Канализация в качестве отвлекающего маневра

В начале своей рабочей карьеры Василий работал сантехником…

Так сложилось, что он пошел в школу на год раньше своих сверстников. (Это произошло благодаря соседу по коммуналке — филологу по образованию, который сидел еще при Генералиссимусе, потом соседа сослали в Казахстан, где он и остался). Блестяще образованный человек, в совершенстве знающий испанский, португальский и итальянский языки, соскучившийся за годы отлучения от профессии педагога по ученикам, и нашедший себя в соседском мальчишке, Сей Сеич подготовил Ваську к школе так, что он смог пойти в первый класс в 6 лет. Потом он все школьные годы учил Ваську языкам, он же и посоветовал мальчишке поработать после школы годик по пролетарской профессии, что даст ему серьезный шанс при поступлении в ВУЗ.

В их городке нашлась вакансия сантехника, где Вася и постигал целых двенадцать месяцев азбуку пролетарской науки. Как говорил его мастер дядя Петя, сантехника — это наука наук, потому что в ней есть свои хитрости, понять которые обычному человеку невозможно. Одну такую хитрость дядя Петя продемонстрировал, свершая акт праведной мести местному ветеринару, обозвавшему его принародно в пивной — говновозом. Месть была коварной и технически продуманной.

В уличный сортир невоспитанного айболита было подкинуто энное количество дрожжей, что, ввиду жаркой летней погоды, дало потрясающий воспитательный эффект. Участок ветеринара превратился в одно большое поле Аэрации.

После этих трудовых подвигов, наш герой поступил на факультет иностранных языков. Он чуть было не завалился из-за того, что написал заявление о приеме аж на трех языках, чем привел в бешенство председателя, не знавшего толком и одного, но тут позвонили "оттуда, откуда надо" с просьбой и советом принять и не притеснять. Ну, а потом он получил предложение, от которого не принято было отказываться, и офицерские погоны вместе с ним. И вот, годы спустя, в одной далекой стране он вспомнил слова своего мастера…

Страна была для тех мест и времен достаточно тихая. Последний переворот был два года назад, а столицу за последние пять лет штурмовали не больше трех раз, так что работала даже городская канализация. Но в этой стране открыли месторождение очень вкусной руды, и специальная группа специалистов из бывшей метрополии готовила окончательный проект документации по данным залежам, и, как вы понимаете, уважаемые читатели, желающих получить эти документы было достаточно много.

Группа специалистов с нужной нам информацией располагалась на втором этаже полицейского участка, и это весьма усложняла ситуацию. Так как с бывшей метрополией наша страна была сегодня почти в дружбе, силовой вариант исключался, но сроки были назначены жесткие. Короче — заноза в заднице не должна была перерастать в клизму.

Итак, во время мозгового штурма Вася вспомнил слова своего мастера о науке, как раз после информации о том, что геологам был устроен прямо в их служебных помещениях персональный ватерклозет, причем, местные ажаны пользовались уличными удобствами. И Вася выдал идею, несущую элементы сантехнической науки, и эта идея была принята за основу, и сразу же стала обрастать мясом.

Руководитель группы озаботился поисками схем канализации, но Василий профессионально предложил связаться с местными работниками вантуза и газового ключа, которые наверняка знают все трасы без всяких схем.

Местные товарищи, сочувствующие Карлу Марксу, нашли социально близкого ситуайена, работавшего в муниципальной службе, искренне любившего хороший абсент и мечтавшего уехать на историческую родину, но не имевшего для этого средств. Месье Жан-Жан и предоставил всю нужную информацию.

Рядом с участком проходила городская трасса канализации, туда и врезали отводку от элитного сортира, причем, врезали по уставу, то есть с кучей ревизок и задвижек. Жан показал, как и откуда попасть в галерею к нужному месту, получил гонорар и еще одно задание — дать мощную стремяную своим коллегам-сантехникам, причем, начать следовало вечером в воскресение, и ни в чем себя, и особенно коллег, не ограничивать, и желательно без закуски. Для того, что бы было еще веселее, им оплатили пребывание в окраинном борделе. Это дало группе полный комплект амуниции и аксессуаров аварийной бригады. А в ночь с воскресения на понедельник Вася от души проявил свой профессионализм. Заглушки были приведены в то положение, при котором, говоря по-научному, фекальные массы накапливались под фановой трубой, ведущей в логово буржуазных специалистов: через стояк был проведен мощный гидро удар, свернувший унитаз, ну, и в качестве главного катализатора, через ревизку было принесено достаточное количество дрожжей. И наступило утро понедельника…

Продукт Васиных сантехнических опытов охватил своим ареалом не только апартаменты геологов, но и часть первого этажа. Ажаны, толпящиеся на солидном расстоянии от своего гнезда, были в весьма расклеенном

виде, ибо днем, в воскресение, задержали контрабандный груз кальвадоса и до утра его проверяли. Так что, несмотря на понукания начальства, никто из них не стремился спасать помещения от экологической катастрофы. Отдельной группой стояли европейцы, зажимавшие носы платками, и тут явилось спасение в виде грузовичка с группой людей в муниципальных комбинезонах, рабочих перчатках и респираторах. Они споро разгрузились и, обремененные инструментами, бачками, ящичками и прочими аксессуарами рыцарей вантуза, отважно ринулись внутрь. Учитывая, что электричество, было отключено еще дежурным полицейским, сигнализация стоически молчала все время, пока ребята потрошили сейф. Закончив с документами, они щедро рассыпали по помещениям пару мешков хлорки и удалились практически под аплодисменты.

Вот такая вот универсальная сантехника…

 

Кровь и Абсент

На войне всякое бывает, и совпадения в том числе, причем у военных и, тем более, у разведчиков, совпадения эти, бывают ещё более невообразимыми, чем у штатских.

В давние времена, аж в прошлом веке, на границе двух вновь образованных, только что сбросивших колониальное иго, (но уже активно враждующих) молодых государств, назовем их Фанги и Бамилеке, была небольшая нейтральная территория, эдак длиною лье в двести и шириной лье же десять. Для того, чтобы местным пейзанам было еще веселее, Творец создал там реку: без мостов, но с двумя бродами по флангам. Территория эта была весьма удобна именно как нейтральная: для торговли между данными странами во время спорадических боевых действий. Племена, обитающие в нейтральной зеленке, представляли торговцам свои отряды самообороны, которые, как правило, служили наемной охраной для проезжавших по их территории. Боевые качества отрядов ничего не значили, но на фоне гарантий безопасности конвоям от местных вождей, наемники были обязательны. Однако любая стабильность, увы, как правило, рано или поздно заканчивается, закончилась она и тут. Племена из нейтральной зеленки поделились на северных и южных, то есть — те, которые из племени дуала, примкнули к сторонникам идей трех бородатых дяденек и тетеньки, изобретшей то ли 8 Марта, то ли Первое мая, а те, которые из племени фульбе, признали пользу кока-колы и империализма. И теперь обе главных стороны решили нанести свой удар именно через бывшую нейтральную зону.

Но, как говорил один корсиканец, нельзя быть сильным везде, и обе стороны хотели нанести удар именно по слабой группировке противника, но вот у какого брода заслон будет слабее, вот в чем вопрос. И тут, одновременно в обоих противоборствующих штабах, появилась гениальная идея…

Для отвлечения противника от направления главного удара, по ложному направлению, должен был быть нанесен удар фальшивый, т. е. сильно вспомогательный. И тут в дело вступила разведка, которой было поручено создать дезу для противника. То есть противник пусть думает, что в точке "А" у врага сосредоточены главные силы, перебрасывает туда войска, а там обманка, и время уже потеряно. А свои победные когорты заходят в тыл, идут на столицу, и вощще побеждают.

Как уже было сказано выше, государства были молодые, и разведка была тоже достаточно юной, и, хотя партизанский опыт был, но, скрепя сердцем, обе враждующие разведки были вынуждены пользоваться мерзким наследием колониализма, то есть старой агентурой белоногих. В обеих противоборствующих столицах резидентами были, как ни странно, мулаты, один был барменом, другой — хозяином скобяной лавки, и они, как и было поручено руководством, организовали нужные утечки, но несколько в обратную сторону… ибо оба они были двойными агентами. И самое интересное, что в портовом городке, за пару другую сотен лье от очага военного конфликта, на черном рынке появился ящик настоящего абсента, который был сразу же куплен целиком, и в корне изменил ситуацию, но об этом чуть позже. Пусть этот абсент, пока "повисит на стене".

Потому что война начинается…

В цивилизованных странах войны начинают на рассвете, в Африке на бумаге тоже, но по жизни…

Примерно в полдень (на часы было смотреть лень), майор Марсель грустно сидел в любимом дюралевом кресле на холме, с которого открывался хороший вид на брод, через реку Лаба. Это кресло когда-то выломали из сбитой "Дакоты". И с тех пор кресло сопровождало Марселя во всех жизненных и карьерных пертурбациях: и после позорного перевода из столицы в заштатный городок, и сейчас, в крайней южной точке границы государства. Грустен Марсель был потому, что понимал, что у этого брода настанет конец и его карьере, и, видимо, ему самому. Марсель кое-что повидал в своей жизни, и не зря несколько лет носил белое кепи с золотым цветком, так что, кое-что в военном деле понимал. Ни на сопредельной, ни на своей стороне не было ни пограничной полиции, ни таможенников, и раз чутье и информированность подвигло их бегство с блокпостов, то было понятно, что вверенный ему отряд был обречен на гибель, как приманка или ложная цель. Ведь нельзя же было требовать от сотни полицейских, собранных из разных участков, (судя по их внешности отобранных по степени ненужности), десяти дюжин солдат-новобранцев во главе с пьяным пожилым лейтенантом, старой 37-мм зенитки "Шнейдер" образца 1930 года, стреляющей только одиночными выстрелами, и броневичка "Панар", взять штурмом городок, который находился в десяти лье вглубь сопредельной территории. Из-за этого броневичка и задерживалось наступление: некстати заглох двигатель. И вот когда броневик, наконец, завелся, из-за южных холмов донесся звук, намекающий, что у противника тоже кое- что завелось. Сначала из-за холмов на дорогу вышла густая колонна племенного ополчения: с копьями, щитами, травяными юбками, и прочими прибамбасами, типа русских автоматов и английских винтовок. А за ними, завывая изношенным двигателем, выполз трейлер, на котором виднелась смутно знакомая громада. Марсель пригляделся, и у него помимо воли начался истерический смех. На трейлере угрюмо возлежал танк "Черчилль", известный, пожалуй, на всю Африку. Сначала, в 1942 году, вроде британцы привезли его в Тунис, там он потерял двигатель, и был использован как учебный танк. Потом, толи как памятник, то ли о нем просто забыли, а после заварухи 1957 года, танк исчез, и всплыл уже ближе к этим местам в начале семидесятых. Последний раз "Черчилль" блеснул траками через две границы отсюда, где он, опять же, стоял как памятник на площади одного городка, и там какой-то непонятный геолог, родом из Восточной Европы, то ли поляк, то ли румын, которого звали то ли Тарсеску, то ли Таршкевич, умудрился выменять на этот танк у проходящего конвоя наемников грузовик консервированного молока и два ящика презервативов (данные по обмену многократно варьировались). Когда наемники узнали, что испарившийся геолог не имеет к этому танку никакого отношения, они разогнали местных альгвазилов, и стребовали с мэра контрибуцию продуктами и персоналом местного борделя.

И вот теперь этот танк проявился здесь. Движка на нем, естественно, не было, но вот его пушка должна была стрелять. Пока эти мысли проносились в голове Марселя, трейлер, изо всех сил ревя и кашляя выхлопом, стремясь побыстрее доехать до брода, повысил скорость аж где то лье до десяти, потому что туда аж на лье пятнадцати пылил наш броневик, цитируя старую книгу: "…"Панар" буквально стлался по земле, оставляя за флагом всех калек и толстых пожилых дам…".

Надо ли говорить, что при подъезде к броду обе техники заглохли, что вызвало бурное веселье у солдат обоих воюющих сторон. Марсель, поговорив с командиром противника, таким же неудачником, как и он, посланным на убой, нашел в нем собрата по духу, в смысле заключения негласного перемирия и редкой спорадической стрельбы в воздух, хотя потери в виде засланных от командования стукачей, имели место быть. А в незаметно наступившей ночи угадывались со стороны второго брода, зарницы и канонада.

Так что, война не задалась. Как вы наверняка догадались уважаемые читатели, у второго брода столкнулись как раз главные силы сторон, и разошлись после не давшего ничего, кроме потерь, боя. Но у этой истории было продолжение…

Буквально за несколько дней до начала этих неудачных военных действ, в обоих штабах появились советники по разведке. Одни, как понятно с Запада, а другие, что характерно, с Востока. И выводы были сделаны одинаковые — резиденты дали заведомо ложную информацию. Но это был еще не конец истории. При расследовании выяснилось, что информацию эти резиденты получали все эти годы из одного и того же источника, который, собственно, и являлся общим резидентом обеих разведок, и источник этот находился в третьей стране, в городе, где находилось одно из эмигрантских правительств, претендующее на все стороны света в данном мини-регионе. Звали этого человека, не больше, не меньше, как Мангуст. Это был старый кадр колониальной разведки, официально сгоревший пару лет назад в автомобиле, с крупной суммой казенных денег.

В виду того, что вся мозаика более-менее срослась, то настало время раздачи сережек всем Матам Харям, (как остроумно сказал один известный, но не поименованный советник при местном Секретном бюро).

Так что, в один прекрасный день, в двух отдаленных друг от друга городках, практически одновременно случилось два несчастья. В одном Бармен отравился своим кофе, а в другом лавочник получил шальную пулю в затылок.

Ну, а супер-агент Мангуст, как выяснилось, вовсе и не стремился к получившемуся на границе результату. Просто у Мангуста была одна пламенная слабость — настоящий абсент, и, получив с черного рынка ящик настоящей "Зеленой феи", он несколько увлекся, и сбросил резидентам сторон не ту информацию. Короче, старый конь попал не в ту борозду.

А еще через какое-то время, агент Мангуст, выпив утренний кофе, внезапно почувствовал себя плохо, шатаясь, вышел из бистро, остановился перед входом, где получил на десерт от прохожего аккуратную пулю в голову. Так что, правильно сделали французы, когда абсент запретили.

 

Белый смокинг, это вам не будёновка

Группа офицеров известных, но не поименованных родов войск, принадлежавших к сторонам только что бывшими противостоящими, но, согласно приказа командования, резко начавших дружить против третьей силы, сидели в бистро за сдвинутыми столами, пили безалкогольные (увы) напитки, и рассказывали друг другу антисоветские и антиимпериалистические анекдоты, но без политики, а только про разведчиков и шпионов. Особенно одной из сторон понравился анекдот про разведчика с парашютом и автоматом, идущего по Берлину. Правда, рассказывающий его офицер, из патриотизма и из-за того, что его визави вряд ли знали, кто такой Штирлиц, и что такое будёновка, рассказал анекдот про Джеймса Бонда, мол, ничего кроме парашюта, медвежьей шапки английского гвардейца и автомата Стен на груди не выдавало в Бонде британского агента.

В гостинице, находящейся над бистро (назовем её точкой "А"), проходили секретные переговоры начальства (данных, измученных нарзаном, офицеров). Но в тройке кварталов от этого места, в некоем частном доме (назовем его точкой "Б"), проходило отвлекающее мероприятие. То есть — светский "околодипломатический раут", о котором "была допущена" утечка, что, мол, там и будут идти те самые секретные переговоры. И там, естественно, тусовались шестеро (по трое с каждой стороны) подставных переговорщиков. Формой одежды на таких раутах для джентльменов, как водится, были белые смокинги. Ну, а учитывая, что город был сильно восточный и отнюдь не столичный, хотя и не самый маленький, мирное население носило всевозможные бурнусы, тюбетейки, хиджабы, фески, ихрамы, куфии, шальвары, соубы и т. д.

Ну, и, в самый разгар дипломатического раута, подставные группы одновременно получили сигнал, что дом заминирован, и взрыв будет вот-вот, и надо срочно уходить, и выдвигаться для эвакуации на площадь перед точкой "А".

И когда шестеро джентльменов в белых смокингах (от точки "А" до точки "Б" было порядка двух километров) выбежали на площадь, распугивая местных пейзан (у одного из них был в руках Узи, у второго — Калаш), то они были очень удивлены взрывом хохота, которым их встретили коллеги, сидящие за столиками в бистро.

 

Танки и белочки

Все военные знают, что Боевой приказ — это приказ в квадрате. То есть — к выполнению подлежит более, чем обязательно, да и наказание за не выполнение оного не в пример жестче.

Но есть человеческий фактор, как среди выполняющих приказы, так и, увы, среди отдающих. Но сначала о танке ПТ-76…

Эта весьма не плохая четырнадцати тонная машинка была создана в 1950 году, имела хорошую пушку калибра 76 мм (Паттоны и Чаффи эта пушка щелкала как орехи), скорость "Плавуна*" была 44 км/ч по суше и 10 по воде.

