I
В полдень я вошел в офис Пэлла совершенно разбитым. Меня одолевала ужасная скука, от которой хотелось послать все к черту.
В приемной меня встретила секретарша, одарив такой холодной улыбкой, что мне стало не по себе, и сообщила по внутреннему телефону Пэллу о моем прибытии. Через минуту Пэлл позволил мне войти.
Под глазами у него красовались синие круги, говорившие о бессонной ночи.
Я поприветствовал его и протянул квитанцию, которая тут же исчезла в ящике стола.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — кисло произнес он. — Только ты получил тысячу фунтов, как уже штурмуешь новые высоты, — и Пэлл натянуто улыбнулся, обнажив большие зубы.
— Я колеблюсь. Думаю, что по-дурацки вел себя с миссис Айвери.
Я закурил свою первую сигарету сегодня, и ее вкус показался мне божественным. Он спросил, почему.
— Я думал над тем, что ты сказал прошлой ночью. И теперь понимаю, что зря не выслушал ее.
— А я что тебе говорил?
Он принес бутылку виски и два стакана, налил нам понемножку.
Я взял у него стакан и сказал:
— Спасибо. А где я смогу найти ее? — Он усмехнулся.
— Значит, ты все-таки хочешь взяться за дело? — Он пожал плечами. — Не знаю, где она может быть. У нас нет ее адреса.
— Да… похоже я упустил шанс, — я поднялся. — Еще увидимся. Пока.
Проходя по приемной, я взглянул на секретаршу, которая в это время печатала письмо. Позади нее висел щит с ключами от всех комнат офиса. Интересно, можно ей доверять?.. Но в любом случае я решил рискнуть.
Пожелав доброго утра, я начал спускаться вниз по ступенькам. Пройдя вверх по улице, остановился перед художественным салоном на углу, и, купив два кусочка пластилина, вернулся к дому, в котором располагался офис Пэлла. Спрятавшись в дверной нише напротив здания, принялся ждать.
Пэлл вышел только после часа, сел в машину и уехал. Подождав еще несколько минут, я поднялся в офис.
— Сделайте одолжение, миссис Хайнес. Мне нужно позвонить, но надо, чтобы я говорил с определенным человеком. Наберите номер и попросите мистера Хелла. Если он ответит, я возьму трубку: мне нужно поговорить именно с ним, но не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из его офиса знал о моем звонке.
Я одарил ее ослепительной улыбкой.
— О'кэй. Говорите номер.
Я выдумал номер и переместился к ней за спину. Сняв два ключа, положил их в карман, где вдавил каждый в кусочек пластилина. Ключи уже висели на месте, когда она только спрашивала мистера Хелла. Подождав, пока секретарша получит ответ о том, что никакого мистера Хелла у них нет, я отдал ей два пенса за звонок и вышел.
Поймав такси на углу, отправился к Стивену в «Семь лун». Блой выреза́л модель корабля из куска дерева. Я подал ему два кусочка пластилина и, заплатив два фунта, попросил изготовить ключи к вечеру, а потом отослать их в отель «Мэлинсон». Он обещал успеть до шести вечера.
Я снова взял такси и поехал на Шафтсбери-авеню, в мой офис. Попросив шофера подождать, поднялся наверх. Почты не было. Заперев офис, я спустился вниз и отправился на свою квартиру в Фалсом. Запаковал два чемодана и вернулся в отель «Мэлинсон».
Оставив чемоданы у портье, я сказал, чтобы он поторопился доставить их наверх. Затем перекинулся парой слов с телефонисткой, вручив ей флакончик «Шанель №5», и попросил внимательнее относиться к звонкам, адресованным мне.
Закусив в ресторане, пошел в парикмахерскую, где меня постригли, сделали некое подобие прически и массаж лица.
Лежа с теплыми подушечками на лице, я размышлял.
По окончании всех процедур мое самочувствие значительно улучшилось. Усталости, как не бывало. Вернувшись в номер, я принял душ, надел чистые вещи и удовлетворенно оглядел себя в зеркале.
Оттуда на меня смотрел мужчина сорока лет, высокий, можно сказать худощавый, с серьезным лицом. Достаточно ли интеллигентно я выглядел, должно было выясниться в ближайшие сутки.
Общее положение дел не благоприятствовало мне. Существовали два человека, которые на данный момент не внушали мне доверия. Это Рико и миссис Айвери. Первый навредил мне физически, тогда как миссис Айвери — морально. Я спустился вниз и дождался, пока портье вызовет такси. Шофер отвез меня в район площади Бэлгрейв, по адресу Чарли Куинсли, М. Д.
Доктор принял меня спустя полчаса. Это был приятный мужчина пятидесяти лет с седеющими волосами. Он мне понравился, и я решил рассказать ему все, не тая.
Устроившись в кресле напротив меня в своей приемной, доктор Куинсли сказал:
— Не думаю, что мы встречались раньше, мистер О'Хара. Что я могу для вас сделать?
— Очень многое. Я хочу поговорить с вами о вашей возможной будущей пациентке. Во всяком случае, мне кажется, что она должна быть вашим пациентом.
