Ниже я привожу «сценарий» своего рекавери, который я составила уже в его конце. Конечно, я не могла угадать все пункты, начиная восстановление.

В этом и прелесть: мы получаем сценарий жизненного этапа после того, как он завершится, чтобы объективно оценить пройденный путь без наших ожиданий и страхов.

• ОКТЯБРЬ 2015 – начало Страшного Голода (СГ), паника.

• НОЯБРЬ 2015 – СГ нарастает, истерики и слёзы. Я пытаюсь прощаться со своей thin-идентичностью («я=худой»).

• ДЕКАБРЬ 2015 – СГ средней интенсивности; перманентная тревога и нелюбовь к себе за это.

• ЯНВАРЬ 2016 – возвращение КД после 5 лет их отсутствия. Решение уйти в релапс (обратно в расстройство).

• ФЕВРАЛЬ 2016 – релапс. Я ем малое количество калорий, считая их; тяжело тренируюсь. Мозг не противится этому, моё ОРПП счастливо.

• МАРТ 2016 – выход из релапса. Начало 2-й волны СГ. Паника, принятие решения пройти рекавери чего бы мне ни стоило. Начало посещения психолога (до конца мая 2016).

• АПРЕЛЬ 2016 – СГ продолжается. Мне становится всё равно на своё тело. Я не чувствую ни любви к себе, ни ненависти.

• МАЙ 2016. СГ начинает отпускать меня. Я не ненавижу себя, но и не уважаю. Я не смотрю на себя в зеркало.

• ИЮНЬ 2016. Я веду себя так, будто я всегда имела тело, которое вижу в зеркале. СГ перемежается с днями без перееданий. Я вдруг впервые чувствую физический голод с начала рекавери.

• ИЮЛЬ 2016. Месяц затишья. Я привыкла к себе. Я не ругаю себя. Я смирилась с тем, что я больше на «Х» килограмм. Замечаю спад отёков. Дни СГ случаются всё реже. Возвращение концентрации и внимания: я взахлеб читаю книги и начинаю учить испанский язык.

• АВГУСТ 2016. СГ уходит. Отёки начинают уходить ещё быстрее, целлюлит тоже. Я не верю своим глазам. Я ввожу тренировки по настроению и активно слежу за тем, чтобы не уйти в релапс из-за этого.

• СЕНТЯБРЬ 2016. Я настолько в шоке, что у меня тело, к которому я не была готова (я морально готовилась к 70—80 килограммам), что я начинаю фотографировать себя каждый день. Меня напрягает это, я иду к психологу снова.

• ОКТЯБРЬ 2016. Год рекавери. Месяц затишья. Сигналы голода точные, тренировки по желанию, я уже не помню, как это – быть щепой.

• НОЯБРЬ 2016. Месяц затишья. Заметных сдвигов нет.

• ДЕКАБРЬ 2016. Понимание того, что я принимаю своё тело. Боязнь того, что, может, это ОРПП так тихо ко мне подошло, ведь я всегда себя ненавидела.

• ЯНВАРЬ 2017. Возвращение всего спектра чувств. Я могу признаться в любви, обнять. Я начинаю активно общаться с людьми и очень много улыбаться.

• ФЕВРАЛЬ 2017. Я начинаю себя любить. Я принимаю и уважаю своё тело. Моё пищевое поведение как у здорового человека. Я понимаю, что я психологически стабильна, для меня нет триггеров.

• МАРТ 2017. Все свои записи о рекавери я переношу в отдельное место, на сайт блогов, как историю и помощь. Для меня это завершающий этап. Я не говорю, что в ремиссии, хотя все её признаки есть и устоялись. Начинаю писать книгу о своём рекавери.

• АПРЕЛЬ 2017 – завершающий месяц восстановления. Всё время я живу с мышлением здорового человека. Ухудшений или открытий в восстановлении нет.

• МАЙ 2017 – ремиссия. Из головы стираются воспоминания как о расстройстве, так и о рекавери. Я рада, что смогла записать его ранее.

 

*

Конец октября – ноябрь 2015. Бинджи день за днём, alll day looonggg. Понимаю, что вроде я нахожусь в рекавери, как пишет на сайте Алёна, но вроде меня здесь быть не должно (в голове продолжало держаться, что я безвольная и слабая, раз не могу себя остановить есть). Я ем и ем, в моей руке постоянно что-то сладкое. Я всё время бегаю на кухню и что-то жую.

Начиная сложный путь восстановления, от вас требуется есть любую еду (сколько и когда хотите) и доверять себе на все 1000%. Если этого нет, не стоит удивляться «почему я всё ещё так много ем?!», «почему мой СГ так долго?!» и прочее.

Ешьте! Всё остальное делает ваше тело. Оно восстанавливает нарушения, «будит» спящие системы, лечит волосы и ногти, «поправляет» гормональный фон и пытается верить вам. Поэтому не обманывайте себя, ешьте еду, доверяйте по максимуму сами себе.

Не делайте подлость телу, которое пытается выздороветь и простить вас. Это облегчит ваше рекавери.

Я продолжала преподавать уроки по «Skype» и наедалась до отвала практически перед каждым занятием. У меня появился страх: «Я проголодаюсь, пока буду вести урок целые 60 минут, а я же привыкла есть постоянно!» Я предполагала, что здесь что-то не так, но всё равно наедалась, вела занятие, в животе было очень много, а мне – паршиво.

Съедать очень-очень-очень много за день – это хорошо, так тело пытается выжить. У вас включён мод Голодания, появляющийся при недостатке пищи, при котором вы можете быть голодными при полном желудке, вы можете съедать горы еды и всё ещё чувствовать, что вам чего-то не хватает.

Мой Страшный Голод длился в общей сложности 6 месяцев подряд и только потом он начал уменьшаться. Это ничего не значит для длительности СГ у любого другого человека в рекавери.

В период ограничений организм (а он далеко не тупой) начинает понимать, что еды (=энергии) со временем недостаёт всё больше. Мозг начинает посылать сигналы – он просит поесть – но вы не отвечаете на это. Вам, вероятно, это знакомо: «Я поел 30 минут назад, но всё равно хочу еды». У вас появляются безумно желанные продукты, но вы не разрешаете себе их.

Спустя определённое время (у каждого своё), у вас, вероятнее всего, начинается Страшный Голод – вам кажется, что вы безвольны. Но это ваша природа – включён режим выживания + вы не отвечаете на поступающие сигналы организма о еде – получи те мощную реакцию, которой вы не сможете сопротивляться. Рано или поздно Страшный Голод проходит.

Есть случаи, когда СГ не наступает. Это не означает «неправильность» вашего рекавери. Нужно «разбудить» сигналы голода, так как есть 1 раз в день небольшую порцию – это нездор о во. Помочь сигналам «проснуться» поможет регулярное достаточное питание. Ежедневное минимальное количество калорий, согласно протоколу HDRM 14 , можно узнать на сайте Алёны Ставровой.

Приведу пример: если вы нырнёте под воду и задержите дыхание, со временем вам станет не хватать кислорода всё сильнее и сильнее. Когда вы наконец-то всплываете на поверхность, вы начинаете жадно вдыхать воздух (он был вам жизненно необходим), и, спустя время, вы перестаёте так активно дышать и больше не задыхаетесь. То же самое произойдёт со Страшным Голодом: когда организм покроет дефицит энергии, он перестанет просить «съесть весь мир».

Не вините себя за то, что организм хочет жить. Верьте себе, доверяйте любым сигналам голода.

 

*

Отец с братом всё ещё не понимали, «да что же с Настей такое творится, ест и ест». Но они никогда не запрещали мне делать это, всегда разрешали покупать много еды, которую я захочу съесть и так далее.

В первый месяц рекавери по мне было не совсем заметно, что я набираю вес. Всё уходило сначала в живот и бёдра, а руки и шея оставались худыми. Отец с братом не особо реагировали на мои «пищевые праздники»: «Ну, ест и ест, что такого, не толстеет вроде».

В начале рекавери я видела, как стремительно набираю вес. Я всегда прекрасно помнила в первые месяцы восстановления, что у меня будут отёки, и я могла буквально щупать пальцами эту воду под кожей. Я почему-то думала, что жир в последнюю очередь придёт на мои запястья: они были самыми тонкими частями тела. Это были «веточки», которые можно бы было легко переломить.

Я разглядывала свои руки. Где-то месяц они оставались худыми, я понимала, что ещё мой вес по большей части состоит из жидкости и он «в центре меня». Как-то я увидела, что мои запястья стали больше. Я поняла, что сдвиг произошёл. Я действительно начала набирать жир, и он появлялся не только в районе живота и бёдер.

В начале Страшного Голода всё «концентрировалось» в центре тела. Потом начал о распределяться в руки, грудь, ноги полностью, щёки. Целлюлит был везде. Вероятно, организм пытался защитить органы. Нормального количества пищи не было 5 лет, а тут соизволили покормить – вдруг обман? Давай всё копить!

В период СГ мне было всё равно, что и когда есть. Главное, мне нужно было есть. И есть много всего. Потому что я дождалась! Однажды родители мужа привезли в контейнере картофельное пюре и котлеты, и я, подскочив в 7 часов утра, давай это всё наворачивать. Сейчас я такое на завтрак есть точно не стану, мне «тяжело» такое есть после сна, но в декабре 2015 года такое «заходило» очень хорошо.

В период Страшного Голода я ходила в ближайший супермаркет с огромной холщовой сумкой. Набирала её прямо под завязку: она становилась просто жутко тяжёлой, благо тащить мне её было минуты 3 до дома. Потом я всё ела дня 3—4 с Андреем. Ну, кто из нас больше ел, понятно.

Психолог: «кто из нас больше ел» – это вообще можно понять только после смерти каждого. Нужно будет взять весь рацион за все годы жизни + всю нагрузку за все годы жизни и уже тогда сравнить. Кто готов за это взяться? В том числе «больше ел» – очень относительное понятие, касающееся «здесь и сейчас».

 

*

В 20-х числах ноября 2015 года я решила, что готова переехать к Андрею. Я долгое время боялась это делать, так как порой со стороны я видела себя и помнила, какая могу быть противная и злая (конечно, кто бы мне поесть ещё дал). Мне казалось, что мы съедемся, я опять на фоне еды начну «пилить» ему мозг (ещё и каждый день), он скажет: «Иди отсюда, не нужна мне такая девушка!» – и что дальше? Ещё в 2012 году он предлагал мне выйти замуж, но я смотрела на него совиными глазами и говорила: «Ну, нет… Сейчас – нет». Он ждал. Я даже переезжать боялась, какое мне было «замуж».

Тут я сообщаю Андрею, что готова жить вместе. Муж в то время жил с другом в двухкомнатной квартире в Новогиреево. От метро нужно было ехать на автобусе минут 10, либо идти пешком 25—30 минут. Местоположение квартиры было не совсем удобное, но сама она комфортная, мне нравилась.

Я собирала сумки пару дней: их был, кажется, миллион. Я даже не думала, что у меня есть столько вещей по всему дому. Отец с братом, конечно, расстроились, я немного тоже. Всё-таки все годы я жила с ними, и это закончилось.

Иногда в голове проскакивали мысли: «Насть, может, передумаешь, тут ещё собирать всё столько времени, давай потом!», но я сразу же отметала их и говорила себе: «Либо сейчас, либо никогда». Было немного страшно и непонятно, что меня ждёт: так как, например, в детстве я не любила оставаться на ночёвку даже у бабушки – я плакала и просилась домой к родителям.

Наконец, когда мои вещи привезли на место, весь коридор был завален пакетами и сумками. Друг уехал, отец, пока помогал, задержался. Мы посидели, попили чай с тортом – отпраздновали переезд. Я помню один душераздирающий момент. Папа обувается, брат уже вышел к машине, потом отец открывает входную дверь, выходит, смотрит на меня грустными глазами, держит в своей большой ладони мою руку и говорит: «Насть… Ты… Позвонишь?..» Я едва выговариваю: «Конечно, па», закрываю дверь, иду в спальню (друг жил в большой комнате, а мы – в спальной).

Я захожу в комнату, Андрей сидит на постели, радостный. Говорит: «Ну, как ты?», а я смотрю в окно – там всё серое, грустное – и начинаю реветь: «Отец ушёл!» Я так расстроилась от неожиданности (что теперь не буду каждый раз приходить к папе, а буду ему звонить), что начала плакать и не могла остановиться.

Я легла на кровать, Андрей молча пальцем убирал слёзы с моих щёк. Что тут говорить? Мы лежали примерно час, пока я не успокоилась. Больше такого не повторялось. В день переезда я почувствовала страх, что моя «детская» жизнь закончилась.

 

*

С того момента, как я начала жить с мужем, моё восстановление пошло гораздо проще, чем это было с папой и братом. Андрей подбадривал меня, говорил: «Насть, если хочешь – просто ешь и всё, не надо больше ни о чём думать». Эта фраза не особо меня успокаивала, но всё равно она была лучше вопроса «Нааасть, а что с тобой происходит?»

Стоит отметить, что в период ОРПП за все годы отношений с Андреем моё либидо было низким. Ещё точнее – оно было -100. Уже в первые 2—3 месяца рекавери я поняла, что влечение взлетело на все 200%: гормональный фон начал восстанавливаться.

Я не хотела близости практически никогда. Я не хотела, чтобы ко мне даже прикасались. Мне не нравилось, что мою кожу трогают, что меня целуют. Я мечтала, чтобы ко мне никто не лез.

 

*

Я всё ела и ела. Теперь, когда я скупала пакеты еды, я не боялась, что меня начнут дома спрашивать, зачем же мне её столько. Я приносила из супермаркета большую сумку со сладостями и съедала их буквально за 1—3 дня, потом шла за новыми. Андрей ни разу не сказал, что это слишком много или «не могла бы ты урезать расходы, ты постоянно что-то покупаешь».

Я знаю нескольких людей, среди которых я увидела тот самый принцип: после ограничений в еде вы наберёте вес, и, возможно, он станет больше веса, который был у вас до похудения (но это не обязательно случится с каждым). Потом, если всё-таки у вас произошёл овершот (превышение сет-поинта – природного весового диапазона), ваш вес спустится до этого «коридора +/– 5 килограмм». Время, затраченное на эти изменения, никто знать не может.

В начале рекавери я не видела этих людей, я могла только листать истории в «Instagram» и читать «как это было». Но потом в течение года я обратила внимание на людей из своего окружения, которые резко худели, потом набирали вес больше «додиетного», и позже, в течение нескольких месяцев или лет их вес уменьшался, и они становились похожими по телосложению до ограничения калорий.

После ограничений в восстановлении, вероятно, у вас начнётся период Страшного Голода (но у некоторых он может и отсутствовать), когда вы потребляете тысячи калорий в день (~5000—10000 ккл), и это ответ на ваше голодание.

«Правильные» 1200, 1400, 1600 ккл в день – голодание для тела, которое обернётся для вас бинджами и в худшем случае психическим расстройством.

Организм в страхе от того, что калории могут снова забрать, может превысить сет-поинт (например, вы были до похудения 60, стали 67; овершот в количестве килограммов может быть любым). Он не хочет отдавать энергию (=садиться на диету).

Когда мозг поверит вам в том, что вы больше не станете ограничивать себя в дальнейшем, он начнёт «отпускать» то, что он считает «лишним» (если он посчитает, что всё-таки есть ненужный вес). Вся арифметика, что говорится. На словах всё просто, я знаю, но это рабочий принцип.

Из моего опыта: я честно согласилась сама с собой, что худеть больше не стану, только в марте 2016 года, хотя я начала рекавери в конце октября 2015. К июню-июлю 2016 мне «начали доверять», и мой Страшный Голод и увеличение веса были прекращены.

 

*

Иногда я могла сидеть на кровати, неожиданно разреветься и сказать: «Шоколада хочу, а его у нас нет…» – и мне был шоколад. Андрей пытался сделать так, чтобы еда всегда была у нас дома: не осуждал меня за её покупку и покупал её сам. Иногда он спрашивал, не хочу ли я, чтобы он купил мне шоколадку, пока он стоит у кассы. Это было мило и, с другой стороны, очень помогало мне.

Когда муж шёл с работы мимо супермаркета, иногда я просила купить его что-нибудь сладкое. Как-то раз я написала ему, что мне очень хочется чего-нибудь вкусного, пусть купит на своё усмотрение. Я была на 100% уверена, что он купит мне шоколад. Вот шоколад и всё! Но он принёс… сгущёнку.

Я, когда достала её из пакета, даже расстроилась. «Сгущёнка? В смысле? Почему не шоколад? Ну, ладно, буду её есть. Она же тоже сладкая!» Пока Андрей ел свой ужин (и это немного триггерило меня, так как я ела в несколько раз больше его), я начала «мучить» мягкий пакет со сгущённым молоком.

Я выдавливала сгущёнку на хлеб. Потом я выдавливала её в мягкий творог. Затем я выдавливала её себе просто в рот. Муж сидел и поражался (я видела это по его глазам). Я съела пакет сгущённого молока за минут 15. Пока я ела, мне было страшно, а руки буквально «ходили ходуном». Но я ела и не могла себя остановить.

Когда я садилась есть, мне было очень страшно произносить это (тем более делать). Я брала порцию сладкого и говорила вслух: «Мне можно есть 3 порции, 5, 10, сколько я захочу». Сколько порций я ела, если съедала 5000—10000 ккл/сутки (риторический вопрос)? Я сидела перед пачкой овсяного печенья и говорила: «Можно хоть всё!» – и я ела все 400 грамм.

Ваш мозг не станет вам безоговорочно верить, если вы пару дней будете говорить себе так. Виновник недоверия – вы сами, поэтому терпите все «проверки» мозга «съешь ли ты это и в такое время?» и не надо на него же наговаривать «почему я всё ем и ем, а мне не верят??» Это нечестно. Вам всё медленно возвращают, а вы имеете совесть сказать: «Давай быстрее уже». Некрасиво.

Возвращение доверия может занимать месяцы, если вы находитесь в #truerecovery или даже годы, если вы постоянно уходите в релапсы и не выходите из квази-восстановления.

Я всё ещё пыталась «спасти свои мышцы», так как стремительно «заплывала», поэтому я тренировалась. Тренировалась до тошноты, до темноты в глазах, до тяжести во всём теле. Тело ясно «говорило» мне остановиться, но я активно слушала расстройство и хотела, чтобы «во мне осталось хоть что-нибудь красивое».

 

*

Как-то я решила, что слишком устала для привычной тренировки, поэтому включила видео с йогой. Я выбрала 20-минутный ролик и начала повторять движения за женщиной. Прошло 10 минут, я понимаю, что жутко хочу объедаться сладким прямо сейчас. Я знаю, что оно у меня есть на кухне. «А как же видео? Надо закончить!»

Я каждые 2 минуты проверяла, когда уже будет конец йоги, чтобы быстрее бежать сметать все печенья и шоколады в нашем доме. Я не могла спокойно закончить упражнения, я постоянно думала: «Еда! Сейчас пойду и объемся, сейчас встану, пойду и буду есть, есть, есть». Я понимала, что мне надо срочно всё заканчивать и идти – навязчивые мысли не проходят.

Я не закончила выбранную тренировку – я сломя голову побежала на кухню есть.

Мозг не давал мне даже спокойно что-то делать: он постоянно требовал еды, и ему было неважно, чем я занята – пока я не поем, он будет просить, просить и просить.

 

*

Однажды Андрей попросил почитать ему вслух книгу с телефона. Он любит читать что-либо о древней Руси и тому подобное, а я совсем нет. Я читала, мне было скучно выговаривать странные слова, вдумываться в смысл написанного я перестала буквально со второго абзаца. К тому же снова пришли постоянные мысли о еде.

Я читала и думала каждую секунду: «Ну, когда уже конец главы?? Я сразу же встану и пойду много есть. Блин, да тут ещё 12 страниц!» Как только я прочла последнее слово, я как ошпаренная подскочила и побежала есть сладости. Меня это не испугало: я, наоборот, радовалась, что наконец-то бегу есть. Мне «не давали» есть целых 20 минут, пока я читала!

 

*

Как-то раз я заметила, что у меня в груди появился бугорок. Так как я могу быть ярым ипохондриком время от времени, то я уже насочиняла себе миллион болезней и записалась к маммологу. Мне сделали УЗИ, прощупали грудные железы и сказали, что «всё чисто». Я выдохнула. Мне сказали, что я трогала собственное ребро (браво).

Но не это мне запомнилось больше всего. Когда маммолог задавала мне вопросы, то она спросила, какой у меня цикл. На тот момент месячных у меня всё ещё не было, и я по привычке безэмоциональным тоном ответила: «У меня 5 лет нет критических дней».

Естественно: огромные глаза, удивление и сострадание ко мне – я уже не обращала внимания на это. Она сказала: «Пока ваше тело молодое, оно справляется с болячками и некоторыми опасностями, благодаря иммунитету и силам возраста. Но если бы у вас не было цикла, и вам было не 22, а 32 или 42, вы бы уже подхватили очень много страшных вещей».

Как же меня это испугало! Я ехала домой с абсолютным убеждением, что сейчас я приеду и буду есть, прямо специально, чтобы выздоравливать. По дороге я написала мужу, не купит ли он мне сладкого, если идёт с работы. Он купил – это были конфеты. «Ну, хоть не сгущёнка, ура!» – подумала я.

 

*

Вечером у меня должен был быть урок по «Skype», и я пришла домой примерно за час до начала занятия. Андрей купил по пачке конфет «Лёвушка» и «Степ». Сначала я съела какой-то бутерброд – чувство голода притупилось. Я сидела на кровати и думала: «Обалдеть! Сигналы голода-то восстанавливаются! Я так мало времени в рекавери, а уже почти здорова (да, конечно)!»

Буквально спустя 3—5 минут, в моей голове начали «стучать» мысли: «Ешь конфеты, ешь, ешь, ешь, ешь конфеты, они на кухне, нужны конфеты, ешь, ешь их». Голоса были настолько громкими и частыми, что я побежала на кухню открывать купленные упаковки. Естественно, сначала я пыталась себя успокоить: «Я сейчас съем по одной конфете и забуду о них, мне же много не нужно, я же ем всё».

Как бы не так. Я до сих пор помню тот жёлтый свет на нашей кухне, как я стою у столешницы, методично опускаю руку в пакет с конфетами, беру одну, разворачиваю, жую, выбрасываю фантик. Ещё раз. Ещё раз. Ещё раз. В итоге в пачках не осталось ничего: ни в первой, ни во второй. Я просто стояла и ела из них, запивая сладкое молоком прямо из коробки.

Я пришла в комнату, почти сразу же начала вести урок с полным желудком. Занятие отвлекало меня, хотя живот был как у беременной женщины, но я пыталась не волноваться.

После урока Андрей пошёл на кухню, потом приходит обратно ко мне:

– А конфеты где?

– Я их съела…

– Ты все конфеты съела?

– Ну, да…

– Я же полкило купил?

– Я полкило, значит, съела.

– Ты так быстро просто…

– Я куплю тебе завтра новые, извини.

На следующий день я пришла в магазин и на развес взяла по 10 конфет двух видов, которые муж покупал вчера. Он не любитель сладкого, поэтому 20 конфет для него – это очень много. Я принесла их домой: конфеты лежат на столе, а Андрей их не ест. День прошёл. Два. Три. Ничего не происходит. Я же охаживала эти конфеты, пытаясь их не съесть. Спустя примерно неделю, муж сказал мне: «Ладно, ешь мои конфеты! Мне что-то их не хочется». Я за 1—2 подхода съела всё.

 

*

В супермаркете я пыталась скупить всё, что видела и раньше не покупала. Я носила домой пакеты с едой, как запасливый хомяк. Я набирала шоколадок по скидке, они долго лежали в буфете, а потом вспоминала про них и съедала сразу 2—3 плитки без возможности остановиться. Я скупала и сладкое, и не сладкое. Мне нужно было много еды. Каждый день.

Мне нужно было купить «бывшую запрещёнку» и наконец-то её съесть.

Купили продукты – сорвите все этикетки, если вы пока не в состоянии отвернуть от себя цифры. Еда должна стать только едой, а не набором КБЖУ. Если берёте еду с полок, кладите сразу в корзину. Вам нужно переучить себя не фокусироваться на калориях и составе. Нужно научиться есть всё.

Это относится к людям с ОРПП: здоровые люди могут изредка делать то, что я опишу, и для них это ничего не будет значить и не заполонит все мысли.

Нет компромиссов: «я только калории гляну, а КБЖУ – не буду», «я только на сладком смотрю этикетки, на другой еде – нет». Либо вы, либо ОРПП . Не надо каждый день говорить: «Ну, как же… Как же не смотреть… Это же вредно» и так далее. Смысл? Вы в рекавери или нет?

Нужно сделать выбор: вы хотите быть свободны от фиксации на еде и психического расстройства или хотите думать о приёмах пищи 24/7 всю жизнь? Вы готовы на бесконечные мысли об одном и том же? Я – нет.

Я помню времена, когда весь день пересчитывала калории в продуктах, полдня тусовалась в магазинах в поисках «наиболее правильного» состава. Это было похоже на фетиш. Сейчас я освободила себе часы времени от этой «головной боли».

Делайте наоборот. Например, если хочется читать этикетку – значит, не нужно её читать. Переобучайте себя. Вероятно, в начале у вас будет ощущение бесконтрольности и ваше состояние напомнит полёт в аэродинамической трубе, но это только ложный эффект. Если вы его перетерпите, то будете ближе к ремиссии.

 

*

В супермаркете я как-то увидела глазированные сырки. Я не обращала на них большого внимания (причём сейчас я тоже не смотрю в их сторону, не люблю их), но мне в тот период казалось, что и сырок был моим потенциальным прошлым врагом, ведь в нём сахар и всё такое страшное!

Я купила 6 самых дешёвых сырков. Подумала: «Нормальные люди съедают 1 сырок и гуляют себе дальше, буду есть сырки несколько дней!» О да, прямо так оно и было. Буквально в этот или следующий день я пошла на кухню, увидела в холодильнике сырки и поняла, что точно хочу их съесть прямо сейчас. Когда у меня был Страшный Голод, то я старалась есть сидя, чтобы мне было комфортно и удобно. В тот раз я тоже села, взяла молоко (всегда люблю сладости запивать молоком), положила перед собой целлофановый пакет с сырками. Один: нет, не наелась, ещё хочу. Два: ещё надо! Три. Четыре. Пять: «О, вот сейчас – в самый раз!»

Я всегда «просыпалась» после приступа Страшного Голода и понимала, что мужу либо я оставила слишком мало, либо вообще ничего. В тот раз я тоже «проснулась» и поняла, что сырок остался только 1. Позже я вздохнула с облегчением, так как Андрей сказал, что он не фанат таких сладостей: «И одного хватит». Повезло.

Я обожала скупать мороженое. Один раз я увидела стаканчики с пломбиром по акции. Я взяла 4 штуки – по 2 каждому. Дома я включила телевизор, комфортно уселась на кровати. Тут мне в голову стучит: «Мороженое! Ты же купила его! Иди и ешь!» В общем, я остановилась тогда, когда съела 3 штуки, иначе голова так бы и просила «ешь, ешь, ешь», но мозгу не объяснишь «извини, эту еду нужно оставить другому человеку».

Мозг спасает жизнь целого тела: какое ему дело до какой-то делёжки вообще?

 

*

1—2 раза в неделю мы с Андреем ездили в гости к отцу с братом. Вышло так, что в ноябре мы не особо виделись и смогли вместе встретиться только в декабре. Я уже набрала видимый вес и немного переживала, как отреагирует моя семья на то, что я изменилась. Мы решили все вместе съездить в супермаркет.

На тот момент моему брату было 17 лет, и он иногда мог «ляпнуть» всякую ерунду, а потом подумать. При встрече он мне сказал: «Зачем ты так сделала… ну зачееем… было лучше, как раньше! Жир же…» Меня это не особо задело. Тебе кажется, что лучше было тогда, мне – сейчас, но отец между делом сказал: «Мне кажется, ты просто отжираешься!»

Я отвернулась от него и разразилась слезами прямо в машине, когда мы ехали: мне стало так больно. Я прекрасно помнила, зачем я начала рекавери, к чему иду и от чего избавляюсь, и тут на. Отец. «Отжираешься». Все мои доводы о нужности и важности восстановления будто за секунду разбились вдребезги.

Знаете, что я стала делать после этих слов? Сначала плакала. Потом самой себе начала выговаривать: «Всё. Буду сидеть на ПП до конца жизни!! Опять стану 53 килограмма, опять буду, как шпала! Достало! Толстая! Самой от себя мерзко, хватит уже есть!» Потом я пошла на кухню за «Птичьим молоком» и черносливом в шоколаде.

