Аддерли, казалось, уже не мог выглядеть более самодовольным, но все же ему это удавалось. Нагло ухмыляясь, он не спешил отстраниться от мадам, которой что-то шептал на ушко.

– Лорд Лан-мор, леди Клара! – воскликнула мадам с чрезмерно невинной улыбкой. – Боюсь мы слишком медленные для вас.

– О, никто не спешит, – заверил даму граф. – Картины пробудут здесь еще долго. Мы просто полюбопытствовали, что такого интересного вы нашли именно в этой?

– О, просто я кое-что вспомнила и рассказать лорду Адд’ли маааленький анекдот, – сообщила мадам и ярко вспыхнула.

Да-да, действительно вспыхнула! Конечно, Гарри знал, что актриса она удивительная – Софи не раз это доказывала. Могла, например, заплакать в любой момент. А иногда ее глаза вдруг наполнялись слезами, но не более того. Но он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь мог краснеть по собственному желанию…

– Мне тоже хотелось бы услышать этот анекдот, – заявил граф.

Аддерли взглянул на Клару.

– Боюсь, он не подходит для ушей незамужней леди.

– Но вполне подходит для ушей жениха? – прошипела Клара, холодно глядя на Аддерли (подобный взгляд давно освоила ее матушка).

– Умоляю, мa chere, моя дорогая леди, не оскорбитесь, – вмешалась мадам. – Это всего лишь непристойная шутка. Лорд Адд’ли рассказать вам, после того как жениться.

Клара обратила ледяной взгляд на картину.

– Вам интересно, не правда ли? Но я считаю адюльтер грязным преступлением, особенно в том случае, когда его совершает женщина. Впрочем, для мужчин это, видимо, знак отличия. Осмелюсь сказать, картина прекрасная, но не в моем вкусе. – С этими словами леди Клара повернулась и отошла, вскинув подбородок.

Аддерли, немного поколебавшись, бросился за ней.

– На вашем месте, мадам, я был бы поосторожнее. Многие могут неправильно понять… ваше дружелюбие, – предупредил даму граф. – Учитывая данные обстоятельства… Это могут принять за флирт.

Мадам небрежно отмахнулась.

– О, английские обычаи… они такие странные. Здесь все… э… вертеться вокруг незамужних девушек. Они флиртовать и танцевать, и все мужчины за ними гоняться. Во Франция эти барышни смирно сидеть со старшими. Нужно быть тихие и скромные, как монахини. Зато замужние дамы флиртовать и заводить романы, только так, чтобы никто не знать.

– Но вы не во Франции, мадам.

– Вы не одобрить меня, милорд? Мои манеры не дружеские?

– О, наоборот, я нахожу ваши манеры чересчур уж дружескими. – Лонгмор усмехнулся.

– Но что это значить? В какой отношений я чересчур дружеская? Потому что беседовать с вашим другом?

– С женихом сестры, – поправил Лонгмор.

– И что же? – Дама беззаботно рассмеялась. – Боитесь, я отнять его у нее? Но если я это сделать… наверное, так лучше для нее. Будь я помолвлена, не захотеть бы человека, который так легко идет к другой женщина. И всего за несколько дней до свадьба!.. Возможно, я делать ей большой одолжение!

В этот момент до них донесся голос Клары, негромкий, но настолько злобный, что Аддерли замер на месте. Лицо же залил густо-багровый румянец, так что сейчас он выглядел не столь уж поэтично.

– Вот видите? – спросила мадам. – Они уже ссорятся.

– Похоже, вы правы, – отозвался граф.

Тут Клара отошла от Аддерли и направилась к выходу. Аддерли бросился за ней, и вскоре они исчезли за дверью.

– Ревновать на людях – не есть мудро, – заметила мадам. – Она его рассердить еще до свадьбы. Глупо. Лучший способ отпугнуть мужчину.

– Может, он готов на все, так что его никакими средствами не прогонишь, – возразил Лонгмор.

Мадам снова рассмеялась. Рассмеялась весело и звонко – типично по-галльски, сопровождая свой смех типично галльским пожатием плеч.

– C’est la vie. Кто-то теряет, кто-то находит, верно?