Так вот, в этот танк был влюблен командующий армией молодой республики, которой помогала в данный момент Родина слонов, водки и ушанок со звездочками. Учитывая, что часть границ с потенциальным противником проходила по широкой реке, генерал-капитан возмечтал об амфибийной механизированной дивизии, которую он видел в виде дюжины "Плавунов" и пары дюжин БТР-50П*. Маловато, конечно, для дивизии, но для тех мест и на армию потянет. К чести молодого государства, военную тайну почти соблюли, и то, что танки были плавающие, агенты супостата не просекли, а вот про БТРы знали точно. Но генерал-капитан даром что отучился три месяца в Москве в академии, уяснил, что главная основа победы, это стратегический запас, и включил в заказ военной техники аж Самоходный понтонный парк на 260 метров длинной. А потом в дело включились снабженцы и прочие складские…

Сначала прибыли танки, целых одиннадцать штук, их, не снимая брезента, погрузили в трейлеры и экстренно увезли в излучину пограничной реки, на место дислокации будущей дивизии. Пароход с БТР50П*, шедший из Болгарии до порта назначения не дошел, то ли потонул, то ли переадресовали, правды о его судьбе никто из местных так и не узнал. А Понтонный парк привезли, разгрузили и загнали в огромный охраняемый пакгауз.

Тут разведчики и диверсанты противника сработали на пять с плюсом… За отдельную плату, складские сотрудники разместили в этом же пакгаузе ящики с контрабандой, которая ближайшей же ночью весело взорвалась, естественно, вместе с понтонным парком. А учитывая, что БТРы не привезли и привозить не собирались, шпионы успокоились и доложили мировому империализму, что внезапное форсирование реки пока не грозит…

Но генерал-капитан так не думал. Он прекрасно знал, что те одиннадцать танков, что ему прислали, являются плавающими, и еще он вычитал в инструкции, что на броню можно сажать десант, и в голове генерала созрел блестящий план…

Старшим по команде в будущей броне-амфибийной дивизии был майор Вальтер, как главный советник комдива он осуществлял боевую учебу и все с ней связанное, а учитывая то, что комдив пребывал все время в столицах (как родственник супруги первого заместителя председателя Революционного комитета), майор Вальтер (Вальтер — это псевдоним) и был реальным комдивом. Так вот, майор Вальтер получил секретный пакет, из которого следовало, что скоро начнется рейд дивизии на сопредельную территорию, для чего на усиление дивизии направляется десантная compagnie. Надо сказать, что термин compagnie означал в принципе слово "рота", а местная рота — это не больше полусотни человек, то есть — посадить их на броню одиннадцати петешек и проплыть один фурлонг, было вполне решаемо. Но не знал майор, что генерал, прочитавший в старой брошюре, что на "Плавун" можно посадить десант аж в двадцать человек, послал для операции compagnie в составе аж трехсот штыков. Для боя, конечно, хорошо, но учитывая то, что панцергренадеры были, так сказать, с полной выкладкой, и все вместе весили эдак тонн сорок пять, то переправлять их на броне за один раз было бы катахрезой, причем, с явными последующими бульками.

Учитывая то, что приказ был боевой, а танкисты и гренадеры ни в чем не виноваты, надо было напрягать солдатскую смекалку. Майор, кстати, тут оную уже напрягал, и, в первую очередь, в сторону сохранения военной тайны. Казармы дивизии были за городом, на территории старого колониального бунгало, окруженного высоким забором и сторожевыми пулеметными вышками. И местное население отнюдь не понаслышке знало, что пулеметы с вышек открывают огонь без предупреждения. То, что танки были плавающими, было секретом даже для части своих. А чтобы усыпить бдительность агентуры противника, кишевшей в ближнем городке, была задумана афера со строительством моста. Для этого был нанят спившийся бельгийский инженер, у которого было сразу две белочки: банановая и коньячная. То есть — порода этих алкогольных животных зависела от потребляемых инженером напитков: после бананового самогона Франсуа был склонен строить плавучий Версаль, а после виски — Брунклинский мост. Был у инженера и третий бзик: он с постоянно-спорадического бодуна искренне считал себя реинкарнацией Матисса, и одевался в блузу и берет завсегдатая Монмартра.

Очень помогали в решении проблемы затягивания времени местные строители, которые хорошо умели только воровать. Первая партия досок и бревен исчезла в первую же ночь, вместе с гвоздями, скобами, строительными инструментами, сторожем и самими строителями. Так что, раз в неделю, когда инженер пару дней не мог пить физически, ему выделялся отряд сопровождения и небольшое количество строительных материалов, с которыми он прибывал на берег реки и чего-то пытался делать. Кстати, местная контрразведка на Франсуа буквально молилась. Ибо разведка противника кинула все свои ресурсы на то, чтобы споить инженера и не дать ему заняться стройкой. Так что, контрразведчики вольготно дежурили в любимом кабачке Франсуа и ждали, кто же его будет угощать, дабы взять очередного агента неоколониализма в разработку.

Продумав ситуацию окончательно, майор Вальтер вручил курьеру пакет с новыми координатами дислокации, а сам начал действовать…

Во-первых, был пущен слух, что строительство моста переносится выше по реке, и по этому поводу из расположения ушел караван с досками и бревнами. Во-вторых, была оцеплена и объявлена запретная зона ночных учений, под коим соусом трейлеры с танками ушли в ночь. В-третьих, в десятке километров, в низине окруженной зарослями, закипела работа, туда же были передислоцированы танки, и там же ждали панцергренадеров.

Майор решил четко и просто. Если посадить на каждый танк по тридцать человек с боекомплектом и прочими прибамбасами, то бедный "Плавун" двести метров не проплывет, и, как минимум, застрянет в прибрежном иле, причем, два раза, хотя, вполне хватило бы и одного.

По этому поводу майор приказал сделать двадцать плотов, из расчета два плота на один танк (командирский плыл без плота, но с четырьмя разведчиками на броне). То есть — за десятью танками должны были плыть на буксире по паре плотов, несущих на себе по пятнадцать солдат с полной выкладкой. Испытания прошли успешно. Ну, а в день "Д" и в час "Х", амфибийная дивизия "Фридрих Энгельс" форсировала реку и с налету взяла город, указанный в приказе. Ввиду непонятного отсутствия официального комдива, в бой дивизию повел майор Вальтер.

P.S. Плоты сперли через пару часов после ухода танков за тет-де-пон. Африка-с.

P.S.S. Официальный комдив, заехав по дороге к новому месту дислокации дивизии, заехал перекусить в любимый кабачок Франсуа, где с ним и одуревшими от безделья контрразведчиками назюзюкался до поросячьего визга, и вообще там завис. Как выяснилось, у него вместо белочки были крохотные конные амазонки, играющие в салочки между бутылками и стаканами. Причем на третий день их видели и его собутыльники.

"Плавун" - так в войсках прозвали ПТ-76.

  

БТР-50П — советский плавающий бронетранспортер.

 

 

Фрукты и наемники

 

Это были времена краха колониализма (по крайней мере, так это называли замполиты на политинформациях), и надо сказать, что по всей Африке, колониализм, действительно, накрывался медным тазом. Ну, а так, как геополитика не терпит вакуума, то тут, то там на освобожденном континенте возникали молодые государства, причем, иногда из одной бывшей колонии их получалось по несколько штук. Естественно, силы империализма и социализма желали, чтобы новые географические образования принимали правильную идеологию. И боролись эти силы за превосходство оной идеологии любыми, или почти любыми методами. Вот один случай подобной борьбы.

В помещение консульства Великой державы, находящемся в столице свежеобразованной и почти выбравшей путь социализма, но колеблющейся, стране (назовем её Эмбу), проходило совещание.

Молодой консул несколько нервничал, так как в шифровке из МИДА было приказано пресечь империалистическую провокацию, организовать противодействие оной и оказывать всяческое содействие товарищам, привлеченным из других департаментов. В совещании, помимо консула, участвовали советник по культуре, военный советник, начальник торгпредства и начальник геологоразведочной экспедиции

А ситуация была следующая… Соседняя страна, назовем её для разнообразия Авердэ, официально объявила о желании строить Социализм по Советской модели. Империалисты, естественно, решили устроить интервенцию и двинули к границам новой колыбели социализма разношерстые войска, в кадровом диапазоне от изгнанных коллаборационистов до белых наёмников и племенных формирований включительно. У границ их встретила молодая революционная армия, густо сдобренная танками Т-34 и пистолетами-пулеметами ППШ, и наступил в определенной степени тактический коллапс.

Но вдобавок задумали враги какую-то особую гадость, но разведка доложила точно и про эту гадость. Сейчас докладывал главный геолог, и докладывал он следующее…

Пока армия Авердэ держала границу, империалисты наняли армию наемников числом под тыщу штыков (для тех мест и лет это была очень серьезная сила). И эту армию они решили переправить морем, ибо берег практически не оборонялся, тем более, десант будет сопровождать эсминец с матрацем на флагштоке, и погружаться на десантное судно он будет именно здесь, в Эмбу, и нигде, как в гавани этого города. И эсминец этот уже болтается в нейтральных водах, и дня через три придет пароход за наемниками, и сами наемники вот-вот начнут марш от границы под видом то ли волонтеров Корпуса мира, то ли еще чего-то подобного. А хорошие корабли под краснозвездными бело-голубыми флагами, будут только дня через четыре, не раньше. И так, как местной армии практически не существует, наша задача, товарищи, не дать наемникам выйти из порта в течении минимум пяти дней, и отдельно обуславливалось, что любые виды прямых военных действий против наемников недопустимы, так что предложение геолога — пустить транспорт с наемниками на дно, было отвергнуто (с сожалением). Вот такой был приказ из Центра.

Мозговой штурм дал следующие решения: реально можно выполнить приказ только заблокировав дороги от границы до порта. Железная дорога уже давно не функционировала ввиду частичного отсутствия рельс и шпал и полного отсутствия подвижного состава. Но старое колониальное шоссе еще действовало, его-то и следовало перекрыть, и перекрыть наглухо.

Тут как раз принесли свежую радиограмму, где говорилось, что, во-первых, наши корабли будут именно в установленное время, а наемники едут на автобусах под видом гуманитарной колонны, и что все тяжёлое оружие ждет их на корабле, а с собой нет даже пулеметов.

Советник по культуре выругался малым боцманским загибом и пробормотал, что жалко, что из кавалерии из-за холмов будут только корабли. При этих словах все присутствующие покосились на ростовой портрет Карла Маркса, висевший на стене кабинета консула. Карл Маркс был, в принципе, похож и даже берет Гевары и излишне негроидный нос его не портили, но вот то, что он был на коне и держал в руке ППШ, вводило некоторый художественно-культурный диссонанс. У всех неофитов данный портрет вызывал эмоции, причем, у людей нормальных он вызывал смех, а у ханжей и карьеристов — фальшиво-показное негодование. Но тут была одна тонкость…

 

Автором этого эпического полотна был единоутробный племянник местного президента, который был поклонником Дали и Грекова, и был у дядюшки любимым родственником, и, так сказать, лицом режима, мол, видите, у меня племянник не с гранатой и автоматом, а с мольбертом и кистью.

Так что, когда самые глупые визитеры из Центра требовали убрать бородатого буденовца со стены, консул сразу же жаловался президенту, что не может расстаться с бессмертным творением нового Давида, президент хватался за "вертушку" и убирали не картину, а ретивого чиновника (в смысле — отзывали).

Данная область при колониализме славилась, как житница всевозможных цитрусовых и плантаций, — оных было тут чуть ли не больше, чем джунглей, но после сброса колониальных оков, освобожденный народ несколько повредил инфраструктуру, и в первую очередь два — консервных комбината, после чего урожаи стало просто некуда девать. На спиртные напитки уходило не больше десяти процентов, на робкий экспорт — еще столько же, а вот куда остальное девать. И народ потихоньку зверел.

И тут начальник Торгпредства мечтательно произнес, что, мол, ведь созрел очередной урожай, и будь сейчас время большой фруктовой ярмарки, дороги были бы забиты, и тут же получил восхищенный тумак от военного советника, и был оглушен радостным воплем геолога: "Молодец, ботаник!"

И идея стала обрастать мясом. Итак, что мы имеем…

А. Созревший урожай.

Б. Кучу народу желающего его продать.

В. Отсутствие спроса.

Г. Порт, куда ведет единственная дорога, которую и надо перекрыть.

И вывод был единственный. Во-первых, пустить слух о том, что в порту будут покупать фрукты, а, во-вторых, этот слух подкрепить. Для служилого и думающего вдобавок человека самое важное — четкий приказ и рамки инициативы выполнения оного, тут все это присутствовало, и, следовательно, процесс пошел.

Слух был сформирован и ушел в массы в строго рассчитанное логистами время, и массы забурлили, ибо информация была, ну, очень горячей.

Слух был сложен из следующих фрагментов:

Какая-то фруктовая компания срочно решила купить много дешёвых цитрусовых. В порт придут пароходы за фруктами. Но сначала придет пароход с деньгами. Нет, пароход с деньгами придет позже, но обязательно, когда посчитают расписки за принятый товар. Фрукты будут принимать на складах в порту, и выдавать расписки, которые будут позднее оплачены на специальном белом пароходе. Нет, для фруктов будут специальные суда. И.т.д. и.т.п.

Главной информацией было то, что в порту будут принимать фрукты, что примут только у тех, кто успеет и деньги привезет белый пароход по имени "Анжелика". Надо ли было уточнять, что именно на этот корабль и собирались грузиться наемники? Разведка тут опять не подвела.

Центр не только одобрил план, но и стал периодически сбрасывать ЦУ по его выполнению и оказывать помощь. Были строго регламентированы супердемпинговые цены и общий объем цитрусовых, на который максимально можно было выдать расписки.

По ночам пару раз прилетели самолеты из сопредельных и не очень государств.

А в порту появились непонятные люди в белых комбинезонах и оранжевых касках, наняли сотню портовых работяг, одуревших от безделья и безденежья, и стали красить в бело-оранжевый цвет ржавый заброшенный "Либерти"* уже лет двадцать торчащий у дальнего причала на вечном приколе. Представители местного криминала радостно было сунулись к будущему золотому источнику, но у служащих фруктовой компании оказалось пара дюжин турецких Гочкисов*, машинок старых, но надежных. Ночной десант местных Робин Гудов был расстрелян прямо в лодках, а учитывая, что местная полиция притворилась слепоглухонемой, границы консенсуса были определены сразу и до упора. А на борту бывшей "Либерти" появилась огромная надпись — "Fruit Company". И процесс завертелся…

Все дороги, выходящие на транс-фруктовое шоссе, были забиты повозками, вьючными животными и просто носильщиками. Встречались и не редкие вкрапления автотранспорта, за некоторые модели которого любой европейский антикварный автосалон с радостью бы отдал пару-другую Мерседесов. Так что, скорость колонны школьных автобусов с гуманитариями была чуть выше скорости пешехода, но это были не все сюрпризы на дороге: на перекрестках или местах, где дорога была шире, стали появляться россыпи "чеснока"* и это предрешило успех операции. (Для мобильности в благородном деле доставки трибол на место геологи использовали шведский вертолет, экипаж которого был на двое суток заблокирован в местном борделе путем бесплатных ласк и напитков). А фруктоноши все прибывали и прибывали. Несчастная Либерти уже была забита фруктами, когда в порт вошла белоснежная "Анжелика", и тут ей мало не показалось…

Всем сдавшим и тем более не сдавшим фрукты пейзанам, было доподлинно известно, что деньги будут платить именно с этого парохода. Все лодки и прочие баркасы, на сто лье в округе были уже давно куплены, наняты или украдены и вот вся эта флотилия ринулась к благословенному белому борту. На Анжелике началась легкая паника, эсминец охранения, дабы не допустить и

пресечь, стал выдвигаться в сторону порта, но потом внезапно передумал ибо появилась причина…

Причина эта называлась "Отряд кораблей Энского Краснознаменного флота" в составе крейсера, пары эсминцев, кораблей снабжения и, что отдельно в корне меняло ситуацию, — БДК*. А в БДК, как известно, возят батальон морпехов с усилением, а против батальона этих родных усатых морд в тельниках и черных беретах не то, что тыща наемников, а любая местная армия будут жидко смотреться. Отряд, кстати, пришел сюда с официальным дружеским визитом. И тут даже самый глупый империалист понял, что планы неоколониализма в этом районе рухнули, возможно, даже окончательно.

Бедная "Анжелика" покинула негостеприимный порт, а местные труженики фруктовых плантаций подняли буквально вой, но тут на рейде образовались два больших фруктовоза, явно швартующиеся под погрузку, а на "Либерти" стали обменивать расписки на деньги. То есть — Центр решил сыграть политически не только грамотно и правильно, но как-то и вощще по справедливости. Так что, одним из результатов этой операции было появление на просторах Мира Социализма вкусных цитрусовых в ассортименте.

P.S. Колера окраски "Либерти" в белый и оранжевый цвета проистекали из наличия в доступном месте и в должном количестве только двух этих цветов.

Примечания

Турецкий Гочкис — ручной пулемет Гочкиса, выпускавшийся в двадцатых годах во Франции для Турецкой армии. Под патрон 7.92x57 Mauser. Весьма не плохая машинка.

