I

Улица была похожа на реку, ведущую в никуда. Фонари тускло отражались на ее мокрой, шероховатой поверхности.

Дома, склады и тротуар — все было скрыто во мраке. Можно было разглядеть только светлые пятна под фонарями, да тени, скользившие по мокрому асфальту, что создавало иллюзию водяного потока.

Я остановился на углу, чтобы закурить. Довольно часто, в разное время дня и ночи, мне приходилось видеть эту проклятую улицу, мне был знаком каждый ее дюйм. Она не нравилась мне, так как была явно второго сорта, включая, впрочем, и мою контору, которая располагалась здесь же. Вот так-то. А я сам — еще хуже, меня нельзя оценить и в четыре пенса.

На ближайший уик-энд я рассчитывал съездить в провинцию, где на лугах растет зеленая трава, пасутся коровы, меланхолично пережевывая траву, где ярко сияет солнце, где нет городской суеты, но где есть настоящие женщины, а мужчинам вообще на все наплевать.

Кажется Монтень (или другой мыслитель вроде него) сказал, что несчастье — это лучшее время для философии. И, черт возьми, это так. Философствуя, человек пытается адаптировать свой разум к ряду плохих обстоятельств, что для меня все равно, что терпеть флюс. В этом нет ничего плохого, но и хорошего тоже. У вас, читатель, на этот счет, должно быть, есть свое мнение, так что я спорить не собираюсь.

Там и сям вдоль по улице, как светляки на реке, мерцали парковочные огни машин. Я обратил внимание на новый «Армстронг-Сайдли», — слишком шикарный автомобиль для этого второсортного района. «Кто бы это мог приехать на нем?» — подумалось мне.

Открыв дверь своего подъезда, из-за которой пахнуло запахом пыли и грязи, я почувствовал себя особенно неуютно, хотя давно привык к этому месту. Начал медленно подниматься вверх, стараясь сосредоточиться, это всегда получалось у меня достаточно быстро. Я размышлял: «Можно взять деньги Пэлла, закрыть контору и укатить куда-нибудь, но можно и остаться, чтобы просто ждать, когда что-нибудь произойдет, и я займусь новым делом…» Казалось, что если что-то и случится, то именно сейчас.

Мне захотелось выпить чего-нибудь и пришлось отложить обдумывание всех вопросов до виски, тем более, что я вспомнил, что в моем столе еще оставалось полбутылки, а этого вполне хватит.

Я шел по второму этажу мимо множества контор каких-то лодырей, претендовавших на звание детективов, а на самом деле, ни черта не смысливших в этом деле. В конце коридора находилась дверь в мой офис, и внутри почему-то горел свет.

Это показалось странным. Впрочем, возможно, это Пэлл прислал кого-нибудь с деньгами. Хотя он никогда не спешил с платежами — даже за такую прекрасно выполненную работу.

Мои сомнения подтвердились, когда, открыв дверь и войдя в прихожую, я обнаружил, что дверь в мой кабинет полуоткрыта, и оттуда пробивается свет, а в воздухе присутствует слабый запах хороших духов.

Резко отворив дверь, я вошел внутрь и замер на пороге. То, что предстало перед моими глазами, служило достойным завершением дня.

В большом кожаном кресле напротив стола сидела женщина. Ее руки свободно лежали на подлокотниках. Она холодно и беспристрастно, но все-таки с интересом, смотрела на меня.

Я тоже окинул ее оценивающим взглядом.

На ней было скучное розовое платье, поверх которого — длинное пальто того же цвета. Карманы и воротничок на нем были отделаны, синим вельветом. Пальто было распахнуто и открывало привлекательную фигуру. Шляпка, все того же бледно-розового цвета с синей лентой, оттеняющей вельвет, а под ней были уложены темно-каштановые волосы с бронзовым отливом. Ноги в прозрачных дорогих чулках и лакированных синих туфлях. Перчатки и сумочка лежали на моем столе. Набор ее украшений составляли два или три кольца и роскошная бриллиантовая брошь.

Не отрывая от нее глаз, я нащупал в кармане пачку сигарет, вытащил одну и закурил. На ее вытянутом лице застыло мужественное выражение. Красивые глаза, прямой нос, рот с чуть приподнятыми уголками губ и фигура, говорившая о не менее, чем четырех поколениях красавиц. В ней не было заметно ни капли беспокойства.

— Добрый вечер! — произнес я, проходя к столу, снимая пальто, шляпу и водружая все это на вешалку, стоящую за моим стулом. Включив настольную лампу, я вытащил из нижнего ящика стола бутылку виски и, вынув пробку, сделал большой глоток, но вспомнив, что давно ничего не ел, решительно убрал бутылку обратно.

— Вы мистер О'Хара, не так ли?

Я подтвердил это кивком и в свою очередь спросил:

— Когда вы сюда пришли?

— Около половины одиннадцатого. Мистер Пэлл сказал, что вы придете после вечерней выпивки. Он был уверен, что сегодня вам обязательно захочется выпить.

— Он не сказал вам, почему?

Она кивнула. Мне захотелось, чтобы она проделала это еще и еще раз — на нее просто нельзя было наглядеться.

— Он рассказал, что бо́льшую часть дня вы провели в суде, и этот адвокат Консел был не очень-то дружелюбно к вам настроен.

Я усмехнулся:

— Это еще мягко сказано. Он просто готов был разорвать меня на кусочки, моя профессия, несомненно, связана с риском.

Она чуть шевельнулась.

— Консел сказал, что вы бессовестный человек и продажная куча дерьма, что существование на свете такого выродка, как вы, просто ошибка, что нужно совсем потерять совесть, чтобы так вести себя.

— Вы, наверное, уже читали вечерние газеты? — Последовал утвердительный кивок.

— Но я не разделяю его мнение насчет «продажной кучи дерьма».

У нее на губах заиграла улыбка.

Снова вытащив бутылку, я глотнул виски.

— Вы поджидали меня здесь, чтобы сказать только это? — поинтересовался я.

— Нет. Вы же работаете на агентство Пэлла, не правда ли? Сегодня я зашла к мистеру Пэллу за помощью, но он не захотел мне помочь. Вместо этого он принялся рассказывать мне о вас, о деле, которым вы занимались, и о том, что больше никогда не станет ввязываться в подобную историю после того, как вас избили в суде.

Я затянулся сигаретой.

— А мне понравилось это дело. И Пэлл напрасно распускает нюни. Это все, что вы хотели мне сообщить?

— Нет, — ответила она. — Вы уволены и должны подумать о своем поведении и впредь соблюдать нормы приличия. Если исправитесь, Пэлл примет вас обратно, а сейчас он сомневается, что хоть какое-нибудь агентство возьмет вас на работу.

— Очень любезно с его стороны, — с усмешкой произнес я. — Чувство благодарности у Пэлла не в избытке.

Мне стоило большого труда отказаться от страстного желания прикончить бутылку виски, так как описываемые события вызывали некоторый интерес.

К тому же, было очень приятно сидеть, курить и разглядывать эту женщину.

Она относилась к этому спокойно, и, видимо, принадлежала к тому типу женщин, которые добиваются своего любым путем, не обращая внимания на реакцию окружающих.

Минуту спустя, она произнесла:

— Итак, вы ничего не хотите сказать мне, мистер О'Хара? — и потянулась к сумочке. — Кстати, вы даже не предложили даме закурить.

— Обойдите стол справа, и мы исправим эту ошибку.

Я сунул руку в карман за зажигалкой, но она опередила меня с маленьким золотым «Ронсоном» и закурила толстую дорогую египетскую сигарету.

Некоторое время спустя повторила:

— Итак?..

— Итак, что? Вы хотите, чтобы я как-то отреагировал, да? Я выслушал ваше сообщение о том, что Пэлл меня выгнал и что меня не примет никакое другое агентство, даже за мизерную плату, после случая в суде. Ну, я отреагировал?

Она выпустила колечко дыма, сложив губы так, словно целовала кого-то, и я подумал, что если бы ее сейчас видел Пандро Берман из Голливуда, он немедленно предложил бы ей сниматься.

Выудив еще одну сигарету, я продолжил:

— Может быть, мне нужно сказать, что Пэлл — тварь, да еще какая, ведь он свалил всю вину на меня, загреб деньги клиента и остался чистым. Ну, теперь я сделал все, что вы от меня хотели? Впрочем, я не должен был говорить последнего…

Она подняла брови и посмотрела на меня голубыми спокойными глазами.

— Что вы еще можете сказать? — Я усмехнулся.

— Что, черт возьми, мне с вами делать?

Она рассмеялась низким, серебристым смехом и, как ни странно, мне понравился этот смех.

— Конечно, вы правы, я ведь не объяснила цели своего визита. Хотелось просто поговорить…

— Хорошо, мы побеседовали. Я даже старался говорить начистоту. Что же еще вам от меня надо? Может быть, повторить все еще раз?

Она поднялась, и на мгновение мне показалось, что ее визит окончен, но я ошибся. Повернув ко мне стул, незнакомка вновь села и вытянула ноги. Я дал глазам расслабиться, созерцая открывшееся мне зрелище.

Бросив окурок в пепельницу, она сказала:

— Давайте представим, что у меня есть право находиться здесь, и что вы не можете меня выгнать, так как знаете, кто я, и что…

Мой смех прервал ее:

— Давайте лучше представим, что вы платите мне деньги. Мне этот вариант нравится больше.

— Отлично, — улыбнулась она. — Представим и продолжим беседу. Мы остановились на том, что вы сказали не все, что мне хотелось бы слышать о мистере Пэлле. И на том, что он рассказал мне о вас.

— Ну, ладно. Вы не услышали то, что хотели услышать, потому что это было бы неправдой. Я уже знал все об этом деле, когда Пэлл попросил меня вести расследование, причем, знал все заранее, потому что я очень хороший детектив, и у меня были кое-какие догадки по этому поводу. Вести расследование, в котором все готовы заплатить большие деньги лишь за то, чтобы другой оказался в морге, дело не для слабонервных. И вообще, расследование — не очень уж приятное дело, а способы достижения цели не всегда этичны, мягко говоря. Вам понятно? — Она кивнула в знак согласия.

— Я также догадывался, что после всего Пэлл бросит меня на растерзание львам, был даже уверен в этом. Он все равно останется в выигрыше, так зачем же заботиться обо мне? Пэллу остается только умыть руки и заявить, что он очень и очень шокирован происшедшим и если бы только знал, что это за дело, никогда бы не ввязался.

Последовал еще один кивок.

— Так скажите же мне, наконец, что заставило вас пойти на такое?

— Не будьте так глупы, — я поднялся и обошел стол, встав сбоку от нее. — Не будьте так глупы, — снова повторил я. — Как вы думаете, почему я ввязался в это дало? Сотня в убыток, двадцать — на каждодневные расходы, и тысяча фунтов прибыли, в случае успешного завершения дела; и все это-за постановление о разводе. Итак, они получают это постановление, а я — тысячу фунтов.

Она немного повернулась:

— Вы считали это выгодным делом? — Я пожал плечами:

— Не задумывался особенно над ценой, но мне еще ни разу не удавалось заработать тысячу фунтов.

— Так вы получили деньги?

— Пока нет, — ответил я. — Думаю, это произойдет завтра.

— Я так не думаю.

— А что вы думаете об этом?

— Я говорила с мистером Пэллом. Он совершенно откровенно выразил свое мнение по поводу этого дела, К вам он не чувствует ни малейшей благодарности. Он наговорил много такого, чего бы не сказал в обычном состоянии, но, будучи очень возбужденным, он горячо отговаривал меня от этой дурацкой, по его мнению, затеи. Он…

— Допускаю. Но все же, почему я не получу своего?

— Ему кажется, что проигравшему это дело — ответчику — сегодня не очень весело. — По ее губам пробежала улыбка. — Не очень. Это можно понять. С самого утра он предпринимает отчаянные действия, утверждая, что половина всех собранных сведений, такая же фальсификация, как и само расследование, а вам дали взятку, чтобы вы говорили то, что им нужно. Мистер Пэлл сказал, что собирается ждать развязки, так как могут произойти самые неожиданные изменения. Он заплатит вам только тогда, когда эта история завершится, и все станет ясно. Вам неприятно это слышать, не так ли?

— Да, — согласился я, — Даже очень. С вашей стороны было очень любезно прийти и рассказать мне все это. Это по-дружески.

Наступила гнетущая тишина. Я прошел к столу и снова сел.

— Что дальше?

Открыв сумочку, она достала новую сигарету и закурила.

— Вы не очень любопытны, ведь, правда? — Она вежливо улыбалась, поглядывая на меня.

— Я отвык от этого много лет назад. Люди становятся любопытными, когда что-нибудь в жизни их озадачивает, удивляет. Меня уже ничто не удивляет.

— Ничто? — она подняла брови.

— Если вы проработаете частным детективом столько же, сколько и я, то в честь того, что что-то вас удивило, можно устроить праздничный салют из двадцати одного орудия и вывесить государственный флаг.

Она промолчала.

— Меня не удивило и то, — я с усмешкой смотрел на нее, — что Пэлл, который вправе носить звание одного из самых мудрых сыщиков в этой стране, потратил на вас столько времени только для того, чтобы разубедить сделать что-то. Никогда не предполагал, что Пэлл может быть таким конфиденциальным. Наверное, с ним что-то произошло. И скорее всего, именно деньги сделали из Пэлла отъявленного альтруиста.

— Вы совершенно правы. Я собиралась заплатить ему приличную сумму за совет.

— Хорошая работенка. Получать деньги за благозвучные, но плохие советы. Сомневаешься — не делай. Это похоже на Пэлла. Надеюсь, он отработал свой деньги? Понятно, — продолжал я. — Вы находились в смятении, не знали, что делать и, заплатив Пэллу, спросили у него совета, открыв ему свое сердце.

Я раздавил окурок. В последнее время сигареты мне осточертели.

— По-моему, вы даже не можете себе представить, в каком затруднительном положении находитесь. Я заявляю вам об этом со всей ответственностью. Пэлл предостерег вас от того, что вы хотели сделать, но вы попробовали уговорить его. Однако, он остался вне игры, отхватив приличный куш. Я даже представляю его, сидящим за своим столом с пачкой купюр в руках. Но все же, решив «отработать» деньги, он рассказал вам о моем деле и, конечно, упомянул, какой я сукин сын.

Она сидела, откинувшись в кресле и, возможно подсознательно, очаровывала меня. При каждом ее движении мой взор невольно устремлялся на нее, потому что даже самое незаметное было грациозно и величаво. Я подумал, что, как женщина, она вполне может натворить массу бед. А может быть, уже натворила?

— Вы очень проницательный человек, мистер О'Хара. Должно быть, заговорили ваши профессиональные инстинкты.

— Инстинкты моих глаз. Факты вырисовываются, как Брайтонская пристань. Женщина вашего круга не стала бы ожидать возвращения из пивнушки сыщика в этом затхлом офисе, чтобы сказать, что он проницательный человек. Хватит, давайте выкладывайте все начистоту. Я подозреваю, что это очень трудное дело.

— Почему?

— Так должно быть, — ответил я. — Вы передали мне всю эту болтовню Пэлла, кстати со своими добавлениями, готовя меня к чему-то более худшему, нежели сегодняшние события.

Она неожиданно быстро поднялась и встала перед столом, зажав сигарету между пальцами и устремив на меня серьезный взгляд.

— Полагаю, вы глубоко ошибаетесь насчет денег Пэлла.

— Хорошо, что вы придерживаетесь темы, — произнес я. — Как я понял, вы имеете в виду ту тысячу фунтов, которую Пэлл, по его же словам, не собирается отдавать мне?

— Да… Именно это я имела в виду, — медленно проговорила она.

— Послушайте, я действительно выгляжу, как человек, которому не платят? Но Пэлл заключил со мной договор. Я выполнил свою часть договора, а теперь он обязан выполнить свою.

— Вы думаете, что сможете его заставить заплатить? — быстро спросила она.

— Я об этом не думал, — ответил я. — Но заставлю его выложить все любым способом. А теперь, если не возражаете, давайте закончим о Пэлле — он мне порядком надоел. В любом случае, у меня к вам больше ничего нет.

— А у меня к вам есть. Знаете, я с удовольствием заплачу вам ту тысячу, без которой вас оставил Пэлл. Мужчина говорит откровенно, когда он напуган. Он думает, что если произойдет вмешательство в дело о разводе, он тоже окажется замешан. К тому же он нанимал вас. И если он заплатит вам тысячу фунтов, кто-нибудь может заподозрить его во взяточничестве.

Я пожал плечами.

— Итак, вы хотите сделать это за него? Очень любезно с вашей стороны. Но почему?

— К этому вынуждают обстоятельства. — Я рассмеялся.

— Сядьте. Сядьте и расслабьтесь. Мне нравится смотреть на вас, когда вы сидите.

Она села.

— Значит, есть обстоятельства, — начал я, — экстраординарные? Конечно, вы не собираетесь платить мне тысячу за то, что моя личность вам нравится.

— Вы становитесь очень капризным, мистер О'Хара. Конечно, я не собираюсь подарить вам эти деньги. Я собираюсь заплатить вам эти деньги, чтобы вы не чувствовали себя обманутым мистером Пэллом, и потому что я ему благодарна. Если бы я не появилась у него в офисе сегодня, то, возможно, никогда бы и не узнала о вас.

— А вас так радует наша встреча?

Она кивнула и улыбнулась, обнажив ряд прекрасных ровных зубов.

— Я очень довольна этим. То, что я услышала о вас, подсказало мне, что вы именно тот, кто мне нужен.

Я взял еще одну сигарету.

— Начинайте с плохого. — Выдержав паузу, она начала:

— Вам кто-нибудь нравился по-настоящему, мистер О'Хара?

Я помотал головой:

— Никого не могу вспомнить. Может, было два-три человека. Не знаю никого, за кем пошел бы в огонь и в воду, — улыбнулся я ей. — Я сужу о людях поверхностно — так проще.

Она передернула плечами.

— По-моему, вы выглядите, как мужчина сильно разочарованный, может быть — женщиной.

— Покажите мне мужчину, который ни разу не разочаровывался.

— Это так, но вы — особый случай: вы очень циничны. — Я промолчал.

— Задала вам этот вопрос, потому что, если вы бывали, разочарованы, вам очень легко понять мои чувства.

— А какие у вас чувства? — Она пожала плечами:

— Я очень несчастна, нахожусь в жалком положении. И вовсе не из-за себя — у меня для этого нет причин. Но очень больно за подругу. Она моложе меня и была милой девушкой.

— А причем здесь я?

Некоторое время она молчала и, казалось, пыталась решиться на что-то. У меня оказалось достаточно времени, чтобы поразмыслить и прийти к выводу, что доселе я не видел такой экстраординарной особы, даже, в какой-то степени уникальной. В ней присутствовала и красота, и обаяние, и хорошие манеры. Помимо всего этого, она умна. Об этом говорит то, как она обошлась с Пэллом, хотя мне все это не понравилось.

Наконец она заговорила:

— Это очень длинная история, но вам лучше выслушать ее с самого начала — будет проще вести дело. Кроме того, вы сможете подтвердить или опровергнуть мои соображения. Согласны?

Я кивнул:

— Начинайте.

Говорила она очень тихо, глядя на свои руки, лежащие на коленях. У меня создалось впечатление, что она волнуется.

— Когда началась война, я влюбилась в офицера пехотного батальона. Он немного младше меня. Теперь, по прошествии стольких лет, я поняла, что никогда по-настоящему не любила его. Он был мне просто симпатичен, и у меня создалось какое-то материнское чувство к нему. Вы это понимаете, мистер О'Хара?

— Почему нет? — ответил я. — Это совсем просто.

— Он хотел жениться на мне до отбытия в Бирму, но я отказала, мотивируя тем, что после возвращения у нас будет достаточно времени. Это огорчило его, но он согласился. В общем, это был очень милый человек.

Она замолчала, нервно сжимая и разжимая пальцы. Воспоминания сильно взволновали се.

— Он был взят в плен японцами и провел ужасное время в тюремном лагере, — медленно произнесла она. — В конце концов, наступила смерть. Думаю, вы представляете, какой ужасной была его жизнь перед смертью.

— Представляю.

— Известие о его смерти потрясло меня. Я очень пожалела о том, что отказала ему тогда и не вышла за него замуж, злилась на себя и была несчастна во всех отношениях. Мне казалось, что избавлением от всего этого может послужить путешествие. В то время я была больна, и доктор одобрил мое решение сменить обстановку. Поехать в Америку я пригласила с собой свою подругу Эсмеральду.

— Она замешана в этом деле? — Женщина кивнула. — Что представляет из себя Эсмеральда? — спросил я.

— Она на пять лет моложе меня и мало знакома с реальной жизнью. Она была беззаботна, романтична, счастлива и очень нравилась мне. И все еще нравится.

Я попросил ее продолжать.

— Пробыв в Америке несколько месяцев, я встретила мужчину — Алексиса Рико. Я только-только начинала приходить в себя после всех несчастий, но все еще была безутешна. А Рико казался мне сильным, дружественным, очаровательным и любящим меня. Я вышла за него замуж там, но в скором времени поняла, что совершила ошибку.

— Какого рода ошибку?

— Я многое узнала о нем. Не буду вдаваться в подробности, но спустя несколько месяцев я узнала благодаря странной случайности, что он вовсе не такой уж приятный человек, что он живет за счет вымогательства денег у женщин, что его чарующая внешность скрывает мерзкий и садистский характер, мне стала известна его биография, а также то, что он женился на мне исключительно из-за денег.

— Вы что-нибудь предприняли по этому поводу? — спросил я.

Она закивала.

— Я поговорила с ним начистоту и сказала, что знаю о нем все и собираюсь развестись немедленно.

— Ему, конечно, это не понравилось?

— Несомненно, но что ему оставалось делать? Я сказала, что если он попытается помешать разводу, то тут же сообщу в полицию…

— Его биография действительно так испорчена? — усомнился я.

— Да, она очень плоха. Он согласился на развод и подтвердил, что все сказанное мной — правда. Такое быстрое согласие должно было вызвать у меня определенные подозрения: наверняка, он уже разработал свой план. Я сообщила ему, что немедленно покидаю Соединенные Штаты и отправляюсь в Англию, а дело о разводе поручила юристу в Нью-Йорке, и постараюсь сделать все для своего освобождения.

Я вернулась в Англию вместе с Эсмеральдой, даже не предполагая, что Рико уже заарканил ее и что она, как совсем недавно я, верит каждому его слову.

— У Эсмеральды были деньги? — вставил я. Она кивнула:

— Вполне достаточно.

— Продолжайте рассказывать.

— Как и ожидалось, мое дело о разводе прошло вполне успешно. Затем, почти сразу же, я узнала, что Рико приехал в Англию и что он собирается жениться на Эсмеральде. Я была шокирована и немедленно написала ей все, что знала о нем, умоляя ее не выходить замуж, не поговорив со мной.

— Но она не поверила?

— Вы совершенно правы… она не поверила мне. Да еще и написала в письме, что я специально выдумала эту историю, потому что теперь очень жалею о разводе, завидую ей и поэтому она отказывается видеться. Спустя некоторое время они поженились…

— И только тогда Эсмеральда поняла, что вы говорили ей правду?

Она снова кивнула и немного смягчилась:

— Теперь, когда уже поздно, поняла. Мистер О'Хара, она в ужасном положении. Рико завладел большей частью ее денег. У нее осталось совсем немного сбережений. Она, так же как и я, узнала вскоре после свадьбы всю правду… Но была уже полностью в его власти. Несколько раз она писала, что хочет развестись. Потом, по неизвестной мне причине изменила свое решение. Приезжала, рассказывала о его жестоком отношении, но снова возвращалась к нему. Я поняла, что он имеет над ней большую власть. Что-то сильнее, чем ее воля, самообладание и все хорошее, что в ней есть — что-то определенно ужасное…

— Наркотики? — предположил я.

— Да. Он приучил Эсмеральду к ним, и теперь она законченный наркоман. Правда, были предприняты отчаянные попытки освободиться от такой зависимости, но безуспешно. Принимать помощь от родственников и друзей она не захотела. Таким образом, оказалась полностью в его власти.

Женщина замолчала, и в офисе воцарилась тишина. Я отчетливо слышал громкое тиканье дешевых часов на каминной полке. В тишине этот звук походил на работу адской машины.

— Это все? — нарушил молчание я.

— Разве этого недостаточно? — сдавленным голосом произнесла она.

— «Недостаточно» для чего?

Она положила дрожащие пальцы на край стола.

— Этого недостаточно, мистер О'Хара, чтобы убедить вас предпринять что-нибудь?

Я раздавил окурок в пепельнице.

— Что предпринять?

— Послушайте, мистер О'Хара, я боюсь, очень боюсь за Эсмеральду. Думаю, она уже дошла до точки и теперь даже не осознает, что делает. Нужно что-то предпринять, и немедленно.

— Что вы можете предложить? — меня начало втягивать в это дело.

— Я не могу с уверенностью утверждать, что Рико напичкал ее наркотиками, но все близко к этому. Рико боится закона. Я уверена, что если вы пойдете к нему и скажете, что вы связались с родственниками Эсмеральды и вам известен факт употребления ею наркотиков, что если он не согласится немедленно покинуть страну, причем один, вы обратитесь в полицию, — это поможет. Но я хочу, чтобы вы сделали это немедленно, мистер О'Хара. Сейчас же. Нельзя терять ни минуты.

Я закурил.

— Мне кажется, эта работа не стоит тысячи фунтов. Здесь все очень просто.

— А мне так не кажется, — возразила она, — он умен и неразборчив в средствах. К тому же, имеет набор похожих на него друзей. Если вы будете угрожать ему, то неизвестно, чем это обернется в дальнейшем для вас.

Я усмехнулся.

— Понимаю. Это значит, что мне нужно быть крайне осторожным?

— Да. Именно так.

— Кстати, кто вы? — Она улыбнулась.

— Вы очень странный человек, мистер О'Хара. Приехали сюда, выпили, побеседовали, выслушали мою историю и вдруг, вам взбрело в голову спросить, как меня зовут.

— Это вы считаете странным? — удивился я. — Я не придавал этому значения до сих пор.

Она взглянула на меня. У нее были поразительно длинные черные ресницы.

— Конечно, вы совершенно правы, — сказала она. — Вам это было безразлично до сих пор, но теперь вы хотите это знать. Вы становитесь любопытным тогда, когда это действительно необходимо; должно быть, вы неплохо знаете жизнь.

— Хорошо, будем считать, что жизнь меня многому научила. А теперь имя…

— Меня зовут Айвери, — тихо произнесла она. — Миссис Леонора Айвери. Так меня звали и до замужества: я взяла свое прежнее имя после развода с Рико.

— Хорошее имя, — сказал я, записывая его в блокнот. — Можно адрес?

— В данный момент я остановилась в отеле «Каллоден». — Я записал и это.

— Вы захватили тысячу фунтов?

Она восприняла этот вопрос с улыбкой.

— Да. Я знала, что вы поможете.

С этими словами Леонора открыла сумочку и, достав толстую пачку купюр, положила ее на стол передо мной. Я улыбнулся ей в ответ.

— Мне нравятся такие зрелища: пачка новых купюр, вроде этой. Если бы я стал артистом, то оставался бы им до самой смерти.

— Жаль, конечно, что вы им не стали.

— Придется стать им, хотя бы на время и поэкспериментировать с Рико. — Я положил блокнот в ящик стола. — Где он живет?

— У него есть дом, который называют «Кроссвейз», недалеко от Мейднхэд. Где-то на самой окраине. Рико обычно находится там.

— Он живет один?

— Думаю, да. Днем его очень трудно застать, он бывает в доме по ночам. Днем туда ходят служанки и присматривают за хозяйством. Думаю, ночью он остается один во всем доме, — она запнулась, — если только с ним нет кого-нибудь…

— Женщины? — спросил я.

— Обычно, это женщина.

— Хорошо. Большое спасибо, миссис Айвери. — Я поднялся, выбросив окурок.

— Что вы собираетесь делать? — спросила она. С улыбкой я ответил:

— Ничего.

Она вскочила и посмотрела на меня через стол. Глаза сверкали холодным блеском.

— Я вас правильно поняла?

— А почему, нет? Я получил тысячу фунтов. Деньги, которые, по вашим словам, Пэлл не собирается мне платить.

— Вы думаете, это вам сойдет с рук? Вы думаете, что можете позволить так вести себя?

— Клянусь, что — да. Вы думаете, кто-нибудь поверит в эту историю, после вашего визита к Пэллу, после того, что он наговорил вам обо мне, после того, как Консел сообщил в суде все, что думает обо мне? Или вы хотите сказать, что кто-нибудь поверит в то, что сегодня вы положили тысячу фунтов в эту сумочку, пришли сюда и дождались моего возвращения? Вы хотите сказать, что кто-то поверит всему этому?

— Мистер О'Хара, банкноты, которые я вам дала, были пятифунтовыми. В банке есть их номера.

— Нет, миссис Айвери, — я усмехнулся, — банк действительно записывал номера пятифунтовых банкнот, но последние два года они этого не делают.

После некоторой паузы она сказала расстроенным голосом:

— Кажется, нам больше нечего друг другу сказать. Я обошел стол.

— Лично мне — нет.

Направившись к двери, чтобы проводить ее, я остановился. Она смотрела на меня глазами, полными слез, и в тот момент была похожа на побитую собаку. Не знаю, какими духами она пользовалась, но они были ненавязчивы и, в то же время, действовали опустошающе. Я так и остался стоять, глядя на нее.

— Я немного волновалась, идя на эту встречу — не знала, каким вы окажитесь, что скажете. Надеялась, что вы не будете слишком щепетильны, потому что дело, которое я собиралась предложить, не из приятных. В процессе разговора я начала понимать, что вы не такой уж плохой человек, каким мне вас представили.

— Теперь-то вы поняли, что ошибались?

— Я все еще сомневаюсь, — ответила она. — Не могу поверить, что вы способны на такое.

— Способен. Вы не можете поверить, потому что не хотите.

Следующие ее действия совершенно поразили меня. Она приблизилась ко мне и взяла мою руку в свою. Ее длинные белые пальцы резко контрастировали с черным цветом моего пиджака. Понизив голос, Леонора произнесла:

— Мистер О'Хара… пожалуйста… о-о, пожалуйста…

— Никакой лести! Спасибо за прекрасный вечер. Извините, что вам придется спускаться вниз по лестнице, но у нас нет лифта.

Она покраснела и склонила голову. Взяв со стола перчатки и сумочку, Леонора вышла из офиса. Слезы в ее глазах явно не были имитацией.

Высокие каблуки простучали по коридору.

Я плюхнулся во вращающееся кресло и, достав из ящика бутылку, еще раз глотнул виски, после чего там осталась всего треть. Затем вышел из офиса, прошел по коридору и, распахнув окно, выглянул на улицу. Передо мной лежала все та же улица с расплывчатыми пятнами фонарей.

Через минуту Леонора вышла из подъезда, прошла к «Армстронг-Сайдли» и, отперев дверь, села внутрь. Машина круто развернулась и уехала.

Я вернулся в офис и уселся в кресле, думая о миссис Айвери: о ней можно было думать бесконечно долго, но в тот момент я не верил ей, более того: в подсознании у меня появилась мысль, что она хочет втянуть меня в сомнительное дело, а затем в чем-то обвинить…

Не то, чтобы мне не понравилась ее история. Она вполне правдоподобна, но вот Пэлл — это говорило о многом.

Я знал Пэлла. Он состоял в незаконном браке и был хитер, как черт. Он бы не стал предлагать мне работу, не имея на этом свою выгоду. У Пэлла есть моя тысяча фунтов и если миссис Айвери к нему больше не придет, он выплатит ее мне. В этом я уверен.

Выслушав историю миссис Айвери, Пэлл посоветовал обратиться ко мне, не забыв подробно меня описать. Кроме того, он, возможно, уверил, что я никогда не берусь за дело, если оно меня не заинтересует. Деньги же мне не нужны, так как я их скоро получу у него. Потом, видимо, этот мерзавец просто продал ей мой адрес.

Миссис Айвери, в свою очередь, представила ситуацию в другом свете: убеждая меня, что Пэлл не собирается платить, она хотела тем самым заставить меня взяться за работу из-за денег.

Таковы были мои рассуждения и, немного успокоившись, я залпом выпил оставшееся виски.

 

II

Колокол на старинных церковных часах пробил полчаса. После этого в комнате опять слышалось только тиканье каминных часов.

Я решил больше не думать о миссис Айвери и, вытащив ее деньги из ящика стола, положил их во внутренний карман пиджака. Потом потушил свет, надел шляпу и вышел, заперев дверь. В конце темного коридора лунный свет отбрасывал длинную тень от окна.

Мои шаги по деревянной лестнице гулко отдавались во всем доме. Я запер входную дверь и пошел вниз по улице.

За десять минут быстрой ходьбы я добрался до «Пустынной Комнаты» — местечка, которым заправлял Джо Меландер. Джо ждал внизу длинной каменной лестницы, ведущей в его «Вечеринку с бутылкой». Он выглядел, как обычно — толстый, решительный, свежевыбритый и с избытком пудры на лице.

— Добрый вечер, мистер О'Хара. Рад видеть вас. Всегда рад видеть вас, — он усмехнулся. — Я слышал, Консел был немного груб с вами сегодня. Эти адвокаты, — Джо пожал плечами. — Пойдемте, выпьем? Я угощаю.

Оставив свое пальто и шляпу у гардеробщицы, я пошел за ним. Мы расположились за столиком в дальнем углу. Официант, который, по-моему, страдал сонной болезнью, принес нам виски, сифон и несколько стаканов.

— При ведении дела о разводе работа частного детектива должна быть оплачена. Если дело кончилось неудачно, как в данном случае, сыщик должен считать за счастье, если он спасет свою шкуру.

— Да-а, — протянул Джо, отхлебнув два больших глотка виски. — Наверное, они заплатили вам кучу денег. Тот человек был с вами очень нелюбезен.

Он выпустил себе в стакан струю содовой.

— Ты мыслишь нелогично. С какой стати адвокат суда Диворс будет ко мне расположен? Это невозможно.

— Вы, конечно, там повеселились?

Я оглядел большую комнату. Не зря ее назвали пустынной. Стены были разрисованы, как оазисы с пальмами, верблюдами и кактусами, а клиенты проявляли к изображениям чисто профессиональный интерес. Все, что могло прожить восемь дней без капли влаги, вызывало у них живейший интерес.

Здесь в основном толклась городская беднота. У мужчин было немного денег, а женщины пытались их выудить. Правда, это стоило больших усилий. И вообще, после отъезда американцев им теперь еле хватает на еду.

— А разве вы занимаетесь делами о разводах, мистер О'Хара? — Джо снова наполнил стаканы, усмехнулся и пожал плечами. — Извините. Я всегда очень любопытен.

— Все в порядке, Джо. Действительно, раньше я не брался за такие дела, но в наше трудное время деньги кажутся слишком привлекательными.

Неожиданно я ощутил беспокойство и никак не мог понять, почему оно возникло.

— Вы выглядите усталым, вам хорошо бы отдохнуть и отвлечься, — посоветовал Джо.

Я кивнул:

— Хорошая идея. Если меня кто-нибудь спросит, я в отпуске.

— Вы думаете, кто-нибудь может спросить?

— Возможно. Никогда не знаешь, что тебя ждет впереди. — Я поднялся. — Могу я воспользоваться твоим телефоном?

Джо кивнул.

— Если кто-нибудь спросит, то вы в отпуске и не оставили адреса.

— Правильно.

Он протянул мне ключ от своей конторы, и я двинулся вверх по маленьким ступенькам, вошел в офис и зажег свет. Запер дверь.

Отыскав номер отеля «Каллоден», я позвонил и спросил у ночного портье о миссис Айвери.

Он ответил, что у них в отеле нет миссис Айвери, что номер на ее имя не забронирован и что он не знает никакой миссис Айвери.

Это меня немного удивило, но не слишком.

Растянувшись в большом кресле Джо, я начал вспоминать фотографию отеля в Торки с видом на песочный пляж, усаженный пальмами. Привлекательная картина. Я был уверен, что через несколько недель буду в Торки и в наилучшей форме. Возможность сидеть в шезлонге, слушать музыку и смотреть на море, была в тот момент всего желаннее.

Я принялся представлять себе Торки…

А если к этой картине добавить еще и миссис Айвери, то выходило райское местечко.

Я снял трубку и позвонил Пэллу домой. Слушая гудки, я посмотрел на часы. Было около полуночи. Придется вытащить Пэлла из кровати.

Наконец в трубке послышался, немного, резкий голос Пэлла.

— Пэлл? Это О'Хара. Я сейчас направляюсь к тебе. — Он зевнул:

— Я в кровати и устал. Посетителей принимаю в офисе. Как насчет завтрашнего утра?

— У меня нет никаких планов на будущее, — ответил я. — Кроме следующего: через десять минут я зайду к тебе.

— Ты хочешь нарваться на большие неприятности?

