Мастерфилд-Парк был погружен в темноту и тишину, когда Дуглас свернул на подъездную аллею в промежутке между полуночью и рассветом. Колин велел ему ехать не к дому, а сразу направляться к конюшням. Сонная Холли согласно кивнула. Сначала они осмотрят лошадей, а потом уж подумают об отдыхе.

Измученный мистер Питерсон встретил их на мощеном дворе конюшни, когда Колин помогал Холли выйти из экипажа.

— Ничего подобного я в жизни не видел, милорд, — сказал он. — Да, бывало, чтобы заболели сразу две-три лошади, но чтобы все сразу…

— Опишите мне точно симптомы, начиная с самых ранних, — попросил Колин.

— Сначала мы заметили, что некоторые лошади ходят как-то неровно, спотыкаются, их бока напряжены, словно они пытаются поджать живот. Вскоре после этого начались проблемы с пищеварением, у некоторых я приметил расширение зрачков.

— А лошади гостей? — поинтересовался Колин.

— Как только были замечены первые признаки заболевания, все они куда-то исчезли. Но ваши личные скакуны в полном порядке — пока что. Заболели только скаковые и охотничьи лошади.

— Вы лечили их, как обычно лечат колики? — спросила Холли.

Питерсон обвел недоуменным взглядом ее фигуру, закутанную в плащ, и Колин тут же пожалел о том, что привез ее сюда, понимая, что это приведет к волне сплетен. Впрочем, лицо ветеринара сохранило озабоченное выражение. И даже если он счел странным то, что они путешествовали ночью в одной карете, то виду не подал.

— Вот что мы делаем, мисс. — Ветеринар махнул рукой в сторону арки, разделявшей два крыла конюшни. — Грумы по очереди выгуливают больных лошадей всю ночь напролет. Я распорядился давать им больше воды, и они не едят ничего, кроме самого лучшего чистого сена.

— Кто-нибудь осматривал зерно?

— Да, милорд, на вид оно вполне нормальное, но…

Питерсон замолчал на полуслове. И он, и Колин отлично знали, что обычный осмотр может и не выявить яд.

— Я хочу, чтобы мне принесли в кабинет образцы зерна, — сказал Колин.

— Леди Харроу приказала, чтобы образцы отправили в Лондон, ее мужу, — сообщил мистер Питерсон.

— Хорошо. — Поморщившись, Колин несколько раз моргнул, отгоняя сонливость. — И все же я хочу сам провести кое-какие анализы. Также доставьте мне образцы сена и воды с ярлыками. Я хочу точно знать, откуда взят каждый образец.

— Воду берут в наших колодцах, милорд.

— Пусть так. Известны случаи, когда воду в колодцах травили.

— Милорд, все лошади получают корм из одних и тех же источников. И если было какое-то заражение или инфекция, заболели бы все животные.

Колин подумал несколько мгновений, а потом его осенило:

— Вы уверены, что все лошади питаются одним и тем же кормом? Разве некоторые из наших гостей не привезли с собой специально разработанные пищевые формулы, чтобы именно по ним составляли рацион тем животным, которых они возьмут здесь напрокат на время скачек? Не могло бы случиться, что остатки этих смесей добавили к тому корму, который дают нашим лошадям?

— Даю слово, сэр, это невозможно!

— Добудьте мне образцы этих смесей. — Вдохнув полной грудью влажного предрассветного воздуха, Колин посмотрел на дом. — Где моя сестра?

— Полагаю, она отдыхает, сэр, хотя, должен сказать, она едва с ног не сбилась, помогая грумам почти до полуночи. Ее помощь пришлась очень кстати. Увидев, что она зевает, я настоял на том, чтобы она хоть немного отдохнула. И ваши братья помогали. Нам же нужно было как можно больше помощников, чтобы выгуливать лошадей.

Колин кивнул: он был рад услышать, что его родные хоть немного отдохнут, что было просто необходимо. Он чувствовал себя совершенно опустошенным, но не только из-за беды, приключившейся с лошадьми. Всю жизнь он потратил на то, чтобы сплотить семью, был посредником между родными, утешал, ободрял, защищал… и все для того, чтобы оказаться лицом к лицу с обстоятельствами, контролировать которые он не в состоянии. Что будет, если течение событий не изменится? Какое будущее ждет семью Эшуортов? Финансово они не пострадают, потому что их состояние пополняется из других источников. Но то, что давали им эти лошади, деньгами не измерить. В награду за общение с ними они получали гордость, чувство удовлетворения за достигнутые результаты.