 

Чеснок — противопехотная, противоконная и противошинная колючка. Применялась, как правило, партизанами. (Исторические названия: подмётные каракули, триболы, триволы, рогульки и т. д.)

БДК — Большой десантный корабль. БДК предназначен для транспортировки и высадки, как на оборудованное, так и необорудованное побережье с малым уклоном дна сил десанта с боевой техникой. Несет на себе десятки единиц бронетехники и сотни боевых единиц десанта

Либерти — так называемое "одноразовое" судно, производилось во время Второй Мировой войны в США для перевозки военных грузов в Европу. Были рассчитаны на пять лет, но эксплуатировалось вплоть до начала семидесятых годов ХХ века. Построено было 2500 судов этой серии. Трюмы и палубы "Либерти" вмешали 2840 джипов или 440 легких танков

 

Операция Зоопарк

 

Как-то раз офицеры из разных частей, приехавшие на переподготовку, коротали время перед мандатной комиссией в актовом зале и, естественно, травили анекдоты. И тут прозвучал анекдот, являвшийся на то время свежайшим и, я бы сказал, смелым…

" Перед колхозной ярмаркой в сельсовете идет совещание: мол, какой товар можно повести на продажу без ущерба для хозяйства. На что председатель заявляет: "Есть две новости — плохая и хорошая. В наличии есть только навоз. Но его много…"

Заржали все, кроме нескольких офицеров из одной группы, и у них была на то причина. Итак, за год до этого, в другом полушарии…

Полыхнуло в этих местах неожиданно, и появившаяся тут государственная граница, частично являющаяся фронтом, сильно осложнила жизнь, как простым частным лицам, так и лицам служилым в том числе, да и организации, где они служили, тоже залихорадило. В этих местах были месторождения с ценными ископаемыми и с сохраненной инфраструктурой, так что, помимо жидко представленных войск ООН, сюда достаточно быстро прибыли еще и полуофициальные миротворцы. Так что, тут было четыре официальных Силы, то бишь, правительственные войска, сепаратисты, ООН, и те самые миротворцы, присматривающие за собственностью своих заморских граждан.

И вот из этих мест надо было срочно эвакуировать группу товарищей, которых там вроде бы вовсе и не должно было быть, и которые, на свою беду, совсем не были похожи на местных пейзан.

Эвакуировать по строго определенному маршруту, причем, силовое воздействие на посты и заставы миротворцев не допускалось.

Товарищи, "имеющие отношение", и, естественно, сами эвакуируемые, стали буквально рыть землю, дабы найти наилучший вариант, тем более, помимо личного состава, надо было вывезти несколько десятков двухметровых металлических стержней неизвестного состава и назначения.

И тут одному из наших попался у почтамта удивительный субъект. Зоолог, типичный ученый из анекдота, всю жизнь прожил в Афинах, не считая учебы в Сорбонне, любил диких приматов, но только издалека, а любящий папа миллионер оплатил ему и учебу, и командировку за редкими животными для Афинского зоопарка. Зоо-ботаника, хоть он и был доктором, каких-то там наук, естественно, кинули, продав ему под видом редчайших и мифических горилл-понго, то ли обкуренных, то ли обколотых приматов попроще. Когда началась заваруха, охрана, которой было уплачено вперед, естественно, разбежалась, а ассистенты завели бурный роман и расторгли контракт еще до начала восстания сепаратистов.

Греку наши эвакуанты представились коллегами, которых ограбили и обокрали, и у них осталось из ценностей только четыре самца — примата, причем, весьма буйных, из-за чего клетки открывать было смертельно опасно. И доктор радостно с ними подружился.

Итак, чем был для нас ценен этот индивидуум… Во-первых, у него были стальные документы от ЮНЕСКО и МИДа Греции, документы были и на сотрудников, и на вывоз животных из страны, плюс к этому у него были две клетки с животными. А остальное было дело техники…

Пятерых товарищей (в том числе одну девушку) оформили охранниками и ассистентами, а вот для оставшихся четверых пришлось применить, так сказать, анималистическую личину. На них одели снайперские лохматки, стилизованные под лапы перчатки, и сапоги, и специально для них создали усиленные клетки из бруса и тех самых металлических прутьев, подлежавших эвакуации. Правда, в лохматках переодетые приматами ребята были похожи и вовсе на орангутангов, но кто тут знает, что оные водятся сейчас только на Борнео. И тут пришлось, на всякий случай, применить не совсем приятный элемент реальной маскировки. В клетки с "самцами" пришлось накидать какого-то ядреного навоза, то ли буйволиного, то ли слоновьего, но пах он термоядерно. По крайней мере, финская застава и бельгийский патруль шарахнулась от клеток из-за запаха, а итальянцы отпрыгнули на несколько метров, когда самцы взревев стали ломиться наружу.

Короче, ребята развлекались всю дорогу, ревя на разные голоса, колотя кулаками по стенам клеток и обжираясь бананами. А вот анекдоты с определенной тематикой долго не вызывали у них смеха. Короче, как сказал по этому поводу один генерал: "Даже навоз, при правильном использовании, может служить делу Мировой революции!"

P.S. Молодой Афинский зоолог, впервые познакомившись с животными вне зоопарка, к клеткам подходить опасался. И из-за запаха, и просто из чувства самосохранения.

 

Троянский конь в стиле Капоэйры

 

В данном небольшом государстве последний военный переворот был лет пять назад. С одной стороны это означало на сегодня глубокую стабильность, но с другой стороны, Хунта, обещавшая всеобщее благоденствие, все годы после путча занималась оным только на свой счет.

Так что, народ стал потихоньку ненавидеть новоявленных "спасителей нации и отечества", а партизаны буквально кишели в джунглях, куда уже год правительственные войска старались не соваться, правда, местное начальство, постоянно имитируя при этом боевые действия, естественно, без вреда для партизан, сохраняло лицо в стиле Януса. Но в данном регионе реальная власть — это Столица, и объединенное командование партизанских сил — спало и видело себя въезжающим на белых конях (или на худой конец трофейных джипах) в ликующую столицу.

Но мудрый советник-компаньеро сказал, что столицы надо брать изнутри, и привел, как пример, историю Троянского коня, только Одиссей у него был кем-то вроде Че, а вместо коня был бронепоезд, замаскированный под экспресс. И когда восторг Комитета партизанских команданте утих, советник добавил, что для коня нужно предварительно подготовить в столице конюшню, то есть укрепить то, что у наших называется подполье, а у них — пятой колонной, и молча обвел взглядом присутствующих, умудрившись заглянуть в глаза каждому. И хотя советник был на тот момент трезв, добродушен и без кувалды, Революционный комитет моментально и единогласно согласился отложить штурм столицы.

А в столице кипела светская жизнь. Столпы новой власти были из бывших майоров и подполковников, ставших в одночасье полковниками, генералами и министрами (соратники по путчу младше чином по службе продвинулись мало, и не все, что сильно потом сказалось на лояльности армии). А новые нувориши изо всех сил старались показать себя новой аристократией. (Реальная аристократия еще после прошлого путча рассосалась по заграницам). В столице устраивались балы и рауты, был некий псевдо-аристократический салон, но все это выглядело нарочито и не серьезно, это, скажем, если бы вместо конной статуи Боливара на пьедестал поставили бы статуэтку в виде мартышки, сидящей на колли.

И в один прекрасный день в городе открылась школа Капоэйры "Принцесса Изабелла". Настоящая Капоэйра — это некая взрывная смесь танцев, боевых искусств, игры, и все это густо замешано на акробатике. В данном случае, это были варианты неких спортивных танцев, и местную элиту тут сразу привлекло несколько частностей…

Было два отдельных класса: мужской и женский. И если в женском были очень высокие цены, бешено элегантные костюмы, и больший упор шел на танцы, то в мужском больший упор был на акробатику и на боевые искусства с элементами фехтования. И там цены были существенно ниже, так как мужское отделение спонсировала какая-то европейская секция фехтования и вербовала оттуда будущих фехтовальщиков. Так что, женскую секцию сразу оккупировали светские дамы, которые так же потребовали для себя занятий по фехтованию (с мускулистыми красавцами, естественно).

А как-то, еще тогда, когда "Принцесса Изабелла" не пользовалась большой популярностью, в доме мэра состоялся бал. В разгар танцев у стены скромно и грустно стояла Люсия, дочь третьего (то бишь, самого младшего) заместителя Министра Внутренних дел, Советника Гонсалеса. Грустной она была потому, что её никто не приглашал на танец. И дело было не в том, что она была менее красива, чем другие девушки, хотя и это было близко к истине. Люсия была вдобавок и не слишком глупа, и женской мудрости ей перешло от покойной матушки в достатке, и она сразу просекла, что интерес молодых мужчин её круга был направлен не на неё, а на связи и возможности её отца, тем более, что её папенька, обиженный застрявшей (видимо навсегда) карьерой, много ей чего рассказывал про местный истэблишмент. Так что, когда за ней пытались ухаживать местные мажоры, она видела перед собой не симпатичных молодых людей, но ничтожных потомков больших негодяев. И тут грустные мысли девушки прервал подошедший к ней кабальеро с лицом постаревшего, но не пьющего графа де ля Фер. Поклонившись, он представился хозяином школы танцев "Принцесса Изабелла" Дон Хуан Клермона, между прочим, потомок знаменитого Луи де Клермона, графа де Бюсси. Он пригласил девушку на тур танца, и, высоко оценив её танцевальные навыки, пригласил к себе в школу.

А в следующий понедельник (по нынешним меркам это было очень быстро), Люсия пришла в школу Капоэйры. Ей там все очень понравилось. И интерьер, и элегантный спортивный костюм, который ей подобрали благожелательно-внимательные кастелянши, и она даже без всяких сомнений позволила сделать себе короткое каре, ибо, как сказала ей аристократического вида парикмахер-стилист, с длинными волосами, достичь успеха в Капоэйре — это катахреза. И совсем поразило девушку то, что когда дон Хуан стал подбирать ей партнера для танцев и фехтования, трое юношей чуть не подрались из-за права войти с ней в пару. И Люсии это особенно понравилось, ведь эти мускулистые красавцы понятия не имели кто она, они были из Испании и Франции и приехали сюда то ли на тренировку, то ли по обмену.

А потом она увидела Хосе. И с этой минуты думала только о нем. А Хосе был нежен и уважителен, и никогда не переступал границ приличий, поцелуи это не в счет. И когда Люсия уже стала обижаться на такую холодность, он признался ей, что является борцом за Свободу, что его прадед родом из этой страны и он, как идальго, не имеет права скрывать от любимой свое истинное лицо. Люсия и её отец были родом из провинции, и не успели заразиться столичным чванством. И признание Хосе было ею встречено с восторгом, что было весьма одобрено руководством лейтенанта Хосе Рамиреса.

Да- да, в окаянном ремесле разведки "медовыми ловушками" бывают и мужчины, и в данном случае все было именно так, Хосе выполнял задание Центра, — войти в круги близкие к отцу Люсии, ибо Советник весьма интересовал командование повстанцев, но молодые люди, действительно, полюбили друг друга, и Хосе разрываясь между долгом и любовью.

И гениальным ходом было то, что он признался девушке в том, что он борец за свободу. Ну и потом Хосе пошел к потенциальному тестю, с ног до головы облил его елеем, обкурил фимиамом и элегантно вербанул, предложив в будущем правительстве место Министра народной полиции. А сам Советник Гонсалес вызвал на беседу своего земляка, командующего батальоном внешней охраны правительственного квартала (и городского вокзала за одно), с ходу предложил капитану стать полковником, а всех своих людей поднять в чине, кого на ступень, а кого и на две. Капитан был обязан ему всем и радостно согласился. Советник был из воен-юристов и умел разговаривать с людьми.

Так что, как-то на рассвете на вокзал прибыл пассажирский поезд из главного порта страны, и из вагонов посыпались весьма странные пассажиры, они были в красных беретах, и с красными повязками на рукавах, и вооружены были автоматами, имени сержанта, в младших помощниках у которого ходил сам Хуго Шмайсер.

Охрана вокзала встретила их буквально по-братски, и, быстренько нацепив себе на рукава такие же красные повязки, проводила гостей к колонне армейских грузовиков и броневиков, которая немедленно двинулась к президентскому дворцу. Охрана была нейтрализована заранее ладными ребятами и девчонками в красных беретах и помогающим им людям капитана.

Подпольщики и партизаны ворвались в коридоры дворца, где встретили полуодетого президента, которого, ввиду острого алкогольного отравления, поддерживали сразу две пассии, одеждой так же не слишком обремененные. Пассии стали возмущенно кричать, что это президент и как типа вы смеете тут хулиганичать. На что народ радостно защелкал затворами и заявил что именно он им и нужен, а в передних рядах была Люсия в элегантном комбинезоне, красном берете и с автоматом. Короче, операция "Троянский конь" закончилась успехом, и наши опять победили.

P.S. Прадед Хосе на самом деле был родом отсюда, и с Люсией они уже никогда не расстались. На второй день после победы Революции они справили свадьбу, на которой гуляла вся революционная армия, и жили счастливо, и погибли в один день, прикрывая эвакуацию партизанского госпиталя, но это было уже в другое время и, вообще, — это совсем другая история…

 

Карнавал со стрельбой

  

На генерала Сиесса готовилось покушение и готовилось оно вельми не вовремя. Генерал должен был через месяц подписать многостороннее соглашение и, не смотря на то, что его сторона была самой мелкой, присутствие генерал-капитана государства, было необходимо для полного кворума, мягко переходящего в консенсус. Для того, дабы генерал дожил до нужного момента, к нему был приставлен от одной заинтересованной стороны референт по безопасности, который в совершенстве владел любым инструментом, от Калаша до ледоруба, и, в добавок, умеющий продуктивно мыслить.

У специалистов определенного профиля есть один общий ход… организация сети осведомителей по новому месту работы, а вот с чего начинать — это уж каждый сам решал для себя, и данный референт, в случае если операция проходила в капиталистическом окружении, первый взгляд всегда обращал на элитный бордель. Конечно, завербовать там агента было и сложно и опасно, так как среди этих дам полусвета были завербованные ранее всевозможными полициями, жандармериями и сигуранцами, практически все, ибо, уж, больно источник хороший.

Короче, контакт под псевдонимом Гайка доложил, что в нумерах на сутки завис лейтенант из бронечастей военной полиции, бывший завсегдатаем и постоянным же должником заведения. А тут он рассчитался с долгами и размахивал пачкой зеленых бумажек гринго, но ночью расклеился и, рыдая, кричал, что не может убить человека, вручившего ему медаль "Кондора".

Дальше уже было дело логики и действия. Медаль Кондора, вручал всегда лично сам генерал-капитан и, следовательно, его и должен был исполнить данный бронеходчик. Лейтенант был командиром мобильного броне-патруля в виде бронетранспортера М-113*, и периодически дежурил на площади перед президентским дворцом. На бронемашине стоял турельный пулемет Браунинг 12,7 мм, и место командира было аккурат за ним. Следующее дежурство лейтенанта было через пять дней, так что время еще было.

Лейтенант в сопровождении Гайки и пары ее подруг перебазировался на съемную виллу, являющуюся ВИП филиалом данного борделя, а по дороге его аккуратно подменили на сотрудника безопасности, который и изображал на вилле с Гайкой и путанами оргию с узорами.

А лейтенанта экстренно потрошили на предмет задания, связей и контактов.

Лейтенант поплыл достаточно быстро и рассказал про незнакомца с пачкой долларов и пачкой его долговых расписок, и о том, что в день его дежурства он должен расстрелять из турельного пулемета генерал-капитана, выходящего из дворца, но ни в коем случае не задеть ожидающую у кортежа свиту.

Когда генерал узнал об этом зловещем плане, он пришел в бешенство, заявил что ему все ясно и предатели из свиты не должны быть расстреляны. Он стал, загибая и разгибая пальцы, диктовать проскрипционный список, а когда адъютант робко намекнул, что в свите существенно меньше тридцати человек, генерал рявкнул на адъютанта и приказал добавить в список свою жену.

Референт уважительно пояснил генералу, что тот совершенно прав и вообще надо исполнить все правительство, раз они допустили, что на любимого генерал-капитана будут покушаться, но хорошо бы сначала поймать в ловушку главных виновников.

При слове ловушка генерал оживился и потребовал подробностей, и они последовали.

Референт доложил, что лейтенант, уже гарантированно перевербованный, выполняя приказ заговорщиков (из которых он, увы, знает только посредника), действительно, откроет огонь по генералу. Но вместо пуль будут шарики с краской, и заряд пороха в патронах будет ослаблен, и генерал-капитану ничего угрожать не будет, тем более он будет в бронежилете под кителем. И с этими словами референт из мгновенно очутившегося в руке пистолета выстрелил в адъютанта, несчастный дернулся, на его белом кителе появилось два отверстия, но крови не было, и сам офицер остался стоять, правда, с несколько вымученной улыбкой. Референт объяснил генералу, что на адъютанте тот самый бронежилет, который оденет генерал. Впрочем, есть еще вариант, при котором вместо генерала выйдет двойник, но вдруг враги что-нибудь заподозрят и тогда ловушка может не сработать.

