1

Саманта Логэн припарковала свою видавшую виды машину перед старинным зданием суда. Ее босс — судья Гарольд Гриффин освободил ее от утренней работы, чтобы она проводила сестру в аэропорт, а заодно выполнила несколько его поручений.

Под внимательным взглядом молодого охранника Саманта взяла из машины жакет, корзинку с покупками, новую теннисную ракетку для дочери судьи Дженайн и тонкий портфель.

Поднимаясь по мраморной лестнице, Саманта вспомнила, что сегодня из Вашингтона должен приехать близкий друг судьи Эдам Рурке. Ему предстояло сыграть роль свидетеля на свадьбе Гриффина и выступить на банкете по поводу его отставки.

Когда Саманта открыла стеклянную дверь в ярко освещенный солнцем и заполненный растениями офис, прозвучал сигнальный зуммер, известивший о ее приходе.

— Если это вы, Сам, — громко сказал из соседней комнаты судья Гриффин, — то поставьте, пожалуйста, кофейник. Но если это кто-то другой, то все равно было бы неплохо хлебнуть кофе.

Через полуоткрытую дверь Саманта увидела седовласого судью, сидевшего откинувшись в кресле, с сигарой в руке.

— Это, конечно, я, — ответила Саманта, выкладывая на стол покупки. — А вам следовало бы быть полюбезней со мной. Ведь я не только выполнила все ваши задания, — сказала она весело, — но и привезла ваш любимый датский сыр.

Услышав довольный смех судьи, Саманта улыбнулась.

— Прекрасно. Быть может, он улучшит настроение моего друга. Не так ли, Эдам?

— Датский сыр вполне подойдет для этого, — прозвучал в ответ низкий голос невидимого собеседника. — Клянусь, что летчиком моего самолета был камикадзе, не сумевший выполнить своего последнего боевого задания.

«Бедный старикан, — подумала с симпатией Саманта, вешая в гардероб жакет. — Ему, наверное, тоже за шестьдесят, и уж что-что, а трудный перелет ему был совсем не нужен».

— Еда будет через пять минут, — громко сказала она, чтобы ее услышали в соседней комнате, и прошла в умело замаскированную мини-кухню. — Вам звонили из магазина спортивных товаров Мартина насчет клюшек для гольфа?

— Пока нет, — ответил судья. — А вы привезли новую ракетку для Дженайн?

— Да. Я также договорилась о перевозке ваших личных книг и мебели. — Саманта отвечала, наливая кипящую воду в автоматическую кофеварку. — Еще я уговорила судью Бэйлора позволить вашей дочери войти в комитет по подготовке банкета. Поверьте, это было весьма непросто.

— Слава Богу, что вам удалось ее устроить. По крайней мере, это избавит Кэтрин и меня от забот, связанных с ней, пока мы не отправимся в свадебное путешествие. — Судья с облегчением вздохнул.

— Я убедился, что после моей последней встречи с Дженайн она нисколько не переменилась, — прозвучал подчеркнуто медлительный голос Эдама.

— Вот поэтому я и хотел, чтобы вы остались у нас, — ответил судья. — Я надеюсь, что вы сумеете занять Дженайн, и ей будет не до нас.

— Я так и полагал, что у вас было нечто подобное на уме, — сухо заметил Эдам. — Именно поэтому я решил воспользоваться квартирой Питера Чэлмерса, пока он будет в Лондоне. Вам придется самому выкручиваться из созданной вами же ситуации. — Явно насмешливым голосом он добавил: — Людям, намеревающимся жениться, я рекомендую не делать этого. Уходя в отставку, вы обретаете свободу и тут же обрекаете себя на пожизненное заключение.

Услышав несколько пессимистическое замечание Эдама Рурке, Саманта рассердилась: «Ему следовало бы радоваться, что друг женится на такой удивительной и любящей женщине, как Кэтрин! Он ничем не лучше Дженайн с ее едкими репликами». Саманта взяла поднос и направилась в кабинет судьи.

Гарольд Гриффин добродушно смеялся.

— Мне кажется, что сегодня в вас все лился дух противоречия. Ваша беда в том, что вам не удалось встретить подходящую женщину.

На вашем пути попадались лишь те искусственные экземпляры, которые штампует наш высший свет. — Он заговорщически подмигнул Саманте, заметив гневное выражение ее привлекательного лица. — Ну, вот и наш кофе, Эдам, а это моя помощница Саманта Логэн, с которой я работаю последний год.

Саманта поставила тяжелый поднос на стол и, изобразив крайнее безразличие, повернулась к другу своего босса.

Ее голубые глаза расширились от удивления. Сквозь стекла очков в чрезмерно большой черепаховой оправе она увидела, что Эдам Рурке отнюдь не старик. Ему было примерно тридцать лет, и ей еще не доводилось встречать столь привлекательного мужчину. Волнистые, цвета воронова крыла густые волосы, загорелое, мужественное лицо с раздвоенным подбородком, а мускулистое тело, казалось, протестовало против того, что было заковано в безукоризненно сшитый костюм. Но ее внимание властно привлекли неправдоподобно зеленые глаза, смотревшие на нее явно оценивающе.

Эдам привстал с кожаного кресла и кивнул ей. Она ответила ему тем же и стала быстро разливать кофе, осуждая себя за то, что разволновалась под его пристальным взглядом.

Эдам Рурке, приняв из рук Саманты чашку кофе, спросил у судьи:

— Что случилось с Фрэнком Джексоном, вашим предыдущим помощником?

— Джексон решил, что юриспруденция — не его епархия, — ответил судья. — Сейчас он прекрасно работает с недвижимостью, правда, признает, что юридический опыт ему весьма пригодился. — Получив от Саманты кофе и датский сыр, судья добавил: — Сам пришла ко мне хорошо подготовленной даже в некоторых весьма тонких сферах законодательства. А небольшая помощь с моей стороны и юридические курсы сделали ее столь же квалифицированной, что и большинство молодых адвокатов-практикантов.

Искрящиеся зеленые глаза Эдама изучали ее.

— Но на вид она не такая уж взрослая, чтобы обладать каким-либо опытом, — подчеркнуто медленно заметил он.

Не в силах подавить неприязнь, возбуждаемую в ней самонадеянным чужаком, Саманта придала своему голосу ледяную холодность:

— Я три года работала секретарем у отца.

— А ваш отец юрист? — спросил Эдам.

— Мой отец был следователем по страховым делам, — ответила она, усевшись по привычке на угол стола судьи.

— И он заронил в ваш незрелый ум огромный интерес к закону, который теперь продолжает настойчиво пестовать судья?

Саманта услышала смешок судьи и почувствовала, что он предлагает ей самой дать отпор этому навязчивому субъекту. Саманта понимала, что ей следует сдерживать себя, но, не в силах справиться со своим характером, одарила Эдама свирепым взглядом.

— Насколько я могу судить, мистер Рурке, вы не испытываете большой любви к практической юриспруденции?

— Несколько лет я работал в сфере корпоративного права и…

— О, это корпоративное право, — прервала она его с сарказмом. — Лихорадочные попытки найти легальные возможности для крупных корпораций уклоняться от налогов. Ничего не скажешь, увлекательная работа. — Саманта насмешливо приподняла брови и увидела прищуренный взгляд Эдама.

— Ну, а какую ветвь юриспруденции хотите вы, мисс Логэн, одарить своим вниманием? — спросил он с ухмылкой, продолжая разглядывать Саманту.

«Абсолютно неприятный тип», — подумала она и стала серьезной.

— Меня интересует защита потребителей, — сказала Саманта. — Уж очень часто они оказываются в проигрыше, когда пользуются товаром или услугами длительный срок. Вот-вот наступит время, когда закон встанет на защиту среднего гражданина.

— Сам предлагают после моей отставки работать в управлении генерального прокурора по делам защиты прав потребителей, — разъяснил судья Гриффин и откинулся на спинку кресла, собираясь и дальше с интересом следить за словесной перепалкой.

— Ну, это же превосходно, — с сарказмом заметил Эдам. — Это как раз то, в чем нуждается страна — еще в одном сторожевом псе, который разъяснял бы потребителям, что они должны или не должны есть, пить, покупать, чем пользоваться и дышать. А вы никогда не слышали о правиле: покупатель, будь начеку? — Этот спор доставлял Эдаму Рурке искреннюю радость, ибо он видел, как краска гнева заливает милое личико Саманты. Эдам привык к тому, что все женщины от шестнадцати до шестидесяти соглашались с каждым его словом. Заинтригованный, приняв брошенный Самантой вызов, он испытывал удовольствие от ее находчивости и быстрой реакции в споре.

Саманта же огромным усилием воли пыталась не краснеть и сдерживать нарастающий гнев. «Он любит играть на нервах собеседников», — думала она.

— Не всякий покупатель может разобраться в изделиях, появляющихся в наши дни на рынке. — Она говорила с твердостью, которой сама удивилась. — Я полагаю, это важно, чтобы в случае нужды людям было куда обратиться за советом. Большинство даже не понимает, что они вправе прибегать к судебным искам. Я уверена, ЧТО и вам приходилось встречаться с элементарным обманом.

— Конечно, — ответил с сарказмом в голосе Эдам. — Но я либо возвращал обратно негодную вещь и получал назад деньги, либо покупал новую. — В его последних словах прозвучала насмешка, которую она начинала ненавидеть.

— Это же замечательно, что вы можете позволить себе так поступать, — усмехнувшись сказала она, медленно сжимая кулаки. Ей потребовалась вся выдержка, чтобы не запустить чем-нибудь в его красивое самодовольное лицо.

— Вы, Сам, ни за что не одолеете его, — довольно прохихикал Гриффин. — Он станет играть с вами, как кошка с мышью, пока вы не выдохнетесь. Я уверен, что он согласен с каждым вашим словом. Но Эдаму очень нравится играть роль «адвоката дьявола», человека, замечающего в других одни лишь недостатки.

Телефонный звонок разрядил напряженную атмосферу в кабинете. Саманта взяла трубку.

— Добрый день. Офис судьи Гриффина, — сказала она слегка недовольным тоном.

Поставив пустую чашку на поднос, Эдам откинулся в кресле, закурил сигарету и прислушался к мягкому голосу девушки.

— Слушаю, мистер Мартин. Вам удалось уладить дело с клюшками для гольфа, которые ждет судья? О, это замечательно… Будут готовы во вторник? А что с манометрами на моих баллонах?.. Хорошо. Будьте добры заполнить их для меня сегодня вечером.

Глядя сквозь серые клубы табачного дыма, Эдам продолжал изучать говорившую по телефону Саманту. Ему откровенно нравились ее длинные стройные ноги, плотно облегающая их красная юбка-шотландка, тонкая талия. Взглядом ценителя он посмотрел на округлости, которые щедро демонстрировала ее белая блузка. Ее светлые волосы были зачесаны назад, открывая овальное лицо и локонами опускаясь на плечи. Приятное лицо Саманты было золотисто-загорелым, а очки в черепаховой оправе не скрывали широко открытых голубых глаз. Эдам неторопливо размышлял над тем, при каких обстоятельствах можно было бы снять эти чрезмерно большие очки.

Ожидая, пока мистер Мартин подсчитает итоговую сумму, Саманта все явственнее ощущала пронизывающий взгляд Эдама и чувствовала, что под его воздействием ее обычная уравновешенность сменяется нервозностью. Карандаш в ее руках сломался, и она, загипнотизированная испытывающим удовольствие Эдамом, потянулась за другим.

Саманта напряженно думала, что он, по-видимому, привык к тому, что женщины вьются вокруг него, как пчелы вокруг цветка. А теперь он встретил женщину, отказывающуюся соглашаться с ним. Ее мысли, казалось, каким-то образом передались Эдаму, и губы его расплылись в знакомую насмешливую улыбку. Саманта, щеки которой все-таки пылали, а голос напрягся, поблагодарила мистера Мартина и положила трубку с большей, чем это требовалось, силой.

— Мартин обо всем позаботился? — спросил судья Гриффин. Он понимающе улыбнулся, как бы желая смягчить раздражение Саманты.

— Во вторник я заеду за вашими клюшками и расплачусь по счету, — сказала она. Посмотрев на настенные часы и мучительно подыскивая способ уйти с достоинством, она сказала: — Мне еще нужно подготовиться к занятиям.

— Все эти занятия, вероятно, мешают вашей светской жизни, — поинтересовался Эдам.

— Нет, я справляюсь, мистер Рурке, — резко ответила Саманта. «Какое право имеет он вмешиваться в мою жизнь?»

— А вы не можете пропустить сегодня ваши занятия? — спросил Гриффин. — Мне хотелось бы, чтобы вы пообедали с Кэтрин, Эдамом и мною.

— Это очень мило с вашей стороны, — сказала она, смягчая улыбкой свой отказ, — но у нас сегодня важный экзамен.

Судья понимающе кивнул:

— Ну что же, идите и хорошо проведите День Колумба.

— Можно взять поднос? — спросила она, взглянув на босса и подчеркнуто игнорируя Эдама.

— Не беспокойтесь, дорогая, — весело сказал судья. — Я знаю, что по пятницам занятия начинаются рано. Поспешите. А поднос уберут.

Эдаму удалось подойти к двери первым, преградив ей путь своим массивным телом.

— Может быть, мы сможем встретиться, чтобы продолжить дискуссию и одновременно пообедать, — сказал он Саманте вкрадчиво. Лицо Эдама оказалось так близко, что она почувствовала на своей щеке его теплое дыхание.

— Ни за что, — ответила она сквозь зубы, хлопнув дверью под его гортанный смех.

 

2

Яркое солнце бабьего лета отражалось на капоте белого «ягуара» с откидывающимся верхом. Роскошная машина мчалась по живописной северной автостраде Нью-Йорка. Эдам Рурке включил радиоприемник как раз в тот момент, когда диктор скороговоркой сообщил, что высота ртутного столбика уже превысила все рекорды, и в 10 часов утра температура была чуть ли не двадцать пять градусов по Цельсию. Голубое безоблачное небо казалось отличным фоном для переливающейся золотыми и красными оттенками осенней листвы. Белые в черных пятнах коровы паслись на зеленых лугах ферм, разбросанных по обеим сторонам шоссе.

Следуя подробному описанию Гриффина, Эдам легко нашел построенный в швейцарском стиле дом на сосновой аллее, огибающей озеро Креонт. «Ягуар» резко остановился позади зеленой машины, припаркованной на грунтовой дороге. При этом Эдам напугал нескольких любопытных бурундуков, стремительно юркнувших под крыльцо.

Эдам выбрался из машины и достал большую картонную коробку. Поднявшись на крыльцо, он окинул внимательным взглядом жалюзи, покрытые вспучившейся пузырями краской, висячие горшочки из красной глины, заполненные высохшей землей, и громко постучал в обшитую алюминием дверь. Никто не ответил. Переложив громоздкую коробку в другую руку, он постучал еще громче. Никакой реакции. Саманта где-то недалеко, подумал он, отворил стеклянную дверь и вошел в коттедж.

Эдам поставил коробку на затоптанный деревянный пол. Засунув руки в карманы брюк, он тщательно осмотрел комнату, обратил внимание на книжные полки из орехового дерева вдоль оштукатуренных стен уютной гостиной. Диван, обитый веселым, в желтых тонах ситцем, помещался между окнами. Перед сложенным из красного кирпича камином расположились два кресла. Огромный круглый стол был завален учебниками и журналами. Здесь же стояла пишущая машинка. Со стен свешивались вышитые гарусом и шерстью рукоделия. В проемах окон висели ярко-оранжевые горшки с огромными папоротниками. На полу лежал большой серого цвета ковер.

В Эдаме заговорил инстинкт издателя, и он автоматически стал просматривать названия книг. Среди них Эдам обнаружил большое число детективов и приключенческих романов, юридическую литературу, книги по истории, географический атлас, энциклопедический словарь десятилетней давности, две полки руководств по компьютерам и электронике, а также средневековые романы. У него заблестели глаза, когда он заметил на многих книгах марку своего издательства.

Эдам прошел коротким коридором через распахнутую дверь в кухню. Клетчатый узор на обоях повторялся на рогожках на кухонном столе и оконных шторках, прекрасно оттеняя густую зелень вьющихся растений. Рядом с кухней была небольшая сидячая ванна с приспособлением для стирки. На деревянной раме сохло кружевное дамское белье. Через кухонное окно Эдам увидел сверкающее синевой озеро и стоящую на коленях фигуру в костюме для подводного плавания.

Насвистывая популярный мотив, Эдам взял со стойки огромную чашку и налил в нее кофе из включенной в сеть кофеварки. Он вернулся в гостиную, вынул из картонной упаковки ярко расписанные лаком жестяные коробки, сложил их пирамидой в центре прихожей, а затем, удобно усевшись на диване, принялся за кофе.

Саманта вздохнула, укладывая баллоны для акваланга в шкаф позади коттеджа. Можно подумать, что стоит жаркий июнь, а не середина осени. Она щурилась от солнца, радуясь теплу, согревающему лицо. Она заметила двух белок, гоняющихся друг за другом между ветвей величавых сосен.

Саманта радовалась, что она и Люси четыре года назад после смерти отца решили жить в коттедже на берегу озера. Небольшая страховая сумма, оставшаяся после него, ушла на оплату закладной, а с помощью друзей, постоянно проживающих на озере, они отремонтировали коттедж. Почему-то здесь Саманта чувствовала себя в безопасности. Даже после отъезда сестры она не боялась оставаться одна по ночам в доме. Не нравилась ей только зима. Саманта любила проводить время на воздухе, ей нравилось вместе с отцом ловить рыбу и плавать под водой, она обожала верховые прогулки. Саманта немного завидовала сестре, которая теперь жила в Калифорнии. Возможно, когда судья отправится в путешествие, а она закончит юридическую школу, ей удастся навестить сестру. Не может быть, чтобы в Лос-Анджелесе она не нашла работы. Во всяком случае, эта поездка спасет ее от холодного зимнего серого неба, которое, по-видимому, раньше, чем в прошлые годы, опустится на Нью-Йорк.

Тяжело вздохнув при мысли о приближающейся зиме, Саманта отжала свои длинные мокрые волосы и по задней лестнице поднялась на кухню, захлопнув за собой стеклянную дверь. Войдя в ванную комнату, она взяла мягкое белое полотенце и обмотала им голову. Саманта уже прошла половину пути по белому, разрисованному под кирпич линолеуму, когда зазвонил телефон. «Почему я нужна как раз тогда, когда мокрая или в ванной», — громко вздохнула она и сняла трубку настенного телефона.

— Алло! О, это ты, Дон. Что нового? Ничего стоящего, — она засмеялась. — Всего лишь несколько больших луж воды из озера теперь у меня на полу в кухне. Сегодня вечером? Нет, к сожалению, не могу. Я должна писать курсовую работу. — Она хрипловато засмеялась. — Твои стихи, Дональд, становятся все лучше. Нет. Мне очень жаль. Увидимся в среду на курсах. Привет.

Улыбаясь, она повесила трубку. Дон Кларк был молодым служащим в юридической конторе, с которым они вместе посещали курсы. Он второй раз приглашал ее на свидание, и она второй раз отказывала ему. «Может быть, я слишком привередлива в свои двадцать четыре года», — раздумывала Саманта. Но ни она сама, ни ее сестра никогда не ходили на свидания с мужчинами, лишь бы не оставаться дома. Нетерпеливо расстегнув молнию на своем влажном резиновом костюме, она ощутила липкой и разгоряченной кожей дуновение холодного воздуха. Затем Саманта включила транзистор, стоявший на холодильнике, и направилась в прихожую.

— Что такое?.. — в голосе Саманты прозвучало удивление. Поправив очки на вздернутом носике, Саманта смотрела, моргая, на полутораметровую пирамиду из железных коробок. Потянувшись, чтобы снять верхнюю, Саманта пошатнула сооружение, и разукрашенные красно-золотыми драконами коробки рассыпались по полу.

— Насколько я помню, — сказал кто-то глуховатым голосом, — леди пожелала попить китайского чая.

Саманта оглянулась и встретила насмешливо-пристальный взгляд зеленых глаз Эдама Рурке. Слова застряли у нее в горле, а глаза широко открылись от изумления. «Он похож на пирата с награбленным добром», — подумала она, увидев, как Эдам стоит, подбоченясь и широко расставив ноги. Своей высокой широкоплечей фигурой он как будто заполнил все пространство прихожей. Падающий из бокового окна солнечный свет озарял его иссиня-черную шевелюру. Красивые черты загорелого лица подчеркивались зеленой шелковой рубашкой с открытым воротом, обнажавшим мускулистую шею.

Саманта обрела дар речи:

— Насколько я помню, я действительно что-то говорила о китайском чае…

— Это все, что я успел сделать за столь короткий срок, — сказал он ей торжественно, хотя уголки его рта подергивались от подавляемого смеха.

Саманта настороженно смотрела на него, покачивая в изумлении головой. Она все пыталась выяснить, какую же игру он ведет, но не смогла сдержать смеха. Эдам тоже рассмеялся.

— Я посчитал разумным сломать таким образом лед и дать вам понять, насколько я чувствую себя виноватым в том, что вчера вывел вас из равновесия. — Говоря это, Эдам нагнулся, чтобы собрать коробки.

Он пришел с миром, и Саманта сознавала, что следующий шаг за ней. Она также вспомнила, сколь важной будет для судьи последующая неделя, и не хотела расстраивать его своим поведением. Ее всегда отличало теплое, дружеское отношение к людям, и поскольку Эдам Рурке останется лишь мимолетным знакомым, Саманте было нечего терять.

— Полагаю, что и я вела себя вчера не слишком дипломатично, — сказала она.

Эдам положил последнюю коробку в упаковку и вновь высоко оценил стоявшую перед ним девушку: ее длинные загорелые ноги, выглядывающие из-под черной водолазной куртки ярко-синие бикини и светлые волосы, перекинутые через плечо.

— И как долго пришлось судье уговаривать вас приехать сюда? — откровенно спросила Саманта, пытаясь хоть что-то выудить из его загадочных слов.

— Никто и никогда не заставит меня совершать какие-либо поступки, — спокойно ответил Эдам и тут же с улыбкой добавил: — Правда, я полагал, что смогу уговорить вас приготовить мне что-нибудь перекусить.

Прикрыв руками наполовину расстегнутую куртку, Саманта проговорила:

— Вам придется подождать, пока я приму душ.

— Я подожду, только сварю себе еще чашечку кофе.

— Вы уже чувствуете себя как дома, не так ли, мистер Рурке? — сухо отреагировала Саманта, поднимаясь по лестнице в спальню.

— Вы назвали меня «мистер Рурке». Это не совсем по-дружески, — упрекнул ее Эдам, облокотясь на перила и с восторгом рассматривая ее стройную фигуру. — Что касается меня, то я не стану называть вас «мисс Логэн»… Саманта! — Его голос заставил ее снова остановиться. — Вы снимаете очки, когда ныряете?

— О Боже!.. Конечно, снимаю, — сказала она раздраженно. — А почему вас это интересует?

— Просто из любопытства. Вы их всегда носите?

— Только когда хочу что-то увидеть, — ответила она, кокетливо склонив голову. — Конечно же, я не ношу их все время, — проговорила она многозначительно и пошла наверх. Вслед ей раздался смех Эдама. «Это невозможный человек, — подумала она. — Красивый, дьявол, но совершенно невозможный».

Саманта встала под душ, облила теплой водой резиновую куртку, которую затем повесила на укрепленный рядом с душем крюк. Потом она полностью открыла кран и тщательно намылилась. Выйдя из душевой кабинки, она обернулась огромной синей простыней и быстро вытерла досуха волосы. Затем пересекла лестничную площадку и вошла в спальню. Усевшись перед белым туалетным столиком, Саманта старалась придать своим светлым волосам какое-то подобие прически.

Ей было очень интересно, чем занимается сейчас Эдам. Но гораздо важнее для нее было понять, почему он решил проделать долгий путь до озера, нашел время купить чай! Конечно же, не ради ленча. Ведь он даже не был уверен, что застанет ее дома. Несомненно, думала она, Эдам обладает волнующим мужским очарованием и, безусловно, сознает это. Так в чем же тогда смысл игры в кошки-мышки, которую он ведет с ней?

Она ухмыльнулась, увидев свое бледное отражение в зеркале, и стала накладывать персиковые румяна, тушь на длинные ресницы и легкий слой оранжевой помады на губы. Эдам Рурке глубоко заблуждается, принимая ее за податливую резиновую мышку, с которой можно играть ради своего развлечения, даже если он друг судьи. Саманта отнюдь не доверяет ему и собирается зорко наблюдать за ним.

Она надела синие обтягивающие хлопчатобумажные брюки, блузку с короткими рукавами и очки. В последний раз поправила прическу и направилась к лестнице.

 

3

Когда Саманта спускалась вниз, сквозь стеклянную дверь она увидела, что Эдам сидит за кухонным столом с сигаретой в руке и слушает радио. Здесь же лежала коробка чая. Перед тем как открыть дверь, она мгновение посмотрела на него и внезапно решила действовать без обиняков.

— Зачем вы приехали сюда сегодня? Я уверена, что судья не имеет никакого отношения к этому… небольшому дружескому жесту.

— Ну, скажем так, мне было стыдно за вчерашнее поведение, — мягко ответил Эдам. — Что же касается судьи, то он лишь объяснил мне, как сюда проехать. Я приехал хотя бы для того, чтобы узнать вас получше, так как нам придется встречаться довольно часто.

Саманта обдумывала услышанное. Она не понимала, что Эдам имеет в виду. Они встретятся на свадьбе и на прощальном обеде, но это нельзя назвать «довольно часто».

— Я тоже сожалею по поводу вчерашнего дня. Обычно я не так груба. — Она дружески улыбнулась Эдаму.

— Итак, мир? — Эдам одарил ее приветливой улыбкой.

— Мир.

— Ну а теперь, как дело с ленчем? — поинтересовался он, гася сигарету в пепельнице.

— Пожалуй, я приготовлю омлет с ветчиной и сыром, — сказала Саманта с очаровательной улыбкой. — Как раз вчера я купила специальную сковороду для омлета и думаю, что ее стоит испытать. Идет?

— Полностью согласен, — сказал Эдам и уселся поудобней в кресле-качалке. — Я посижу и посмотрю, как вы готовите.

— О, это вам не удастся, — проворковала она. — Если вы хотите поесть, вам придется поработать. Вы можете накрыть на стол. Тарелки в шкафу, что позади вас, а столовые приборы в третьем ящике слева.

Эдам встал и начал вынимать тарелки. Саманта же заглянула в холодильник.

— Знаете, — сказала она, — вы совсем не такой, как мне представлялось.

— Простите меня за это, — сухо проговорил он, ставя на салфетки две тарелки с узором из маргариток. — А каким я вам представлялся?

— Судья все время говорил, что ждет приезда старого друга-издателя. А вы оказались совсем не старым. Я ожидала увидеть его сверстника. — Она тонкими кусочками нарезала ветчину и сыр.

