Позднее тем же утром Айви оказалась в самом центре холодного противостояния, которое, по ее мнению, могло в любой момент перейти в вооруженный конфликт. Она стояла у стены в прекрасно обставленной гостиной дома на Сент-Эндрюс-стрит и переводила усталый взгляд с Саймона — мысленно она теперь называла его так, после того как проснулась в его комнате, — на исполненного благородного негодования хозяина дома.

В пристальном взгляде лорда Дрейтона читались злоба и неискренность. Четвертый член клуба «Галилей», Колин Эшуорт, граф Дрейтон, не был похож на ученого, впрочем, как и сам маркиз Харроу. Он был молод, стремителен и полон той же возбуждающей энергии, которую Айви чувствовала в маркизе. Теперь двое мужчин — брюнет и блондин — стояли друг напротив друга, словно два отрицательных заряда, готовые столкнуться с изменчивой молекулой водорода. Айви мысленно возносила молитву Всевышнему, чтобы все это побыстрее закончилось, и, по возможности, благополучно.

— Я задал тебе прямой вопрос, — в голосе Саймона чувствовалась сдерживаемая ярость, — если у тебя осталась хотя бы капля совести и чести, ты перестанешь изворачиваться и дашь такой же прямой ответ.

— Ответ совсем не так прост, как тебе хотелось бы.

С воинственно вздернутым подбородком Колин Эшворт являл собой воплощение непоколебимого упрямства.

Гнев не позволил Саймону устоять на месте. Он сделал несколько быстрых шагов к своему бывшему другу, и Айви решила, что столкновение неизбежно. Но маркиз в последний момент резко остановился. Теперь их разделяло не больше ярда.

— Так сделай его простым. Еще раз спрашиваю, сестра приезжала к тебе или нет?

Ноздри лорда Дрейтона раздувались от гнева. Напряжение нарастало, и Айви обвела глазами комнату в поисках предмета, который можно использовать, чтобы разнять этих двоих, если дело дойдет до драки. Диванные подушки? Подсвечник? Подставка для дров? Или попробовать разрядить обстановку другим способом?

— Она боится тебя, Саймон, — сказал граф. — И кто может ее за это винить?

— Боится меня? Родного брата?

Его лицо залила краска негодования, а голос теперь больше походил на звериный рык. Айви, помимо воли, тоже ощутила страх.

Судорожно глотнув воздух, она сделала шаг, встала между двумя мужчинами и жестом пригласила их сесть в кресла у окна, выходившего в сад. Сады всегда дышали миром и покоем. Возможно, вид из окна поможет им остыть.

— Думаю, нам стоит сесть и успокоиться.

Лорд Дрейтон уставился на нее с таким изумлением, словно до последнего момента даже не подозревал о присутствии постороннего.

— Ассистент лорда Харроу, — пробасила Айви.

— Ну и какое тебе до всего этого дело?

— Оставь его, Колин, — проговорил Саймон, нахмурившись. — Мы ведем речь о Гвендолин. Я приехал сюда, имея все основания предполагать, что ты знаешь, где она. Твое увиливание от прямого ответа обратило предположение в уверенность. Когда ты ее видел?

— Ну хорошо! — с ненавистью выплюнул ответ лорд Дрейтон. — Гвен была здесь. Недолго. Почти две недели назад.

— Две недели? И ты ничего мне не сказал? А тебе не приходило в голову, что она попала в беду? Что ей нужна помощь? Иначе она не появилась бы в Кембридже так неожиданно. Что бы она еще ни сделала или не сделала, она покинула свой пост у королевы. А это серьезный проступок.

— Она просила меня ничего тебе не говорить. Она сказала, что боится твоей реакции, когда ты узнаешь, что она покинула Букингемский дворец без разрешения королевы.

— И ты позволил ей продолжать свой путь? — Руки Саймона сами собой сжались в кулаки. — Молодой девушке? В одиночестве?

— Я заставил ее дать обещание, что она- немедленно вернется в Лондон.

Саймон бросил быстрый вопросительный взгляд в сторону Айви, та ответила едва заметным покачиванием головы. Если бы Гвендолин вернулась в Лондон, Айви уже знала бы об этом. Виктория обещала немедленно отправить гонца, который преодолел бы шестьдесят миль, отделяющие Лондон от Кембриджа, за два дня.

