Саманта Логэн припарковала свою видавшую виды машину перед старинным зданием суда. Ее босс — судья Гарольд Гриффин освободил ее от утренней работы, чтобы она проводила сестру в аэропорт, а заодно выполнила несколько его поручений.

Под внимательным взглядом молодого охранника Саманта взяла из машины жакет, корзинку с покупками, новую теннисную ракетку для дочери судьи Дженайн и тонкий портфель.

Поднимаясь по мраморной лестнице, Саманта вспомнила, что сегодня из Вашингтона должен приехать близкий друг судьи Эдам Рурке. Ему предстояло сыграть роль свидетеля на свадьбе Гриффина и выступить на банкете по поводу его отставки.

Когда Саманта открыла стеклянную дверь в ярко освещенный солнцем и заполненный растениями офис, прозвучал сигнальный зуммер, известивший о ее приходе.

— Если это вы, Сам, — громко сказал из соседней комнаты судья Гриффин, — то поставьте, пожалуйста, кофейник. Но если это кто-то другой, то все равно было бы неплохо хлебнуть кофе.

Через полуоткрытую дверь Саманта увидела седовласого судью, сидевшего откинувшись в кресле, с сигарой в руке.

— Это, конечно, я, — ответила Саманта, выкладывая на стол покупки. — А вам следовало бы быть полюбезней со мной. Ведь я не только выполнила все ваши задания, — сказала она весело, — но и привезла ваш любимый датский сыр.

Услышав довольный смех судьи, Саманта улыбнулась.

— Прекрасно. Быть может, он улучшит настроение моего друга. Не так ли, Эдам?

— Датский сыр вполне подойдет для этого, — прозвучал в ответ низкий голос невидимого собеседника. — Клянусь, что летчиком моего самолета был камикадзе, не сумевший выполнить своего последнего боевого задания.

«Бедный старикан, — подумала с симпатией Саманта, вешая в гардероб жакет. — Ему, наверное, тоже за шестьдесят, и уж что-что, а трудный перелет ему был совсем не нужен».

— Еда будет через пять минут, — громко сказала она, чтобы ее услышали в соседней комнате, и прошла в умело замаскированную мини-кухню. — Вам звонили из магазина спортивных товаров Мартина насчет клюшек для гольфа?

— Пока нет, — ответил судья. — А вы привезли новую ракетку для Дженайн?

— Да. Я также договорилась о перевозке ваших личных книг и мебели. — Саманта отвечала, наливая кипящую воду в автоматическую кофеварку. — Еще я уговорила судью Бэйлора позволить вашей дочери войти в комитет по подготовке банкета. Поверьте, это было весьма непросто.

— Слава Богу, что вам удалось ее устроить. По крайней мере, это избавит Кэтрин и меня от забот, связанных с ней, пока мы не отправимся в свадебное путешествие. — Судья с облегчением вздохнул.

— Я убедился, что после моей последней встречи с Дженайн она нисколько не переменилась, — прозвучал подчеркнуто медлительный голос Эдама.

— Вот поэтому я и хотел, чтобы вы остались у нас, — ответил судья. — Я надеюсь, что вы сумеете занять Дженайн, и ей будет не до нас.

— Я так и полагал, что у вас было нечто подобное на уме, — сухо заметил Эдам. — Именно поэтому я решил воспользоваться квартирой Питера Чэлмерса, пока он будет в Лондоне. Вам придется самому выкручиваться из созданной вами же ситуации. — Явно насмешливым голосом он добавил: — Людям, намеревающимся жениться, я рекомендую не делать этого. Уходя в отставку, вы обретаете свободу и тут же обрекаете себя на пожизненное заключение.

Услышав несколько пессимистическое замечание Эдама Рурке, Саманта рассердилась: «Ему следовало бы радоваться, что друг женится на такой удивительной и любящей женщине, как Кэтрин! Он ничем не лучше Дженайн с ее едкими репликами». Саманта взяла поднос и направилась в кабинет судьи.

Гарольд Гриффин добродушно смеялся.

— Мне кажется, что сегодня в вас все лился дух противоречия. Ваша беда в том, что вам не удалось встретить подходящую женщину.

На вашем пути попадались лишь те искусственные экземпляры, которые штампует наш высший свет. — Он заговорщически подмигнул Саманте, заметив гневное выражение ее привлекательного лица. — Ну, вот и наш кофе, Эдам, а это моя помощница Саманта Логэн, с которой я работаю последний год.

Саманта поставила тяжелый поднос на стол и, изобразив крайнее безразличие, повернулась к другу своего босса.

