I
Клуб «Серебряный сапог» был роскошным ночным рестораном, расположенным на первом этаже обыкновенного жилого дома на Элбимари-стрит. Он был обставлен модной светло-серой и черной мебелью с хромированными деталями, а у молодой официантки бара был не то богемный, не то аристократический вид. От нее исходило бесконечное очарование и запах популярных духов «Навеки твоя», а французские туфельки на высоких каблуках, казалось, постоянно угрожали ее равновесию.
Фоуден и Грили сидели у дальнего конца стойки бара.
— Ничего себе! — сказал Грили. — Я же говорил — шикарное местечко! Ей-богу, лучше, чем шляться по кабакам Мидленда. Просто блеск!
Фоуден не ответил, он разглядывал официантку. Вдруг открылась дверь, и в зал вошла девушка. Она была прекрасна. На ней был превосходный черный костюм по последнему крику моды, шелковая блузка и модная шляпка, явно сшитая на заказ. При ее появлении все были поражены ее броской красотой. Блестящие черные волосы и глаза орехового цвета оттеняли бледность ее лица. Красивую линию губ подчеркивала помада карминного оттенка. Ее быстрые резковатые движения выдавали беспокойную, бьющую через край жизненную энергию. Она то и дело обнажала в улыбке перламутровые зубы. Она подошла прямо к Грили с восклицанием:
— Черт меня побери, это же Хорейс!
Грили неторопливо повернулся на своем табурете:
— Смотри-ка! Майола!
Майола расхохоталась с мальчишески озорным видом, как будто случайная встреча с Грили обещала ей массу нового и интересного.
— Нет, в самом деле! Я ужасно рада! А как поживает Зилла? Мы не виделись уже несколько недель!
— Я тоже, — ответил Грили, немного помедлив. — Она последнее время неважно себя чувствовала или что-то в этом роде. Короче, она отправилась в деревню. Вы же знаете, какова она.
— Ох, не говорите! Все та же таинственная Зилла. Просто фантастика какая-то!
Она обернулась и посмотрела на Фоудена долгим испытующим взглядом от самых ботинок до его светлых волос, откровенно любуясь им, потом тихо произнесла:
— Вот это мужчина, ей-богу! Кто это, Хорейс? Я прямо как на раскаленных углях!
— Это мой приятель, мистер Фоуден… Мисс Майола Грин, подруга Зиллы. Мы здесь как-то виделись с ней вместе с Зиллой.
— Счастлив познакомиться с вами, мисс Грин, — церемонно сказал Фоуден.
— А я — с вами. Давно уже не приходилось встречать такого красивого молодого человека.
— Вы мне льстите, — сказал Фоуден, с деланным удивлением вскинув брови.
— Ни в коем случае! — игриво воскликнула Майола. — Никогда не льщу мужчинам. — Она присела на табурет, и Фоуден сумел оценить ее изящную гибкость. — Кто-нибудь из вас угостит меня или мне самой придется платить за напитки?
— С удовольствием. Чего бы вам хотелось? — любезно ответил Фоуден.
— Самое лучшее и самое дорогое, что найдется в этом заведении… Коньяк, конечно… Я могла бы выпить, кажется, очень много коньяка!
Фоуден заказал официантке, стоявшей на своих высоких каблуках по ту сторону стойки. Она с достоинством ответила:
— Я не могу дать вам более одного двойного коньяка. Мы ограничены в ресурсах.
Фоуден улыбнулся Майоле:
— Очень огорчен, но могу предоставить вам только одну порцию!
— Лучше одну, чем совсем ничего, — отозвалась Майола. — А если мне захочется еще, я буду знать, где мне его найти. В этом заведении всегда скупердяйничают со спиртным. Наверное, приберегают для знакомых!
— Я протестую! — заявила официантка. — Вы же знаете об ограничениях.
— Не волнуйтесь так, детка! — пренебрежительно бросила ей Майола. — Лучше попросите своего приятеля сделать вам каблуки ниже хотя бы на один этаж.
Возмущенная официантка коротко вздохнула, поставила перед Майолой ее двойной коньяк и с достоинством удалилась на другой конец стойки.
Майола взяла свой стакан, спокойно осушила его залпом и поставила на место.
— Мне уже лучше, — сказала она. — А о чем вы тут шепчетесь? Затеваете какие-нибудь махинации?