— Сверстника Гриффина? Я попрошу уменьшить мой возраст до тридцати трех лет, каким он и является на самом деле, — хмыкнул Эдам. — А судья на самом деле изображал меня этаким трясущимся старикашкой? — Рядом с тарелками он поставил по кофейной чашке и положил бумажные салфетки.

— Не всякий человек на шестом десятке трясется. О судье этого, конечно, не скажешь, — возразила она, сбивая яйца в стеклянной чаше. — Как вы с ним познакомились?

— Судья был одним из моих профессоров в Гарварде, а потом стал партнером моего отца в нью-йоркской адвокатской конторе, — рассказывал Эдам, роясь в ящике для столовых приборов. — Я вступил в ту же фирму после сдачи экзамена на адвоката. Но я не хотел посвящать себя полностью корпоративному праву и перекупил одно обанкротившееся нью-йоркское издательство. Оно выпускает газеты в округе Колумбия и Вирджиния. Для руководства книгоиздательским филиалом в Нью-Йорке я учредил пост менеджера. После смерти отца я передал адвокатскую практику судье, а сам занялся исключительно издательскими делами.

— Скажу честно, это меня удивляет, — заметила Саманта, наполнив водой стеклянный чайник и поставив его на горелку. — Я полагала, что вас увлекает вашингтонская ночная жизнь. Буйные вечеринки, чувственные секретарши.

Эдам рассмеялся:

— Поверьте мне, что в конце концов это начинает надоедать. Секретарш приходится остерегаться. Ведь все они пишут мемуары.

— Не значит ли это, что нам предстоит прочесть в каком-нибудь пикантном романе о ваших постельных подвигах? — простодушно спросила она, выливая сбитые яйца на раскаленную сковороду.

— Едва ли, — сказал он, ехидно улыбаясь. — Все женщины, с которыми я когда-либо был связан, еще до начала игры знали ее правила. Где вы собираетесь хранить этот чай, — спросил неожиданно Эдам, — в этом шкафу?

Оторвавшись от сковороды, Саманта громко вскрикнула:

— О нет! Не в этом!

Но было уже поздно. На Эдама обрушился, казалось, бесконечный каскад коробок и других пластмассовых сосудов для холодильника и крышек к ним. Саманта смеялась так сильно, что это могло плохо кончиться для омлета.

— С вами все в порядке? — наконец спросила она.

— Более безумной женщины мне не приходилось встречать, — раздраженно воскликнул он. — Чего же мне еще ожидать?

— Всего лишь ленча.

Она ободрила его смешком, ловко переложила большой золотистый омлет на тарелку и выключила огонь под бурлящим чайником. «Все закончилось, — думала она, — весьма забавно. Красивый циничный издатель совершенно неожиданно попал в нелепое положение, а я получила небольшое преимущество».

— Уверен, я это заслужил! — пробормотал Эдам, переступая через кучу коробок, заваливших пол.

— Не беспокойтесь, — сказала, поддразнивая, Саманта. — Вы сможете навести порядок после ленча. Не передадите ли банку с чаем?

— Это обычный порядок на кухне? — спросил Эдам, выполняя ее просьбу.

— Обычно бывает хуже, — сказала она, ухмыльнувшись, а затем немного раздраженно: — Ну, тогда, я полагаю, чай исключается.

— Почему?

— Он не в пакетиках, а мне не нравится, когда в чашке плавают чаинки.

— Тогда положите его в заварной чайник, — посоветовал Эдам, усаживаясь за стол.

— Заварной чайник?! Вы что, шутите? Эта кухня не для гурманов, — сказала Саманта, насмешливо показывая на заваленный посудой пол.

Эдам задумался, а затем, прищелкнув пальцами, предложил:

— Наверняка поможет ситечко. У вас оно должно быть.

— Вы действительно догадливый человек.

— Со мной это иногда случается, — парировал Эдам, наблюдая, как она заваривает чай.

— Пусть немного отстоится, — сказала она, ставя на стол омлет и булочки. — Берите, пожалуйста, не стесняйтесь, а я принесу масло и кетчуп.

— Кетчуп?! — воскликнул Эдам. — И вы собираетесь испортить это великое творение кетчупом?

— Я добавляю кетчуп к чему угодно, — сказала она, возвратившись к столу. Натянутая атмосфера, царившая на кухне, разрядилась, и это очень нравилось Саманте.

Эдам намазал булочку маслом.

— А как давно вы живете в таком захолустье?

— Около десяти лет, — ответила Саманта, разливая ароматный чай по чашкам.

— По-моему, это весьма необычное место для жилья, — заметил он, уплетая сочный омлет с ветчиной и сыром.

— Согласна с вами, — пожав плечами сказала она. — Моя мама скончалась, когда мне было десять лет, и отец, по-видимому, не смог дальше жить в старом доме. Поэтому мы и переехали в этот коттедж. Весной и летом ловили рыбу и купались. Было так великолепно каждое утро выпрыгивать из постели прямо в озеро. — Саманта, к явному неудовольствию Эдама, полила омлет кетчупом. — Осенью и зимой автобус отвозил нас в школу.

— Вы говорили, что ваш отец был следователем по страховым делам?

— Отец работал частным детективом в одной страховой компании, — уточнила она. — Он умер четыре года назад. Мы с Люси решили не снимать квартиру в городе и остались на озере.

— А где сейчас ваша сестра?

— В Калифорнии, — ответила Саманта, разламывая булочку.

— В Калифорнии, — отозвался эхом удивленный Эдам. — Она там проводит отпуск?

— Нет, Люси переехала туда на постоянное жительство. Как раз на прошлой неделе она вышла замуж. Вот почему здесь сейчас беспорядок. — Саманта засмеялась, указав рукой на пол. — Похоже, вы еще голодны. Тогда доешьте остаток омлета, пока он теплый. — Она переложила его на тарелку Эдама.

— Спасибо, — ухмыльнулся тот. — Мне сдается, что свадьба вашей сестры была несколько неожиданной.

— Да, вы правы. Все произошло в течение трех недель. Если это описать, то получится добротный роман, — ответила она, отпивая чай.

— Идет. Я принимаю предложение. Так расскажите же.

— На ее колени вывалилось горячее рыбное блюдо, — сказала Саманта.

— Вы шутите.

— Нисколько. Я вам расскажу все по порядку.

— Я весь превратился в слух, — заверил ее Эдам, потянувшись за подрумяненной булочкой.

Саманта отставила свою пустую тарелку в сторону и, упершись локтями в стол, положила подбородок на ладони.

— Давным-давно, а именно в среду три недели назад, — так начала она, а в глазах ее плясали смешинки, — я, как обычно, завезла Люси на работу и направилась в суд. Она работала неподалеку от меня, и поэтому мы обходились одним автомобилем. В этот день ее сотрудники давали обед в честь уходившего на пенсию коллеги, а происходило это в ресторане, который славится своим шведским столом.

Люси стояла в очереди, когда мужчина впереди нее неожиданно повернулся, чтобы добавить подливки к салату, и они столкнулись. На Люси вывалилось все, что стояло на подносе у мужчины — от салата до горячей рыбы.

Она услышала хихиканье Эдама.

— У Люси не было другого выбора, как разрешить этому мужчине отвезти ее домой. Она узнала, что он — владелец архитектурной фирмы в Калифорнии и приехал в Нью-Йорк, чтобы осмотреть только что построенное здание «Эмпайр Стейт» в Олбани. Люси попросила моих сослуживцев сообщить мне о происшедшем, и когда я вернулась домой, то увидела, что моя сестра вместе с красивым архитектором-испанцем готовит на кухне обед. Можно было подумать, что они старые друзья.

Тут Саманта на мгновение передохнула.

— И вы следуете этому примеру? — на губах Эдама блуждала довольная улыбка.

— Уже к пятнице мы могли считать Рамона чуть ли не родственником. Это было действительно забавно. Он все время был рядом. Утром он приезжал позавтракать, помогал по дому, ездил с нами за покупками и оставался на обед. К концу второй недели — не забывайте, что Рамон собирался пробыть в Нью-Йорке всего семь дней, — он уже фактически жил здесь.

Саманта заметила приподнятую бровь Эдама, когда тот закуривал сигарету.

— Я чувствовала себя пятым колесом в колеснице и стала наведываться к соседям, пока те не выставили меня. Положение становилось смехотворным. Рамон сделал Люси предложение, а она никак не могла решиться. Люси говорила, что не может оставить меня и уйти с работы, не уверена, поладит ли с его родственниками. Отчаяние Рамона нарастало.

— Я могу себе представить это, — проворчал Эдам.

— Так или иначе, я сказала, что глупо позволять Рамону торчать здесь день и ночь и что я устала все время искать себе пристанище и возвращаться в дом слишком поздно. — Саманта весело улыбнулась. — Я сказала Люси, что если она не любит Рамона, то пусть он возвращается домой. Люси рассердилась и, конечно, ответила, что любит его. Рамон услышал это, и на прошлой неделе они поженились. И теперь уехали жить в солнечную Калифорнию.

— Бросив вас здесь одну в стоящем на отшибе коттедже.

— А почему бы и нет? — спросила Саманта, собирая посуду и складывая ее в раковину.

— А вы не боитесь оставаться здесь каждую ночь?

— О Боже! А чего мне бояться? Разве можно жить в вечном страхе? Ведь вы тоже живете один?

— Но это разные вещи, — возразил Эдам. Он стал собирать пластмассовые коробки и укладывать их понадежнее в шкаф. — Я сумею справиться с трудностями, которые возникнут. Ну, а что вы сделаете, если кто-нибудь вломится в дом, или возникнет пожар, или… — Внезапно он удивился своей обеспокоенности и замолчал.

— Меня не страшат трудности. К тому же отец хорошо обучил нас, — сказала она. — Мы обе умеем устранять мелкие дефекты в автомобиле, ремонтировать электроприборы и другую бытовую технику, знаем плотничье дело. За последние четыре года мы стали довольно независимыми.

— Ну, а те, кто назначает вам свидания, готовы сюда ездить? Вот хотя бы парень, который так неудачно недавно вам звонил. — Он небрежно облокотился на стойку, изучая профиль Саманты, которая быстро мыла посуду. — Что ему было нужно? — спросил Эдам в своей несколько странной манере, к которой она все больше привыкала.

— Он хотел, чтобы я помогла ему испытать новый водяной матрас, — сказала она, покраснев. Эдам стоял к ней очень близко, и она почувствовала пьянящий мускусный запах его одеколона и табака. Он излучал мужской магнетизм, и она испытала какое-то неловкое чувство от участившегося сердцебиения.

— Простите, что вы сказали? — произнесла она.

— Я поинтересовался вашими планами на остальную часть дня, — повторил Эдам, сохраняя загадочное выражение лица.

Саманта колебалась. Она ждала совсем иного ответа.

— Мне нужно поехать по магазинам.

— Хорошо. Мне очень нравится толкать в проходах между стеллажами тележку для покупок.

Ее голубые глаза с удивлением сощурились.

— Не могу поверить, что вы когда-либо в жизни брались за тележку для покупок, — парировала она.

— Неужели вы думаете, что я не справлюсь с этим делом?

— Уверена, что на свете нет ничего такого, что не сумел бы сделать мистер Рурке, — сказала она игриво.

Эдам схватил ее за локоть и выпроводил из кухни.

— Вы опять назвали меня «мистер Рурке». Заставляете меня чувствовать себя шестидесятилетним. Ну, поживей! Едемте, пока еще торгуют по сниженным ценам.

Его слова заставили ее рассмеяться. Он повел себя совсем не так, как она ожидала. Может быть, он и не такой уж чопорный.

Почему бы не провести остаток дня в его компании.

— Моя обувь должна быть где-то здесь, — сказала она, когда они вошли в гостиную.

— Быть может, в шкафу? — спросил Эдам, взявшись за дверную ручку.

— Ой, ой, не открывайте эту дверь, — воскликнула она.

— Боже милостивый! Мне страшно даже подумать, какая злая участь обрушилась бы на беднягу, сделавшего это. — Эдам посмотрел на нее с притворным ужасом.

— Доска для глаженья, — сказала ему Саманта. — Это наше секретное оружие против незваных гостей. Если бы такой вдруг появился, мы бы ему сказали, что все ценное спрятано в шкафу.

Эдам расхохотался.

— И вы всегда такая?

— Только по субботам. Обычно я гораздо хуже, — заверила она его и попыталась, встав на четвереньки, разыскать пропавшую обувь.

— Одну нашла, — с восторгом воскликнула она, держа в руках темно-синюю кроссовку. — Поищите вот под тем креслом. — Сама Саманта шарила под другим. — Я нашла и вторую, — объявила она.

— А я нашел вот что. — Эдам показал дорогой из черного шелка галстук в узкую серебряную полоску.

— Должно быть, Рамона. Интересно, что он скажет, когда прочтет записку, приложенную к галстуку. Я отошлю его по почте. — Она улыбалась, зашнуровывая кроссовки.

— Все в порядке?

— Подождите, я возьму список того, что нужно купить, и закрою двери, — сказала Саманта и быстро ушла на кухню. Он услышал, как она захлопнула заднюю дверь и стала возиться на кухне. А тем временем он изучал портрет высокого, худого темноволосого мужчины, обнимавшего двух девушек. Одна из них была блондинка, другая — брюнетка. Фотография стояла на деревянной полочке над камином.

— Это ваш отец и сестра? — спросил Эдам Саманту, когда она вернулась.

— Да. Нас сияли незадолго до его кончины, — объяснила она спокойно.

— Это ему принадлежали детективные романы? — как бы мимоходом спросил Эдам.

— Нет, — засмеялась Саманта. — Хозяйка всех этих детективов, да и юридической литературы, — я. Люси увлекается триллерами и руководствами по компьютерам. Отец же любил приключенческие и исторические книги.

— Теперь я, по крайней мере, знаю, кто держит мое издательство на плаву, — сказал Эдам Саманте с озорной улыбкой. Он вышел вслед за ней из коттеджа и запер дверь.

 

4

Саманта стояла на нижней ступеньке крыльца и с интересом рассматривала «ягуар». Это был великолепный, очень дорогой автомобиль, и, восхищенная его внешним видом, она не могла не спросить:

— Вы что, взяли эту крошку напрокат?

Эдам засмеялся и открыл перед ней дверцу.

— О нет. Один мой друг, писатель, живущий в Олбани, отдал мне во временное пользование и этот автомобиль, и свою квартиру. Сейчас он в Лондоне.

— А я думала, что вы остановились у судьи, — заметила как бы невзначай Саманта, наблюдая, как Эдам усаживается за руль.

Эдам запустил мощный мотор.

— У судьи, мне кажется, и без того много забот. Ему совсем не нужен гость, с которым пришлось бы спорить. К тому же, я люблю уединение, — с ленивой медлительностью протянул он, надел солнечные очки и включил скорость. — Куда едем?

Саманта объяснила, как проехать к торговому центру, удобно уселась на кожаном сиденье открытого спортивного автомобиля, наслаждаясь ветром, треплющим ее волосы. Ею овладели беспокойные мысли о сидящем рядом мужчине, и она украдкой изучала своего спутника. Ей никогда еще не приходилось встречаться с таким энергичным человеком. Казалось, что он, как никто другой, обладает способностью так обострять ее чувства. «Неужто ветру удалось взбаламутить мои мозги», — подумала она.

Эдам поставил машину на пустую стоянку напротив супермаркета, расположенного в крыле огромного торгового центра. Через зеркало заднего вида он наблюдал, как Саманта пытается пригладить руками волосы. Но когда Эдам заметил, что у нее в руках нет кошелька, глаза его в раздражении сузились. Он не допускал мысли, что она, подобно многим знакомым ему женщинам, способна хитрить или вести нечестную игру. Но ведь он и раньше ошибался.

— Готовы? — довольно резко спросил он.

— Конечно, — улыбнулась она, но тут же, удивленная неожиданной резкостью Эдама, неприметно пожала плечами.

Саманта остановилась у входа, взяла металлическую тележку и направила Эдама в продовольственный отдел.

— Вы что, откармливаете гигантского кролика? — спросил он, когда она положила в тележку пять головок салата-латука.

— Похоже на то, — поддразнила она. — Конечно же, нет. Это для пикника, посвященного окончанию лета, который мы устраиваем в понедельник, — пояснила она, добавляя упакованные в целлофан помидоры, морковь, огурцы и грибы.

— Кто это «мы»?

— На берегу озера постоянно живет восемь семей, и мы по случаю Дня Колумба собираемся вместе и готовим еду на природе. Мне поручили принести салат. Каждый участвует в подготовке пикника. В этот день ежегодно проводятся соревнования. Мы поем, едим, веселимся.

Саманта объясняла, все дальше двигаясь между прилавками в поисках приправы к салату и банок с маслинами.

— Теперь мне осталось купить пива и содовой воды, — сказала она и пошла в отдел напитков.

Саманте приходилось скрывать улыбку при воспоминании о всех несуразностях этого дня. В самых диких мечтах она не могла бы представить, что проведет субботу в компании богатого плейбоя. Да и Эдам, полагала она, вряд ли мог вообразить что-либо подобное. Сначала обрушившийся на него пластмассовый дождь. Теперь прогулка по супермаркету. Но, считала она, — и смешинка сверкала в ее глазах — возможно, ему будет полезно познакомиться с тем, как живет другая половина рода человеческого.

К своим покупкам она добавила шесть банок пива и одну содовой воды и была довольна, что ей удалось подойти к кассе, где не было очереди. В тот момент, когда кассирша подсчитала стоимость покупок, Саманта с удивлением увидела, что Эдам вынул бумажник.

— Что вы делаете? — тихо спросила она сквозь стиснутые зубы, достала из кармана джинсов двадцатидолларовую купюру и отдала ее кассирше.

— Я заметил, что вы без кошелька, и подумал, что расплачиваться придется мне.

Бросив на него рассерженный взгляд, Саманта взяла сдачу, подхватила часть покупок и вышла из магазина, оставив на долю Эдама остальное. Когда он подошел к машине, Саманта укладывала принесенное ею на узкое заднее сиденье.

— Никак не пойму, почему вы решили, что я позволю вам расплачиваться за приобретенные мною продукты? — вспылила она.

— Простите, — сказал Эдам со скрытым удовольствием, увидев, как она постукивает ногой в синих джинсах по щебеночной площадке. — У меня, возможно, сложилось неверное впечатление. Мне обычно приходится расплачиваться за забывчивых дам, — сказал он, криво улыбаясь, и положил свои пакеты рядом с ее.

— Это отвратительно! — огрызнулась она. — Вам, очевидно, пришлось водить знакомство только с корыстными и жадными женщинами.

— Вы абсолютно правы. Очевидно, все эти годы мне встречались лишь дурные представительницы женской породы. Возможно, теперь мне повезло. — Эдам обратился к ней с чарующей улыбкой, на которую она никак не отреагировала. — Разве можно ссориться в такой прекрасный день? К тому же, судья хочет, чтобы мы стали друзьями, — умоляющим топом сказал он, взял ее за локоть и увлек к входу в торговый центр. — Пойдемте, Сам. Вы, я надеюсь, избавитесь от справедливого возмущения, если пробежитесь по магазинам.

Архитекторы и дизайнеры возвели прекрасно оборудованный торговый центр. Широкие окрашенные в кремовые тона панели и отполированная до блеска кирпичная кладка образовали искусно декорированные проемы, выложенные черепицей в мавританском стиле. Пышная зелень поднималась к застекленной крыше. Звучала спокойная музыка, исполняемая на свирели.

Эдам чувствовал, как расслабляются мышцы на руке Саманты, по мере того как остывает ее гнев. Они медленно добрели до зоомагазина. В его витрине рвали на клочки бумагу щенки: один — гладкошерстный гончий, а другой — курчавый терьер.

Саманта остановилась и постучала по окну. Ее умилило, как терьер встал на лапки и попытался укусить сквозь стекло ее пальцы.

— Пойдемте, Эдам Рурке, — сказала она спокойно, не отрывая глаз от щенка, — порой вы способны раздражать людей. Вы всегда подозреваете в них плохое?

— В моем положении я, по-видимому, привлекаю к себе множество хитрых обманщиков, желающих захватить возможно больше, — заметил Эдам, и в его словах прозвучал оттенок злости.

Это была здравая мысль, и она печально кивнула, не завидуя его положению.

— Пойдемте, — сказала Саманта, взяв его за руку. — Я угощу вас мороженым.

— Вы что, хотите опозорить меня? — поддразнил он Саманту, идя вслед за ней к киоску с мороженым.

— Какое удовольствие мы получим! — сдержанно отпарировала она. — Видите? Можно выбрать из тридцати двух экзотических сортов. Назовите, какое вы предпочитаете.

— Ванильное, — сказал Эдам, даже не взглянув на предлагаемый ассортимент.

— Ванильное! — сморщила в негодовании свой дерзкий носик Саманта. — Почему бы вам не попробовать, скажем… миндальное, или брусничное, или, наконец, пралине со сливками?

— Ванильное, — твердо повторил он.

— Из тридцати двух сортов вам по вкусу пришлось ванильное, — тяжело вздохнула она. — Но тогда, может быть, французское ванильное?

Эдам засмеялся и отрицательно покачал черной шевелюрой.

— Простое ванильное. Я не хочу изменять своему вкусу.

Саманта проигнорировала его замечание.

— Одну порцию ванильной преснятины и одну помадку «Долина Фордж», — сказала она ухмыляющемуся лоточнику.

— По безвкусию это может сравниться с омлетом под кетчупом, — тяжело вздохнул Эдам.

Они медленно шли по торговому центру, молча поглощая мороженое.

— Как давно вы работаете у судьи? — спросил наконец Эдам.

— Почти год, — сказала Саманта. — Я была уверена, что он рассказал вам, как нанял меня.

— Это так, но мне известны два варианта события.

— Два?

— Точно, — ответил Эдам, в глазах которого появилась дразнящая искорка. — Вариант Кэтрин и судьи, в котором вы выглядите истинным совершенством, и вариант Дженайн, сравнивающей вас с…

Подняв руку, Саманта остановила его, и он усмехнулся.

— Могу представить, что Дженайн вам наговорила, — холодно заметила она.

— Мне хотелось бы услышать вашу версию.

— Я получила место случайно, — сказала она, откусывая понемногу мороженое. — Когда помощник судьи Фрэнк Джексон решил уйти, судье понадобился временный сотрудник. Один из моих преподавателей на курсах порекомендовал ему побеседовать со мной. Но на это место очень рассчитывала и Дженайн.

— Дженайн — и эта работа, — засмеялся Эдам.

— Это и стало одной из проблем, — улыбнулась Саманта. — Дженайн не умеет печатать на машинке, не знает стенографии, не имеет представления о ведении архива и была потрясена, узнав, что рабочий день будет начинаться в восемь утра. Ей хотелось только отвечать на телефонные звонки.

— Это очень похоже на Дженайн, — заметил Эдам.

— Полагаю, ее обидело, что отец нанял меня, даже не дав ей испытательного срока. Мне кажется, что не все люди способны ладить друг с другом. Я пыталась наладить отношения, однако Дженайн их только обостряла, — печально призналась Саманта.

— Она сказала, что вы хотели выйти замуж за ее отца, — продолжил Эдам, наблюдая за ее реакцией.

Саманте не оставалось ничего другого, как рассмеяться.

— У меня с судьей Гриффином сложились удивительные отношения. Мы очень хорошо понимаем друг друга. Каждый из нас способен закончить начатую другим фразу, знает, что каждый из нас думает, какие испытывает чувства. Это даже трудно объяснить, — сказала Саманта откровенно. — Когда я только начала работать с ним, судья рассказал мне все о своих отношениях с Кэтрин и объяснил, что из-за враждебного отношения Дженайн он боится жениться на ней. Он обычно встречался с Кэтрин в нашем доме на озере, а Дженайн думала, что он ездит туда, чтобы повидаться со мной. Однажды судья вернулся домой и сказал Дженайн, что решил жениться. У Дженайн чуть не начался сердечный приступ при мысли, что я собираюсь стать ее мачехой. И она испытала облегчение, узнав, что отец женится на Кэтрин, которая, по ее мнению, в социальном отношении более подходит ему, нежели я.

— А вас не интересовал судья, со всеми его деньгами и связями в обществе?

— Нисколько, — ответила Саманта. — Я люблю судью. Он мне напоминает моего отца. Я завидую Дженайн, что у нее такой отец. Но больше ни в чем ей не завидую, — добавила она твердо.

Саманта остановилась у магазина канцелярских принадлежностей и оглянулась, дабы убедиться, что Эдам рядом с ней. Она отобрала пачку бумаги, набор цветных карандашей и журнал, а затем попросила Эдама подержать остатки ее мороженого, пока она расплачивается, и ехидно улыбнулась, когда продавец сказал ему, что входить в магазин с мороженым запрещается.

— Все в порядке, — улыбнулась она, выйдя из магазина.

— Дайте я подержу ваш пакет, пока вы управитесь с мороженым, — сказал он, и они пошли дальше, разглядывая выложенные в витринах товары.

Внезапно Саманта поняла, что она ест не помадку «Долина Фордж», а наводящее тоску мороженое «Эдам Рурке».

— Вы к тому же еще и жулик, — бросила она обвинение.

Он засмеялся:

— Просто меня одолело любопытство.

— Не думайте только, что я верну вам ваше мороженое, — предупредила она. Ее щеки, однако, залились краской, как только она осознала, в сколь близкие отношения она вступает с этим мужчиной, доедая его брикет.

— Ну, а как прошел ваш вчерашний обед с Кэтрин и судьей? — поспешно спросила она.

— Очень мило. Кэтрин очаровательная женщина. Полагаю, что вместе они будут очень счастливы.

— Согласна. Надеюсь, что Дженайн не сделает ничего такого, что могло бы сорвать их свадебные планы, — задумчиво заметила Саманта. — Они очень озабочены путешествием в свой медовый месяц. Быть может, ко времени их возвращения Дженайн смягчится. Особенно если они захотят завести ребенка.

Внезапно Саманта заметила, что идет одна. Она оглянулась и сделала несколько шагов назад к пораженному Эдаму Рурке.

— Что с вами? Неужто ваши ботинки прилипли к полу?

— Я просто остолбенел от ваших слов. Если я не ослышался, вы сказали что-то о ребенке? Боже мой! Ведь ему уже шестьдесят два года.

— Я это знаю, — сказала спокойно Саманта. — Но ведь Кэтрин только сорок один. — Взглянув на его лицо, она не могла удержаться от смеха. — Вам что, никогда не рассказывали о тайнах семейной жизни? Дети появляются у очень многих семейных пар в таком возрасте.

— Вы поразительны, — хихикнул Эдам. В углах его глаз появились милые морщинки, и он вдруг расхохотался.

— Над чем вы смеетесь?

