Криспин не терял времени даром. Его усилиями темный склад преобразился в более или менее приспособленную для работы лабораторию. Викки, войдя, огляделась в восхищении.

— Слава Богу, ты здорово потрудился! — воскликнула она.

Криспин был доволен, и не скрывал этого.

— Да, пришлось побороться, — усмехнулся он. — Ты не представляешь, сколько народу, особенно туристов, заходит сюда. Я предлагал им кое-что на свой вкус. Но ты знаешь, на половине всех этих флакончиков арабские надписи?

— Ну, раз покупатели уходили довольные, тогда все в порядке, — успокоила его Викки.

— Ну особенно американцы. Даже мужчины что-то покупали. — Он понизил голос. — Кстати, Хуссейн не появлялся целый день.

Викки понимающе улыбнулась и стала рассказывать Криспину, как прошел день.

— Умм-Яхья, конечно, красавица, но ее сестра просто необыкновенна. Впрочем, сам увидишь.

— Не думаю, — угрюмо заметил Криспин. — Ты не представляешь, до чего мучительно видеть вокруг себя только женщин, закутанных до бровей во все черное.

— У Мириам довольно современные взгляды, — продолжала Викки сухо. Конечно, когда Адам рядом, подумала она про себя.

— Уж не порицаешь ли ты ее? — улыбнулся Криспин.

— Возможно, — ответила Викки неохотно. — Умм-Яхья очень расстраивается из-за нее, хотя сама, такая современная, не разрешала сестре снять чадру. И Адам туда же!

— А ты-то что расстраиваешься? — расхохотался Криспин. — Чувствуешь себя в проигрыше?

Викки вспыхнула:

— И не собираюсь. Ну, не то чтобы очень, — добавила она честно. — При моей-то посредственной внешности…

— Я бы не сказал, — прервал ее Криспин, внимательно оглядев. Он подумал, что давно не смотрел на нее иначе, как на товарища по работе. Она показалась ему юной и ранимой, что его удивило. Верно также, что в ней не было ничего особенного — светлые волосы, глубоко посаженные, неопределенного цвета глаза. Но когда на них падал свет, они становились на удивление яркими, изумрудно-зелеными. Викки почти не пользовалась косметикой, но ему случалось видеть ее на торжественных раутах, и тогда ее трудно было узнать. Во всяком случае, она была гораздо больше, чем просто товарищ по работе, подумал Криспин. В их паре Викки была мозгом, и он сознавал это, хотя сама она никогда ничем не умаляла его мужского достоинства.

— По мне, так ты выглядишь просто прекрасно, — нарушил он наконец воцарившееся молчание.

Викки рассмешила его, бросив театрально-дразнящий взгляд.

— Как приятно сознавать это! — сказала она. — Это же мечта каждой девушки. Особенно когда сталкиваешься с такой ослепительной красотой.

Криспин внимательно посмотрел на Викки:

— Адам, кажется, тоже производит впечатление?

Викки зарделась, но быстро овладела собой:

— Не говори глупостей! Нам, пожалуй, пора заняться делами.

— Глупости? — усмехнулся Криспин и, посерьезнев, добавил: — Я же тебе по-братски говорю.

Его замечание задело Викки за живое. Она тут же вспомнила слова Умм-Яхьи и Мириам.

— Извини, но это не твое дело, — нахмурившись, сказала она и отвернулась.

Криспин был прав относительно объемов их торговли. Викки стала хронометрировать приток туристов, как и местные торговцы, в основном ориентирующиеся в своем бизнесе на иностранцев. Самолеты прилетали и улетали, и точно так же прибывали и убывали в город автобусы с туристами. Группы американцев и англичан, в основном среднего возраста, тащились за своими гидами, которые показывали им одни и те же достопримечательности и рассказывали одни и те же истории. С благоговением они взирали на место, откуда апостол Павел, преследуемый иудеями, спустился с городской стены в корзинке, не подозревая, что саму стену соорудили много позже. Это не имело значения. Дамаск приветствовал их, как подобает любому арабскому городу. Приезжали сюда и французы, но они, как правило, не интересовались городскими древностями. Они бродили по базарам, а торговцы учтиво предлагали им крошечные чашечки чая, выказывая прославленное арабское гостеприимство.

Викки гордилась, что стала частью этого действа. Сук-эль-Бзурийе был особенно хорош рано утром или ближе к вечеру. Между кофейнями и шелковыми рядами гиды вели свою группу по узким улочкам, останавливаясь и у их магазина. Работы было очень много. Они решили, что Криспину лучше заниматься в лаборатории приготовлением дамасской розовой воды, а Викки вести дела с клиентами, поскольку она очень быстро овладела запасом слов, позволяющим общаться с туристами всех национальностей. Криспин же не воспринимал никакого другого языка, кроме родного.