— Да?
Он подал мне сигарету из портсигара, сделанного из сибирской березы, и дал прикурить.
— Знаю, что доктора не обсуждают своих пациентов частным образом, но во всех правилах должны быть исключения. Так это и есть — исключительный случай.
Он промолчал.
— Я — частный детектив, работаю над одним очень затруднительным делом, в котором немаловажную роль играет женщина — миссис Эсмеральда Рико…
Мистер Куинсли кивнул.
— Она — мой пациент, а может быть, была им, так как давно не приходила сюда.
— Не хочу вдаваться в подробности, доктор, потому что, как и вы, не люблю рассказывать о своих клиентах. Поэтому буду краток. Я нанят друзьями миссис Рико, чтобы присматривать за ней. Они предполагают, что она употребляет наркотики в очень больших дозах, а достает их для нее муж — Алексис Рико. Друзья очень беспокоятся, потому что, по их мнению, она дошла до предела. Вот так. Так вы говорите, она была или есть ваша пациентка? Я хочу, чтобы вы сделали с ней что-нибудь.
— Легко сказать, мистер О'Хара. Миссис Рико более двадцати одного года, и она не зарегистрирована как наркоманка, насколько я знаю. Поэтому я могу положиться только на ее собственные слова.
— Я не это имел в виду, доктор. С ней может случиться непредвиденное, и если вы отказываетесь помочь мне, я обращусь с ней в полицию.
Куинсли пристально посмотрел на меня:
— Сожалею, что дело дошло до этого. Ее случай очень сложен, далее для меня, особенно, если учитывать позицию мужа…
Я схватился за его последние слова.
— Что вы хотите сказать? Вы думаете, он заставляет ее делать это?
— Не знаю.
Я усмехнулся.
— Вы ответили на мой вопрос. Вы думаете, что она получала наркотики от него, но боитесь заявить об этом официально.
Он сделал некоторую паузу и произнес:
— Почему вы так уверены, что нужно обращаться в полицию?
— Если я это и сделаю, то по вашей вине. Ситуация такова: прошлой ночью я находился в провинции и там повстречал ее. Она была не только пьяна, но и находилась под влиянием какого-то наркотика — морфия или героина…
— Вероятно, героин.
— Хорошо. Будем считать, героин. Она ждала своего мужа с автоматическим пистолетом 38-го калибра. По ее словам, она хотела застрелить его. И я уверен, появись у нее шанс, промедления не последовало бы.
Куинсли огорченно покачал головой.
— Какой позор. Она была такой прелестной девочкой. В последние шесть месяцев ее состояние значительно ухудшилось. Мне очень жаль, но и с сердцем у нее не все в порядке. Если она не остановится в ближайшее время, может серьезно заболеть. Когда мы виделись с ней последний раз, а это было месяца три-четыре назад, я подумал, что ей непременно надо прекратить употребление наркотиков. Все дело в том, что она не может противостоять несчастьям, а они у нее нередки.
— Вы думаете, что только женщина с сильным характером может спастись от чар Рико, да?
Он пожал плечами.
— Я видел его только однажды. Он необычный человек. Скорее всего, это он помешал мне привести здоровье своей жены в порядок, отговорив ее от этого. А что я мог поделать?
Через несколько секунд я ответил:
— Слушайте, доктор, это дело становится все более серьезным. Мне кажется, эта женщина была сыта по горло Алексисом Рико и ненавидела его всем своим существом. Но в нормальном состоянии у нее не хватало смелости прикончить его. Чтобы набраться отваги, Эсмеральда напилась — так она сама мне сказала. А героин с виски — очень опасное сочетание. Если не в тот вечер, то очень скоро Рико был бы мертв.
— У вас есть какие-нибудь предположения?
— Да. Я привез ее с собой в Лондон, и сейчас она у моего друга. Вчера напилась до потери сознания: пульс стал совсем слабым, и мне кажется, она серьезно больна. Все симптомы наркомана. Мы уложили ее в постель и заставили принять стимуляторы, но на всякий случай есть и ампулы с атропином. Я собираюсь вылечить ее.
— Каким образом?
— Она должна отправиться в лечебницу. Если это удастся, а вы присмотрите за ней, тогда все о'кэй. Если же вы не согласитесь, мы с Эсмеральдой отправимся в полицию.
— Вы только навредите ей своими действиями. А идея с лечебницей не так уж плоха. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, но не уверен, что можно спрятать ее от Рико: он ею очень дорожит. В данном случае с ним невозможно заключить сделку, и, кроме того, он — ее муж. Так что наша задача не из простых.
— Не волнуйтесь. Я позабочусь о нем. — Он просиял.
— Если вы можете гарантировать полное невмешательство в ее жизнь и заручитесь поддержкой ее родителей, я готов взяться за лечение прямо сейчас. Вы можете привезти ее в лечебницу по адресу Элхам-стрит, 12 — это за углом.