Колин протянул Холли руку. Он понял, что ему необходима поддержка в виде ее упрямого нрава, искренности; помоги ему, Господи, но даже ее упреки поддерживали его, заставляли признавать правду и что-то предпринимать.

Теперь ему все это было нужно. Он хотел, как и она, верить в то, что вместе они найдут дорогу к счастью. Словно почувствовав это, Холли взяла его под руку, и они вместе направились по конюшенному двору к тяжелой двери, которая вела к его кабинету в конюшне. Прежде чем войти туда, Колин повернулся к Питерсону.

— Я попрошу вас послать одного из конюхов в дом с просьбой принести нам сюда чай, — сказал он.

— Из кухни всего четверть часа назад прислали булочки и овсяные лепешки, сэр, — проговорил ветеринар. — Я распоряжусь, чтобы и вам принесли несколько штук.

Как только они вошли в кабинет, туда пришел конюх и разжег жаровню. Через несколько минут Питерсон принес и освежающие напитки. Холли сняла с себя плащ, который одолжила ей вдовствующая герцогиня, и стала греть руки. Колин пододвинул к своему креслу у письменного стола единственный стул, стоявший в комнате.

— Садись, — пригласил он Холли. — И поешь немного.

— Я уже столько часов просидела на месте… — Она обвела комнату унылым взглядом, но потом повернулась и подошла к столу. — Но вообще чего-то горячего и вкусненького очень хочется. — Взяв чашки, она поставила их на блюдца, разлила чай, добавила в него сахар и немного молока. А потом выбрала себе булочку с патокой, лежащую на подносе, который принес Питерсон.

Пристроившись в уголке своего стола, Колин залпом выпил половину чашки, не замечая того, что горячий напиток обжигает ему горло. Чай был черным и очень крепким — именно такой ему был нужен для того, чтобы заставить мозг работать после утомительного путешествия. Теперь ему были нужны только образцы.

Колин поднял руку.

— Подойди ко мне, пожалуйста.

Холли забросила оставшийся кусочек булочки в рот и поставила чашку на блюдце. Когда она приблизилась к Колину, тот отставил чашку в сторону и взял Холли за талию.

— Извини меня за мое поведение по пути сюда, — вымолвил он.

Холли зажала ему рот пальчиком.

— О чем ты говоришь? Сейчас главное — поставить лошадям диагноз и назначить лечение.

В это самое мгновение кто-то, словно услышав их разговор, постучал в дверь. Холли вернулась к жаровне, а Колин отворил дверь и впустил трех молодых грумов; каждый из них держал в руках мешки, к которым были привязаны листочки бумаги с надписями. Четвертый конюх вошел в кабинет графа следом за ними, таща в руках ведро, наполовину наполненное водой.

— Ваши образцы, милорд, — сказал один из них.

Колин помог парням разложить свертки на длинном столе у дальней стены кабинета. Они гуськом вышли из комнаты и закрыли за собой дверь. Колин открыл шкаф и заглянул туда.

— О, неужели это то, что я думаю? — воскликнула у него за спиной Холли.

Колин вытащил из шкафа какое-то приспособление из дерева и меди и установил его на стол.

— Это микроскоп, — пояснил он.

Оценивающе покивав головой, Холли подошла к нему.

— Он такой замечательный, — похвалила Холли прибор. — Даже у Саймона нет такого.

— Он сделан по моему собственному чертежу.

Холли наградила его, возможно, самой гордой улыбкой, какую Колин когда-либо видел на чьем-то лице… именно такую улыбку каждый мальчик жаждет увидеть на лице своего отца. Само собой, отец Колина никогда так не улыбался своим сыновьям.

— Можно мне? — с благоговением в голосе спросила Холли.

Она осторожно протянула указательный палец к одной из медных скобок, но не дотронулась до них. Колин согласно кивнул, и она наклонилась, чтобы заглянуть в окуляр. Холли покачала маленькое круглое зеркальце у основания микроскопа.

— Но я ничего не вижу.

— Это потому, что тебе, во-первых, нужен дополнительный свет, а во-вторых, то, что ты будешь исследовать.

Колин уже шел в противоположную сторону комнаты к полкам, на которых стояли фонари, специально разработанные им для таких случаев. Полированные стальные отражатели направляли свет в нужное место, так что он мог исследовать через окуляр мельчайшие частицы вещества, которые были очень хорошо освещены. Вернувшись к столу, Колин зажег фонарь и взял первый из образцов.