Почему? Не знаю, как будто какой-то протест. «Ты не будешь худеть. Ты не вернёшься. Тебе нельзя возвращаться. Тебе нужно то, что ты делаешь». Весь день я плакала, потом поговорила с отцом.

Папа извинился и сказал мне, что эта тема веса ему смешна. Он за всю жизнь то набирал, то терял килограммы, и сейчас у него снова тот период, когда я «похудела его» на ПП, потом съехала, и он снова набирает. «В итоге я потом снова захочу похудеть, Насть! И что с того??» У отца совсем другие понятия о похудении, и я бы всё равно не сказала, что они являлись безопасными для меня тогда.

От самых близких больнее всего слышать подобные слова, особенно если близкие – фэтфобы (люди, которые относятся с неприятием к жиру на теле). Человеку в таком окружении становится в разы сложнее продолжать восстановление. Поэтому людям в рекавери советуют быть в группах для поддержки друг друга.

Если вы не соответствуете стандартам общества «всегда быть на спорте, иметь очерченные мышцы и есть супер-здоровую еду», готовьтесь к замечаниям – они будут. Не покупайтесь на них, такие слова в рекавери могут отбросить вас очень далеко.

В магазине мне было немного стыдно ходить и не брать, как обычно, хлебцы с обезжиренным творогом, а покупать колбасу, замороженные котлеты, белый хлеб. Мне казалось, что отец с братом идут позади, катят тележку между стеллажей, а сами смотрят на меня, поправившуюся, и думают: «Ну она и дура, так разъелась, ещё и продолжает покупать вредную еду!»

Какая реакция на триггеры у меня была в начале восстановления и в конце? Абсолютно разная, конечно. Вся загвоздка в том, что я не могу чётко объяснить, как пришла ко всему этому. Но шла не быстро. Для этого нужно было много времени и опыта по мере прохождения восстановления и общения со специалистом.

Осенью (2015) и зимой (2016) я была жутко чувствительна. Я могла увидеть старую фотографию на своей странице в «Instagram» и разреветься от досады. Я могла, как обычно, ходить в магазин, валяться в постели, но, ещё не привыкшая к изменившемуся телу, хотеть, чтобы у меня его забрали и дали то, новое. У которого всё новое, и мозги в том числе, без всяких «work in progress».

Быть «просушенным» и одновременно ничего не смыслить в КБЖУ – невозможно.

Я ложилась с мыслью «Всё, завтра – ПП и ничего больше, хватит играть в игры!» несколько ночей кряду. Я уставала от своей же реакции на слова «раньше было лучше» – поворачиваясь вокруг собственной оси и пытаясь увидеть, что за «косяки» во мне сейчас появились. Я реагировала на любой писк в свою сторону, даже если говорили о моих ботинках («а я бы такие не купил!»). Я была, как оголённый нерв.

Я начала посещать сеансы психолога в конце марта 2016. Это был период Страшного Голода: я стремительно набирала вес и страдала от любых слов по поводу жира. Если я слышала реакцию «Ой, толстый идёт» на полного человека, мне хотелось сразу же всем рассказать, почему жир – это не  плохо, почему не надо так говорить, зачем вы вообще так говорите и так далее.

По мере сеансов я начала меньше «ловить» ушами триггеры. Да, я слышу слова иногда «вон, смотри, какой огромный», или «правильную еду надо есть, а не эти ГМО-шные конфеты» и так далее, но они теперь ко мне в уши не влетают, а идут мимо головы. Я не знаю, что точно произошло, как я это сделала. Я ходила к психологу, выходила от неё, всю неделю думала о том, что вынесла. Снова приходила, рассказывала, что надумала, получала новые мысли для мыслей, снова уходила. И так 8 раз.

В тот день я скупила в супермаркете кучу сладостей: я так хотела. Козинаки, шоколадные батончики, орехи в шоколаде, конфеты, вафли, шоколадная паста, кукурузные хлопья: дома у нас появился целый мешок желанной еды. Я его съела примерно за 4 дня: мой Страшный Голод был очень сильным. Андрей из того пакета не съел ничего.

 

*

На странице в «Instagram» первые 3 месяца рекавери я показывала только «правильную» еду, а сама ела по 5—10 тысяч ккл в день всего подряд. Я всё ещё чувствовала, что ответственна за свой «супер-вид» ради других людей. Я безумно зависела от слов чужих: буквально одно крошечное замечание могло «разрушить мою жизнь» на неделю.

Я просыпалась, сразу же начинала много есть, потом показывала в Сети что-нибудь «маленькое» и «низкокалорийное», но всё равно у меня было ощущение, что я лгу не только людям, но и себе. Что за бред я вообще делаю, чем я занимаюсь?

Днями и днями я ела сладкое и читала сайт Алёны – он был моим обезболивающим. Ощущение, что у меня ныло в районе солнечного сплетения: тревога была очень высокой. Но когда я даже на 5-й раз перечитывала статьи на сайте, я как будто колола себе морфий.

ОРПП – тревожное расстройство, в котором человек идентифицирует еду как угрозу (в следствие чего начинает тревожиться), но говорит «я боюсь набрать вес», «от вредной еды одни болезни» и эти фразы – его прикрытия. Основа не меняется: еда=угроза, опасность.

Например, торт для вас – угроза. Звучит странно, но это является правдой. Вы боитесь его есть, «он опасен». Вспомните, что было раньше в вашей жизни до болезни: вы съедали любую пищу или тот же торт и шли по делам. Еда была не равна опасности, она была только едой – шоколадка оставалась шоколадкой, пельмени – пельменями и тому подобное.

Для того чтобы снизить тревожность (=убрать Тревожный Мод), вы можете успокаивать себя так, как вам приятнее: книга, неспешная прогулка, дыхательные упражнения, разговор с другом и прочее. Главное – не упиваться тревогой и не уходить в релапсы раз за разом, а быть на разных берегах с этим ощущением. Иногда я «пропускала» тревожность будто сквозь себя, но я всё равно давала понять телу, что это – совсем не положительное чувство и оно должно уйти со временем. Постоянно это практикуя, вам будет проще есть еду.

Самая действенная рекомендация – обратитесь к психологу или психотерапевту. Это будет огромной помощью в преодолении тревоги и страхов. Если с 1-го раза вам не удалось найти подходящего специалиста – не опускайте рук.

Еда – не моральное преступление.

 

*

Я зачитывала переводы статей Алёны до дыр, Андрей засыпал ещё в 12 часов ночи, а я не спала до трёх: я читала, читала, читала сайт. Я разрешала себе ложиться поздно, так как я преподавала дома по «Skype» днём и одновременно между занятиями искала работу, рассылая резюме, поэтому могла вставать не в 6 утра точно.

Когда я только начала восстановление и приходила в гости домой к отцу, мы накрывали небольшой стол. Отец, как любитель мороженого, мог купить его целый килограмм, и я отрез а ла всем по куску. А себе – себе кучу кусков! Это были самые высококалорийные дни.

Страшный Голод был в самом разгаре, и я ела, ела, ела мороженое. Андрей на меня смотрел, улыбался, гладил меня по руке и говорил отцу: «Я очень доволен, что она начала есть! Она такая весёлая и больше не бука». Отец тоже улыбался и отвечал: «Да, я вижу!»

Я помню, как мне это давало мощный стимул есть дальше, и как я наворачивала пломбир ложка за ложкой. Потом со временем этот стимул угасал, и я начинала ныть мужу: так на тревожных «волнах» я и жила до сеансов с психологом.

Мы дружно жили с Андреем, что меня удивляло. Вероятно, так было потому, что я переехала к нему в начале восстановления и моя психика уже начала претерпевать изменения в лучшую сторону. Я становилась спокойнее и уравновешеннее, я могла без истерик отреагировать на разные вопросы (о еде в том числе).

Помню, что, когда мы ложились спать, мне сначала нужно было подойти к зеркалу у кровати, громко вздохнуть и только потом лечь. До меня доносилось вопросительно-недовольно-удивлённое: «Ну, что ты туда смотришь? Ты такая красивая! Я тебе сколько раз уже сказал!», а я говорила: «Да так, просто» и шла в постель.

Случалось, что пару раз я сидела на кровати вечером (в это время особенно «хорошо» накатывало), открывала свою страницу в «Instagram», где я не удаляла ни единого фото, чтобы моё расстройство осталось запечатлённым, как оно было, и пролистывала пальцем картинки до того момента, где я всем показывала свой супер-пресс.

Я смотрела на свой «бывший» живот, читала старые восторженные комментарии и… начинала плакать. Андрей резко поворачивался, строго смотрел на меня и говорил: «Насть, телефон убери».

– Нет…

– Насть, хватит туда смотреть, что ты делаешь? Отдай мне телефон свой быстро!

– Не буду! Смотри, что у меня было! Где это сейчас?!

– Ты красивая именно сейчас, сегодня, понимаешь?? Сейчас! Тогда было хуже. Не смей мне больше на это смотреть, иначе заставлю всё удалить, чтобы вообще даже причины не было всё это видеть!

– Ладно.

Я много раз спрашивала мужа в период полугодового Страшного Голода:

Если я стану весить 100 килограмм, ты меня бросишь?

А если в беременность я наберу 30 килограмм?

А если я никогда не остановлюсь, и Страшный Голод будет со мной навсегда, что ты мне скажешь? «Бросаю»?

Мой мозг продуцировал весь спектр мыслей, где каждая заканчивалась фразой «ты меня бросишь». Мне всегда приходил один и тот же ответ: «Я не брошу тебя. Ешь, пожалуйста».

За людей я держалась, как могла, даже если они обращались ко мне «так себе»: «Ну, я же считаю человека дру гом, он же не со зла сказал мне неприятную вещь!»

После посещения психолога я начала меняться. Я поняла, что если у тебя есть настоящие друзья и те, кто искренне любят, то волноваться, как это делала я, не стоит. Люди, которые не захотели понять, что со мной случилось («Зачем вообще так было делать?!» и прочее), отошли в сторону.

Расстроилась ли я? Нет. Зачем мне такие «друзья» в моей жизни? Может, я мыслю чёрным и белым, но до сих пор я так поступаю и считаю это верным. Я потеряла достаточно людей в рекавери. Я не жалею об этом. Я верю в то, что у каждого есть друзья. Лучше я буду одна (и позже найду Своего Друга ), чем буду иметь «абы каких» людей вокруг.

 

*

Каждый будний день Андрей уходил на работу в восьмом часу утра, я спала до 13—14 часов дня, вставала, шла и сметала еду из холодильника, ходила за новой в магазин, пыталась всё отработать тренировками. Вела уроки по «Skype», варила обеды и ужины. Я стала домохозяйкой, и мне даже это понравилось. Тем не менее я знала, что работу я найду себе вне дома.

Когда я начинала восстановление, я каждый-прекаждый день в течение нескольких месяцев просыпалась с мыслями «Мне можно всё, идём доедать торт! Идём жарить блины и есть их с шоколадом!» и тому подобное.

Несколько дней подряд мне очень нравилось есть блины с самой дешёвой какао-плиткой. Внутрь холодного блина я клала несколько кубиков так называемой шоколадки и «плавила» её в микроволновке. Мне очень нравилось это есть, хотя тревога при этом была огромных размеров.

Когда я просыпалась, в ту же секунду думала: «Еда! Мне можно еду! Пойдём быстрее есть еду!» Когда я наедалась и проходил час, я снова думала о еде: «Ну, вроде во мне уже не так много! Пойдём ещё поедим! Хм… Мороженое!» Я шла в супермаркет, покупала полкило пломбира и съедала его за один день с вареньем, орехами и мюсли. «Никогда не перестану это есть!» – думала я.

Так я жила достаточно долго. СГ длился полгода за весь период восстановления: я знала, что он уйдёт и верила просто в никуда. И он ушёл. Эти мысли исчезли, этот адски мощный «аппетит» пропал. Зачем организму всю жизнь просить горы еды, если он в любом случае найдёт тот самый энергетический баланс и больше не будет нуждаться в большом количестве энергии? Не. За. Чем. Страшный Голод уходит, он не навсегда.

К тем, кто проходит рекавери, кто может перетерпеть и справиться со всеми сложностями восстановления, перевернув представление о своём теле, возвращается умение питаться так, как это делает человек без расстройства.

 

*

После получения диплома я ходила на собеседования, но меня брать не хотели. Кому нужен человек сразу же после ВУЗа? «Нам бы того, кто уже 3—5 лет занимается вот этим и этим. Вы не подходите, извините». Сначала я расстраивалась, накручивала себя, а потом забила. Не берут – ну и что? Других найду.

Однажды у меня было очень неприятное собеседование. Мне не сказали, что оно стрессовое. Это было обычное хамское интервью. После него я пришла домой и ревела, еле успокоившись перед занятием по «Skype». Меня буквально унижали на собеседовании из-за того, что я не знаю, на каком месте в России находится мой ВУЗ, и почему я пиарщик, хотя закончила железнодорожный институт: «Что это за бред, зачем вы так сделали?!»

Я была настолько ошалевшей, не ожидая такого разговора, что просто хлопала глазами и тихо недоумевала от происходящего в переговорной. Перед собеседованием у меня было прекрасное настроение, я думала, что выйду из офиса, поеду домой, чем-нибудь перекушу, потом проведу урок, сделаю то и это – в общем, планы. Но когда я закрыла дверь здания, я почувствовала, что морально и физически мне настолько паршиво, что хочу заснуть и не проснуться. Меня будто выжали всю. Мне был отвратителен весь мир.

Как-то женщина на одном собеседовании сказала мне: «Ваша зарплата будет 12 тысяч в месяц, завтра бесплатный пробный день». Я спросила: «А почему так мало?», на что она мне ответила: «Да вы без опыта, девочка, сколько вам надо денег-то?!» Я просто забила на ту контору и не пришла к ним на следующее утро. Интервью были самые разнообразные. Как-то мне даже предлагали подбирать женщин для мужчин на сайте знакомств.

За один свой ответ на очередной встрече мне сейчас даже стыдно, хотя я понимаю, что он был сказан в «бреду» ОРПП. Меня спросили, что у меня есть, чего у других нет. Я засияла, как начищенный самовар, и сказала: «У меня есть прорисованный пресс!» Девушка-HR так обалдела, что вперилась в моё лицо и молчала несколько секунд. Я, конечно, в эти секунды готова была лопнуть от гордости. Меня не взяли.

Так я ходила на собеседования с июля по декабрь 2015, а потом оставила это дело. Нам хватало денег, я вела уроки и получала с них тоже некоторые средства. К тому же в рекавери преподавание по Сети было для меня идеальной работой: меня видели только по плечи, я не стрессовала, находилась дома и всегда имела доступ к еде и дивану.

 

*

Мой живот постоянно был вздут. Я уже привыкла, что каждый день я была похожа на беременную женщину прямо с самого утра: ЖКТ пытался справиться с поступающей едой. Но всё равно, насколько я помню, это не было моей проблемой №1. Да, меня беспокоило «Где мой плоский живот, почему у меня шар?!», но это было уже после «Я же толстею! Мне что, худеть нельзя будет?»

Мой ЖКТ не умел переваривать всю еду. В первые месяцы рекавери вздутие было ужасным, страшным. Меня это мучало. Что бы я ни съела, желудок не знал, как всё переварить, а в кишечнике не было достаточно полезных бактерий, чтобы со всем быстро «справится».

Хотя живот может выглядеть, как у беременной женщины – странно и, может, даже пугающе – помните, что это временно. Ваш ЖКТ учится переваривать еду заново: пусть это не станет причиной вашего релапса.

Я всегда даю сравнение с грудничком: ему же не разрешают сразу есть жареную картошку с мясом. Ему дают грудное молоко, смесь, затем овощные и мясные пюре и так далее. Ребёнок не умеет переваривать любую еду в одночасье: его ЖКТ просто не в состоянии.

У вас практически та же история. Только вы сами разучили себя есть, грубо говоря, до «уровня грудничка», и теперь вам надо учиться воспринимать любую еду по-новой. Вы ограничивали набор продуктов, и теперь организм просто забыл, что существует другая еда. Он не вырабатывает достаточно нужных ферментов для любого вида пищи.

Наверное, в моём рекавери вздутие ушло, спустя примерно 4 месяца после начала. Я просто. Ела. Любую. Еду. Каждый день. Сначала ЖКТ долго думал, «всё стояло», затем начал работать быстрее и быстрее.

Если всё вдруг у вас «встало колом», выпейте таблетку ферментов, но не увлекайтесь – пусть ЖКТ учится работать самостоятельно.

Важно! Купите удобную, мягкую, тянущуюся одежду, в которой у вас не будет неприятных ощущений из-за вздутия.

 

*

В начале декабря родители Андрея приезжали к нам в Москву, оставаясь буквально на пару дней, чтобы купить машину. Так как мы жили в квартире с другом, то приходилось спать по двум комнатам, находясь и у самого друга в комнате – места было мало. В конце декабря мы бы, как обычно, поехали в город к родителям всё равно, но пока что было так: они впервые приехали к нам.

Мама Андрея прибрала нам всю квартиру («так будет ещё чище»), пока я куда-то выходила, что я сама не могла отловить эти моменты. Она готовила – и я тоже удивлялась, когда это всё она успевала делать, причём так быстро. Я помню, что в такие моменты я чувствовала себя хозяйкой, у которой очень слабые навыки. Хотя, когда мы жили без матери, мне казалось, что я лучшая хозяйка.

К нам приехали родители мужа буквально на 2 дня. Они, кстати, никогда и не знали, почему я ела только «правильно»: «Ну, придумала себе ерунду, слишком худая, надо бы тебе поесть, Настя», но дальше не заходило, да и смысла не было мне с Андреем об этом им распространяться.

У меня всё ещё был Страшный Голод, и каждый день я наедалась просто до «фу, не лезет». В первый день приезда мама сказала, что мы накроем стол и немного отметим встречу: всё-таки они редко у нас здесь. Я тогда подумала: «Блин, это же мне опять есть надо, но я же и так весь день ем…»

Я хотела не есть хотя бы за часа 2 до этого застолья, чтобы в меня хоть что-то влезло, так как в период СГ мне хотелось за каждым таким «столом» и в каждом кафе объесться до ужаса: «Мне же можно наконец-то!» Но я, конечно, не смогла ждать 2 часа. Голова сразу же восприняла это за триггер: «Ну, всё понятно, опять не ешь» – и я ела буквально вплоть до того самого «стола».

Я не могла противостоять сама себе: мысли так сильно выли в голове «ЕШЬЕШЬЕШЬЕШЬЕШЬ», что я не могла не есть: я бы сошла с ума, если терпела это.

В тот день я купила себе арахис в кокосовой глазури с утра. Довольно прикольная вкусная штука, но после арахиса у меня обычно тяжесть и резь в животе. Остановило меня это? Ну нет. Я наелась этого арахиса, сижу, «болею»: «Вот, так много, а зачем я вот так, а скоро же опять надо есть». Страдаю. Настроение ни к чёрту. (Ремарка: в этот период рекавери с декабря по июнь мой аккаунт начали называть депрессивным, так как он полностью отражал моё состояние. Зато теперь на этой странице можно посмотреть ход моего восстановления более года.)

В общем, сижу я, надувшись, и мне морально ну просто очень плохо. Мысли туда-сюда, Андрея рядом нет, он куда-то выходил, поныть-то кому? Проходит буквально минут 20: всё, стол накрыли, «давайте отметим немножко», и, несмотря на свой полный живот, я начала есть.

Меня это пугало, но в период Страшного Голода всё так и должно быть (!) – это логичная вытекающая реакция организма на ограничения в еде: «Теперь нам нужно есть всегда, бери, вот лежит, бери опять, вдруг ты завтра передумаешь, ещё-ещё поешь, и вот это съешь». Не бойтесь, это не навсегда.

Поверх арахиса я наелась колбасных нарезок, рыбы, ещё и кусок торта съела, когда другие уже наелись и не стали есть десерт. После этого я знала, что придёт тревога, подспудно я была готова к ней в рекавери: это нужно терпеть, просто терпеть, как кашель, насморк – и лечить.

Я сидела на кровати, терпела, сжав зубы: мне было сложно. Смотрела на отца мужа: он сидел, читал какую-то инструкцию. Спокойный такой, счастливый. Я всматривалась ему в лицо, в глаза, пытаясь почувствовать то же самое «всё равно» и перенять его штилевое настроение.

Я смотрела на других: как они ведут себя после еды. Они все были спокойные и занимались своими делами. Я столько времени смотрела на родственников в тот вечер, чтобы хотя бы сымитировать для себя это поведение и снизить тревогу: «Они спокойные, и ты спокойная. Они забыли про еду, и ты забыла про еду».

В конце марта я пошла к психологу, и уже не стала так активно искать успокоения в других, а начала «копаться» в себе и вылезать из ямы ОРПП.

 

*

В конце декабря 2015 мы решили сходить с Андреем в японское кафе поесть роллов. На тот момент у меня всё тело было в отёках, мне было достаточно тяжело передвигаться, но я продолжала есть по любому сигналу. Это меня и пугало, и успокаивало одновременно – не могу объяснить.

Я надела чёрное свободное платье и чувствовала в нём себя безопасно и нестрашно. Муж приехал в кафе сразу же с работы, а я, опаздывая, из дома. Андрей заказал облепиховый чай перед тем, как я приду. Он был больше похож на компот (который я не люблю), но всё равно оказался вкусным. В то время как нам готовили сет, мы пили чай, болтали, смеялись и листали меню.

Пока я перелистывала страницы и говорила: «Ничего себе, какой дорогой алкоголь!», муж мне возьми и скажи: «Насть… Ну, вообще-то, тот чай, который мы пьём… Он немножко с алкоголем».

Дело в том, что я Андрею верю безоговорочно: то, что он говорит, для меня сразу всё 100%-ная правда. Когда он сказал про алкоголь в чае, то я нюхала этот чай и не ощущала того самого противного запаха спирта, но до последнего верила, что в чай что-то подлили. Я не пью уже лет 5, у меня отвращение к алкоголю, и, учитывая, что муж это тоже знал, я очень сильно удивилась и расстроилась.

«Андрей, ты что, совсем?? Я же не пью? Зачем ты так сделал?!» – я почувствовала, что мой язык заплетается, голова кружится: всё, что со мной происходило, когда я могла выпить на праздниках раньше. «Насть, нет в нём ничего, успокойся, я пошутил, ахахах, вот ты ипохондрик!» – муж начал смеяться.

Я так опешила, что не могла сказать ни слова: в смысле «нет»?! Что за приколы?!

Несмотря на моё недовольство такой шуткой, я поняла, что от моих мыслей напрямую зависело моё физическое состояние – это было для меня огромным и важным уроком в рекавери.

Потом нам принесли сет. Андрей, голодный после работы, сразу же накинулся на роллы, а я, несмотря на то, что ела весь день дома, начала методично по одному роллу класть себе в рот. Я помню голос: «Да, конечно, ты уже очень сильно наелась, но ты всё равно поешь, ты же такого сроду не ела на пэпэ, отрывайся!» Я так наелась этого риса с рыбой, что шла домой, переваливаясь с ноги на ногу. Платье прекрасно скрывало мой округлившийся живот.

 

*

Дома я часто фотографировала себя в зеркале, чтобы потом растянуть пальцами фото в телефоне и найти на себе «жир, который успел от наетого появиться». Я весь день смотрела телевизор, могла отгадывать кроссворды, что-то читать, играть в компьютерные игры, просто валяться. И, конечно, основным занятием для меня было поглощение еды в огромных количествах.

Моя самооценка «полетела» буквально в первые 2—3 месяца восстановления со страшной силой. Сначала мне было нормально: «Ладно, я ем, ем, ем». Потом всё хуже: «Я же ем, ем, ем!» Тело начало меняться и входить в стадию «work in progress»: его «залило» водой, появился целлюлит, оно приняло какие-то несуразные формы (тут больше – тут меньше, тут опухло – тут нет).

Будучи худой, я считала так: «Я правильно питаюсь, то есть я могу держать себя в руках и не объедаться, я могу просчитать себе план приёмов пищи наперёд и идеально по нему есть. У меня такая сила воли, что мне достаточно кубика шоколадки, а потом уже слишком сладко и фу. Неполезно, в общем. Я тренируюсь 4 раза в неделю. Для этого я встаю пораньше через „Не хочу“ и „Мне тяжело“, но моя семья и знакомые так не умеют. Когда все объедаются на Новый Год, я ем салатик из овощей. Да, мне бы хотелось съесть тот бутерброд, тарталетку с икрой и порцию оливье, но это вредно и калорийно – не буду. Я всё это делаю, а другие – нет. Живут как попало: ни тренировок, ничего. Едят всё подряд, ходят все толстые. То ли дело я: худенькая, стройная, всё про правильное питание знаю, тренируюсь. Какая я прелесть. Я выше всех вас».

И тут! Мне надо «спуститься» со своего золотого пьедестала к этим «всем» и делать, как они. Просто жить, есть, что захотел, а не «как надо», не тренироваться, почти доводя себя до самоубийства. Естественно, по моему мнению, я спускаюсь в «яму для безвольных тряпок» и страдаю: «Я – как все! Что мне теперь делать??»

Я теряла предмет гордости всей своей жизни. Я ничем не гордилась в жизни, кроме психического расстройства. НИЧЕМ.

С психологом я искала, чем я могу гордиться и почему. Я переосмысляла свои понятия обо «всех», что выбор «есть правильно/есть всё» у каждого свой и он не умаляет личности. Что тренировки не должны делать эффекта «я конфета, вы – недостойные и глупые». От месяца к месяцу меня «отпускало», и я перестала ставить границу между собой «молодцом» и остальными «непросвещёнными в пэпэ». Потом как-то неожиданно для себя я начала замечать, что свыклась с тем, что у меня есть.

Я считала, что меня впихнули в «жирную шубу», но я к ней явно не была готова. Я привыкла быть тростинкой, а тут за 3 месяца влезла в «большое» чужое тело и хожу в нём. Звучит жутковато, но ощущение было именно такое.

Слишком быстро я физически изменилась. Потом месяцами происходили метаморфозы – я свыкалась с телом, в котором жила. Мне это напомнило ассоциацию с новыми кроссовками. Ты привык к разношенным старым, и тебе в них удобно и хорошо. А новая обувь непривычная и слабо жмёт: ты постоянно чувствуешь её на ногах, смотришь на неё. Позже обновка тоже становится привычной, удобной, как те старые кроссовки, и ты уже будто не ощущаешь её, тебе хорошо в купленной обуви. Такой процесс у меня и случился с телом.

 

*

Почти перед самым Новым Годом 2016 мы с Андреем собрались идти на корпоратив его офиса. Это было неплохое кафе с интересным антуражем. Когда я собиралась туда, я очень часто заглядывала в зеркало и пыталась понять, слишком ли толстые у меня ноги. Может, мне кажется? А, может, они правда толстые?

Я перманентно мучила себя этими мыслями всё время, пока собиралась. Андрей должен был приехать в кафе прямо из офиса. Я сделала фото и выслала мужу, он ответил: «Очень красиво! Ноги отличные!» Я тогда подумала: «Да где, куда мне надо посмотреть, чтобы тоже так подумать?!» Я нашла кофту, которая прикрывала мой низ: я стеснялась себя и, была бы моя воля, замоталась в кокон из одеяла и так бы и пришла, чтобы никто не смог меня оценить.

Я ехала на автобусе к метро и стеснялась. Мне казалось, что все на меня смотрят и думают: «Как можно ходить такой толстой?»

Почему-то в голове была мысль, что поголовно все люди вокруг знали, что ранее я была худой, а сейчас они увидели меня, набравшую вес, и думают, что я слабачка.

В метро изо всех сил, как только я могла, я пыталась сумкой прикрыть свои ноги, чтобы их не заметили. Я очень смущалась всю дорогу.

В рекавери вы можете стремительно набирать вес, и вам будет от этого страшно. Мало того, вы толком ничего не понимаете, так ещё и окружающие могут начать обсуждение прямо у вас перед носом. Я расскажу, чем пользовалась сама.

1. Делайте вид, что вы всегда были таким человеком, как сейчас. Отношение к самому себе заметно другим. Может звучать глупо, но попробуйте. Это помогает!

2. Техника «Ну и что?!» Я знаю, вы сами себе сначала не сможете поверить: «Да мне же не плевать, мне, наоборот, больно от чужих слов!» Говорите!

– Вообще-то ты весишь больше…

– Ну и что?

– Так ты ешь что ли много? Зачем?!

– Ну и что??

– Что «ну и что?!», раньше было лучше!

3. Если меня «ну и что» уже не спасало, я говорила ответ, который не ждут, где не должно быть никаких оправданий.

– Раньше было лучше!

– Сейчас красоты не убавилось.

– Зачем так делать вообще? Надо же правильно питаться!

– Я хочу есть, что угодно, и жить в своё удовольствие.

– Нельзя есть всё, это вредно!

– Только не надо мне так откровенно завидовать.

