– Деда, деда! – голос внука оторвал Салауди от чтения свежего номера «Известий». Старик с трудно сдерживаемым вздохом отложил газету и посмотрел на мальчика.

День из разряда тех, про которые говорят «свободной минуты присесть не было», прошел в хлопотах по хозяйству. В течение всего этого времени старик предвкушал: вот он засядет в летней кухне, заварит себе стакан крепкого чая и развернет газету. И только–только с наступлением вечера его мечта начала сбываться, как в окне показалась голова 10–летнего Дени. Мальчик делал какие–то знаки руками и был сильно взволнован.

– Что случилось? – Дени был его любимым внуком, и, как ни настраивал себя старик на жесткий тон, строго говорить с ним у него не получалось. Родители мальчика погибли несколько лет назад в автокатастрофе, других детей у них не было, а единственного ребенка забрал к себе дед, с трудом выбив разрешение на это у многочисленных комиссий и судов.

Воспитанием остальных многочисленных внуков и внучек старика, живущих за пределами республики, занимались их собственные родители. Салауди не вполне одобрял применяемые ими методы, результаты которых ему приходилось наблюдать во время летних школьных каникул. Оттого и оставались за пределами его сердца другие внуки. С Дени, которого он воспитывал сам, все было иначе.

Старик сделал мальчику знак войти. Дени тотчас спрыгнул с приступка, с которого заглядывал в окно, и вырос на пороге кухни.

– Там «глухарь»! На черешне… Пойдем скорее, – слегка задыхаясь от бега, зачастил внук. – Я в конец двора пошел… А он шумит… Я сразу сюда побежал…

Старик отложил газету. Что ж, чтение подождет, раз такое дело.

Несмотря на сбивчивость рассказа внука, он сразу понял, что в их двор залез «глухонемой» из расположенной по соседству школы для детей с дефектами слуха и речи. Или «глухарь», как выражалась местная детвора. В июне, когда поспевала черешня, подростки из школы становились бедствием для жителей окрестных частных домов, несколькими кварталами примыкавших к зданию. По ночам «глухари» целыми группами забирались во дворы и обносили черешневые деревья. Те, что поменьше, – подчистую, покрупнее – с ощутимым ущербом.

Бороться с этим бедствием было невозможно. Жаловаться руководству школы? А на кого? Вначале нужно было поймать за руку и только потом наказывать. Да и жалко было. Несмотря на хулиганский имидж «глухарей», это ж ведь были дети, помимо всего, еще и обделенные судьбой. Им и так приходилось несладко. Так что желающих жаловаться на них находилось немного. А вот пугнуть воришек стоило.

Старик потянулся к платяному шкафу. Внутри него за старыми пальто и другими вещами стояло охотничье ружье. Салауди давно уже не выбирался в лес, хотя после того, как три года назад ушел на пенсию, все время собирался возобновить увлечение молодости. Потому и регулярно продлевал билет охотника – а вдруг проснется желание. Да и сноровка в этом деле еще оставалась.

Пока же старик использовал ружье, чтобы пугать «глухарей». Все знали, что у него есть двустволка, да и сам Салауди при случае любил крикнуть, что он может «и солью пальнуть».

И действительно, ружье всегда стояло у него, снаряженное специальными солевыми патронами. Салауди выменял их у знакомого сторожа, которому спецбоеприпас выдавали на работе. При случае старик мог бы изготовить и самопал, опыт в этом деле был, но пока необходимости в кустарщине не возникало.

Натянув пиджак, Салауди взял в руки двустволку и вышел из дома.

– Там, там, – зашептал Дени, указывая пальцем в глубь двора – туда, где темнели садовые деревья.

Аккуратно ступая, чтобы не спугнуть незваных гостей, Салауди направился в указанном направлении. В голову как–то и не пришло, что в подобной предосторожности нет необходимости, поскольку глухонемые воришки вряд ли смогут услышать его приближение. Дени хвостиком держался за ним.

Летний вечер был в самом разгаре. Выходя из комнаты, старик бросил взгляд на настенные часы – они показывали начало одиннадцатого. Дневная жара только–только схлынула, а до ночной прохлады было еще далеко. Небольшой ветерок прогонял докучливых комаров, и прогулка по саду представлялась сплошным удовольствием.

Дед с внуком двинулись к деревьям. Черешня росла в самом конце двора, в углу возле забора, за которым находился обычно пустынный переулок. Желающему залезть – одно удовольствие. Подпрыгнул, уцепился за край доски, подтянулся и уже наверху. А схватился за ветку, что поближе к тебе, и – на дереве. Благо черешня у Салауди была немолодая, с широким стволом и прочными ветвями, – есть за что держаться.

Дед прихватил с собой и фонарик. «Глухарю» кричи не кричи, он не услышит. А пулять сразу старик не желал. «Пугну светом, он и убежит», – думал Салауди.

Долго вглядываться в темноту не пришлось. Почти полная луна в небе исправно освещала и саму черешню, и фигуру человека в листве. Салауди направил туда фонарь и нажал на кнопку. Темный силуэт высветился сразу. И моментально отреагировал на появление хозяев, тут же запрыгав вниз с ветки на ветку, причем несколько раз чуть не сорвавшись.

Наконец «глухарь» шлепнул подошвами об асфальт за забором. Послышались частые глухие шаги – он убегал. Но стоило глухонемому свернуть за угол и понять, что погоня за ним не последует, как шум сразу стих.

– Ну, вот и все, – сказал Салауди внуку, поворачиваясь назад к дому, чтобы вернуться к своим «Известиям» и кружке чая. И нос к носу столкнулся с неизвестным.

Салауди непроизвольно вздрогнул. Незнакомец неопределенного возраста и внешности смотрел на него довольно безучастно, и это было странно. В конце концов он залез в чужой двор, но вместо того, чтобы бежать при виде хозяев, даже не делал попытки объяснить свое появление.

– Это что такое? – взревел старик. Весом Салауди был под сто килограммов, любил поутру потягать пудовую гирю, да и тело еще не забыло тяжелого труда строителя на севере Казахстана. Так что старик не боялся никого и ничего.

Но странного человека реакция хозяина дома совершенно не смутила. Не отворачиваясь и глядя прямо в глаза старику, он поднял правую руку и, схватив его за горло, стал душить. Ладонь у незнакомца была буквально ледяной, но удивительно мощной. Внутри у старика все моментально обмякло от такого напора.

В молодости Салауди было не привыкать к подобным передрягам. Сейчас его телу нужно было лишь вспомнить, что оно делало прежде в таких случаях. Рефлекторно двумя руками он ухватился за ладонь незнакомца, пытаясь разжать ее, одновременно напрягая мышцы шеи, чтобы противодействовать смертельному хвату. Но усилий Салауди было недостаточно. Конечность чужака по силе захвата скорее напоминала пассатижи, чем руку живого человека.

И только сейчас – в, казалось бы, совсем не подходящее для размышлений время – Салауди понял, что же показалось ему странным во внешности чужака. Он совсем не мигал. Взгляд его был тяжелый и неподвижный. Старик вспомнил наркоманов, которых он немало повидал на стройках в Средней Азии. Они смотрели так же – равнодушно и потусторонне.

И под этим взглядом старик вдруг почувствовал, что теряет волю и способность к сопротивлению. Руки его начали опускаться, воздуха не хватало, легкие начали гореть…

При первом появлении незнакомца у маленького Дени душа ушла в пятки. Он буквально застыл на месте, не в силах даже убежать. Что–то такое было в этом человеке, что внушало Дени ужас. Мальчик замер как вкопанный и мог только смотреть, как дед пытается разобраться с пришельцем. Но в момент, когда старик уже начал прощаться с жизнью, что–то будто лопнуло внутри Дени. Он закричал изо всех сил, и с этим «а–а–а» ужас и оцепенение словно вышли из него.

Вернув способность двигаться, двумя руками мальчик схватил ружье, выпавшее из рук старика, и, широко размахнувшись, огрел незнакомца по ногам. Выше он просто не смог дотянуться. Да и двустволка была тяжеловата для него.

