При виде Джонатана Сансури весело рассмеялась, толкая Либби в бок:

— Ты знала, что он придет!

— Ничего подобного, — возразила Либби, но вокруг стоял такой шум, что девушка не расслышана ее слов.

— Кажется, я вполне определенно дал понять свои намерения, — заметил Джонатан.

Сансури опять засмеялась. Джонатан улыбнулся, заметив белое платье Либби.

— Чья это была идея?

— Уж точно не моя! — быстро отозвалась Либби, но Джонатан только расхохотался.

— На нас смотрят! — упрекнула его Либби.

— А ты что думала? В белом платье и рядом с Сансури!

— Я не знала, что мне придется танцевать.

— Между прочим, очень неплохо смотришься.

Либби хотелось убежать подальше, но Сансури крепко держала ее за руку, а танец, казалось, будет длиться целую вечность. Фигуры людей, раскачиваясь, то сближались, то опять расходились. Порой мужчины и женщины оказывались так близко друг от друга, что Либби ощущала на щеке дыхание Джонатана.

— Зачем ты привела меня сюда? — шепнула она Сансури.

— Если тебя выберут в танце, ты будешь очень счастлива.

— Возможно, если бы я была на твоем месте…

Но Сансури только рассмеялась в ответ:

— Я счастлива, потому что выхожу замуж за хорошего человека. Мистер Хоуп тоже хороший человек, — лукаво добавила она.

Когда ряды танцоров опять сблизились, Либби заметила, что Сансури смотрит на своего будущего мужа влюбленными глазами и вся расцветает от его улыбки. Если бы все было так просто между нею и Джонатаном, со вздохом подумала Либби.

Ей казалось, что высокая фигура Джонатана затмила все небо. Барабаны грохотали без умолку, костры почти догорели, и только ярко сверкали звезды. Подняв голову, Либби увидела, что звездные стрелки, о которых говорил Педро, уже сместились.

— Устала? — спросил Джонатан таким участливым голосом, что на глаза Либби навернулись слезы.

— Не очень. — И правда, если бы не непреодолимое желание броситься в его объятия, Либби могла бы танцевать так целую вечность.

— Скоро конец, — пообещал Джонатан.

Но Либби ему не верила. Бой барабанов звучал у нее в душе, сливаясь с ритмом сердца, а в древних песнях звучал ее голос, призывающий Джонатана. Сансури впала в оцепенение. Ее глаза неотрывно смотрели на лицо жениха. Либби подумала, что если это продлится, она тоже станет жертвой размеренного ритма, и она сопротивлялась изо всех сил, решив про себя, что если между нею и Джонатаном что-то и случится, то не благодаря воздействию этого древнего, примитивного ритуала. Внезапно танец прервался, застав Либби врасплох. Барабанщики и часть танцоров ушли в дом собраний для завершения церемонии в присутствии касика — влиятельного человека в деревне.

В наступившей тишине потрескивали угли в догорающих кострах, ночной ветер шелестел травой и поднимал пыль на деревенской улице. Мужчины и женщины столпились вокруг Сансури и ее будущего мужа, поздравляя их.

— В следующий раз я вернусь домой, чтобы выйти замуж, — улыбнулась Сансури. — Это будет совсем скоро.

— После окончания сезона работ, — согласился ее жених.

Индейцы одобрительно закивали.

— Ждать осталось недолго, — повторяли они, словно заклинание.

Либби узнала отца Сансури. Легкий ветерок шевелил перья в его головном уборе, но он этого не замечал. Глаза его были устремлены на дочь.

— Все хорошо, дочь моя? — спросил он тонким голосом.

Сансури кивнула. Ее отец повернулся к будущему зятю и что-то сказал ему на родном языке, на что молодой человек ответил длинной речью, звучавшей словно журчание воды. Сансури застенчиво улыбнулась и указала на Либби. Старик кивнул и долго смотрел на девушку.

— Миссис Хоуп? — наконец произнес он на прекрасном английском.

Либби кивнула, почувствовав, что у нее внезапно пересохло во рту.

— Моя дочь говорила о вас. — Внезапно старик подошел ближе и взял ее за руку своей сильной костлявой рукой. — Она говорила о вашей музыке. — Старик никак не выдал, что уже видел Либби, когда она ужинала у его собственного очага.

Девушка подавила улыбку, сообразив, что он столь же твердо придерживается этикета, как и любой англичанин, — ведь их тогда не представили!