— Что вы, никаких махинаций, — ответил Грили. — Просто зашли пропустить стаканчик-другой ради праздника.
— Ишь ты, «праздника»! — сказала Майола. — Что за праздники в наше время? Кто-нибудь из вас ухитрился поставить на победителя?
— Нет. Это был чисто деловой разговор о работе. Вы же знаете, что значит в наше время иметь работу. У кого она есть, тому исключительно повезло.
— Вот уж верно, — сказала Майола. Обращаясь к официантке, она спросила: — Я надеюсь, насчет коньяка — это была правда?
— Чистая правда, — ответила девушка. — Особенно в том, что касается лично вас.
— Не надо разыгрывать передо мной дурно воспитанную девчонку, — отпарировала Майола. — Лучше задумайтесь о том, как вам повезло устроиться прислугой в ресторан. Возможно, большинство клиентов удивляются, что вы не в форме номер один. Я думаю, что до женщин вашего возраста просто еще не дошла очередь! Дети мои! — решительно поднялась с места Майола. — Мне осточертела эта забегаловка! Вечно здесь норовят заткнуть рот!
— Ну и девчонка эта Майола, — сказал, улыбаясь, Грили. — Совсем не меняется.
Она посмотрела на него нахальным взглядом:
— Вы считаете, что я стала бы лучше, если бы изменилась? — сказала она.
— Не думаю! — внезапно вмешался Фоуден, искоса поглядывая на нее. — Вы мне нравитесь такой, какая есть!
— Восхитительно! — лукаво улыбнулась Майола. — Давайте удерем отсюда. Пойдем ко мне. Хотите верьте, хотите нет, но у меня дома сохранились не то две, не то три бутылки настоящего коньяка и еще кое-что… Ну, как, идет?
— Конечно, идет! — ответил Грили.
— Да, я согласен на что угодно! — сказал Фоуден.
— Отлично! — засмеялась Майола. — Для начала попробуем поймать такси. Иногда удаются даже такие невероятные вещи!
…У Грили трещала голова. Он сидел, откинувшись на спинку мягкого кресла, искоса поглядывая на Фоудена, допивавшего коньяк с содовой. «У этого типа луженый желудок, — меланхолично подумал Грили. — Я-то думал оказаться сильнее, но он перепил меня вчистую».
На каминных часах закуковала кукушка. Сбоку у часов открылась маленькая дверца, оттуда высунулась птичка. Майола, взгромоздившись на высокий табурет у пианино, сгорбилась, снимая туфлю. Велюровый халат, который она надела по возвращении домой, распахнулся, обнажив ногу, обтянутую шелковым чулком. Фоуден заметил это и с улыбкой подмигнул Грили.
Кукушка все куковала. Майола наконец расшнуровала свою туфлю. Она швырнула ее, не целясь, в сторону камина и угодила как раз в часы. Они рухнули на ковер кверху циферблатом, но кукование не прекратилось.
— Ну и часы, — сердито сказала Майола. — Чтоб они провалились. Ненавижу их! Только усну, они будят меня среди ночи, а вот когда хочу проснуться, никогда их не слышу!
— Зачем так огорчаться! — сказал Грили, с удивлением вслушиваясь в свой охрипший голос и прикидывая, сколько же стаканов коньяка с содовой успел он выпить за вечер. Фоуден полулежал в кресле и чувствовал себя счастливо и беззаботно. Он сохранял совершенно нормальный вид, лишь глаза блестели больше обычного.
— Не знаю, как вы себя чувствуете, — сказала Майола заплетающимся языком, — а я вот слегка навеселе, не то что опьянела, а так… чуточку наклюкалась…
Она развернулась на табурете у пианино и заиграла мелодию популярной песни, напевая: «Ах, возьми меня всю, я очарована тобой!..» У нее оказался приятный голос. Во время пения она рассеянно поглядывала на Фоудена.
Когда она замолчала, Грили спросил:
— А что скажут соседи? В одну такую прекрасную ночь кто-нибудь из них убьет вас!
— Нет у меня никаких соседей, — сказала Майола. — Под нами магазин, а наверху свободные комнаты. Я тут царствую совсем одна. Абсолютная монархия!
Она снова принялась петь. Песня была сентиментальная, меланхолическая и в то же время страстная. Грили подумал, что на сцене Майола быстро сделала бы себе состояние.