4. Если всё очень плохо, человек даже не пытается замолчать со своими нравоучениями, я говорила в лоб:

– Я не хочу об этом говорить, мы можем разговаривать о чём-либо другом?

– Давай мы не будем обсуждать моё тело.

– Это не твоё дело.

Напоследок. Я убеждена, что тот человек, который постоянно талдычит вам: «Ты толстый», «Ты стал страшным», «Фу, худей», «Ты ешь, как слон» – это не друг.

Настоящий друг поддержит вас и не попрекнёт набором веса и самим процессом рекавери. Я уверена, что, если человек вас любит, да, он может ошибиться и сказать что-то лишнее. Но даже если после ваших объяснений ему всё равно – зачем нужны такие друзья?

Увы, происходит так, что подобные неприятные вещи могут сказать родственники. Минимизируйте общение на эти темы.

Думайте сначала о себе, а потом о других.

Важно: это не отменяет посещение психолога, я советую его всегда. Специалист поможет вам быстрее «поправить» свою самооценку, принять изменения в весе и понять, что они не умаляют вас.

В итоге, когда я приехала в кафе, там уже меня встретил муж, мы сели на наши места. Я не люблю большие скопления народа и шум, мне было не совсем комфортно, но я пыталась найти в этом что-то хорошее. Например, вкусная еда!

«Ну, раз я уже столько набрала веса и ем, что хочу, то возьму вот это, это и это!» Толком не помню, что я ела. За вечер я выпила 2 молочных коктейля: о них я грезила весь период ограничений, но пить себе не разрешала. Я была счастлива выпить 2 огромных высоких стакана одна. Не помню даже, была ли тревога после этого – тогда мне было хорошо.

 

*

Непосредственно сам Новый Год мы с Андреем отмечали у его родителей. Я уже набрала заметный вес, но не боялась, что меня осудят в том доме, скажут, что сделала плохо. Я много ела на новогодних каникулах, но чувство вины и тревоги было уже заметно снижено.

2-го января родители решили съездить в город, чтобы погостить у сестры деда моего мужа (сложно), ещё хотели зайти на огромный рынок и вообще, чтобы Андрей показал мне центр Саранска. Было очень холодно: я была в свитере и пуховике. Мы ехали туда где-то 2 часа на машине.

Когда мы остановились, я почувствовала, что с моими руками что-то не так. Как будто всё, что ниже кисти – не моё. Я резко посмотрела на свои руки – они были очень опухшие. Пальцы отекли до такой степени, что я была не в состоянии сжать их в кулак (!). Меня это не испугало, кроме как немного расстроило, что у меня есть этот неприятный рекавери-симптом. Ну, что мне теперь делать? Отёки уходят сами, поэтому я просто смирилась.

Я опухала и была, как подушка: вся мягкая, водяная. Я знала, что моё тело «work in progress» и просто терпела. Когда я снимала джинсы после того, как весь день их носила, швы на джинсах, как борозды, глубоко отпечатывались на ногах. На руках были кровоподтёки, так как кофту в пуховике прижимало ко мне слишком сильно. Ноги в ботинки еле влезали, я шла и говорила мужу: «Мне больно наступать, мне неприятно идти» – и так было всю зиму.

Мы походили по рынку, купили что-то по мелочи, потом Андрей повёл меня прогуляться по центру. Так как мороз щипал щёки, то долго находиться на улице не представлялось возможным. Мы зашли в небольшое кафе. Можно было выбирать блюда, как в столовой, перемещаясь с подносом около витрины.

Не помню, что взял Андрей, но я помню то, что глубоко в душе «лелеяла» свой релапс. Я понимала, что действовала неправильно, но слушала своё расстройство и потакала ему. Я заказала гречку и сёмгу. Андрей намекнул мне, что это «попахивает твоими заморочками», но я сказала: «Конечно же нет, о чём ты».

Да, я могу поесть гречки или рыбы сейчас, это приятные вкусы для меня, но тогда я выбирала продукты не из-за вкуса, а из-за калорий. В рекавери важно проверять, почему вы хотите съесть то или иное блюдо.

Если вы ответите, что не купили «Х», потому что в нём есть вредные вещества/много калорий/«и так уже на завтрак было много, куда столько есть» и тому подобное – это говорит о том, что вам нужно купить то, от чего вы отказываетесь, иначе расстройство вас не оставит.

Я понимала, что намеренно выбираю «что имеет меньше калорий и не такое вредное», но не могла «ударить по рукам» своё ОРПП и заказать то, что даст мне идти дальше в восстановлении. Я находилась в «спокойной зоне расстройства», и оно меня усыпило.

Вам нужно выигрывать каждый вызов (челлендж), который вы бросаете расстройству. Всё, что попросит ваше тело в рекавери – правильно, но голос, просящий об ограничениях, слушать нельзя.

Восстановление – это не оправдание, это то, что убьёт ваше ОРПП. Ешьте еду, отдыхайте настолько часто, насколько возможно.

В восстановлении нет компромиссов: либо побеждаете вы, либо побеждают вас. Вы не можете договариваться с расстройством. Помните, что в конце рекавери вас ждёт хэппи-энд. Включайте Sia – Never give up.

Сложности рекавери ст о ит пройти и перетерпеть, чтобы жить без расстройства. Любой человек заслуживает восстановление: национальность, пол, возраст, вес и «стаж» ОРПП не имеют никакого значения.

 

*

• Вас «накрывает» Страшный Голод;

• Ваше тело несуразно меняется;

• Вам хочется только спать;

• У вас отёчность;

• Вам очень жарко;

• Вам тревожно (слишком);

• ЖКТ «всё держит»;

• Вы «боитесь» себя такого, «нового»;

• Вы только и делаете, что едите.

Всё проходимо. Я справилась с этим, и со мной всё в порядке. Всё, что есть в этом списке, может происходить в рекавери. Любой пункт не означает, что, «почувствовав» его, пора уходить в релапс. Это челлендж. Любой этап восстановления – это вызов. Выигрывайте каждый! Не победите в одном – не уйдёте дальше. Доверяйте своему телу. Доверяйте тому, что оно ищет свой вес, просит много еды и отдыха.

Это не лечение простудного заболевания – это ваша психика. Будьте готовы на долгий путь и кучу челленджей.

Телу и мозгу важно чувствовать ваше доверие на каждом этапе и то, что ваш союзник – это тело, а не ОРПП.

 

*

Андрей позвонил своему другу (тоже Андрею), был час дня. Второй только проснулся, но сказал, что, пока мы будем до него ехать, он приведёт себя в порядок, так что мы можем выдвигаться. Мы поехали на троллейбусе, где на отдельном сидении находилась женщина с проездными билетами. Обычная ленточка из бумаги с напечатанными билетиками! Я не видела такой с детства.

Мы подошли к нужному дому, по дороге купили торт. Друг Андрея жил (и живёт) с девушкой, и я автоматически боялась возможных триггеров: «Вдруг она худее меня? Вдруг мы сейчас придём, а она будет есть овсянку на воде? Что тогда? А я в таком виде… 3 месяца ем всё подряд…» – мысли были самыми дурацкими и неправдоподобными. Страх мешал мне свободно дышать и ощущать.

Мы зашли в квартиру и сразу прошли на кухню: было уютно и светло. На тот момент я выглядела пухлой в прямом смысле: отёки на теле были очень сильными. Мои бёдра очень здорово раздуло, моё лицо было круглым, я могла терпеть это и смиряться, но я боялась нового человека рядом с собой. Несмотря на это, Андрей всегда смотрел на меня, как на самую красивую: с отёками я или нет.

Мы сели за стол. Я осматриваюсь на кухне: на антресолях в ряды стоят пустые банки из-под протеина. Друг говорит: «А, торт у вас… Ну, сейчас я чай сделаю. Торт, конечно, не очень хорошо с утра, мы обычно с Катей овсянку едим, ладно, ничего, иногда можно». «Начинается!» – подумала я, но виду не подала.

Тут заходит Катя. Я не знаю её роста, но он явно небольшой. Может, 150—155 сантиметров. И она худенькая. Симпатичная миниатюрная девушка с татуировками на ногах. Я же, конечно, готова была провалиться. Я набрала 10 килограмм, попрощалась со своим худым телом, вся отекла, на мне была одежда 48-го размера вместо 42-го: «Зачем меня сталкивают с ней, мне что, так легко??»

Мне было некомфортно, но я из последних сил делала вид, что мне всё равно. Я пыталась показать, что всегда была такой с весом 60+, и у меня всегда было именно такое круглое лицо. У меня получалось. С помощью этого я успокаивалась. Меня не рассматривали со всех сторон, все просто общались и смеялись.

Рекавери без увеличения веса невозможно. Вы не можете пройти восстановление, не набрав вес. Никаких трюков. Вы не найдёте чёрных выходов. Ваш вес станет выше. Так нужно. Старайтесь меньше думать об этом и не философствуйте много.

Помните каждый пункт, который здесь есть. Набор веса временный , потому что:

1. Ваш метаболизм замедлен, вы находились в моде Голодания (диеты). Когда он привыкнет к адекватному количеству энергии (=еды), вы перестанете стремительно набирать вес.

2. Сначала мозг не доверяет вашему разрешению есть, он может проверять вас через «дай мне еды» днями и даже месяцами. Если вы его «предаёте» в период Страшного Голода (ограничиваете/отрабатываете съеденное при СГ) – не ждите, что вес будет стабилен.

3. У вас дефицит энергии в теле и разбалансировка энергетического уровня: вы то очень устали, то вы бодры, как огурчик. Телу нужно восстановить все повреждения в системах и найти «свой» вес. Пока происходит «ремонт» и «поиск» – вы едите, а вес скачет.

4. Тело ищет свой сет-поинт. Когда оно его обнаружит и ему станет комфортно, набор веса замедлится и затем остановится.

Вам нужно набрать вес, даже если у вас он не был клинически низким перед началом рекавери. Если тело «перепрыгнет» свой сет-поинт, на вашу честность в рекавери оно ответит тем же: оно честно «отдаст» лишний (для здорового функционирования организма) вес.

Рекавери заключается не только в физическом восстановлении. Говорите себе: «Я верю в себя, я буду делать то, что моё тело считает нужным» – так вы позволяете вашему телу вернуться в здоровое физическое состояние и снять с себя порой многолетний стресс (который ел вас изнутри), тем самым восстановив и психику.

Успокаивайте себя. Помните эти 4 пункта. Терпите тревогу. Принимайте то, что решают сделать ваш мозг и тело: они просто потрясающе умные. Вы же хотите вернуться к жизни человека без расстройства?

 

*

В гостях я съела 2 куска торта: «Я ведь ем всё. Что мне, можно и 2!» – думала я. Мы провели примерно час у друга, потом Андрею позвонила мама и сказала, чтобы мы шли к тёте Рае (сестра деда), так как все уже нас ждут, только одни мы не приехали.

Мы решили быстро зайти в магазин и купить мне зубную щётку, так как я забыла взять свою из дома. Я помню, Андрей сказал, что он будет расплачиваться на кассе картой (12 рублей), и… терминал перестал работать. На экране высветилось «ERROR» и кассир начала орать через весь торговый зал: «Свееета, а что такое эрроор??» И ей кричат: «Это когда всё, конец!» В этот момент мы нашли мелочь в кармане, но было уже поздно. Эррор.

У тёти Раи тоже был торт. Белый такой, кремовый. Вряд ли бы я стала есть его сейчас, так как когда я физически сыта, в таком состоянии есть не хочу (здоровая синхронизация голода и насыщения). Но тогда мозг просил есть постоянно, поэтому я ела торт и у друга, и у тёти: «Это же торт! Я могу есть торт, когда захочу! Так я и буду теперь его всегда есть!» После этого визита мы наконец-то поехали домой. Тряслись обратно на машине 2 часа, вокруг были сугробы, голые ветки деревьев и темнота.

 

*

В начале рекавери я очень много смотрела видео на «YouTube» -каналах, которые рассказывали о «страшных» аспектах рекавери. Я смотрела ролики, которые успокаивали меня, когда я съедала много и «хотела назад». Запоем читала «Instagram» американских девушек, которые уже были в ремиссии. Меня не напрягало то, как будто я «повернулась» на всей этой теме: мне нужно было «колоть успокоительное», чтобы идти дальше, чтобы мне постоянно говорили: «Всё верно, ты на правильном пути, ешь, продолжай».

Недавно на канале «TedX» (English) на «YouTube» я смотрела выступление женщины об анорексии. Кстати, анорексия не означает 30 килограмм веса – это может быть последствием болезни. Анорексия – ментальное расстройство .

В зале находились люди со здоровым пищевым поведением, и женщина пыталась объяснить, как чувствует себя анорексик. Она сказала: «Вы встали утром, идёте на кухню, делаете себе тост с джемом. Вам так вкусно. Вы довольны, день начался хорошо. Что думает анорексик? Он приходит на кухню и думает, а стоит ли ему есть? „…Тост с джемом? Ну, попробую.“ – ест. „О, боже, я же ем и толстею! Я огромный! Зачем я съел тост???“ – день начался плохо».

«Далее вы идёте на работу, светит солнце, поют птицы. А теперь анорексик…» – и женщина включает диктофон с тысячей голосов, поднеся его к микрофону, – «анорексик живёт с этими голосами в голове ( „ты много съел у тебя жирный живот сколько калорий было в супе ты уверен что стоит съесть через 2 часа яблоко надо взвеситься“ ). Анорексик рассматривает еду, как лекарство по рецепту – всё дозировано и по времени».

«Вы приходите в кафе на семейный праздник и в занятной болтовне выбираете понравившееся блюдо. Анорексик знает всё заранее. Официант говорит: „Извините, салата сегодня нет в меню, хотите что-то другое?“ – и анорексик впадает в ступор. В самый настоящий. Нет. Его. Еды. Что теперь делать??»

Я слушала эту женщину и только потом осознала, что я непроизвольно кивала головой, говоря про себя: «Да, это правда, я знаю, я была такой же».

 

*

Недавно я листала ленту «VK» и увидела пост девушки про «нездоровую» еду с сайта «Пикабу». Там была речь о том, что якобы «сейчас вокруг одни веганы, сыроеды, те, кто не переносят глютен и лактозу, так что подавай им „правильное“, а на меня, когда пью кофе с обычным сахаром, смотрят, как на умалишённую. Хочу и пью свою колу! Хочу – ем бургер! Хочу – ем мясо!» и всё в таком духе.

Мораль поста: «Не мешайте мне есть, я не дура, если ем обычную еду с сахаром и/или солью». Мне было интересно почитать комментарии, что скажут люди на такую реакцию. Я была с ними согласна! В большинстве своём люди говорили, что автор поста, видимо, только и делает, что тусуется в кучке людей с определёнными предпочтениями в еде и «страдает», что его не понимают.

Как будто автор не видит, что есть люди, которые тоже всё едят, как и она. То есть женщина делает акцент на веганах, вегетарианцах, на тех, кто ест хлеб без глютена и пьёт молоко без лактозы, а других как будто вообще не существует в этом мире.

Вывод: мы видим то, что хотим видеть. Да, сейчас, может, и модно есть «правильно», искать «полезные замены» и некоторые отказываются от мяса из-за тренда, а не из этических соображений, но такие люди не составляют 100% населения. Автора публикации попросили успокоиться, есть свою «всю еду» и меньше акцентировать внимание на чужих тарелках.

Окружающим всё равно, что вы едите. Это касается только вас. Если кто-то осуждает вас за съеденный гамбургер либо, наоборот, за то, что вы едите гарнир без мяса или однажды выбрали фруктовый салат вместо тирамису, то это его дело, а не ваше.

P.S. Люди с ОРПП выбирают такую еду, от которой им «спокойно»: без жира, с минимумом углеводов, «лайт», «правильную» и прочее. Эта публикация относится к людям без расстройства.

 

*

Мы были у родителей обычно до конца зимних каникул. 4-го января я просыпаюсь, поворачиваюсь к Андрею и говорю: «Андрей… Ты помнишь… Ты мне как-то говорил… Ну, спрашивал… Что… Хочу ли я замуж». Андрей сказал: «Ну, помню, и что?» Я: «Ну и вот. Я согласна».

Глаза у мужа стремительно полезли на лоб. Он спрашивал у меня примерно по разу в год, хочу ли я это сделать. Я постоянно говорила «нет». И тут, что называется, «ничего не предвещало беды». Он ошалело смотрел на меня, хотя и очень-очень обрадовался. Мы пока не стали говорить об этом родителям. Решили, в Москве уже определимся, как, когда и что.

Мы не хотели громкую свадьбу с сотней гостей и вёдрами алкоголя, мы просто думали расписаться и всё. Когда мы пришли 14 января в ЗАГС, то забыли один документ: пришлось приходить в 20-х числах января – раньше у нас не получалось. Мы выбрали датой регистрации 20 февраля – примерно месяц до регистрации – получили нужную бумагу и ушли покупать кольца и вещи.

Кольца мы купили буквально за дней 5 до регистрации. Всё не могли решить, каким цветом золото нам нужно, но чаще всего просто ходили и удивлялись ценам на эти кольца. Через интернет я заказала себе белое симпатичное платье с красивым верхом – оно не выглядело, как свадебное. Ещё я купила «золотые» туфли и была самой довольной.

Андрею мы купили пиджак, рубашку и брюки с туфлями. Причём это тоже не выглядело, как что-то официальное. Мы выбрали кафе, чтобы на следующий день после регистрации отметить там нашу роспись. В ночь на 20 февраля Андрей принёс домой свадебный букет, и мы поставили его в трёхлитровую банку в холодильник.

 

*

20 января 2016 пришли месячные впервые за 5 лет без единой таблетки. Собственные. Без гормонов. Сами. Я не верила этому дня 3 и думала, что мне это приснилось.

Я не могла осознать, что сейчас они у меня есть. Мне казалось, что это… не моё. «Может, моя боль фантомная? Наверное, это не то, что я думаю, мне просто кажется» – я не могла принять происходящее. За все 5 лет мне 1000 раз снилось, что у меня есть месячные, а потом я просыпалась и вспоминала, что я жила без них годы и годы. Я помню, как только я увидела, что теперь я с КД, я сразу же начала строчить мужу сообщение об этом.

Анастасия 11:50: Андрей!! Ты тут? У меня пошли месячные

Андрей 11:50: УРАААААААААААААААААААА

Слава богам!!!!!

А ты мне не верила!

Я почти всегда прав!!!!!)))

Я начала писать подругам, все начали меня поздравлять. «Неужели я „наела“ до своих критических дней!» – думала я.

Моё отношение к приходу КД совсем иное, чем у девушек в моём окружении. «Опять они пришли, я же совсем не ждала!», «Как же меня бесит эта боль внизу живота!», «Всю неделю теперь с этим ходить», «Наказание какое-то для женщин» и прочее.

Я не понимаю этих слов сейчас. Я рада, что у меня болит живот. Я рада, что «я хожу с этим неделю». Я рада, что у меня «тянет» внизу. Я рада всей волоките в эти дни. Искренне радуюсь.

Я жила 5 лет без ничего, и эта женская мечта «ах, как бы было классно, чтобы мы жили без этого» – полнейшая ерунда. Я столько выслушала «ободряющих» (нет) слов от разных врачей и столько выплакала слёз, что сейчас всё это для меня, как подарок.

Также я заметила, что моя экзема снизилась, причём значительно. Я так удивилась: мне что, нужно было просто поесть?! Стресс был снижен, моя голова была не забита цифрой веса и калориями, мой иммунитет, вероятно, окреп, и само тело начало функционировать здоровее.

В расстройстве у меня на ногах начала жить «экзема» (с ~2013). Это те участки кожи, которые порой хочется расчесать «в хлам». Меня ещё ни разу комплексно не лечили. Так, неделю кремом помажь и иди гуляй.

Сейчас я прохожу трёхмесячный курс лечения. В понедельник я была в очередной раз у дерматолога и получила новый список лекарств. «Всё не только зависит от таблеток и мазей, важно, как вы каждый день относитесь к своей коже».

Я пришла домой и выбросила все свои гели, мыло и шампуни из масс-маркета. Я заказала натуральные средства. Мне кажется, всеми гелями из супермаркета я перемылась. От каких-то красные пятна идут, от каких-то зуд.

Я поняла, что каждый день я что-то по себе размазываю, что-то на себя наношу, чем-то себя мою. Я заменила каждую бутылку и банку. Надеюсь, мне будет лучше. Денег на это мне не жаль.

P.S. Весной 2017 я заканчиваю лечение экземы. Врач говорит, что теперь остались буквально 1—2 месяца и, вероятно, наступит ремиссия. Это единственный дерматолог, который смог вылечить мои ноги. Жаль, что я нашла его только в 2016 году.

В марте у меня начали возникать идеи для татуировок, но дерматолог сказала пока подождать. 17 мая я сделала 2 тату: надпись на левой руке «i am enough» («с меня хватит; я самодостаточна»), на правой – росчерк в виде листка клевера (символ жизни). Общее состояние кожи стало здоровым, и она хорошо отреагировала на такое.

Я никогда бы не подумала, что сделаю это. Мне казалось, что тату – это что-то «чужое и космическое». В голове будто всё перевернулось, и мне безумно захотелось, чтобы именно зелёный листок и надпись были на моих руках.

 

*

Я понимала, что со своей страницей в «Instagram» надо что-то делать. Я уже не могла больше сочинять и лгать в первую очередь себе. Я помню, что коротко подстригла волосы, приехала к отцу в гости и решила написать пост. Я знала, что подобная публикация оттолкнёт почти всех, кто был в моём аккаунте, но ложь ела меня больше страха потерять аудиторию. Это были обрывочные мысли, спутанные, неясные до конца даже мне самой. Публикация заключалась в следующем:

Сегодня 23 января 2016. Я вешу 65 килограмм. Мой рост 168 сантиметров.

3 месяца я плакала, ныла и переживала из-за собственных ограждений в голове. Я была 53 килограмма в октябре 2015 года, и мне всё ещё это казалось «высокой жирностью». Каждый день несколько людей не давали мне идти назад. Они повторяли мне одно и то же, а я – им.

У меня не было массонаборной программы. Мне нужно было есть, пока я съем все «голодные» мысли за 5 лет ОРПП.

ОРПП не умаляет вас, как личность. Оно вас пилит: у этого процесса есть инкубационный период.

Все 3 месяца после каждого дня я прикидывала съеденную калорийность. С начала ноября я ела по 6000—8000 ккл в день. Затем всё снизилось до 5000 ккл/день, 4000, 3000 и сейчас это 2000—2500 ккл.

Я не верила, что это пройдёт, но ела. Этот процесс похож на тот, когда Гарри Поттер, Рон и Гермиона в подвалах Хогвардса, спрыгнув от Цербера вниз, увязли в сопливых водорослях. Нужно было расслабиться, и тогда можно было проскользнуть сквозь склизкие щупальца вниз, на пол. Я, как Рон, начала паниковать, и меня вниз не отпускало.

Я не хотела верить, что если довериться телу, то мне станет лучше. Но я ела. Ела. Ела.

Если вы пройдёте весь этот ужас, то «разблокируете» жизнь, которая лучше предыдущей.

Я смотрела старые фото, плакала и ела. Я ныла и ела.

Сегодня 23 января, и 3 месяца назад я начала себе верить.

Моё здоровье и приоритеты кардинально изменились.

Я думала, я возненавижу ЗОЖ, и хуже его еды НЕТ.

Я ошибалась: сейчас я начинаю хотеть иногда овсянку, омлет, хлебцы.

Я ем всё. Если возникает мысль поесть – я не особо философствую, голодна ли я или нет.

Я перестала доедать всё до последней крошки. Я могу оставить кусочек хлеба размером с четверть ладони, так как я больше не хочу его есть.

Изменилась ли моя фигура? Да. И, чёрт возьми, я плакала над этим неделями. Вспомнив всех родных, я поняла, что мне не быть без напрягов 53 килограмма – это невозможно. Я всегда буду за 60. Это моё строение тела.

5 лет я находилась в так называемой фитнес-тусовке, ПП-тусовке. Это выело мне ВЕСЬ мозг. Весь, клянусь.

Сейчас у меня есть неплохой зад, да. Мой пе ред в декольте неплохо смотрится.

Мне нельзя обратно в режим, иначе происходит активация ОРПП.

Я не принимала своё тело и готова была каждому говорить: «Это не моё, вы что, это чья-то „жирная шуба“, которую я надела, не смотрите на меня, это не я».

Относительно недавно я начала себя воспринимать, какая я есть. С моим строением тела, не худым. И перестала думать, что это чужое.

Думаете, выздоровела? Не совсем. Я всё ещё могу рассматривать старые фото и ляпнуть, что я с жиром не там, где надо. Могу ныть, что я переела (это иногда происходит и будет происходить). Но итоги перевешивают этот хлам. Без поддержки я бы свернула назад.

Я просматривала тег #рекавери, что означает «восстановление». Не видела ни одного профиля действительно восстанавливающегося человека, за исключением 2—3 страниц: всё ещё режим и конечный вес «Х» килограмм, к которому идут. Вы совсем не едите!

Вы продолжаете болеть, если у вас есть «конечный вес» набора. Ваше восстановление остановится автоматически, клянусь.

Я сделала новую причёску: начинаю «обновляться» внешне и внутренне. Моя thin-идентичность достаточно скоропостижно умерла.

Я очень медленно прекращаю «есть, как слон». Это происходило и происходит само по себе, но каждый раз я пыталась подвергать этот процесс анализу и размышлениям. Поняла, что смысла нет. Перестала.

Мне нужно было обобщить то, через что прохожу. Возможно, кому-то это даст повод задуматься.

Сейчас я перечитываю эту публикацию и понимаю, что всё равно в ней есть обман, но не потому, что я хотела сказать её, а потому, что я сама была в неведении, и расстройство продолжало держаться за меня. Много я сказала того, что пронесла через всё рекавери, но некоторые моменты были неосознанной ложью. Когда я читаю это сейчас, я чувствую какое-то щемящее чувство: «Ты же ничего не знала, Настя, как ты заблуждалась». Этот пост был первым в моём восстановлении, и, когда я писала его, я даже не представляла, что меня ждёт в 2016 году и какой длинный путь мне предстоит.

 

*

Когда я на своей странице @pp_vsegda призналась, что начала есть всё, набирать вес, проходить рекавери – сколько гнусных комментариев и неприятных вещей было сказано в мой адрес. Что я пропагандирую какую-то чушь, я говорю людям не то , неправильно, как я смею. Что я слабая и безвольная, раз отменила тренировки.

Некоторые в открытую признавались, что остались здесь, чтобы посмотреть, «что со мной станет». Посмотрели? Наверное, не угадали исход (что я стану страшной и депрессивной, которая бесконечно ест/ревёт, и её спасёт только пэпэ и режим). Можно расходиться, я почти закончила то, в чём я нуждалась – тут драм больше нет.

Я не отвечала на обидные сообщения в тот период, я не могла себя защитить. Я только могла мучиться после их прочтения. Теперь я просто шлю таких. Мне плевать, что вы думаете. Мне плевать, что я говорю «против всех известных истин». Меня моя правда спасла.

Реакция людей была очень бурной. За всё время ведения аккаунта о рекавери ушло 8 тысяч людей: кому нужна страница, где только и делают, что едят «неправильно», не мотивируют, не помогают считать калории? Я очень расстраивалась из-за этого, могла даже расплакаться от досады. Но я знала, что я поступила верно.

Я помню тот день, когда я решила для себя: «Пусть мой аккаунт „умрёт“ и из него уйдут абсолютно все, мне плевать, идите, я устала» – и мне в ту же секунду стало значительно легче. Я не подозревала, что моя страница в «Instagram» настолько повлияет на моё рекавери, и что вообще всё это со мной произойдёт.

Вам не нужно ничего доказывать. Неважно, что это: от набранного веса до ваших чувств. Если вам говорят: «Скажи, почему ты считаешь, что лучше – вот так ?» Вы имеете полное право ответить, что доказывать вы ничего не собираетесь.

Если в ваши чувства не верят, это дело тех людей. Вы ощущаете – это доказывать не нужно. Если человек не принимает ваше чувство – он не хочет. Ваш выбор здесь: продолжать односторонне чувствовать либо прекратить отношения.

Вы также вправе не отвечать на любой вопрос, который вам не нравится. Очень просто сказать: «Я не буду об этом говорить» и тем самым обезопасить себя от тревоги и стресса «что мне ответить на такое?» У вас всегда есть выбор.

Если вопрос неудобен/неприятен – не отвечайте. Если вы выбрали один путь, но другие начинают выспрашивать, зачем всё это – не оправдывайтесь. Если любите и человек просит доказательств – не доказывайте.

 

*

Я продолжала испытывать Страшный Голод каждый день. Я боялась, тревожилась, но ела. Во мне будто «ныло» что-то живое: в районе солнечного сплетения, в животе, в голове. Я даже не знала в те моменты, что тяжелее: физическая или моральная боль.