Но чужак даже не покачнулся от удара. Зато старик от крика внука пришел в себя. Он не стал больше пытаться отодрать руку незнакомца от своей шеи. Вместо этого он поднял руки к его голове, развел их в стороны и что было сил хлопнул пришельца по ушам. В дни его молодости это был безотказный прием против душащего тебя противника. Как правило, тот хватался с ревом за голову и на какое–то время становился практически беззащитен. Дальше появлялось сразу два варианта действий – или бежать, или добивать.

Сработал прием и на этот раз. Но немного иначе, чем обычно. Чужак не схватился за голову и не закричал. Он просто сделал резкий шаг назад, продолжая все так же молчать.

Но и этой заминки хватило Салауди, чтобы выхватить ружье из рук мальчика и с обоих стволов засадить солевой заряд в живот незнакомца. На таком расстоянии патрон действовал почти как боевой.

Эффект выстрела оказался ошеломляющий. Чужак хэкнул, согнулся в поясе, затем медленно осел на землю и с долгим сипением вдруг начал разлагаться, превращаясь в гниющий труп. Кожа пришельца вздулась и пошла язвами, из которых тут же полезло темное мясо. Глаза провалились, губы исчезли, обнажив черные десны, запал нос. Густая шевелюра уступила место жидким пучкам тонких волос, демонстрируя покрытый пятнами череп. От тела волнами пошел настолько ужасный смрад, что комок тошноты моментально подкатил к горлу старика.

Салауди, раскрыв рот, то смотрел на это превращение, то переводил пораженный взгляд на свою двустволку. Такого эффекта от обычного охотничьего ружья он никак не ожидал. Дени рядом всхлипывал от ужаса, не в силах даже закричать.

Наконец Салауди опомнился и сообразил, что такое зрелище не для глаз 10–летнего мальчишки. Он схватил его за руку и, отворачивая лицо от трупа, быстро повел из сада в дом.

– Все нормально, все нормально, – только и мог он сказать внуку. Других слов успокоения у него не находилось, он и сам был на грани шока.

В кухне оставалось все в том же виде, что и было каких–то десять–пятнадцать минут назад: белела развернутая газета, чайник слегка парил на включенной «прометейке». Но уже было понятно, что эта привычная картина обманчива и спокойного вечера не предвидится. Увиденное и случившееся только что меняло все представления старика о жизни. Нужно было как–то реагировать.

Салауди усадил Дени на диван, сам остался стоять рядом, поглаживая ребенка по голове. Тот сидел, прижавшись лицом к ноге деда, и тихонько шмыгал носом. Наливать ему чай или пить самому было бессмысленно – стоило вспомнить гниющее тело в саду, как к горлу подступала тошнота. Старик просто стоял и думал.

Прежде чем звонить в «02» (учитывая состояние тела, в «Скорую помощь» обращаться не стоило), Салауди решил посоветоваться с соседом. Живущий через забор Алик работал в милиции, и у него был настоящий пистолет.

Далеко ходить не пришлось. Салауди с внуком вышли во двор, старик покричал через забор и, когда сосед откликнулся, попросил зайти.

Через пару минут стукнула калитка. Алик был не в милицейской форме, а в рубашке, которую он накинул поверх майки, и спортивных брюках. Пистолета при нем тоже не оказалось.

Салауди неодобрительно пожевал губами, глядя на гражданский вид соседа, но затем вспомнил, что пока это только ему пришлось столкнуться с неизвестным, а для всех остальных сейчас стоит обычный летний вечер, во время которого никто не разгуливает с оружием.

– Али, сходи, пожалуйста, туда, посмотри, – обратился он к милиционеру, не в силах самостоятельно вернуться на место недавней стычки. – Только осторожнее. И возьми фонарь.

Алик отсутствовал минут десять. В течение этого времени старик напряженно прислушивался – не раздастся ли чего–то подозрительного, чтобы тут же рвануть на помощь соседу, но, кроме неумолкаемого звона цикад, все было тихо.

Милиционер вернулся потрясенный. Он долго переспрашивал, откуда взялся разлагающийся труп в саду, и никак не мог поверить, что Салауди не выкопал его только что из земли.

– Али, клянусь, так все и было, – уверял его пенсионер. – Разве я, старый человек, буду тебе врать?

– Бывал я на опознаниях, – махнул рукой Алик. – Этому трупу несколько месяцев. Как минимум. Но никак не «свежак».

Впрочем, было видно, что он скорее верит Салауди, чем своим глазам. По словам Алика, задержав дыхание, он по мере сил осмотрел мертвеца, но так и не смог ни определить возраст человека, настолько он разложился, ни найти у него какие–то документы.

А отсутствие земли на теле и то обстоятельство, что труп вряд ли смог бы пролежать незамеченным в саду пару месяцев, убедили милиционера в серьезности дела.

Алик был довольно–таки молодым старшим лейтенантом. В свои двадцать восемь лет он живо интересовался всем тем набором развлечений, что был доступен молодежи его круга. Просмотр видеофильмов входил в этот перечень.

Буквально неделю назад на день рождения сослуживца они брали на ночь напрокат видеомагнитофон с телевизором и несколько кассет, среди которых попался один ужастик.

Это было кино про «живых мертвецов» – зомби. После кислотного дождя они вылезли из своих могил и стали есть всех подряд – в поисках мозгов, которые очень любили. Качество записи было ужасным, но тем не менее после ее просмотра ни один из милиционеров долго не соглашался выходить на работу в ночную смену.

Может, это было и бредом, но почему–то труп в саду Салауди напомнил Алику этот фильм…

– Схожу–ка я домой, позвоню в отделение. Что–то не нравится мне все это, – с этими словами Алик перемахнул через забор в свой двор. Из всей улицы телефонный аппарат был установлен только у него – милиционерам он был положен, поскольку с работы могли позвонить в любую минуту.

Салауди остался ждать его снаружи дома. Июньская ночь уже не казалась ему прекрасной и тихой. Воздух будто наполнился подозрительными шорохами и голосами. Старик напряженно всматривался в темноту.

Наконец скрипнула калитка. В этот раз Алик предпочел не перелезать через забор. Он уже переоделся в милицейскую форму, пистолет в жесткой коричневой кобуре висел на боку.

– Что–то неладное творится в Грозном, – озабоченно сказал он Салауди. – В отделении паника, говорят, что произошел целый ряд нападений. Нас всех срочно вызывают. Советую вам с Дени на всякий случай уехать из города. Я лично такого не помню с 73–го года, когда был еще стажером, – добавил он.

– Ехать в одиннадцать часов ночи в село? – с сомнением покачал головой старик. Он–то хорошо помнил и 73–й, и даже 43–й годы. – Автобусы давно не ходят. – У старика в отличие от Алика не было своего транспорта.

– Я подвезу вас до выезда из города, – предложил милиционер. – Дальше, извини, уже сам, на попутках. Нас и так собирают очень срочно.

– Ладно, – сдался старик, встревоженный озабоченным видом Алика. – Пойду, соберу мальчика…

Служебная «Нива» завелась сразу же. Милиционер крайне бережно ухаживал за своим «железным конем», буквально вылизывая его и изнутри, и снаружи. Так что в нужную минуту мотор не пришлось даже прогревать. Алик тут же рванул с места.

До проспекта Ленина добрались без приключений. Несколько раз Салауди казалось, что где–то в переулках мелькают какие–то тени, но стоило Алику включить «дальний» свет фар, как подозрительные силуэты исчезали.

На проспекте их машину остановил мобильный патруль. Сержант в форме ГАИ возле стоящего поперек трассы мотоцикла поднял жезл, приказывая остановиться. Увидев за рулем офицера милиции, козырнул ему издали и подошел к водительскому окну, знаками прося опустить стекло.

– Товарищ старший лейтенант, будьте осторожны. В городе что–то происходит…

Алик прервал его:

– Я знаю. Как раз еду на службу. Вот только родню подкину.

– Удачи! – еще раз отдал честь сержант.

Потеряв несколько важных в их положении минут на остановку и на разговоры с гаишником, Алик, чтобы наверстать упущенное время, решил срезать часть пути. «Нива» свернула с асфальтированного проспекта на полуразбитую трассу, ведущую в частный сектор, и тут же задребезжала, не попадая в глубокую колею. Дороги здесь были глинистые: в дождливую погоду их размывало, а в засушливую превращало в камень, делая малопригодными для проезда машин. «Хорошо еще, что на вездеходе едем», – подумал Алик.

