Он поцеловал меня второй раз, и оба раза при неблагоприятных для меня обстоятельствах. Мне пришлось срочно вызвать перед собой образ Памелы, чтобы не позволить себе унестись вслед за музыкой калипсо, усугубленной жарой, людской давкой и своими собственными ощущениями.

— Я и не думала, что ты такой добрый, — наконец сказала я.

— Вовсе нет, — сказал он. — Доброта здесь совершенно ни при чем.

Я промолчала. Музыка превратилась в какую-то какофонию, потеряв всякий смысл, и мне захотелось уйти домой.

— Лучше бы ты остался там! — порывисто сказала я Даниэлю.

— Зачем? Чтобы тебе было легче притворяться перед самой собой? — возразил он.

Я прикусила губу.

— Притворяться в чем?

Он засмеялся. Этот смех окончательно свел на нет всю мою былую самоуверенность.

— В том, что ты не рада видеть меня? — колко предположил он.

— Почему я должна быть рада? — вопросом на вопрос ответила я.

— Почему, в самом деле! — ухмыльнулся он мне.

У меня не было сил противостоять его язвительному веселью. Я отвернулась и зашагала прочь, нарочно плутая в толпе, что в другое бы время меня испугало. К счастью, мне повезло наткнуться на Губерта, которому достаточно было одного взгляда, чтобы все понять и осведомиться:

— Уже готова идти домой?

Я кивнула, благодаря его за деликатность.

— Я встретила Даниэля, — сообщила я ему.

— Даниэля? — он мрачно посмотрел на меня. — Ты уверена?

— Разумеется, я уверена! Я только что говорила с ним! — воскликнула я.

— Должно быть, он приехал на карнавал.

— Наверное. Но я не хочу его видеть.

Губерт выглядел озадаченным.

— Скажи, что произошло между вами?

— Ничего!

— Мне так не кажется! — он почесал голову. — Но в конце концов, это твое дело, а не мое. Я не понимаю, как ты собираешься работать с ним, если ты вскипаешь только оттого, что встретилась с ним!

Я тоже этого не представляла, но не собиралась признаваться в этом Губерту.

— Губерт, давай пойдем домой, — попросила я.

Он вздохнул:

— О'кей. Если ты так хочешь, то ладно.

Мы шли домой в полном молчании. Он открыл передо мной входную дверь, и я поспешила зайти в дом, почти бегом поднялась по лестнице, так мне не терпелось остаться одной.

— Что это с ней случилось? — услышала я, как удивленно спросил Уилфред брата.

Я остановилась в ожидании его ответа, мне было любопытно, что ответит Губерт, но тот не стал вдаваться в подробности.

— Даниэль, — лаконично ответил он, как будто это было достаточное объяснение.

— Ну-ну… — протянул Уилфред. — Наша маленькая кузина наконец набирается разума! Она поняла в конце концов, что ему нельзя доверять?

— Нет, — фыркнул Губерт. — Только то, что он ей не нравится.

— Отлично, — триумфально провозгласил Уилфред. — Для начала этого вполне достаточно!

Весь остров был пронизан волнующими ритмами калипсо. Все ночи напролет на улицах толпились оркестры и певцы. Каждый раз, когда я просыпалась, я слышала пение и яростный стук в стальной барабан. Песни становились все непристойнее к концу ночи, и взрывы смеха врывались в мое окно вместе со звуками музыки. Когда наступил день, улицы наконец опустели и наступило кратковременное затишье перед открытием магазинов и началом делового дня.

Пейшнс принесла завтрак.

— Мистер Гловер ждет тебя внизу, — недовольно объявила она и зацокала языком от волнения. — В такой час! Так рано! Ты посылать за ним?

Я покачала головой:

— Нет, боюсь, что нет. — В голову мне пришла мысль, которую я тут же высказала: — Ты думаешь, что сделка провалилась?

Пейшнс ошеломленно взглянула на меня.

— О боже, это могло случиться! — воскликнула она. — Но мы все знать, что ты собираешься купить это место, правда? Вот что, мисс Милла, не слушай ты этих мальчишек! Они ничего не знают и никогда не узнают!

— Но Даниэль точно что-то знает, — напомнила я ей, совершенно сбив ее этим с толку.

— Мистер Даниэль знает, — согласилась она.

Но я не собиралась так легко отпускать ее.