Хуссейн появлялся редко, но Викки подозревала, что он знает об их делах больше, чем дает понять. Обычно он входил в магазин и молча смотрел, как они работают.

— Вы сегодня еще не видели Адама? — спросил он как-то, зайдя в магазин.

— Нет, — удивилась Викки. Они не встречались с тех пор, как Адам возил их на кладбище и на розовые плантации.

Хуссейн казался раздосадованным.

— Он обещал прийти. Я подожду его немного, если не возражаете?

Викки не возражала. Она принесла ему стул из задней комнаты и кое-как усадила в тесном пространстве магазина. Она видела, как Криспин высунулся из двери и тут же скрылся.

— Как идут дела? — вежливо спросил Хуссейн

— Мы увеличили оборот, — повернулась к нему Викки. — И в основном благодаря Криспину.

Усмешка Хуссейна заставила ее поджать губы.

— Я тоже так считаю, — сказал Хуссейн мягко. — Вы не позовете его сюда?

Вошел Криспин. Викки раздражал его вид, она хотела, чтобы он держался более независимо и более по-мужски, но Криспин был безнадежно застенчив и выглядел каким-то испуганным.

— Вы хотели меня видеть? — спросил он дрожащим голосом. Он откашлялся и стал в неловкой позе где-то позади Хуссейна. — Мы вас тут не слишком часто видим.

Хуссейн проигнорировал последнее замечание.

— Как дела? — спросил он с неподдельным интересом. — Нормально устроились в отеле?

Криспин кивнул:

— Более или менее. Вот хочу пригласить Викки на обед, как только они приготовят что-нибудь съедобное.

— Хорошо! — Хуссейн задумчиво потер подбородок. — Хорошо, — повторил он. — Уж у нас здесь нет недостатка в еде. Вокруг куча мест, где прилично готовят, причем пищу, к которой вы привыкли.

Криспин явно приободрился, к нему вернулось нормальное выражение лица, и он бросил лукавый взгляд на Викки.

— Слышала? — спросил он. — Как думаешь, Умм-Яхья отпустит тебя со мной?

— Почему бы и нет? — ответила Викки. Она чувствовала себя обязанной Умм-Яхье. Ей так нравилась эта женщина, нравилась вся ее семья. — Слушай, почему бы тебе не пригласить и ее с Георгиосом? — предложила она.

Лицо Криспина вытянулось.

— Нет, прости, но это не лучшая мысль.

— А может быть, все дело в том, что мисс Викки просто не хочет оставаться с вами наедине, — вставил Хуссейн, самодовольно ухмыльнувшись.

— Явно не хочет! — вскричал Криспин. — Скорее она пойдет с Адамом…

— Вряд ли это будет благоразумно, — перебил его Хуссейн.

— Отчего же? — легкомысленно спросил Криспин. Он был рад, что перестал быть объектом обсуждения.

Хуссейн только пожал плечами:

— Мы не вольны решать за Адама.

— Это означает, что он уже сам все решил? — не унимался Криспин.

Хуссейн смотрел на него и на Викки сквозь полуопущенные веки.

— Ну, если хотите, — протянул он.

Викки подумала, что знает, и даже слишком хорошо, что решил Адам. Она представила себе Мириам, укутанную в сверкающий синий шелк, который ей выбирала сама. Кто бы мог устоять перед такой красотой? Кто бы захотел?

От этих мыслей у Викки испортилось настроение, она оставила мужчин и пошла в заднюю комнату, собираясь продолжить работу. Она уже почти закончила приготовление духов для Умм-Яхьи и втайне была довольна собой.

Криспин занялся сортировкой основных ингредиентов, готовясь к наплыву покупателей. Экстракты фиалки, жасмина и померанца смешивались с мускусом, настоем сандалового дерева, амброй. Сам Диор развел бы руками, вдохнув аромат местной розовой воды. Но кто бы мог сказать точно, что нужно рядовому покупателю?

Викки установила дистиллятор и зажгла огонь под колбой с жидкостью, над которой работала. Через несколько секунд жидкость стала кипеть. Строго по часам девушка добавила вещество-фиксатор. И почти тут же уловила тяжелый мускусный запах со сладковатым налетом. Взволнованная, Викки почувствовала, что создала сейчас одно из лучших своих творений. Дрожащими руками она перелила содержимое в небольшой фирменный флакон с бантом на горлышке, а флакон поместила в элегантную коробочку, на крышке которой было написано золотом: «Ароматы Дамаска».

