Сломанное ребро требовало покоя. Эйдан глубоко вдохнул, наполняя воздухом легкие. Он незамеченным вышел из дома Лорел благодаря тому, что она попросила горничную приготовить ей утренний чай и тосты на полчаса раньше, чем обычно.

Улицы были еще пустынны, если не считать грузовых телег. Он попытался восстановить свой респектабельный вид, припудрив синяки позаимствованной у Лорел пудрой, но все равно почувствовал на себе удивленные взгляды владельцев лавочек, подметавших перед ними тротуар. Не обращая на них внимания, он направился к мосту в полной уверенности, что вчерашнее ночное нападение не было случайностью. Даже после выстрела Лорел настоящий вор успел бы схватить часы или снять булавку с галстука, прежде чем убежать.

Так если эти мерзавцы не были грабителями… кем же они были?

Прошлой ночью туман скрыл Фица и Руссо, и они, вероятно, перешли по мосту на другой брег. Насколько Эйдану было известно, Руссо жил где-то на восточном берегу реки.

Однако инстинкт подсказывал ему, что надо вернуться к лестнице, ведущей к причалу. Мелкие суденышки плыли вверх и вниз по реке. Эйдан прошел по узкому пирсу, по пути расспрашивая лодочников, не перевозил ли кто-нибудь из них прошлой ночью вниз по реке двух джентльменов? Если кто-то и делал это, то не признался. Но это вовсе не означало, что Фиц и Руссо не оставили нанятую лодку ждать их здесь в назначенное время, а этих негодяев наняли проследить, чтобы никто не пошел за ними следом.

Он вспомнил слова докера, которого встретил на Броуд-Куэй. «Старина Уилл Шайлер однажды ночью зашел туда помочиться и не вернулся. На следующее утро его нашли с лицом, разбитым до неузнаваемости». Поэтому можно было предположить, что кто-то охранял это место.

Миклби говорил ему, что надо найти тайную лабораторию Руссо, и Эйдан чувствовал, что обнаружит ее внутри или поблизости от развалившегося склада на Броуд-Куэй.

Перевозящий уголь паром, обслуживающий эту часть реки, появился из-за поворота и приготовился к выгрузке. Эйдан помахал рулевому.

— Идешь к причалу?

— Да, сэр.

— Подвезешь меня? — Он показал серебряную монету.

Его лицо и небритую темную бородку скрывал надвинутый капюшон, матрос с любопытством взглянул на него, но только пожал плечами:

— Как пожелаете, сэр.

Паром прошел под средней аркой моста, затем обогнул подковообразную плотину, регулирующую уровень воды в реке. По пути Эйдан думал о том, что ему известно на данный момент.

Он приехал в Бат, думая, уже не в первый раз, снять подозрения с человека, который последние годы был его другом. Не один раз министерство подозревало Джорджа Фицкларенса в заговоре против своего государства, и уже не в первый раз он доказывал, что они ошибались. Его приятель попадался на обычных «преступлениях без жертв», таких как незаконная покупка контрабандного бренди и табака или распространение слухов, которые бы повысили ценность определенных акций.

Однако на этот раз дело было не в деньгах. Погиб член парламента, и благополучие нескольких самых выдающихся граждан Англии подвергалось риску, они могли потерять как свои кошельки, так и свое здоровье.

Для Эйдана этот случай приобрел особое значение, стал более личным, чем другие. Мелинду вынудили отдать ценную собственность. И Лорел… у него сжалось сердце. Ее могли бы убить прошлой ночью.

Он до сих пор не мог сказать, что много о ней знает: кем была она на самом деле или почему владеет пистолетом. Но судя по тому, что он видел до сих пор, Эйдан был совершенно уверен, что она не представляет опасности для кого-либо, кроме невежественных грабителей и… для него. Его сердца. Его службы в министерстве.

Женщина, подобная Лорел, делает мужчину подозрительным. Она не дает ему сосредоточиться и переворачивает вверх дном его убеждения. Пожалуй, в отношениях с Лорел логика уступала желаниям.