Однако скорость пришлось сбросить. Иначе подвеска «Нивы» на кочках начала подбрасывать пассажиров аж до потолка машины, заставляя их биться об него головами. Внутри сразу стало душно. Дени опустил стекло и подставил лицо под легкий встречный ветерок.

Внезапно в полной тишине (если не считать шума двигателя «Нивы») раздался женский крик: «Помогите! Спасите!»

Алик остановил машину прямо посредине дороги и, приоткрыв дверь, прислушался. Мольбы о помощи слышались из ближайшего переулка.

Старший лейтенант расстегнул кобуру и достал пистолет.

– Подождите меня здесь! Я быстро! – бросил он попутчикам, собираясь выскочить из машины. Несмотря на зажженный фонарь на столбе прямо возле самого угла, заезжать в узкий переулок милиционер не рискнул.

– Подожди, – остановил его Салауди. – Нам лучше не расходиться поодиночке. Пойдем все.

Не слушая отговорок Алика, он покрепче перехватил ружье, которое захватил с собой из дома, и вышел из машины. Дени, сидевший сзади, молниеносным движением откинув переднее сиденье, выпрыгнул следом за ним.

Женский крик прервался на самой высокой ноте. Алик рванул быстрее, предчувствуя, что их помощь запаздывает, завернул за угол и застыл от поразившего его зрелища.

Прямо на тротуаре лежала девушка в цветастом платье. Руки ее были раскинуты в стороны, одна нога подогнута, а голова неестественно запрокинута назад. Под телом девушки виднелось темное пятно каких–то рваных очертаний. Без сомнений, это была та самая, чьи крики о помощи Алик слышал несколько минут назад. Но спасатели опоздали. Девушка была мертва. А прямо над ее телом присел на корточки мужчина в темном костюме и рвал зубами шею. Словно собака, он впивался зубами в открытое пространство между головой и плечом, выгрызал кусок и, тихо урча и чавкая, тщательно пережевывал его.

Непроизвольно горло Алика свело спазмом, и он почувствовал, как его буквально наизнанку выворачивает рвота. Услышав его, «зэк», мужчина, сидевший боком к милиционеру, поднял голову и посмотрел на него, слегка полуоткрыв рот. Это зрелище еще больше ужаснуло Алика. Непережеванные кусочки мяса вываливались на асфальт, кровь капала с клыков на некогда светлую рубашку. Гниющая маска вместо лица и темные провалы глазных впадин – это был самый настоящий зомби!

Не сознавая того, что он делает, Алик машинально снял пистолет с предохранителя и нажал на курок. Пуля угодила в булыжник рядом с головой девушки и с визгом отскочила от него.

Милиционер выстрелил еще раз. В этот раз он оказался более точен. Пуля из ПМ угодила в грудь зомби и откинула его от тела жертвы. Он отлетел на пару шагов, упав на спину, но тут же задергал руками и ногами и стал медленно подниматься.

Мысли в голове Алика заметались с удвоенной скоростью, лихорадочно ища способ убить зомби. Милиционер вспомнил, что в фильме про проклятых мертвецов их очень сложно было уничтожить обычным оружием. Газ, огонь, или в крайнем случае им нужно было вдребезги разнести мозг. Быстро приняв решение, Алик, как на стрельбище, стал на одно колено, ухватился левой рукой за запястье правой и, прицелившись точно в голову зомби, выстрелил.

На лбу монстра мгновенно появилось красное пятно. Мертвец рухнул на землю.

– Попал! – радостно закричал милиционер и повернулся лицом к Салауди, который, как ему показалось, как раз подходил со спины. Но он не успел закончить движение. Удар обрезком трубы проломил ему голову прежде, чем он понял, что сзади стоял вовсе не старик…

Салауди даже не стал пытаться угнаться за побежавшим Аликом. Если силы у пенсионера все еще оставались, то скорости не было точно. Увидев, как милиционер поворачивает за угол, и услышав через какое–то время выстрелы, он лишь крепче ухватил ружье и чуть прибавил шаг. Дени тенью следовал за ним.

Картина, представшая их глазам, была ужасной. Окровавленный труп девушки, чуть поодаль неподвижное тело зомби и лежащий на земле Алик с разбитой головой, рядом с которым застыл еще какой–то человек. Он стоял спиной к старику и сжимал в руках окровавленный обрезок водопроводной трубы.

«Сороковка», – машинально отметил старик. И вскинул двустволку, в которой на этот раз были боевые патроны. Но выстрелить не успел.

Откуда–то сбоку на человека с трубой буквально налетел какой–то парень. На вид лет двадцати с небольшим, в майке–футболке и дешевых советских джинсах, он сжимал в ладони нож с широким лезвием. Одним движением зайдя за спину незнакомца, парень ухватил его левой рукой за волосы, а правой резанул по горлу.

Клинок, видимо, хорошей закалки вошел в трахею, как в масло, и устремился дальше, отсекая голову от шеи. Крови, как ни странно, не было. Только бульканье и короткий всхрип. Но зомби, которого теперь уже легко можно было опознать, это ранение словно не причинило вреда. Одним движением плеч он сбросил с себя парня и начал медленно поворачиваться. Неторопливость мертвеца и выручила нападавшего. Он снова кинулся на зомби, схватил его за голову и загнул ее назад, обнажая таким образом широкую даже не рану, а щель. После чего ножом довершил отрезание головы, которая теперь оставалась висеть на одном позвоночном столбе. Затем резким движением парень дернул ее, что–то хрустнуло, и голова зомби осталась у него в руках. Само тело медленно осело на асфальт.

Парень отбросил гниющий шар в сторону, брезгливо вытер руку о собственные штаны и повернулся к деду с внуком. Сверкая белозубой улыбкой на загорелом лице, устало произнес:

– Только так их и можно убить. Живучие, гады!

Затем подошел к старику и, протянув неиспачканную руку, представился:

– Сергей. Можно просто Серега.

Салауди пожал ладонь парня и настороженно спросил:

– Ножом откуда так научился владеть?

Сергей покачал головой, как бы давая понять, что все чисто, без криминала:

– В Афгане. Только что демобилизовался. Третий день дома, и тут на тебе, – он хмыкнул. – Да и нож знатный – зэковской работы.

Салауди тем временем подошел к телу Алика. Милиционер уже не дышал. Удар трубой был нанесен с нечеловеческой силой и буквально смял голову соседа, раздробив череп и частично повредив лицо.

Сергей подошел, подобрал пистолет, выщелкнул обойму, пересчитал патроны и, вставив обратно, сунул его в карман.

– Бесполезная игрушка. Зомби разве что прямое попадание в лоб может убить. Ножом удобнее.

В голове старика роилась куча вопросов, но пока он был занят одним, самым для него сейчас важным.

– Нужно отвезти его тело домой, – заявил он «афганцу», кивая на тело Алика.

– А вы откуда приехали?

– С «поворота», – назвал старик место жительства.

– Бесполезняк, – отрицательно покачал головой Сергей. – Даже странно, как вы сюда еще добрались. Там уже везде они, – он кивнул на обезглавленное тело.

– Кто они? – наконец взорвался Салауди.

– Как кто? – удивился Серега. – Вы еще не поняли?! Это ожившие мертвецы, зомби, говоря по–научному. Из могил прут, с кладбища в Октябрьском районе. Уж не знаю, что там случилось, но их десятки повсюду. На людей нападают и едят их заживо.

Салауди стоял как вкопанный. Рассказанное никак не укладывалось в его голове. «Хорошо, что Дени ничего пока не понимает», – подумал он.

И тут мальчик, словно подслушав мысли деда, заканючил:

– Домой хочу!

– Молчи! – одернул его старик. – Ты же мужчина.

– Пацан верно говорит, выбираться нужно отсюда, – поежился Сергей. – Эти пока первые здесь. За ними и другие придут. Нужно к военным подаваться, в Ханкалу.

– Нет, нам дальше, – твердо заявил старик. – Мы в село. Давай с нами, – предложил он парню.

– Нет, я к своим. Мне там привычнее. Не успел отвыкнуть–то за три дня, – сказал парень и засмеялся. – Вот уж не думал, что после Афгана сам в армию запрошусь. Подкинете?

