Уиллоу осторожно вошла в ветеринарное крыло Эшуортских конюшен. Она ожидала увидеть здесь темные, смахивающие на пещеры помещения, в которых опасно оказаться с мужчиной наедине, но вместо этого ее взору предстали выкрашенные в белый цвет стены, очищенные почти до блеска каменные полы и высокие окна, щедро пропускающие внутрь яркий солнечный свет.

Подойдя к ближайшему коню, Уиллоу погладила его.

— Все эти животные больны? — поинтересовалась она.

— У некоторых были колики, но теперь им лучше, — ответил стоявший у нее за спиной лорд Брайс. Его голос отозвался эхом от пустых стен. Уиллоу едва не вздрогнула. — У того, которого вы погладили, растянуто сухожилие.

— Это серьезно?

Лошадь закрутила головой, чтобы Уиллоу не могла дотянуться до нее, но вместо того, чтобы убрать руку, она вспомнила, что Холли учила ее всегда оставаться спокойной и сдержанной рядом с этими животными, чтобы завоевать их доверие.

— Ему поможет только время и забота, — ответил лорд Брайс. — Мой брат придумал новый способ лечения с помощью электростимуляции.

Он указал на помещение, выходившее в коридор. Вытянув шею, чтобы заглянуть в него, Уиллоу увидела кучу каких-то механизмов и проводов.

— Результаты говорят сами за себя, — сказал лорд Брайс таким проникновенным голосом, что у Уиллоу по затылку и по спине поползли мурашки.

— О, совершенно с вами согласна! Мы с сестрами сами видели результаты, потому что Саймон испробовал аппарат в первую очередь на себе и восстановил работу мышц плеча, которые он сильно повредил прошлой осенью. — Лошадь, теперь не сводившая с нее глаз, так низко опустила голову, что едва не уткнулась носом в шелковый бант на лифе ее платья. — Ой, прошу тебя, не ешь это! — засмеялась Уиллоу.

— Выходит, — проговорил лорд Брайс, — Саймон де Бург ставит опыты на себе?

— Да, и это весьма беспокоит мою сестру. — Но вместо того чтобы подробнее рассказать о делах зятя, про которые Уиллоу пообещала помалкивать, она стала почесывать лошадь за ушами. Не в силах скрыть гордость, она добавила: — А вам известно, что моя сестра помогала развить процесс?

Брайс кивнул.

— Мой брат благодарен им за то, что они рассказал ему о своих исследованиях, — вымолвил он.

Какие-то странные нотки в его голосе привлекли внимание Уиллоу, ее рука застыла в воздухе. У него есть причина осуждать усилия брата, когда дело касается эшуортского табуна?

— А вы ездите верхом, милорд? — спросила Уиллоу. — Я обратила внимание, что вы не выступаете на скачках и не появляетесь на охоте.

Ответом ей послужили громкие шаги лорда Брайса, который внезапно отошел от денника. Его нежелание говорить на эту тему вновь всколыхнуло подозрения Уиллоу и подтвердило, что лорд Брайс — весьма странный человек, не открытый и уверенный, как остальные, а закрытый, мрачный, непостоянный и непредсказуемый. Потрепав лошадь еще раз, Уиллоу заставила себя пойти следом за ним.

— Прошу простить меня, милорд, — обратилась она к Брайсу. — Я сказала что-то не то?

— Пожалуй, нам стоит вернуться к остальным, мисс Сазерленд. Наверняка ваши сестры уже беспокоятся о том, куда вы подевались.

Неужели он захотел увести ее из ветеринарного флигеля? Было ли тут что-то такое, чего он не желал ей показывать? Хотя, возможно, его внезапное нежелание говорить не имеет никакого отношения к ее вопросу и ко всему, что связано с процессом электростимуляции мышц. Но может быть, какому-нибудь жеребцу проводят электростимуляцию прямо сейчас, в этом здании? Подумав об этом, Уиллоу предположила, что украденный жеребец мог именно после этой процедуры показаться королеве Виктории столь необычным. Более того, не исключено, что благодаря электростимуляции эшуортские лошади показывают такие высокие результаты на скачках.

Святые небеса, возможно, эта тайна вообще не имеет никакого отношения к пропавшему жеребцу, а все дело в Колине Эшуорте, который придумал способ обмана, с помощью которого его чистокровки получают незаконное преимущество на скачках. А вдруг лорд Брайс — это и есть преступник, которого мало интересуют или вообще не интересуют лошади? Кто его заподозрит? Даже его брату такое в голову не придет!