При слове двойник генерал оживился и потребовал немедленно оного предъявить, а надо было сказать, что двойника референт заготовил заранее, ведь генерал-капитан существо неожиданное, а ехать на подписание соглашения всё равно кому-нибудь нужно.

Осмотрев двойника, генерал остался доволен, и сказал, что пускай будет двойник, и теперь можно и патроны оставить в пулеметной ленте боевые (это он так пошутил, хотя, как выяснилось, главная его шутка была впереди). А с референтом он еще час беседовал тет-а-тет.

И так наступило утро покушения. Генерал-капитан браво вышел из дворца, эскортируемый адъютантом и супругой, свита ждала около трех красных кадиллаков. И тут открытая башня на бронетранспортёре, стоявшем на своем штатном месте, повернулась, и Браунинг выдал короткую очередь, перечеркнувшую генерала и его жену.

Сиятельная пара, из которой полетели красные брызги, рухнула на мрамор дворцовых ступеней, причем, генерал положением своего тела олицетворял собой погибшего при Фермопилах античного героя, а генеральша корчилась и густо выражалась в стиле торговки рыбой с дальнего причала Сан-Хуана. (Адъютант рухнул как подкошенный, еще тогда, когда только зашевелился ствол пулемета, выбирая цель). И закрутился карнавал…

Частые путчи и перевороты в тех местах люди воспринимали как Фиесту или Кофрадию* с пулеметами, то есть — помесь вооруженного цирка с карнавалом. Так что, народ, заслышав стрельбу, не стал разбегаться, а так сказать несколько потеснился, дабы не пропустить интересности, и они последовали…

Из рядов паникующей свиты выскочил полковник, исполняющий обязанности расстрелянного недавно председателя "Комитета по защите благосостояния", и, обнажив саблю, вскричал, что именно он принимает всю полноту власти на себя, и тут же упал сбитый молодецким ударом начальника полиции. Но тут снова раздались выстрелы, но не пулеметные, а пистолетные, — это начальник генерального штаба и его два адъютанта начали наводить конституционный порядок. Г лавный фискал и главный альгвазил превратились в дуршлаг, а генштабист, размахивая никелированным кольтом, громогласно заявил, что тирания рухнула и теперь страну поведет к светлому будущему новая хунта. А на площадь тем временем въезжала колонна из тентованных грузовиков числом три штуки. И никто не обратил внимания на то, что ствол пулемета и башня продолжали чуток шевелиться, а зря… это перезаряжали холостую ленту на боевую…

По грузовикам хлестнул свинцовый ливень, солдаты пытались выпрыгивать из кузовов, но им мешал брезент и пули. Из окон парламента, распущенного несколько лет назад, велся густой и меткий снайперский огонь (из кабин грузовиков никто не вышел).

Остатки свиты лежали, вжавшись в асфальт, а из всех окон и подворотен торчали любопытствующие физиономии местных мещан, пейзан и селян.

Руководители путча и так пребывали в состоянии столбняка, так тут еще из дверей парламента высыпала гурьба "леопардоголовых"* и вел их еще один генерал-капитан, на этот раз настоящий!

Он лично пристрелил изменника, а всех остальных присутствующих быстро спеленали и определили в соответствующий транспорт для последующих бесед по душам.

Соглашение было подписано. Новое правительство назначено. У генерал-капитана появилась новая жена. Адъютант стал полковником и кавалером ордена Леопарда. Референт отбыл на родину и, несмотря на все просьбы генерала, не оставил ему своих снайперов.

Кстати, лейтенант-киллер, после этих событий пропал бесследно, причем, вместе с экипажем, и только вездесущие городские мальчишки знали, что сеньор, стрелявший из пулемета в генерала, был совсем не похож на лейтенанта, а похож он был на гринго, мелькавшего в президентском дворце.

Генерала застрелили через месяц, снайпера так и не обнаружили, а следующим эль президенте стал бывший адъютант: свое президентство он подтвердил референдумом, причем всенародным. И в этой стране, демократия на столько переходила в либерализм, что тайной полиции даже приходилось на референдуме подкупать избирателей, дабы хоть кто-нибудь голосовал против.

Примечания

 

М-113* — Легкий плавающий транспортер, созданный в 1960-х годах в США, с экипажем из двух человек, бронирован алюминиевыми плитами, имеет десантное отделение численностью на 5 — 7 человек. Вооружен 12,7миллиметровым пулеметом, двигатель бензиновый. Модифицирован, как M113A1, A2 и A3. Состоит на вооружении армий нескольких десятков стран мира, производился, как в самих США, так и в Италии, Бельгии, других странах).

Кофрадия* — ритуальное общество в Испании и Латинской Америке, обслуживающее культ определенного католического святого и устраивающее праздники, театрализованные представления в его честь

Леопардоголовые* — прозвище военнослужащих из элитной роты, их отличительный знак, шеврон с головой леопарда.

 

Бандероль от злого Санты

 

В пункте 22 Устава ПУ-39 РККА сказано: "… Каждый случай является на войне особым и требует особого решения…". Трое людей, собравшихся в неприметном домике на окраине Ла-Эсперансы, работали как раз по этому пункту. Из центра поступило не имеющее двойных толкований указание… Устроить панику на базе потенциального противника, находящейся в окрестностях Ла-Эсперансы, но чтобы при этом, упаси Клара Цеткин, среди персонала базы не было двухсотых и трехсотых (типа рано еще), но паника должна быть ПАНИКОЙ!

Участники совещания (назовем их просто — Первый, Второй и Третий) уже второй час ломали голову над всевозможными вариантами. Сама фабула операции была утверждена сразу, на базе должны узнать, что база заминирована, но надо ведь, что бы там в это поверили. А для этого, надо доставить на базу муляж бомбы, а еще лучше нескольких бомб, но как?

Кофе "Женуин Маркала" уже плескался у всех в горле, вентиляторы не справлялись с дымом от "Торано", но ничего реального пока не вырисовывалось. Второй, в сердцах раздавив в тяжелой бронзовой пепельнице только что раскуренную сигару, предложил послать женщинам базы поздравительные открытки с 8 марта от Съезда доярок-передовиков с видами ВДНХ, и вот тогда точно начнется паника.

Номер Третий изобразил аплодисменты. А номер Первый вдруг замер и, щелкнув пальцами, приказал принести ему папку по местному почтамту, и информация из этой папки его порадовала.

На базе гринго, естественно, была своя почта, военная, но на базе служили обычные люди, хоть и в форме (это в принципе, был филиал большой базы, набитый электроникой и очкариками), и народ прекрасно знал, что вся корреспонденция, включая посылки и бандероли, частично, либо полностью контролируется соответствующими службами. И поэтому часть служащих базы активно пользовалась местным почтамтом, как отправляя с него корреспонденцию, так и получая. А так как вся эта корреспонденция была персональной, то завербованные местной резидентурой сотрудники почтамта предоставили поименный список тридцати восьми гринго, которые пользовались услугами почтамта. (Кстати, у Первого агенты были даже в местной полиции и муниципалитете).

Учитывая, что близилось Рождество, идея родилась сама собой, и какая идея!

Итак, сорок адресатов на базе должны были получить сорок муляжей бомб, замаскированных под рождественские подарки (к тридцати восьми выявленным корреспондентам мы для верности добавили начальника базы и офицера безопасности).

А за решением технической части решили обратиться к сеньору У. Данный сеньор был чистокровным китайцем и владел фабрикой игрушек, и дела его шли настолько хорошо, что на день рождения пятилетней дочери местного алькальда он подарил новенький Форд.

К сеньору У. заявился наглый гринго в белом костюме, черной рубашке и красном галстуке и сделал заказ на сорок шкатулок-коробочек. На каждой должна была быть лампочка и кнопка с надписью "Нажми и получишь подарок", при нажатии на которую лампочка начинала мигать. Внутри коробочки должен быть кусок обычной оконной замазки (поясняю для штатских, что оконная замазка вельми похожа на некоторые виды взрывчатки). В замазку должна была быть воткнута булавка с круглой головкой. И вот, когда гринго явился и сделал такой заказ, то китаец и глазом не моргнул. Синьор У. уже давно жил среди белых варваров и знал, что юмор у них идиотский, и иногда непонятный даже им самим.

После двухчасовых переговоров, 40 подарков по 15 долларов и месяц работы, трансформировались до недели сроку и сотни долларов, а в финале, после увлекательного торга, стороны сошлись на четырех днях на работу и пятидесяти долларов за штуку, и разошлись довольные друг другом.

Был проведен еще ряд мероприятий, в том числе и на почтамте, где все и так бы обошлось, ибо почтарям было до фени — что и куда отправлять, лишь бы деньги платили. Так что, когда в один прекрасный день какой-то гринго привез на почту сорок бандеролей для базы со списком получателей и заплатил, не торгуясь, двойной тариф за доставку и вручение обязательно на следующий день, его поблагодарили и только.

К обеду следующего дня к главным воротам базы подъехал почтовый фургон, за которым на некотором отдалении ехал второй почти такой же, остановившийся из-за какой-то поломки на границе охраняемой зоны.

Но караулу на проходной было пока не до дальних горизонтов, ибо на КПП шел бурный спор между почтарем и караульными. Количество сторон дискуссии увеличивалось буквально с каждой минутой, так как список адресатов лежал на столике начкара и кто-то уже позвонил заинтересованным лицам, которые узнав, что им прислали подарки, стали подтягиваться к месту события. Одна связистка, проявив инициативу и смекалку, позвонила секретарше босса и сказала, что завистливый начкар не пропускает на территорию подарки для неё и босса. Учитывая, что в канун Рождества у народа наблюдалась определенная расслабуха мышления, все плюнули на правила, подарки сгрузили в караулку и туда за ними примчались поименованные в списке адресаты.

Всё-таки бесконечные анекдоты про людскую простоту, типа обезьяны с гранатой, несут в себе элементы истины, ибо, как показало потом расследование, на кнопку нажали все, и какое-то время обалдело смотрели на мигающие лампочки. Но тут в кабинете начальника базы раздался звонок и ему сообщили, что в городскую полицию подкинули записку, про то, что база заминирована, а к этому времени офицер безопасности вскрыл шкатулку и увидев там нечто похожее на пластит с воткнутым в него детонатором, срочно позвонил в караулку дабы приказать задержать почтальона. На это ему доложили, что почтальон уже уехал, но машина второго стоит невдалеке. И тут "сломавшаяся" машина взорвалась, взрыв был не очень сильным, но наглядным (Третий добавил в кузов фейерверков).

Так что, предпосылок для паники и срочной эвакуации был полный примус.

Из города примчалась полиция и рота из гарнизона, они организовали внешнее оцепление, персонал базы образовал внутреннее. Несмотря на оповещение о том, что подарки заминированы, из сорока коробочек нашли только тридцать четыре. Потом с главной базы на вертолетах прилетели саперы, и долго хохотали над "взрывчаткой" из коробочек.

А через пару месяцев, в один закрытый НИИ, пребывающий в лесу среди заснеженных елок, прибыл для исследования секретный радио-электронный блок, таинственно исчезнувший с некоей известной, но не поименованной базы.

 

Перфоманс в стиле гольфа

 

В разведке все успехи и неудачи связаны, как правило, с таким важным фактором, как утечка информации. В этой истории утечек было целых две.

Из первой империалистическая охранка узнала, что в некоем городе курьер будет производить закладку, за которой придет крот (кто не знает, крот — это агент противника в структурах спецслужб), которого местная контрразведка ловила уже третий год. Курьер должен будет, заложив посылку, в качестве сигнального маячка продефилировать по неизвестному маршруту, где его должен будет засечь в качестве сигнала крот и пойти на выемку. Крот и курьер до этого ни разу не виделись, и поэтому курьер будет одет в белые бермуды, красную майку и оранжевую бейсболку. Контрразведчикам оставалось только засечь курьера, проследить, кто придет за посылкой и куда он пойдет, ну, и курьера проследить на обратном пути тоже было не лишним.

Но тут произошла вторая утечка, но в обратную сторону. Иначе говоря, Центр узнал, что враг знает про курьера, и дабы не светить местную резидентуру, для проведения операции "Долли" прислали варягов, которые в этих местах были впервые и больше сюда, естественно, не собирались. Цель операции была запутать, отвлечь и ввести в сомнение тайных ликторов Белого орлана, а само исполнение и его сценарий были оставлены на усмотрение группы и командира варягов. Как не странно, фабулу действий подсказало название операции. Нет, конечно в идее одного из ребят, типа сдать закладку в общественном туалете в маргинальном районе, а когда враги туда полезут, все это немножко взорвать, была не плоха… Но командир объяснил, что даже в этой благословеннодемократической стране маргиналы по прямому назначению общественными туалетами не пользуются. Исключительно для противоестественного секса и наркотиков, ибо такова тлетворная буржуазная мораль.

В этом городе как раз проходила какая-то студенческая олимпиада, и идея стала постепенно вырисовываться…

Чем хорош капитализм? А тем, что за ваши деньги исполнят любой ваш каприз, в том числе и организация студенческого перфоманса. Студенты, как известно, народ веселый, а когда повеселиться интересно и на халяву, да еще и с оплатой, то тут от желающих отбоя не будет.

Во всех студенческих кампусах появились столики с объявлением "Набираем участников для перфоманса ГОРОДСКОЙ ГОЛЬФ". За этими столиками сидели милые молодые пары в красных майках и оранжевых бейсболках, которые записывали всех желающих с немедленной выдачей одной красной майки, одной оранжевой бейсболки, пяти мячиков для гольфа, одной дешёвой фотокамеры и плана города с маршрутом. Рекрутировались тоже только пары, которым рекомендовалось кроме выданной костюмерии иметь в день перфоманса еще и исключительно белый низ. Девушка вооружалась фотокамерой и планом, юноша мячиками для гольфа. Их задачей было обойти город по маршруту, и в каждой отмеченной точке, желательно незаметно от окружающих, спрятать мячик, причем процесс подлежал фотографированию, и на каждой точке на плане были отмечены временные рамки, которые так же надо было конкретизировать. После окончания маршрута фотокамеру и план нужно было положить в ящик у места первичной регистрации. Студентам сразу платили по 50 долларов и обещали еще по столько же после подсчета баллов. Три победившие пары получали по путевке на олимпиаду в Кембридж.

Короче, варяги наняли персонал в специализированном агентстве, заплатив авансом. Купить мячики, фотокамеры, майки, бейсболки, ящики, заказать плакаты за кэш и арендовать мебель было элементарно, тем более, что в мелких конторах не требовали от заказчиков каких-либо документов, чай не развитой социализм. Так что, дело завертелось и завертелось успешно и весело. Студенты оттягивались во всю, бегая по всему городу, щелкая фотоаппаратами, хохоча и пряча мячики в самых неожиданных местах.

В этот день агенты местной наружки и их руководство находились в истерике и коме одновременно. Они просто ничего не могли понять. Когда полиция задержала по их просьбе несколько студентов, дабы выяснить, прояснить и допросить, в городе чуть было не начались студенческие волнения, ведь на олимпиаду съехались сотни студентов из разных мест.

За ящиками, куда студенты складывали фотокамеры и бланки, установили слежку, но кроме тройки воришек так ничего и не накопали. Ниточки, тянувшиеся в конторы и магазины, где закупались аксессуары, тоже оказались оборваны.

А курьер выполнил свою задачу, ибо крот, который вражеский, не знал одну мелочь, по которой нашенский крот, должен был опознать курьера проходящего мимо бистро. На его майке были пришпилены два больших значка с Джоном Ленноном.

А вражеского крота выявили тем же методом, каким когда-то, Особое делопроизводство Главного управления Российского Генштаба, выявили австрийского агента в штабе Брусилова.

То есть, в стан тайных альгвазилов Белого орлана была запущена деза, что во время визита в известном, но не поименованном городе местного вице-президента некая левацкая группировка хочет провести диверсию на одной из городских подстанций. Информацию засветили перед семью подозреваемыми, причем, каждый из них видел разные адреса. Остальное было делом техники. Та подстанция, которую подвергли бурному обыску, и указала на предателя.

А когда через год студенты снова собрались на олимпиаду, некоторые из них искали заветные столики, где можно было получить бейсболку и 50 баксов.

 

Сокровища и бананы

 

Самое интересное и трудоемкое в определенных службах — это операции по отвлечению. В одной стране третьего мира несколько лет все местные спецслужбы, частные лица и организации втуне с зарубежными коллегами искали легендарные сокровища короля Чаки, было досконально точно известно, что они существовали, и из Африки не уходили, но где они сейчас?

Буквально в момент перехода власти от метрополии к молодой местной власти (просуществовавшей ровно неделю), экспедиция французских археологов вроде их нашла, загрузила в большой фургон и исчезла в вихре гражданской войны и цепочки революций. Ну, а потом, когда положение в этой и трех соседних странах сравнительно стабилизировалось, (т. е. власть держалась больше года), по всем четырем столицам прошел слух, что кому-то повезло, и клад снова найден. Он, мол, находится в конкретном городе и ждет оказии в виде самолета с легионерами. А так как с Легионом ни официалы, ни иррегуляры связываться не хотели, суета и поиски усилились еще больше. И понятно, что к аэродрому проехать хоть на чем-то, напоминающем фургон с грузом, было не реально.