На Броуд-Куэй пробуждалась утренняя трудовая жизнь, потоком шли толпы рабочих, расходившихся в разные стороны между доками и складами и начинавших разгружать и нагружать речные баржи. Эйдан шел по извилистой тропинке вдоль реки, оставаясь незамеченным. Он не переоделся в рабочего, но днем это не имело значения. Эти труженики были слишком заняты, чтобы обращать на него внимания, и, кроме того, он не собирался задавать вопросы, и у него не было необходимости добиваться чьего-либо доверия.

Найдя склад с прогнившими досками и обвалившейся крышей, Эйдан, прежде чем приблизиться к нему, издалека осмотрел строение со всех сторон. Его наблюдения подтверждали, что, как и лодочные причалы у моста, в дневное время все это не охранялось.

Обойдя здание, он обнаружил, что вход и выход были загорожены цепями с тяжелыми замками. Ставни на немногочисленных окнах были не просто заперты на засовы, но и огорожены решетками изнутри. Окна, выходившие в укромную аллею, находились в добрых десяти футах от земли. Обнаружив щель между досками, он попытался заглянуть внутрь. Пыльные столбы света, проникавшего через дыры в крыше, освещали несколько прямоугольных предметов, сложенных в углу. Место казалось полуразрушенным и заброшенным, каким оно и выглядело снаружи.

В дальнем углу он обнаружил в стене две сломанные доски. Присев на корточки, Эйдан ухватился за них и потянул. Крепкое дерево затрещало, но поддалось всего лишь на дюйм. Чтобы попасть внутрь, было недостаточно его голых рук. Это заинтересовало его. Склад был крепче, чем можно было судить по его внешнему виду.

Не желая дальше испытывать судьбу, он ушел с набережной и отправился на Дорчестер-стрит, где сел в потрепанную наемную карету. Заехал ненадолго домой, чтобы привести себя в порядок, его слуга Фелпс перевязал ему ребра, помог переодеться и как можно лучше скрыть синяки на лице.

Сразу же после полудня Эйдан снова вышел из дома и отправился в банк, где собрал все данные о последних капиталовложениях в павильон для избранных. Цифры подтвердили его подозрения: после пикника вложения в проект стали быстро возрастать.

Он настоял на организации экспромтом собрания членов «Бат корпорейшн». Его неожиданное и необъявленное заранее появление привело олдерменов в панику, но, придя в себя, они смогли заверить его, что строительство павильона начнется в течение нескольких следующих недель. Относительно того, реально это или нет, Джайлс Хендерсон и остальные вкладчики, казалось, искренне верили в проект.

Следующую остановку Эйдан сделал у Кросс-Бата, где умер или был убит член парламента Роджер Бэбкок. Как бы между прочим расспрашивая служителей о несчастье с бедным Бэбкоком, он сам окунулся в термальные воды. Вышел из них, ощущая, что ушибы, полученные прошлой ночью, теперь меньше болят.

И наконец, он поехал на Эйвон-стрит посоветоваться с Финеасом Миклби. Вдвоем они размышляли о событиях предыдущей ночи.

— Значит, четверо из них, — сказал Миклби, — Девонли, Тафт, де Вер, Стоддард — все они направились к Нортгейту.

— Вероятно, к Стоддарду играть в карты. Я не подозреваю ни одного из них. Даже Девонли. А вот поведение Фица и Руссо вызывает у меня вопросы.

— Ничего удивительного. Однако повремените с этим, милорд. У меня есть для вас кое-какие новости.

— Я весь внимание.

— Мой доверенный человек в Гемпшире проверил церковные записи местного прихода и обнаружил, что в течение нашего века там не родился, не женился и не был похоронен ни один Сандерсон. Более того, нигде поблизости не было зарегистрировано никаких документов на имение, которым бы владел кто-то носящий это имя. Сожалею, коллега, но или ваша леди лжет, или она призрак.

На город уже опустился вечер, когда Эйдан вернулся в свою резиденцию Ройял-Кресент. Здесь на серебряном подносе его ожидало приглашение, посланное загадочным «призраком».

