– Однако дела… – протянул отец, заглушив мотор.

«МАЗ» замер прямо посреди опустевшей улицы – единственная машина с живыми людьми внутри.

Бестолково мигали светофоры, чадил перевернутый колесами к небу «Запорожец», кругом валялись неподвижные тела. В телефонной будке с разбитыми стеклами двое чеканутых дожевывали труп.

На нас они не обращали внимания.

– Дай–ка атлас.

Я достал из бардачка карту и передал отцу. Тот, нахмурив брови, долго водил пальцем по бумаге, потом сказал:

– Тут недалеко заправка – километра три будет. Если дорога свободная, доберемся быстро.

– А потом? Пап, что потом?

Отец провел пальцем по баранке, тряхнул головой:

– Придумаем что–нибудь…

Краем глаза я ухватил какое–то движение. Из переулочка выскочил мужчина в сером плаще, с солдатским вещмешком на спине. Он споткнулся, упал на асфальт, но собрался, перекатился и бросился бежать дальше.

Отец тоже его заметил и тут же ударил по клаксону. Мужчина резко затормозил, развернулся и помчался к нам; плащ развевался, будто крылья.

Из переулка выползал белый плотный туман. Порвав его, за человеком высыпали чеканутые. Дюжина, может, две. Такие же, как всегда, – морды перемазаны кровью и грязью, глаза налитые, зубы оскалены.

Но вот двигались они как–то странно. Не бежали резво, а словно были пьяные – покачивались, оступались. Некоторые падали.

Мужчина в плаще обернулся на бегу и матерно проорал что–то чеканутым.

– Подвинься, – приказал отец.

Я переместился. Мужчина одним движением взлетел на подножку, открыл дверь и протиснулся в кабину.

Только сейчас я увидел, что у него в руке саперная лопатка, густо перемазанная кровью.

– Что это за облако? – спросил отец вместо приветствия.

Мужчина несколько раз судорожно вздохнул, успокаивая дыхание, и ответил, глотая окончания:

– Сам не знаю, из канализации полезло.

Чеканутые, выбравшиеся из переулка, уже не шли, а бестолково извивались на асфальте, словно дождевые черви. Некоторые и вовсе затихли.

– Однако дела… – Отец почесал кончик носа, поглядев на них. – Василий. Это мой сын, Мишка.

Он протянул руку мужчине. Тот пожал ее и назвался:

– Игорь.

– Хорошо снарядился, – отец окинул гостя долгим взглядом, задержавшись на лопатке.

– Угу. Пить есть?

– Мишка!

Я понял с полуслова и вытащил из–под сиденья термос с холодным чаем, налил в алюминиевый стаканчик.

Игорь выдул в один глоток и попросил повторить. Потом сказал:

– И покурить бы…

Отец достал из нагрудного кармана пачку «Примы» и щелчком выбил из нее сигарету.

Игорь закурил. Выпустил дым и наконец расслабился, откинувшись на сиденье. Похоже, ни мешок, ни лопатка ему не мешали.

– Я смотрю, номера у вас смоленские. Давно оттуда?

Отец пожал плечами:

– Вчера поутру выехали. У вас здесь давно началось?

– Четвертый день уже.

Они замолчали. Я не вмешивался. Не о чем тут говорить.

Наконец Игорь сказал:

– Это хорошо, что я вас встретил. На машине легче будет.

– О чем ты?

– Тут на заводе, считай, целая смена осталась. Завод на окраине, туда упыри не добрались.

– Упыри? – не выдержал я. – Почему?

Отец глянул неодобрительно, а гость усмехнулся:

– А как их еще назвать?

– Чеканутые, – пробормотал я, смутившись под взглядом отца.

Игорь кивнул:

– Можно и так. Но упыри – короче.

Он снова обратился к отцу:

– Так вот, там целая смена была, когда все началось. Мы там укрепились, всех упырей перебили, сами не заразились. А потом посовещались, и парторг предложил послать ходоков в город. Разведать что к чему да людей вывести. Завод у нас большой, в столовой запасы такие, что целый полк неделю харчеваться может.

– Многих нашли?

Игорь вздохнул:

– Да как сказать… Нашел многих, довел не всех. Полдюжины всего. Теперь вот второй раз иду.

– Предлагаешь с тобой?

– Ну да. На «МАЗе» безопасно. Как в танке, считай.

– А где бензоколонка, знаешь? Покажешь?