Я поднялся со словами:
— Рад был познакомиться с вами. Я доставлю ее к заведующей больницей на Элхам-стрит сегодня после полудня или ближе к вечеру. Все счета отсылайте на мое имя в отель «Мэлинсон».
— Я тоже рад нашей встрече. Она всегда была такой милой девочкой. Я загляну к ней в лечебницу вечером, проинструктирую заведующую по поводу новой пациентки, хотя миссис Рико уже была там.
Он проводил меня до двери:
— Надеюсь, вы известите родителей обо всем?
— В ближайшие два дня, — заверил я.
Поймав такси на Слоэн-стрит, я добрался до «Мэлинсона», и, взяв в гараже свой «Ровер», отправился к Джо Меландеру. Как только дверь открылась, я спросил об Эсмеральде.
— Ей хуже. Выглядит, как черт знает что. Не хочет, есть и пить. Милли сказала, что она находится в такой депрессии, что нельзя оставлять ее одну надолго — может скончаться.
— Все не так плохо, как кажется на первый взгляд, — успокоил его я и поднялся в комнату к Эсмеральде.
Миссис Меландер сидела у изголовья кровати. Когда я вошел, она поднялась и ушла.
Эсмеральда полусидела в кровати и выглядела, как смерть. Я улыбнулся ей.
— Ну… Эсмеральда… все определилось. Сегодня мы отправляемся в лечебницу на Элхам-стрит. Вечером тебя навестит доктор Куинсли. Через две недели ты сама себя не узнаешь.
— Не узнаю? — тихо произнесла она. — Я и сейчас себя с трудом узнаю.
По ее щекам сбежало две слезинки.
— Ты скорый на руку, О'Хара.
Я принялся заверять ее, что все будет в порядке.
— Черт побери, я даже сама не знаю, хочу ли поправиться. Я хочу умереть, но прежде увидеть две картины. Всего две…
Она принялась всхлипывать.
— Прекрати, Эсмеральда, — сказал я бодро. — Прежде всего, надо собрать некоторые вещи для тебя — этим займется миссис Меландер. Хорошо?
— У меня в сумочке есть связка ключей. Большой американский — ключ от моей квартиры в Монтекют… неподалеку от Велбек-стрит… квартира 6 в доме 18 в Монтекют.
Порывшись, я нашел в сумочке ключи и, спустившись вниз, отдал их Джо, попросив отвезти миссис Меландер на Монтекют 18. Там она должна была собрать вещи, которые могут понадобиться Эсмеральде в клинике. Он пообещал все выполнить.
Затем вернулся к Эсмеральде. Она показалась мне немного приободрившейся. Закурив, подал ей сигарету.
Эсмеральда сделала несколько затяжек.
— Ты маленькая вечно занятая пчелка, не так ли, О'Хара? — Она рассмеялась. — Почему ты стал такой пчелкой… В чем причина? Откуда у тебя такой интерес ко мне?
— А почему бы и нет?
— Для чего все это? Наверное, Леонора натолкнула тебя на это. Она это может.
— Какая Леонора?
— Леонора Айвери, конечно, — удивилась она. Некоторое время мы молчали.
— Ты полицейский, детектив или кто-то в этом роде? — наконец спросила Эсмеральда.
— Частный детектив, — ответил я, считая, что ответ ее удовлетворит, но ошибся.
— Кто тебе платит, О'Хара? — она искоса посмотрела на меня.
Подумав:» А что я теряю?», ответил:
— Миссис Айвери.
Снова наступила пауза, потом Эсмеральда очень тихо сказала:
— Я так и думала. Она прелестна, а, О'Хара?.. Так же мудра и сильна, как я глупа и слаба.
Она снова расплакалась.
Я решил, что пришло время применять решительные меры.
— Слушай, Эсмеральда. Все можно исправить. Все будет хорошо. Все, что тебе нужно, — это освободиться от Рико. Остальное образуется.
Она вытерла слезы и посмотрела на меня распухшими глазами.
— Значит, остальное просто, нужно только освободиться от Рико? — Эсмеральда натянуто рассмеялась. — Легко сказать… Это хорошая идея, если ты сможешь ее осуществить, но ты не сможешь… ты не можешь… не можешь… не можешь!
Она была близка к истерике.
Я вытащил потухший окурок из ее пальцев и мягко предложил:
— Ложись и успокойся. Не надо волноваться. Закрой глаза и не думай ни о чем. Не будь большей идиоткой, чем тебя создал бог.
Она послушалась и улеглась, закрыв глаза.
Выкурив еще одну сигарету, я услышал, как приехали Меландеры, спустился вниз и поговорил с Джо, который наливал себе виски.
Они собрали несколько чемоданов для Эсмеральды. Миссис Меландер отдала мне связку ключей и сказала, что квартира очень хорошая, но требует большой уборки, и пообещала об этом позаботиться. Я поинтересовался, были ли для миссис Рико какие-нибудь письма или телефонные сообщения. Ответ последовал отрицательный.