Викки уже заканчивала свою работу, когда в магазине раздался какой-то шум. Она поспешила туда, подумав, что это клиент. Но магазин был пуст. Удивившись, Викки выглянула на улицу. Криспин и Хуссейн, оживленно беседуя, потягивали кофе в одной из многочисленных кофеен, разбросанных в этой части города. Казалось, они поладили, и прежнее предубеждение Хуссейна исчезло.

Сзади снова раздался шум. Викки резко повернулась и заметила в углу какую-то тень. В магазине кто-то был.

— Кто там? — громко спросила она.

В углу стояла женщина. Выпрямившись, она вышла из своего укрытия позади кучи коробок, практически скрывавших маленький прилавок.

— Мне нужно было прийти! — выпалила она. — Не говорите никому, слышите?

Викки смотрела на укутанную в черное незнакомку, лихорадочно вспоминая, где она слышала этот голос.

— Мириам! — наконец узнала она.

— Тс-с! — зашептала девушка. — Тихо вы! Хуссейн вышвырнет меня, если увидит.

— Почему?! — Викки ничего не понимала. Мириам дернула плечом.

— Вам и не надо знать. — Она нервно огляделась. — Они скоро вернутся? Я бы не хотела, чтобы меня обнаружили.

Снаружи в солнечном свете промелькнула голова Адама, и Викки вдруг стало неприятно осознавать, что весь мир вокруг засиял лишь от одного его вида.

— Вам лучше подождать внутри, — произнесла она с неохотой. — Хотя идет пока только Адам. Остальные пьют кофе.

Но Мириам уже вошла в заднюю комнату, сняла свою чадру и с интересом осматривалась.

— Здесь вы работаете? Какие прелестные флакончики. — Она взяла духи, приготовленные для Умм-Яхьи, и открыла пробку. — Чудесно! Как они называются?

Викки с трудом удержалась, чтобы не вырвать у нее флакон.

— У них пока нет названия, — проговорила она несколько раздраженно. — Это для вашей сестры. Может быть, она сама подберет название.

— Умм-Яхья? — протянула девушка с явной насмешкой. — Она никогда ничего не выдумает. А вам надо что-нибудь романтичное и оригинальное.

Викки, не в силах более сдерживаться, отобрала у нее флакон, закрыла и тщательно упаковала снова.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказала она уклончиво.

— Вы-то, надеюсь сможете, — произнесла Мириам беспечно, с интересом осматривая все вокруг. — А вот и Адам! — воскликнула она и заметно притихла. — Остальные тоже придут, чтобы встретиться с ним. Пойдите скажите ему, где они.

Несколько удивленная и весьма неохотно оставляя Мириам одну, Викки вышла в магазин.

— Привет! Хозяйничаете? — услышала Викки довольно любезный вопрос.

— Хуссейн и Криспин пьют кофе рядом, — увильнула она.

Адам стоял в дверях и улыбался. Он стоял молча так долго, что Викки стала покрываться краской.

— Привести их? — наконец спросила она. — Хуссейн хотел видеть вас, потому он и пришел.

Адам улыбнулся еще шире:

— Подождите. Я хочу поболтать с вами. Я давно не заходил, простите. Очень много работы.

— Не стоит беспокоиться обо мне, — чувствуя себя неловко, улыбнулась Викки.

— Может быть, и не стоит, — согласился он. Он помолчал, затем неожиданно спросил: — В чем дело? Вы чем-то встревожены. Хуссейн завалил вас работой?

Викки покачала головой:

— Нет, он тут почти не бывает. Криспин и я справляемся сами. Я очень хорошо устроилась, и мне здесь очень нравится, — добавила она.

Адам лениво облокотился о прилавок:

— Вот и отлично.

— Спасибо, — пробормотала Викки. — Все в порядке, на самом деле. — Она с трудом выдержала его смеющийся взгляд.

— Я закончила духи для Умм-Яхьи. Не хотите ли оценить?

— Очень интересно, — коротко ответил Адаэд. — Они должны отражать ее характер или что-то в этом роде?

— Можно сказать и так. — Викки была осторожна в оценках. — Но скорее это отражение сущности ее красоты.

Адам хмыкнул:

— Поэтично. Мне бы очень хотелось взглянуть.

Викки торопливо зашла в лабораторию.

— Вы его приведете сюда! — прошипела арабка.