— Откуда мне знать? Я ведь не ясновидящий.

Я повесил трубку, спустился вниз к Джо и отдал ему ключ.

— Доброй ночи, Джо. Спасибо за телефон. — Он положил ключ в карман.

— Значит, вы решили, мистер О'Хара? Вы отправляетесь сейчас же?

Я кивнул.

— Я еду в Торки. Прекрасная ночь для поездки на машине. Однажды я видел фотографию тамошнего отеля, он мне понравился.

— Торки — хорошее место. Желаю хорошо провести время.

Я потратил около двенадцати минут, чтобы добраться до обиталища Пэлла. Жилой дом был погружен во тьму, только в холле горел свет. Я поднялся на лифте, зажег в коридоре свет и, найдя нужную дверь, позвонил.

Дверь мне открыл человек в черном альпаковом пиджаке. Это был низенький, щуплый мужчина. Один глаз у него время от времени подергивался. Еще я подметил в нем бледность и изможденность.

— Я — мистер О'Хара. Пэлл ждет меня.

Он отступил в сторону и закрыл дверь, после чего мы двинулись по длинному коридору. Квартира оказалась просторной и хорошо меблированной. Некоторые вещи были просто прекрасны.

Мужчина открыл последнюю дверь, я вошел в комнату, в дальнем конце которой за столом сидел Пэлл. На нем был черно-белый халат и галстук. В зубах он держал зеленую сигару. Рядом стояли виски и стаканы.

У Пэлла было пухлое лицо и плешивая голова. Его кожа при определенном освещении казалась серой. Уголки толстых губ были опущены. Толстые руки оканчивались такими же пальцами. На одном из них сидело рубиновое кольцо, которое, по словам хозяина, ему подарила одна индийская принцесса. В жизни Пэллу везло, к тому же он был умен и хитер.

Я оглядел еще одного человека, присутствовавшего в комнате. Этот громила сидел в кресле справа от стола Пэлла. Кресло было довольно большим, но громиле в нем явно было тесновато. В нем было, по меньшей мере, шесть футов и два-три дюйма роста, а плечи, как у гориллы. Лицо, как будто высеченное из камня. Одежда этого «джентльмена» была слишком элегантна. Он курил сигару и выглядел очень счастливо. Этот тип мне не понравился.

Пэлл встретил меня улыбкой. Я закрыл за собой дверь и подошел к столу.

— Привет, О'Хара. Что-нибудь стряслось?

— Нет, — ответил я, закуривая. — Просто хочу поговорить с тобой о важном деле. Это личное.

Я взглянул на громилу. В ответ Пэлл махнул рукой и ответил:

— Пусть Леннет тебя не беспокоит. Он мой старый друг.

— Он меня и не беспокоит. Просто хочу сказать, что его присутствие необязательно, ведь я хочу поговорить с тобой.

Пэлл пожал плечами.

— Слушай, О'Хара. Я думаю, что лучше бы он остался. Это вполне обоснованно: Леннет не причинит никому никакого вреда, а, возможно, его присутствие будет полезно всем.

— Нет. Он должен уйти.

Человек в кресле расхохотался. Звуки, раздавшиеся при этом, были подобны бурному потоку. Краем глаза я заметил, что он осматривает мою, явно не внушающую опасений, фигуру.

— Не стройте из себя дурака, О'Хара, — произнес Пэлл успокаивающе.

— Вали отсюда, Тупоголовый. Иди и проспись. Людям твоего телосложения рекомендуется много спать, — обратился я к громиле.

Он аккуратно положил сигару на краешек стола и, оттолкнувшись руками, больше походившими на ноги быка, встал с кресла. В полный рост он оказался еще более устрашающим.

Двигаясь ко мне, он проговорил:

— Что ты сказал, умник?

Я позволил ему подойти вплотную. И как только он поднял руку для удара, врезал по голени и отступил в сторону, избегая удара ногой при падении. Затем нанес ему два тычковых удара в шейную мышцу; когда он оправился, снова ударил ребром ладони по почкам. Он начал ловить ртом воздух и, шатаясь, пытался подняться. Я приблизился к нему и нанес два простейших удара дзюдо — прямо по шее и в адамово яблоко.

Громила издал звук, походивший на хриплое звучание волынки, и осел в кресло.

Наблюдая за своим соперником, я бросил Пэллу через плечо:

— Дзюдо. Впечатляет, не правда ли?

Пэлл отпил виски и кивнул. По-видимому, мои действия произвели на него впечатление.

— Поднимайся, Жирный, — бросил я Леннету. — Я не хочу причинить тебе вреда. Поднимайся и проваливай. Тебе будет безопаснее в постели.

Он медленно встал и занес руку для удара. Но я опередил его и сделал шейный замочек. Он захрипел и замер в неестественном положении.

— Великолепно, а? Он парализован. Если я сниму замочек, ему потребуется еще минуты две, чтобы прийти в себя. На протяжении этого времени — он мой.

Я снял замочек, и рука громилы безвольно упала. Он стоял, осторожно разминая шею. Я дал ему пощечину, чтобы он быстрее пришел в себя. Губы и лицо начали приобретать свой естественный цвет.

— Забирай свою сигару и проваливай. Да поторапливайся, ты мне уже порядком надоел, — посоветовал я.

Леннет виновато посмотрел на Пэлла. Тот кивнул. Затем он взял сигару немного дрожащими пальцами и удалился. Через несколько секунд хлопнула входная дверь.

— Хорошая штука, — сказал Пэлл дружелюбно. — Где ты этому научился, О'Хара?

Я рассказал.

Он поднялся, смешал виски с содовой и подал напиток мне. Потом вернулся за стол и закурил. Казалось, Пэлл был доволен собой.

Усмехнувшись, он произнес:

— Ты крепкий парень, О'Хара. Что тебя беспокоит?

— Ничего. Совсем ничего. — Я закурил новую сигарету. — Вечером, когда я вернулся в офис, там была какая-то сумасшедшая женщина. Некая миссис Айвери — сама женственность. Может, ты ее знаешь?

— Да. Но она приходила к тебе. Чего она хотела, ты выяснил?

— Нет. Я ее не спрашивал. Мы не заходили так далеко, она просто рассказала, что была в агентстве и ты отговаривал ее от того, что она задумала. Ты привел в пример меня, как человека, который делает то, что не надо и попадает впросак, а также не забыл упомянуть сегодняшний случай в суде с Конселом. Она передала мне твои слова о том, что ты не собираешься платить мне, пока не будешь уверен, что не произойдет нежелательного вмешательства в это дело.

— Она, должно быть, спятила?

— Я тоже так думаю, — продолжал я. — И с самого начала сказал, что она сумасшедшая. Эта Айвери несла такую чушь, что даже двухлетний ребенок не додумался бы до этого.

Пэлл перекинул сигару в другой уголок рта.

— Женщины порой забавны. Они не понимают до конца то, о чем ведут речь: я не говорил ей ничего подобного.

— Готов поверить в это, но все-таки, что ты ей сказал? — Он затушил окурок в пепельнице и, допив виски, ответил:

— Она пришла ко мне в полдень с длинной речью о каких-то своих проблемах. Меня все это не очень заинтересовало. Я уведомил ее, что Агентство Пэлла не приступит к работе, пока не получит удовлетворительную рекомендацию о клиенте, и поэтому я не могу принять ее предложение. Понятно?

Я кивнул.

— Она продолжала говорить, а мне вдруг пришло в голову, что в ближайшие минуты она устроит здесь сцену со слезами и прочим. Надо было помочь ей хоть немного отвлечься, и я рассказал о тебе.

— Что именно ты сказал? — поинтересовался я.

— Я рассказал ей о твоем деле и, заметь, с лучшей стороны. Сказал, что если тебе что-нибудь взбредет в голову, ты не остановишься ни перед чем. И посоветовал обратиться за помощью к тебе. Я давал тебе шанс подзаработать. Я также сказал, что лучшего человека для этого не найти.

— Приятно такое слышать, Пэлл. Может быть, мне следовало выслушать и поговорить с ней?

Он пожал плечами.

— Никогда нельзя знать наперед: может и было в этом деле что-то интересное. — Пэлл потянулся за новой сигарой. — Это все, что ты хотел?

— Нет. Мне нужна тысяча фунтов. — У него поднялись брови.

— Куда, черт возьми, ты так спешишь, О'Хара? Приходи в офис завтра, и мы все оформим.

— Нет, деньги должны быть у меня сразу после развода. А это случилось сегодня днем. И они нужны мне сейчас.

— Предположим, я их не получил, — парировал Пэлл.

— Ты должен был их получить. Давай деньги. — Он усмехнулся.

— Ты любишь шутки, не так ли? Правильно, я получил для тебя деньги — знал, что ты придешь. Ты оправдал мои надежды. Сегодня ко мне заходили юристы и сказали, что ты проделал колоссальную работу.

Пэлл открыл ящик стола и достал пухлый конверт, который и передал мне. Пересчитав купюры, я положил деньги в карман и поднялся.

— Завтра пришлешь мне расписку о получении, — он зевнул. — Конечно, было бы хорошо, если бы ты выслушал миссис Айвери. Может быть, что-нибудь тебя заинтересует?

Я взял шляпу.

— Зачем тебе понадобился боксер для встречи со мной, Пэлл?

В ответ последовал смешок.

— А, этот… Он мой старый друг — Леннет. Он считал себя в хорошей форме и собирался тебя обработать. Я искренне был рад, когда ты остудил его.

— Понятно.

Мы постояли еще некоторое время, улыбаясь друг другу, затем я пожелал ему доброй ночи и удалился.

На улице было довольно прохладно. Я медленно двинулся по направлению к обиталищу Мака, которое находилось недалеко от площади Лестер. Мне нравилось гулять и размышлять, вспоминая фотографию Торки: море и солнце.

Потом я вновь переключился на Пэлла. Несомненно, он умен, хитер и твердо знает, что нужно делать. Интересно, убедил ли я его, что поверил всей этой чепухе о миссис Айвери.

Наконец, для меня стали проясняться кое-какие детали. Она заплатила ему — хорошо заплатила — за обещание не давать мне денег. Она явилась ко мне в надежде сыграть на нехватке денег.

Но Пэлл был готов заплатить мне, как только это потребуется. А когда я начал выходить из себя, он выложил мне необходимую сумму. Таким образом, он сохранил у себя и те деньги, которые получил от миссис Айвери. Все, казалось, были довольны, кроме миссис Айвери.

Она заплатила всем, но ничего не получила взамен. Такое неизбежно случается с красивыми женщинами, старающимися казаться умнее, чем они есть на самом деле.

Пэлл поверил, что я не в курсе ее проблем. Не знает он также и о том, что у меня появилась еще одна тысяча фунтов. Если бы знал, никогда не отдал бы мне тех денег.

Это значит, что после нашей встречи в офисе миссис Айвери не виделась с Пэллом. Она куда-то уехала, но никак не в отель «Каллоден». Интересно, почему именно этот адрес ей взбрело в голову дать мне. Возможно, она собиралась поехать туда в случае моего согласия, ведь миссис Айвери знала, что отель почти всегда пустует и там можно найти свободный номер.

Но почему тогда в отеле не был забронирован номер на ее имя? На это должен быть ответ. Предположим, я согласился провернуть это дело: взял тысячу и принялся за работу. Поехала ли бы она в таком случае в «Каллоден»?

Думаю, нет. Нет. Вполне очевидно, что никто не знает о ее визите ко мне в офис, кроме Пэлла, разумеется. Она оставила машину далеко от того дома, в котором располагается моя контора. Если бы я согласился поговорить с Рико, она бы смылась, а потом заявила, что никогда меня не видела и ничего обо мне не знает. Если же мне придет в голову искать ее в «Каллодене», то я обречен на провал. Миссис Айвери никогда там не появлялась, и никто там о ней не слышал.

Думаю, она не так уж глупа, как мне показалось сначала.

 

III

Мак сидел в маленькой стеклянной конторке, расположенной в дальнем углу круглосуточной автостоянки. У него было худощавое лицо, яркие карие глаза и рыжеватые волосы. Мы были давно знакомы. Он заправлял круглосуточной стоянкой, потому что совершенно не выносил постоянного общения с людьми. У него в жизни было много трудностей и несчастий, а в этом месте не приходилось о них рассказывать. Людям, приезжающим сюда, нужно масло, бензин или что-нибудь в этом роде. Заплатив, они уезжают.

Так вот, Мак читал «Вечерние новости» и, увидев меня, улыбнулся:

— Привет, мистер О'Хара. Кажется, вы опять побывали в передряге.

Я взглянул на газету.

— А, это?.. Да, если тебе угодно называть это передрягой. — И протянув ему сигарету, спросил, нет ли у него машины на продажу.

— Для вас? — Я кивнул.

— У меня для вас есть прекрасная вещь, мистер О'Хара. Гарантирую. Владелец притащил ее сюда два дня назад и уехал за границу. Это «Ровер-16» — спортивное купе – пробег всего девять тысяч миль. Я ее осмотрел — она в приличном состоянии.

— Могу я ее забрать? — Он кивнул.

— Машина зарегистрирована и застрахована до конца года. У меня даже есть формуляр. Если вы собираетесь ее купить, то нужно только залить масло и бензин. Цена семьсот пятьдесят фунтов стерлингов — вполне подходящая.

Я достал пачку Пэлла и отсчитал купюры.

— Давай квитанцию, Мак… и залей все под завязку.

— А далеко вы направляетесь?

— В Торки. У меня давно не было отпуска.

— Там, должно быть, прекрасно.

Он ушел в глубь гаража и вскоре выехал оттуда на машине. Она действительно была ничего. Протектор тоже меня устроил. Мак начал заливать бензин в бак.

— Как добраться до Девоншира, Мак?

— Очень просто. Отсюда по Чисвик-Хай-стрит, потом по главной Восточной магистрали до поворота на Стейнз и Вирджинские Воды. Дальше — по прямой. Все должно быть нормально. Теперь там установлены указатели «А. А.». Единственное, что вам надо запомнить: свернув с главной Восточной магистрали, вы оказываетесь на развилке, и левый поворот ведет на Стейнз, он-то вам и нужен. Не поворачивайте направо, иначе окажетесь в Беркшире.

— Понятно.

В это время Мак уже заливал масло.

— Я должен отослать квитанцию в офис, мистер О'Хара?

— Нет, — ответил я после недолгого размышления. — В скором времени я туда не собираюсь. Отошли ее в отель «Мэлинсон» и пометь на конверте «До востребования». Рассчитываю остановиться там по возвращении.

— О'кэй.

Я залез в машину, завел мотор и уехал. О машине у меня сразу создалось хорошее впечатление. Стоял чудесный вечер, но он не состоялся для миссис Айвери. Такова жизнь. Так как мне не о чем было думать, а ведя машину я привык размышлять о чем-нибудь, я начал вспоминать детали нашего разговора с миссис Айвери, и поймал себя на том, что пытаюсь вспомнить, какими духами она пользовалась и что произошло бы в случае моего вмешательства в жизнь Алексиса Рико.

Это было бы интересно…

У меня остался телефон, данный мне миссис Айвери. Конечно, я мог уцепиться за это дело, но в этом случае мне уже из него не выпутаться. А, может быть, она именно этого и хотела?

Женщина, да еще такая красивая, как миссис Айвери, всегда непредсказуема.

Снова пошел дождь. Облака заслонили все небо, но, к счастью, у машины были хорошие фары, и я прикинул, что доберусь до Торки через семь-восемь часов. Приближалось время завтрака. Я свернул с главной Восточной магистрали и оказался на развилке. Левая дорога вела в Стейнз, а правая — Бат-роад — в Мейднхэд и Слаф. Я остановил машину на левой обочине и закурил, слушая стук капель о крышу кабины и думая о Торки.

Вероятно, фотография произвела на меня очень сильное впечатление. Все эти фотографии в рекламных проспектах слишком уж напыщенны и, наверняка, приукрашены. Но даже если место окажется не таким, как на фотографии, оно мне должно понравиться, потому что Девоншир — прекрасное графство.

Я отпустил тормоз, и машина начала медленно двигаться вперед. Внезапно у меня перед глазами возникла картина — миссис Айвери, выходящая из моего офиса. Это сопровождалось возникшим в глубине моего сознания тревожным чувством. За те секунды, пока машина набирала скорость, в моей голове пронеслись тысячи мыслей. Общее их содержание было таково — кем же на самом деле была эта миссис Айвери? Я вновь остановил машину. Сделал это, потому что неожиданно понял, что обманываю сам себя. Мне стало ясно, что, поверни я сейчас на Стейнз, все время пребывания в Торки буду думать о миссис Айвери… Эти мысли встряхнули меня, и я осознал, что во мне проснулось любопытство — чувство, которое не посещало меня уже многие годы. Я выбросил окурок в окно, взял еще одну сигарету и тронулся, без промедления свернув направо, — на дорогу, ведущую в Слаф и Мейднхэд.

 

IV

Машина замерла перед старинными коваными воротами, которые находились с задней стороны дома. Они оказались незаперты. Я открыл одну половину и пошел по широкой гравиевой дороге к дому. По обе стороны росли какие-то кусты, а за ними возвышались рододендроны.

Дождь кончился так же быстро, как и начался. Из-за облаков начала выплывать луна. Наконец я увидел большой дом, выполненный с элементами георгианского стиля, возвышающийся в тысяче ярдах от меня.

В десяти-двенадцати ярдах я различил тропинку, начинающуюся в кустах и исчезающую в деревьях. Идя по ней, я думал, что она должна привести меня к задней двери дома, которой пользуется прислуга.

Тропинка не привела меня никуда. Она неожиданно оборвалась у меня под ногами, когда я очутился на маленькой поляне. Трава сверкала и переливалась под лунным светом. Я прислонился к дереву и увидел необычное зрелище. Молодая женщина в вечернем платье медленно танцевала фокстрот. Видно было, что делала она это с трудом, но в то же время с удовольствием.

Через одну руку у нее было перекинуто пальто, из-под которого виднелась сумочка. Я подумал было, что она сумасшедшая или пьяная, а может и то, и другое, и двинулся по направлению к ней через поляну. Теперь луна уже полностью выплыла из облаков. Увидев меня, женщина прекратила свой странный танец. Она часто дышала. Пальто, свисая с руки, касалось земли. На вид ей было лет двадцать пять — двадцать шесть. Белокурые волосы, ранее, видимо, уложенные в прическу, были теперь растрепаны дождем.

Руки плотно облегали намокшие перчатки. На ней было лиловое платье, сшитое, видимо, на заказ. Вообще, это была милая девушка с большими и озорными глазами.

— Привет! — произнесла она безразличным тоном. — Кто вы? И куда вы направляетесь, если, конечно, сами это сознаете?

Женщина прислонилась к дереву и посмотрела на меня.

— Я никуда определенно не направляюсь, — ответил я и с усмешкой спросил: — Вы любите танцы на свежем воздухе во время дождя?

Она расхохоталась.

— Да. Мне нравится. Так прекрасно — танцевать без музыки, это вошло в привычку: мы собираемся здесь при свете луны и танцуем без всякой музыки. Меня это так забавляет.

— А почему забавляет? Чего вы этим добиваетесь? Восстановления памяти? Такое обычно случается после чрезмерных перегрузок, страданий или ревности… Или всего вместе. Что с вами происходит?

— Вы действуете мне на нервы, мистер Умная ищейка, выспрашивая, что, зачем и почему.

Ее голос звучал глухо, и я заметил, что ей трудно сформулировать фразу. Она была пьяна. Голова безвольно упала на грудь, но женщина рывком подняла ее. В таком состоянии было трудно держаться на ногах.

— Хорошо, — сказал я. — Так вы сказали, что вам доставляет удовольствие танцевать без музыки…

Она раздраженно прервала меня:

— Да… Жизнь похожа на танец без музыки! Многие танцующие в этом зале даже не знают, что весь оркестр уже спит.

— Возможно, вы правы. — Я подошел к ней поближе и смог разглядеть золотые инициалы «Э. Р.» на вечерней сумочке. — Меня зовут О'Хара.

Она смотрела на меня несколько мгновений, а потом, снова встряхнув головой, ответила:

— Добрый вечер, мистер О'Хара. Я — Эсмеральда.

— Эсмеральда Рико?

— Да… А как вы догадались? — удивилась она. Я указал на инициалы, вышитые на сумочке.

— Вы очень умный, — как-то глупо произнесла Эсмеральда и улыбнулась мне. В ее глазах оставалась пустота.

— Послушайте, я здесь, чтобы увидеться с мистером Рико. На звонок в парадную дверь никто не ответил, дом был погружен в темноту и поэтому я подъехал сзади.

— Верно. Все здесь пользуются задними воротами. Так удобнее.

Она перестала говорить. Голова опять бессильно упала. Если бы не дерево, женщина была бы уже на земле.

— Слушайте, а почему бы нам не пройти в дом и не выпить, мистер О'Хара? Почему бы нам не устроить маленькую вечеринку?

— Думаю, это хорошая идея. Давайте так и сделаем. Но где? — Кивком головы Эсмеральда указала на дом.

— Там. У меня есть ключ, — она принялась напевать. — Я получила приглашение на бал…

— Отлично. Моя машина стоит на дороге. Что мне с ней делать?

— Въезжайте в ворота и оставьте ее где-нибудь среди деревьев. Там она будет в сохранности. Ее никто не увидит.

— Вы откуда-то приехали? — поинтересовался я.

— А? Да… из Лондона. Я была там на вечеринке. Но потом мне надоело, и я уехала.

— Ну, я пойду, приведу машину. Вы подождете меня здесь? — Она кивнула:

— Подожду.

Я загнал машину на полянку между деревьев и, закрыв ворота, вернулся к ней. Поднял валявшиеся на траве пальто, сумочку, в которой нащупал маленький пистолет, и обнял ее.

— Идем.

Во время ходьбы она чуть-чуть приободрилась. Через минуту мы были уже у дома. Порывшись в сумочке, Эсмеральда выудила оттуда ключ, и мы вошли в дом.

— Справа есть выключатель. Найдите его.

Она стояла, прислонившись к стене, пока я искал выключатель. Когда, наконец, свет озарил коридор, мы прошли по нему в большую, хорошо обставленную комнату, которую я принял за центральный холл. Проходя еще множество дверей и коридоров, я включал свет там, где просила Эсмеральда.

Наконец, мы очутились в большой, но уютной комнате с высоким потолком и хорошей мебелью. На стенах было развешано несколько хороших масляных полотен. У стены стоял большой старомодный сервант с множеством бутылок. Она еле-еле доплелась до одного из больших кресел, стоящих у электрического камина, и плюхнулась в него.

— Добро пожаловать в «Кроссвейз», мистер?

— Меня зовут О'Хара, — напомнил я ей.

— Хорошо, мистер О'Хара. А как ваше имя? — Я ответил, что Кэрил.

— Это хорошее имя. Оно мне нравится. Ты ирландец?

— В общем, да.

— Мне нравятся ирландцы. Не выпить ли нам? А мне еще нужна и сигарета, — попросила она.

Я подал ей сигарету и дал прикурить.

— Вы не хотите переодеться? То платье, что на вас, все вымокло под дождем.

Эсмеральда взглянула на свои разбухшие от воды вечерние туфли.

— Это необязательно. Меня это вовсе не беспокоит.

— Хорошо.

Она посмотрела на сервант.

— Для меня… немного виски… виски с имбирным пивом. А ты, что хочешь… Кэрил.

Я подошел к серванту и смешал для себя виски с содовой. Затем, обмакнув палец в виски, обмазал край чистого стакана и налил туда пиво. Почувствовав запах виски, она ничего не заметит. Поднеся ей стакан, я нагнулся и включил электрокамин.

— Мне здесь очень нравится. О чем мы поговорим? — Она отпила глоток из стакана.

— Какой-то странный вкус.

— Да? Я приготовил мягкий напиток. Поменять? — Эсмеральда помотала головой.

— Не обязательно. Это не важно. Совсем не важно… совсем… совсем…

Я поставил еще одно кресло напротив нее и, закурив, сел в него.

— Расскажите мне что-нибудь, Эсмеральда… почему выносите в сумочке пистолет?

Она подозрительно взглянула на меня.

— А как ты об этом узнал?

— Я нащупал его, когда нес сумочку. Вам требуется пистолет?

Женщина кивнула.

— Мне нужен пистолет, потому что скоро он мне, несомненно, потребуется.

— Интересно. Вам он нужен на всякий случай, для какой-нибудь чрезвычайной ситуации? Другими словами… время, место, благоприятная возможность — и вы берете с собой пушку. Так?

— Почти угадал, Кэрил. Похоже, ты много думаешь.

— Что ты чувствуешь ко мне, Эсмеральда? Я тебе симпатичен?

Она долго смотрела на меня с отсутствующим выражением лица, а потом неожиданно улыбнулась.

— Да. Я знаю тебя совсем немного, но ты мне нравишься. Почему?

— В таком случае скажи, почему ты носишь в сумке пистолет? Кого ты хочешь убить?

Она улыбнулась, но уже не столь любезно. Эсмеральда была красива, но лицо уже частично потеряло былую привлекательность. Нос прямой, зубы белые и ровные, рот хорошо очерчен, но выражение горя и несчастья в глазах сводило почти на нет всю красоту.

Она смотрела на меня долго и молча, но я не мог видеть выражения ее лица, так как оно находилось в тени. Мне казалось, она обдумывает что-то или просто устала и пьяна.

Наконец, она монотонно заговорила:

— Это было на вечеринке, какая дурацкая была вечеринка. Мне кажется, все вечеринки какие-то глупые… а, Кэрил?

— Вечеринки? Да. Иногда… или нет… все зависит от случая. На вечеринках расслабляются. А вам не было там хорошо?

Она издала какой-то странный смех. Мне он не понравился.

— Вечеринки у меня всегда хорошо начинаются. До того, как выпью несколько коктейлей и немного бренди или виски. Мне нравится бренди и виски. Мне все нравится…

Эсмеральда снова рассмеялась.

— Но потом все идет шиворот-навыворот. После выпивки я начинаю думать и думать именно об этом.

Она принялась играть своим бокалом, подбрасывая его и так и сяк.

Я отпил немного виски:

— Что ты хочешь этим сказать, Эсмеральда? Что означает: «думать именно об этом»?

Эсмеральда быстро поднялась и прошла к серванту. Там налила себе чего-то крепкого и вернулась на место. Это мне очень не понравилось, ведь надо было еще с ней поговорить.

— Думаю об этом, когда мужа нет рядом. О том, как убью его… Мне нравится эта идея… Вот почему у меня есть пистолет. И когда я буду чувствовать необходимость в этом, когда наберусь храбрости, то обязательно выстрелю. Вот такой план… Понятно?..

Я кивнул.

— Но кто же он?

— Не глупи… это, конечно, Алексис. Мой «дорогой» муж. Дорогой… дорогой… милый Алексис.

— Конечно, но как ты добралась сюда? Ведь, насколько я понимаю, вечеринка проходила в Лондоне.

— Да, — она постоянно беспричинно улыбалась. — В Лондоне… прелестная вечеринка в Лондоне. Меня довезли сюда. Уже не помню, кто. Вот, как я сюда попала.

Я помолчал, потом спросил небрежным голосом:

— Кто привез тебя, Эсмеральда? Какой-нибудь красавец? — Она лукаво посмотрела на меня и улыбнулась.

— Тебе необязательно это знать. Понятно, Кэрил?.. Какой ты милый, Кэрил… Ты мне нравишься. Мне нравится твое имя, Кэрил… Тии… Хии… Хии…

Рядом с креслом стояла лампа. Я подошел и направил свет прямо ей в лицо. Она зашипела на меня.

— Черт тебя подери, убери это. Я не выношу света. Убери!

В ее голосе слышались нотки истерики. Я выключил лампу и вернулся на место.

— Что это? Морфий или героин? Я не могу разглядеть твоих зрачков. Ты принимала эту гадость вечером, не так ли? Глупо.

— А почему нет? — расхохоталась она. — Это кратчайший путь между двумя точками… приятный… дающий разрядку… прекрасный.

Эсмеральда принялась напевать что-то себе под нос.

— Где ты это берешь, Эсмеральда? Тебе их дает красивый мужчина, что привез тебя, или это была женщина? Давай… скажи другу…

Она вдруг стала серьезной.

— Значит, ты мой друг, маленький Кэрил? Кэрил — Дед Мороз… Я сняла тебя с дерева… И теперь все здесь будут счастливы.

Эсмеральда подбросила бокал слишком высоко, и он разлетелся, ударившись об пол. Она принялась машинально вдавливать осколки в ковер.

Я испробовал другой подход.

— Слушай… ты приехала сюда, чтобы убить Алексиса Рико? Предположим, что это так. Почему ты считаешь, что он будет здесь? Сейчас ведь его нет, ты знаешь это. Но ты уверена, что он приедет?

Она откинула голову назад. Ее волосы были прекрасны.

— Он будет здесь. Понимаешь?.. Он будет здесь… А потом ты кое-что увидишь, Кэрил — Дед Мороз. Потом увидишь…

Она свесилась со стула и перевалилась в кресло. Плечи и ноги расслабились. Одна рука осталась свисать через подлокотник. Пальцы были тонкими и белыми.

Я отошел и включил полное освещение. Она отключилась.

Перетащив ее с кресла на маленькую кушетку перед камином, я вышел из комнаты и принялся осматривать дом. Отыскивать выключатели мне помогала зажигалка. Комнаты на первом этаже все были большими и так хорошо меблированы, что создавалось впечатление роскоши, хорошего вкуса и обилия денег.

В маленькой комнатке в задней части дома я нашел плед и вернулся в комнату, где оставил Эсмеральду. Она представляла жалкое зрелище. Косметика была смыта кое-где дождем. Лицо оставалось мертвенно бледным.

Я приподнял ее, накинул меховое пальто и завернул в большой автомобильный плед. Потом осмотрел содержимое сумочки.

Кроме пистолета, который я прощупал еще на улице, там находились обычные женские вещи: ключи, карандаш, маленькая пудреница, губная помада, а на дне лежало несколько пустых ампул с китайскими иероглифами. Это и было, по-моему, то, что осталось от наркотиков. Во внутреннем кармашке лежала карточка «Чарли Куинсли, М. Д.» с адресом в районе площади Бэлгрейв.

Я переписал с карточки имя и адрес врача и положил на место. Автоматический пистолет прихватил с собой.

На руках я отнес Эсмеральду к машине. Может, мне показалось, но к концу пути я немного устал.

Положив Эсмеральду на заднее сиденье и заперев дверцу, я вернулся в дом, выключая на ходу свет во всех комнатах и коридорах. Я пришел в гостиную и смешал себе напиток, после чего устроился в кресле напротив огня. Закурив, погрузился в размышления.

Смутно… очень смутно… вдали начал проблескивать свет. Чем больше я думал об этом, тем меньше вся эта затея мне нравилась.

 

V

Я выкурил три сигареты, прежде чем услышал шум открывающейся двери, который исходил, как я предположил, из района парадного входа. После некоторой паузы я услышал твердые и уверенные шаги. Снова тишина — видимо, пришедший ступил на мягкий ковер. Затем открылась дверь, и в комнату вошел Рико.

Я был уверен, что это он самый. Вот это была персона! Алексис задержался в дверях, и я успел разглядеть его: шесть футов и три дюйма роста, квадратные плечи, мускулистые руки — все доказывало, что он не зря так уверен в себе. На нем был смокинг, белоснежная рубашка с накрахмаленным воротничком и черный галстук. Но все же мне казалось, что чего-то в этом облике недостает до полного совершенства.

Его лицо меня заинтересовало. Квадратное, с прямым носом и губами. Волосы, волнистые по природе, откинуты назад с большого лба интеллектуала. Улыбаясь, он обнажил ряд безупречных зубов.

На первый взгляд, он производил впечатление эдакого огромного добряка с прямым и располагающим к себе характером. Рико закрыл за собой дверь и прошел по комнате.

— Добрый вечер. Как дела? — приветствовал он меня. — Я рад, что вы аккуратный человек.

Он взглянул на виски с содовой, стоящие около моего кресла. Голос тоже оказался приятным — низкий, тихий и спокойный. Я не заметил никакого акцента. Но внешность выдавала в нем не чистого англичанина.

Я поднялся.

— Извините за столь раннее вторжение, но мне нужно с вами поговорить. Тема представляется достаточно важной, поэтому я решил подождать вас. И вот, наконец, дождался.

— Конечно. Очень рад.

Похоже, он не очень удивился незнакомому человеку в своем доме в три часа утра.

Рико подошел к серванту, смешал себе что-то и встал у камина, весело глядя на меня.

— Как вы пробрались в дом?

— Я прибыл с час назад. На звонок в парадную дверь мне не открыли. Тогда я решил обойти дом сзади, где и нашел маленькую дверь, которая оказалась незапертой.

Он улыбнулся.

— Прекрасно. Итак, мистер?..

— Меня зовут О'Хара. Я частный детектив.

Рико усмехнулся, став похожим в этот момент на школьника.

— Частный детектив! Как интересно. Вот почему вам пришло в голову обойти дом с другой стороны. Похоже, вы знаете по собственному опыту, что люди могут скорее оставить открытой заднюю дверь, нежели переднюю.

— Я не опирался в данном случае на свой опыт, а просто привык проверять заднюю дверь, если закрыт главный вход. — Он кивнул.

— Глядя на вас, мистер О'Хара, я бы не сказал, что вы ограничились бы только осмотром всех дверей, чтобы проникнуть в дом.

— Возможно, — уклончиво ответил я. Он посмотрел на мой бокал.

— Почему вы не пьете?

— Хорошая идея.

Я прошел к серванту и снова наполнил бокал виски с содовой, после чего вернулся на место.

— Итак, что же вы хотите мне сказать? Вы знаете, кто я?

— По-моему, Алексис Рико. В мире, наверное, есть только один человек, похожий на вас.

Он попытался выразить изумление.

— Разве я такой необычный?

— О, да. Многие мужчины могут позавидовать вашей внешности. — Ему это понравилось.

— Не знаю…

Рико скосил глаза, чтобы взглянуть на себя в зеркало на камине, после чего продолжал:

— Вы знаете, что я Алексис Рико. Вы проникли в дом через заднюю дверь, потому что передняя была заперта, и дождались меня. Значит, существует некто, сообщивший вам обо мне, О'Хара… Этот человек рассказал, что я из себя представляю, что дом этой ночью пустует, что войти внутрь можно через заднюю дверь, если парадная закрыта. Я прав?

— Неплохо. Все, что вы сказали, и так ясно. — Он кивнул.

— Какое у вас ко мне дело? — Я пожал плечами.

— Я бы не стал называть это делом. Это скорее какое-то любопытство.

— А! Значит, вам интересен я?

— Не только. Меня больше интересует миссис Рико.

— Понятно. И что же я должен сделать, чтобы удовлетворить ваше любопытство?

— Не знаю. Сейчас мы выясним это. Итак, как я вам уже говорил, я — частный детектив…

Он прервал меня:

— Да… Я это уже понял. Англичане называют вас частный сыщик, а американцы — «стукач». Мне очень нравится название «частный стукач», но оставим это. Продолжайте, пожалуйста.

— Вечером в моем офисе меня навестила миссис Айвери. Я ничего о ней не знаю, кроме того, что она исключительно красивая женщина, да еще и при деньгах. Вы ее не знаете?

— Вы пришли сюда, чтобы задавать мне вопросы? — мягко спросил он.

— Да, именно. Чтобы выяснить их вместе с вами. Меня даже не волнует, знаете вы ее или нет. Миссис Айвери заплатила мне приличную сумму, дабы я приехал к вам и поговорил.

— Как же все это интересно, — Рико счастливо улыбался. — А почему она просила вас об этом?

— Не знаю. Не спрашивал. — Он кивнул.

— Значит, вы здесь, чтобы выполнить данное обещание? — Я отрицательно покачал головой.

— Нет… Я сказал миссис Айвери, что не возьмусь за ее дело. Но позже понял, что во мне проснулось любопытство.

— Итак, я вам нужен для удовлетворения вашего любопытства?

— Правильно, Рико.

— Люди, с которыми я мало знаком, обычно зовут меня мистер Рико.

— Правда? Это любезно с их стороны. Для меня вы всего лишь Рико.

Он пожал плечами.

— У вас свое мнение. Итак, для вас я просто Рико и нужен, чтобы удовлетворить любопытство.

— Да. Все правильно.

— Скажите мне, мистер О'Хара, — попросил он вкрадчивым голосом, — что будет, если я не сочту нужным разговаривать с вами, если не захочу удовлетворить ваше любопытство?

Я допил виски и поставил стакан на стол.

— Об этом я еще пока не подумал. Могут произойти две вещи. Я могу взять шляпу и уйти, оставив вас в покое, но могу и что-нибудь предпринять по этому поводу.

Он с тревогой взглянул на меня и повторил:

— Предпринять «что-нибудь»? Что это значит?

— То, что я сказал. Вам должно быть понятно, что если я пришел сюда из любопытства и уйду ни с чем, то мое любопытство усилится в несколько раз.

