«Ошибка, – думал Дариус. – Глупейшая, глупейшая ошибка!» Он поверить не мог в то, что совершил ее.

О девственницах не может быть и речи: старший брат Бенедикт внушал ему это с пятнадцати лет, вдалбливая эту мысль в его голову, при помощи кулаков требуя от него, чтобы Дариус запомнил это раз и навсегда.

Потом это правило прошло проверку логикой. Опыт подтвердил, что отношения с девственницами были напрасной тратой времени: они требовали большого труда, а вознаграждение не оправдывало затраченных усилий. Если девственница – дворянская дочка, цена мизерного количества удовольствия слишком велика – женитьба.

«Ступай своей дорогой, не обращая на нее внимания, – подсказывал ему разум. – Сейчас же».

Карсингтон всегда без колебаний следовал голосу разума, однако на этот раз он засомневался, и для этого имелось несколько причин.

Первая – девушка была не похожа на других и представляла собой загадку.

Вторая – для мужчины со здоровыми инстинктами было крайне трудно отвернуться от молодой особы в великолепной физической форме. Девушка в самом деле представляла собой любопытный образчик женской красоты.

Третья причина – это ее платье: оно сидело на ней так, что совсем не выглядело девственным. Дариус видел перед собой не девственную охотницу Диану, а пылкую богиню любви Венеру.

Эта мысль возродила в его памяти воспоминание об одном произведении искусства, которое он увидел во Флоренции. Много лет назад Бенедикт уговорил Дариуса поехать вместе с ним в путешествие по Европе, и эта картина оказалась единственной достопримечательностью, на которую стоило взглянуть во время долгой утомительной поездки.

Речь шла об известном полотне Боттичелли, изображавшем обнаженную Венеру на большой морской раковине.

Дариус представил леди Шарлотту обнаженной, рожденной из пены морской богиней любви, которую она так сильно ему напоминала. На его месте любой мужчина сделал бы то же самое, независимо от того, видел он это полотно или нет.

Но одно дело – мысленно представлять Шарлотту обнаженной и совсем другое – раздевать ее глазами. Даже он знал, что недопустимо смотреть с похотью на незамужнюю женщину на глазах у всех, да еще и в доме ее отца. Это было чревато походом к алтарю, ударами хлыста или дуэлью на пистолетах с двадцати шагов.

Драки из-за самок были частым явлением, и в этом не было ничего плохого, когда речь шла о животных. Тем не менее такое поведение среди существ разумных нелепо.

Дариус поспешил отвлечь свое внимание от нежной кожи, порозовевшей под его нескромным взглядом, но было уже слишком поздно. Холодные голубые глаза смотрели на него с нескрываемой ненавистью и возмущением.

Шарлотта точно так же посмотрела на него незадолго до этого, когда он начал дразнить ее, вспоминая их предыдущую встречу. «Она готова придушить меня», – пронеслось у него в голове, и ему хотелось посмотреть, что бы могло из этого получиться. Наверняка вышло бы что-то очень захватывающее.

Однако она не придушила его. Ни тогда, ни теперь. К удивлению Дариуса, Шарлотта улыбнулась ему, а затем пододвинулась к нему вплотную так, что стали видны ее округлые груди – большие и совсем не девственные.

Одновременно с основным инстинктом в Дариусе мгновенно пробудился инстинкт самозащиты. «Ловушка! Ловушка! – кричал разум. – Беги от нее прочь!»

– Итак, леди Шарлотта…

– Давайте обойдемся без церемоний, – спокойно сказала она. – Мои родители занимаются сейчас другими гостями.

Дариус знал, что сразу же после того, как его представили, он должен был подойти к другим гостям, чтобы засвидетельствовать им свое почтение. Он и повернулся было, чтобы поспешить к вновь прибывшим, однако Шарлотта слегка тронула его за руку.