Фоуден встал и подошел к пианино:
— Скажите, Майола, кто-нибудь говорил вам, что вы очень красивы?
— Вам очень хочется это знать? — спросила она, поднимая на него глаза. — Я не верю тому, что говорит большинство мужчин, — и добавила с полушутливым-полусерьезным видом: — Знаете ли, Фоуди-Воуди… Всякий раз, когда говорят, что я красива, я жду: интересно, о чем на этот раз меня попросят?
— Значит, вам надо разгадывать две загадки? — засмеялся Фоуден. — У вас очень красивые ноги, Майола, — продолжал он.
— В самом деле? Вы находите? Мне кажется, что это я тоже где-то слышала! Лучше выпьем еще чего-нибудь!
Она встала и пошла на слегка заплетающихся ногах к буфету. «Или ей действительно ударило в голову, или она чертовски хорошая актриса», — подумал Грили и закурил сигарету.
Майола опустилась на колени и открыла дверцы. Заглянула внутрь и вдруг совершенно недвусмысленно выругалась. Потом сказала:
— Ну, это уже чересчур! Смотрите, совершенно пустая, — вытащила она бутылку. — Нет у нас больше коньяка!
— Вам нужно все запирать на ключ, — заметил Фоуден каким-то отрешенным тоном.
— Нет, каково! — кипятилась Майола. — Это все та дрянь, которая приходит делать уборку! Я думаю, она сперла мою водку! Черт бы побрал эту бабу!
— Почему бы вам ее не рассчитать? — спросил Фоуден.
— Не стройте из себя идиота, — сердито ответила Майола. — Сейчас можно считать себя счастливчиком, если удастся найти хоть кого-нибудь, кто согласился бы заниматься хозяйством. Вам, видно, никто не говорил, что идет война?
— Да! В самом деле! — язвительно ответил Фоуден. — Я уже где-то об этом слышал.
Майола принялась обследовать внутренность буфета.
— Знаете, друзья, мы влипли в гадкую историю!
— В какую же? — спросил Грили.
— В историю со спиртным! — проговорила Майола. — То есть без спиртного! Выпить нечего! Эй! Погодите-ка минутку! А это что? — и вытащила бутылку.
Она встала и принялась внимательно исследовать этикетку, склонив голову набок. И вдруг воскликнула тоном драматической актрисы:
— О нет! Что угодно, только не это!
— Что такого плохого в этой бутылке? — осведомился Грили. Он подумал: «Кажется, она готовится сделать то, ради чего мы здесь очутились. Интересно, как она за это возьмется?»
— Как что плохого? — возмутилась Майола. — Послушайте, Хорейс, я уж лучше выпью яд, чем попробую вот это!
Фоуден подошел к ней и взял бутылку у нее из рук. Он засмеялся:
— Да ведь это отличная штука!
— «Отличная»! — передразнила Майола. — Вы хоть знаете, что это такое?
— Еще бы мне не знать! Я выпил этого на своем веку порядочно. Это же арака!
— Не верьте, — сказала Майола, — это чистый купорос! У меня была еще одна такая бутылка, и я выпила из нее всего два стаканчика, не больше, полгода тому назад. Больше недели я провалялась!
Фоуден расхохотался и обвил рукой талию Майолы. В левой руке он сжимал бутылку. Поглядев на девушку, он сказал:
— Я пил ее литрами. В той стране, откуда я прибыл, можно разжиться большим количеством этого пойла, но там его не разливают по таким красивым бутылкам. От него слегка пьянеешь, вот и все. Ничего плохого с вами не произойдет.
— Может быть, — сказала Майола. — Но мне этот напиток уже сослужил плохую службу.
— Вы еще не окончили свой спор из-за хмельного? — вмешался Грили. — Я могу пить буквально все, что льется из бутылки.
Майола вывернулась из объятий Фоудена, подошла к Грили и сказала:
— Хорейс! Вы считаете, себя совершенно трезвым?
— Понятия не имею, — ответил Грили. — Но пить еще могу, и все, что угодно.
— Не знаю, — сказала Майола. — А сколько стаканов вы можете выпить, чтобы не опьянеть?
— Не знаю, — ответил Грили, — и не помню, когда в последний раз напивался допьяна!
Майола вертела на пальце перстень, украшенный крупной камеей. Она повернула его так, что камея оказалась внизу.
Фоуден стоял, прислонившись к буфету, держа бутылку в правой руке.