Маркиз бросил на Колина злобный взгляд.

— Или ты дурак, не знающий, что ее обещаниям верить нельзя, или лжец, и тогда Гвендолин до сих пор прячется в этом доме.

Лорд Дрейтон развел руками:

— Ищи, если хочешь. Допроси слуг. Но уверяю тебя, она давно уехала. — Он слегка расслабился. — Знаешь, а твой ассистент прав. Нам всем стоит сесть и успокоиться.

Саймон нехотя опустился в кресло. Айви заняла место на диване, а лорд Дрейтон — на другом обитом роскошной тканью кресле. Его руки нервно сжимали подлокотники.

— Гвен приехала ко мне за советом…

— И это все, что она получила от тебя?

Лорд Дрейтон заскрипел зубами. Айви попыталась перехватить взгляд Саймона и дать ему понять, что сейчас его убийственный сарказм может только навредить, но он упорно не смотрел в ее сторону. Тогда она начала кашлять. Громко. Им необходимо было найти леди Гвендолин, и если лорд Дрейтон мог привести их к ней, не было никакого смысла восстанавливать его против себя.

Губы Саймона дернулись, выказывая крайнюю степень раздражения.

— Какого рода совет ей требовался?

— Она хотела узнать, как наладить с тобой отношения, не усугубив ситуацию.

— И она действительно считала, что ты ей в этом можешь помочь?

— Лорд Харроу… — тихо пробормотала Айви, отчаявшись привлечь его внимание другими способами. Ее нетерпение росло прямо пропорционально его злости, которая не позволяла ему сохранить объективность. Пусть он отругает ее позже, но ее обязательства перед Викторией требовали, чтобы она вмешалась. — Лорд Дрейтон, а леди Гвендолин сказала вам, почему покинула королевский дворец?

— Она сказала, что соскучилась по дому, — кратко ответил он, глядя на нее с презрением, достаточным, чтобы передать его раздражение тем, что к нему смеет обращаться такая мелкая сошка. Потом его внимание переключилось на Саймона. — Она сказала, что хочет помириться с тобой.

— И ничего больше?

Язвительная реакция Саймона не вызвала в Айви ничего, кроме глухого разочарования. Лорду Дрейтону надо было задавать более точные вопросы, а не тупо обвинять.

Лорд Дрейтон пожал плечами:

— Разве этого недостаточно?

Айви решила попытать счастья, хотя бы для того, чтобы оценить реакцию этого человека.

— А она вам не говорила, что в ее распоряжении находится некий предмет из дворца.

Ноздри лорда Дрейтона раздулись от гнева, его взгляд метал молнии.

— Ты обвиняешь леди Гвендолин в воровстве?

— Он ни в чем не обвиняет леди Гвендолин, — ответил Саймон раньше, чем Айви успела открыть рот.

Между двумя мужчинами последовал обмен яростными взглядами. От этого молчаливого поединка воздух в помещении, казалось, наполнился электричеством. Не приходилось сомневаться, что их взаимное противостояние было вызвано самой леди Гвендолин, и Айви начала обдумывать возможные варианты.

Возможно, лорд Дрейтон обесчестил ее? Виктория ничего об этом не говорила, но она могла и не знать, чем вызван разрыв Саймона с сестрой.

Напряженное молчание нарушил лорд Дрейтон. Опустив глаза, он с преувеличенным вниманием осмотрел мыски своих сапог, после чего сообщил:

— По правде говоря, она просила денег, чтобы покрыть свои дорожные расходы.

Последние слова вполне могли быть ключом к местонахождению леди Гвендолин, и Айви встрепенулась.

— Дорожные расходы? А куда она хотела направиться?

Лорд Дрейтон поморщился, но ответил:

— Я уже говорил, что в Лондон. Во всяком случае, я так думал.

— Вы дали ей деньги, которые она просила? — настаивала Айви.

Получить от него ответы на самые простые вопросы было так трудно, что ей хотелось рвать на себе волосы от нетерпения.

Лорд Дрейтон уставился на Айвитаким пристальным взглядом, что у нее моментально появилось другое желание — спрятаться за диван.