— Мне понадобится твоя помощь, — сказал он.

— Разумеется. Все, что угодно.

Колин кивком головы указал на стол.

— Там ты найдешь записную книжку и карандаши. Принеси их сюда — будешь записывать мои заключения.

— Слушаюсь, сэр! — услышал граф полный энтузиазма ответ, за которым последовал короткий смешок. — Должно быть, именно так же чувствовала себя Айви, когда Саймон впервые позволил ей помогать ему в его лаборатории.

Выбрав одну из ложечек, множество которых висело на стене над рабочим столом, Колин открыл первый мешок с образцами, бросил небольшое количество зерна в ступку и растер его в порошок. Затем он вытащил из ящика стола две стеклянные пластины, насыпал на одну из них немного растертого зерна, накрыл другой и положил их под крепления на основании микроскопа.

— Ну а теперь давай узнаем, сможем ли мы выяснить, какой дьявол тут у нас поселился.

Прошло почти два часа. Колин вынул из-под микроскопа последний образец и с такой силой поставил его на стол, что Холли вздрогнула. Осторожно приподнявшись, она посмотрела через его плечо, не разбились ли стеклянные пластины под его ладонью. Не увидев ни осколков, ни крови, она с облегчением вздохнула.

Но была и разочарована. Они исследовали каждый образец зерна и сена, бесчисленное количество капель воды, но нигде не обнаружили ничего особенного. Холли делала заметки, записывая почти каждое слово Колина, даже когда он бормотал себе под нос что-то бессвязное.

Упершись локтями в стол, Колин уронил голову на руки.

— Это бесполезно, — заявил он. — Я не усматриваю и следа какого-нибудь яда.

Его безучастный тон напугал ее. Колин опять терял надежду, а вместе с ней и уверенность в собственных способностях как ученого, так и конезаводчика. Холли положила руку на его поникшее плечо, не зная, как утешить его. Она дотронулась ладонью до его шеи.

— Возможно, мы чего-то не заметили, — сказала она тихо.

Его глаза остекленели и покраснели от беспокойства, недосыпа и двухчасовой работы с микроскопом, требующей постоянной концентрации внимания.

— Возможно, ответу меня под носом, — проговорил он. — Я искал какой-то посторонний элемент. Но вдруг все дело в самом корме? Дай мне еще один образец.

— Зажать его между предметными стеклами?

— Нет, просто дай одну ложечку.

Холли сделала, как он просил, Колин придвинул фонарь поближе, высыпал зерно на стол и, наклонившись, стал внимательно его рассматривать. Так он сидел несколько минут, перебирая зернышки пальцами, отделяя одно от другого, собирая их вместе и снова раздвигая в стороны. Потом зажал одно зернышко между большим и указательным пальцами и стал смотреть на него одним глазом.

— Цвет… что-то не так с цветом зерна, — наконец промолвил Колин. — Некоторые его части слишком зеленые… — Он рывком поднял голову. — Мне нужно в библиотеку. Пойдем в дом.

Собрав целую кипу ее заметок, Колин прихватил мешок с кормом и стремительно вышел из кабинета, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, идет она следом за ним или нет.

Чтобы поспеть за ним, Холли пришлось почти бежать по мощеному двору и садовой дорожке. Отблески рассвета отражались в черных окнах особняка, не доходя до окон первого этажа, где уже суетились работники кухни, готовящие еду на весь день.

Холли невольно замерла у входа в библиотеку, вспоминая о том, что произошло незадолго до того, как она заходила сюда в последний раз. Их первые объятия, первые поцелуи… И первый раз, когда она услышала, как он нежно назвал ее по имени.

Колин подошел к письменному столу, нашел коробок спичек и начал зажигать лампы. Желтоватый свет осветил диванчик, на который он усадил ее, где его страсть впервые дала о себе знать. Сжав губы, Холли отвела взгляд в сторону.

— Чем я могу тебе помочь? — спросила она.

— Ищи книги о растениях и садоводстве.

Они уже вдвоем стали перебирать книги.

— Что мы ищем? — поинтересовалась она.

— Что-то, что я не смог определить ни с помощью микроскопа, ни невооруженным глазом. Я почти уверен, что это не входит в состав лошадиного корма, — ответил он.

— Например?

— Какие-то ядовитые растения, которые могли подмешать в корм, — пояснил Колин.

— Святой Господь!

