Было 11 часов утра, когда я второй раз проснулся в этот день.

Прежде всего, я направился в ванную и поглядел в зеркало на свои глаза. Они все еще были красны и воспалены.

Достав из шкафчика раствор борной кислоты, я принялся за промывание, которое сопровождалось произнесением новых оригинальных эпитетов по адресу «тетушки».

Однако я начал все более и более заинтересовываться ее личностью. Пока что я не был в состоянии разобраться в занимаемом ею положении. Прежде всего, меня удивило то обстоятельство, что Сэмми избрал местожительством ее дом, если вообще этот дом принадлежал ей. И был ли здесь Сэмми хозяином положения, или «тетушка» держала над ним верх? Эти и ряд других вопросов волновали меня, но пока я не мог на них ответить. Правда, все это не являлось первостепенно важным, но в значительной мере могло бы облегчить мне главное — распознавание подлинного лица этой ведьмы. Из поля моего зрения она уже не могла исчезнуть, но пока я мог только догадываться о ее роли во всем этом деле. Только догадки и предположения, а этого очень мало.

Я принял ванну и побрился, надел чистый костюм и, позвонив, чтобы принесли кофе, принялся расхаживать по квартире, вновь пытаясь осмыслить положение вещей.

Мне пришло в голову, что разница между тем, что обычно именуется детективной историей, и событиями, которые происходят в действительности, заключается в том, что в историях ход событий зачастую подгоняется так, что эти события, будучи тесно взаимосвязаны, всегда имеют вполне логическое завершение. Но действительность куда сложнее. В ней может случиться и случается то, что никак не укладывается в законы логики, в ней то и дело возникают факты, не имеющие никакой видимой или осязаемой связи с расследуемым делом. И тем не менее многие из подобных фактов могут оказаться неразрывно связаны с делом. Осмысливание и отбор фактов, приведение их в систему играет, конечно, первостепенную роль. Однако в ходе поисков часто выручает просто удача, а не ум. Правда, и удача без достаточного ума не так уж много стоит. Ведь спотыкаясь о разнообразные факты, теряясь среди важных и неважных событий, невольно обращаешься к содействию своего ума, и, пожалуй, только он может натолкнуть на удачу.

Я закурил и сосредоточил свое внимание на трех лицах, которых и попытался мысленно объединить вокруг интересовавшего меня дела.

На первый взгляд казалось, что между ними имеется связь. Можно было подумать, что все они работают вместе. Так или иначе, это была «тетушка», которая направила меня в «Пучок перьев», где я должен был встретить бледнолицего парня, это был парень и Джанина, к которой он направил меня.

Но в этом пункте имелась загвоздка. И не одна. Прежде всего, информация, которую он мне дал, была сознательно искажена. Во-вторых, он сразу же хотел настроить меня против Джанины, внушив мне мысль о том, что она была продажной девкой.

Но какую цель он мог преследовать при этом? Не смогу ли я догадаться? Разумеется, он хорошо знал, что после разговора с ним я тотчас же направлюсь к Джанине и скажу ей, что уже имею сведения о том, что примерно час тому назад она вместе с Сэмми покинула «Пучок перьев». Парень знал, что Джанина станет отрицать это и расскажет мне, что Сэмми рано утром ушел от нее и был убит авиабомбой или грузовиком.

Но бледнолицый парень был убежден в том, что я не поверю ей. Не поверю, так как, основываясь на данной им весьма нелестной характеристике Джанины, я буду, настроен против нее. Парень надеялся на это. Пожалуй, все это могло бы быть и так. И все же то, что говорила она, более похоже на правду. Какая-то загадка все-таки остается здесь.

Однако то, что было в голове парня, довольно ясно: он хотел заставить меня думать, что Джанина была последним лицом, которое видело Сэмми перед его исчезновением. Да, бледнолицый парень был не так глуп, хотя его мозги и не привели его никуда, кроме как в упаковочный ящик, где, как я искренне надеялся, его никто не тревожит.

Мысли об этом наталкивали меня на воспоминание об известной пословице: «Нет чести среди воров». Пожалуй, эта пословица оправдывалась и здесь.

В самом деле, моя первая мысль о том, что «тетушка», бледнолицый парень и Джанина действовали вместе, как будто была близка к истине. Однако вместе с тем между ними были трения, споры, какое-то несогласие, недоразумения, вероятно, из-за убийства Сэмми. Не исключено, что после того, как с Сэмми было покончено, кое-кто заколебался. Возможно, что «тетушка» и бледнолицый парень сговорились друг с другом свалить всю вину на Джанину. Не исключен также и план пожертвовать одним из членов своей организации, поставить ее под удар, отводя таковой от остальных.

Наверное, надо начинать работу, исходя именно из этих заключений, тогда я смогу либо подтвердить свои догадки, либо начисто их опровергнуть.

Остановившись на этом решении и выкурив очередную сигарету, я пришел к мысли, что наступило время для новой беседы с Джаниной.

Несомненно, Джанина представляла из себя личность незаурядную и необычную. Она хорошая актриса и прекрасно может сыграть роль резкой, грубой продажной девки, тогда как на самом деле мягка, отзывчива и целомудренна, но может предстать и в роли ангела, являясь при этом дьяволом в юбке.

Но не буду гадать, что является сущностью Джанины, так как полагаю, что Элисон Фредерикс, безусловно, скоро и точно выяснит сущность этой особы.

Около часу я оделся и отправился завтракать.

Вернувшись к себе, я прочел несколько глав из книги, но вскоре заметил, что никакого интереса к чтению у меня нет, и что мои мысли почему-то все чаще и чаще обращаются к Бетине Бейл.

Да, жизнь все-таки вещь весьма любопытная, если взглянуть на нее чуточку со стороны.

Вот Бетина. Женщина исключительно привлекательная и прекрасная, вполне достойная жить в свое удовольствие, наслаждаться радостью и спокойствием. Но в силу того, что она совершенно случайно оказалась на площадке для игры в гольф и именно тогда, когда и я там был, она оказалась втянутой в весьма мерзкое и опасное дело. Она уже начала играть свою роль приманки для членов организации, за которой я охотился, но даже не догадывается, насколько опасно ее положение и, возможно, никогда и не узнает, какую роль она играла в ожесточенной схватке сверхтайных агентов во время войны.

Об этом я уже думал во время обеда с ней в Беркли и даже начал испытывать чувство вины и раскаяния. Но ведь всем известно, что никоим образом нельзя приготовить омлет, не разбив яйца. Кто-то или что-то всегда может пострадать. Но не обязательно, далеко не обязательно, и я от души надеялся, что беда обойдет Бетину стороной. Но в любом случае уже было слишком поздно отступать. Все, что я мог теперь — это надеяться на лучшее.

В пять часов, когда я взялся за виски, зазвонил телефон. Это была Элисон Фредерикс.