— Сейчас уже почти не болит, — сказала Либби, когда старик принялся изучать длинный шрам на ее левой руке.

— Это не имеет значения. Смотрите, ваша судьба написана у вас на руке!

Либби попыталась отдернуть руку. Она не верила в предсказания, гадания на кофейной гуще или по ладони. Скорее всего, этот старик просто обманщик и сейчас потребует денег.

— Вы мне не верите? Но это счастливая судьба. Вам это известно?

— Откуда? Тогда жизнь для меня была кончена! — Либби взглянула на Джонатана в поисках поддержки, но он только широко улыбнулся и покачал головой.

— Это было начало, — возразил старый индеец. — Впереди у вас долгая, счастливая жизнь. Будет глупо отказываться от счастья.

— А она может? — поинтересовался Джонатан с наигранно равнодушным видом.

— Это зависит не от нее, — коротко ответил старик, отпуская руку Либби и отворачиваясь.

— От кого же? — крикнула она, но он только покачал головой.

— Женщины всегда хотят знать слишком многое. Это зависит от того, на чьей руке написано. — Старик сухо улыбнулся и медленно пошел прочь.

Сансури и ее жених последовали за ним.

Либби посмотрела на часы. Было почти одиннадцать. Когда они вернутся на ранчо, уже совсем стемнеет. Внезапно она вспомнила о Стивене.

Джонатан прочел ее мысли.

— Забыла про него? Не очень-то любезно!

— Нас разлучили с самого начала, — принялась оправдываться Либби.

— И очень хорошо!

— Да, но где он теперь?

Джонатан небрежно огляделся вокруг.

— Разве это важно? Стивен Коссак вполне способен позаботиться о себе сам.

— Но я не могу оставить его! — в ужасе возразила Либби.

Джонатан улыбнулся:

— Почему же?

Либби молча посмотрела на него. Джонатан почесал затылок.

— Без шляпы чувствую себя раздетым, — пожаловался он.

— Я должна найти Стивена, — повторила Либби. — Будет невежливо бросить его одного.

— Я бы предпочел отвезти свою жену домой.

Либби продолжала искать глазами Стивена. Ужасно одно то, что она позабыла о нем, еще хуже, если он узнает, что она теперь с Джонатаном.

— Тогда пойдем поищем его вместе, — предложил он.

Либби благодарно кивнула и не стала возражать, когда Джонатан взял ее за руку. Внезапно она почувствовала себя безумно счастливой.

Когда они нашли Стивена, он был увлечен беседой с группой молодых индейцев.

— Какие интересные люди! — воскликнул режиссер. — Они обещали познакомить меня со знахарями. — Заметив Джонатана, он весело хлопнул его по спине. — Значит, удалось? Тогда вы не станете скучать, если я еще побуду здесь?

— Вовсе нет, — с одобрением ответил Джонатан.

— Можете взять машину, если хотите, — предложил вдруг Стивен.

Но Джонатан покачал головой:

— Я привел лошадей.

— Зачем? — опомнилась Либби.

Джонатан усмехнулся и вновь обратился к режиссеру:

— Увидимся до твоего отъезда в Лос-Анджелес?

— Возможно. Если вы сами далеко не уйдете.

Джонатан рассмеялся, и Либби присоединилась к нему, не совсем понимая, о чем идет речь.

— Довольна? — спросил он.

Либби кивнула. Из ближайшего костра прямо в черное небо взвился сноп искр. Это было такое захватывающее зрелище, что она невольно вскрикнула от восхищения. В темноте женский голос начал петь, заглушая тихий шепот людей. Сансури и ее жених стояли у костра, глядя на певицу. Даже издалека Либби видела счастливую улыбку на лице девушки. Голос умолк, и молодая пара повернулась к людям, подняв руки в приветствии.

— Пойдем поздравим их, — предложил Джонатан.

Они медленно пошли по улице мимо домов, озаренных тусклым розоватым светом угасающих костров. Сансури и ее семья собрались на центральной площади. В сумерках их лица казались золотыми, и было легко понять, почему когда-то их называли краснокожими.

Сансури заметила Джонатана с Либби и подбежала к ним.

— Хороший был праздник, правда?

Либби улыбнулась:

— Спасибо, что позвала меня. Будь счастлива…

Сансури, склонив голову набок, пристально посмотрела на нее блестящими глазами:

— Так же, как и ты?

Либби вспыхнула:

— Еще счастливее!

Сансури засмеялась:

— Что вы теперь будете делать? Где собираетесь спать?