— Я просто подумал, как поступит Дженайн, узнав, что Кэтрин беременна…

— Она тут же закажет билет на космическую станцию, — закончила за него Саманта.

— На это только и остается надеяться, — заметил Эдам.

Доедая мороженое, Саманта осторожно посмотрела на него.

— Говоря так о Дженайн, вы меня удивляете. Мне казалось, что она принадлежит к тому типу девушек, которые нравятся вам. И я думала, что вы займете ее и что на какое-то время она перестанет раздражать отца.

Эдам в удивлении поднял брови.

— Почему вы решили, что Дженайн именно та девушка, которая принадлежит к излюбленному мною типу?

— Дженайн очень богата, занимает видное место в обществе. К тому же она воистину великолепна, — взвешивая каждое свое слово сказала Саманта. — Дженайн напоминает мне фарфоровую статуэтку: черные как смоль волосы, алебастровое лицо и абсолютно безупречная крошечная фигурка. Даже ножки у нее миниатюрные. — Саманта вздохнула.

— Миниатюрные ножки?

Саманта горестно усмехнулась.

— Будь вы девушкой, это было бы вам понятно. Даже если я сижу, то в присутствии Дженайн я чувствую себя великаншей.

— Какой же у вас рост? — поинтересовался Эдам, игриво потрогав завиток ее светлых волос.

— Если я босиком, то сто семьдесят три сантиметра, — ответила она, подумав при этом, что сам Эдам не ниже ста девяноста.

— Я могу подтвердить, что она действительно красотка, — низкий голос Эдама прервал ее мысли. — Но главная беда Дженайн в том, что она оценивает людей в зависимости от толщины их бумажников и от связей в обществе и ведет себя в соответствии с этим. Как только Дженайн убеждается, что кто-то не оправдал ее ожиданий, она превращается в… — запнулся Эдам, подбирая подходящее слово.

— В подколодную змею, — подсказала Саманта и тут же в ужасе зажала свой рот рукой. — Я ничего не сказала!

Эдам широко усмехнулся.

— Не беспокойтесь. Именно это я и имел в виду.

Они обошли весь торговый центр и снова остановились перед зоомагазином.

— По-видимому, это ваш друг, — сказал Эдам, наблюдая за прыгающим за окном кудрявым щенком.

— О, да. Мне так хотелось бы купить его, — в голосе Саманты прозвучало сожаление. — У него такая прелестная мордочка.

Эдам засмеялся.

— Так в чем же дело? Почему бы не купить? Он будет хорошим сторожевым псом.

— Это было бы несправедливо по отношению к нему. Я возвращаюсь домой поздно. Его нельзя было бы выпускать на улицу, даже в загон, — сказала она печально.

— Давайте узнаем, что можно сделать, — спокойно сказал Эдам и взял ее за руку.

— Что вы хотите этим сказать? — запротестовала Саманта, когда Эдам втолкнул ее в магазин.

— Зная вас, я уверен, что у вас уже есть что-то на уме, — сказал он, привлекая внимание продавца. — Пожалуйста, покажите терьера с витрины.

Это был владелец магазина. Он оказался очень любезным, дал упитанного, крепкого щенка Саманте, а Эдаму показал его родословную. Щенок явно обрадовался тому, что его освободили из стеклянной клетки и от души стремился показать это. Он облизал Саманте шею, схватил за нос и попытался пожевать очки. Эдам с удовольствием наблюдал за этим, а Саманта положила щенка на плечо, и он стал обгладывать ее клипсы. Тем временем хозяин магазина назвал цену щенка, которая заставила ее онеметь от удивления.

— Эту собаку вы хотите купить для себя? — спросил ее коренастый лысеющий мужчина.

— Я собираюсь подарить его тете Лавинии, — очаровательно улыбаясь, призналась Саманта. — Она вдова, и все ее дети выросли и разъехались. Мы подумали, что щенок будет развлекать ее.

Эдам поморщился и стал потирать лицо ладонью, скрывая поощряющую улыбку. Он представил, что подсказало Саманте ее богатое воображение.

Владелец магазина поджал губы.

— Понимаете, это нервная, очень активная порода. Сколько лет вашей тете?

— Пятьдесят два.

— Шестьдесят пять.

Одновременные, но столь разные ответы зародили у хозяина некоторую подозрительность.

Эдам откашлялся и улыбнулся ему.

— Ну что ты, солнышко, — сказал он Саманте снисходительно. — Тетя Лавиния только выглядит на шестьдесят пять, а на самом деле ей только пятьдесят два.

— Вы, конечно, правы, — она невинно улыбнулась ему, — ведь она ваша тетя.

— Ну тогда, может быть, вы посмотрите другие породы, — предложил владелец магазина, протянув руку, чтобы взять щенка. Саманта нехотя отдала маленький пушистый комочек, удобно устроившийся на ее плече. — У нас довольно большой выбор животных, — продолжал он. — Может быть, было бы целесообразней купить птичку или котенка. Пожилые люди сейчас заводят даже кроликов.

— Нет, мы ни в коем случае не можем дарить тете Лавинии кролика, — печально вздохнула Саманта.

— Почему? — спросил хозяин. Любопытство брало над ним верх.

Саманта понизила голос.

— У тети Лавинии было двенадцать детей, — сказала Саманта доверительно. — Вид кролика может вызвать у нее сердечный приступ.

Эдам схватил ее за руку и стремительно увлек к двери. Она успела попрощаться с удивленным владельцем магазина лишь взмахом руки.

— Я еще никогда не встречал столь озорной девушки! — смеялся Эдам, пока они шли к машине. — У меня нет никакой тети Лавинии с двенадцатью детьми, к тому же столбенеющей при виде кролика.

Да и Саманте не удалось подавить смех.

— Поверьте мне, если бы у вас была тетя с двенадцатью детьми, то кролик привел бы ее в ужас!

На пути домой настороженность и подозрительность Саманты в отношении Эдама постепенно сменилась доверием. Он уже стал другом, пусть и временным, думала она. Доехали они быстро, и вот уже Эдам помогал ей перенести покупки в дом.

— Не хотите ли чего-нибудь выпить? — спросила Саманта, когда все свертки лежали на кухонном столе.

Эдам взглянул на часы и нахмурился.

— К сожалению, у меня деловой обед, и чтобы поспеть вовремя, я должен ехать, — сказал он. Однако было видно, что ему очень не хочется уезжать.

— Спасибо вам за чай и за помощь.

Когда они шли к выходу и спускались с крыльца, Саманта смотрела на него с подкупающей улыбкой.

— Благодарю вас за вкуснейший завтрак и пусть весьма необычный, но очень приятный день, — сказал Эдам, по привычке растягивая слова. — Мы еще встретимся, Саманта Логэн, — сказал он, и его зеленые глаза сверкнули на солнце.

Саманта лишь кивнула, наблюдая, как он садится в «ягуар», запускает мотор и трогает с места.

 

5

Утром в День Колумба Эдам Рурке постучал в дверь коттеджа. Он ожидал встретить удивленные голубые глаза за очками в черепаховой оправе. Однако удивиться пришлось ему, когда перед ним предстала с долларовой купюрой в руке маленькая девочка в пижаме и с прической «конский хвостик».

— Вы не наш почтальон, — уверенным тоном сказала миниатюрная блондинка.

Эдам, улыбаясь, согласился с ней и спросил:

— Саманта дома?

— Она на кухне с моим братом. Вы ее приятель? Сам не сказала, что кто-то станет собирать яблоки с нами, — быстро проговорила девчушка.

— Она, вероятно, забыла, — вновь улыбнулся он. — Меня зовут Эдам, а тебя как?

— Я — Мими Эдвардс. Мы с Марком ночевали здесь, — объясняла она, когда Эдам шел за ней в гостиную.

— Сколько лет тебе и твоему брату?

— Марку четыре, а мне почти семь, — сказала она гордо. — Я уже в первом классе, но сегодня у нас нет занятий. А у меня выпало два зуба. Можете посмотреть, — широко открыла рот девочка.

Эдам внимательно осмотрел две пустые лунки.

— Да, это печально, — заметил он.

— Это ничего, — возразила Мими. — Теперь будет намного легче жевать.

— Кто это? — спросил Эдам, подняв с дивана пышноволосую синюю куклу и устраиваясь вместе с ней на подушках.

— Это чудовище Куки. Оно принадлежит брату. А это моя лягушка Кермит.

— А кто это? — спросил Эдам, показывая на розовое существо с испуганным лицом и большими глазами и зубами.

Мими хихикнула и сказала:

— А это животное. С ним играет брат. Ну, а теперь я пойду и скажу Сам, что вы приехали.

— Давай лучше посидим здесь и удивим ее, — предложил он поспешно.

Из кухни послышался голос Саманты:

— Мими, это был почтальон?

Эдам подмигнул и приложил палец к губам, чтобы хихикающая девочка молчала.

— Мими! — снова позвала Саманта и, опять не получив ответа, быстро вышла из кухни. У нее на руках сидел кудрявый мальчуган в синей пижаме. Она внезапно остановилась, увидев Эдама, игриво подбрасывающего игрушку. Он показался Саманте весьма привлекательным в темно-синих широких брюках и светло-синей вязаной рубашке.

— О Боже! — Саманта открыла рот от изумления, глаза ее широко раскрылись. — Как вы здесь очутились?

— Приглашаю всех собирать яблоки, — как ни в чем не бывало ответил он.

— Собирать яблоки, — эхом озадаченно отозвалась она, спустила на пол извивающегося Марка, который тут же бросился за куклой.

— Ну да. Яблоки, которые растут на деревьях, — проговорил Эдам с дьявольским блеском в глазах.

Тут она внезапно осознала, что стоит перед ним в нижней, до колен, рубашке, с взъерошенными после сна волосами.

— Сам, ему можно было прийти. Правда? — сказала Мими. — Он такой хороший. Мне он нравится.

Эдам засмеялся, играючи подергал ее за хвостик, встал и подошел к Саманте.

— Вот видите. Я хороший и нравлюсь Мими. — Его глаза излучали веселье. — А что скажете вы? Пожалеете ли бедного пришельца, которому иначе придется коротать столь прекрасный день в полном одиночестве?

Саманта фыркнула.

— Я вижу, ваше очарование распространяется на девушек любого возраста. Ну, а теперь все идем наверх, а потом отправимся в сад с нашим гостем.

— Ура! — закричали дети, хлопая в ладоши от удовольствия.

Саманта сгребла Марка, а Эдам усадил на свои широкие плечи Мими.

— Только после вас, — предельно вежливо сказал он, пропуская Саманту.

— Ни за что на свете! — ответила она, подталкивая его к лестнице.

— Это нарушение этикета, — улыбнулся он и стал подниматься по ступеням, к величайшему удовольствию своей всадницы.

Саманте трудно было поверить, что впереди, в четырех шагах от нее по лестнице поднимается Эдам Рурке и что он намерен собирать вместе с ними яблоки. Ей, конечно, приятно было его желание видеть ее. Хотя Саманта демонстрировала внешнее безразличие, она отнюдь не была защищена от излучаемого им очарования.

Мими, заявив, что она сможет одеться самостоятельно, скрылась в ванной комнате.

Эдам лениво облокотился на туалетный столик, наблюдая за Самантой, проворно одевающей кудрявого мальчика, который обрушил на нее град вопросов о том, как собирают яблоки.

— А я думала, что вы проводите время с судьей в загородном клубе, — с любопытством заметила Саманта. Она зашнуровала тапочки Марка и поставила его на ноги.

— Вчерашний день я провел с судьей и Кэтрин, — спокойно ответил он.

— Вы действительно пойдете с нами?

— Конечно.

Из ванной вышла Мими. На ней были джинсы и рубашка из шотландки.

— Я вымыта, причесана и одета, — объявила она и спросила: — Мы уже едем, Сам?

— Дайте мне пять минут, чтобы одеться, и мы тут же выйдем, — улыбнулась ей Саманта.

— Могу ли я быть чем-нибудь полезным? — растягивая слова, спросил Эдам.

Саманта вздохнула, а затем любезно сказала:

— Может быть, вы возьмете этих сорванцов, спуститесь с ними вниз и чем-нибудь займете?

Рассмеявшись, Эдам взял детишек под мышки и, сопровождаемый их довольным визгом, пошел вниз.

Саманта наблюдала за ними, а потом медленно пошла в ванную. Эдам не был похож на того циничного мужчину, с которым ее познакомили в пятницу. Но ею все еще владело подозрение, что за всем этим стоит судья Гриффин, хотя Эдам и не выглядел человеком, которого можно было бы заставить что-либо делать. Саманта натянула элегантные вельветовые джинсы и велюровую кофту. Она зачесала назад густые волосы и закрепила их гребенками, оставив свободными два светлых локона. Потом она слегка припудрилась и спустилась вниз. Эдам лежал на полу и помогал Марку и Мими возводить фантастическое сооружение из пластмассовых кубиков.

— Я в полной боевой готовности, — объявила Саманта и в ответ услышала восхищенные крики детей и заметила одобряющий взгляд поднимающегося с пола Эдама.

Саманта объяснила Эдаму, как доехать до сада на окраине города Саратога. Чтобы отвлечь Марка, пытающегося помочь Эдаму переключать рычаги, и скоротать детям поездку, Саманта предложила им считать машины красного цвета, автомобили для перевозки лодок и автоцистерны.

— Порой меня раздражают люди, думающие, что Нью-Йорк это только площадь Таймс-сквер, небоскреб «Эмпайр Стейт Билдинг» и чудовище Кинг-Конг, — сказала Саманта. — Мне кажется, что многие просто забыли о том, что здесь происходили важные сражения гражданской войны, что существовала могущественная индейская Лига пяти племен. Забывают о канале Эйре… — Внезапно она замолчала и посмотрела в окно.

— В чем дело? — спросил Эдам.

Она застенчиво рассмеялась.

— Я вдруг поняла, что говорю рекламными фразами.

— Все хорошо. Мне это нравится, — сказал он. — Я надеюсь, что через несколько лет я смогу привозить своих чистокровных лошадей в Саратогу на ежегодную ярмарку.

— Я совсем забыла, что вы еще и фермер, — усмехнулась Саманта. — Как велико ваше поместье?

— Чуть-чуть больше тысячи гектаров красивейших холмов и лугов, какие можно увидеть только в Вирджинии, — сказал ей Эдам с явной гордостью. — Мне удалось найти прекрасного управляющего — знатока лошадей, и мы сможем вырастить и обучить скакунов.

— Все это отлично, — откликнулась Саманта. В ее воображении возникла густая зеленая трава с резвящимися на ней лошадьми, и вздох сорвался с ее губ.

— Как знать, может быть, и так, — медленно проговорил он, направляя «ягуар» на автостоянку рядом с садом. — Хорошо бы вам как-нибудь приехать туда и посмотреть собственными глазами.

Саманта внезапно смутилась и была рада выйти из тесной спортивной машины. К ее счастью, дети болтали, и прекращение ее беседы с Эдамом выглядело вполне естественным.

— Оказывается, не так уж мало людей приехали в сад, — заметил Эдам, когда они шли вдоль рядов деревьев. Они нашли несколько яблонь, еще не обобранных другими, и стали набирать в корзину плоды.

— Сам, — позвал Марк. — А сколько яблок можно съесть?

Она засмеялась и потрепала его кудри.

— Только одно, а то ты не станешь обедать. И послушайте, срывайте только хорошие яблоки. Ни в коем случае не поднимайте с земли, — предупредила она.

— А как, по-вашему, мы сможем это сделать? — спросил Эдам.

— Посадите Мими на нижние ветки дерева, и пусть она сбрасывает яблоки, — ответила она.

— А разве вы не видели предупреждения о том, что нельзя взбираться на деревья?

Саманта сделала гримасу.

— Это чтобы люди брали напрокат стремянки.

Мими ужасно понравилось сидеть на толстых ветвях и бросать яблоки Эдаму. Марк же перебрасывал с места на место яблоки, валявшиеся под деревьями, и играл в прятки с Самантой между стволами.

— Эй, дружище, сними-ка ребенка с моего дерева!

Саманта быстро повернулась и с беспечным выражением лица направилась к рассерженному хозяину сада.

— Что случилось? — вежливо спросила она.

— Есть люди, которые не умеют читать и не хотят выполнять правил, — грубо сказал он, наблюдая за тем, как Эдам снимает Мими с дерева. — Послушайте, госпожа, — спросил он с подозрением в голосе, — а вы случайно не с ними?

— Кто, я? Да я не отличу этого человека от Адама, — невинно сказала она, одарив хозяина очаровывающей улыбкой. — Я согласна с вами. Это безобразие, что люди не уважают правил. Вы содержите сад в таком изумительном порядке. Ведь это требует огромного труда.

— Это действительно так, — заметил ее собеседник с гордостью. — У меня здесь около пятисот деревьев. Каждое из них требует внимания. Их надо опрыскивать, обрезать, удобрять под ними почву.

— Вы прекрасно с этим справляетесь, — сказала Саманта. — А куда вы запрятали «Золотое восхищение»? Это мой любимый сорт.

— И мой тоже, — воскликнул садовник. — Он через три ряда отсюда. Позвольте, я вам покажу.

— Я вам буду очень благодарна, — ответила Саманта, взяв его под руку, и пошла вместе с ним вдоль рядов деревьев.

Эдам с восхищением наблюдал за тем, как рассерженный садовник попал под очарование Саманты. Лицо Эдама расплылось в широкой улыбке, когда он увидел, как она рукой подала ему за своей спиной недвусмысленный знак, и он снова подсадил Мими на дерево и одновременно присматривал, чтобы Марк не ушел далеко.

Минут через десять Саманта вернулась с десятком золотых яблок в руках.

— Похоже, что вы втроем наполнили корзину, пока я выслушивала лекцию о яблонях. — Она ухмыльнулась Эдаму и положила яблоки в корзину.

— Ну и поделом вам, — отпарировал он. — А вы сделали вид, будто нас не знаете.

Она засмеялась и посмотрела на него, сморщив нос.

— Это было единственное, что пришло мне в голову в тот момент. Я боялась, что нас всех просто выставят отсюда.

Эдам, Саманта и детишки пошли к небольшому ларьку, где оплатили яблоки. Они в изумлении остановились у старинного деревянного пресса, превращавшего поврежденные яблоки во вкусный фруктовый сидр, и, конечно же, сняли пробу.

— Ну и куда теперь? — поинтересовался Эдам, когда они уселись в машину.

— Я предлагаю поехать с детьми на ленч, — сказала она.

— Ленч так ленч, — улыбнулся Эдам и включил зажигание.

После продолжительного обсуждения они отправились в один из ресторанов с быстрым обслуживанием. Саманта и дети заняли места, а Эдам уже сделал заказ, когда почувствовал, что кто-то тянет его за рукав, и, наклонившись, увидел конопатое лицо Мими.

— Сам просила передать вам, чтобы вы не забыли кетчуп.

— Скажи Сам, что кетчуп — единственное, что она получит! — шутливо сказал он девчушке, и та, хихикая, убежала передавать его слова Саманте.

Эдам вернулся к столу с подносом, уставленным гамбургерами, поджаренной картошкой, содовой водой и заказанным Самантой кетчупом. По воцарившемуся за столом молчанию и сосредоточенному жеванию можно было судить, что все сильно проголодались.

— Ну как, все довольны? — спросил Эдам, когда компания покончила с едой, и стал собирать остатки, чтобы бросить их в мусорное ведро.

— Я иду в туалет, — объявил Марк, сползая со стула.

— Твоему примеру надо последовать всем. До дома ехать далеко, — улыбнулась Саманта. — Марк, ты пойдешь с Эдамом, а я возьму Мими. — Саманта услышала приглушенный голос и вынуждена была сдержать смех, увидев нелепое выражение на лице Эдама.

— А почему бы вам не взять его с собой? — спросил Эдам, посмотрев с замешательством на мальчика.

— Меня в мужской туалет не пустят.

Эдам почесал затылок.

— Понимаете, мне до сих пор никогда не приходилось делать это.

— Тогда вам следует обратиться по поводу ваших почек в Гарвардский медицинский центр, — сказала она, усмехаясь.

— Я совсем не это имел в виду, — заметил он раздраженно.

— Не беспокойтесь, Эдам, — нашлась Мими. — Марк со всем справляется сам.

Саманта помахала ему рукой и вместе с Мими скрылась в дамском туалете. Когда они вернулись, то увидели ожидающих их Марка и Эдама.

— Ну и как вы справились? — улыбнулась им Саманта.

— Все в порядке, — сухо ответил Эдам и повел их к машине.

Дорога домой оказалась спокойной и приятной. Хорошо поевшие и уставшие от утренних и дневных забав дети заснули. Эдам сосредоточенно вел машину, а Саманта предавалась воспоминаниям о приятно проведенном времени. Она надеялась, что и Эдам испытывает такие же чувства, но предугадать его реакцию она была не в состоянии.

Эдам помог Саманте уложить спящих детей на диван, а затем вернулся к машине за яблоками. Он нашел ее на кухне за приготовлением салата.

— Куда поставить корзину? — спросил он, наблюдая, как Саманта нарезает латук в такт музыке, раздающейся из Маленького транзистора.

— Думаю, что было бы лучше поставить ее в комнате, где я стираю. Если яблоки оставить на заднем крыльце, то с ними очень быстро расправятся белки, — улыбнулась она. — Вам что-нибудь нужно?

Эдам покачал головой. Он небрежно облокотился на стол и наблюдал, как она моет и чистит овощи.

— А чем вы занимались вчера? — спросил он как бы невзначай.

— Вчера? — пожала плечами Саманта. — Это было мое обычное воскресенье. Ходила в церковь. Делала кое-что дома. Закончила перепечатывать материалы для курсов. Потом была приглашена на ранний сеанс в кино и на обед. А вечером приняла под свое крыло детишек.

— Ну, а ваше свидание в кино было так важно, что вы не могли на него не пойти? — спросил Эдам с некоторой издевкой.

— Полагаю, что за вашим допросом должно что-то скрываться, — резко спросила Саманта, выведенная из равновесия его тоном. Она отложила в сторону нож и в упор посмотрела на него. — Мне хотелось бы, чтобы вы это объяснили.

— Я подумал, что это свидание для вас было важнее вчерашнего приема с вручением подарков Кэтрин, — объяснил он.

Саманта смягчилась и спокойно сказала:

— Важнее этого не могло быть ничего. Но дело попросту в том, что меня не пригласили.

— Вас не пригласили? — недоверчиво спросил Эдам.

— Точно так, — сказала Саманта и вернулась к приготовлению салата. — Был кто-нибудь удивлен моим отсутствием?

— Если говорить всерьез, то нет, — заметил Эдам, подумав. — Как это случилось, что вас не было в списке гостей?

Саманта вздохнула, поправила очки и сказала:

— Фактически это было частью заговора, смысл которого состоял в том, чтобы Дженайн руководила приемом в честь Кэтрин. Дженайн каждую среду приходит в офис судьи, и мы с ним сделали так, чтобы она услышала хорошо отрепетированный разговор, который вынудил бы ее взять на себя руководство этим приемом.

— Как же вам удалось это? — настаивал Эдам.

— Она услышала, как я сказала ее отцу, что хотела бы организовать прием для Кэтрин здесь, на озере. Но поскольку дом очень мал, нам пришлось бы пригласить не более пяти дам и ограничиться пуншем и кексом, так как я слишком занята, чтобы приготовить более сложное угощение. Все сработало отлично. На другой день на судью обрушили предложение организовать большой прием с обедом.

— А вы не боялись получить щелчок по носу? — спросил Эдам, с интересом изучая ее профиль.

Она прикусила губу и, прежде чем ответить, на мгновение заколебалась. Потом посмотрела ему в глаза.

— Ответь я на ваш вопрос отрицательно, это было бы ложью, — призналась она с ноткой сожаления в голосе. — Но поскольку все обернулось так хорошо для них, то я действительно не опасалась этого. Ведь они были довольны результатом?

— Да. Это был очень приятный вечер, — заметил Эдам, наблюдая, как она заправляет салат. — А какой фильм вы смотрели? — неожиданно спросил он.

— О Боже мой! — прикрыла она глаза. — Может быть, смените тему? Это были две серии про Джеймса Бонда, и я получила возможность почти на четыре часа отключиться от забот.

— А тот, кто пригласил вас на свидание, без звука уступил вас экрану? — продолжал добродушно подшучивать Эдам и взял из банки несколько маслин.

— Да, и она занималась тем же, — мягко поддразнила Саманта и засмеялась, увидев, как он в удивлении поднял брови. — Я ходила с соседкой, муж которой был занят сверхурочной работой. Есть еще вопросы, господин следователь?

Эдам усмехнулся и покачал головой. Он почувствовал большое облегчение, узнав, что Саманта скоротала время не с мужчиной.

— Итак, вы поклонница Джеймса Бонда?

— Вы совершенно правы, — сказала Саманта. — У меня есть тайная мечта, что однажды машина Роджера Мура, так великолепно играющего его, сломается и он зайдет ко мне, чтобы воспользоваться телефоном.

— А что будет потом?

— А уж этого я не скажу.

Эдам рассмеялся:

— Вы сумасшедшая.

— Это я принимаю за комплимент, — мягко парировала она.

— Но вы действительно совершенно непохожи ни на кого, с кем мне когда-либо пришлось встречаться. Вы…

— Подождите, — сказала неожиданно Саманта и несколько усилила звук приемника. — Это моя любимая песня.

Эдам удивленно взглянул на нее. Еще никогда его не просили помолчать. Особенно женщины.

— Тогда не позволим музыке звучать зря, — мягко сказал он. Саманта вздохнула, когда он подошел к ней, обнял и умело повел по комнате.

— Потрясающе хорошо — с легким смешком сказала на ухо Эдаму Саманта. — Я всегда хотела танцевать у себя на кухне с потенциальным Фредом Эстером.

— Принимаю за комплимент, — Эдам ответил на колкость колкостью и быстро закружил ее, пока она, в поисках опоры, не прильнула к его плечу.

— И это вы назвали меня сумасшедшей! — беспомощно засмеялась Саманта.

— Этим можно заразиться. — Улыбка померкла в зеленых глазах Эдама, когда он остановил взгляд на ее ласково приоткрывшихся губах. Он крепче обнял ее и медленно приблизил свое лицо. Саманта затаила дыхание. Вдруг они расслышали смешки, раздававшиеся у кухонной двери, а оглянувшись, увидели с интересом наблюдающих за ними Мими и Марка. Эдам медленно опустил руки, а она нервно поправила волосы.

Мими спросила:

— Не пора ли уже домой на пикник?

— Почти пора, милая, — улыбнулась ей Саманта. — Я уложу ваши вещи в мешок, и мы будем готовы. Я должна быть на пикнике, о котором вам говорила, — сказала она Эдаму, закрывая пластмассовой крышкой чашу с салатом.

— Позвольте помочь вам, — предложил Эдам, взял со стола содовую воду и пиво и пошел за Самантой в гостиную.