Игорь погладил по рукоятке:

– А то!

Отец завел грузовик, посмотрел еще раз на корчащихся упырей и покачал головой:

– Забористая дрянь. Где б раздобыть такую?

Наш попутчик никак не отреагировал – вытащил еще одну сигарету и закурил.

Грузовик тронулся с места.

Мы ехали по пустому, как будто голому городу. На деревьях пробивалась первая изумрудно–зеленая листва, ярко светило солнце, а на улицах валялись трупы. Полуобглоданные – людей. Полуразложившиеся – упырей.

Кое–где рядом с трупами бродили собаки, лениво помахивая хвостами. Многие окна были разбиты, витрины тоже. Виднелись следы пожаров, иногда обширные.

Машины на дорогах стояли с распахнутыми дверцами, словно раздавленные жуки, некоторые валялись на боку или крыше.

Дважды нам попадались целые толпы чеканутых. Отец проезжал прямо сквозь них, давя колесами и плюща о бампер. Игорь довольно улыбался и не уставал нахваливать наш «МАЗ».

Вскоре показалась заправка. Абсолютно пустая, только у здания стоял желто–синий милицейский «бобик».

– Смотри–ка, – присвистнул отец, – неужто начали порядок наводить?

Игорь отозвался с сомнением:

– Вряд ли. Видишь – пусто совсем.

«МАЗ» подъехал почти к самым колонкам и остановился. Почти тут же на крыше небольшого домика, где была касса, словно чертик из табакерки, появился усач в милицейской форме, с автоматом.

– Эй! – крикнул милиционер. – Сюда давайте.

Отец заглушил машину, Игорь приспустил стекло и высунулся по пояс в окно:

– Упыри есть?

Милиционер понял сразу:

– Ни одного.

Игорь повернулся в кабину:

– Давай тогда, подъезжай к колонке, а я покараулю.

Он выпрыгнул из машины, перехватывая лопатку поудобнее, а отец подогнал грузовик к колонке с дизтопливом и остановился. Я дернулся, чтобы выйти, но он придержал меня за плечо:

– Погоди, надо обождать чуток.

Он внимательно смотрел в боковое зеркало – что там с Игорем. Тот медленно крутился, обшаривая взглядом окрестности. Милиционер на крыше делал то же самое.

– Сиди тут, – буркнул отец. – Я сам заправлю.

Он открыл дверцу, взял монтировку и, перед тем как выпрыгнуть, приказал:

– А двери – запри.

Я поджал губы, чтобы сдержать протест, и сделал, как велел отец.

Он снял крышку с бака, сунул туда шланг и поспешил к будке.

Тут–то и началось.

Милиционер на крыше заорал матом и дал очередь куда–то в сторону. Игорь тут же ухватил отца за рукав и потянул к будке.

Из кустов, плотно окружавших бензозаправку, вывалились чеканутые. Штук пятнадцать, может, двадцать. Они рванулись к людям, будто свора гончих. Некоторые так прямо и бежали на четвереньках, широко расставляя руки–ноги.

Милиционер на крыше опустился на колено и стал бить короткими точными очередями. После каждой то один, то другой упырь падал, выплевывая фонтанчики крови и слизи.

Но остальных это не останавливало.

Я глянул в боковое зеркало. Игорь с отцом уже заскочили в строение, дверь за ними захлопнулась.

Меня чеканутые не заметили. Они окружили здание, стали прыгать, пытаясь выбить дверь и окна. Но на окнах были решетки, а дверь им пока не поддавалась.

Милиционер исчез.

Я осмотрелся по сторонам. Похоже, больше упырей не было. Но эти–то остались! И как мне теперь быть?

Может быть, завести грузовик и подъехать к строению? Но шланг! Отец уже вставил его в бак. Если отъезжать, его может заклинить, и тогда придется вырывать его из колонки.

А это значит, что все зальет бензином и единственная искра…

Я положил руки на баранку и опустил лоб на кулаки.

У здания слаженно застрекотали автоматы.

Я глянул в зеркало и обомлел – отец, Игорь и милиционер слаженно били из «калашей» по упырям, засев на крыше.

Несколько очередей – и все чеканутые растянулись на горячем асфальте.

Отец забросил автомат на плечо и спустился вниз. Он подбежал к машине, я распахнул дверцу, и он оказался в кабине:

– Цел?

– Ага.

– Ну, подожди тогда.