— Знает так много и все же позволяет мне покупать убыточное поместье? — вкрадчиво сказала я.

— Для этого есть причины, — настаивала она. — С мистером Даниэль ты можешь быть уверена в этом!

Я быстро встала и оделась сама полная решимости разузнать у Аарона, какие могут быть причины у Даниэля. Кофе у Пейшнс этим утром получился особенно вкусным, и я надеялась, что она догадалась предложить Аарону чашечку, пока тот дожидается. Я совершенно разленилась, разрешив Пейшнс приносить мне завтрак наверх прямо в постель, но она сама на этом настаивала, чтобы у нее было время спокойно навести внизу порядок до того, как мы спустимся и снова перевернем все вверх дном.

Аарон ждал меня в гостиной. Он сидел на одном из мягких стульев, аккуратно скрестив перед собой ноги. Пейшнс действительно принесла ему чашку кофе и положила рядом стопку журналов, но он ни к чему не притронулся. Он смотрел на стену прямо перед собой, а его пальцы нетерпеливо постукивали по боковой части стула. Он вскочил, как только я вошла в комнату, с улыбкой облегчения на лице.

— А, вот и вы! — протянул он, почему-то очень напомнив мне в этот момент типичного англичанина.

— Почему так рано? — спросила я, после того как мы осторожно обменялись рукопожатиями.

Он пожал плечами.

— Во время карнавала на дела совсем не остается времени, — объяснил он. — Мне необходима была ваша подпись на этих документах.

Я поспешно присела.

— Да… — неловко начала я. — Я начинаю подумывать: а что, если все это не слишком удачная затея…

— Почему же? — оборвал он меня.

Мои глаза встретились с его живыми карими глазами. Взгляд пришлось отвести мне.

— Дело в том, — поспешно принялась объяснять я, — что у меня возникли сомнения по поводу того, а рентабельно ли это поместье. Я ведь должна быть уверена в этом, не так ли?

Аарон моргнул.

— Мне кажется, что Даниэль может все рассказать, — ответил он слегка озабоченным тоном. — Вы уже спрашивали его об этом?

Я слегка замешкалась, а потом прямо спросила:

— А почему он не покупает его для себя?

Аарон улыбнулся.

— Мне казалось, что он считает, что оказывает вам что-то вроде услуги, — мягко упрекнул он меня.

— Значит, вы абсолютно уверены в том, что поместье приносит доход? — настаивала я.

Он пожал плечами:

— Сейчас не знаю, но то, что в будущем оно будет приносить доход, это без сомнения. Вы упустите хороший шанс, если откажетесь от сделки.

Он заботливо пододвинул ко мне бумаги и вложил между пальцев ручку:

— Подпишите здесь!

Мне некого будет винить, если все закончится полным фиаско, с отчаянием подумала я. Ну и что из того? Я была бедной и снова ею стану!

— Хорошо! — сказала я. — Я подпишу!

Он не выказал особого облегчения.

— Я думаю, что вы поступили очень мудро, — сухо прокомментировал он. — Как вам там понравилось?

— Дом очень красивый, — напряженным голосом проговорила я.

Он внезапно одарил меня доброй понимающей улыбкой.

— Не беспокойтесь, — успокоил он меня. — Никто не собирается продавать вам кота в мешке. Даниэль — порядочный человек, и вы это знаете! Не позволяйте своим кузенам давить на вас!

— Но это целая куча денег…

— А сейчас карнавал! Идите на улицу, наслаждайтесь и забудьте обо всем, а?

Он был таким убедительным, я удивилась тому, как легко он справился со мной.

— Уилфред больше не хочет иметь ничего общего с работой на сахаре, — внезапно сказала я.

Аарон рассмеялся:

— Он вообще не хочет иметь ничего общего с любой работой! Он не большая потеря для вас! Поверьте мне, Даниэль собирается заставить это место работать! Вам всем придется засучить рукава так, как вы никогда не делали до этого!

Я попыталась представить себе, как этим будет наслаждаться моя новоиспеченная семья, и невольно рассмеялась.

— Я не могу отделаться от ощущения, что покупаю это поместье только для того, чтобы Даниэлю было чем заняться! — выпалила я.

Аарон ухмыльнулся.