Я могу в любой день съесть очень много конфет или печенья. Если в моей голове возникает мысль «поешь это, поешь это, поешь это» каждые 10 секунд – надо идти и есть. Я иду и ем, хотя живучая режимность иногда запрещает мне делать это, так как «это калорийно/там нет полезных веществ/сейчас уже вечер/ты и так уже много съела за сегодня».

Если один дурацкий раз сказать себе: «Нет, ты такое не съешь» – это, я не знаю, каким образом, но в мозге откладывается, и потом он всё вспоминает, когда ты вообще думать забыл. И ты ешь. Много ешь. Клянусь, это похоже на магию. Магию слова «НЕТ».

Я специально проверила ЗОЖ-ный метод замещения «вредностей». Я купила бананы, апельсины и яблоки, но на самом деле я хотела козинаки (их купила тоже). Я пришла домой и начала есть фрукты. Я съела их столько, что в желудке не было места ни на что. Вроде козинаки уже мне из-за этого есть не хотелось.

Прошло минут 20—30. В голове начинается: «У тебя же лежит козинак, так зачем ты его купила, раз ты его не ешь?! Иди, съешь. Иди, возьми его и съешь!» Мысли учащались. Я не могла что-то сделать, не думая о козинаке: я начала сходить с ума. В итоге через несколько минут я его съела + поверх заела конфетами. Та-дааам!

Пусть вы и не как я через 10 минут после «полезного замещения» съедите то, что на самом деле хотели, а возьмёте «нужное» через месяц, полгода, год – всё равно «замены» будут копиться, и потом это вернётся бинджами в троекратном размере.

Я могу переедать иногда – и это нормально. Пока что я переедаю часто, но это тоже нормально, так как я сама себе сбила все ориентиры в организме. Я жду, ем. Откатываться мне нельзя.

Психолог: слово «переедать» в контексте нормального питания нормального человека (так!) вообще лишено смысла. Нормальный человек не переедает. Он просто может съесть сегодня больше, чем вчера, а послезавтра – меньше, чем два месяца назад, но больше, чем две недели назад. И да, он ест больше, чем в первые дни после своего рождения. Иногда в животе у нормального человека практически не остаётся места, а иногда там несколько часов может быть пустовато, потому что, чёрт возьми, эта книжка слишком увлекательна, чтобы променять её на бутерброд!

 

*

Любая еда – это хорошо. Даже куриная грудка. Даже сельдерей. Даже брокколи. Даже творог 0% жирности. Любая пища! Жареная, солёная, перчёная – вся. Вопрос в другом – почему вы её едите? Особенно это актуально в рекавери.

Если вы едите брокколи, потому что это вкусно для вас (помимо неё, вы, конечно, за день едите достаточно остальной еды) – хорошо, без вопросов. Но совсем иначе это звучит, когда вы едите брокколи «из-за небольшого количества калорий», так как это «нестрашная» пища.

Например, я не ем жареное во фритюре, но в восстановлении я давала себе его есть всё равно. Нужно дать попробовать себе всё (!) и смотреть за реакцией. Если на любой продукт вы реагируете ОРПП-мыслями, остановитесь и разберите этот «Стоп».

Если человек в ремиссии ест куриную грудку – это ничего не значит, он просто её ест. Если он ест её в рекавери – повод устроить проверку. Будьте строгими с ОРПП в своём восстановлении.

Ешьте всё – нелюбимое отсеется. Как бы вам не хотелось молчать самому себе о том, что «я ем низкокалорийный продукт», признавайтесь в этом и ешьте «страшное». Даже если вы говорите себе: «Яжтакоенеем» – пробуйте!

 

*

Практически под каждым первым постом люди хаяли меня, ругали, порой и оскорбляли. Я расстраивалась и 1000 раз хотела всё бросить. Андрей видел, как иногда я могу разреветься от какого-либо комментария, и он строго меня просил удалить страницу в «Instagram», но я не могла. Там было слишком много информации о том, как я болела. Я писала публикации, читала комментарии, ревела взахлёб и терпела.

Я решила пойти в супермаркет у дома, чтобы купить сладости, и по пути я читала, что мне ответили люди. Не помню, какой пост я писала, но после него пошли жуткие комментарии, очень обидные и злые. Это были ужасные слова. Я так расстроилась от того, как реагируют на восстановление (на желание моего тела жить!), что я ходила между полок магазинов и ничего не видела.

Я помнила, что хотела купить сыр, потом конфеты и мороженое, но я ходила и не могла понять, почему одну и ту же полку я прохожу 3 раза. Меня как будто «накрыло» что-то необъяснимое. Я начала дрожать от холода вплоть до стука зубов. Перед глазами был туман. Я писала Андрею, что меня обижают, он говорил либо «класть болт» на такие слова, либо удалять страницу. У меня не получалось сделать первое, а на второе я не соглашалась.

Я не помню, как вышла из этого состояния и успокоилась, но моментами мне казалось, что люди хотят мне причинить огромный вред, лишь бы я не делала того, о чём начала писать. Будто это угрозы. Мне было очень страшно, мне хотелось спрятаться, но я всё равно не могла оставить свой аккаунт, где писала о том, что так болело. Несмотря на неприятные слова в Сети, хоть и со слезами, но я ела. Я барахталась и пыталась лезть дальше, думала о том, где я сейчас и чего уже добилась.

Не исключено, что мои сигналы голода всё ещё нарушены, и иногда я ем не то, что хочу, а то, что есть под рукой, но я ем, согласно своим «испорченным» сигналам голода, и верю, что они наладятся.

Я могу различить «давай поедим со скуки», «за компанию», «чтобы не испортилось», и это мне помогает, но и не запрещает раз-другой съесть за компанию чипсину или доесть кусочек хлеба, который никто не ест 2 дня.

Психолог: из практики – клиентка рассказывает, что легко подпадает под чужое влияние в плане правил питания. Спрашиваю, какое у неё самой мнение об этом. Вдруг: «В моём окружении люди, у которых вообще нет об этом мнения!» Вот так. Не «мы едим интуитивно», не «мы едим естественно», не «мы едим, когда голодны». У нас просто «нет об этом мнения».

Я слишком много философствовала, анализировала, пыталась всё логически «расфасовать», но у меня плохо выходило. «Зачем я ем??», «Вдруг я буду весить 100 килограмм?», «Почему я съела кило мороженого, зачем мне столько?»

«Настя, ешь то, что хотела, ты остановишься, верь! Только не бросай, что начала делать, ешь!» – друзья и близкие старались меня поддерживать каждый день. Так бы я всё бросила, наверное, и вернулась в цикл «режим-биндж-режим». Я ела, пытаясь сделать выводы, но они были ни о чём. Я расстраивалась, плакала над старыми фотографиями. Потом я поняла, что это мешает мне «идти», и я свела свои «почему/зачем» к минимуму.

Когда я уже явно начала замечать, что мои бёдра и живот значительно увеличились по сравнению с тем, что было, во мне проснулось наплевательство: «Всё равно толстая, ешь уже, что хочешь. Какая разница? Потрачено!», но затем, спустя время, оно ушло.

Моё восприятие тела искажено. Я всегда вижу себя не такой, какая я есть в действительности. Мне миллион раз сказали, что так я выгляжу гораздо сексуальнее, но я автоматически бросаю это «в корзину», чем могу обижать людей.

Да, сейчас мой ник @pp_vsegda уже не подходит под общепринятые принципы правильного питания здесь, в «Instagram» – об этом мне не раз говорили, хотя я сама в курсе. Люди пачками уходят из подписок, потому что «она сорвалась, потолстела и больше не мотивирует, как раньше». Моё питание сейчас не подходит под рамки режимного ПП. Я ем, что захочу и когда хочу.

Я верю себе, хотя иногда мне страшно.

Я точно могу сказать, что мне легчает, причём в геометрической прогрессии. Но всё равно липучее расстройство на 100% от меня всё ещё не отстаёт.

 

Возвращение месячных послужило для меня триггером начать ограничения снова («ну всё, вернула свои КД, можно теперь точно худеть!»). Я ушла в релапс (откат, уход в расстройство) буквально после того, как первые месячные закончились. Всё началось с того, что я решила убрать всю «неправильную» еду из рациона и есть на 1ХХХ ккл. Я купила несколько брикетов обезжиренного творога, пачку рисовой муки и начала каждое утро жарить себе сырники без масла, заедая их половиной зелёного яблока и отпивая пару глотков кофе с молоком.

Мне хватало, чтобы «объесться», пары сырников, а яблоко уже еле влезало – это меня так обрадовало: «Ух ты! Всё-таки организм не отучился от такой еды и хочет её! И я даже не голодаю!» Но мне кажется, тогда тело просто ещё не сообразило, что я предала его и снова запретила себе есть.

Когда я приезжала домой после своих дел, то опять ела очень мало, на ужин жевала что-то низкокалорийное. 1ХХХ ккл снова стали моей тюрьмой. Андрею я об этом не сказала. Ему самому было сложно заметить, что я не ем: он работал весь день, приезжал, не заглядывал ко мне в тарелку, когда ел; либо я говорила, что уже поужинала (птичьей порцией) и с ним на кухне не находилась. Мне даже не было стыдно, что он не знает об этом. Весь релапс я жила в тумане.

Во время отката я не хотела описывать происходящее на своей странице, поэтому вспоминала то, что было в первые 3 месяца рекавери, до релапса. Сообщать о своём состоянии, пусть даже под всеобщие выкрики, какая я плохая, будто было моей потребностью.

Умом я понимала, что релапс – это плохо при любом раскладе, но расстройство так сладко уговаривало меня побыть в нём, остаться здесь, что я слушала убаюкивающий гул его голоса и «спала».

Мне казалось, я ждала бесконечность, когда я начну есть, как «нормальный человек». Сначала я ела прямо с утра гору еды, мысли о ней в голове были, как только открывала глаза. После 1.5—2 месяцев я всё ещё обманывала себя, когда думала, что всё закончилось. Я вставала утром, варила кашу, съедала немного (правда, наедалась), думала: «Ну, наконец-то, теперь я буду есть обычные порции». Подходило время обеда, ужина, и в эти приёмы пищи я начинала молотить всё. Или весь день я ела «спокойно», но в 10 часов вечера я шла на кухню и с жадностью ела тысячи калорий.

Психолог: иногда становится легче, если понять, что Страшный Голод – это гиперболизированная норма. Если человеку нельзя было поесть утром (например, перед сдачей анализов), он вполне может съесть двойную (тройную!) порцию за обедом. Или если он был вынужден скудно питаться после стоматолога/во время болезни – ох, он своё наверстает, когда придёт время. Так и после длительного периода ограничений организму нужно больше еды – гораздо больше, чем вы привыкли.

Я прикинула калораж своего питания. Я уже писала об этом, что начинала есть примерно 10000 ккл в сутки, и потом это количество снижалось само: 8, 6, 4, 3 тысячи калорий. На 3000 – 4000 ккл я питалась дольше всего и не могла понять, как я наедалась на каких-то 1ХХХ. [Это и является минимумом калорий/сутки для меня, и тело само требовало именно столько энергии. Только позже я решила вмешаться и начала есть меньше.]

Позже стало понятно, что 1—2 дня в неделю я ем как обычно, а в остальные – объедаюсь. Ничего с этим не делала, честно. Ела, пока само не прекратится. Страшно ли мне было? Да, очень. Каждый день было нытьё «Буду весить 100 килограммов, что я тогда буду делать?», «Почему я ем больше тебя и вон того парня?!» Потом 3—4 дня в неделю я обходилась без пакетов сладкого. Затем 5—6 дней – и это куда-то ушло.

Если я опять захочу есть на тысячи и тысячи ккл, мне придётся на это отвечать (хотя я и опять начну ныть), так как Страшный Голод происходит из-за недоедания в прошлом. Вы недоели за день/за неделю/за год/за 5 лет – вы начинаете «мести» килограммы еды. Ваша голова «голодает». Именно она, желудок-то уже разрывается от еды – ему хватит.

Психолог: организм тормозит всё, что напрямую не влияет на вашу способность выживать – скорость и сила когнитивных процессов (память, внимание и прочее), выработка пищевых ферментов (вот почему возникает непереносимость – к счастью, обратимая – некоторых продуктов), функционирование внутренних органов и так далее. И то, что мы до определённого предела можем это не замечать, не отменяет необходимости всё это восстановить.

Пока я нахожусь в спокойном состоянии. Ем всё, понемногу.

Я не следую протоколу рекавери [HDRM], где нужно есть 3000 ккл каждый день, поэтому я не могу говорить, что я восстановилась, ем минимумы и так далее.

Неважно, с какого веса вы начинаете восстановление – ешьте. Я согласна с тем, что нужно «доесть» до КД, если у вас были ограничения в рационе и вы потеряли месячные. Мне иногда пишут: «Я набрала 8—10 килограмм, но ничего нет!» Недоели вы, значит.

Неприятие протокола продолжалось несколько месяцев, я не хотела допускать даже мысли, что я должна «есть по калориям за двоих – это же так много!»

 

*

Я искренне считала, что за первые 3 месяца рекавери у меня такие шикарные продвижения, как будто я восстанавливаюсь уже, например, год. Я писала, что мой калораж снижался, и это так, но сейчас я думаю, что я намеренно пыталась себя уговорить «поесть поменьше».

Хотя я и писала про «я отвечу на 3—4 тысячи калорий», я всё равно уже думала иначе, но не могла признаться в том, что я откатилась. «Как так? Сказала, что буду есть и восстанавливаться, а в итоге уже на 4-м месяце взяла и всё свернула. Как будто не могу своё слово сдержать».

Протокол HDRM я пока не принимала, уж тем более в релапсе. 3000 ккл в день меня безумно пугали: «Я же и так ела 3 месяца очень много еды и потолстела, а по протоколу хотят, чтобы я так 1,5 года ела. Проверять я это, конечно же, не буду».

Я начинала писать посты в «Instagram» о рекавери, но люди не понимали меня. Почему я, фанатичный приверженец ЗОЖ, рассказываю о том, что я ем всё и в количестве 5—10 тысяч ккл в сутки? Да девочка просто сошла с ума, она не тренируется и пытается всем впарить какой-то бред!

Несмотря на это, изредка я замечала и рекавери-аккаунты, как американские, так и российские, которые начинали восстановление, пользуясь протоколом HDRM, но я находила колоссальную разницу.

В иностранных рекавери-аккаунтах («Instagram») можно увидеть изобилие фотографий печенья, батончиков, мелких драже, пиццы; всё сопровождается радостными описаниями – «Я это съел! Это так вкусно! Ура! Я иду вперед!» – люди не боятся есть, им лишь бы вылезти из расстройства. Их комментируют: «Здорово, я рад за тебя!» и тому подобное.

Наши рекавери-аккаунты: «Каши 40 грамм в сухом вот поел… Думаю, может, шоколадку съесть… Она же неполезна, ахахах, ну, ладно, я же восстанавливаюсь типа». Комментарии: «Тоже теперь жир везде, да? И у меня!», «Ты же потолстеешь, зачем ты ешь так много??»

Описание иностранных аккаунтов рекавери: «Моё имя …, восстановление с… числа». Наше описание: «Набираю до „Х“ килограмм». Причём этот «X» килограмм всё равно является дефицитом веса. Класс.

Видео на «YouTube». У нас большое значение играет фон, одежда, макияж, монтаж. Не спорю, приятно глазу. Девушки из-за границы: включила камеру на телефоне, наговорила текста (иногда они его даже не готовят заранее; как идёт из головы, так и говорят), сидя на диване, выложила – всё. Я послушала, информацию получила – конец цепочки.

P.S. У меня даже мыслей не возникало, что с 31 марта 2016 года я начну говорить именно так, на телефон, без подготовки. Я не ожидала, что мне это понравится и у меня будет канал на «YouTube» (I Am Enough); я буду записывать видео и это очень поможет тем, кто решил встать на путь восстановления.

Когда я начинала восстановление, то в «Instagram» я видела аккаунты девушек в рекавери, которые имели клинически низкий вес. Он был опасен для жизни в принципе. Естественно, такие девушки говорили что-то похожее на «Я слишком худая, конечно, мне надо много есть!» – и ела целый («ого-го, я ем так много!») «Сникерс».

Я понимала, что тут что-то не так, я же знаю, как ем я, когда я себя отпустила – а ела я точно не целый «Сникерс» за один раз: гораздо больше! Поэтому я относилась к российским аккаунтам скептически. Тогда толком про протокол HDRM разговоров не шло, совсем немного; девушки с низким весом начинали есть хотя бы что-нибудь, это и считалось «правильным способом выздороветь» в большинстве случаев. Хочу отметить, что сейчас в «Instagram» есть аккаунты #truerecovery, и это не может не радовать.

1. «Я уже восстановилась и мне уже нельзя есть так много, как тебе. Пока у тебя вес небольшой, то тебе и можно есть всё, что угодно» – такой комментарий я видела от «здоровой без ОРПП» девушки.

2. «Девушка „Х“ вылечилась от ОРПП, затем правильно похудела, смотрите, она теперь красивая и здоровая» – второе из ужасного, что я прочла.

Это огромнейшие, монструозные заблуждения! Пожалуйста, те, кто находятся в рекавери, не доверяйте им. Эти иллюзорные убеждения являются «розовыми очками»: когда человек их снимет, он увидит, что он находится не в уютной светлой комнате, а в чёрной глубокой яме.

1. При восстановлении с любым весом вам нужно есть сколько хотите, что хотите и в любое время. В ремиссии вы будете есть, согласно налаженным сигналам голода и насыщения, без мыслей о калориях, граммах и так далее.

2. Если человек «после рекавери» специально похудел, выбирая отдельные продукты/урезая калораж – это релапс, уход в расстройство снова. Человек не  здоров, он всё ещё с ОРПП.

Будьте внимательны к контенту о восстановлении. Нещадно отписывайтесь от всего, что вас расстраивает. Профили с «правильным питанием» и «идеальной фигурой» убирайте из ленты все , даже если среди них есть ваш лучший друг. Сначала помните о себе. Если вы общались и без «Instagram», ваша дружба никуда не денется.

• Профили IIFYM – НЕТ.

• Профили интуитивного питания – НЕТ.

• Профили с отчётами о еде – НЕТ.

• Профили с перманентным фотографированием тела – НЕТ.

• Профили людей в релапсе – НЕТ, если вы слабы к триггерам; лучше спасти себя и вернуться за слабым, чем увязнуть в ОРПП вместе.

• Профили с псевдо-рекавери – НЕТ.

Посмотрите мои подписки. Кроме личных аккаунтов у меня есть страницы с видео про животных и красивых сладостей: они безопасны и не провоцируют откат.

Если для вас триггером являюсь я – временно оставьте аккаунт тоже. Вернётесь, если позже когда-либо захотите. Думайте о собственной безопасности. Если вы пользуетесь «Instagram» для поддержки в восстановлении – выбирайте аккаунты тщательно, чтобы ваше рекавери не стояло на месте. Именно вам (!) нужно идти вперёд – всех вы не спасёте. Вы, лучше, уже будучи здоровыми людьми, вернётесь за теми, кто отстал, если очень хотите оказывать помощь людям с расстройством.

У меня категоричное отношение к аспектам рекавери, потому что полумеры в восстановлении ещё ни разу меня не спасали. Несмотря на то, что я «эгоистично» проходила рекавери («я не буду оставаться в профилях прохождения восстановления, я буду идти одна»), разве я не могу сейчас предложить руку помощи?

Если вы общаетесь с людьми в рекавери и видите, что это является триггером – либо ухо дите вы, либо определённый человек устраняет триггер.

Я не хочу сказать «проходите восстановление без поддержки в Сети»: не давайте себя «утащить» триггерами назад, от кого бы они не исходили. Если вы слабы для помощи другим – помогите сначала себе. Дружба и поддержка – это здорово, но, если вы «увязли» в «инстаграмных» отношениях – пересмотр и те их.

 

*

В «Instagram» я постоянно пыталась «достучаться» до людей и показать, что со мной. Я не знала, полностью ли я честна в своих мыслях, а, может, лгу и не знаю об этом. В итоге да, я лгала, но кто мог меня вытащить из такого? Я не понимала в полной мере, что релапс страшен. Я думала: «Ну, да, это всё плохо, но я тут всё равно побуду ещё, почему бы и нет, это такие знакомые ощущения и мысли о еде, тренировках».

Вспомните, как вы питались до режимных граммов еды? Это ваше обычное питание, которое сейчас называется интуитивным. Это не новая схема модного режима.

Моих целей «построить идеальное тело», «стать „ХХ“ килограмм» больше нет. Они остались редкими мыслями, но не целями.

Мне не нравится говорить: «Я придерживаюсь интуитивного питания» – это звучит как «я в тренде». Я просто ем, как раньше, пытаясь попутно давить таких тараканов, как «что-то ну слишком большая порция» или «я же буду за сотку килограммов скоро, ё-моё, что мне делать?!» У меня всё чаще получается оставлять еду на тарелке, если чувствую, что в желудке достаточно, но я не думаю «на сколько же баллов я сыта» и тому подобное.

Честно, может, от лености своей, но я не особо разбиралась, почему я так много ем несколько месяцев – я тупо шла к холодильнику и ела, когда начинали грызть мысли о еде. Любые мысли.

Почему так? Потому что за последний год я несколько раз порывалась отойти от режима: включала сладости и углеводы вечером в рацион, не учитывала в КБЖУ какой-нибудь помидор и так далее. Но это были настолько жалкие попытки, что я возвращалась опять в свою клетку со вздохом «ну вот, опять ничего не вышло».

Я ела и ныла об этом, не зная, где конец. Я поняла кое-что осенью. Либо я «отпускаю вожжи» на 100% и терплю этот «ужас», пока меня это не оставит, либо так и буду: «приоткрыла дверь – ой, нет, не пойду, закрыла; снова нос всунула в дверную щель – ого, тут так без режима хорошо, ну, ладно – закрыла дверь».

Мой случай можно, с одной стороны, назвать «запущенным», так как моё питание было «наичистейшим» несколько лет – я не нарушала его ни крошкой сладкого. Поэтому я ела, ела и ела, чтобы съесть созданный дефицит энергии.

Я не знаю, где финиш. Нельзя говорить, что я здорова полностью. Мне нравятся худые и очень худые девушки – и этого не изменить. Нравятся! Но также не изменить и того, что я по природе своей не попадаю в свою же группу-фаворит. С этим фактом я пытаюсь примириться по сей день.

Психолог: «я не знаю, где финиш». Это часто пугает – причём как на первых стадиях, так и на последних. Только вы можете забывать, что если выбрать ОРПП, а не восстановление, то финиш находится вполне в определённом месте.

«Группа-фаворит»… Она исчезла. В то время, когда я писала этот пост, я не хотела верить, что смогу смотреть на людей иначе: «Вот люблю худых и всё!» Нет, всё изменилось. В конце рекавери я поняла, что мне нравятся разные люди. Те, которые выглядят, будто умирающие лебеди, перестали мне быть симпатичны.

 

*

Я очень много начала тренироваться, мне было невыносимо тяжело, потому что я продолжала нагрузки с теми же гантелями, что тягала до рекавери. Я задыхалась, у меня темнело перед глазами, но просыпалась в 6 часов утра, чтобы сделать тренировку. Я могла поднимать гантели вечером прямо перед носом Андрея – мне ничего и никто не могли помешать.

Я не хотела себе признаваться, что нахожусь в откате и он убивает меня. «Что такого? Это просто полезно. А вот это не потому что надо отработать калории. Я просто хочу, чтобы у меня мышцы красивые оставались. А в 6 часов утра я встаю, потому что вечером я не захочу тренироваться, нормальное же время!»

В моих публикациях проскальзывало «интуитивное питание», потому что мне казалось, что после трёх месяцев Страшного Голода я «теперь умею есть», теперь можно перечитывать заново книжку про ИП и начинать его пробовать по-новой. Я ошибалась. Я очень запуталась.

 

*

В своих постах я понемногу начала видеть ложь: «Настя, ты же пишешь, что ешь всё; что, так быстро всё закончилось, раз ты ешь на завтрак пару сырников с сахзамом?». Я продолжала описывать, что со мной было, не затрагивая мизерное количество потребляемых калорий и бешеные физические нагрузки, но сама уже всё больше начинала подозревать, что я свернула «не туда».

Фотографии тела начали мелькать чаще, и я их делала для того, что сказать: «Вот, смотрите, хоть я и наела 15 килограмм, но всё равно я не толстая! У меня тут пресс даже виден! Так что никто меня не может назвать ужасной, я всё равно правильный молодец!»

Я не хотела выходить из релапса: он был для меня таким родным и  не тревожным .

Я просто жила в откате и не знала, как выйти из состояния «я не знаю, что мне нужно».

 

*

Как таковых проблем с одеждой у меня не было. Когда я начала набирать вес, я заведомо прощалась в мыслях со своей одеждой 42-го размера и морально готовилась к 50—52. Честно. Причём это может показаться преувеличением, но так оно и было – я мыслила крайностями: либо ты толстый, либо ты худой. Середина? О чём вы?

Первое время я надевала штаны 44-го размера, они понемногу переставали на мне болтаться. Я носила их месяца 2. У меня не было паники по поводу того, что одежда сейчас, возможно, будет меняться. Просто принимала, как должное: ты становишься больше, значит, купишь другое.

Я сильно отекала. Как-то я надела тёплую кофту, куртку, и пошла на улицу. Через час вернулась, разделась и сначала испугалась: свитер настолько сильно впечатался в кожу, что появились борозды с кровоподтёками. На другой руке было то же самое. Сейчас, если такое возникает, то является практически незаметным.

Сейчас я влезаю даже в 42-й, причём он «сидит», как влитой. Раньше болтался и 42-й размер. Ношу 44-й чаще всего в данное время. Джинсы не меняю сейчас, ношу 42-й, всё хорошо, они стрейч, хотя думала, их я первыми запрячу в дальний угол шкафа, дабы не расстраиваться.

По сути, я так ничего нового «побольше» и не купила, так как у меня были вещи до 46-го размера включительно, которые были практически не ношены, потому что я была сушёной воблой – всё на мне висело. Даже лифчик, простите. Причём я не ради красного словца это говорю. Моим штанам и кофте теперь есть, что обтянуть! Какой-никакой, а плюс.

На самом деле 42-й размер штанов я натягивала еле-еле. Я всё ждала, что сейчас я на 1ХХХ ккл снова похудею и эти штаны снова будут болтаться. Я ходила в малых джинсах как сервелат в сеточке, чтобы самой себе доказывать, что я не так и сильно набрала вес. Это смотрелось некрасиво. Я ещё чаще стала скакать у зеркала, ощупывать себя, фотографировать, чтобы сравнивать изображения: вдруг что-то изменилось?

 

*

В некоторых постах сквозило откровенное враньё, но я была в настолько цепких лапах расстройства, что не могла остановиться в своей лжи. Да, я писала полезные подсказки о рекавери, но о себе я лгала напропалую.

Раньше я была сторонником «замены» того, что я действительно хотела съесть.

«Хотите шоколад? Это означает, что вам не хватает „Х“, а тот самый „Х“ есть вот здесь… – значит, едим это». И так во всём. Сейчас я, убейте, не понимаю, зачем так делать. В чём смысл?

Шоколад = шоколад

Торт = торт

Пицца «4 сыра» = пицца «4 сыра»

Если вы заменяете желанную еду на ту, от которой у вас желание есть пропадает, но «зато я ем полезнее» – это боязнь определённого вида пищи.

• «От этой еды я наберу вес»;

• «Такая еда принесёт только болезни»;

• После такой пищи вы будете себя ругать;

• После приёма «страшной» еды вы, вероятно, «накажете» себя (изматывающая тренировка, например).

Это не относится к отказу от пищевых групп по медицинским показаниям.

Я давала себе несколько месяцев, чтобы организм сам отрегулировал нужное количество желаемой пищи. Сначала я ела по полкило сладкого за раз, потом 300 граммов, 200, 100. Я знаю, что ещё будут такие дни, когда я смогу опять съесть 3 порции любимой еды. Ну, бывает. Но сейчас в большинстве случаев мне нужно малое количество того, чего очень хочу.

Психолог: опасность! Обратите внимание на фразы «я давала себя несколько месяцев», «малое количество». Восстановление не зависит от того, сколько месяцев вы ему даёте: только организм может определить, сколько времени ему нужно. Акцент на малом количестве намекает, что это по-прежнему в приоритете.

Я читаю публикацию и не понимаю, почему я так мыслила? Я либо шла совершенно не туда, либо я шла в верном направлении, но несла какую-то чушь, которая могла меня скатить за секунду. Балансирование между «truerecovery» и «квази-рекавери» грандиозно меня запутывало и мешало найти твёрдую почву под ногами.