Он выпрыгнул обратно, подскочил к шлангу, воткнутому в бак, и нажал на рычаг. Цифры на колонке принялись отсчитывать залитое горючее.

Закончив, отец вернулся в кабину и перегнал «МАЗ» к зданию заправки.

– Давай в кузов, – приказал он мне. – Откроешь заднюю створку и будешь помогать.

Как только я закончил с кузовом, из дверей заправки спиной вперед вышел Игорь. Вместе с милиционером он нес ящик с патронами. Мы с отцом его приняли – для двоих он оказался не тяжелым, оттащили в глубь кузова.

Потом отец, спохватившись, отправил меня на крышу заправки, следить за упырями.

Минут через десять мы закончили погрузку – шесть ящиков, восемь автоматов, немного еды и ящик газировки.

– Слезай, – крикнул мне отец.

Когда я оказался на земле, милиционер – крепкий дядька лет пятидесяти – окинул меня взглядом и повернулся к отцу:

– Твой?

– Ну.

– Это хорошо, что с тобой. Мои черт–те где остались…

Отец промолчал, только положил руку мне на плечо. Игорь сидел в кузове, копаясь в ящиках.

Милиционер протянул мне руку:

– Майор Соболев.

– Михаил. – Его пожатие было крепким.

Он взглянул на отца:

– Парень–то с оружием обращаться умеет?

– Я в ДОСААФе из мелкашки шесть из десяти выбиваю, – немного обидевшись, ответил я. – А в школе, на энвэпэ, автомат собираю за пятьдесят секунд.

– Норматив – сорок пять секунд, – буркнул майор, но скинул с плеча автомат и протянул его мне.

Это был не как у нас в школе, АК–47, а укороченный, со складным прикладом АК–74У.

– Эй, там, в кузове, – крикнул он. – Дай оружие и боеприпасы.

Игорь высунул голову, протянул автомат и несколько магазинов. Спросил:

– Слышь, майор, а что в милиции–то говорят?

Соболев выдал мне два рожка, снял фуражку и вытер пот со лба. Потом ответил:

– Связь отсутствует. На всех частотах треск и пустота. И в штабе, и в управлении – полное отсутствие признаков жизни. Я пока там оружейную комнату чистил да транспорт выбирал – вообще никого не встретил.

– А люди какие рядом ходили, нет?

– Нет. Я потому здесь и окопался – колонок в городе немного, если кто уцелел, так точно сюда придет. Без горючего жизни нет.

Игорь понимающе кивнул. Отец сплюнул:

– Не иначе, это американцы бомбу бактериологическую скинули.

– Может быть, – Игорь пожал плечами. – Сейчас не до этого. Давайте двигаться к заводу, времени нет.

– А что там? – встрепенулся Соболев.

– Наши, – кратко пояснил Игорь. – Наши.

Майор кивнул довольно, уточнять не стал.

Мы перенесли оружие и патроны в кузов. Соболев набрал в канистру бензина и хотел сжечь трупы чеканутых, но его отговорили. Мол, не дай бог, бабахнет заправка, а куда другим деться?

Лучше положить канистру туда же, в кузов. На случай, если не доведется попасть на заправку.

Мы вернулись в кабину, Соболев забрался в кузов, похлопал по крыше.

Отец завел двигатель, грузовик зачихал и тронулся с места.

Игорь показывал, куда ехать. Кое–где дорогу перекрывали заторы из разбитых машин, брошенных троллейбусов. В одном месте нам встретилась перевернутая фура. Из разорванного борта высыпались зеленые яблоки. Мы не останавливались у таких пробок, не пытались их растащить. Отец просто разворачивал «МАЗ», и мы искали другой путь.

Сверху раздался грохот – это Соболев колотил по крыше кабины.

Отец затормозил и высунулся в окно:

– Чего?

– Налево смотри! – прокричал майор.

Мы глянули.

На углу хрущевки роилась большая группа чеканутых. Над их головами развевалась пестрая скатерть, насаженная, кажется, на швабру.

– Похоже на флаг, пап!

Отец кивнул, глянул на Игоря.

– Конечно, – отозвался тот. – Пробуем.

Отец резко развернул грузовик.

Наверху ударил автомат. Чеканутые задергались, некоторые упали. Они отхлынули от хрущевки, кинулись, спотыкаясь, к машине.

Игорь приоткрыл окно, высунулся по плечо, дал очередь.

– Назад! Закрой окно, – приказал отец.