Поднимаясь наверх, в спальню, я снял большой ключ от квартиры Эсмеральды и положил его в карман. Остальная связка вернулась обратно в сумочку. К моему возвращению Эсмеральда уже снова полусидела на подушках.
Я попросил миссис Меландер помочь больной подготовиться к отъезду. Сам же в это время выпил виски с Джо. Через полчаса все было готово.
Выглядела Эсмеральда, конечно, ужасно, но одета была хорошо. Я налил ей чуть-чуть виски с содовой для поддержки. Она горячо поблагодарила Меландеров за все, что они для нее сделали. Мне казалось, она была даже немного растрогана.
Я попросил миссис Меландер проводить нас до лечебницы. Вдруг Эсмеральда сказала:
— О'Хара… верни мне мой пистолет. Он мне нужен.
— Нет. Пистолет тебе не потребуется в клинике: стрелять в медсестер неприлично, — попробовал отшутиться я.
— Я и не собиралась это делать. В любом случае он не мой. Я украла пистолет и теперь хочу вернуть. Пожалуйста, отдай. Очень тебя прошу, О'Хара…
— Не пойдет.
Слезы покатились из глаз, и она сказала сдавленным голосом:
— Не даешь пистолет — я не еду в клинику. Черт тебя побери, О'Хара, ты ведь знаешь, что не сможешь ничего сделать против моей воли. Давай пистолет, и я становлюсь покорной, как овечка.
— Хорошо. Будь по-твоему. Он в машине.
Я спустился вниз и достал из ящичка пистолет. Поднимаясь наверх, я успел осмотреть вещичку. Кто-то сделал маленькую царапину на гладкой поверхности металла под предохранителем. Мне показалось, что царапина была свежей.
Я вытащил обойму, в которой оказались все десять патронов, чтобы Эсмеральда не могла причинить никому вреда. Взяв из рук женщины сумочку, открыл ее и положил туда пистолет таким образом, чтобы она не заметила отсутствия обоймы. Когда сумочка вновь оказалась в руках Эсмеральды, она вздохнула с облегчением.
Я попрощался с Джо, и мы вышли.
По дороге в клинику все молчали. Эсмеральда сидела рядом со мной на переднем сиденье. Невидящий взор был устремлен вперед.
Около пяти мы, наконец, остановились на Элхам-стрит. Заведующая — очень приятная женщина — сказала, что обо всем уже знает от Куинсли, который придет навестить Эсмеральду вечером.
Мы попрощались в холле, пока ожидали прибытия лифта. Эсмеральда выглядела просто ужасно. В глазах стояли слезы, которые она с трудом сдерживала.
— Ты неплохой человек, О'Хара. Ты мне нравишься. — она улыбнулась. — Ты — мой любимый частный детектив. Я не могу не любить тебя… Кэрил О'Хара — Дед Мороз… О'Хара с тонкими губами…
Ее завели в лифт. Впоследствии я никогда не пожалею об этих словах…
Когда мы с миссис Меландер снова оказались в их гостеприимном обиталище, я выпил с Джо и отправился в «Мэлинсон». В гараже попросил техника залить полный бак и установить давление во всех шинах на двадцать девять.
Поднявшись в номер, я позвонил вниз и попросил разбудить меня завтра в восемь.
Я очень устал, но не скис. Теперь, когда Эсмеральда больше не висела на мне, я почувствовал некоторое облегчение.
Подумав о миссис Айвери, я вспомнил слова миссис Рико о ней. Может, мое мнение о ней было ошибочно?
Наверное, так… Ну… и что же дальше?
Я залез в кровать и моментально уснул.
II
Меня разбудил телефонный звонок. Взглянув на наручные часы, я обнаружил, что было только восемь утра. Заказав «мартини», выкурил сигарету, вымыл голову холодной водой, оделся и принялся за коктейль.
При мыслях о Рико мое самочувствие сразу ухудшилось. В конце концов я пришел к выводу, что проблему с ним можно решить только одним способом.
По дороге в ресторан я зашел к портье. Там меня уже ждал маленький пакетик от Блой Стивена со свежевырезанными ключами от офиса Пэлла. Оба ключа я надел на брелок, где уже болтался ключ от квартиры Эсмеральды.
После обеда покатил в Монтекют. Оставив машину на боковой улице, я оглядел дом 18, который оказался довольно высоким зданием с большими затемненными окнами.
Входная дверь была открыта, к моему удивлению, я не заметил портье в холле и вскоре обнаружил номер 6 на первом этаже. Вошел внутрь.
Плотно задернув шторы, я зажег свет и тщательно осмотрел квартиру.
Это было приятное жилище, состоявшее из гостиной, спальни, к которой примыкала маленькая маникюрная, со вкусом оформленной ванной и еще одной небольшой комнатки, использовавшейся, по-моему, как класс. В конце короткого коридора находилась кухня, спальня и ванная для прислуги. С первого взгляда было видно, что прислуги здесь давно не было.
