1

Часы показывали девятнадцать сорок пять, когда Уэнинг вошел в бар ресторана «Беркли». Посмотрев по сторонам, он выбрал свободный столик, подошел к нему и сел. Беллами был здесь. Сидя за столиком в противоположном конце зала, он оживленно беседовал с элегантной, привлекательной женщиной. На нем было пальто-реглан с широким каракулевым воротником.

Со своего места Уэнинг некоторое время наблюдал за этой парой. Беллами, перегнувшись через стол, что-то рассказывал своей собеседнице, сопровождая рассказ энергичной жестикуляцией.

Женщина в элегантной зеленой шляпке с интересом слушала его, откинувшись на спинку стула. Беллами закончил свое повествование, и они оба засмеялись. Потом он встал со стула, поклонился даме, приподняв шляпу, сказал ей еще несколько слов и направился к столику Уэнинга, которого, видимо, приметил раньше.

— Дорогой Филип, — обратился он к Уэнингу, — не могли бы вы оказать мне услугу? Я только что позволил себе угостить вон ту даму виски. Было бы очень неплохо, если бы вы сейчас подозвали официанта и сказали, чтобы он записал эту выпивку на ваш счет. Как вы на это смотрите, Филип?

— Туговато с финансами, Ники?

— Не то слово. — Беллами покачал головой. — Это чертовское невезение… Представьте себе, мне сегодня удалось ограбить «однорукого бандита» на пять фунтов. И что же вы думаете? В баре, где это случилось, я задолжал пять фунтов четыре шиллинга. Вот и пришлось расстаться с выигрышем. Чертовски обидно, Филип, не правда ли?

— Однако, глядя на вас, не скажешь, что вы на мели. Это пальто с каракулем стоит совсем не дешево.

Беллами улыбнулся. Уэнинг непроизвольно подумал, что у него очень приятная улыбка. И вообще, если бы он хоть немного следил за собой, был бы очень привлекательным молодым человеком.

— Вы не шутите, Филип? Жаль, что я этого не знал. Видите ли, это не мое пальто, — объяснил он.

— Ваша знакомая, кажется, собирается уходить, — сказал Уэнинг, наблюдавший краем глаза за столом, который покинул Беллами.

Женщина в зеленой шляпке встала. Теперь Уэнинг мог лучше рассмотреть ее. Она отнюдь не была молода — ей было лет сорок, но выглядела она прекрасно. Женщина нашла взглядом Беллами, улыбнулась ему на прощанье, а он помахал ей рукой.

— И кто же эта дама? — полюбопытствовал Уэнинг.

— О, это дьявольски славная женщина, — ответил Беллами с улыбкой. — А вот кто она, это я вам сказать не могу. Дело в том, что до сегодняшнего дня я ее в глаза не видел.

— Боже мой, Беллами, но ведь «Беркли» — это солидное заведение! Как вы могли запросто подсесть к незнакомой даме, заговорить с ней, предложить вместе выпить?

— А что тут такого? — искренне удивился Беллами. — Я присел к ее столику, заговорил с ней. Оказалось, что она умеет понимать юмор. Я рассказал ей одну историю, и, как видите, она ей понравилась.

— О, ваши истории мы знаем! Надеюсь, это была приличная история? — Уэнинг покачал головой.

— А у меня все истории приличны. Других мы не держим. Они забавны, может быть, чуточку рискованны, но абсолютно приличны. А теперь, если вы не возражаете, я охотно выпил бы двойной «Хейг». Итак, что заставило вас вспомнить обо мне?

Уэнинг движением руки подозвал официанта и заказал выпивку.

— Ники, я хочу, чтобы этот «Хейг» был сегодня последним. Вам не стоит сейчас налегать на спиртное. Видите ли, у меня есть для вас работа.

— Боже мой! — воскликнул Беллами скорбным голосом. — Неужели час пробил? Мне предлагают работу! Кошмар!