Игорь послушался.

– Майор, держись там! – Отец дождался ответной реплики Соболева и резво вывернул руль, врезаясь в толпу чеканутых по касательной.

Взлетели тела, один ткнулся лицом в лобовое стекло. Отец удерживал руль, крутясь на месте. Под колесами хрустело, двигатель ревел, чеканутые скулили, хрипели и царапали машину.

– Стой, стой, – замахал руками Игорь. – Уже хватит.

Упыри растеклись в стороны, настороженно порыкивая. Видимо, смекнули, кто сильнее.

Тут вступил Соболев. Над крышей кабины расторопно застрочил «калаш». Отец опустил стекло со своей стороны, Игорь со своей – и лупанули в две дудки. Чеканутые прыснули прочь.

Из подвального окна высунулась рука – явно человеческая. Она резко задвигалась, будто звала.

– Пап, пап, смотри! – я прикоснулся к плечу отца.

Тот кивнул. Развернул грузовик кормой к дому и медленно подал назад, стараясь подобраться поближе к хрущевке.

Игорь и майор перестали стрелять, и упыри тут же взбодрились. Они ломанулись к нам; а из–за хрущевки вынырнуло подкрепление.

Отец высунулся в окно:

– Соболев, что там?

– Люди.

Как только машина застыла, чеканутые бросились к нам. Игорь встретил их короткими очередями.

Отец выскользнул из кабины на подножку и скомандовал мне:

– Стреляй, только аккуратно.

Я вскинул «калаш», прижался щекой к прикладу. Выстрелил. Из дула вырвались черные клубочки дыма. На торпеду, прямо за рулем, упали три гильзы.

Упырь – тело в светлом костюме, перепачканном кровью и грязью, – содрогнулся, споткнулся, крутнулся вокруг своей оси и свалился на асфальт.

Его место в строю тут же заняли двое – бывший дед с клюкой и бывшая тетка обширных объемов. Со стороны небольшого сквера подтягивался еще десяток.

Я начал бить короткими очередями, стараясь не подпустить чеканутых ближе.

Не получалось. Задние упыри давили на передних, те резво прыгали, стараясь уйти от огня.

Неожиданно прямо перед носом появилась голова в бигуди, с запавшими глазами. Заревев, упырь схватил мой автомат за ствол и дернул на себя.

Опешив, я разжал руки, и тварь свалилась на асфальт. Тут же вскочила и бросилась на меня. Я лихорадочно закручивал окно, но она успела просунуть руку и дергалась, пытаясь зацепить меня.

– Игорь!

Он, не поворачиваясь, крикнул через плечо:

– Не могу, парень, слишком насели. Сам давай!

Я повернулся к окну и увидел улыбающееся лицо отца.

Наверху заработал еще один автомат. Потом еще один.

Отец подмигнул мне, развернулся на подножке и вскинул автомат. Двумя длинными очередями он сбил на землю всех ближайших упырей и, приоткрыв дверцу, протиснулся в кабину.

– Подвинься, сынок! Сейчас мы им зададим!

Он завел мотор и заложил крутой вираж, опять размазывая чеканутых по асфальту. Потом еще и еще. Мотор ревел, под колесами хрустело и чавкало.

Автоматы наверху не унимались.

Спустя несколько минут отец остановил машину и достал из пачки сигарету:

– Перекур.

На дороге и тротуаре тянулись длинные красные следы от протекторов. Валялись тела упырей. Кое–где на солнце тускло поблескивали гильзы.

– Кто там был? – спросил я у отца.

– Человек.

– А конкретнее? – Игорь протянул руку и взял сигарету.

– Да слесарь. Чинил там, когда все началось. Четвертый день без еды. Только воду пил. Там ему Соболев дал чего–то пожевать.

– Пап, там это… автомат мой, – запинаясь, сказал я.

Отец вздохнул с укором, но вылез на подножку, пропуская меня. Я выпрыгнул, подбежал к автомату, забросил его на плечо и метнулся обратно.

Мельком увидел в кузове жилистого дядьку в кепке, жадно грызшего буханку хлеба. Майор что–то рассказывал ему.

Грузовик заурчал и тронулся с места.

По дороге мы трижды видели группки людей на крышах хрущевок и девятиэтажек, но даже не пробовали прорваться к ним – возле таких домов плескалось целое мое упырей.