— Уж не хотите ли вы сказать, Хорейс, что вообще никогда не пьянеете? — спросил он.
— Не знаю, — ответил Грили, — просто не могу припомнить свой последний сеанс пьянотерапии.
Майола подмигнула Фоудену и сказала Грили:
— Слушайте, хитрец вы этакий, вот мы что сделаем. Выпейте-ка из моей бутылки хороший глоток, и если спустя десять минут у вас все еще будет голова на плечах, я вам обещаю что-то небывалое!
Фоуден поднял с ковра туфлю Майолы и отнес ей. Она, обуваясь, обняла его за шею.
— Что это еще такое?! — возмущенно воскликнул Грили. — Вы решили меня напоить, чтобы я совсем потерял голову? Ну ладно, попробуйте! Я будут пить все то же, что и вы, мне это глубоко безразлично.
— Не волнуйтесь, Хорейс! — воскликнул Фоуден. — Ничего с вами не будет от этой штуки. Между нами, это вовсе не сироп для маленьких девочек. Это напиток для крепких парней! — и он притянул к себе Майолу.
— Довольно пить! — сказала она. — Я больше не играю.
— Ну, Майола! Вы же не сдаетесь? Примите хоть капельку, а? Ну, хоть четверть того, что мы выпьем? — и он подмигнул Грили.
— Нет, мой старенький Фоуди-Воуди, мне кажется, что вы имеете на меня виды. Наверное, вы воображаете, что, выпив капельку из этой бутылки, я буду к вашим услугам, не так ли? В этом состоит ваш план?
— Нет, — возразил с улыбкой Фоуден, — Никогда в жизни!
— Как же, вы бы постеснялись… — сказала Майола, — Такой невинный, прямо как младенец. Я полна доверия!..
Она отобрала у него бутылку, вернулась к буфету, открыла ящик. Вынула штопор и, зажав бутылку между коленками, открыла ее.
— Между нами, Хорейс, у Майолы замечательные коленки.
— Да, уж тут все натуральное, без подделки.
Пробка выскочила с сухим хлопком. Майола нырнула в буфет и достала три бокала. Два из них она налила до краев, в третий немного плеснула со словами:
— Это неразумно, но пусть мне будет хуже!
Она поднесла бокал к губам. Все втроем они отпили несколько глотков. Грили почувствовал, как водка обожгла ему язык и горло. Он поставил свой бокал на стол.
— Недурно! — сказал он. — Во всяком случае, лучше, чем ничего.
— Я люблю ее не меньше, чем джин, — сказал Фоуден. — Наверное, потому что привык.
— Ах, так? — сказала Майола. — Может, повторите свой трюк? Я в этом больше не участвую. Не выношу этот купорос.
Она вновь наполнила бокалы обоих мужчин.
— За ваше здоровье! — сказал Грили. — Он залпом проглотил свою порцию. Фоуден посмотрел на него и скептически улыбнулся:
— Хорейс, вы совершенно невероятный тип. Я еще не видывал человека, способного столько выпить. Сколько вы успели проглотить до встречи со мной?
— Да так, ничего особенного. Несколько кружек пива. — Фоуден проглотил стакан «купороса» не поморщившись, подошел к буфету, поставил свой стакан на место и вдруг рухнул на коврик и остался лежать неподвижный, как бревно.
— Слава богу, наконец-то! — вздохнула Майола.
Грили поднялся со своего места, подошел к Фоудену и, наклонившись над ним, констатировал:
— Так и есть, он отправился в страну сновидений! Как вам это удалось?
Майола подняла левую руку ладонью к Грили. Он заметил, что камея в перстне сдвинута, а в углублении еще поблескивали крошки белого порошка.
— Сколько времени он еще так проваляется?
— Все зависит от организма, — ответила она, — а этот парень здоровый, как конь. Через час уже может прийти в себя. Но пусть это вас не волнует. Я смогу продержать его в таком состоянии, сколько понадобится.
Грили вынул из кармана пачку «Плейерс» и предложил Майоле сигарету. Некоторое время они молча курили, глядя на Фоудена.
— Чертовски неприятно, — заговорил Грили, — что пришлось прибегнуть к такому способу действий. Это продувная бестия. Очнувшись, он станет дьявольски подозрителен.
— Не станет, — небрежно отозвалась девушка. — Мы с вами будем очень осмотрительны.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Грили.