— Я привел с собой лошадей, — ответил Джонатан. — Наверное, мы переночуем в Золотой долине.

Сансури величественным жестом просила их подождать, подбежала к своим родственникам и что-то шепнула на ухо матери, отчего толстая индианка вся затряслась от оглушительного хохота. В конце концов, она согласно кивнула, и Сансури с довольной улыбкой вернулась.

— Вы можете остаться там. Моя мать согласна. Я покажу, куда идти.

— Я бы предпочла вернуться домой, — со страхом прошептала Либби.

Но никто не обратил на нее внимания. Джонатан что-то сказал Сансури на ее языке, и девушка с серьезным видом кивнула.

— Она уже построена, — ответила она по-английски. — Я начала ее, когда в последний раз была дома, а моя мать закончила.

— Ты уверена, что хочешь, чтобы мы поехали туда? — повторил Джонатан.

Сансури рассмеялась:

— Это принесет мне счастье. Так же как и то, что вы пришли на мой танец.

Она попрощалась с Либби, и девушка импульсивно поцеловала ее в щеку. Индианка сжала ее руку в своих ладонях и вернулась к своим.

Джонатан зашагал вверх по склону холма.

— Куда ты? Зачем мы идем так быстро? — спросила Либби.

Джонатан замедлил шаг и рассмеялся:

— Нам понадобятся лошади.

Все дорогу он шел впереди Либби. Чтобы угнаться за ним, ей приходилось почти бежать.

— Может, нам вернуться домой? — задыхаясь, спросила она.

Джонатан не ответил. Лошади были привязаны у пня в подножии холма. Узнав голос хозяина, жеребец заржал и ткнул морду в его ладонь. Либби смотрела на них, и ее сердце билось все сильнее. Она погладила свою лошадь и со страхом заметила, как сильно дрожит ее рука.

Деревня раскинулась перед ними как на ладони. Людей разглядеть было невозможно, но дома светились золотым и красным светом, то тут, то там перечеркнутым иссиня-черными тенями. Конь Джонатана перешел на рысь. У Либби появилось сильное желание повернуть в сторону ранчо, но он будто прочел ее мысли и, взяв из ее рук поводья, повел лошадь за собой.

— Я хотела бы вернуться домой. — Либби пыталась говорить твердо, но голос у нее дрожал.

— Ты пойдешь туда, куда я, — спокойно возразил Джонатан.

— Почему это?

Он усмехнулся:

— Ты ведь моя жена.

— Я уже почти забыла! Мне кажется, ты не очень-то заботлив. Это платье не годится для поездок верхом.

Джонатан задумчиво посмотрел на нее:

— Ты должна была надеть амулет, который я тебе подарил, чтобы отгонять злых духов.

— Неужели? Мне кажется, волшебство не станет действовать, если ты так щедро раздаешь эти амулеты направо и налево!

Его оглушительный смех нарушил тишину.

— Щедро! Неужели я не могу подарить украшение собственной жене?

Либби выпрямилась.

— Но Мэри не твоя жена.

— Мэри Стануэлл? Я так и думал, что мы вернемся к ней!

— Как всегда! — С каждой минутой Либби чувствовала себя все лучше и лучше.

— У семьи Мэри было ранчо в этих местах, — начал Джонатан.

— И вы выросли вместе! — закончила Либби. — Я не желаю больше об этом слышать.

Джонатан остановил лошадей.

— Придется! — холодно возразил он. — Ты выслушаешь меня, нравится тебе это или нет. — Он спешился, отпустил поводья. Либби охватил страх, когда он быстро вытащил ее из седла и опустил на землю рядом с собой. — Сначала ты выслушаешь меня, а потом мы пойдем пешком!

— Что?! — крикнула Либби, отчаянно призывая всю свою смелость, которая тут же исчезла при одном взгляде на сердитое лицо Джонатана.

— А теперь садись и слушай! — приказал он.

— Я постою.

Но Джонатан не желал идти даже на малейшие уступки. Он уселся на траву и заставил Либби сесть рядом. Она испугалась, что вот-вот заплачет, и изо всех сил сжала кулаки. Он может говорить всю ночь, но не заставит ее слушать!

— Мэри Стануэлл! — насмешливо передразнил Джонатан. — Меня тошнит от имени Мэри Стануэлл. Если тебе было так интересно, откуда у нее этот индейский амулет, то почему не спросила?

— Я спрашивала!