— Понимаю. И вы думаете, что из двух зол я выберу меньшее, мистер О'Хара? Вы думаете, я удовлетворю ваше любопытство? — дружелюбно произнес он.

— Если вы решите, что мое любопытство сейчас менее опасно, нежели потом, то так.

Он искренне рассмеялся. Видимо весь наш разговор его забавлял.

— В ваших словах есть логика. Однако, я удовлетворю ваше любопытство по другой причине: потому что вы меня забавляете.

— Меня не интересует ваше мнение обо мне. Мне важно, согласны вы или нет. Если нет, я уйду… возможно.

— Что значит — «возможно»?

Он бросил на меня леденящий взгляд. Я откинулся на спинку стула и закурил.

— Наблюдая за вами все это время, я пришел к выводу, что вы мне не очень симпатичны.

— Как интересно! Теперь я вам тоже кое-что скажу, мистер О'Хара. Мое отношение к вам немногим отличается от вашего ко мне. Я думаю, что обстановка несколько прояснилась, не так ли?

— Вроде бы, да.

Я приготовился встать. Рико поднял руку.

— Пожалуйста, не уходите. Последняя ваша фраза много для меня значит.

— Правда? И что же?

— Я понял, что кто-то рассказал вам обо мне, — медленно начал он. — Этот человек, мягко говоря, не очень расположенный к моей персоне, вбил вам в голову массу всякой чуши, хотя, я уверен: если бы вы впервые познакомились со мной не заочно, ваше отношение складывалось бы иначе. Но сейчас уже поздно его менять не правда ли, мистер О'Хара?

— Возможно.

— Придя сюда сегодня ночью, вы уже заранее относились ко мне предвзято и не лучшим образом, хотя фактически, не общались со мной ни разу.

Я промолчал. Мне в голову начала закрадываться мысль о том, что я интересую Алексиса больше, чем сам интересуюсь миссис Рико. Исходя из этого, я продолжил разговор:

— Когда женщина столь красива, как миссис Айвери… — начал я.

— Как красива? — прервал он меня, удивленно поднимая брови.

Я пожал плечами:

— А вы разве считаете, что миссис Айвери не очень красива?

— Как вам будет угодно. Нельзя определить, насколько прелестна та или иная особа, не зная о ней всего… ведь так?

— Согласен, в таком случае, давайте остановимся на этом, и вы расскажете о ней поподробнее.

Он рассмеялся:

— Временами вы такой наивный, мистер О'Хара. Прямо ребенок. Или вы стараетесь таковым казаться? Прикидываетесь? Но ведь я не считаю вас глупым. Поэтому скажите… почему, дорогой мистер О'Хара, вы столь любопытны? Вы думаете, я поверил, что мотивом вашего здесь присутствия является простое любопытство? Вы действительно так думаете?

Что я мог поделать, когда он не хотел верить в мой мотив, хотя он и был истинным. Короче, мне ничего не оставалось, как применить другую тактику, которая, по моему мнению, должна была понравиться ему больше. Итак, я пошел на хитрость:

— Мне не нравится миссис Айвери. Но в этой истории с вами, я нахожусь в неловком положении. Она, сама того не желая, может быть, описала мою предстоящую работу слишком пессимистично. Я хочу знать истинное положение вещей и немного больше — о самой Леоноре. Поэтому, я здесь.

Он погрузился в размышления. Мне показалось, он клюнул.

— О'Хара, почему вы не говорите мне правды? Может быть, я смогу оказать вам значительно бо́льшую помощь, чем вы от меня ждете… возможно. Скажите правду, и я буду столь же откровенен с вами.

Я усмехнулся и подумал, что, пожалуй, выполню его просьбу.

— Хорошо. Слушайте. Она пришла ко мне в офис, заплатила тысячу фунтов и попросила приехать сюда, чтобы вспугнуть вас. Я взял деньги, но отказался работать, потому что знал, она ничего не сможет поделать. Вот так.

Он весело поглядел на меня и, по-моему, проглотил эти слова. Впрочем, улыбающийся Рико нравился мне еще меньше.

— Потом мне взбрело в голову поехать в отпуск. Когда я выехал из Лондона, меня начало что-то беспокоить: казалось, миссис Айвери сможет до меня добраться, а я не искатель такого рода приключений, и поэтому я здесь.

— Понятно. Значит, вы пытаетесь отработать деньги миссис Айвери, потому что опасаетесь неприятностей с ее стороны. Вполне возможно, у нее есть друзья, которые смогут устроить вам веселенькую жизнь. Я правильно понял?

Я молчал.

— Верю, но не стоит беспокоиться — вам ничего не грозит. Чем больше я думаю об этом, тем глупее мне кажется миссис Айвери, отдавшая вам так запросто кругленькую сумму денег. Это кажется мне просто нелепым.

— Итак, почему же она хотела, чтобы я выполнил ее просьбу? — спросил я.

— Это целая история, — он пригладил волосы. — Я отношусь к разряду мужчин, которые очень привлекают женщин. Влюбившись в меня, они уже не отстанут. Я произвожу огромное впечатление,

Я закашлялся, думая: «Черт побери! Та, что лежит сейчас завернутая в плед в моей машине, тому пример. Было бы забавно позволить Эсмеральде выстрелить в него, а в это время стоять в углу и смотреть на этот спектакль».

— Некоторые, — продолжал он монотонным голосом, — становятся сумасшедшими на почве ревности. Такой оказалась и миссис Айвери. Одно время она была без ума от меня. Она была очень-очень ревнива, но случилось так, что мне пришлось сказать ей, что у меня есть другая женщина. Миссис Айвери просто сошла с ума. — Он пожал плечами. — Ну а я женился на другой женщине. Вот как я понимаю поведение миссис Айвери. Она захотела отомстить, но собственная глупость погубила ее. Не беспокойтесь, О'Хара. Она ничего не предпримет, что бы навредило вам.

— Хорошо, — ответил я.

Он затянулся сигаретой и задумался.

— Насколько я понимаю, вы поставили себя в неприятное положение, — серьезно произнес Рико. — В принципе я могу заявить на вас в полицию. И тогда возникнут кое-какие затруднения по поводу тысячи миссис Айвери, а? Как вы думаете, О'Хара?..

— Идиот. Только миссис Айвери может это сделать.

— Возможно, — мягко проговорил Рико с улыбкой. — Я, конечно, пошутил. Но вам ведь не понравится, если миссис Айвери захочет выставить вас дураком. У вас есть ее тысяча фунтов, вы захотите получить еще…

Мои уши дернулись. Кое-что начинало проясняться.

— Вы думаете, я попытаюсь? Но каким образом? — Он выбросил окурок.

— Вы можете явиться к миссис Айвери и сказать, что если она не заплатит вам еще, вы расскажете все мне. Скажите ей это.

— Вы думаете, она на это клюнет, стерпит?

— Уверен, — твердо заявил он. — Потом, когда у вас будет две тысячи, вы придете ко мне и отдадите пятнадцать сотен, а пять оставите себе. Как видите, я очень великодушен.

Я поднялся.

— Совсем не сожалею, что пришел сюда. Совсем. Я даже очень рад. Знаете, почему?

— Скажите, — небрежно бросил Рико.

— Я хочу устроить тебе взбучку. Да, черт возьми. Конечно, легкую, так скажем. Когда после этого ты станешь покладист, я поговорю с тобой, как Немецкий дядя.

Он посмотрел в мою сторону со скучающим видом и спросил:

— Правда? И как вы собираетесь это устроить? Я, кажется, крупнее и сильнее вас. Вы об этом не подумали?

— Ты когда-нибудь слышал о дзюдо? Это прекрасная наука. Она создана специально для того, чтобы проучить такого сукина сына, как ты.

Я начал приближаться к нему. Он беззаботно спросил:

— Где вы научились дзюдо?

— Там, где оно появилось — в Японии.

Я подступал к нему. В одно мгновение его лицо изменилось, и рука взлетела. Я попытался поставить ручной замочек, но был отброшен неожиданным ударом в запястье. Не увернулся я и от прямого удара ногой в голову.

Лежа на полу, шокированный, наполовину парализованный, я слышал какой-то далекий голос.

— Ты хороший дзюдоист… очень хороший для начинающего… но не против десятого дана черного пояса дзюдо. Тебе потребуется еще, по крайней мере, пятнадцать лет тренировок, О'Хара.

Он нагнулся и приподнял меня, взяв за воротник пиджака. Передо мной плавало его улыбающееся лицо с садистским выражением.

— Я оставлю напиток на серванте, чтобы ты быстрее пришел в себя. В следующий раз я тебя как следует обработаю. А это всего лишь предупреждение: не лезь в мою жизнь.

Он дал мне пощечину. Я сильно ударился головой об пол, когда он отпустил воротник. Потом, наверное, для удовольствия, врезал ногой по печени. Хороший удар.

По моему телу прошла волна боли, потом набежала черная пелена, и я отключился.

 

VI

Я приходил в сознание с массой неприятных ощущений. Лежа на полу, приводил в порядок мысли — это было совсем непросто.

На затылке вскочила шишка. Все тело ломило. В животе что-то кололо, видимо, от последнего удара Рико. Скажем так, это была не очень удачная ночь… не очень.

То любопытство, которое привело меня сюда, было уже несравнимо с той жаждой мести, что теперь жгла меня.

Я осторожно подвигал ногами, думая о Рико. Интересный тип. Второй, за эти сутки, после миссис Айвери. Его образ я поместил в ячейку памяти для отъявленных врагов. Мою ненависть к нему невозможно было описать, но в то же время меня разбирало любопытство.

Бесспорно, Рико был мастером дзюдо. Он доказал свое право на десятый дан черного пояса. По-видимому, он провел бо́льшую часть своей жизни в Японии или в непосредственном контакте с истинным мастером дзюдо.

Я поднялся на ноги и, шатаясь, доплелся до выключателя. Оглядевшись, понял, что все осталось на местах, за исключением того, что сервант был пуст. На нем одиноко стоял наполовину наполненный стакан с какой-то желтоватой смесью. Рядом лежал листок бумаги, гласивший:

«Это напиток для тебя. Он тебе понадобится. И вспоминай почаще мои последние слова. Р.»

Я чувствовал, что смогу обойтись и без него. Медленно подошел к двери, выключил свет и побрел к машине. Открыв дверцу, я нашел Эсмеральду в том же положении, в каком оставил ее здесь. Она дремала. Я выехал из ворот на грязную дорогу и направился в Лондон. Через полчаса мне стало значительно лучше, но страшно хотелось курить. К счастью, в пачке оставалась одна сигарета, которую я незамедлительно выкурил.

Спустя сорок пять минут машина остановилась в тихом переулочке Кейдоган в районе Слоэн-стрит. Зайдя в будку на Понт-стрит, я набрал номер Джо Меландера. Через целую вечность в трубке послышались зевки.

— Джо… это Кэрил О'Хара. У меня неприятности.

— Все, что скажете, мистер О'Хара.

— У меня в машине женщина. Она не в очень хорошем состоянии… сильно набралась.

— Знаю. Такое с ними бывает.

— Мне нужна квартира на некоторое время, — продолжал я, — где бы она могла отоспаться. Я подумал, что миссис Меландер сможет за ней присмотреть.

— Конечно, привози. Мы за ней присмотрим. И пусть остается, на сколько потребуется.

— Буду через двадцать минут.

Я остановился у аптеки на Вейл-стрит, купил каломелатропин. Затем направился прямо к Джо. Он помог мне вытащить Эсмеральду из машины.

— А она красивая. Меня не удивляет ее состояние.

Пока Меландер готовил кофе на кухне, я хлопотал над ней с помощью нашатырного спирта и бутылок с теплой водой. После кофе она приобрела более или менее человеческий вид.

— Что такое? — спросила она, моргая.

— Помнишь меня, Эсмеральда? Меня зовут О'Хара. Ты встретила меня в «Кроссвейз» ночью.

Она долго смотрела на меня.

— Помню. Но что с тобой случилось? — у нее на лице появилось подобие улыбки. — Твое лицо изменилось.

Я кивнул.

— Это был Алексис.

— Да? Ты пытался ему что-то сделать? Если так, то это очень глупо с твоей стороны.

— Временами я необычайно глуп. Пей кофе и слушай. Мы в Лондоне. Эта квартира принадлежит моему другу. Ты останешься здесь ненадолго. Потом я отвезу тебя в частную лечебницу.

— Теперь вспомнила. Кэрил О'Хара… Кэрил — Дед Мороз…

Она улыбнулась.

— Теперь память вернулась ко мне. Но что ты сказал насчет частной лечебницы? Кто ты вообще такой, чтобы диктовать мне?

Я усмехнулся.

— Никогда не задумывался, кто я такой. Вот что я сделаю: тебе надо подлечиться и, пока ты будешь спать, я найду подходящую лечебницу, но не выкидывай никаких глупостей, Эсмеральда.

— А что будет, если выкину? Скажи, О'Хара, что будет, если я откажусь ехать в частную лечебницу? Почему мне нужно туда ехать?

— Ты сама можешь ответить. Если не хочешь, то поедешь в другое место. Выбирай.

— В какое? — удивилась она.

— В полицейское управление. Я сдам тебя за незаконное ношение оружия — они не оставят это без внимания, ты ведь знаешь.

Она взглянула на меня:

— Черт возьми, а ты ведь можешь так сделать… — Я промолчал. — В таком случае я ложусь в постель. — Она обворожительно улыбнулась.

— Ни о чем не беспокойся, а особенно о Рико. Может быть, мы поговорим о нем потом.

Я отдал ей ампулы и представил Джо.

— Одну ампулу перед сном, а вторую, когда проснешься. Я буду здесь в конце дня.

— Хорошо, — ответила Эсмеральда.

Она, несомненно, была прелестной женщиной.

Попрощавшись с Джо, я направился в отель «Мэлинсон», где заказал свой обычный номер у ночного портье Джорджа. Попросил чай в номер и, поднявшись наверх, залез под одеяло.

Я вспомнил о миссис Айвери: первый раунд она выиграла, благодаря незаурядному уму, сходному с ее внешностью.

 

I

В полдень я вошел в офис Пэлла совершенно разбитым. Меня одолевала ужасная скука, от которой хотелось послать все к черту.

В приемной меня встретила секретарша, одарив такой холодной улыбкой, что мне стало не по себе, и сообщила по внутреннему телефону Пэллу о моем прибытии. Через минуту Пэлл позволил мне войти.

Под глазами у него красовались синие круги, говорившие о бессонной ночи.

Я поприветствовал его и протянул квитанцию, которая тут же исчезла в ящике стола.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — кисло произнес он. — Только ты получил тысячу фунтов, как уже штурмуешь новые высоты, — и Пэлл натянуто улыбнулся, обнажив большие зубы.

— Я колеблюсь. Думаю, что по-дурацки вел себя с миссис Айвери.

Я закурил свою первую сигарету сегодня, и ее вкус показался мне божественным. Он спросил, почему.

— Я думал над тем, что ты сказал прошлой ночью. И теперь понимаю, что зря не выслушал ее.

— А я что тебе говорил?

Он принес бутылку виски и два стакана, налил нам понемножку.

Я взял у него стакан и сказал:

— Спасибо. А где я смогу найти ее? — Он усмехнулся.

— Значит, ты все-таки хочешь взяться за дело? — Он пожал плечами. — Не знаю, где она может быть. У нас нет ее адреса.

— Да… похоже я упустил шанс, — я поднялся. — Еще увидимся. Пока.

Проходя по приемной, я взглянул на секретаршу, которая в это время печатала письмо. Позади нее висел щит с ключами от всех комнат офиса. Интересно, можно ей доверять?.. Но в любом случае я решил рискнуть.

Пожелав доброго утра, я начал спускаться вниз по ступенькам. Пройдя вверх по улице, остановился перед художественным салоном на углу, и, купив два кусочка пластилина, вернулся к дому, в котором располагался офис Пэлла. Спрятавшись в дверной нише напротив здания, принялся ждать.

Пэлл вышел только после часа, сел в машину и уехал. Подождав еще несколько минут, я поднялся в офис.

— Сделайте одолжение, миссис Хайнес. Мне нужно позвонить, но надо, чтобы я говорил с определенным человеком. Наберите номер и попросите мистера Хелла. Если он ответит, я возьму трубку: мне нужно поговорить именно с ним, но не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из его офиса знал о моем звонке.

Я одарил ее ослепительной улыбкой.

— О'кэй. Говорите номер.

Я выдумал номер и переместился к ней за спину. Сняв два ключа, положил их в карман, где вдавил каждый в кусочек пластилина. Ключи уже висели на месте, когда она только спрашивала мистера Хелла. Подождав, пока секретарша получит ответ о том, что никакого мистера Хелла у них нет, я отдал ей два пенса за звонок и вышел.

Поймав такси на углу, отправился к Стивену в «Семь лун». Блой выреза́л модель корабля из куска дерева. Я подал ему два кусочка пластилина и, заплатив два фунта, попросил изготовить ключи к вечеру, а потом отослать их в отель «Мэлинсон». Он обещал успеть до шести вечера.

Я снова взял такси и поехал на Шафтсбери-авеню, в мой офис. Попросив шофера подождать, поднялся наверх. Почты не было. Заперев офис, я спустился вниз и отправился на свою квартиру в Фалсом. Запаковал два чемодана и вернулся в отель «Мэлинсон».

Оставив чемоданы у портье, я сказал, чтобы он поторопился доставить их наверх. Затем перекинулся парой слов с телефонисткой, вручив ей флакончик «Шанель №5», и попросил внимательнее относиться к звонкам, адресованным мне.

Закусив в ресторане, пошел в парикмахерскую, где меня постригли, сделали некое подобие прически и массаж лица.

Лежа с теплыми подушечками на лице, я размышлял.

По окончании всех процедур мое самочувствие значительно улучшилось. Усталости, как не бывало. Вернувшись в номер, я принял душ, надел чистые вещи и удовлетворенно оглядел себя в зеркале.

Оттуда на меня смотрел мужчина сорока лет, высокий, можно сказать худощавый, с серьезным лицом. Достаточно ли интеллигентно я выглядел, должно было выясниться в ближайшие сутки.

Общее положение дел не благоприятствовало мне. Существовали два человека, которые на данный момент не внушали мне доверия. Это Рико и миссис Айвери. Первый навредил мне физически, тогда как миссис Айвери — морально. Я спустился вниз и дождался, пока портье вызовет такси. Шофер отвез меня в район площади Бэлгрейв, по адресу Чарли Куинсли, М. Д.

Доктор принял меня спустя полчаса. Это был приятный мужчина пятидесяти лет с седеющими волосами. Он мне понравился, и я решил рассказать ему все, не тая.

Устроившись в кресле напротив меня в своей приемной, доктор Куинсли сказал:

— Не думаю, что мы встречались раньше, мистер О'Хара. Что я могу для вас сделать?

— Очень многое. Я хочу поговорить с вами о вашей возможной будущей пациентке. Во всяком случае, мне кажется, что она должна быть вашим пациентом.

— Да?

Он подал мне сигарету из портсигара, сделанного из сибирской березы, и дал прикурить.

— Знаю, что доктора не обсуждают своих пациентов частным образом, но во всех правилах должны быть исключения. Так это и есть — исключительный случай.

Он промолчал.

— Я — частный детектив, работаю над одним очень затруднительным делом, в котором немаловажную роль играет женщина — миссис Эсмеральда Рико…

Мистер Куинсли кивнул.

— Она — мой пациент, а может быть, была им, так как давно не приходила сюда.

— Не хочу вдаваться в подробности, доктор, потому что, как и вы, не люблю рассказывать о своих клиентах. Поэтому буду краток. Я нанят друзьями миссис Рико, чтобы присматривать за ней. Они предполагают, что она употребляет наркотики в очень больших дозах, а достает их для нее муж — Алексис Рико. Друзья очень беспокоятся, потому что, по их мнению, она дошла до предела. Вот так. Так вы говорите, она была или есть ваша пациентка? Я хочу, чтобы вы сделали с ней что-нибудь.

— Легко сказать, мистер О'Хара. Миссис Рико более двадцати одного года, и она не зарегистрирована как наркоманка, насколько я знаю. Поэтому я могу положиться только на ее собственные слова.

— Я не это имел в виду, доктор. С ней может случиться непредвиденное, и если вы отказываетесь помочь мне, я обращусь с ней в полицию.

Куинсли пристально посмотрел на меня:

— Сожалею, что дело дошло до этого. Ее случай очень сложен, далее для меня, особенно, если учитывать позицию мужа…

Я схватился за его последние слова.

— Что вы хотите сказать? Вы думаете, он заставляет ее делать это?

— Не знаю.

Я усмехнулся.

— Вы ответили на мой вопрос. Вы думаете, что она получала наркотики от него, но боитесь заявить об этом официально.

Он сделал некоторую паузу и произнес:

— Почему вы так уверены, что нужно обращаться в полицию?

— Если я это и сделаю, то по вашей вине. Ситуация такова: прошлой ночью я находился в провинции и там повстречал ее. Она была не только пьяна, но и находилась под влиянием какого-то наркотика — морфия или героина…

— Вероятно, героин.

— Хорошо. Будем считать, героин. Она ждала своего мужа с автоматическим пистолетом 38-го калибра. По ее словам, она хотела застрелить его. И я уверен, появись у нее шанс, промедления не последовало бы.

Куинсли огорченно покачал головой.

— Какой позор. Она была такой прелестной девочкой. В последние шесть месяцев ее состояние значительно ухудшилось. Мне очень жаль, но и с сердцем у нее не все в порядке. Если она не остановится в ближайшее время, может серьезно заболеть. Когда мы виделись с ней последний раз, а это было месяца три-четыре назад, я подумал, что ей непременно надо прекратить употребление наркотиков. Все дело в том, что она не может противостоять несчастьям, а они у нее нередки.

— Вы думаете, что только женщина с сильным характером может спастись от чар Рико, да?

Он пожал плечами.

— Я видел его только однажды. Он необычный человек. Скорее всего, это он помешал мне привести здоровье своей жены в порядок, отговорив ее от этого. А что я мог поделать?

Через несколько секунд я ответил:

— Слушайте, доктор, это дело становится все более серьезным. Мне кажется, эта женщина была сыта по горло Алексисом Рико и ненавидела его всем своим существом. Но в нормальном состоянии у нее не хватало смелости прикончить его. Чтобы набраться отваги, Эсмеральда напилась — так она сама мне сказала. А героин с виски — очень опасное сочетание. Если не в тот вечер, то очень скоро Рико был бы мертв.

— У вас есть какие-нибудь предположения?

— Да. Я привез ее с собой в Лондон, и сейчас она у моего друга. Вчера напилась до потери сознания: пульс стал совсем слабым, и мне кажется, она серьезно больна. Все симптомы наркомана. Мы уложили ее в постель и заставили принять стимуляторы, но на всякий случай есть и ампулы с атропином. Я собираюсь вылечить ее.

— Каким образом?

— Она должна отправиться в лечебницу. Если это удастся, а вы присмотрите за ней, тогда все о'кэй. Если же вы не согласитесь, мы с Эсмеральдой отправимся в полицию.

— Вы только навредите ей своими действиями. А идея с лечебницей не так уж плоха. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, но не уверен, что можно спрятать ее от Рико: он ею очень дорожит. В данном случае с ним невозможно заключить сделку, и, кроме того, он — ее муж. Так что наша задача не из простых.

— Не волнуйтесь. Я позабочусь о нем. — Он просиял.

— Если вы можете гарантировать полное невмешательство в ее жизнь и заручитесь поддержкой ее родителей, я готов взяться за лечение прямо сейчас. Вы можете привезти ее в лечебницу по адресу Элхам-стрит, 12 — это за углом.

Я поднялся со словами:

— Рад был познакомиться с вами. Я доставлю ее к заведующей больницей на Элхам-стрит сегодня после полудня или ближе к вечеру. Все счета отсылайте на мое имя в отель «Мэлинсон».

— Я тоже рад нашей встрече. Она всегда была такой милой девочкой. Я загляну к ней в лечебницу вечером, проинструктирую заведующую по поводу новой пациентки, хотя миссис Рико уже была там.

Он проводил меня до двери:

— Надеюсь, вы известите родителей обо всем?

— В ближайшие два дня, — заверил я.

Поймав такси на Слоэн-стрит, я добрался до «Мэлинсона», и, взяв в гараже свой «Ровер», отправился к Джо Меландеру. Как только дверь открылась, я спросил об Эсмеральде.

— Ей хуже. Выглядит, как черт знает что. Не хочет, есть и пить. Милли сказала, что она находится в такой депрессии, что нельзя оставлять ее одну надолго — может скончаться.

— Все не так плохо, как кажется на первый взгляд, — успокоил его я и поднялся в комнату к Эсмеральде.

Миссис Меландер сидела у изголовья кровати. Когда я вошел, она поднялась и ушла.

Эсмеральда полусидела в кровати и выглядела, как смерть. Я улыбнулся ей.

— Ну… Эсмеральда… все определилось. Сегодня мы отправляемся в лечебницу на Элхам-стрит. Вечером тебя навестит доктор Куинсли. Через две недели ты сама себя не узнаешь.

— Не узнаю? — тихо произнесла она. — Я и сейчас себя с трудом узнаю.

По ее щекам сбежало две слезинки.

— Ты скорый на руку, О'Хара.

Я принялся заверять ее, что все будет в порядке.

— Черт побери, я даже сама не знаю, хочу ли поправиться. Я хочу умереть, но прежде увидеть две картины. Всего две…

Она принялась всхлипывать.

— Прекрати, Эсмеральда, — сказал я бодро. — Прежде всего, надо собрать некоторые вещи для тебя — этим займется миссис Меландер. Хорошо?

— У меня в сумочке есть связка ключей. Большой американский — ключ от моей квартиры в Монтекют… неподалеку от Велбек-стрит… квартира 6 в доме 18 в Монтекют.

Порывшись, я нашел в сумочке ключи и, спустившись вниз, отдал их Джо, попросив отвезти миссис Меландер на Монтекют 18. Там она должна была собрать вещи, которые могут понадобиться Эсмеральде в клинике. Он пообещал все выполнить.

Затем вернулся к Эсмеральде. Она показалась мне немного приободрившейся. Закурив, подал ей сигарету.

Эсмеральда сделала несколько затяжек.

— Ты маленькая вечно занятая пчелка, не так ли, О'Хара? — Она рассмеялась. — Почему ты стал такой пчелкой… В чем причина? Откуда у тебя такой интерес ко мне?

— А почему бы и нет?

— Для чего все это? Наверное, Леонора натолкнула тебя на это. Она это может.

— Какая Леонора?

— Леонора Айвери, конечно, — удивилась она. Некоторое время мы молчали.

— Ты полицейский, детектив или кто-то в этом роде? — наконец спросила Эсмеральда.

— Частный детектив, — ответил я, считая, что ответ ее удовлетворит, но ошибся.

— Кто тебе платит, О'Хара? — она искоса посмотрела на меня.

Подумав:» А что я теряю?», ответил:

— Миссис Айвери.

Снова наступила пауза, потом Эсмеральда очень тихо сказала:

— Я так и думала. Она прелестна, а, О'Хара?.. Так же мудра и сильна, как я глупа и слаба.

Она снова расплакалась.

Я решил, что пришло время применять решительные меры.

— Слушай, Эсмеральда. Все можно исправить. Все будет хорошо. Все, что тебе нужно, — это освободиться от Рико. Остальное образуется.

Она вытерла слезы и посмотрела на меня распухшими глазами.

— Значит, остальное просто, нужно только освободиться от Рико? — Эсмеральда натянуто рассмеялась. — Легко сказать… Это хорошая идея, если ты сможешь ее осуществить, но ты не сможешь… ты не можешь… не можешь… не можешь!

Она была близка к истерике.

Я вытащил потухший окурок из ее пальцев и мягко предложил:

— Ложись и успокойся. Не надо волноваться. Закрой глаза и не думай ни о чем. Не будь большей идиоткой, чем тебя создал бог.

Она послушалась и улеглась, закрыв глаза.

Выкурив еще одну сигарету, я услышал, как приехали Меландеры, спустился вниз и поговорил с Джо, который наливал себе виски.

Они собрали несколько чемоданов для Эсмеральды. Миссис Меландер отдала мне связку ключей и сказала, что квартира очень хорошая, но требует большой уборки, и пообещала об этом позаботиться. Я поинтересовался, были ли для миссис Рико какие-нибудь письма или телефонные сообщения. Ответ последовал отрицательный.

Поднимаясь наверх, в спальню, я снял большой ключ от квартиры Эсмеральды и положил его в карман. Остальная связка вернулась обратно в сумочку. К моему возвращению Эсмеральда уже снова полусидела на подушках.

Я попросил миссис Меландер помочь больной подготовиться к отъезду. Сам же в это время выпил виски с Джо. Через полчаса все было готово.

Выглядела Эсмеральда, конечно, ужасно, но одета была хорошо. Я налил ей чуть-чуть виски с содовой для поддержки. Она горячо поблагодарила Меландеров за все, что они для нее сделали. Мне казалось, она была даже немного растрогана.

Я попросил миссис Меландер проводить нас до лечебницы. Вдруг Эсмеральда сказала:

— О'Хара… верни мне мой пистолет. Он мне нужен.

— Нет. Пистолет тебе не потребуется в клинике: стрелять в медсестер неприлично, — попробовал отшутиться я.

— Я и не собиралась это делать. В любом случае он не мой. Я украла пистолет и теперь хочу вернуть. Пожалуйста, отдай. Очень тебя прошу, О'Хара…

— Не пойдет.

Слезы покатились из глаз, и она сказала сдавленным голосом:

— Не даешь пистолет — я не еду в клинику. Черт тебя побери, О'Хара, ты ведь знаешь, что не сможешь ничего сделать против моей воли. Давай пистолет, и я становлюсь покорной, как овечка.

— Хорошо. Будь по-твоему. Он в машине.

Я спустился вниз и достал из ящичка пистолет. Поднимаясь наверх, я успел осмотреть вещичку. Кто-то сделал маленькую царапину на гладкой поверхности металла под предохранителем. Мне показалось, что царапина была свежей.

Я вытащил обойму, в которой оказались все десять патронов, чтобы Эсмеральда не могла причинить никому вреда. Взяв из рук женщины сумочку, открыл ее и положил туда пистолет таким образом, чтобы она не заметила отсутствия обоймы. Когда сумочка вновь оказалась в руках Эсмеральды, она вздохнула с облегчением.

Я попрощался с Джо, и мы вышли.

По дороге в клинику все молчали. Эсмеральда сидела рядом со мной на переднем сиденье. Невидящий взор был устремлен вперед.

Около пяти мы, наконец, остановились на Элхам-стрит. Заведующая — очень приятная женщина — сказала, что обо всем уже знает от Куинсли, который придет навестить Эсмеральду вечером.

Мы попрощались в холле, пока ожидали прибытия лифта. Эсмеральда выглядела просто ужасно. В глазах стояли слезы, которые она с трудом сдерживала.

— Ты неплохой человек, О'Хара. Ты мне нравишься. — она улыбнулась. — Ты — мой любимый частный детектив. Я не могу не любить тебя… Кэрил О'Хара — Дед Мороз… О'Хара с тонкими губами…

Ее завели в лифт. Впоследствии я никогда не пожалею об этих словах…

Когда мы с миссис Меландер снова оказались в их гостеприимном обиталище, я выпил с Джо и отправился в «Мэлинсон». В гараже попросил техника залить полный бак и установить давление во всех шинах на двадцать девять.

Поднявшись в номер, я позвонил вниз и попросил разбудить меня завтра в восемь.

Я очень устал, но не скис. Теперь, когда Эсмеральда больше не висела на мне, я почувствовал некоторое облегчение.

Подумав о миссис Айвери, я вспомнил слова миссис Рико о ней. Может, мое мнение о ней было ошибочно?

Наверное, так… Ну… и что же дальше?

Я залез в кровать и моментально уснул.

 

II

Меня разбудил телефонный звонок. Взглянув на наручные часы, я обнаружил, что было только восемь утра. Заказав «мартини», выкурил сигарету, вымыл голову холодной водой, оделся и принялся за коктейль.

При мыслях о Рико мое самочувствие сразу ухудшилось. В конце концов я пришел к выводу, что проблему с ним можно решить только одним способом.

По дороге в ресторан я зашел к портье. Там меня уже ждал маленький пакетик от Блой Стивена со свежевырезанными ключами от офиса Пэлла. Оба ключа я надел на брелок, где уже болтался ключ от квартиры Эсмеральды.

После обеда покатил в Монтекют. Оставив машину на боковой улице, я оглядел дом 18, который оказался довольно высоким зданием с большими затемненными окнами.

Входная дверь была открыта, к моему удивлению, я не заметил портье в холле и вскоре обнаружил номер 6 на первом этаже. Вошел внутрь.

Плотно задернув шторы, я зажег свет и тщательно осмотрел квартиру.

Это было приятное жилище, состоявшее из гостиной, спальни, к которой примыкала маленькая маникюрная, со вкусом оформленной ванной и еще одной небольшой комнатки, использовавшейся, по-моему, как класс. В конце короткого коридора находилась кухня, спальня и ванная для прислуги. С первого взгляда было видно, что прислуги здесь давно не было.

После такого поверхностного осмотра я вернулся в главный блок. В классной на столе, стоящем в углу, лежал распечатанный конверт, на котором стояла пометка «Эсмеральде». Я открыл его и вытащил голубой, ни чем не примечательный листок, на котором было:

«Моя очаровательная, бедная Эсмеральда,

Как ты? Если судить по обстоятельствам, то… Бедная моя… Если бы не было маков, стало бы поле красным?

Любимая, мне надоело нынешнее положение вещей. Кроме того, я собираюсь на Багамы, где светит солнце, плещется голубое море и много женщин, которым я вовсе небезразличен!

Но ты получишь свое, если будешь благоразумной. Все зависит от тебя. Ты должна быть в «Кроссвейз» не позже десяти вечера, В одиннадцать тридцать у меня дело, но наш разговор не займет много времени.

Ты сможешь убедиться, что в экстраординарных обстоятельствах я становлюсь очень рассудительным и трезво оцениваю ситуацию.

Пока…

Алексис.

Я положил послание в карман. В гостиной, в ящичке маленького бюро оказалась стопка такой же голубоватой бумаги. С каждой минутой я все больше убеждался в том, что Алексис побывал здесь после Меландеров. Он хотел встретиться с ней, не обнаружил ее и оставил письмо, которое писал за бюро.

В уголке бюро лежало несколько листков чистой бумаги. Я поднес верхний листок к стенному зеркалу и смог различить фрагменты послания Эсмеральде. Тут выяснилось, что перед тем, как написать письмо жене, Рико писал еще кому-то. Буквы были едва различимы и переплетались с другими, но я смог различить: …«Кроссвейз» …двенадцать часов… позже…

Интересно, кто был вторым? Может быть, это относится ко второй встрече? Он написал Эсмеральде, что занят после одиннадцати тридцати. Если вторая встреча в двенадцать, у Рико достаточно времени, чтобы убрать Эсмеральду с дороги. А «одиннадцать тридцать» — чтобы был запас по времени. Так часто делают.

Теперь я думал о месте встречи, но ничего логичного в голову не приходило. Эта квартира не подходила из-за своей запущенности. За ней либо «следила» Эсмеральда, либо никто вообще не следил.

Я вышел на улицу, не встретив никого в доме. Закурив, поехал к офису Пэлла. Машину я оставил в ста ярдах от дома, на боковой улице, а остальную часть пути прошел пешком.

Улица была пустынна. Я открыл входную дверь большим ключом, поднялся по лестнице и зашел в офис. Тихо прикрыв дверь, с величайшей осторожностью начал пробираться в глубь комнаты. Дверь в кабинет Пэлла — не заперта. Задвинув жалюзи на окнах, я начал методичное изучение содержимого ящиков стола.

Все свои «частные» дела Пэлл держал под рукой. Мне была известна эта привычка. У него всегда были большие блокноты, в которых он записывал сведения о клиентах, краткое содержание дела, стоимость и прочее.

Двадцать минут спустя замок нижнего ящика поддался. Я вытащил блокноты и принялся за их изучение, начав с текущего года. Не было ни одного клиента с фамилией на «А» или «Р». Тогда я вернулся к предыдущему — 1945 году. Здесь мне улыбнулась удача. Под буквой «Р» значилось:

«Миссис Алексис (или Леонора) Рико, урожденная Айвери». Под «Р» стояла дата «12 сентября, 1945». Я перелистал на 12 сентября и нашел запись: «Миссис Алексис Рико (или Айвери) Стейнхаст, Уич Кросс, Суссекс. Предстоящий развод. Адрес мужа: Чилвертон Амс, Пятая авеню, Нью-Йорк, Н. У. Адвокат Хирам К. Метцлинг, Метцлинг. Фирне, Адвокаты, Мэйрик-Билдинг, Нью-Йорк, Н.Й. Оплачено по договору 1,500».