— Добрый вечер, мистер Келлс. Несколько минут тому назад я отправила вам запечатанный конверт. Портье сказал, что передаст вам его незамедлительно. Я хотела бы убедиться в получении вами письма.

— Одну минутку! Кто-то стучит в дверь. Подождите.

Я открыл дверь. Это был портье с конвертом в руках. Я вернулся к телефону.

— Ваш конверт я получил. Есть еще что-нибудь?

— Я сообщила вам в записке все, что выяснила. Работать продолжаю, надеюсь, что в моем сообщении вы найдете кое-что нужное.

— Не сомневаюсь. Я сейчас прочту его. Но если еще что-нибудь узнаете, безразлично — важное или неважное, звоните.

— Непременно.

Она повесила трубку. Я распечатал конверт.

На тонкой бумаге изящным почерком было написано:

«Джанина».

Джанина прибыла в дом на Берити-стрит всего лишь два дня тому назад. На ней было дорогое платье. Такси, на котором она прибыла, было загружено кучей вещей, в дом № 16 она взяла с собой только два чемодана, остальной багаж был куда-то отправлен. В течение этих двух дней ее посетили двое-трое мужчин. Я не могла добыть их описание, за исключением одного, который выглядит так: выше среднего роста, широк в плечах и с темными глазами.

Джанина сама готовит себе кофе утром. Вчера она пропустила завтрак, сегодня была на нем. Обедает она очень поздно и вне дома.

Одевается очень хорошо, и некоторые ее ювелирные украшения, по словам женщин, видевших их, представляют собой значительную ценность.

Вчера после полудня имела место целая серия небольших событий. Хозяйка дома откуда-то возвращалась. Подойдя к своему дому, она заметила Джанину, которая из-за занавески смотрела на кого-то в конце улицы, хозяйка обернулась и увидела, на кого смотрела Джанина. Это была женщина примерно 40 лет, довольно хорошо одетая, с голубыми глазами. Эта женщина подошла к дому № 16, нажала на кнопку звонка и когда дверь автоматически открылась, вошла внутрь. Через две-три минуты за ней последовала и хозяйка, которая сразу же отправилась в свою квартиру. Она полагала, что посетительница находится с Джаниной в ее комнате, но оказалось, что она ошиблась. Минут через десять голубоглазая женщина спустилась вниз и спросила, не знает ли она где находится Джанина.

Хозяйка объяснила себе этот казус тем, что желая избежать встречи с голубоглазой женщиной, Джанина скрылась в ванной и оставалась там до тех пор, пока голубоглазая женщина не ушла. Но и это ее предположение оказалось ошибочным.

Минут через двадцать после ухода нежелательной посетительницы к дому подъехал кэб, в котором находилась Джанина. Квартирохозяйка вынуждена была убедиться в ошибочности своего предположения в том, что Джанина скрывалась в ванном. Скорее всего, Джанина, пытаясь уклониться от встречи с голубоглазой женщиной, вышла из дома через черный ход.

Квартирохозяйка не имеет определенного мнения о Джанине, скорее всего, она ей нравится. По ее словам, Джанина очаровательна, приветлива, но в то же время она кажется ей немного подозрительной, какой-то осторожной, не в меру сдержанной. Ее подозрительность усилила и эта, по ее выражению, «темная история» с незнакомой посетительницей.

Есть еще информация, но над ней надо продолжать работать. Надеюсь, результаты смогу вам сообщить завтра утром.

Мой телефон — Слой 77999

Э.Ф.»

Я внимательно прочел рапорт Элисон два раза и затем сжег его.

В рапорте кое-что было. Кто же посещал Джанину? Очевидно, один из них был Сэмми. Также совершенно очевидно, что женщина лет сорока, которой Джанина причинила столько забот, избегая ее, была «тетушка». Джанина увидела ее в окно и, догадавшись, что та идет к ней, выскользнула через заднюю дверь.

Пожалуй, я был прав, предполагая несогласие или ссору между ними. Джанина избегала «тетушки», а бледнолицый парень пытался столкнуть меня с Джаниной.

Так или иначе, этот первый коротенький рапорт принес мне известное чувство облегчения, подтверждая мои предположения и кое-чем дополняя их.

Выпив виски, я наметил план на вечер. Я подумал, что было бы неплохо побывать у Бетины и выпить с ней.

Найдя номер ее телефона в справочнике, я позвонил. Ответила служанка. Я назвал себя. Минуту спустя в трубке раздался мягкий голос Бетины.

— Добрый вечер, Майкл. Я очень рада, что вы позвонили.

— Я рад этому, Бетина! Неужели я и в самом деле неотразим?

— В данном случае — не поэтому. Дело сложнее.

— Это серьезно?

— Поверите вы или нет, мой дорогой Майкл, но здесь произошли весьма странные события.

— У вас в доме?

— Непосредственно.

— Какого же рода события произошли?

— Я же сказала, что странные.

— Что же, почти ясно. А имеют ли они какое-либо касательство ко мне?

— Видите ли, с каждым часом я все больше и больше сомневаюсь в вас.

— Чепуха, Бетина. Вы все больше и больше запутываетесь. Почему это вы начали сомневаться во мне?

— Я ничего не знаю о вас, но думаю, что вы слишком опытны и хладнокровны для мужчины, который видит смысл жизни только в коллекционировании женских сердец. К тому же сцена с вывихнутой ногой сыграна вами так профессионально…

— Погодите, Бетина. Все это, может быть, и верно, а может быть и нет.

— Все верно.

— Допустим. Но мне кажется, что все это вам нравится.

— Да… — ответила она медленно. — Мне нравится это, и мне думается, что я одна из тех женщин, которые немного скучают и жаждут приключений. Это так, — но это не мешает моим сомнениям, Майкл.

— Моя дорогая, я — который являет собой пример целостной натуры…

— Да? — прервала она меня. — Возможно, вы и целостная натура, но я начинаю подозревать кое в чем…

— Например?

— До сих пор я вела обычную, нормальную и спокойную жизнь. Встреча с вами нарушила эту жизнь. С этого самого момента со мной случаются странные вещи, которые удивляют меня, ставят в тупик, вынуждают теряться в догадках, тревожат.

— Конкретнее.

— Сегодня поздней ночью, или, как вы любите выражаться, сегодня рано утром, конечно, до рассвета, произошло нечто весьма странное.

— Правда? В таком случае это чрезвычайно интересно, я просто умираю от любопытства.

— Это совсем не шутка.

— Тогда расскажите мне об этом, Бетина.

— Нет, — произнесла она нерешительно. — Думаю, что по телефону этого сделать нельзя. Но если вы навестите меня сегодня после обеда… У меня собирается маленькое общество. Вам оно может понравиться. В удобный момент я смогу вам все рассказать.