Майор, правда, пытался переубедить Игоря, но тот оставался непреклонен и твердил одно: надо добраться до завода, объединиться с теми, кто там, а потом уж можно думать о спасательных операциях.

Переубедить его никто не мог, а чеканутых и в самом деле было много. В общем, мы кричали людям, что еще вернемся за ними, и скрепя сердце ехали дальше.

Двоих мы все же спасли – студента Артема и Иннокентия, учителя истории. Они пытались выйти из города, но упыри загнали их в трамвай и держали в осаде.

Перестреляв чеканутых, мы забрали живых в кузов и двинулись дальше.

За кольцевой дорогой упыри почти не попадались, словно и не было никакой беды.

– Красота, – протянул Игорь, разглядывая пейзаж.

Отец не ответил. Я тоже.

Грузовик мчался вперед.

Скоро впереди замаячили высокие здания цехов. Игорь ткнул в них кончиком сигареты:

– Вон, нам туда.

– А что за завод?

Игорь глянул на меня искоса, пожевал губами, но все же ответил:

– Бумагу делаем.

У него был такой тон, что уточнять и вообще спрашивать больше не хотелось. Я замолчал.

На проходной нас ждал сюрприз – широкие металлические ворота были распахнуты настежь. Отец замедлил ход грузовика и обернулся к Игорю:

– Что за ерунда?

Игорь беззаботно махнул рукой:

– Так и должно быть. Наши все в дальних цехах собрались. Поехали дальше.

Вскоре стало понятно, что проехать не получится – все дороги на заводской территории перекрывали высокие баррикады из бочек, рулонов бумаги, выше меня, автомобилей, погрузчиков и разного хлама. Кое–где составные части баррикады стягивали цепи.

Не завалы, а линия Мажино.

«МАЗ» остановился. Отец высунулся в окно и крикнул сидящим в кузове:

– Товарищи, дальше ходу нет.

– Тогда пешкодралом потопаем, – слесарь первым спрыгнул на землю.

Отец вылез не сразу – сначала развернул «МАЗ» кормой к баррикадам.

– На всякий случай, – пояснил он, когда закончил. – А то вдруг придется отступать.

Майор кивнул одобрительно. Игорь хмыкнул и предложил оставить ключи в кабине за козырьком – мало ли кто именно отступать будет. Отец покрутил ключ в пальцах, поколебался, но все же согласился и оставил ключи в кабине.

Было тихо.

Мы распределили патроны и оставшиеся автоматы.

– Большая дистанция? – поинтересовался майор.

Игорь пожал плечами:

– Это смотря как идти. Тут километр всего остался.

Но палец его уже лежал на спусковом крючке, и это показалось мне странным.

– Тогда – рысцой? – предложил Артем.

Мы перебрались через баррикаду и оказались метрах в двадцати перед т–образным перекрестком. Развернувшись веером, мы быстрым шагом, почти бегом, двинулись за Игорем. Свернули направо, за угол и тут же стали как вкопанные.

Перед нами, метрах в ста, ворчали, топтались, переваливались, сталкивались и покачивались упыри в спецовках, комбинезонах, касках и рукавицах. Они запрудили весь проход между цехами.

Наверное, здесь были все рабочие этой смены. Не меньше сотни.

– Осторожно отходим, – шепотом приказал Игорь. – Не шумим.

Мы попятились, стараясь двигаться как можно тише. Втянулись обратно в аппендикс перед баррикадой.

Чеканутые нас не заметили.

– Ты ж говорил, тут чисто, нет упырей, – зашипел милиционер. – Эти откуда?

– Да не знаю, – огрызнулся Игорь. – Когда уходил – не было.

– Логично предположить, что это как раз те спасшиеся, к которым мы стремились, – сказал Иннокентий, поправляя ремень автомата.

Слесарь сплюнул:

– Логично–шмогично. Че делать–то будем?

– Не шумите, – оборвал их Игорь, – я думаю.

Отец, аккуратно выглядывавший, стоя возле угла, пробасил:

– Только быстрее. Они потихоньку на нас дрейфуют.

Игорь присел, стал водить по асфальту пальцем, набрасывая схему:

– Смотрите. Это – завод. Периметр так сказать. Нам вот сюда надо. Я уверен, там остались выжившие. По крайней мере, это стоит проверить – отступать нам все равно некуда.

– Это спорный тезис.