На этом запись обрывалась. Итак, миссис Айвери в сентябре 1945 года заплатила Пэллу 1,500 по договору.

Я снова перебрал все блокноты. В самом углу ящика лежала книжечка с адресами. Я начал ее просматривать и, натолкнувшись на имя Бирка, вспомнил его. Бирк ушел от Пэлла в 1946, чтобы работать в Трансконтинентальном агентстве на Мэддокс-стрит. В блокноте значился его адрес: Олбани-стрит, апартаменты Ферндейл, 17 и телефон 98765.

Из этих записей я понял, что миссис Айвери была у Пэлла три-четыре месяца спустя после расставания с Рико в Америке. Но она все еще была Рико, следовательно, развод не был завершен. Это случилось уже после ухода Бирка в Трансконтинентальное агентство. Я помню, что Бирк был хорошим детективом, и Пэлл с неохотой с ним распрощался. Может быть, Бирк и знает что-нибудь по поводу миссис Айвери?

Я выписал нужные сведения в свой блокнот, запер ящик отмычкой, которую использовал для вскрытия, запер все двери и вышел. Вернувшись в машину, я принялся размышлять.

Часы показывали одиннадцать. Я направился к круглосуточному почтовому отделению на Чаринг-Кросс-роад и послал телеграмму:

«Кэли Джерис. Расследования Джериса, Двадцать вторая улица 176, Нью-Йорк, Н.Й.

Срочно вышли всю возможную информацию об Алексисе Рико женатом на миссис Алексис Рико (Леонора Айвери) с января по июнь 1945 г тчк Развод Айвери-Рико начался приблизительно спустя три-четыре месяца после свадьбы тчк Как можно больше и быстрее тчк Всего хорошего тчк Обратный адрес Кэрил О'Хара отель «Мэлинсон» Лондон Англия».

Отправив телеграмму, я поехал в Ноттинг-Хилл-Гейт к Садо. Ответа на звонок пришлось ждать очень долго, и я уже решил, что он сменил адрес, но вот дверь отворилась. В дверях стоял Садо, как всегда, с открытым улыбающимся лицом.

Он поклонился и сказал по-японски:

— Здравствуй, О'Хара. Прочный тростник сгибается на ветру.

Я тоже поклонился и произнес в тон ему:

— Здравствуй, Садо. Тростник сгибается, чтобы не сломаться.

Это была наша давняя шутка.

Мы оба расхохотались и прошли в дом.

Садо был классный парень, истинный японец. У него были все достоинства своей расы и ни одного недостатка. А даже если и были, то никто их не замечал. Он сделал много хорошего для англичан в Японии во время войны. Если бы он попал сейчас в руки японцев, его бы сварили заживо.

Гостиная представляла собой переплетение культур Запада и Востока с вкраплениями американской культуры. Сам хозяин выглядел примерно так же: худой, с коричневым мудрым лицом, маленькими глазами, которые смотрели все время перед собой. С первого взгляда в нем был виден восточный боец-профессионал.

— Садо, прошлой ночью я применил дзюдо против плохого человека. После чего он сообщил мне, что имеет черный пояс и десятый дан. И я этому целиком верю. Такое впечатление, что хочешь опрокинуть каменную стену.

Он странно взглянул на меня и спросил, поставив в тупик:

— Почему, О'Хара?

Я рассказал ему весь наш поединок до последней детали.

— О'Хара, этот человек — хороший мастер. А он действительно такой плохой?

Я ответил утвердительно.

— Одной из премудростей высшей школы дзюдо является умение освобождать себе место для атаки или отступления путем отхода назад. Но против злодеев в дзюдо существуют этими — секретные удары. Но клянись, О'Хара, если я научу тебя этому, ты будешь использовать их только против плохих людей.

Я произнес японскую клятву.

Садо показал мне три этими. Эти атакующие удары были на редкость эффективны и стремительны.

В двадцать минут двенадцатого я покинул Садо. Дорога была пустынна, и я прикинул, что доберусь до Мейднхэд за час. Теперь встреча с Рико стала мне желанна.

Мне даже стало его немного жаль.

 

III

В Мейднхэд я прибыл в двенадцать сорок пять. На грязной дороге, ведущей к задним воротам, выключил огни. Машина осталась в кустах в сотне ярдов от ворот «Кроссвейз», а я отправился по парку к дому. Проходя по поляне, где в прошлый раз увидел танцующую Эсмеральду, мне подумалось, что для остальных женщин жизнь кажется не такой яркой, как для миссис Рико. Существует много людей, старающихся показать, что у них есть все, но бо́льшую часть из них составляют такие, которые только пускают пыль в глаза. Деньги — это еще не все. У Эсмеральды, наверное, много денег, но теперь ей их не видать. Жизнь сыграла с ней злую шутку.

Задняя дверь, которой мы с Эсмеральдой уже пользовались, оказалась не заперта. Не знаю почему, но это удивило меня, я считал, что она должна быть на запоре. Войдя внутрь, я очень осторожно прикрыл дверь и начал медленно продвигаться по коридору. Я не сомневался, что Рико сейчас находится в доме. Может быть, он занят со вторым визитером, о котором мне стало известно на квартире у Эсмеральды?

Ладно… не стоит беспокоиться. Ситуация складывалась очень забавная. Я прямо-таки жаждал встретить Алексиса, чтобы задать ему хорошую взбучку. С тремя новыми приемами — он мой.

Если посетитель еще там, он тоже позабавится представлением. Я даже догадывался, кто этот посетитель.

Проходя мимо гостиной, заметил полоску света под дверью. Я вошел и прислонился спиной к двери. На кушетке, напротив камина, лежал Рико. Одна рука свесилась на пол, пальцы были расслаблены. Он дремал.

— Добрый вечер, Рико. Помнишь меня? Я — О'Хара.

Я направился к кушетке, ожидая, что он сейчас поднимется. Но нет, Рико оставался в том же положении. Потом я понял почему — он был мертв. Зрелище было не из приятных. Весь диванчик был залит кровью. Свисающая рука касалась вилки камина, и прямо под ней лежал кольт тридцать второго калибра.

Присев и осмотрев все тщательнее, я заметил листок бумаги рядом с пистолетом. Листок на две трети залетел под кушетку, поэтому был не заметен сразу. Я вытащил носовой платок и завернул в него руку, после чего аккуратно взял письмо и прочел:

«Моя очаровательная жена,

Значит, ты не согласна.

Но мое время еще не прошло. У меня было достаточно времени, чтобы все обдумать, и я пришел к заключению, что порядком устал от тебя, от Айвери, от всего мира — а от двух-трех человек особенно, — чтобы рассчитаться со всем соответствующим образом.

Я покончу с этим. И сделаю это таким образом, чтобы навредить вам всем. Я это сделаю так…»

Положив клочок бумаги на место, я внимательно осмотрел Рико. Несомненно, это самоубийство, кроме того, заметны следы пороха рядом с раной. Кровь запеклась, пистолет был рядом с головой, если не касался ее. Мне представилось, как рука упала после выстрела, и пистолет выпал. Все было правдоподобно. Я почувствовал разочарование. Рико не нужен мне мертвым, так хотелось рассчитаться с ним за нашу первую встречу, но теперь это не удастся.

Я осмотрел комнату. В левом углу, напротив окна стоял большой письменный стол. Лампа на нем все еще горела, рядом лежало несколько листков таких же, на каком было написано прощальное послание.

На верхнем красовалась большая клякса. Тут же, около стола, валялась ручка, я поднял ее. Чернила еще не высохли, значит, писали не раньше, чем несколько часов назад. Я вернул ручку на место и снова подошел к камину. В мире все-таки существует правосудие и возмездие, называйте это, как хотите. Мысли мои вернулись к Эсмеральде. Эта новость, несомненно, обрадует ее.

Пока я стоял так и смотрел на тело Рико, какая-то волна депрессии накатилась на меня, возможно, из-за того, что я считал свою миссию исчерпанной.

Я закурил, взял шляпу, которую бросил на стул, когда вошел, и удалился. Притворив за собой дверь, я неожиданно вспомнил кое-что.

У людей моей профессии часто возникает такая привычка: как бы фотографировать все увиденное, а фотографии раскладывать в уголки памяти. Я стоял в темноте и, пока подсознательно, понимал, что во всем этом самоубийстве что-то не «вяжется».

Вернувшись в освещенную комнату, я встал у двери. И вот мой взгляд поймал это. Кушетка, на которой лежал Рико, стояла слишком близко к электрокамину. Чувство какого-то несоответствия появилось, когда я вспомнил, как согрелись у меня ноги рядом с Алексисом. Даже для будущего самоубийцы на диванчике в его нынешнем положении было бы жарковато.

Я подошел поближе к камину, чтобы еще раз убедиться в правильности своих предположений. Кто-то пододвинул кушетку с Рико ближе к камину. Но, зачем? Существовала только одна причина. Жар от камина будет препятствовать окоченению трупа. Никакой врач после воздействия такого жара в течение нескольких часов не сможет определить время смерти.

Все это наводило меня на мысль, что Рико вовсе не покончил жизнь самоубийством. Кто-то застрелил его. Я подумал о приглашенном на двенадцать часов, но, по-моему, было уже слишком поздно — десять минут первого. Во всяком случае, я останусь ни при чем.

Затем я прокрался к машине, во избежание случайных встреч, которые мне были вовсе не нужны, и вытащил из ящичка карманный фонарик. Вернулся и принялся за осмотр дома.

Даже если Рико жил здесь один, он должен занимать две комнаты — гостиную и спальню. Поэтому свои поиски я сконцентрировал на спальне. Это не заняло у меня много времени, потому что в комнате тоже горел электрокамин.

Шторы оказались плотно задвинуты, и я без опаски зажег свет. Ничто не привлекло моего внимания, пока не пришла очередь стола, стоящего у стены, напротив кровати. Его, по-видимому, использовали для письма, и единственный ящик оказался открыт. Я открыл его. Внутри лежал паспорт на имя Рико, письмо — более чем любовное — от женщины, посланное из Нассау, что на Багамах. Тут же находился билет на самолет с именем Алексиса Рико и с завтрашней датой. Значит, слова о Багамах в послании, оставленном на квартире у Эсмеральды, не были ложью. Этот факт делал самоубийство еще более невероятным. Теперь мои сомнения переросли в уверенность. Рико был убит.

Я стоял и тупо смотрел на билет, паспорт и письмо. Потом у меня появилась идея. Я не был уверен на все сто, но все же решился. Переложил вещи из ящика в свой карман, выключил верхний свет, используя платок, дабы не оставлять отпечатков пальцев. Таким же образом я погасил освещение везде, после чего вернулся в гостиную.

Рико был застрелен, а убийца инсценировал самоубийство. Идеи били фонтаном в моей голове. Я осторожно приподнял кушетку за один край и отодвинул фута на три, затем повторил операцию с другой стороны. И так два раза. Теперь диванчик находился в более правдоподобной позиции.

Я возвратился к камину и встал на колени, осматривая пол. Рядом с вилкой лежала гильза от кольта тридцать второго калибра, прежде скрытая кушеткой. Я понюхал. Запах оказался сильным, значит, стреляли недавно. Убийца представлялся мне все более и более хитроумным. Он специально пододвинул кушетку, преследуя две цели: скрыл гильзу и сделал невозможным определение времени смерти, не оставив отпечатков пальцев. Я положил гильзу к себе в карман. Теперь на ней уже мои отпечатки.

Подойдя к буфету, я налил себе виски и выпил. Все это я делал, не оставляя отпечатков. Потом тщательно вытер стакан и бутылку все тем же носовым платком, надел шляпу и вышел.

Выбравшись из дома через заднюю дверь, я направился по тропинке к гравиевой дороге. Луна спряталась за тучами, поэтому вокруг стояла непроницаемая тьма. Проходя по поляне, я споткнулся о какой-то тяжелый предмет.

Это был кольт тридцать второго калибра. Я подошел к ближайшему пню и положил на него пистолет, потом сделал из плаща шалашик и зажег фонарь.

Сомнений нет. Это пистолет Эсмеральды. Я заметил ту же царапину на гладкой поверхности, что видел днем. Вот так!

Положив пистолет в карман, продолжал путь, но теперь уже внимательно вглядываясь в темноту. Безрезультатно. Тропинка вывела меня на дорогу. Я пошел не по дороге, а по обочине. То, что я увидел в лунном свете, поразило меня.

На дороге отчетливо виднелись две глубокие свежие колеи. Я долго ползал по обочинам и траве, пока не пришел к выводу: одна машина въехала в гараж; затем выехала оттуда и укатила. Позже появилась еще одна машина. Я это понял по тому, что следы второго автомобиля пересекали следы первого. На первой машине стояли новые покрышки «Данлоп». Маркировка шин второй машины стерлась. Три колеса здесь были с обычным вертикальным протектором, но четвертое колесо заинтересовало меня. Это был редкий широкий тип с ромбическим рисунком.

В который уже раз я вернулся в гостиную и выпил, после чего проделал такую же операцию с бутылкой и стаканом, как и в прошлый раз. Сел в кресло неподалеку от Рико и погрузился в длительные размышления. За те пятнадцать минут, что я провел на улице, многое прояснилось. Теперь пора было действовать.

Я пробрался в гараж, к счастью, двери оказались незаперты, включил свет и принялся за работу.

Прежде всего, вытащил из кармана гильзу патрона, который убил Рико, и поставил тыльной стороной вверх. Затем сделал маленькое углубление гаечным ключом. Потом я достал из кармана с помощью платка пистолет Эсмеральды и понюхал дуло. Несомненно, из него сегодня стреляли. Не оставляя отпечатков, я вытащил обойму на десять патронов, но там оказалось только девять. Так же осторожно вытащил оставшиеся девять патронов и, вооружившись перочинным ножом, начал вытаскивать пули из гильз. Завершив эту утомительную операцию, я положил пули в карман, а обойму вставил обратно в пистолет. Пустые гильзы встали на место, на их тыльной стороне остались отпечатки моих пальцев. Я держал этот пистолет днем, значит, поверх моих отпечатков наложились отпечатки пальцев убийцы. Но с этого момента — на обойме будут только мои отпечатки.

Вернувшись в гостиную, положил гильзу на прежнее место и приготовил себе выпивку. Затем бросил прощальный взгляд на Рико.

Идя к машине, не забыл выбросить револьвер на поляне в тень рододендронов. Вся моя ставка была на этот револьвер. Я залез в машину и взял направление на Лондон. По дороге еще раз оценил свои действия и пришел к выводу, что осечки произойти не должно.

 

IV

Мой «Ровер-16» замер у телефонной будки, стоящей на развилке главной Восточной магистрали. Часы показывали четверть третьего. Я нашел в справочнике телефон клиники на Элхам-стрит и набрал номер.

— Извините за столь ранний звонок, но у меня срочное сообщение для миссис Рико. Не сможете ли вы передать его ей утром?

Голос на другом конце ответил:

— Пожалуйста, назовите себя.

— Я — О'Хара. Это я доставил миссис Рико в вашу клинику днем.

Ночная сиделка ответила:

— О да, мистер О'Хара… мне очень жаль, но миссис Рико здесь нет. Она исчезла ночью, где-то в десять часов.

Я попробовал придать своему голосу гнев:

— Что!.. Она пропала? Но почему? Я не понимаю…

— Ничего не могу поделать. Видимо, она ускользнула, когда сестра отлучилась из дежурки. Нам очень жаль.

— Вы что-нибудь предпринимали?

— А что мы могли поделать? Заведующая уведомила об этом доктора Куинсли.

— Навещал ли ее доктор Куинсли до побега?

— О да, — последовал ответ. — Он пришел около восьми, осмотрел миссис Рико и остался доволен. Они долго разговаривали, а когда доктор ушел, больная показалась мне успокоенной. Мы все искренне сожалеем о случившемся и волнуемся за нее.

— Спасибо, сестра, я свяжусь с доктором Куинсли.

Я вышел из кабинки и, забравшись в машину, тронулся все в том же направлении.

Вернувшись в «Мэлинсон», я повалился на кровать и уснул.

 

I

В девять часов я уже встал, позавтракал и набирал номер Бирка, который я выудил из записной книжки Пэлла. Оказалось, что он уже собирался уходить на работу. Я пригласил его на ленч в час дня в «Премьер» на Албемаль-стрит.

Все утро провел на диване в «Мэлинсоне», который нравился мне за свой легкий намек на старомодность. Я читал газеты и журналы, много размышлял. Все мысли нужно было разложить по соответствующим полочкам, чтобы в нужный момент воспользоваться ими.

Когда я приехал в «Премьер», Бирк уже ждал меня, сидя на высоком стуле. Это был мужчина сорока пяти лет, работающий сыщиком по найму уже пятнадцать лет. Еще будучи на службе у Пэлла, Бирк брался только за работу, которая неплохо оплачивалась и была, несомненно, перспективна. В общем, его можно было охарактеризовать, как проницательного, честного человека с хорошим характером.

Съев ленч, мы отправились по моему настоянию в маленькое кафе на Риджент-стрит. Бирк не задал мне ни одного вопроса, потому что знал, что я звонил ему не для того, чтобы справиться о состоянии здоровья. Он ждал, когда я заговорю сам.

В кафе за кофе я протянул ему через стол две пятифунтовые купюры, которые тут же исчезли в его кармане.

— Значит, встреча у нас предвидится деловая, О'Хара? — произнес он с усмешкой. — Пока все выглядит, как милое дельце. Это всего лишь маленькая часть моего будущего гонорара? Знаешь, я так устал от работы за рубежом.

— Только несколько вопросов. А ответишь ты, я думаю, без труда, хотя мне они обошлись в десять фунтов.

Бирк снова усмехнулся.

— Все зависит от того, насколько они полезны тебе. Начинай.

— Ты работал на Пэлла с октября 1945 года по февраль 1946 года. Я тоже кое-что делал для него в 1945. Примерно тогда мы и познакомились. Правильно? — Он кивнул.

— Что ты думаешь о Пэлле? — неожиданно спросил я. Бирк недоуменно пожал плечами.

— Наверное, он слишком умный. Думает больше о деньгах, чем о делах. Вообще, он — эгоист и скряга.

— Почему?.. Разве у него мало денег?

— Он делает большие деньги, но их ему всегда не хватает. Пэлл — это такая морда, помешанная на деньгах.

— Тебе приходилось слышать о миссис Айвери? — перешел я к сути разговора.

— Конечно. Я даже видел ее. Ну и женщина! Эдакая красотка с кучей денег.

— Какое у нее было дело с Пэллом? — Он пожал плечами.

— Ты ведь знаешь, как он скрытничал о своих делах. Я видел ее раза два ближе к концу 1945 года. Как раз перед отъездом Пэлла в Америку. По-моему, он отсутствовал порядка нескольких месяцев. Вскоре после этого я ушел от него в Трансконтинентальное агентство.

Я допил кофе и встал.

— Спасибо, Бирк. Я добьюсь своего.

— Моя информация не стоит десяти фунтов. Может быть, могу чем-нибудь еще быть полезен?

Я отказался, после чего мы попрощались и разошлись.

В клинике на Элхам-стрит я встретился с заведующей. Она была очень расстроена: такое не часто случалось в этой лечебнице.

Заведующая выложила всю известную ей информацию, так как Куинсли, видимо, сказал ей, что я работаю на семью Эсмеральды.

— После вашего отъезда, мистер О'Хара, я осмотрела миссис Рико, и ее сразу уложили в постель. Эта комната — одна из лучших и находится на втором этаже. У нас уже есть история болезни, потому что она давно является нашей пациенткой. Сначала больная чувствовала себя не очень хорошо, но через некоторое время пульс нормализовался, и она даже похорошела. В восемь пришел доктор Куинсли. У него были с собой наркотики, но больная отказалась и заявила, что попробует обойтись без них, так как ей надоела такая собачья жизнь, и она постарается пересилить себя. Доктор Куинсли поверил, долго беседовал с ней, а перед уходом оставил несколько таблеток снотворного на случай, если миссис Рико не сможет уснуть, и пообещал прийти утром. Если станет совсем плохо, доктор сказал, что придется ввести ударную дозу героина. Наверное, он пытался продержать миссис Рико без наркотиков как можно дольше. После его ухода сиделка миссис Рико сообщила, что состояние пациентки ухудшилось. Примерно в десять часов вечера больная позвонила ночной сестре и попросила принести ей снотворное, что та и сделала. Но когда сиделка вошла в комнату, миссис Рико извинилась и сказала, что хочет выпить чаю. Ей было известно, что для этого сестре придется уйти на кухню. За это время она быстро оделась и выскользнула через парадный вход. К сожалению, мы не держим ночного портье.

— Значит, побег произошел где-то минут в пять-шесть одиннадцатого?

— Да, — отвечала заведующая. — Примерно так. Такое еще никогда у нас не случалось. Я немедленно позвонила доктору Куинсли, но что он мог поделать… Вы найдете ее, мистер О'Хара?

— Надеюсь, — отрезал я и сказал, что собираюсь зайти к доктору Куинсли.

Выйдя из клиники, влез в машину, немного поразмышлял и, решительно надавив на акселератор, отправился к Пэллу в офис. Как и в предыдущий раз, я оставил машину на почтительном расстоянии и остальную часть пути прошел пешком, ища глазами машину Пэлла. Она, как обычно, стояла на своем месте. Я подошел и быстро осмотрел ближайшее заднее колесо. Это была необычная, новая шина с ромбическим рисунком протектора.

Итак, теперь стало ясно, что машина Пэлла заезжала в задние ворота «Кроссвейз» последней.

Это открытие многое проясняло, а кусочки головоломки постепенно начали занимать свои места.

Следующей моей целью был Монтекют. В холле я позвонил и дождался портье, который появился откуда-то снизу минуты через три. Им оказался пожилой человек с сединой на висках и интеллигентным лицом. Одну руку он, по-видимому, потерял в первой мировой войне.

Я сразу же представился и приступил к деловому разговору:

— Частный детектив О'Хара. Мне нужно найти миссис Рико. Ночью она совершила побег из клиники и исчезла. Поверьте, состояние миссис Рико таково, что ей нельзя выходить на улицу, и доктор беспокоится за ее жизнь. Вам что-нибудь известно о ней?

— Да, сэр, — ответил он бесстрастным голосом. — Она была здесь прошлой ночью. И я говорил с ней. Я тоже тогда удивился ее внешнему виду, но, к сожалению, она не проронила ни слова, куда направляется. Она… — Я прервал его.

— Когда это было?

— Где-то минут в пятнадцать одиннадцатого. Она не могла попасть в квартиру, потому что потеряла ключ. Я открывал дверь запасным ключом и заметил, как дрожали от волнения ее руки.

— Что произошло потом? — не унимался я.

— Я передал ей сообщение, которое поступило всего за несколько минут до ее прибытия.

Я вытащил свой бумажник и протянул портье фунтовую купюру.

— Какое сообщение?

— Сообщение от ее мужа. Мистер Рико позвонил мне по служебному номеру, объясняя это тем, что телефон миссис Рико не отвечает, и попросил передать, что ждет молодую леди у себя дома в десять вечера. Я уведомил его, что миссис Рико пока нет дома и неизвестно, когда она появится. Подробности можно узнать из записки, которую он оставил в квартире.

— Какова была его реакция?

— Мне показалось, что мои слова немного сбили его с толку, он даже рассердился. Вот что ответил мистер Рико: «А, хорошо… тогда передайте, что она получит от меня письмо, наверное, завтра. Надеюсь, оно ей понравится».

— А что же ответила миссис Рико, когда вы передали ей слова ее дорогого супруга?

— Она уставилась на меня… ну, глупым… взглядом. Понимаете? Потом как бы очнулась от оцепенения, попросила подать машину к подъезду и немного виски.

— Вы вызвали такси? — Он кивнул.

— Машина прибыла через несколько минут. Я поднялся наверх, дабы сказать ей об этом и занести виски, которое она просила. Дверь в квартиру оказалась открыта, и мне было хорошо слышно, как она открывала и закрывала ящики в спальне, отчаянно ругаясь при этом. Наконец миссис Рико вышла, и я, передав бутылку, сказал, что машина ждет внизу. Она принялась суетиться вокруг телефона, бормоча что-то о том, какой он непослушный. Я предложил свою помощь, но миссис Рико, поблагодарив, сказала, что этот звонок не так уж важен.

— Вы не заметили, изменилось ли ее состояние?

— Да, именно так, сэр. Меня даже поразила эта перемена. Она как-то вся ожила, стала намного собраннее, да и руки тряслись гораздо меньше.

— А дальше? — подбадривал его я.

— Я спустился вниз и попросил шофера подождать. Она вышла через пять минут, села в машину и укатила, не оставив никакой записки и адреса.

Сунув портье еще фунт, я сказал:

— Мне нужно осмотреть квартиру.

Он колебался секунды две, но потом согласился. Мы поднялись по лестнице, и старик услужливо распахнул передо мной дверь.

— Спускайтесь, пожалуйста, вниз, на случай, если появятся сотрудники Скотланд-Ярда, и приведите их сюда.

Мне обязательно требовалось избавиться от этого типа, потому что, куда бы я ни пошел, он всегда будет рядом. Уловка подействовала, и портье с неохотой удалился.

Вся гостиная была перевернута вверх дном. По-видимому, Эсмеральда искала здесь записку, которая лежала у меня в кармане. Перевернутый телефон валялся на полу. Я поставил его на место и перешел в спальню. Там занялся поисками неподатливого ящика, который вывел миссис Рико из себя.

Наконец, мне удалось его обнаружить. Им оказался маленький ящичек в верхней части туалетного столика. Мне удалось заглянуть внутрь, и я нашел то, что искал. Это была пустая ампула из-под героина, шприц и несколько женских безделушек. А главное — маленькая коробочка, вмещающая три обоймы для автоматического пистолета тридцать второго калибра. На месте оказалась только одна полная обойма.

Первую я забрал у нее вчера днем. Второй она перезарядила пистолет сейчас, но где же третья?

Эта задачка меня вовсе не обрадовала.

Я положил коробочку в карман и задвинул ящик. Во всяком случае, теперь мне известно почти все о пистолете.

Найдя в гостиной полбутылки виски, я устроился на диванчике и сосредоточился на прошедших событиях.

Во-первых, Эсмеральда никогда не собиралась в клинику. Дома ее ждала ампула с героином, а чтобы вылечиться, ей предстояли недели не из приятных. Потому-то первым пунктом пути, который она избрала после побега, была квартира в Монтекют.

Почувствовав себя лучше, Эсмеральда вспомнила о сообщении, которое Рико оставил для нее. Вбежав в гостиную, принялась набирать номер, но, не дождавшись ответа, из-за нетерпеливости бросила эту затею. В спальне она вытащила обойму из коробочки и вставила в пистолет. Виски понадобилось ей, чтобы «набраться храбрости».

Я вспомнил ее слова в «Кроссвейз»: «…Когда я выпью, мне в голову начинают лезть мысли… я думаю о нем определенно… так, как думаю всегда, когда его нет рядом… выстрелю в него… мне нравится эта идея».

Я взглянул на горлышко бутылки. Так и есть: на нем остались следы губной помады. Бывают же такие женщины, которые даже при таких экстраординарных обстоятельствах не забывают накрасить губы.

Я вытер горлышко бутылки своим носовым платком и, отхлебнув пару глотков, почувствовал себя лучше. Закрыв дверь, спустился вниз, где меня все еще ждал портье.

— Когда вы видели миссис Рико последний раз, не считая прошлой ночи?

Он задумчиво почесал затылок.

— Это было в понедельник, сэр… прошлый понедельник. Она оставалась в квартире с полудня и до вечера: попросила подать к девяти часам вечера в номер сэндвичи, потому что, по ее словам, собиралась на вечеринку и не хотела обедать. Да, по-моему, ее кто-то навещал перед уходом, как раз в девять часов.

— И кто же это был? — не отставал я.

— Не знаю. Но когда я пришел забрать поднос из-под сэндвичей после ее ухода, на нем стояло два бокала. Кто-то еще пил здесь с ней.

— Так вы знаете, кто? — Он помотал головой.

— Очень много людей входят и выходят, но кто был у нее я не знаю. Когда-то у нас был постоянный портье…

— Вы видели, как она пришла в тот день?

— Да. Она отлучалась примерно на полчаса. Как раз в этот промежуток времени я нашел в холле маленький сверточек, адресованный ей… — Я прервал его:

— Что он из себя представлял? Что было на нем написано?

— Это была картонная коробочка примерно восемь на три дюйма. Адрес был напечатан на машинке. Вскоре она вернулась, но в каком-то необычном состоянии — выглядела хуже, чем обычно… Я поднялся наверх и передал коробочку.

— После этого миссис Рико отправилась на вечеринку?

— Да, сэр, спустя минут десять после этого. И вот, я не видел миссис Рико до этой ночи…

— Спасибо… Я звонил в Скотланд-Ярд. Сегодня ночью они здесь не появятся.

— Спасибо, сэр. Надеюсь, вам удастся найти миссис Рико. Она была добра ко мне и всем нравилась здесь. Надеюсь, с ней ничего не случилось?

— Я тоже надеюсь на лучшее, — ответил я на прощание.

 

II

Вернувшись в «Мэлинсон», я поставил машину в гараж и отправился в бар, где заказал двойной виски с содовой. Это заведение было полно жизнерадостных людей.

После выпивки, поднявшись наверх, принял горячий душ и улегся в кровать, захватив с собой пачку сигарет.

Обстоятельства складывались далеко не благоприятным образом для Эсмеральды. Она была обыкновенной женщиной с романтическим складом ума и поэтому наделала много глупостей, главной же ошибкой в жизни было замужество с Рико. Но нельзя винить ее за это. Даже женщина с сильным характером вряд ли смогла бы противостоять очарованию Рико. Рико обманул и миссис Айвери, которую я вовсе не считал дурочкой. Он мог обвести и черта вокруг пальца, поэтому у юной Эсмеральды никаких шансов не оставалось. Вспомнив ее жалкое состояние, глаза, смотревшие с мольбой, когда я уходил из лечебницы, мне стало искренне жаль бедное создание, попавшее в лапы дикого зверя.

Резко встав с кровати, подошел к телефону и позвонил вниз, чтобы принесли «Вечерние новости». Откинувшись на подушки, я развернул газету и нашел это на первой же странице. Сообщение занимало четыре дюйма. Вот что в нем говорилось:

«НАЙДЕНО МЕРТВОЕ ТЕЛО МОЛОДОГО ВПОЛНЕ ЗДОРОВОГО МУЖЧИНЫ

Сегодня днем в поместье «Кроссвейз», что находится в Мейднхэд, найден мертвым мистер Алексис Рико с пулевым ранением.

Тело обнаружила миссис Элиза Фрэмптон, нанятая хозяином в качестве ежедневной уборщицы.

Мистер Рико, как предполагается, иностранного происхождения, приехал в Англию из США. В его владении находилось поместье «Кроссвейз» с домом в георгианском стиле и несколько развлекательных заведений в этом районе. Миссис Фрэмптон обнаружила тело на кушетке в гостиной. Пистолет лежал на коврике рядом с кушеткой. Тут же была обнаружена предсмертная записка мистера Рико.

Местный полицейский врач после осмотра тела постановил, что мистер Рико застрелился. Следствие будет продолжено в субботу».

Вот так-то!

Я смотрел в потолок и курил. Интересно, сойдет ли это Эсмеральде с рук? Скорее всего, да. Если, конечно, она не наболтала где-нибудь лишнего. Мои мысли переключились на портье из Монтекют, а затем — на Куинсли. Наверное, хорошо, что я не разоткровенничался с ним.

Зазвонил телефон. Это была телефонистка с милым голоском.

— Для вас телеграмма, мистер О'Хара, — прощебетала она. — Принести?

Я ответил утвердительно. Да, Джеррис хорошо поработал.

Прибежал мальчик-посыльный. Взяв у него пакет, я протянул ему шиллинг, и мальчуган исчез. Как и ожидалось, телеграмма была от Джерриса. Я прочел ее.

«Леонора Айвери вышла замуж за Алексиса Рико в Нью-Йорке 5 мая 1945 г тчк Жена начала бракоразводный процесс 10 августа против Рико но потом об этом ничего не было слышно тчк Связался с адвокатами Метцлингом и Фирнсом от которых выяснил что оба получили указание остановить процесс тчк Алексис Рико темное прошлое дважды шантажировал один раз в штате Нью-Йорк другой в Иллинойсе тчк Рико очаровательный умный плейбой тчк Источник средств к существованию не известен тчк По-видимому часто меняет жен у коих и берет деньги тчк Попытаюсь найти еще что-нибудь Желаю удачи Кели Джеррис»

Так, так! Миссис Айвери возбудила бракоразводный процесс 10 августа 1945 года. Но дальше дело не продвинулось. Кажется, я знаю ответ этой задачки.

Честно говоря, информация о Рико для меня оказалась не нова. Все это мне было уже известно…

И вот теперь надо что-то предпринимать. Дрыгнув ногами, я уселся на кровати, раздумывая, как встретиться с миссис Айвери.

Неожиданно вспомнив о своем пустом желудке, я оделся и спустился в ресторан, где заказал хороший обед.

 

III

Самое благоприятное время для умственной работы это ночная езда на автомобиле по пустынной дороге при хорошей погоде. Вы ведете машину почти автоматически, только очень небольшая часть серого вещества будет занята управлением.

Я начал вспоминать планы о роскошном отпуске, рекламу отеля в Торки с изображением моря, пляжа, солнца и парков, которая сейчас покоится в пыльном ящике стола. Интересно, поеду ли я вообще когда-нибудь в отпуск? Я собираюсь это сделать уже чертовски давно. Но каждый раз что-нибудь да помешает мне. Работа, женщина — все что угодно.

И в девяноста девяти случаях из ста причиной становится какая-нибудь красотка. Тот, кто сказал Cherchez la femme, был прав только наполовину. Обычно женщин вовсе не требуется искать. Они сами в очень неподходящий момент делают вам подножку.

За время этой продолжительной поездки я о многом передумал, но главной темой оставался противоположный пол.

Найти дом оказалось несложным делом. Он находился между берегом и Уичкросс. Это было очень романтичное место.

Около одиннадцати я остановил машину у парадной двери и позвонил. Дверь открыл старый дворецкий, которому я тут же объяснил, что мне нужно видеть миссис Айвери.

Это требование его, видимо, немного шокировало.

— Извините, сэр, но она никого не принимает. — Я стоял на своем.

— Мне очень жаль, сэр, — объяснял он, — но, боюсь, это невозможно. Уже поздно, и миссис Айвери…

— Если ты хочешь сказать, что она легла, то ей придется подняться. Иди и скажи, что пришел мистер О'Хара. Передай, что если я чего-то хочу, то это обычно происходит. После этого вернешься сюда и подождешь меня. Разговор займет не более пяти минут.

Дворецкий выглядел совершенно обескураженным.

— Но, сэр…

— Ты слышал, что я сказал?

Должно быть, мой голос звучал достаточно убедительно, потому что дворецкий еле слышно ответил:

— Как вам будет угодно, сэр… — Он удалился с кислой миной.

Я решил заглянуть в гараж, для чего мне пришлось обойти дом. Ворота были заперты, тогда я распахнул маленькое окошко и посветил внутрь. Там стоял ухоженный высококлассный «Роллс» с кузовом «седан», менее ухоженный двухместный «Армстронг-Сайдли» и совсем заброшенный «седан» с помятым и поцарапанным крылом.

Это, вероятно, и была машина Рико. В холле, меня уже ждал дворецкий.

— Проходите, пожалуйста, сэр. Миссис Айвери вас примет.

Я проследовал за ним по длинному, крытому ковром коридору в последнюю комнату, которая была довольно богато убрана, на стенах даже висело несколько картин и горел небольшой камин.

Я встал у камина, разглядывая пляшущие язычки пламени. Дворецкий ушел. Через минуту она вошла.

Я обернулся и ошарашенно уставился на нее. У меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть ее тогда, в офисе, но теперь я узнал ее только наполовину. Невозможно описать это словами — такое не видел еще ни один художник. С каждой встречей эта женщина все больше пленяла меня.

Я разглядывал ее, давая глазам долгожданный отдых.

Вельветовый халат малинового цвета с просторными рукавами оттенял белизну ее кожи, на талии был завязан широкий пояс. Как и в прошлый раз, волосы блестели бронзой при свете камина. Но теперь под глазами были очерчены темные круги. Она выглядела усталой… пережившей беспокойство, но, несмотря ни на что, была прекрасна.

— Ну… мистер О'Хара?

— Садитесь. Мне нужно поговорить с вами.

Она стояла в трех ярдах и пронзала меня холодным взором. Я для нее, наверное, был не более чем подметка ее же дворецкого.

— Интересно, а почему я должна с вами разговаривать?

— На то есть две причины. Первая, это то, что вы больны, а вторую я принес в кармане. Думаю, вторая сейчас уместнее, поэтому я преподнесу ее первой.