Лорд Брайс ждал Уиллоу, прожигая ее своим непроницаемым взглядом. Она попыталась улыбнуться, пожать плечами, словно ей безразлично его поведение и их отношения не переменились.

— Да Бог с ними, с моими сестрами, — проворковала она. — Мы отсутствуем всего несколько минут, а мне так хочется тут все осмотреть, лорд Брайс. Я нахожу обустройство ветеринарного блока… восхитительным.

Он не позволит ей этого? Извинится и откажет в ее просьбе? Тогда его слова можно будет счесть подтверждением вины. Уиллоу затаила дыхание, пытаясь ничем не выдать своего волнения — или подозрений.

— Как пожелаете, мисс Сазерленд, — кивнул лорд Брайс. — Прошу вас, сюда.

Он повел ее в операционную — комнату, стены которой были выложены белым блестящим кафелем, полную сверкающих на солнце инструментов, слепящих Уиллоу глаза. Брайс объяснил ей, каким образом используются некоторые из этих инструментов, отчего она несколько раз зажмурилась и содрогнулась. Потом они прошли в другое помещение — более тесное и темное, чем остальные. Пол здесь был засыпан соломой, а окна занавешены грубой коричневой тканью, почти не пропускающей солнечный свет.

— Эта комната заметно отличается от других, — сказала Уиллоу, чувствуя себя здесь неуютно.

— Это помещение для спаривания, мисс Сазерленд.

Казалось, его низкий голос повис в воздухе этой тихой комнаты, и только сейчас Уиллоу поняла, что не слышит конюхов, работающих в главном помещении. Она осталась с лордом Брайсом совершенно одна.

— Помещение для спаривания… — повторила она лишь для того, чтобы нарушить молчание, ставшее внезапно каким-то неловким и… неправильным. Помещение для спаривания… Кобыл и жеребцов приводят сюда для… — Боже мой!

— Что-то не так?

Лорд Брайс подошел так близко, что Уиллоу почувствовала себя неловко. Это неприлично! Неужели он привел ее сюда, в эту комнату для спаривания, чтобы здесь начать те непристойности, которые он себе вообразил? При мысли об этом сердце Уиллоу подскочило в груди, а дыхание перехватило от страха.

— Я… Я думаю… пожалуй, вы правы, — запинаясь, пролепетала Уиллоу. — Сестры наверняка ищут меня.

— Мы пойдем к ним через минуту, мисс Сазерленд. Видите ли, я вспомнил кое о чем, что может быть вам очень интересно. Пойдемте!

Он протянул ей руку, и даже в полутьме Уиллоу вновь разглядела шрамы, покрывавшие тыльную сторону его ладони и доходившие почти до запястья, пятна и неровности на его коже, словно ее опалили огнем. Что с ним случилось? Айви как-то говорила ей, что с ним произошел несчастный случай, когда он был мальчиком.

Уиллоу поежилась, испытывая нерешительность.

— А что же… что же еще вы хотите показать мне, сэр?

— Это сюрприз.

Его высокий рост и широкие плечи смущали Уиллоу, заставляли чувствовать себя ранимой, уязвимой. Прикосновения его пальцев опять вогнали ее в дрожь, бросили вызов ее подбородку.

— Уверен, что это вам очень понравится, мисс Сазерленд.

Лорд Брайс отпустил, и она сжала руки перед грудью. Господи, а вдруг он покажет ей пропавшего жеребца Виктории? Хотя нет, едва ли он на это решится. Все инстинкты подталкивали ее к бегству. Уиллоу попятилась назад, едва не наступив на подол платья.

А потом она остановилась, точнее, ее ноги остановились и отказывались сдвинуться хотя бы на один дюйм. Где-то в глубине ее существа появилось и стало расти какое-то странное ощущение, ей безумно захотелось узнать, что же именно лорд Брайс хочет ей показать.

Поманив ее пальцем, он открыл одну дверь, которая вела в еще более темную комнату. Несмотря на опасения, Уиллоу шагнула в полумрак этого помещения, пол которого тоже был засыпан соломой, а окна завешаны тканью. Лорд Брайс остановился посреди комнаты и ждал, когда она подойдет. Вцепившись руками в дверной косяк, Уиллоу уже была готова развернуться и убежать, как вдруг до нее донеслось слабое мяуканье.