— Ники, я вас понимаю. Вы хотите сказать, что вообще не желаете работать?

Беллами взглянул на своего собеседника и уныло покачал головой.

— Видите ли, Филип, после того, как в тот благословенный день вы пинком под зад вышвырнули меня из своей шараги, я делал все, что в моих силах, чтобы не иметь ничего общего со словом «работа». И все же, как я вижу, она меня нашла. Итак, — он наклонился к Уэнингу, — вы наконец прозрели и осознали, что ваша тайная организация, ваш великий отдел «Си» не может обойтись без маленького, ленивого Ники?

— Ни слова об отделе «Си», Ники, — прервал его Уэнинг. — Существует только «Международная торговая корпорация Уэнинга».

— Ах да! Кажется, я опять допустил нескромность? Но ведь здесь нет никого, кроме вас, Филип.

— Я хочу только сказать, что вы излишне болтливы и слишком много пьете. Если вы возьметесь за эту работу, вам придется прекратить и болтать, и пить.

— Вы считаете, что этими словами объяснили мне, в чем состоит предлагаемая вами работа? А я хотел бы, чтобы вы остановились на этом чуть подробнее. Так как же, Филип?

Беллами полез в карман за портсигаром. Наблюдавшему за ним Уэнингу вспомнилась фраза, сказанная сэром Юстасом: «Харбел отнюдь не считает Беллами дураком. Он полагает, что это очень умный и очень ловкий человек…» — так он, кажется, сказал. Ну что ж, либо Харбел чокнулся от своих забот, либо Беллами — бесподобный актер. И было бы совсем не смешно, если бы такой Николас Беллами с его актерским даром, стратегическим талантом и блестящим умом занялся торговлей государственными секретами.

К столу подошел официант со стаканами. Беллами к тому времени отыскал свой портсигар и даже открыл его. Там лежала всего лишь одна сигарета. Он предложил ее Уэнингу, но тот с улыбкой достал свой портсигар.

— Закурите мою, Ники. А теперь, слушайте меня внимательно и не прерывайте. Вам повезло больше, чем вы думаете. Вам предоставляется шанс совершить доброе дело.

— О! Я — весь внимание! Доброе дело — это вещь!

— Постарайтесь быть серьезным. — Теперь Уэнинг говорил почти шепотом. — Вернемся к первому сентября, когда вы были уволены. Я был вынужден это сделать, так как штаты отдела пришлось сократить. Кроме вас, тогда были уволены также Марч и Мотт. Мне очень не хотелось расставаться с вами — при всей вашей безалаберности и неорганизованности вы отлично справлялись с работой, и куда лучше тех двух других понимали задачи нашего отдела и принципы деятельности нашей организации. В отличие от Харкота и Ферда Мотта. Можете мне поверить, я искренне рад, что вы снова сможете работать на меня. Но… уже в ином качестве.

— Дальше, дальше, Филип, — поторопил его Беллами. — Вы заинтриговали меня до сердцебиения.

— Я буду краток. В деятельности отдела «Си» возникли серьезные проблемы. В течение последнего месяца отдел работал над очень важными материалами, обеспечивающими серьезную пропагандистскую кампанию. Этот материал был предназначен для турецкой и румынской прессы, а также для некоторых балканских изданий. Отличная, всесторонне продуманная операция.

И вдруг… наш план становится известен ведомству Геббельса. В его руки попадают копии наших материалов, его аппарат переосмысливает их, выворачивает наизнанку, после чего новая, искажающая действительность версия публикуется в немецких, румынских и турецких газетах. Из-под наших ног выбита почва, вся проделанная работа пошла насмарку, пропагандистская кампания, которая могла бы оказать влияние на политическую обстановку в Европе, загублена в зародыше. И это не в первый раз. То же самое произошло в сентябре, а потом в ноябре.

Губы Беллами сжались. Он покачал головой.

— Я вам сочувствую, Филип, — сказал он. — Дела действительно обстоит неважно. В вашей конторе, кажется, потянуло сквознячком?