 

6

Маленькой процессией они шли по лесу. Взволнованные дети бежали впереди и увидели между деревьями своего отца.

— Эй, Сам! — окликнул ее Карл Эдвардс и схватил детей в медвежьи объятия. — Они доставили вам много хлопот?

— Они настоящие ангелы, — ответила ему с улыбкой Саманта, наблюдая, как дети бросились в дом в поисках матери.

— Похоже, что у вас был помощник, чтобы держать их под контролем, — заметил Карл, с интересом разглядывая ее спутника.

Саманта засмеялась:

— Эдам Рурке, познакомьтесь с Карлом Эдвардсом.

— Потрясающе хорошо! — воскликнул Карл, беря у Эдама напитки и пожимая ему руку. — А вы не говорили, что будете не одна.

— А я разве кого-либо привела? — спросила Саманта у Эдама.

— Да, — ответил он решительно с такой улыбкой, что Саманта почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

— Вы слышали, Карл, что сказал этот человек, — весело воскликнула Саманта. — Дайте ему все необходимое для подготовки места для костра. — Она засмеялась и пошла к дому.

Дверь заднего крыльца дома Эдвардсов, построенного под ранчо, захлопнулась за Самантой, и она весело провозгласила:

— Салат подан!

— Как вели себя мои милые крошки? — спросила Диана Эдвардс, стройная брюнетка с овальным лицом. В этот момент она обмазывала тушки цыплят соусом.

— Они потрясающи, — сказала Саманта подруге. — Сегодня в саду мне немного помогли присмотреть за ними.

— Да? — Диана взглянула с интересом. — Вы имеете в виду того крепкого мужчину, которого оставили на попечение Карла?

— А вы что, подсматривали в окно? — усмехнувшись, упрекнула ее Саманта. — Да, именно его. Эдама Рурке.

— Это не тот парень с ваших вечерних курсов, которого вы водите за нос? — спросила Диана.

Саманта отрицательно покачала головой.

— Эдам — друг Гриффина. Я вам говорила, что он должен приехать из Вашингтона.

— Мне показалось, что вы говорили о разваливающемся эксцентричном старикашке, который уже одной ногой в могиле, — напомнила Диана.

Саманта засмеялась и подошла к окну.

— Я сама была в шоке, когда познакомилась с ним в пятницу, — призналась она. — Сперва мы с ним не поладили. Но он появился у меня дома в субботу утром и снова приехал сегодня.

— Это выглядит обнадеживающе, — ухмыльнулась Диана, обернув большую сковороду алюминиевой фольгой. Теперь она смогла уделить все внимание Саманте.

Саманта пожала плечами. Она пристально наблюдала через открытое окно за Эдамом и Карлом, которые, смеясь, копали яму для костра.

— Он останется на пикник? — поинтересовалась Диана, сев на стул и доставая сигарету.

— Да. Он фактически напросился, — ответила Саманта, как бы извиняясь. — Я не думала, что он останется на вторую половину дня.

— Только не говорите, что вы стесните нас, — с поддельным возмущением произнесла Диана.

Саманта нарочито сгримасничала и тоже уселась на стул.

— Я говорю так лишь потому, что он вращается совсем в ином мире, чем мы. — Она водила пальцем по крышке стола. — И не обвиняйте меня в снобизме наоборот. Он может выбирать и, возможно, выбирает из сотни богатых представительниц высшего света, — печально добавила она. — Я не понимаю, что его заставляет возвращаться к моему порогу — быть может, мой шарм и моя индивидуальность, — закончила она со скромной миной.

— Но ведь, может быть, это именно так? — задумчиво спросила Диана, окутав себя облаком сигаретного дыма. — Я именно это люблю в вас, Сам. Вы полностью лишены всякого жеманства. Вы даже не отдаете себе отчета в том, сколь большое впечатление производите на окружающих.

— Вы очень любезны в отношении моей персоны, — застенчиво прервала ее Саманта.

— Полагаю, вы могли бы высказаться куда более категорично, — решительно заявила Диана. — Я знакома с вами и Люси вот уже пять лет. Вы привыкли всем помогать, не получая ничего взамен. Может быть, Эдам интересуется вами. Почему бы не подождать и не посмотреть, что из этого выйдет?

— Быть может, вы и правы, — согласилась, хотя и без энтузиазма, Саманта. Она пыталась не думать о развитии отношений со столь темпераментным мужчиной.

Саманта и Диана обернулись на звук открывающейся двери. На кухню вошли шестеро соседей с припасами для пикника.

— Мы пришли всей компанией, — засмеялась Кэти Льюис и вместе с другими стала устраиваться на маленькой кухне.

— Что это за высокий темноволосый парень, который попался нам во дворе? — поинтересовалась Пэм Сполдинг, многозначительно посмотрев на Саманту.

— На это легко ответить, — Саманта рассмеялась. — Тем более что вы пришли на пикник с дочерью-подростком.

— Эдам сегодня помог Саманте управляться с моими непоседами, — сообщила Диана пришедшим.

— Ну, хорошо. А не может статься так, что в этом году вы вслед за Люси падете на брачном поле? — поддразнила Нэнси Соммерс подругу.

— Я познакомилась с этим человеком только в пятницу, — добродушно усмехнулась Саманта, понимая, что над ней подшучивают.

Этот поток вопросов был прерван криком Карла Эдвардса, сообщавшего им, что пора начинать игру в мяч.

Когда все собрались на песчаном пляже за домом, Эл Льюис сказал:

— Лучше всего начать с повторения правил. Это позволит ознакомиться с ними Эдаму, да и освежит их в памяти у всех нас. Играется четыре десятиминутных периода с пятиминутным перерывом в середине матча, — сказал он для начала.

— А почему устанавливается точное время? — спросил Эдам.

— Да потому, что именно столько требуется, чтобы зажарить цыплят, — отозвался Карл, хозяйничающий у решетки, на которой на тлеющих углях готовилось главное блюдо пикника.

— Девушек мы обычно не захватываем. Вполне естественно, ведь они неповоротливы, — сухо произнес Эл. Его слова вызвали обиженные протесты восьми участниц игры.

— Но только не в этом году, дорогой! — ласково обратилась к своему мужу Кэти. — В то время, как вы, мальчики, во время телевизионных передач пялитесь на едва прикрытых одеждой девушек, дирижирующих болельщиками, мы изучаем сами игры.

— Конечно, мы всегда готовы изменить правила, если это хоть как-то позволит девушкам набрать очки, — с мальчишеской улыбкой вставил свое слово Джим Сполдинг.

— А где же наши дети? — с беспокойством поинтересовалась Диана.

— Старшие присматривают за малышами. Там подальше на пляже они строят песчаные замки, — сказал Крейг Бьюмонт. — Мы отнюдь не хотим, девушки, чтобы в случае проигрыша у вас были какие-то оправдания.

— Кто у вас капитан? — спросил Карл, присоединившись к группе. Саманта почувствовала, что ее выталкивают вперед. — Выбирай, Сам. Орел или решка? — спросил он, доставая из кармана монету и подбрасывая ее в воздух.

— Орел!

— Вы выиграли!

— Итак, мы начинаем во второй и последней четверти, — сказала Саманта после некоторого раздумья и короткого обсуждения со своими семью игроками.

Первая половина матча прошла без каких-либо неожиданностей. В первой четверти сильные физически и более ловкие мужчины набрали довольно большое число очков. Они отдыхали на песке и со смехом обсуждали свою грядущую победу, курили, пили холодное пиво. Метрах в тридцати от них лежали уставшие женщины. Они пытались восстановить силы и придумать какой-либо способ продемонстрировать свою выносливость.

— Трудность в том, — причитала Энни Бьюмонт, — что парни ужасно сильные и их невозможно свалить на землю. Я уже обломала три ногтя.

— Уверена, — тяжело вздохнула Саманта, — что есть способ вывести их хоть немного из равновесия, и тогда мы отыграем несколько очков.

— Поймите, речь идет уже не об игре, а о войне! — напористо убеждала Пэм Сполдинг.

— Вы правы, — вмешалась в разговор Диана. — Нельзя позволить им обыграть нас.

— Только послушайте, как они смеются, — проговорила Кэрол Гордон. — Этого пережить нельзя.

— Слушая этот хохот, я пришла к хорошей мысли, — с горячностью сказала Мэри Чарльстон. — Даф очень боится щекотки, а так как мяч чаще всего у него, быть может, Дафа надо не удерживать, а защекотать!

— Вы, Мэри, гений, — возликовала Энни. — Крейг тоже не выносит щекотки. Может быть, это даст нам какой-нибудь шанс в борьбе. Ну, а остальные мужья?

Остальные женщины согласились. Диана повернулась к Саманте:

— Ну, а Эдам тоже боится щекотки?

Радуясь, что сумерки в какой-то степени скрыли краску, залившую ее щеки, она выжала из себя:

— Я не знаю еще!

Это вызвало громкий хохот у ее подруг.

— Какой же мудрый заговор родился в этих прекрасных хитрых головках? — спросил Крейг свою компанию.

— А вы помните, что было в прошлом году? — спросил ухмыльнувшись Грин.

— Еще как, — с удовольствием отозвался Крейг. — Но для этого сегодня слишком холодно.

— Для чего слишком холодно? — Эдам смотрел то на одного, то на другого мужчину.

— Понимаете, — сказал ему Джим, — в прошлом году мы организовали пикник в августе, поскольку в октябре Крейг собирался жениться. Девушки тогда жестоко проигрывали и отчаянно хотели получить хотя бы одно очко.

Рассказ продолжил Даф:

— Они решили, что могут выиграть несколько очков, если сумеют отвлечь наше внимание. И тогда на вторую половину игры они вышли в купальных костюмах.

— Это, конечно, мягко говоря, отвлекло внимание, — усмехнулся Эдам.

— Да, было дело! — залился довольным смехом Билл Гордон. — Им даже удалось три раза занести мяч за линию юла. С каким удовольствием мы перехватывали их!

Смеялись все мужчины. Карл поставил стрелку будильника на новое время и закричал:

— Дамы, давайте продолжим. Перерыв окончен.

— Все в порядке. Мы готовы, — ответила Саманта, отряхивая песок со своих джинсов. — А теперь слушай команду. Каждый знает, что надо делать. Внимательно наблюдайте, кто схватит мяч.

— Пошли! — Крича и смеясь они двинулись в сторону восьми мужских фигур, уже приготовившихся к очередной схватке.

Как и ожидалось, Эл бросил мяч Дафу, который, полагая, что ему ничто не грозит, лениво побежал к линии ворот. Женщинам удалось отвлечь внимание других мужчин, а Мэри, пересекая площадку, бросилась прямо к своему мужу. В ожидании слабой попытки захвата, Даф оторопел, оказавшись на песке, но уже без мяча.

Женщины завизжали, когда Мэри, обойдя по краю, впервые пересекла линию гола.

— Что, черт возьми, случилось с вами? — поинтересовался Джим, подбегая к Дафу.

— И не спрашивайте! — ответил тот отряхиваясь. Остальные игроки собрались вокруг него. — Больше этого не случится.

И тем не менее это случилось. Мэри вновь смогла застать его врасплох, и женщины истерически хохотали после второго прохода линии гола.

— Как вам удалось сделать это во второй раз? — поинтересовалась Диана, когда они перестраивали свою команду.

— Я нашла еще одно место для щекотки, — хихикнула та, и все женщины затряслись от смеха.

— Все в порядке, — сказал Карл, посмотрев на часы, — у нас есть время для еще одной игры. — Мы сделаем так, чтобы мяч понес Эдам, а не эта неумеха, — показал он на оробевшего Дафа, отказавшегося рассказать, как он потерял мяч.

— О Боже, — вздохнув подумала Саманта. Она не могла предположить, что мяч получит Эдам. Она сделала глубокий вздох и направилась к нему. Остальные женщины блокировали своих мужей.

Саманте удалось подбежать к Эдаму сбоку, и она, по совету Мэри, ущипнула его выше пояса. Он, однако, в отличие от Дафа, никак не отреагировал, а крепко обхватил Саманту за талию и повалился вместе с ней на землю.

— Так вот что вы, девочки, придумали, — ухмыльнулся он и небрежно забросил мяч через линию ворот, прижав Саманту к себе.

— Оказывается, вы не боитесь щекотки, — притворяясь сердитой, сказала она.

— Да нет же, я боюсь ее, но только не в этом месте. — Эдам освободил Саманту и подтолкнул в сторону остальной компании.

— Что случилось, Сам? — спросила любопытная Мэри.

— Хотелось бы мне встретить человека, столь безразличного к щекотке, — сообщила она.

— Ничего, зато мы будем передавать мяч в последней четверти, — сказала Диана. — И не позволим обыграть себя.

Их план был нарушен, когда Даф нежным голосом сообщил им, что впредь отменяется запрет на захваты!

Раздался общий стон, и девушки заняли свои позиции. Саманта передала мяч Мэри, которой не удалось пройти и метра, как ее сбил с ног ее же муж Даф. Три других попытки команды Саманты тоже не увенчались успехом.

— А не попробовать ли нам передавать мяч бросками, Сам, — спросила Энни, растирающая свои ягодицы, после того как Крейгу удалось повалить ее на землю.

— Это наш последний шанс, — сказала Саманта подругам. — Упустим его, и все завершится поражением.

— Пойдем на все! — проворчала Диана.

Пэм бросила мяч Саманте, которая из-за спины передала его в сторону бегущей Мэри. Но едва мяч оказался в воздухе, как Эдам уткнулся Саманте плечом в живот, и они оба оказались на земле. Остальные игроки с хохотом повалились на них, образовав кучу-малу.

Откуда-то снизу раздался голос Саманты:

— Мне неудобно вам это говорить, но вы поступаете не по правилам. У меня ведь не было мяча.

— Вы в этом уверены? — спросил Эдам. Пронзительный вскрик Саманты заставил его отдернуть свою шарящую в поисках мяча руку.

Но тут раздались крики Мэри, и куча распалась.

— Пойдем, — сказал Саманте Эдам, быстро поставив ее на ноги и стряхнув с ее одежды песок. Он положил свою мускулистую руку ей на плечо, и они вместе с другими парами пошли к приготовленному для пикника столу. Саманта наслаждалась теплом, исходящим от тесно прижавшегося к ней сильного тела.

Не прошло и мгновения, как стол уже был заставлен соблазнительными салатами, соусами, булочками и, конечно же, сочными кусками жареного цыпленка. Непрерывная болтовня вскоре смолкла, и все с удовольствием стали поглощать вкусную пищу.

— Должен сказать вам, девушки, что хотя вы и не умеете играть в мяч, но превосходно действуете на кухне, — заметил Джим Сполдинг, когда после обеда все уселись вокруг жаркого костра.

Крейг Бьюмонт стал перебирать струны гитары.

— Давайте споем «Свети, последняя луна», — предложила Саманта. — Сегодня прекрасный вечер для такой песни.

Крейг перестал тренькать, и все собравшиеся у костра приготовились к пению.

— Но я петь не буду, — предупредила Саманта. — Пойду и послушаю на пляже рассказы Карла о привидениях. — Она поднялась, остановив желавшего пойти с ней Эдама.

— Почему бы вам не остаться. Держу пари, что у вас хороший голос.

— Я ходил в хоровой кружок, — согласился он.

Она громко вздохнула и под общий смех побрела по песчаному пляжу туда, где Карл Эдвардс развлекал детей народными сказками.

Саманта уселась невдалеке от детей на один из камней возле маленького костра. Стояла необычно теплая осенняя ночь. На безоблачном небе светила полная луна. Мягкие звуки волн, накатывающихся на берег озера, навевали чувство спокойствия. Здесь, в отличие от сказок о привидениях, не гремел гром, не сверкали молнии, не выли волки на луну, в ветвях сосен не гулял ветер. Однако рассказ Карла создавал дьявольскую атмосферу.

У Карла был глубокий зычный голос, Саманта чувствовала, как мурашки бегают у нее по спине.

Он закончил рассказывать сказку Ирвинга Брауна «Легенда о пустом дупле». Зачарованные дети сидели с широко раскрытыми глазами. Теперь Карл начал другую небывальщину — о руке, ползущей сквозь ночь в поисках своего тела. Отблески потрескивающего костра блуждали по лицу Карла, придавая ему чуть ли не сатанинское выражение, и Саманта почувствовала, что ее охватила дрожь. Она почти ощущала, как рука шарит по ее спине, пальцы хватают ее за горло, и она громко вскрикнула, когда почувствовала, что к ней действительно кто-то прикоснулся!

Было трудно сказать, кто испытал больший шок — дети, хором отозвавшиеся на ее вопль, или Саманта, упавшая с камня на песок. Но все взорвались смехом, включая и хозяина ползущей руки — Эдама Рурке.

— Я только хотел сказать вам, что уже подают кофе и десерт, — ухмыльнулся Эдам, поднимая ее с песка.

— Это прекрасно, — саркастически сказала она. — Вот только отдышусь и тотчас же примусь за десерт.

Все уже давно разошлись по домам, а Эдам и Саманта помогали чете Эдвардсов убирать после празднества. Ночной воздух дышал осенней свежестью, когда они медленно возвращались по лесу в коттедж.

— Я должна извиниться перед вами, — сказала Саманта, отбрасывая ногой в сторону сосновые шишки, усыпавшие тропинку.

— За что? — спросил озадаченный Эдам.

— Боюсь, что мне не следовало приглашать вас сегодня вечером. Мне очень жаль, но я не хотела выглядеть невоспитанной.

— Вам жаль, что я напросился на приглашение? — спросил он, искоса глядя на нее.

Саманта сорвала ветку с куста и глубоко вздохнула.

— Нет, — ответила она, а затем, набравшись смелости, задала вопрос, которым мучилась весь вечер: — Вам-то самому понравилось?

— Они очень милые люди, — признался Эдам. — А вы опасались, что мне могло не понравиться?

Она пожала плечами.

— Уверена, что вы получили необычное для вас вечернее развлечение.

— Вы знаете, я уже примирился с тем, что, коль скоро что-то связано с вами, на обычное рассчитывать не приходится, — медленно сказал Эдам.

Под соседним кустом раздался какой-то шорох.

— Вы слышали? — быстро спросил он.

— Мы, вероятно, потревожили бурундука, — скачала Саманта.

— Быть может, это был волк.

— Здесь водятся только двуногие волки, — пошутила Саманта и увидела, как в лунном свете сверкнули его белые зубы.

Хитрый Эдам наступил на подгнившее бревно, издавшее весьма громкий звук.

— А это уже, похоже, медведь, — убеждал он.

— Не говорите глупостей, — гневно сказала она. — Здесь в округе нет никаких медведей. — Саманта удивленно вскрикнула, когда Эдам схватил ее за руку и побежал по тропинке между сосен. Они вместе засмеялись и перевели дыхание, лишь оказавшись V ступенек коттеджа.

— У меня что-то закололо в боку, — пожаловалась Саманта.

Улыбнувшись, Эдам крепко привлек ее к себе. Нежно лаская ее лицо губами, он плотнее прижал ее к своему мускулистому телу. Саманта обхватила шею Эдама руками и ответила ему, испытывая неведомое ей до сих пор чувство. Но, увы, он поднял голову, и куда-то исчезло тепло его рук.

— Уверен, в вас есть что-то от ведьмы, — сказал он глубоким, хрипловатым голосом. — К тому же, мне кажется, что вам лучше войти в дом и запереть дверь. — Висящий при входе фонарь высветил нечто в его глазах, что заставило ее затрепетать. Ни слова не сказав, она открыла дверь и вошла внутрь.

 

7

— Там внутри не тикает? — подняв бровь, спросила Саманта. Она только что вернулась в офис, выполнив несколько утренних поручений патрона, и увидела его с большой посылкой в руках, которую он старательно встряхивал.

— По-видимому, нет. Если только некто не посылает бомбы секретарям, — с усмешкой сказал Гриффин.

— Вы меня разыгрываете. Хотите сказать, что посылка адресована мне? — удивленно спросила она и подошла к своему столу, чтобы повнимательнее ее разглядеть. — Откуда она? — Саманта нахмурилась, пытаясь прочесть неразборчивый штамп.

Она предположила, что в посылке мог находиться свадебный подарок, который кто-то адресовал ей, зная отношение судьи к подаркам вообще.

— Я подумал то же самое, — ухмыляясь, сказал судья. — Поэтому вскройте посылку.

— Вы напоминаете мне мальчугана, который ждет Деда Мороза, — поддразнила она его и стала не спеша разбирать почту. — Уверена, что письма куда важнее посылки.

Судья Гриффин тяжело вздохнул и взял ножницы.

— Если вы, Сам, не вскроете ее, то это сделаю я.

— Вскрытие почты США представляет собой федеральное преступление, — сердито проворчала она, взяла из его рук ножницы и перерезала шпагат. — Если это свадебный подарок, то я сохраню посылку, чтобы ее вскрыла Кэтрин.

— Вам долго ждать не придется, — сказал судья, усаживаясь на угол стола. — Через полчаса она придет и пригласит вас на ленч.

— Пригласит меня на ленч? — спросила Саманта удивленно, оторвавшись от посылки. — С чего бы это?

— Через тридцать минут все узнаете, — таинственно ответил судья. — А пока поскорее открывайте.

Саманта посмеивалась над детским удовольствием, с которым он разворачивал подарки, идущие последние несколько недель непрерывным потоком. Она выбросила оберточную бумагу в корзину для мусора и готова была открыть посылку, но звонок известил о приходе посетителя. И судья, а Саманта оторопели, увидев на пороге Дженайн Гриффин.

— Привет, папа. Я пришла, чтобы обсудить, как разместить гостей на торжественном обеде, — весело сказала она, подходя к столу и с интересом рассматривая посылку. — Что это, еще один свадебный подарок или на этот раз презент по поводу отставки? — с любопытством спросила Дженайн, одергивая белый пиджак и расправляя широкую юбку.

— Мы как раз пытаемся выяснить, что там, — сообщил ей отец. Он кивком показал Саманте, чтобы она продолжала распаковывать пакет.

Саманта быстро сняла упаковку, под которой обнаружилась ярко-желтая подарочная коробка. Из нее она вынула довольно уродливое создание, которое сидело на метле, и поставила к себе на стол.

— Кто же мог тебе это прислать? — воскликнула в изумлении Дженайн.

— Это кухонная ведьма, — прочитала Саманта в брошюрке, прикрепленной к подарку. — Ее вывешивали в домах в далекие времена. Думали, что такая ведьма отпугивает злых духов. Она не дает сбежать кипящей воде, подгореть пище и плохо сварить кофе.

— Но в коробке еще один сверток, — сказал судья Гриффин, передавая его Саманте. — Да еще и открытка.

Саманта страшно растерялась, когда увидела миниатюрный заварной чайник.

— А что написано в открытке? — спросила она в замешательстве.

Судья читал про себя, в удивлении подняв брови.

— Ради Бога, папа, перестань разыгрывать тайну! — резко сказала Дженайн и выхватила открытку из его рук: «Эта штука составит вам компанию и сделает наше совместное чаепитие менее напряженным. Эдам». Дженайн подняла голову. Озадаченный взгляд омрачил ее утонченное лицо.

— Думаю, Эдам спятил. Почему он послал это тебе? — спросила она и поправила свой элегантный шиньон.

— Но посылка адресована Саманте, — спокойно объяснил судья Гриффин и с интересом посмотрел на зардевшуюся секретаршу.

Саманта почувствовала, что Дженайн, до сих пор не замечавшая ее, внезапно остановила на ней свой холодный изучающий взгляд.

— Эта маленькая шутка в стиле Эдама, — сказала она, быстро завернув чайничек и положив его в коробку. Она оглянулась в поисках ведьмы и увидела ее в руках Саманты.

— Я не знала, что ваши отношения столь близки и вы обмениваетесь такими шуточками, — ледяным тоном заметила Дженайн. — Откровенно говоря, меня лично скорее обидела бы такая уродливая вещь, — добавила она.

— Ну, знаете, у каждого свое представление о красоте, — улыбнулся судья секретарше.

— Эдаму нужны очки, — саркастически парировала Дженайн.

Саманта аккуратно положила в коробку украшение для кухни и перевязала ее. Ведьма настолько уродлива, подумала она, что кажется красивой. Ей было приятно, что Эдам прислал ей подарок.

Дженайн, понимая, что Саманте не по себе, все же хотела добиться более ясного объяснения, почему Эдам послал Саманте именно заварной чайник.

— Я же сказала вам, что это просто шутка, — спокойно ответила Саманта, представляя себе, что подумала бы Дженайн, увидев коробки с китайским чаем, аккуратно сложенные в кухонном шкафу.

Наконец, в разговор вмешался судья:

— А я-то думал, что ты пришла, чтобы обсудить, как мы будем рассаживать гостей. — Обойдя вокруг стола, он взял дочь за руку и попросту потащил ее в свой кабинет.

Саманта взглядом поблагодарила его и занялась остальной почтой, отметив с улыбкой, что у нее трясутся руки. К счастью, она была в библиотеке, когда Дженайн уходила, и это избавило ее от дальнейших вопросов.

Гриффин дал Саманте диктофонную кассету, и в этот момент опять раздался звонок, объявив о новом посетителе. Его лицо расплылось в улыбке, когда он увидел свою невесту. Рыжеволосая Кэтрин Тайлер, стройную фигуру которой облегал замечательный твидовый костюм для прогулок, лучезарно улыбнулась судье и подарила ему ответный поцелуй.

— Вы ведете себя, как два маленьких попугайчика, и любой человек, посмотрев на вас, подумал бы, что наступила весна, — поддразнила Саманта счастливую пару.

— Так и есть, — сказал судья Гриффин, нежно обнимая Кэтрин. — Я чувствую себя так, будто переживаю снова весеннюю пору своей жизни.

— О, Гарольд, как это прекрасно! — воскликнула она. Потом улыбнулась Саманте: — Надеюсь, что вы уже готовы идти в «Паризьен» на ленч?

От удивления Саманта подняла брови выше очков.

— В «Паризьен»? По какому поводу?

Кэтрин и судья подошли рука об руку к ее столу.

— А повод простой. Мы хотели бы извиниться перед вами за то, что не пригласили вас на прием в воскресенье, — откровенно сказала Кэтрин.

— Нам обоим было, Сам, очень неудобно, — искренне сказал судья. — Мы никогда не сможем отблагодарить вас за тот хитроумный заговор.

— Не стоит об этом говорить, — улыбнулась Саманта. — Эдам рассказал мне, что это был отличный вечер. Я очень рада, что все прошло хорошо.

— Эдам рассказал вам? — Искра вспыхнула в глазах судьи, и Саманта тут же пожалела, что проговорилась. — Вы, значит, слышали от него это в понедельник? — допытывался он, и она почувствовала себя в большом замешательстве.

— Правильно, — беспечно сказала она, накрыла чехлом пишущую машинку и достала из ящика стола кошелек.