Труп Алика они уложили на заднее сиденье «Нивы». Старик, хотя и не имевший большого опыта автовождения, сел за руль. Когда–то у него был мотоцикл, и он надеялся, что вполне справится с машиной. Сергей с Дени уместились на переднем сиденье.

Фары сразу перевели на дальний свет. «Отпугивать мертвяков», – прокомментировал Серега.

Сейчас картина мирного города изменилась необычайно. Крики, выстрелы, шум машин слышались отовсюду. Но Салауди решил не обращать на это внимание. Ему нужно было спасать внука. Только сейчас он понял, насколько все серьезно.

Когда–то в молодости он попадал в подобные переделки. Как–то на лесозаготовках в Иркутской области нарвался на группу бежавших из зоны зэков. После короткой стычки сумел оторваться от них, причем двое арестантов добегались там же. А сколько бывало драк с пьяными местными на «шабашках» по всей Сибири, и не сосчитать.

Но тогда все было иначе. Он сам был моложе, крепче, быстрее и самое главное – ему не нужно было переживать за других. А сейчас с ним был Дени. И страх за мальчика внутренней судорогой периодически сковывал все тело старика…

Сидя в машине, Сергей болтал не переставая – то ли в силу характера, то ли от перенесенного стресса.

– Их нельзя убить обычным оружием. Они ведь и так мертвые. Стреляй в него, режь, ему хоть бы хны. Только напалмом, – делился он своими знаниями, видимо полученными от просмотра американских видеофильмов, а возможно, и только что приобретенными.

– Что это – «напалм»? – удивлялся неизвестному слову старик.

– Хрен его знает. Химия какая–то, кажется. Горит она во всяком случае. Огнем и можно их убить.

– Но ты же его ножом? – уточнял Салауди.

– Да, можно и так. Главное, чтобы мозг у него уничтожить. Или голову отрезать. Тот же эффект. Тогда он умирает. Я так пятерых уже, – похвастался Серега.

– Странно, – снова поражался старик. – А я вот в одного из двустволки солью засадил, так он моментально умер. И голова на плечах не спасла.

– О как! – обрадовался «афганец». – Значит, есть еще один способ уничтожать их.

Наконец машина выехала из частного сектора и начала подниматься по довольно–таки крутой насыпи на трассу. Но стоило ей оказаться на асфальте, как навстречу понесся целый рой взвизгивающих пуль. Автоматные очереди хлестнули пассажиров по ушам – «тра–та–та–та». «Ниву» тут же занесло. Видимо, были пробиты колеса.

Хорошо, что, въезжая на крутой склон, Салауди снизил скорость и ехал на «первой». Это позволило подбитой машине не перевернуться.

– А–а–а… давай… стреляй… – неслось с другой стороны трассы. Светлячки выстрелов мерцали в траве за канавой, откуда и велась стрельба.

Сергей, демонстрируя чудеса ловкости, выскочил из машины и заорал, поднимая руки высоко вверх:

– Не стреляйте! Мы – свои! Свои!

Выстрелы прекратились. К замершей поперек трассы «Ниве» вышли несколько человек в армейской форме.

– Действительно люди, – чуть сконфуженно произнес, видимо, главный из них – в капитанских погонах. – А то прут оттуда эти монстры. Мы уже и выяснять перестали, кто там появляется, сразу огонь открываем. А это вы. Слава богу, что не ранили никого.

Извинения военных были приняты, благо, что никто не пострадал. Но ехать дальше было невозможно: все колеса «Нивы» оказались пробитыми. Несколько пуль попало и в капот, из–под которого что–то капало.

– Переночуйте у нас в части. А утром поедете дальше, – предложил капитан Салауди. – Мы тут держим плотную оборону, так что можете не переживать, мертвяки не пройдут, – военный по–своему расценил колебания старика.

Машину с трупом Али пришлось оставить возле трассы. Переносить его куда–то еще или тем более доставить домашним не брался никто из военных. Солдаты оттолкали «Ниву» на обочину – до лучших времен, как выразился кто–то из них. «До утра с ним ничего не случится», – сказал капитан. Старик был вынужден с ним согласиться. «Все ради внука», – успокоил он себя.

Салауди с Дени отправились в казармы, капитан дал им в сопровождение одного из своих солдат по фамилии Потапенко. Тот молчал, но явно был доволен отправкой в тыл. Творящаяся чертовщина не нравилась никому. Серега исчез непонятно куда, чем не сильно расстроил старика – болтливый паренек начинал действовать ему на нервы.

В части Дени с Салауди выделили по койке в общей солдатской казарме. Тут уже спало несколько таких же, как и они, гражданских, бежавших из своих домов в районе близ Ханкалы. Большинство коек, впрочем, пустовало – их армейские хозяева находились в оцеплении. Потапенко не стал возвращаться к своему подразделению, завалился с ногами на одеяло и моментально захрапел.

Дени долго лежал, сжавшись, как пружина. Но через какое–то время молодость и усталость – было уже почти два часа ночи – все–таки взяли свое. Мальчик тихо засопел.

Салауди не спалось. Вначале он ждал, пока заснет внук. Потом сам по себе не мог сомкнуть глаз, все думал. Старику казалось, что даже отсюда, с расстояния в несколько километров от города, он чувствует его боль. Он почти физически ощущал, как тысячи людей сейчас мечутся по его улицам, уворачиваясь от ужасных объятий и считая счастливчиками тех, кого мертвецы съели прямо во сне.

Старик глубоко вздохнул. Дыхания не хватало. Его и так в последнее время одолевала бессонница, а тут еще такое…

Он вышел из казармы во двор. Вся территория военного городка была ярко освещена, горели все фонари и прожектора. Пробраться в часть скрытно у зомби вряд ли был шанс.

Салауди пошел в сторону видневшихся немного поодаль зданий. Слова «афганца» Сереги насчет способов уничтожения мертвецов запали ему в голову. Но патронов с солью у старика оставалось всего два. Значит, нужно было пополнить запасы.

Найти кухню оказалось делом несложным. Хотя время ужина и прошло достаточно давно, однако аромат еды все еще шел оттуда.

Здание столовой, как это ни странно, не охранялось. Даже часовой не стоял возле входа. Видимо, каждый человек на счету, решил старик, вот и перекинули внутренних постовых на охрану периметра.

Салауди свернул из найденной тут же газеты несколько больших кульков, засыпал в них соли и рассовал по карманам. Затем двинулся обратно, в казармы, чтобы уже там снарядить патроны.

Он быстро пересек волейбольную площадку и остановился, чтобы отдышаться. Неожиданно где–то рядом раздался шум, послышались чьи–то шаги. Несколько человек шли, не скрываясь и разговаривая в полный голос. За шеренгой тополей их пока не было видно.

– Я не понимаю, как это могло случиться? Кто мне объяснит? – Судя по тону, говоривший был явно высоким чином в самом раздраженном состоянии духа.

Тот, кто ему отвечал, вел себя поспокойнее и в то же время достаточно уверенно. Он явно не был подчиненным первого, но и, скорее всего, не превышал его по положению. А если судить по количеству употребляемых им терминов, то он и вовсе был не военным, предположил Салауди.

– По предварительной информации, это вина наших коллег–ракетчиков. Первоначально пандемия пошла с территории кладбища, расположенного в Октябрьском районе Грозного, возле РЛС. Первые симптомы появились сегодня в первой половине дня, но масштабов катастрофы эпидемия достигла ближе к вечеру.

Салауди замер, прислушиваясь. Речь шла явно о воинской части в районе автовокзала. Ходили слухи, что на пустыре возле нее размещается подземная шахта запуска баллистических ракет. Видимо, это были не просто пустые разговоры.

– Намудрили, ядерщики хреновы, – послышался первый голос. – А нам расхлебывать. Целый город закрывать теперь, что ли?

– Возможно, мы сумеем локализовать инфицированных людей. Заболевание передается исключительно через контакт, а если точнее, через укус. Так что достаточно будет отделить зараженных от остальных жителей города, чтобы не допустить распространения эпидемии, – все так же сдержанно отвечал второй.

– И как это сделать?!