Если бы Лонгмор не знал… если бы не напоминал себе, что именно таков их план, – посчитал бы Софи прожженной авантюристкой, менявшей мужчин как перчатки. Поверил бы, что у нее миллион любовников!

«У нее никого нет, кроме меня», – сказал себе Гарри. Он прекрасно это знал. И знал, что был у нее первым. А может, именно в этом его беда? Неужели он сотворил чудовище?! Неужели открыл шлюзы? Неужели…

Господи, что с ним сделалось?! Он стал ревновать!

Появившийся рядом служитель вывел графа из транса.

– Прошу прощения, милорд, но лорд Аддерли велел передать свои сожаления и извиниться перед леди и вами. Я должен сообщить, что ее милость, ваша сестра, плохо себя почувствовала и выразила желание вернуться домой.

Лонгмор осмотрелся. «Ссора» с мадам, хотя и происходившая на пониженных тонах, успела привлечь внимание.

– Представление не окончено, – тихо прошептал граф.

Мадам же покачала головой и громко изрекла:

– Они друг другу не подходят! Я сразу это видеть!

– Неужели? И кому он, по-вашему, подходит лучше?

Мадам презрительно фыркнула и заявила:

– Очень странно, лорд Лан-мор, но я тоже обнаружила, что не совсем здорова. Должно быть, всему виной воздух этого места. Он меня угнетать. Или, возможно, дело в обществе. Пожалуй, я предпочту вернуться в отель.

«Фоксиз Морнинг Спектакл».

13 июня, суббота.

«Ежегодная летняя выставка Британского музея привлекла немало выдающихся посетителей. Однако те, кто был на выставке вчера, могли не только осмотреть шедевры, но и стать свидетелями драмы, развертывавшейся в зале. Некая недавно помолвленная пара, упоминавшаяся и ранее на наших страницах, также появилась на выставке. С ними был брат леди и дама-француженка, которую его милость так часто сопровождал после ее прибытия в Лондон. С сожалением сообщаем, что между парами возникли разногласия. Хотя мы не скажем, что на сцене появилось чудовище с зелеными глазами, некоторые посетители несомненно заметили ледяную атмосферу, возникшую между обеими дамами перед их преждевременным и раздельным уходом. Холод, должно быть, возник в результате того, что один из джентльменов уделял большее внимание спутнице будущего шурина, чем леди, на которой он должен жениться через несколько дней.

Наши читатели останутся недовольны, если мы не добавим следующее: когда жених удалился, отнюдь не невеста провожала его тоскующим взглядом».

«Мэзон Нуар».

Воскресенье. День.

– Нет! – выпалил Лонгмор. Смяв записку, он швырнул ее в камин.

– Я не спрашивала у вас разрешения, милорд, – отрезала Софи.

Они стояли в комнате второго этажа, где сестры обычно работали, каждая согласно своему таланту. Здесь ее светлость герцогиня Кливдон создавала свои необыкновенные модели. Здесь мисс Леони сидела за бухгалтерскими книгами. И здесь же мисс София писала заметки для «Спектакл» и разрабатывала планы по спасению «Мэзон Нуар» и восстановлению репутации магазина в глазах высшего света.

Граф застал ее за работой. Пальцы Софи были в чернилах, а на щеке красовалось чернильное пятно. Золотистые же локоны вырвались из плена шпилек и свисали над левой бровью.

– У вас на лице чернильное пятно, – сообщил Лонгмор.

– Не меняй тему, – сказала Софи. – Это приглашение именно то, что сейчас необходимо. Идеальная возможность!

– Для тебя – это идеальная возможность попасть в беду, – проворчал граф.

Брошенная в камин записка была от лорда Аддерли, который желал получить совет мадам по личному делу. Не окажет ли она ему честь пообедать с ним в отеле «Брансуик»?

– Не беспокойся за меня. И теперь ты можешь вломиться в его дом, – добавила Софи.

Лонгмор уставился на нее в изумлении.

– Боюсь, чернильные пары подействовали на твой разум. Я впервые слышу о необходимости вломиться в дом. К чему все это?!

– Нужно найти порочащие доказательства, – веско проговорила Софи.