На другом конце города у окна своей спальни стояла Лорел. Она раскрыла часики, прикрепленные к корсажу платья. Десять минут десятого. Накинув на плечи черный бархатный плащ и опустив капюшон, она спустилась по лестнице и вышла на Эбби-Грин. Наемная карета, остановленная горничной, ждала ее у тротуара.

— Серкус, — сказала она кучеру. Лорел не успела встать на ступеньку, как на лужайке послышались шаги. Она вгляделась в рваные тени, которые отбрасывал старый дуб, росший на газоне. Фигура, с головы до ног закутанная, как и она сама, в черный плащ, бросилась в сторону и, словно призрак, исчезла за углом.

Лорел похолодела, вспомнив незнакомца в капюшоне, которого встретила в театре. Неужели он каким-то образом нашел ее? Возможно, он был на пикнике или на концерте в Гилдхолле. В Королевском театре тогда было довольно темно. И она плохо разглядела его. Она могла пройти мимо него или задеть его локтем у стола с закусками и не узнать его.

Стоял ли он под дубом этой ночью и следил за ней?

— Едем или стоим, мэм?

Она посмотрела на другую сторону площади и отмахнулась от своих страхов. Как это глупо. Ее дом был не единственным, выходящим на эту площадь, и сколько угодно джентльменов могли переходить ее, спеша по своим делам.

— Извините, — сказала она и села в карету.

Они ехали медленно, пробираясь сквозь поток экипажей, всадников и пешеходов, направлявшихся в разные концы города в поисках развлечений. Когда они добрались до Аппер-Тауна, толпа стала еще плотнее. Лорел теряла уверенность. Когда она еще утром задумывала этот план, он казался вполне разумным. Теперь же ее мучили сомнения и страх перед этими черными фигурами.

День она провела с Мелиндой и выехала из дома с твердым решением найти улики, необходимые для того, чтобы обвинить или оправдать Джорджа Фицкларенса. Вспомнив слова Эйдана, она пыталась удержать Мелинду от принятия еще одной дозы эликсира Руссо. К ее огорчению, графиню нельзя было переубедить. Мелинда смеялась, когда ей говорили, что эликсир содержит действующий на мозг наркотик или что-то еще, кроме трав и минералов, из которых, как заявлял Руссо, он создал свое снадобье.

— Дорогая моя, если люди ведут себя по-другому, — настаивала Мелинда, — то это потому, что эликсир восстанавливает способности. Немножко смелости — естественный результат возобновленной энергии.

…Когда они подъехали к Серкус, Лорел постучала в крышу кареты. Карета остановилась, и она выглянула в окошко, ожидая увидеть Эйдана. Она заранее послала ему домой записку, в которой просила встретить ее здесь ровно в половине десятого.

Без сомнения, тот должен был получить ее. Лорел подошла поближе к двери, вглядываясь в темноту. На вымощенную булыжником улицу спустился туман, но он совсем не походил на тот плотный смог, который стоял в городе накануне. Украшенная колоннами Королевская площадь была разделена на четыре сегмента выходящими на нее высокими трехэтажными домами, возвышавшимися, как крепость, и в них было что-то угрожающее. Дурные предчувствия пугали Лорел.

На ее коленях в ридикюле тяжелым грузом лежал серебряный пистолет, который дала ей Виктория. Лорел подумала, не вынуть ли его и держать наготове, но здесь все-таки жил в основном цвет дворянства Бата. Самое неприятное, что она могла ожидать, это недовольство Эйдана, который разделает под орех ее план.

Ее привело сюда личное приглашение Джорджа Фицкларенса, и она хотела известить об этом Эйдана. Лорд Манстер устроил ужин для нескольких близких гостей, и Лорел решила воспользоваться случаем, который мог больше никогда не представиться.

Теперь она знала, что с какой-то целью Эйдан тоже расследует все связанное с графом, эликсиром и павильоном для избранных. И если у нее, когда она приехала в Бат, были веские причины не доверять ему, то с тех пор многое изменилось. В его действиях она не находила ничего плохого.