— Неужели все это правда? Честно говоря, слушая вашу драматическую историю, я думал, что вы просто хотите, чтобы я навестил вас и присоединился к вашей компании. Но это совсем не так?

Ока засмеялась и сказала мягким тоном:

— Вчера вечером я сказала вам, что вы немножко негодяй. И я улыбалась, когда это говорила.

— Это было мило с вашем стороны.

— Да, но боюсь, что скоро я скажу вам это без улыбки. Ясно?

— Вполне.

— Вы придете?

— Мне нужно сделать пару вещей этим вечером. Если все пойдет хорошо, то думаю, да. В половине десятого смогу быть у вас и сделаю это с величайшим удовольствием. Время подходит?

— Да.

— Благодарю, Бетина. Вы очень добры ко мне.

— Я так не думаю. Возможно, я и изменю свое мнение, узнав вас получше. Пока что вы представляетесь мне весьма опасным человеком.

— Неужели? Во всяком случае меня радует то обстоятельство, что вы принадлежите к женщинам, которым нравится опасность. Не забавное ли это несоответствие?

— Да, но не слишком, — задумчиво проговорила она. — Итак, до вечера?

Я сказал «до вечера» и повесил трубку.

Но что же, собственно, могло случиться с Бетиной за такой короткий промежуток времени? Во второй половине ночи Фриби там не было, он, разумеется, ничего не мог мне сообщить, и теперь следовало ждать разъяснений самой Бетины.

В семь часов вечера я переоделся, выпил очень небольшую порцию виски, выкурил сигарету и направился на Берити-стрит.

В тот момент, когда я стоял перед дверью, нажимая на кнопку звонка, мне в голову пришла мысль о том, что вряд ли я вообще увижу Джанину: моя птичка давно уже успела улететь.

Дверь открылась, и я поднялся наверх.

Обе двери квартиры Джанины были закрыты.

Я постучал в дверь, ведущую в гостиную, и, держа шляпу в руке, стал терпеливо ждать.

Совершенно непонятным образом меня охватило волнение при мысли о том, что через несколько секунд, я смогу встретиться с Джаниной. Подобное ощущение я сам себе не мог объяснить. Бетина была права, утверждая, что я привык рассказывать сказки десяткам и десяткам женщинам. Это, конечно, верно. И проделывал это я отчасти потому, что интересы моего дела зачастую диктовали необходимость подобных сказок, и отчасти потому, что мне это нравилось. И все-таки я не мог понять, почему же всякий раз, когда я приходил на Берити-стрит, меня охватывало какое-то особенное ощущение, однако не время было об этом думать.

Дверь наконец-то открылась, и на пороге появилась Джанина.

Она держалась за ручку двери так, что вход в комнату для меня оказался перекрытым ее стройной фигуркой.

Было очевидно, что она как раз собиралась уйти из дома. Одета она была со вкусом. Замечания Элисон Фредерикс полностью оправдывались в том, что касалось дорогих платьев Джанины и ее изящной манеры носить их. Черный плащ, с особым шиком наброшенный на ее плечи, был, безусловно, сшит большим мастером своего дела, голубая блузка из мягкого шелка выгодно подчеркивала все достоинства фигуры Джанины, а пара бриллиантовых клипсов наводила на мысль, не являлись ли эти бриллианты результатом чьего-либо визита к ней?

— О, мой Бог! Опять вы? — воскликнула она. Я улыбнулся ей, как можно вежливее.

— Очень жаль, что надоедаю вам, но не прогоняйте меня, не выслушав.

Она вздохнула и отпустила дверную ручку, взглянув на меня так, как если бы я был шкодливым котенком, неожиданно появившимся в коридоре.

— Почему это я должна с вами разговаривать? И о чем мы можем с вами говорить?

— О Сэмми.

— Но это бессмысленно. Я уже вам сказала все, что о нем знала.

Я передернул плечами и сказал вежливо:

— Трудная задача.

— Бог мой! Вы чересчур настойчивы. Ну, хорошо. Покончим с этим. Зайдите, мистер… мистер…

Она выжидающе взглянула на меня, но я молча прошел в комнату, так и не сказав своего имени.

— Я не знаю, как вас зовут. Когда я вас спросила об этом первый раз, вы сказали, что может быть Санта Клаус. Вы обладаете странным чувством юмора. Не так ли?

Я закрыл за собой дверь, положил шляпу на кресло и сказал:

— Послушайте, Джанина, вы не ошибаетесь во мне. Я действительно могу быть очень надоедливым. Но, с другой стороны, я весьма приличный парень, в чем вы не преминете убедиться, как только узнаете меня поближе.

Она взяла из стоявшей на камине коробочки сигарету и закурила. Ее движения были грациозны и спокойно уверенны. Мне доставило удовольствие наблюдать за ней.

— Суть дела в том, что я не имею особого желания узнать вас, — проговорила она.

— Верю вам, но, возможно, придется. Не исключено и то, что я как призрак, всегда буду с вами.

Она взглянула на меня сквозь кольцо дыма и сказала:

— Мистер «Кто бы вы то ни были», я как следует позабочусь о том, чтобы вы никогда не были со мной. Я уже устала от вас.

Улыбнувшись, она добавила:

— Я тоже, как видите, могу быть упрямой и грубой.

— Вполне верю этому, Джанина. Женщина, такая прекрасная, как вы, и достигшая того, чего вы уже достигли, не может легко переносить длительное пребывание в парочке меблированных комнат на Берити-стрит, тем более, из-за того, что кто-то в чем-то ошибся. Но будьте рассудительной и принимайте все это спокойно, не поддаваясь приступам злости и грубости.

Когда после паузы она заговорила, я распознал в ее голосе первый намек на страх.

— Удивительно, почему это вы вообразили, что можете быть таким дерзким? Как глупо, что я не попросила уйти вас сразу.

— Я вам объясню. Это потому, что вы испытываете страх. Я незнакомец, а в настоящий момент вы опасаетесь незнакомцев.

— Вы явились сюда обсуждать со мной вопрос о незнакомцах?

— Не совсем.

— В таком случае, не будете ли вы любезны сообщить о цели своего прихода, потому что я собираюсь уходить и тороплюсь. Не сможем ли мы ускорить это интервью?

— Разумеется.

Во время беседы с Джаниной я решил придерживаться той линии, которая была мне подсказана бледнолицей крысой, только вынужденная резкость давала мне некоторый шанс добиться от нее той или иной реакции…

— Послушайте, — сказал я вкрадчиво, — Сэмми Кэрью был одним из моих хороших друзей. Я знаю, что последним местом, которое он посетил перед гибелью, было это помещение. Вы подтвердили это обстоятельство. Теперь я хочу выяснить одну-две детали относительно Сэмми.

— Что же именно?