Его сердце застучало быстрее, и Дариус внимательно посмотрел на ее руку в перчатке, которой она нежно его касалась. Затем он перевел взгляд на ее лицо – такое красивое, что дух захватывало, и увидел на нем все ту же заговорщическую улыбку.

– Я понимаю, что вы горите желанием скорее познакомиться со своими соседями. – Шарлотта чуть усмехнулась. – Буду рада помочь папе представить вас собравшимся. Я часто так делаю: наши встречи проходят в неофициальной обстановке, а папа, кажется, увлечен разговором со священником. – Она повела Дариуса на другой конец гостиной, где собралась небольшая группа гостей. Однако в последний момент Шарлотта вдруг передумала и Подвела его к рыжеволосой женщине, которая стояла возле фортепьяно, внимательно изучая лежащие на пюпитре ноты. Дариус знал, что женщину зовут Генриетта Стиплтон; она говорила, слегка задыхаясь, потому что редко делала паузы для выдоха.

Как только миссис Стиплтон начала говорить, леди Шарлотта, изобразив на лице ехидную улыбку, поспешила оставить Дариуса наедине со вдовой.

Гостиная Литби-Холла, три с половиной часа спустя

– Было бы гуманнее придушить меня, – пробормотал Карсингтон, и Шарлотта, в руках у которой была чашка чая, чуть не расплескала его. Она не слышала, как Карсингтон подошел к ней сзади, но, стоя к нему спиной, чувствовала на себе его взгляд.

– Это было бы неучтиво, – невозмутимо заметила она. Жена священника, миссис Бэджли, сидела на другом конце гостиной возле камина, который в этот теплый июньский день зажгли ради нее одной. Миссис Бэджли страдала от артрита, поэтому нужно было позаботиться о том, чтобы она хорошо себя чувствовала. К тому же миссис Бэджли приходилась графу двоюродной сестрой.

– Значит, по-вашему, придушить гостя неучтиво, – снова пробормотал Карсингтон. – Довольно любопытная точка зрения. Полагаю, я не могу обвинить вас в неучтивости из-за того, что вы оставили меня наедине с женщиной, которая чуть не заговорила меня до смерти.

– Глядя на вас, не скажешь, что вы хоть в малейшей степени пострадали от долгих разговоров с миссис Стиплтон: – Шарлотта искоса взглянула на совершенный профиль Карсингтона. Проклятие, до чего же этот повеса красив! Ей хотелось отыскать в его идеальной внешности хоть какой-нибудь изъян, но все было тщетно. Провидение недальновидно и несправедливо: порочных мужчин непременно следует как-то метить, оставлять на них несмываемый знак. Лучше всего – отметину красного цвета на лбу.

Между тем у Дариуса не было ни знаков, ни шрамов, ни других видимых недостатков, так что ей надо успокоиться и постараться дышать ровнее…

– И несмотря на то что своей бесконечной болтовней миссис Стиплтон меня чуть не уморила, я все выдержал, – гордо сказал Дариус. – Она начала говорить в ту же секунду, как вы подвели меня к ней, и продолжала молоть языком, пока не объявили ужин. А за ужином меня ждал еще один неприятный сюрприз: наши с ней места за столом оказались рядом. Хотя теперь я уже ничему не удивляюсь.

Во время обеда Шарлотта пыталась не смотреть в сторону Карсингтона, но это было трудно сделать, учитывая, что он сидел как раз напротив нее. Улучив Момент, когда миссис Стиплтон отвернулась, он поймал взгляд Шарлотты, и она, увидев страдальческое выражение в его глазах, чуть не прыснула со смеху. Тем не менее она изо всех сил старалась сохранять невозмутимое выражение на лице, но следить за ходом беседы за столом уже не могла.

– Она болтала без умолку весь ужин, – продолжал жаловаться ей Карсингтон, – и остановилась, только когда леди Литби дала знак дамам покинуть столовую.

– А вы взгляните на ситуацию с другой стороны, мистер Карсингтон. Только подумайте, от скольких забот она вас освободила, – спокойно сказала Шарлотта. – Вам оставалось только одно – притворяться, что вы ее внимательно слушаете.