Он первым предложил перемирие. Почему же они не действуют вместе?

Послышались шаги, и дверца кареты резко распахнулась. У нее дрогнуло сердце. Эйдан приехал, но согласится ли он с ее планом или назовет его идиотским и отправит ее домой?

— Я боялась, что вы можете не прийти, — шепотом сказала она, когда он заглянул в карету.

Затянутая в перчатку рука схватила ее за плечо. Ее протащили по сиденью и выволокли из кареты. Она закричала, и ее крик эхом отозвался от стен соседних домов. В расплывавшихся в темноте фигурах нападавших она заметила человека в черном плаще. Видны были только его глаза. Холодные как сталь, они пронзали ее.

Она узнала эти глаза. Это был не Эйдан. Это был тот человек из театра.

Она не успела позвать на помощь. Он схватил ее, повернул лицом к себе и ладонью зажал ей рот. Лорел с отчаянием взглянула на кучера. Почему он не помог ей? Тот онемел от страха. Напавший на нее человек выкрикнул какие-то непонятные слова, но это явно была угроза. Кучер выругался, щелкнул кнутом и погнал лошадь галопом, предоставив Лорел своей судьбе.

Она снова подумала о пистолете, лежавшем в ридикюле, и попыталась достать его, но человек в черном вырвал сумочку из ее рук. Ужас лишил ее последней надежды, когда он потащил ее по улице и затем втолкнул в темный переулок, куда не проникал свет уличных фонарей и где никто не увидел бы ее.

Он отпустил ее плечо, повернул лицом к себе, прижав к стене. И снова зажал ей рот. Другая его рука приблизилась к ее лицу, и она увидела, что затянутые в кожу пальцы сжимали рукоятку блеснувшего в лунном свете кинжала.

Его рука, только что зажимавшая рот, теперь надавила на ее горло. От ужаса у нее вырвался стон. Она задыхалась, но не решалась пошевелиться и даже моргнуть. Его горячее дыхание обжигало ее кожу.

— Лизетта… Лизетта де Валентин?

— Пожалуйста. — Ее голос был подобен слабому хрипу. — Я не… понимаю.

Его пальцы сильнее сдавили ее горло. В его шипении она не понимала ни слова, пока до нее не дошел смысл: «flamme» — по-французски «пламя».

Не имел ли он в виду огонь, в котором погибли ее родители? Когда она не ответила, он отступил и ударил ее ладонью по щеке. Она стукнулась головой о каменную стену, но от охватившего ее ужаса почти не почувствовала боли.

Страх породил в ней стремление выжить. Со всей своей силой, о существовании которой она даже не подозревала, она сжала кулаки и ударила его в челюсть. Он откинул голову, и Лорел ударила его коленкой. Незнакомец пошатнулся и чуть не упал. Он что-то выкрикнул и мгновенно снова бросился на нее. Она закричала и отскочила назад, когда он взмахнул перед ее лицом кинжалом, который все ближе и ближе мелькал перед ее глазами. Она скользила вдоль стены, пытаясь уклониться от него. Он схватил ее за плечо, и кинжал с громким треском разорвал ее бархатную накидку.

Затем откуда-то из-за зданий послышался крик. Это было невозможно, но она слышала свое имя. Человек в черном вздрогнул и застыл. Она воспользовалась моментом и обеими руками оттолкнула его. Оба потеряли равновесие и свалились в кусты, затем перекатились по мягкой траве и оказались на вымощенной камнями дорожке. Об эти камни она ободрала локти и колени. Краем глаза девушка увидела, как блеснул кинжал, затем неожиданно он исчез из поля зрения, и она почувствовала, что ее приподняли за плечи и поставили на ноги.

— Лорел, спасайтесь!

Приказание Эйдана заставило ее добежать до угла здания, но мысль, что сейчас тот схватился с ее врагом, остановила ее. Между ними мелькал кинжал, блистая в свете уличных фонарей. Мелькание рук и ног и развевающиеся плащи отбрасывали чудовищные гротескные тени.