После такого поверхностного осмотра я вернулся в главный блок. В классной на столе, стоящем в углу, лежал распечатанный конверт, на котором стояла пометка «Эсмеральде». Я открыл его и вытащил голубой, ни чем не примечательный листок, на котором было:
«Моя очаровательная, бедная Эсмеральда,
Как ты? Если судить по обстоятельствам, то… Бедная моя… Если бы не было маков, стало бы поле красным?
Любимая, мне надоело нынешнее положение вещей. Кроме того, я собираюсь на Багамы, где светит солнце, плещется голубое море и много женщин, которым я вовсе небезразличен!
Но ты получишь свое, если будешь благоразумной. Все зависит от тебя. Ты должна быть в «Кроссвейз» не позже десяти вечера, В одиннадцать тридцать у меня дело, но наш разговор не займет много времени.
Ты сможешь убедиться, что в экстраординарных обстоятельствах я становлюсь очень рассудительным и трезво оцениваю ситуацию.
Пока…
Алексис.
Я положил послание в карман. В гостиной, в ящичке маленького бюро оказалась стопка такой же голубоватой бумаги. С каждой минутой я все больше убеждался в том, что Алексис побывал здесь после Меландеров. Он хотел встретиться с ней, не обнаружил ее и оставил письмо, которое писал за бюро.
В уголке бюро лежало несколько листков чистой бумаги. Я поднес верхний листок к стенному зеркалу и смог различить фрагменты послания Эсмеральде. Тут выяснилось, что перед тем, как написать письмо жене, Рико писал еще кому-то. Буквы были едва различимы и переплетались с другими, но я смог различить: …«Кроссвейз» …двенадцать часов… позже…
Интересно, кто был вторым? Может быть, это относится ко второй встрече? Он написал Эсмеральде, что занят после одиннадцати тридцати. Если вторая встреча в двенадцать, у Рико достаточно времени, чтобы убрать Эсмеральду с дороги. А «одиннадцать тридцать» — чтобы был запас по времени. Так часто делают.
Теперь я думал о месте встречи, но ничего логичного в голову не приходило. Эта квартира не подходила из-за своей запущенности. За ней либо «следила» Эсмеральда, либо никто вообще не следил.
Я вышел на улицу, не встретив никого в доме. Закурив, поехал к офису Пэлла. Машину я оставил в ста ярдах от дома, на боковой улице, а остальную часть пути прошел пешком.
Улица была пустынна. Я открыл входную дверь большим ключом, поднялся по лестнице и зашел в офис. Тихо прикрыв дверь, с величайшей осторожностью начал пробираться в глубь комнаты. Дверь в кабинет Пэлла — не заперта. Задвинув жалюзи на окнах, я начал методичное изучение содержимого ящиков стола.
Все свои «частные» дела Пэлл держал под рукой. Мне была известна эта привычка. У него всегда были большие блокноты, в которых он записывал сведения о клиентах, краткое содержание дела, стоимость и прочее.
Двадцать минут спустя замок нижнего ящика поддался. Я вытащил блокноты и принялся за их изучение, начав с текущего года. Не было ни одного клиента с фамилией на «А» или «Р». Тогда я вернулся к предыдущему — 1945 году. Здесь мне улыбнулась удача. Под буквой «Р» значилось:
«Миссис Алексис (или Леонора) Рико, урожденная Айвери». Под «Р» стояла дата «12 сентября, 1945». Я перелистал на 12 сентября и нашел запись: «Миссис Алексис Рико (или Айвери) Стейнхаст, Уич Кросс, Суссекс. Предстоящий развод. Адрес мужа: Чилвертон Амс, Пятая авеню, Нью-Йорк, Н. У. Адвокат Хирам К. Метцлинг, Метцлинг. Фирне, Адвокаты, Мэйрик-Билдинг, Нью-Йорк, Н.Й. Оплачено по договору 1,500».
На этом запись обрывалась. Итак, миссис Айвери в сентябре 1945 года заплатила Пэллу 1,500 по договору.
Я снова перебрал все блокноты. В самом углу ящика лежала книжечка с адресами. Я начал ее просматривать и, натолкнувшись на имя Бирка, вспомнил его. Бирк ушел от Пэлла в 1946, чтобы работать в Трансконтинентальном агентстве на Мэддокс-стрит. В блокноте значился его адрес: Олбани-стрит, апартаменты Ферндейл, 17 и телефон 98765.
Из этих записей я понял, что миссис Айвери была у Пэлла три-четыре месяца спустя после расставания с Рико в Америке. Но она все еще была Рико, следовательно, развод не был завершен. Это случилось уже после ухода Бирка в Трансконтинентальное агентство. Я помню, что Бирк был хорошим детективом, и Пэлл с неохотой с ним распрощался. Может быть, Бирк и знает что-нибудь по поводу миссис Айвери?
Я выписал нужные сведения в свой блокнот, запер ящик отмычкой, которую использовал для вскрытия, запер все двери и вышел. Вернувшись в машину, я принялся размышлять.
Часы показывали одиннадцать. Я направился к круглосуточному почтовому отделению на Чаринг-Кросс-роад и послал телеграмму:
«Кэли Джерис. Расследования Джериса, Двадцать вторая улица 176, Нью-Йорк, Н.Й.