— Так это кошка?

Лорд Брайс кивнул и сделал такое, отчего у Уиллоу перехватило дыхание, сжалось сердце и подогнулись колени. И это противоречило всем ее представлениям об этом человеке. Он улыбнулся — широкой приветливой улыбкой, которая вмиг стерла суровое выражение с его лица, вернула ему юношескую привлекательность. Лорд Брайс снова протянул ей руку, и на этот раз Уиллоу подошла к нему и взяла его за руку, не замечая ни неровностей, ни шрамов под своими пальцами.

Он отвел ее в темный угол, где из соломы было сложено некое подобие гнезда. Светло-рыжего цвета кошка лежала, вытянувшись на боку, а с полдюжины крохотных котят, глазки у которых еще не открылись, толкались, пробираясь к ее соскам.

— О! О! — восхищенно воскликнула Уиллоу. Одной рукой она все еще держалась за теплую руку лорда Брайса, а другую поднесла ко рту. — Какая прелесть! Сколько им?

— Не могу сказать точно, — ответил Брайс. — Я заметил только вчера.

— Боже мой! Какие же они хорошенькие!

— Вы любите котят, мисс Сазерленд?

— Больше всего на свете. Господи, какие они крошечные! Наверное их еще нельзя трогать?

— Думаю, разок-другой погладить все же можно, — ответил он. — Не похоже, что их мама слишком недовольна нашим появлением.

Он был прав. Кошка посматривала на них сонными полуприкрытыми глазами. Пока голодное потомство билось за пропитание около ее живота, она была абсолютно спокойна и, пожалуй, даже немного утомлена. Опустившись на колени, Уиллоу провела пальцем по спинке рыже-белого полосатого котенка. Он даже не обратил на это внимания и продолжал жадно сосать молоко.

Довольно вздохнув, Уиллоу встала.

— Лорд Брайс, спасибо вам большое! Я-то подумала…

Она не смогла произнести больше ни слова, потому что внезапно он наклонился к ней, прижал губы к ее губам и поцеловал ее — долгим, настойчивым поцелуем, от которого у нее перехватило дыхание и по всему нутру разлилось блаженное тепло.

Так же неожиданно лорд Брайс прервал поцелуй и едва слышно прошептал:

— Прошу простить меня, мисс Сазерленд.

Не успела Уиллоу собраться с мыслями, чтобы ответить лорду Брайсу, он повернулся и ушел тем же путем, каким они сюда пришли.

— Я не должна была садиться верхом на Принцессу. — Голос леди Сабрины дрожал От нахлынувших на нее переживаний. Несколько мгновений она смотрела в глаза Холли. — Я… сердилась, и она это почувствовала. Именно поэтому я и потеряла контроль над ней, — напряженным голосом продолжала аристократка. — Мы с Принцессой столько раз отрабатывали все движения и аллюры, что могли бы повторить их с завязанными глазами.

Где-то под ними покрытые черепицей крыши конюшен окружали сад. С другой стороны от этих построек продолжались выступления жокеев с лошадьми, и Холли следовало быть там. Она должна была задавать вопросы, провоцировать гостей на похвалы их последним приобретениям лошадей, а также признаваться им в собственном желании купить такого жеребца, из которого можно будет вырастить настоящего чемпиона.

Однако, как бы ни нуждалась в ней Виктория, сейчас Холли не могла оставить леди Сабрину.

— Я так на него рассердилась, — тихо произнесла сестра лорда Эшуорта, что Холли едва разобрала ее слова. Ее голова упала, подбородок почти касался груди.

— О ком вы говорите?

Сабрина приподняла голову.

— О своем брате, — ответила она. — О Колине.

— Но… что же он сделал?

— Дело в том, чего он не сделал, мисс Сазерленд. Это из-за него человек, за которого я хотела выйти замуж… О нет, это так унизительно! — Она опять опустила голову, а потом посмотрела на Холли глазами, пылающими негодованием. — Теперь он обручен с другой женщиной.

— Но… что ваш брат мог предпринять, чтобы изменить ситуацию?

— Он мог настоять на том, чтобы отец дал мне разрешение выйти замуж до своего отъезда в Америку. — По щекам девушки разлился сердитый румянец. — Он мог приехать домой, когда я просила его об этом, и потолковать с отцом.