— Послушай, ты вообще кто такой? Сыщик?

Саймон метнул на нее предостерегающий взгляд из-под нахмуренных бровей, который она решила проигнорировать.

— Это вряд ли, милорд, — ответила она с завидным самообладанием. — Я просто делаю то, для чего меня нанял лорд Харроу, — помогаю ему, предлагая другую точку зрения.

Раздражение лорда Дрейтона нисколько не уменьшилось.

— Лично я нахожу твои вопросы дерзкими и абсолютно неуместными. Все это не твое дело.

— Зато ответы на них — мое дело, — вмешался Саймон. — Так ты дал ей денег?

Лорд Дрейтон вздохнул:

— Тридцать фунтов.

— Чертовски щедро с твоей стороны! — сухо сказал Саймон. — А она дала тебе что-нибудь взамен? Или, может быть, пообещала?

— Что, например? — Красивые черты лица лорда Дрейтона исказились. — Если ты полагаешь, что Гвен приехала сюда, чтобы…

Саймон вздернул подбородок.

— Я полагаю, что она могла предложить тебе помощь в получении медали Копли.

— Как, черт возьми, Гвен могла это сделать? И с чего ты взял, что мне нужна ее помощь или я приму ее?

— Потому что, как ты сам говорил, работа, которой ты сейчас занимаешься, недостаточно зрелищна, чтобы привлечь внимание Королевского общества.

— Да как ты смеешь! Моей работе, может быть, не хватает блеска, но она не менее важна, чем твое занятие, в результате которого из окна твоего логова в башне периодически вырываются снопы искр. А может быть, даже важнее. Если мое внимание к защите английского урожая от болезней и вредителей означает, что я никогда не получу медаль Копли, тогда я скажу — к черту Королевское общество!

Откровенно негодуя, лорд Дрейтон все же сдерживал свой гнев. Он сохранял достоинство, и это убедило Айви в том, что он говорит правду.

Похоже, лорд Харроу не расслышал нотки искренности в голосе бывшего друга, поскольку все его внимание оказалось приковано только к первой фразе.

— Как я смею? Возможно, я бы стерпел этот вопрос от кого-то другого, но от тебя, человека, который…

— Хватит! Прекрати, Саймон! Именно поэтому Гвен побоялась ехать домой. Ты не слушаешь собеседника и не умеешь прощать. В тебе нет ни капли сочувствия.

— Это несправедливо! — воскликнула Айви и тут же зажала рот рукой.

Она обещала себе сохранять хладнокровие. Это было не ее сражение, но все же обвинение лорда Дрейтона показалось ей настолько возмутительным, что она не сдержалась. Она не видела от Саймона ничего, кроме сочувствия. В отличие от других людей, которых ей приходилось встречать на своем недолгом жизненном пути, он понял, что значит для женщины не иметь доступа в аудиторию, лаборатории, равно как и в любое другое место, где она могла использовать свой интеллект. Он не только понимал ее, он восхищался ее талантами, и Айви никак не могла допустить, чтобы его так несправедливо обвиняли. Вот только…

Теперь оба мужчины взирали на нее: Саймон — неодобрительно, лорд Дрейтон — озадаченно. Прошло несколько долгих секунд, и они снова вернулись к поединку между собой.

— Я никак не могу простить сестру, если она прячется от меня, — сказал Саймон, сделав ударение на слове «сестра».

Тем самым он подчеркивал, что был готов простить леди Гвендолин, но не лорда Дрейтона.

— Это дело твое и Гвендолин, — проговорил лорд Дрейтон и сжал губы так сильно, что они побелели.

Саймон встал и одернул сюртук.

— Если бы ты знал, где моя сестра, ты бы сказал мне?

Лорд Дрейтон еще раз со всем вниманием обозрел безукоризненно чистые мыски своих сапог и только после этого поднял глаза. Он уже справился с гневом и раздражением и был настроен на примирение.

— Я знаю, что ты ее любишь и тревожишься о ней. Да, если бы я знал, где она, я бы сказал тебе. И если бы я мог помешать ей отправиться куда-то еще, кроме Лондона или твоего дома, я бы это сделал. Клянусь честью, она убедила меня, что все делает правильно.