— Вы сказали, что Сэмми покинул вашу квартиру рано утром.

— Да, это так.

— Хорошо. Зачем он сюда приходил?

Она взяла сигарету, затем затянулась и в свою очередь спросила:

— А как вы думаете?

— Что я думаю, ровным счетом ничего не значит. Я вам задаю вопрос, и вы, либо пожелаете на него ответить, либо нет. Зачем Сэмми приходил сюда?

— А зачем мужчина, подобный Кэрью, посещает женщину? Что вы об этом думаете, мистер «умный Дик»?

— Ничего.

— Вы так наивны?

— Напротив, совсем наоборот. Сэмми действительно обладал прекрасным вкусом в отношении женщин. Это верно. Но в данном случае я вам прямо скажу…

— Что?

— Я не верю вашему объяснению.

— Не думаю, чтобы меня особенно заботило то, чему вы верите и чему нет. Но можете ли вы сказать, почему вы сомневаетесь в моих словах?

— Постараюсь объяснить. Я пришел сюда потому, что бледнолицый молодой джентльмен сообщил мне, что вы и Сэмми покинули «Пучок перьев» незадолго до того, как я прибыл туда. Вы же, напротив, сказали мне, что Сэмми ушел от вас рано утром и что вскоре был убит авиабомбой на площади неподалеку отсюда.

— В моих словах не трудно убедиться, не так ли? Вы были в морге на Эльвастон-стрит и видели его.

— Понимаю… Итак, вы знали, где они настигли его. Вы отправились туда взглянуть, желая убедиться в том, что он действительно убит. Или вы хотели выяснить еще что-либо?

Она недовольно поморщилась, поняв, что в ее защите образовалась небольшая брешь, в которую я попытался проникнуть.

— Я не ходила туда. Что я там могла найти, если бы пошла?

— Вы могли поискать кое-что из того, что Сэмми имел при себе в момент гибели, кое-что, что интересовало вас всех троих.

Она взглянула на меня.

— Я вас не понимаю. И не только это, но и многое другое из того, о чем вы толкуете. Что за три личности?

— Хорошо, Джанина, я вам скажу. Мой небольшой букетик цветочков пока состоит из трех особ. Первая — это довольно симпатичная женщина около сорока лет с не то испуганными, не то удивленными голубыми глазами. Ее я буду называть «тетушка». Она претендует на роль тетки Сэмми, хотя о подобной тете я никогда и ничего не слышал от него. Второй цветочек в моем букетике — это бледнолицая хитрая крыса. Довольно хитрая бестия. Третье лицо — это вы сами. Совершенно очевидно, что между всеми вами имеется весьма прочная связь, но, я полагаю, вы попробуете утверждать, что не имеете ни малейшего понятия о других двух лицах в этой тройке.

Она внимательно слушала, а затем утомленно улыбнулась.

— Действительно, я собираюсь сказать вам именно это. Я совершенно не понимаю того, что вы говорите. Я не знаю никакого бледнолицего, хитрого человека и никакой голубоглазой леди сорока лет.

— Милая Джанина, какая же вы упорная маленькая лгунья, — сказал я спокойно.

Ее глаза сузились.

— Я не привыкла к подобным выражениям.

— Возможно, и нет, но я привык называть вещи своими именами. Сказать вам, почему я абсолютно уверен в том, что вы знаете леди сорока лет с голубыми глазами? Хотите знать это?

Она подумала и сказала неопределенно:

— Вы меня подавляете своей напористостью и самоуверенностью, и разговор с вами для меня утомителен, но я думаю, что если выслушать каждого человека до конца, то в его словах можно найти что-нибудь стоящее.

— Хорошо. Я скажу вам кое-что из этого стоящего. Можно?

— Что же… — она пожала плечами. — Если хотите…

Любопытство ее было задето, но высказать его она явно не желала.

— Вчера после полудня вы ожидали прихода к вам «тетушки». Но вы не желали встречаться с ней. Вы направились в спальню и, стоя у окна, оглядывали улицу из-за занавесок. Когда вы заметили, что «тетушка» приближается к вашему дому, вы поспешили выскользнуть через черный ход. По-видимому, вы не предполагали, что она войдет в дом, даже если вы не выйдете ей навстречу, но, так или иначе, вы, вероятно, оставили дверь открытой: вы знали, что в этой комнате нет ничего интересного для нее. И это дало вам возможность поступить так, как вы желали.

— Какой богатой фантазией обладают некоторые люди! — произнесла она, стараясь улыбнуться. — И проницательно, и драматично! Ну и что же я сделала в вашем… вашей…

— Фантазии? — Нет. Я не умею фантазировать. Итак, не теряя времени, вы направились на Киннэул-стрит, в квартиру тетушки. Не знаю, был ли у вас ключ или нет, но вы открыли дверь и поднялись в комнату, которую занимал Сэмми. Вы осмотрели помещение и заметили одежду в разных местах комнаты. Быстро просмотрев ее, вы убедились в том, что кто-то уже до вас интересовался ею. И основательно, судя по подпоротой и плохо, наспех зашитой подкладке. Вы пытались найти то, что вас, а также «тетушку» и бледнолицего весьма интересовало. Но оказалось, что ваши расчеты на недальновидность и пассивность «тетушки» не оправдались. Так или иначе, но там ничего не было. Вы ничего не нашли. Затем вы поторопились выйти из дома. Предполагаю, что вам не очень-то хотелось встретиться с «тетушкой» при ее возвращении. Между вами пробежала черная кошка. Произошел какой-то разлад. Так или иначе, вы удирали в такой спешке, что оставили дверь незапертой. Она была открыта, когда я пришел туда несколько позже.

Я сделал паузу.

Джанина стряхнула пепел с сигареты и спокойно сказала:

— Какой вы деловой человек! Думается, что всю свою жизнь вы занимаетесь тем, что суете свой нос в чужие дела и, не зная толком, в чем дело, выдумываете сказки.

Неожиданно для меня ее лицо вдруг осветилось прекрасной улыбкой. Ее розовые губки раскрылись, обнаружив два ряда точеных, белоснежных зубов.

— Скажите мне прямо, что, собственно, ищете вы? — спросила она с почти нескрываемыми нотками дерзости в голосе. — Возможно, я смогла бы вам помочь?

— В ближайшее время я скажу вам, что именно ищу я. И вы можете быть уверены в том, что то, что я ищу, будет мною найдено.

Она медленно повернула свою руку и взглянула на золотые ручные часики.

— Мне очень жаль, — сказала она, — но наша бесполезная беседа закончена. Я тороплюсь. Больше мне нечего вам сказать.

Я взглянул на нее почти с восхищением. Мне понравились ее бесстрашие и твердость. В какой-то новелле, которую я с большим интересом прочитал, была описана женщина, похожая на стальное лезвие. Нечто в Джанине мне напоминало эту женщину, хотя, по-видимому, в данном случае лезвие и не было изготовлено из лучших сортов стали.