– Разве доказательств недостаточно? Всех тех отчетов, которые вы получаете от Фенуика и его многочисленных приятелей… А сплетни, которые собирает Кливдон в клубах и у своих тетушек?.. А секретные финансовые доклады, которые каким-то образом получает мисс Леони? Чего же тебе еще?

– Нужны письма от врачей, которые присматривают за его женой, запертой против ее воли в сумасшедшем доме, – объявила Софи.

– Что?!!!

– Да-да, будет крайне полезно обнаружить, что он женат. Предпочтительно, конечно, чтобы жена была здоровой и жила в Ирландии, но сгодится и безумная.

– Хм… согласен. Но все это крайне… малоправдоподобно. Подобные вещи случаются только в готических романах. Сумасшедшая жена на чердаке… А также истинный наследник титула, которого Аддерли двадцать лет держит в тюрьме… Очень сожалею, но такого просто быть не может.

– Но нам нужно добыть что-то веское, – настаивала Софи. – В обществе не обратят внимания на то, что джентльмен по уши в долгах, играет и бегает за юбками. Таких фактов недостаточно, чтобы противопоставить их кошмарному преступлению леди Клары – ведь она позволила Аддерли поцеловать ее и привести в беспорядок ее одежду!

– А как насчет последнего сообщения в «Спектакл» – о кредиторах и о любопытном совпадении?! – оживился граф. – У меня просто кровь в жилах закипела! Ведь это поставит его в неловкое положение, разве нет? – Он не знал этих интересных подробностей, пока они не появились в скандальном листке.

– Да, это неплохо, но я бы хотела что-нибудь еще более веское, – ответила Софи. – Письма от ростовщиков или кредиторов. Или же угрозы… Например: «Вам лучше жениться побыстрее, милорд, если не хотите кончить жизнь калекой». В общем… что-то в этом роде.

Граф вздохнул и надолго задумался. Софи то и дело увлекала его в бушующий поток драмы, так что трудно было сообразить, как на такое реагировать.

– Софи, какой идиот будет излагать подобное на бумаге? – пробормотал, наконец, граф. – И какой кретин будет это хранить?

– О, ты удивишься, узнав, сколько на свете таких идиотов и кретинов. У большинства преступников не слишком острый ум. У них крошечные мозги. Как у белки, которая думает только об орехах, о том, как бы раздобыть побольше орехов. Нечестный ростовщик, скажем, вовсе не должен быть финансовым гением. Он просто умеет собирать огромные кучи орехов. Спроси у Леони. Вот она – великий финансовый ум.

– А как же…

– Аддерли тоже не очень умен, – продолжала Софи.

– Как и я, – буркнул Гарри. – Но я вполне способен соблазнить женщину, если поставлю себе такую цель, а он…

– Ты куда умнее, – снова перебила Софи. – Поверить не могу, что этот болван способен пригласить женщину пообедать с ним за несколько дней до собственной свадьбы. Да еще пригласил именно в тот отель, где его непременно узнают! Мне совершенно ясно, как он ухитрился наделать столько долгов. Он из тех людей, которые полагают, что все обернется им на пользу. Следующий бросок костей, следующая партия в карты… Короче говоря, он болван. Поэтому не имеет ни малейшего шанса меня соблазнить. Это я соблазняю его, помнишь?

– Нет! Я на такое не соглашался!

Софи улыбнулась, шагнула к нему и положила руки ему на плечи.

– Гарри, послушай… – прошептала она, – обдавая его синим сиянием.

– Нет, это безумие!

– Пойми, я не Клара. Я могу себя защитить.

– Не всегда.

– Всегда! И особенно в данном случае. Аддерли грозит куда бо#льшая опасность от меня, чем мне от него. Я пообедаю с ним, как он просит, именно в «Брансуике». Задержу минимум на два часа. Это даст тебе достаточно времени, чтобы обыскать его дом. Он не слишком велик.

Да, не слишком… Аддерли пришлось продать бо#льшую часть своих владений. А что не продано, то заложено. Фамильное же поместье он сдавал, а сам снимал небольшой дом у Лестер-сквер.