В какой-то момент Айви показалось, что Саймон снова бросится в бой, но напряжение уже покинуло его, и он молча кивнул и направился к двери.

Айви вскочила и бросилась за маркизом. Получив у лакея плащи и шляпы, они быстрыми шагами пересекли холл и вышли на Сент-Эндрюс-стрит. Ветер гонял по улице разноцветные листья. Яркое осеннее солнце не грело.

Они приехали в город верхом и оставили лошадей в конюшне на Маркет-стрит. Теперь Саймон шел очень быстро, и Айви немного отстала. Ей было о чем подумать. Многие аспекты состоявшейся недавно встречи привели ее в недоумение, но один вопрос волновал особенно сильно.

— Ваш разговор был очень личным, — сказала она. — Почему вы разрешили мне присутствовать?

Саймон покосился на Айви.

— Власть королевы гарантирует тебе право получать информацию из первых рук.

— Да, но здесь речь шла далеко не об одних только интересующих меня фактах. Вы же с лордом Дрейтоном едва не вцепились друг другу в глотки.

Саймон гордо поднял голову, его взгляд был холоден.

— Мне нужно было, чтобы ты не позволила мне задушить его голыми руками!

Прорычав эти слова, он отвернулся и пошел дальше.

После этого Саймон и Нед навестили Эррола Куинси в его квартире над большим книжным магазином на Роуз-кресент. После смерти дочери Эррол решил, что дом, в котором жило некогда счастливое семейство, располагавшийся к западу от города, полон воспоминаний о людях, которых он потерял, — Аурелии и Эмили, его жене, поэтому он продал его и поселился в небольшой, но очень уютной квартире в городе, где уделял время чтению, небольшим научным опытам и иногда предоставлял гостиную для собраний своих единомышленников.

Эррол радушно предложил им чаю, но не сумел пролить свет на местонахождение леди Гвендолин. Собственно говоря, Саймон и не ожидал, что старик сообщит им какую-нибудь полезную информацию, однако, поскольку все же был шанс, что Гвендолин ему доверится, это следовало проверить. Саймон так и сказал, когда вместе с Айви возвращался на Маркет-стрит, чтобы забрать лошадей.

Саймон заплатил груму и сам вывел обеих лошадей из конюшни.

Нет, Эррол не стал бы хранить молчание из дурных побуждений. Но все дело в том, что Гвендолин для него — вторая дочь, и для нее он готов на все, в том числе и на сохранение тайны.

— Могу сказать в защиту лорда Дрейтона, — вздохнула Айви, — что он тоже не имел дурных побуждений.

— Интересно, на чем ты основываешь столь далеко идущие выводы? — Саймон быстро проверил упряжь обеих лошадей. — Ты не знаешь этого человека, как знаю его я.

— Именно поэтому мое мнение о нем не предвзято и не основывается на заведомой враждебности.

Саймон ответил сильным ударом ноги по камню, лежавшему на обочине дороги. Даже лошади испуганно шарахнулись. Маркиз жестом предложил Айви сесть в седло.

Она осталась на месте.

— А как насчет четвертого члена вашего клуба?

— Ты говоришь о Бене? — Саймон покачал головой. — Он и Гвендолин всегда относились друг к другу с дружелюбием, но не более того. К нему она не пойдет.

— Возможно, она остановилась у какой-нибудь подруги? — Айви погладила кобылу по шелковистому носу.

Саймон мысленно пробежался по списку подруг его сестры, большинство из которых были уже замужем.

— Ты права. Я наведу справки. Письма будут отправлены вечерней почтой.

— Вы боитесь, что она может попасть в беду?

— Конечно, меня это тревожит. Но моя дорогая сестренка склонна к драматическим сценам. Не будь она дочерью маркиза, непременно сделала бы карьеру на сцене. И все же я не могу не думать об опасности. Ведь ей всего восемнадцать, и она совсем не столь искушенная личность, какой старается казаться. Вероятно, лучше всего обратиться к властям.

— Нет! — Айви моргнула и заговорила спокойнее: — Мы должны быть осмотрительными. Кстати, представьте себе, какой разразится скандал вокруг вашей сестры, если станет известно о ее воровстве.