— Он собирался поехать к вам в воскресенье и спрашивал у меня дорогу, — продолжал судья, с удивлением наблюдая за ней. — А сегодня Эдам прислал ей из Нью-Йорка небольшой подарок, — сказал он Кэтрин, будучи весьма доволен собой.

Желая предотвратить дальнейшее обсуждение уик-энда, Саманта накинула пелерину, как бы намекая на то, что пора отправляться на ленч.

— А что он вам прислал, Сам? — спросила Кэтрин с интересом.

Прежде чем Саманта успела открыть рот, судья рассказал Кэтрин о содержании посылки.

— Да это просто шутка, — повторила со стесненным чувством Саманта.

Кэтрин подняла брови:

— Странно, Эдам не произвел на меня впечатление человека, который любит шутить.

— Может быть, мне на обратном пути зайти в кулинарию и принести вам что-нибудь поесть? — спросила Саманта босса, пытаясь прекратить разговор на эту тему.

В знак согласия он кивнул, доставая бумажник.

— Прошу вас только чего-нибудь полегче к чаю. — Судья проводил их до дверей и пожелал хорошо отдохнуть за ленчем. — Расскажи Саманте о хороших качествах Эдама. И попытайся, если сможешь, выяснить, чем же они занимались в выходные дни, — сказал он, не скрывая лукавства в своих темных глазах.

— Продолжайте, продолжайте, а я уж сделаю так, чтобы ваш омлет подгорел, — шутя пригрозила Саманта, покидая вместе с Кэтрин офис.

— Так чем же вы все-таки занимались в эти выходные? — спросила наконец Кэтрин, после того как им подали графин белого вина, винегрет и горячие хрустящие булочки.

Саманта покорно вздохнула:

— Я вижу, что вы мне не позволите сорваться с крючка. — Она перечислила главные события двух дней, которые провела в обществе Эдама Рурке.

— Когда Эдам заметил ваше отсутствие в воскресенье, он задал мне о вас несколько вопросов, — сказала Кэтрин. Однако никакими силами нельзя было выжать из нее, чем же интересовался Эдам, и она смехом отвечала на приставания Саманты.

— А он вам нравится? — задала Кэтрин встречный вопрос.

— Ну что же, он не толстеет, — нагло захихикала Саманта. — Правда, у меня такое чувство, что он может быть опасен для здоровья.

— По всей видимости, в вас говорят эмоции, — понимающе ответила Кэтрин. — Но он производит большое впечатление на женскую половину рода человеческого. Вы бы только видели, как некоторые дамы увивались за ним на приеме, — добавила она со смехом.

— Я удивлена, почему на него не положила глаз Дженайн, — заметила почти безразлично Саманта, намазывая хлеб маслом.

— А почему вы так думаете?

— Значит, она заинтересовалась им? — слегка взволнованно спросила Саманта.

Кэтрин отставила в сторону пустую тарелку.

— Дженайн делала все возможное, только что не стояла на голове. Она приставала к нему как банный лист. Гарольд рассказывал мне, что Дженайн не один год пытается привлечь внимание Эдама.

— И как на это реагировал Эдам?

— Он знает ее довольно долго. Думаю, что он распознал ее истинный характер. Ни Гарольд, ни я не испытываем в отношении Дженайн никаких иллюзий. Я никогда не смогу понять, каким образом, имея такого замечательного отца, она приобрела подобный характер, — сказала серьезно Кэтрин.

— Утром она была в офисе, — раздраженно заметила Саманта, — и видела присланную Эдамом посылку.

— Понимаю, — ответила Кэтрин. — Что касается ее отношений с Эдамом, то у меня бы они не вызывали беспокойства. Он весьма осторожен, коль скоро речь идет о женщинах.

— К тому же он довольно цинично смотрит на эти вещи, — играя вилкой, спокойно заметила Саманта.

Кэтрин улыбнулась:

— Мне кажется, что Эдам попросту не может не быть циничным, встречаясь с людьми. Учитывая его положение, трудно отделаться от мысли, что стремясь сблизиться с ним, кое-кто преследует низменные цели. Он никогда не может с уверенностью сказать, нравится ли он сам по себе или из-за своих связей.

— Я тоже так думаю, — спокойно согласилась Саманта.

— Может быть, когда вы узнаете его получше и оба отбросите настороженность, вам удастся понять его. Я знаю, что Гарольд высоко ценит и его, и вас, — добавила Кэтрин вкрадчиво.

— Надеюсь, что ваш будущий муж не пытается заняться сватовством?

— А разве это было бы так уж плохо? — засмеялась Кэтрин.

— Я думаю, — сказала твердо Саманта, посмотрев на свою спутницу поверх очков, — что следует покончить с этой темой. Кстати, почему бы вам не рассказать о полученных в воскресенье подарках?

 

8

Чарльз Джильберт с пристальным интересом вглядывался в лица студентов, занимавшихся по пятницам на вечерних юридических курсах. До выпускных экзаменов оставалось две недели.

— Ваше время закончилось, — произнес он наконец своим обычным усталым голосом. — Перед тем как уйти, положите ваши работы мне на стол. Я их верну с замечаниями на следующей неделе.

Саманта вежливо попрощалась с профессором и, испытывая облегчение, вышла из аудитории. Сегодня ей попалось очень легкое задание. В коридоре она тут же обернулась: кто-то назвал ее имя. Глаза Саманты расширились от удивления, когда она увидела Эдама Рурке, который стоял около аудитории, небрежно прислонившись к стене. Он выглядел потрясающе привлекательно в сшитом по европейской моде черном вельветовом пиджаке, подчеркивающим его мускулистую фигуру, серых твидовых широких брюках и белой рубашке с твидовым галстуком в черную и белую полоску. Он подошел к ней, и Саманта ясно увидела блеск его зеленых глаз и играющую на губах улыбку. Пульс у нее участился, и тело пронзило желание, окрасив щеки в алый цвет.

— Привет, — неожиданно застенчиво сказала Саманта.

— А я жду вас, — улыбнулся Эдам, глядя на нее сверху вниз. — Надеюсь, что занятия уже закончились. Это не просто перерыв?

— Нет, теперь мы целую неделю свободны. А у вас есть ко мне дело? — спросила с любопытством она.

— Да, приглашаю на обед. Вы же еще не обедали?

Она кивнула.

— Очень хорошо. Тогда мы едем в «Грот», — медленно сказал Эдам, взял ее решительно за локоть и повел к лестнице.

— «Грот»! — Саманта раскрыла рот от изумления. Ведь это самый роскошный ресторан в округе. Со вздохом она сказала: — Но ведь я не одета, чтобы туда идти!

— Для меня вы выглядите прекрасно, — ухмыльнулся Эдам.

— Но тогда позвольте мне на несколько минут удалиться, — попросила она. — Может быть, мне удастся превратиться в некое подобие «унесенной ветром». — Она вручила Эдаму связку книг и исчезла в дамской комнате.

— Я выгляжу двенадцатилетней девочкой, — проворчала Саманта, вглядываясь в свое отражение в зеркале. Она расшнуровала синий замшевый жилет и в отчаянии тяжело вздохнула. Мягкий синий свитер и замшевая же юбка придавали ей вид ученицы средней школы. Но в голове у нее мелькнула идея последовать советам журнала мод. Саманта стянула с себя свитер и затем надела жилет прямо на комбинацию, при этом ее золотое ожерелье прекрасно подошло к глубокому декольте. Она чуть-чуть растрепала волосы и подкрасила губы и глаза.

— В чем дело, мисс Скарлетт, почему вы не в бархатном платье? — спросил Эдам, когда она вернулась к нему.

— К сожалению, Ретт, я не смогла выполнить своего намерения до конца. — Но по выражению глаз Эдама она поняла, что он доволен результатом.

Менее чем через четверть часа они нашли места для своих автомобилей и вступили в неповторимую атмосферу «Трота».

Когда Саманта шла за широкоплечим метрдотелем к уединенному столику на двоих, у нее мелькнула мысль, что ресторан «Грот» приобрел известность благодаря интерьеру, напоминающему пещеру, элегантной сервировке и отличной кухне.

Пока они ели суп и салат, разговор шел на самые общие темы. Саманта была уверена, что присущий Эдаму шарм вместе с интимной атмосферой и крепким вином и привели ее в состояние легкого опьянения.

— Я совсем забыла поблагодарить вас за подарок, — кокетливо улыбнулась Саманта, когда официант подал им блюда с аппетитной телятиной, выбранной Эдамом. — Моя кухонная ведьма уже дважды помешала сбежать кипящему молоку и сделала вкуснее утренний кофе.

— Я должен сам убедиться, насколько она и заварной чайник помогли улучшить ваш чай, — сказал сидящий напротив Эдам, внимательно наблюдая за Самантой.

— Как прошла ваша неделя в Нью-Йорке? — поспешно спросила она, безуспешно пытаясь сдержать приливающую к лицу краску стыда. Она была уверена, что на всей земле лишь она одна все еще способна краснеть.

Эдам снисходительно улыбнулся.

— С умеренным успехом. Мы готовим к выпуску цветной каталог выставки для института искусств по европейской живописи и скульптуре.

— По-видимому, это интересный проект.

— Фактически, — сказал Эдам серьезно, — это весьма хлопотное дело. Картины, которые должны быть репродуцированы, еще не прибыли, институтский комитет никак не договорится о макете и шрифтах, и нам остается лишь молиться, чтобы все было сделано к сроку. — Он улыбнулся. — К счастью, ответственность за все лежит на моем вице-президенте Бретте Таунсхенде.

— А вы ничем этим не занимаетесь?

— Предполагается, что я буду присутствовать на многочисленных коктейлях, устраиваемых в связи с открытием выставки, и на благотворительных вечерах, — заметил Эдам, пожимая своими широкими плечами. — Ну, а как вы провели неделю?

— Все как обычно, — сказала она. — Работа в конторе, подготовка к курсам. — Потом добавила: — В среду был очень милый ленч с Кэтрин.

— Вчера вечером ко мне ненадолго заезжал судья, — сообщил ей Эдам. — Он уже все подготовил к завтрашней свадьбе.

— Я думаю, что Дженайн полностью занята организацией обеда по случаю отставки на следующей неделе. Это хорошо, — сказала Саманта.

Как раз в этот момент внимательный официант подал изумительно ароматный кофе, и они все внимание сосредоточили на нем и шоколадном муссе.

— Если вы не очень устали, то почему бы нам не потанцевать в холле? — предложил Эдам, когда они покончили с десертом.

— Прекрасная идея, — улыбнулась Саманта и без колебаний подала руку Эдаму.

Холл «Пещера» создавал ощущение, что вы перенеслись в центр земли. С потолка свисали сталактиты, а маленькие сталагмиты образовали столики вокруг танцевальной площадки. Это было одно из немногих мест, которое не поддалось психозу дискотек. Его постоянные посетители наслаждались медленными романтическими балладами, исполняемыми оркестром.

Саманту так заинтересовал необычный интерьер — особенно ниспадавший каскадами водопад, — что когда они внезапно остановились у одного из столиков, она попала в объятия Эдама. Душа у нее ушла в пятки, когда она увидела, что за этим столиком сидят Дженайн Гриффин и ее нынешний приятель Эндрю Карвер — весьма удачливый банкир в сфере инвестиций.

Эндрю пригласил их за столик, а Саманта подумала, что было бы нетактично отказать ему. Она почувствовала, как Эдам, в знак молчаливого согласия, пожал ей руку, и усаживаясь, она подарила ему мимолетную улыбку. После того как они представились друг другу и заказали четыре порции коньяка, Дженайн ловко перехватила инициативу в разговоре, явно не обращая внимания на музыку.

— Эдам, вы в этом году не ездили к вашей маме в Монте-Карло? — обольщающе промурлыкала она, положив на рукав ею пиджака свою руку. Ее ногти были окрашены в кроваво-красный цвет.

— Да, я побывал там, — вежливо ответил Эдам и отодвинул руку, чтобы помочь официантке, подносившей бокалы с янтарной жидкостью.

— Через несколько месяцев Эндрю собирается в Монте-Карло, а я была там уже более года назад. Мне трудно вспомнить, что там надо посмотреть. Быть может, вы поможете ему, — заметила она, и в ее голосе прозвучала лесть.

Саманта улыбнулась официантке, платье которой было стилизовано под меховую шкуру пещерного человека, и попыталась заинтересоваться разговором, который пришелся бы по душе агенту бюро путешествий. Дженайн чудесным образом восстановила свою память, начав перечислять места, которые Эндрю следует посетить в Монте-Карло. Она обращалась к Эдаму с вопросами, не понравилась ли ему такая-то вилла или яхта, какие рестораны и отели он порекомендовал бы.

Саманта, которая не покидала своего родного штата, не говоря уже о поездке за пределы страны, почувствовала себя забытой, но, не испытывая при этом ревности, стала наблюдать за танцующими и слушать приятную музыку. Ей явно было не суждено сегодня кружиться в объятиях Эдама под романтический мотив. Она нехотя отвела взор от танцующих и начала любоваться мерцающими свечами на столиках. Саманта насчитала двенадцать красных и четырнадцать желтых свечей, когда услышала голосок Дженайн.

— Бедняжка Саманта. Наша беседа, видимо, наскучила ей.

— Совсем нет, — сказала Саманта, заставив себя слабо улыбнуться. — Поскольку я никогда не была в Монте-Карло, я не могу сделать сколько-нибудь ценного вклада в вашу беседу.

— Скажите тогда, куда вы собираетесь поехать в отпуск? — продолжала настаивать Дженайн с недобрым выражением глаз.

— Отпуска у меня столь редки, что я их провожу в нашем штате, — слегка засмеявшись, ответила она, стараясь скрыть внезапно охватившее ее чувство неловкости.

— Как это скучно! — грубо заметила Дженайн. — Может статься, что когда-нибудь вы накопите денег побольше и тоже съездите в Монте-Карло, — добавила она сочувственно.

Саманта за последний год научилась не замечать насмешек Дженайн. Однако сегодня терпение ее лопнуло. Она почувствовала себя уязвленной и перешла от обороны к нападению.

— Меня очень удивляет, что, получив приглашение, вы не поехали туда, — елейным тоном, но с ехидством ответила Саманта.

— Меня приглашали? — удивилась Дженайн.

— Боже мой, Дженайн, услышав все только что названные вами имена, я была уверена, что вас включили в список свадебных гостей монакского принца Ренье. — Едкое замечание Саманты выбило Дженайн из колеи, и она стала что-то лепетать в поисках подходящего ответа. Эндрю отпил коньяка, а Эдам безуспешно пытался скрыть едкую усмешку. Он быстро поднялся со стула, схватил Саманту за руку и повел ее на танцевальную площадку.

— Простите нас, — сказал он. — Это одна из наших любимых песен.

— Боюсь, что я поступила не очень вежливо, — с сожалением прошептала Саманта. Она украдкой взглянула на Эдама. — Мне, вероятно, следует извиниться.

— И не думайте! — сурово ответил он, и Саманта почувствовала облегчение, увидев улыбку, которой светились его глаза. Он легко привлек ее к себе; от удовольствия она задохнулась, ощутив вельвет пиджака Эдама, ласкающий ее щеку, и силу его рук. Они двигались в ритме медленной чувственной музыки.

Саманта не ожидала, что Дженайн встретит ее притворно ласковой улыбкой, когда они не торопясь вернулись к столику.

— Джентльмены нас, конечно, простят, но нам нужно припудрить носики, — проворковала Дженайн. Саманта слегка улыбнулась Эдаму и нехотя последовала за ней в дамский туалет.

Саманта сделала вид, что ее чрезвычайно интересует покрывающая стены золотистая фольга. Дженайн же пристально всматривалась в свое отражение в богато украшенном зеркале, занимавшем одну из стен. Когда через несколько минут две другие дамы ушли, Дженайн тут же повернулась к Саманте и ехидно прошипела:

— Совершенно ясно, что отцу пришлось долго уговаривать Эдама пригласить вас сегодня вечером.

— Простите?

— Сегодня я была в офисе, когда туда зашел Эдам… — Она издала коварный, полный значения смешок и не закончила фразы.

Саманта вдруг почувствовала легкий озноб.

— Эдам не проводит время с неинтересными ему людьми, — холодно проговорила она.

Дженайн подвела темные, очерченные карандашом брови.

— Неужели вы придаете какое-либо значение вниманию, которое он уделяет вам? — ласково спросила она, приводя в порядок красное платье, плотно облегавшее ее изящную фигурку. — Даже вам должно быть ясно, что с его умом, властью и богатством Эдам ни за что не позволит себе хотя бы временно спутаться с вами.

Саманта глубоко вздохнула и досчитала до десяти. Она решила проигнорировать злобный выпад Дженайн. Правда, он усилил ее собственные опасения.

— А быть может, вы действительно заинтересовали его, но чем-то иным, — продолжила Дженайн с хитрецой в голосе. — В конечном счете, Эдам обладает нормальным мужским аппетитом. Полагаю, что даже вы ему подошли бы.

Саманта подавила в себе желание ударить девицу и ледяным тоном сказала:

— Простите, Дженайн, но этот разговор мне кажется бессмысленным. — Она повернулась на каблуках, прижала дрожащими пальцами пульсирующие вены на лбу и сделала глубокий вдох. Внезапно она решила вернуться к столику и, послав к черту условности, сказать Эдаму, что желает уйти.

Пробираясь между людьми, она стремилась не задеть жестикулирующих собеседников, в руках которых были зажаты сигареты или рюмки, а порой и то, и другое.

Когда ее обнаженная рука все-таки задела чью-то горящую сигарету, Саманта вскрикнула и столкнулась с высоким мужчиной, стоявшим у бара. При этом содержимое его бокала расплескалось.

— Простите, — пролепетала она, схватила салфетку и попыталась смахнуть жидкость, попавшую на его пиджак.

— Не беспокойтесь. Это даже смягчит цвет пиджака, — прозвучало исполненное юмора замечание, произнесенное с явно английским акцентом. Саманта увидела улыбающегося красивого блондина. — Что же случилось?

— Боюсь, что я дотронулась до небрежно положенной сигареты и споткнулась о чью-то ногу. Надеюсь, что я не испортила ваш пиджак. — Она улыбнулась, поняв, что он настроен дружелюбно и не собирается устраивать сцену.

— Не волнуйтесь. В любом случае я собирался снять его после перерыва. Под этим освещением играть на барабане очень жарко. — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Кстати, меня зовут Брайан Тэйлер.

Наконец-то Саманта заметила, что на нем форменный пиджак оркестранта.

После того как Саманта представилась, Брайан с подчеркнутой тщательностью осмотрел ее руку и настоял на том, чтобы в лечебных целях угостить ее коньяком.

— Вы уже давно играете в оркестре? — вежливо спросила она, когда бармен подал им коньяк.

— С этой группой уже три года. Мы все очень хорошо подошли друг другу, а это уже половина успеха во время путешествия, — весело сказал он.

— Оркестр звучит просто великолепно, а зал заполнен до сталактитов, — очаровательно улыбнулась она ему.

Брайан рассмеялся:

— Мы подписали договор о повторном ангажементе через три месяца. Завтра мы уезжаем на неделю в Кэтскиллс.

— Прекрасное место, особенно в это время года, — сказала Саманта и отпила коньяк.

— Здесь все замечательно, — продолжил он и обаятельно улыбнулся ей, глядя прямо в глаза. — Ну а когда мы вернемся в Олбани, можно ли будет повидать вас?

Глаза Саманты расширились от удивления.

— Вы попали в колоссальную очередь, — игриво предупредила она и посмотрела на него поверх очков. — Вы уже сегодня вечером забудете о моем существовании.

— Вы же знаете, что не забуду. Я наблюдал за вами на танцевальной площадке. Вашему партнеру следовало бы лучше следить за вами.

— О Боже мой! — воскликнула Саманта. — Я совсем забыла об Эдаме.

— Это добрый знак, — ухмыльнулся Брайан. — А что, если я позвоню вам, когда мы вернемся. Ваше имя есть в телефонном справочнике?

— Вот что я вам скажу. Если вы запомните мое имя и позвоните, свидание с вами за мной, — проказливо улыбнулась она. — А теперь мне лучше вернуться, а то они пошлют поисковую команду.

Брайан посмотрел на свои часы.

— И наш перерыв заканчивается. Я возвращаюсь в оркестр, но провожу вас до столика, так как не хотел бы, чтобы вы вновь попали в неприятность.

Положив руку ей на плечо, Брайан благополучно провел ее через битком набитое помещение. Когда они подошли к столику, сидящий к ним спиной Эдам пристально разглядывал толпу. Она услышала замечание Дженайн:

— Я же вам сказала, что она вышла из туалета до меня. Ведь она на своей машине и, может быть, уже уехала домой.

— Ну вот вам и птичка для развлечений, — прошептал на ухо Саманте Брайан, тот же час оценив ситуацию.

Саманта же, стараясь смотреть на Дженайн спокойно, даже не обратила внимания на злой блеск в глазах Эдама, когда тот увидел рядом с ней Брайана. Прежде чем она успела объяснить свое отсутствие, Брайан представился Эдаму:

— Вам следовало бы лучше присматривать за своей девушкой, мой друг. А то кто-нибудь похитит ее. — К удивлению Саманты, перед тем как вернуться в оркестр, он обнял ее.

— Что все это значит? — недовольным тоном спросил Эдам, когда она уселась на стул.

Саманта поспешно рассказала, что произошло, чувствуя, как сильно это интересует Дженайн.

— Ничего не скажешь, Саманта, вы осваиваете новый способ знакомства с мужчинами, — произнесла она весьма саркастически.

Саманта снова сдержалась. Она вытерпела от Дженайн столько насмешек и намеков, что их ей хватит на всю жизнь.

— Уже поздно, и мне предстоит далекий путь домой. Думаю, что мой рабочий день закончен, — сказала она Эдаму. Он быстро извинился и вывел ее на холодный бодрящий воздух.

 

9

— Почему вы не остались и не провели там вечер до конца? — спросила Саманта, когда пришли на автостоянку.

— Не смешите меня, — ответил Эдам резким тоном, заставившим ее пристально на него взглянуть. — Я пришел с вами и провожу вас домой.

Она промолчала, наблюдая, как он открывает запертую дверцу машины.

— Вы не должны провожать меня. Разве не глупо проехать такое расстояние только для того, чтобы сразу же вернуться, — буркнула Саманта и внезапно поежилась на холодном ночном воздухе.

Эдам раздраженно вздохнул. Он снял пиджак и набросил его на плечи Саманты, но лацканы пиджака он придержал так, что она была вынуждена взглянуть на него.

— Я сказал, что провожу вас домой, и именно это и имел в виду! Не снимайте пиджак, пока ваша машина не разогреется. — Неожиданно он крепко поцеловал ее. — И только попробуйте ехать быстрее пятидесяти миль в час, — сердито предупредил Эдам.

Когда она выехала на автостраду и поехала на север, то увидела на небольшом расстоянии от своей машины фары «ягуара». Хотя, благодаря обогревателю, в салоне машины стало теплее, Саманта упрятала лицо в мягкую ткань пиджака Эдама, вдыхая крепкий аромат его духов. Во время обеда она украдкой изучала Эдама, пытаясь понять, что же в нем ее привлекает. Многим он отличался от мужчин, которых знала Саманта. И дело было не только в его внешнем виде и особенностях характера.

Но вновь и вновь ее мысли возвращались к язвительным намекам Дженайн. Она не сомневалась, что Дженайн хотела испортить ей вечер, и именно поэтому решила отбросить все мучающие ее сомнения.

Она смотрела в зеркало заднего вида и радовалась тому, что Эдам пожелал проводить ее домой. Какой-то бесенок принудил ее нажать на педаль акселератора и посмотреть, как стрелка спидометра перескочила через отметку «пятьдесят».

Эдам увидел, что красные хвостовые огни машины Саманты рванулись вперед, и резко нажал кнопку сирены своего автомобиля. Он с удовлетворением хмыкнул, заметив, что Саманта тут же притормозила и поехала с прежней скоростью. Он закурил сигарету, прищурившись от облака табачного дыма, и угрюмо уставился на идущую впереди машину. О Саманте он думал всю предыдущую неделю. Она настолько задела его за живое, что каждый его день начинался с мысли о ней. Он знал многих женщин, но все они казались ему скроенными на один манер. Саманта же была иной. Он не мог не признать, что она обладает чувством юмора и богатым воображением. Ему нравилась, присущая ей независимость, проявляющаяся даже в походке.

Эдам полагал, что если он снова встретится с нею, проведет время за обедом, то обнаружит в ней какой-нибудь изъян и сумеет вытеснить ее из своего мира. Но, увы, вместо этого он увидел, как мило она краснеет, увидел смех, пляшущий в ее глазах. Эдама преследовал запах ее духов, и он явственно ощущал вкус ее мягких губ. Внезапно он понял, что никогда не сможет чувствовать того же к любой другой женщине.

Эдам расслабил галстук, расстегнул ворот рубашки и опустил боковое стекло. Он испытал величайшее потрясение, когда Саманта вернулась к столику в сопровождении обнимающего ее мужчины. Он едва подавил желание ударить музыканта и не мог даже представить себе, что способен столь сильно ревновать женщину. Обычно он испытывал облегчение, когда другие мужчины отбивали их у него. Эдам крепко сжал руль.

Эдама удивила нахлынувшая на него волна чувств. Он никогда раньше не думал, что присутствие какой-либо девушки способно принести ему такое удовлетворение. Саманта возбудила в нем чувства, которые вышли из-под его контроля. Она угрожала его привычному образу жизни. Так думал он с нарастающим раздражением. Саманта оказалась опаснейшей женщиной — женщиной, в которую можно без памяти влюбиться.

Эдам заставил себя вновь переключить внимание на дорогу. И это было как раз вовремя, ибо «ягуар» уже оказался у порога ее дома.

Саманта открыла входную дверь. Хотя было уже поздно, она решила пригласить Эдама на чашечку кофе. Но приглашение замерло на ее устах. Она увидела, что Эдам быстро идет к ней, и фонарь над крыльцом высветил гнев на его лице.

— Где вы, черт побери, учились водить машину? — рявкнул он. — Любой полицейский мог остановить вас, унюхать алкоголь, и на вас обрушилась бы куча неприятностей.

Саманта почувствовала, что несправедливая критика выводит и ее из равновесия.

— Судя по вашим словам, — разгорячилась она, — я всю ночь пьянствовала. Я готова пройти любую проверку на алкоголь и вождение машины! — Она бросила на Эдама свирепый взгляд и притопнула.

Эдам насмешливо улыбнулся:

— Да вы не сможете проехать пяти миль при ограниченной скорости. — А потом выпалил: — Мне, к счастью, никогда еще не приходилось встречать таких упрямых, своевольных, выводящих из терпения женщин!

У Саманты перехватило дыхание. Его слова прозвучали для нее как пощечина.

— Если вы так думаете обо мне, — сказала она с некоторым колебанием, — то позвольте освободить вас от моего присутствия! — С этими словами она захлопнула дверь перед его носом.