Срочно вышли всю возможную информацию об Алексисе Рико женатом на миссис Алексис Рико (Леонора Айвери) с января по июнь 1945 г тчк Развод Айвери-Рико начался приблизительно спустя три-четыре месяца после свадьбы тчк Как можно больше и быстрее тчк Всего хорошего тчк Обратный адрес Кэрил О'Хара отель «Мэлинсон» Лондон Англия».
Отправив телеграмму, я поехал в Ноттинг-Хилл-Гейт к Садо. Ответа на звонок пришлось ждать очень долго, и я уже решил, что он сменил адрес, но вот дверь отворилась. В дверях стоял Садо, как всегда, с открытым улыбающимся лицом.
Он поклонился и сказал по-японски:
— Здравствуй, О'Хара. Прочный тростник сгибается на ветру.
Я тоже поклонился и произнес в тон ему:
— Здравствуй, Садо. Тростник сгибается, чтобы не сломаться.
Это была наша давняя шутка.
Мы оба расхохотались и прошли в дом.
Садо был классный парень, истинный японец. У него были все достоинства своей расы и ни одного недостатка. А даже если и были, то никто их не замечал. Он сделал много хорошего для англичан в Японии во время войны. Если бы он попал сейчас в руки японцев, его бы сварили заживо.
Гостиная представляла собой переплетение культур Запада и Востока с вкраплениями американской культуры. Сам хозяин выглядел примерно так же: худой, с коричневым мудрым лицом, маленькими глазами, которые смотрели все время перед собой. С первого взгляда в нем был виден восточный боец-профессионал.
— Садо, прошлой ночью я применил дзюдо против плохого человека. После чего он сообщил мне, что имеет черный пояс и десятый дан. И я этому целиком верю. Такое впечатление, что хочешь опрокинуть каменную стену.
Он странно взглянул на меня и спросил, поставив в тупик:
— Почему, О'Хара?
Я рассказал ему весь наш поединок до последней детали.
— О'Хара, этот человек — хороший мастер. А он действительно такой плохой?
Я ответил утвердительно.
— Одной из премудростей высшей школы дзюдо является умение освобождать себе место для атаки или отступления путем отхода назад. Но против злодеев в дзюдо существуют этими — секретные удары. Но клянись, О'Хара, если я научу тебя этому, ты будешь использовать их только против плохих людей.
Я произнес японскую клятву.
Садо показал мне три этими. Эти атакующие удары были на редкость эффективны и стремительны.
В двадцать минут двенадцатого я покинул Садо. Дорога была пустынна, и я прикинул, что доберусь до Мейднхэд за час. Теперь встреча с Рико стала мне желанна.
Мне даже стало его немного жаль.
III
В Мейднхэд я прибыл в двенадцать сорок пять. На грязной дороге, ведущей к задним воротам, выключил огни. Машина осталась в кустах в сотне ярдов от ворот «Кроссвейз», а я отправился по парку к дому. Проходя по поляне, где в прошлый раз увидел танцующую Эсмеральду, мне подумалось, что для остальных женщин жизнь кажется не такой яркой, как для миссис Рико. Существует много людей, старающихся показать, что у них есть все, но бо́льшую часть из них составляют такие, которые только пускают пыль в глаза. Деньги — это еще не все. У Эсмеральды, наверное, много денег, но теперь ей их не видать. Жизнь сыграла с ней злую шутку.
Задняя дверь, которой мы с Эсмеральдой уже пользовались, оказалась не заперта. Не знаю почему, но это удивило меня, я считал, что она должна быть на запоре. Войдя внутрь, я очень осторожно прикрыл дверь и начал медленно продвигаться по коридору. Я не сомневался, что Рико сейчас находится в доме. Может быть, он занят со вторым визитером, о котором мне стало известно на квартире у Эсмеральды?
Ладно… не стоит беспокоиться. Ситуация складывалась очень забавная. Я прямо-таки жаждал встретить Алексиса, чтобы задать ему хорошую взбучку. С тремя новыми приемами — он мой.
Если посетитель еще там, он тоже позабавится представлением. Я даже догадывался, кто этот посетитель.
Проходя мимо гостиной, заметил полоску света под дверью. Я вошел и прислонился спиной к двери. На кушетке, напротив камина, лежал Рико. Одна рука свесилась на пол, пальцы были расслаблены. Он дремал.
— Добрый вечер, Рико. Помнишь меня? Я — О'Хара.
Я направился к кушетке, ожидая, что он сейчас поднимется. Но нет, Рико оставался в том же положении. Потом я понял почему — он был мертв. Зрелище было не из приятных. Весь диванчик был залит кровью. Свисающая рука касалась вилки камина, и прямо под ней лежал кольт тридцать второго калибра.
Присев и осмотрев все тщательнее, я заметил листок бумаги рядом с пистолетом. Листок на две трети залетел под кушетку, поэтому был не заметен сразу. Я вытащил носовой платок и завернул в него руку, после чего аккуратно взял письмо и прочел:
«Моя очаровательная жена,
Значит, ты не согласна.