– Но это частная собственность, – напомнил граф. – Дом со слугами. Интересно, чем он им платит? Знаешь, у меня репутация не блестящая, но одного я никогда не делал – не вламывался в чужой дом.

– Ну… это ведь почти ничем не отличается от побега из школы после комендантского часа. Уверена, ты не раз сбегал!

– Откуда тебе знать? – проворчал Гарри.

Она стояла слишком близко. Ее аромат щекотал ноздри. И все сильнее возбуждал…

– Кроме того, я точно знаю, что ты не получал наград за хорошее поведение, – с улыбкой добавила Софи.

– Я другое хотел сказать. Откуда ты знаешь, что это одно и то же? Откуда тебе знать такие вещи?

Софи убрала ладони с его плеч и отступила на шаг.

– Но это же очевидно! – воскликнула она. – Из школы сбегают через окно, верно? Или взламывают дверь. Взломщики либо действуют отмычками, либо ищут незапертые окна. Или же разбивают запертые. Не знаю, какой метод лучше, но Фенуик должен знать.

– В таком случае пусть Фенуик этим и займется. Он мал и не так заметен. Сможет влезть куда угодно и вылезти откуда угодно. Так что вряд ли его поймают. А если все-таки поймают, то мы сумеем его выручить.

– Фенуик не умеет читать, – напомнила Софи. Склонив голову к плечу, она ненадолго задумалась, потом с улыбкой сказала: – А я полагала, ты придешь в восторг от перспективы вломиться в дом Аддерли и обнаружить его гадкие тайны.

– Я бы пришел в восторг, если бы он сейчас находился у себя дома, а ты – в любом другом месте.

– Гарри, попытайся понять: со мной ничего страшного не случится. Просто не может случиться. И поверь, Аддерли потеряет ко мне всякий интерес.

– А может, и нет, – проворчал Лонгмор. Он-то не потерял к ней интереса. Напротив, еще больше заинтересовался. И поэтому не знал ни минуты покоя. Он не помнил, когда в последний раз столько думал о женщине. Увы, пока что ему не удавалось снова уложить Софи в постель.

– Пойми, если я отдамся ему, он не будет так стремиться угодить мне. Больше не будет искать возможности встретиться со мной. Не будет подстерегать меня. То есть потеряет ко мне интерес. Конечно, его следует немного охладить, но не настолько, чтобы обескуражить. Ах, зачем я все это тебе объясняю? Ты ведь мужчина и знаешь, как мыслят мужчины.

– Вообще-то, мы в таких случаях не слишком много мыслим…

– Ты знаешь, о чем я.

– Я знаю, что такие ситуации иногда выходят из-под контроля. – Он вспомнил пьяных мальчишек. И мгновенно представил Софи во власти Аддерли.

– Хотелось бы знать, как ситуация выйдет из-под контроля, когда женщина находит мужчину отталкивающим? Или ты считаешь, что все женщины – рабы желания и если мужчина целует их и ласкает, то они мгновенно теряют голову?

– Он не посмеет целовать и ласкать тебя!

– А я не собираюсь терять голову.

– Помню, что со мной ты была… немного не в себе.

– Так это же ты! Это совершенно другое дело! Я вижу разницу. И обижена тем, что ты ее не видишь. Неужели все женщины для тебя одинаковы? Но нет, не отвечай. Похоже, я не хочу этого знать. Предпочитаю сохранить девичьи иллюзии.

– Девичьи иллюзии?! А у тебя они есть? Потому что мне кажется… – Гарри осекся. До него дошло, что все женщины действительно одинаковы, кроме нее. – Ладно, неважно, – проворчал он. – Даже не знаю, что думать…

– А ты не думай, – посоветовала Софи. – Делай то, что необходимо. Надо войти в дом и отыскать Порочащие Доказательства. Я его отвлеку.

Лонгмар понимал, что не сумеет остановить Софи. Разве что привяжет ее к стулу и запрет в комнате… Но она и в этом случае найдет способ освободиться.

– Ладно, хорошо, – кивнул он.

Софи снова подошла поближе и положила руку ему на грудь.

– Спасибо. Я знаю, ты тревожишься за меня. Хотя послал бы меня ко всем чертям, если бы не твоя сестра.