– Здоровых – эвакуировать, больных – окружить карантином, – чувствовалось, что говоривший пожимает плечами, как бы недоумевая по поводу очевидных вещей. – Правда, у нас нет информации, можем ли мы излечивать зараженных. В таком случае будем поступать так же, как с обыкновенной опухолью.

– Понятно, – проворчал первый. – Судя по всему, именно так и придется действовать. Понять бы еще их слабые места!

Голоса вдруг стали удаляться. Салауди бросился за ними, продолжая скрываться в тени тополей.

– Мы работаем над этим, – тем временем говорил второй. – Пока удалось установить, что только через необратимые повреждения головного мозга или через полное нарушение связи между головным и спинным мозгом можно обезвредить пораженных недугом людей.

– И что это значит? Им надо бошки отрезать, правильно я понял?

– Можно сказать и так. В принципе нейроны мозга умершего человека разрушаются с его смертью. В нашем случае какая–то часть головного мозга снова начинает функционировать, посылая синапсы остальным органам тела через спинной мозг. Значит, нужно либо полностью разрушить мозг вместе с вновь заработавшим участком, либо прервать эту связь.

– То есть можно и хребет сломать?! – обрадовался первый, словно угадал как минимум четыре номера в «Спортлото». – Но это все слишком долго, – тут же поскучнел он. – Если мы с каждым так станем возиться, у нас весь город за пару дней вымрет. Придется все напалмом выжигать. Вы представляете, какой будет скандал?…А это что такое?

Последнее выражение адресовалось уже Салауди, вдруг возникшему перед опешившим обладателем сурового голоса. Старик не перенес циничного характера разговора о судьбе родного города и был готов протестовать.

– Есть способ. Есть иначе, – забормотал пенсионер, обращаясь к группе военных и путаясь в словах. Теперь он мог четко разглядеть их. Первый голос принадлежал, судя по огромной звезде на погонах, генералу. Причем явно не из местных, поскольку командир воинской части был тут же и буквально смотрел первому в рот. Второй «голос» был одет в белый халат поверх кителя, и потому его знаки отличия были не видны. Ясно было лишь, что он из военных медиков. Остальные семь–восемь окружавших их с почтительным видом человек, видимо, входили, в свиту обоих.

– Это кто такой, я спрашиваю?! – загремел генерал, указывая на Салауди. – Почему гражданские здесь?

Командир части смущенно объяснил:

– Убегали от мертвецов, прибились к нам. Не прогонять же.

– Я не убегал, – возразил Салауди. – Я их убивал.

– Каким же способом, позвольте узнать? – полюбопытствовал равнодушный до этого момента медик, жестом останавливая уже готового взорваться коллегу.

– Солью из двустволки. Сразу наповал, – объяснил старик.

– Хлористым натрием? – удивился медик. – Это что же за реакция такая?

– Солью, – снова повторил старик. – С обоих стволов.

– Любопытно, любопытно, – забормотал профессор. – Впрочем, весьма возможно. Так, и что это нам дает?

Тут все фигуры в белых халатах сгруппировались возле профессора и о чем–то жарко зашептались. До старика доносились лишь отдельные фразы, смысла большинства которых он не мог понять.

– Натрий?.. Или соли аш хлора? Может, с самолета просто посыпать солью… Важен прямой контакт под давлением… Старик–то из ружья… А если хлорка?.. Концентрированный раствор… Полить с высоты все… Ожоги?.. Зато живые…

Пока шла дискуссия, генерал стоял в стороне от «группы в белых халатах» и, делая вид, что думает о своем, тоже прислушивался к их беседе. Это было понятно по тому, что сейчас он словно забыл о «гражданском лице» на его территории, хотя тот и маячил прямо перед его глазами.

Наконец совещание закончилось. Профессор подошел к генералу и теперь зашептал что–то ему.

– Ну, вот и славно! – обрадовался тот. – Значит, ждем прибытия вертолетов со спецами и начинаем.

Тут он снова «заметил» старика и моментально надулся и заорал:

– Да уберите кто–нибудь этого гражданского! Выведите же его наконец с территории части!

К старику подскочил сержант.

– Батя, давай–давай отсюда, – забормотал он, хватая старика под локоть.

– У меня внук здесь, – насупился Салауди, вырывая руку. – Я никуда не пойду с ним ночью.

– Еще и дите! Тут скоро общежитие откроется! – заорал генерал. Но профессор что–то вновь зашептал ему на ухо, указывая на старика, и по мере того, как он говорил, с лица военного постепенно сходила краска. Наконец он успокоился и махнул рукой:

– Ладно. Пускай остается…

И тут, словно по сигналу его руки, произошло сразу два события. Низко–низко, чуть ли не над головами группы, промчалось несколько стрекозиных силуэтов вертолетов, и одновременно с двух сторон на военных набросилось до десятка зомби.

Старик еле успел оторвать от своей шеи чьи–то протянувшиеся сзади руки. Прямо возле уха щелкнули клыки, зловоние резко ударило в нос. Мертвец, напавший на него со спины, был явно не из «свежих».

Салауди стремительно, насколько ему позволял возраст, повернул корпус, увлекая за собой нападавшего, и уложил его на землю инерцией движения. Затем выхватил из–за пояса кинжал, который он захватил, выходя из дома, и воткнул его в горло мертвеца. Старый клинок не подвел. Острое лезвие, постоянно затачиваемое стариком, легко вошло в глотку. И в одно мгновение пошло дальше, стоило Салауди надавить посильнее. Дойдя до позвоночного столба, старик остановился. Неизвестно, насколько крепкими могли оказаться кости мертвеца, потому затупить клинок было делом весьма возможным. Не отпуская ножа и уклоняясь от медлительных попыток захвата руками, предпринимаемых зомби, он ногой пнул мертвеца так, что тот повернулся на бок. Затем, наклонившись, одним стремительным движением руки сломал ему хребет. Зомби моментально затих.

«Слава Всевышнему, что он напал один. Видать, «старое мясо» даже этих не интересует», – подумал Салауди, распрямившись, и посмотрел по сторонам.

На первый взгляд, мертвецы одерживали вверх над военными, хотя и не сумели никого из них покусать. Во всяком случае, люди, сбившись плечом к плечу, медленно отступали в сторону, куда только что полетели вертолеты. Военные пятились, стоя лицом к неприятелю, и изредка постреливали в его сторону. Зомби от такой стрельбы не сильно страдали, хотя каждое попадание ненадолго откидывало их назад.

«Военные все ж таки люди с выучкой, – пришло в голову старику. – Ведь могли и разбежаться, как стадо баранов. А они строем».

Откуда–то из–за спин военных послышались шум и топот ног. Салауди решил, что на помощь командирам бегут их подчиненные. Благоразумно предположив, что военные сумеют отбиться и без него, он поспешил к казарме, где оставил внука.

Появление мертвецов прямо на территории части сильно напугало его. Было неясно – или они прорвали оцепление, или просто просочились в темноте. Но в голове Салауди билась одна мысль: не случилось ли чего с Дени?

Старик старался держаться середины двора, чтобы успеть вовремя заметить и отреагировать, если на него вдруг бросится зомби. Однако до казармы он добрался без происшествий.

В коридоре первого этажа он сорвал с пожарного щита топор на длинной ручке – кинжал лучше было поберечь на самый крайний случай. Затем поднялся в казарму, где оставил внука.

Тут все было спокойно. Шум боя пока не проник внутрь здания, и все спали, будучи в абсолютном неведении о происходящем на Ханкале. Старик шумно перевел дух.

Он вышел в освещенный коридор и, присев возле тумбочки дневального, начал набивать патроны принесенной солью. Одного кулька с лихвой хватило на полтора десятка патронов. «Совсем немного, – подумал старик, – надо будет бережно их расходовать». Оставшуюся соль Салауди ссыпал обратно и аккуратно уложил по карманам.

Затем вернулся в спальню и скомандовал:

– Подъем!

Одуревший со сна Потапенко подскочил первым:

– А! Что?!

– Мертвецы здесь. Нужно уходить, – объяснил ему Салауди и, подойдя к кровати внука, принялся трясти того за плечо. Мальчик застонал во сне, попытался перевернуться на другой бок, чтобы продолжать спать, на мгновение приоткрыл глаза и, увидев дедушку, тут же проснулся.

– Деда, какой мне сон страшный приснился, – пожаловался он Салауди. Но, разглядев в его руках ружье, замолчал, поняв, что случившееся было на самом деле.