 

*

Каждый день я ела мало и снова ощущала, будто я «подсаживаюсь на иглу». Что-то во мне больно ворочалось, мне не было комфортно в режиме, как раньше. Всё мне было как-то неудобно, не так. «Вот поела три месяца, а всегда говорят, что после не пэпэ-еды хочется так всегда и есть! Терпи теперь!»

Только недавно в январе у меня начали появляться мысли об овсянке, омлете, курином филе, овощах. В ноябре я возненавидела эти «режимные элементы»: они ассоциировались у меня с планом, схемой, клеткой.

Я ела всё, кроме ЗОЖ-ных продуктов, будто специально, чтобы доказать самой себе, что они больше мной не командуют, а  я управляю ими – есть их мне или нет.

Сейчас я не высчитываю свой рацион в процентах – «10% у меня на такую еду, 30% – на такую» и так далее. Каждый день я ем по-разному, но мне всё больше нравится необработанная пища и всё меньше – промышленные сладости, хотя я не отрекаюсь от них насовсем. Я всё ем, но что-то больше, что-то меньше.

Психолог: какой сильный акцент на еде, вы заметили?

Я не мечтаю о завтраке, засыпая. По-моему, это не очень-то здоро во. Встал утром, что захотел, приготовил, съел, дальше пошёл. Зачем о нём думать? Или я не понимаю какой-то фишки?

Может, вам просто не хватает еды, что вы о ней мечтаете? Когда вы хотите пить – вы думаете о воде. Когда вы устали, вы думаете о том, чтобы прилечь. Но вы думаете о завтраке, засыпая. Хорошая мысль, я о ней задумалась не так давно.

Да, мысль действительно была чудесная, но я так пристально следила за своей едой, что суждение про завтрак было просто «пшиком» в никуда. Это бы не спасло меня, я была гораздо глубже в релапсе, чтобы выполнить один совет и снова встать на дорогу рекавери.

Я будто пыталась доказать всем, что со мной всё в порядке: «Я не толстая, я совсем не набрала вес, и я ем всё, но, конечно, „правильных“ продуктов стараюсь есть больше».

Обман, обман, обман. Релапс был похож на сильное головокружение. Февраль 2016 был для меня тяжёлым месяцем. Каждый день организм получал от меня предательство. Опять и опять, из раза в раз. Я обманывала себя и наказывала ограничениями, хотя перед этим 3 месяца я говорила телу: «Поверь мне».

Я считала, что таким рекавери и должно быть: я поела, вес набрала, месячные вернула, потом лишнее схудела, вуаля – всё круто! Я думала, что всё это только на несколько месяцев, и у меня, наверное, всё идёт, куда надо.

 

*

20 февраля мы с Андреем встали в 6 часов утра. Регистрация брака была в 9:10. Было очень темно, и мы не хотели никуда идти. Пришлось! Начали одеваться, ждали друга, который должен был приехать на машине и довезти нас до ЗАГСа. Ещё должна была подойти Эля, но она опаздывала и пришла, как всегда, в самую последнюю секунду.

Пока мы ехали, я звонила отцу с братом, чтобы спросить, где они сейчас. Он говорил, что в пути и очень стараются быть вовремя. Мы приехали в ЗАГС: пока я переобувалась, Эля поправляла мне букет, волосы и платье, отца всё ещё не было, хотя было уже 9:00. Я звонила ему, он говорил: «Едем, да, как можем!», но они всё не заходили ко мне.

Нас с Андреем позвали в кабинет и сказали, чтобы мы расписались в документе о том, что наш брак заключён. Перед этим на меня грозным взглядом посмотрела женщина и спросила: «Девушка, вы точно уверены??», и я между её слов услышала: «А то у нас тут все говорят „уверена“, а потом разводятся через 2 недели». Я сказала «уверена» (причём Андрея об этом не спросили), мы расписались и снова вышли к друзьям.

9:10. Отец звонит, просит прощения, что задерживается. Женщина, которая была с нами в кабинете 2 минуты назад, говорит, чтобы мы просто пропускали пары вперёд себя, пока «ваши гости опаздывают». Я сразу перестала переживать из-за отца, и перед нами зашли в зал парень с девушкой.

9:25. Отец заходит в ЗАГС вместе с братом, держа в руке огромный букет жёлтых тюльпанов: «Настя… Прости меня… Я ездил за ними… Их только что срезали… Извини, что я не попал к тебе… Прости, пожалуйста…» Я сказала: «Па, ещё ничего не было, не переживай». В ту секунду лицо моего отца до того озарилось, что я просто не могу передать словами: «Так я это увижу?? Я успел? Ничего ещё не было?? Я думал, что я уже всё пропустил!» Он был таким счастливым.

 

*

Мы зашли с Андреем в зал в 9:30. Я не помню себя. Я как будто была в коме, но могла ходить. Моё умение говорить было парализовано. Я помню, звучала живая музыка, нам что-то говорила женщина, нас снимали на камеру. Потом нам сказали подойти и подписать «здесь и здесь». Я находилась в какой-то прострации, я не понимала, где я и что я. Вероятно, на вид я была в полном адеквате, но только я одна ощущала, как будто нахожусь в космосе.

Когда мы надели друг на друга кольца, меня «прорвало»: я начала реветь, не знаю, почему. Мне хотелось спрятаться, чтобы никто не видел, как я плачу. Никто не плакал, кроме меня. Я как будто проснулась, вышла из своей «комы», и чувства буквально волной обрушились на меня.

Нам отдали запись церемонии, мы переобулись, расселись по машинам и поехали домой. До этого момента мне было хорошо и спокойно. Я всё ещё находилась в релапсе, но так как еды рядом не было, то что могло бы меня волновать? Мы купили торт, несколько нарезок и решили накрыть небольшой стол дома.

 

*

Уже когда я шла с тортом домой, я думала: «Торт калорийный, а я же снова худею, что мне делать? Сколько мне его можно съесть? Или может сегодня вообще объесться, всё равно такой важный день, а что, повод же есть».

Моё психическое состояние было, естественно, лучше, чем хотя бы полгода назад, но я всё равно ощущала внутри себя подавленность и собственный запрет на еду. Я ела торт, колбасу, я ела абсолютно всё, но внутри начинали просыпаться тревога и страх.

Позже, когда все разошлись, я села с мужем на кровать и начала плакать. Он сразу меня спросил в чём дело. Я была так расстроена: даже в такой важный для меня день я думала о еде, калориях, весе и съеденном торте.

«Вместо того, чтобы радоваться и испытывать положительные эмоции, я сижу и считаю, чёрт возьми, сколько калорий было в куске сырокопчёной колбасы, который я съела!»

Я очень злилась на себя за это, но, с другой стороны, мне было ещё и очень обидно.

Я сказала Андрею, чтобы он меня не трогал: я хочу просто полежать на кровати и поплакать. Мне просто так захотелось – чтобы меня не спрашивали. Он согласился. Я лежала и ревела, сколько мне вздумается. Полегчало.

 

*

На следующий день мы поехали отмечать регистрацию в кафе. В релапсе все ОРПП-страхи выползали наружу и орали мне в уши. Я ела роллы, салат, а потом Татьяна мне сказала: «Давай кусок торта закажем пополам!» Мне было страшно это услышать, но, раз пополам, то «я и торта поем, и калорий не так много будет». Я согласилась.

Мы съели 2 куска от разных тортов. Было правда очень вкусно, и мне было хорошо. Мысли расстройства пытались проявиться каждую минуту: «Ну это торт же… -СТОП- это же столько калорий… -СТОП- ты и так ела много и вчера наелась после регистрации… -СТОП- как ты это отработаешь?» Я подавляла их. Меня так расстроило моё вчера, когда я только и думала о еде в такой день, что уж второй день я была обязана прожить без этого ужаса.

Я помню, что писала об этом пост на своей странице. Я была рада, что у меня есть #recoverywin: я съела еду и не ругала себя за это, я акцентировала внимание на том, что вокруг, и не считала калории. Я говорила себе: «Я иду вперёд, со мной всё в порядке». До конца релапса было ещё примерно 2 недели.

 

*

В то время мне снова вспомнилась книга «Интуитивное питание», и я решила пересмотреть на неё взгляды и написать, что думала о ней в тот момент. Да, я говорила правду, и сейчас я думаю то же самое. Сумбур в моей голове о восстановлении продолжался изо дня в день в большей или меньшей степени из-за того, что я не могла соотнести «всё можно» и правила ИП.

Напишу, какую информацию я смогла принять и с чем согласиться, а что прошло мимо меня.

Я выбрала «страшный» вариант – есть еду, которая была ограничена 5 лет, пока не надоест. Многие меня не поняли и ушли, но я не видела выхода в интуитивном питании, мне всё претило, любые правила. Я избирательно согласна с протоколом восстановления HDRM – из него я беру некоторые положения.

Людям с ОРПП лучше пока отложить книгу об ИП: у них нарушены сигналы голода. Мозг и желудок хотят есть в разное время, и человек не может поймать единый сигнал (например, «я объелся, но всё ещё хочу есть „головой“»). В стадии активного ОРПП эта книга мне не помогла.

Я не смогла принять информацию о том, что ИМТ 25 и выше – нестрашен, это приемлемо. Не смогла воспринять и согласиться. Не смогла принять информацию о том, что полные люди в выигрыше в плане здоровья. Может, мои мозги промыты наглухо?

Не могу воспринять «любите любой свой вес». Набирая вес, я жутко боялась, честно, что не остановлюсь никогда, но всё остановилось на 65 килограммах. Если бы мой организм выбрал 70 килограмм, я бы принимала себя ещё медленнее. Может, позже я пойму. [Это может быть триггером! Да, это были мои мысли при выздоровлении, но я всё ещё болела ОРПП.]

Я приняла тот факт, что жир нам нужен. Это орган, который нельзя бездумно «удалять»; орган, без которого организм будет включать режим экономии энергии и сил. Приняла то, что заниматься физическими нагрузками надо не «до смерти», а в свою силу, как смогу. Приняла то, что физическая нагрузка в первую очередь должна быть для здоровья.

Я выполняла автоматически «легализацию», так как ела всё, что хотела, пока это не пройдёт. Да, я делала это коряво, не «должна быть одна конкретная марка, куча пачек на столе, съел – добавляй столько же; и так – пока не надоест это есть». Я просто ела всё.

В большинстве случаев еда – это топливо, но еда служит и удовольствием тоже. Важен баланс печенья и каши, торта и овощей, лимонада и зелёного чая.

Психолог: и о том, какой это баланс, знает только ваш организм. Сегодня баланс один, завтра – другой.

Помню, в книге об интуитивном питании было упражнение (опишу грубую суть): «Если хотите съесть что-то, когда не голодны, то для начала просто хотя бы потанцуйте». Как же я воспротивилась тогда: «Как может помочь движение, если в голове у тебя одни пирожные и ничего больше, совсем ничего??»

Упражнения на определение чувств мне были интересны, но не особо помогли. Время от времени я много ела из-за ограничений, а не из-за «спектра грустных чувств», я чувствовала депривацию: хотелось съесть одно, а по расписанию было положено съесть омлет и наесться – точка.

Шкала голода и схема «какую я хочу еду» тоже на первый взгляд вещи забавные, но потом как-то подруга сказала: «Вот ты пришла в кафе, и говоришь: «Тааак… Где моя шкала голода? Сейчас проверим, что же я могу съесть с определённым уровнем голода. А где теперь схема определения вида пищи?»

Да, я и сама ощущала что-то не то, но после её слов ещё больше перехотелось этому следовать. Было ощущение, что меня учат заново ходить на горшок или как нужно чистить зубы. То есть такие вещи, которые любой человек уже знает, как делать, но они расписаны просто микроскопически близко. Я бросила заглядывать в эти схемы.

В общем, если есть возможность – прочтите. Что-то вы для себя усвоите, что-то у вас принять не получится (может, так будет только с первого прочтения, кто знает). Называть книгу бесполезной я не буду – это труд, и он каждому может оказаться полезным по-разному.

Повторюсь: я думаю, что людям с ОРПП лучше такую книгу отложить, учиться есть «страшные» виды пищи, когда не только возникает физический голод, но и когда голова неумолимо просит определённой еды, отпустить контроль за своим питанием до конца.

В публикации я вскользь написала, что частично принимаю некоторые положения протокола HDRM. Всё потому, что боялась есть «столько еды», и я не хотела, чтобы вышло так, что я начну рекавери по такому способу, всем об этом скажу, а потом придётся страдать и мучиться, но всё равно доказывать, почему HDRM такой прекрасный. В релапсе такими мыслями моя голова была заполнена особенно часто.

 

*

Что за ерунду я иногда писала в своих первых публикациях о своём состоянии? Ума не приложу, но я специально оставила их в назидание самой себе о том, насколько ужасным может быть пищевое расстройство, и как оно может буквально захватить мозг и превратить человека в робота.

Сначала я будто была полностью в темноте, где ничего не могла разобрать. Потом я начала ощущать, что я нахожусь не там, где нужно – начала натыкаться на стены. Затем я действовала и правильно, и неправильно: пыталась себе помочь, но потом вдруг снова тащила на дно. В период, когда я писала эти посты, я была именно в таких метаниях. Мне очень хотелось, чтобы мне сказали: «Настя, я такое прошёл, и это нормально, у тебя всё тоже пройдёт и наладиться», но я не слышала таких уверенных слов. Было страшно, я долго шла на ощупь.

Я поддерживала «искусственные» 53—54 килограмма несколько лет. Мне нравилось это делать. Сначала я не понимала, чего это мне будет стоить. Я была настолько воодушевлена, что готова была всю жизнь есть подконтрольно, высчитывая КБЖУ и помнить о высоком гликемическом индексе банана. Ради пресса. Ради какого-то там квадрицепса ноги.

Я не помню момента, когда вышло, что я «попробовала пожить» в том периоде, когда «ешь, как будто ты не в курсе обо всей информации о питании». Мне это так понравилось. После него я нехотя начала с нового утра режим с контейнерами. Потом я опять «попробовала» и снова возвращалась. Снова и снова.

Я поняла, что начала скучать по той «неправильной жизни». Началось нытьё: «Я страдаю от режима, да, зато у меня фигура, но я же тоже хочу есть, как ты – пирожки и конфеты!» Меня не понимали: «Так бери и ешь!» Я ныла несколько месяцев.

Потом я обнаружила книгу «Интуитивное питание». По сути она говорит: «Вспомните вашу счастливую жизнь до проблем с едой, и вот, как это сделать». Эта книга дала мне мощный пинок к осознанию проблем с едой, но, с другой стороны, по системе ИП нужно есть только по физическому голоду, но я не могла этого делать. Я понимала, что у меня есть сложности в пищевом поведении, но какие именно разобрать не могла.

Я решила есть, пока не наемся. Страшнее некуда. Я не взвешивалась до того времени, пока аппетиты не упали – это могло стать триггером к похудению и самобичеванию в утроенном режиме.

Я поверила в теорию сет-поинта, потому что мне хотелось во что-то верить в этой безызвестности и куче еды. Теория заключается в том, что организм сам, без вашего вмешательства, будет поддерживать нужный диапазон веса в пределах +/– 5 килограмм для здорового функционирования систем.

Согласно теории, у каждого свой сет-поинт. Может, я сейчас в нём и нахожусь? Не знаю. Но раз аппетит сейчас более-менее в порядке (большинство времени), наверное, я где-то рядом.

Эта теория рабочая: находясь в ремиссии, я могу подтвердить её.

Ваш сет-поинт – это как размер ноги (дальше определённого размера вы не «прыгнете»), цвет волос и глаз: вы получили эти «данные» с рождения, и они будет с вами всегда.

 

*

Со временем я начала осознавать, что меня «заносит», я не могу восстанавливать психику, если я делаю в точности то же самое, от чего пытаюсь убежать. Я открыла глаза и честно посмотрела прямо в пасть своего расстройства. Неуверенно, но я пыталась найти выход. Я знала, что нужно что-то делать и как-то шевелиться. Стало очень страшно.

Привет, откат, я открыто тебя признаю. Последнее время я считаю калории каждый день (с ноября прикидывала переедания иногда и всё, без каждодневных цифр). «На глаз» прикидываю количество граммов. Но сути это не меняет: радуешься, что не переел, и радуешься, если чуть недоел.

Я стояла на месте некоторое время, было тревожно решаться на «свободное плавание» без подсчёта калорий и незнания, сколько я ем за день. Это вызывает тревогу (кстати, ОРПП – тревожное расстройство и есть) и появляются голоса: «Не переел ли я калорий, не стану ли я толстым, если всё-таки переел» и так далее.

Первым шаг будет таким. Неделю (если меня хватит, 2 недели, хотя, честно, вряд ли, посмотрим, в общем) я буду записывать только пищу без калорий – да, граммы выйдут «на глаз», весам говорю «нет» уже давно, а в конце недели прикину среднюю калорийность за 7 дней и узн а ю, сколько калорий просит тело, а не устанавливаю я сама. [Здесь я из последних сил пыталась «договориться» с ОРПП.]

Всё бросить за день и стать здоровой, я думаю, это не про пищевое расстройство (хотя очень хотелось бы). Я с некоторым смирением встречаю «волны» отката и принятия себя – это нормально, на мой взгляд. У меня нет большой паники при «так же нельзя делать, если ты хочешь уйти от ОРПП!» Это будет приходить и уходить.

Сложно поверить самой себе, сколько попросит мой организм, а также сложно заткнуть практически бессознательный подсчёт. Я не сажусь за расчёты со словами «Так, а сейчас посчитаем, сколько я съела!» Оно будто само.

Психолог: когда человек себя ограничивает, сигналы голода сбиваются нередко в сторону того, что желудок перестаёт просить еду. В этом случае опасно верить тому, сколько просит желудок. Потому что организму нужно больше – вот только сил до вас докричаться у него пока нет.

Я беру в руки маленькое яблоко и знаю, что там ХХ ккл. Я ем кусок куриного мяса и знаю, что я жую примерно ХХХ ккл и прочее. Поэтому буду работать с головой. Также нужно работать с тревогой, так как она, как блоха, скачет с еды на другие аспекты жизни.

P.S. Сегодняшний завтрак я не посчитала, хотя хочется, просто ужас. Съела мало, чтобы долго не ждать перед тренировкой.

Психолог: опасность! Снова акцент на «мало». Тренировка оказалась важнее, чем процесс восстановления.

Это были важные мысли, переломный момент в моём рекавери. Я призналась сама себе, что я нахожусь не там, где мне нужно. Что я убиваю и разрушаю себя. Я написала «спасительный» план, что мне нужно сделать, чтобы выйти из релапса, и чувствовала, как мне будет сложно это сделать.

Подсчёт калорий в рекавери может быть полезен, но не каждому. Вряд ли это будет безопасно для того человека, кто высчитывал свою еду годами. Но я уцепилась за знакомый подсчёт и решила считать даже в восстановлении: «Хоть что-то родное, моё!»

Я пыталась договориться с расстройством и давала себе 1—2 недели на то, чтобы записывать съеденное. Безусловно, это ерунда. Я всё ещё находилась в релапсе. Это выглядело так: я весь день пыталась запомнить, сколько я ем, и, конечно, пыталась съесть поменьше, чтобы «на всякий случай не перебрать», потом я брала небольшой листок и подсчитывала калории в конце недели.

Так как я ела мало, то за сутки выходило менее, чем 2ХХХ ккл. Я так радовалась: «Я ем так мало, и всё сама, без счётчика калорий! Да я в рекавери ещё и похудею, отлично!» Это были слова ОРПП, самые простые и очевидные. Но я видела только внешнюю оболочку: «Я счётчик калорий в руки беру? Нет. Я ем всё? Да. Я калории после приёма пищи по 500 раз пересчитываю? Нет. Значит, всё со мной в порядке!»

Помню несколько исписанных листков с калориями за неделю и свою радость, что я в рекавери вот такая молодец, вернулась к правильной еде, худею снова, ем без всяких приложений как положено. Красота!

 

*

Тревога душила меня. Я терпела. Очень много. «Настя, будь честной! А теперь ещё честнее!» – говорила себе я. Несмотря на правильное решение начать делать что-либо против расстройства, я продолжала есть мало. Это была примерно середина релапса.

5-й день я не считаю калории, и волнами меня накрывает сильная тревога. «Ой, столько сыра отрезала, вдруг много? Давай лучше на тёрке потрёшь, меньше выйдет. Нет, режь ножом!» «Съела кусок торта… Хм… Переела ли я сегодня? Ты не чувствовала себя с набитым желудком? Тебе комфортно? Успокойся!»

Сама себя одёргиваю, сама себя прошу, сама себя учу. В ОРПП тревога распространяется на все жизненные ситуации, «вылезать» она может и из еды тоже. Сложно не потакать ОРПП-намерениям ограничить себя в еде/калориях, но надо двигаться.

Я вышла из состояния застоя (когда я стояла на месте, и мне не хотелось временно ничего менять, хотя я знала, что в голове живут ограничения). Но я относилась к такому периоду как к интервалу, а не конечной точке.

Я почувствовала, что начала двигаться в верном направлении потому, что мне стало некомфортно, неприятно во время еды – калории считать нельзя; понять, сколько я съела нельзя и прочее. То есть ОРПП это не нравится – а это то, что мне нужно.

Если я чувствую тревогу/страх – я переживаю их, как приступ кашля: это пройдёт, всё ещё наступая временами, главное, не прекращать лечения/работы с мыслями.

 

*

Я начала ползти вверх. Цепляться и идти вперёд. Я чувствовала, что уже могу выйти из застоя и идти дальше. Я пыталась выкарабкаться из отката с какой-то другой стороны. Я старалась есть «страшную» еду без подсчёта калорий, но до конца вырваться не могла. Я в открытую признавала релапс – это было очень важно.

Я не следую протоколу HDRM и не могу сказать «РекавериВин» (Recovery Win – победа, достижение в восстановлении), но для меня съесть вместе 2 целых яйца, макароны (которые положила «на глаз»), ещё и обычный сыр сверху – шаг вперёд. А, ещё и кетчуп с сахаром в составе. Иногда меня может переклинить, и я практически могу уйти в отказ от какой-то еды, но это сразу же пресекается.

Когда я много ела 3 месяца, то протокол, конечно, исполнялся автоматически. Сейчас я ем точно меньше 2ХХХ – 3ХХХ ккл, поэтому нельзя говорить, что я придерживаюсь HDRM, хотя знаю о нём статьи чуть ли не наизусть.

Сейчас я нахожусь в квази-рекавери, если говорить терминологией, то есть я ем меньше, чем просит HDRM, и я тренируюсь. Я не знаю, буду ли я действительно следовать этому протоколу позже, но информация о нём в моей голове держится.

Я начинаю «подходить» к HDRM всё ближе, хотя меня очень пугали его пункты. Я начинала сравнивать эти пункты с собой: вот это я делаю, а это – нет. Меня просят убрать это и то, а я могу это сделать? Честно говоря, я хотела следовать этому протоколу, чтобы чётко знать, куда я иду, так как мой путь никак нельзя было назвать: меня кидало то вперёд, то назад, я то ела, то не ела, а в моей голове было всё очень запутанно.

Если вы начинаете включать в ваш рацион «неправильную» еду – продолжайте делать это! Каждый день.

Когда я начала по вечерам есть сладкое, я думала, что я перестала бояться еды, но это было не так. Это были мои самые первые baby-steps к тому, где я сейчас.

Психолог: бывает так, что baby-step сам по себе становится комфортной зоной, и человек в нём застревает. Например, одна конфетка по вечерам становится ритуалом. Зацикленность на еде? Да. Очень важно не только увеличивать шаги, но и менять уже сделанные – «расшатывать» время, состав и так далее.

Даже сейчас иногда у меня может щёлкнуть на пару секунд, что можно что-то и не есть (пресекаю и ем). «Я уже позволяю себе 2 раза в день кубик шоколада, но тёмного и никакого больше!» – это всё ещё дозволение и ограничение. Но если вы начали с кубика любого шоколада, а потом продолжаете есть его всё больше, сколько хотите, то это уже хороший знак. Продолжайте делать это.

 

*

Я пыталась сделать что-то «страшное» каждый день: «Настя, тебе должно быть страшно – это значит, что ты делаешь всё против расстройства. Ешь. Ешь, что ты хочешь!»

Тело всё больше сигнализировало о том, что оно покидает стадию релапса, оно просто не могло столько в нём находиться: оно хотело жить. У меня всё чаще случались бинджи, хотя «я же так хорошо держалась после трёхмесячного переедания, в чём дело, ну, что со мной?!»

Я начинала нервничать, когда мы с Андреем ходили в магазин. Потому что всегда, когда мы идём вдвоём, мы скупаем много разной еды. Сейчас для меня это забавно и классно, но тогда еда считалась врагом, тем более в моей голове была полнейшая неразбериха, и я не знала, что мне надо, а что не надо.

Как-то мы пошли с ним по разным супермаркетам. Как обычно взяли молоко, яблоки, хлеб, что-то ещё. Потом муж говорит: «Я хочу чего-нибудь вкусного!» – и пошёл к стеллажам с пирожными. У меня аж похолодело внутри: «Вот он сейчас принесёт эту коробку домой, она будет лежать у нас в холодильнике. Мне что с этим делать?! Я же сорвусь! Но… мне же нужно есть всё, мне нужно выбираться из этой ямы. Или нет? Или надо терпеть? Лучше бы он ничего не захотел, и всё было бы нормально!»

Андрей купил пачку пирожных «Тирамису» (а мы их вдвоём нежно любим, что меня ещё больше злило – вероятность, что я ими объемся, всё возрастала), мы пришли домой. Я начала разбирать пакеты: достаю купленные мной авокадо, хлебцы, остальное. Понимаю, что я хочу есть до болей в желудке. Я подумала: «Буду есть хлебцы с авокадо – отличный обед!»

Я всё приготовила, красиво на тарелке разложила, чай себе заварила, думаю: «Видишь, как просто правильно питаться! Хлебцев поешь, тебе будет так легко и хорошо!» Я съела пэпэ-обед, остановилась. Желудок наелся, да; но не голова. Вдруг голоса: «Какие ещё хлебцы с авокадо?! Сладкое, сладкое давай! Пирожные ешь, что сидишь?? Есть же пирожные! Что, зря Андрей их купил? Доставай хотя бы одно». Я подумала: «Ладно, раз я сказала себе отвечать на любой сигнал голода, то надо попробовать это съесть».

Я съела пирожное. Ничего не произошло, голоса в голове были всё такие же сильные. Понеслась! Я достала всю пачку со сладким и начала, практически не жуя, поглощать десерт: «Ну какого чёрта, я так и знала, что вот это вот всё случится!! Андрей, чтобы больше такое не покупал!!!»

 

*

Порой я чувствовала, что я знаю сайт Алёны весь от начала до конца, и, если я спрошу сама себя о проблеме, то найду ответ в своей голове. С другой стороны, это было очень сложно сделать.

Я как будто не хотела выполнять собственные советы, будто мне что-то мешало и говорило: «Ты, конечно, знаешь, как устранить ОРПП, но не делай ничего, это отнимет много сил и времени». Я будто не могла решиться и до конца зайти в холодную воду.

Представьте, что вы один на острове, вы знаете, что нужно выживать и стараться, как только вы можете. К несчастью, у вас произошла травма: нужно зашить кожу (да, именно это!).

У вас есть аптечка, игла, спирт, нить, но вам нужно зашить «дыру» на ноге самостоятельно. Вы понимаете, что чем дольше с такой ногой х о дите, тем вам будет хуже. Вы знаете: чтобы стало лучше, вам придётся орать, шить и терпеть боль. Вам будет тяжело, ужасно и невыносимо паршиво, но это нужно сделать, чтобы выжить. Кто-то наплюёт на то, что будет его ожидать, и начнёт орать благим матом и штопать.

Кто-то будет бояться и бегать на больной ноге, оттягивая помощь (которую он сам может оказать), боясь боли, несмотря на то, что это спасёт ему жизнь . Нога «портится»: чем дольше ей не помогают, тем быстрее человек без неё останется.

В рекавери происходят похожие вещи. Вам придётся пройти через сложный, тяжёлый путь, но который спасёт вам жизнь. Кто-то идёт сразу, а кто-то бегает и «добивает» себя, ожидая, когда «его ногу» уже вернуть будет нельзя. В восстановлении первый шаг делаете ВЫ , никто за вас «шить» не начнёт.

 

*

Я видела, что некоторые люди тянулись ко мне, потому что у них были похожие проблемы: они тоже начинали есть много, не понимали, что происходит. Примерно с февраля-марта 2016 я начала писать публикации, которые уже начали иметь некоторую силу, которая могла подтолкнуть к тому, что следует есть и оставлять все рамки; посты, которые рассказывали о настоящем #realrecovery. Я начинала разворачиваться в правильном направлении.