«Ну и нахал», — сердито подумала Саманта и бросила на кофейный столик сумку и связку книг. Она посмотрела на вельветовый пиджак, который все еще был наброшен на ее плечи, расстегнула его, скомкала и швырнула на диван. Она хотела только одного: пусть бы в нем был Эдам!

— За восемь лет я не получила ни одного предупреждения и не попала ни в одну аварию, — крикнула она перед закрытой дверью и только тогда осознала, что он уже выехал на шоссе.

Она поднялась по лестнице. Он типичный «доктор Джекилл и мистер Хайд», человек-оборотень, в котором борются доброе и злое начала, думала Саманта. Вспыхнувшего в ней чувства враждебности к нему хватит на месяц! Ее туфли, вращаясь в воздухе, полетели в стенной шкаф. Она сорвала с себя одежду и натянула доходящую до пола фланелевую ночную сорочку.

Затем Саманта подобрала свои вещи, увидела, что порвались ее новые колготки, и почувствовала, как горючие слезы подступают к глазам. Она понимала, что это совсем не из-за двухдолларовых колготок. Она положила очки на ночной столик и полностью отдалась слезам. Рыдания вызвали головную боль, и комок застрял у нее в горле. Она встала, вытерла слезы и уныло побрела в ванную.

Недовольная собой, Саманта рассматривала в зеркале девушку с плоским бледным лицом и покрасневшими глазами. Она поняла, что сильно сглупила, поверив, что Эдам сердится на нее за плохое вождение машины. Пока они ехали домой, у него было время подумать, сколь она неопытна и неподходяща для него. Он просто нашел способ отделаться от бремени. Но какое это имеет значение?! Да и он для нее пустое место. Она плеснула себе в лицо ледяную воду и почувствовала, что вместе с нею опять потекли слезы. И тут она содрогнулась всем телом. Ну, конечно же, он дорог ей.

Саманта села на край ванны и размышляла над сулящим беду открытием. Наконец-то она призналась себе, что полюбила Эдама. Стараясь рассуждать разумно, Саманта уговорила себя, что это постоянно случается с людьми. Конечно, потребуется какое-то время, и будет трудно, но во всяком случае ей не придется испытывать муки постоянных встреч с ним — ей осталось увидеть его всего лишь два раза и то среди множества людей. А это смягчит боль. Саманта поздравила себя с тем, что сумела при помощи логики обуздать свои чувства. Она открыла аптечку, взяла две таблетки аспирина и бумажный стакан. Но в графине не было воды. Тогда она включила свет на лестнице и спустилась на кухню.

Только с третьего раза ей удалось проглотить снимающие головную боль таблетки. Она с надеждой думала, что ей не придется всю ночь ворочаться с боку на бок. Когда она поднималась по лестнице, ее остановил звук открывающейся двери. Ей показалось, что ее волосы встали дыбом, она повернулась и украдкой выглянула в темноту. Дальше чем на два метра Саманта ничего не смогла увидеть и ругала себя за то, что оставила очки наверху.

— Кто там? — громко спросила она, вложив в вопрос всю свою храбрость.

У двери раздался знакомый смех:

— Вы забыли ключи в замке, — съязвил Эдам. — Где, черт побери, ваши очки?

— Вас абсолютно не касается, что я делаю в своем доме, — холодно сказала Саманта, расправляя плечи и выпрямляясь во весь рост. — Я полагала, что вы уже уехали.

— Но я же не мог уехать.

В ее глазах появилось удивление. Вдруг в ее голове мелькнула раздражающая мысль: он же забыл пиджак.

— Ну, конечно же, как вы могли уехать без пиджака, — саркастически заметила она. — Я не собиралась оставлять его у себя. Завтра я бы его вернула.

— Не говорите глупости, — грубо прервал ее Эдам. — Я пришел не за пиджаком.

Саманта почувствовала, что в ней нарастает гнев. Но она заставила себя говорить спокойно и как будто безразлично.

— Если вас волнуют мои слова о вашем непристойном поведении и плохих манерах, то я и не подумала…

— Вы все еще меня не поняли, — снова прервал он ее.

— О, я все поняла, — раздраженно сказала Саманта, сердито сверкнув глазами. — Я поняла от первого и до последнего слова. Дело не в том, как я вожу машину, а во мне самой! Мне только кажется, что человек с вашим опытом сумел бы найти более оригинальный способ отделаться от девушки.

— О Боже мой! И вы думаете, что я пытался избавиться от вас? — спросил Эдам предельно ласковым топом.

Широкие и близорукие глаза Саманты выдали ее замешательство. Она уставилась на него в полнейшем недоумении, приложила руку к виску и спросила неуверенно:

— А разве не в этом была суть сыгранной вами сцены?

Эдам с силой привлек ее к себе. Его губы разжали ее рот в поцелуе, всколыхнувшем ее чувства. Саманта попыталась не отвечать на поцелуй, но это оказалось безнадежным делом. От прикосновения Эдама она ослабела и затрепетала.

— Я ничего не понимаю, — прошептала Саманта.

— Мне совершенно ясно, что рядом с вами никогда не было ревнивого мужчины, — сказал он печально, глядя на ее слегка разрумянившееся лицо.

— Ревнивого? — ее голос прозвучал растерянно. — Вы ревновали, потому что там была Дженайн с… — И вновь губы Эдама прервали ее слова.

— Дженайн не имеет никакого отношения к этому… к нам, — уточнил он, прикоснувшись губами к ее волосам.

— Я в большом замешательстве, — вздохнула Саманта.

— Думаю, нам следовало бы поговорить раньше, — сказал ей Эдам. Он сел на диван, легко обнял ее и посадил к себе на колени.

Саманта забыла включить обогреватель, и в комнате было довольно прохладно. Она протянула руку за спину Эдама, чтобы завернуться в стеганый плед, и они оказались в теплом коконе.

— Ну, а теперь постарайтесь разъяснить свои слова, — напомнила она.

— Когда я увидел, как музыкант обнимал вас, Саманта, я испытал непреодолимое желание сбить его с ног, — сказал Эдам.

— Брайан просто проявил любезность, — запротестовала Саманта. — Что же касается меня, то я отнюдь не пыталась подцепить мужчину, как это решила Дженайн.

— Я знаю, — сказал Эдам устало. — Но тогда я посмотрел на все это иначе, и моя ревность вызвала гнев по поводу того, как вы вели машину.

— А вела я ее превосходно, — упрямо настаивала Саманта.

Эдам засмеялся и покрепче обнял ее.

— Я подслушал, как вы расхваливали свое умение водить машину. Но почему вы не вернулись к столику вместе с Дженайн?

Саманта вздохнула и стала теребить пуговицы на своей сорочке.

— В дамской комнате у нас состоялся далеко не сердечный разговор. Я избрала оборонительную позицию и ушла.

— Обычно вы справляетесь с Дженайн. Что же произошло на сей раз?

— Да ничего особенного, — ответила она уклончиво.

— А все-таки, скажите мне, Сам, — повелительным тоном попросил он, поднял ее голову за подбородок и в едва мерцающем свете стал изучать черты ее лица.

Она решила ограничиться полуправдой:

— Думаю, что мною овладел комплекс неполноценности. Дженайн воспользовалась этим, а я, боюсь, утратила свойственное мне стремление к компромиссу.

— Дженайн, к сожалению, обладает чрезвычайным самомнением. Что же она все-таки вам сказала? — настаивал он.

Саманта колебалась.

— Скажите, Эдам, судья Гриффин не оказывал на вас нажима, чтобы вы встретились со мной? — Она затаила дыхание в ожидании ответа.

— Вот это и сказала вам Дженайн? — резко спросил он.

Саманта утвердительно кивнула:

— Она сказала, что вечером этого дня видела вас в офисе и подслушала ваш разговор с ее отцом.

— Единственное, что могла услышать Дженайн, так это то, как судья объяснял мне дорогу на ваши курсы и рассказывал о «Гроте». Все остальное — плод ее зловредного воображения. Но скажите честно, неужели вы поверили, что кто-либо — даже судья — мог бы заставить меня сделать нечто против моей воли? — спросил он с раздражением.

Саманта пожала плечами. Эдам с досадой вздохнул.

— Послушайте, я не хочу, чтобы вас тревожили выдумки Дженайн, и не хочу больше беспокоиться из-за ваших прогулок с музыкантами, студентами-юристами или с кем-нибудь еще, — шутливо прорычал он.

— Ну, а что касается вас? — попыталась парировать она. — Как вы целую неделю распоряжались своей свободой в Нью-Йорке?

— Мои коллеги всю неделю упрекали меня за то, что я только работаю и не развлекаюсь, — ухмыльнулся он, а затем серьезно добавил: — Уверяю вас, что с момента встречи с вами я и не помышлял о другой девушке.

Саманта была не в силах проронить ни слова, даже если от этого зависела бы ее жизнь.

Каминные часы пробили дважды, и Эдам с Самантой спустились с небес на землю, осознав, как поздно они засиделись.

— Вам предстоит еще дальний путь, — сказала она, затаив дыхание, и соскользнула с его колен.

— Итак, вы отправляете меня одного в темную и холодную ночь? — хитро ухмыльнулся он.

— Я уверена, что холодный воздух чудесно подействует на вас, — парировала Саманта совершенно серьезно и подняла его с дивана.

— Завтра я приеду рано и возьму вас на свадьбу, — сказал Эдам, когда они рука об руку направились к двери.

— Вам не следует делать этого. Ведь это же совсем не по пути…

Он прижал палец к ее губам:

— Прошу вас, не говорите, что мне следует делать, — сказал он мягко. — Будьте просто готовы вовремя.

— Я единственная из женского племени, которая всегда готова вовремя.

— Я поверю в это только тогда, когда увижу, — произнес он и, прежде чем за ним закрылась дверь, сорвал легкий поцелуй.

 

10

— Эй, Сам, — позвал Эдам, войдя в гостиную. — Я знаю, что приехал на полчаса раньше. Но сегодня большое движение.

— Эдам, слава Богу! — ее голос раздался сверху. — У меня страшная неприятность. Идите скорей сюда.

— Что случилось, черт побери, — воскликнул Эдам и, перешагивая через две ступеньки, поднялся в окрашенную золотыми тонами спальню. — С вами все в порядке?

— Конечно же, нет! — раздраженно ответила Саманта. — Посмотрите, как я выгляжу.

Эдам усмехнулся, увидев ее раскрасневшееся лицо, взъерошенные светлые локоны и кораллового цвета платье, надетое лишь наполовину.

— Да, вы выглядите не совсем по-свадебному. А что случилось?

— Я застряла.

— Застряли?

— Да, застряла! — коротко подтвердила она. — Дурацкая молния не двигается ни вверх, ни вниз, и я не могу найти вторую туфлю, — с отчаянием, в голосе закончила она.

Бросив коробку с цветами, на желтое покрывало, Эдам попытался, справиться с непокорной молнией.

— Давайте сперва приведем в порядок платье, а затем займемся туфлей, — спокойно сказал он.

— Молния не сломана? — поворачиваясь в разные стороны, чтобы лучше увидеть, спросила Саманта. — Вы сумеете ее починить?

— Если вы перестанете вертеться, то я починю, — успокоил он ее. — Подойдите к лампе на туалетном столике. Там лучше освещение. Похоже, что вы втянули в молнию платье.

— Уже хорошо то, что она не сломана, — облегченно вздохнула Саманта. — А платье не порвано?

— Нет. Но только успокойтесь. Я большой мастер по молниям, — пошутил Эдам.

— В это я могу поверить, — немедленно съехидничала она, ощутив тепло его рук, прикасавшихся к спине.

— Тише, тише, — уговаривал он ее, осторожно пытаясь высвободить захваченную молнией ткань. — Все дело в том, что на вас слишком много нижнего белья. А я-то думал, что вы, девушки, уже отказались от бюстгальтеров.

— Как мне повезло, что удалось встретить человека, столь хорошо знакомого с предметами дамского туалета, — заметила язвительно Саманта.

Он засмеялся и осторожно поднял замок молнии вдоль спины и закрепил за маленький крючок.

— Теперь все в порядке, — объявил Эдам и повернул Саманту к себе лицом. — Что еще?

— Моя туфля, — сказала она, подняв с пола ванильного цвета туфлю. — Вторая где-то в шкафу. Вы сможете найти ее, пока я буду причесываться?

— Для девушки, утверждающей, что она никогда не опаздывает, вы выглядите странно. Что случилось? — спросил Эдам и стал рыться в шкафу.

— Утром пришел Карл Эдвардс и попросил меня присмотреть за Мими и Марком, пока он отвезет Диану в пункт первой помощи, — рассказывала она, сидя за туалетным столиком и причесываясь.

— А что случилось с Дианой?

— Она поскользнулась на лестнице и сломала ногу, — объясняла Саманта, вставляя в уши серьги. — В результате с милой парочкой мы все утро смотрели мультфильмы, а днем, пока не вернулись Карл и Диана, прыгали в кучи листвы.

— А вы уверены, что вторая такая туфля существует? — поинтересовался Эдам.

— Конечно же, нет. Я всегда покупаю только одну туфлю, — насмешливо фыркнула она.

— Ура! Я нашел! — воскликнул он, держа в руках пару одинаковых туфель.

Саманта облегченно вздохнула:

— Вы потрясающи.

— Вашу ножку, мадемуазель.

Она хихикала, когда он надевал туфли на ее ноги. Потом Эдам поднял ее со стула и осмотрел критическим взглядом.

— Ну, теперь вы выглядите почти как само совершенство.

Саманта искоса посмотрела на него.

— Я стесняюсь спросить, но что, по-вашему, еще не в порядке?

— Не беспокойтесь. Я все улажу.

— Эдам! — вскрикнула она, когда он снял искусственную розу, украшавшую воротник ее платья. — Что вы делаете?

Он открыл коробку с цветами, которую бросил на постель, вынул из нее светло-красный бутон живой розы и прикрепил его к платью.

— Так гораздо красивее.

— О, Эдам, это прекрасно, — прошептала она. — Спасибо.

Эдам ловко привлек ее к себе и стал целовать ее шею.

— Эдам, — смогла только вымолвить она, затаив дыхание. — Я не пахну арахисовым маслом?

Его плечи сотрясались от смеха.

— Я стеснялся вас спросить…

— Во время ленча я несколько увлеклась арахисовым маслом, — вздохнула она. — Мне хотелось ослепить вас своей холодной элегантностью.

Он покачал головой и усмехнулся.

— Ну, а теперь живей. Нам уже пора выезжать.

Руки Саманты соскользнули с его шеи. Она отметила, что к лацкану его темного пиджака была прикреплена подходящая бутоньерка из розы, взяла кошелек, и они вместе спустились со второго этажа.

— Подождите секунду, я возьму свой свадебный подарок, — сказала Саманта и направилась к кофейному столику, на котором лежала большая, завернутая в фольгу коробка.

Эдам осторожно выехал на автостраду, которая вела в загородное поместье судьи Гриффина.

— А что у вас за подарок? — спросил он, как только попал в поток машин.

— В среду у меня был ленч с Кэтрин, а потом мы немного прогулялись вдоль витрин, — сказала Саманта. — Кэтрин пришла в восторг, увидев в одном из магазинчиков кустарных товаров старомодное стеганое одеяло. Поэтому я позже зашла в эту лавку и купила его. Я просто не могла придумать, что им подарить.

— У меня были такие же трудности, — кивнул он. — Но я осторожно задал им несколько вопросов относительно маршрута их поездки и заказал для них дополнительный четырехдневный тур в Новую Зеландию, когда они доберутся до Тихого океана.

— Это замечательно! Я уверена, что они очень обрадуются такому подарку, — пробормотала она.

Эдам нахмурился:

— В чем дело? Вы не считаете это хорошей идеей?

— Да нет же. Это оригинальная идея. Я вспоминаю, что судья как-то говорил, что очень хотел бы побывать в Новой Зеландии.

— Но тогда почему вы отреагировали без энтузиазма?

— Просто так.

— В чем дело, Сам? — настойчиво спросил Эдам.

Она колебалась и никак не могла решиться сказать. До этого она никогда не была в сколько-нибудь тесных отношениях с мужчиной, но чувствовала, что Эдам стал ей ближе любого из ее знакомых. Она хотела, чтобы их отношения успешно развивались, и понимала, что для этого нужно быть с ним откровенной. Внезапно Саманта повернулась к нему.

— Я только что решила опять приняться за покупку лотерейных билетов в надежде выиграть миллион, — грустно промолвила она. — Боюсь, что в моей душе вновь поднял голову уродливый комплекс неполноценности.

— А вы почувствуете себя лучше, если я объявлю о своем банкротстве? — сухо спросил Эдам.

— Не говорите глупости. Я не это имела в виду, вы прекрасно знаете.

— Я подозреваю, что вчера вечером Дженайн с большим успехом, нежели я думал, подорвала в вас чувство уверенности в себе, — жестко заметил он.

Саманта вздохнула.

— Вы правы. До сих пор я не испытывала зависти. Но вчера я почувствовала себя такой несовершенной…

— Послушайте, Сам, вы наделены прекрасными качествами, — искренне признался Эдам. — Могу ли я рассчитывать провести с вами завтра весь день?

— Что вы имеете в виду, когда говорите «весь день»? — она изучающе посмотрела на него.

— Завтрак, ленч и обед, — беззаботно ответил он. — Я даже привезу с собой завтрак, — ухмыльнулся он.

— Лучше ограничиться ленчем и обедом, — вздохнула Саманта. — По утрам у меня обычно плохое настроение. Кроме того, — продолжила она, не обращая внимания на его смех, — если вы приедете рано, я заставлю вас работать.

— А что я должен буду делать?

— Вставлять вторые оконные рамы, — сказала она, вновь обретя свою естественную шаловливость. — Вы действительно готовы лазить по стремянке, снимать сетки от насекомых и возиться с рамами?

— Конечно, — небрежно сказал Эдам.

— Я всегда делала это кое-как, — засмеялась она. — Но теперь с таким помощником все будет сделано по правилам.

Эдам что-то пробормотал насчет рабского труда, и Саманта улыбнулась ему.

— Ну, а чтобы ваши усилия не остались невознагражденными, давайте организуем пикник. По всей видимости, завтра предстоит еще один роскошный день, и я думаю, что мы сможем поехать на лодке.

— В колледже я занимался греблей на одиночке.

— Это и будет обычная для вас гребная шлюпка. В центре озера есть небольшая песчаная отмель. Она просто создана для пикников.

— Это прекрасная идея, — с готовностью согласился Эдам. — Ну, а вы не можете подсказать какое-нибудь уединенное местечко, куда бы я мог пригласить вас на обед?

— Недалеко от моего дома есть небольшой итальянский ресторан, и там отлично кормят.

— Превосходно. — Он быстро и крепко пожал ее руку. — Ну вот, мы уже недалеко.

Эдам сосредоточил внимание на извилистых поворотах дороги и съезде с автострады. Саманта любовалась живописными пейзажами, наслаждаясь ярким сиянием заходящего солнца. Она приободрилась и радовалась неожиданному повороту в их отношениях. Саманта испытывала даже что-то вроде благодарности к Дженайн, ускорившей события вчерашнего вечера.

Эдам направил машину в открытые ворота по аллее, ведущей к дому судьи Гриффина.

— Я никак не пойму, почему свидетеля на свадьбе у нас называют «лучшим человеком», — поддразнила Эдама Саманта, когда они поднимались по ступеням дома, построенного в начале века в колониальном стиле. — Мне-то кажется, что лучший человек на свадьбе сам жених.

— А мне кажется, что меня только что оскорбили, — заметил Эдам и позвонил в дверь. — Разве вы не считаете меня наиболее подходящим человеком для того, чтобы состоять при женихе?

— Я думаю, что вы наилучший человек для любого дела, — сказала она с улыбкой и была вознаграждена долгим поцелуем, пока им не открыли дверь.

— Славу Богу, вы приехали, мистер Рурке. Привет, Саманта, — раздался взволнованный голос экономки.

— А разве что-нибудь случилось? — озабоченно спросила Саманта, когда миссис Даффи провела их в центральный холл.

— Вы не можете себе представить, что тут сегодня утром сотворила Дженайн, — ответила та, принимая у Саманты пальто и свадебный подарок.

— Но, Даффи, вы наверное преувеличиваете, — проворчал Эдам и закурил сигарету.

— Боюсь, что нет, сэр. Мисс Дженайн только сегодня утром сообщила нам, что она пригласила на свадьбу дополнительно еще чуть ли не двадцать человек. В результате обед для двенадцати персон превращается в поспешно организованное застолье более чем для тридцати!

Саманта посмотрела на Эдама, который возмущенно качал головой.

— Полагаю, Даффи, что вам все удалось уладить, — успокаивала Саманта экономку, десяток лет ведущую хозяйство судьи Гриффина.

— Ну, а что думает судья, попав в такую ситуацию? — сочувственно спросил Эдам.

— Он весь день ворчит, — вздохнула миссис Даффи. — Но я ставлю ему в заслугу, что он не показывает Кэтрин, насколько расстроен. Ведь они так хотели, чтобы все происходило в скромной обстановке.

— Даффи, — раздался жалобный голос судьи, — Эдам уже приехал?

— Вот он, здесь, — ответила экономка.

— Попросите его подняться наверх, — воскликнул судья.

— Уже битый час он напоминает мечущегося по клетке льва. Может быть, вам удастся успокоить его, — сказала миссис Даффи Эдаму, а затем, извинившись, пошла на кухню.

— Как вы думаете, не приготовила ли Дженайн еще какие-нибудь сюрпризы? — спросила Саманта.

— Никогда не предугадаешь, что задумала эта дерзкая девчонка, — сказал резко Эдам. — Смотрите за ней и в случае необходимости прибегайте к силе.

— Тысяча благодарностей! — раздраженно проворчала Саманта, наблюдая за тем, как он, перешагивая через ступеньки, поспешил на вторичный зов судьи.

Миссис Даффи и несколько помощников, нанятых специально по этому случаю, превратили гостиную дома в прекрасный уголок для свадебного торжества. Искусно расставленные канделябры и цветы в сочетании с мягким освещением придали комнате некоторое подобие часовни. Столовая во французском стиле была преобразована в буфет.

Кэтрин Тайлер излучала сияние. На ней было цвета шампанского подвенечное платье и кружевная накидка, прикрывающая гладко причесанные рыжие волосы. Судье удалось выглядеть совершенно невозмутимым. Он был красив в темно-синем костюме и полосатом галстуке. Торжественной церемонией руководил священник, и новобрачные прочли избранную ими самими строфу из Евангелия.

Дженайн в бледно-синем платье сумела создать впечатление, что именно ей принадлежит идея бракосочетания. Весь вечер она играла роль радушной хозяйки. Ей было трудно поверить, что в этот вечер Саманта приехала вместе с Эдамом, и она всячески пыталась игнорировать этот факт.

— Эдам, — проворковала она, усаживаясь рядом с ним на диване, — вы помните, что завтра вас ждут здесь для обсуждения планов проведения обеда в честь отставки папы.

— Но я не знал, что совещание назначено на завтра, — растерянно сказал он.

— Осталось уладить много деталей и хотелось бы выслушать ваше мнение, — ласково продолжала Дженайн.

— На завтра у меня уже кое-что назначено, — резким тоном ответил ей Эдам.

— Но разве может быть что-нибудь важнее папиного приема, — холодно заметила она, а ее карие глаза уставились на Саманту.

— Дженайн права, Эдам, — согласилась Саманта. — При вашей занятости трудно собрать всех вместе.

Дженайн была явно удивлена поддержкой Саманты, и Эдаму не оставалось ничего иного, как неохотно капитулировать.

Остальная часть вечера превратилась в приятную смесь беззаботной болтовни, произнесенных под шампанское многочисленных тостов и сердечных добрых пожеланий счастливой паре. Уже за полночь «ягуар» остановился перед коттеджем.

— Думаю, что вы немного перебрали шампанского, «Спящая красавица», — ласково поддразнил Эдам. Его рука нежно поглаживала светлые кудри.

— Не говорите глупостей, — сонно пробормотала Саманта, голова которой удобно лежала на его плече. — Если бы так было на самом деле, то онемел бы большой палец на моей ноге. Раз он не онемел, то значит со мной все в порядке.

— Ваш большой палец?

— Бьюсь об заклад: вы не знаете, насколько важен большой палец. Не так ли? — спросила она.

— Вы правы. Боюсь, что не знаю, — с юмором ответил он. — Где ваши ключи от двери?

— В третьем цветочном горшке слева, — сонно зевнула она и облегченно вздохнула, когда он открыл входную дверь и вернулся за ней.

— Ну как, дойдете? — спросил он, а когда они поднимались по ступеням крыльца, поддержал ее, обняв за талию.

— Разумеется, дойду, — сказала Саманта обиженно. — Я так рада, что сегодня все прошло хорошо для судьи и Кэтрин.

— Но не так хорошо для нас, — проворчал Эдам. — Все наши планы на завтра рухнули.

— Не печальтесь по этому поводу. Только ведите себя завтра хорошо, — чуть-чуть поддразнила она его. — Дженайн по-прежнему имеет на вас виды!

— Боюсь, что ей не повезет. Я имею виды на кого-то другого, — медленно проговорил он, повернул ее к себе лицом и крепко поцеловал.

— О Боже, это вы? — спросила удивленная Саманта. Она стояла в коридоре, держа в руке дымящуюся сковороду с ароматным поджаренным хлебом.

— Уже девять вечера, — проворчал Эдам, захлопывая входную дверь. — Вы всегда открываете, не спрашивая, кто звонит? Здесь мог бы быть Джек-Потрошитель! — сердито бросил он.

— Этого ни в коем случае не могло быть, — усмехнулась она. — Джек только что ушел.

— Здесь хорошо пахнет, — сказал Эдам, направляясь вслед за ней на кухню. — Что вы печете?

— Вам везет. Раз в год меня охватывает желание испечь мои любимые хлебцы — яблочный, банановый и морковный, — сказала она ему, ловко перекидывая готовые ломтики на тарелку.

— Морковный хлебец? Вы шутите?

— Послушайте, — она лукаво погрозила ему пальцем, — Кролик Багс отдал бы жизнь за ломтик моего морковного хлебца. Ну, а все-таки, что вы здесь делаете? Я думала, что совещание затянется до позднего вечера.

— Я сидел там, пока мог вытерпеть. У Дженайн дьявольская способность вызывать головную боль, особенно если рядом нет отца, чтобы обуздать ее. Она выдвинула столько аргументов против намечаемых мероприятий, что их оказалось больше, чем самих планов! — проворчал Эдам, наблюдая за Самантой. В розовом до полу халате она выглядела такой нежной и излучающей уют, что он не мог не обнять ее и не прижаться к ее спине.

— Ведите себя пристойно. — Саманта хлопнула лопаткой для перекладывания хлеба по ласкающим ее рукам. — Я дам вам попробовать мое изделие, как только приготовлю чай.