И надо было так случиться, что именно через этот город спецгруппа Центра, эвакуировала некий очень интересный объект, который, в буквальном смысле, упал с неба. Его требовалось срочно переправить под микроскопы, пинцеты и паяльники, для представителей самой передовой в Мире науки, той самой Науки, где даже на физмате была кафедра истории ВКПб. Борт, который послали за ценным спецгрузом, должен был приземлиться именно в местном аэропорту.

В данном городе, да и стране, у Центра с силовыми подразделениями было очень плохо, точнее — никак. А для реализации придуманного командиром группы плана они требовались позарез. Но, к счастью, в этих местах уже присутствовали давние и надежные союзники-компаньерос. Правда, силовых подразделений у них тут не было, ибо пока они здесь только строили и лечили, а внешних агрессий не наблюдалось, но у этих лихих и отважных ребят было три обязательных привычки: уметь прекрасно пользоваться автоматом Калашникова, всегда иметь его при себе и никогда не отказывать в помощи друзьям.

Когда компаньерос узнали о сути операции, они пришли в дикий восторг и предложили любую помощь и содействие, тем более, что наверху тоже было принято положительное решение по поводу совместных действий. И процесс, как говорится, пошел…

На окраине города была заброшенная вилла, но главное, она была построена из настоящего камня и была огорожена каменой стеной, что полностью соответствовало целям операции. И работа закипела. Была нанята чуть ли не сотня местных рабочих, которые, во-первых, укрепляли стены камнями, бетонными блоками и мешками с песком, а, во-вторых, рыли во дворе большой котлован с пандусом. Ближе к вечеру, когда работы были закончены и рабочих выставили за ворота, во двор въехал закрытый фургон. Подвывая двигателем, он съехал по пандусу в котлован, который новые жители виллы стали активно засыпать грунтом с помощью садового мотоблока. Этот процесс любопытствующие глаза увидели через не до конца закрытые ворота.

А ночью через стену полезли тени, поблескивающие стволами разных моделей и калибров, они были уверены, что жильцов на вилле человек пять, не больше, но их было две дюжины, причем, с автоматами Калашникова и пулеметами Дегтярева, и каждый автомат был заряжен на тридцать патронов, а пулемет — на сто. И началась заваруха…

Первую волну нападающих защитники виллы смели на раз, следующие вражины уже пытались проявлять элементы тактики и смекалки, что, кстати, мало им помогало, но тут появилась местная военная полиция и вступила в бой с охраной транспорта налетчиков. Для того, чтобы было еще веселее, появились жандармы и открыли огонь, причем, по всему, что шевелится. А тут стали подтягиваться подкрепления. Короче, разобрались только к утру. Когда ополовиненные враждующие силы пришли к консенсусу, сговорившись вместе перебить защитников виллы, а потом все поделить, уже стало светать. К этому времени на горизонте замаячили армейские подразделения, что ускорило штурм, который ударил в пустоту, ибо у дома помимо каменных стен, была еще одна особенность — старый подземный ход, по которому компаньерос и отступили в полном порядке и без потерь.

Победители, которые теперь точно знали, где зарыты сокровища Чаки, стали раскапывать котлован с фургоном, причем, желающие поучаствовать в празднике прибывали постоянно, и, в конце концов, все вооруженные люди, имеющиеся в этой местности и во что-либо организованные, собрались вокруг виллы, так что раскопки сопровождала редкая стрельба.

А в это время грузовик с решетчатым контейнером, наполненным связками бананов, абсолютно свободно проехал мимо пустых блокпостов на аэродром, где уже выруливал с посадки DHC-4 в непонятной раскраске, контейнер втянули на пандус, и самолет, не глуша двигателей, ушел на взлет. Диспетчерская вышка все эти эволюции встретила более чем благожелательно, данное поведение было подкреплено энной суммой в имеющей хождение валюты и троицей ребят с добрыми лицами и автоматами. Как только De Havilland взлетел, ребята и автоматы исчезли, но деньги остались.

Когда искатели сокровищ раскопали грузовик, он оказался забит бананами. А что вы думаете, ведь это Африка, в конце концов.

 

Водяное перемирие в стиле манго

 

Городок был битком набит беженцами и остатками разбитых и дезертировавших подразделений, часть из которых раньше даже воевали друг с другом, но сейчас здесь было Водяное перемирие.

С юга надвигалась канонада, — это рвались вперед войска сепаратистов, которые со дня на день могли стать правительственными. С севера трасса была наглухо блокирована силами ООН, с запада были горы, с востока были джунгли. Был, конечно, вариант с маршем через джунгли, но его решили отложить на крайний случай.

Нет, ООНовцы гражданских беженцев пропускали свободно, но подозрительных личностей не местного вида разоружали и интернировали, для последующей передачи местным властям сопредельного государства, а закордонные местные власти для данных восьми джентльменов, пребывавших в гостиничном кафе, были немногим безопаснее наступающих сепаратистов, хотя пока на границе закордонных альгвазилов не наблюдалось, так как пока не подошли войска ООН. Тут было вырезано три правительственных заставы, но было известно, что не сегодня завтра они должны опять появиться, так что, обстановка накалялась.

Если быть точным, джентльменов за двумя сдвинутыми кафешными столиками было четверо, и были они скорее джентльменами удачи из породы "Диких гусей", а остальные четверо (то бишь мы) были Товарищи. Мы узнали старшего из джентльменов по фото, этот знаменитый наемник проходил минимум по четырем ориентировкам. Нашу же принадлежность наемники тоже, судя по всему, определили точно. Виною был штатский, которого мы сопровождали, он споткнулся о скомкавшуюся ковровую дорожку в баре, чуть не упал и достаточно громко выругался, сами понимаете не по-французски и даже не по латыни. Среди наемников тоже, явно, был сопровождаемый, щуплый субъект в очечках, вздрагивавший и вжимавший голову в плечи при каждом отголоске канонады.

Мы сели вместе, потому что, не смотря на политические и идеологические разногласия, мы сейчас были озабочены одной проблемой. А именно — выбраться за блокпосты ООНовцев, и имели схожие задачи, переправить охраняемый объект в безопасное место в целости и сохранности. А в-всемером (ихний ботан был не в счет) мы представляли реальную силу, которую окружающий вооруженный люд опасался задирать, особенно после того, как сначала мы, а потом джентльмены, нейтрализовали хамов, попытавшихся разинуть завидущую пасть на наши Роверы (даже машины у нас были, блин, одной модели). Наши штатские быстро нашли какую-то для себя интересную хрень, и стали оживлённо, но негромко обсуждать её по-французски. А мы с потенциальными противниками-коллегами стали травить неприличные анекдоты и байки на профессиональную тему. "Гуси" рассказали, как их "знакомые", получив задание выкрасть арестованного премьера одной маленькой страны и, получив авансом для празднования коробку виски, во время перелета умудрились этой малостью напиться в дрова (правильно их называют Дикими). Тем не менее, они, выполнив задачу во время обратного полета, выяснили, что выкрали не экс-премьера, а начальника тюрьмы. Мы же рассказали историю про своих "знакомых", которые получив приказ умыкнуть из проходящего поезда бронированный вагон, смогли это сделать с помощью пары магнитных мин, снайпера, двух БТР и ста метров стального троса.

И тут интересную беседу прервал особенно интенсивный всплеск приближающейся канонады, и вражеский очкарик задумчиво сказал, что после Водяного перемирия бывают лесные и степные пожары, когда и лань, и лев, мирно пившие до этого из одного водопоя, вместе же спасаются паническим бегством. Услышав эти слова, главный Гусь и главный Товарищ посмотрели друг на друга, а потом одновременно перевели взгляды на одного интересного типа, сидевшего за угловым столиком…

Это был мулат в засаленном белом кителе с одним витым погоном на левом плече (судя по ниткам на правом плече, другой погон тоже некогда имел место, но был, видимо, грубо и цинично сорван в процессе выяснения отношений, либо просто для обмена). Данного индивидуума украшала черная морская фуражка с крабом, а перед ним на столике стояла огромная пишущая машинка типа "Ремингтон"* вкупе с толстой пачкой мелованных гербовых бланков, с золотыми виньетками, шапкой канцелярии Губернатора Бельгийского Конго и печатью ветеринарной клиники Леопольдвиля. Адольфо, так звали владельца белого кителя, выдавал за этим столом виды Бельгийские жительства всего за пятьдесят франков штука, но ввиду того, что идиоты к этому времени закончились даже здесь, он несколько заскучал.

Когда к его столику направились два явно не простых человека, на лице мулата отразилось сразу три желания: прикинутся шлангом, убежать и догадаться о том, сразу его будут исполнять или предварительно побьют. Нет, у бельгийского ветеринарного дипломата была, конечно, охрана: за соседним столиком сидела троица типусов, и у одного из них был даже потертый FN FAL*. Однако при виде Гуся и Товарища, телохранители притворились, что просто зашли в кафе испить кофию, а вооруженный даже попытался спрятать винтовку под стол, но тревога была ложной…

Жулику в фуражке объяснили, что прямо сейчас его никто убивать не будет, а даже дадут тысячу франков и расскажут, как заработать еще больше, и даже будут защищать какое-то время, но вот, если что-то будет схалтурено, то как только, так сразу. Осознав суть грядущих барышей, мулат преданно и часто закивал, роздал указания своей охране и застучал на машинке быстрее, чем шесть обезьян из рассказа Рассела Мэлони "Несокрушимая логика"*

Через четверть часа к кафе подлетел курьер на мотоцикле и грохоча сапогами, которые ему были на два размера больше, и гремя волочившейся за ним наполеоновской саблей, отдал Адольфо честь по-британски, (потопав ногами и отсалютовав открытой ладонью) и вручил ему солидный с виду пакет…

А еще через час, все беженцы знали, что на ближайшем аэродроме сопредельного государства приземлились то ли десять, то ли двадцать транспортных самолетов, дабы вывести их любимых в безопасное, комфортное и цивилизованное место. Но злые ООНовцы их специально не выпускают, чтобы успеть погрузить в самолеты партию манго, с целью спекулировать оным в своей Швеции (на центральном блокпосту стоял грузовик с манго и его многие видели, и хотя с этой машины просто сбежал водитель, для народа это манго стало главной уликой). Но есть, оказывается, выход. ООНовцы обязаны пропускать организованные группы беженцев, но тех, у кого есть бумага-пропуск о том, что они работали на предприятиях компании "Глобус" (название компании придумал Гусь). Именно эти бумажки печатал и толкал по пятьсот франков, вспотевший от жадности и страха, Адольфо (его предупредили, что если цена будет выше, то сдачу он получит пулей в затылок). Но мулат был далеко не прост, на улице его охранники вовсю торговали пропусками из-под полы. А к столику змеилась вооруженная очередь "руководителей" групп и, что характерно, без очереди никто не лез, ну, вернее, после третьего предупредительного выстрела со стороны нервничающих очередников, нарушители порядка кончились…

А бедные шведы теряли последние крохи своей северной флегматичности, ибо не понимали, про какое манго орет возмущенная толпа и какие там самолеты прилетели, и что это за идиотские бумажки? А учитывая, что неизвестные снайперы продырявили все рации, шведский полковник плюнул и снял блокпосты, отведя от греха подальше технику и личный состав.

А через границу хлынул поток людей и машин, среди которых затерялись два Ровера с известными, но не поименованными джентльменами и товарищами.

*Ремингтон — старинная пишущая машинка, наследница легендарного Ундервуда.

 

Агент Кин Конг против диких обезьян

 

В районе пересечения границ одной маленькой, странной, но очень гордой Империи и еще пары государств с большей территорией, но меньшими амбициями, группа товарищей занималась организацией ложной закладки. Закладка (или почтовый ящик) — это такой тайник, где наши разведчики или шпионы оставляют что-либо для своей агентуры, или наоборот. Ну, а ложные закладки делают с целью ввести в заблуждение вражескую контрразведку, подсунуть дезу или просто подстроить ловушку.

В этом месте, в принципе, уже была старая закладка для борцов с колониализмом, но приличные борцы в этих местах быстро закончились, и пять китайских автоматов, три сорок четвертых Дегтяря*, пара цинков, магазины, ленты и патронные короба остались не востребованными.

В данный момент двое из ребят по приказу командира освобождали от старой смазки пулеметы и набивали ленты для шести коробов (пулеметами командир решил увеличить огневую мощь группы). А остальные размещали в разверзнутой яме привезенный с собой ящик и возились с дерном, ну, и завершал композицию дремлющий у дерева часовой. Он "дремал" уже минут пятнадцать с того момента, как в кустах кто-то начал шебуршиться, причем, так бездарно, что стало ясно — это не мирное дикое животное, но опасный хомо сапиенс, хотя и явно не профессионал.

А тут вернулись демонстративно отошедшие по нужде бойцы, они вернулись не одни. Между ними по земле волочился на заплетающихся ногах субтильный мулат в слегка запачканной форме легионера. Экспресс-допрос выявил следующую полную трагизма историю…

Жил был легионер Франсуа, был он обычным марсельским "снежком"*, работал официантом в маленьком портовом кафе, но после одной разборки между посетителями, переходящей в драку, очнулся лежащим на полу с окровавленным ножом в руке, причем, кровь была не его. "Снежку" доказать полицейским, что это была подстава, нечего было даже и пытаться. Хорошо, что, буквально через дорогу, был вербовочный пункт Легиона. И вот Франсуа, легионер 2-го класса, служит на близлежащей базе и вроде все хорошо, но, как это водится в жизни, в судьбу легионера вмешалась женщина.

Франсуа усиленно подбивал клинья к Жюли, работающей на кухне и вроде подбил, и подбил вплоть до того, что они удалились под сень зарослей и деревьев, где начали предаваться плотским утехам. Но сладкая парочка не учла, что на дереве, под которым они расположились, на мудро припасенном Франсуа походном двухстороннем одеяле, пребывала стая мартышек.

Если вам кто-то скажет, что у обезьян нет чувства юмора, то он беззастенчиво лжет, ибо чем объяснить, что мартышки сидели на своем дереве тихо как рыбки, до того момента, когда у Франсуа и Жюли не начало происходить, и тут обезьяны подняли галдеж, одновременно облегчаясь на несчастную пару. Но визг Жюли был еще громче галдежа приматов, и визжала она до тех пор, пока на её визг не прибежал патруль, который сначала заподозрил Франсуа в попытке изнасилования, а поняв, что случилось, в полном составе повалился от хохота на траву. Ибо несчастная пара в процессе страсти и стресса, соединилась, несколько э-э-э-э… теснее, чем им этого бы хотелось, и разъединиться самостоятельно у них не получалось. Отсмеявшись, патрульные отправили гонца в лазарет за носилками и санитарами, а учитывая то, что любая военная база по реакции инфополя на новости даст фору любому кружку вышивальщиц в провинции, народ к месту происшествия пер буквально колоннами. Повеселились, короче, на славу. Несчастную пару в госпитале разлучили, Жюли, как не странно, после этой истории стала пользоваться бешеной популярностью, а для Франсуа настали черные дни. Не издевался над ним только ленивый, и прозвище Кин Конг к нему прилипло на веки вечные. И Франсуа затаил злобу на обезьян, и стал составлять план страшной мести. А тут в курилке, шеф-сержант Кадуаль (который и придумал, кстати, кличку Кинг Конг), рассказал, что когда он служил в Гвиане, обезьяны достали легионеров своим воровством, и тогда они покрошили бриоши в несколько старых кастрюль, залили их дешевым ликером, и выставили на ночь на улицу, а утром собрали мертвецки пьяных обезьян в мешки и покидали в море. И Франсуа понял, что надо сделать…

Убивать обезьян он не хотел, но мучительно поиздеваться над ними очень хотелось, и он решил усыпить приматов по методу шеф-сержанта, а потом сложить их в мусорный контейнер и запереть крышку, и пусть твари просыпаются в неизвестности.

Итак, с хлебом проблем не было, но вот ликеры на базе были только у колонеля, большого их любителя. И Франсуа пошел на воинское преступление, обокрал своего командира, бывшего в отъезде, а вечером притащил к проклятому дереву огромный ржавый таз, и свершил первый акт мести, накрошив туда хлеба и залив ворованным ликером. А через пару часов пришло время и второго акта: спящие обезьяны были сложены в старый мусорный контейнер, который Франсуа накануне предусмотрительно притащил и замаскировал.

Спать он шел в прекрасном настроении, а утром вся база была разбужена ревом полковника, который вещал, перемежая уставные обороты с грубой бранью, что вора отдадут под трибунал и расстреляют, так как с сегодняшнего утра бригада получила боевой приказ, и мародеров будут карать по законам военного времени. И легионер 2-го класса бежал в джунгли.