Но мое время еще не прошло. У меня было достаточно времени, чтобы все обдумать, и я пришел к заключению, что порядком устал от тебя, от Айвери, от всего мира — а от двух-трех человек особенно, — чтобы рассчитаться со всем соответствующим образом.
Я покончу с этим. И сделаю это таким образом, чтобы навредить вам всем. Я это сделаю так…»
Положив клочок бумаги на место, я внимательно осмотрел Рико. Несомненно, это самоубийство, кроме того, заметны следы пороха рядом с раной. Кровь запеклась, пистолет был рядом с головой, если не касался ее. Мне представилось, как рука упала после выстрела, и пистолет выпал. Все было правдоподобно. Я почувствовал разочарование. Рико не нужен мне мертвым, так хотелось рассчитаться с ним за нашу первую встречу, но теперь это не удастся.
Я осмотрел комнату. В левом углу, напротив окна стоял большой письменный стол. Лампа на нем все еще горела, рядом лежало несколько листков таких же, на каком было написано прощальное послание.
На верхнем красовалась большая клякса. Тут же, около стола, валялась ручка, я поднял ее. Чернила еще не высохли, значит, писали не раньше, чем несколько часов назад. Я вернул ручку на место и снова подошел к камину. В мире все-таки существует правосудие и возмездие, называйте это, как хотите. Мысли мои вернулись к Эсмеральде. Эта новость, несомненно, обрадует ее.
Пока я стоял так и смотрел на тело Рико, какая-то волна депрессии накатилась на меня, возможно, из-за того, что я считал свою миссию исчерпанной.
Я закурил, взял шляпу, которую бросил на стул, когда вошел, и удалился. Притворив за собой дверь, я неожиданно вспомнил кое-что.
У людей моей профессии часто возникает такая привычка: как бы фотографировать все увиденное, а фотографии раскладывать в уголки памяти. Я стоял в темноте и, пока подсознательно, понимал, что во всем этом самоубийстве что-то не «вяжется».
Вернувшись в освещенную комнату, я встал у двери. И вот мой взгляд поймал это. Кушетка, на которой лежал Рико, стояла слишком близко к электрокамину. Чувство какого-то несоответствия появилось, когда я вспомнил, как согрелись у меня ноги рядом с Алексисом. Даже для будущего самоубийцы на диванчике в его нынешнем положении было бы жарковато.
Я подошел поближе к камину, чтобы еще раз убедиться в правильности своих предположений. Кто-то пододвинул кушетку с Рико ближе к камину. Но, зачем? Существовала только одна причина. Жар от камина будет препятствовать окоченению трупа. Никакой врач после воздействия такого жара в течение нескольких часов не сможет определить время смерти.
Все это наводило меня на мысль, что Рико вовсе не покончил жизнь самоубийством. Кто-то застрелил его. Я подумал о приглашенном на двенадцать часов, но, по-моему, было уже слишком поздно — десять минут первого. Во всяком случае, я останусь ни при чем.
Затем я прокрался к машине, во избежание случайных встреч, которые мне были вовсе не нужны, и вытащил из ящичка карманный фонарик. Вернулся и принялся за осмотр дома.
Даже если Рико жил здесь один, он должен занимать две комнаты — гостиную и спальню. Поэтому свои поиски я сконцентрировал на спальне. Это не заняло у меня много времени, потому что в комнате тоже горел электрокамин.
Шторы оказались плотно задвинуты, и я без опаски зажег свет. Ничто не привлекло моего внимания, пока не пришла очередь стола, стоящего у стены, напротив кровати. Его, по-видимому, использовали для письма, и единственный ящик оказался открыт. Я открыл его. Внутри лежал паспорт на имя Рико, письмо — более чем любовное — от женщины, посланное из Нассау, что на Багамах. Тут же находился билет на самолет с именем Алексиса Рико и с завтрашней датой. Значит, слова о Багамах в послании, оставленном на квартире у Эсмеральды, не были ложью. Этот факт делал самоубийство еще более невероятным. Теперь мои сомнения переросли в уверенность. Рико был убит.
Я стоял и тупо смотрел на билет, паспорт и письмо. Потом у меня появилась идея. Я не был уверен на все сто, но все же решился. Переложил вещи из ящика в свой карман, выключил верхний свет, используя платок, дабы не оставлять отпечатков пальцев. Таким же образом я погасил освещение везде, после чего вернулся в гостиную.
Рико был застрелен, а убийца инсценировал самоубийство. Идеи били фонтаном в моей голове. Я осторожно приподнял кушетку за один край и отодвинул фута на три, затем повторил операцию с другой стороны. И так два раза. Теперь диванчик находился в более правдоподобной позиции.
Я возвратился к камину и встал на колени, осматривая пол. Рядом с вилкой лежала гильза от кольта тридцать второго калибра, прежде скрытая кушеткой. Я понюхал. Запах оказался сильным, значит, стреляли недавно. Убийца представлялся мне все более и более хитроумным. Он специально пододвинул кушетку, преследуя две цели: скрыл гильзу и сделал невозможным определение времени смерти, не оставив отпечатков пальцев. Я положил гильзу к себе в карман. Теперь на ней уже мои отпечатки.