— Делайте то, что вам нужно, и поскорее возвращайтесь. Я сразу же дам вам малую дозу того самого вещества, проглочу капельку этого снадобья, — тут она вздохнула. — Подумать только, что мне приходится делать во имя Британии!
— Что вы, Майола, — иронически улыбнулся Грили. — Готов поручиться, что вам нравится это ремесло.
— Еще чего! — возразила девушка. — Это не ремесло, а времяпрепровождение.
Грили наклонился над Фоуденом и быстро обыскал его. В левом кармане брюк он обнаружил связку всего из двух ключей.
— Это мне и нужно, — заявил он, поднимаясь. — Это наверняка ключ от входной двери, а вот этот — от комнаты. Зайду посмотрю, как там обстоят дела.
— Хорошо! Желаю удачи. Только не шумите, не то вас, чего доброго, примут за грабителя и пристукнут.
— Подите скажите своей мамаше, чтобы вытерла вам нос, Майола! — сердито ответил Грили.
— Ладно, ладно! А что мне делать с этим вот экземпляром в ваше отсутствие? Оставить его валяться просто так?
— Ни в коем случае. Хорошенько осмотрите все, включая метки из прачечной, вплоть до нижнего белья. И не теряйте времени, иначе вам крепко не поздоровится, если он очухается раньше времени и застанет вас за этим интересным занятием.
— Можете меня не учить, — расхохоталась Майола. — Ручаюсь, что у него возникнут по этому поводу совсем другие мысли!
Грили вышел в коридор. Она — следом за ним и спросила:
— У вас что, нет пальто?
— Я ею никогда не ношу, — ответил он. — До скорого, Майола!
— Когда вы вернетесь? Не забудьте, что мы должны уложиться в срок с этим нашим спектаклем.
— Я знаю, — ответил Грили. — Если повезет, вернусь через час. А вы не забудьте, — он кивнул в сторону гостиной, — подвергнуть нашего друга тщательному обыску. Всего хорошего! — с этими словами он открыл дверь и вышел.
Светловолосая секретарша Куэйла сидела, подперев голову руками и неподвижно глядя в пустоту. Она очень устала, и лишь слегка повернула запястье с часами и скосила глаза, употребив минимум усилий, чтобы узнать, что уже два часа ночи.
Просто смешно находиться на работе в такое время! И, между прочим, нечего жаловаться на усталость. Сама виновата! Ведь дал же ей Куэйл шесть часов отдыха после полудня — нужно было как следует отдохнуть! Интересно, что сейчас поделывает Куэйл? Она прислушалась. Ни один звук не доносился из смежной квартиры. Но ведь, как правило, Куэйл не издавал ни малейшего шума при своих перемещениях. Полно, да спал ли он когда-нибудь вообще? Она поклялась хорошенько воспользоваться отпуском, если таковой все же будет ей предоставлен. Нужно поехать в спокойное место и ни о чем не думать. Постараться выбросить из головы Куэйла и длинный список имен и телефонов, постоянно присутствующий в уме. Думать только о себе и, разумеется, о Юстасе. Где сейчас находится Юстас и волны, какого моря бороздит его торпедный катер? Он всю жизнь хотел быть архитектором, а сейчас он на флоте, и ему так идет его военно-морская форма. Он стал хорошим моряком и пока выходил целым и невредимым из всех операций.
Конечно же, Куэйл даст ей недельный отпуск, если только не произойдет ничего непредвиденного. А кто знает, что может произойти! Блондинка знала не так уж много об организации Куэйла, но, обладая незаурядным умом, догадывалась, что, собственно, происходит.
Она подумала, что и самому Куэйлу должна бы осточертеть такая жизнь. Всегда носиться туда-сюда в поисках людей, разрабатывать планы, подготавливать операции, стараясь одержать верх над противником и наверстать упущенное нами в период между двумя войнами, тогда как германские службы ожесточенно работали день и ночь.
Она зевнула. И тут же вспомнила о людях, которые встречались с Куэйлом, звонили в контору, а потом по той или иной причине переставали это делать.
Она вспомнила о Мессенэе — ничего не скажешь, приятный человек! О маленькой брюнетке Дюфур и начинавшей седеть женщине по фамилии Суизен. О ее судьбе ей было известно все. Ее нашли в кювете у Сент-Элбанса в ужасном состоянии, размолотую в пыль колесами машины.