– Я никогда не притворяюсь, леди Шарлотта, – обиженно возразил Дариус, – и имею обыкновение говорить искренне – это значительно облегчает жизнь.

– Вам – может быть, ведь вы – мужчина.

– А вы наблюдательны! – насмешливо заметил он.

– По-моему, мужчины любят прямоту и искренность только когда находятся среди представителей своего пола, – колко заметила Шарлотта. – А в женщинах вы отнюдь не жалуете эту черту.

– Может быть, но это справедливо только для узколобых мужчин.

Шарлотта улыбнулась. Если Карсингтон ценит искренность и прямоту в женщинах, это неплохо.

Они подошли к камину, рядом с которым примостилась жена священника. С милой улыбкой Шарлотта повернулась к старой карге, которую здесь боялись все без исключения.

– Ах, леди Шарлотта, вот вы где, – сказала высокая, дородная миссис Бэджли грудным голосом. – Я надеялась, что вы отвлеклись лишь ненадолго и не забудете обо мне окончательно. – Она чуть не просверлила Карсингтона придирчивым взглядом. – Похоже, я ошибалась и ваше внимание отвлек кое-кто другой. – Шарлотта подала миссис Бэджли чай.

– Было очень мило со стороны мистера Карсингтона составить мне компанию, – пояснила она. – Нетрудно догадаться, почему он желает продолжить с вами знакомство. Будучи очень наблюдательным человеком, мистер Карсингтон заметил, что вы болеете; само собой разумеется, он желает применить свои обширные познания на практике и облегчить ваши страдания. Но сперва вы должны предоставить ему все необходимые сведения. Я знаю, он желает, чтобы вы описали во всех подробностях все симптомы вашего заболевания. Расскажите ему в деталях, на что вы жалуетесь.

Миссис Бэджли просияла и с надеждой посмотрела на Дариуса.

Дариус сначала захлопал ресницами, потом прищурился, но отступать было поздно.

– Значит, вы разбираетесь и в человеческих недугах, мистер Карсингтон? – удивилась миссис Бэджли.

– Я знаю, как лечить артрит. – Дариус обреченно вздохнул, с опаской глядя на женщину, которая занимала большую часть кресла, предназначенного для двоих.

Он внимательно слушал миссис Бэджли, которая начала долго и нудно перечислять, что у нее болит и какое лечение она уже безуспешно применяла.

Шарлотта повернулась, собираясь уйти, но ее остановил неожиданный вопрос:

– А разве вам, леди Шарлотта, это неинтересно?

– Бедное дитя все это слышала много раз, но она слишком деликатна, чтобы признаться в этом, – добродушно заметила миссис Бэджли.

Хотя Шарлотта получила удобный предлог, чтобы улизнуть, тем не менее она колебалась: ей ужасно хотелось увидеть страдания Карсингтона, вынужденного выслушивать бесконечные излияния престарелой леди.

– Вы пробовали лечиться касторкой, миссис Бэджли? – спросил Дариус.

Касторкой? Он что, шутит? Шарлотта с подозрением посмотрела на молодого человека, однако не смогла прочесть хотя бы намек на насмешку на его лице.

– У меня проблема с суставами, а не с пищеварением, молодой человек, – строго заметила миссис Бэджли. – Что касается моего кишечника, он у меня в идеальном порядке, и я не собираюсь тревожить его, проводя очистительные процедуры и все такое прочее. Если хотите знать мое мнение, касторка – это не что иное, как шарлатанство.

– Полагаю, мне следовало более точно выразиться. – Дариус кашлянул. – Я хотел сказать, не попробовать ли вам втирать касторовое масло в больные суставы; недавно один врач представил научную работу, в которой описал свои эксперименты с применением этого средства. Я рекомендовал его своей бабушке. Хотя она меня терпеть не может, но тем не менее признала, что лечение на нее подействовало положительно.