— Спасибо, но сначала мне нужно принять аспирин.

— Аспирин лежит в шкафу в ванной, — сказала она. — Пойдите примите таблетку и подождите меня в гостиной. Мне осталось поставить в печь еще один противень.

Через несколько минут Эдам спустился вниз, удобно устроился на диване и с удовольствием выпил чашку горячего ароматного чая с яблочным хлебцем. Он решил не рассказывать ей о подробностях совещания, во время которого Дженайн не упускала ни одной возможности, чтобы не ввернуть в адрес Саманты какую-либо колкость.

Саманта с чувством симпатии наблюдала за Эдамом и заметила признак усталости на его лице.

— Вы, должно быть, провели трудный день, — сочувственно сказала она, увидев, что он закрыл глаза и положил голову на спинку дивана. Саманта подвинулась к нему, погладила пальцами лоб, потом брови и прикрытые глаза, отвела назад его густые волосы. — Вам надо расслабиться, — сказала она ласково.

Эдам обнял ее за талию.

— От вас хорошо пахнет, — сонно сказал он, теребя ее волосы. Он положил ее голову себе на грудь.

— Это мой новый одеколон, — объяснила она.

— Он подходит вам.

Минуту спустя Саманта увидела, что Эдам, с закрытыми глазами, глубоко и равномерно дышит. «Нет ничего лучше, чем приехать на свидание и уснуть», — усмехнулась она. Слегка вздохнув, Саманта уютно устроилась на его широкой груди, прислушиваясь к успокаивающему биению его сердца. Тепло комнаты и полная тишина навеяли дремоту и на нее. Она закрыла глаза и подумала, что было бы прекрасно провести так весь вечер.

Раздавшийся из кухни звук заставил Эдама спросить сквозь сон:

— Что это, черт побери?

— Это реле времени на духовке, — зевнув, сказала Саманта. — Отпустите меня, пожалуйста.

— А что будет, если не отпущу?

— Тогда подгорят мои хлебцы.

— Ну и пусть, — ухмыльнулся он и поцеловал ее.

Саманта вздохнула, на мгновение испытав наслаждение, когда к ней прижалось его теплое плотное тело. Ее руки соскользнули с груди Эдама, обхватили его талию и внезапно крепко обняли его. Однако в награду ее бесцеремонно сбросили на пол.

— Я только хотела показать вам, как я хорошо владею собой, — рассмеялась Саманта. Однако, как только Эдам попытался схватить ее, она поспешно ретировалась на кухню.

— Ваша кухонная ведьма не помогла, и вам придется все подгоревшие хлебцы взять с собой, — пожаловалась Саманта.

— Это же прекрасно, — крикнул Эдам из гостиной. — По крайней мере у меня будет чем позавтракать.

Саманта едва успела навести порядок на кухне и завернуть несколько сдобных хлебцев для Эдама, как зазвонил телефон. Веселый голос в трубке вызвал у нее возглас удивления. Глаза наполнились слезами.

— Люси! Это ты?

— Да, — ответила взволнованно ее сестра. — Как дела, Сам?

— Все прекрасно. А у тебя?

— Замечательно, — рассмеялась Люси. — Я просто хотела сказать, что мы осели в Лос-Анджелесе после проведенного медового месяца в Акапулько.

— Так это и был большой секрет Рамона? Как дела у этого красивого дьявола? — поинтересовалась Саманта.

— С ним все прекрасно, — прозвучал по параллельному телефону голос мужчины.

— Рамон, как вам не стыдно подслушивать разговоры вашей жены? — подшутила Саманта и уселась на кухонную скамью.

— А у вас все в порядке? — спросил, в свою очередь, Рамон Альварес.

— У меня все отлично, — повторила Саманта. — Я занята в офисе и на курсах. Судья вчера обвенчался. Я тебе обо всем этом напишу и пришлю сделанные мною снимки. — Она улыбнулась вошедшему в кухню Эдаму.

— Это звонит моя сестра из Калифорнии, — объяснила она.

— Сам, у тебя там кто-то есть? — спросила Люси.

— Да.

— Это Диана или какая-нибудь другая девушка?

— Нет, это лицо противоположного пола, — поддразнила Саманта, весело подмигивая Эдаму, севшему с ней на скамью.

— А ты знаешь, который уже час? — спросила с подчеркнутым беспокойством Люси.

Эдам ухмыльнулся, услышав голос Люси, и посмотрел на часы.

— Скажите ей, что сейчас десять сорок пять по нашему времени и семь сорок пять у них.

Саманта передала его слова.

— Я знаю и ваше и наше время, — сердито прошипела Люси. Рамон при этом добродушно хихикнул. — Ты не считаешь, что уже немного поздно для увеселений?

— Ты права. Эдам уже собирается уезжать, — успокоила Саманта сестру. — Он согласился отвезти завтра в аэропорт посылку. Я собрала кое-какие вещи и отправлю их грузовым рейсом.

— Это должен сделать я? — спросил Эдам.

— Да. Вы можете подняться на второй этаж и уложить все в коробку, — ласково сказала ему Саманта и столкнула его боком со скамьи. Он ухмыльнулся и медленно вышел из кухни.

— Кто он такой? — без церемоний спросила Люси.

Саманта вздохнула. Ее радовало, что Эдам не мог слышать разговор.

— Он друг судьи, — объяснила она. — Я тебе напишу и расскажу о нем все.

Такой ответ Люси, по-видимому, удовлетворил, и остальная часть разговора свелась к ответам на вопросы, как ей удается управляться одной.

Рамону наконец удалось вмешаться в разговор, и он пригласил Саманту в Лос-Анджелес.

— Я подумаю над этим, — пообещала Саманта и постаралась закончить разговор.

— О чем вы обещали подумать? — с любопытством спросил Эдам, вернувшись на кухню.

— Они хотят, чтобы я приехала в Калифорнию, — сказала Саманта, взяв предназначенные Эдаму хлебцы и провожая его к двери.

— Вы же всерьез о поездке не думаете? — спросил он резко.

— Во всяком случае не сегодня вечером, — усмехнулась она, но, увидев его недовольную мину, быстро добавила: — Да я об этом вообще не думала.

— Ну, что же. У меня есть планы, которые мне хотелось бы обсудить с вами, — сказал таинственно Эдам. Когда же он не захотел ничего пояснять, Саманта сунула ему в руки коробку.

— На посылке написан адрес, и она взвешена. В этом конверте оплаченный счет за пересылку, — сказала она, прежде чем открыть входную дверь.

— Похоже, что меня выставляют, — со смехом сказал он и обнял Саманту.

Саманта вдруг поняла, что в эту минуту она видит Эдама в последний раз перед его возвращением в Нью-Йорк. Она медленно обвила руками его шею, ее пальцы взъерошили густые волосы на его затылке. Его несомненно умелые прикосновения всегда возбуждали ее. Сейчас они стояли в коридоре лицом друг к другу. Саманта могла лишь позавидовать выдержке Эдама, когда он с подчеркнутой любезностью пожал ее руку и пожелал спокойной ночи.

 

11

Эдам размашисто поставил четкую подпись под соглашением и отодвинул его в сторону.

— Похоже, что подготовка каталога идет по плану. Через полчаса мне предстоит разговор с Джилфордом в институте искусств. Первая партия картин прибывает уже сегодня.

— Это великолепно! — воскликнул Тед Маршалл, высокий белокурый сотрудник Эдама по связям с общественностью. — С завтрашнего дня наши фотографы смогут начать репродуцировать картины и готовить макет.

Бретт Таунсхенд поморщился, разжевывая очередную желудочную таблетку.

— Какие светские мероприятия намечены на этот уик-энд?

Тед передал вице-президенту листок с отпечатанным на машинке текстом и усмехнулся:

— Вашему смокингу придется хорошо потрудиться. Ведь Эдам решил порезвиться на севере штата. А это значит, что и на нашу долю кое-что выпадет.

— Предупредите об этом мой желудок! — проворчал Бретт и отодвинулся от стола. — Никогда раньше у меня не было столь упорного расстройства. Единственный человек, кто получает удовольствие от всего этого — моя жена. Мэг тратит состояние, скупая вечерние туалеты, и подрабатывает на этом.

— Включите эти деньги в расходный счет фирмы, — посоветовал Эдам своему партнеру.

— Не думайте, что я откажусь от этой идеи, — угрожающе заметил улыбающийся Бретт. — А что побуждает вас расходовать деньги? Или, быть может, точнее — кто?

— В Нью-Йорке у Эдама, пожалуй, нет никого, кто бы радовал его, — вмешался в разговор Тед.

Эдам откинулся в кожаном кресле и внимательно посмотрел на тлеющий конец сигареты.

— В нескольких сотнях миль к северу отсюда существует очень милое «кто», — признался он мужчинам.

Оба взглянули на него с нескрываемым интересом.

— Неужто вас завлекла Дженайн Гриффин? — с удивлением спросил Бретт. Он познакомился с Дженайн, когда она вместе с отцом приезжала в Нью-Йорк, и у него сложилось о ней не слишком хорошее впечатление.

Эдам иронически фыркнул:

— Совсем нет. Но через судью я встретился с Самантой, его секретаршей.

— Ну и как бы вы описали ее? — добродушно поинтересовался Тед.

— Саманта — высокая, красивая, чрезвычайно интеллигентная девушка с тонким чувством юмора и другими привлекательными личными качествами, — любезно просветил он их. — К тому же она хочет, чтобы я разорился, — добавил Эдам ухмыляясь.

— Все это звучит серьезно, — заметил Бретт, глядя с интересом на своего друга.

— Но когда же мы познакомимся с этим очаровательным примером совершенства? — спросил Тед. У него возник огромный интерес к девушке, которая смогла произвести столь сильное впечатление на его босса.

— Я не уверен, что захочу познакомить ее с вами, — с насмешкой сказал Эдам своему сотруднику. — Думаю, что привезу ее сюда, как только решится вопрос с каталогом и мы не будем так заняты. — Эдам взглянул на часы и подумал, что к этому времени Саманта уже должна вернуться с курсов. — Ну, а теперь, если вы позволите, я позвоню ей.

— Нам намекают на то, что мы должны уйти, — ухмыляясь сказал Бретт, когда Эдам снял телефонную трубку и стал набирать номер.

Эдам удивился, почувствовав, сколь сильно голос Саманты взволновал его.

— Я звоню, чтобы удостовериться, что вы благополучно вернулись с курсов.

— Вы меня уберегли от судьбы куда более ужасной, чем смерть, — весело струился ее голосок.

— А что случилось?

— Я выщипываю брови. Сегодня занятия были отменены, — сказала Саманта, взволнованная звонком Эдама.

— Ну, а как дела вообще? Дженайн не беспокоит вас?

— Все прекрасно. Дженайн слишком занята сейчас и поэтому не облагодетельствовала нас визитом, который она обычно наносит по средам. Ну, а как там у вас?

— Отлично. Надеюсь, что вы ведете себя пристойно, — многозначительно произнес он.

— А мне не с кем вести себя непристойно, — съязвила она.

Чувственный тембр ее голоса предельно взволновал его.

— В пятницу мы, пожалуй, сумеем исправить положение, — сказал Эдам столь решительно, что Саманта почувствовала, как ее щеки заливаются краской. — Я попытаюсь прилететь ранним самолетом, — сообщил он ей и с недовольством посмотрел на мигающую лампочку телефона, предупреждающую, что разговора ждет другой абонент. — Послушай, Сам, звонит человек, которого я жду. Береги себя. Через два дня мы увидимся.

Саманта была сильно разочарована, когда в пятницу вечером не увидела Эдама у дверей аудитории. У нее было несколько интересных новостей, которыми она хотела поделиться с ним. А на случай, если бы он пригласил ее провести с ним вечер, она надела шелковистое в народном стиле платье с оборками. Огорченно вздохнув, Саманта включила зажигание и пустила в ход дворники. Всю неделю непрерывно шел дождь. Теперь он перешел в мокрый, тут же замерзающий снег, и установленный на машине антиобледенитель с ним не справлялся. Отвратительная погода удлинила ее поездку на двадцать минут, и она несказанно обрадовалась, когда наконец свернула на дорожку, ведущую к дому. Саманта была удивлена, увидев, что коттедж сияет огнями, а у крыльца стоит «ягуар». Она быстро взбежала на крыльцо, отряхивая свой дождевик, и решила постучать в дверь. Ее сердце учащенно забилось, когда на стук вышел столь знакомый, высокий, широкоплечий человек. Губы ее от волнения задергались, когда она увидела на Эдаме свой фартук с оборками. Проявив самообладание, Саманта проговорила:

— Добрый вечер. Думаю, что хозяйка уже здесь.

— Конечно же, хозяйка дома, — раскатисто ответил он, втаскивая ее в теплую, залитую светом прихожую. Губы Эдама прикоснулись к ее губам, сперва нежно, а затем умело возбуждая ее, и это вызвало в Саманте внезапный прилив чувств и взрыв эмоций. Его руки оказались под дождевиком, который упал на пол рядом с ее кошельком и связкой книг. Все теснее соприкасались их тела. Когда Эдам наконец поднял голову, Саманта почувствовала, как саднят ее губы, и оперлась на его плечи.

— Как долго тянулась эта неделя, — прошептал он. Его пальцы нежно ласкали ее разгоряченные щеки. — На улице по-прежнему дурная погода? Мне показалось, что я слышал гром.

— Это просто урчит у меня внутри, — сказала Саманта с деланной строгостью. — А чем это так хорошо пахнет?

— Вкусным обедом. Поняв, что вы опаздываете, я захотел избавиться от жалоб, — разъяснил он и ушел на кухню.

Саманта повесила свое пальто на дверную ручку и медленно пошла в гостиную, где Эдам уже накрыл стол. Она сбросила домашние туфли и удобно устроилась на подушке. Эдам внес поднос с дымящимся приготовленным по-итальянски блюдом и бутылкой вина.

— Надеюсь, что вы не станете меня уверять, что весь вечер, подобно невольнику, торчали у плиты, готовя этот шедевр.

— Конечно нет. Я привез его с собой, заказав в одном из лучших итальянских ресторанов Нью-Йорка, — ухмыльнулся он.

— Вы, наверное, свели с ума всех пассажиров самолета. Еще несколько недель назад я и не могла предположить, что Эдам Рурке способен на такое, — задумчиво произнесла она.

— Вы, по-видимому, правы, — согласился он, ласково перебирая ее волосы. — Боюсь, что кое-какие ваши причуды оказались заразными. А вы что-нибудь имеете против этого?

— Клянусь Богом, нет! Вы просто стали заботливым.

— Значит, раньше у меня не было такого качества?

— Это значит только то, что если вы не прекратите допрос, то я упаду в обморок от голода, — проговорила Саманта и прямо-таки набросилась на обед.

К тому времени, когда с едой было покончено, потрескивающий в камине огонь наполнил комнату теплом и золотыми бликами.

— Ну, а с вашим каталогом, как и прежде, все в порядке? — спросила Саманта, отставив пустую тарелку и взяв бокал вина.

Эдам кивнул.

— Меня только беспокоит здоровье сотрудника, отвечающего за проект, — грустно сказал он. — Бретту никогда не было свойственно жаловаться, но недавно он стал ворчать по поводу своего желудка.

— С судьей такое случается после излишнего числа благотворительных ленчей, — ответила Саманта. — Он тогда на несколько дней переходит на щадящую диету и принимает желудочные таблетки. Все проходит само собой.

— Так поступает и Бретт. Надеюсь, что это поможет. Ну, а как обстоят дела у вас на курсах?

Саманта захлопала в ладоши и потянулась за учебниками.

— Вы не поверите, если я вам скажу, что случилось, — быстро заговорила она с энтузиазмом. — За мою экзаменационную работу о праве потребителей на обращение в суд я получила пятерку, и, — она сделала паузу, — мой профессор показал ее своему знакомому редактору. Они собираются напечатать ее в колонке для потребителей, к тому же за моей подписью!

— Это потрясающе! — воскликнул Эдам и включил настольную лампу, чтобы прочесть статью, которую передала ему Саманта. Когда он закончил, Саманта заметила, что он смотрит на нее каким-то странным взглядом.

— В чем дело? — нерешительно спросила она. — Вам не понравилось?

Эдам отложил статью в сторону и взял обе ее руки в свои.

— Отлично написанная вещь. Признаюсь, я не подозревал, как вы талантливы.

Саманта с облегчением вздохнула.

— А я на какое-то мгновение даже заволновалась.

— Я сейчас пытаюсь решить, не стоит ли вам действительно заняться юриспруденцией.

Саманта прищурилась.

— Мне кажется, что я не обладаю необходимым для адвоката темпераментом. — Она улыбнулась. — В судебном зале нет места для эмоций и переживаний. Боюсь, что большая часть моих гонораров уйдет на оплату штрафов за оскорбление суда. К тому же, с вашей точки зрения, я похожа на закоренелого адвоката-интеллектуала, — язвительно поддразнила она его.

В глазах Эдама загорелись дьявольские огоньки, и он опрокинул Саманту на подушки.

— О нет, вы, конечно, совсем не такая, — усмехнулся он в ответ на ее возмущенный вскрик. — А почему бы не проверить это? — Эдам вновь впился в ее губы.

Саманта обвила руками шею Эдама, наслаждаясь сквозь тонкую ткань рубашки теплом его тела. Он расслабил завязки на воротнике ее блузки и сбросил фиолетовый шелк с плеч Саманты. Он целовал гладкую кожу ее шеи, ее плечи, снова впился страстными губами в ее рот. Саманта почувствовала, что силы оставляют ее, и она полностью уступила его неистовой страсти. Но тут настойчивый телефонный звонок вернул их к реальности.

— Я с огромным удовольствием прикончил бы того, кто звонит, — пробормотал Эдам, когда Саманта отодвинула его и поспешила к телефону на кухне.

Когда же в трубке раздался сладковатый голос Дженайн Гриффин, Саманта с небес любви свалилась в наводящую тоску пропасть.

— Может быть, вы знаете, когда Эдам предполагает прилететь из Нью-Йорка? — спросила без сколько-нибудь вежливого вступления Дженайн. — Я не смогла связаться с ним на квартире, которую он сейчас занимает, и он не позвонил моему отцу. Я думала, что, может быть, вы что-нибудь о нем знаете.

Саманта глубоко вздохнула:

— Сейчас он у меня, Дженайн.

— Понимаю, — сказала та ледяным тоном. — А я могу поговорить с ним? У меня довольно важное дело.

— Подождите минутку. — Саманта положила трубку на полку и спустилась в гостиную. Скрестив руки на груди, она постаралась придать своему голосу звучание рока судьбы:

— Это Дженайн. Ей нужны вы.

Эдам чертыхнулся, схватил Саманту за руку и повлек на кухню. Он обнял ее за талию и приставил телефон к уху так, чтобы они оба могли слышать разговор.

— В чем дело, Дженайн? — резко спросил Эдам. — Сейчас я в самом центре пустыни, — добавил он сухо. При этих словах Саманта быстро шлепнула его.

— Мне ужасно не хочется портить вам вечер, — сказала Дженайн весьма холодно, — но один из тех, кто должен был выступить на завтрашнем обеде, заболел, и мы собираемся обсудить создавшуюся ситуацию у меня дома.

— Но какое отношение это имеет ко мне?

— Заболевший собирался вручить моему отцу присужденную прессой награду, а поскольку вы издаете газету, мы решили, что лучше всего, если вы его и замените. Я полагаю, что вам было бы полезно приехать сюда и обговорить детали поздравительной речи, — умоляющие нотки отчетливо прозвучали в голосе Дженайн.

Когда Саманта кивнула в знак согласия, Эдам вздохнул и жестом показал, как он раздражен.

— Хорошо. Дайте мне ваш адрес. Я скоро приеду.

— Ну что же, разговор был довольно изысканный, — сказала Саманта, подавая ему плащ. — Поезжайте осторожней. Дорога очень скользкая. Остерегайтесь Дженайн. — Последнюю фразу Саманта произнесла с холодным предупреждением в голосе.

Эдам быстро и крепко поцеловал ее.

— Завтра около шести я заеду за вами, и мы отправимся на прием. У нас будет много времени на тот случай, если вы опять застрянете в платье.

Эдам подал «ягуар» к навесу над входом в конференц-зал и открыл дверцу.

— Подождите меня внутри. Мне не потребуется много времени, чтобы поставить машину на стоянку.

Саманта кивнула.

— Вам надо было надеть дождевик или взять с собой зонт, — промолвила она, прежде чем выскользнуть из машины и войти в здание.

Она отдала вечернюю накидку улыбающемуся гардеробщику и критически осмотрела себя в зеркале. Она одевалась на прием с величайшей тщательностью, с предельной скромностью и знала, что никогда раньше не выглядела лучше, чем сегодня: ее длинное обтягивающее платье сшито из темно-синего бархата, края декольте отделаны кружевными оборками. За стеклами очков сверкали голубые глаза. Губы подкрашены розовато-лиловой помадой, а волосы спускались на плечи шелковистыми золотыми локонами. В ушах переливались бриллиантовые серьги, подаренные ей отцом.

Саманта увидела в зеркале отражение Эдама и обернулась. Под его взглядом у нее перехватило дыхание. Никогда до сих пор ей не приходилось видеть в глазах мужчины такого восхищения. Она подумала, что Эдам выглядит убийственно привлекательно в своем вечернем костюме и отделанной кружевами рубашке.

Он властно обнял ее за талию, и они вместе вошли в уже заполненный гостями банкетный зал. Весьма представительно выглядевший в вечернем костюме судья и его сияющая жена приветствовали стоящих в длинной очереди гостей, которые высказывали юбиляру добрые пожелания. Великолепная Кэтрин была одета в скромное платье из ткани осенних оттенков. Чета Гриффинов тепло приветствовала Эдама и Саманту, однако из-за длинной очереди пришлось ограничиться лишь кратким обменом любезностями.

Эдам, руководимый Самантой, подошел к столу, уставленному множеством горячих и холодных закусок. В центре красовалось огромное колесо сыра. Сказав Саманте, что следует выбрать, Эдам отправился за коктейлями в бар. Оглядев комнату, Саманта вынуждена была признать, что Дженайн проделала огромную работу, превратив ничем не примечательный зал в художественное произведение в древнеримском стиле. Для этого она достала несколько великолепных фресок и пейзажей, дополнив их гипсовыми статуями и колоннами.

Возвратившись, Эдам увидел Саманту в окружении местных адвокатов. Она представила его им, вскоре завязалась оживленная беседа о первой поправке к Конституции и о прессе. В это время к ним подошла Дженайн. На ней было соблазнительное открытое малиновое платье. Саманте осталось лишь позавидовать ее апломбу.

Дженайн улыбнулась всем и властно взяла под руку Эдама.

— Я пришла сказать вам, что уже начали садиться за главный стол.

Эдам оглянулся и увидел, что выступающие занимают места на возвышении в конце зала. Он также отметил, что там были места только для пяти ораторов, судьи Гриффина, Кэтрин и Дженайн.

— Я очень надеялся, — спокойно сказал Эдам, — что и Саманта будет сидеть за главным столом.

Лицо Дженайн изменилось.

— Это привело бы к неравенству. Все другие ораторы без жен, и мы были вынуждены учесть это, — процедила она сквозь зубы.

— Но я и не собиралась садиться туда, — быстро вметалась в разговор Саманта.

Стоявший рядом адвокат Даг Джилберт уловил суть разговора.

— Не волнуйтесь за Сам, Эдам. Она украсит наш холостяцкий стол, — спокойно заметил он, и тут же остальные мужчины повторяли его приглашение. Эдам без всякого желания проводил Дженайн к столу ораторов. Саманта же оказалась среди привлекательных молодых юристов.

Обед шел своим чередом, и Саманта получала удовольствие от вкусной еды, игристого вина и беседы, сдобренной добродушными шутками. При этом она все время чувствовала, как за каждым ее движением следят сверкающие зеленые глаза.

После того, как официанты убрали посуду и на столах остались лишь чашечки для кофе, начались речи. Ораторы веселили собравшихся увлекательными анекдотами о судье и неловких ситуациях, в которые он попадал, Гриффин был тронут их заботой о том, чтобы прощальный обед не оставил грустных воспоминаний. Это выдал тембр его голоса, когда он наконец овладел микрофоном и добродушно отреагировал на остроты по его адресу. Наконец с наградами, тостами и речами было покончено. Гости разошлись по залу, намереваясь потанцевать и пропустить по послеобеденной рюмке.

Саманта увидела, что ее босс улыбается, направляясь к ней.

— Я хочу опередить Эдама и станцевать с вами первый танец, — сказал он, взял ее за руку и повел в круг танцующих. — Сдается мне, что я вновь должен просить прощения за свою дочь, — вздохнул судья Гриффин, ведя ее в такт нежной музыки. — Мне жаль, что для вас не нашлось места за главным столом. Единственное утешение для меня — то, что вы столкнулись с ее грубостью в последний раз.

— Не тревожьтесь обо мне, — ласково ответила Саманта. — Печально то, что сегодня я в последний раз вижусь с вами и Кэтрин.

Он кивнул головой:

— Завтра мы улетаем в Нью-Йорк, однако мы сделаем все, чтобы повидаться с вами, когда через несколько месяцев вернемся в Штаты, — сказал судья. Тут же он лукаво добавил: — Конечно, мы сможем навестить вас и в Вирджинии.

— Откуда вы взяли, что я переезжаю в Вирджинию? — ответила вопросом на явный намек Саманта.

— Вы с Эдамом составили прекрасную пару. К тому же достаточно взглянуть, какими глазами вы смотрите друг на друга, чтобы многое стало ясно.

— У вас очень хорошее зрение, — сказала она шутливо.

— Разве вы не влюблены в него? — спросил судья ласково.

— Я очень люблю его, — откровенно призналась Саманта. — И хотела бы надеяться на взаимность с его стороны.

— Ну, а разве может быть иначе? — уверенно проговорил судья. — У вас есть, уже какие-то планы?

Саманта отрицательно покачала головой. Именно об этом она думала больше всего. Она задавала себе сотню вопросов, и ответить на них был в силах один лишь Эдам.

— Пусть вас это не беспокоит, — сказал весело судья, уловив нерешительность в ее взгляде. — Я уверен: как только закончится этот светский ураган, у вас появится возможность все решить.

Оркестр умолк, однако прежде чем судья проводил Саманту к столику, ее пригласили на следующий танец, и она продолжала кружиться, меняя разных, но неизменно пользующихся известностью партнеров. Среди них был и профессор с ее курсов. Всякий раз, когда она оглядывалась, то сквозь толпу видела высокую безупречную фигуру Эдама в окружении энергичных деловых людей.

— Полагаю, что остальная часть вечера принадлежит мне, — прозвучал знакомый голос. Она оказалась в объятиях Эдама и вновь среди танцующих. А рука ее все еще сжимала рюмку.