— Я думаю, у него свои планы, — загадочно проговорил он и с явным удовольствием добавил: — Ну что ж, завтра мы все будем подпрыгивать. А спустя какое-то время вам придется переехать в поместье.

Мне стало грустно, когда он ушел. С каждой встречей он нравился мне все больше и больше. Мне нравились его непринужденные манеры, его смеющиеся глаза, его способность быстро соображать и его постоянное дружелюбие. Я с трудом могла представить себе, что он позволит мне совершить какую-нибудь глупость, так что у меня не было причин для волнения, и я могла позволить себе расслабиться, как он и предлагал. Наступило время карнавала, и весь остров уже подпрыгивал. И я твердо решила, что буду подпрыгивать вместе с остальными. Почему бы и нет? Я молода и весела, и я впервые увижу знаменитый Тринидадский карнавал. Я была полна решимости насладиться каждой его минутой.

Я подумала, что прекрасно проведу день, расположившись на пляже. Я знала, что легко могу добраться на автобусе на какой-нибудь не слишком забитый людьми пляж, где смогу хоть на несколько часов отдохнуть от непрерывного звучания музыки калипсо. Король карнавала уже был избран, повсюду толпились люди, обсуждающие последние детали карнавальных событий.

В это утро, когда я шла по Шарлот-стрит, я увидела репетицию Игральных карт; они повторяли свою песню и проверяли свои костюмы. Я заметила, что у Червонной королевы было довольно кислое выражение лица. Причиной ее недовольства, как оказалось, был Червонный король, у которого треснули брюки, пока он кружился в такт музыке.

— Эй, нужно зашить! — закричала она на него.

— Мне нужно кое-что большее! — ухмыльнулся он в ответ.

Она засунула руку под объемные юбки и выудила оттуда иголку с ниткой; встав перед ним на колени, она принялась зашивать его брюки под несмолкающие звуки оркестра.

Я села на автобус до Каренаджа; у меня была куча времени. В последнюю минуту в автобус заскочило еще несколько человек, но большую часть населения занимал только карнавал, у них не оставалось времени ни на что другое. До пляжа мы доехали минут за двадцать, после чего нас высадили у ворот американской базы — американские солдаты охраняли берег.

Этот пляж был менее популярен, чем другой — на Маракасе, но, оглядевшись вокруг, я не смогла понять почему. Такого чистого пляжа, как этот, я не видела никогда в жизни. Даже рядом с деревьями песок был белоснежным, нигде совершенно никакого мусора. С пляжа открывались великолепные виды, а по краю он был засажен восхитительными никарагуанскими деревьями какао, которые сейчас были усыпаны розовыми цветами.

Отсюда были видны два рукава, протянувшиеся от острова к материку, они словно обнимали залив Пария. На севере находилось устье Дракона, а на юге — Змеи; перешейки были такими узкими, что залив больше походил на озеро, совершенно отделенное от Атлантического океана, и служил отличным прибежищем для креветок и другой морской живности, а также был отличной природной гаванью.

Я немного постояла, любуясь открывающимся видом, а над моей головой кружило полдюжины мандариновых бабочек. Когда мы приехали, на пляже уже было несколько человек, вновь прибывшие тут же устремились на песок, некоторые прямо на бегу срывали с себя одежду, так им не терпелось попасть в воду. Мне же совсем не хотелось спешить. Мне нравилось стоять и наблюдать, как резвились в теплой воде красивые, стройные юноши и девушки, заливаясь счастливым смехом. Но на пляже были и те, которые не купались. Я сразу и не заметила одинокого мужчину, который лежал на песке неподалеку от того места, где я стояла. Когда я решила прогуляться по пляжу, он внезапно поднялся, чуть не сбив меня с ног.

— Мечтаете? — улыбаясь, спросил он. — Ну и как, приятные мечты?

Я попыталась проигнорировать его, но он не унимался и крикнул мне вдогонку:

— Эй, девушка, послушайте, здесь не принято скучать в одиночестве!

— А знаешь, ведь он прав, — послышался сзади голос Даниэля.

Я в ярости резко повернулась. Неужели он выследил меня? Это было бы вполне в его духе! Я уже открыла рот, чтобы высказать все, что у меня на уме, но, к счастью, здравый смысл возобладал, и я поняла, что он просто не мог знать, что я поеду сюда.

— Привет, Длинные Ноги, — с ухмылкой сказал он.