– Ваша бабушка вас терпеть не может? – удивилась Шарлотта. Этот вопрос как-то сам собой сорвался у нее с языка, потому что удивление и любопытство одержали верх над правилами приличия. Лучше бы она помалкивала, потому что теперь Карсингтон переключил все свое внимание на нее.

– Да, это так, – спокойно сказал он.

– Вздор, – вмешалась миссис Бэджли. – Уверяю вас, молодой человек, хоть родители время от времени считают своих отпрысков несносными, но бабушки и дедушки в своих внуках души не чают; я знаю это из собственного опыта.

– Она на дух меня не выносит, – Дариус не сводил глаз с Шарлотты, – и недели две тому назад специально послала за мной, чтобы сообщить мне об этом.

– Если это правда, – Шарлотта была неприятно поражена, – то странно, что вы этим хвастаете.

– Я и не хвастаю. Я только хотел, чтобы миссис Бэджли поняла: даже скептик, который относится ко мне предвзято, убедился в том, что предложенное мной средство эффективно. Желаете знать, почему именно бабушка не жалует меня?

Шарлотте ужасно хотелось это узнать, но она была уверена, что Карсингтон не захочет ничего рассказывать. Скорее, он хочет, чтобы она сама угадала: имея за плечами восемь сезонов балов, Шарлотте не составило большого труда распознать приглашение пофлиртовать.

– По-моему, не слишком прилично обсуждать столь деликатный вопрос с посторонним человеком, – назидательно сказала она и не спеша удалилась.

Дариус смотрел ей вслед, любуясь грациозными линиями ее бедер. Даже здесь, среди толпы гостей он ловил себя на мысли о том, что не прочь прижаться губами к ее нежной шейке.

Тяжело вздохнув, он с тоской стал вспоминать те волшебные мгновения у пруда, когда его рука коснулась ее груди. Впредь ему следует обходить эту девушку стороной. Он не имел обыкновения сопротивляться искушениям и, напротив, привык им поддаваться. В этом заключалась его проблема.

– Я, кажется, знаю почему, – прервала его мысли миссис Бэджли, и Дариус обернулся; он словно только сейчас вспомнил о существовании миссис Бэджли, которую ни в коем случае не хотел обидеть. Очень часто жены священников обладают большим влиянием, и эта дама, похоже, всем здесь заправляла. К тому же она была двоюродной сестрой лорда Литби.

– Извините, что вы сказали?

– Ваша бабушка не может всерьез вас ненавидеть, но я легко могу предположить, почему она говорит вам подобные неприятные вещи. Оставим в стороне касторку. Я, разумеется, не должна напоминать вам о вашем долге как землевладельца. От вас зависит процветание вашей земли и тех людей, которые на ней трудятся.

– Если быть точным, в настоящее время я не являюсь в полном смысле этого слова законным владельцем земли, – заметил Дариус. – Видите ли, мой отец…

– Прошу вас, не морочьте мне голову всяким юридическим вздором, – оборвала его миссис Бэджли. – Вы несете ответственность за Бичвуд.

– Верно, и я собираюсь как можно скорее привести все в порядок.

– А дом? – Миссис Бэджли вскинула брови. – Я слыхала, вы остановились в «Единороге» в Олтринхеме, а в Бичвуде проживает только небольшая часть прислуги, и к тому же почти все они – лондонцы. Вы привезли лондонских слуг в деревенский дом, а местные жители, которые служили в Бичвуде на протяжении нескольких поколений, лишились работы. Представляете, сколько молодых людей были вынуждены оставить свой дом и свои семьи, чтобы заработать себе на жизнь, – и все из-за этой проволочки с тяжбой в Чансери…

Миссис Бэджли еще долго продолжала разглагольствовать о долге мистера Карсингтона по отношению к Бичвуду и его окрестностям. Она рассказала, что сделали другие, как они пытались сохранить собственность и найти работу, а также место проживания для тех, кто внезапно остался не у дел.