Так что, Франсуа был для спецгруппы самым, что ни на есть роялем в кустах, ибо, помимо задания по устройству лже-точки, были и другие задания с узорами, например, аккуратно засветить точку перед потенциальным противником и попытаться завербовать кого-нибудь на базе. Легионер Кинг Конг идеально подходил для двух последних. С Франсуа провели задушевную беседу, дали пачку засаленных франков и вбили в голову следующую легенду… Франсуа, затравленный сослуживцами, напился в увольнении, попал в какой-то притон, сильно выиграл и подслушал подозрительный разговор двух типов о каком-то тайнике. Два типа говорили на портовом Марсельском сленге, который вне Марселя мало кто знал. Франсуа притворился спящим в салате, а потом проследил негодяев и засек место, где они сели в машину без номеров, погрузив в неё какой-то ящик, за машиной он, конечно, проследить не смог, но запомнил из разговора примерные координаты тайника. И вот почему он и задержался в увольнении, и вот откуда у него деньги, если кто спросит. Где притон, он, конечно, забыл, когда протрезвел, а притонов таких в городе было полно. А фразу"…пятьдесят восьмой пост и на сорок пять градусов от трассы пройти сто восемнадцать метров, и искать между трех деревьев мусесе…", он запомнил с точностью до буквы. Вот именно так Франсуа и должен был все рассказать местному "молчи-молчи".

Ну, и пару бумажек он подписал, куда ж без этого.

Так что, хеппи-эндд был массовым. Группа полностью выполнила задание, Франсуа отмстил обезьянам и косвенно своему главному обидчику — шеф-сержанту, ибо, именно Кадуаль командовал патрулем, наткнувшимся на обезьяний ящик, и именно Каудаль открыл его, услышав подозрительный шум, и именно об Каудаля обезьяны отталкивались, как от трамплина, выпрыгивая из ящика, по своей традиции отчаянно вереща и справляя на ходу большую нужду. Несчастный сержант чисто на автомате рванул в сторону и полез на первое попавшееся дерево, с которого сорвался, и с диким ревом рухнул на землю, и с этого дня шеф-сержанта стали звать в Легионе — Тарзаном.

Р.S. В то роковое утро полковник скандалил вовсе не из-за ликера, а из-за пропавшей сотни боевых рационов. О ликере он узнал несколько позже, но это уже совсем другая история о Кинг-Конге, Тарзане и диких обезьянах.

Дегтярь* — жаргонное название в войсках РПД-44 Ручного Пулемета Дегтярева. Это очень хороший пулемет. Стреляет патронами 7,62 от Калаша и снаряжается лентой на сто патронов в подвесном коробе. Кубинцы его очень любили, да и вражины за ними охотились для личного употребления. Единственное — местные не любили короба, и обходились летами на пятьдесят патронов.

Шеф-Сержант* (Sergent-Chef) — унтер-офицерское звание во Французском Иностранном Легионе. Вторая снизу из пяти унтер-офицерских рангов.

Снежок* — неполиткорректная кличка эмигрантов из Африки во Франции.

 

Куриные блинчики с маслятами

 

Шаманы, Шиши, Колдуны (штатские называют их шифровальщиками) — это элитные специалисты, чем-то созвучные по ценности к минерам, ибо работа у них такая же тонкая и весьма важная. И те и другие держат в своих руках сотни жизней, и иногда их работа причудливым образом пересекается.

В одной стране, недалеко от Андаманского моря, специалисты главного потенциального противника, отходя после сокрушительного поражения в Аннаме, реформировали местные спецслужбы. И тут служба радиоперехвата, соответственно, перехватила достаточно длинную радиограмму, что давало надежду на возможность её расшифровки. Виндтелкерсы трое суток бились над шифром и выцепили кое-что членораздельное. Это, во-первых, была цифровая группа 11.07.7*, во-вторых, слова "блинчики" и "андаман", а, в-третьих, почти фраза "куриный экспресс".

Привлеченный к разрешению проблемы дешифровщик-аналитик из аппарата советников имел восточные корни, и поэтому по его лицу и моторике нельзя было определить, что он находится на грани помешательства. Впал несчастный секонд-лейтенант в данное состояние после анализа магнитофонных записей переговоров русских танкистов и летчиков в бою. Сам эксперт был воспитан в пуританской семье и то, какими жуткими сексуальными извращениями грозили, (а то и предлагали) друг другу эти страшные Русские, абсолютно выбило несчастного эксперта из колеи. Он с внутренней дрожью открывал конверт с новой задачей, но, слава Даллесу, в этом тексте никто никому не угрожал изнасилованием кувалдой, не просил прикрыть кому-то jopu и не интересовался, в какой степени его оппонент трансформировался в мужской половой орган (ohrenel).

Секонд-лейтенант несколько успокоился и приступил к аналитике. Итак, группа цифр, это, безусловно, 11 июля этого года. Фраза "куриный экспресс" — это либо иносказательное название транспортной операции, либо название какой-нибудь компании. Но вот слово "блинчики" явно будило какие-то ассоциации. Эксперт глубоко задумался и память не подвела. Несколько лет назад он читал в закрытом обзоре, что русские в военном сленге иногда называют противопехотные и противотанковые мины блинами. И, приводившаяся в том обзоре фраза "испечь блинов", трактовалась ни больше не меньше, как — установить минной поле. И тут же он вспомнил, что в этом же отчете говорилось о том, что в некоторых русских секретных документах страна, где он сейчас находился, кодировалась, как Андаман!

Вот оно! Все фрагменты мозаики встали на свои места. Где-то в стране, 11 июля, должна произойти диверсия, и мины или взрывчатку повезут в чем-то, связанном с курами. И началось…

Первыми пострадали местные пейзане, разводившие кур. Этих вкусных пернатых тут возили в больших клетях, и, первым делом, военная полиция и прочие альгвазилы стали обыскивать эти транспортные средства, куры при этом, естественно, помимо усушки и утруски, просто пытались сделать ноги и крылья, и хозяева несли весьма неприятные имущественные потери. Грузовик с куриным пометом тоже был жестоко, но безрезультатно, обыскан.

А потом удача контрразведчикам вроде улыбнулась. На границе появился подозрительный конвой рефрижераторов с курятиной. Документы не внушали доверия, ибо начальник этой гуманитарной акции — ООН, будучи по паспорту датчанином, имел явные китайские черты и два швейцарских офицерских ножа, — один на поясе в чехольчике, а другой в сумке, ну, ясно, что шпион и диверсант.

Надо сказать, что полевые офицеры спецслужб Белого орлана относились к ООНовским гуманитарным миссиям на территории стран Третьего мира с таким же подозрением, как наши, скажем, к группам из Корпуса мира.

Так что, колонну остановили, оцепили, цинично вытащив аккумуляторы, обесточили от греха подальше, персонал положили мордой в грязь, и стали ждать саперов. А вот саперы были местные и, естественно, не спешили.

Короче, когда через несколько часов саперы приехали, и когда оказалось, что ничего опаснее размороженных кур в машинах нет, а миссия ООН уже пригрозила местным властям, что прекратит поставки продуктов, операцию "Куриный экспресс" пришлось свернуть. А все начальники, причастные к скандалу, получили от верхнего руководства серьезных люлей.

О явной сути этой шифровки вражины так ничего и не узнали, а зря…

Дело было в том, что в сопредельном государстве, где все были за нас, наши инструкторы обкатывали мастерство своих учеников на ниве радиодела и шифровки-расшифровки. Несколько учебных групп мотались на весьма большом пространстве, кто ехал в автобусе по сопредельной рокаде, кто болтался в море на катере, кто был на стационарной точке. А суть учений была в том, что группа, изображающая из себя Центр, давала шифрованную радиограмму, а учебные группы должны были её расшифровать (все эти действия шли по разовому учебному шифру) и отправить квитанцию о выполнении учебной задачи. Самое интересное было то, что в качестве текста сообщения радисты пересылали меню местных ресторанов и кафе. И все то, что из-за простоты шифра смогли понять потенциальные противники, было просто фрагментами названий блюд.

Так что, сами понимаете, после этого случая у всех местных контрразведок выработалась стойкая идиосинкразия на все куриное. А наши, естественно, об этом прознали…

И тут как раз возникла проблема с боеприпасами у одной местной марксистской группировки. Ребята вовремя подсуетились и громко заявили, что профиль Ленина на знамени гораздо приятственнее, чем профиль Мао (на самом деле они считали ревизионистами и Мао, и Ленина, но уж больно патроны нужны были). Кратчайший путь в те горы и веси, где оперировали новые почитатели бестселлера "Капитал", лежал как раз через ту страну, где намедни была куриная паника.

Двести тысяч патронов закатали в нестандартные жестянки, наклеили этикетки — "Куриные консервы", и нагло, не скрываясь, провезли через все заставы. Пришлось, правда, сделать тысячу банок настоящих консервов. А что поделаешь, мелкую коррупцию никто не отменял.

Чего только не сделаешь для окончательной победы великого революционного учения, того самого, которое — "путеводная звезда" для рабочего класса и трудящихся всего мира.

 

Страусы и психология

 

Чем менее населена местность, тем сложнее, в некотором плане, вести там свою деятельность разведке. Все на виду, все друг друга знают, слабые морально уже давно завербованы. А работать-то все равно надо…

Через эту долину тянулось шоссе, и тянулось оно к самому удобному перевалу через местную горную гряду, и тянулось оно от одного очень важного порта, где ждали еще более важный груз, важный и финансово, и политически. И тут поступили сведения, что где-то в этих местах имеет быть секретная база потенциального противника. И Центр приказал эту базу срочно найти, а вдруг, не дай Коллонтай, это база диверсантов, которые покусятся на тот самый груз.

Ну, первым делом, напрягли аналитиков, а куда же без них, но аналитикам для работы нужна информация. Непосредственно в этих местах резидентуры не было, так что, срочно пришлось изыскивать биологов, зоологов и прочих профессоров, едущих проездом из Мехико на Суматру ловить бабочек. И работа закипела.

Секретный объект, на котором находятся более десяти человек, не может долгое время оставаться незаметным. Потому что дюжина постоянного персонала — это уже минимум тонна продуктов и предметов первой необходимости в месяц, плюс водоснабжение, плюс канализация любого вида, ну, и связь — что радио, что проводная, оставляет свои следы. То есть — зацепиться всегда есть за что. В данной долине был один город населением тысяч за пятьдесят, он же — центр провинции, еще пяток городков поменьше и какое-то количество гасиенд, и даже какие-то монастыри, правда, в основном разрушенные. Гасиенды эти занимались скотоводством. И главенствовали там три Дона, давно поделившие сферы влияния. Для пущего консенсуса он имели личные отряды ранчерос-пистольерос, которые иногда занимались мелкими хищениями скота у конкурентов, на что Доны закрывали глаза, так как этот обоюдный процесс позволял держать мучачос в форме. Существовал негласный лимит на количество похищаемого скота, хотя по негласному же правилу, охрана, если что, вела огонь на поражение, но поводом кровной мести это никогда не было. Но после анализа поступившей информации, гасиенды из числа подозрительных объектов сразу вычеркивались, так как все их владельцы искренне ненавидели гринго, так как экспортные цены на мясо устанавливала американская компания, и были они, по мнению местных скотоводов, унизительно низкими. И еще выяснилась одна интересная деталь: эти гаучо иногда безобразничали вне границ провинции, редко, но достаточно нагло, и по косвенным признакам — иногда даже по заказу.

А информационная копилка все наполнялась и наполнялась. В главном полицейском управлении провинции вербануть никого не удалось, равно как и в канцелярии алькальда, там уже все нужные люди были кем-то прикормлены и плюс тот ареал явно кто то пас. Но одному из наших засланных казачков, изображавшему для разнообразия не энтомолога, а молодого наследника сумасшедшего миллионера, который должен был согласно завещанию устроить именно в этих местах ферму для разведения страусов, удалось подружиться с неким офицером дорожной полиции. Офицер пребывал в тоске от бесперспективности карьеры и от невозможности поправить свои финансовые дела, поскольку на участке трассы, который он курировал, ездили исключительно скотовозки и рефрижераторы с мясом, которых касаться было просто опасно. Причина была в том, что Доны платили непосредственно начальнику полиции, плюс туристы гринго, с которыми не хотелось связываться и местная мелочь, с которых толку, как со стрижки пекари, визгу много, а шерсти мало. От скуки инспектор стал фиксировать проходящие по трассе в его дежурство автомобили и даже вел какую-то статистику. Узнав об этом хобби полицейского, собеседник велел официанту унести писко и принести французский коньяк, и стал инспектору самым лучшим другом. А аналитики получили очень важную статистическую подборку по местной логистике. И интересный вывод последовал…

Мясо по трассе возили, как правило, большие рефрижераторы, и, что характерно, в сторону мясокомбината они ехали с выключенной холодильной установкой, а оттуда — с включенной. А пару месяцев тому назад на трассе появился маленький рефрижератор, так у него холодильник работал редко и только на контркурсе с большими собратьями. Похоже клюет, оживились все члены команды.

Следующим этапом поиска была работа на трассе, и там нашелся весьма удобный для поиска объект: комплекс из кафе и заправки на перекрестке трассы, и второй по важности местной дороги. Водилы там традиционно обедали и общались. Туда и направился страусиный фермер с простоватым лицом и карманами полными песо. Он объяснил шоферам, что хочет купить рефрижератор для перевозки страусиных яиц, но вот машины местных кабальеро слишком большие, а не бывает ли рефрижераторов поменьше. В полемике, развернувшейся в кафе, и всплыл тот самый маленький рефрижератор марки "Форд-транзит", который, как выяснилось, приезжал из соседней провинции, имел её номера и сворачивал с трассы где-то между 210 и 260 километрами, остальное было уже делом техники.

В данной местности была тайная организация Социалистической Революционной Молодежи, замаскированная под спортивный мотоклуб. Учитывая, что Харлеи — это очень дорого, для Клуба закупили мотороллеры "Шершень", на которых ребята рассекали по городам и весям, подрабатывая заодно курьерами. Вот этих веселых моторизованных комсомольцев и задействовали на разъяснения адресата посещаемого таинственным "неправильным" рефрижератором, и ребята в этом преуспели. На отметке 240 был поворот к воинской части, там дислоцировался саперный батальон с охранной ротой, и туда испокон века никто не совался. Снабжали эту базу с той стороны перевала ежемесячными конвоями из армейских грузовиков, и именно на дорогу, ведущую к этой базе, каждый раз сворачивал таинственный фургон. Проникнуть в окрестности базы было сложно даже Красным мучачос, охрана зверствовала и стреляла если что без предупреждения. Но еще одну странность ребята смогли выяснить: в зону охраны теперь помимо базы входили развалины старинного монастыря, и этот монастырь теперь стоило разъяснить более конкретно. И настало время пистольерос-гаучо, хотя они об этом еще не догадывались.

Из трех отрядов пистольерос самым неудачливым был отряд с гасиенды Дона Фульхио, и скота они украли меньше других, и самих их обкрадывали чаще, и их налеты в соседних провинциях не имели особых успехов. И Рамиресу, командиру именно этих гаучо, подкинули информацию, что на фургоне, замаскированном под рефрижератор, возят элитную контрабанду. И Рамирес заглотил наживку. В форде-транзит был водитель и два охранника, они положили треть команды Рамиреса и, бросив машину с изрешеченными колесами, ушли в зеленку. В машине взбешенные гаучо нашли несколько комплектов женского белья, косметику, книги, хорошие продукты и элитные спиртные напитки, ну, и кое-чего по мелочи. То есть, практически, стрижка пекари: визгу много, а шерсти мало. Атут еще прилетел военный вертолет, и уцелевшим гаучо пришлось делать ноги. За этим шумом и гамом один из моторизованных комсомольцев смог подобрать на шоссе бутылку очень дорогого Шотландского виски Буннахавэн и пару книжек, "Экспериментальная психология" Вудвортса Роберта и "Четыре квартета" Томаса Элиота.

Вывод аналитиков был однозначен: тут существует секретная база, но на ней присутствуют весьма высокооплачиваемые специалисты с высоким уровнем интеллекта и, судя по всему, — это научные сотрудники, а не рейнджеры. То есть — угрозы транзитным грузам, перемещаемым по шоссе, данная база, скорее всего, не несет. И последний штрих поставили опять же ребята из мотоклуба: они умудрились сфотографировать монастырь, и на фото явно был виден предохранительный купол какой-то мощной антенны.

Груз прошел по трассе без проблем, и две сотни импортных танков в соседней стране стали одномоментно еще больше превосходить аналогичные машины потенциального противника.

В одном далеком городе, на месте заброшенной промзоны, вырос офисный центр. Там были, в основном, банки и всевозможные конторы, и на самой окраине еще остался заброшенная пивоварня эпохи большого кризиса. Престарелый хозяин в деньгах не нуждался, а пивоварню не хотел продавать, потому что она ему напоминала о бурной юности. Именно на этой пивоварне он увеличил свой капитал в несколько раз, позиционировав её в документах как прачечную, но производя на ней ассортимент продукции для бутлегеров.

Одно слово — аналитика.

 

Как разбить окно без рогатки?

 

И в этом самом офисном центре пребывало некое стеклянное здание, прозванное горожанами "Башня". Это был семиэтажный параллелепипед, построенный, казалось, целиком из стекла.