Ее голубые глаза расширились от удивления. Сквозь стекла очков в чрезмерно большой черепаховой оправе она увидела, что Эдам Рурке отнюдь не старик. Ему было примерно тридцать лет, и ей еще не доводилось встречать столь привлекательного мужчину. Волнистые, цвета воронова крыла густые волосы, загорелое, мужественное лицо с раздвоенным подбородком, а мускулистое тело, казалось, протестовало против того, что было заковано в безукоризненно сшитый костюм. Но ее внимание властно привлекли неправдоподобно зеленые глаза, смотревшие на нее явно оценивающе.

Эдам привстал с кожаного кресла и кивнул ей. Она ответила ему тем же и стала быстро разливать кофе, осуждая себя за то, что разволновалась под его пристальным взглядом.

Эдам Рурке, приняв из рук Саманты чашку кофе, спросил у судьи:

— Что случилось с Фрэнком Джексоном, вашим предыдущим помощником?

— Джексон решил, что юриспруденция — не его епархия, — ответил судья. — Сейчас он прекрасно работает с недвижимостью, правда, признает, что юридический опыт ему весьма пригодился. — Получив от Саманты кофе и датский сыр, судья добавил: — Сам пришла ко мне хорошо подготовленной даже в некоторых весьма тонких сферах законодательства. А небольшая помощь с моей стороны и юридические курсы сделали ее столь же квалифицированной, что и большинство молодых адвокатов-практикантов.

Искрящиеся зеленые глаза Эдама изучали ее.

— Но на вид она не такая уж взрослая, чтобы обладать каким-либо опытом, — подчеркнуто медленно заметил он.

Не в силах подавить неприязнь, возбуждаемую в ней самонадеянным чужаком, Саманта придала своему голосу ледяную холодность:

— Я три года работала секретарем у отца.

— А ваш отец юрист? — спросил Эдам.

— Мой отец был следователем по страховым делам, — ответила она, усевшись по привычке на угол стола судьи.

— И он заронил в ваш незрелый ум огромный интерес к закону, который теперь продолжает настойчиво пестовать судья?

Саманта услышала смешок судьи и почувствовала, что он предлагает ей самой дать отпор этому навязчивому субъекту. Саманта понимала, что ей следует сдерживать себя, но, не в силах справиться со своим характером, одарила Эдама свирепым взглядом.

— Насколько я могу судить, мистер Рурке, вы не испытываете большой любви к практической юриспруденции?

— Несколько лет я работал в сфере корпоративного права и…

— О, это корпоративное право, — прервала она его с сарказмом. — Лихорадочные попытки найти легальные возможности для крупных корпораций уклоняться от налогов. Ничего не скажешь, увлекательная работа. — Саманта насмешливо приподняла брови и увидела прищуренный взгляд Эдама.

— Ну, а какую ветвь юриспруденции хотите вы, мисс Логэн, одарить своим вниманием? — спросил он с ухмылкой, продолжая разглядывать Саманту.

«Абсолютно неприятный тип», — подумала она и стала серьезной.

— Меня интересует защита потребителей, — сказала Саманта. — Уж очень часто они оказываются в проигрыше, когда пользуются товаром или услугами длительный срок. Вот-вот наступит время, когда закон встанет на защиту среднего гражданина.

— Сам предлагают после моей отставки работать в управлении генерального прокурора по делам защиты прав потребителей, — разъяснил судья Гриффин и откинулся на спинку кресла, собираясь и дальше с интересом следить за словесной перепалкой.

— Ну, это же превосходно, — с сарказмом заметил Эдам. — Это как раз то, в чем нуждается страна — еще в одном сторожевом псе, который разъяснял бы потребителям, что они должны или не должны есть, пить, покупать, чем пользоваться и дышать. А вы никогда не слышали о правиле: покупатель, будь начеку? — Этот спор доставлял Эдаму Рурке искреннюю радость, ибо он видел, как краска гнева заливает милое личико Саманты. Эдам привык к тому, что все женщины от шестнадцати до шестидесяти соглашались с каждым его словом. Заинтригованный, приняв брошенный Самантой вызов, он испытывал удовольствие от ее находчивости и быстрой реакции в споре.

Саманта же огромным усилием воли пыталась не краснеть и сдерживать нарастающий гнев. «Он любит играть на нервах собеседников», — думала она.

— Не всякий покупатель может разобраться в изделиях, появляющихся в наши дни на рынке. — Она говорила с твердостью, которой сама удивилась. — Я полагаю, это важно, чтобы в случае нужды людям было куда обратиться за советом. Большинство даже не понимает, что они вправе прибегать к судебным искам. Я уверена, ЧТО и вам приходилось встречаться с элементарным обманом.