— Привет! — ответила я.

Он сел на песок и потянул меня за руку, чтобы я присела рядом.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался он. — Пытаешься убежать от шума и толкотни?

Я покачала головой:

— Не совсем так. Хотя мне нужно было подумать в тишине, а в городе повсюду идут репетиции завтрашнего представления. — Я вяло улыбнулась. — Все собираются на карнавал, не так ли?

— Почему же нет? А ты не собираешься?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Я считаю, что вся эта пестрота и шум слишком утомительны.

Он засмеялся:

— В этом проблема всех англичан — они не умеют расслабляться, и они не понимают, что если терпишь поражение, то можно получить удовольствие и от поражения!

— Они проиграли бы кучу войн, если бы догадывались об этом, — раздраженно заметила я.

Он ухмыльнулся, мое раздражение никак на него не подействовало.

— Но каждый отдельный англичанин ведет свои собственные сражения, как будто это все великие войны, — сухо прокомментировал он. — Даже англичанки не любят поражений!

Мне пришло в голову, что он намекает на то, что ему удалось получить мою подпись под документами, дающими ему доступ к плантациям, которые он так желал.

— Я не уверена, что потерпела поражение! — огрызнулась я.

Он громко рассмеялся:

— Мои дорогие Длинные Ноги, тебе еще много предстоит узнать о самой себе, не так ли?

Я посмотрела ему прямо в глаза.

— Может, это предстоит нам обоим, — довольно резко предположила я.

Он не смутился и не опустил глаз, как я того ожидала. Он открыто смотрел мне в лицо, и мой гнев на него почему-то трансформировался в легкое замешательство. Совершенно неожиданно мне показалось, что он говорит вовсе не о сахаре, а о нас двоих, так что именно мне пришлось отвести глаза, когда я смущенно осознала, что мои щеки покраснели. Внезапно перед моим мысленным взором встал образ Памелы, мгновенно приведя меня в чувство; я сразу осознала, что Даниэль никак не мог иметь это в виду! Я нервно перевела дыхание и, отвернувшись от него, стала смотреть на море.

— Памела тоже приедет на карнавал? — тихо спросила я.

Даниель равнодушно пожал плечами, но я заметила, что он больше не улыбается.

— Думаю, нет, — сказал он. — Она все это уже видела.

— Ты тоже это видел, — заметила я, с облегчением найдя безопасную тему для разговора.

— Но я настоящий тринидадец, — насмешливо и одновременно с гордостью ответил он. — Я не могу устоять перед шумом и толпой, перед ночевками в парке, когда нет времени, чтобы добраться до кровати, и… ну, и перед всем остальным. Памела — американка, и мне кажется, что в душе она находит все это довольно дикарским.

— О? — Я постаралась, чтобы мой голос прозвучал равнодушно и не было заметно нахлынувшей на меня радости, когда я почувствовала, что хотя бы в этом Памела не оправдала ожиданий Даниэля. Он был горячим поклонником карнавала, а она нет!

Он развеселился:

— А ты, мне кажется, вполне готова к ночевкам в парке?

— Пожалуй… — с сомнением протянула я.

Он громко рассмеялся, и я тоже не удержалась. Это было уже слишком. В глубине души я начала подумывать, что же еще я готова совершить, чтобы снискать его одобрение. Но я не стала сосредоточиваться на этой мысли и углубляться в то, что это могло означать.

— Мы должны это отпраздновать! — внезапно объявил он. — Аарон позвонил мне и сказал, что все бумаги подписаны и скреплены печатью. Я уже подумал, что у вас началась семейная вечеринка по этому поводу.

Я безрадостно рассмеялась:

— Какая там вечеринка! Уилфред больше не хочет иметь дело с сахаром. Губерт кажется совершенно равнодушным к тому, что происходит, а дяди даже не было дома, так что он вообще ничего не знает!

Даниэль явно опечалился, и я не могла понять почему.

— Но я-то здесь, — наконец сказал он. — И мы можем праздновать!

— Ты хочешь сказать, что ты можешь праздновать! — равнодушно поправила его я.

Наступила долгая напряженная тишина, после чего Даниэль спросил:

— Зачем ты тогда подписала документы, если тебе это все не нравится?

Я пожала плечами:

— Я думала, что это лучшее, что я могу сделать. — С минуту поразмыслив, я добавила: — Кроме того, там такой чудесный дом, не правда ли? Я всегда хотела жить в таком доме.