— Но это же не Хуссейн, — спокойно отреагировала Викки. Она взяла нужную коробочку. — Это так важно, что он увидит вас?

Мириам передернула плечами:

— Не знаю. Но он может поинтересоваться, зачем я пришла.

Викки усмехнулась:

— Так и я тоже могу.

Адам по-прежнему стоял у прилавка, но Викки почему-то показалось, будто он знает, что они не одни. Молча она подала ему коробочку, он открыл ее, достал флакон и очень профессионально продегустировал содержимое, вначале капнув на тыльную сторону ладони, а потом понюхав прямо из горлышка.

— Это должно ей подойти, — сказал он наконец. Он вдруг засмеялся: — Вы в самом деле так ее видите? Мягкая и сладкая, в довольно твердой оболочке?

— Ну, пожалуй, — покраснела Викки. Адам снова засмеялся:

— Что ж, может быть вы и правы. А что бы вы изобрели для Мириам?

Викки подумала, что от нее подарка Мириам не дождаться.

— Ничего! — ответила она коротко. Адам поднял брови:

— Почему же?

— Просто не стану, — пожала плечами Викки. Она заметила, как Адам вдруг напрягся, прислушиваясь к чему-то. Услышал какой-то шум в задней комнате?

— Вам она не нравится, не так ли? Почему?

Викки секунду поколебалась, потом молча покачала головой, отказываясь отвечать. Адам неторопливо прикрутил пробку к флакону и положил его обратно в коробочку.

— Вы могли бы попросить ее выйти, — сказал он. — Я знаю, что она там.

Викки была изумлена.

— Она не от вас прячется, — быстро проговорила она, — от Хуссейна.

Лицо Адама стало жестким.

— Так я и знал! — прошептал он с гневом. В одно мгновение он распрямился, распахнул дверь в заднюю комнату и, схватив за руку, выволок Мириам в магазин.

— Пожалуйста, Адам! — взмолилась она. — Позволь мне уйти.

— Я сам отвезу тебя домой, — ответил он мрачно. Глаза Мириам округлились.

— Никогда! Никогда, Адам! Я пришла навестить Викки, — добавила она сумрачно. — Что в этом такого?

Адам отпустил ее так резко, что она чуть не упала.

— Навещай! Только навещай где-нибудь в другом месте. Уходите немедленно, пока Хуссейн не вернулся.

— Что, мы обе? — выдохнула удивленная Викки. Мириам схватила ее за руки:

— Да, обе. Вы тоже должны уйти, Викки. Адам прав. Мне нельзя было приходить сюда.

— Но почему? — по-прежнему не понимала Викки.

— Потому что Хуссейн… Хуссейн неженатый мужчина, — ответила она наконец.

Викки все никак не могла поверить, что это единственная причина, но Адам насильно вытолкал их обеих из магазина на оживленную улицу. Он снова улыбался, и Мириам засияла, как пустыня после редкого дождика.

— Пошли. Я все объясню вам по дороге, — пообещала она Викки и опять натянула на голову покрывало. Викки знала, что Криспин видел, как они уходят. Он даже приподнялся со своего места, чтобы позвать ее, но она притворилась, будто ничего не заметила. Пускай теперь Адам сам объясняется с ними, хотя Викки не прочь была бы послушать, — ведь Хуссейна не так-то легко в чем-то убедить.

Викки бежала за Мириам по узким улочкам к мечети Омейядов. Здесь они сразу же смешались с толпой. Вокруг них сновали люди, некоторые сидели под колоннами, когда-то украденными у римлян, и по-арабски нараспев читали Коран.

Во внутреннем дворе мечети Мириам наконец остановилась. Ее глаза сквозь чадру смотрели на священные камни, и она кивала с удовлетворением.

— Мне тут нравится. Говорят, после Мекки, Медины и Иерусалима это самое священное место на земле. Вы верите?

Викки не ответила. Разумеется, это было впечатляющее сооружение, огромное и вместе с тем изящное.

Мириам указала на башню в юго-восточном углу. Она была увенчана прекрасным минаретом, устремленным прямо в сияющие небеса.

— Это башня Иисуса, — сказала Мириам. — По преданию, именно на это место снизойдет Христос в судный день. — Она понизила голос. — Отсюда он будет судить всех.

Викки смотрела как зачарованная, а затем переключила свое внимание на минарет, который Мириам назвала минаретом Невесты, старейший из всех. Она увидала, что Мириам снимает обувь перед входом в молельный зал и последовала ее примеру.