Страдальческий стон заставил Лорел что-то предпринять. Наверное, надо подбежать к ближайшей двери и просить о помощи. Она добежала до угла, когда за ее спиной раздался звон оружия. Лорел оглянулась и увидела сверкающий кинжал по другую сторону тротуара.

Кто-то выругался. И Эйдан сказал:

— Де Вер?

В следующую минуту нападавший оттеснил его к стене. Эйдан мгновенно бросился вперед, но фигура в черном плаще повернулась и побежала, растворяясь в темноте, к домам.

Эйдан, тяжело дыша, сжал кулаки и приготовился преследовать негодяя. Лорел, пошатываясь на дрожащих ногах, подошла к нему и обеими руками обхватила его руку.

— Пусть он уходит. Пожалуйста, не бегите за ним, — попросила она.

Эйдан повернулся и обнял ее.

— Вы не пострадали?

— Нет, я… я думаю, что со мной все в порядке.

Он поднял руку, в его пальцах была зажата перчатка.

— Этот тип потерял ее, когда мы боролись за нож.

Поддерживая ее, Эйдан торопился покинуть переулок.

Что-то блестящее попалось на глаза Лорел.

— Что это?

Эйдан отпустил ее на мгновение, чтобы поднять с земли странный предмет.

Им оказался мужской тяжелый перстень с печаткой.

— Должно быть, он соскользнул с пальца этого мерзавца вместе с перчаткой. — Эйдан еще некоторое время смотрел на перстень и затем опустил его в карман.

Он взял в ладони ее лицо, вглядываясь в него при свете фонаря. Его пальцы дрогнули, выражение лица стало угрожающим.

— Бог мой, он ударил вас.

Ее глаза затуманились, и она прикрыла его руки своими.

— По-видимому, да.

— Яхотел бы убить его!

От этих слов у нее похолодело на сердце. Она дрожала под его пронзительным взглядом от мысли о том, что могло бы произойти, если бы он не появился вовремя, чтобы спасти ее — в очередной раз. И содрогнулась при этой мысли.

— Вы назвали его по имени. Вы его узнали?

Он убрал руки с ее плеч.

— Нет, просто он похож на человека, которого зовут Анри де Вер. Но возможно, что я ошибаюсь. — Он еще крепче обнял ее, прежде чем отстраниться. — Это не случайное ограбление. Лорел, что ему было нужно?

Она начала, заикаясь, объяснять так, что сама не понимала смысла сказанного ею. Он приложил палец к ее губам.

— Не сейчас. Позвольте отвезти вас домой. Вы можете идти?

Только теперь она почувствовала боль в локтях и коленях, которые все еще саднило ох падения.

Они нашли ее ридикюль, валявшийся в канаве, и после того как Эйдан подобрал и засунул его себе за пояс, он снова прижал ее к себе и прикрыл краем плаща. Благодарная, что ноги слушаются ее, она положилась на него. Прошло несколько минут, пока она поняла, что они быстро шли по Брок-стрит. Когда он говорил, что отвезет ее домой, он подразумевал не ее дом, арендованный ею на Эбби-Грин. А свой собственный — на Ройял-Кресент.

Эйдан верил заверениям Лорел, что она физически не пострадала, по крайней мере серьезно. Но его встревожила растерянность, которую он увидел в ее глазах. Его пугало то, как она прижималась к нему, что было совершенно не похоже на нее.

Но что он знал о ней? Только то, что в церковных записях такая личность, как миссис Эдгар Сандерсон, не значилась, и еще то, что люди, скрывавшие свои лица, затащили ее в переулок и грозили убить.

Через несколько минут они вышли с Брок-стрит, пересекли Ройял-Кресент и подошли к дверям его дома. Отдав несколько распоряжений слуге, Эйдан провел Лорел в свои личные гостиные, расположенные на третьем этаже. Он снял с нее накидку, усадил на диван у камина и развел огонь. К тому времени как Фелпс принес бренди и горячий чай, Эйдан уже создал девушке уют домашнего очага. Разливая чай, он добавил в него щедрую долю алкоголя и вложил фарфоровую чашку в руки Лорел.