Старик с внуком и солдатом вышли во двор. По дороге к ним присоединился еще один совсем молодой парнишка – первогодок из Пскова. Остальные обитатели казармы отказались покидать ее, забаррикадировали двери и остались внутри.

Снаружи были хорошо слышны звуки близких выстрелов и крики людей. Теперь однозначно стало понятно, что зомби сумели–таки прорваться за периметр воинской части. Солдаты ошалело крутили головами по сторонам.

– Сейчас вертолеты прилетели, – сообщил им старик. – Вам – лучше туда. Площадка знаете где?

– Там, – махнул рукой Потапенко в сторону, откуда за несколько минут до этого пришел Салауди.

– Вот и давайте туда, – подтолкнул его старик. – А мы – через поля в село.

И перекинув ружье через плечо, старик зашагал в сторону, противоположную от города. Дени побежал за ним…

Территорию воинской части дед с внуком преодолели достаточно легко. Лишь один раз на их пути встретились зомби. Мертвецы прижали к борту БТРа солдатика и пытались подобраться к его «вкусным» частям тела. Тот, взяв в руки автомат с пристегнутым штык–ножом, оборонялся им пока что достаточно успешно. Во всяком случае, один нападавший уже лежал в нескольких метрах от нынешнего места схватки с кровавой раной вместо глаза. По всей видимости, солдат сумел достать штыком до мозга зомби через глазную впадину. Оставшиеся двое мертвецов избрали другую тактику. Пока один заходил слева, другой пытался подскочить справа. Паренек едва успевал отмахиваться, но жить ему, похоже, оставалось недолго.

Старик не смог пройти мимо. Он подобрался к мертвецам сзади настолько, насколько ему это расстояние показалось безопасным и в то же время достаточным для поражения, снял с плеча ружье и дал по залпу в каждого из нападавших. Эффект был ровно тот же, что и в домашнем саду. Зомби рухнули на землю, их тела съежились и почти мгновенно усохли в размерах, не став, правда, менее зловонными.

Солдат, казалось, ничего этого не понял. Он лишь заметил, что уже практически вцепившиеся ему в глотку мертвецы вдруг куда–то исчезли, и тут же нырнул в люк бронетранспортера, задраив его изнутри.

Старик пожал плечами, перезарядил ружье и, взяв внука за руку, двинулся дальше за пределы воинской части…

Травы в поле за Ханкалой пахли одуряюще. Тишина стояла пронзительная, особенно в контрасте с тем местом, которое только что покинули путники. Казалось, что в природе нет и не может быть никаких живых мертвецов, а есть только ночь, звезды и пряные запахи.

Старик по–прежнему продолжал держать внука за руку. Так ему казалось надежнее – если чувствуешь тепло ребенка, значит, он рядом, и ты можешь его защитить.

– Деда, куда мы идем? – вдруг спросил Дени.

– Как куда? – удивился старик. – К родным в село.

– А далеко еще? Я устал.

– Далеко, – вздохнул старик и предложил: – А давай отдохнем…

Дени согласно присел.

Вдали затарахтел мотор. Салауди прислушался – к ним приближался мотоцикл.

– Деда, а нас не подвезут? – с надеждой посмотрел на него мальчик.

Старик заколебался – выходить на дорогу все–таки было опасно. Мало ли кто там едет? Или за кого убегающий от мертвецов горожанин может принять бродящих посреди ночи путников? Уж скорее за зомби, нежели за туристов. Однако, посмотрев на уставшего внука, Салауди передумал:

– Сейчас узнаем.

Проселочная дорога, по которой проезжал мотоцикл, проходила совсем рядом с тем местом, где расположились на привал старик и мальчик. Салауди сделал несколько десятков шагов и оказался в привычной глинистой колее. Мотоцикл приближался, и уже можно было разглядеть его сине–желтую «гаишную» раскраску.

«Да никак это тот самый милиционер, что нас на Ленина останавливал», – узнал его старик. Однозначно определить, так ли это, было невозможно, слепил свет единственной фары, бьющий прямо в глаза Салауди.

Старик поднял руку, голосуя.

Мотоцикл, ехавший до того со средней скоростью, стал подтормаживать, останавливаясь. Водитель, видимо, только сейчас заметил одинокую фигуру. Но за пять–шесть метров до старика вдруг, заревев, он стремительно рванул с места, в несколько секунд приблизившись к Салауди.

Старик не успел уклониться от стремительно надвигавшегося теперь уже прямо на него тяжелого «Урала», лишь слегка повернулся. В бок ударила ручка от руля, его понесло следом за мотоциклом и кинуло на землю. Потом что–то ударило по голове, и Салауди потерял сознание.

В себя он пришел от пронзительного детского крика. Старик сразу узнал голос Дени.

Ярость и страх за мальчика тут же ударили Салауди в голову, моментально приведя его в чувство. Настолько быстро, насколько позволял ему возраст, он вскочил с земли. Перевернутый мотоцикл валялся рядом. А немного поодаль человек в голубом кителе терзал маленькую фигурку. Бывший сержант ГАИ, а ныне зомби, схватив ребенка за плечи, вгрызался зубами прямо в его шею. Кровь била из мальчика, превратив некогда однотонный китель мертвеца в пятнистый.

Салауди закричал так страшно, что зомби даже прервал свое занятие. Не отпуская мальчика из рук, он стремительно повернулся лицом к старику. То, что увидел пенсионер, уже нельзя было назвать принадлежащим человеку – бессмысленный взгляд, ощеренный рот, капающая с подбородка кровь. Обнаружив нового противника, зомби отшвырнул ребенка в сторону и, набирая скорость, понесся на старика.

В отличие от тех мертвецов, с кем до сих пор сталкивался Салауди, этот был намного подвижнее и стремительнее. Всего за пару напористых шагов он почти достиг старика.

Но и Салауди не стоял на месте. Ярость переполняла его и делала бесстрашным. Чего бояться старому человеку, только что почти лишившемуся смысла жизни?

Машинально, даже не соображая, что делает, он подхватил с земли выпавший у него во время столкновения с мотоциклом пожарный топор и, присев на колено, без замаха, вонзил его в живот экс–милиционера. От удара тот остановился и даже слегка покачнулся, но не упал. Было видно, что рана, нанесенная стариком, не сильно обеспокоила его.

Тогда Салауди с оттягом выдернул топор из живота мертвеца. Из громадного отверстия сразу стали вываливаться кишки, и только это обстоятельство остановило зомби. Вначале он посмотрел на свой живот, словно задумавшись, затем сделал движение руками, как будто хотел запихнуть свои внутренности обратно. И в тот же момент вставший на ноги Салауди нанес второй удар – на этот раз в область шеи. Не созданный для рубки чего бы то ни было легкий топор тем не менее обладал длинной рукоятью, позволяющей сделать удар более сильным. Голова слетела с плеч монстра в одно движение.

Дед, не обращая больше внимания на экс–гаишника, бросился к внуку. Тот лежал в траве без сознания. Бледное лицо, огромная рваная рана на шее и следы крови повсюду. Дыхание, хотя и слабое, но было.

Старик скинул пиджак, стащил с себя рубаху. Быстро порвал ее на полосы, перебинтовав ими ребенка, насколько это было возможно.

Остановив кровотечение, Салауди задумался. Смысла ехать в село не было. В сельской клинике ребенка спасти не смогли бы. Возвращаться к военным – пристрелят по дороге в лучшем случае. В худшем – на Ханкале уже хозяйничают зомби.

Оставалось прорываться в город и ехать в центральную больницу – в надежде, что тамошние врачи уцелели и что они смогут спасти ребенка. «Пусть вколют что–нибудь, чтобы он не превратился в зомби, – думал старик. – Или же, если зараза уже проникла в него, то сумеют усыпить, чтобы потом вылечить».

Он подошел к лежащему на земле «Уралу». Авария не повредила его, просто опрокинув на бок. Салауди поднял мотоцикл, попробовал зажигание. Мотор завелся с одного оборота.

Старик вернулся к внуку. Сняв с плеч пиджак, он жестко спеленал им руки и ноги мальчика, прижав их к телу и перехватив двойным узлом. Если вдруг с Дени случится превращение, повязка станет для ребенка смирительной рубашкой. Это было жестоким, но единственно приемлемым решением.