— Его подарил ей в детстве отец. И тебе не следовало прислушиваться к болтовне Лоры. Она почему-то всегда считала, что Мэри — мечта любого мужчины, но ты-то должна была догадаться!

— Почему?

— Как думаешь, зачем я женился на тебе?

Либби покачала головой. Слеза поползла у нее по щеке, и она сердито смахнула ее рукой.

— Если бы я знала! Почему ты сделал это?

Джонатан уставился на нее:

— Но ты же знаешь!

— Нет! — пробормотала Либби, вспомнив, что у нее нет даже носового платка. Он, молча протянул ей свой, и она громко высморкалась. — Я никогда не знала.

— И мирилась с этим, — упрекнул ее Джонатан.

— Все произошло так внезапно, — принялась оправдываться Либби. — Я едва успела выйти из автобуса! Должно быть, я сошла с ума.

Джонатан принялся смеяться:

— Милая!

— Ты тоже сошел с ума. Жениться на девушке, которую никогда не видел…

— Но я видел тебя!

— Нет! Иначе я запомнила бы.

— И почему ты так уверена?

Либби покраснела.

— У меня была твоя фотография. Я уверена, что мы никогда не встречались прежде.

— Но я был на всех твоих концертах. Если бы не тот несчастный случай, я поехал бы за тобой в Англию…

— Но ты даже не знал меня!

— Мне это было и не нужно. — Джонатан легко поднялся и потянул Либби за руку. — Знаешь, куда мы идем? — Она покачала головой, слишком смущенная, чтобы говорить. — У индейцев есть традиция. Перед свадьбой женщина выбирает уединенное место вдали от пуэбло и строит там хижину, где молодые проведут медовый месяц. Мы идем в хижину Сансури.

Либби дрожала, но ничего не могла ответить. Значит, Джонатан женился на ней, потому что любил?! И надо признаться, она вышла за него замуж по той же причине. Либби вспомнила, как в Нью-Йорке и Сан-Франциско ложилась спать, глядя на его фотографию. Джонатан улыбнулся.

— Пожалуй, надо стреножить лошадей, иначе мы не найдем их утром.

— Я не вижу никакой хижины, — призналась Либби.

— Скоро увидишь. — Джонатан протянул ей руку, и она с благодарностью взялась за нее.

И тут Либби увидела маленький, весь серебряный от лунного света ручей, петляющий по равнине, посреди которой стояла хижина из ветвей, скрепленных глиной и тростником. Либби представила, как днем деревья дают желанную тень, а воду из журчащего рядом ручья можно использовать для приготовления еды.

Они со смехом перепрыгнули через узкий ручей. Рядом сердито засвистела потревоженная птица. И тут Либби увидела, что дверь хижины занавешена шкурами, к которым прикреплены маленькие колокольчики, издающие нежный звон. Джонатан приподнял шкуры и заглянул внутрь.

— Пожалуй, я не смогу перенести тебя через порог, — сказал он. — Для этого мне придется согнуться пополам.

Либби последовала за ним и с удивлением заметила, что кто-то уже постелил на пол одеяла и мягкие шкуры. Она сначала решила, что это Джонатан, но потом подумала на Сансури. Ведь именно индианка уговорила ее надеть белое платье.

Либби опустилась на одеяла и тут же оказалась в объятиях Джонатана. Она не сопротивлялась, когда он поцеловал ее.

— Наконец-то ожидание подошло к концу!

Щеки Либби залил румянец.

— Тебе не надо было столько ждать. Я думала, что ты придешь в первую ночь, но ты не пришел.

Джонатан нежно поцеловал ее в щеку.

— Так даже лучше.

Либби отстранилась.

— Ты пока выйди, а я приготовлю для нас постель.

Он засмеялся:

— Отличная мысль! Пойду разведу костер, чтобы отпугнуть хищников. — На пороге Джонатан остановился и добавил: — Я скоро вернусь. Не могу больше ждать.

Либби расстелила одеяла на полу хижины и прикрыла их мягкими, выделанными шкурами. Джонатану понадобилось больше времени, чтобы собрать сухой травы и разжечь огонь.

Либби лежала на полу, прикрыв глаза и думая, чем она заслужила такое счастье. Колокольчики звенели на ветру, костер тихонько потрескивал, и яркое пламя освещало силуэт Джонатана. Либби улыбнулась, вспомнив, как сказала однажды, что никогда не будет его скво. Кактус в ее душе наконец-то расцвел. Либби улеглась поудобнее и опять закрыла глаза, ожидая своего мужа.