Это было не совсем так, но Гарри не стал спорить. Вместо этого он взял лицо девушки в ладони и поцеловал ее. Потом сжал в объятиях, заглянул в ярко-синие лживые глаза и прошептал:

– Буду счастлив, если ты не позволишь ему целовать и ласкать тебя.

– Доверься мне, – шепнула в ответ Софи.

Он хотел ее. Думал о ней слишком много. И волновался так, что его даже подташнивало. Но верить ей? Никогда!

Он не доверял ей – знал, что она обязательно сделает то, что пожелает. Но у него не было выхода. Пришлось согласиться. Впрочем, во всем этом было и кое-что приятное. До чего же весело вломиться в дом Аддерли и найти что-то такое, что сотрет наглую ухмылку с его физиономии. Навсегда!

А если это не сработает, его всегда можно пристрелить!

Тем же вечером

Пробраться в дом Аддерли оказалось довольно легко. Фенуик пошел на разведку и, вернувшись, объявил, что слуги, собравшиеся в полуподвале, курили, пили и играли в карты.

Мальчишка был способен проникнуть в любой дом. Он взобрался наверх по водосточной трубе, оттуда залез в незапертое окно, после чего спустился на первый этаж и открыл дверь Лонгмору. Всякий, кто проходил мимо дома, посчитал бы, что слуга впустил одного из друзей хозяина.

Гораздо труднее было пройти по незнакомому плохо освещенному дому, не наткнувшись на стул. И графу это сначала не удавалось – он то и дело натыкался на стулья, после чего замирал. Но постепенно освоился и зашагал уже увереннее, стараясь не думать о том, что будет, если его поймают. «Главное – найти что-то важное», – говорил он себе. Но найти – это оказалось куда сложнее. Они с Фенуиком обыскивали комнату за комнатой, но находили только кипы газет и спортивных журналов. Имелись и экземпляры «Спектакл», приглашения, а также груды неразобранной корреспонденции. И еще множество счетов. Но никаких особых секретов – ничего из того, о чем говорила Софи.

Лонгмор тщательно обыскал письменный стол в кабинете в поисках тайников и двойного дна. Тоже ничего.

Брезгливо морщась, граф направился в спальню Аддерли. Пошарил в письменном столе, тумбочке, гардеробе, под подушками и матрацем. И не нашел ничего, кроме мусора и прочих свидетельств нерадивости слуг.

Во время поисков граф ни разу не взглянул на часы. И в какой-то момент вдруг услышал бой часов где-то в глубине дома. В тот же момент зазвонил церковный колокол. Десять ударов.

Десять?! Уже?!

Фенуик, которому было поручено стоять на страже, тихо прошептал:

– Ваше величество, внизу какой-то шум. А теперь кто-то поднимается по лестнице.

Через секунду Лонгмор услышал приближавшиеся голоса.

– Скорее в гардероб, – велел он.

Мальчик мгновенно исчез в гардеробе.

Сам же лорд Лонгмор бросился на пол и заполз под кровать.

В отличие от тетушек Кливдона, многие знатные особы, ненадолго приезжавшие в Лондон, останавливались в многочисленных роскошных отелях Вест-Энда. В «Кларендоне» на Нью-Бонд-стрит, как и других таких же, привыкли выполнять любые требования гостей и делали это без лишнего шума.

Мадам де Вернон занимала один из самых больших номеров. Она предпочитала рассматривать свой номер как частные апартаменты, и слуги отеля были счастливы поддерживать ее точку зрения. И конечно же, опасаясь потерять место, не стали бы сплетничать, чем бы мадам ни занималась и кого бы ни принимала. Более того, как бы поздно она ни возвращалась, слуги были всегда к ее услугам.

Сегодня на Софи было ослепительное вечернее платье, детальное описание которого она уже представила в «Спектакл». Отчет должен был появиться в понедельник. Наряд же являлся одним из самых блистательных созданий Марселины, и «Мэзон Нуар» получил свою долю похвал в газете.

