(Фантазия на тему Африканских снов XXXXVII)

Это был не просто приказ, а приказ, подкрепленный просьбой очень высокого начальника. Дело было в следующем: наши коллеги везли некий вельми важный и секретный груз. Они должны были торжественно передать его нам и отбыть назад, но, на самом деле, груз оставался при них, а мы везли дальше обманку. Везти этот немаленький ящик мы должны были демонстративно, соблюдая строгий временнОй график, и ни на йоту не отклоняясь от маршрута.

Естественно, супостаты должны были пытаться этот груз у нас отбить, но мы должны были героически его оборонять, строго до указанной в приказе точки, где у крокодила, везшего ящик, должно было отлететь колесо, после чего мы трусливо должны были сделать ноги, ну, и еще в приказе и инструкциях к оному был ряд нюансов. Но, сами понимаете, на войне еще не было ни одного плана, который шел бы строго по себе любимому…

Первым забил тревогу Таракан. Местные товарищи, из преданных идеям социализма альгвазилов, сообщили ему, что за нашими коллегами, сдавшими нам груз, продолжается плотная слежка и, судя по всему, противник не очень-то поверил, что груз не у них. Охрана там была мощная, так что, нападения можно было не опасаться, но и задание надо было выполнять, плюс согласно одному из дополнений к приказу, трогать следящих было нельзя.

Получилась идиотская ситуация… Мы должны были еще раз получить груз, который был вроде уже у нас, и убедить соглядатаев буржуазных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры, что это именно и есть то, за чем они гоняются, и что гоняться теперь надо именно за нами, и никак не иначе. Но как это сделать?

Мозговой штурм состоялся немедленно, и, в принципе, не затянулся, но была одна проблема: и главный ящик, и его дубль издавали некий механический шум. И если с дубликатом все было нормально (и для отвлекающей копии даже был такой же, по виду, ящик), но вот с механическим шумом была задачка не из простых. Когда Птица в сердцах сказал, что надо завести десяток-другой громко тикающих будильников и положить их в ящик, а Генка ехидно спросил, где, мол, тут водятся будильники, молчавший все это время Тарасюк сказал:

– Так тут цих будильників, як циган на конской ярмарке.

И с хрустом раздавил сапогом нечто на полу. В этой местности обитало в огромном множестве некое шебутное насекомое из подвида гигантских тараканов, а по-простому – 'Кукарача'. Кишели эти кукарачи буквально везде, и были величиной чуть ли не с ладонь. Так что, теоретически, идея механического шума была решена, а для практического решения у нас был Тарасюк. Однако маскировку действий придумал Таракан (Аким еще пошутил о безжалостности капитана к своим дальним родственникам).

На следующий день в городскую гостиницу с помпой въехало две странные личности в европейских тропических костюмах времен начала краха колониализма. Они назвались энтомологами и стали сходу набирать чернорабочих для экспедиции. Цель оной был отлов двух тысяч кукарач. Изначально они давали нанятым рабочим пробирки со сгущённым молоком для приманки, но, когда по совету капрала альгвазилов они стали выдавать ценную приманку только в ответ на сдачу добычи, производительность резко повысилась. Так что, нужное количество 'будильників' было отловлено, собрано и сложено в сундук. Товарищи по Варшавскому договору были, действительно, помимо основной профессии энтомологами, и посоветовали нам, как расположить членистоногих пленных и чего им насыпать для нужной активности.

А на другой день из места нашего базирования, на рассвете, рвануло две миниколонны: одна – из 'крокодила' и двух роверов, вторая – из двух 'крокодилов' и джипа, причем, в каждый из конвоев погрузили по одинаковому зеленому ящику, наняв для этого бездельников, слонявшихся вокруг места базирования.