Не выдержав, Дариус стал возражать и попытался объяснить экономическую подоплеку вопроса. По его мнению, самое главное – земля, адом – дело второстепенное. Но миссис Бэджли была явно не в ладах с логикой, она и слушать ничего не желала.

Наконец Карсингтон бросил взгляд в сторону Шарлотты, которая стояла рядом с мачехой и полковником Мореллом. Полковник был статным привлекательным брюнетом одного возраста с Алистэром, третьим сыном лорда Харгейта. От миссис Бэджли Дариус узнал, что Мореллу принадлежало имение к югу от имения лорда Литби. Хотя семья полковника, как и семья Литби, проживала здесь на протяжении нескольких поколений, большую часть своей жизни полковник провел за границей и поселился здесь меньше года назад. Возможно, он не собирался задерживаться здесь надолго, потому что вскоре должен был унаследовать графство в Ланкашире от своего престарелого дядюшки. Нетрудно было заметить, что он наметил леди Шарлотту себе в графини. Хотя этот молодой человек не выказывал своих намерений слишком явно, Дариус видел его насквозь и не сомневался, что Морелл имел виды наледи Шарлотту.

– Вы прекрасно знаете, что случается, когда закладывают собственность, – не унималась миссис Бэджли. – Ни один нормальный человек не захочет таскаться по судам: все боятся быть втянутыми в тяжбу. Так можно погубить самые лучшие и благородные начинания. Даже лорд Литби оказался связан по рукам и ногам. Ему было сказано, чтобы он не вмешивался, так что все это просто возмутительно, сэр. Неужели вы настолько бессердечны, что готовы увековечить произвол?

Услышав слово «бессердечны», Дариус стиснул зубы – он едва сдерживал гнев. С него достаточно было однажды услышать это слово от отца, и бабушка Харгейт тоже так его называла! Лицемеры! Они говорят, что им взбредет в голову, немало не заботясь о чувствах других людей.

– У меня нет ни малейшего намерения увековечивать произвол. – Он вздохнул. – Однако ваша филантропия и добрые намерения не принимают в расчет определенные экономические законы. Этот дом стоит на земле, а не наоборот, поэтому логичнее начинать с земли и хозяйственных помещений, необходимых для скотоводства и земледелия.

– Чепуха! – Миссис Бэджли презрительно фыркнула. – Давайте выясним мнение леди Литби на этот счет.

Дариуса меньше всего интересовало, что думают женщины, большинство из которых постоянно находилось не в ладах с логикой, но он все же заставил себя успокоиться, решив, что неразумно обижаться на женскую нерациональность.

Дружелюбно улыбнувшись леди Литби, Дариус стал ждать дальнейшего развития событий, надеясь, что эта женщина не заговорит его до смерти, как миссис Стиплтон или миссис Бэджли.

Пока миссис Бэджли продолжила свою патетическую речь о доме в Бичвуде, леди Литби некоторое время терпеливо слушала, а затем сказала:

– Как и всех остальных мужчин, мистера Карсингтона никто не учил вести домашнее хозяйство. Неудивительно, что он не знает, с чего начать.

Дариус тут же подхватил брошенный ему спасательный круг.

– Я и впрямь не имею об этом ни малейшего понятия. Что я могу знать о кухарках, экономках и горничных или о том, как правильно меблировать комнаты? Когда я слышу, как женщины обсуждают подобные вопросы, это повергает меня в отчаяние. Задачи по тригонометрии кажутся мне куда менее сложными…

– Ну что ж, ваши трудности можно понять, – примирительно сказала леди Литби. – Бесполезно ожидать от мужчины, что он станет заниматься подобными вещами.

– Однако ими необходимо заниматься, – упрямо заявила миссис Бэджли. – Неужели мы обязаны извинять его только на том основании, что он – мужчина?

– Думаю, да. – Леди Литби улыбнулась.

– Благодарю вас. – Дариус с трудом преодолел мальчишеское искушение показать миссис Бэджли язык.