— Очень на то похоже, — хмуро ответил Уэнинг и залпом выпил виски. — Напрашивается вывод, что кто-то из сотрудников отдела, имеющий доступ к материалам, используемым для проведения пропагандистских кампаний — это может быть работник копировального сектора или группы анализа, выносит их из конторы и передает кому-то еще, кто имеет возможность переправить эти данные бошам.

Беллами кивнул.

— Скорее всего, перевалочным пунктом является Голландия, — сказал он. — Там полным-полно немецких шпионов. Говорят, все они носят фальшивые бороды. И чем же я могу вам помочь, Филип?

— Сейчас объясню. Ники, я хочу, чтобы вы нашли мне этого типа. Вы знаете всех сотрудников отдела, вас там все любили… особенно женщины. Вы поддерживаете с ними связь?

— Ну… встречаюсь… Кое с кем, иногда.

— Отлично, — одобрительно заметил Уэнинг. — Вам следует активизировать старые связи и завести новые. Я считаю, что вполне могу на вас положиться — уж вы-то догадаетесь, кто из них предатель. Только сделать это нужно быстро. Как вы понимаете, само существование отдела «Си» под угрозой. Столь важная секретная организация должна быть вне подозрений! Так как, согласны ли вы поработать со мной и на меня?

Беллами рассеянно потер нос.

— Я не против, Филип, однако… я неуверен, что мне удастся добиться успеха. Не трудно сойтись с сотрудниками вашего отдела, но я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь из них вдруг признается мне, что он подрабатывает на сигареты, продавая секретные материалы ребятам Геббельса. Хотя, с другой стороны… Видите ли, Филип, меня всегда манила работа детектива. А вы предоставляете возможность проверить на практике кое-какие идеи, сложившиеся у меня. А теперь скажите, вы сами кого-нибудь подозреваете?

— Нет.

— Ясно. Тогда что вы можете мне предложить?

— Всю информацию, имеющуюся в моем распоряжении. Я пришлю вам список всех сотрудников отдела «Си», а также краткие выдержки из их досье. Вы самым тщательным образом проверите эти данные. Спецотдел Скотланд-Ярда уже проверил этих людей, и сведения, которыми мы располагаем, будут в вашем распоряжении. Вам следует обратить особое внимание на тех, кто после начала работы в отделе заводил новые знакомства, менял квартиру, ну и все такое. И еще один момент, за который можно уцепиться. Преступник явно работает не за так: за наши секреты он, конечно же, получает хорошие деньги. Проследите за тем, кто в последнее время живет не по средствам: за женщинами, покупающими дорогие вещи, за мужчинами, которые швыряют деньги на кутеж, азартные игры, тратятся на любовниц…

— Я вас понял, Филип. Ну что ж, полагаю, эта работа мне подходит. Однако… — В его отрешенных глазах вспыхнули огоньки. — Я думаю, вы и сами понимаете, что такое дело потребует расходов… и немалых.

— Пусть вас это не беспокоит, — ответил Уэнинг. — Об этом я позаботился. — Он извлек из внутреннего кармана пальто конверт и положил его на стол. — Денег будет столько, сколько вам потребуется, Ники. Но при одном условии: вы должны покончить с неумеренной выпивкой. Поймите, это серьезное, очень серьезное дело. Здесь, — он указал на конверт, — сто фунтов. Думаю, для начала вам хватит. Отчитываться будете передо мной, в конце каждой недели жду от вас подробный письменный отчет о проделанной работе и полученных результатах. Теперь о наших контактах… Чем реже будут видеть нас вместе, тем лучше. Подготовив отчет, звоните моей жене. Фредди будет в курсе, она скажет вам, где мы встретимся. Встречаться будем в Вест-Энде… лучшего места не придумаешь. Кто усомнится в том, что мы с вами встретились случайно, ведь вы постоянный посетитель баров. Ну, а если произойдет что-либо экстраординарное или мне вдруг в голову придет стоящая мысль, я пошлю телеграмму вам домой. Годится?