— Но, леди Сабрина, ваш отец — герцог! — пожала плечами Холли. — Я уверена, что никто не может заставить его изменить свое мнение, когда он уже принял решение.

— Но он не принимал никакого решения! — заупрямилась леди Сабрина. — Он на что-то отвлекся, или был занят, или просто ему было все равно…

— Прошу прощения за то, что я сейчас скажу, миледи, — стараясь говорить как можно ласковее, начала Холли, — но если все дело только в этом, то ваш джентльмен должен был подождать. Если, конечно, его сердце действительно было отдано вам.

Леди Сабрина сорвала сухие листья с вьюна, обвивающего опору балюстрады, растерла их пальцами и выбросила вниз. Холли ожидала услышать какую-нибудь резкость в ответ, но девушка удивила ее.

— Возможно, вы и правы, мисс Сазерленд, — проговорила она. — Возможно, все это не имеет отношения ни к папе, ни к Колину, а во всем виновата одна я. Это из-за меня все так получилось.

— Нет, миледи, вне всякого сомнения, это не так, — заверила ее Холли. — И я вовсе не это хотела сказать. Однако именно из-за ваших переживаний случилась неприятность в загоне. Лошадь всегда чувствует, что наездник не в духе или чем-то огорчен.

Леди Сабрина кивнула.

— Да, — сказала она. — И со мной что-то происходит, мисс Сазерленд. Что-то странное и необъяснимое заставляет меня подвергать опасности наших лошадей.

— Не говорите ерунды! Все, что вам нужно, — это немного успокоиться и забыть обо всех переживаниях.

— Нет, вы не понимаете. — К изумлению Холли, леди Сабрина внезапно схватила ее за руку. — Вчера на Аскотском скаковом круге Колин решил, что я нарочно вывела наш фаэтон на трассу. И он был уверен, что это я пустила лошадей опасным галопом по вересковой пустоши.

— А вы этого не делали?

— Конечно же, нет! — Леди Сабрина с силой сжала пальцы Холли. — Нет, я прикинулась, что все это очень смешно. Но все дело в том, что вчера, как и сегодня, я потеряла контроль над животными. И это далеко не все… прежде мне удавалось без всяких проблем справляться с заупрямившимися лошадьми. Однако ни вчера, ни сегодня у меня это не получилось, все было как-то иначе… Такое ощущение, будто…

— Да? — нетерпеливо перебила ее Холли и, наклонившись, заглянула в голубые глаза леди Сабрины.

Та явно запаниковала.

— Мне показалось, что лошади… возненавидели меня… Стали меня бояться…

Холли слегка пошевелила пальцами, чтобы леди Сабрина не так крепко сжимала их.

— А вы объяснили брату, что произошло? — спросила она.

— Господи, нет! Я не могу допустить, чтобы Колин или даже Джеффри узнали правду. — Ее и без того тихий голос опустился до шепота. — Я притворилась, что сделала именно то, в чем Колин меня обвинял. Моя семья ничего не должна знать. Никто ничего не должен знать, особенно люди, увлекающиеся скачками.

— Я не понимаю, миледи. Что именно никто не должен знать? — недоуменно спросила Холли.

— То, что я потеряла способность управляться с лошадьми. Лошади — это все, что у меня есть. Без них нет ничего. Я — ничто! Абсолютное ничто…

— Какая ерунда. — Холли обняла девушку за плечи. — Да, два раза подряд у вас случились неудачи, но не более того. Опытный наездник не может в одну минуту лишиться своих способностей. Поверьте мне, завтра же вы оседлаете Принцессу и сможете прекрасно ездить на ней.

Леди Сабрина опустила глаза и быстро заморгала — Холли поняла, что она пытается сдержать слезы. Но когда ее собеседница снова подняла голову, от ее уязвимости и следа не осталось, а лицо обрело решительное выражение.

— Даже не знаю, зачем я так разоткровенничалась с вами, мисс Сазерленд, — вымолвила она. — Возможно, все дело в том, что вы не принадлежите к нашему миру, не являетесь его частью, поэтому не будете судить меня так же строго, как остальные. Тем не менее, вы — умелая наездница, я сегодня поняла это. Я вас за это уважаю. И благодарю за то, что вы для меня сделали.