— Конечно, — ответил с сарказмом в голосе Эдам. — Но я либо возвращал обратно негодную вещь и получал назад деньги, либо покупал новую. — В его последних словах прозвучала насмешка, которую она начинала ненавидеть.

— Это же замечательно, что вы можете позволить себе так поступать, — усмехнувшись сказала она, медленно сжимая кулаки. Ей потребовалась вся выдержка, чтобы не запустить чем-нибудь в его красивое самодовольное лицо.

— Вы, Сам, ни за что не одолеете его, — довольно прохихикал Гриффин. — Он станет играть с вами, как кошка с мышью, пока вы не выдохнетесь. Я уверен, что он согласен с каждым вашим словом. Но Эдаму очень нравится играть роль «адвоката дьявола», человека, замечающего в других одни лишь недостатки.

Телефонный звонок разрядил напряженную атмосферу в кабинете. Саманта взяла трубку.

— Добрый день. Офис судьи Гриффина, — сказала она слегка недовольным тоном.

Поставив пустую чашку на поднос, Эдам откинулся в кресле, закурил сигарету и прислушался к мягкому голосу девушки.

— Слушаю, мистер Мартин. Вам удалось уладить дело с клюшками для гольфа, которые ждет судья? О, это замечательно… Будут готовы во вторник? А что с манометрами на моих баллонах?.. Хорошо. Будьте добры заполнить их для меня сегодня вечером.

Глядя сквозь серые клубы табачного дыма, Эдам продолжал изучать говорившую по телефону Саманту. Ему откровенно нравились ее длинные стройные ноги, плотно облегающая их красная юбка-шотландка, тонкая талия. Взглядом ценителя он посмотрел на округлости, которые щедро демонстрировала ее белая блузка. Ее светлые волосы были зачесаны назад, открывая овальное лицо и локонами опускаясь на плечи. Приятное лицо Саманты было золотисто-загорелым, а очки в черепаховой оправе не скрывали широко открытых голубых глаз. Эдам неторопливо размышлял над тем, при каких обстоятельствах можно было бы снять эти чрезмерно большие очки.

Ожидая, пока мистер Мартин подсчитает итоговую сумму, Саманта все явственнее ощущала пронизывающий взгляд Эдама и чувствовала, что под его воздействием ее обычная уравновешенность сменяется нервозностью. Карандаш в ее руках сломался, и она, загипнотизированная испытывающим удовольствие Эдамом, потянулась за другим.

Саманта напряженно думала, что он, по-видимому, привык к тому, что женщины вьются вокруг него, как пчелы вокруг цветка. А теперь он встретил женщину, отказывающуюся соглашаться с ним. Ее мысли, казалось, каким-то образом передались Эдаму, и губы его расплылись в знакомую насмешливую улыбку. Саманта, щеки которой все-таки пылали, а голос напрягся, поблагодарила мистера Мартина и положила трубку с большей, чем это требовалось, силой.

— Мартин обо всем позаботился? — спросил судья Гриффин. Он понимающе улыбнулся, как бы желая смягчить раздражение Саманты.

— Во вторник я заеду за вашими клюшками и расплачусь по счету, — сказала она. Посмотрев на настенные часы и мучительно подыскивая способ уйти с достоинством, она сказала: — Мне еще нужно подготовиться к занятиям.

— Все эти занятия, вероятно, мешают вашей светской жизни, — поинтересовался Эдам.

— Нет, я справляюсь, мистер Рурке, — резко ответила Саманта. «Какое право имеет он вмешиваться в мою жизнь?»

— А вы не можете пропустить сегодня ваши занятия? — спросил Гриффин. — Мне хотелось бы, чтобы вы пообедали с Кэтрин, Эдамом и мною.

— Это очень мило с вашей стороны, — сказала она, смягчая улыбкой свой отказ, — но у нас сегодня важный экзамен.

Судья понимающе кивнул:

— Ну что же, идите и хорошо проведите День Колумба.

— Можно взять поднос? — спросила она, взглянув на босса и подчеркнуто игнорируя Эдама.

— Не беспокойтесь, дорогая, — весело сказал судья. — Я знаю, что по пятницам занятия начинаются рано. Поспешите. А поднос уберут.

Эдаму удалось подойти к двери первым, преградив ей путь своим массивным телом.

— Может быть, мы сможем встретиться, чтобы продолжить дискуссию и одновременно пообедать, — сказал он Саманте вкрадчиво. Лицо Эдама оказалось так близко, что она почувствовала на своей щеке его теплое дыхание.

— Ни за что, — ответила она сквозь зубы, хлопнув дверью под его гортанный смех.