«Я наедаюсь каждый день до тошноты, что мне делать??» У вас не «зажор»!

Ограничительные расстройства пищевого поведения находятся между двумя полюсами: «ограничения» и «переедания». Если вы находились в полюсе «ограничения», то, спустя месяц, полгода, год, 10 лет, вас отбросит на другой конец, и вы будете тогда «страдать» уже там. Потом вы снова решите вернуться в ограничения («Сделаю двухчасовую тренировку! Завтра сокращу калории!») и снова вернётесь в исходное положение. Часто это называют «Я не могу выйти из цикла „зажор-ПП-зажор“»!

Вы начинаете считать, что вы слабовольный человек и надо бы взять себя в руки, но у вас всё чаще начинает это не получаться. Хотя здесь другое.

То, что вы едите «как не в себя» – это режим выживания. Это хорошо! «Корми меня, я голодал!» – организм подаёт вам сигнал, вы едите, в желудке места больше нет, но голова просит ещё – мозг боится смерти тела .

Если бы у вас была возможность есть только брокколи, вы бы «срывались» на вёдра брокколи, но вы знаете, что вы можете прийти в магазин и купить еду калорийнее: торт, печенье, шоколадные батончики – вы не покупаете огурцы, чтобы ими «объесться» или 1%-ный йогурт.

Почему? Потому что спасаться надо быстрее , и организм просит калорийные, обработанные продукты, из которых он получит быструю энергию, и ему не нужно будет тратить времени на переработку сырой, натуральной пищи. Когда вы выйдете из дисбаланса энергии, организм понемногу сам будет просить необработанную еду.

Раньше я сама была сторонницей советов «у вас просто КБЖУ не сбалансированы», «вы едите мало сложных углеводов», чтобы ответить на вопрос «почему я на системе питания/диете так часто переедаю?» Подобные рекомендации ни разу не помогли мне в рекавери, я просто начала есть всё, не следуя тому, «как правильно».

То, что вы считаете «зажором» – это режим, который включается, чтобы спасать организм от дефицита энергии.

Привожу пример из видео девушки «This girl Audra» с «YouTube»: «Представьте, ваш друг оказался на острове один. Ему пришлось больше двигаться (чтобы выживать), а также ему пришлось есть меньше, чем он привык. Когда этого человека заберут с острова и вы встретите его, что вы ему посоветуете? Правильно: „Ешь хорошо и больше отдыхай; восстанавливайся, друг“. Так вот, тот человек с острова – это вы!»

Сейчас объясню по-своему через собственный опыт.

Вы ограничиваете себя в потреблении калорий (тренировка, дефицит ккл), затем у вас жуткое переедание (тело кричит: «Спаси меня, корми!»), вы снова ограничиваете и снова себя «спасаете». Вы не выйдете из этого, если на полюсе «переедание» будете всегда разворачиваться на 180° и идти к другому концу. Вечный маятник.

Если вы не разворачиваетесь и продолжаете идти вперёд всё дальше от пункта «ограничения» (включение в рацион «страшной» еды в «страшное» время, отмена компенсаторного поведения (не тренируетесь после «неправильной» еды, не едите с дефицитом калорий), никакого подсчёта калорий и так далее), то вы автоматически включаете Тревожный Мод, и его нужно пережить и перетерпеть. Очень часто при включении он побеждает человека в рекавери: восстанавливающийся разворачивается к полюсу «ограничения» и снова идёт на исходную точку.

С условием, что вы больше не будете мучить себя ограничениями, спустя время, «маятник» перестанет раскачиваться из «ограничений» в «переедания» и придёт в «центр» – баланс.

В восстановлении при употреблении «страшной» еды у вас будут появляться тревожные мысли: они будут роиться и гудеть, как пчёлы. Вы будете чувствовать страх и волнение. Представьте, что этих мыслей в вашей голове нет, хотя бы на 10 секунд. Вы ощутите, что вам станет очень спокойно и приятно. Такое ощущение будет в ремиссии. Отвлекайтесь на нелепые темы и предметы. Пробуйте задуматься о стуле, потолке, подушке: о том, что вы видите прямо перед собой в момент тревоги.

Конечно, следует найти толкового специалиста для решения проблем с пищевым поведением, но, если пока у вас нет такой возможности, делайте всё, что в ваших силах: помогайте себе самостоятельно.

P.S. Позавчера и вчера я съела по плитке шоколада, причём дальше я есть сладкое не захотела (оставались и другие шоколадки). Мне хотелось шоколада, и я ела, пока не перестану хотеть. Я считаю это шагом вперёд. Когда-нибудь, надеюсь, мне будет хватать и полоски; «опуститься» с трёх плиток шоколада + пачки печенья и конфет до одной плитки за 1 раз – прогресс для меня.

Психолог: прогресс восстановления измеряется в освобождении от мыслей о том, сколько вы съели. Цель – не начать есть меньше после Страшного Голода, а восстановить здоровое мышление.

Я медленно подходила к выходу из релапса, но ещё не знала об этом. Я всё ещё ела свои низкокалорийные ужины и радовалась, что организм не просит объесться сладостями. Моё расстройство ликовало, а я его молча слушала и делала, что оно просит. Я считала, что у меня прекрасное состояние. Встав на весы, я увидела, что вес упал примерно на 3 килограмма: «О, так хотя бы до 55 снова и дойдём!»

У меня снова начала всё чаще и чаще появляться гордыня. Я опять начала задирать нос, фотографировать себя в доказательство того, что я худею и снова «правильная». «Что только со мной было всё это время?! Я же так просто вернулась к режиму!»

Мысли в моей голове напоминали клубки разноцветных ниток мулине, нити которых запутались, и я по одной пыталась разделить их на цвета.

 

*

Однажды вечером мне очень захотелось овощного салата.

Я возненавидела все овощи с конца октября прошлого года и не ела их по сей день. Сегодня мне так «вштырило» поесть овощей, что я бежала из магазина с пакетом огурцов, помидоров и зелени, как будто на пожар.

Дома я нарезала столько овощей, что не смогла их толком перемешать и мне пришлось переложить половину салата в другую тарелку. Я несколько лет не была так довольна после такого: я всегда ела овощи будто из-под палки. Сейчас мне этот салат показался очень вкусным, хотя помидоры с огурцами сейчас похожи по вкусу на бутафорские.

Здесь я не лгала: у меня правда возникло резкое желание съесть овощной салат, но в публикации я не написала, что съела только овощи и всё. «Ну, хотя бы ты из него калории не посчитала, уже хорошо!» – я пыталась себя успокоить и забыть о том, что делаю совершенно не то.

Я терпела голод после ужина, и он был для меня «знакомым, упоительным, родным чувством», которое означало, что я… снова находилась в состоянии медленной смерти.

 

*

Я писала посты не только для того, чтобы помочь другим единицам, как и я, но чтобы успокоить и саму себя. Я находилась уже не в центре релапса, а ближе к его концу, но всё равно мне было очень сложно, и я пыталась все свои мысли определить «по полкам».

«Я наела себе 10 килограмм, теперь не боюсь еды и выздоровела». Не-а. Совсем нет. Волны тревоги накатывают с разной силой. Я не буду отрицать, что скучаю, чёрт, скучаю по своим 52—53 килограммам. Что говорить о том, что я всё ещё не принимаю себя в 60+?

Я знаю, что 53 килограмма – не «мой» вес, и никогда им не был. Если мой вес сам опустится до цифры ниже, чем сейчас – да, в душ е я обрадуюсь, мне нравится худоба, я не могу принять себя другой. Надеюсь, пока не могу. [Важное допущение, которое, к счастью, стало правдой.] Я знаю все свои проблемы при 53 килограммах, как в физическом, так и моральном плане. Если мой вес останется таким, что есть сейчас – мне нужно принять и это.

Тревожные волны будут приходить и уходить, и я их обозначаю здесь сама для себя. Сейчас тревожная волна поднялась. Возможно, из-за вчерашнего: я съела очень много. Очень. Мне было вкусно, здо рово, но я знаю, что это было глобальное переедание. В такие дни, некоторое время спустя после бинджа, у меня перед глазами встают мои старые «образы» в м а лом весе и вопрос «Где ты сейчас, Настя? Очнись. Может, надо вернуться?»

Я могу рассчитать себе КБЖУ для похудения, могу распределить силовые и кардио-тренировки, «настроить» питьевой режим: я знаю, как мне потерять жир. Но если я запущу эту систему, то снова повернусь лицом к полюсу №1 – «ограничение».

Я терплю эти волны, не считаю калории, тревожусь и снова успокаиваюсь. Я не знаю, зачем это описываю. Наверное, для того, чтобы самой для себя отмечать пики и спады. [И я говорю себе «Спасибо» за то, что успела это записать. Я бы не смогла вспомнить такое в ремиссии.]

Во мне говорило расстройство: «Если похудеешь – я обрадуюсь». Я открыто признавала проблему – это помогло мне действительно заметить, что я не в порядке; потому что пока молчишь, то кажется, что всё хорошо.

ОРПП так хотело развернуть меня назад, уговаривало, чтобы я повернула голову и оглянулась. Мне безумно хотелось сделать это, но я терпела и писала подобные записи, которые помогали мне успокоиться.

Я видела в зеркале девушку «в теле», я не видела даже своего лица и своих глаз – я смотрела только на отдельные части тела и грустила, что теперь я больше похожа на взрослую женщину, чем на дистрофичного мальчика, как раньше. Несмотря на это, надежда на принятие себя у меня была, и я до последнего её хранила.

 

*

Если я замечала какой-либо страх, я сразу же им делилась. Я не знала, как мне его побороть и что конкретно надо делать, но одно, что я знала наверняка, это то, что его сначала нужно озвучить. Несмотря на то, что в расстройстве я всегда была скрытным человеком, в рекавери меня будто было не остановить: мне нужно было рассказать всё, что я чувствую.

Я поняла ещё одно своё тревожное чувство. Я боюсь приёмов пищи, если встану раньше, чем хотела. «Только 12 часов дня, ты уже съела обед, а что делать потом, если ты проголодаешься? Ведь ты уже поела. Что ты будешь есть?» Я отвечаю себе: «Если ты почувствуешь голод – ты поешь, неважно, сколько будет времени» – успокаиваюсь.

Пару дней назад, когда я снова начала нытьё, что хочу быть другой, а «я не такая», отец мне сказал «переставать заниматься детской ерундой», что мне даже стыдно стало. Иногда я забываюсь, и из головы вылетает то, что мне не нужно нравиться всем.

Когда мы с Андреем приезжали к отцу в течение моего восстановления, папа часто мне говорил, что я «парюсь из-за какой-то непонятной ереси», которая совершенно не сто ит внимания. Он говорил мне, что в школе его дразнили мальчишки, он сначала обижался, а позже понял, что смысла в этом нет: людей тьма, всем не понравишься – ты просто не сможешь этого сделать.

«Настя, всю жизнь ты будешь кому-то нравиться, и всю жизнь кто-то будет тебе завидовать; кто-то будет тебя не любить, и кто-то будет к тебе тянуться. Ты кому-то не нравишься? Пошли. Они. К чёрту. Что ты ржёшь? Да, так им и сказала!»

Папу нужно слушать.

 

*

Страх «проснусь раньше – съем больше» был у меня примерно на 3—5-м месяцах рекавери. Если я вставала в 6 утра по делам вместо привычных 9—10 часов, я волновалась: «Терпеть? Не есть? Откусывать?» Это всё ОРПП-мысли, и вы знаете, что нужно сделать наоборот. Нужно есть! По любому сигналу!

В конце концов, в течение суток вы активны бо льшее количество часов, то есть вам нужно больше еды. Неважно во сколько вы проснулись – ешьте.

Отвечайте испорченным сигналам – это восстановит их. Сначала вы можете есть в каждый приём пищи еду мешками – не слушайте расстройство, вам нужна эта еда.

Вы думаете, тело – идиот? Оно прекрасно знает сколько просить еды, учитывая часы вашего бодрствования, дефицит ккл (если он [ещё] есть), вашу работу и десятки других факторов. Доверяйте ему, ешьте, даже если только подумаете о еде, не растягивайте 1 приём пищи на несколько часов: каждый день вам нужен прогресс.

Если вы будете слушать ОРПП-команды, ваше рекавери будет «стоять» или вовсе будет регрессировать (релапс).

 

*

Позже я сообразила, как решать проблемы со страхами в рекавери. Это было одновременно и простым, и сложным действием, но по сей день я считаю это самым эффективным способом прогресса в восстановлении. Я хотела, чтобы люди услышали, что есть еду – нестрашно; хотя сама продолжала её бояться. Мулине.

Обращайте ОРПП-команды в вашу пользу: делайте наоборот. «Надо взвесить крупу!» – не взвешивайте. «Надо поесть в 14.00» – мы можете есть в любое время, какое захотите. «Я слишком много съел, а всё равно чувствую „голод“ в голове, но я не буду уже есть» – ешьте, вы голодны. Из раза в раз делать обратное вам будет легче.

О себе и этой теме. Я встала сегодня в 7 часов утра, отодвигая редкие мысли «больше съешь теперь за день!» Завернула в лаваш сыр, съела. «Ну, и яблоко хочу!» – помыла одно «Гренни». «О, у нас есть шоколадка! Хочу полоску! Ну, нет, яблока больше, а калорий меньше. Ешь яблоко».

Понимаю, что меня начинает «заносить» не туда, и также осознаю, что, если сейчас я съем яблоко, хотя в голове было «шоколад, ешь шоколад», я позже съем одну плитку за раз. Поэтому после лаваша я съела 4 шоколадных кубика.

Потом недолго сомневалась, брать ли мне на несколько часов в отлучке от дома яблоко. «И без этого у тебя лаваш, сыр, шоколад. Перетерпишь! Сколько можно есть-то?!» «Делай наоборот, бери!» Взяла. Done!

Это было для меня очень сложным действием и являлось огромной победой. Сейчас я не задумываюсь о еде. Я беру с собой в сумку бутерброды, батончики и прочее, перед этим спокойно ем и иду по делам. Я не воспринимаю это как победу – это обычное дело. Но в тот период «съесть калорийный шоколад, ещё и с собой что-то взять» считалось настоящим прорывом.

 

*

Когда вас начинает «заедать» в рекавери и вы не знаете, как дальше идти вперёд, вспоминайте ассоциацию с «ребёнком». Для меня она остаётся сильнейшей вещью, если я не знаю, как мне идти дальше.

Представьте, что ваш ребёнок в рекавери, ему 15—18 лет. Он зеркально прошёл то, что прошли в расстройстве вы. Он не ел; может, он был булимиком, он отрабатывал еду, обманывал, что ему «так жить хорошо» и прочее. Теперь он лечится и испытывает сложности.

Он мучается при выборе между хлебцем и булкой, он считает, что его тело несуразное, странное, его нужно менять и так далее. Что вы ему скажете? Скажете возвращаться в режим? Есть только «правильно»? «Иди тренируйся, ты очень поправился»?

Я уверена, вы бы сказали то, что его спасёт. «Я не буду есть за 3 часа до сна… Хотя очень хочу» – ответьте себе, как своему ребёнку: «Хочешь? Ешь! Тебе нужно есть!» «Я хочу отработать пирожные» – ответьте ребёнку: «Отрабатывать еду не нужно, давай поговорим/посмотрим фильм/почитаем».

Ассоциация «ребёнок» особенно помогала мне при вздутии в рекавери. Я ходила с животом, как воздушный шар: «Ну, ничего, живот круглый, пройдёт, не ругай себя, твоё тело старается». Без: «Да штож это такое!! Какого чёрта живот так вздулся, что я не то съела?? Что за идиотский вид?!» – это отрицательная реакция. Она не поможет.

Ассоциация с «ребёнком» помогает найти безопасный выход в ситуациях с ОРПП-мыслями из расчёта, что человек, которому вы даёте совет, самый родной. Это вы сами.

Если вы не знаете, что ответить себе в рекавери в определённой ситуации, скажите то, что вы бы сказали своему ребёнку, который полностью полагается на вас в восстановлении и безоглядно верит, что вы поможете ему выздороветь.

 

*

Наступил тот самый день выхода из релапса – 8 марта 2016 года. Причём «вывозил» из отката меня организм сам: терпеть моих решительных действий он уже не мог. Я ещё не знала, что вечером мой релапс будет «закругляться», поэтому, как обычно, весь день я ела мало, радовалась и гордилась этим.

Я поехала на маникюр, а потом сразу же в кафе. Там ждал Андрей, мы хотели отметить Международный женский день. Муж заказал себе огромный сет роллов, а я сидела в раздумьях, что же мне лёгкого поесть на ужин. Я выбрала тефтели на пару с овощами (это правда вкусно было сделано, но мой выбор был не из-за вкуса, а из-за того, что в блюде калорий меньше, чем во всех других, как мне показалось).

Мне принесли 5 тефтелей. Я съела две, потом откинулась на спинку стула и сказала: «Ох, фу, объелась просто ужасно!» Это не было обманом: когда долго не ешь и затем съедаешь немного, то и вправду кажется, что ты переел. (На самом деле это «опасное» ощущение в рекавери – главное, ответить себе на новый скоро пришедший сигнал голода, а не отрицать его словами «ну я же ел 15 минут назад!») Мы посидели в кафе, мне завернули с собой оставшиеся 3 тефтели и несколько недоеденных роллов Андрея, и мы пошли домой.

Мы проходили мимо супермаркета. Муж мне напомнил: «Насть, ты же, вроде, торт хотела. Так давай его купим!» В тот момент я отдавала себе отчёт, что а) если я откажусь от торта, то это означает, что я боюсь калорий, поэтому его по-любому надо взять; б) если я скажу, что торт я есть не буду, Андрей заподозрит, что я странно ем. Я согласилась зайти в магазин. Андрей пошёл посмотреть себе йогурт, а я – выбирать торт. Я купила «Трюфельный Пай» и каталонский пирог. От жадности.

Мы пришли домой. Переоделись. Я только несу пакет на кухню, а уже думаю о том, как буду есть торт. Андрей сказал, что объелся роллов и пошёл полежать, а я, со своими двумя тефтельками на ужин, решила съесть по чуть-чуть от каждого пирога: «Я и так за день мало съела, что мне будет от этих двух кусочков!»

Я отрезала от пирогов по порции, положила в тарелку. Медленно начала ковырять их ложкой. Съела. Мало. Надо ещё: «Ведь надо дать, если просят… Но я же худею…» – несмотря на противоречия в мыслях, ноги несли меня к пирогам. «Режь кусок, нет, два отрезай!» – мозг просил начать есть и больше не обижать тело, и это было настолько сильным криком, что я не могла противостоять этому.

Я «успела» опубликовать в «Instagram» пару первых кусков и написать, что я съела «страшную» еду и мне спокойно – какая я молодец. Но потом я начала есть кусок за куском, и этого уже никто не узнал.

Я ела и ела, не понимая: «Как же людям хватает кусочка? Как они это делают?! Почему мне нужно 10 кусков, а я всё равно чувствую голод, и голова просит есть?? Неужели это на всю жизнь? Что во мне сломалось? Как это вылечить?!»

В итоге я пришла в спальню к Андрею с полнейшим непониманием, что только что сейчас со мной произошло: от каждого пирога я съела примерно по половине. Муж мне говорил: «Ну и ладно, что такого, сколько хотела, столько и съела!» – но меня это совершенно не устраивало.

 

*

Следующий день был очень тяжёлым для меня – конец релапса. Я встала с мыслями о том, что сегодня «я точно буду держаться, вчера что-то меня понесло не туда, сегодня будет лучше». Я снова съела пару маленьких сырников и половину «Гренни Смит», поехала по делам. Когда я ехала обратно домой, я думала: «Сейчас приеду, доем яблоко, оставшееся с завтрака, и буду тренироваться – идеально».

Я пришла домой, переоделась и поняла, что я хочу доесть вчерашние пироги до безумия, просто до трясучки, до скрежета зубами. Я побежала на кухню, достала пачки и подумала: «Может, я съем по ложечке от каждого и мне перехочется? Такое же бывает?»

Ложечки мне, конечно, не хватило. Я начала с жадностью есть те пироги. Потом подумала, ну, раз я их ем, поем хотя бы перед телевизором. Пришла с ними в спальню. Я помню, что сидела на коленях на полу, а пачки с пирогами стояли на кровати. Я ела ложка за ложкой и не могла остановиться. Я плакала от страха. Я была одна дома, и никто не мог меня успокоить здесь и сейчас.

У меня не было ни психолога, который мог бы мне оперативно помочь, ни друга, который бы сообразил, что сказать в такой момент, никого даже в «Instagram», потому что там меня могли только ругать за это. Андрей был на работе, и я старалась не писать ему «Я поела, а теперь успокой меня, пожалуйста».

Мне стало так одиноко и тяжело, что я со злости начала доедать оставшийся бисквит в упаковках. Я впихивала себе в рот сладкие куски и говорила: «Чтобы больше не было никаких тортов в нашем доме, и чтобы я никогда не хотела так ими объедаться!»

Я легла на пол, начала перекатываться на спине из стороны в сторону и реветь: тупо орать и выть в комнате. Мне было страшно: как будто я нахожусь под каким-то гипнозом, мной управляют, командуют, а у меня даже нет мнения на этот счёт – я просто впихиваю в рот еду и не в состоянии остановить это.

Во мне было так много сладкого, что никакой запланированной тренировки не было. Живот был огромным шаром, моё настроение откровенно ужасным. Я лежала на кровати в подавленном состоянии, пока Андрей не вернулся с работы.

Это был выход из релапса, тело всеми силами заставило меня есть, а расстройство этого испугалось. Разве я знала об этом тогда? Я воспринимала это за нечто ужасное, животное и дикое, но именно так тело сопротивляется недоеданию.

 

После релапса все последующие дни я «срывалась» и переедала снова и снова, опять и опять. Сначала я пыталась это остановить, прекратить, хотя бы как-то с собой договориться. Но тело уже не верило мне, оно всё делало по-своему, и мозг командовал есть еду в огромных количествах.

Я ела даже подсолнечные семечки, которые не люблю. Я просто купила пачку семечек, принесла домой, села на кровать и начала их щёлкать. Помню, что ем их, понимаю, что не в состоянии остановиться, и думаю: «Это же всё от скуки, наверное. Я же никогда не любила семечки!» Но так мозг проверял, дам ли я действительно любую еду, какую угодно, даже ту, от которой я не в восторге.

Как-то у нас дома появилась макадамия. Это орех, который достаточно дорого стоит, а вкус у него, по моему мнению, очень приятный. Я подумала: «Ну, раз я столько лет была с ОРПП, то, наверное, я уже переучила себя молотить орехи, как бешеная. Я же всегда их ела по несколько штук в день и прекрасно себя чувствовала. К тому же они такие дорогие. Надо „растянуть“ пачку на неделю». Да, конечно: Андрей, может, и съел несколько этих орехов, зато я съела всю упаковку за один раз.

 

*

Последний раз я взвешивалась 17 февраля 2016 в релапсе, чтобы узнать, насколько я похудела. Я тогда, помню, не особо обрадовалась, потому что вес «упал» буквально на 100—200 грамм; я задвинула весы под кровать и пошла по делам. Но после второй волны Страшного Голода я решила больше не вставать на них ни за что: «Даже ради интереса я не буду пользоваться тем, что разрушало мою жизнь».

Q: «Я скачу на весы каждый день, это уже как привычка, что мне делать? Я расстраиваюсь из-за цифр».

A: Хочется сказать: «Ребята, вы что? Зачем вы себе делаете плохо? В чём здесь прикол?» Берёте весы и вын о сите их из своего дома. Всё, конец проблемы.

В рекавери выбросите весы! Я не знаю свой вес по сей день. Стала ли моя жизнь хуже? Нет. Организм каждый день поддерживает комфортный вес. Зачем мне за ним следить? Для чего?

Нет компромиссов! Либо вы, либо вас. Идите за весами и выбрасывайте их. Без информации о вашем весе можно жить счастливо.

 

*

19 марта 2016 я решила устроить встречу с подписчиками. Не знаю, мне так захотелось. Было страшно, но это произошло. Пришло несколько девушек, мы все встретились в кафе. Я пыталась свои видом показать, что со мной всё в порядке. Я не могла признаться, что живу в бинджах и пытаюсь их «убрать», но «настолько слабая», что не в состоянии это сделать.

На той встрече я познакомилась с Машей Рюмовой, с которой мы общаемся по сей день. Я называю её по фамилии, потому что, на мой взгляд, фамилия действительно крутая. Маша тоже начала рекавери, но позже, чем я. Тем не менее, мы понимали, что с друг другом происходит, и что это не плохо, а так нужно. Получать поддержку в рекавери, пусть даже разговаривая совершенно о другом, а не о еде – это огромная помощь. Позже тема восстановления в наших разговорах перестала появляться.

Мы встретились группой девчонок на Арбате, проболтали о разных вещах несколько часов. Когда я ехала в метро домой, я была уверена, что по приезде в Новогиреево я скуплю половину супермаркета, приду домой и всё съем.

 

*

Не помню точно, когда произошёл этот ключевой момент, но я поняла, что со мной. «Настя, ты была в релапсе, у тебя снова Страшный Голод, понимаешь? Тебе снова не верят и проверяют тебя. Пожалуйста, не сопротивляйся, дай телу пройти этот путь, ты сама вряд ли выдержишь третью волну СГ, если уйдёшь во второй релапс. Терпи сейчас этот Голод, переживи его, тогда его больше никогда не появится».

Я так крепко уцепилась в эту мысль, что терпела все 3 месяца СГ, как могла. Я даже почти с ним подружилась и радовалась, что много ем. Я поняла суть, как работает рекавери. С моей головы как будто сняли огромную белую простыню, которая мешала мне всё ясно видеть. Я начинала писать публикации с чётким пониманием, что я делаю.

Когда вы недоедаете (создаёте искусственный дефицит калорий), в вашем организме возникает недостаток энергии. Чем дольше ограничения, тем больше организму не хватает ресурсов, чтобы работать во всю свою силу.

Почему, если вы спите по 5 часов в будни, то в выходные вы спите точно больше этого числа, и всё равно вам может «не хватить»? Потому что мало, вы чувствуете нехватку.

Почему с едой должно быть иначе? Отсюда «вылезают» бинджи («зажоры»): организм просит у вас еды, и уже замо к под названием «сила воли» никак не препятствует тому, чтобы съесть несколько пачек/пакетов чего-либо калорийного.

Чувствуете, что хотите есть – ешьте.

Кто-то любит сладости, кто-то после ограничений готов питаться только пиццей, кто-то обожает пить лимонад – предпочтения в еде не могут быть «плохими» или «хорошими». Ешьте, что нравится, и отгоняйте тревогу.

 

*

Я поняла, что некоторые люди переживают то же, что и я. Мне хотелось напомнить, что нужно есть – даже если тебе страшно и тяжело принять тот факт, что ты набираешь вес и пока ешь больше, чем обычный человек без расстройства. Я медленно, очень медленно становилась сильнее. Я чувствовала, что, если сейчас мне будут что-либо говорить о моих «неправильных» действиях, то я уже смогу ответить без истерики и рёва мужу в плечо.

Я отвечала Страшному Голоду каждый день, говоря себе: «Да, если я столько беру, чтобы съесть, значит, так надо». Я ехала домой в автобусе и мирилась с тем, что я выгляжу теперь иначе: «Да, ты другая, но это тебя спасёт, Настя, терпи». Иногда такое смирение после релапса меня даже удивляло.

Это письмо я писала одной девушке, но, думаю, оно ответит на вопросы о восстановлении многим. Публикую с поправками.

«Привет. Твой страх потолстеть типичен для ОРПП. Здесь стоит выбор: здоровая голова и здоровый вес для оптимального функционирования организма либо психическое расстройство и перманентные мысли о еде и внешнем виде.

Почему ты раньше ела всё и не думала о весе, а сейчас это изменилось? Потому что это ОРПП: твои нейронные связи в мозге сейчас настроены на установку «каждый день еда угрожает мне» – их нужно «перенастраивать». И это очень серьёзная работа с самим собой.

Ты переедаешь потому что:

1. В голове держишь «потом надо похудеть»;

2. У тебя дефицит калорий и тело пытается их получить;

3. Ты компенсируешь съеденное (отработка, урезание калорий);

Скажи себе: «Я никогда не буду худеть, я хочу быть здоровым человеком».

Когда сигналы голода наладятся, синхронизируются – метаболизм ускорится (в начале рекавери вес увеличивается при употреблении минимумов и это логично – метаболизм замедлился и не может быстро «раскидать» полученную энергию). Когда тело покроет дефицит ккл, тогда вес «встанет», все функции «включатся». Я почти уверена, что это будет не тот вес, который тебе нужен. Организм сам его знает, он очень умный. Он знает, что делает.