– И тем не менее, – Игорь отмахнулся от слов учителя. – Нам нужно попасть вот сюда и при этом обойти упырей. Предлагаю сделать вот такой крюк, через цеха. Вот так, потом так, потом так. Понятно?

– Честно говоря, не очень, – признался Артем.

– Ладно. Тогда просто идите за мной, – Игорь поднялся и усмехнулся. – Только не дайте им меня сцапать.

– Отставить! – Милиционер встал перед нашим проводником. – Какие гарантии, что в том дальнем цеху будут люди?

– Да, – поддержал майора слесарь, – чего голову в петлю совать? Валить надо.

Игорь посмотрел на них, потом на нас с отцом, потом на студента с учителем:

– Все так думаете?

Артем несмело кивнул.

– Ну ладно, пусть будет так.

Игорь вдруг одним прыжком забрался на баррикаду, вскинул автомат и дал длинную очередь по грузовику.

– Да ты охренел, что ли! – кинулся к нему слесарь. – Я тебя, сука, щас…

Грохнул взрыв. Волной горячего воздуха нас всех сбило на асфальт. Игорь вскочил первым:

– Все! Некуда бежать. Кто жить хочет – за мной, пока упыри не подоспели.

Из–за угла уже доносился рев множества глоток – чеканутые почуяли поживу.

– За мной! – повторил Игорь и бросился к двери в стене цеха.

– Ну погоди, – слесарь метнулся за ним, – доберемся до людей – растерзаю на хрен. Изувечу!

– Да пожалуйста, – беззаботно бросил через плечо Игорь, распахивая дверь и исчезая в полумраке цеха.

Мы заскочили следом; последним забежал Соболев. Он захлопнул дверь, привалился к ней спиной и выдохнул:

– Надо чем–то заблокировать.

Игорь сразу сориентировался:

– Вон бочки.

За стеной здания уже гудел знакомый гул.

– Быстрее, быстрее, – торопил майор, упираясь ногами в пол. Дверь за его спиной уже задрожала от ударов.

Едва мы подтащили бочки и привалили дверь, Игорь развернулся и кинулся бежать дальше, пересекая цех поперек.

– За ним, – скомандовал отец, и мы все бросились следом.

Мы быстро пробежали гулкий цех и выскочили наружу, под солнечные лучи. Игорь на мгновение оглянулся, махнул рукой, зовя за собой, и побежал дальше.

Пришлось следовать за ним. Пробежав цех, мы выскочили на ту самую улицу, которую раньше закупоривали упыри. Теперь они почти все втянулись в аппендикс, из которого мы сбежали через цех.

Почти все.

Два упыря заметили Игоря и, победно заревев, кинулись на него. Тот, не останавливаясь, срезал их короткой очередью и свернул налево.

Мы выполнили тот же маневр, а чеканутые, почуяв добычу, хлынули из аппендикса за нами.

– Поднажми, братцы! – закричал слесарь. – Не уйдем! Надо шибче!

– Воздуху не хватает, – хрипел Соболев, смахивая пот с побагровевшего лица.

Впереди уже был виден угол цеха. Игорь уже свернул за него. И в этот момент сзади захлопали выстрелы из «калаша».

Я обернулся. Майор Соболев, широко расставив ноги и уперев приклад автомата в живот, поливал чеканутых свинцом. Пули прошибали сразу двух–трех упырей, многие в первых рядах упали.

Но задние напирали, и, перехлестнувшись через упавших, как волна, чеканутые дорвались до милиционера. Он заревел, закрутился на месте, пытаясь отбиться автоматом, но почти тут же упал сначала на одно колено, а потом и вовсе исчез под телами в синих спецовках.

Зато мы оторвались. Свернув за угол, мы увидели Игоря, который короткими очередями расстреливал группу из дюжины упырей, бежавших нам навстречу. Они нелепо дергались, стараясь уклониться от пуль.

А за ними уже поднялась еще одна волна чеканутых. Отбиться было невозможно, даже если бы мы начали бить из всех стволов.

– Давайте в этот цех и до самого конца! Живей! – скомандовал Игорь.

Первым туда нырнул Артем, за ним Иннокентий, следом наш проводник и остальные.

И почти тут же, когда мои глаза еще не успели привыкнуть к полумраку, я услышал крик и выстрелы.

Два упыря, прятавшихся в цеху, навалились на студента. Очередь Иннокентия прошила их насквозь. Вместе с Артемом.

– Бежим, – отец дернул оторопевшего учителя. – Все равно ему не помочь, если укусили. Бежим, бежим дальше.