— Вы часто здесь бываете? — спросила она. Мириам расхохоталась:

— Я? Откуда? Это моему отцу решать. Я в Дамаск-то редко попадаю. — Она умолкла. — Вот почему мне нельзя было приходить сегодня! — воскликнула она вдруг.

— Но почему же? Я не понимаю, — спросила Викки. Она обнаружила, что находится прямо перед михрабом — отверстием в стене, указующим в сторону Мекки и изумляющим своим орнаментом.

— Вам не понять! — горячо отозвалась Мириам. Она повернулась и вышла из гигантского молельного зала на солнечный свет, нагнувшись, чтобы снять деревянные сандалии, гулко стучавшие по земле.

Викки вздохнула. Смена обуви заняла у нее больше времени, и когда Викки выпрямилась, то не сразу смогла определить, которая из черных фигур перед ней Мириам. Полуголый старик с грязными седыми волосами с надеждой протягивал к ней руку за милостыней. Она вложила монету в его ладонь и обнаружила рядом с собой Мириам.

— Не думаю, что вы когда-нибудь поймете, — продолжала девушка. — Но я попытаюсь объяснить. Ладно?

— Попробуйте, — ответила Викки. Мириам напряглась, плечи ее поникли.

— Если бы моя мать не умерла, я бы вышла замуж за Хуссейна, — сказала она наконец. — Все уже было обговорено. Но я не захотела.

Викки была поражена.

— Ну конечно, — горячо отозвалась она. — Вы не должны были выходить за него, если не хотели.

Мириам вздохнула:

— Я знала, что вам не понять. Видите ли, все было подготовлено. Все дело в деньгах.

— Да? — Викки смотрела на нее с ужасом. — Ну раз так…

— Отец долго болел и совсем обеднел, — стала объяснять Мириам. — Немного нам помогал Георгиос, но в основном мы жили на деньги, заплаченные за меня Хуссейном. Так что рано или поздно я должна буду выйти за него.

— Хуссейн заплатил деньги вашему отцу? Судя по всему, он подбирался к вашему сердцу окольным путем.

Мириам с превосходством посмотрела на Викки.

— Вы думаете о приданом, — произнесла она высокомерно. — Нет, у нас разные обычаи.

Не такие уж разные, подумала Викки. Брачные приготовления всякого рода всегда казались ей странными, но она, кажется, начала постигать все эти тонкости.

— Полагаю, вы его не любите? — спросила она почти робко.

Мириам выпрямилась:

— Вы прекрасно знаете, что нет. Я люблю Адама! В один прекрасный день я выйду за него замуж, он вернет Хуссейну деньги, и все будет в полном порядке.

Однако Викки думала иначе. Хуссейн был не так уж прост и привык поступать по-своему. Он долго мог дожидаться желаемого, думала она, а уж потом Мириам и ее папаше лучше не надеяться на пощаду.

— А что говорит Адам? — спросила Викки, сдерживая волнение.

— А что он скажет? Он меня любит — это все знают! — Глаза Мириам сверкнули через чадру. — Даже вы это должны знать. Иначе разве бы подарил он мне эту замечательную ткань?

Викки ничего не ответила. Все еще стоял день, но солнце ее уже не радовало, было жарко и неприятно, словно бы ветерок высосали и взамен него вдули дыхание тысяч прохожих. Всю Викки словно налило свинцом.

— А куда мы теперь пойдем? — спросила она, желая переменить тему.

— Не знаю, — ответила Мириам. — Не хотите поехать ко мне домой? Автобусная остановка здесь поблизости. Вечером вы можете сесть на обратный.

При упоминании о доме Мириам заметно сникла. И Викки решилась.

— Ладно, — сказала она. — Поеду с вами.

На автобусной остановке, куда они пришли, уже толпился народ — мужчины с коврами и тканями, один даже с кошкой под мышкой, а другой — с петухом, женщины, бесчисленные дети.

Минут через десять позади Викки и Мириам притормозила машина. Это был Адам!

— Садитесь, — сказал он как ни в чем не бывало. — Я вас отвезу.

Адам открыл дверцы с их стороны, и Мириам быстро уселась рядом с ним, оставив Викки заднее сиденье. Та забралась не торопясь и тщательно закрыла за собой дверцу. Адам взглянул на Викки и улыбнулся, и все в мире вновь стало на свои места.

— Не надо унывать, — ободрил он ее. — Хуссейн вас на сегодня отпустил.

Не в этом дело, думала Викки. Дело в том, что она вовсе не желает быть при них третьей лишней. Вот уж поистине неблагодарная роль!