Я пожал плечами.

— Хорошо. Мне было очень приятно видеть вас, Джанина. Думаю, что мы еще встретимся.

— Вы ошибаетесь. Говорить нам больше не о чем и если вы опять появитесь здесь, я вас не приму, а точнее… выгоню.

Я улыбнулся.

— Для этого вам придется просить ваших друзей о помощи. Я слишком упрям для того, чтобы меня можно было легко изгнать из того места, где я намерен быть.

— Да, я знаю, что вы упрямы. Однако послушайтесь моего совета. Будьте немного более осторожны, ибо в противном случае ваше упрямство может принести вам печальное разочарование. И не будете ли вы столь любезны оставить меня. Я устала от вашего словоблудия!

Я взял шляпу.

— До свидания, Джанина.

Осторожно прикрыв за собой дверь, я спустился по лестнице вниз.

К Бетине я явился без четверти десять. Она занимала второй этаж в большом красивом доме.

Квартира была обставлена уютно и с большим вкусом. Гостиная представляла собой огромную длинную комнату с большими венецианскими окнами и с изящной и удобной мебелью. На маленьких боковых столиках громоздились бутылки со всевозможными напитками и вазы с фруктами и конфетами.

Собравшаяся в гостиной компания выглядела приятно и располагала к себе. Там находились четверо мужчин и шесть элегантных леди. Все они, за одним исключением, были очень хороши, если не прекрасны.

Одна из них — миссис Хелдон — безусловно, взяла бы первый приз на конкурсе красоты. Своей бросающейся в глаза внешностью она как будто служила в этой компании некой, своего рода приманкой. Разглядывая ее, я подумал, давно ли Бетина Бейл знакома с ней.

Больше всех, однако, мне понравилась мисс Бэрни — высокая, грациозная, с красивым овалом миловидного лица. На ней было искусно сшитое черное платье с жемчужными нитками.

Мне пришла в голову мысль, что мисс Бэрни с ее ангельским видом относится к тому типу женщин, которые сохраняют невинное выражение на лице даже убивая человека.

Стоя у столика с бокалом виски в руках, нашептывая приятные бессмыслицы миссис Хелдон, которая старалась деликатно улыбаться и периодически произносить «да», хотя, совершенно очевидно, думала о чем-то другом, я размышлял над тем, что подумал бы Сэмми, очутившись в таком положении, как я. Вероятно, он одобрил бы мои действия. Далеко нередко он действовал под впечатлением первой же мысли, пришедшей ему в голову, и, как мне помнится, редко ошибался.

Через некоторое время к нам подошел один из мужчин и присоединился к нашей беседе. Вскоре он заговорил о себе, чему я был весьма рад. Миссис Хелдон отвечала ему тем же, далеким от понимания его слов «да».

В какой-то момент Бетина Бейл отделилась от группки женщин, беседовавших в другом конце гостиной, и, взглянув на меня через плечо, еле заметно кивнула мне головой.

Я подошел к ней.

— Моя комната в конце коридора справа, — сказала она. — Как только будет удобно, идите туда через эту дверь. Там и поговорим. Я не заставлю вас долго ждать, Майкл.

Она улыбнулась и ушла.

Мои мысли тотчас же завертелись вокруг вопроса, следует ли и как именно воспользоваться открывшейся для меня маленькой возможностью. Колебался я недолго. Если есть возможность, то ее непременно надо использовать. Вопрос о «красоте и изящности» поступков в серьезных и опасных делах не может иметь места.

Несколько минут я расхаживал со скучающим и безразличным видом по гостиной, рассеянно рассматривая творения фламандских мастеров, красовавшихся на стене.

Вскоре ожидаемый мною благоприятный момент наступил. Бетина оказалась втянутой в какой-то оживленный разговор с двумя леди. Она сидела в кресле, повернувшись спиной к дверям.

Не торопясь, я выскользнул из гостиной через указанную мне дверь.

В промежуточном помещении справа оказался широкий проход, а затем налево начинался устланный мягким ковром коридор.

Когда именно Бетина заметит мой уход и как скоро она отправится вслед за мной, я знать не мог. Но, так или иначе, в моем распоряжении были буквально считанные секунды.

Слева по коридору виднелась одна дверь. На миг приоткрыв ее и включив свет, я удостоверился в том, что это была столовая. Первая комната справа представляла собой небольшую гостиную с двумя книжными шкафами и пианино.

Еще через секунду я уже был в указанной мне Бетиной комнате. Это была прекрасно обставленная спальня. В ней преобладали голубые и золотые тона. В воздухе ощущался аромат тончайших духов.

Однако все это меня в тот миг совсем не занимало. Все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы в те немногие секунды, которыми я располагал, попытаться найти какие-нибудь письма, записки, пусть даже конверты, клочки заметок, то есть все то, что могло мне помочь нарисовать себе более точный портрет Бетины. В свете моих планов по отношению к ней это было вовсе не обязательно, но уж если она сама того не сознавая, оказалась вовлеченной в мои замыслы и действия, то, пожалуй, такая проверка никак не могла бы стать совершенно бесполезной.

Обрывки этих мыслей пронеслись в моей голове в то время, как мои руки лихорадочно, с профессиональной быстротой открывали и закрывали ящики, шкатулки, нервно шарили в них и извлекали оттуда немногочисленные открытки, письма, при беглом взгляде на которые я тут же засовывал их обратно, как не возбуждавшие во мне никакого интереса.

Два нижних ящика маленького японского шифоньера оказались запертыми. Прошло несколько томительных секунд, пока я справился с их замками при помощи одной из моих отмычек. Но перед тем, как их открыть, я все же метнулся из предосторожности к двери и выглянул в коридор.

Все было тихо.

Я вновь рванулся к ящикам, выдвинул их и почти одновременно сунул в них обе руки. Тотчас правая рука нащупала под грудой батистовых платочков и каких-то шелковых изделий что-то твердое.

Никаких сомнений в том, что это такое, разумеется быть не могло, и через секунду я переправил в свои карманы газовый пистолет, небольшую пачку патронов к нему, небольшой, но обычно безотказно действующий «Вальтер» и две обоймы патронов.

Заперев оба ящика на ключ, я вновь подошел к полуоткрытой двери, прислушиваясь и пытаясь осмыслить значение неожиданной находки, и сообразить, что именно следовало бы предпринять в оставшиеся в моем распоряжении секунды.

Но, увы! Время уже истекло. До моего сверх меры напряженного слуха донесся из глубины коридора едва уловимый звук: не то шелест платья, не то шорох шагов по ковру.