— Выпейте, это вам поможет.

Она отхлебнула, не зная, что пьет. Тем временем Эйдан налил бренди в коньячную рюмку и залпом опустошил ее. Теперь, когда опасность миновала, боль от ранений, полученных накануне, возвратилась с невыносимой силой. Особенно мучила боль в ребрах. Он уверял, что они не сломаны, но на одном или двух могли быть трещины. Даже здесь, в безопасности, он не мог избавиться от ужасов, которые создавало его воображение: что могло бы произойти, если бы не тот удачный удар, выбивший нож из руки убийцы. До этой минуты Эйдан чувствовал, что силы покидают его. Налив себе еще бренди, он возвратился к дивану и присел у ног Лорел. У него возникло столько вопросов, которые ему хотелось задать. Но сейчас все они, кроме самых простых, могли подождать.

— Вы уверены, что не пострадали? — Когда она кивнула, он положил руку ей на бедро. — Я получил вашу записку. Что вы делали на площади?

— Ждала вас, — дрожащим, совсем не своим голосом ответила она. — У меня созрел план, мы оба должны были побывать на ужине у лорда Манстера. Я хотела осмотреть его комнаты или предложить вам это сделать. Он доверяет вам.

— Что вы собираетесь найти, Лорел?

— Документы. Украденные письма, что связывали… — Она заколебалась, следует ли признаться ему.

— Вы посылали за мной, — напомнил он. — Так будьте откровенны.

— Я доверяю вам. — Ее рука потянулась к его щеке. — Но есть определенные вещи, о которых я поклялась не говорить никому. — Она взяла чашку обеими руками.

Если бы он не знал больше, Эйдан бы поклялся, что она тоже на службе у Льюиса Уэскотта. Конечно, он не мог найти достаточной причины, заставившей министерство послать еще одного агента, тем более женщину, пренебрегая его собственным расследованием. Но она явно делала это для кого-то другого. Для кого? Пока лучше не спугнуть ее. Не торопиться с установлением истины.

— Хорошо, — кивнул он, — расскажите мне то, что считаете нужным.

Она, сжав зубы, боролась с собой еще несколько секунд. Затем сказала:

— Предполагается, что в руках Джорджа Фицкларенса находятся письма, написанные еще до войны… это переписка его отца с отцом Клода Руссо.

— Вильгельма и Андре Руссо? — Потрясенный тем, что ей это известно, Эйдан присел на корточки. Министерство находило преступной эту связь между Фицем и Клодом Руссо, а теперь Лорел лишь подтвердила это.

Боже милостивый, предатель-француз и бывший король Англии? Какой вред мог бы причинить Фиц, владея такими опасными документами!

Он, прищурившись, смотрел на нее:

— Вас послал сюда Льюис Уэскотт?

Она задумалась и покачала головой.

— Кто это?

Почему-то он поверил ей. Но как события этой ночи вписывались в общую картину?

— А что за мерзавец напал на вас? — спросил он. — Он имеет какое-то отношение к тому, что вы только что рассказали мне?

— Хотела бы я это знать. Я видела его только один раз — в тот вечер в театре.

— Вы хотите сказать, до того, как я нашел вас в коридоре за ложами?

Новая волна страха охватила ее, когда она кивнула.

Неожиданно вспомнив о перстне, который был найден на площади, он достал его из кармана.

— Эта штука может помочь нам узнать, кто этот человек.

Лорел взяла у него перстень и поднесла к огню, горевшему в камине. В тяжелое золотое кольцо был вставлен оникс с инкрустированным золотым гербом, на котором был изображен щит, поделенный пополам, с лилией на одной половине и короной на другой.

Лорел замерла.

— Мне знаком этот герб.

Прежде чем он успел спросить ее, она извлекла из-под корсажа изящную золотую цепочку, ту самую, которая не раз возбуждала его любопытство. На ней висело что-то похожее на золотую медаль с тем же, что и на перстне, гербом.