— Вполне. — Беллами посерьезнел. — И вот еще что… Я хочу сказать, Филип, что с вашей стороны это очень благородно — дать мне такой шанс… И вы вовремя это сделали.

— То есть?

— Ну… — Он вздохнул. — Видите ли, Филип, мне кажется, что мой образ жизни начал утомлять Кэрол. Я успел немного надоесть ей и, видимо, не нравлюсь так, как раньше. Скажу больше: каждый день ожидаю, что она заявит мне о расторжении нашей помолвки. Ваше предложение может изменить ситуацию в лучшую сторону.

— Очень хорошо. Но помните о главном, Ники: никому ни слова об этом. И, ради Бога, забудьте хоть на время о выпивке: если вы хватите лишнего, то обязательно все выболтаете.

— Насколько я понял, Фредди тоже будет знать об этом деле, — сказал Беллами. — Кстати, сегодня прием у Кэрол. Она там будет?

— Да, — ответил Уэнинг. — Я не смогу отвезти ее туда, так как по понятным вам причинам мне придется сегодня основательно задержаться в конторе. Однако она сказала мне по телефону, что за ней заедет Харкот. С Фредди вы можете говорить об этом деле, Ники. Ей вы можете сказать все, что пожелаете.

— Думаю, что Фредди тоже обрадуется, — сказал Беллами с улыбкой. — Она при каждой встрече пилит меня за то, что я бездельничаю. Как будто для такого человека, как я, можно сейчас подыскать работу. Вся беда в том, дорогой Филип, что я очень не подхожу для рутинных дел, — бросил он небрежно.

Уэнинг покачал головой.

— Ну что ж, теперь у вас есть работа, и вы можете проявить себя как неординарную натуру. — Он криво усмехнулся. — Ну, а сейчас… — Он встал и протянул Беллами руку. — Пусть вам сопутствует удача, Ники. Надеюсь, не подведете меня?

Беллами взглянул на него снизу вверх, и когда их взгляды встретились, Уэнинг вдруг ощутил какое-то странное чувство. Может быть, это был всего лишь самообман, навеянный встречей с сэром Юстасом, но на какой-то миг ему показалось, что глазами Беллами на него смотрит какой-то другой человек, таящийся за бренной оболочкой непутевого Ники. Он встряхнул головой, прогоняя наваждение, приподнял шляпу и покинул зал.

 

2

Выйдя на Пикадилли, Уэнинг остановил такси и поехал обратно, в свою контору. По дороге его мысли были прикованы к Беллами: он вдруг осознал, что смотрит на этого человека другими глазами.

Если спецотдел Ярда не ошибся, если Беллами действительно окажется неординарным типом, которому по силам организовать хищение секретных материалов и передачу их в руки вражеских агентов, возможен забавный поворот в развитии событий.

Однако Уэнингу было трудно поверить, что Беллами — человек с двойным дном. Все, что ему было известно о Ники Беллами, рисовало совсем иной портрет — портрет человека ленивого, неспособного длительно сосредоточить внимание на определенной проблеме, да к тому же еще и непросыхающего пьяницы.

И все же, подумал Уэнинг, в Ники определенно что-то было. То, для чего у французов есть меткое слово «кураж». Вот и сегодняшний случай с дамой в ресторане «Беркли». В том, что женщина, которую Беллами угощал виски, была настоящая леди, Уэнинг не сомневался. И вот Ники, явившийся в бар на встречу с ним, запросто садится за ее столик, заговаривает с ней, а спустя несколько минут уже рассказывает ей одну из своих бесчисленных историй, она слушает его с явным удовольствием, позволяет ему угостить ее, что Беллами и делает, хотя в кармане у него нет и пенни и расплатиться за выпивку он не в состоянии!