Вытащив конверт с тысячей фунтов, полученный в понедельник, я положил его на стол. Она заглянула внутрь:

— Почему вы возвращаете деньги? Вы думаете это обязательно?

— Нет. Я так не думаю. Я просто их возвращаю. — Она пошевелилась и спросила.

— А почему вы представили это первой причиной?

— Садитесь, мне придется много говорить. И лучше расслабьтесь. Вам предстоит думать над моими словами, а находясь в состоянии «белки в колесе», вы не сможете сосредоточиться. Так что — присаживайтесь.

Миссис Айвери с удивлением посмотрела на меня, но подчинилась.

— Прежде всего, о деньгах. Вам лучше знать о небольшой детали, — я усмехнулся. — Пришло время открыться друг другу. В понедельник в моем офисе вы мне сразу не понравились. Можно сказать, я вас даже ненавидел.

Ее брови удивленно поползли вверх.

— Почему же?

— Вы сказали, что пришли ко мне за помощью, так как считали меня человеком бессовестным. Я и старался себя таким показать. Пэлл обрисовал меня достаточно убедительно. Ну ладно… Итак, с конца 1945 года вы так и не пытались больше развестись с Рико?

Она собиралась что-то возразить, но я бесцеремонно прервал ее.

— Еще один прокол — я достаточно хорошо знаю Пэлла. У него просто не хватило бы смелости оставить меня без денег. Наверное, вы хотели подбить его отказать мне в выплате денег. Таким образом, я был бы просто вынужден согласиться на эту работу. Но в составленный так лихо план вкралась ошибка. И ваше поведение, миссис Айвери, тому доказательство.

— Что вы имеете в виду? — натянуто произнесла она.

— Мне пришла в голову идея надуть вас, когда деньги уже были у меня в руках: если дело чистое, вы прибегнете к закону, например обратитесь к Пэллу. Все оказалось наоборот — вы просто исчезли, оставив мне деньги.

Я остановился, чтобы передохнуть.

— Не возражаете, я закурю?

Она кивнула и протянула портсигар, в котором я обнаружил те же толстые египетские сигареты, которые видел у себя в офисе в понедельник. Я закурил и втянул дым в легкие.

— Только вчера вечером я понял, что вы очень сглупили, а не я вас надул. Вы очень красивая и притягательная женщина, но в голове у вас пусто.

Она с силой вытолкнула воздух из легких и тихо спросила:

— Как вы смеете мне это говорить?

— Не обижайтесь, но у вас не хватило здравого смысла рассказать мне все откровенно. До вас даже сейчас еще не доходит, в каком тяжелом положении вы находитесь. Все, что вам остается, это сказать мне правду, всю правду… Вы оказались марионеткой Пэлла, поэтому вам необходим «спаситель» вроде меня.

Я замолчал, давая ей время на переваривание всей полученной информации. После довольно продолжительного молчания мои мысли и слова снова потекли рекой:

— Я догадываюсь, что произошло между вами и Пэллом в понедельник. Вы обратились к Пэллу по поводу Эсмеральды, но он отказал, объяснив это тем, что очень занят или чем-то в этом роде. Все это наглая ложь! И мне известна истинная причина его отказа. Пэлл потребовал с вас деньги за совет, ведь все его планы, мысли, стремления сводятся именно к банкнотам. Вы заплатили, и он тут же поведал обо мне то, что в данный момент ему было выгодно, уверив вас, что ради денег я возьмусь за любое дело. У вас есть опровержения или добавления?

— Да… все так, — еле слышно пролепетала миссис Айвери.

Я улыбнулся.

— Честно говоря, я выполнил вашу просьбу. И сделал это по трем причинам. Одна — основная, а две — второстепенные. Первая — это мое любопытство, предвкушение сенсации…

Я бросил сигарету в огонь. Как эти египтяне могут курить такую гадость! Закурил свою сигарету.

Она заговорила все тем же тихим голосом, глядя отсутствующим взглядом куда-то в сторону:

— А остальные две?

— Второстепенные? — По моему лицу расплылась улыбка. — Ну… вторая, наверное, в том, что я забрал деньги и послал вас к черту, думая, что вы любым способом предотвратите выплату мне денег Пэллом. Но в ту же ночь я получил свои деньги. После этого у меня возникло чувство, что нужно отработать и вашу тысячу. Вот и все. Третья — это уже неважно.

— Почему это?

— Потому что это касается вас и меня лично, значит плюньте на нее.

Она взглянула на меня.

— Я хочу знать все. Сейчас… я должна знать все. Что это личное между нами?

Мне стало даже интересно, какова окажется ее реакция.

— Третья причина это — вы. Я еще никогда не встречал такой женщины. Вы обворожили меня. Только теперь я понял это. И сейчас мне кажется, что это была главная причина.

— О… — неловко произнесла она. Выражение ее лица мне очень понравилось.

— Той же ночью я направился в «Кроссвейз», где встретил несчастную Эсмеральду в непристойном виде. После короткого разговора со мной она отключилась, и я, уложив ее в машину отдыхать на заднее сиденье, принялся ждать Рико. С ним у меня разговор сложился не столь благополучно, и в итоге я получил об этом типе вполне определенное, вовсе не лестное впечатление. Перед уходом Рико решил меня «обработать». Это был очень неприятный момент в моей жизни.

В ее глазах блеснула искорка интереса:

— Вы хотите сказать, что помешали ему это сделать? — Ее пальцы сжимались и разжимались.

— Я был бы рад сказать «да», но солгал бы. Рико избил меня до потери сознания. До сих пор чувствую себя не в своей тарелке. Дело мне вовсе не нравилось, но после данного инцидента оно касалось уже и непосредственно меня. Тут отошли на второй план и Эсмеральда, и вы, и деньги…

— Мистер О'Хара, а почему этот случай с Рико важнее для вас, чем Эсмеральда, я, деньги? Почему?

Я пожал плечами.

— Это неважно. Это не касается всей остальной истории.

— Но я все же хочу знать. Расскажите, пожалуйста…

Это «пожалуйста» сыграло свою роль, и после минутного колебания я все-таки решился рассказать:

— Более трех лет я провел в концлагере в Японии. В одном из самых страшных — на Тайване. Может быть, вы слышали о таком. Японцы меня очень не любили, — я горько усмехнулся. — Почти каждый день меня избивали, что мне, конечно, очень не нравилось. У меня было много времени для размышлений. И я поклялся, что если когда-нибудь выберусь из лагеря, никому не позволю дотронуться до меня пальцем. У меня развился своеобразный комплекс.

Я посмотрел на миссис Айвери. Ее глаза теперь искрились интересом и потеплели.

— Недалеко от того места, где я работал, находилось поле, на котором наставники обучали молодых солдат дзюдо (некоторые называют это джиу-джитсу). Изо дня в день я терпеливо наблюдал за их действиями. Один японец, помогавший английским разведслужбам после войны, научил меня еще нескольким особым приемам. Это — Садо. Он классный парень. Я обрел уверенность в себе. Это чувство не объяснить. Оно переполняло меня. Вы понимаете?

Она закивала.

— Я решил применить свое искусство на Рико. Но результат оказался просто ошеломляющим. Хотите верьте, хотите нет, но он смял меня, оказался во сто крат лучше меня. Этот случай напомнил мне унижения, которые я терпел на Тайване. Возникло чувство неотвратимой мести… я должен был рассчитаться с Рико.

После минутного молчания она ответила.

— Кажется, я все усвоила.

— Вы читали вечерние газеты? — Она кивнула:

— Он мертв, застрелился.

— Это хорошая новость для знавших его людей, и в особенности для вас.

— Почему для меня особенно? — тихо спросила миссис Айвери.

Я выбросил следующий окурок в камин.

— В мае 1945 года вы вышли замуж за Рико в Нью-Йорке. Через три месяца вы покинули его, возбудив дело о разводе, о чем адвокаты Нью-Йорка были тут же предупреждены. После этого вы вернулись в Англию. Поправьте, если что не так.

— Нет… все правильно.

— Но вы не доверяли Рико. Вам нужен был человек, который согласился бы присматривать за Рико, чтобы тот не выкинул какой-нибудь фокус. Это и заставило вас обратиться в Детективное агентство Пэлла. Заплатив Пэллу полторы тысячи фунтов, вы попросили проследить, чтобы бракоразводный процесс завершился удачно. Так?

Она медленно кивала.

— Да… Пэлл отправился в Нью-Йорк, где встретил Рико, который перекупил Пэлла у вас. Тогда он уже мог распоряжаться деньгами Эсмеральды. Будучи человеком жестоким и с садистскими наклонностями, он придумал хитроумный план.

По его указке Пэлл отправился к вашим адвокатам и, представившись уполномоченным представителем, приказал остановить дело, объяснив это тем, что у вас неожиданно поменялись взгляды…

Она резко встала, глядя на меня в упор широко раскрытыми глазами.

— Но у меня есть постановление о разводе… Я получила его из суда… Я…

— Постановление никогда не приходило из суда. Все это — ловкая мистификация Пэлла и Рико. Пэлл работал в суде, поэтому вы не посчитали нужным все проверить. Вы ему доверяли.

— О, Боже… значит… значит…

— Значит, вы оставались миссис Рико до прошлой ночи. До его самоубийства, если это действительно самоубийство.

— Что вы хотите этим сказать? – настороженно спросила она. Пальцы рук впились в подлокотники кресла, где она сидела.

Я понизил голос.

— Рико убит. Если полиция и клюнула на импровизированное самоубийство, тем лучше, но его застрелили. Это точно.

С ее губ слетел какой-то неопределенный звук, и она застыла в напряженной позе, глядя куда-то в пространство.

— Почему бы нам не выпить? — решил я разрядить обстановку.

Преодолев себя, миссис Айвери поднялась и нажала звонок на каминной полке. Она так и осталась стоять, положив руку на камин и глядя на меня полными ужаса глазами.

Вошел дворецкий.

Хозяйка заказала виски. Когда бокалы и виски уже стояли на столе, а дворецкий удалился, я предложил:

— Выпейте и расслабьтесь. Могло быть и хуже.

Она торопливо осушила бокал и возбужденно спросила:

— То есть?

— Могло быть две ситуации. Если бы Рико был жив, то сейчас он летел бы на Багамы. Окажись он там, вам стоило бы огромного труда восстановить свои права на независимость. Скорее всего, даже невозможно. Завершить дело о разводе, когда один находится в Англии, а другой, заинтересованный в провале дела, в Нью-Йорке, почти невозможно. Чтобы развестись, вы потратили бы кучу денег. И Рико об этом, конечно, знал.

— Да, понимаю… А какая же вторая ситуация? — Миссис Айвери выдавила из себя подобие улыбки.

— Вторая — не лучше, но в случае удачи может повезти. Прошлой ночью Эсмеральда находилась в «Кроссвейз». Сейчас она здесь. В гараже стоит машина Рико — та, что с помятым крылом. Расскажите о ней.

Она приблизилась ко мне почти вплотную и прошептала:

— Она очутилась здесь примерно между половиной третьего и тремя часами ночи. Бог знает, как она смогла доехать, так как находилась в ужасном состоянии.

— Доктор осматривал ее? — Миссис Айвери кивнула.

— Но он не смог ничего поделать. Оставалось только ждать. Сейчас у нее находится сиделка.

Она умоляюще посмотрела на меня и продолжила:

— Не позволяйте им добраться до нее… или увезите отсюда… Что бы она ни сделала… что бы она ни сделала… Она находится на грани сумасшествия… О, как все ужасно… — Я прервал ее.

— Послушайте. Нет времени на сентиментальности. Все можно поправить. Полиция восприняла смерть Рико как самоубийство. Кто-нибудь в этом доме знает Эсмеральду?

Миссис Айвери отрицательно покачала головой.

— Ранее она здесь никогда не бывала. Мы всегда встречались в Лондоне. Доктору я решила не говорить настоящее имя, назвала лишь то, которое Эсмеральда носила до свадьбы. Ее имя до… — она колебалась. — До того, как она думала, что вышла замуж за Рико…

— Хорошо. Значит, нет причин для беспокойства. Присматривайте за ней и надейтесь на лучшее. Вот и все, что вам остается делать.

— Предположим, им станет известно местонахождение Эсмеральды. Предположим… что тогда? Мистер О'Хара, они могут… они могут?..

— Не надо беспокоиться. Делайте, что я вам сказал. Хорошо, если дело не продвинется дальше самоубийства. Когда Эсмеральда поправится, вбейте ей в голову, что она должна молчать, как рыба.

— Постараюсь. Думаю, я ошибалась в вас. — Она долго вглядывалась в мое лицо.

В ответ я улыбнулся.

— А я очень глупо себя веду, но, думаю, вы привыкните. — Она вернулась в кресло и снова принялась сжимать и разжимать пальцы, очевидно, думая об Эсмеральде.

— Что мне делать? Что же мне делать? — глаза нервно перебегали с меня на руки и обратно.

— Действовать буду я. Вы наняли меня, поэтому вся ответственность на мне. Теперь пора приниматься за работу. Расскажите мне кое-что. Я хочу поугадывать. Не прерывайте меня, пока не обнаружите в моих словах ошибки. Вы поняли?

Миссис Айвери согласно кивнула.

— В прошлый понедельник вы пришли к Пэллу, потому что видели состояние Эсмеральды. Вы боялись, что Эсмеральда попробует избавиться от мужа. Она была уже на грани этого. Ваша просьба состояла в том, чтобы Пэлл отправился к Рико и повлиял на него. Верно?

Она снова кивнула.

— Пэлл отказал, приведя несколько убедительных причин. Потом он изобразил длительное раздумье и заявил, что может дать хороший совет. Вы клюнули и заплатили. После этого он начал донимать вас вопросами, где сейчас Эсмеральда, сколько у нее денег. Правильно?

— Да. Я дала ему адрес и сказала, что, насколько мне известно, денег у нее нет, что пытаюсь помочь ей, но она отвергает все мои попытки.

— Затем Пэлл приступил к рассказу обо мне? Он сказал, что я — именно тот человек, который вам нужен, но у меня упрямый характер. Предупредил, что я скорее всего откажусь, потому что со дня на день получу от него деньги. И тут ему на ум пришла «блестящая идея». Он предложил вам разыграть меня, сказав, что якобы он не заплатит мне в ближайшее время. А из-за отсутствия денег, мне ничего не оставалось бы, как только взяться за дело и довести его до конца. Это Пэлл брал на себя. Действовать вы должны были очень быстро. Он предложил вам отправиться ко мне немедленно и дождаться меня в офисе. Я не допускаю ошибок?

— Да, но на вопрос, видела ли я Рико до его женитьбы на Эсмеральде, я ответила отрицательно.

— Встречался ли Пэлл с Эсмеральдой?

Она помотала головой. Я стоял спиной к камину и смотрел на нее. Казалось, я мог простоять так вечность-такое это было изумительное зрелище.

— Мистер О'Хара… как вы думаете, полиция остановится на версии самоубийства Рико?

— Почти уверен.

Я не мог сказать ей в тот момент, что полиция, скорее всего не будет довольствоваться этой версией. Это было бы все равно, что отнять у голодного ребенка кусок хлеба.

— Ну, мне пора.

Миссис Айвери поднялась, протягивая мне руку.

— Спасибо за все. Вы очень добры. Я полностью полагаюсь на вас — никто в этом мире, кроме вас, не сможет мне помочь.

— Я остановился в отеле «Мэлинсон». — Выдернув лист, написал на нем телефон и адрес моего отеля и протянул ей. — Позвоните, в случае чего. Если же что-нибудь новое будет у меня, я поставлю вас в известность.

Пожелав спокойной ночи, я направился к двери.

Едва моя рука коснулась дверной ручки, она заговорила, вплотную подойдя ко мне. Приятный запах ее духов настиг меня: слова Бирка о «прелестной крошке» не были преувеличением.

— Возьмите деньги — тысячу фунтов. Они могут вам понадобиться. Пожалуйста, берите.

Я улыбнулся.

— Нет, не надо… До встречи, миссис Айвери.

Я спустился в холл, забрал шляпу у дворецкого, сел в машину и отправился в Лондон.

Ее тысяча фунтов может подождать, а вот идея обработать деньги Пэлла мне очень понравилась. Это его удивит.

Стояла спокойная ночь. Дорога была ровной. Я утопил ногой акселератор, но через десять миль остановился, чтобы зажечь сигарету. Машина снова медленно начала набирать скорость. За это время я взвесил все «за» и «против», но потом все-таки решил рискнуть.

Интересно, почему это вдруг у меня проснулась жажда риска? Вероятно, я просто чувствовал, что все должно получиться так, как я хочу. Ну а если меня постигнет неудача… Я даже не хотел об этом думать.

Риск — дело благородное, в конце концов.

Мои мысли переключились на миссис Айвери, ее вельветовый халат, длинные белые пальцы, прелестное лицо.

Теперь я точно знал, почему рискую.

 

IV

Около двух моя машина остановилась у «Мэлинсона». Ночной портье подал мне телефонное сообщение, которое, по его словам, пришло в конце дня. Положив листок бумаги в карман и попросив чашку чая в номер, я начал подниматься по лестнице, неотступно думая о миссис Айвери. Общее положение дел мне совсем не нравилось.

Раздевшись, я залез под горячую струю душа. На моем теле до сих пор еще оставались следы встречи с Рико. Та ночь в понедельник казалось была уже много-много лет назад, хотя это произошло только два дня назад. Проанализировав поведение Эсмеральды, я не нашел ничего необъяснимого в ее действиях.

Она никогда и не собиралась оставаться в клинике, хотя не говорила этого мне. Ей было даже невдомек, что разговоры о полиции с моей стороны были всего лишь блефом. С Куинсли она тоже сыграла шутку, отказавшись от наркотиков. Эсмеральда сделала вид, что хочет превозмочь себя, вылечиться. Доктор, ясное дело, ей поверил, потому что, во-первых, он хотел ей верить, а во-вторых, она не дала ему повода для недоверия.

Интересно, о чем она думала, лежа в кровати, после ухода доктора Куинсли. Не получая наркотиков уже довольно продолжительное время, она чувствовала себя все хуже и хуже, но, вспомнив об ампуле героина, оставленной в квартире в Монтекют, сделала все, чтобы добраться до нее. Притворившись спящей, когда сиделка заглянула к ней в палату, она сразу же после ее ухода оделась, а сверху накинула халат и легла в постель. Таким образом, в любой момент Эсмеральда могла улизнуть.

Выбравшись на улицу, она взяла такси и направилась в Монтекют, где получила от ночного портье записку, которая взволновала ее по двум причинам.

Что нужно Рико от нее? Если мои догадки правильны, то, отправив портье звонить в гараж, она ввела себе героин, оставив ящичек, где лежала ампула, открытым. После этого Эсмеральда перерыла всю гостиную, стараясь найти послание от Рико, так как она уже догадывалась, о чем в нем говорится.

Рико пресекал все попытки уйти от него, потому что ему были нужны ее деньги. Дьявольским способом он удерживал ее, накачивая наркотиками до такой степени, что она уже не могла без них обходиться. Этот способ не мог его подвести. Теперь, когда деньги Эсмеральды закончились, Рико найдет себе другую женщину. И она это знала.

Не найдя записки, она решила позвонить Рико. Не дождавшись ответа, Эсмеральда даже не положила трубку на место. Она очень плохо себя чувствовала, да и нервы были на пределе.

Снова войдя в спальню, Эсмеральда заметила открытый ящичек, в котором лежала коробочка с обоймами. Тогда она заменила вытащенную мной обойму и поспешно сунула пистолет в сумочку, услышав, как вошел портье. Ящик как назло не закрывался, тогда-то старик и услышал ее ругань. Эсмеральда попросила его передать водителю, что будет через пару минут, а сама, сев на кушетку, сделала пару глотков из бутылки «для храбрости» и оставила бутылку там, где я ее нашел. Водителю она назвала цель поездки — Мейднхэд.

Интересно, что сможет вспомнить водитель. Предположим, он читал вечерние газеты и знает о самоубийстве. Люди обычно верят газетам. Наверное, у него не возникло никаких подозрений по поводу Эсмеральды. Вполне возможно, что она попросила остановить машину невдалеке от дома, хотя, даже если и нет, то ничего страшного.

Если бы в газетах говорилось об убийстве, тогда другое дело. В таком случае он немедленно вспомнил бы женщину, ехавшую туда. Но… Взвесив все «за» и «против», я пришел к выводу, что не стоит нервничать по поводу водителя.

Вызывало беспокойство нечто другое: существовала еще одна деталь, которая мне не нравилась. Мои размышления прервал портье, принесший чай. Я быстро оделся и вышел в спальню, где с наслаждением принялся за горячий напиток. Машинально осматривая комнату, я обратил внимание на пальто, брошенное мною при входе. Это напомнило мне о записке. Поставив блюдце с чашкой на столик, взял пальто и вытащил маленький клочок бумаги. Вот что там было написано:

«Около 11 часов звонил доктор Куинсли. Он будет очень рад, если мистер О'Хара свяжется с ним как можно быстрее в четверг (завтра) утром».

Да… А я рассчитывал, что Куинсли не заметит статьи о самоубийстве Рико. Плохо.

Я отпил еще глоток чая и, расхаживая взад и вперед по спальне, пытался понять, что за человек этот Куинсли.

Насколько мне было известно, доктор занимался частной практикой, а такие люди обычно честные. Но в глубине души я чувствовал, что этот тип может доставить мне большие неприятности.

Мое внимание переключилось на Эсмеральду. Я мог представить себе сцену, которая случилась в ту ночь в «Кроссвейз». Все было ясно как день. Рико расхаживал по гостиной, украшенной цветами, с садистскими мыслями в голове, в предвкушении финальной встречи с Эсмеральдой.

Рико был уверен, что Эсмеральда придет. Придет из желания узнать, что должно произойти. После прочтения записки Эсмеральде должно полегчать на душе, но сделаться страшновато. Первое, потому что она наконец-то, освободится от ненавистного мужа, а второе — ей просто станет неоткуда брать наркотики. Никто бы не провернул это расставание лучше, чем Рико.

Итак, он был уверен, что Эсмеральда придет. В десять она все еще не появилась, и он начал сердиться. Его садистские потребности не были удовлетворены. Он нервничал. Не выдержав столь долгого ожидания, он набрал номер Монтекют. Я даже представил его сидящим за столом, подпирающим свободной рукой голову.

Но ее все не было. Ему опять стало невмоготу, и он снова позвонил, на этот раз — портье, который сказал, что Эсмеральды нет дома.

Приближалось время второго свидания, назначенного на полночь. Ему в голову пришла мысль написать Эсмеральде письмо. Наверное, он потратил немало времени, раздумывая, чтобы ей такое написать. Рико подбирал такие фразы, чтобы как можно сильнее уязвить ее самолюбие, причинить боль. Наконец составив послание в уме, он принялся писать. Вот что выводила его рука:

«Моя очаровательная жена!

Значит, ты не согласна.

Но мое время еще не прошло. У меня было достаточно времени, чтобы все обдумать, и я пришел к заключению, что порядком устал от тебя, от Айвери, от всего мира — а от двух-трех человек особенно — чтобы рассчитаться со всем соответствующим образом.

Я покончу с этим. И сделаю это таким образом, чтобы навредить вам всем. Я это сделаю так…»

На этом кончился листок бумаги. На следующих страницах он, несомненно, написал бы, как он собирается это сделать. Но в этот момент до его ушей долетел звук открываемой двери. Отложив ручку, Рико повернулся в кресле и увидел Эсмеральду.

Наверное, это обстоятельство очень обрадовало Рико. Он предвкушал садистское удовлетворение, ведь словами можно причинить больше страданий, нежели письмом.

Я живо представлял ситуацию.

С наглым видом Рико улегся на кушетке, а Эсмеральда в это время стояла рядом с камином, не отрывая взгляда от своего мучителя.

Затем он заговорил. Вкратце содержание разговора таково: завтра Рико уезжает в Лондон, а оттуда улетает на Багамы. Он просит у Эсмеральды деньги. Та говорит, что денег у нее нет. Тогда Рико предлагает ей взять их у подруги — миссис Айвери. Если отказ, то Рико не скажет Эсмеральде, где можно доставать наркотики, а также сильно навредит не только ей, но и миссис Айвери, которая, Рико это знал наверняка, всеми силами пыталась остановить его женитьбу на Эсмеральде. Не знаю, что отвечала Эсмеральда, наверное, она просто стояла и смотрела на него, широко раскрыв глаза и стараясь понять все сказанное им.

Потом он начал издеваться над тщетными попытками избавиться от него. А в конце заявил, что теперь Эсмеральда свободна, потому что никогда не была за ним замужем. Иначе говоря, она никогда не была миссис Рико.

Думаю, это заявление ошарашило Эсмеральду, и она спросила, что, черт возьми, это значит. Он рассказал, что никогда не разводился с миссис Айвери, что все документы — это ловкая мистификация. А поверенный Пэлл продался ему и завалил все дело.

Эти слова были, видимо, последней каплей, переполнившей чашу терпения Эсмеральды. Она была поражена, уничтожена… Думаю, что даже она сама не сможет разобраться в чувствах, которые тогда испытывала. Открыв сумочку, Эсмеральда достала пистолет и направила дуло в лоб Рико. В этот момент он, скорее всего первый раз в жизни, ощутил истинный страх. Но было уже поздно.

Таким виделся мне конец этого подонка Рико.

Я представлял Эсмеральду, стоящую над бездыханным садистом, от которого ждала любви и тепла после свадьбы, а получила — навсегда испорченную жизнь.

Она выбежала в сад и принялась кружить в ликующем танце без музыки. Пистолет выпал из руки рядом с кустами рододендронов.

Когда она остановилась, перед ней встал вопрос, куда теперь бежать. Тут Эсмеральда и вспомнила о своей единственной подруге — миссис Айвери, которая, как она сама выразилась, такая же мудрая и волевая, как Эсмеральда — глупая и безвольная.

Она прошла в гараж и села в машину Рико. Бог знает, как ей удалось преодолеть расстояние, отделявшее ее от единственного друга, всего лишь помяв крыло. Но ей это оказалось под силу. Когда машина замерла перед домом миссис Айвери, последние силы покинули Эсмеральду.

Отпив еще один глоток чая, я обнаружил некоторую нестыковку в рассуждениях. Так… Значит, надо приготовиться к разного рода сюрпризам.

Я отправился в постель и тут же заснул.

 

I

На следующий день, в девять часов утра, приняв горячий, а потом холодный душ и смолотив завтрак, я отправился к Куинсли.

Бодрым шагом вошел к нему в кабинет, пожелав доброго утра.

Выражая искреннее недоумение, я поинтересовался, зачем это вдруг понадобился ему.

Такого он никак не ожидал.

— Вы не читали вечерних газет?

— Вы про самоубийство Рико? Хорошая новость. Туда ему и дорога. Теперь вы можете лечить Эсмеральду, не опасаясь вмешательства.

Промолчав, Куинсли принялся расхаживать по своему кабинету.

— Я — врач, и знаю свои обязанности, мистер О'Хара. Мне все это очень не нравится.

— Что вам так не нравится? — удивился я. — Только не говорите, что вы скорбите по Рико!

— Я не о нем. Я достаточно хорошо знаю его. За столь респектабельной внешностью скрывался страшный человек. Разговаривая как-то с ним и его женой, которая поведала мне свои сокровенные мысли, я понял, как ей было плохо. Но не это беспокоит меня сейчас…

— Хорошо. Ну и что же беспокоит вас именно сейчас? — Доктор снова сел за стол.

— Я занимаюсь практикой уже тридцать лет, повидал много разных людей и знаю, что психолога нельзя назвать хорошим, если он не может определить характер человека. Рико был мне понятен с самого начала: железный парень. И я не встречал человека, который бы так не подходил для роли самоубийцы.

— Что с вами, доктор? Вы подозреваете, что… — Куинсли не дал мне договорить.

— Я ничего и никого не подозреваю, а просто высказал то, что думаю. Все это мне не нравится. Не нравится потому, что во вторник вы рассказывали, что миссис Рико носит с собой пистолет для вполне определенной цели — убить своего мужа. Именно по этой причине она была помещена в клинику, откуда сбежала в тот же вечер. По-моему, она не собиралась оставаться в клинике. Миссис Рико надула и меня, и вас, мистер О'Хара.

— А что, по-вашему, было потом?

— Рико. Вы стали мешать ей осуществить задуманное, и миссис Рико решила покончить с этим, как можно скорее. Я не утверждаю, что она добилась своего. Но все очень странно и так много совпадений, что я считаю своим долгом рассказать то, что я думаю.

— Полиции?

Он утвердительно кивнул головой.

Мое лицо расплылось в кислой улыбке, а мозг силился быстро решить, можно ли говорить с этим человеком о вещах, не предназначенных для разговора с посторонними.

Наконец, я произнес:

— Послушайте, доктор, мне очень трудно говорить начистоту, потому что есть такие вещи, которые я не вправе говорить без разрешения клиента. Вот что я хочу вам сказать: Рико покончил с собой. Если же нет, убийцей может быть кто угодно, но не миссис Рико. Мне посчастливилось убедиться, что она действительно невиновна.

— Вы это серьезно?

— Конечно. Зачем мне врать? — Я закурил.

— Мои рассуждения были такими же, как и ваши, пока не довелось удостовериться, что Эсмеральда никак не могла быть с Рико в ту ночь. Я в этом абсолютно уверен. Большего пока сказать не могу, не затрагивая конфиденциальной стороны дела.

— Очень рад слышать это. С моей точки зрения, мистер О'Хара, следователь захочет побольше узнать об умершем, о его родственниках. Несомненно, он доберется и до миссис Рико и будет задавать ей сложные вопросы. А ведь она публично грозилась совершить убийство. И я не сомневаюсь, что кто-нибудь, да наболтает про это следователю, после чего он начнет предпринимать конкретные шаги. В таком случае, общественность может усомниться в моей совести. Поползут слухи, что я специально скрыл информацию о миссис Рико и ее муже от полиции.

Я понял, что его не отговорить. Оставался только один выход. Все, что мне требовалось, это время — хотя бы денька два.

— Разделяю вашу точку зрения и согласен с ней, но зачем вам причинять страдания миссис Рико, наносить ей удар в спину? Повремените, пожалуйста, с посещением полиции. Так вы сделаете, что я прошу?

— Конечно, да. Но…

Я не дал ему договорить:

— Тогда все нормально. Следствие продолжится в субботу. А вы пока не будете предпринимать никаких решительных действий, не так ли?

— Нет. Мне очень нравится Эсмеральда Рико, и хотелось бы видеть ее счастливой, здоровой и сильной.

— Отлично. Дождитесь результатов следствия в субботу, и, если они вас не удовлетворят, сделайте то, что хотите.

Доктор облегченно вздохнул.

— Мне никому не хотелось бы причинить зла… вы ведь знаете?

— О, конечно, ведь я нахожусь точно в таком же положении и помню все, что она говорила и делала, но уверен на сто процентов, что в момент смерти Рико ее с ним не было… Это точно. Если же меня не удовлетворят результаты официального расследования, тогда у меня возникнут чувства, сходные с вашими и придется кое-что предпринять.

— Хочется вам верить, мистер О'Хара. Я не буду предпринимать ничего относящегося к Эсмеральде, пока не переговорю с вами.

Прощаясь, мы пожали друг другу руки.

Выйдя на улицу, я облегченно вздохнул. Я отключил его до субботы, а это очень хорошо.

Забрав машину из гаража «Мэлинсона», я поехал к Маку. Он залил бензин и проверил масло, а помощники вымыли машину.

От него мой путь лежал в Брайтон.

 

II

Брайтон был каким-то дьявольским местом, в котором царила необычная атмосфера — наполовину веселая, наполовину мрачная. На первый взгляд это было хорошее, приятное место. В прошлом, когда я бывал в Брайтоне, меня всегда интересовало, что скрывается за этим милым обликом…

Мне нравилось здесь бывать, потому что ни с кем не надо было говорить, и я приезжал сюда поразмышлять.

Оставив машину рядом с какой-то забегаловкой, я поел там и вышел на улицу. С моря дул прохладный бриз. Мне показалось, что людей на улице было много, как никогда, поэтому, снова забравшись в машину, поехал по направлению к Роттингдэну. Через полчаса я свернул на боковую дорогу, ведущую в Алфристон.

Дорога была достаточно безлюдной и, оставив машину прямо на полосе, я пошел через поле. В таких местах тоже хорошо думается.

Основной темой для размышлений была, конечно, миссис Айвери. Но нужно было еще рассортировать много всяких фактов.

Я вспомнил лагерь на Тайване и другие места, где я побывал во время последней войны, о своем освобождении, которое не удалось бы без деятельного участия в нем Садо.

Потом меня увлекла работа детектива по найму. Вспомнилась также первая встреча с Пэллом, интересные случаи.

Но никогда еще мне не попадалось такое дело, как «Айвери-Рико», которое неожиданно стало так важно для меня лично.

Если дело закончится победой, я буду самым счастливым человеком. Если же нет, ко мне возвратится «чувство Тайваня». Чувство безнадежности и полной депрессии, которое я испытывал, когда проклятые японцы бросили меня в концентрационный лагерь.

Слишком много значит для меня теперь миссис Айвери, и я сделал бы ради нее все, что в моих силах, даже тогда, когда считал, что она надула меня.

Правда, между нами, видимо, не может быть никаких отношений, кроме деловых, и нельзя забывать о главном — о работе.

Мои мысли снова переключились на тех, с кем я общался, начиная с понедельника: Эсмеральда, Алексис Рико, Пэлл, Мак, Куинсли, однорукий портье из дома в Монтекют, телефонистка из «Мэлинсона», которой я подарил «Шанель №5». Все они разместились на воображаемой картине, в центре которой находились мы с миссис Айвери.

Хороший вышел бы снимок…

Я обожаю провинцию: испытываешь райское наслаждение после суеты и рутины Лондона. Мне этот город совсем не нравится.

Вернувшись к машине, я закурил и, развернувшись, поехал в Лондон.

 

III

К восьми часам я уже поел, запил обед двумя порциями виски с содовой и принялся набирать номер Пэлла. Когда нас соединили, я произнес:

— Это О'Хара. Мне нужно с тобой встретиться, Пэлл. У меня не все в порядке.

— А у кого в наше время все в порядке? Но что все-таки с тобой?

— Я не хочу говорить об этом по телефону, потому что разговор касается миссис Айвери.

— А… это… — рассмеялся он. — Ты смог найти ее? Ладно, приезжай ко мне. Если смогу, с удовольствием помогу.

— Спасибо, Пэлл. — Я повесил трубку.

Дверь мне открыл тот же парень в альпаковом пиджаке и провел в ту комнату, где мы встречались с Пэллом в прошлый раз. Теперь он стоял возле камина и курил свои любимые, прекрасные сигареты.

По внешнему виду в нем никак нельзя было угадать частного детектива. Грузный, с начинающим стареть лицом, он производил впечатление человека с неплохим характером, знающим толк в вещах, но в то же время было в нем что-то провинциальное.

— Приготовь себе выпить, О'Хара. Сигареты на столе. А потом ты расскажешь мне, что случилось. — Он хмыкнул. — Ты классно надо мной подшутил, но я не держу на тебя зла. Ты, конечно, человек со странностями, но в целом — я не могу пожаловаться.

— Я чувствую себя не в своей тарелке, Пэлл. Мне кажется, я — круглый дурак.

— Да? Ну, это со всеми бывает… Но что там насчет миссис Айвери? Ведь ты чувствуешь себя дураком именно из-за нее? Можешь не говорить мне, что сделал ей предложение. — Пэлл расхохотался над собственной шуткой.

Да, она лакомый кусочек, не правда ли? Ни разу не видел ничего подобного в жизни. Бывают женщины с красивым лицом, но ужасной фигурой или наоборот — с идеальной фигурой, но лицом, которое можно с трудом отличить от задней части автобуса. Миссис Айвери — само совершенство, да еще и не глупа.

— Возможно. Если бы она умела работать мозгами, я бы не согласился с нею соревноваться, тем более, что теперь я пришел к выводу: мозгов у меня ни на грош.

— Что случилось? Что с тобой?

— Послушай, теперь, когда я с головой втянут в это дело, хочу признаться: то, что я сказал тебе во вторник, все — неправда. Я знал, чего добивается миссис Айвери, но просто не захотел браться за дело.

— А почему? — спросил Пэлл. Я пожал плечами:

— Она наплела мне всякой всячины насчет того, что ты не собираешься мне платить по каким-то дурацким причинам. После такой подготовки она предложила мне тысячу фунтов за работу для нее. Я быстро раскусил ее: она отговорила тебя платить мне, чтобы я поработал на нее.

— Ты получил деньги и выставил ее? Нашел-таки уязвимое место. Ты — забавный малый.

— Правильно. Но успокоился ли я после этого? — Он поднял брови и вытащил сигарету изо рта.

— Значит, ты все же что-то предпринял? — Я кивнул.