Так вот, одной союзнической структуре позарез понадобилось, чтобы в начале любого рабочего дня, но в течение ближайшего месяца, полностью разбились стекла в одной конторе на пятом этаже, и разбились бы, желательно, по естественным причинам. Сами они не справлялись, и поэтому наши прислали им группу поддержки.

Итак, первым делом были нужны мысли по методике борьбы с остеклением и, естественно, повод для официального доступа к этим стеклам.

Геноссе Тэ, прозванный так за не детскую любовь к Die Sovietis^ Tokarew TT-33 Pistole, (или, как там будет правильно, на дойче мове), предложил инициировать в окрестностях здания перестрелку, и в её процессе случайными пулями выбить нужные стекла. Геноссе Тэ всегда таскал с собой пару ТТэшек, для конспирации перебив советские номера и клейма на китайские, и грубовато их зачистив. А сам из двух стволов с пятидесяти метров за пару десятков секунд клал в мишень, величиной с донышко стакана, все 18 патронов.

Отсутствие предохранителя и самовзвода Геноссе Тэ считал, скорее, положительными качествами, а на разговоры о возможных осечках следовала отповедь, что, мол, за патронами надо смотреть. Так что, его предложению никто не удивился, но в серьез его не приняли. Как объяснил ему присутствующий здесь эксперт из команды присланных на помощь товарищей, такие стекла, как на том доме, можно разнести только из пулемета, а вот с помощью химии, так вполне.

И тут старший товарищ спросил: "А обязательно разбивать окна только на одном этаже?". И, сделав поистине Качаловскую паузу, пояснил: "А давайте грохнем все стекла в этом домике!"…

И народ, выразив должное восхищение товарищу майору (от слова maior — старший), приступил к разработке методик и поводов.

Разбор поднятой по району информации дал следующие интересные факты. Не так давно, наконец, преставился старый бутлегер, и его наследники с радостью продали его пивные пенаты, и инвесторы как раз сейчас объявили тендер на снос, но рамки "технические условия — цена" никак не устраивали договаривающиеся стороны. Подрядчиком было сложно, а заказчикам — дорого. Тут оживились сразу двое сотрудников братских структур и заявили почти в унисон, что тихо и аккуратно грохнуть такой комплекс системой микровзрывов — это не вопрос. И тут майор подал еще одну мысль, что, мол, пылищи-то от этого будет о-го-го, а Башня как раз рядом, и её потом обязательно будут отмывать, только вот надо сделать так, чтобы пыль обязательно была, так сказать, погуще. И как раз тут можно будет легально применить некие химические средства, которые будут гораздо мощнее рогатки и гораздо, в данном случае, функциональнее пистолета "Тульский Токарев".

Время еще терпело, так что, сделать необходимые документы, подтянуть специалистов, доставить химикаты, найти фирму, которая смогла бы представить нужные возможности и.т.д., удалось к самому спеху. В том числе успели закупить сотню-другую мешков цемента, которыми декорировали шурфы с микрозарядами.

И вот наступил день взрыва. Дабы не срывать работу в близ лежащих конторах, — это была суббота, за оцеплением, естественно, стояли толпы любопытных, но первоначальный эффект их не сильно порадовал. Сначала по стенам побежали огоньки и дымки, протуберанцами и облаками вздыбилась пыль, потом здание пивной стало оседать, и когда оно уже почти подрасползлось по земле, что-то там внутри громко протрещало, и пыль взметнулась еще выше, закрывая все на десятки метров вокруг. Ближние здания в офисном центре сразу потеряли лоск и вид, но особенно это было заметно по Башне.

С мытьем окон Башни решили вообще все элементарно. Фирме, занимающейся наружной мойкой витрин, предложили в рекламных целях некий состав, не только не взяв за него денег, но и приплатив, и обязав при этом хозяина мойщиков принять в бригады специалистов-инструкторов от производителя моющей жидкости. Именно представители лично наполняли баллоны спецопрыскивателей и учили ими пользоваться мойщиков. Понятно, что это был не простой состав, да и представители туда кое-чего при заправке добавили. Теперь чтобы хитрая химия сработала, нужна была только вода, но минимум через десять часов. Мойщикам было честно сказано, что для успешности технологии натертую составом поверхность надо полить самой обычной водой. И вечером в воскресение данное действо было выполнено, а ровно в восемь ноль-ноль утра по местному времени со стороны Башни пошел громкий треск, переходящий в звон — это трескались и падали многочисленные стекла на всех этажах. Разум снова победил сарсапариллу.

Зачем нужны были эти разбитые стекла — не скажу, ибо сам не знаю и совсем об этом не жалею. Ибо большие знания — это, как правило, не меньшие печали.

 

Дух Валумбе и дети. Рождественская история

 

В канун Нового года группа мужчин в тропической форме без знаков различия коротала время в большом ангаре. Ангар был с кондиционером, и там присутствовали минералка и пиво, причем, штабелями, что народ весьма радовало. И еще ребят радовало, что они, наконец, ждут оказию на аэродром и смогут справить Новый год дома, там, где снег и елки настоящие.

Но, помимо болезней и кусачих насекомых, Всевышний создал начальство, дабы жизнь подчиненным не казалась медом. Возможно, в этом есть какой-то высший смысл, например, в том, что чем реже ешь мед, тем он вкусней. Однако, воинские люди чувствовали от этого печаль и оскудение.

На этот раз в роли ограничителя меда выступил советник по политической части, и он заявил следующее… Что, мол, товарищи офицеры, только что выяснилось, что самолет будет послезавтра и, так как у вас на сегодня и завтра нет никаких дел, то надо помочь местному гражданскому населению осознать Новогодние праздники. Учитывая то, что вас тут в лицо мало кто знает, именно вам предлагается в роли Дедов Морозов обойти местные детские учреждения и вручить детям подарки. А о том, что существует некий Дед Мороз, раздающий подарки, дети узнали буквально на днях, ибо ранее данный персонаж народного фольклора был в этой местности не известен. Командир подразделения заикнулся было об отсутствии соответствующих костюмов, но замполит сделал руками успокаивающий жест и поведал, что в город накануне штурма, вместе с прочей помощью от ООН, поступил комплект костюмов Санта Клаусов. Командир пробормотал, что как-то не совсем политически верно вручать подарки будучи в костюме буржуазного Санты, на что снайпер Мишка, штатный и завзятый балагур подразделения, прошептал ему на ухо, что ции дити, вряд ли отличат Дща Мороза от Санта Клауса, ибо до этого не видели ни того, ни другого. Короче, крыть было нечем, и ребята с грустной неизбежностью стали ждать солдат из комендантского взвода с костюмами, и костюмы появились. Народ радостно стал примерять шубы (естественно, сняв униформу, ибо декабрь тут был не слишком холодным — не больше 25 градусов… тепла). Примерка уже проходила достаточно весело, но когда Серега возмущенно взревел, а что это, мол, за сумасшедший Дед Мороз, растягивая в руках доставшийся ему костюм, народ буквально рухнул от смеха. Сереге достался самый большой костюм, и это оказалась не шуба Санты, а костюм оленя Рудольфа. Сам костюм был в виде комбеза, а голова с рогами откидывалась, как капюшон. Снайпер Мишка кричал, что он, наконец, знает як виглядае сшгуронька цього американського Дща. Но тут смех прервал взрыв, раздавшийся в центре города. Телефон молчал, и мы на всякий случай проверили оружие с которым, естественно, не расставались.

А через четверть часа в ангар ввалился окровавленный офицер разведотдела Народной гвардии. Его буквально шатало от слабости, в руках он сжимал автомат без магазина, но фраза, которую он успел произнести, прозвучала достаточно четко:

— Компаньерос, там банда, они сейчас нападут на интернат, уведут детей в джунгли и будут убивать каждый час по одному ребенку, пока из тюрьмы не выпустят их главарей. Вы ближе всех, я послал бойца в штаб, но оттуда могут опоздать, только что была взорвана телефонная станция и еще одна банда штурмует комендантские казармы.

Подхватив оружие, мы, не успев снять дурацкие костюмы, выбежали из ангара в ночь.

А еще четверть часа спустя, местные жители, затаившиеся в домах, с привычным ужасом обитателей не раз взятого штурмом города, наблюдали страшную картину…

Бандиты выводили детей из интерната и собирались погнать их к автобусам, стоящим метрах в ста дальше по улице. Дети от шести до одиннадцати лет, но уже наученные гражданской войной, вели себя тихо, и старались выполнять все указания террористов, хотя делать это ребятам было нелегко физически…

В этом интернате были собраны дети-инвалиды минной войны. За последнее десятилетие эта многострадальная земля была густо засеяна противопехотными минами, и эти семена смерти собирали богатый урожай, в том числе и с детей. В первую очередь, у тех, кто выживал после взрыва, страдали ноги. И сейчас, хотя старшие дети помогали младшим, их цепочка, по мнению бандитов, шла слишком медленно, и на детей сыпались удары кулаков и прикладов. Старший из бандитов заорал в сторону автобусов, чтобы машины подали поближе к заложникам. Мол, а то эти маленькие ублюдки слишком медленно тащатся. Один из школьных автобусов зафырчал мотором и двинулся к зданию интерната, но, не доезжая, развернулся боком и заглох, и вдруг его окна озарились вспышками выстрелов.

Первые пули поразили пулеметчиков, но бандиты были опытной публикой и быстро сосредоточили огонь на автобусе. Дети, к счастью, сразу залегли, и тут из боковой улицы выбежала непонятная группа и, развернувшись в цепь, ведя огонь на ходу, пошла в атаку. Мало того, что атакующие были в костюмах Санта Клаусов, в центре группы бежал огромный олень с пулеметом, причем, его оторванная голова болталась сзади. С криками "Спасайтесь, это дух Валумбе!" часть бандитов бросились бежать, но далеко им убежать не удалось. Короткие очереди Калашей настигли всех. Главарь банды, будучи самым умным, успел залечь и заползти за угол дома. И это ему почти удалось, но пули настигли его и там, не убив, но обездвижив, ибо такой был приказ.

В процессе экспресс-потрошения, у бандита выяснили точку дислокации основной части банды, и на рассвете в джунгли ушел сводный отряд мстителей. С бандой было покончено еще до обеда, и пленных в том бою не брали, не достойна была эта мразь плена.

А вернувшиеся с победой ребята снова переоделись в костюмы Санта Клаусов, и пошли раздавать подарки детям, но Снайпера Мишки среди них уже не было: он так и не вышел из изрешеченного пулями автобуса, до последней секунды своей короткой молодой жизни, сжимая в руках родную СВД.

Год спустя, в Красном уголке того самого интерната, делегация ЮНЕСКО с изумлением обнаружила среди портретов вождей и революционеров картинку с Санта Клаусом. Дети объяснили, что это отважный революционер, друзей которого они знали лично. Они все носили такую же одежду, дарили детям подарки и спасали их от бандитов. А главным у них был дух Валумбе, с пулеметом, но его рисовать нельзя, потому что табу.

 

С Кутузовым шутки плохи

 

В одной далекой и жаркой местности партизанской бригаде нужно было срочно сбросить с воздуха боеприпасы и медикаменты. Но была проблема. Бригада была блокирована в полу-анклаве языком, внедренном между двумя другими государствами, которые сами партизан не трогали, но и другим не давали, а вот прислужники колониализма давили со стороны перешейка. Партизаны по политическим и дипломатическим мотивам не могли уйти в сопредельные страны, и был только один вариант: пробиться сквозь заслон карателей и уйти на оперативный простор, но для этого были нужны боеприпасы, медикаменты, продукты и хотя бы еще чуток пулеметов. По ряду причин выброска грузов могла производиться только ночью, и партизаны применяли старую, как мир, систему световой сигнализации. На каждый день были назначены свои системы фигур — от треугольников до крестов. Но вражеская агентура не дремала, и таблицы сигнальных огней попали к противнику, а так, как не дремали и разведки сопредельных государств, то в ночь первой выброски пилоты транспортников увидели в заданном районе и его окрестностях буквально россыпи световых фигур всех видов, указанных в таблице, причем одновременно. В ответ на попытку, обменяться паролями с помощью сигнальных ракет, с земли в ответ их запустили столько, что пилоты чуть было не приняли это за массированный огонь ПВО. К партизанам в эту ночь попала, в лучшем случае, четверть груза, а вот соседи и враги радостно делили все остальное.

У Советника главного партизанского штаба на решение, так не кстати возникшей проблемы, остались буквально считанные часы, так как уже наша разведка доложила, что каратели ждут подкреплений и максимум через 36 часов нанесут удар.

Партизанам очень повезло, что партизанский Советник и Советник у особистов транспортной эскадрильи были некогда однокашниками, и могли говорить настолько на эзоповском языке, что любой вражеский дешифровщик вместо информации получал коктейль шизофрении с паранойей.

Ребята нашли решение достаточно быстро: где-то за пару-тройку литров выпитого крепчайшего кофию и две перегретых рации. И теперь осталось передать информацию без утечек. А придуман был следующий вариант…

Один из советников вспомнил лекцию о самых необычных случаях дезинформации противника, и одна из тем на той лекции касалась легенды о гениальном решении Кутузова под Малоярославцем. Преподаватель нас предупреждал, что не все в лекции подтверждается профессиональными историками, но мы тут рассматриваем в первую очередь варианты дезы, а не историческую достоверность.

Так что же за фольклор инкриминируют фельдмаршалу? А то, что после боя, на время ночного отдыха, Кутузов приказал солдатам и ополченцам не собираться у одного костра больше трех человек. В результате, ночью перед глазами Наполеона замигали тысячи костров. Буонапарте, как артиллерийский офицер, был прекрасным математиком, так что, умножив 6 х 10000 (столько костров ему привиделось), император решил, что проще будет отступить.

Вот такой своеобразный метод сигнализации и показался советнику наиболее годным на данном этапе операции.

Самым сложным было незаметно для врагов объяснить коллеге по радио суть нового сигнала и метод донесения его до революционных масс, ибо нас наверняка слушали и уж, безусловно, подломили шифры.

Разговор в эзоповских полунамеках развивался извилисто, начиная с воспоминаний о поездки на шашлыки, и о том, чего надо было врать женам, ну, а далее — ряд понятий и терминов плавно усложнялся, и много чего там было, не понятного для просвещенных европейцев…

И то, что кидаться консервными банками в костер удобнее, когда одна бутылка на троих.

И мол, чтобы научить новобранца маршировать на раз-два-три, надо к одной ноге привязать сено, к другой солому, а к третей — кокосовый орех, и сказать, что иначе не будет дождя и урожай погибнет, и.т.д. и.т.п.

Все это, естественно, перемежевалось не совсем парламентарными выражениями. Из-за попытки разобраться в них не просвещенный в русизмах человек впал бы в ступор, пытаясь понять палитру сексуальной жизни людей, у которых в данном таинстве участвуют наряду с известными органами кокосовые орехи, винты с резьбой и, видимо, еще и без резьбы, ну, и еще что-то совсем запредельное. В результате противник включил глушилки на всех диапазонах, но было уже поздно, — собеседники договорились.

В ближайшие сумерки, помимо костров и фонарей прошлой конфигурации, в глубине позиций партизан, на сравнительно свободной от растительности местности, вспыхнули многие сотни или даже тысячи костров. Они были расположены абсолютно бессистемно, так сказать в стиле звездного неба, но имели ясно очерченные темнотой границы. Вот туда и опростались транспортные аэропланы себе в облегчение и на страх неоколониализму.

Р.S. Быстро и без срывов партизан подвигли в строго определенное время разжечь костры и собраться у них строго по трое, сообщив, что только так можно будет умилостивить местных духов и добиться у них помощи (увы, родоплеменные пережитки были еще сильны даже у самых верных бойцов революции). Кстати, то, что в эту ночь все посылки попали именно в эту часть буша, убедило партизан, что духи точно за революцию.

Р.Р.S. Когда партизаны пошли на прорыв, то не встретили практически никакого сопротивления. Противник, посчитав ночью костры, решил последовать примеру Бонапарте (к счастью, у солдат противника родоплеменные пережитки были сильны не менее, чем у партизан).

И то верно. С Кутузовым шутки плохи.

Пейзанская мораль, как фактор неожиданности

Что объединяет шпионов и разведчиков, так это то, что задания бывают разные, неожиданные и, порой, не до конца понятные по своей фабуле, даже для самих исполнителей. Но, как говорится, приказ есть приказ…

В одной местности, аж между двумя океанами, был некогда построен крутейший автобан, он соединял две важных точки на карте, пересекал одну госграницу и был выполнен в качестве близком к хорошему аэродромному покрытию. И вот однажды некая спецслужба, стоящая на страже Западных ценностей, получила приказ вывести из строя участок трассы «от сих до сих» к определенному времени. Задание, конечно, сложное и не совсем понятное, но на то она и Западная цивилизация. Контора купила контрольный пакет акций фирмы, следящей за благоустройством данной трассы, (заодно коварные шпиёны прикупили и местный муниципалитет) и инспирировали работы по обновлению дорожной разметки. По этому поводу была закуплена техника фирма HOFMANN GmbH и несколько сот пластиковых оранжевых конусов для отметок свежее-наложенной разметки. Задумка, по сути, была гениальная…

Накануне дня «Х», на определенном заданием участке трассы, проводились работы по разметке, и свежая разметка отмечалась конусами, но главным по гениальности решением было то, что в части конусов были встроены и запаяны так называемые окопные заряды. То есть — специальная кумулятивная вертикальная мина, которая за секунду делала в земле окоп, ну, а любое бетонное полотно, естественно, приводило в негодность. Мины по размерам прекрасно вписывались в дорожные конуса и были, соответственно, снабжены радиовзрывателями.

