Офицерская байка

Мы коротали время на одной подмосковной Военной базе. Груз был оформлен и упакован, но была задержка с транспортом. А так как было лето, хорошая погода, а на территории военного городка был приличный водоем, то мы использовали вынужденные выходные по полной программе. Если офицеров не меньше трех и не больше четырех, и им нечем заняться, то в дело идут алкоголь и преферанс. Преферанс – это ведь вообще песня, тем более, что как говорил Барон, это не столько игра, сколько образ мышления. Ну, а алкоголь, малыми дозами, полезен в любых количествах, но… Нас было пятеро. Увы! Четверо игроков были при деле, но пятый лишний, ожидая очереди, всем жутко мешал. Он лез с советами, разливал водку так часто, что это сбивало сдачу, и еще вдобавок ко всему, был не доволен тем, что после его вылета, мы расписали не тридцатку, а сотню. Надо добавить, что пятым оказался лейтенант Лебедев, а личностью он был своеобразной и даже несколько шебутной. Как-то в курсантские времена, он, будучи задержанным альгвазилами по подозрению в избиении группы хулиганов, радостно заявил на очной ставке: " Вот видите, они же меня не узнали. " А потом благополучно скрылся от приехавшего за ним комендантского патруля на их же машине. Короче, надо было что-то делать. Заговор созрел в пять минут, и секретная операция по локализации объекта Лебедь началась немедленно. Короче, был кинут клич окунуться, и пять офицеров с не здешним загаром (вельми привлекавшим окрестных пейзанок из военных семей и обслуги), оглашая окрестные веси молодецкими криками, посыпались в воду. На берег вылезло уже только четверо. Нет, мы не утопили нашего друга, но лишили его весьма важной части туалета, кроме которой на нем ничего вовсе и не было. Короче, мы умыкнули с него плавки прямо в воде. Юра хоть и был пьяным офицером, но в глубине души был человеком воспитанным и, учитывая большое количество лиц женского пола на берегу, лейтенант стоически оставался в воде. Но мы же не звери какие, и поэтому после каждой сдачи к одинокому страдальцу отправлялся "слепенький" с картонной тарелкой, на которой стоял картонный же стаканчик водки и скромная закуска. Причем, гонец приближался ровно на столько, чтобы еле-еле коснуться краешком тарелки до кончиков пальцев Робинзона Лебедева (именно в этой транскрипции мы теперь поднимали за него тосты), ибо Юрка был сейчас опаснее, чем голодный тигр в клетке. И тут интермедия получила неожиданное продолжение. У соседей начались полеты, и в воздухе заревели турбины ТВ3-117, над нами один за другим поперли "Крокодилы" с полными подвесками. Мы и так были ребята не плохие, а на данный момент и, совсем хорошие… Короче, мы вскочили на ноги и стали орать ура, размахивая руками. К нам присоединилась пляжная детвора, и вдруг я заметил, что окружающие женщины дружно начали смеяться, причем смотрели они не на нас, а в сторону озера и, что характерно, некоторые смотрели как-то искоса, а та-а-а-м… Лейтенант Лебедев, в припадке искреннего патриотизма и гордости за родные ВВС, размахивая руками, кричал ура, периодически выпрыгивая из хладных вод гораздо ниже пояса, хотя и не ниже колена, а кругом него, как спутники вокруг Нептуна, плавали бумажные тарелочки и стаканчики. А вертолеты все летели и летели…

Когда мы отсмеялись и утерли слезы, к герою была направлена делегация по примирению и возвращению плавок, водка так же присутствовала. Когда обмундированный лейтенант вышел на берег, окружающий народ встретил его аплодисментами. А две скучающие гарнизонные дамы пригласили героя научить их играть в преф. Вернулся лейтенант только утром.

Но Робинзоном Юрка был после этого, ну, очень долго.