— Меня начало одолевать любопытство. Не знаю, почему, но… ну просто любопытство. Итак, я забрался в машину и рванул в Мейднхэд к этому парню Рико. Это тот человек, за которого миссис Айвери вышла замуж в 1945 году и развелась почти сразу же. В общем после этого Рико приехал в Англию и женился на лучшей подруге миссис Айвери — Эсмеральде. Он накачивал ее наркотиками, спиртным и в конце концов она дошла до такого состояния, что собиралась прикончить мужа. От меня требовалось поехать туда и припугнуть Рико.

— Понятно. Ты припугнул его. После этого он затих?

— Нет, все не так просто, — я закурил большую вирджинскую сигарету. — Прибыв туда, я обнаружил в окрестностях дома Эсмеральду с пистолетом тридцать второго калибра в сумочке. После разговора с ней мне стало ясно, что с помощью пистолета Эсмеральда собирается расправиться с Рико, и в то время она как раз была готова к встрече с ним. Я посчитал, что пока ей опасно было наводить пистолет на тигра, ведь она была пьяна.

— Понятно… все это остается на словах. — Я промолчал.

— Что произошло потом?

— Она отключилась, и я отнес ее на заднее сиденье своей машины. Ждать самого Рико пришлось недолго. Он появился примерно через полчаса, и мы поговорили по душам. Наверное, у нас сложилось не очень лестное мнение друг о друге. Потом я решил продемонстрировать ему дзюдо, так — для поддержания формы.

— Уверен, что это ему не понравилось. Помню, как ты поработал над Леннетом в этой комнате. Ты ведь всегда был высокого мнения о себе. А, О'Хара?

— Он оказался мне не по зубам, показав истинное мастерство.

Пэлл залился смехом.

— Это действительно очень забавно. Значит, он тебя хорошенько обработал?

— Еще как! — сокрушался я. — Вот взбучка, так взбучка! В любом случае моей основной целью было оберегание Эсмеральды. Этим я надеялся помочь миссис Айвери, и заодно отработать ее деньги.

— Я еще раз убеждаюсь в том, что голова твоя отлично работает, — заметил Пэлл.

— Не мне об этом судить. Так или иначе, я нашел в ее сумочке карточку врача и привез ее в Лондон, где показал доктору Кимели. Кстати, хороший парень. Оказалось, что этот врач лечит ее уже давно. Мы решили поместить Эсмеральду в клинику. Все это произошло во вторник.

— Вижу, у тебя был тяжелый день. Твоя правая рука, наверное, не ведает, что творит левая, — шутливо добавил он.

— Да, вероятно, я слишком перемудрил. Помнишь, как во вторник я старался выведать у тебя адрес миссис Айвери? Тогда как раз было самое время, чтобы навестить ее и объявить, какой я чудесный парень, но ты не смог мне дать адрес, потому что его просто у тебя не было.

— Правильно, — Пэлл начал выпускать тонкой струйкой дым изо рта. — Что же ты сделал?

— Я просто не знал, что предпринять, и тут подвернулся шанс. Миссис Айвери просто навязывала мне эту тысячу, но я не взял.

— Теперь-то ты понял, что сглупил?

— Да, это уж точно. Но теперь деньги мне необходимы. Я потратил семьсот пятьдесят долларов на покупку нового автомобиля.

— Ну не смешно ли? Получил тысячу фунтов, а семьсот пятьдесят отвалил за машину.

— Мне всегда хотелось иметь хорошую машину. Короче говоря, мне нужно было узнать, где сейчас находится миссис Айвери. Единственной возможностью, наверное, было бы взять адрес у Рико. Приехать, навешать ему лапши на уши и между делом узнать адрес.

— Понятно. Ты так и поступил?

— Да. Именно это меня и тревожит. Пэлл… я все глубже и глубже зарываюсь в неприятности.

— То есть?

— Приехав туда, я обнаружил заднюю дверь открытой. Рико я обнаружил в гостиной на кушетке, но уже мертвым.

— Знаю. Читал в газетах. Но что именно тебя так волнует?

— Одна очень маленькая деталь. Ты ведь знаешь, какой я любопытный. Так вот, я внимательно осмотрел тело, а под кушеткой нашел маленькую записку, вроде «прощания с жизнью», но только вроде того. Уже в дверях комнаты какое-то странное чувство остановило меня.

— Какое? — удивился Пэлл.

— Когда я наклонился над кушеткой, то не обратил внимания, что моим ногам стало жарко, но потом вспомнил это. Я почти касался камина. Тогда мне стало ясно, что кушетка стоит слишком неестественно, и у меня возникли сомнения, а самоубийство ли это? Единственным человеком, способным на это, я считал Эсмеральду Рико.

Пэлл вытащил сигарету изо рта, обнажив при этом ровные белые зубы.

— Но я все еще не понимаю, что так тревожит тебя? Ведь ты его не убивал? — пошутил он.

— Нет. Не убивал. Но обрати внимание на мое положение. Я — частный детектив. Что будет, если я закопаюсь в этом деле по самые уши? Когда полиция обратит внимание общественности на мою роль в этом деле, моя репутация будет очернена. Понимаешь?

— Ты прав. Но я все еще не понимаю, к чему ты клонишь?

— Слушай. Когда я собрался ехать туда в понедельник, то еще не знал, где именно расположено это место, и мне пришлось выяснить это в забегаловке на Хейнлсиском шоссе. Если полиция начнет задавать вопросы бармену, тот обязательно вспомнит меня. Кто поверит мне, что единственной моей целью было выяснить один адрес? Звучит довольно глупо, не так ли? Но, правда, часто бывает именно такой банальной. Это все только мелочи. На самом деле меня беспокоит этот законопослушный доктор, который только и ждет продолжения следствия в субботу, чтобы настучать.

— Ты имеешь в виду пташку по имени Куинсли, того самого, что упек Эсмеральду в клинику?

— Да. Пришлось рассказать длиннющую историю, что бы уговорить его помочь мне. Я поведал, что Эсмеральда была в ту ночь с понедельника на вторник в «Кроссвейз», желая убить Рико. Оказалось, Куинсли уже все это знал от Эсмеральды, и он считает теперь своим долгом сообщить все, что знает, полиции, а большинство известных ему фактов только навредят мне.

— Если женщина говорит, что хочет кого-то убить, это еще не значит, что она это сделает. Ты, можно сказать, набросил ей на шею петлю, основываясь не столько на конкретных фактах, сколько на стечении обстоятельств.

— Но уж очень все сходится! Мы поместили ее в клинику во вторник, и в десять часов вечера того же дня она сбежала. После этого Эсмеральда поехала в Мейднхэд. Даю сто процентов, что убийца — миссис Рико. Она была там, в понедельник ночью, затем после побега — во вторник. Не слишком ли много совпадений? Мне известно все, и я хочу заявить в полицию.

Пэлл почесал подбородок.

— Теперь я все понял. Ты опасаешься, что доктор слишком много наболтает, и полиция больше не будет удовлетворена версией о самоубийстве. Они обязательно нападут на твой след и будут с тобой не очень ласковы. Составят протокол старинного образца, типа: «В ходе расследования установлено … и т. д.»

— Да. — Я вытащил новую сигарету из серебряного портсигара. — Даже не знаю, что, черт побери, мне делать? Надеюсь, Куинсли промолчит, в таком случае я тоже останусь в стороне. Если же он заявит в полицию, я пропал.

— Ты действительно считаешь, что доктор может проболтаться? Почему бы тебе не сходить к нему и мягко не поговорить?

— Уже сделал. Думаю, он все равно пойдет в понедельник в полицию. Знаешь, эти доктора такие болтливые и трусливые. Даже до субботы может что-нибудь вскрыться. Я хочу стать главным свидетелем, хотя не представляю себя в этой роли, да и не вижу в этом ничего хорошего, но что делать.

— Нет. Хорошее как раз есть.

Подождав, не скажет ли Пэлл что-нибудь еще, я продолжил:

— Это убийство — интересный случай. У меня появилась мысль, что кто-то был там после отъезда Эсмеральды, но до моего приезда. Я совершенно уверен, что Рико не мог лечь так близко к камину. Кто-то подвинул кушетку.

— Интересно, как прореагирует полиция на это заявление? Я разделяю твое мнение, что на девяносто девять процентов это сделала миссис Рико, но один процент остается на кого-то еще. Пусть полиция узнает и эту деталь.

— О, я сделал еще одну глупость.

Пэлл поднял брови.

— По-моему, ты уже достаточно наделал глупостей. Что на этот раз?

— Не знаю, что заставило меня это проделать, но я передвинул кушетку в нормальное положение в ту ночь.

— Это понятно. Первое о чем ты подумал, было самоубийство. Но осознав, что кто-то убил Рико, инстинктивно подумал, что подозрения могут пасть на тебя, и передвинул кушетку на место. В такие моменты люди редко могут все правильно осознать и, напряженно поразмыслив, быстро принимают решение.

— Возможно, ты прав. Но так или иначе, я нахожусь в затруднительном положении. Что бы ты сделал на моем месте?

Он пожал плечами.

— Не знаю. У меня совершенно другой характер, поэтому не могу сказать. Важно, что ты собираешься делать: остается выбирать одно из двух. Если ты расскажешь всю правду, это тебе сильно навредит, как частному детективу. Все агентства запишут тебя в черные списки. Если же проболтается доктор, у тебя возникнут нелады с полицией. Тебе решать. Этот доктор вмешался совсем некстати, а?

— Да… Наверное, я еще раз с ним поговорю. Может быть, все-таки уговорю молчать? Попытка не пытка, черт возьми.

— Тебе придется поторопиться. Когда ты собираешься с ним встретиться?

— Скорее всего, завтра утром. К этому времени заготовлю побольше вариантов, — я налил себе виски. — Забавно… за всю мою карьеру у меня никогда не было никаких неприятностей. Я зарабатывал приличные деньги на приличных делах. В данном случае я мог просто забрать деньги, но меня погубило какое-то мальчишеское любопытство.

— Бывает. Тебе придется хорошенько попотеть, чтобы выкарабкаться, О'Хара. Надеюсь, все обойдется.

— Спасибо. Это меня и беспокоило. Теперь, после разговора, мне легче. А доктора я навещу завтра утром.

— Хорошо. Желаю удачи. Выпьешь? — предложил Пэлл.

За выпивкой я рассказал ему, где живу в данный момент и, попрощавшись, вышел. По дороге к машине я пришел к выводу, что наш разговор вовсе меня не удовлетворил.

 

IV

Охваченный чувством глубокой депрессии и подавленности, я все-таки понимал, что выбора нет — придется продолжать игру.

В баре «Девяностолетние весельчаки» на Брутон-стрит я поглотил несколько порций виски с содовой вместе с Терри и Додо, оказавшимися рядом со мной. Додо сказала, что я в отличной форме, но для меня это прозвучало, как издевка. Выпитое виски никак на меня не повлияло.

Потом я прогуливался, думая о своем гадком положении. Заглянул в знакомые забегаловки, но в этот вечер мой организм никак не отозвался на все выпитое виски.

Около одиннадцати я заглянул к Гризелде, которая держала некое подобие ежедневного банкета. Когда-то я оказал ей услугу, и до сих пор она оставалась мне очень благодарна.

Сев за столик, я съел сэндвич и запил его виски. Через некоторое время свет в зале погас, и заиграла ритмичная музыка. На сцену вышла какая-то безголосая пташка со слащавым лицом и принялась распевать незнакомую мне песню. По окончании раздались бурные аплодисменты, но зрители, скорее всего, аплодировали не голосу, а ногам. Голос не играл роли.

Спев еще несколько песен, она, наконец, затянула уже знакомую мне, которая называлась «Что я могу для тебя сделать?». Один старикашка заказал бутылку шампанского. Наверное, он вспомнил свою молодость или жену, или что-то еще…

Мне надоело, и я направился в «Мэлинсон», не переставая думать по дороге.

Время близилось к полуночи, чувствовалась сильная усталость во всем теле. С понедельника мне удалось многое сделать. Добравшись до номера, я скинул одежду и влез под душ. Тотчас же раздался телефонный звонок. Завернувшись в полотенце, я подошел к аппарату и снял трубку.

Это оказался ночной портье.

— Мистер О'Хара, — начал он. — Здесь находится джентльмен, который хочет с вами встретиться. Это инспектор Гейл из Скотланд-Ярда. Говорит, что дело весьма срочное.

«Ну вот. Теперь переходим к юмористической части программы», — подумалось мне.

— Сейчас я принимаю ванну. Попросите его подождать минут десять, позвоню — когда освобожусь.

— О'кэй, мистер О'Хара.

Я вернулся в ванную, оделся, закурил и позвонил вниз.

 

V

Инспектор оказался толстяком в очках с роговой оправой. На нем был синий костюм, сшитый на заказ.

Я предложил ему напитки, и инспектор не отказался. Это обстоятельство говорило о многом. Обычно, будучи на службе, полицейские не пьют. На душе полегчало.

Я также понял, что состоится информационная беседа, в которой я буду выполнять роль гражданина, помогающего полиции, но, несмотря на это, Гейл был похож на кошку, поджидающую мышку около норки.

Между Скотланд-Ярдом и констеблем из Беркшира состоялся телефонный разговор, после которого было решено направить ко мне инспектора Гейла, отличавшегося феноменальной памятью, располагающей внешностью и незаурядным умом.

Мы расположились у включенного электрокамина, инспектор отпил несколько глотков из своего стакана и приступил к работе:

— Мистер О'Хара, вы, вероятно, слышали или знаете из газет о смерти человека по имени Алексис Рико в поместье «Кроссвейз» в Мейднхэд?

Я ответил утвердительно, и он продолжал:

— Нам кажется, что у данного дела есть и другая сторона, которую определить сразу невозможно, поэтому хочется надеяться на вашу помощь. Мы стараемся проверить все возможные варианты, даже если почти уверены, что в некоторых мы ничего не найдем. Я думаю, вы меня понимаете? — Отпив немного виски, я снова кивнул.

— Беркширское отделение полиции попросило нас проверить кое-что, — проговорил Гейл приятным голосом. — Нам стало известно, что в ту злосчастную ночь вы спрашивали дорогу на «Кроссвейз»… Бармен из закусочной вас хорошо помнит.

Я кивнул.

— Откуда это он знает мое имя? Возможности представиться друг другу у нас не было, — с усмешкой ответил я.

— Хорошо.

В данной ситуации это был хороший ответ. Инспектор не растерялся.

— Итак, выкладываю свои карты на стол, мистер О'Хара: по нашему мнению, Рико был убит. Вы, конечно, понимаете, что каждая деталь может очень много значить. Только, ради бога, не воспринимайте это, как допрос. («О… нет… черт возьми, конечно нет», — подумал я). Я очень надеюсь, что вы располагаете интересной информацией, которая может существенно нам помочь.

— Не знаю. Все будет зависеть от того, как пойдет расследование. Когда будет известно положение дел по ходу следствия, тогда смогу определить, располагаю ли я полезной для вас информацией.

— Хорошо.

Я понял: когда инспектору надо было подумать, он всегда говорил «хорошо» и имел секунды три на размышление.

— Повторяю: мы придерживаемся мнения, что Рико убит. Полной уверенности — нет, но большинство фактов говорит именно в пользу этого. Кстати, вы попали в ту ночь в «Кроссвейз»?

— Да. Не хотите ли еще выпить?

— Да, пожалуйста. Вообще-то, не пью днем, но сейчас — обстановка вполне располагает к этому, да и виски у вас хорошее.

Я наполнил два стакана и принялся расхаживать по комнате.

— Наилучшим вариантом, мистер Гейл, будет, если я изложу свое мнение по поводу всей этой истории. Может, что-нибудь из моего рассказа пойдет на пользу расследованию. Честно говоря, я даже рад, что вы пришли, потому, что сам колебался: идти мне в Скотланд-Ярд или нет.

— Хорошо. А почему вы колебались? Извините за нескромный вопрос…

— По вполне понятной причине: не хотелось, чтобы мои показания навредили кому-нибудь.

— Понимаю. — Гейл отпил немного виски и продолжал в том же духе. — Вы не возражаете, если я буду стенографировать ваши показания? Писать буду быстро, поэтому это не отнимет много времени. А потом, несомненно, пригодится.

— Нет… не пригодится, — отрезал я.

— Вы уверены? Ну, впрочем, на это у вас есть причины.

— Да, есть. Я хочу сообщить вам, что у меня на уме, но когда-нибудь я обязательно изложу всю эту историю на бумаге. Понятно? Думаю, так будет лучше.

— Согласен, — инспектор немного просветлел.

— В понедельник я отправился в «Кроссвейз» навестить Рико по заданию моего клиента. Предпочитаю не называть этого человека, если не возражаете. На звонок в парадную дверь мне не открыли, пришлось обойти дом кругом.

Сделав паузу, я допил виски.

— Кстати, полицейский из Беркшира, врачи, которые забирали тело Рико, пользовались парадной дверью или задней?

— Парадной. Задние ворота были закрыты. Никто не был там после того, как мы узнали о смерти мистера Рико. Но почему вы спросили?

— Потому что необходимо сфотографировать заднюю подъездную дорогу. По ней никто не должен ходить или ездить. Понятно?

— Понятно, — с интересом ответил инспектор и закурил.

— Войдя в задние ворота, я встретил в саду Эсмеральду Рико — жену мистера Рико. Она здорово набралась, да к тому же повлияли еще и наркотики. Женщина уронила на траву сумочку, и, поднимая ее, я нащупал внутри автоматический пистолет. Тогда мне показалось странным, что такая женщина носит с собой оружие.

— Интересно, интересно…

Инспектор жадно ловил каждое мое слово. Он уже представлял меня в качестве главного свидетеля на процессе «Миссис Эсмеральда Рико обвиняется в убийстве своего мужа». Гейл был счастлив, ведь он получает столько доказательств, на основе которых может арестовать убийцу. А это и есть его задача.

Инспектор выбросил окурок в мусорную корзину. Я предложил ему выпить, но он отказался, предпочитая выкурить лучше еще одну сигарету.

— Я понял — необходимо ее обезвредить, так как в тот момент она представляла опасность для своего ненавистного мужа и была готова его пристрелить. Об этом Эсмеральда говорила вполне убедительно, и поскольку я успел познакомиться с мистером Рико, у меня сложилось такое же впечатление, как и у его жены. Рико нужно было прикончить уже давно.

Инспектор кивнул. Будучи выдержанным и мудрым человеком, он ни разу не остановил меня, несмотря на то, что я говорил и не по делу.

— Я положил миссис Рико на заднее сиденье своей машины после того, как она отключилась. Привез в Лондон и оставил у своего хорошего друга на ночь. На следующий день я поместил ее в клинику…

Гейл не дал мне договорить.

— Мистер О'Хара, когда вы находились в «Кроссвейз», говорили ли вы с мистером Рико?

Тут я напомнил ему о нашем соглашении: говорить буду только я.

— Послушайте… Я ведь ясно сказал, что письменный документ будет. Возможно, я напишу его в суде, но не сейчас и не здесь. Будьте хорошим парнем и держите вопросы при себе. Мне нужно сосредоточиться.

Он примирительно улыбнулся.

— Я думал, что, попав в клинику, она утихомирится. Кроме того, она мне порядком поднадоела. Никогда не был в роли сиделки у наркоманки. Прежде чем положить ее в клинику, я посетил лечащего врача — доктора Куинсли. Вы его знаете. Именно он рассказал Скотланд-Ярду обо мне, не так ли?

— Не все ли равно? Этот вопрос к делу не относится.

— Поймите, для меня это важно. Или вы отвечаете на вопрос, или я прекращаю рассказывать. Я ведь стараюсь избавить вас от уймы лишней работы.

— Хорошо… в общем, это — не Куинсли. Сейчас я впервые услышал это имя.

Выяснить, кто это сделал, не удалось. Если бы он мог ответить, то ответил бы, хотя бы для того, чтобы завоевать мое расположение. Я решил узнать кое-что еще и закурил.

— Той ночью я был в «Кроссвейз», чтобы увидеться с Рико. Причина сейчас не имеет значения, но в письменном документе она будет, хотя это совсем неважно.

— Хорошо. Продолжайте. На чем мы там остановились? Все так интересно.

— Еще бы! Приехав туда в следующий раз, я вошел в дом тем же путем — через заднюю дверь, рядом с гаражом, которая оказалась незаперта, и в гостиной обнаружил Рико, лежащим на кушетке у камина. Сначала мне показалось, что он спит, но потом я понял, что это самоубийство.

— Самоубийство?! Вы действительно так думали? — удивился инспектор.

— В тот момент — да. Всякий бы думал так же на моем месте. Существовал пистолет, следы сгоревшего пороха вокруг раны, предсмертная записка Рико. Почерк, несомненно, его. Все факты указывают на самоубийство. Встав на колени, я осмотрел тело.

— Значит, существует предсмертное письмо мистера Рико?

— Конечно. Но на листке не все, что он хотел написать. Это только первая страница. Записка кажется вполне законченной, но это не так.

Инспектор Гейл принялся что-то насвистывать. Несомненно, он был знаком с содержанием письма и теперь понимал мои слова.

— Я расценил это как самоубийство и решил поскорее смыться: не хотелось быть замешанным в деле о самоубийстве.

— Нет, — усмехнулся он, — вам действительно не хотелось вмешиваться тогда?

— Что вы имеете в виду?

— А то, что вы приехали туда не для того, чтобы справиться о здоровье мистера Рико. Скорее всего, цель приезда непосредственно касается вашего клиента. Вот почему вы не хотели вмешиваться в это дело. Вполне понятно. О'кей, Продолжайте рассказ.

Гейл не дурак. Он не задает вопросов прямо на интересующую его тему, а создает иллюзию простого разговора и ждет, когда я сам расскажу ему все.

— Я уже собирался уходить, когда кое-что вспомнил. Стоя на коленях, я чувствовал, что мои ноги быстро нагрелись из-за непосредственной близости камина. Эта кушетка стояла слишком близко к камину, тогда-то и возникла мысль о том, что кто-то специально передвинул кушетку таким образом, чтобы затруднить медицинское расследование.

Гейл кивнул:

— Да, понятно, чтобы оттянуть окоченение, но мне об этом ничего не известно. Полицейский из Беркшира не заметил ничего необычного в положении кушетки.

— И немудрено. Я передвинул ее в нормальное положение.

— Зачем вам это понадобилось? — поинтересовался он.

— Чтобы убедиться, действительно ли кушетку сдвинули. Я потрудился поставить ее так, как она стояла, потому, что был сильно напуган.

Инспектор затянулся сигаретой, пристально глядя на меня.

— И что же вас так напугало? — Я недоуменно пожал плечами.

— Кто-то хотел замести следы, инсценируя самоубийство. Именно это мне и не нравилось, ну и не хотелось вмешиваться в историю. Благоразумно, не правда ли? — Он кивнул.

— Что вы сделали дальше, мистер О'Хара?

— Вернулся в машину, оставленную на дороге к задним воротам «Кроссвейз», и поехал в Лондон, сделав только одну остановку, чтобы позвонить.

— Кому? — его голос звучал, как приговор. Секунду я колебался.

— Какого черта! — пожав плечами, воскликнул я. — Вы все равно узнаете. Если не я, то Куинсли скажет. Я останавливался, чтобы позвонить в клинику…

— Чтобы спросить, там ли еще миссис Рико? — Я кивнул.

— Ну, и как?

— Мне сказали, что она исчезла около десяти часов и им неизвестно, куда она направилась.

— Вы полагали, что в «Кроссвейз»?

— Не знаю.

Я приготовил себе виски и, закурив, снова сел на свое место.

— Не спрашиваю вас, что вы знаете о передвижениях миссис Рико, но скажите: вы предполагали, что она поедет в «Кроссвейз», сбежав из клиники?

Я пожал плечами.

Он, молча, курил сигарету, думая о том, как выведать у меня все, о чем я пытаюсь умолчать. А может быть, инспектор прикидывает, как лучше — сначала поговорить с доктором Куинсли, а потом браться за меня, или наоборот.

— Мистер О'Хара, я очень ценю всю изложенную вами информацию, которая, несомненно, окажет нам большую помощь в выяснении сути этой истории, но у меня есть один вопрос. Если вы ответите на него, сделаете нам большое одолжение.

— Что за вопрос?

— Где миссис Рико?

— Не знаю, — ответил я.

Наступило молчание, во время которого инспектор опять принялся размышлять, глядя на кончик своей сигареты.

— Мистер О'Хара, вы сказали, что нашли миссис Рико возле дома с пистолетом. Был ли он заряжен?

— Не знаю. Мне не пришло в голову это проверить. — После непродолжительной паузы разговор возобновился.

— Вы привезли миссис Рико в Лондон и оставили на ночь у своего друга; на следующий день поместили ее в клинику и попросили доктора Куинсли зайти проведать ее. Это она дала вам адрес лечебницы?

— Нет. Когда миссис Рико отключилась, я обнаружил в ее сумочке визитную карточку лечащего врача.

— У вас были какие-нибудь причины такого интереса к миссис Рико? Когда вы направлялись в «Кроссвейз» в понедельник ночью, рассчитывали увидеть ее?

— Нет.

Инспектор удовлетворенно кивнул.

— Конечно, нет. У вас была совершенно другая цель, не так ли?

Я счел нужным промолчать.

— Почему вы проявили такую заботу по отношению к миссис Рико — привезли ее в Лондон, поместили в клинику и т. д.? Зачем все это?

Я усмехнулся:

— Не знаю.

Инспектор усмехнулся мне в ответ и предложил сигареты. Я взял одну и поблагодарил его.

Гейл возвратился на свое место.

— Я знаю, что частные детективы стараются не обсуждать темы, непосредственно касающиеся своих клиентов, но… — Я прервал его:

— Кто вам сказал, что я частный детектив?

Это заявление полностью сбило его с толку секунд на двадцать.

— Нам, по роду службы, необходимо знать обо всех частных детективах Лондона. В списках числится только один О'Хара.

Выходить из затруднительных ситуаций Гейл явно умел.

— Я хочу вас спросить: ваш клиент — миссис Рико?

— Нет. Первый раз я увидел ее в понедельник ночью близ «Кроссвейз».

— Понятно. И вы не знаете, где она живет?

— Нет.

— И неизвестно, где она находится сейчас?

— Нет.

— А в тот вечер, когда она отключилась, вы вернули ее из «Кроссвейз» в Лондон на своей машине?..

— Я привез ее в Лондон. Но, почему «вернул»? Не уверен, что в «Кроссвейз» миссис Рико приехала именно из Лондона.

Инспектор снисходительно усмехнулся.

— Вы знаете все ответы наперед, не так ли? Думаю, если мне понадобится частный детектив, вы будете первой кандидатурой, которую я рассмотрю.

— Благодарю. Если дело придется по душе, — сделаю все возможное.

— Отлично. Как выдумаете, она специально скрывала место жительства?

— Думаю, да.

— Когда вы оставляли ее в клинике, не говорила ли она, что требуется какое-нибудь нижнее белье, халат?.. И где она могла бы их взять?

— Не задумывался над этим. Может быть, кто-нибудь из персонала съездил за вещами. Не знаю.

— Где находится эта клиника? — Пришлось объяснить. Инспектор поднялся: — Ну, мистер О'Хара, спасибо за помощь. Должен сказать, что полиция Беркшира передала это дело нам — в Скотланд-Ярд, и теперь, когда мы узнали столько новых фактов, расследование быстро продвинется вперед.

— Да… Только дурак теперь не сможет закончить дело. Гейл сразу посуровел:

— Думаю, вам лучше пока не выезжать из Лондона, потому что, если мы поймаем убийцу, понадобится ваше присутствие в суде.

— Понятно.

Он взял свою шляпу.

— О нашем разговоре будет доложено начальству, мистер О'Хара, и не забудьте, что вы собирались воспроизвести все сведения на бумаге.

— Да… конечно, — усмехнулся я. — Без вреда для …

— Без вреда для чего?

— Мистер Гейл, мы с вами только что все обсудили. Я выполнил свою гражданскую обязанность — передал в распоряжение полиции имеющуюся информацию, но я сохранил за собой право воспроизвести эту информацию на бумаге, когда захочу.

Мои слова его немного ошарашили, и инспектор произнес примирительным тоном:

— Мистер О'Хара, я не считаю вас настолько мелочным человеком, чтобы отстаивать авторские права на какие-то показания, и хочу задать вам один вопрос, но не по долгу службы. Этот вопрос останется между нами. Если вы ответите, то очень поможете мне. В противном случае, мне хотелось бы знать причину отказа.

Я снова усмехнулся:

— Вы припираете меня к стенке. Ну, что за вопрос? — Он серьезно посмотрел на меня:

— Если в течение следующих двадцати четырех часов мое начальство постановит арестовать миссис Рико, согласитесь ли вы подтвердить, что проводили расследование для полиции?

— Да, несомненно.

Удовлетворенный инспектор надел шляпу, пожелал мне доброй ночи и вышел.

Закрыв за ним дверь, я выпил еще немного виски, выкурил пару сигарет и отправился в постель.

Через десять минут я отложил в сторону «Вечерние новости» и потушил свет.

Последней моей мыслью было то, что инспектор Гейл не так уж плох для своей должности.

Затем я погрузился в сон.

 

I

Я встал в десять часов совсем не отдохнувшим и попросил подать завтрак в номер.

Прохаживаясь по спальне, я вдруг подумал, что отдых на море больше не привлекает меня, и решив прогуляться, пошел по Риджент-стрит, Бонд-стрит, зашел на площадь Лейчестер — совершенно бесцельно.

Вдруг обнаружил, что ноги сами несут меня в восточный район, где располагалась старая квартира.

Эти комнаты мне уже осточертели, и вообще все надоело. Но я усилием воли отбросил эти мысли и решил, что, когда закончу это дело, обязательно переселюсь на новую квартиру и сниму новый офис, хотелось что-то глобально поменять в жизни. Дело миссис Айвери сбросило оцепенение, морально восстановило меня — вывело из «тайваньского» состояния, хотелось жить…

Упаковав вещи и наказав отослать все в отель «Мэлинсон», я заплатил управляющему и, получив расписку, вышел на улицу.

Потом — отправился в офис, где меня поджидало два или три письма. Кто-то просил расследовать утечку средств в отеле в северном Девоншире, потом попалось предложение из Страховой компании. Я, кстати, уже давно помышлял начать работу в этой Страховой компании. Благодаря моей карьере от предложений не было бы отбоя, но сейчас не хотелось принимать дополнительную нагрузку. Достав пишущую машинку, отстучал ответ, в котором объяснил причину временного отказа.

В данный момент офис нравился мне меньше обычного. Я принялся за осмотр содержимого ящиков моего стола: ничего особенного там не было — только несколько скрепок, кусочки сургуча и другие письменные принадлежности. Но в нижнем ящике, где я обычно держу бутылку виски, лежала реклама Железнодорожной компании с изображением отеля в Торки. Реклама приклеилась ко дну, поэтому мне пришлось, целиком выдвинуть ящик, в глубине которого до сих пор оставалась бутылка, наполовину наполненная виски. Странно, что я о ней забыл! Находка, безусловно, оказалась приятной.

Я вытащил стакан и выпил, усевшись в кресле поудобнее и рассматривая изображение Торки. Это был небольшой отель с садом, располагавшимся с тыльной стороны, и окнами, выходящими на море. Дом представлял собой, скорее всего, виллу какого-нибудь древнего графа, теперь отстроенную заново, но сохранившую старинную атмосферу. Яркое солнце отражалось в окнах здания, справа виднелась площадка для бадминтона, расположенная вблизи моря. Я положил рекламу в карман, в надежде, что когда-нибудь выберусь туда отдохнуть.

В письме хозяину дома, я объяснил, что сдаю помещение в конце квартала и принесу чек на следующей неделе. Затем запер офис, отправил письмо и двинул в «Мэлинсон», чтобы перекусить — настало время.

Во время ленча прибежал мальчик и сообщил, что меня зовут к телефону.

Незнакомый мужчина, узнав мое имя, предложил соединить с офисом «Селби, Рокеза и Селби». Я согласился. В трубке послышались щелчки, и приятный, бодрый голос произнес:

— Добрый день, мистер О'Хара. Надеюсь, не очень вам помешал. Но дело довольно срочное.

И после небольшой паузы продолжил:

— Я мистер Селби. Миссис Леонора Айвери — наш клиент. Думаю, вы ее знаете.

— Да, знаю.

— Мне очень неприятно говорить, но сегодня утром случилась трагедия. Разговор это не телефонный, вкратце дело обстоит так. Полиция подозревает, что лучшая подруга миссис Айвери — Эсмеральда Рико — причастна к убийству своего мужа.

— Вы по поводу самоубийства Рико? Значит, полиция считает это убийством?

— Да, мистер О'Хара. Мне очень хотелось бы поговорить с вами. Нет нужды напоминать, что потраченное на нас время будет с лихвой компенсировано.

— На какое время вы хотели бы назначить встречу?

— Чем скорее, тем лучше. Можно прямо сейчас, у нас в офисе. Адрес: Линкольн-Инн-Филдс 129а.

— Буду минут через десять, мистер Селби.

Закончив ленч, я вывел «Ровер» из гаража и направился на Линкольн-Инн-Филдс. Нашел нужный дом через три минуты. Офис был обставлен в старинном стиле.

Селби оказался мужчиной примерно шестидесяти лет с седыми волосами и проницательным взглядом. Всем своим видом он производил впечатление мудрого человека. Усадив меня в большое кожаное кресло напротив стола и снабдив сигаретой, он сказал:

— Мистер О'Хара, я не собираюсь тратить ни свое, ни ваше время на длинные вступления. И перейду к сути дела как можно быстрее. Общее положение таково:

Миссис Айвери, чьи интересы мы выражаем, попросила нас представлять также и миссис Эсмеральду Рико, которую полиция подозревает в убийстве ее мужа, скончавшегося во вторник в поместье «Кроссвейз». Мы получили от миссис Айвери довольно расплывчатые инструкции. Но, думаю, миссис Айвери и сама не очень-то представляет, что нужно делать. Эсмеральда Рико в очень плохом состоянии и находится в доме миссис Айвери в Уич Кросс в Суссексе. Она — очень плоха с того самого времени, как приехала к подруге в среду ранним утром. Врачи не разрешают задавать ей вопросы, так как состояние — очень серьезное. Полиция пока воздерживается что-либо предпринимать, но в доме постоянно находится полицейский инспектор на случай, если миссис Рико станет лучше, и он сможет задать ей несколько вопросов. Миссис Айвери очень беспокоит сложившаяся ситуация. Она проинструктировала нас примерно за час до того, как мы позвонили вам, и попросила держать ситуацию под контролем. Вы все поняли, мистер О'Хара? И представляете теперь общее положение дел?

— Да. С вашей точки зрения, оно оставляет желать лучшего. Вы работаете вслепую?

— Не совсем. Я встречался с главным инспектором Миллином, который сообщил мне по этому делу все, что посчитал нужным. Помимо этого, мне стало известно, что вчера вы давали устные показания инспектору Гейлу, находящемуся в непосредственном подчинении у главного инспектора Миллина. Я, конечно, не знаю содержания вашего разговора, но миссис Айвери сообщила мне, что у вас имеется достаточно фактов, чтобы обвинить миссис Рико в убийстве. Поэтому мне бы хотелось поговорить с вами начистоту и узнать как можно больше об этом несчастном случае. Кстати, гарантирую, что разговор останется только между нами.

— Конечно. Спрашивайте, Селби.

— Мистер О'Хара, вы действительно думаете, что миссис Рико убила своего мужа?

— Да… думаю.

— В таком случае, это было случайным или преднамеренным и заранее спланированным убийством?

— Не знаю, — ответил я. — Меня при этом не было.

— Но вы утверждаете, что это сделала она?

— Я не могу что-либо утверждать, если не видел этого своими глазами.

— Но ведь много фактов подтверждают ваши подозрения, не так ли?

— Да, слишком много неблагоприятных совпадений для миссис Рико.

— Мистер О'Хара… вы говорите правду?

— Несомненно. Мне нечего скрывать. Положение таково: в понедельник ночью ко мне в офис пришла миссис Айвери, очень обеспокоенная за свою подругу. Беспокойство было вызвано тем, что миссис Айвери узнала от кого-то о достаточно тяжелом состоянии здоровья Эсмеральды: она принимала наркотики, много пила.

— О, это серьезное обстоятельство. Продолжайте, мистер О'Хара.

— Со слов миссис Айвери я понял, что мистер Рико — очень плохой человек. У меня нет оснований не верить ей. Рико — просто садист и шантажист, всю жизнь проводивший в охоте за женщинами. А женитьба на Эсмеральде — исключительно ради денег, которые он уже успел потратить. Другими словами, миссис Айвери боялась, что ее подруга, будучи в таком тяжелом моральном и физическом состоянии, может наделать много глупостей.

— Например, убить Рико? Миссис Айвери предполагала это?

— Нет. Миссис Айвери этого не допускала. Это моя идея.

— Понятно. Но ведь сначала у вас не было оснований предполагать, что миссис Рико попытается застрелить своего мужа?