Чтобы проделать такое, несомненно нужно обладать чем-то, не присущим рядовому человеку. Либо глубокой инфантильностью, легкомыслием, не дающим человеку возможности осознать, что он нарушает элементарные правила и приличия, либо глубокой убежденностью в том, что ты иной, наделенный особым могуществом, позволяющим тебе этими правилами пренебрегать.

Любопытная дилемма! Размышляя о ней, Уэнинг вспомнил, как во время работы в отделе «Си» Ники всегда находил подход к любой женщине. Все дамы отдела симпатизировали ему, любили находиться в его обществе; они охотно помогали ему в работе, не считаясь с собственным временем, а когда он совершал особо вопиющую оплошность, любая из них была готова прикрыть его, спасая от гнева начальства. Даже Фредерика, супруга Уэнинга, узнав о том, что Беллами оказался в тройке сотрудников, уволенных якобы в связи с сокращением штатов, была явно этим огорчена. Уэнинг вспомнил, как была потрясена и удручена Фредди, когда он сказал ей, что Беллами подозревают в причастности к хищению секретной информации.

Тогда уволили троих — Беллами, Марча и Мотта. Уэнинг постарался восстановить в памяти детали этого события. Интересно было бы знать, подумал он, как относится Беллами к уволенным вместе с ним коллегам. И как будет относиться к ним теперь, когда его возвели в ранг детектива… Подумав об этом, Уэнинг сардонически ухмыльнулся. Теперь, когда он не нуждается в деньгах и может отводить от себя подозрения, навлекая их на других.

Уэнинг мысленно развил эту мысль. Как Беллами, вообразив себя настоящим, ловким сыщиком, возьмется за это дело? Ведь каждую неделю он должен представлять отчет о проделанной работе. Значит, он должен что-то делать. Он постарается начать разработку направления, которое, с одной стороны, давало хотя бы видимость результатов, а с другой — обеспечивало бы ему прикрытие, уводя с линии огня. Возможно ли это? Да. Беллами имеет выход и, пожалуй, единственный.

Он не глуп, и теперь прекрасно понимает, что первая утечка информации и увольнение его, Марча и Мотта из отдела Уэнинга совпали во времени не случайно. По той или иной причине все трое были заподозрены в причастности к утечке информации. Однако теперь именно он выбран для проведения негласного расследования. Отсюда лучшим выходом будет разработка линии Харкота Марча и Фердинанда Мотта. Или того и другого вместе. Действительно, оба они работали в отделе «Си», оба располагают данными о его структуре, организационных принципах, техническом обеспечении, им известно, как копируют материалы. Так что они вполне могли бы выступить организаторами хищения секретных данных. Для этого им необходимо лишь заручиться помощью одного из нынешних сотрудников отдела и иметь общие представления о направлениях организуемых пропагандистских акций. Для этой цели — Беллами должен отлично это понимать — лучше всего было бы найти общий язык с одной из дам, работающих в группе анализа. И ее вовсе не обязательно склонять к измене. Она может сообщать им достаточное количество информации просто по глупости. Например, в дружеской беседе она может упомянуть, что в настоящее время занята статистической обработкой данных о поставках продовольствия в Германию. И Марч, и Мотт могут на основании этого без труда догадаться, что очередная кампания, готовящаяся Уэнингом, ставит во главу угла дефицит продуктов в Германии, после чего команда Геббельса делает остальное.

Зная, когда Уэнинг собирается начать кампанию, нетрудно сорвать ее, нанеся упреждающий удар и поместив на страницах газет ряд публикаций, в которых для придания им правдоподобия были бы использованы некоторые достоверные факты из материалов Уэнинга. Факты эти, однако, будут истолкованы так, что они дадут эффект, противоположный тому, на который рассчитана кампания Уэнинга…

Уэнинг широко улыбнулся, довольный собой. Да, именно эту линию будет разрабатывать Ники. А дальше? Дальше будет так, как сказали парни из спецотдела: нужно дать ему достаточно длинную веревку, чтобы он соорудил петлю, в которую сунет голову. Так вот, веревка теперь в руках Беллами.