– Что касается меня, я буду счастлива помочь вам, – пообещала леди Литби, и Дариусу вдруг показалось, что перед ним разверзается глубокая пропасть. Маркиза Литби, привыкшая ни в чем себе не отказывать, будет заниматься ремонтом и внутренним убранством его дома!

Дариус мысленно представил длинные колонки цифр расходов, в сумме составляющие тысячи фунтов, и понял, что ему нужно как можно скорее добиться того, чтобы имение начало приносить доход. А как он может это сделать, если станет заниматься ремонтом дома? Тем не менее он был бы последним безумцем на свете, если бы завел с женщиной речь о деньгах. Во-первых, это вульгарно. Во-вторых, дамы высшего света не имеют никакого понятия об основных экономических законах. С равным успехом можно было попытаться объяснить амперовскую теорию электродинамики свиноматке лорда Литби.

В-третьих, гордость никогда не позволила бы Дариусу это сделать; он скорее умрет, чем во всеуслышание объявит, что ограничен в средствах.

– Я ни на секунду не могу допустить, чтобы к вашим многочисленным обязанностям добавилась еще и эта, – многозначительно сказал он. – Насколько я понял, в будущем месяце вы ожидаете большое количество гостей…

– Пустяки, развлекать гостей для меня не в тягость.

– Но управлять чужим домашним хозяйством, которое находится в ужасном беспорядке, где даже не имеется подходящей прислуги…

– На вашего агента Кейстеда можно целиком и полностью положиться, – заявила леди Литби. – Я поручу ему нанять прислугу. И пусть вас не беспокоит объем работы, который необходимо проделать, – работы я не боюсь. Недавно я полностью обновила убранство Литби-Холла, и сделала все одна. Кроме того, нам пришлось провести некоторые архитектурные изменения, так что лорд Литби остался доволен результатом перестройки. Тем не менее он попросил меня больше ничего не перестраивать, пока младшие дети не пойдут в университет, поэтому вы окажете мне услугу, доверив эту работу.

– Но дом в Бичвуде слишком в плачевном состоянии, – попытался отговорить леди Литби Карсингтон, хотя не имел ни малейшего представления о состоянии дома, потому что до сих пор даже не переступал его порога. – Кругом бегают крысы…

– Я приведу с собой малышку Дейзи, моего бульдога. Ей понравится ловить крыс. Шарлотту я тоже позову. – Лиззи жестом подозвала падчерицу.

– Ловить крыс? – ужаснулся Дариус. Леди Литби рассмеялась.

– Шарлотта – деревенская жительница и не боится грызунов. К тому же она очень любит решать трудные задачи, не правда ли, дорогая?

– Да, но сперва мне хотелось бы узнать, о чем речь… – Шарлотта насторожилась.

– Видишь ли, дорогая, мы собираемся привести в порядок дом в Бичвуде.

Леди Шарлотта бросила на мачеху изумленный взгляд.

– В самом деле? – недоверчиво переспросила она. – Сомневаюсь, что мистер Карсингтон горит желанием, чтобы две женщины, с которыми он едва знаком, суетились и мельтешили у него перед глазами. У него много работы, его голова занята уймой разных серьезных вещей, которые он должен спокойно обдумать. Мне кажется, ему нужен островок тишины и покоя, тихое место для уединения, и он не хочет, чтобы кто-то переворачивал его дом вверх дном. А мы приведем туда каменщиков и плотников, штукатуров и расклейщиков обоев. Вся эта орава будет шуметь и ходить по дому. Не говоря уже о том, что мы непременно станем докучать мистеру Карсингтону, постоянно спрашивая его мнение о том и о другом.

Шарлотта выразительно посмотрела на Дариуса, отчего он тут же погрузился в мечты и живо представил, как эта красивая девушка делает все, чтобы создать для него оазис тишины и покоя, настоящий островок уюта, его собственный мирок, где все устроится так, как он этого хочет.