— А теперь ты им владеешь, — напомнил он мне.

Я пристально посмотрела на него:

— В самом деле?

Он наклонился вперед, и его лицо оказалось совсем близко от моего. Это опасно, подумала я. Так скоро я начну надеяться на то, что он поцелует меня, и к чему это может привести? Мои дела и без того довольно запутаны. Жизнь была бы намного проще, если бы он мне не нравился, и я просто позволила бы ему вести дела, а мои эмоции могут все сильно усложнить. Я отвернулась, вскочила на ноги и посмотрела на него сверху вниз, внезапно радуясь каждому лишнему дюйму своего роста.

— Я собираюсь поплавать, — объявила я.

Он лениво поднялся, и я не могла не заметить, как он грациозен.

— О'кей, я с тобой.

— Не стоит утруждаться и напрягаться!

— Вовсе нет.

— Тогда ты меня напрягаешь! — выпалила я.

— Я вижу, — тихо признал он. — Но не понимаю — почему?

Это уже было невыносимо! Я побежала к морю. Вода была теплая, как раз такая, как я люблю. Я с удивлением обнаружила, что после моего прибытия на пляже появилось довольно много людей. Группа детей перетягивала канат на серебристом песке, другие использовали легкий ветерок, чтобы поднять своих воздушных змеев как можно выше над деревьями. Один из них, как я заметила, отражался в спокойной, лениво плескавшейся морской воде, пока я не разрушила это отражение, проплыв по нему, а затем полюбовалась, как оно снова сформировалось, как только вода успокоилась и снова стала зеркальной.

Даниэль плавал намного лучше, чем я. Его руки так и мелькали над водой, и он играючи догнал меня.

— Тебе нужно было бежать быстрее! — коварно улыбаясь, сказал он.

Я плеснула ему в лицо водой и быстро нырнула, чтобы избежать его мести. Вода так восхитительно охватила мое тело, я почувствовала свободу и поняла, что плаваю намного лучше, чем раньше. Я вынырнула, чтобы вдохнуть воздуха, и нырнула снова, понимая, что немного красуюсь и, между прочим, получаю от этого огромное удовольствие. Когда я вновь оказалась на поверхности, Даниель все еще был рядом, он перемещался по воде с легкостью прирожденного пловца — казалось, ему было достаточно взмахнуть рукой или ногой, чтобы оказаться в нужном месте.

— Ты проголодалась? — любезно осведомился он.

— Ты даже не представляешь себе как! — воскликнула я.

— Хорошо, через дорогу есть место, где можно перекусить.

Он быстро поплыл к берегу, мне пришлось поплыть за ним, изо всех сил стараясь не отстать. К тому времени, когда я доплыла до берега и смогла ощутить полную силу горячего солнца на своих все еще несколько бледных плечах, он уже вовсю растирался разноцветным полотенцем.

Я натянула одежду прямо на мокрый купальник, зная, что пожалею об этом, когда соль высохнет на коже и она начнет зудеть, но на пляже не было укромного места, где я могла бы переодеться. Даниэль ждал, пока я поспешно проводила расческой по мокрым волосам и пыталась сосредоточенно накрасить губы и припудриться, хотя моя пудра на фоне легкого загара, которым я успела покрыться, выделялась словно белая мука.

Прямо рядом с пляжем располагалась небольшая гостиница. С ее затененной веранды открывался чудесный вид на море. Меню было написано мелом на черной доске, но тем не менее предлагало довольно изысканный выбор. Я выбрала карри из морепродуктов — это оказалась огромная порция скампи, креветок, различной рыбы, окруженная превосходным сухим рисом, над которым еще витал пар. Нам предложили выпить рома, но я, извинившись, отказалась. Я уже была слегка пьяна от солнца и моря.

— Мы выпьем вина, — объявил Даниэль. — Ведь для тебя это такой торжественный день!

— Полагаю, что так, — медленно согласилась я. — Но вообще-то он кажется обычным. Я думала, что почувствую себя совсем другой после того, как подпишу документы. Но этого не случилось. А для тебя это имеет значение?

— Ты слишком много думаешь об этом, — мягко упрекнул он.

Я выдавила улыбку.

— Возможно, — неохотно согласилась я.