— Насколько я помню, я всегда носила ее. Видите ли, это память о моем детстве. Когда я была ребенком, то прятала эту вещь как самое ценное сокровище. Думала, что оно связывает меня с моим прошлым и моими родителями. Как мог этот человек носить кольцо с таким же изображением?

— Вы помните что-нибудь из того, что он сказал вам?

— Нет. Он говорил по-французски. Я никогда толком не учила этот язык. Мы говорили на латыни, по-немецки, немного по-гречески.

Эйдан сел на диван рядом с ней, вынул из ее рук чашку и поставил на стол. С нежностью обнял ее.

— Все хорошо, Лорел. Я здесь. Вы в безопасности. — Он погладил ее по голове и поцеловал ее волосы. — Вам нечего бояться, клянусь.

Но он горел желанием узнать, что скрывалось под ее растерянностью.

То, что она настаивала на том, что нападавший говорил по-французски, снова навело его на мысли об Анри де Вере. Тот, естественно, был французом, но за годы его английский стал почти безупречным. До того как негодяй повернулся и сбежал, Эйдану удалось мельком увидеть его лицо, и этого было достаточно, чтобы убедиться, что это не де Вер, но сходство удивляло.

— Кем бы ни был этот человек, — сказала Лорел окрепшим голосом, и взгляд ее прояснился, — он что-то знает о моем прошлом.

— О чем же?

— Видите ли, когда я была маленькой, случился пожар, огонь погубил моих родителей и разрушил наш дом. — Она глубоко задумалась. — Он сказал что-то о пламени… Он… так злился. — Она дрожала, стуча зубами, но когда Эйдан хотел снова обнять ее, девушка уклонилась. — Я знаю его, Эйдан.

— Откуда?

— Из моих ночных кошмаров.

Отложив в сторону перстень, он гладил ее по спине, стараясь согреть. Несмотря на близость камина, ее кожа была холодной как лед. Он поднес чашку с чаем к ее губам и заставил выпить. Он понимал, что она дрожала не от холода, а от страха, охватившего ее до самой глубины души, и чувствовал себя бессильным чем-либо помочь ей — только обнимал и шепотом успокаивал.

Наконец, казалось, она пришла в себя, прижавшись к его плечу. От этого по-детски трогательного жеста у него сжалось сердце. Но в туже минуту Лорел подняла голову. Ее глаза были расширены и полны страха.

— А если бы он ранил вас? Вы смогли отогнать его, но на вашей стороне была неожиданность. В следующий раз ее может и не быть. — Она начала освобождаться от его объятий. — Я не хочу такого риска.

— Перестаньте! — Он еще крепче обнял ее, и она перестала сопротивляться.

— Я могу позаботиться о себе сам. И не только неожиданность отпугнула этого прохвоста.

Она больше не сопротивлялась, и на ее губах засветилось что-то похожее на улыбку.

— Да… да, я понимаю. Даже вчера вечером эти негодяи взяли над вами верх только потому, что их было двое. — Она изучающе смотрела на него, чуть приоткрыв влажные губы. — Вы ведь не совсем обыкновенный человек, правда?

— Вы мне льстите, миссис Сандерсон.

Она облизнула кончиком языка дрожавшую нижнюю губу, и как камень за камнем разрушается стена, так ее уловки, хитрости, которыми она прикрывалась, спадали с нее. Передним оказалась ранимая, перепуганная молодая женщина, нуждавшаяся в нем и пробуждавшая инстинкт покровителя, полностью овладевшая его сердцем.

— Эйдан, — прошептала она. — Я…

Он наклонил голову и поцеловал ее, намеренно не давая ей произнести то, в чем она могла бы ему признаться. И не потому, что он не хотел это знать. Очень хотел. Но к чему слова, когда он обнимал ее так крепко, что чувствовал, как бьется ее сердце. Ибо как бы долго ни продлился этот момент, он не желал ни за что на свете прервать этот треск в камине, ее учащенное дыхание и легкое прикосновение ее губ к его губам.