— Не было, — ответил я. — Но спустя несколько часов, появились очень веские на то основания.

Брови Селби поползли вверх. Пришлось пояснить:

— Миссис Айвери хотела, чтобы я поехал в «Кроссвейз» и поговорил с мистером Рико. Она надеялась чем-то припугнуть его, например, сказать, что нам известно о наркотиках, которыми он пичкает Эсмеральду. Это, по ее мнению, был единственный выход из сложившегося положения. И я отправился в «Кроссвейз», где встретил набравшуюся спиртным и накачанную наркотиками миссис Рико. В сумочке лежал автоматический пистолет, из которого она собиралась застрелить мужа, и, собственно, не скрывала, что уже давно надумала это сделать, но никак не подворачивается удобный случай.

— А как вы считаете, миссис Рико грозила убить мужа только в нетрезвом состоянии?

— Не знаю. Ни разу не видел ее в нормальном состоянии.

— Продолжайте, мистер О'Хара.

— Во вторник я поместил миссис Рико в клинику, описав лечащему врачу состояние больной. Доктор Куинсли тоже не любил Рико. Возможно, у него уже давно имелись подозрения на счет того, кто снабжает Эсмеральду наркотиками. В общем, доктор Куинсли старался сделать все, что было в его силах, в тот же день, во вторник, осмотрел ее, назначил лечение. Но все напрасно: побег был совершен около десяти часов вечера того же дня. Приехав к себе домой, Эсмеральда приняла очередную дозу наркотиков, выпила немного виски, после чего наняла машину и отправилась в Мейднхэд.

— Уверены на все сто?

— Конечно, нет. Я ведь не видел ее там.

— И снова отправились в «Кроссвейз» в ночь со вторника на среду?

— Да… Когда же приехал туда, Рико был уже мертв.

— Мистер О'Хара, у вас есть доказательства, что миссис Рико отправилась к мужу во вторник ночью?

Я кивнул:

— Еще бы, я уверен в этом.

— Не скажете, почему?

— Нет.

— А полицейскому инспектору Гейлу вы рассказали о своих доказательствах?

— Нет…

— Почему?

— Наверное, просто забыл.

— Вы собираетесь еще давать показания полиции?

— Да… Придется.

— И собираетесь упомянуть в показаниях об уликах, подтверждающих присутствие миссис Рико в Мейднхэд в ту ночь?

— Да, придется это сделать.

— Тогда почему, мистер О'Хара, вы не хотите поделиться ими со мной?

— Я мог бы, но не сделаю этого. — Мои ответы его явно раздражали.

— Мистер О'Хара, дайте нам хотя бы теоретическую базу, чтобы начать работу. Давайте предположим, что миссис Рико действительно была в «Кроссвайз» в ту ночь и убила своего мужа. Как вы думаете, она сознавала, что делает?

— Скорее всего, нет, ведь в тот момент находилась под влиянием большого количества спиртного и наркотиков, хотя сравнить мне не с чем: ни разу не видел ее в нормальном состоянии, не говоря уже о понедельнике. Во вторник, перед отправкой в клинику, Эсмеральда была в очень плохом состоянии, как физическом, так и эмоциональном. Пока миссис Рико находилась в клинике, она не принимала никаких наркотиков и стимуляторов: пыталась обойтись без них. Знаете ли вы что-нибудь о ломке? Не слишком приятное состояние. Люди, принимающие наркотики систематически, без них могут свихнуться. Вот в таком состоянии находилась миссис Рико, покидая клинику.

— Хорошо. Но, конечно, нашла и приняла что-то перед поездкой в «Кроссвейз», если вообще туда ездила.

— Я почти уверен в этом.

— Значит, — продолжал Селби, — все же приехав туда, миссис Рико плохо разбиралась в окружающей обстановке и в том, что делает?

— Вполне возможно. Ее тянуло к нему, как магнитом, и она поехала туда…

— Может быть это гипноз? — быстро откликнулся он.

— Называйте это, как угодно. Но она чувствовала, что должна ехать.

— А вам не кажется, мистер О'Хара, что миссис Рико носила пистолет для самообороны?

— Да… не исключаю и этого.

— А, — продолжал мистер Селби, — вы не задумывались о том, что нападающим мог быть сам Рико?

— Нет… Рико не из тех. Он по натуре садист, но не физический. Ему доставляло удовольствие причинять ей душевные страдания спиртным и наркотиками, к которым он сам и приучил ее.

— Понимаю. Пожалуйста, опишите миссис Рико. Что вы о ней думаете?

— Попробую… Эсмеральда — несчастный человек. Она была прекрасной жизнерадостной девушкой, пока не встретила Рико. Но после совместной жизни у нее не осталось надежды на счастливое, спокойное будущее. Его тактика такова: воспользоваться властью над привлекательной и обязательно богатой женщиной, чтобы выудить все деньги, а перед тем, как ее бросить, отравить все дальнейшее существование.

— Как вы думаете, существует уже и следующая жертва?

— Откуда мне знать? Рико все время их ищет, а когда находит, подчиняет своей воле.

Немного подумав, мой собеседник сказал:

— Теперь, мистер О'Хара, я расскажу вам, что пришло мне в голову: если миссис Рико станет хоть немного лучше, ее тут же арестуют за убийство мужа и начнется судебный процесс, в котором, впрочем, ни один присяжный не признает ее виновной. Скорее всего, подозрение будет снято. Неумышленное убийство — возможно… но никак не преднамеренное. Когда суду станут известны подробности этой ужасной истории, несчастной женщине вряд ли будет вынесено более строгое наказание, чем условный приговор.

— Возможно, вы и правы.

— Очень признателен за беседу, мистер О'Хара, — продолжал Селби, — вы многое знаете о миссис Рико, практически всю ее печальную историю, поэтому хочется верить, что ваши сведения уберегут бедняжку от всех, кроме самой легкой, мер наказания.

— Если я их обнародую.

Он откинулся на спинку кресла с явным недоумением на лице:

— Что значит: «если я их обнародую»?

— Вы должны были понять, мистер Селби: я будущий свидетель в этом процессе. Конечно, защита может провести перекрестный допрос, но еще неизвестно, что я скажу на нем.

— Понятно, — продолжал Селби, выдержав паузу. — У вас действительно был просто разговор с инспектором Гейлом, и вы не дали полных, застенографированных показаний?

Я улыбнулся и кивнул:

— Именно так. Планирую дать эти показания сегодня, но еще не знаю, когда точно. Необходимо сесть, сосредоточиться и воспроизвести на бумаге собственные мысли по поводу всей этой истории. Мне всегда нравилось выстукивать двумя пальцами на машинке, сегодня все будет отпечатано и передано в полицию.

Селби тоже улыбнулся.

— Знаете, мистер О'Хара, в результате нашей беседы, я понял, что именно сейчас существует острая необходимость в ваших письменных показаниях. Надеюсь, вы будете выступать на суде в качестве свидетеля в пользу защиты?

— Извините… но я в этом совсем не уверен.

— Вот теперь кое-что начинает проясняться… Признаюсь, мне было не просто сразу определить вашу позицию, мистер О'Хара.

— Бывает, я и сам затрудняюсь это сделать, — с усмешкой ответил я.

— Особенно удивляет то, что миссис Айвери ждет от вас самой деятельной поддержки, да и меня уверила в этом…

— Значит, миссис Айвери ошибается. Не так ли?

— К сожалению, да. Простите, если мои слова покажутся вам оскорбительными…

— Не волнуйтесь. Начинайте и говорите все, что вздумается.

— Вас беспокоят деньги, мистер О'Хара? Возможно вы думаете, что текущие финансовые расчеты с клиентом — я имею в виду миссис Айвери — оставляют желать лучшего? Но вы ошибаетесь. Миссис Айвери очень честная и обязательная женщина.

Я усмехнулся:

— Жаль, она сама не слышит этого комплимента.

— Повторяю еще раз: денежная сторона не должна вас беспокоить. Все будет оплачено.

— Разве я высказывал беспокойство по этому поводу? — Селби тяжко вздохнул, не понимая такого моего поведения, он терял доброе расположение и даже начинал видеть во мне досадного противника в предстоящем деле. Это, видимо, еще и злило его. Я почувствовал себя виноватым перед Селби, очень старавшемся угодить миссис Айвери.

Росла уверенность в том, что после моего ухода он сразу позвонит миссис Айвери, чтобы сообщить о результатах беседы. К ней тут же вернется чувство, которое она испытывала ко мне с самого начала, и убедит в том, что я веду двойную игру. В глазах этой прекрасной женщины я снова стану жалкой тварью, если она способна так думать о людях. В противном же случае, ей представится возможность так думать.

— Мистер О'Хара, позвольте еще раз повторить мою просьбу: судьба бедной миссис Рико находится в ваших руках, поэтому, чтобы мы хоть немного знали суть дела и могли приготовиться к защите, я настоятельно прошу рассказать мне содержание ваших будущих свидетельских показаний Скотланд-Ярду.

Он перевел дух и продолжил:

— Вы не чувствуете, что это ваша чисто человеческая обязанность? И разве сами не хотите это сделать, мистер О'Хара?

— Нет, — отрезал я и поднялся. — Благодарю за отличные сигареты, мистер Селби. Извините, что оказался таким бесполезным.

Тот пожал плечами:

— Честно говоря, мистер О'Хара, вы меня жестоко разочаровали. После телефонного разговора с миссис Айвери, я был уверен на сто процентов, что могу положиться на вас. Но сейчас, убедившись в обратном, хочу еще сказать: не понимаю до конца вашей позиции, кроме того — она мне отвратительна!

— Ну, ничего не могу поделать. Что-нибудь еще, мистер Селби?

Он медленно обвел глазами стол:

— Нет, больше ничего, мистер О'Хара.

Его тон красноречиво говорил о том, какой я, по его мнению, сукин сын и мерзавец.

Пожелав всего хорошего, я удалился.

Солнце уже давно встало, и было обычное серое сентябрьское утро, а такая погода мне никогда не нравилась.

Вернувшись в «Мэлинсон» и не придумав ничего лучшего, я поднялся к себе, разделся и отправился на боковую.

 

II

Пробудившись в семь часов пополудни и позвонив вниз, чтобы принесли двойной «мартини» и «Вечерние новости», я принялся за просмотр газеты, медленно попивая коктейль. На первой же странице бросалась в глаза статья:

«САМОУБИЙСТВО ТЕПЕРЬ ВОСПРИНИМАЕТСЯ, КАК УБИЙСТВО.

СКОРО СОСТОИТСЯ АРЕСТ ВИНОВНОГО В МЕЙДНХЭДСКОЙ ТРАГЕДИИ.

Детективы из Скотланд-Ярда, которые расследуют загадочную смерть мистера Алексиса Рико, пришли к выводу, что случившееся вовсе не самоубийство, а убийство, и кто-то искусно подтасовал факты.

Тело мистера Рико было найдено в три часа после полудни в среду миссис Элизой Фрэмптон, уборщицей. Полиция полагает, что убийство совершено около десяти часов вечера во вторник. Медики затрудняются дать более точные сведения, так как тело находилось слишком близко к электрокамину, что и продлило срок окоченения.

Главный полицейский инспектор Миллин из Скотланд-Ярда, ведущий это дело, ожидает поступления очень важной информации, которая возможно даже приведет к аресту виновного».

Вот так-то!

Инспектор Гейл зря времени не терял. Он двигался достаточно шустро после нашей с ним беседы: повидал доктора Куинсли, сотрудников клиники и портье из Монтекют, в результате — они вычислили Эсмеральду, это оказалось делом нехитрым; послали человека в Уич Кросс, чтобы тот поговорил с миссис Рико об обстоятельствах дела. Доктор вовремя воспротивился этому, но полицейский все же остался в доме и ждет любой возможности выполнить свою задачу. Последние события, постоянное присутствие полицейского заставили миссис Айвери связаться с Селби и просить его о помощи. Интересно, что все-таки наговорил мистер Селби миссис Айвери по телефону после нашей милой беседы? Представляю!..

Я принял душ, побрился и надел чистые вещи. Взглянув на себя в зеркало, пришел к выводу, что одет очень подходяще для вечеринки. Мне показалось это смешным и даже глупым.

Спустившись вниз, — пообедал, после чего отправился к Джо Меландору. Мы поднялись в его кабинет, выпили и разговорились:

— Кэрил, по-моему, полиция считает, что самоубийство в Мейднхэд — это убийство.

— Да. Ты уже в курсе?

В ответ Джо пожал плечами:

— Мы с Милли говорили об этом и вспомнили молодую леди по имени миссис Рико.

— Она теперь вдова. — Джо промолчал.

— Послушай, Джо… раз уж ты заговорил об этом, мне кажется, полиция захочет задать и тебе пару вопросов.

— Да? Ну, и что?

Мое предположение его не очень удивило. Будучи уже много лет владельцем ночного бара, Джо мало чему удивлялся.

— Ты тут почти ни при чем, но, думаю, они все-таки захотят пообщаться на эту тему.

— Что значит «почти»?

— Помнишь, твоя жена ездила собрать для миссис Рико кое-какие вещи перед отправкой в клинику? А когда мы сидели за столом, она вспомнила про свой пистолет?

— Да. Милли и я заметили, что вы с неохотой выполнили ее просьбу.

— Помнишь, что я тогда сказал?

— Отлично помню. Вы сказали, что пистолет не может пригодиться ей в клинике, так как стрелять в персонал неприлично. Вы явно не хотели его отдавать.

— Что-нибудь еще помнишь?

— Да. Она заупрямилась. Сказала, что не поедет в клинику, пока не получит пистолет, который, якобы, одолжила у приятеля …

— Правильно. Что я тогда сделал?

— Вы спустились вниз и принесли пистолет из машины.

— Я отдал его ей, Джо?

— Нет… в общем-то, нет. Вы открыли сумочку и положили пистолет туда.

— Ты не задумывался над этими действиями? — С минуту он напряженно думал:

— Да. Я и Милли. Потом мы поделились своими мыслями, — с усмешкой ответил он. — И удивились тому, что вы, после долгих препирательств, все-таки вернули пистолет. Хотя, Милли пришла к выводу, что отказ мог плохо повлиять на больную.

— А каково твое мнение?

— Я сказал, что не стоит ломать над этим голову; вы всегда знаете, что делаете.

— Ты даже не представляешь, насколько был прав.

— Послушайте, я покажусь вам слишком любопытным, но какова может быть причина прихода полиции?

— Ничего серьезного. Скорее всего, ничего и не будет, но, если все-таки фараоны явятся, ты должен рассказать им всю правду.

— Хорошо. Выпьем еще?

Мы выпили еще по одной виски с содовой.

Погуляв в окрестностях бара Джо, я зашел на станцию подземки Пикадилли и позвонил Пэллу домой. Трубку снял он сам.

— Слушай, Пэлл… Могу показаться надоедливым, но мне хотелось бы снова с тобой увидеться.

— Конечно. Снова неприятности, О'Хара?

— Ничего особенного: прошлой ночью наведалась полиция по поводу дела Рико.

— Интересно, как они тебя вычислили.

— О, это очевидно. Доктор Куинсли рассказал. Почти в этом уверен.

— Да. Припоминаю, ты что-то такое говорил. Надеюсь, ты не стал вешать им лапшу на уши?

— Ну… короче, именно это я и сделал. Теперь мне не по себе, и хотелось с тобой поговорить по этому поводу.

— Хорошо. Можешь приехать сюда, но только не сейчас: у меня назначена встреча. Буду абсолютно свободен после одиннадцати.

— Меня это устраивает. Я пока кое-что сделаю. Ну, до половины двенадцатого.

— Отлично. Жду.

Я повесил трубку и направился в офис. Начал накрапывать мелкий сентябрьский дождик. На улице уже стемнело, и зажглись фонари. Я вышел на улицу, где располагался мой офис. Картина была той же, что и в ту ночь, когда я впервые увидел миссис Айвери. А улица действительно похожа на реку.

Я поднялся по грязным ступеням и прошел по деревянному коридору. Каждый мой шаг глухо отдавался во всем ветхом строении. Утешало лишь то, что нахожусь здесь в последний раз: атмосфера этого дома сильно давила.

Войдя в свой кабинет, я отпил немного виски, приготовил пишущую машинку и подумал, что, когда, наконец, переберусь в другой офис, — обязательно куплю новую машинку. Больше я не отвлекался, вставил чистый лист бумаги и принялся за работу.

«20 сентября 1946 г.

Данное заявление составлено частным детективом Кэрилом Уилд О'Хара, во временном месте проживания — отеле «Мэлинсон», Лондон, W.C.I.

В понедельник, 16 сентября, вечером я вернулся в свой офис около одиннадцати часов…»

Пришлось прерваться, потому что послышался какой-то посторонний шум. Вокруг стояла давящая тишина. Я был уверен, что не ослышался более того, даже узнал его: это был стук высоких каблуков миссис Айвери. Теперь шаги явно приближались.

Резко откинувшись на спинку кресла, я закурил. Вскоре дверь открылась, она вошла и осталась стоять в проеме, глядя на меня.

Некоторые взгляды заставляют подумать о чем-то… Так вот, при ее взгляде на ум приходило слово «экстаз».

Теперь на ней было серое шерстяное платье с белым кружевным воротничком и пальто более темного, нежели платье, но тоже серого цвета. На голове красовалась шляпка в тон остальному одеянию с ленточкой.

Я поднялся подвинул ближе к ней большое кресло:

— Добрый вечер, миссис Айвери. Не желаете присесть?

— Сильного желания не испытываю, — голос звучал холодно и сухо, и теперь в нем появилась какая-то незнакомая мне нотка.

— Ну, как хотите, — улыбнулся я.

— Не буду долго надоедать вам. Причина моего визита — постоянное беспокойство за Эсмеральду. Такого не испытывал, наверное, еще ни один человек, это невозможно вынести. Так вот, я пришла сюда, чтобы лично убедиться в вашем более чем странном поведении… — Я не дал ей договорить:

— Почему вы считаете мое поведение странным?

— Когда сегодня утром полиция пришла ко мне в дом, чтобы допросить Эсмеральду, у меня сразу же возникло подозрение, что вы — непосредственная причина этого визита. Я была поражена, не могла поверить, но теперь поверю во что угодно.

Я сделал длинную затяжку:

— Да? Почему?

— Утром, после прихода полицейского, я позвонила своему адвокату мистеру Селби и попросила связаться с вами, чтобы узнать о деле как можно больше. Вскоре он позвонил мне и передал содержание разговора. Честно говоря, оно повергло меня в глубочайшее изумление. Мистер Селби сообщил, что вы, скорее, похожи на свидетеля в пользу обвинителей, чем наоборот.

— Так оно и было. Будь я на месте мистера Селби, думал бы точно так же.

— Вам не кажется, что в создавшейся ситуации естественнее оказать помощь и поддержку этой несчастной женщине? А чего добиваетесь вы? Все ваши действия доказывают обратное.

— Вы что, не верите мне, миссис Айвери?

— Сегодня утром у меня состоялся разговор с доктором Куинсли. Он рассказал, что именно вы привезли Эсмеральду на лечение в клинику. И я сделала вывод, что вы очень добрый человек. В вашем характере открылись хорошие стороны, — она колебалась, — которые я отметила во время разговора в Стейнхасте, и думаю, что причиной изменения вашего поведения в лучшую сторону стала не только Эсмеральда, но и в какой-то степени я. Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить…

В ответ я усмехнулся:

— Стараюсь как можно лучше выполнять работу для своих клиентов и производить на них хорошее впечатление.

— Правда? И вы думаете, я поверю в это теперь?

— После инцидента с Селби? Мне не понравился его бесцеремонный допрос, — окурок полетел в урну. — Ваша беда в том, что вы настраиваете все на свой лад, а когда не сходитесь с кем-нибудь во взглядах, сердитесь и делаете глупости. Во время нашего разговора в Стейнхасте в среду, я попросил позвонить мне, если что-нибудь случится. Вы этого не сделали, скорее сделали наоборот: позвонили Селби. Почему вы не послушались меня?

— Не было в этом необходимости, а теперь и подавно, ведь у меня испарилась последняя капля доверия… Мистер Селби, кстати, не обольщался на этот счет с самого начала и, видимо, правильно делал.

— Хорошо. Значит, мистер Селби и вы мне не доверяете. Что дальше?! Броситься с пирса что ли? — Я сунул в рот сигарету. — Послушайте… Скажите мне вот что: откуда такая горячность Селби? Что он собирается предпринять?

— Ну, это должно быть известно и вам: мистер Селби уверен, что судебный процесс над Эсмеральдой состоится, против нее свидетельствует масса фактов, следовательно, возможно обвинение в убийстве. Но есть также ряд смягчающих обстоятельств, и судьи могут ограничиться условным приговором.

— Звучит разумно. Что дальше?

— Мистер Селби утверждает, что исход судебного процесса большей частью зависит от вас. Но, прежде чем начать работу, ему необходимы сведения, которые вы собираетесь передать в полицию.

— Понятно. Он не получит их!

— Почему? — Ее глаза смотрели враждебно и так казались мне даже красивее.

— Я не готов ответить на ваш вопрос сейчас.

— И все же, мистер О'Хара, почему? — не отставала она.

— Не готов говорить на эту тему.

Миссис Айвери сердито передернула плечами.

— Люди допускают всякие ошибки в жизни. При первой нашей встрече здесь, в понедельник, вы мне не понравились, показались просто бессовестным. Но, как я уже говорила, именно такой человек мне и был нужен. Вскоре это мнение стало меняться: я думала о вас, — она цинично улыбнулась, — все лучше и лучше. А сейчас убеждаюсь, что первое впечатление оказалось наиболее правильным: вы бесчеловечны, О'Хара.

Я пытался воспринимать эти слова с улыбкой, но настроение падало с каждым ее резким словом. С понедельника моя голова работала почти непрерывно, и теперь просто не было сил спорить, доказывать истину. Хотя не уверен, что стал бы это делать и со свежей головой.

— О'кэй. Рад, что у вас сложилось окончательное мнение, но может быть, позволите мне закончить работу? Еще раз приношу свои извинения, что у нас нет лифта.

Миссис Айвери побелела от гнева, встала и вышла, хлопнув дверью. Было слышно, как ее каблуки сердито простучали по коридору.

Подойдя к окну, я выглянул на улицу. Она села в машину, развернулась и уехала прочь.

«Ничего не поделаешь!» — подумал я и вернулся к пишущей машинке.

 

III

В пятнадцать минут двенадцатого я уже нажимал кнопку звонка квартиры Пэлла. В моем дипломате покоилась большая папка с показаниями. Я был очень доволен результатами своей работы и надеялся, что инспектор Гейл также их одобрит.

Дверь открыл сам Пэлл, одетый в черный вельветовый халат. В зубах была зажата сигара. Мне почему-то не понравился его слишком уж самодовольный вид.

— Проходи, — произнес Пэлл.

Мы прошли в большую гостиную, где уже не раз бывали за текущую неделю. Пэлл указал мне на большое кресло, стоящее рядом со столиком, на котором располагался целый ряд всевозможных коробок с сигарами и сигаретами. У меня возникло ощущение, что Пэлл вполне доволен жизнью и хочет просто поболтать по душам, но, конечно, до какого-то предела. Мысль об этом заставила меня внутренне улыбнуться.

Смешав виски с содовой, он подал один бокал мне. Потом прислонился спиной к камину и уставился на меня улыбающимся снисходительным взглядом:

— Итак, тебя все еще что-то беспокоит?. Что на этот раз? Наверное, не нравится вмешательство полиции в это дело. Хотел сам пойти и все рассказать, когда сочтешь нужным? Но принципиально ведь ничего не изменилось, а когда-нибудь, пришлось бы это сделать.

— Так или иначе, но я вовсе не собирался идти в полицию.

Пэлл удивленно поднял брови:

— Не собирался?

— Нет, — повторил я. — И даже предвидел, что ты растреплешь им мои подозрения по поводу убийства Рико.

Пэлл выглядел искренне удивленным:

— Что, черт возьми, ты хочешь сказать? Что значит «растреплешь»?

Я с улыбкой смотрел на него. Забавно будет наблюдать все его дальнейшие выкрутасы.

— Я хотел сказать то, что сказал. Ты сделал это, чтобы обезопасить себя. Когда мы расстались вчера, ты принялся напряженно думать. Если бы я первый пошел в полицию, то потребовались бы объяснения: зачем тебе нужно было инсценировать самоубийство. Значит, лучшим способом отвести подозрения было — позвонить в Скотланд-Ярд. Не назвав своего имени, ты сообщил, что Рико именно убили, а если требуется дополнительная информация, следует обращаться к мистеру Кэрилу О'Хара в отель «Мэлинсон». Если бы все-таки они пристали с вопросами, зачем ты запутывал полицию, то сказал бы, что сделал это в порыве, но потом решил загладить вину, позвонив анонимно по телефону.

— Ты, должно быть, совсем спятил. Ты… — спокойно сказал Пэлл.

— Идиот. Сейчас ты начнешь говорить, что не ездил в ночь убийства в «Кроссвейз», что не видел мертвого Рико и не двигал кушетки. Но не сотрясай зря воздух. Ты приехал туда после Эсмеральды, и этот факт уже известен полицейскому инспектору Гейлу, с которым я так мило побеседовал вчера, но в общем-то о другом.

Пэлл мигом осушил свой бокал и посмотрел на меня сузившимися и потемневшими глазами:

— Что значит «о другом»?

— Я всего лишь посоветовал сфотографировать следы машин на дороге позади дома, — с усмешкой ответил я. — Они могут рассказать очень многое. К гаражу ведут следы автомобиля Рико, оставленные его машиной, когда он приехал из Лондона. Поверх легли следы его же машины, но на этот раз в ней уезжала Эсмеральда после убийства мужа. А сверху видны следы твоей машины, значит, ты был там последний. Я даже знаю траекторию: ты приехал и остановился у заднего портика, а выйдя из дома, развернулся и уехал. Заднее колесо твоей машины имеет очень своеобразный протектор.

Наступила гнетущая, подобная динамиту тишина. С лица Пэлла исчезло дружеское расположение, оно сделалось даже испуганным, но эта смена произошла едва заметно.

Он даже рассмеялся, правда, не очень убедительно и произнес располагающим тоном:

— Мы с тобой оба — круглые дураки, О'Хара. Играя каждый в свою игру и всячески скрывая это, мы мешали друг другу своими действиями. Ну, не смешно ли это?

— Что? Нет, я не думаю, что это может показаться кому-то смешным.

— Ты имеешь в виду Эсмеральду? — он пожал плечами, — но ведь это она убила Рико и должна понести наказание за содеянное. Мы ведь оба так думаем?

Я промолчал, и снова наступила неприятная пауза. Пэлл хотел, чтобы говорил я, но не тут-то было.

— Конечно, я был там, — наконец, решился он. — И когда увидел тело Рико, решил помочь Эсмеральде обставить все, как самоубийство.

— Смерть Рико была бы тебе на руку, но ты никак не ожидал, что это произойдет во вторник ночью, не правда ли? Ты рассчитывал, что она убьет мужа в понедельник, но этому помешал я, а когда во вторник все-таки увидел своего друга с навечно закрытым ртом, радости не было предела.

Только Пэлл хотел что-то сказать, как я перебил его.

— Оставь, Пэлл. Мне все известно. Чем, по-твоему, я занимался последние пять дней?..

Я раздавил окурок в пепельница и продолжил:

— Теперь всем известно, что ты был в «Кроссвейз» после Эсмеральды, не так ли? Именно ты взял носовым платком первый лист письма Рико и положил рядом с кушеткой.

Выйдя на улицу, предусмотрительно выстрелил в воздух из своего кольта тридцати второго калибра, такого же, как и у миссис Рико, а затем вложил пистолет в руку убитого, чтобы остались его отпечатки. Пистолет выпал из руки, но ты на этом не успокоился и продолжил строить себе алиби.

— Почему это не успокоился? — неприятным тоном спросил Пэлл.

— Тебе необходимо было запастись убедительной историей: миссис Айвери — давний клиент Агентства, она обратилась к тебе за помощью в связи с беспокойством о подруге — Эсмеральде. Ты направил ее ко мне, но я отказался взяться за работу. Поэтому ничего не оставалось, кроме как самому отправиться в «Кроссвейз», где ты и нашел мертвое тело мистера Рико. Сомнений в том, что это дело рук Эсмеральды, не возникало, тем более, что миссис Айвери упоминала о возможности такого исхода.

Немного передохнув, я продолжал. Пэлл все молчал, но что, черт побери, он мог сказать?

— Таким образом, будучи настоящим джентльменом, который не может выносить, когда женщина находится в беде, ты инсценировал самоубийство, чтобы у Эсмеральды появился шанс. Да, ты ведь работал на миссис Айвери. Хороша история, но моя лучше, хотя бы потому, что она правдивая.

Мысли Пэлла вернулись в нормальное русло, и теперь его мозг работал на предельных оборотах. Наконец, он сказал с усмешкой:

— Я всегда подозревал, что ты дурак, О'Хара. Теперь убедился в этом окончательно. Но ты заинтересовал меня. Ну-ка расскажи мне правду, которая, как ты сейчас сказал, лучше моей лживой истории.

— Ты инсценировал самоубийство, чтобы иметь возможность всю оставшуюся жизнь шантажировать миссис Айвери. Через несколько недель все бы улеглось, а об истинном положении вещей знали бы только… ты и Эсмеральда. Полиция бы на этом закончила работу, но тут вмешался я, и все твои усилия лопнули, как мыльные пузыри. Ты собирался явиться к миссис Айвери и сказать, что Рико убила Эсмеральда. Ей ничего не оставалось, как заплатить за твое молчание, и платить так впредь, пока кто-нибудь: Эсмеральда или ты, не умер. Такова истина, и ты это прекрасно знаешь.

— Ты сумасшедший, да и доказать ничего не сможешь. Тебе не сделать этого и в миллион лет.

— А я и не собираюсь это делать. В любом случае ты остаешься в проигрыше.

Видимо, моя постоянная улыбка взбесила его, и Пэлл произнес:

— Теперь слушай, О'Хара… теперь слушай…

— Заткнись и сядь. Тебе лучше держать рот на замке.

— Что, черт побери, ты затыкаешь мне рот? — он пробовал вызвать в себе прежнего Пэлла — смелого и благородного.

— Иди и сядь на свое место за столом. Сейчас я собираюсь поведать, почему тебя повесят за убийство Рико…

Пэлл открыл рот, но я предостерегающе поднял руку:

— Хорошо… знаю: ты этого не делал, но тебя повесят именно за это, за то, чего не совершал. Все рассчитано. Ну выбирай: или я иду с этим рассказом как ты убил Рико в Скотланд-Ярд, или ты садишься и для начала слушаешь до конца?

Я впился в Пэлла леденящим душу взглядом. С меня слетели малейшие признаки усталости, стало даже хорошо. Пэлл сел за стол и тихо ответил:

— Это шантаж и рэкет, вместе взятые. Ты пытаешься выманить у меня деньги, имея на руках только тот факт, что я инсценировал самоубийство, ты думаешь, что я зажат в тисках. Ну, нет. — Он попытался надменно улыбнуться. — Но продолжай, даже интересно… очень интересно. Хочу узнать, к чему приведет вся эта болтовня.

— Хорошо. Расскажу, пожалуй, две истории. Одна произошла на самом деле, а другая придумана и по этой, второй, тебя ждет виселица. Улавливаешь? Слушай первую правдивую историю. В 1945 году к тебе пришла миссис Айвери и попросила проследить за разводом с Рико, проходившем в Нью-Йорке. Она не доверяла мужу, потому как знала, что он способен на все. За полторы тысячи фунтов ты отправился в Нью-Йорк. Там Рико перекупил тебя, и вы разработали хитроумный план: ты должен был сказать адвокатам миссис Айвери, что она отказывается от своего заявления, после чего вам предстояло украсть бланк из суда, заполнить его, каким-то образом поставить печать, а потом отослать миссис Айвери в Англию. Рико был восхищен простотой и гениальностью плана. Вскоре он собирался жениться на Эсмеральде, которая была без ума от него, а вместе вам предстояло тратить деньги, так как тогда у нее их было достаточно. Ну?

Пэлл неподвижно сидел в кресле, глядя прямо перед собой.

— Вот так. Все складывалось хорошо для вас обоих. Рико и Эсмеральда приехали в Англию, где состоялась их свадьба. Рико сразу же принялся пичкать ее наркотиками, чтобы подчинить себе. Если бы Эсмеральде пришло в голову развестись, то сначала нужно было проверить развод с миссис Айвери, а тогда вы оба остались бы в дураках. Наступил момент, когда миссис Рико больше не могла обходиться без героина, и муженек получил полную свободу действий. А для верности приучил еще и к алкоголю. О чем же теперь было вам беспокоиться, разве что, как потратить деньги Эсмеральды? Но вот деньги кончились, и начались неприятности.

Дрожащими пальцами Пэлл взял бутылку и, налив полный бокал виски, залпом осушил его.

— Хорошенькая пара — ты и Рико. Самая мерзкая пара ублюдков, которые делали жизнь беспомощной девушки хуже смерти.

Я закурил, чтобы немного успокоиться.

— В понедельник пришла миссис Айвери. Считая тебя человеком, которому можно доверять, она рассказала, что положение Эсмеральды очень критично, так как деньги кончились, и единственный выход из создавшегося положения она видит для себя в убийстве мужа… Затем попросила тебя навестить мистера Рико и каким-то образом напугать его. Ты направил миссис Айвери ко мне, предварительно взяв у нее адрес Эсмеральды в Монтекют. А сам немедленно двинул туда. Подождав, пока портье уйдет, ты тайно проник в квартиру миссис Рико. Вы поговорили за выпивкой. Об этом я знаю от портье, который сказал мне, что уносил два грязных стакана. Расположив к себе Эсмеральду, ты предложил ей помощь. Будучи пьяной, она поведала тебе о своих планах. После вечеринки Эсмеральда собиралась поехать в «Кроссвейз» и объясниться с мужем, а потом, возможно, прикончить его. Она, несомненно, сказала тебе об этом, потому что я тоже слышал от нее эти слова. Потом тебе в голову пришла одна мысль. Ты быстро упаковал запасной кольт тридцать второго калибра вместе с тремя запасными обоймами в сверток. Один пистолет хранился в офисе, а другой — орудие убийства — лежал у тебя дома. Ты снова незаметно проник в дом в Монтекют и оставил у портье сверток, адресованный миссис Рико. Эсмеральда не станет беспокоиться об отправителе пистолета, ей будет не до этого. А оружие окажется как раз кстати. Итак… теперь у нее есть пистолет. Именно тот, что я обнаружил в понедельник. Это был твой запасной кольт.

Я прервал свой рассказ, чтобы передохнуть.

— Ну как, Пэлл?

Пэлл сидел молча, с остекленевшими глазами, а с каждым моим словом выражение его лица изменялось в худшую сторону.

— Во вторник, — продолжал я, — мы поместили Эсмеральду в клинику, но, прежде чем поехать туда, она выпросила у меня пистолет. Обойму я, разумеется, вытащил, опасаясь несчастного случая или самоубийства. Вечером того же дня я побывал у нее на квартире. Рико оставил там записку, в которой говорилось, что он ждет Эсмеральду в «Кроссвейз» в десять часов, потому что скоро уезжает на Багамы к другой женщине. А это означало, что перед отъездом он постарается забрать с собой как можно больше денег. Он писал записку прямо там же: я заметил на чистом листе бумаги отпечатки текста. Первая записка была адресована миссис Рико, а вторая — тебе. В ней Рико просил тебя заехать к нему в полночь. Наверное, ты тоже находился под его влиянием: он постоянно угрожал тем, что мог рассказать о твоем предательстве. Он знал, что теперь миссис Айвери придется трудновато с разводом и поэтому развлекался бы на Багамах, оставаясь мужем миссис Айвери, а если бы она захотела развестись, пришлось бы выложить за согласие кругленькую сумму. Получив письмо, ты, наверное, подскочил как ужаленный. Не так ли, Пэлл?

Я подождал ответа, но не получил его. Пэлл словно окаменел.

— Ты знал, что Рико будет тебя шантажировать и приготовился платить; ведь, если бы правду узнала миссис Айвери, тебе пришлось бы не сладко. Но Эсмеральда так и не получила записку. Ее опередил я, когда она еще находилась в клинике. Приехав домой около десяти, миссис Рико приняла героин, перезарядила пистолет и принялась искать записку, о которой ей сообщил портье, но, не найдя оной, решила позвонить в «Кроссвейз». Связи не было и Эсмеральда бросила эту затею. Теперь в коробочке оставалась одна обойма. Ее, кстати, я тоже забрал, Пэлл… третью обойму и коробочку. Потом Эсмеральда отправилась в «Кроссвейз».

Я встал и сделал себе напиток. Длинная речь утомила меня.

Пэлл сидел в своем кресле, опустив руки. Он был сильно напуган.