У дверей, через которые мы заскочили в цех, появились чеканутые.

– Быстрей, быстрей, – торопил отец учителя.

Иннокентий кивнул, побежал за нами, пошатываясь, будто пьяный. Почти тотчас же на него сверху, с лестницы, рухнул упырь, впившись зубами в шею.

Отец остановился, припал на колено, срезал тварь очередью. Чеканутый взмахнул руками и упал рядом с учителем. Тот не поднимался.

Я рванулся к Иннокентию, но отец ухватил меня за плечо:

– Куда! Раз не встал – уже упырь.

Я стиснул зубы, но кивнул и побежал вперед, туда, где широко распахнулись ворота. Там уже стоял Игорь, а слесарь подбегал к нему.

Мы догнали их.

– Смотрите, – Игорь ткнул рукой в сторону большого, отдельно стоящего здания без окон. – Наши там.

До убежища было не больше двухсот метров. Но между ним и нами тонкая завеса из двух–трех десятков упырей.

А сзади ревели не меньше пяти десятков глоток.

– Тогда бежим и гасим этих на ходу, – предложил слесарь.

– Согласный, – выдохнул отец, меняя магазин в автомате.

– Тогда – вперед.

Игорь дал короткую очередь за спину, чтобы задержать упырей в глубине цеха, и мы рванулись вперед, строча изо всех стволов.

Чеканутые бросились навстречу.

Наши пули пробивали их тела, сшибая упырей на асфальт, но на бегу особо не настреляешься – многие очереди уходили впустую.

Через несколько секунд мы сшиблись в рукопашной.

Я срезал одного очередью, отбил другого ударом приклада в лицо, проскочил под руками третьего. Четвертого ударом кулака снес отец. Он ухватил меня за руку, потянул к убежищу.

Игорь бежал впереди.

Я оглянулся – слесарь катался по земле в обнимку с упырем, упираясь руками ему в подбородок. Сзади накатывала волна чеканутых.

Слесарь не успел вырваться.

Отец доволок меня до цеха. Хлопнула дверь, со всех сторон навалился полумрак и прохлада, шум и рев стал глуше.

– Прорвались, – отец утомленно опустился на ступеньки лестницы, поднимающейся наверх. – Сынок, ты как?

Я присел рядом:

– Порядок, пап. А ты?

Он не успел ответить – стены чуть заметно вздрогнули от удара снаружи, отец схватился за автомат.

– Хрен вам, – сплюнул Игорь, – сюда не прорветесь.

Он повернулся к нам:

– Пойдемте, тут недалеко.

Отец поднялся, держа автомат на изготовку:

– Где люди?

– Здесь. Идем.

Игорь развернулся и, не торопясь, пошел прочь, петляя между трубами и огромными бочками. Скоро мы потеряли его из виду.

– Пойдем?

Отец хмыкнул, положил руку мне на плечо, прижимая к ступенькам:

– Сиди. Доходились уже.

Какое–то время мы слышали шаги Игоря, потом они затерялись в глухом рокоте, доносившемся из–за стены.

Внутри цеха по–прежнему было тихо.

Потом что–то заскрежетало, грохнуло, скрипнуло, крякнуло. До нас донеслось тихое шипение.

– А ну, подымайся, – отец вскочил на ноги. – Дуй вверх по лестнице.

Мы живо взбежали на небольшую площадку, с которой, судя по всему, рабочий забирался в небольшой кран, ездивший под потолком цеха.

Грохот в цеху стих. Вскоре мы услышали шаги.

Это шел Игорь. В руке он держал рюкзак с распахнутым клапаном.

Отец вскинул автомат:

– Стой на месте.

Игорь остановился.

– Автомат положи. И рюкзак.

Когда наш проводник подчинился, отец скомандовал:

– Теперь рассказывай.

– О чем?

– О том, за каким лешим ты все это устроил. Столько людей полегло! Все из–за тебя, слышишь?

Игорь потер подбородок, пожал плечами, вздохнул. Ответил:

– Слышу.

Он сделал широкий жест рукой, указывая на отрубы и бочки:

– Этот завод очень неудачно построили. Он стоит выше города, и роза ветров дрянная – постоянно в ту сторону дует. Натуральная диверсия, а не строительство.

– К чему он это?

– Не знаю, сын. Может, бредит? С него станется…

Игорь, не обращая внимания на наше перешептывание, продолжил:

– Раньше – это беда была бы. А сейчас, смотри–ка, спасение.

