Отступление от вступления. Двадцать лет спустя…
Полковник Вальтер сидел в маленьком плавучем кафе на Савве и маленькими глотками пил Вранац, его самолет из Сурчина улетал через четыре часа и он успевал еще кое с кем здесь встретится. Старый пьяница бесцельно бродивший между столиками, наконец осмелился подойти и к Вальтеру, лицо и особенно глаза которого, не очень располагали к общению. Простите, господин главный. Не угостите ветерана, проскрипел он. Вальтер посмотрел на него, не обещающими ничего хорошего глазами, но зацепившись за ленточку медали «Отличному стрелку», его взгляд смягчился. В кого так хорошо стрелял солдат, спросил он. В тех кто сейчас жирует в нашей Краине, гордо просипел бродяга. А если хотите угостить, старого сержанта, закажите не эту черногорскую бурду а нашу родную Вельямовку. Вальтер кивнул хозяину и когда заветная бутылка оказалась в руках сержанта, было видно что он еле сдерживается, что бы не начать пить из горлышка, но пересилив себя налил вино в бокал и уже оттуда жадно выпил.
Ты старый вояка, выпил сегодня пожалуй больше бутылок чем Партизанских улиц в Белграде, улыбнулся полковник. Зато меньше чем улиц Князя Милоша, нашелся сержант. Заскрипели деревянные мостки и кафе ввалился Капитан Дибич, судя по мощному запаху жженной бумаги, он пришел прямо из подземелий Ташмайдана. Он рухнул на стул, не чинясь схватил бутылку с Вранацем и приник к горлышку. Все полковник, сказал Дибич. Хрен они получат, а не архивы. Можно сматываться. Бродяга понял, что его присутствие больше нежелательно, сгреб бутылку и неуклюже откланиваясь, сказал на прощанье:
— А вы знаете начальники, как раньше называлась эта баржа… Она называлась Карл Маркс.
И на Вальтера ностальгически пахнуло Африканским зноем.
СВИДАНИЕ У ПАРОХОДА КАРЛ МАРКС
Порт как всегда кипел жизнью. Смесь Ангольских, Кубинских и Русских менталитетов, дала на выходе умопомрачительный Большой Бардак и это было очень живописно. Тракторы, тягачи, люди всех цветов кожи, орущие чайки, соответствующий букет запахов и все это под Африканским солнцем. В самой гуще портовых пакгаузов, была незаметная контора, небольшой национализированной транспортной фирмы. Там базировался технический советник или как он сам себя любил называть — Техник-интендант 1 ранга Сыщиков, правда по совместительству он был еще и особистом, но об этом было известно только узкому кругу посвященных. Естественно, вызов к нему ни у кого не вызывал энтузиазма, не вызвал он оного и у меня. Посмотрев на визави пронзительным, как прицел «драгуновки» взглядом, особист начал монолог, периодически впрочем, прерываемый возмущенными воплями моей оскорбленной невинности:
— Вот что старлей. Ты тут крутишь с близняшками из комендатуры. И завтра у вас свидание…
— Это поклеп. Мы общаемся только по работе, а про свидание я ничего не знаю.-
— На свидание тебя пригласит Жозефа. Оно состоится у парохода «Карл Маркс», но Нзинга там тоже будет. Эти телки работают на разведку Роберто и у них приказ похитить тебя. Как ни странно, ты находясь в обществе местных Аид, даже будучи пьяным строго хранишь Государственную тайну. Так что решено тебя выкрасть и устроить экстренное потрошение. Ты можешь конечно отказаться, но нам очень надо взять их главного с поличным, а он обязательно примет участие в акции…
— Слушай. Техник-интендант. А кто будет в прикрытии и поддержке?
— Только мои…
— Тогда согласен, но свой экипаж я тоже привлеку…
Сыщиков было напрягся, а потом махнул рукой и сказал:
— Экипаж, но не больше. Мои люди закроют кольцо, сразу же после того как ты встретишься со своими телками и их начальником. Главное взять резидента живым, остальные меня не волнуют. Ты понял?
— Так точно товарищ Техник-интендант 1 ранга…
Утром следующего дня, Жозефа действительно ангажировала меня на вечер. Она сказала, что камарадо Команданте очень ревнив и поэтому она будет ждать меня на периферии порта, возле парохода Карл Маркс, что у заброшенного пирса. Оттуда на ее джипе, мы поедем в уютное и безопасное место. Бинго! — подумал я, надо готовиться к свиданию.