Я отпрянул от двери и в небрежной позе уселся в кресло, спиной к шифоньеру. Я еще успел подумать, что на всю предшествующую операцию, закончившуюся таким поразительным результатом, мною было затрачено не более двух минут, максимум три, и что поэтому такое скорое появление хозяйки, пожалуй, было несколько преждевременным.

Дверь распахнулась, и в будуар впорхнула улыбающаяся Бетина. В своем красном платье она выглядела более чем восхитительно.

Держа в руке только что опустошенный портсигар, я поднялся ей навстречу и изобразил на своем лице восторг и восхищение.

— Итак, Майкл, вы… не хотите меня поцеловать? Или вас смущает то, что вы в моем будуаре?

— Могу попробовать, если вы позволите.

Я поцеловал ее в губы, но всякое пробуждение во мне нежных эмоций оказалось заглушенным мыслью о том, чтобы каким-либо неосторожным жестом она не коснулась моих оттопыривавшихся карманов. После поцелуя Бетина бросила настороженный взгляд в сторону шифоньера, или мне это только почудилось?

Она уселась в кресло, которое я только что освободил, потянула к себе ящик с сигаретами и предложила мне закурить.

— Наступило время немножко поговорить с вами, Майкл, — начала она. — Я не знаю, что таится в вашей голове, и вообще не знаю, кто вы такой. Думаю, что вы сами должны рассеять все мои недоумения. В противном случае я буду вынуждена прийти к определенному заключению.

— К какому заключению?

Она внимательно посмотрела на кончик своей сигареты и после минутного колебания она проговорила:

— Мне кажется, что вы используете меня в качестве инструмента в какой-то игре. Не знаю, почему я так думаю, но эта мысль преследует меня. Я ровным счетом ничего не знаю о вас и немножко побаиваюсь. Вы выглядите настоящим суперменом, такие мужчины играют в крутые игры и ничего не делают бесцельно. Так вот, если все, что я сказала, близко к истине, то я хочу принять участие в игре на вашей стороне.

— Очень рад этому и благодарен вам, но…

— Одну минуту. Повторяю, что я целиком на вашей стороне, очень хотела бы быть вам полезной, но при этом я должна знать о вас гораздо больше. Хотя бы для самоуспокоения. Вы видите, что я совершенно откровенна с вами, дорогой Майкл… Ну, итак?..

Расположившись в мягком кресле напротив Бетины и слушая ее, я думал о том, что наличие у нее широко распространенного «Вальтера» может еще и ни о чем не говорить. Разрешения на его хранение у нее, разумеется, нет. Револьвер немецкий, а с немцами мы ведем войну, но это тоже пустяки, его имеют все, кому не лень, а вот газовый пистолет — это уже нечто совсем иное. Я его не успел осмотреть, но можно было не сомневаться и в его немецком происхождении. Газовые пистолеты пока еще большая редкость, и наличие такового у леди в столике может свидетельствовать о многом.

— Что ж, дорогая Бетина, еще раз благодарю вас за такое хорошее отношение ко мне, но, к сожалению, должен разочаровать вас. Никакой загадки я не представляю. Все у меня ясно, просто и открыто.

Она покачала головой.

— Думаю, мой дорогой, что совсем наоборот. Вы представляете собой чрезвычайно опасного человека, это я знала с самого начала. Я уверена, что вы тайный разведчик или еще кто-либо в этом роде. Не правда ли?

— Абсолютная бессмыслица, милая моя! Вы просто начитались ужасных романов, которых сейчас уйма, и ваше воображение разыгралось. Однако любопытно, каким образом пришли вы к такой забавной мысли? Что могло вас натолкнуть на такое странное предположение?

Она встала с кресла, едва заметно поджав губы, достала из небольшого буфетного шкафчика виски, поставила молча передо мной на низенький столик.

— Благодарю вас, Бетина.

Медленно потягивая виски, я ощущал на себе ее внимательный взгляд.

Она оглядела себя в зеркале, поправила свои пышные волосы, вновь уселась в кресло и на некоторое время задумалась, стараясь, видимо, привести свои мысли в порядок.

Не прерывая ее молчания, я думал о том, как лучше поступить с револьверами и к каким последствиям приведет их кража. Что же касалось Бетины, то я решил полностью отбросить мысль о случайном нахождении у нее этого оружия и о том, что оно могло и не принадлежать ей лично.

— С тех пор, как я вас узнала, Майкл, — сказала она мягко, — начали случаться удивительные вещи.

— Вот об этом-то вы обещали мне рассказать, я весь внимание.

— Прошлой ночью меня неотступно преследовала мысль, что кто-то за мной следит. Эта мысль оказалась настолько упорной, что я действительно начала верить этому. Затем, когда я уже возвратилась к себе домой, я постаралась убедить себя в том, что все это невозможная глупость, плод моей фантазии, результат некоторой взвинченности нервов.

— Это вернее всего. Ну и дальше?

— Дальше… я отправилась спать, попыталась уснуть… Прошло не более десяти минут с тех пор, как я легла в постель и вдруг…

— Что «вдруг»?

— Кто-то попытался застрелить меня через окно. — Она повернулась в кресле и взглянула на меня. Она все еще улыбалась, но в ее глазах светилось беспокойство.

— Что за чертовщину вы выдумываете, Бетина? Вы в самом деле хотите меня уверить в том, что кто-то стрелял в окно вашей спальни? Но ведь это глупая шутка?!

— Подойдите и взгляните в окно, а потом я покажу вам пулю. Она пробила стенной коврик и застряла в стене. Я выковыряла ее ножичком.

Я обошел кровать и обследовал окно. В нем действительно оказалось отверстие и, вне всякого сомнения, пулевого происхождения. Стреляли с дистанции в несколько десятков ярдов.

Я открыл окно и выглянул наружу. Под окном был расположен двор с фонтаном посредине. По ту сторону фонтана, примерно в пятидесяти ярдах, возвышался другой дом.

— Кто живет в доме напротив? — поинтересовался я. — Меня интересуют квартиры, которые расположены как раз напротив вашего окна, а также выше и ниже. Совершенно очевидно, что стреляли из одного из этих окон.

— Никто там не живет. Дом пустует.

— Ясно.

— Майкл, подойдите сюда и взгляните на пулю. — Это был кусочек скошенной и слегка сплющенной бронзы. Нетрудно было догадаться, что стреляли из «шмайсера» сорокового калибра и что к этому ружью был приделан глушитель.

— А откуда вы выковыряли эту пулю?

— Вот здесь, взгляните.

— В таком случае гадать не приходится. Стреляли со второго этажа, но это мало что объясняет, раз там дом пустует.

— Мне от этого не легче.

— Да… — протянул я, — Над всем этим следует поразмыслить.