Она была права. Это могло окончательно уничтожить репутацию Гвендолин, и без того пострадавшую от интрижки с лордом Дрейтоном.

— Не волнуйтесь, — мягко сказала Айви, — мы найдем и вашу сестру, и камень Виктории. Все будет хорошо, я обещаю.

Почувствовав, что его сердце тревожно забилось, маркиз выругался про себя и подставил руки, чтобы помочь Айви сесть в седло.

— Ты поедешь в Харроувуд, — поинтересовался он, — или предпочитаешь идти пешком?

Айви скривила губы, но послушно поставила колено на руки маркиза и через мгновение уже сидела в седле. Лошади двинулись шагом.

В молчании они проехали по Тринити-стрит до колледжа Святого Джона, свернули на Томпсонс-лейн и поскакали дальше, туда, где по обе стороны Хистон-роуд тянулись болота, раскинувшиеся к северу от города.

Здесь ветер доносил запахи болотной тины, трав и торфа, пустынного безмолвия и неукротимых сил. Охваченный внезапным чувством безысходности, причудливым смешением отчаяния и неудовлетворенности, Саймон подстегнул коня. Ньютон на мгновение замер и пустился в галоп.

Он знал, что кобыла Айви — Бабочка — последует за ним. Она была спокойной и покладистой, но уж точно не ленивой. Через плечо Саймон бросил взгляд на свою спутницу.

Лицо ее было сосредоточенным и упрямым, подбородок вздернут, взгляд устремлен к горизонту. Неужели эту девчонку вообще ничего не может испугать? Существует ли на свете что-нибудь, с чем она не рискнет встретиться? Зубы Галилея, ему бы пригодилась даже малая толика такого бесстрашия.

Издав воинственный клич, он опять подстегнул коня. Каменная стена у дороги искушала и манила. Саймону очень хотелось послать Ньютона через нее, почувствовать, как он взлетает в воздух и приземляется на другой стороне ограды, но он посчитал прыжок все же слишком опасным. Для Айви.

Они добрались до прохода, сделанного для скота, и поскакали по пустым бесконечным полям.

Айви еще никогда не была так испугана… или так радостно возбуждена? Часть ее хотела попросить Саймона снизить скорость. А другая часть желала закричать во весь голос, чтобы он несся еще быстрее. Небо и земля слились в красочные пятна, трепещущие и полные жизни; Ее окружали бескрайние головокружительные пространства, но Айви потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: ей это нравится. Она больше не боялась упасть — Бабочка скакала уверенно, твердо держась на сильных ногах. Тем более что Саймон, конь которого беспрекословно слушался ездока, объезжал крупные валуны, кустарники и болотистые участки.

Айви чувствовала себя восхитительно свободной — впервые в жизни. Она бы хотела, чтобы скачка никогда не закончилась. А когда впереди показались башни Харроувуда, ее чувства разительным образом изменились. Она ощутила острое разочарование, зная, что скоро они вновь окажутся среди людей и придется соблюдать осторожность и притворяться. Притворство вообще стало неотъемлемой частью их жизней. Или, во всяком случае, ее жизни. С момента своего появления в Кембридже Айви только и делала, что притворялась.

Возможно, эйфория скачки или непривычное ощущение свободы подтолкнули ее к небольшому бунту. Она заставила Бабочку свернуть с посыпанной гравием дорожки и поскакала между возвышающимися вокруг вековыми соснами.

— Куда ты?

Айви дернула головой и, не поворачиваясь, крикнула:

— Скачите за мной — узнаете!

Откровенно говоря, она и сама этого не знала до тех пор, пока, обогнув дом и сады, не подъехала сначала к дорожкам для верховой езды, вьющимся через лес, а потом и к довольно-таки нелепому, выполненному в греческом стиле сооружению с ионическими колоннами, сводчатой крышей и покрытыми плющом стенами. Только тогда она поняла, что искала. Саймон следовал за ней безмолвной тенью.

Они уже бывали здесь во время вечерних верховых прогулок. Несуразное сооружение было построено на берегу пруда, в котором, по словам Саймона, раньше жили декоративные карпы, но теперь он наполовину высох и был затянут ряской. Рядом находился ручей, через который можно было перейти по изогнутому деревянному мостику, мраморные скамьи, заросшие мхом, и неопрятные цветочные клумбы, уже давно отданные на милость сорнякам. Это место было слишком далеко от дома, чтобы его немощная жена могла навести здесь порядок, поэтому и пришло в запустение.