Однако, когда Дариус заставил себя очнуться, в холодных голубых глазах Шарлотты он увидел смертельную угрозу. Ее выразительный взгляд как бы говорил ему: «Только попробуй согласиться, и я сотру тебя в порошок!»

Однако дело было не в том, что леди Шарлотта явно не горела желанием заниматься его домом; недавно она подложила ему свинью, оставив наедине с миссис Стиплтон, которая чуть не свела его с ума своей болтовней, и со сварливой каргой миссис Бэджли. Так могли он теперь уступить?

– Раз вы так ставите вопрос, леди Шарлотта, – усмехнувшись, сказал Дариус, – разве после этого я могу ответить «нет»?

Шарлотта и впрямь была готова растерзать Дариуса. Она прямо-таки кипела от негодования.

Тем не менее, мило улыбнувшись, она сказала:

– Если мистер Карсингтон не имеет ничего против того, что мы нарушим его покой, я буду рада ему помочь и уже представляю себе это весьма увлекательное занятие. Маловероятно, что леди Маргарет как положено ухаживала за домом, пока жила там.

– Да, дом весьма допотопный, – подтвердила миссис Бэджли, – там ничего не меняли со времен твоего прадедушки. Даже тогда этот дом походил на доисторическое ископаемое, но в то время он хотя бы не выглядел такой развалюхой.

– Что ж, пожалуй, здание немного старомодно, – нехотя согласилась леди Литби.

– И к тому же этот дом на редкость неудобный, – безжалостно добавила миссис Бэджли. – Когда я приехала сюда, даже жилище приходского священника выглядело более современным.

– Ну, я тоже не сразу провела у нас дома важные перемены… – заметила леди Литби.

В первые три года своего замужества Лиззи и в самом деле постоянно занималась Шарлоттой, спасая ее от самой себя, а потом одного за другим рожала лорду Литби четырех сыновей и занималась своими детьми.

– Не скромничай, – возразила Шарлотта. – С первого же дня, появившись здесь, ты внесла в нашу жизнь порядок и уют.

Хотя Шарлотта и вступилась за мачеху, все равно это было не очень хорошо со стороны Лиззи – не советуясь с ней и не спрашивая ее мнения, втянуть ее в явную авантюру с бичвудским домом.

– Уют – это очень хорошая вещь, но результат последних проведенных леди Литби работ просто великолепен, – заявила миссис Бэджли. – Очень жаль, что вы, мистер Карсингтон, не видели Литби-Холл три года назад и не можете сравнить его с тем, каким он стал сейчас.

Шарлотта подумала, что такой мужчина, как мистер Карсингтон, едва ли в состоянии понять, что именно в доме устроено не так или что там неудобно расположено. Разумеется, он находился в полном неведении относительно того, что его ожидало, когда Лиззи возьмет бразды правления в свои руки.

Возможно, в конце концов, Лиззи оказала Шарлотте услугу. Такой грандиозный проект, как этот, может хотя бы на время отвлечь от мрачных мыслей о кошмаре, который ее ожидал: о том, что скоро в их доме появится целая толпа кандидатов в женихи.

Что касается Карсингтона, то для него перестройка дома тоже послужит развлечением, хотя и весьма сомнительного свойства. Шарлотте не терпелось увидеть, какое у их соседа будет лицо, когда он осознает, во что ввязался.

Она приняла самый невинный вид, какой только смогла изобразить.

– Я делала небольшие зарисовки и чертежи во время перестройки дома и после нее. Еще у нас имеются чертежи, сделанные архитекторами, и рисунки художников – это наш старый дом и хозяйственные постройки. Папа хранит все чертежи и эскизы, связанные с имением; может быть, вам будет интересно взглянуть на эти бумаги?

Дариус поднял бровь.

– Они находятся в библиотеке, – ехидно прибавила Шарлотта. – Если вам любопытно, буду рада показать их вам.

Дариус бросил взгляд на миссис Бэджли.

– Вы и представить себе не можете, как я счастлив, – обреченно сказал он и быстро отвел глаза.