От этих слов леди Сабрины Холли ощутила острую боль в груди. Если бы только Колин был того же мнения…

— Я хотела бы попросить вас еще об одной услуге, мисс Сазерленд, — продолжала леди Сабрина. — Прошу вас никому об этом не рассказывать. Даже своим сестрам и в особенности членам моей семьи.

Леди Сабрина быстро пошла прочь, а длинный шлейф ее амазонки еще долго скользил за ней по каменному полу. Потом, подобрав шлейф, она перебросила его через руку и вошла в дом через французские двери. В это же мгновение внизу лестницы, ведущей на террасу, послышались шаги. Кто-то начал подниматься наверх.

Холли чуть не вскрикнула, увидев лицо этого человека.

— Лорд Дрейтон? — Она перевела глаза на раскинувшийся внизу сад. — Вы давно тут?..

— Прошу прощения, мисс Сазерленд! Я вовсе не собирался подслушивать!

Его резкий тон и быстрая походка ошеломили Холли.

Она выпрямилась и подняла голову.

— Ваша сестра разговаривала со мной доверительно и не рассчитывая на то, что ее слова услышит еще кто-то, милорд, — сказала она. — Что бы вы ни услышали, я этого с вами обсуждать не буду.

— Я разыскивал вас не для того, чтобы потолковать о собственной сестре.

Он разыскивал ее? Не успела Холли понять, что означают его слова, Колин оказался совсем близко, сел рядом, наклонился к ней — ее сердце подскочило в груди — и взял ее за руку.

— Мисс Сазерленд, я хочу, чтобы вы пообещали мне, что никогда больше не повторите того, что сделали сегодня в загоне, — промолвил лорд Эшуорт.

У Холли появилось такое чувство, будто ее пригнуло к земле.

— Лорд Дрейтон, я… я… прошу прощения, — пролепетала она. — Я знаю, что вы и сами могли справиться с лошадью, а тут вмешалась я, и вы почувствовали себя неловко перед гостями.

— Да к черту моих гостей!

— Что? — Она недоуменно заморгала. — Так вы на меня не сердитесь?

— Сержусь?! — Его брови недоверчиво приподнялись. — Мисс Сазерленд, вы уберегли мою сестру от серьезной травмы. Возможно, вы даже спасли ей жизнь.

Колин все еще держал ее за руку — точно так же, как его сестра за несколько мгновений до этого, а потом крепко пожал ее. Странные вещи он говорит. С одной стороны, благодарит за совершенный поступок, с другой, похоже, все-таки сердится или по крайней мере беспокоится. Его близость, его прикосновение смущали Холли. Она не знала, что и сказать в ответ.

Лорд Дрейтон замолчал. Его голубые глаза были устремлены на нее, и у Холли возникло такое чувство, будто она смотрит на ясное летнее небо. Между ними вспыхнула искра, от которой все ее тело запульсировало, в ушах застучало. Холли хотелось так много сказать ему, так много услышать от него. Молчание затягивалось, но от этого она не испытывала неловкости — скорее, некоторое удивление. Это продолжалось до тех пор, пока в саду не послышались чьи-то голоса.

Внизу на главной садовой дорожке показались цилиндры, шляпки с лентами и солнечные зонтики, которые стали пробираться сквозь кусты. Из листвы послышался смех.

Лорд Дрейтон встал.

— Прошу меня простить, мисс Сазерленд, — промолвил он.

И, поклонившись, ушел.

Разговоры постепенно стихли до приглушенного шума, когда Колин, растворившись в тени, стал спускаться по лестнице террасы. Факелы, освещавшие сад, отбрасывали причудливые тени на дорожки, которые словно отражали его встревоженные мысли.

Сегодня в качестве главы семьи и лидера скакового мира он буквально превзошел самого себя в исполнении своих обязанностей. У полудюжины чистокровных эшуортских двухлеток появились потенциальные покупатели; еще несколько скакунов трех и четырех лет тоже заинтересовали гостей, желающих приобрести породистое животное. Некоторые из этих людей попросили, чтобы лошадей оставили в Мастерфилд-Парке для обучения. Завтра его адвокаты начнут с ними переговоры и обсудят условия покупки, так что сделки будут заключены еще до начала Королевских скачек. Когда его отец вернется из Америки, он будет доволен.