Черные мантильи из тафты стали в Париже последним криком моды и надевались обычно с платьями из более мягких тканей, вроде муслина например. Но Марселина скомпоновала мантилью с розовым атласом, чувственно шуршавшим при малейшем движении.

Каждая женщина, видевшая в этот вечер мадам де Вернон, рассматривала ее платье со сладострастием, которое чаще увидишь в глазах мужчин.

Лонгмор никогда не смотрел на нее так, но Софи сказала себе, что он – другой. Поэтому мог владеть чувствами так же хорошо, как и она. Следовало внимательно его изучать, чтобы заметить, как сверкали темные глаза, когда он рассматривал ее пристальнее обычного. Тогда уголки его губ чуть поднимались и…

Она вздрогнула, вспомнив, когда Лонгмор в последний раз смотрел на нее так. Всего несколько часов назад. За мгновение до того, как поцеловал. Ох, плохи ее дела…

Если бы не леди Клара, – а времени на ее спасение почти не оставалось, – Софи легко могла бы натворить из-за Лонгмора множество глупостей. Например, плакала бы в подушку по ночам. Или писала бы тошнотворные стихи о Любовниках, Разлученных Судьбой. Или же цитировала бы целые сцены из «Ромео и Джульетты». Но у нее не было времени на подобные глупости. Ей приходилось играть роль Клеопатры при Марке Антонии – Аддерли. Врочем, она никогда не считала Марка Антония достойным царицы египетской. И всегда находила этот союз немного странным. Но, как бы то ни было, ей предстояло сыграть роль коварной обольстительницы, а это требовало терпения.

Тут слуга, стоявший у двери номера, сообщил, что лорд Лонгмор ждет ее в гостиной. Сердце Софи гулко забилось. Ах, она-то думала, что у нее будет время отдохнуть и собраться с мыслями до приезда графа. Сохранять спокойствие в его присутствии – это совсем не просто. Слишком часто она чувствовала, что он читал ее мысли. Как в тот раз, например, когда она перед ним раздевалась. Разумеется, она не возражала против того, что он видел ее нагой. Но очень нервничала из-за того, что он видел ее насквозь.

И вот сейчас… Все время держать себя в руках – это почти невозможно. Особенно после утомительного вечера с лордом Аддерли. Общаясь с ним, Софи не торопилась. Приходилось обдумывать каждое слово и одновременно держать его близко, но не слишком. И действовать осмотрительно, чтобы направить его мысли в нужное русло. Это все равно что танцевать с мужчиной, у которого обе ноги левые. Он пытался исподволь дать ей понять, что охвачен страстью. А она делала вид, будто ничего не понимала. Играть такую роль – тяжкий труд! К тому же отнимающий гораздо больше времени, чем она рассчитывала.

Но все же она добилась успеха, и это – главное. Успех – вот что воодушевляло ее, когда она вплывала в гостиную.

Горничная, находившаяся в комнате, тут же отошла к порогу. Лонгмор же стоял у окна с бокалом в руке. Темные волосы были взъерошены, а галстук помят. Возможно, он подрался или спал в одежде. Выглядел абсолютно неприлично! А глаза опасно блестели.

Софи взмахом руки отослала горничную.

– Идите спать, – сказала она. – Я позову, если понадобитесь.

Когда за девушкой закрылась дверь, Софи сняла перчатки.

– Похоже, о тебе позаботились, – заметила она, увидев, что графин, стоявший на столике, на три четверти пуст.

– Меня покормили и наполняли бокал. Где, черт возьми, тебя носит?

Мадам бросила перчатки на ближайший стул, отстегнула мантилью и швырнула ее поверх перчаток (модистки аккуратно складывали вещи и убирали в специально отведенные для них места; знатные же леди предоставляли это слугам).

– Сколько ты выпил? – проворчала Софи. – Кстати, ты не забыл, что я ужинала с лордом Аддерли?

– Нет, разумеется. Хм… а который час? – Он вынул из кармана часы и открыл крышку. – Половина первого. Что же ты делала все это время?

– Отвлекала его.

– Но ты сказала, «на два часа».

– Я сказала, что дам тебе не менее двух часов на поиски.

– Нет, ты сказала иначе.

– Какая разница? Или ты расстроен, потому что пришлось слишком рано прервать поиски?