К вечеру работы были закончены, техника вернулась на базу, а операторы стали ждать рассвета, дабы нажать красные кнопки на пультах, и дождались…

После нажатия кнопок вдоль трассы пошла серия взрывов, но трасса не пострадала, ибо все заряды рванули вне трассы, а точнее — в сараюшках и подсобках пейзан, населяющих окрестные селения.

А через час на эту трассу приземлился легкомоторный самолет, прилетевший из сопредельного государства, что или кто прилетел, темой данного рассказа не является.

Так что, козням империалистических разведок противостоят не только пролетарский интернационализм, но и народные традиции.

P.S. То, что конусы «с начинкой» были зафиксированы на дорожном полотне, нисколько не затруднило хозяйственных пейзан.

P.S. Ни один антиимпериалистически настроенный местный житель во время взрывов не пострадал

 

Китайский круиз

  

Это задание, лейтенанта Элен не впечатлило. Нет, как опытный оперативник, она могла управлять своими эмоциями и, как офицер, прекрасно знала, что такое дисциплина, но служить переводчицей и охранницей при дряхлом китайце и его слуге, прибывшими из какого-то непонятного Индонезийского университета, и ежечасно быть с ним вежливо-внимательной и плюс с элементами преданности (что особо отметил на инструктаже полковник), это было, конечно, не то задание, о котором бы она мечтала, не спя ночей. Хотя были и плюсы…

Роскошная туристическая яхта "Миранда" в стиле ретро была создана исключительно для богатых пассажиров: каюты-апартаменты с гостиными, спальнями, ванными и прочими буржуазными излишествами, шикарная кормежка на любой вкус и любую кухню, куча прислуги, ловящей любой твой жест и взгляд. Уровень загнивания данного кусочка мира капитализма, был вполне терпим, если бы не старичок с его занудством…

Вечно закутанный в дурацкий халат с драконами, в дурацкой шапочке, на не менее дурацких патлах, бородавка чуть не с грецкий орех над глазом, которую он все время теребил, что-то бормоча, и плюс массивные серьги. И зануда, каких свет не видывал: все время боялся, что Элен не правильно переведет его вопросы к окружающим. И еще высокоуважаемый Лю Цы, который никогда не расставался с деревянным чемоданчиком, инструктированным слоновой костью, там, видите ли, набор для каллиграфии, принадлежащий некогда самому Лао-цзы (знать бы еще, кто это такой). Таскать чемоданчик приходилось, естественно, тоже Элен, ибо китайский мудрец хромал на обе ноги и жаловался на немочь рук. У китайца был, кстати, слуга-полуидиот по имени Хэн, но в его обязанность входило помогать профессору спускаться и подниматься по трапам, обслуживать за столом, принимая блюда у официантов, водить его в туалет и ванную, и еще многое другое, куда ношение чемоданчика не входило. Ох, скорее бы проявился Шеф, которого в нужный момент Элен должна узнать по кодовой фразе: "Стакан парного молока".

За сегодняшним обедом профессор и его слуга превзошли сами себя. Профессор задремал в процессе поедания салата и чуть не выколол себе глаз палочками для еды. А Хэн, снимая с подноса официанта соевый соус, умудрился вылить его на белоснежный китель капитана яхты, обедавшего в этот день за их столом.

Яхта, согласно круизному маршруту, шла из Кадиса в Касабланку, и, пройдя широту Гибралтарского пролива, ушла мористее в Атлантику, дабы берег скрылся из вида и пассажиры ощутили бы себя в открытом океане. Берег скрылся, все пассажиры, кроме профессора, у которого занемог желудок, высыпали на палубу для какого-то морского ритуала.

И тут ситуация из праздничной стала тревожной, ибо из океанского марева возник небольшой сторожевик серого цвета, без каких-либо номеров, названий и флагов, но с грозной спаркой, выглядывающей из орудийного броне-кожуха на носу.

Подойдя к яхте метров на пятьдесят, сторожевик развернул на неё стволы и дал короткую очередь по ватерлинии. Все это безобразие Элен наблюдала из гостиной через открытый иллюминатор, и настолько увлеклась, что не сразу осознала, что профессор Лю Цы обратился к ней на чистом русском языке. И фраза была со значением, которое Элен тоже сразу не осознала: "Снегурочка, принеси мне стакан теплого молока, давай сюда мой чемоданчик, Хэна уложи к стеночке в углу, и в нашу каюту никого не пускай".

Мир перевернулся. Хэн оказался охраняемым объектом, профессор оказался Шефом, причем, даже знающим её старое прозвище…

История эта произошла еще во время учебы Элен в одном хитром заведении. Во время тренировки по выживаемости в экстремальных условиях, она, прыгая над тайгой со сверхмалой высоты с парашютом, умудрилась выпрыгнуть без парашюта, и при этом не разбиться (спасли снег и хвоя). Она осталась жива и здорова (царапины не в счет), и решила, что это все так и надо. Однако все же ушла от ищущих её спасателей и замаскировалась в снегу у контрольной точки, где её, естественно, никто не ждал, обезоружила милицейский патруль (приняв его за условного противника) и на их мотоцикле прибыла на запасную точку, слегка обморозив при этом лицо. После чего весь курс обучения её звали Снегурочкой.

Элен поставила чемоданчик перед бывшим профессором и подтолкнула Хэна к стене каюты, а когда он заартачился и что-то залопотал, просто сшибла с ног, обездвижила метким ударом (где-то на полчасика) и закатила под диванчик у стены.

А Шеф одобрительно ей кивнув, отцепил свою бородавку, что-то в неё пробормотал, сжал особым образом и спрятал в карман. Затем сбросив халат и оставшись в тренировочном костюме, открыл свой чемоданчик, и быстро стал собирать незнакомое оружие, похожее на короткий автомат с толстым стволом и не пропорционально широким магазином. Отойдя в глубь каюты, он прицелился в защитный щиток спарки и трижды выстрелил, быстро передергивая затвор. На светло-серой поверхности образовалось три отверстия, а из под нижнего среза брони выпало тело комендора, а Шеф уже перенес прицел на мостик, и двумя выстрелами снял двух офицеров. Потом поменял магазин, достал из чемоданчика снаряд похожий на большую блестящую сардельку со штырем, вставил в ствол оружия, и снова выпалил в иллюминатор. Элен только сейчас поняла, что выстрелов слышно не было. Еще четыре надкалиберные гранаты ушли в корпус сторожевика, который задымил и стал заваливаться на борт, а Шеф, снова сменив магазин, пресек поползновения пиратов, как к сопротивлению, так и к спасению.

А на палубе то нарастали, то стихали визг и крики. Как потом выяснилось, громче всех визжал молоденький стюард, которого одна из пассажирок, по имени мадам Бену, пыталась склонить к прощальному по жизни сексу, прежде чем до её телес размера ХХХХХ доберутся пираты, дабы надругаться, убить и получить выкуп, причем, все одновременно.

Яхта набрала воды и немного накренилась, но помпы пока справлялись. А через несколько часов на сигнал SOS приплыли французский пароход и эсминец под белоголубым флагом, осененным красной звездой, серпом, молотом и гвардейской лентой.

К яхте подошли шлюпки с парохода, и катер с эсминца, но профессор Лю Цы так долго возился, что когда он, сопровождаемый Элен, вышел на палубу, места оставались только в катере. Вежливые моряки в белых форменках и бескозырках с гвардейскими ленточками вывели из каюты вяло реагирующего на окружающее Хэна, вынесли багаж и помогли профессору и переводчице спуститься в катер, на коем и отбыли в сторону эсминца.

Так и закончилась эта история. Снегурочка, оставшись вдвоем с Шефом, спросила, а что это, мол, был за странный автомат, на что профессор изумленно на неё посмотрел, показав, что ни про какой автомат он и знать не знает и демонстративно открыл чемоданчик, в котором был действительно, старинный китайский набор для письма. И только несколько лет спустя, Элен узнала, что собой представляет "Изделие ДМ", но это будет уже совсем другая история про пантеру Багиру и бандерлогов.

 

 

 

"Изделие ДМ" ("Буря"), бесшумный и беспламенный гранатомет-карабин, разработан в СССР, в 1970-х годах, для нужд спецназа. Идею такого оружия, дали еще партизаны Великой Отечественной, которые из противотанковых ружей расстреливали паровозы и шоссейный транспорт оккупантов. Аналогов в Мире не имеет. Является оружием специального назначения. Его цели — это: радарные установки, узлы связи, штабы, склады ГСМа и боеприпасов, боевые самолеты на аэродромах, оперативно-тактические ракеты и средства ПВО, в тылу противника, естественно. Цели поражает с помощью надкалиберных фугасных и зажигательных гранат калибра 30мм "Ящерица" (выстреливаются с помощью вышибного патрона "Мундштук", скорость 110 метров в секунду), либо патронами "Фаланга" с бронебойной пулей (калибр пули 9мм, масса пули 28 грамм, начальная скорость около 260 метров в секунду).

Фирма розыгрышей "Веселая предосторожность" процветала. Официально она занималась веселыми розыгрышами по заказу, и заодно делала алиби для бойцов невидимого адюльтер-фронта, но была еще скрытая часть услуг, то есть — мелкие и средние гадости за очень большие деньги. Все это проходило, как заказы розыгрышей. Учитывая, что треть гонораров уходили солидной юридической конторе, фирма всегда выходила сухой из воды (в смысле, когда ловили за руку).

Данные боеприпасы пробивают 5 — 10 мм стали на расстоянии до 100 метров.

 

Котята, адюльтер и другие неприятности

 

Две девушки обратилась в "Веселую предосторожность", дабы покарать неверного любовника, который, будучи женатым, крутил роман с ними обеими, и это еще ничего. У негодяя была еще и главная любовница, которая жила в апартаментах и блистала бриллиантами и лимузинами. Им вот Папик, что-то бриллианты дарить не стремился. Коварные девицы решили стравить разлучницу и жену Папика, и по этому поводу скинулись на такую сумму, при озвучении которой менеджер заверил жертв порока, что они будут отмщены, причем конфиденциально и с узорами.

День у Пантеры Мокко — звезды моды и полусвета — не задался с утра, вернее — это был конец рабочего дня. После ночного выступления была еще тусовка, и теперь она спешила домой выспаться и приготовиться к вечернему свиданию с Папиком — приближался конец месяца и очередное финансовое вливание, и ей надо было быть бодрой и свежей, но не тут-то было…

Началось все с того, что напрочь заглох мотор красной Мазератти, и полицейский, вместо того, чтобы откозырять и помочь, стал над ней издеваться, причем, все это делалось под маской вежливости.

Параллельно на туфлях за 5000 франков сломались оба каблука, один — когда она садилась в машину, а второй — когда она из неё вылезала. Пантера принципиально не пила алкоголя (глоток шампанского иногда не в счет) и любила водить машину сама. У неё был Мерседес с водителем, но Мазератти цвета "Золотой пожар", недавно подаренный Папиком, она водила с особым удовольствием.

Дома неприятности продолжились…

Учитывая, что апартаменты состояли из двух гостиных, трех спален и еще нескольких помещений, новости накапливались ступенчато…

Сначала, вода из биде ударила с мощностью брандспойта и не захотела выключаться.

Потом оказалось, что кошка окотилась дюжиной разномастных котят, причем, молодая мать выглядела больше удивленной, нежели радостной. Хотя и ей и котятам понравилось семейное гнездо обустроенное в шкафу-купе с вечерними платьями. Блюдечки с молоком по числу котят и кошки так же присутствовали, причем, частично в опрокинутом состоянии.

Последней точкой был звук выстрела, напугавшей диву до полусмерти (в баре, как выяснилось, взорвалась бутылка дорогого шампанского).

Девушка умом не блистала, но житейской сметкой обделена не была, ибо без оной полукровке из Африканской деревушки было бы в жизни не добиться того положения в Метрополии, которое имела на сегодня Пантера Мокко. И найдя на ковре дамскую зажигалку, изящную и дорогую, но явно чужую, жрица полусвета позвонила Жану, своему тайному любовнику, из фирмы обслуживавшей камеры наблюдения её элитного дома. Папик — папиком, но нужно же ведь что-то еще для тела и души…

Жан быстро привез нужные кассеты, и Пантера, увидев на экране входящую в дом даму в сопровождении мужчины с большой сумкой, буквально взвыла от ненависти. Она узнал жену Папика, и это было уже слишком.

Папик порою, после недолгого секса, жаловался на свою жену, и Пантера знала о ней все: от любимых фасонов белья и расписания посещений косметических салонов, до явных и мнимых недугов. И одним из них была аллергия на кошек…

В этот же день в дорогой косметический салон "Серебряная Орхидея" прибыл курьер, и попросил передать подарок мадам М. Подарок был в роскошной коробке, и времена бомб в коробках еще не наступили, так что, сюрприз был вручен. При вскрытии коробки там были обнаружены несчастные котята, которые, естественно не до конца блюли гигиену в процессе доставки. Мадам М. устроила мужу грандиозный скандал по поводу того, что его шлюха совсем обнаглела. Причем, имелась в виду не Пантера Мокко, о которой супруга, кстати, не знала, а Жанет, сотрудница мужа из министерства. Несчастная женщина, вся вина которой заключалась в том, что она была моложе Мадам М. и была влюблена в её мужа, но без взаимности, ибо привлекательной внешностью бедная женщина не страдала, но она была незаменимой сотрудницей и тащила на себе всю работу Папика, и без неё он был как без рук. После глобального скандала, длившегося почти всю ночь, он был вынужден на другой день уволить несчастную Жанет. А когда вечером поехал утешиться к любовнице, то там получил еще один скандал — отказ от секса и облегчение бумажника на пятизначную сумму. А на следующий день, Папик, который был еще и заместителем министра торговли, с треском провалил важные переговоры, в результате чего одна из стран Восточного блока получила гораздо большие преференции, чем ожидалось.

А девушки, которые обращались в "Веселую предосторожность", и трое мужчин разного возраста, получили позже по медали с изображением золотого молота и циркуля, и по путевке в закрытый санаторий в Ялте. Чай не Джеймс Бонды и не Маты Хари, — тех бы поездкой в Ниццу наградили.

 

Пейзане и шпионы

 

Что объединяет шпионов и разведчиков, так это то, что задания бывают разные, неожиданные и, порой, не до конца понятные по своей фабуле, даже для самих исполнителей. Но, как говорится, приказ есть приказ…

В одной местности, аж между двумя океанами, был некогда построен крутейший автобан, он соединял две важных точки на карте, пересекал одну госграницу и был выполнен в качестве близком к хорошему аэродромному покрытию. И вот однажды некая спецслужба, стоящая на страже Западных ценностей, получила приказ вывести из строя участок трассы "от сих до сих" к определенному времени. Задание, конечно, сложное и не совсем понятное, но на то она и Западная цивилизация. Контора купила контрольный пакет акций фирмы, следящей за благоустройством данной трассы, (заодно коварные шпиёны прикупили и местный муниципалитет) и инспирировали работы по обновлению дорожной разметки. По этому поводу была закуплена техника фирма HOFMANN GmbH и несколько сот пластиковых оранжевых конусов для отметок свежее-наложенной разметки. Задумка, по сути, была гениальная…

Накануне дня "Х", на определенном заданием участке трассы, проводились работы по разметке, и свежая разметка отмечалась конусами, но главным по гениальности решением было то, что в части конусов были встроены и запаяны так называемые окопные заряды. То есть — специальная кумулятивная вертикальная мина, которая за секунду делала в земле окоп, ну, а любое бетонное полотно, естественно, приводило в негодность. Мины по размерам прекрасно вписывались в дорожные конуса и были, соответственно, снабжены радиовзрывателями.

К вечеру работы были закончены, техника вернулась на базу, а операторы стали ждать рассвета, дабы нажать красные кнопки на пультах, и дождались…

После нажатия кнопок вдоль трассы пошла серия взрывов, но трасса не пострадала, ибо все заряды рванули вне трассы, а точнее — в сараюшках и подсобках пейзан, населяющих окрестные селения.

А через час на эту трассу приземлился легкомоторный самолет, прилетевший из сопредельного государства, что или кто прилетел, темой данного рассказа не является.

Так что, козням империалистических разведок противостоят не только пролетарский интернационализм, но и народные традиции.

P.S. То, что конусы "с начинкой" были зафиксированы на дорожном полотне, нисколько не затруднило хозяйственных пейзан.

P.S. Ни один антиимпериалистически настроенный местный житель во время взрывов не пострадал