Закурив новую сигарету, я подумал, что Бетина далеко не так глупа, как я мог надеяться в начале нашего разговора. Несомненно, она что-то подозревала: переходила в атаку, ставила передо мной все новые вопросы. И вот еще новая проблема — выстрел в окно. Странный выстрел, нелогичный. Очень нелогичный. Почти совсем не поддающийся объяснению. Вот если бы позднее, когда наше с ней «сотрудничество» стало бы внешне более очевидно, вот тогда могло быть всякое, но в данный момент — какие такие могли быть основания для покушения на нее в связи с только что начавшимся знакомством со мной? Абсолютно никаких! Логика здесь явно не действовала. Странно.

Я молча пожал плечами.

— Вы сами видите, Майкл, — прервала она затянувшееся молчание, — что кто-то полагает, что я действую с вами… Этот кто-то весьма недолюбливает вас и ваших друзей. Другого объяснения я не могу придумать.

Она мягко засмеялась.

Итак, она подсказывала мне объяснение события. Умело подсказывала. И она прямо предлагала мне свои услуги.

— После всего этого, — продолжала Бетина, — история с вашей вывихнутой ногой начинает выглядеть довольно подозрительно, не так ли, мой милый? — добавила она полушепотом.

Полностью игнорируя ее намек, я сказал:

— Мне кажется, что лучшее, что можно было бы сделать в этом случае, это обратиться в полицию. В конце концов, вы вовсе не обязаны терпеть стрельбу по окнам вашей спальни. Это ведь в высшей степени некомфортабельно! — закончил я шутливо.

Само собой разумеется, что в подобных случаях только обыватель способен был бы выдвинуть такое предложение. И только обыватель мог бы его принять.

— Верно, — сказала ока тем же мягким, ласкающим слух голосом. — Но если я обращусь в полицию, то там мне могут задать кучу вопросов, уйму всяких неприятных вопросов. Не правда ли, Майкл?

— Кто их знает?

— Они могут пожелать заполучить для своих расследований сведения об окружающих меня людях и задать вопросы, касающиеся вас. А что я могу на них ответить? Ровным счетом ничего.

Она улыбнулась мне. Я ответил на ее улыбку, но промолчал, погрузившись в размышления о том, что все это выглядело далеко не так, как я предполагал. Вместо того, чтобы превратить случайную встретившуюся мне куклу в некую приманку, в некий слепой инструмент моей игры, мне самому предлагали подчиненную роль, написанную опытной рукой. Все начало переворачиваться с ног на голову. Бетина оказалась далеко не безобидной красавицей. Нет, пистолетики здесь не зря завалялись.

Бетина продолжала:

— Я знакома с одним-двумя офицерами из высших чинов полиции и уверена, что в случае, если нечто подобное вновь повторится, мне помогут. Но я убеждена, что все это как-то связано с вами, и не хотела бы нарушить ваши планы, поэтому и прошу, чтобы вы были со мной откровенны. Или вы вообще ни с кем не бываете откровенны?

— Бетина, как вы можете так думать обо мне?

Я пододвинулся со своим креслом поближе к ней и взял ее за руку.

Она доверительно приблизила свое лицо ко мне и вкрадчивым, нежным голосом тихо проговорила:

— Скажите мне правду, Майкл, ведь вы мне небезразличны, и я хочу вам помочь. Я чувствую, что вы испытываете некоторые затруднения, а также то, что вы имели или имеете намерение использовать меня в качестве какого-то орудия в вашей игре. Но все это неважно, и будет тотчас забыто, как только я буду знать все. В этом случае вы сможете положиться на меня, как на самого себя.

Слушая вкрадчивый и нежный голос Бетины, я подумал, что она поставила меня в затруднительное положение. Дело с обращением в полицию уже ясно. Ее это не устраивает, а меня тем более. Никакая публикация в нашем деле не допускалась. Если бы Старик узнал, что я в какой-то мере причастен к обращению Бетины в полицию, он разорвал бы меня на части. Однако своим предложением Бетине я добивался иного результата и получил его. И здесь впервые мне в голову пришла мысль: «А была ли моя первая встреча с ней на площадке для гольфа чистой случайностью?» И я тут же ответил себе, что, конечно, нет, она была случайной только для меня. А если так… Теперь, после всего сказанного Бетиной, было нецелесообразным отрицать все и вся. Требовалась только особая осторожность, выигрыш во времени, а в настоящий момент — приемлемое решение о пистолетах.

Изобразив на своем лице доверчивую улыбку, я сказал:

— Дорогая Бетина, возможно, в ваших догадках и есть какая-то доля правды, но, поверьте, я совершенно не расположен говорить об этом сегодня. Я хотел бы поговорить с вами совершенно откровенно, но только не сегодня, а завтра. И мы, безусловно, должны будем кое-что предпринять по отношению к игривому подонку, который забавляется пальбой по окнам вашей квартиры.

— Я сделаю все, что вы мне скажете, мой дорогой. Но как-то обязательно нужно отреагировать.

«Она учит меня», — подумал я и сказал:

— Вот что, Бетина. Здесь есть одна молодая женщина, которую я хорошо знаю. Она умна, весьма изобретательна, смела и безусловно, надежна. Я надеюсь ее повидать этой же ночью и попрошу ее немедля прибыть сюда к вам. Полагаю, что было бы очень хорошо, если бы она смогла пробыть с вами несколько дней. Ее наблюдательность и прозорливость окажут вам очень большую помощь в расследовании этого странного события и в предотвращении повторения чего-либо подобного.

— Я знала, что целиком могу положиться на вас, Майкл. Я уверена в том, что вы являетесь незаурядным разведчиком.

— Бетина!

— Я говорю прямо и откровенно о том, что думаю. И я нисколько не буду удивлена, если окажусь вовлеченной в какие-либо сверхужасные дела. Но для меня это будет весьма забавно.

— Вы меня поражаете, Бетина.

— Что касается молодой женщины, которая, как я полагаю, является вашей сотрудницей, то вы можете прислать ее сюда, если считаете это целесообразным.

— Убежден в этом.

— А она красива? Впрочем, это и так ясно, так как я не представляю себе вас, пользующимся услугами недостаточно миловидных женщин. Я даже думаю, что вы соединяете в своей странной профессии удовольствия с опасными делами. Не так ли?

Она мило рассмеялась.

Я молча улыбнулся ей в ответ, неопределенно пожав плечами.

— А теперь, — продолжала она, — нам следует вернуться к гостям и рассеять их возможные недоумения по поводу нашего отсутствия.

— Хорошо, но мне пора распрощаться, Бетина. Мне еще нужно разыскать вашу телохранительницу. Кстати, ее имя Элисон Фредерикс. Она весьма обходительна. Я ее сразу же пришлю, как только разыщу.

— Отлично, мой дорогой. Я буду ждать ее и приму как можно лучше, несмотря на то, что вы, вероятно, не раз любезничали с ней в свое свободное время.