Когда ты «удаляешь» жир, организм включает Мод Голодания, и, чтобы тело не умерло (в конечной точке), он «отключает» месячные и терморегуляцию, требующие очень много ресурсов (энергии), но их никто не предоставляет (ты не ешь). Таким образом, девушка остаётся без КД и постоянно мёрзнет. Когда ты возвращаешься к сет-поинту, постепенно организм пробуждает «замороженные функции».

Мне ничего не помогло: травы, гормоны, иглоукалывание. Я была 5 лет со «спящей» репродуктивной системой, потому что я «убрала» у себя нужное количество жира. Когда организм его «получил» обратно, всё стало по-прежнему: мне всегда тепло, экзема на ноге уменьшилась, хотя была ужасно страшной в период ОРПП.

Если после 25 лет ты была, например, +/– 60 килограмм, то вполне вероятно, что после рекавери ты будешь «крутиться» вокруг этого веса снова (установка сет-поинта происходит после 25 лет). Даже если будет овершот (превышение сет-поинта), ты всё равно плавно вернёшься к природному диапазону веса через определённое время.

Если тебе меньше 25 – сет-поинт ещё устанавливается, и никто его тебе не скажет. Верь телу, оно запрограммированно природой на то, чтобы выжить и оптимально функционировать, а не уничтожать себя.

Прими вес, к которому придёшь, и принимай текущие изменения. Тело всё восстановит, и ты будешь есть, когда голодна и прекращать есть, когда станешь сыта – без любой мысли об этом. Пока тело не доверяет тебе и в страхе ждёт очередных ограничений, ты ничего не получишь.

Ешь. Доверяй себе.

Я писала это письмо с непоколебимой уверенностью, что я права. Несмотря на то, что сама ещё не могла до конца всё принять, я говорила то, что помнила с сайта Алёны и других ресурсов о восстановлении. Я знала, что рано или поздно своим рекавери я буду попадать под все сказанные мною пункты на все 100%, но пока я просто пыталась донести всё это до людей, заодно напоминая и себе, что и как нужно делать.

 

*

В марте моя тётя (Нина) предложила мне подработку. В то время ей было необходимо находиться в офисе, а сыну (Мише) не было ещё двух лет, поэтому понадобилось, чтобы кто-либо забирал его из детского сада в 13 часов, а затем оставался с ним примерно до 16—18 часов дня. На платной основе.

Я вела уроки по Интернету каждый день и понимала, что мне тогда вовсе придётся бросить людей, а я бы так сделать не смогла. Но Нина не хотела нанимать чужих женщин-нянек – я была идеальным кандидатом.

В итоге я договорилась со своими учениками, что уроки будут по вечерам, тогда бы я успевала доехать до дома и проводить занятия. К слову сказать, тётя живёт в Бирюлёво, а расстояние между ним и Новогиреево оставляет желать лучшего: я ехала 1 час 45 минут в одну сторону.

Сейчас я вспоминаю это время с огромной теплотой. Иногда я приезжала к часу дня в детский сад за Мишей, иногда, когда он болел, я приезжала к 9-ти утра прямо к ним домой, пока Нина бегала и собиралась на работу. Мишка быстро перестал меня стесняться, хотя поначалу громко ревел от страха, но в итоге мы с ним подружились.

Начиналась весна, становилось всё теплее, и мы каждый день гуляли 1—2 раза. Рисовали мелками уже по сухому асфальту, играли на детской площадке, строили домики из конструктора, катались на автобусе на прогревание в поликлинику, когда Мишу не мог оставить кашель, с боем пили таблетки и сиропы, с радостью – яблочный сок, пытались уснуть в 2 часа дня под мои выдуманные на ходу рассказы.

Малыш помогал мне в рекавери очень много, несмотря на то, что он толком даже не умел говорить. Я училась у него безусловной любви: да, его сестра весила не 52, а почти 70 килограмм, но он всё равно любил её без единой мысли, что она стала хуже.

 

*

Я помню день, когда с утра шёл ливень: он был очень сильным. Я встала примерно в 6 утра, так как к Мишке нужно было приехать очень рано. Пока я ехала в метро и затем на автобусе, я писала пост в «Instagram». Я сделала репост записи одной американской девушки в рекавери и сказала, что жир на животе – это нормально, это нужно. В то утро я была в хорошем настроении.

Весна 2016 – время, когда я особо «тщательно» реагировала на все триггеры. Я писала публикации в «Instagram», но мне было сложно реагировать на слова людей: «Зачем же столько есть? Зачем всё портить, ради чего??» Причем я шла вперёд, я знала, что назад я не развернусь, но слова больно ранили меня.

Я помню, сделала репост фото одной девушки, у которой были belly rolls (складки на животе), написала, что и у меня так же, и, в принципе, это не ужас всей жизни. Когда я это писала, я была в хорошем настроении и реально принимала свой живот. Потом посыпались комментарии в стиле «как можно бросить спорт?!», «жир – норма? ты что, совсем?» и что-то похожее.

В тот момент, когда видела эти отклики, я ела чипсы. Мне стало физически очень плохо, я начала думать: «Что ж ты ешь эти чипсы, реально, куда тебе столько?!» Я начала плакать, ныть, я не находила себе места, не могла присесть, внутри что-то больно переворачивалось. Я готова была кидаться на стены.

Сколько раз из-за «Instagram» я плакала, переживала, оборачивалась назад с мыслью «что я наделала, куда все от меня уходят?!» С лета мне начало становиться легче и проще. Сейчас таких комментариев практически не осталось. Если и появляются – игнорирую. Я не хочу ничего доказывать.

 

*

Мише было не разрешено давать есть некоторые продукты. Но, пока я была с ним, я находилась в стадии Страшного Голода – это значит, что я мела всё, пытаясь есть так, чтобы он не увидел. Я успевала незаметно поесть, пока он рисует или играет с миниатюрными автомобилями. Конечно, я ела, и когда у него был «тихий час».

Если вы остан о вите свой Страшный Голод/начнёте слушать просьбы ОРПП, то всё пройденное восстановление обнулится.

Обнуление рекавери случилось со мной в феврале-марте 2016. Я ушла в релапс в феврале, начала есть на 1ХХХ ккл, чтобы «схудеть наеденное», и мои 3 месяца СГ аннулировались.

Мой Страшный Голод (СГ) начался сначала. С марта 2016 пришла «вторая волна» СГ длиной тоже в 3 месяца, хотя до этого СГ присутствовал в моей жизни опять же 3 месяца подряд без перерыва. Не будьте такими же «умными», терпите!

Так вышло, что «вторая волна» СГ пришла тогда, когда мне нужно было оставаться с маленьким братом. Я помню, как мне приходилось покупать еду, когда я ехала домой к тёте. Пакет еды на несколько часов.

Я смотрела на малыша, как он ест, и думала: «Какой же ты везучий, ешь и безо всяких мыслей знаешь, когда тебе достаточно. Зачем я себе сама всё испоганила? Я теперь не умею так, как ты». У меня была добрая зависть к ребёнку, что он умеет есть  – он пользуется тем, что ему подарила природа – а я нет, причём по своей же вине.

Иногда я не успевала взять с собой еду, и ела то, что было у тёти в холодильнике. Иногда на меня находили такие волны Голода, что я сметала у неё всё. Я помню, уже наелась, но голова ещё «просила» еды, и, уже не зная, что схватить, я открыла буфет и увидела «детское» печенье, которое детям или дают просто погрызть, либо размачивают в молоке. Я всё его съела, без мысли «что тогда дадут ребёнку».

Голод не реагировал ни на что: «Оставь мужу/брату/на завтра». «ДАЙ МНЕ!» – сильнее этого сигнала мозга я просто ничего не слышала.

Психолог: рекавери – это путь, состоящий из каждого вашего счёта. Из хороших дней и не очень, из побед и релапсов, из подъёмов и спадов. Это всё – один большой путь. Не бывает идеальной модели восстановления. Есть только ваш путь, который сможет привести вас к ремиссии.

Я грызла сушки из буфета, «детское» печенье, ела варенье, мёд – всё, что находила. Когда я укладывала ребёнка спать днём, то на кухне я снимала видео для своего канала, где громко тикали часы. В 90% случаев перед этим меня «накрывал» СГ.

Терпите испорченные сигналы голода и насыщения, отвечая любому. Это тяжёлый, сложный, но верный путь. Вы придёте к финишу и будете есть так, как здоровый человек: вы сами, без контроля за КБЖУ и граммами, будете откладывать еду, когда будете сыты, и брать её, когда голодны.

Я до сих пор помню, как мне нравилось сочетание сушек с джемом + стакан холодного молока. Я могла это есть всё время без перерыва, пока днём ребёнок спал. А спал он 2—3 часа.

Я была с Мишей, потом приходила Нина, и я могла ехать домой. Как только приезжала в Новогиреево, я начинала снова есть (предварительно пробежавшись между стеллажами супермаркета). Потом я проводила уроки, хотя была очень уставшей, а затем уже и спать надо было.

 

*

В то же самое время, когда я ездила к ребёнку, Нина предложила мне проходить практику в известной организации «N» по специальности «PR»: «Это же как раз твоё!» Я подумала, что это шикарная возможность, отец тоже обрадовался, я согласилась. Эта практика была на неопределённый срок: просто походить в офис, понять, что за профессия, что и для чего надо делать и так далее. Перед приходом туда я даже не подумала, что «я теперь такая „большая“, что мне скажут». Я просто пришла.

Офис был очень симпатичным, но в отделе были одни женщины, что меня сразу смутило: я люблю смешанный коллектив. Руководительница начала мне всё рассказывать, давать задания. Уже с первой задачи я поняла, что всё делаю «через тошноту».

Начальница просила меня написать статью и взять экспертное мнение, дозвониться в 20 организаций и узнать контакты журналистов, прозвонить вот эти и вот те компании и узнать у них то-то и то-то. У меня был огромный стресс: я не люблю это делать. Я не люблю звонить незнакомцам, в особенности что-либо у них выяснять, а порой быть ещё и очень наглой, чтобы всё-таки добиться получения отдельной информации. Иногда я брала задания домой, так как в офисе это делать очень стеснялась: мне казалось, что как только я начну звонить, все начнут пялиться только на меня.

Выходило так, что несколько раз в неделю я успевала съездить в «N», в остальные дни я ездила к Мише, а по вечерам я вела уроки. Состояние из-за этого всего было у меня так себе, но я терпела. Уроки – деньги, практика мне нужна, с ребёнком быть – вообще не оговаривается.

 

*

Несмотря на то, что у меня была достаточно насыщенная жизнь на тот момент, она не мешала мне испытывать Страшный Голод. Он всегда шёл отдельным путём от всего, и он постоянно был со мной. Каждый день. Я ныла, но пыталась держаться до последнего: я не хотела переживать «круги ада» после очередного релапса снова. Однажды мне стало так тяжело, что я написала в группу «VK» «Eating disorders and recovery» с отчаянной надеждой, что хоть кто-то мне ответит:

14 марта 2016 в 16:35

Помогите мне, пожалуйста. Я вижу, как передо мной мельтешит откат. Я собираюсь худеть, а на следующий день ем очень много. Потом плачу: «Ах, какая я безвольная, продолжаю набирать вес, завтра сначала». На следующий день опять завтрак вполне ничего, обед, а потом, как ураганом, аппетит сносит полхолодильника.

Каждый день я расстраиваюсь. Купила джинсы нового размера вчера, сегодня налупилась, расстроилась – так скоро снова идти в магазин за новой одеждой. Не могу принять себя в сегодняшнем весе до конца – могу только смириться. На подкорке – похудение. Всегда.

Форумы, сайт… Читаю, запоминаю, но в итоге потом всё равно лежу и реву с кучей сладкого в животе.

Какой совет можете дать? Буду благодарна.

Ассоциация. Наркотики. Человек может знать, что это убивает, но он сидит на игле – у него ломка, если он не примет новой дозы. Он знает, что так больше нельзя, но всё по-старому. Человеку хуже, он угасает, но он не может попрощаться с «такой приятной» зависимостью. Кажется, это сильнее его. В итоге человек смог всё оставить, у него получается. Ему плохо, тяжело, он знает, что, если он вернётся обратно, вероятно, ему будет лучше, но это только иллюзия.

День, неделя, месяц. Потом он не выдерживает и колет дозу – это его «сносит» снова: просто сбивает с ног. Неважно, что человек «держался» неделями, за несколько дней он снова падает в страшную яму и входит в цикл «это плохо-но мне надо-это плохо».

Именно так меня пугал релапс. Я ушла от того, что убивает в прямом смысле. Психическое расстройство разрушает не только ваше психическое состояние, оно разрушает ваше тело, и мозг даёт команду «есть» ваши же органы, мышцы, кости. Это страшно: вас едят изнутри.

В начале вы говорите себе: «Так больше не будет, я хочу всё восстановить» (тело может восстановить системы, и это настоящий подарок; так пользуйтесь этим, чёрт возьми, пока имеете такую возможность!). Затем вы нах о дитесь в рекавери дни, недели, месяцы. Потом вы снова уходите в состояние разрушения и медленного самоубийства. Это классно? Вы хотите сокращать вашу жизнь, «добивать» ваши системы, органы? Что вы привязались к идеальному телу?

Вы будете лежать в гробу, но с идеальной фигурой? Вам нужно спасать свою жизнь! После первого и последнего своего релапса я чётко это понимала и больше не допустила ни одного отката.

Если в данный момент вы в релапсе, немедленно прекратите. Начните есть, каждый день, когда хотите и что хотите. Терпите визги ОРПП. Бегите от расстройства, чтобы пятки сверкали. Оно убивает вас каждый день, в прямом смысле съедая вас . Не оборачивайтесь в рекавери!

 

*

На сообщение в «VK» мне ответили несколько девушек. Меня не особо это успокоило, хотя я очень пыталась. Практически сразу же мне в личные сообщения пришло сообщение от Полины Хорошиловой (как оказалось, моего будущего психолога):

14 марта 2016 Полина 17:24

День добрый! Увидела ваш вопрос в группе – если хотите, можем немного обсудить его; договориться только о времени, чтобы обе присутствовали в сети.

Я благодарна ей за отклик по сей день. Вряд ли я бы сама решилась ей написать, хотя Алёна Ставрова мне пару раз говорила, что Полина – тот самый специалист, и к ней можно обратиться. Я постоянно боялась, откладывала, я представляла себе, что сеансы у психолога – это нечто страшное и вообще уже для тех, кто с ума сошёл.

Расскажу о Полине. Она работает с людьми, у которых ОРПП. В конце осени 2015 я находилась в стадии Страшного Голода и не хотела посещать сеансы: «Я всё сама».

Да, конечно, сама. Потом я ушла в релапс, и всё обнулилось. Тогда я поняла, что мне пора , только я никого не знала в Москве из специалистов. Я нехотя гуглила расценки психологов, думала, что сначала буду копить, наверное, год, а потом пойду.

В «VK» через группу «Eating disorders and recovery»  Полина как-то вышла на меня, мы поговорили, и я решила к ней прийти, потому что я уже не могла сидеть ровно: я тонула.

Первый сеанс был 26 марта 2016. Всего посещений было 8, до конца мая. Полина, как психолог, не имеет права прописывать таблетки, давать директивы и заставлять меня делать что-то. Это меня, конечно, немного успокаивало, так как я часто терзалась: «Вдруг она скажет мне есть больше, вдруг заставит принять протокол восстановления» – у меня была куча ОРПП-мыслей.

В конце мая она сказала мне, что я могу теперь «плыть сама», а я аж в слёзы: «Я не смогу без всего этого, я так привыкла к помощи, как я буду проходить эту дорогу одна??»

Всё лето я шла в одиночку, без неё. В августе поняла, что за меня цепляется ОРПП. Я сразу же побежала к Полине. 11 сентября я снова села перед ней в кресло в кабинете. На этот раз сеанса было 4 – больше мне не было нужно.

Без Полины не было бы ничего: моего «Instagram» с постами, «YouTube» -канала. Ни-че-го. Её слова делали меня сильнее.

«Настя, я знаю, что ты достигнешь ремиссии. Я вижу это. У тебя огромное желание выздороветь».

Каждый сеанс я с рвением цеплялась за всё, что можно. Полина говорила мне, что я выкарабкаюсь, я точно стану здоровой. Я ей верила наполовину, так как одна часть меня боролась, а другая уже уставала.

Я «сдавала» своё ОРПП ей с концами: «Полина, я съела яблоко вместо шоколада», «Полина, я фотографирую свой втянутый живот, так же не должно быть». В голове мне говорили: «Не говори ей это, не говори, не надо!», но я говорила всё. Я возненавидела «монстра» внутри себя.

Так как я мыслю ассоциациями, Полина предлагала пойти мне к другому специалисту несколько раз, который, вероятно, помог бы мне ещё больше. Я в упор это отрицала: «Нет, я не уйду, мне другой психолог не нужен, никто мне больше не нужен, кроме тебя».

Как-то мне пришлось уехать – сеанс надо было пропустить: я взахлёб ревела, мне нужна была Полина, а я одна «во всём вот этом живу». Но справились.

Моими рекавери и ремиссией я обязана ей. Искренне её люблю.

Это был, наверное, самый важный шаг в моём рекавери. Я доверила ей всю себя, как маленький ребёнок, поранившись, доверяет себя родителям, и знает, что ему помогут, а потом подуют на царапину и скажут «Ничего страшного».

Один выходной в неделю я ездила поговорить с психологом в центр города, на м. Охотный ряд, где была (и есть) винтовая лестница и комната на верхнем этаже, которая настолько уютная, что хочется там остаться, будто это замок принцессы. С каждым сеансом мне становилось спокойнее.

Спустя 5 дней после первого сеанса я начала вести канал «I Am Enough» на «YouTube», который рассказывает о восстановлении – как о моём, так и об общих его принципах. Полина давала мне силы «лезть вверх», я чувствовала, что я становлюсь крепче.

 

*

В офисе «N» дела шли не особо хорошо. С первых дней я поняла, что ко мне относятся не то чтобы плохо, но… никак. Как будто меня нет. Как-то я вышла пообщаться о задачах с руководительницей. Когда я зашла в офис, оказалось, что на моём столе стоял утюг (?!), а на офисном кресле висела какая-то одежда.

Я подхожу с удивлённым взглядом. Сразу же подбежала девушка: «Ой, я забыла, что теперь это место занято!» – и всё убрала. Я практически каждый день к ним приезжала уже примерно 1—2 недели, поэтому её «я забыла» меня очень задело.

 

*

Второй случай, который мне сделал очень больно, произошёл крайне неожиданно. Мне дали задание сделать презентацию, я работала в «PowerPoint», спокойно делала слайды (и радовалась, что мне дали задание, где не надо раскрывать рта).

Вдруг одна девушка говорит: «Ну, что, делаем?» Я вообще не понимаю, что в этом офисе творится. Начальница встрепенулась: «Да, сейчас ещё Свету позовём». Она быстро набирает номер, что-то говорит, почти сразу же прилетает в отдел эта Света. Все сотрудницы снимают туфли и… встают в «планку»! Да, клянусь, так и было! Кто-то был в платье, в юбке, но все встали на локти и стояли 1.5 минуты по таймеру.

Мне, конечно, даже никто не предложил так сделать хотя бы из вежливости. Я сидела и пялилась круглыми глазами на всё это. Это было сильнейшим, ужасным триггером для меня. Я знала, что мне нельзя тренироваться, чтобы похудеть, плюс к тому у меня был сильнейший Страшный Голод, а прямо в двух метрах от меня несколько людей делали физическое упражнение, а перед ним и после него обсуждали «полезную» и «вредную» еду.

Я поняла, что сейчас начну реветь. Мне стало очень плохо. Я захотела прямо в ту секунду появиться дома и забыть этот офис, как ночной кошмар. Я отвернулась от них, от слёз перестала видеть, в глазах всё сразу же поплыло, начала быстро набирать сообщение Полине о том, что сейчас моё состояние критическое: что мне делать, я боюсь, мне здесь ужасно, тяжело. Она помогла мне успокоиться и посмотреть на всё это другими глазами: не теми, которыми можно увидеть триггеры и провокацию. Понемногу мне стало легче и проще.

В другие дни мои коллеги тоже вставали в планку, а также обсуждали, как правильно качать пресс и руки, «а то уже март и скоро лето». Мне было тяжело слушать их причитания по поводу того, что «живот недостаточно хорош» и прочие подобные вещи – это всё больно ранило меня, заставляя вспоминать прошлое.

 

*

В офисе никто не пытался завести разговор со мной, а я была новичком и очень стеснялась начать говорить первой. Плюс моё психологическое состояние было очень хрупким: в период Страшного Голода я была очень чувствительна ко всему. Также я всё-таки где-то стеснялась себя и боялась, что на этом фоне меня будут обижать.

С каждым днём на работе морально мне становилось всё хуже и хуже. Я не хотела ездить в организацию, оттягивала все задания до последнего. Когда я выходила из метро и шла 10 минут до офиса, то это было мои любимые 10 минут, и я расстраивалась, когда приходила к зданию – не хотелось в него заходить. Я говорила себе: «Настя, это же твоя работа, тебе придётся всю жизнь этим заниматься! Почему тебя постоянно тошнит от того, что ты с таким удовольствием изучала все 4 года?» Я не понимала саму себя.

 

*

Когда Мишка спал, я пыталась делать офисные задания. Если это был поиск информации в Интернете, работа в программе «Excel» – мне это относительно нравилось, мне было спокойно. Но когда дело доходило до звонков, то я уходила на кухню, закрывая все двери, брала лист бумаги, авторучку, садилась за стол и тупо смотрела на телефон. Я не хотела набирать ни единого номера.

До сих пор, когда я вспоминаю ощущение, что мне сейчас придётся звонить незнакомым людям, разговаривать с ними на тему, которую я вообще крайне плохо знаю, я чувствую какой-то укол в сердце. «Ну, если что, скажи вот это, а если откажут, ты настаивай». Мне было противно: это явно не для меня.

Я помню, что сделала первый звонок из 10-ти нужных и отбросила от себя телефон, будто зловонную тряпку. Вся я была против того, чтобы заниматься таким, не понимая, как мне можно делать это до пенсии. Я не хотела так. «Как мне это любить вообще?!»

Как-то я рассказала об этом подруге, говоря, что я, психуя, кинула на стол мобильный телефон и меня чуть ли не начало тошнить от такой работы. Она мне сказала: «Да ты что? Серьёзно?! Ты же выучилась на пиарщика! Это твоя работа! Так нельзя делать, ты обожать это должна!» После этих слов мне стало стыдно, и я ещё больше в себе запуталась. Не знаю, почему в то время я не могла раскрыть границы и понять, что вправе заниматься чем угодно, несмотря на диплом по специальности «PR».

Я с огромной неохотой делала всё, что мне давали. Я поняла, что просто на дух не переношу атмосферу в офисе «N», задания и всё, что с ним связано. Поэтому в марте мне было особенно сложно: из стороны в сторону моё моральное состояние наравне с СГ «расшатывали» и события в жизни.

 

*

Однажды мне дали задание взять небольшое интервью у сотрудника организации «D». Я, конечно, еле как его выполнила (и очень старалась), но больше я этого делать не хотела. Начальница начала замечать, что я совсем не горю тем, чем занимаюсь. Сначала она писала мне в «WhatsApp»: «Настя, почему ты так работаешь, в чём дело? Другие наши стажёры так счастливы у нас работать! А с тобой что?» Я отвечала, что очень стесняюсь новых людей и не могу привыкнуть к такой активной социальной деятельности. Это было правдой – я не лгала ей.

Я ещё сама толком не понимала: лучше что-либо оставить, чем пытаться любить (хотя ты терпеть это не можешь).

Проходили дни, но ничего не менялось. Я так же с неохотой бралась за задачи, наотрез отказывалась звонить куда-либо, и задания «висели». В итоге руководительница (Е.) поговорила с Ниной (потому что именно Нина меня сюда привела), и сказала ей, что у меня нет желания работать.

 

*

Когда в очередной раз я приехала к 9-ти утра, чтобы «принять смену» от Нины и находиться с ребёнком, она собиралась и между делом со мной разговаривала:

– Насть, а почему мне Е. говорит, что ты не работаешь? Тебе не нравится?

– Да, не моё.

– Ты только сейчас это поняла? Серьёзно? Ты же училась 4 года по профессии.

– Ну, да. И что. Учиться мне нравилось, а работать по этой специальности – нет.

– Так и что теперь делать? Я, наоборот, тебя туда «засунула», а теперь выходит, что тебе не надо.

– Да, извини… Я поняла, что не надо. Мне очень тяжело делать это, я найду что-нибудь другое.

– Ладно. Только поговори с Е. сама об этом. Договорись, что туда ещё приедешь, хорошо?

– Хорошо.

С одной стороны, я очень обрадовалась, что всё так мирно закончилось: Нина не выказывала обиды или огромного разочарования, что «я не оправдала её ожиданий». С другой – я поняла, что мне придётся лично разговаривать с Е. о себе же. Это ввело меня в состояние нового стресса, но поговорить с ней я была обязана.

Нина написала мне список лекарств, какие давать Мише, так как тогда он болел, и ушла. Я весь день переживала, о чём мне с Е. говорить, так как я не умею выстраивать подобные разговоры и жутко нервничаю, а ещё могу вовсе расплакаться на ровном месте от волнения.

 

*

Я написала Е. в «WhatsApp», что приеду в отдел завтра. На следующий день я ехала в метро и успокаивала себя: «Вот видишь, ты не волнуешься, всё в порядке. Сейчас придёшь, спокойно поговоришь с ней, поедешь домой и больше никогда туда не вернёшься. Как ты и хотела. Не переживай».

Я приехала, мы прошли с начальницей в переговорную. Вот она сидит передо мной, прямо напротив, глаза в глаза, мы в огромной комнате, тотальная тишина. Я захотела провалиться сквозь землю или просто встать и уйти, ничего не объясняя. Почему так было нельзя?

Я начала говорить и буквально через минуту расплакалась (что, я себя не знаю, что ли?). Е. знала о моём «Instagram»: по-моему, о нём Нина ей и сказала. Начальница смотрит, как я начинаю всхлипывать, и говорит: «Насть… Это потому… что у тебя была анорексия? Ты сейчас… не можешь с собой справиться?» «В смысле я поправилась и теперь переживаю? Или я переживаю, что я не могу нормально есть? Или к чему вообще это у меня спросили??» – подумала я.

Правильно было ответить «Нет, конечно, просто я поняла, что такой вид деятельности мне не подходит», но мне уже было плевать, что подумают: что я больная, что я психичка и реву сижу – что угодно. Мне хотелось просто бежать из этого офиса и больше здесь не появляться.

В итоге я просидела со слезами и соплями бесконечные 5 минут, не выговорив толком ни фразы, и Е. мне сказала искать работу, которая мне действительно будет нравиться и на которую я буду лететь; где я буду выполнять задачи с радостью. Я согласилась, встала и ушла. Я была просто счастлива по уши. Мне было плевать, что обо мне подумают: плохой сотрудник, больная анорексичка, застенчивая серая мышь. Мне хотелось, чтобы в моей жизни этой работы больше не было – всё.

 

*

Почти я забыла обо всём этом, как мне снова написала в мессенджере начальница, что меня аж по привычке напрягло: «Настя, ты не отдала пропуск, завези его, пожалуйста». Я расстроилась, так как надеялась, что я больше туда не вернусь. Я так не хотела никого видеть из того офиса.

Я приехала к зданию, по ковролину тихо зашла на этаж, прошла на ресепшен – везде было пусто: рабочий день уже шёл несколько часов. Я взяла лист бумаги, сложила его напополам, положила туда пропуск, на бумаге написала свою фамилию и сразу же ушла. Даже не собиралась заходить в отдел и здороваться. Кружку с чайной ложкой, которые остались стоять на моём рабочем месте, не забрала тоже. Я не хотела никого видеть ни секунды. Больше меня оттуда никто не беспокоил.

 

*

До конца мая я продолжала ходить к психологу, и мы с Полиной уже начали замечать у меня улучшения. Мне становилось гораздо легче, случались дни, когда я была рада своим отёкам, пухлому животу и ногам. Меня удивляло это. Я говорила: «Полина, но я ведь даже ничего такого не делаю! Я просто хожу к тебе раз в неделю!» – до сих пор толком не понимаю, что же я делала особенного, что выкарабкалась из ямы самоненависти и неприятия.

Сейчас я вспоминаю весну 2016 года с теплотой: тогда я чувствовала, что та весна – начало моей новой жизни. Да, новой! Как будто ты заново родился, но только тебе сразу 23 года. Я начинала смотреть на всё по-другому. Каждый день мне помогал Мишка, который радостно обнимал меня и был счастлив со мной играть, причём неважно, как я была одета, сколько весила и что ела.