Длинная веревка!.. Ему останется только завязать петлю и накинуть ее себе на шею. Об остальном позаботится Харбел из спецотдела.

 

3

Оставшийся в одиночестве Беллами, не торопясь, допил виски с содовой, внимательно поглядывая на лица присутствующих в зале, а потом вышел на темную улицу военного Лондона. Его наручные часы со светящимся циферблатом показывали четверть десятого.

Пройдя по Пикадилли, Беллами свернул на Халфмун-стрит, где он жил. Добравшись до дома, в котором он снимал квартиру, Беллами поднялся к себе на третий этаж и в первую очередь прошел в ванную, где открыл кран. Пока ванна наполнялась, он из спальни позвонил Кэрол.

— Это ты, Ники? Привет, — услышал он. Голос Кэрол звучал холодно и безучастно. Но даже сейчас ее голос нравился ему.

— Ты одна, Кэрол?

— Нет, со мной Ванесса. Она шла домой и по пути заглянула ко мне… — Последовала небольшая пауза. — Ники, ты что, снова напился?

— Что ты, Кэрол! О моем состоянии уместно сказать, что я словил легкий кайф. Но не в этом дело. Дорогая, у меня умопомрачительная новость. Я нашел работу… то есть работа нашла меня. Я снова работаю на Филипа Уэнинга… На сей раз конфиденциально. Очень деликатное дело.

— Я рада за тебя, Ники, — оживилась Кэрол. — Слушай, это действительно чудесно! Если можно, расскажи поподробнее.

И он рассказал. Рассказал все.

— Но это же великолепно! — воскликнула Кэрол. — Ники, тебе поручено такое важное дело! Но теперь нельзя жить так, как раньше. Ты, конечно, понимаешь это? Для такой работы нужна трезвая голова. Ники, я понимаю, что должна молчать… Послушай, об этом нельзя говорить совсем-совсем никому?

— Вообще-то да… Впрочем, Ванессе ты можешь рассказать, но при условии, что она будет держать язык за зубами. Никому ни слова. То есть я хочу сказать, что Ванесса никому не должна об этом рассказывать.

— Я поняла. Скажу ей, что величайшая тайна… Ники, как ты думаешь, почему Филип поручил это расследование именно тебе? Ведь он мог обратиться к профессиональным детективам, частным или из Ярда. Ты не усматриваешь в этом ничего странного?

— Абсолютно ничего, дорогая. Филип верит мне. И не напрасно. Разве я не говорил тебе, что у меня масса скрытых талантов? Но ничего, придет время, и ты в этом убедишься.

— Прежде всего, я хотела бы убедиться, что ты действительно можешь сдерживать себя и меньше пить, — сказала она строго. — Николас Беллами, я устала от жениха, который вечно под газом. Так вот, для начала ничего не пей, пока не придешь ко мне на прием. И не придумывай никаких предлогов!

— Будет исполнено, шеф! К десяти буду. Обещаю быть послушным мальчиком. Будь здорова, Кэрол.

Он опустил трубку на рычаг, присел на край кровати и на минуту закрыл глаза.

Потом встал и разделся. Накинув на себя старый купальный халат, побрел в ванную. Мылся он недолго, но зато долго и очень тщательно чистил зубы. Надел чистое белье, вечерний костюм, хорошо сшитый, но несколько поношенный, и все то же пальто с меховым воротником. Из конверта, оставленного Уэнингом, он достал пачку десятифунтовых купюр, пересчитал их и сунул в карман.

Покинув дом, он доехал на такси до Пикадилли. Выйдя из машины возле ресторана «Хетчет», он было собрался войти туда, но передумал и прошел на Олбимерл-стрит, где поднялся по знакомой лестнице в «Малайский клуб». Бар все еще был пуст.