Они усердно читали бесчисленные описания растений и сравнивали крохотные таинственные зеленые частицы, которые принес с собой Колин, с иллюстрациями в книгах.

— Я и не подозревала, что такое количество растений содержат яды. — Холли указала на картинку цветка в форме рупора. — Взять хотя бы такой цветок, как лилия.

— Не думаю, что мы с тобой ищем цветок, — пробормотал Колин. — Это должно быть какое-то сильное растение с более грубыми листьями и стеблями.

Он с такой силой захлопнул книгу, что Холли подскочила на месте. Зажав глаза ладонями, Колин уперся локтями в стол.

— Мы обязательно найдем то, что ищем, — промолвила Холли.

— Если только я не ошибаюсь. — Подняв голову, он сжал руки в кулаки. — Возможно, я просто не способен на это.

— Ты не должен терять надежду, — сказала она.

Колин медленно покачал головой.

— Ужасные вещи происходят в этом мире, — проговорил он. — Так почему они не должны касаться Эшуортов?

На этот вопрос у Холли не был ответа.

— Все дело в том, что речь идет не только о спасении лошадей, — снова заговорил он. — Они чудесные животные и, безусловно, стоят того, чтобы мы тратили на них свои усилия. Но эта история касается еще и всей моей семьи. Эти лошади, этот конный завод — это все мы. Наша жизнь.

Колин взял еще одну книгу, придвинул ее к себе и с видом человека, обреченного на сплошные неприятности, стал пролистывать страницы. Холли устремила взгляд на мешочек с зерном, который он положил на угол письменного стола. Пододвинув ближе лампу, она вытащила из мешка часть его содержимого и стала рассматривать его, причем делала это несколько раз, с каждым разом все глубже запуская руку в мешок. Колин продолжал читать. Наконец Холли заметила на своей ладони частицу какого-то растения длиной в дюйм. Это был похожий на веточку лист, и если бы он оказался чуть меньше, то она бы и не заметила его среди зерен.

— Колин, мне кажется, что к зерну подмешали папоротник, — проговорила она взволнованно. — Его можно давать лошадям?

Колин оттолкнул от себя книгу.

— Нет, нельзя, — ответил он. — Дай-ка мне посмотреть.

Колин протянул ей руку, и она положила ему на ладонь найденный среди зерна лист. А потом подвинула лампу ближе к его локтю. Колин рассматривал лист, хмурясь все сильнее.

— Открой эту книгу, — не поднимая глаз, попросил он, указывая на толстый том подбородком. — Найди статью о папоротнике-орляке. Он растет повсюду, и лошадям его есть нельзя, потому что он для них — яд.

Холли открыла книгу, нашла главу про нужный вид папоротника и стала вслух читать описания характерных черт мест обитания этого растения. Но тут Колин остановил ее:

— Постой, а там есть симптомы заболевания животных, отравившихся папоротником-орляком?

Холли стала водить пальцем по строчкам.

— Неустойчивость, сбивчивый шаг, боли в животе, запор… расширение зрачков… — Остановившись, она сжала губы и посмотрела в глаза Колину. — Все ведь совпадает, да?

Вскочив с места, Колин стал читать описание через ее плечо. А потом схватил Холли в свои объятия, закружил по комнате вокруг себя и крепко поцеловал в губы. Прервав поцелуй, он широко улыбнулся.

— Подожди здесь, я хочу отправить записку Питерсону, — сказал он.

Колин выбежал из библиотеки, но вернулся всего через несколько минут — теперь он шел бодрыми, уверенными шагами, и сразу чувствовалось, что этот человек испытывает огромное облегчение. Холли уже начала убирать книги на полки. Колин подошел к ней, забрал книги, бросил их на ближайший стол и заключил ее в объятия. А потом стал кружить ее в беззвучном вальсе.

— Теперь, когда мы знаем, в чем дело, лошади выживут.

В голосе Колина появился мальчишеский задор, детская радость. Потом он остановился.

— Спасибо тебе. Спасибо! — твердил он.

— Да не за что, — улыбнулась Холли. — Но, думаю, я заметила лист только благодаря тому…

— Благодаря тому, — перебил ее Колин, — что ты не потеряла надежду. — Когда она кивнула, он поцеловал ее в лоб, а затем выпрямился. Вид у него был смущенный. — Ты, конечно, будешь надо мной смеяться, но я начинаю верить в то, что все это дело рук Брианонн. Вот тебе и наука, да?