— Вижу, что о вас очень хорошо заботятся, — заметил он с иронией. Взяв у нее эту рюмку, он допил вино и поставил на соседний стол.

— Сегодня я получила несколько интересных предложений, — поддразнила она Эдама. — В том числе и о работе.

— Надеюсь, вы сказали, что уже связаны другими обязательствами, — проворчал он, еще крепче прижимая к себе Саманту, пока они двигались среди танцующих пар.

Счастливая Саманта прижалась щекой к его шее.

— Мне очень понравилась ваша речь.

— Я хочу, чтобы вы сидели рядом со мной, — сказал Эдам, лаская губами ее щеку.

— Вам остается отдать должное Дженайн. Она по-прежнему в своей роли.

— Надеюсь все-таки ее убедить, что ей не на что рассчитывать.

Было уже поздно, когда они решились расстаться с судьей и Кэтрин. Взволнованная Саманта не смогла сдержать слез при прощальных поцелуях.

Природа сделала все, чтобы разъезжающиеся гости ругали ее самыми последними словами. Дождь, моросивший вечером, перешел в настоящий ливень. На автостоянке появились огромные лужи. Когда Эдам подъехал на машине, Саманта попала в одну из них. Усевшись на переднем сиденье, она поморщилась, думая о своих грязных, сырых ногах. Саманта была уверена, что ее изящные серебристые лодочки безнадежно испорчены.

— Порадуемся, что не ударил мороз или не пошел снег, — проворчала она, взглянув на Эдама, который расстегивал свой отсыревший пиджак. — Вы промокли, — воскликнула она, потрогав его рукав.

— Знаю, — сказал он раздраженно, увеличил частоту работы дворников и включил антиобледенитель.

— Эдам, вы схватите воспаление легких, если в таком виде повезете меня домой. Почему бы вам не заехать к себе и не переодеться?

— Вы это предлагаете всерьез?

— Не глупите, — сказала она в некотором раздражении. — Во всяком случае это лучше, чем всю ночь слышать ваше сопение и кашель.

Эдам повернул в обратную сторону, и не прошло и пяти минут, как они оказались около современного дома с двухэтажными квартирами. Эдам нажал кнопку дистанционного управления, и двери гаража автоматически открылись.

— Мне хотелось бы сначала сказать вам кое-что об этой квартире, — произнес Эдам, открывая дверь и пропуская Саманту на кухню.

— Вы хотите предупредить, что меня ждет беспорядок?

— Беспорядка нет. Раз в неделю сюда приходит уборщица. Она поливает растения и кормит рыб.

Саманта рассмеялась:

— А я-то думала, что вы делаете это в обратном порядке.

— Вы еще не видели ни растений, ни рыб, — сдержанно предупредил ее Эдам.

— Ну что же, кухня выглядит абсолютно нормально, — заявила она, как только Эдам включил свет.

— Здесь все выглядит абсолютно нормально. Питер Чалмерс, владелец этой квартиры, электронный маг. Вы сейчас удивитесь, — предупредил Эдам, помахал рукой перед металлической пластиной в стене и включил освещение в гостиной.

Саманта пришла в изумление. Но причиной тому была не электронная магия, а то, что кухня переходила в отделанную хромированным стеклом столовую, пятью ступеньками ниже которой располагалась гостиная. Повсюду в горшках стояли огромные пальмы и вились виноградные лозы. В дальнюю стену был встроен гигантский аквариум. Его большие разноцветные обитатели степенно плавали между камнями. Гигантские обитые кремовым бархатом диван и кресла окружали газовый камин с широкой каменной плитой над ним, которая служила кофейным столиком. Все это производило сказочное впечатление.

— Там, за углом коридора, ванная, — сказал Эдам и стал подниматься по лестнице в спальню, чтобы сбросить промокшую одежду.

— Эдам, — смущаясь спросила Саманта, — а ванная нормальная?

Он засмеялся и кивнул головой.

Саманта прошла по толстому ворсистому шоколадного цвета ковру в отделанную под золото ванную комнату. Отсыревшие туфли она поставила у трубы с горячим воздухом, надеясь, что, высохнув, они все же не потрескаются, быстро обтерла холодные ноги полотенцем.

Саманта вернулась в гостиную, с интересом оглядывая произведения примитивного искусства, которыми были увешаны стены, и античные статуэтки в шкафу. В каждую стену была вделана волшебная металлическая панель, но она подавила желание прикоснуться хотя бы к одной из них, чтобы не наделать какой-нибудь беды.

Эдам вышел из спальни. На нем были желтовато-коричневые широкие брюки и расстегнутая почти до пояса рубашка.

— Почему вы не отогреваетесь у огня, — спросил он, увидев, что Саманта через окно наблюдает за дождем.

— Я бы так и сделала, если бы знала, как к нему подступиться, — она ухмыльнулась, показав на камин.

Он засмеялся:

— Будь я проклят, если понимаю, почему это называют уголком для бесед, если вы даже не можете попасть туда, чтобы побеседовать. — Он отодвинул два тяжелых кресла, чтобы освободить проход к остальной части дивана. — Могу я вам предложить коньяк?

— Прошу вас. — Саманта кивнула головой и вытянула ноги к огню. Увидев, что Эдам наблюдает за ней, она улыбнулась. Они без слов понимали друг друга, и ее внезапно охватила бурная радость. Через несколько мгновений Эдам подал ей рюмку коньяка и уселся на подушку рядом с ней.

— Ну что же, сегодня был прекрасный прием. Судья, кажется, спокойно воспринял все шутливые истории, — сказала Саманта.

— Действительно, прием оказался намного оживленней обычно проводимых по случаю перехода на пенсию, — усмехнулся Эдам. — Все прошло довольно гладко. Я думаю, что главная заслуга в этом принадлежит Дженайн.

— Она прекрасно потрудилась, особенно при украшении зала и составлении обеденного меню, — охотно согласилась Саманта.

— Послушайте, мне не хотелось бы больше вспоминать о Дженайн, — коротко заметил Эдам. — Мне хотелось бы знать, каковы ваши планы.

— На эту неделю или на всю оставшуюся жизнь? — с невинным видом поинтересовалась Саманта, но ее сердце сильно забилось.

— Ну, начнем, пожалуй, с этой недели, — проговорил он медленно, изучая в отблесках пламени лицо Саманты.

— Первую половину недели я подчищу все в офисе, а вечером в среду у меня последний экзамен. Пятница обещает быть беспокойной. Архивные дела опечатаны, конторское оборудование и мебель рабочие свезут на склад. Кого бы ни избрали на пост судьи, через несколько недель он все равно захочет сменить интерьер, — сказала Саманта.

— А что случится неделю спустя? — настаивал Эдам, взяв рюмку коньяка из ее дрожащей руки и поставив на кофейный столик.

— Вчера я получила письмо от сестры, — сказала она, нервно облизывая свои пересохшие губы и уставившись невидящим взглядом в огонь. — Они с Рамоном хотят, чтобы я приехала в Калифорнию и пожила там, пока не поступлю на новую работу.

Теплые руки Эдама сжали ее обнаженные плечи, и он повернул ее к себе лицом.

— Вы не поедете, — мягко сказал он.

Его чувственный, идущий из глубины души взгляд, прикосновение его рук к ее коже до предела взволновали Саманту, и она проговорила задыхаясь:

— Почему же?

Он нежно взял ее подбородок и отвел голову назад. Его рот властно впился в уста Саманты. Эдам вдавил ее в подушки, подчиняя своей воле.

Раздавшийся вдруг перезвон колоколов заставил Саманту нежно отстранить его.

— Мне кажется, что я слышу колокола, — сказала она, затаив дыхание.

— Это добрый знак, — чуть-чуть разомкнув губы, сказал он.

Саманта оперлась на его грудь.

— Эдам! Послушайте, что это такое?

— Это телефон, — проворчал он, запустив руку в свои черные волосы. — Клянусь, на телефонной станции у вас есть ангел, охраняющий ваше целомудрие.

— Быть может, — сказала она весело, приводя в порядок свое платье. Потом с удивлением увидела, как Эдам открывает стоящую на краю стола, кожаную коробку для сигарет и, достав оттуда телефонную трубку, отвечает на звонок.

— Уже три часа я пытаюсь связаться с вами, — произнес взволнованным голосом Тед Маршалл.

— В чем дело, черт возьми? — резко спросил Эдам своего сотрудника.

— Сегодня вечером Бретта пришлось срочно отвезти в больницу, — разъяснил Тед. — Оказалось, что причина постоянной изжоги — язва желудка.

— Боже мой, — Эдам привстал на диване. — Ну и как он себя чувствует?

— Сейчас врачи делают все, чтобы его состояние улучшилось, — сказал Тед. — Я подумал, что вы должны знать об этом.

— Правильно, черт побери! — сказал Эдам, передав Саманте услышанное.

— Простите, пожалуйста, — раздался в трубке смущенный голос. — Я не знал, что вы не один.

— Не волнуйтесь, — сказал коротко Эдам. — У вас под рукой есть расписание самолетов?

— Я так и думал, что вы захотите срочно прилететь, — сказал Тед. — Я позволил себе заказать вам место на чартерном рейсе из Лас-Вегаса с посадками в Олбани и в аэропорту имени Кеннеди по пути в Майами.

— Прекрасно. В котором часу он приземляется здесь?

— Примерно через сорок минут.

Саманта подвинулась поближе, чтобы услышать слова Теда. В ответ на вопросительный взгляд Эдама она кивнула головой.

— Я лечу этим самолетом, — коротко сказал он. — Как мне жаль, — промолвил Эдам, положил трубку и захлопнул коробку.

— Пусть вас это не волнует, — понимающе улыбнулась Саманта. — Насколько я уяснила, Бретт для вас больше, чем деловой партнер.

— Мы провели вместе с ним так много лет, что мне сейчас трудно даже подсчитать. Я крестный отец его сына. — Он посмотрел на часы и сдвинул брови. — А мне надо еще кое-что собрать.

Саманта пошла за ним в спальню, стараясь не думать о том, что они так и не обсудили своих планов, и смутно сознавая, что Эдам пока не принял окончательного решения. Усилием воли она отмела предчувствие дурного и смогла улыбнуться.

Эдам бросил в небольшой чемодан кое-какие вещи и туалетные принадлежности.

— Основная часть моего имущества в Нью-Йорке, — сказал он Саманте, когда та заговорила о его тощем багаже.

Эдам вызвал такси и дважды проверил свой дипломат, когда Саманта внезапно осознала, что не сможет попасть домой.

— Я бы поехала на такси, если бы кто-нибудь согласился везти меня так далеко от города, — сказала она. — Я, пожалуй, позвоню кому-нибудь из моих соседей и попрошу приехать сюда за мной.

— А почему бы вам не провести ночь здесь, а потом поехать домой на «ягуаре»? — предложил Эдам, надевая желтовато-коричневый пиджак и взяв из шкафа плащ.

— Я не смогу вести эту машину, — открыв от изумления рот, сказала она, — она стоит больше, чем… я. К тому же она даже не ваша!

— Не смешите меня, — сказал он. — Вы привыкли к ручному переключению скоростей, и к тому же машина застрахована. Я просто не хочу, чтобы вы пускались в дорогу так поздно.

— Пожалуй, вы правы, — нехотя согласилась она и пошла за ним в гостиную.

— Конечно, все было бы проще, если бы вы полетели со мной в Нью-Йорк, — заметил Эдам, подняв ее подбородок. — Вы могли бы остановиться у жены Бретта и позаимствовать у нее кое-какую одежду, пока в понедельник не откроются магазины.

Она воспрянула духом, поняв, что он хотел бы взять ее с собой, но вспомнила о работе и курсах. Саманта отрицательно покачала головой.

— Я не могу, Эдам. У меня здесь слишком много дел.

— А вы поехали бы со мной, если бы могли? — Его рука опять подняла подбородок Саманты.

Ею овладела застенчивость, и, даже постаравшись, она не смогла бы произнести ни слова. Она изучала близко придвинувшееся лицо Эдама, вглядывалась в твердую линию скул, чувственный рот и пристально смотревшие на нее глаза.

Внезапно до нее дошло, что от нее хотят получить ответ. Честный ответ. Она почувствовала, что может легко дать его.

— Я люблю вас, Эдам. — Она медленно обняла его голову, и ее губы мягко коснулись его губ.

Нетерпеливый сигнал такси наконец оторвал их друг от друга.

— Вам следует поторопиться, чтобы не опоздать на самолет, — сказала Саманта, высвобождаясь из его объятий и провожая его до дверей.

— Завтра я позвоню вам домой, — сказал нежно Эдам. Он крепко поцеловал ее в губы и ушел прежде, чем она успела попрощаться с ним.

 

12

Эдам позвонил поздно в среду в довольно возбужденном состоянии, и Саманта едва смогла вставить хотя бы слово на протяжении всего разговора. Случилось так, что на выставку послали дополнительные картины, но для них не оказалось места в макете каталога. Он высказал уверенность, что язва Бретта — результат посещения им многочисленных благотворительных ленчей и обедов. В заключение пробормотал что-то о звонке ей в пятницу, если только он до этого дня доживет.

Саманта налила себе еще одну чашку чая и с нетерпением посмотрела на часы. Время приближалось к десяти, а Эдам все не звонил. Она устроилась за кухонным столом около настенного телефона.

Судья обычно получал по утрам нью-йоркские газеты и журналы, и Саманта, запирая двери конторы в последний раз, прихватила домой несколько различных изданий. Вздохнув и гневно взглянув на телефон, она стала изучать рекламу модной одежды…

Просматривая светскую хронику, Саманта увидела знакомое имя — Эдам Рурке. Она тут же поставила чашку на блюдце и прочла газетное сообщение. В нем говорилось, что Эдам имел огромный успех на благотворительном ленче, проведенном женским культурным комитетом. «Очаровательный, франтоватый, красивый прожигатель жизни» — так охарактеризовал его корреспондент светской хроники. «Дамы, это мужчина, к которому стоит присмотреться!» — гласила последняя фраза. Саманта тяжело вздохнула. Она отнюдь не хотела, чтобы какая-то дама присматривалась к Эдаму.

В поисках аналогичной колонки она быстро перелистала газету за вторник. И вновь обнаружила упоминание об Эламе. На этот раз он, выглядевший очень красивым в. вечернем костюме, был запечатлен на снимке рядом с прелестной девушкой. Как следовало из подписи, его экзотичная темноволосая спутница была итальянской киноактрисой, приехавшей в Нью-Йорк, чтобы способствовать обмену художественными ценностями между ее страной и США.

Саманта сжала виски и в отчаянии закрыла глаза. Она молила Бога, чтобы Эдам позвонил и сказал ей, что все в порядке, что она нужна ему, и попросил бы ее прилететь ближайшим рейсом в Нью-Йорк. Но телефон молчал. Уже рассвело, когда она наконец медленно поднялась по лестнице, чувствуя себя униженной, обманутой и больной.

Когда самолет пролетал над Денвером, Саманта вышла из оцепенения. Она не осознавала, что плачет, пока сидевшая рядом с ней пожилая дама насильно не вложила ей в руку носовой платок. Все произошло до крайности легко, думала Саманта, вглядываясь через иллюминатор самолета в ночную тьму. Она упаковала чемодан, подогнала «ягуар» к квартире, где жил Эдам, и поставила его в гараж. Такси привезло ее в аэропорт. В два часа утра она должна приземлиться в Лос-Анджелесе.

Никто не смог бы утверждать, что Саманта действовала импульсивно. Каждое утро она приходила одной из первых к киоску в ожидании нью-йоркских газет, но ежедневные издания повторяли одну и ту же информацию и тиражировали снимки Эдама, на которых его неизменно сопровождала итальянская актриса. Саманта ждала телефонных звонков. А их не было.

К четвергу Саманта совершенно извелась. Ее охватило чувство, что все ее надежды рухнули. Всю жизнь она старалась быть уравновешенной, осторожной, сдержанной. И результат этого — любовь к мужчине, который повел с ней лукавую, нечестную игру. Ее любовь была растоптана. Саманту обуревало жгучее желание освободиться от лжи и предательства. Она вспомнила старинную мудрость: с глаз долой — из сердца вон! Может быть, это поможет и ей? Она сделает все, чтобы было именно так!

Тед Маршалл посмотрел на стоящий на ночном столике будильник и накрыл голову подушкой, пытаясь приглушить звуки, раздававшиеся из комнаты для гостей. Это не помогло. Тогда он сбросил измятое одеяло, схватил халат и направился в прихожую.

— Еще только восемь часов утра, и сегодня воскресенье, — ворчал Тед. — Почему вы шумите?

Эдам захлопнул дверцу пустого шкафа, подошел к кровати и с шумом закрыл свой чемодан.

— Я еще вчера сказал вам, что хочу вылететь отсюда первым самолетом, — ответил он, с удивлением рассматривая осунувшегося, заспанного Теда.

— Все это прекрасно. Но ваш самолет вылетает только через три часа, — с сарказмом заметил Тед. — И два из них я бы мог использовать для необходимого мне сна!

Эдам усмехнулся:

— Это все результат того, что целую неделю вы ходили по приемам. Ночные бдения доконали вас.

Тед прошел за Эдамом в кухоньку.

— Но ведь я все это время замещал отказывавшегося сотрудничать босса, — напомнил он шутливым тоном Эдаму и принял от него дрожащими руками чашку горячего кофе. — Как иначе я мог ублажать всех этих людей? Вы появлялись, съедали стодолларовый обед, толкали речь и, не дожидаясь полуночи, исчезали. Они были уверены, что вы мужской вариант Золушки!

— Я предупреждал, что не буду участвовать ни в каких ваших мероприятиях по связям с общественностью, — напомнил ему Эдам, закурил сигарету и вручил Теду пачку упакованных каталогов. — У меня было достаточно хлопот, чтобы выпустить в срок этот проклятый каталог. Я должен был выполнять всю работу Бретта, свою работу и делать все быстро, чтобы уехать пораньше.

— Я не сказал бы, что вы всегда действовали успешно, — сказал ему Тед, выдохнув в его сторону клуб сигаретного дыма. — Мне пришлось устанавливать хорошие отношения с многими. Особенно с Луизой.

Эдам поспешно сделал глоток кофе и нахмурил брови.

— А кто это такая — Луиза?

Тед взглянул на него с удивлением.

— Не могу вам поверить! Луиза сумела свести с ума весь Шестой флот Соединенных Штатов в Средиземном море, а вы даже не можете ее вспомнить. Неужели вы не читали организованных мною рекламных материалов?

Эдам отрицательно покачал головой.

Тед вздохнул и направился к большому заваленному бумагами столу.

— Вот это и есть Луиза, — сказал он, вручая Эдаму папку со снимками.

Эдам с удивлением разглядывал свое изображение рядом с изображением красивой женщины.

— Когда делали эти снимки?

— Всякий раз, когда вы оставались на одном месте достаточно долго и Луиза попадала в объектив нашего фотографа.

— Я даже не помню ее, — рассерженно сказал Эдам и погасил сигарету.

— Я знаю. Ее это очень огорчило, но я сделал все, чтобы успокоить ее, — самодовольно заметил Тед.

— А как вам это удалось? — сердито спросил Эдам.

— Я сказал ей, что вы разбили свои очки и поэтому ничего не замечаете. И уверил ее в том, что как только вы получите новые и увидите, какую очаровательную женщину упустили, то покончите самоубийством, — с достоинством ответил Тед.

— И она этому поверила? — засмеялся Эдам.

— Естественно. Ведь именно за это вы мне платите. Вот уже не один год я вам внушаю, что лучшего сотрудника по связям с общественностью, чем я, вам не найти, — сказал Тед с притворной скромностью.

— Уверен, что вы напоминаете мне, что надо выписать вам премию, — ухмыльнулся своему другу Эдам и пошел в спальню за багажом.

— Куда вы дели мой авиабилет? — спросил он.

— Вы считаете, что ваша газета может выходить без вас? — откликнулся Тед. — Или вы хотите воспользоваться теплой погодой в Вирджинии, чтобы компенсировать то время, что провели здесь в эту противную слякоть?

Эдам вышел из спальни. Он выглядел очень смущенным.

— Вирджиния? А кто собирается в Вирджинию?

Тед посмотрел на авиабилет Эдама.

— Вы сами сказали, что вам нужен билет на первый воскресный рейс домой. Это рейс 211 до Ричмонда.

— Я имел в виду не Вирджинию, а Олбани, — сказал раздраженно Эдам.

— Олбани? Что вам, черт побери, делать в Олбани?

— Не в самом Олбани, а в часе езды от него, — сказал резко Эдам, набирая номер справочного бюро, чтобы выяснить, где следует забронировать место на самолет.

Между Люси и Самантой уже давно существовало сестринское, интуитивное взаимопонимание. Когда рано утром в пятницу Саманта сошла с самолета, Люси сразу почувствовала угнетенное состояние сестры. До сути же дела ей удалось докопаться, когда она помогала Саманте распаковывать багаж и обнаружила в нем богато расписанный чайник для заварки чая и уродливую, но в чем-то привлекательную ведьму на метле. Эти-то вещи и побудили Саманту рассказать Люси всю историю. Беседа с Люси принесла ей большое облегчение и надежду на то, что время залечивает любые раны.

На протяжении уик-энда Люси делала все, чтобы приободрить сестру, и когда Рамон предложил им обеим сопровождать его в командировку в Мексику, Саманта не смогла отказаться, поскольку знала, что иначе Люси останется с ней.

Они вылетели в понедельник утренним рейсом и уже через несколько часов оказались в Мехико. После того как они обошли все магазины, Рамон организовал великолепную экскурсию по городу, включившую Национальный музей с его фресками, музей антропологии и церковь Пресвятой Девы Гвадалупской. Они остановились в семье друзей Рамона, где их ожидал поистине королевский прием. Они согласились пробыть здесь до конца недели и съездили позагорать в Акапулько.

— Ну вот, наконец вы обе и вернулись домой, — улыбнулся Рамон, когда они вошли в гостиную. — Я уж не знаю, что вы теперь захотели купить после прогулки по магазинам Мехико.

— Бакалею, дорогой, — ответила Люси мужу и поцеловала его. — Это именно то, что нуждается в постоянном обновлении. Не хочешь ли нам помочь?

— Конечно. Если только Саманта отнесет этот лимонад во внутренний дворик моему гостю. — Только сейчас сестры заметили в руках у Рамона стеклянный графин.

— Боже мой, — сказала удивленная Люси. — А я и не знала, что у нас гость. Машины около дома не было.

— Но он не живет здесь. Уже почти неделю он ждет нашего возвращения из Мехико. Если Саманта займет его, я все тебе объясню, и мы сможем обсудить меню для обеда.

Саманта, положив сумку для продуктов, взяла охлажденный кувшин.

— Надеюсь, там найдется лишний стакан, а то у меня пересохло в горле.

— Там все есть, — улыбнулся Рамон. Саманта похудела и, несмотря на золотистый загар, выглядела слишком хрупкой, что вызывало тревогу у Рамона. Даже огромная черепаховая оправа очков не смогла скрыть ее грустных глаз.

— А кто наш гость? Еще один деловой партнер? — спросила Люси, когда Саманта ушла во внутренний дворик.

— Это родственник, — сказал Рамон, в темных глазах которого мелькали огоньки. Он потрепал темные локоны Люси.

Прерывистое дыхание выдало испуг Люси.

— Рамон, если только ты пригласил кого-либо из своих кузенов, чтобы свести его с Самантой, то я с удовольствием убью вас обоих! Она еще к этому не готова.

Он засмеялся и обнял ее.

— Не волнуйся на этот счет, дорогая. Он совсем не мой родственник.

Во внутреннем дворике за столиком под зонтом сидел темноволосый, широкоплечий мужчина. Он отставил стул и встал, когда услышал шаги со стороны бассейна.

Саманта внезапно остановилась. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Это мираж, подумала она. Как долго еще любой мужчина будет казаться ей похожим на Эдама. Она открыла глаза. Он оставался на прежнем месте и выглядел привлекательным в безукоризненно сшитом зеленом костюме, в котором она впервые встретила его в офисе судьи.

— Здравствуйте, Саманта, — сказал он, направляясь к ней.

— Эдам! — вскрикнула Саманта, и кувшин с лимонадом выскользнул из ее рук и плюхнулся в бассейн.

— А я думал, что мы договорились об отсрочке вашей поездки в Калифорнию, — мягко сказал Эдам, видя ее бледное лицо и трясущиеся губы.

— Меньше всего я предполагала встретить здесь вас. Что вы хотите? — Саманта почувствовала, как слезы наполняют ее глаза.

— А как вы думаете, чего я хочу? — спросил он, обнимая ее. Он откинул ее голову и властно впился в губы.

Она поклялась не отвечать ему, но эмоции одолели ее, и, тихо вскрикнув, она обвила его шею.

— Вы порой ведете себя самым непредсказуемым образом. — Эдам улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. — Но это одна из черт, которую я люблю в вас. Вы можете представить мои переживания, когда я узнал, что вы уехали?

— Я ждала, но вы ни разу не позвонили, — прошептала она. — Я все время читала газеты и видела снимки. Я подумала…

Приложив палец к ее губам, он заставил Саманту замолчать.

— Мне остается винить во всем лишь себя. Когда я приехал в ваш коттедж и увидел все эти газеты, то тут же понял, что вы должны были подумать. Я работал за двух человек сразу, чтобы пустить в ход дело и скорее вернуться к вам. Но наступил момент, когда я потерял чувство времени и забыл позвонить. Что касается газетных заметок и снимков, то это — реклама, организованная моим сотрудником по связям с общественностью. Он стремился привлечь внимание к обмену произведениями искусства. Вы должны мне поверить, Сам, я никогда…

На этот раз ее палец сдержал поток его слов.

— Я верю вам, Эдам. Должна верить, хотя бы ради сохранения здоровой психики. Я была настолько ошарашена и расстроена, что здраво рассуждать попросту не могла.

— Не надо, Сам. — Он прижал ее к себе и поглаживал волосы. — Просить о прощении должен лишь я. Мне казалось, что я ясно выражал свои чувства к вам.

— Но вы никогда ничего не говорили.

— Не по словам судят, — сказал он и снова поцеловал ее. — Я люблю вас, Сам. — Он плотнее прижал ее к себе. — Всю свою оставшуюся жизнь я стану доказывать это. Вы выйдете за меня замуж, Сам?

— Нужно ли мне встретиться с вашим сотрудником по связям с общественностью и стукнуть его по носу? — шутя спросила она, чувствуя, что к ней возвращается ее обычная уверенность в себе.

— Абсолютно необходимо. — Он ласково улыбнулся. — Я уже заказал на завтра билеты в Неваду. Ваши сестра и зять полетят с нами и станут нашими свидетелями.

— Вы довольно самоуверенны, — лукаво сказала она.

— Вы моя, Саманта, и я намерен узаконить это, — властно произнес Эдам, прижимая ее еще крепче.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.