В нескольких километрах от города колонны разделились на развилке, но, учитывая, что погони с лихвой хватило на оба отряда, через десяток лье пришлось снова объединиться. После нескольких попыток перехвата и перестрелок, когда один ровер с милисианос всерьез улетел с трассы, оказавшийся последним в конвое 'крокодил' потерял два колеса подряд, и даже слегка загорелся, после чего экипаж экстренно эвакуировался. Погоня,обнаружив в БТР долгожданный ящик, предалась радости, которая длилась ровно до того, как они открыли крышку…

Через час-другой я понял, что никогда не буду по-настоящему разбираться в человеческой психологии и мотивациях. Когда нас надо было поймать, дабы просто выполнить задание империалистических спецслужб, за нами, конечно, гнались. Гнались серьезно, но таки без фанатизма. А вот после вскрытия тикающего сундука с тараканами, охота кардиналистов за мушкетерами показалась бы, на фоне нашего анабазиса, легкой прогулкой в парке Фонтебло. После последней перестрелки мы вроде смогли оторваться, ушли по заброшенной дороге и уперлись в полузаброшенное селение. Почему полузаброшенное, спросите вы… А потому, что людей не было видно, но гавкающие домашние животные присутствовали.

Оставив БТР в зарослях, Барон, Аким и Таракан на предпоследнем живом ровере отправились на разведку, дабы выяснить, есть ли тут сквозная дорога, дабы выскочить на трассу и обрадовать своим видом преследователей. Остановив машину у живой изгороди, из-за которой слышалось куриное кудахтанье и запахи готовящейся пищи, мы решили поискать местных жителей, для чего ломанулись прямо через густой кустарник, но открывшаяся картина радости нам не принесла, ибо перед нами стоял LVT-7, БТР морской пехоты юнайтедстейс мать их юнион. И мы точно знали, что один этот зверь не ходит, а исключительно и только стаей, а стая в данном случае – это много штук LVT-7 разных типов, и это минимум батальон. И как оно сюда вощще попало, если к морю даже на самолете лететь несколько часов.

– ***** себе, – сказал Аким.

– ******, – сказал Таракан,

– Сен-Шамон, блин, – сказал Барон, опустив автомат и сплюнув на землю.

– А почему Сен-Шамон? – подозрительно спросил Таракан.

– А ты на ходовую посмотри,- ответил Командир…

Гусеницы и катки были грубовато, но аккуратно выполнены из бревен и досок, и не покрашены, в отличие от корпуса. Это был прекрасно выполненный макет. Материалы там были весьма широкого диапазона: и металл, и пластик, и дерево, и обрезки водопроводных труб. Самое сложное, как сказал нам автор макета, это было достать краску, но достал, хотя это было непросто. Этого странного типа звали Тонго, он был инвалид позапрошлой местной войнушки (у него после ранения и операции одна нога была короче другой). И была у него настольная книга в виде подшивки военных журналов, где он и увидел фото и проекции 'Бегемота', которого ваял почти полгода.

Мы тепло распрощались с изобретателем, который объяснил нам, как и куда ехать, и, объединившись с основными силами, рванули по трассе, где нас радостно подхватила, потерявшаяся было, погоня.

Тут как раз подоспело время и место главной подставы. Мы устроили аварию предпоследнему 'Крокодилу' и, облепив ровер и джип, стали уходить в вельд большими зигзагами. Часть погони упрямо потянулась за нами. Слава Карлу Марксу, у противника не было авиации, но авиация была у наших союзников. Что там, казалось, за 'беда' – четыре вертолета, пусть и в камуфляже, но в целом – это четыре 'турельки' и восемь подвесок с НУРами. А охота с вертолетов на неорганизованную группу автотехники с вкраплениями легкой брони и плюс без реального ПВО -это уровень сборной по биатлону в детском тире. Так что, погоню истребили, вернее, ту её часть, что за нами погналась, а вот тех, кто курочил наш подбитый БТР с секретным ящиком, почему-то не тронули. Так и закончилась эта, не совсем понятная, история.

А вот Тарасюк долго еще сокрушался по поводу неправильно использованной сгущенки. Ведь была она из его личных запасов.

А макет Тонго, а также его деревушку, разнесла авиация во время следующей войнушки.