– Не важно.

– Не важно?.. Но я только из-за этого пошла на свидание!

– Очевидно, нет, – буркнул граф. – Очевидно, ты нашла, чем себя занять!

Софи кивнула.

– Да, совершенно верно.

– Не терпится узнать, чем именно, – проворчал Лонгмор.

Она не собиралась описывать все маневры и контр-маневры, которые пришлось пустить в ход. Не стоило учить мужчин, особенно этого, искусству манипулирования сильным полом.

– Того, о чем ты думаешь, не было, – заявила Софи. – И вообще, почему ты злишься на меня? Еще раз повторяю: я не леди Клара, у которой не хватило ума воспротивиться дерзкому лорду, который увел ее на террасу. Я не столь наивна!

– Все равно…

– Ничего не случилось и не должно было случиться, – продолжала Софи. – Я не настолько глупа, чтобы допустить… что-либо. – Ей хотелось хорошенько встряхнуть его. Неужели он считал ее такой дурой? Как он мог подумать, что она настолько неразборчива? – Учитывая твое дурное настроение, могу заключить, что твоя миссия закончилась неудачей. Или ты нашел что-то похуже, чем мог представить? Полусгнившие останки в подвале? Или же…

– Комки пыли под кроватью. И то, что, возможно, было дохлой мышью. Точно не знаю – не прикасался к этой гадости. Судил исключительно по запаху. Вполне возможно, это просто чулки твоего поклонника.

– Ты что-то искал под кроватью? – удивилась Софи. – Но почему не заставил Фенуика? Он меньше и голову бы не ушиб. – Она прикусила губу, чтобы не рассмеяться; ей представился огромный Лонгмор под кроватью. Как только он там поместился?! – О, неужели ты действительно ударился голову? Дай посмотреть… Следовало бы приказать слугам принести льда. Сейчас пошлю.

Лонгмор отступил на шаг и буркнул:

– Не ушибся я. Знаю, как забраться под кровать, чтобы не удариться. Не раз там лежал… Я старался не двигаться, пока слуга со служанкой, пользуясь отсутствием хозяина, совокуплялись, прислонившись к гардеробу. А в нем прятался Фенуик… – Граф отвернулся, подошел к графину и наполнил бокал.

Софи молча смотрела на него, живо представляя только что описанную сцену. Она кое-что знала о таких вещах. Видела картинки. Но оставалась холодна, испытывая в основном любопытство.

И вот сейчас Софи пыталась отгородиться от подобных мыслей, но все равно видела – да-да, видела! – как Лонгмор, обнаженный, входит в нее, заставляя испытывать ощущения, неизведанные ранее… такие безумные, такие приятные, что от них становилось почти больно.

Ее окатило жаром при одном лишь воспоминании об этом. Захотелось подбежать к окну, распахнуть его и высунуться наружу.

А что если… Что если подбежать к нему и заставить снова сделать это, чтобы он коснулся ее, поцеловал, а потом овладел ею и стер из памяти вкрадчивый голос Аддерли?..

Заставив себя сочувственно улыбнуться, Софи спросила:

– Но тебя не разоблачили?

– Я мог бы во весь голос запеть «Боже, храни короля», но они и тогда бы ничего не услышали, – с усмешкой ответил граф. – К счастью, в таком положении трудно оставаться долго, поэтому они не задержались. Весело посмеялись и вышли, возможно, для того, чтоб повторить представление в соседней комнате. Я не пытался выяснить. Вытащил Фенуика и вместе с ним выбрался из дома.

С этими словами Лонгмор одним глотком осушил бокал. Софи же молча наблюдала за его руками, движениями плеч и игрой света на лице и волосах.

– Пришлось спускаться по водосточной трубе, – добавил он. – После чего Фенуик раскритиковал мою манеру спускаться.

Софи ненадолго обрела дар речи.

– Я думаю… – сказала она и тут же умолкла.

– Пустая трата времени! – Граф со стуком поставил бокал на поднос. – У Аддерли в доме нет ничего такого, о чем мы уже не знаем. Все в точности, как я сказал. То, что ты надеялась найти, находят только в романах!