Эту часть порта, местные называли «Мадейра де Ферро» (Madeira de ferro). Это был гигантский склад металлолома. Тут были контейнеры, автомобили, битая портовая и военная техника, со стороны океана были всевозможные морские обломки и в том числе пароход «Карл Маркс». Около него притулилась ржавая «пятьдесятпятка», из дула ее уныло опущенной пушки, свисали какие-то ржавые же лохмотья. Возле этой композиции я и притулился. Красотки появились минута в минуту. Они весело меня приветствовали… Жозефа жестикулировала «Узи», а Нзинга для разнообразия Смит-Вессоном. А потом на сцену вышел главный герой сегодняшней тусовки. Я с изумлением узнал, таможенного инспектора Карнейро — главного портового идиота. Он прославился тем, что во время ночной выгрузки танков, приставал ко всем с претензиями, что по бумагами тут проходят трактора и это явное несоответствие. Вежливо всех поприветствовав, таможенный барашек объяснил, причем на приличном русском, что я его пленник и должен не сопротивляться, если естественно хочу жить. Я сделал самое грустное из доступных мне выражений лица и промямлил:
— Позвольте с боевым конем попрощаться — и показал на ржавую «пятьдесятпятку». Под изумленными взглядами тройки шпиёнов, я подошел к танку и потрепал его по лобовой броне, и надо сказать результат был ошеломляющим… Башня стала разворачиваться и пушка оказалась направленной прямо на Карнейро, ржавые лохмотья свисающие из пушки зашевелились и потянулись в сторону похитителей. Лязгнул медленно открывающийся люк и оттуда показалось страшное зеленое лицо. Со стороны таможенника раздались характерные звуки и явственно потянуло еще более характерным запахом, с криком — Ньяма — он рухнул на землю в глубоком обмороке. Нзинга оскалилась в недоброй усмешке и вскинула свой магнум, но Жозефа от души вмазала ей по руке своим Узи. И для полного блезира, мощно взревел танковый дизель. А в это время из всех закоулков посыпались люди Сыщикова. Все таки профессионал, он и в Африке профессионал. Завербовать одну из близняшек, против второй… это очень высокий класс. Особист гордо вышел на «сценическую» площадку и спросил нас с Акимовым:
— Ну что танкисты. Никто не обосрался —, но шевелящиеся ржавые щупальца потянулись к нему и Техник-интендант шарахнулся в сторону, потом обалдело уставился на наши хохочущие физиономии, и немного смущенно сказал:
— Да, я вижу что шутка удалась…
Р.С. Сережку Акимова, накануне покусали какие-то местные мошки и он был безжалостно измазан в санчасти зеленкой, отсюда и зеленая морда лица.
Р.Р.С. А «O carneiro» по португальски, означает баран.
Р.Р.Р.С. шевелящиеся ржавые лохмотья, это был плод технического гения старшины Тарасюка и вот немного о его технической гениальности…
ШАМАН ТАРАСЮК
Однажды под танком взорвался управляемый фугас, и в аккурат в районе аккумуляторного лючка, оные аккумуляторы естественно в хлам, а танк без аккумуляторов, ну ни как не хочет заводится. Из другого транспорта были только одинокий AML-60 и ситроеновский пикапчик. Лет через десять после этих событий, один настоящий полковник, у которого недалеко от этих мест заглохла тяжелая самоходка, нашел такой выход… он поставил САУ на скорость, убрал опоры и бабахнул в сторону потенциального противника. САУ завелась на раз. У нас не было ни САУ и полковника, зато у нас были Тараканов и Тарасюк… Они четверть часа что то обсуждали размахивая руками и матеря друг друга, но Таракан вдруг заржал и хлопнув старшину по плечу проорал — «Ну ты шаман, Тарасюк». После этого Тарасюк, немедленно озадачив весь экипаж, стал громоздить за башней, какую-то странную конструкцию, а Таракан выгнав AML на середину дороги, предался ожиданию. Места и времена были достаточно веселые и когда Таракан, меланхолично сидевший на башне броневика, увидел выезжавшую из за поворота, разномастную колонну гражданских легковых авто, то он ни сколько не удивился. А беженцы, это были французские мулаты, увидев усатого офицера в берете, да еще и на французском броневике, пришли в бешенный восторг и запели Марсельезу. Ура! Свои! Таракан истово допел вместе с ними Гимн Белль Франс и махнув рукой сделавшему стойку Тарасюку, пошел вдоль небольшой колонны перегруженной багажом, отдавая один и тот же приказ — «Livrer les accumulateurs». Наши умельцы, быстро соорудили комбинированную аккумуляторную батарею, и родная матчасть благополучно добралась до точки назначения.
Когда один моралист, узнавший об этой истории, спросил изобретателей, мол не жалко ли им было бросать на дороге несчастных беженцев, Тарасюк обиженно ответил — «Но я же им оставил аккумуляторы на двух машинах».
Прямо вспоминается эпизод из Джек Лондона, где герой говорит, в ответ на похожее обвинение — «Ну я же оставил им жирных собак».