Полиция заявила, что она попала под машину, которая протащила труп по шоссе. В одном из картотечных ящиков хранилась фотография ее останков. Казалось, что кто-то из чистого садизма несколько раз проехался туда и обратно по телу этой несчастной жертвы.
Куэйл, выведенный из себя этим ужасным случаем, ругался не переставая весь день.
Интересно, чтобы сказал Юстас, узнав, в чем на самом деле заключалась ее служба? «При первой же встрече, — подумала она, — надену форму. Он просто ахнет. Но как ему все объяснить?» Она числилась в офицерском звании в женском авиационном полку, как сообщил ей Куэйл, приучаясь волей-неволей к дисциплине и молчанию. Итак, она молчала. Нужно было уметь молчать, работая у Куэйла. Он был любезным, а временами становился чрезвычайно суров. От нее не ускользнули несколько многозначительных эпизодов. Она умела делать выводы.
Сегодня «на ковре» находился Феллс. Она испытывала к нему слабость. Он был вежлив и практически у всех вызывал благожелательные чувства. Она чувствовала, что ему удалось разбудить ее любопытство. Когда кто-нибудь приходил прямо в бюро для беседы с Куэйлом, как сейчас Феллс, это означало, что происходило нечто чрезвычайно серьезное. Она подметила еще кое-что. Очень часто после специальной встречи с Куэйлом люди исчезали и больше никогда не звонили. Возможно, думала она, что Куэйл отправлял их с поручением за границу. Во всяком случае, она надеялась, что они живы и здоровы. Она предположила, что Куэйл собирается послать на задание и Феллса. У Куэйла — это было ей известно — находилось множество агентов во Франции. Возможно, и Феллсу предстояло отправиться туда.
Вдруг зазвонил телефон. Блондинка подняла трубку. Звонил Грили.
— Алло! — сказал он. — Мистер Куэйл дома?
— Это вы, мистер Грили? — отозвалась девушка. — Не кладите трубку. Соединяю.
Она позвонила в спальню Куэйлу:
— Мистер Куэйл? Вам звонит мистер Грили.
— Соедините! — отозвался Куэйл.
Секретарша подключила линию.
— Ну, Грили, как дела? — поинтересовался Куэйл. — Все в порядке?
— Не очень! — ответил Грили. — Мы были в «Серебряном сапоге». Встретили Майолу. В конце концов, оказались у нее. Все сошло хорошо. Я только что из квартиры Фоудена. Обыскал все, что можно.
— Вам легко удалось к нему войти? — спросил Куэйл.
— Легко, — ответил Грили. — С помощью его же ключей.
— Вы… что-нибудь нашли?
— Ничего, — ответил Грили. — Абсолютно ничего. Может быть, больше повезло Майоле при личном обыске. Я возвращаюсь!
— Она ничего не найдет, — сказал Куэйл. — На нем все новое, куплено в Англии. С этой стороны мы потерпели фиаско.
— Боюсь, что вы правы, мистер Куэйл.
— У вас есть еще, что мне сказать?
— Да. Сегодня до встречи с Майолой я разговаривал с Фоуденом, который сказал мне, что завтра вечером должен увидеться с Феллсом. Спросил, не называла ли Зилла в разговоре со мной такого имени. Я сказал, что не называла вообще никаких имен, поскольку не слишком доверяла мне. Он также сообщил, что Феллс собирается отдать ему остаток названной суммы. Дал мне сто фунтов и пообещал дать еще больше в следующий раз. Сказал, что зайдет ко мне завтра вечером, скорее всего, поздно. Это представляется вполне вероятным.
— Да, — подтвердил Куэйл. — Тут имеются шансы за и против. Интересно, когда же он собирается к вам зайти?
Грили сказал после минутного размышления:
— Если его беседа с Феллсом затянется больше, чем на два часа, они договорятся продолжить ее на следующий день. Будут еще указания, мистер Куэйл?
— Да, немного. Вам, разумеется, надо вернуться к Майоле. И не забудьте: если завтра Фоуден не придет к вам до половины одиннадцатого, то обязательно позвоните мне.
— Конечно, — сказал Грили.
После небольшой паузы он заговорил вновь:
— Извините, мистер Куэйл. Как вы считаете, может, было бы неплохо последить за ним днем? Мы бы тогда знали, что он замышляет.