— Вы перехваливаете меня, Бетина.

— А может, наоборот? Так или иначе, не забывайте, что завтра вы должны зайти и поговорить со мной откровенно и серьезно.

— Не забуду. Кроме того, вам не мешало бы иметь мой телефон на тот случай, если вам понадобится срочная помощь.

— О, конечно!

Я вырвал листок из своего блокнота, написал номер телефона и передал ей.

— Между прочим, Бетина, кто такая миссис Хелдон? Она выглядит весьма недурно? Не так ли? Давно вы ее знаете?

— Я совсем ее не знаю. Мы встретились с ней только вчера в одной компании. Думаю, однако, что мы познакомимся с ней поближе. Она и внешне привлекательна, и в то же время превосходно образована. Но почему… Вы что, Майкл? Успели влюбиться в нее?

Я усмехнулся.

— Если это и бывает со мной, то всякий раз возникают непредвиденные помехи. Судите сами. Не успел я влюбиться в вас, как немедленно кто-то начинает стрелять в вас через окно.

Она рассмеялась.

— Вы полагаете, что это была женщина? Соперница? Это было бы в высшей степени забавно. Но я не думаю, что это так.

Она обняла меня за шею и прошептала:

— Вы очень опасны. Очень. И кажется, в этом кроется причина того, что я буду предана вам. Спокойной ночи, мой дорогой.

— Как мне пройти, минуя гостиную?

— Пойдемте.

У входа в вестибюль мы расстались. Чувствовал я себя весьма неопределенно. Мой план по использованию услуг Бетины в моем небезопасном деле неожиданно и полностью провалился. Сомневаться в этом было уже просто невозможно. Оставалось, правда, еще много неясного в том, что касалось ее, но предполагать в ней неизвестного мне нашего человека тоже было нельзя. Вывод, следовательно, был ясен. Хорошо, конечно, то, что я распознал ее, но не очень хорошо то, что и я оказался раскрытым ею и всей ее бандой. И они это сделали раньше меня. И теперь я известен всем членам их организации, а я из них знаю только Бетину и, возможно, тетушку, Джанину и бледнолицую крысу. И все это пока еще только предположения. Ощущение смутного беспокойства не оставляло меня.

В обширном и полутемном вестибюле я отыскал свою шляпу и медленно двинулся к выходной двери. Уже взявшись за ручку, я услышал тихий полушепот, исходивший из-за затемненного выступа, прикрытого декоративными растениями.

— Мистер Келлс…

Это был голос Элисон Фредерикс. Я отодвинулся от двери, повернулся лицом к лестнице и тихо произнес:

— Так… Слушаю.

— Джанина у вас на хвосте. Она в одном из темных парадных по ту сторону улицы ожидает вашего появления.

— Благодарю. Это очень важно. А сейчас попробуем вместе пробраться во двор. Вы мне нужны.

— Нет ничего легче. Вот там, справа от лестницы, небольшая дверца. Через нее я и вошла сюда.

Спустя пару минут мы расположились в маленькой пустой беседке в глубине садика, примыкающего к двору.

— Теперь слушайте, — сказал я. — В этом доме на втором этаже снимает квартиру миссис Бетина Бейл. Она наш противник. Примерно через полчаса поднимитесь к ней и представьтесь в качестве моей сотрудницы. Разумеется, ничего больше. Думаю, что она еще не подозревает, что уже распознана мною. О вас я ей говорил, и она вас ждет. Кто-то пытался застрелить ее через окно прошлой ночью. Выстрел был произведен из окна вот этого дома, что напротив. Побудьте здесь в качестве якобы телохранительницы и немного понаблюдайте за ней.

— Постараюсь.

— Но все это — между прочим. Ваша первостепенная задача, и не легкая, заключается в том, чтобы как можно скорее положить на место вот эти две игрушки.

Я извлек из карманов два револьвера и показал ей.

— Ого! — тихо воскликнула она. — Ведь даже у наших не часто можно увидеть газовое оружие.

Она взяла в руки газовый револьвер.

— Немецкий… хотя и без фабричного клейма. Что ж, попробую.

— Сперва их надо препарировать.

— Понимаю.

Используя наши складные ножи с небольшим набором инструментов и слабые отблески света из окон домов, мы провозились не менее десяти-пятнадцати минут, пока справились с задачей.

Я подробно описал расположение будуара Бетины, передал ей свою отмычку, которой открывал нижний ящик шифоньера и, пожелав успеха, направился обратно в вестибюль, а оттуда на улицу.

У выхода я стал так, чтобы Джанина безошибочно смогла узнать меня. Я подумал, что время, когда я, наконец, смогу сорвать таинственную вуаль с лица Джанины, наступает. Эта ее слежка за мной уже говорит о многом. Она работает достаточно активно. Не исключена здесь и рука Бетины. Но в таком случае, почему же слежка за мной поручена именно Джанине? По многим соображениям эта кандидатура была явно неподходяща для такой черновой работы. Странно. Впрочем, и многое другое в этом деле оставалось для меня загадочным.

В свое время я брался за задания, которые также были весьма трудными, но это дело уже начало действовать мне на нервы. События шли своим чередом, а я до сих пор не мог докопаться до их сути. И, вероятно, именно поэтому различные факты представлялись мне явно нелогичным. Среди них мне вновь припомнилось непонятное поведение Сэмми. В самом деле, почему Сэмми оказался в состоянии такого сильного опьянения в ту ночь, когда предполагался столь серьезный разговор с ним? Все это совершенно не было похоже на него. Почему?

Я продолжал стоять у освещенного парадного, погрузившись в воспоминания о той ночи. Все действия Сэмми подчеркивали его явное нежелание заниматься делом, его очевидное намерение не дать мне возможности установить с ним необходимый деловой контакт.

Я припомнил его действия, поведение, и в моей памяти всплывали лица участников той ночной компании. То одно, то другое… То смутно, то яснее. Вот припомнилось лицо одной очень привлекательной женщины. На ней было василькового цвета платье… О, так это же была Джанина! Да, теперь я это ясно припомнил. Несомненно, то была Джанина и, возможно, именно это было причиной странного поведения Сэмми. Он знал ее и знал, почему и зачем она там была. Именно ее присутствие, вынудило его держаться подальше от меня и крепко держать язык за зубами. Да, так оно и было!

И вот по ту сторону улицы, в одном из темных подъездов, притаилась Джанина. Она внимательно наблюдает за мной. Хотел бы я знать, в какой степени она замешана в убийстве Сэмми. Что случилось в ту ночь после вечеринки? Кто же из них и как расправился с Сэмми?

Мои губы плотно сжались, и я подумал: «Хорошо, бэби! Пока что продолжай свою игру. Но прежде чем ты доберешься до меня, тебе придется испытать на собственной шкуре, что такое нокаут!»