Затем он усадил внука в коляску, положив рядом с ним топор. Сам сел на сиденье, аккуратно положил на руль ружье с солевыми патронами и двинулся обратно в город.

Уже начинало светать. Ночь заканчивалась. Край неба за спиной старика понемногу приобретал розоватый предрассветный оттенок. И вместе с солнцем в город на сине–желтом мотоцикле въезжал «ангел мщения» пенсионер Салауди.

Несмотря на отсутствие пиджака и рубашки, старик почти не замечал утренней прохлады. Ветер бил в не защищенное шлемом лицо мотоциклиста, срывая с него редкие слезинки. Душа Салауди горела, иссушая весь его слезный запас…

Старик ехал по трассе со стороны Аргуна. Пустынный город не производил необычного впечатления. Светофоры на перекрестках продолжали прилежно работать, мигая ночным желтым светом. Казалось, что Грозный просто спит, чтобы через какое–то время пробудиться и наполниться привычным гомоном, шумом машин, голосами и разговорами. Однако Салауди знал, что этому городу не суждено было сегодня поспать. А значит, не мог он и проснуться.

Несколько раз наперерез мотоциклу выбегали зомби, пытаясь схватить водителя. В такие моменты Салауди просто резко прибавлял ходу и легко уходил от незваных «пассажиров».

Старик уже научился опознавать старых мертвецов, что вышли из могил, и новых, только что превратившихся в зомби. Они легко различались по внешнему виду.

Первые представляли собой гниющие трупы в истлевших лохмотьях, вторые выглядели почти как живые люди, только со свежими ранами и в запачканных кровью одеждах. Кроме того, первые были крайне медлительны – видимо, за время лежания под землей их двигательные функции успели атрофироваться или же их кости и мышцы элементарно сгнили. Зомби–неофиты были более подвижны и настырны, и оттого более опасны.

Возле остановки «Хозмаг» один такой мертвец– новичок ждал Салауди прямо посредине трассы. Молодого парня спортивного телосложения в заляпанном кровью дорогом «адидасовском» костюме и кроссовках вполне можно было бы принять за живого человека, не отсутствуй у него левой половины лица.

Впрочем, нехватка глаза, уха и носа его вовсе не смущала. Зомби стоял в какой–то нелепой в его положении каратистской стойке и выглядел опаснее целой толпы гниющих мертвецов. Уйти от него вряд ли было бы возможно. Старик просто, слегка сбавив скорость, направил мотоцикл прямо на зомби и, оказавшись на расстоянии пары метров от него, разрядил оба ствола своего ружья. Соль попала в грудь и голову, эффект от выстрела оказался не менее ошеломляющий, чем и раньше. Мертвец–каратист на глазах сдулся, словно воздушный шарик.

Салауди лишь вильнул рулем, объезжая не опасного теперь монстра, и двинулся дальше.

Но на «Минутке» его ждала засада. На площади прямо возле остановки в единую баррикаду были составлены трамвай и развернутый боком троллейбус. Они перегораживали выезд на проспект Ленина, а внутри них сидели мертвецы. Было заметно, что смерть настигла их посреди ночи, но каждого по–своему. Простоволосых старушек в ночных рубашках и детей в пижамах – уже в кроватях. Мужиков в трениках и майках — «соколках» – за вечерней партией в домино или нарды. Девушек в цветастых платьях из кримплена – за возвращением домой с вечеринок. Все они были здесь в том виде, в котором их застали зловещие рок и судьба.

Приставив равнодушноглазые лица к стеклу и прижавшись носами (те, у кого были), все они следили за приближающимся мотоциклом. Было понятно, что зомби готовы выскочить из салонов в любую минуту.

Поскольку пробиться напрямую на проспект Ленина было невозможно, оставалось выехать на круг на площади и, обогнув бетонное кольцо, попытаться прорваться по встречной полосе, благо никакого движения на ней сейчас не было.

Старик, делая вид, что направляет свой мотоцикл прямо на баррикаду, неожиданно для зомби вдруг заложил крутой вираж, ушел влево и постарался тут же повернуть руль вправо. «Урал» не выдержал такого жестокого обращения с собой. Машина завалилась на правый бок, выкидывая водителя из седла, а сама продолжила по инерции двигаться к кольцу открытого подземного перехода посредине площади.

Все пространство под стопятидесятиметровой шириной «Минутки» занимала сетка подземных переходов. Семь спусков в четыре туннеля с разных сторон площади смыкались в единый узел прямо в центре, образуя под землей круглую заасфальтированную площадку под открытым небом. От наземного движения этот «пятачок» диаметром метров в тридцать с магазинами и киосками по бокам защищало невысокое бетонное заграждение. Именно к нему и летел сейчас опрокинувшийся «Урал» с мальчиком в коляске.

Его скорость оказалась такой высокой, что мотоцикл сумел не просто достичь полуметрового ограждения вокруг провала, но, неожиданно подскочив на тротуарном бордюре, перевалил за него и рухнул с шестиметровой высоты вниз. Мальчик так и остался лежать в его коляске.

После падения из седла Салауди еще несколько метров пронесло прямо по асфальту. Майка его задралась, левый бок был ободран до крови, рука оказалась покрытой ссадинами и царапинами и вся горела. Но старик не обращал внимания на боль. Он вскочил на ноги и рванулся за мотоциклом. Однако спасти внука у него уже не было ни единого шанса. Старик добежал лишь тогда, когда внизу уже стих грохот от падения. Он перегнулся через бетонное ограждение и заглянул вниз.

Мальчик выпал из коляски во время падения и распластался на асфальте почти в центре подземного «пятачка» в нескольких метрах от рухнувшего мотоцикла. Пиджак старика, которым он пеленал внука, слетел с мальчика, и теперь Дени лежал на боку, слегка согнув ноги в коленях. Одна его рука оказалась под головой. Казалось, что он просто прилег и сейчас спит. Но Салауди уже почувствовал – маленький Дени никогда больше не назовет его «дедой».

Словно игла вонзилась в сердце старика. Он поднял лицо к небу и заревел от отчаяния и невозможности что–то изменить. Краем глаза он видел надвигающуюся на него с двух сторон толпу зомби. Салауди подобрал лежащее неподалеку ружье, вытащил из–за пояса два патрона, заложил их внутрь и выстрелил. Затем повторил эту процедуру еще несколько раз. Зомби падали, умирали, но не переставали медленно приближаться к нему.

Тогда старик схватил топор и бросился на мертвецов, рубя их как попало. Одним он отрубал конечности, другим крошил черепа, третьим раскраивал животы. Словно кровавый дровосек, возился он посреди кучи зомби, постепенно скрываясь под тяжестью их тел.

Внезапно какой–то посторонний звук проник в сознание Салауди. Та–та–та–та – так звучать могли только несколько автоматов одновременно. Или крупнокалиберный пулемет – вдруг понял старик. И одновременно зомби, уже облепившие его, вдруг начали отступать.

«Держитесь, мы идем!» – зазвучал над площадью голос, усиленный динамиком.

Старик ткнул еще одного зомби рукоятью топора прямо в глаз, так что оттуда что–то брызнуло, перерубил шею другому мертвецу, уже лежащему на земле, и вдруг понял, что больше вокруг него никого не осталось. Неужели монстры оставили его в покое? Значит ли это, что он уже умер? Салауди недоверчиво ощупал себя, но на теле не было ни одной серьезной раны. Пара порезов и укусов в счет не шли.

Тогда старик огляделся по сторонам. Оказалось, что зомби никуда не исчезли, напротив, их стало больше, просто они расступились и создали круг вокруг Салауди. Ужасные и жалкие, они стояли слева, справа и сзади него, тянув к нему руки и щелкая челюстями. И только впереди их не было. Оттуда, со стороны группы двенадцатиэтажек, на мстителя с топором шло около десятка человек в пятнистых маскхалатах и с короткими автоматами в руках. Трое во главе надвигающейся клином группы ловко орудовали саперными лопатками, буквально прорубая ими себе путь через толпу мертвецов. «Лопаточников» поддерживали идущие сзади автоматчики, время от времени давая короткие очереди и отгоняя от себя наиболее настырных зомби.