— Спасибо за вашу подсказку, Грили, но я кое-что и так знаю об этом. К тому же я не осмеливаюсь следить за Фоуденом. Он слишком умен. Если у него появится малейшее подозрение, что за ним следят, то ситуация намного осложнится.
— Ясно, — сказал Грили. — До свидания, мистер Куэйл.
— Спокойной ночи, Грили, — отозвался Куэйл.
…Майола с сигаретой в зубах открыла дверь:
— Входите, Хорейс. Он еще без сознания. Вы нашли то, что искали?
— Нет, — ответил Грили. — Ни малейшего везения.
— Зачем же мы тогда надрывались? — разочарованно спросила Майола, вынимая изо рта сигарету.
— Вы давно работаете у Куэйла? — спросил он вместо ответа.
— Года три. А почему вы спрашиваете?
— Достаточно давно, чтобы не задавать вопросов, верно?
— Ладно, ладно! — проворчала Майола. — Нечего передо мной важничать. Поймите, я женщина и, следовательно, любопытна.
— Любопытство, и больше ничего, сгубило Еву, — ответил он.
Они вошли в гостиную. Фоуден лежал, вытянувшись на диване.
— Ну и ну! — воскликнул Грили. — Да вы, черт возьми, силачка! Как вам удалось перетащить этого здоровенного типа на тахту?
— Вас это удивляет? — расхохоталась Майола. — Вы меня просто не знаете! Приходилось поднимать кое-что потяжелее, чем вот это! — она подошла к буфету и остановилась, глядя на Фоудена.
— Надо признать, что у этого типа крепкие нервы, — продолжала она. — Представьте себе, к нему начало возвращаться сознание примерно полчаса назад. Крепкий у него котелок, ничего не скажешь!
— И что же вы сделали? — спросил Грили.
— Очень просто, — ответила она. — Сумела выкрутиться, как всегда. У меня тут имеется кое-что в бутылочке.
— Неплохая работа, — заметил Грили. — Что же там было?
— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Мне дал ее Куэйл!
— Так значит, вам не впервые приходится этим заниматься? У вас, похоже, немалый опыт в делах такого сорта.
— Это мое личное дело. Кажется, теперь становитесь любопытным вы.
— Ну, ладно, — улыбнулся Грили. — Теперь поговорим о делах. Вы осмотрели нашего приятеля?
Майола кивнула.
— Ничего тайного. Все, что на нем, совершенно новое. В бумажнике деньги и удостоверение личности, полученное в порту прибытия. А что вы рассчитывали обнаружить, уж не драгоценности ли короны?
Майола подошла к столу, взяла два бокала, свой и Грили, со словами:
— Ну вот, новые сложности! Надо все проделать артистически!
— Вы хотите сказать, что я должен выпить эту гнусную смесь со снотворным?
— Да, и мне тоже придется выпить эту мерзость, иначе у него возникнут подозрения. Он хоть видел, как я пила эту омерзительную сивуху?
— Разумеется, видел. Майола, вы просто героиня, вас непременно наградят медалью.
— Вы смеетесь надо мной! — сказала она. — Завтра я буду вся желтая, с заплывшими глазами… Фу!.. Но не будем больше об этом говорить.
Она налила немного жидкости из бутылки в каждый из двух бокалов, затем вышла в свою спальню, а вскоре вернулась с маленькой картонной коробочкой. В оба стакана она всыпала по нескольку крупинок белого порошка.
— Я дам вам очень слабую дозу, — сказала она, — но, будьте уверены, снадобье подействует!
— А как оно действует? — спросил Грили.
— Почувствуете себя больным, будет кошмарное головокружение, а потом все пройдет.
Грили поднял свой бокал:
— В таком случае, за ваше здоровье, Майола!
— И за ваше! — ответила она.
Они опустошили свои бокалы. Грили сел в кресло. Майола не без изящества устроилась на коврике у камина, уперевшись спиной в буфет. Грили, посмотрев на нее, нашел, что она очень мило выглядит.
Она была почти так же красива, как Зилла Стивенсон. Ей-богу, жизнь — это трагедия, подумалось ему: появилась Зилла и вскоре исчезла навсегда. Вот еще одна красивая девушка, которую он, возможно, больше никогда не увидит после этой ночи. К сожалению, всегда не хватает времени на приятные знакомства. Вдруг он почувствовал ужасную сонливость. Комната стала погружаться в темноту.