– Говори по–людски! – гаркнул отец. – Что ты нам шарады гадаешь? Скажи толком, о чем речь?

– О хлоре.

– Не понял.

Игорь усмехнулся:

– А что непонятного? Мы здесь делаем бумагу. Отбеливаем хлором. Смекаешь?

Я заметил, как отец вздрогнул; кажется, он разобрался, в чем дело.

– Пап, что такое?

Отец не ответил. Прищурив глаза, он процедил сквозь зубы:

– Так вот чем ты там грохотал…

– Ну да. Город в низине, ветер в ту сторону. Через час–два облако дойдет до города, и все – никаких упырей.

Тут я понял, что сделал Игорь.

– А люди?! – крикнул я прямо в лицо мерзавцу, перегнувшись через перила площадки. – Там же люди в подвалах. Ты о них подумал?

– Подумал! – неожиданно зло рявкнул Игорь. – Больше твоего подумал, сопляк! А вот ты подумал о тех, кто по крышам сидит? Кто от голода и жажды мучается, как этот сантехник? В подвалах – меньшинство. Остальные выше сидят, их хлор не достанет. Зато упырей валит в момент.

– Стало быть, тот туман – не из канализации. – Отец говорил с трудом, будто булыжники изо рта выталкивал.

– Нет, конечно, – Игорь пожал плечами. – Взял машину, заехал в город, открыл кран. И так в нескольких местах. Карбюратор вот некстати полетел, пришлось бросить грузовик. Но уже раньше понятно стало – это все как слону дробинка. Нужно было по–крупному долбануть. Вот такие пироги. С котятами.

– А их–то за что?! – Я кипел от ненависти к этому гаду. – Артема, майора?

Игорь сплюнул:

– Уймись, а? Одному мне сюда не пробиться было, только толпой.

– Однако дела… – Отец опустил автомат, вздохнул тяжело. – Выходит, не зря мужики полегли.

Игорь с видимым облегчением выдохнул и потянулся к оружию.

– Отставить! – Отец тут же вскинул свой «калаш». – Даже не думай, паскуда.

– Ты чего, Василий? – лицо нашего проводника побагровело. – Рехнулся, что ли?

– Это еще вопрос, кто из нас рехнулся, – скривился отец. – Из–за тебя столько людей погибло…

– Зато спасется в сто раз больше! Я ж не себе старался – людям! Думаешь, мне хотелось сюда лезть? Я так же рисковал, как все! Даже больше всех: я первым бежал!

– А взять и просто все рассказать – что помешало? – Автомат в моих руках дрожал, палец все сильнее тер спусковой крючок. – Зачем было врать?

Игорь набычился, сказал сквозь зубы:

– Да кто бы пошел? Тут же завыли бы про тех, кто в подвалах, мол, ай–ай–ай, нельзя, они ж погибнут. А по мне – лес рубят, щепки летят. Пусть трое сдохнут, зато десять спасутся. Хороший размен!

– Но ведь трое погибнут!

Отец не дал мне выстрелить. Он стукнул по автомату, очередь ушла наверх, в потолок.

Игорь вздрогнул, втянул голову в плечи, но не дернулся с места. Не рванулся к оружию, не побежал.

Так и остался стоять.

Отец вырвал у меня автомат, оттолкнул меня к стене, забросил оружие себе на плечо и повернулся к Игорю:

– Вот что. Сделанного не вернуть, хлор обратно не затолкаешь. И не нам тебя судить. Когда все закончится, будем разбираться. Если доживем. Короче, бери свои манатки и проваливай.

Игорь покосился на дверь, за которой по–прежнему шумели упыри.

– Не через эту дверь, – отрезал отец. – Где газ из цеха выходит, там и выбирайся.

Игорь поджал губы, но подчинился. Поднял с пола автомат. Закинул на плечо, нагнулся к рюкзаку. Достал два противогаза, положил рядом:

– На всякий случай.

Отец коротко кивнул.

Игорь открыл рот, хотел что–то сказать, но встретился глазами со мной и осекся. Махнул рукой безнадежно и пошел прочь.

Скоро мы потеряли его из виду.

Меня трясло. Отец опустился рядом, обхватил меня за плечи. Долго молчал, потом убрал руку и сказал просто:

– Что ж, сын, будем жить.

Шум за стеной постепенно утихал.