Айви остановила Бабочку и спешилась. Подъехал Саймон.

— Зачем мы здесь?

Подняв голову, она спокойно встретила его взгляд.

— Потому что передышка необходима и вам, и мне. Эта скачка… зачем вы ее устроили?

Маркиз перебросил ногу через круп коня и спрыгнул на землю.

— Извини. Я не должен был…

— Мне не нужны извинения. Наоборот, я хотела поблагодарить вас за этот галоп. Я хочу знать, почему вы это сделали. Вы злились?

— Злился? Да, наверное. — Он, похоже, даже не заметил, что его руки непроизвольно сжались в кулаки. Вероятно, гнев его так и не покинул. — Но я не понимаю, как это место…

— Это место не вызывает никаких воспоминаний, здесь нет неискренности и фальши, — сказала Айви. — Здесь мы оба можем свободно дышать, разговаривать и пользоваться возможностью быть собой.

Оставив Бабочку на полянке, заросшей сочной травой, Айви медленно пошла по неровной, покрытой толстыми корнями дорожке туда, где Саймон переминался с ноги на ногу рядом со своим конем. Остановившись перед ними, она протянула вперед руку, и Ньютон ткнулся носом ей в ладонь.

— Разве это не здорово?

Маркиз не ответил. Вместо этого он сделал шаг вперед и положил руку ей на плечо. Через мгновение она уже была в его объятиях, их губы слились. Он ли первым завладел ее губами, или на этот раз инициативу проявила она? Какая разница?..

Стоя в густой влажной тени переросших ив, маркиз не мог думать ни о чем, кроме изумительной женщины в его объятиях. Наконец, отпрянув, чтобы вдохнуть глоток воздуха, он открыл глаза и сразу заметил бесчисленное количество вопросов в ее горящем взгляде. Каждый из них возвращал его к реальности, которой он всеми силами старался избежать. Он вовсе не стремился к этой крепнущей неодолимой страсти, лишавшей его способности логически мыслить. Будь оно проклято! Ему нужен был только ассистент! Почему судьба решила так жестоко насмеяться над ним!

— Саймон, я имела в виду не это. Мы не должны…

По непонятной причине эти слова прозвучали для маркиза капитуляцией перед неизбежным.

Полностью утратив способность соображать, он рывком привлек Айви к себе и поцеловал. Он не сдерживался, не щадил ее и не ждал пощады для себя. Охваченный бешеной страстью, он целовал ее до тех пор, пока она решительно не высвободилась из его объятий.

Ее грудь тяжело вздымалась, но в глазах горел гнев.

— А вам не приходило в голову, что у меня ничуть не меньше причин избегать близости с вами?

Саймон негромко засмеялся, а когда снова обрел серьезность, склонился и легко прикусил ее нижнюю губу. Когда он отстранился, губа оказалась влажной и красной, словно зернышки граната.

— Тогда скажи «нет», — предложил он. — Один из нас должен это сделать.

Айви бросила на него хмурый взгляд.

— Черт бы вас побрал, Саймон де Берг.

— Не можешь? Я прав? — Саймон шутливо потянул ее галстук. Ему страстно хотелось развязать этот узел, расстегнуть все пуговицы и освободить наконец ее от одежды. — Тогда у нас проблема, не так ли?

Он усадил Айви рядом с собой на скамейку, с которой можно было любоваться жалкими остатками пруда. Придвинувшись вплотную, он сдул упавший ей на ухо завиток волос. Айви вздрогнула и потянулась к Саймону. Тогда он сначала лизнул мочку уха, а потом чуть прикусил. Ей это понравилось… очень понравилось.

Ему тоже.

Неожиданно Айви прервала любовную игру, толкнув Саймона в грудь.

— Хватит! Мне не нравится чувствовать себя беспомощной.