Подойдя к буфету, я налил себе виски и выпил. Все это я делал, не оставляя отпечатков. Потом тщательно вытер стакан и бутылку все тем же носовым платком, надел шляпу и вышел.
Выбравшись из дома через заднюю дверь, я направился по тропинке к гравиевой дороге. Луна спряталась за тучами, поэтому вокруг стояла непроницаемая тьма. Проходя по поляне, я споткнулся о какой-то тяжелый предмет.
Это был кольт тридцать второго калибра. Я подошел к ближайшему пню и положил на него пистолет, потом сделал из плаща шалашик и зажег фонарь.
Сомнений нет. Это пистолет Эсмеральды. Я заметил ту же царапину на гладкой поверхности, что видел днем. Вот так!
Положив пистолет в карман, продолжал путь, но теперь уже внимательно вглядываясь в темноту. Безрезультатно. Тропинка вывела меня на дорогу. Я пошел не по дороге, а по обочине. То, что я увидел в лунном свете, поразило меня.
На дороге отчетливо виднелись две глубокие свежие колеи. Я долго ползал по обочинам и траве, пока не пришел к выводу: одна машина въехала в гараж; затем выехала оттуда и укатила. Позже появилась еще одна машина. Я это понял по тому, что следы второго автомобиля пересекали следы первого. На первой машине стояли новые покрышки «Данлоп». Маркировка шин второй машины стерлась. Три колеса здесь были с обычным вертикальным протектором, но четвертое колесо заинтересовало меня. Это был редкий широкий тип с ромбическим рисунком.
В который уже раз я вернулся в гостиную и выпил, после чего проделал такую же операцию с бутылкой и стаканом, как и в прошлый раз. Сел в кресло неподалеку от Рико и погрузился в длительные размышления. За те пятнадцать минут, что я провел на улице, многое прояснилось. Теперь пора было действовать.
Я пробрался в гараж, к счастью, двери оказались незаперты, включил свет и принялся за работу.
Прежде всего, вытащил из кармана гильзу патрона, который убил Рико, и поставил тыльной стороной вверх. Затем сделал маленькое углубление гаечным ключом. Потом я достал из кармана с помощью платка пистолет Эсмеральды и понюхал дуло. Несомненно, из него сегодня стреляли. Не оставляя отпечатков, я вытащил обойму на десять патронов, но там оказалось только девять. Так же осторожно вытащил оставшиеся девять патронов и, вооружившись перочинным ножом, начал вытаскивать пули из гильз. Завершив эту утомительную операцию, я положил пули в карман, а обойму вставил обратно в пистолет. Пустые гильзы встали на место, на их тыльной стороне остались отпечатки моих пальцев. Я держал этот пистолет днем, значит, поверх моих отпечатков наложились отпечатки пальцев убийцы. Но с этого момента — на обойме будут только мои отпечатки.
Вернувшись в гостиную, положил гильзу на прежнее место и приготовил себе выпивку. Затем бросил прощальный взгляд на Рико.
Идя к машине, не забыл выбросить револьвер на поляне в тень рододендронов. Вся моя ставка была на этот револьвер. Я залез в машину и взял направление на Лондон. По дороге еще раз оценил свои действия и пришел к выводу, что осечки произойти не должно.
IV
Мой «Ровер-16» замер у телефонной будки, стоящей на развилке главной Восточной магистрали. Часы показывали четверть третьего. Я нашел в справочнике телефон клиники на Элхам-стрит и набрал номер.
— Извините за столь ранний звонок, но у меня срочное сообщение для миссис Рико. Не сможете ли вы передать его ей утром?
Голос на другом конце ответил:
— Пожалуйста, назовите себя.
— Я — О'Хара. Это я доставил миссис Рико в вашу клинику днем.
Ночная сиделка ответила:
— О да, мистер О'Хара… мне очень жаль, но миссис Рико здесь нет. Она исчезла ночью, где-то в десять часов.
Я попробовал придать своему голосу гнев:
— Что!.. Она пропала? Но почему? Я не понимаю…
— Ничего не могу поделать. Видимо, она ускользнула, когда сестра отлучилась из дежурки. Нам очень жаль.
— Вы что-нибудь предпринимали?
— А что мы могли поделать? Заведующая уведомила об этом доктора Куинсли.
— Навещал ли ее доктор Куинсли до побега?
— О да, — последовал ответ. — Он пришел около восьми, осмотрел миссис Рико и остался доволен. Они долго разговаривали, а когда доктор ушел, больная показалась мне успокоенной. Мы все искренне сожалеем о случившемся и волнуемся за нее.
— Спасибо, сестра, я свяжусь с доктором Куинсли.
Я вышел из кабинки и, забравшись в машину, тронулся все в том же направлении.
Вернувшись в «Мэлинсон», я повалился на кровать и уснул.