Ты все еще смеешься, отец? Нет, это Колин будет тем, кто смеется последним, если учесть, что он сумеет вернуть в Девоншир жеребца в целости и сохранности, и никто об этом не узнает. Потом останется лишь одно: убедить королеву в том, что подмененный им жеребец и есть Гордость Принца, преподнесенный ей в подарок Таддеусом Эшуортом.

Но, Господи, ему необходимо чудо. А пока надо оседлать своего любимца.

Нейт, грум, подскочил к нему, едва Колин вошел в конюшню.

— Желаете Кордельера, милорд?

Колин кивнул. Пока долговязый парень собирал упряжь и седло, Колин прошел к своему любимому коню по проходу, освещаемому фонарями, которые висели высоко на крючках. Было что-то в этом месте, его звуках и запахах, что всегда успокаивало его.

Кордельер, стоя, спал, повернувшись головой в дальний угол, но, услышав тихий голос хозяина, скакун тут же повернулся и положил нос на калитку.

— Привет, приятель. — Сунув руку в карман, Колин вытащил оттуда заранее припасенное яблочко. — Ты сегодня был особенно хорош.

Другой конь на его месте мог запаниковать, испугаться, когда скакун Джеффа толкнул его, мог встать на дыбы, взбрыкнуть, упасть. Колин закрыл глаза, чтобы прогнать многочисленные страшные видения возможных несчастий, которые появлялись перед его внутренним взором. И еще раз похлопал Кордельера по шее.

— Ты добрый, верный друг, старина, — проговорил он.

Кордельера должны были продать несколько лет назад.

В ту пору он был самым многообещающим эшуортским жеребцом, поэтому от желающих купить его отбоя не было. Таддеус уже почти заключил сделку, согласно которой потенциального чемпиона предполагалось увезти далеко на север от Йоркшира.

Однако Колин не хотел для себя ни одного другого коня, поэтому упорно настаивал на своем. Если отец желает, чтобы он и впредь занимался разведением и обучением лошадей, то должен выполнять желания сына.

Дожевав яблоко, Кордельер уткнулся носом в грудь Колина, надеясь получить новую порцию лакомства.

— Извини, приятель, — пробормотал Колин. — Но на этот раз у меня было только одно яблоко.

Он прикоснулся к белой звезде, почти скрытой под густой эбонитовой челкой. Колин очень любил своего коня, растил его с детства, тренировал, и тот, несомненно, стал бы чемпионом, если бы он отпустил его к другому хозяину.

— Знаешь, старина, иногда я спрашиваю себя, хорошо ли я поступил по отношению к тебе, не дав тебе стать лучшим на скаковом круге. Любовь к скачкам, быстрому бегу у тебя в крови. Ты мог бы стать легендой. Впрочем, ты служил и для более великой цели, пусть и менее выдающейся. — Казалось, Кордельер был согласен с его словами, потому что он потерся носом о плечо Колина. — Как насчет того, чтобы покататься под звездами? Хочешь? Ты же знаешь, куда мы поедем, старина. — Почесав у скакуна за ухом, Колин прошептал: — Мой соучастник по преступлению…

— Милорд…

Едва не подскочив на месте от неожиданности, лорд Дрейтон повернулся и увидел Нейта, который стоял позади него.

Колин нахмурился: похоже, поездка задерживается.

— Что-то случилось? — спросил он.

Кивнув, Нейт подошел ближе к нему и тихо проговорил:

— Что-то не так, милорд. Леди… Я подумал, вам следует знать.

— Что? Кто?

Неужели Сабрина под шумок выскользнула из дома? Прежде она частенько сбегала по ночам, и Колину приходилось разыскивать сестру здесь: она чистила своего коня и делилась с ним своими надеждами на будущее. Одна из таких надежд недавно рухнула, так что он даже не сомневался в том, что Сабрина захочет в уединении конюшни найти утешение и поддержку у своего любимого скакуна.

Но Нейт замотал головой:

— Я эту даму не знаю, милорд. Возможно, она из ваших гостей. Я увидел ее в восточном проходе — она ходит от денника к деннику. Причем двигается как-то странно — постоит у стойла, а потом в него проскальзывает.

— Она видела тебя?

Грум еще раз покачал головой.

Колин отошел от денника.

— Спасибо тебе, Нейт, — сказал он.

— Так мне оседлать Кордельера, сэр?

— Нет, пока повремени с этим.