Она высвободила руку, и Саймон напрягся, ожидая пощечины. Однако она лишь запустила пальцы в его густую шевелюру и, не слишком церемонясь, потянула, весьма эффективно удерживая его на месте. И только после этого Айви страстно прильнула к его губам. Прикосновение ее языка заставило маркиза забыть обо всем.

Над их головами весело пели, перелетая с ветки на ветку, птицы. Громкое шуршание в старом кусте боярышника говорило о присутствии какого-то мелкого зверька — белки, кролика или бурундука. Саймону пришло в голову, что они здесь совершенно одни, защищены от всех на свете осуждающих глаз. Его внутренности запылали огнем, когда он представил, как легко было бы бросить сюртук на землю, опустить Айви на него и самому лечь сверху…

Потрясенный собственным сумасбродством, он прервал поцелуй.

— Нед…

Говорить что-то еще необходимости не было. С громким всхлипом Айви отпрянула. Ее припухшие губы раскрылись.

— Ой… что я делаю… Боже мой!

— Все в порядке.

— Ничего не в порядке! Не знаю, что на меня нашло!..

Саймона охватило чувство вины. Он нежно коснулся ее плеча… волос.

— Это моя вина. Только моя.

— Нет, — тихо, но уверенно проговорила Айви и уже громче добавила: — Во всем этом вашей вины не было вообще, поэтому даже не пытайтесь украсть заслуги, по праву принадлежащие мне.

— Извини, не понял.

— То, что я сделала, может быть неправильным — так оно и есть, — но я это сделала. И вся ответственность лежит на мне.

Похоть. Всему виной похоть, решил маркиз. Она затуманила разум, лишила проницательности, изменила восприятие действительности. Иначе никак не объяснишь, почему его попытка взять вину на себя за их общую неосмотрительность так разозлила Айви.

В конце концов, именно мужчины обычно берут на себя вину. А женщины позволяют им это. Разве не так?

— Послушай, Нед…

— Вот именно!

Маркиз недовольно поморщился от ее крика, но Айви продолжала с той же горячностью:

— Приехав в Кембридж, я стала Недом. Даже вы упорно называете меня Недом. Так вот, в отличие от Айви Нед может идти куда хочет, говорить, что ему вздумается, и делать что пожелает. — Она провела ладонью по щеке маркиза и ласково улыбнулась. — Пусть я была не права, мне слишком сильно хотелось вас поцеловать. Должно быть, в тот момент я забыла, что на самом деле не являюсь Недом.

Айви замолчала и отчаянно покраснела. Саймон подумал, что ее поцелуй длился намного дольше, чем один момент, но разумно не высказал это вслух. А сама идея о том, что она потеряла себя в своей новой мужской сущности, показалась ему столь абсурдной, что он едва не рассмеялся. По счастью, ему удалось сдержаться.

Он взял руку Айви и со всей нежностью, на которую был способен, и поцеловал ее пальцы. Чувство любви, близости оказалось даже слишком сильным, и он ощутил ноющую боль в груди. Прижав ее руку к своему сердцу, Саймон сказал:

— Я называю тебя Недом, потому что привык использовать это имя в мыслях. Красивый, великолепный, желанный Нед, с огромными глазами, короткими кудряшками и стройными ногами. Я называю тебя Недом, моим Недом, но, поверь, ни на мгновение не забываю, что ты женщина.

Айви промолчала, но свет, которым загорелись ее глаза, наглядно продемонстрировал, что его признание оказалось вполне уместным. Негромкое ржание Бабочки напомнило маркизу, что пора возвращаться домой. Им не стоит долго оставаться вдвоем в этом уединенном месте.

Он в последний раз коснулся губами ее губ.

— Если уж зашла речь о вине, думаю, каждому из нас придется принять свою законную долю.

— Это я переживу, — улыбнулась Айви. — Меня выводит из себя одна только мысль о пассивности. Я не могу принимать ласки, никак в этом не участвуя. По крайней мере я буду знать, что активно участвовала в своем позоре. — Она сморщила очаровательный носик. — Вы считаете, в этом есть смысл?

Маркиз покачал головой:

— Никакого. Да и вообще ничто за последнюю неделю не имеет и намека на смысл.

— Я знаю, — засмеялась Айви. — Это была самая необычная неделя в моей жизни.

— В моей тоже, Нед. В моей тоже.