Блондинка-барменша боролась со скукой, читая вечернюю газету. Беллами она встретила с улыбкой.

Он сунул руку в карман и выложил на стойку десятифунтовую купюру.

— Бланди, это мой долг. Сдачи не нужно, дорогая моя. — Девушке этот жест явно пришелся по вкусу.

— Что, мистер Беллами, пришла полоса везения?

Он ответил ей улыбкой, а она подумала о том, что у него очень красивые зубы. Он оперся о стойку и, приблизив к ней лицо, сказал:

— Послушай… Эта дама, что в прошлый раз поставила мне выпивку… кто она? Очень приятная особа. Она, что, всегда ходит с мистером Марчем?

— Ну… Они иногда бывают здесь вместе. — Видимо, на первую часть вопроса Бланди решила не отвечать.

— Понятно. А теперь нам с тобой неплохо бы было дернуть по маленькой. Это помогает забыть все заботы. Мне — как обычно.

Девушка наполнила стаканы.

— Каждый день новые заботы, — посетовал он, поднимая стакан. — Кстати, девочка, тебе говорили, что у тебя очаровательный ротик? Такие милые губки, и помада подобрана прекрасно — именно такой оттенок тебе идет. А ведь правильно подобрать помаду — это искусство! У большинства женщин помада, которой они красят губы, слишком темная.

— Вот-вот, а сейчас вы добавите, что вам не нравится вкус темной помады. Я угадала? — Она взглянула на свое отражение в зеркальной панели и с удовлетворением добавила. — Кажется, я уже говорила, что вы нахал, мистер Беллами.

— Отнюдь! — грустно возразил он. — Беда моя в том, что я слишком робок и никогда не умел обращаться с женщинами, а это ужасно. К тому же, какая им может быть от меня польза?

Барменша засмеялась.

— Ну и шутник же вы, мистер Беллами! Только я слышала другое: говорят, женщины валятся перед вами, как кегли. — Она еще раз взглянула на себя в зеркало и поправила выбившийся локон. — Взять хотя бы сегодняшнюю даму, эту миссис Берингтон.

— Увы, моя прелесть! Здесь мне не на что рассчитывать. Никаких шансов! — Он скорбно покачал головой. — Что я могу ей предложить? Не говоря уже о том, что это было бы нечестно в отношении моего друга Марча. Я вовсе не хочу, чтобы мы с ним поцапались. Да и она…

— А вот я не уверена, что она будет против. Похоже, что мистер Марч успел ей поднадоесть. Миссис Берингтон не любит скупых мужчин.

Беллами нахмурил брови.

— Бланди, дорогая моя, что вы говорите! Я никогда не назвал бы Харкота Марча скупым. О нем можно сказать многое, но только не это.

— Ну, не знаю… — Она пожала плечами. — Если он не скупердяй, значит, дело в другом.

— Бог мой! Девочка, неужели ты хочешь сказать, что старина Харкот оказался на мели? Да быть такого не может!

Она загадочно усмехнулась. «Много могла бы я порассказать вам о старине Харкоте, если бы захотела!» — так можно было перевести ее улыбку.

Но Беллами не стал развивать эту тему. Он разменял вторую десятифунтовую бумажку и направился к «однорукому бандиту». Некоторое время он сосредоточенно играл, а проиграв два фунта, посмотрел на часы. Они показывали десять тридцать. Он вернулся к стойке.

— Послушай, девочка, — сказал он. — А почему бы нам с тобой не распить маленькую бутылочку шампанского? Я как раз в подходящем настроении для этого. Выпьем, поболтаем…

— Вы потрясный парень, мистер Беллами, — заявила она и отправилась в подсобку за шампанским.

А потом они пили шампанское, и Беллами рассказывал девушке — соответственно особенности момента, — истории о том, как люди наживали и теряли состояния. Бутылка опустела неожиданно быстро, и Беллами заказал вторую. Еще до того, как ее прикончили, девушка уже называла его Ники.