Я вернулся на свое место и сказал:

— Итак, Эсмеральда отправилась в «Кроссвейз». Рико очень обрадовался ее приезду. Когда она вошла, он как раз писал ей прощальное письмо: только закончил первую страницу. «И все-таки пришла!» — торжествующе подумал он. Миссис Рико встала у камина. Расположившись на кушетке, он начал с того, что потребовал деньги и заявил, что едет на Багамы к другой женщине и, если Эсмеральда не заплатит, то ей и миссис Айвери придется очень и очень плохо. Она сказала, что деньги у нее кончились, и тут в Рико проснулось неудержимое желание поиздеваться: он огорошил миссис Рико тем, что никогда на ней и не женился, а с миссис Айвери никогда не разводился. Эти слова переполнили чашу терпения: Эсмеральда вытащила пистолет. И как только Рико попытался встать, приставила дуло ко лбу и нажала на спуск. Вот таким был этот Рико… Был.

Я закурил и продолжил:

— Ты приехал сразу после ее отъезда и нашел Рико мертвым. Как же ты обрадовался! У тебя, несомненно, была с собой чековая книжка и пистолет тридцать второго калибра, взятый на случай, если Рико попытается избить тебя, как он это сделал со мной! Ты стоял в дверях, недоуменно повторяя про себя: «Она сделал это! Она его прикончила!» То, что ты надеялся она сделает в понедельник, случилось во вторник. Теперь ты был в самом большом выигрыше. Оглядевшись, ты заметил, что над письменным столом горит лампа и нашел под ней исписанный листок. Первая страница письма вполне походила на предсмертную записку! Ты инсценировал самоубийство с единственной целью: шантажировать миссис Айвери до конца жизни. Ты ведь знал, что она отдаст ради подруги все, что угодно. Из пистолета ни разу не стреляли, и поэтому никакая баллистическая экспертиза не может установить из какого оружия выпущена пуля. Ты выпустил пулю в окно, приложил пистолет к руке Рико, рядом положил первую страницу его письма Эсмеральде, а гильзу оставил на месте. Последние твои действия были грубейшей ошибкой. Ты двигал кушетку с Рико к огню впереди себя, чтобы было трудно определить время самоубийства, и поэтому не заметил, что подвинул ее слишком близко. Именно это и возбудило у меня подозрения. Это сделал ты, я знаю. Но, если бы не мои показания, полиция никогда ничего не выяснила. Потом я пришел к тебе и высказал свои подозрения, что Рико убит, чтобы заставить тебя действовать. Ты зашевелился — навел полицию на Эсмеральду, а в анонимном звонке посоветовал навестить меня. Как тебе нравится мой рассказ, Пэлл?

Пэлл ответил странным, сухим и немного хрипловатым голосом:

— Даже если все это и правда, этого не достаточно, чтобы меня повесить… это сделала она… Я его не убивал… это она…

— О, да… Конечно же, она его застрелила. Но ты еще не знаешь второй истории, благодаря которой ты будешь болтаться на виселице. Послушаешь?

Пэлл судорожно облизал пересохшие губы.

— Выпей, мерзавец. Ты оказывается еще и трус, а? Но нет, ты, конечно, смел, но только с беспомощными женщинами… например Эсмеральда… или миссис Айвери, доверявшая тебе… Ты очень смелый с ними, не так ли? Ты и твой мертвый дружок — Алексис Рико.

Я налил бокал виски и подал ему. Руки Пэлла сильно дрожали.

— Слушай дальше, Пэлл. Следующая история мне очень нравится. История, благодаря которой тебя повесят за убийство Рико… В ней все то же самое, что и в первом рассказе, но только до твоего прибытия в «Кроссвейз». Ты меня слушаешь?.. Все то же самое, за исключением нескольких мелких деталей, но именно они приведут тебя на эшафот.

Теперь уже Пэлл, чтобы скрыть дрожь в руках, сцепил их, напрягаясь изо всех сил.

— Ты вошел в гостиную и увидел Рико на кушетке, но осмотрев его, обнаружил, что он еще жив, хотя и находится в бессознательном состоянии. Потом ты понял, что произошло: стреляли вхолостую, а в гильзе, возможно, осталось немного пороха. Когда Рико рухнул назад без сознания, она решила, что муж мертв и быстро ушла!

Я подождал, пока до Пэлла дойдет смысл моих слов. Он ожил.

— Это бред сумасшедшего. Такого не могло быть, Пистолет был заряжен…

— Но только не в моей истории. В моих показаниях полиции сказано, что она не могла убить его. И знаешь почему, Пэлл?

Я ухмыльнулся.

— Потому что я могу поклясться перед богом, что вытащил все заряды: вынул перочинным ножом пули и вставил гильзы обратно. Как можно опровергнуть мои показания? Третьей обоймы не найдут, потому что я ее забрал. Улавливаешь, Пэлл?.. Подожди… Ты еще не слышал конца истории. На столе ты обнаружил письмо, и в голове тут же созрела превосходная идея: тебе нужно было закончить работу миссис Рико! Таким образом, появлялась возможность шантажировать миссис Айвери. Ведь сама Эсмеральда верит, что сделала это, не зная о пустых гильзах. Подозрения ни в коем случае не пали бы на тебя. Ну, как, здорово, Пэлл? — закончил я.

Голос Пэлла прозвучал откуда-то издалека.

— Как ты можешь все это доказать? Ты… — Здесь Пэлл вылил на меня всю грязь, что знал.

— Я расскажу тебе и это, но позже. Прежде, дай мне поведать конец этой истории. Ты решил убить Рико из точно такого же, как и у Эсмеральды, пистолета. Приставил пистолет к обожженному месту, оставленному холостым выстрелом миссис Рико, и выстрелил. Вытащив гильзу, вложил пистолет в еще теплую руку Рико, оставляя на нем отпечатки пальцев, и отпустил, на пол рядом с прощальным письмом. Теперь, — продолжал я, — ты хочешь узнать, каким образом я собираюсь все это доказать? Слушай внимательно, Пэлл, ты очень хорошо разбираешься в доказательствах, не так ли? Тогда, проверь мои. Посмотрим, сможешь ли ты найти в них изъян.

Я дал ему минуту отдыха.

— Передав полиции эти показания, бросающие вину на тебя, эту маленькую историю, где только мы знаем, что она лживая, я собираюсь доказать свои слова. И сделаю это так. Если моя история верна, то должен быть еще один пистолет. Им нужен будет пистолет Эсмеральды. Они его найдут, так как он уже у меня. Когда будет найден пистолет, твоя вина будет доказана. Под отпечатками пальцев Эсмеральды на корпусе пистолета полицейские найдут мои отпечатки, оставленные перед отправкой миссис Рико в клинику. Второй, наиболее важный момент: они обнаружат девять пустых гильз в обойме, потому что после того, как Эсмеральда застрелила Рико, я вытащил все пули из гильз. Но это никогда не выяснится, потому что пистолет я держал носовым платком. Мои отпечатки остались на обойме. Их там целая куча. В третьих, мои отпечатки будут изобиловать на гильзе валяющейся на коврике рядом с кушеткой. Но и там отпечатки оставлены мною умышленно. И наконец, мой дорогой Пэлл… они узнают, что ты приезжал после Эсмеральды, которая пыталась, но не убила мужа. Они определят это по следам твоей машины, оставшемся поверх всех остальных в саду возле дома. Даже если Эсмеральда начнет утверждать, что убила Ркко, фараоны этому никогда не поверят, так как она была в очень тяжелом состоянии и все это могло ей привидеться.

Я бросил окурок в огонь и снова закурил.

— Когда они узнают все подробности вашего с Рико грязного дела с фиктивным разводом, о незаконной женитьбе и прочих гадостях, которые вы устраивали миссис Айвери и Эсмеральде, о том, как ты убил Рико и многое другое, то повешение тебе обеспечено. Когда рано утром тебя вздернут, я, заказав двойное виски с содовой, выпью за то, что на свете больше нет такого грязного подонка, как Джон Ипайтон Пэлл.

Пэлл, наконец, заговорил, но голос его дрожал от волнения и напряжения. Лицо стало багровым, обвисшие щеки вздрагивали.

— Слушай, О'Хара… Я провернул классное дело и предлагаю тебе стать партнером. Я получил с этого деньги и часть этой суммы может быть твоей…

— Сколько? — снисходительно спросил я. Глаза Пэлла загорелись.

— Семь-десять тысяч фунтов, — быстро ответил он. — Могу выплатить прямо завтра…

— Идиот. Вот, во сколько ты оцениваешь свою жизнь. Ты собирался заплатить Рико значительно больше, ведь так? Если бы он был жив. А как насчет двадцати тысяч?

— Это большие деньги. Но я как-нибудь их соберу. Ради бога, О'Хара…

— Этого недостаточно. Будет недостаточно даже миллиона.

Я подошел к столу.

— Слушай, мразь… тебя, конечно, мало интересовала жизнь Эсмеральды Рико. Но это была прелестная, жизнерадостная и романтичная девушка. Она вышла замуж по любви, хотела иметь детей, жить полноценной жизнью. Но, что сделал с ней ты, Пэлл? Теперь она пьяница… законченная наркоманка, которую уже никогда не вылечишь. Что бы теперь ни произошло, у нее испорчена вся жизнь. Ты хоть понимаешь, мерзавец, что вы с ней сделали — ты и Рико? Вы сделали ее жизнь хуже смерти. Вы выудили у миссис Айвери почти все деньги. Вы обманули ее с разводом. Как бы вам было весело, если бы она вышла замуж снова, не разведясь с Рико. Нашелся бы новый повод для шантажа! Даже после смерти Рико ты предпринимаешь попытки продолжить шантаж. Ты заставил меня изменить мое устоявшееся мнение о том, что японцы — самые низкие создания на свете. Но ты — хуже этих подонков. Ты — низшее существо на Земле!

Я достал увесистую стопку листов из внутреннего кармана и показал Пэллу.

— Вот она, эта история — наполовину правдивая, наполовину выдуманная, о том, как ты убил Рико. Вот она, а ты, проклятый Пэлл… — главное действующее лицо в ней!

Я взял свою шляпу и вышел.

Вернувшись в офис, я дополнил свои показания последними событиями: как рассказал историю Пэллу, о его реакции, о том, как он предлагал взятку за молчание, и о прочих отговорках.

Потом я сунул листы в конверт, приклеил марку и написал адрес: «Инспектору Гейлу, Скотланд-Ярд».

Вот так!

 

IV

В половине второго ночи я остановился у ворот Скотланд-Ярда, зашел в будку дежурного и попросил его передать пакет инспектору Гейлу, как только он здесь появится.

— Смотри, не потеряй — это динамит, — шутливо пригрозил ему я.

Констебль усмехнулся.

— Он получит конверт через две минуты, сэр. Сейчас инспектор Гейл работает, и я пошлю ему конверт с кем-нибудь.

Я поблагодарил его и уехал, предупредив, что если инспектор Гейл захочет со мной связаться, то я в отеле «Мэлинсон».

Приехав в отель, я попросил портье принести мне чай в номер, и мы разговорились возле его стойки. Нащупав в кармане рекламу железнодорожной компании, вытащил ее и показал собеседнику.

— Прекрасное место, мистер О'Хара, когда-то я работал там. Уверяю вас, этот отель — райское местечко. Старомодный, но привлекательный, там очень дружелюбные садовники.

— Я собираюсь туда на днях, Тригг. Буду сидеть в этом саду и слушать музыку.

— Знаете, мистер О'Хара… думаю, вам быстро это надоест. Хотя, возможно, Лондон вам надоел больше. За эти дни ничего не случилось?

— Нет… ничего особенного.

Я поднялся к себе.

 

I

В девять часов зазвонил телефон. Я открыл глаза и уставился в потолок. Мой мозг так переутомился, что мне понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Телефон продолжал дребезжать. Я встал, подошел к нему и снял трубку. Звонил Гейл.

— Доброе утро, мистер О'Хара, — бодро приветствовал меня он. — Главный инспектор Миллин прочел ваши показания и будет рад, если вы приедете и как можно скорее.

— Хорошо. Через полчаса буду. Что вы думаете о показаниях?

— Это самый краткий и точный документ, который мне когда-либо попадался, мистер О'Хара. Для нас он имеет большое значение.

— Очень рад, — я широко зевнул.

— Еще в четверг я догадался, что вы о многом умолчали. Мне были интересны ваши письменные показания, тем более, что они проливают истинный свет на это дело. Так я передам главному инспектору, что вы скоро приедете?

— О'кей, — я повесил трубку.

Быстренько приняв теплый душ, после которого мне стало легче, я пренебрег щетиной: так мне не терпелось узнать мнение Миллина. Одевшись, я спустился в гараж и отправился в Скотланд-Ярд.

Гейл встретил меня у въездных ворот и провел по лестнице в офис шефа. Миллин сидел за столом в углу, у окна. Это был толстощекий мужчина с седеющими волосами, впрочем, как и Гейл, он произвел на меня впечатление заурядного человека.

— Присаживайтесь, мистер О'Хара, и давайте поговорим. Курите? — он придвинул ко мне коробку сигарет и достал зажигалку.

— Премного благодарен вам, — продолжал Миллин, — за проделанную грандиозную работу, сэкономившую наше время. Все доказательства построены логично и, поэтому, верны.

— Очень рад, что вы оценили работу. — Он улыбнулся.

— Я вполне, даже более чем вполне, доволен, — инспектор пристально взглянул на меня. — Вы провели расследование, можно сказать, вместо полиции. И должен заметить, очень успешно. Без вашей помощи у нас возникло бы много проблем.

Я поинтересовался, почему. Он снова улыбнулся.

— Вы сами можете ответить на этот вопрос, мистер О'Хара. Полиция с давних пор предпочитает проводить расследования убийств самостоятельно. Существует какой-то барьер между частными детективами и Скотланд-Ярдом. Профессиональная ревность, наверное. — Инспектор рассмеялся. — Но ничто не убедительно так, как успех. Если бы вы не сделали этого, то мы с вами говорили бы о «сокрытии фактов от полиции», «препятствовании полиции», и тому подобном.

— Я работал на клиента. У нас есть такое правило, да и у вас тоже — дело клиента строго конфиденциально.

— Правильно. Тогда считайте, что мы о вас забыли, — шутливо произнес он.

Откинувшись в кресле и закурив, инспектор продолжал:

— Хочу задать один вопрос… просто из чистого любопытства… С самого начала вы работали на миссис Айвери, лучшая подруга которой — та самая миссис Рико? — Я кивнул.

— Мы говорили со всеми, причастными к этому делу, ну и, конечно, с доктором Куинсли. Он сказал нам, что вы работаете на родственников миссис Рико. У вас не было уверенности, что он будет вам помогать, если вы не скажете ему этого?

— Да. Я понимал, что ставлю его в затруднительное положение. Но мне нужна была его помощь и, причем, срочно.

— Дальше?

— Затем я отправился ночью к Пэллу. Мне нужно было проверить, насколько правильны мои предположения.

— Вы рискуете. Ведь Пэлл, наверняка, будет отрицать ваши показания и, в частности, то, что предлагал вам деньги за молчание. Он начнет твердить, что инсценировал самоубийство с одной единственной целью — сберечь судьбу девушки.

— Конечно, будет. Что же ему еще остается делать? — Инспектор кивнул.

— Он будет повешен. Никакие доводы не могут противостоять предоставленным вами фактам. Меня ошарашила одна вещь. Как вы могли передать все с такой точностью, будто сами присутствовали при этом? Скорее всего, вы обладаете нестандартным аналитическим умом. Но мне хотелось бы кое-что узнать. Почему с самого начала вы подозревали Пэлла? В ваших показаниях сказано, что еще в понедельник ночью заподозрили причастность Пэлла ко всей этой истории. Мне хотелось бы знать, как вы это вычислили?

— Очень просто. В понедельник я присутствовал в суде на процессе по разводу, который основывался на добытых мною фактах. Кроме того, еще выступал в роли свидетеля. Эту работу, оцененную в тысячу фунтов, я выполнял для агентства Пэлла. Деньги мне, действительно, были необходимы, и Пэлл это знал. Когда миссис Айвери пришла в понедельник вечером, она сказала, что просила у Пэлла помощи, но тот отказал и отправил ко мне. Вот так она и оказалась в тот вечер в конторе. В процессе нашего разговора миссис Айвери сообщила, что Пэлл, якобы, не собирается мне платить, опасаясь каких-то там неприятностей. Но тут же утешила, что если я выполню кое-какую работу для нее, сразу же получу эту сумму. Вы понимаете? — Инспектор кивнул.

— Первой мыслью было, что она несет чушь, так как я не мог понять причины, по которой Пэлл отказывался мне платить. Я много делал для его агентства, причем всегда удачно. Мы были даже в приятельских отношениях и всегда с удовольствием помогали друг другу. Если бы ему что-то не понравилось в моей работе, то, в первую очередь, он позвонил бы мне. Не понимая, почему Пэлл наплел всю эту чепуху какой-то незнакомой женщине, я принялся искать объяснение и нашел его. А вы, сумеете догадаться?

— Попробую. Может, получится? У вас было две теории. Первая, что она сама выдумала эту историю. И вторая, что она каким-то образом подговорила Пэлла.

— Правильно. Именно так я и думал, потому что ничего более логичного представить нельзя. Я даже злился из-за этого на миссис Айвери, но после разговора с Рико понял, что ее слова все-таки правда. Стало ясно, зачем понадобилось Пэллу рассказывать ей эту историю: нужно было быстро выдумать причину отказа. До этого он уже выполнял работу для миссис Айвери и получил приличную сумму, хотя задание так и не выполнил — не проследил, чтобы развод с Рико прошел удачно. Что же ему оставалось делать? Первое, что пришло в голову — предложить эту работу мне. Он знал, что я возьмусь за нее только в том случае, если очень заинтересуюсь или буду в затруднительном материальном положении. Таким образом, возникло некоторое препятствие. Пэлл обошел его, подстроив все так, что я вынужден был взяться за дело: он решил сказать миссис Айвери, что не собирается платить мне. Я догадался об этом после встречи с Рико, в понедельник ночью. Порывшись в дневниках Пэлла, я обнаружил, что он выполнял задание миссис Рико примерно год назад. Все остальное… предельно просто.

— Может быть, все действительно предельно просто, мистер О'Хара, но должен сказать, что расследование вы провели на высоком профессиональном уровне, — с улыбкой ответил он. — Примечательно, что многие считают такие дела недостойными детективов, но думаю, вы получили удовлетворение от своей работы?

— Да… вполне. Мой мозг хорошо поработал за эту неделю.

— О, не сомневаюсь. Скажите мне еще вот что… Вы назвали время, когда у вас возникли подозрения. А когда вы обнаружили тело Рико, и кто, по вашему мнению, инсценировал самоубийство? Пэлл? Наши сотрудники поработали над чистым листом, лежавшим под тем, на котором Рико писал Пэллу записку. Результаты отличные, все сходится. Когда же у вас появилась уверенность в том, что именно Пэлл убийца?

— Хороший вопрос. Я начал винить Пэлла в убийстве после того, как поговорил с портье, который заметил маленький сверток, адресованный миссис Айвери. Наш диалог изложен в показаниях. Вы, наверное, помните, что кто-то оставил пакет в холле перед самым отъездом миссис Айвери в «Кроссвейз». Убедитесь в этом сами: я досконально изучил оружие, пока оно находилось у меня перед отъездом в клинику. Это автоматический кольт тридцать второго калибра. Обследовав тело Рико, я пришел к выводу, что орудие мнимого самоубийства — кольт тридцать второго калибра. — Он кивнул:

— Я слежу за вашим рассказом.

— Зная, что миссис Рико не могла инсценировать самоубийство только по той причине, что у нее не хватило бы сил сдвинуть кушетку, я понял: был кто-то еще, приехавший после Эсмеральды Рико. Приглядевшись, я понял, что пистолет, лежащий рядом с Рико, не принадлежал миссис Рико.

— Как вы смогли это определить?

— Пистолет лежал на полу левой стороной вверх. На этой стороне пистолета Эсмеральды была хорошо заметная царапина, которую я заметил, когда вытаскивал пули из гильз. Таким образом, я убедился в том, что пистолет лежащий на полу, не принадлежит миссис Рико.

Инспектор Миллин слушал меня с неподдельным интересом:

— Продолжайте…

— А кое-что я знал наверняка. Человек, приходивший после миссис Рико, чтобы инсценировать самоубийство, знал калибр и тип пистолета Эсмеральды. Этот же человек оставил сверток для миссис Рико в Монтекют, но он не знал о маленькой царапинке, которую оставили ключи или заколка миссис Рико, пока пистолет находился в ее сумочке.

Довольная улыбка озарила его лицо:

— Вы великолепны, мистер О'Хара. Я обещаю никогда не вмешиваться в расследуемые вами дела без вашей просьбы. Теперь вернемся к официальной стороне дела. Должен сообщить, что мы проверили все ваши показания и пришли к выводу, что предположения о следах на задней дороге верны. Последовательность такова: в конце дня приехал Рико и поставил машину в гараж. После того, как миссис Рико подумала, что убила мужа, она вышла во двор. Наверное, бедная женщина только в саду осознала свой поступок. От волнения закружилась голова, и она прислонилась к рододендрону. В этот момент выпал пистолет, который был найден под кустом рододендрона рядом с поляной. Вспомнив о своей единственной подруге — миссис Айвери, живущей в Суссексе, миссис Рико вывела из гаража машину мужа и поехала к ней. По дороге — опрокинула мотороллер, развозивший молоко, но в остальном все сложилось благополучно, потому что дороги в тот час еще пустовали. Последними легли следы машины Пэлла. Ваши отпечатки пальцев есть на гильзе и на обойме, как вы нам и сообщали… Но ответьте мне вот на какой вопрос. Вы вытащили заряды, чтобы предотвратить несчастье?

— Да. Прежде чем вернуть Эсмеральде пистолет, я хотел вытащить обойму, но это было бы, согласитесь, довольно глупо, и мне ничего не оставалось, как вытащить заряды. В итоге, она ничего не заметила, пока не стала бы стрелять или проверять обойму. С помощью этого пистолета нельзя убить человека.

— Понятно. Большое спасибо, мистер О'Хара. Вы оказали нам неоценимую помощь, благодаря чему можете обратиться в разведывательное управление и, я думаю, получить там высокооплачиваемую работу.

— И вам большое спасибо, — я поднялся. — Мне пора. Вообще-то, я собираюсь поехать отдохнуть, если не понадоблюсь вам?..

Миллин отрицательно покачал головой:

— Не беспокойтесь. Просто оставьте Гейлу свой адрес на всякий случай. Вы будете главным свидетелем в процессе над Пэллом, как только мы его схватим.

Я удивленно поднял брови:

— Он, что — бежал?.. — Инспектор кивнул:

— Покинул свою квартиру сегодня около четырех часов утра. Не уверен, что нам удастся его поймать.

— Думаю, сможете. Скажите… при нынешнем положении дел миссис Рико грозят какие-либо неприятности? Ей будут предъявлены обвинения?

— Нет… вовсе не обязательно, — медленно ответил он.

Я подошел к двери, когда зазвонил телефон. Инспектор Миллин снял трубку. Уже закрывая дверь, я услышал:

— Минуточку, мистер О'Хара.

Пришлось вернуться в комнату. Миллин говорил в трубку:

— Хорошо, Стрэвенс… делай все, как обычно. Ты можешь рассмотреть задний левый протектор?.. Это необычный тип?.. На шине ромбовидная насечка? Хорошо… ты знаешь, что делать.

Инспектор повесил трубку и пояснил:

— Теперь нам не нужно искать Пэлла, мистер О'Хара.

 Почему?.. Что случилось? — Он пожал плечами:

— Короче, он вел машину по плохой дороге над карьером близ Доркинга. Падение с высоты в двести семьдесят футов. Это случилось около семи часов. Машину сплющило в лепешку, но сержант смог определить, что задний левый протектор несколько необычен. Теперь, я думаю, можно считать дело об убийстве Рико закрытым.

С улыбкой мы подали друг другу руки, попрощались, и я ушел.

Вернувшись в «Мэлинсон», и поставив машину в гараж, я поднялся к себе. Стоя перед зеркалом в прихожей, сказал своему отражению:

— Ну, парень, ты выиграл! Все отлично. Усталость как рукой сняло. Теперь я избавился от «тайваньского» чувства раз и навсегда.

Стрелки часов показывали четверть двенадцатого. За окном стоял солнечный день.

Выпив немного виски, я позвонил горничной и попросил разбудить меня в шесть часов и принести двойной «мартини».

Потом разделся и нырнул под одеяло.

 

II

Звонок разбудил меня чуть раньше шести, и я попросил девушку прислать мне вместе с «мартини» «Вечерние новости».

Попивая коктейль, я читал отчет, напечатанный в газете.

«САМОУБИЙСТВО РИКО — УБИЙСТВО

Полицейские, ведущие дело о «самоубийстве» мистера Рико в его собственном доме близ Мейднхэд, выяснили, что его убили. А убийца инсценировал самоубийство с целью замести следы.

Благодаря усиленным стараниям Главного полицейского инспектора Миллина из Скотланд-Ярда, под руководством которого работала беркширская полиция, найден второй пистолет — близнец тому, из которого убили мистера Рико.

Выяснилось, что убийца спланировал все так, что подозрение падало на совершенно невинного человека — женщину, которая посетила дом в ночь трагедии.

Следы автомашин на задней подъездной дороге к «Кроссвейз» сыграли решающую роль.

Сегодня утром в восемь тридцать в карьере, расположенном рядом с дорогой Доркинг-Рейгейт, найдено тело Джона Ипайтон Пэлла; его-то полиция и собиралась обвинить в убийстве.

Мистер Кэрил О'Хара, частный детектив, у которого состоялся разговор с мистером Рико в ночь, предшествующую убийству, сообщил полиции важную информацию. Расследование закончено так быстро, благодаря этим данным».

Допив ««мартини»» и приняв теплый душ, я спустился в ресторан пообедать. Во время еды голова была занята мыслями о Пэлле.

Единственное разумное решение в его жизни это самоубийство. Тем самым, он избавил массу людей от хлопот и потери времени.

Отличная пара — Рико и Пэлл. Разница между ними в том, что у Рико была хорошая голова, а Пэлл только думал, что умен. Рико здорово выиграл, когда выкупил у Пэлла согласие остановить развод. Это был мастерский удар. Даже если бы все открылось, он остался бы ни при чем. Миссис Айвери все еще оставалась его женой, и за развод Рико мог бы потребовать кругленькую сумму. Кроме того, был еще один возможный объект шантажа — Пэлл.

Пэлл это знал, но надеялся, что Рико не заявит в полицию. Он недооценивал Рико: это был парень с самыми крепкими нервами на свете, острым умом и большим жизненным опытом. Наверное, достаточно много людей, как мужчин, так и женщин, будут рады узнать, что Рико настал конец.

Официант прервал эти размышления, сообщив, что меня просят к телефону. Это снова оказался Селби:

— Мистер О'Хара, я пытался дозвониться раньше, но вы спали, и я решил вас не беспокоить. Мне очень неудобно за свое поведение; наверное, вы просто не могли быть тогда откровенны.

— Да, действительно. Теперь-то вы все знаете?

— Да, — последовал ответ. — Все. Сегодня в Стейнхаст приезжал Главный полицейский инспектор Миллин. Он передал нам содержание ваших показаний и разговор с Пэллом. Мистер Миллин шутливо заметил, что не знает, что с вами делать: то ли наградить медалью, то ли осудить за то, что вы отнимаете хлеб у полиции.

Я усмехнулся:

— Он решил, насколько я знаю, упомянуть меня в статье, опубликованной в «Вечерних новостях». Этого вполне достаточно.

— Миссис Айвери, — продолжал Селби, — просила передать, что выражает благодарность за проявленную отвагу и упорство. Она…

Я не дал ему договорить:

— Не согласен: если я беру деньги, то считаю своей обязанностью непременно выполнить задание наилучшим образом. Порядочность отсутствует у большинства детективов, так как часто бывает, что это качество мешает работе.

— Миссис Айвери говорила, что между вами произошел некий инцидент, в результате которого вы вернули ей деньги. Она попросила меня передать чек на тысячу фунтов. Но может быть, вы хотите прибавки? У меня есть полномочия увеличить гонорар.

— Нет. Достаточно тысячи фунтов. Изначально оговаривалась именно эта сумма.

— Вам выслать чек в отель «Мэлинсон»? — поинтересовался Селби.

— Спасибо. Вышлите его в конце следующей недели: в ближайшее время — собираюсь уехать из Лондона отдохнуть. Если не вернусь к этому сроку, пусть чек подождет.

— Отлично, мистер О'Хара. Еще раз благодарю за все, что вы сделали для миссис Айвери.

Я повесил трубку и отправился в бар. Там сейчас никого не было, и только Джордж — бармен — протирал бокалы, насвистывая какую-то мелодию.

Заказав двойное виски с содовой, я устроился за столиком в углу.

Вот так закончилось дело миссис Айвери. Я совершенно вымотался, но получил причитающуюся тысячу фунтов.

Оценив свои финансовые возможности, я понял, что после покупки машины и прочих расходов (вместе с тысячей миссис Айвери), у меня остается одиннадцать сотен фунтов. Неплохо. Никогда не имел столько денег с момента возвращения с Тайваня.

С тысячей сто в кармане можно начать все заново. Сниму новый офис, найму секретаршу. Да и статья в «Вечерних новостях» должна сыграть не последнюю роль: люди прочтут и запомнят мое имя, да и Селби может когда-нибудь обратится ко мне за помощью. Я еще покажу конкурентам! Нужно только хорошо работать.

Напряжение, копившееся все эти пять дней, спало и теперь мне стало как-то не по себе.

Неужели я потерял миссис Айвери?

И сразу же понял, что это так. Она была — само совершенство: мне нравилась ее внешность, манера говорить, взгляд… все!

И что же осталось? Не осталось ничего, я потерял ее навсегда… Все прошло. Только в памяти останутся три картины: она в розовом платье с синими карманами; в малиновом халате и в сером шерстяном платье. Три картины и тысяча фунтов стерлингов.

Какой позор — я взял с нее деньги!

Допив впеки, понес стакан к бару.

Вдруг открылась дверь и вошел Куинсли. Заметив меня, начал приближаться с улыбкой:

— А… вот вы, где. Мне сказали, что вы отправились выпить.

Предложив ему то же и не дождавшись ответа, я заказал два виски с содовой.

— Всего час назад я вернулся из Стейнхаста. Миссис Айвери довезла меня до Лондона, попросив встретиться с вами.

— Как чувствует себя Эсмеральда?

— А вы не знаете? — тихо удивился он. — Ее больше нет. Бедная девочка… Она умерла прошлой ночью. Не могу передать, как мне ее жаль. Вчера позвонила миссис Айвери. Но я ничего не успел сделать. Да и не мог помочь ей больше, чем местный врач: Эсмеральда зашла слишком далеко. Умерла она тихо. Слава богу, легкая смерть.

Слово «легкая» Куинсли произнес, почти как «хорошая».

— Там присутствовали и ее родители, — продолжал он. — Сегодня они забрали тело. Ее похоронят где-то рядом с их домом. Печальный оказался конец, — доктор вздохнул. — Ну, мне пора к пациентке. Мертвых не воскресишь. Рано или поздно…

— Она что-нибудь говорила перед смертью? — Он покачал головой:

— Почти ничего. Все время находилась без сознания. У нее было плохое сердце, и этого потрясения оказалось достаточно… — доктор отпил немного виски. — В конце концов, это не так уж плохо, что этим кончилось.

— Она слишком далеко зашла с наркотиками. Не уверен, что ее можно было вылечить. Промучившись, они наконец-то освобождаются от этой зависимости, но только вам начинает казаться, что все нормально, как все начинается сначала. Эсмеральда была слабой и несчастной девушкой. Мне кажется, такой исход для нее даже лучше, чем полная мучений жизнь.

Я кивнул. Доктор улыбнулся:

— Ее последние слова показались мне немного странными. Она говорила очень тихо, почти шепотом, но я расслышал слова достаточно хорошо: «Мне нравится Кэрил — Кэрил — Дед Мороз… Я сняла его с дерева…» Может эти слова были адресованы вам?

— Да… я это уже слышал… Она говорила, что я — ее любимый детектив. Вообще-то, я тоже так думаю.

Доктор заказал еще два напитка.

— Миссис Айвери хочет с вами встретиться. Она останется в Лондоне еще дня на два, и я обещал передать вам ее просьбу.

— Спасибо.

Допив бокалы, мы попрощались, и он ушел.

Я заказал еще одно виски с содовой и вернулся на свое место за столик в углу.

Интересно. Когда я услышал, что миссис Айвери хочет со мной встретиться, то сразу же захотел уклониться от этой встречи,

И вот почему: у нее не было никакого предлога или причины для встречи. Ну, а мои чувства в данном случае, значения не имеют.

Она — красивая богатая женщина и просто довольна моей работой. Ведь если бы не мои усилия, то Пэлл до конца жизни сидел бы на ее шее, а Эсмеральде предъявили бы обвинение в убийстве. Зная все это, она была благодарна.

Узнав о том, как я поступил в финале всей этой истории, миссис Айвери пришлось резко изменить мнение и приказать Селби выплатить мне тысячу. Целью ее предстоящего визита будет, по-видимому, выражение благодарности, признательности и прочее.

Вот и все миссис Айвери… вот и все…

Но тут я подумал: «Нет. Наверное, будет лучше для нас обоих, если я исчезну первым, оставив при себе три ее изображения. Может быть, когда открою свое собственное сыскное агентство О'Хары, я приеду к ней и скажу… «Помните меня?»… Может быть…»

И никаких сентиментальных прощаний!

Никто не узнает истинного положения вещей в этом деле. Хорошо, что Эсмеральда так и не приходила в сознание, а то ведь могла во всем признаться перед смертью. А уж она-то точно знала, кто убил Рико…

Я поднялся наверх, собрал чемодан и, спустившись в холл, зашел в регистратуру.

Менеджер, слава богу, был там.

— Я уезжаю отдыхать на несколько дней. Забронируйте для меня номер с ванной. А оставшиеся вещи из прежнего номера перенесите в новый. Собираюсь вернуться к концу следующей недели.

— Конечно, мистер О'Хара. Вы были очень заняты все эти дни… Нам собирать корреспонденцию для вас или отсылать куда-то?

— Оставляйте здесь, до моего приезда.

Я спустился в гараж, запихнул чемодан в багажник «Ровера» и поехал к Джо, думая: «Ну, прощай… миссис Айвери…»

 

III

В одиннадцать часов мы с Джо сидели в уютном уголке за столиком и беседовали, рассматривая собравшуюся публику.

— Сегодня в шесть утра к нам явился парень из Скотланд-Ярда. По-моему, его зовут Гейл. Он интересовался событиями, предшествовавшими отправке миссис Рико в клинику.

— Что именно его интересовало?

— Пистолет. Я рассказал, как вы просили, всю правду.

— Он проглотил твой рассказ?

— Да, но спросил, почему вы так быстро изменили свое решение. Я сказал, что мы с Милли обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что вы знаете, на что идете и никогда не делаете глупостей.

— Очень любезно с твоей стороны.

— Потом он рассказал, как кончилось дело. Мы выпили ликера и поболтали. Этот Гейл хороший парень.

— Эсмеральда скончалась. Сердечный приступ или что-то в этом роде.

— Сожалею. Она была прелестной девушкой.

Мы выпили еще по бокалу виски, и потом я спросил разрешения позвонить. Поднявшись наверх, я позвонил в отель в Торки и заказал номер.

Покинув Джо, я направился к Маку. Он принялся мыть машину, проверять масло и заливать полный бак бензина. Пока он этим занимался, я отправился на вечеринку к Гризелде. Поприветствовав ее в баре, я сразу направился в танцевальный зал. Там я обнаружил крошку с отменной фигурой. Столик, за которым сидел в прошлый раз, оказался свободен, и я тут же устроился за ним. Попивая виски, я наблюдал, как почти вся мужская половина зала пыталась пригласить эту неприступную даму на танец.

В половине первого я вышел из заведения Гризелды и вернулся к Маку. Машина была готова и, ни минуты не медля, я расплатился с Маком и выехал на улицу. Стояла тихая ночь. «Все могло сложиться куда хуже», — размышлял я.

Миновав Чисвик, машина выехала на Главную восточную магистраль. Я был погружен в свои мысли, и поэтому стрелка спидометра не переваливала за отметку тридцать.

Остановив машину на той же развилке, что и в понедельник, закурив и расслабившись, я оценивал события прошедшей недели. Несомненно, за эту неделю многое перевернулось в жизни всех, кто имел отношение к этому делу.

Мои мысли переключились на миссис Айвери. Наверное, приехав в «Мэлинсон», чтобы поблагодарить меня, она будет очень удивлена моим исчезновением. Может быть, миссис Айвери подумает, что я от нее сбежал.

И она будет, в общем, права. Это действительно так.

Я надавил ногой на акселератор и свернул налево в сторону Стейнз, точно зная, зачем отправляюсь в Девоншир.