Движение отряда напоминало проход через поле высокой и густой сорной травы, когда колючки и репейники расходятся в стороны от идущего через них человека и за его спиной смыкаются обратно.

Наконец военные добрались до стоящего с топором в руках Салауди и идущий первым, вдруг резко повернувшись к остальным, воскликнул:

– Елы–палы, это же старик! Ну гигант–дед! Как мертвяков–то покрошил!

Военные обступили его, стали хлопать по спине и плечам. Салауди молча смотрел на них, не сознавая пока, что происходит.

Тут из заднего ряда группы вперед выскочил один:

– Да ведь это дед, с которым мы вместе зомби крошили! Здорово, старик!

В активном солдатике Салауди не сразу распознал «афганца» Серегу. Тот поменял свои гражданские майку и джинсы на армейскую форму и был практически неотличим от остальных.

Заметив, что старик рассматривает его наряд, Сергей засмеялся:

– Вот, не выдержал на гражданке! Дела такие, что не до мирной жизни. Напросился к ребятам. Звери настоящие – «тяжелые», из «Альфы». Не слыхали? – И, не дожидаясь ответа, снова зачастил: – А внук–то где? На Ханкале остался?

Салауди покачал головой. Серега озабоченно спросил:

– Что–то случилось с мальцом?

Старик не ответил, затем просто махнул на круг посреди площади. Рука, которой он указывал направление, показалась ему чугунной.

– Так он там? – встрепенулся Серега. – Упал вместе с мотоциклом, что ли? Не проблема, мы его сейчас вытащим. Ребята, давайте…

«Афганец» бросился было к проему, но тут же остановился в нерешительности, наткнувшись на неподвижный взгляд старика:

– А что?.. А…

Старший в отряде – тот, кто шел первым – приблизился к Салауди и, положив руку на его предплечье, тихо сказал:

– Примите мои соболезнования. Что мы можем для вас сделать?

Старик вновь покачал головой:

– Занимайтесь своим делом. Я свое закончу сам.

Командир задумался, а затем показал на крышу ближайшей многоэтажки:

– Наш вертолет стоит там. Мы увидели вас сверху и решили, что кто–то идет к нам на подмогу. Спустились вниз под прикрытием пулеметчика, чтобы поддержать вас. Теперь хотели бы получить встречную помощь.

Салауди посмотрел на спецназовца более заинтересованно.

– Какую именно? – глухо спросил он.

– Мы прибыли в Грозный несколько часов назад, – начал старший. Тут старик вспомнил, как в Ханкале пролетали над его головой вертолеты. Сейчас ему казалось, что это было очень давно, хотя военные говорят – «только что». Какой же ужасной может быть относительность времени, пришло ему в голову. Разве можно, к примеру, сравнивать сожаление по поводу трех часов, потерянных в магазинной очереди, и те же три часа, в течение которых может перевернуться вся жизнь.

– Командование поставило нам задачу, – продолжал тем временем спецназовец, – добыть и доставить на базу несколько контейнеров с жидкой хлоркой. Ту, что добавляют в трубы с питьевой водой для ее обеззараживания. Ученые предполагают, что она губительна для организма зомби, и думают распылить ее над городом.

Не будь сейчас Салауди безразлично абсолютно все, он бы, наверное, засмеялся. Ведь это его слова, произнесенные им когда–то на Ханкале, пересказывал сейчас спецназовец, считая их наработками ученых.

– Первая часть операции нами выполнена. Контейнеры с водозаборов демонтированы и транспортируются. Дело за реализацией второго этапа – передать их летчикам из сельской авиации, чтобы они занялись распылением. Но прежде хотелось бы провести проверку: как подействует жидкость на зомби? И как лучше провести их «опыление»? Как местный житель, что вы посоветуете?

Старик внимательно посмотрел на старшего. Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять – командир вполне способен решать такие задачи самостоятельно. «Он просчитал меня и пытается апеллировать к моему чувству ответственности, чтобы вывести из ступора», – понял Салауди.

Впрочем, старик, хотя и был благодарен военному за понимание и поддержку, тем не менее считал, что это все напрасно. С того момента, когда «Урал» с Дени упал в подземный переход, у него в голове билась одна мысль – заманить как можно больше мертвецов за собой на стоящую рядом с «Минуткой» подстанцию и «поджарить» их там. Сейчас он задумался о другом варианте мести.

– Сколько у вас хлорки? – наконец сказал он.

– Порядка шести двухсотлитровых канистр, – прикинул старший. – По три на каждом из транспортников, – он снова махнул рукой в сторону группы двенадцатиэтажек. Было видно, что на крыше каждой из них стоит по вертолету – один армейский и два транспортных.

– Тогда так. Вы спустите меня отсюда прямо в провал, – старик указал на круг посреди площади. – Поставите по цистерне у каждого из входов в переход. Заминируете их. И по моему знаку взорвете.

– Для чего это? – нахмурился старший.

– Будем ловить на «живца». Я стану приманкой и заманю к себе мертвецов, сколько смогу. Когда цистерны взорвутся, хлорка зальет зомби.

– Но как вы сможете выбраться?

– Это уже моя забота, – старик твердо посмотрел прямо в глаза командира.

Спецназовец кивнул и обнял Салауди. Потом вытащил рацию и начал раздавать команды.

Первым делом старику помогли спуститься вниз. Дени лежал в том же месте, что и раньше, только темное пятно у него под головой стало еще больше. Старик сел на асфальт рядом с ним и ушел в воспоминания. Вот Дени, отказывающийся просыпаться утром, чтобы пойти в детский садик. Он вяло отмахивается ручкой от старика и переворачивается на бок, что–то бормоча. Вот Дени, уже более взрослый, и серьезный до солидности – с цветами в руках на «линейке» в первом классе школы. А вот с радостным видом бежит к деду с газетами из киоска возле школы – выполнил его поручение в точности…

Уйдя в свои мысли, Салауди почти не слышал, как на площадь спустились вертолеты, как спецназовцы устанавливали цистерны и укрепляли на них мины, как все это время очередями из автоматов и пулеметов они отгоняли напирающих зомби.

Лишь увидев ковыляющего к нему по одному из проходов мертвеца, он осмотрелся по сторонам. Ларьки, кафе, киоск «Спортлото» были заперты на надежные висячие замки. Зомби не занимались мародерством. Но и старику не было смысла запираться туда.

Он вытащил из кармана пиджака пакетики с солью и рассыпал ее вокруг себя по земле широкой полуметровой полосой. Затем сел в центр получившегося круга сам, взял в руки ружье и начал ждать.

Первых мертвецов он встречал пулями. Затем, когда привлеченные звуком выстрелов мертвецы повалили толпой, он перестал стрелять, взявшись за топор и кинжал. Одни зомби шли по туннелям переходов – со всех сторон, другие спрыгивали прямо сверху, с наземной дороги.

Но за солевой круг они не заходили, остановившись на его краю и бессильно протягивая к старику свои руки. Первые из рискнувших пересечь линию уже обожглись на соли и теперь мычали от боли в сторонке. Остальные выстраивались вдоль черты, словно ожидая чего–то. Не спешил и старик, время от времени помахивая топориком в сторону наиболее нетерпеливых. Пара зомби уже лишилась таким образом своих конечностей.

И в какой–то момент плотность мертвецов в подземном переходе стала критической. Ближние к Салауди ряды зомби уже не могли сдерживать напора задних. Монстры двинулись на старика всей своей массой. Передние валились в солевую ловушку, почти мгновенно истлевая, но по их праху уже шли другие.

Старик стрелял, пока не закончились патроны. Затем он взял в руки топор. И только почувствовав, что не менее пяти монстров вцепились в него зубами и рвут плоть, вытащил из–за пояса взятую у спецназовцев ракетницу и выстрелил вертикально вверх. В последний момент своей жизни он смотрел в небо.

Через пару мгновений «Минутку» потрясла цепь взрывов. Профессиональные минеры рассчитали все идеально – хлорка из развороченных стенок цистерн хлынула в проходы подземного перехода, оставляя за собой обугленные тушки зомби.

Сотни мутантов корчились, шипели и умирали. Но старик уже не видел этого. Его труп лежал в самом центре «Минутки». Рядом с телом внука.