Он откинулся на стуле, пытливо глядя на меня поверх бокала:

— Ты не доверяешь мне, Камилла?

Я не знала, что ответить.

— Я доверяю тебе… более или менее, — промямлила я. — Только я чувствовала бы себя более счастливой при мысли, что поместье Лонкветов сможет приносить доход. Почему ты не купил его сам?

Он ухмыльнулся:

— Я люблю красивых соседей.

Я слегка покраснела.

— Миссис Лонквет не считает, что Айронсайды — это такое уж приятное соседство, — быстро напомнила я ему.

— Наверное, она не успела заметить твои красивые ноги, — протянул он и коварно добавил: — В отличие от мистера Лонквета.

— Наверное, она не считает, что чьи-то ноги могут скрасить неприятное соседство! — возразила я.

— Это вполне возможно.

— Так ты согласен с ней? — напирала я.

— Напротив, мне нравится, когда вокруг меня красивые ноги, — стал уверять он меня, да так серьезно, что я заподозрила подвох.

— Я ведь могу поджечь твои амбары! — предупредила я.

Он развеселился:

— Думаю, что ты этого не сделаешь, к тому же другой огонь, который ты можешь зажечь, гораздо опаснее для моего душевного равновесия…

— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — равнодушно пожала плечами я. — И думаю, что ты тоже не понимаешь! — я глубоко вздохнула. — Я больше не могу съесть ни кусочка!

Даниэль подозвал официанта, чтобы тот унес тарелку, и долил мне вина.

— Камилла, любовь моя, не окажешь ли ты мне услугу?

Я с любопытством взглянула на него. Я чуть не брякнула «да», не подумав.

— Это зависит от того, о чем ты меня попросишь, — осторожно ответила я.

— Может, заключим перемирие до тех пор, пока длится карнавал? — предложил он.

 Его голос был мягким и убедительным, в нем почти не осталась того высокомерия, которое было так свойственно ему.

— Если хочешь, — робко согласилась я.

— Хорошо! — он удовлетворенно взглянул на меня. — Расскажи мне о своем костюме, а я расскажу тебе о моем. Если они подходят друг к другу, то мы сможем даже потанцевать вместе.

— Пейшнс готовит мой костюм, — сказала я. — Я думаю, что Уилфред снабдил ее всем необходимым, но если честно, то я его еще не видела. А какой у тебя костюм?

— Я аристократ времен Тюдоров, [1]Тюдоры — королевская династия в Англии в 1485–1603 гг.
— важно ответил он. — Я в группе поддержки оркестра Гарри Тюдора.

Я захихикала:

— А я, может, буду королевой Елизаветой.

Но он тут же покачал головой.

— Не думаю, что ваши судьбы похожи, — загадочно сказал он.

— Ты так мало знаешь о ней! — негодующе запротестовала я. — Она тоже не была красавицей, но она была такой величественной, не правда ли? Если бы ты был таким же высоким, как и я, то это все, на что ты бы мог рассчитывать!

— Я не совсем это имел в виду, — сухо заметил он, однако в его глазах прыгали смешинки.

Он внезапно поднялся и, подозвав официанта, расплатился по счету, добавив такие большие чаевые, что у молодого человека широко раскрылись глаза.

— Спасибо, сэр! — воскликнул он с самой широкой улыбкой, какую мне доводилось видеть.

Я подошла к краю веранды и бросила последний взгляд на едва видневшуюся на горизонте Венесуэлу и на далекие лесистые острова. Как красиво, подумала я. Все вокруг было безупречно красивым.

— Пойдем, — позвал Даниэль. — Я отвезу тебя домой.

Я повернулась и протянула ему руку.

— Это был чудесный ленч. Большое спасибо, — с чувством сказала я.

Он загадочно улыбнулся.

— Завтра будет еще лучше, — предсказал он.

Гораздо лучше, согласилась я мысленно, удивившись, как это Памела может думать иначе. Она вообще странно ведет себя. Ведь если бы Даниэль был моим, то я бы с наслаждением протанцевала с ним весь карнавал. Я уже начала представлять себе подробности завтрашнего дня, но внезапно одернула себя. Я вздохнула и вытащила свою руку из его рук. Купальник, пропитанный солью, стал вдруг раздражать меня; так я и стояла, расчесывая спину в ожидании, пока он подгонит машину.