Ее молчание, казалось, подтверждало, что он вел себя, наверное, чересчур напористо, но прикосновение ее пальцев к его подбородку и ее губ к его губам говорило об обратном. Он открыл глаза и тут же закрыл их. Лорел запустила пальцы в его волосы и поцеловала долгим горячим поцелуем, в котором уже не чувствовалось ни страха, ни смущения, а лишь отражалось взаимное желание, которое требовало удовлетворения.

Страсть налетела на него, как ураган на равнину, не встречая препятствий, — никаких тайн, никаких страхов, никаких светских барьеров. Возбужденный, он возжелал ее сильнее, чем любую другую женщину, которую когда-либо хотел! Его романы с тех пор, как он поступил на службу, были отчасти романами придуманного им человека, который якобы ищет свое призрачное счастье. А ведь призраки обычно неуловимы. При всей своей загадочности Лорел была первой женщиной, которая внушила ему убеждение, что они не призраки, а живые люди и по-настоящему нужны друг другу.

Но даже упиваясь близостью с ней, он чувствовал, что никогда не насытится. Проникая языком в ее раскрытые губы, он познавал ее и наслаждался ею. Он накрыл ладонями ее груди, сквозь платье нащупал соски и возбуждал ее, лаская каждый, пока они не отвердели. Желания возрастали, он гладил ее стянутое корсетом тело, ощущая восхитительную выпуклость ягодиц. Приподняв ее, он подставил ладони под эти мягкие округлости и удивлялся: как может существовать такое совершенство.

Несколько шпилек выпали из ее волос, и они упали на ее плечи, окутав ее шелковым золотистым облаком. Он зарылся в них лицом и усадил Лорел на колени. Все ее существо было готово отдаться ему.

Решится ли он?

Он просунул руку ей под юбки и гладил шелковистую кожу до колена, наслаждаясь изящным изгибом ее ноги. Ненасытный, он целовал ее лицо, шею и ниже — до ложбинки между грудями.

— Лорел, я хочу вас! Вы знаете это. Но я хочу большего, чем поцелуи и робкие тайные ласки. Мой единственный вопрос — вы согласны?

Она дрожала от прикосновений его губ к ее груди.

— Я хочу, чтобы ваши руки ласкали меня. Всю. Все мое тело.

— Вы в этом уверены?

— О да.

Он поднес ее руки к своим губам и поцеловал их, затем перевернул их ладонями вверх и вновь горячо поцеловал.

— А в ответ вы будете ласкать меня, или вы боитесь?

Неуверенность и радость блеснули в ее глазах, а щеки вспыхнули от лихорадочного возбуждения. Прикусив нижнюю губу, она медленно начала раздевать его, расстегивая пуговицы на жилете, развязывая шейный платок, распахивая его рубашку.

С каждым легким прикосновением ее рук его страсть возрастала, но он сидел не шевелясь, отдаваясь в ее руки и погружаясь в темное блаженство эротического наслаждения. Наконец, когда она сняла с него рубашку и наклонилась, чтобы поцеловать его оголенную грудь, его мышцы напряглись, а кровь вскипела.

Под натянувшимися бриджами было видно, как она пульсирует в его плоти. Лорел заметила это, и искреннее удивление в ее глазах пробудило ту часть его совести, которая обычно становилась инертной. Какой же невинной она казалась! Но при робком прикосновении ее пальцев, хотя и через ткань, у него перехватило дыхание, и мысли о своей вине исчезли. Он снова схватил ее торопливо, грубо, а она только вскрикнула и откинула голову, подставляя ему губы. Он целовал, ласкал ее, заставляя извиваться и все сильнее прижиматься к нему. Боже, она была прекрасна! Невинна, да, и в то же время бесстыдна и распутна, как падший ангел.

Что же, черт побери, ему делать с ней?

Он колебался пару мгновений, отсчитанных каминными часами, и принял решение, которое казалось ему неизбежным. Он сгреб ее в охапку и, скрипнув зубами, понес в соседнюю комнату. В свою спальню.