Я знала, что всё делаю правильно и дойду до конца, потому что это возможно. Люди проходят рекавери и живут счастливо. И я пройду тоже!

Я не раз уже получала ответ от людей «Да, это так», если начинала с ними говорить о том, что ОРПП подавляет чувства, ощущения. При активном ОРПП я была вечно злой и недовольной. Доедала ли я? Конечно: идеальное КБЖУ и количество калорий в день. Но в действительности я не хотела салат с курицей вечером или кашу на молоководе (молоко + вода) утром. Я просто свято поверила в то, что это моя панацея.

Психолог: идеально то КБЖУ, которое позволило вам утром встать и улыбнуться новому дню. Которое позволило вам выйти на полчаса пораньше, чтобы прогуляться. Которое позволило вам со спокойной душой перевести будильник на десять минут попозже – вы не опоздаете. Которое позволило вам после работы встретиться с друзьями. Которое позволило вам сосредоточиться на занятии. Которое позволило вам обнять маму, погладить собаку, увидеть красивый закат и помочь старушке поднять сумку по лестнице. Такое КБЖУ невозможно посчитать – тело знает его само.

Всё было видно по моему состоянию. Я, как злая собака, рычала и гавкала на всех: «У меня плохой настрой, но я не знаю, почему – просто так! Отстань!!», «Не знаю, чему ты радуешься, вообще же ничего такого не произошло?!», «У меня у одной пятёрка за сложный экзамен. Что тут такого-то? Плевать!», «Ты сделал/купил N? Ага, классно. А чё радуешься-то так сильно?», «У неё новое платье? Ну да, красиво, но вслух не скажу, прямо ей это надо».

В период ОРПП мои отношения с людьми начинали портиться, ухудшаться, «замерзать». Некоторые предпочли вообще меня оставить.

Главное для меня было поесть «по плану» и чтобы я выглядела «как дистрофичный мальчик»: нет груди, попы, руки-ветки, ноги-палочки. Я до сих пор люблю образ такого «мальчика» – не на себе, так на других, но он теперь стои т точно не под номером 1. В дальнейшем я планирую «задвигать» его ещё дальше.

Еда сыграла роль лекарства: я осознавала со временем, что ем и начинаю ощущать спектр разных чувств, кроме озлобленности и апатии ко всему. Я как будто выпустила себя из вольеры: беги на волю, делай, как ты хочешь (ешь, как и что хочешь).

Сейчас ко мне даже по несколько раз в день начали обращаться люди на улице. Наверное, потому что я уже не так упорото выгляжу, что готова откусить голову каждому, кто ко мне прикоснётся.

Теперь от друзей и родных я слышу:

«Настя, ты стала живой!»

«Настя, ты столько начала улыбаться!»

«Настя, ты светишься!»

Если у вас получается прекрасно себя чувствовать и жить «по режиму» – пожалуйста. Но я верю, что это имеет накопительный эффект.

 

*

Некоторые начали писать мне комментарии про то, как им страшно и тяжело, что они набирают вес: «Неужели я буду вечно поправляться от 3—4 тысяч калорий??» – они едят и не могут остановиться. А я такая же: у меня ещё не закончился Страшный Голод, но я успокаивала и себя, и их.

Когда я чётко увидела перед глазами дорогу, по которой иду, я будто вцепилась со всей хваткой в руль и решила ехать, «подбирая» таких же людей, даже если их будет очень много.

Если вы продолжительный период едите, например, 1700 ккл для похудения, потом «что-то не худеется», вы едите 1600…1200 и так далее – вы замедляете метаболизм и процессы в организме. Например, вам может стать всегда холодно, так как организм выделяет энергию на терморегуляцию уже после обслуживания всех систем, а как ему дать энергию на тепло, если на первостепенное не хватает сил? Никак. Вы мёрзнете.

Метаболизм «учится» подстраиваться под недостаток энергии и замедляет свою работу, как и тормозит функционирование систем, органов (у женщин может появиться проблема с месячными, например). Вскоре вы будете пугаться и 1200 ккл, так как при 1300 «вас разносит!»

Выход: нужно поднимать калораж, и я знаю, что это страшно и вызывает тревогу. Но посмотрите на то, где вы сейчас. У вас два пути: повысить калорийность или её снизить, и 2 конца – один счастливый, а другой нет. Что лучше выбрать? Да, вы наберёте вес, пока замедленный обмен веществ будет «раскручиваться» до адекватного количества поступающей энергии (калорий), но ваш метаболизм станет здоровым.

 

*

Часто, когда Мишка спал, после «нападок» на холодильник я снимала видео для своего канала. Несмотря на то, что Полина помогала мне «просыпаться» и я чувствовала улучшения, на вид я всё равно была ещё не до конца здорова. Что-то в моём взгляде ещё говорило, что во мне живёт «вирус».

Шёл апрель, всё было тем же самым. Бирюлёво-Новогиреево, уроки по «Skype», психолог. Как-то я сняла видео про тренировки: о том, что их нужно остановить насовсем во время восстановления: вот так раз – и нет их больше. Я рассказывала об этом в видео, а сама боялась: «Такое вообще можно делать? Получается, что я нахожусь в квази-рекавери (ложное восстановление), потому что не следую этому пункту…»

Ложное рекавери – это попытка «договориться» с ОРПП и проходить рекавери одновременно, это выполнение некоторых пунктов восстановления с присутствием ОРПП-привычек. Например, вы едите всё, но отрабатываете это тренировкой, или вы пытаетесь восстановиться на «правильной еде» и прочее.

Мне помогало напоминание одного факта, который давал силы идти по пути #realrecovery: ложное восстановление может длиться бесконечно .

В ложном рекавери можно «восстанавливаться» 5, 10, 15 (!) лет. Даже всю жизнь. Я хочу бесконечно чувствовать вину за Страшный Голод, вздутие, отёки 24/7? Я хочу 5—10—20—30 лет оставаться с тревогой после еды? Я хочу, чтобы еда меня пугала десятками лет и я не видела из-за этого окружающей меня жизни? Меня это испугало больше всего.

Я сделала для себя сравнение. Либо я переобучаю свой мозг, терплю его неверные сигналы и «больной» ответ на еду, восстанавливаю психику через любое количество переживаний и слёз, рёва, истерик «почему я становлюсь больше» и прочее, и уже в ~2017 я буду здоровой. Либо я «успокаиваю» своё расстройство, отрабатывая еду, выбирая «правильное», «восстанавливая вес мышцами», находясь в ложном рекавери, и годами остаюсь человеком с психическим расстройством (возможно, до конца жизни). Я выбрала первое.

Сейчас 2017: у меня нет психического расстройства. 2016 год был тяжёлым: в слезах, сложностях, порой в полном непонимании себя, в растерянности, в страхе. Хорошие дни были вперемешку со всем этим. Как бы плохо мне ни было в рекавери, я не жалею о нём ни секунды.

Мне 24. Я здорова. Все годы, которые мне ещё предстоит прожить, я проживу без ОРПП.

 

*

Мысль об отмене тренировок в восстановлении засела у меня в голове, потому что я занималась дома хотя бы иногда, пусть у меня и был Страшный Голод. Но я понимала, что могу их оставить: вот-вот и смогу всё отпустить. Я осознавала, что хочу находиться в #truerecovery: я всё ем, себя не ненавижу, просто пытаюсь смириться с происходящим. Но тренировки?..

Когда я говорю, что человек восстанавливает психику и здоровье, проходя восстановление, я говорю о #realrecovery, #truerecovery.

Настоящее рекавери – это никаких отчётов о еде, тренировок, взвешиваний, бесконечных откатов; это желание стараться и всегда идти вперёд, а также искать помощь и «зубами вырвать ремиссию». Те, кто заводят профили рекавери, фотографируя свои еду и тело – это ложное восстановление: его подобие, суррогат.

Настоящее рекавери будет «болеть» практически каждый день, и это будет означать, что вы убиваете в себе ОРПП.

Рекавери без ощущения тревоги невозможно, её придётся проживать практически каждый день. В ремиссии она исчезает.

Вчера я была в гостях у отца. Мы накрыли небольшой стол. Мы ели, отмечали дни рождения мой и брата. Потом мы играли в настольную игру «Activity». Я так смеялась, что чуть не задохнулась. Ноль тревоги, ничего, совсем. Еда=еда, никакого страха. В мозге созданы новые нейронные связи, которые идентифицируют еду правильно.

Всегда помните, что вас ждёт в конце настоящего восстановления, но, если вы нах о дитесь в ложном рекавери (квази-рекавери), вы можете «проходить восстановление» бесконечно (!). Сколько угодно лет. Настоящее рекавери занимает в среднем 1.5—2 года.

Держи тесь верного направления. Если чувствуете, что отступаете, остановитесь и найдите помощь, не паникуйте.

Если вы прох о дите путь #true/realrecovery, вы придёте к ремиссии.

 

*

Когда в очередной раз я пришла на сеанс к Полине, то я подняла тему физических нагрузок. Разбираясь в собственной голове, я понимала, что всё: «Бросай нагрузки, и это будет последним действием, которое тебе нужно сделать, чтобы выйти из квази. Морально ты уже готова. Важнее психическое здоровье».

Настал тот день, когда у меня должна была быть тренировка. Я осталась сидеть на кровати и смотреть в ноутбук. Всё! Нельзя! Было ощущение, что я находилась в море одна, на хлюпкой лодке. Мне говорили: «Насть, бросай эту лодку, ты сможешь сама доплыть до берега, всё будет в порядке, давай, отпускай её!», а я отвечала: «Ну, можно хотя бы держаться за неё одной рукой? Я не уверена, что доплыву». Сначала я решила отказаться от тренировок… не до конца.

Я чувствую, что мне становится страшнее. Я понимаю, что это значит «я продолжаю идти».

Эту неделю я чувствовала своё отчётливое «фу» на тренировки. Я знала, что они тормозят процесс. Я держалась за гантели просто зубами. «Я занимаюсь ради рельефа», «качаю ноги», «сжигаю калории», «тренируюсь, чтобы больше есть» – это звонок пересмотреть свои взгляды и ответить себе честно: активность у вас не ради здоровья. У меня точно была не ради него, хотя я в упор верила обратному. До меня это дошло относительно недавно.

С ужасным скрипом (даже лязгом) в своей голове я временно убираю «железо» на несколько месяцев. Пусть это будет лёгкая тренировка с собственным весом или йога с растяжкой, хотя советуют убрать на время восстановления вообще всё.

Психолог: в отказе от тренировок суть состоит не в самом отказе. Любая тренировка, даже самая лёгкая – дополнительная нагрузка на организм, во-первых, и отвлечение от восстановления, во-вторых. Что это значит? Что организм потребует дополнительного питания. Дополнительное питание – дополнительная тревога. Сможете с этим справиться или нет? Пожалуйста, будьте честны с собой.

Сейчас я не могу беспрепятственно тренироваться 3 раза в неделю, так как времени ноль – это тоже нужно принять и разрешить себе пропуски. Иногда 1 раз, иногда 2 раза, но это будут те разы, которые мне будут приносить другие ощущения, а не чувство самоубийства. Да, позже, когда-нибудь я снова возьму гантели, они уже как будто моя привычка, но сейчас я чувствую, что пока им нужно полежать в стороне. [Я всё ещё пыталась договориться с ОРПП, предлагая ему такие условия, с какими и мне было бы спокойно. Но всё равно такие действия в рекавери бессмысленны.]

Я с осторожностью решила тренироваться меньше. Это было очень важным шагом для меня, так как я считала, что тренироваться менее «Х» часов в неделю и без дополнительного веса – это для слабаков и лентяев. Меня ломало максимум неделю, а потом пошло как по маслу.

Я не тренировалась и радовалась, что теперь в течение недели у меня свободны часов 6—7, которые я тратила на нагрузки. Я была счастлива, что никто не может меня заставить заниматься, а я больше не хочу тыкать себя носом в железные «блины» и говорить: «Надо, бери, делай, иначе…»

Даже редкие тренировки мне будто мешали. Словно я не могла с ними толком есть: сколько и как хочу.

 

*

Однажды я собралась заниматься, надела кроссовки (я делаю это дома), переоделась, выбрала понравившееся видео тренировки. Всё готово. Тут я поняла, что голодная. Голод в рекавери я просто возненавидела. Я не хотела его чувствовать и поэтому сразу пыталась наесться побольше.

«Хорошо!» – сказала себе я и пошла на кухню. На тот момент у нас не было чего-либо «особенного», поэтому я сделала себе обыкновенные бутерброды из белого батона и докторской колбасы. Я не любитель подобной еды, но тогда это казалось мне жутко привлекательным «блюдом», так как такое всегда было запрещено.

Я так наелась, что поняла: тренироваться не получится. Я просто не в состоянии! Я была «беременна» бутербродами. Я сняла кроссовки и лежала на кровати. Что мне ещё оставалось? Не помню, тренировалась ли я позже, когда мне стало легче. Сигналы голода и насыщения были запутаны, и я не знала, когда мне надо остановиться и сколько съесть до комфортного состояния.

Случившееся для меня стало открытием: даже если тренировка была запланирована, но я её не сделаю, то… ничего не произойдёт плохого! Это был как гром среди ясного неба. Не потренировалась – никто меня не ругает, я занимаюсь своими делами. Где я раньше была?

В общем, я мало тренировалась, но всё равно я тренировалась. Я не хотела отпускать руку ОРПП.

 

*

Помимо этого, я начала понимать, что нужно срочно выбрасывать остальные старые привычки в мусор.

Я разучиваю себя фотографировать еду. Я не думала, что от этой привычки в голове валяется ещё много остаточного хлама.

• «О, сфотографирую макароны с сыром, я же давно их не ела!»

• «Щёлкну конфету в разрезе, а под ней публикация будет, фоток всё равно для подложек к тексту нет».

• «Подожди, не ешь роллы, сейчас я их сфотографирую, тогда можно. Мы же не каждый день такое едим!»

Нет. Не надо фотографировать еду.

Я сказала себе: «Фотографируй природу, найди картинку из интернета, себя уж щёлкни, если нет фото для поста, но не фотографируй еду».

Этой привычке более двух лет. Всё началось с «контроля питания», но сейчас это просто часть моей жизни – фотографировать еду перед тем, как её есть. Образно бью себя по рукам, не позволяя включать камеру перед едой. Не думала, что это настолько въелось в мой мозг. Мне жаль есть еду, если я её не запечатлела на память – что за ерунда?! Избавляюсь.

 

*

С апреля 2016 я начала относиться к себе более бережно и аккуратно. Это было видно и в отказе от изнуряющих тренировок, и в питании.

Когда я готовлю себе поесть, то чаще всего я делаю намеренно больше, чем хочу съесть. Это одновременно пугает («переем»), но и приятно откликается («мне можно брать, сколько угодно»). Обычно я недоедаю то, что положила себе в тарелку. Иногда доедаю всё и иду брать ещё – не рассчитала.

100% приятно знать, что вам не нужно есть в рамках калорийности или вам не требуется доказывать нужность в «запретном» продукте, в еде с высоким ГИ, с высокой жирностью.

Вы просто съели еду и идёте по делам.

Я отучила себя думать о завтраке по вечерам – об этом думаю только утром. Отключайте планировщика! Я не раз замечала: за 2 часа до обеда хочу одно, думаю, дойду до кухни – сделаю, в итоге через 2 часа я резко хочу другое. Доверяйте своему желанию съесть то, что хочется в текущий момент.

Раньше я планировала приёмы пищи в приложении «FatSecret» даже на неделю вперёд, что сейчас для меня стало диким. О сборах контейнеров на работу (без подсчёта калорий в них) ничего не говорю – это удобно; я имела в виду, если вам весь день доступны плита и холодильник.

 

*

Я долго смотрела разные профили девчонок в «Instagram», где было написано, что «они восстанавливаются», но на деле происходил самообман, а также обман тех людей, которые на всё это смотрели. Так как я с себя уже «сняла простыню», то я видела, что люди «заводят в лес себя и других». Я написала пост, похожий на крик. Слишком много философии вокруг на тему еды. Но её нужно просто есть!

Просто. Ешьте. Еду. Когда. Хотите.

Будете ли вы всю жизнь строжайше следить за сигналами голода и есть птичьими порциями в течение дня? Вряд ли. Вы долго думаете, стоило ли есть 5 конфет вместо одной, ведь после первой вам было уже не так восхитительно вкусно? Зачем вы так много об этом думаете?

Вы переживаете, что ваше питание неосознанное, и вы едите слишком быстро, жутко проголодавшись с дороги, не задумываясь, насколько вы наелись? Но голодный человек по своей природе ест быстро!

Вы страдаете над «умеренным» количеством шоколадки (3—4 кубика) в день? Зачем? Просто. Ешьте. Еду. Без счёта.

Здоровое интуитивное питание – это то питание, где сельдерей равен эклеру, а пшено равно куску пиццы. Да-да, это то питание, с которым вы чувствуете себя счастливым. Это та еда, которую вы любите есть.

Пока вы ограничиваете виды и количество еды – у вас фиксация на пище. Вы будете о ней думать постоянно, что и когда съесть, вы будете винить себя за «лишнее» и «неправильное». Вы сами создаёте себе проблемы. Хотите что-то съесть? Сделайте это!

Выбирайте: жить в мыслях об углеводах, КБЖУ, тренировках и «в поисках своего идеала» либо жить, устранив все эти заморочки, став человеком без пищевого расстройства.

Дело в том, что пока вы держите свой искусственный вес намеренно, вы живёте с фиксацией и множеством мыслей об этом, вы живёте с перманентным ограничением продуктов, что может раздражать вас со временем всё больше («Тебе можно это есть, а мне нельзя… Дай хотя бы понюхаю?»).

Вы едите пирожное. Второе. Хм, ещё одно. Вы недостаточно сыты? Достаточно? Переели? Захотели что-то взять ещё? Ешьте, как чувствуете нужным вашему желанию. В любом случае голод к вам всё равно рано или поздно вернётся опять, и вы снова будете есть.

Доверяйте телу, оно очень и очень умное. Даже если вы думаете: «Ем всё, что хочу, но правильных продуктов я всё равно ем специально больше» – вы думаете, что мозг обманули и он не в курсе, что вы блефуете? Пфф.

 

*

Прошли 1—2 недели после того, как я написала, что теперь в моей жизни тренировок будет меньше. Как только я почувствовала, что от частичной отмены нагрузок мне, наоборот (!), лучше и психологически комфортнее, то я решила всё бросить совсем. Я сказала себе: «Настя, в рекавери нужно каждый день идти вперёд и делать какие-либо действия – бросай тренировки».

Я снова хотела, как в основном и бывало, выложить фото своего живота, где проглядывались мышцы. Я почти нажала на «Опубликовать», как поняла, что это откат. Снова фотки. Снова мышцы. Снова «надо бы, чтобы их было видно» и так далее. Я не стала выкладывать фото. Просто закрыла «Instagram».

Три дня назад я отменила все тренировки в своей жизни. Они провоцировали больше заниматься, «качаться», и «строить» фигуру или хотя бы её сохранить, «пока я ем так много». Может, я вернусь после восстановления к тому, что приглянется. Но пока – нет. С меня хватит.

Что у меня есть? У меня есть жир! Жжжиииррр. Делает это меня плохим человеком? Нет. Плохой женой, сестрой, другом? Нет.

Это моё тело. Другого такого в мире нет. Я могу согнуться и у меня появятся складки на животе (я вообще не думала, что я приму это в своей жизни когда-либо), могу разогнуться – мой живот будет без них. Я живу с таким животом, он не умаляет меня. Я чувствую сейчас саму жизнь за последние 5 лет, а не тряску от пропуска тренировки или от лишних 100 ккл в КБЖУ.

Тренировки – для здоровья и настроения, да. Но обычно у людей, имеющих расстройство, это просто сжигатель калорий, чем физические нагрузки у меня всегда и являлись.

Если я захочу просто так зарядку сделать – сделаю. Но сейчас, в период восстановления, я не чувствую, что «тренировка нужна для здоровья». Вообще. Не то время. Такое ощущение, что это переоценивают. Без спорта нет жизни? Серьёзно?

Ассоциация. При ОРВИ вам выписывают таблетки и говорят больше пить и отдыхать. Вы знаете, что это всё рассчитано на определённый период времени, и вы лечитесь. Что такого? Да, неприятно, вам не нравится, но вирус из себя «выгнать» нужно. В рекавери то же самое. Только у вас таблетки – любая еда в любое время и в любом количестве + никаких тренировок. Это вас лечит, и отсутствие активности у вас не на всю жизнь. Чем больше вы «принимаете» это лекарство, тем быстрее вы выберетесь. Поэтому шагомеры и тренировки в сторону.

 

*

Ещё в марте я писала в Сети о том, что «вижу, как передо мной мельтешит откат», а в апреле уже начала кардинально меняться. Как-то утром я ясно поняла несколько вещей. Естественно, об этом было написано в «Instagram».

Сегодня с утра я осознала, что не хочу возвращаться в ограничения (действительно, без задней мысли!). То есть, например, посмотреть в зеркало, увидеть что-то «не то» и подумать «надо бы похудеть потом». Нет! Я вспоминаю, как мне можно было есть только определённое количество еды, и то не всегда; как мой завтрак, обед и ужин зависели от КБЖУ и от «белка вечером, углеводов утром».

Не хочу возвращаться в расстройство. Совсем. Я вспоминаю всё это, не понимая, как выдержала такие 5 лет.

Я теперь так много смеюсь и улыбаюсь! Пусть лучше я буду «в теле» или полновата и не соответствовать стандартам, но буду счастливым человеком. Мне ничего не надо «подтягивать», «накачивать» и «худеть». Мне не надо считать, переживать, страдать от того, что мне «нельзя» есть.

Последние дни я понимаю, что не чувствую стыда, если рядом стоит худая девушка, а я больше её. Это я! Все разные! Ты – худой, ты – полный, ты – среднего размера.

Никогда не случится так, что все люди станут стандартными, «как принято идеально выглядеть».

Психолог: посмотрите на эти слова. «Худой» = «худо». «Полный» = «наполненный», «полноценный». Это означает только то, что в какой-то период худоба не была в фаворе. В какой-то была. Так по кругу. Стоит ли лишать себя полноценной жизни (в своём теле, каких бы форм оно не было) только потому, что вы попали в цикл «худобе – да, полноте – нет»?

Мне нравится разговаривать с людьми теперь! Раньше, мне кажется, я всех ненавидела и только шипела, как ядовитая змея. В том весе, в котором я сейчас (цифру я не знаю с февраля), я чувствую, что моё здоровье в 2 раза лучше, чем было. Безусловно, бывают «плохие» дни, но это нормально.

Я отнеслась к своему восстановлению, как к серьёзному лечению. Сначала я пыталась жить по пути «попробую, как влияет на меня рекавери, и потом вернусь, если что, в малый вес». Это такой тупизм. Смысл так говорить себе и чего-то ждать?

У меня психическое расстройство – мне нужно восстановиться.

Спустя недолгое время, я взяла себя в руки и сказала себе: «Иди лечись, делай всё, что ты сама сможешь; ты не дура, тебе нужно выздороветь» – и я начала делать то, что было в моих силах. Я пыталась сделать всё, чтобы не задерживать восстановление. Я специально не бежала с эскалаторов, не поднималась по лестницам, везде ездила и не ходила пешком, чтобы не тратить любую энергию – чтобы всё шло на устранение повреждений only. Никаких тренировок, ничего. Ответ любому сигналу голода постоянно каждый день каждые 1—2 часа. Специально ходила гулять с Андреем через мысли «о, нет, меня же все увидят». Потом я вытащила себя на сеансы к психологу, чтобы мне «починили» голову.

Иногда настроение было полнейшим ужасом, я не хотела ничего делать, я уставала. Но соглашаться с ОРПП-мыслями на откат было нельзя: я бы сделала ещё один крюк в рекавери – я знала это из-за зимнего релапса с возвратом отёков и рациона до 10000 ккл/сутки. Так что нет. Все эти «попробую ИП, рекавери» – ерунда и ложь самому себе. Мне было стыдно перед собой искать оправдания, чтобы оставаться в болезни.

Находясь в расстройстве, больному ОРПП очень спокойно, он не хочет изменений, так как они повлекут за собой тревогу и страх. Поэтому такой человек ищет какие-либо «чёрные выходы». Но их  нет .

 

*

Сеансы с Полиной обычно были в субботу, и перед одним таким выходным я решила пойти в торговый центр (ТЦ) за одеждой. Я подумала: «Я что, права не имею купить себе новую одежду из-за того, что поправилась?» Я купила себе персиковый свитер 48-го размера (хотя у меня 46-й), две тянущиеся юбки, вроде что-то ещё.

Это была комфортная одежда для меня: свитер ничего не стягивал, он симпатично болтался на мне, и я не переживала «что люди подумают про мой живот». Юбки закрывали бёдра, которых я очень стеснялась и хотела, чтобы окружающие их не видели.

Я пришла к Полине в субботу и спросила её: «Полина, как тебе мои кофта и юбка?» Она сказала, что, конечно, заметила новые вещи; добавила, что они очень красиво смотрятся. Тогда я задала вопрос, который начал меня волновать после покупки: «Нормально ли то, что я купила вещи, которые меня „прячут“? Не значит ли это, что я просто пытаюсь „скрыть“ свои проблемы с восприятием тела: просто „сбежать“, чтобы о них не думать?»

Полина ответила, что всё в порядке, я всё равно иду по верному пути, и такие вещи пока мне помогают, и, вероятнее всего, скоро и их помощь мне будет не нужна. Меня это успокоило, и в дальнейшем я покупала себе ещё больше вещей на 1—2 размера больше того, какой был у меня.

Я долго не могла принять, что мне следует купить одежду б о льшего размера. Я боялась её. Она означала для меня безволие.

Я пошла в ТЦ, говоря себе: «Так надо, Насть. Это очень уж по-детски придуриваться и ходить в том, что мало , говоря себе, что всё ещё можешь это на себя натянуть».

Я купила одежду 46-го размера (был 42). Мир не рухнул. Продавцы не смотрели на меня, как на тряпку и безвольную никчёмность. На улице вообще всем было плевать на это.

Вы не пуп земли: о вас не думает каждый первый, как и вы не думаете на улице о любом человеке больше нескольких секунд.

Я чувствую по себе, что приближаюсь к 48-му размеру. Но мне дороже стать свободной от расстройства, восстановить свои сигналы голода, метаболизм и здоровье (ментальное включено), чем дрожать над фигурой и «ничего больше в этой жизни мне не надо, как поесть полезно и правильно».

 

*

В начале мая мы с Андреем снова собрались съездить к его родителям. Это было чудесное время, просто великолепное, тогда я уже могла его «чувствовать» – я «просыпалась». Мы решили поехать на машине: Лёша и Оля (двоюродные родственники Андрея), Олин молодой человек – Кирилл, сам Андрей и я.

Это было весело! Никакого вонючего медленного автобуса. Смотришь в окно, машина несётся по дороге посреди леса, зелень, голубое небо, сырая земля, в мыслях уже лето. Я пыталась ловить каждый момент, до этого в расстройстве я как будто сидела в подземелье и несколько лет ничего не видела.

У меня всё ещё были отёки, и время от времени я их стеснялась. Оля сама по себе очень худая от природы, а я – нет. Сначала я пыталась сравнивать себя с ней, но сразу же отгоняла мысли: я понимала, что делаю в корне неправильные вещи. Все относились ко мне очень хорошо, я успокоилась.

Мы заехали в какую-то глушь, нам пришлось сворачивать на просёлочную дорогу, причём нужно было всем выйти из машины, чтобы Кирилл мог проехать быстро и без проблем. Мы шли по траве впереди машины и смеялись, о чём-то болтали. Было утро, прохладно и свежо.

Оля с Кириллом взяли свою собаку, чёрного померанского шпица: она тоже нас веселила, пока мы ехали. Это была лучшая дорога к родителям за всё время. Люди, обстановка, собственное спокойствие и хорошее настроение – всё вместе очень помогало мне, и я хотела жить именно так, комфортно, всё больше отдаляясь от проблем с едой.

Так как мы некоторое время блуждали, иногда останавливались, чтобы выгулять собаку и перекусить, то приехали позже, чем ожидали родители (в городке нас ждали и родители Оли с Лёшей).

Не помню, кому пришло в голову так сделать, но решили, что будет следующее. Парни звонят родителям и говорят, что застряли и еле толкают машину. Олю пересаживают за руль, я буду сзади, а Андрей, Лёша и Кирилл как будто бы толкают автомобиль к нужному подъезду. Когда все родители увидели, что машину еле «тащат» к дому, они, конечно, перепугались. В итоге все начали хохотать от такой глупости. Я была счастлива, что самые тяжёлые времена теперь позади.

В мае 2016 мой Страшный Голод начинает уменьшаться.

1. Тревога упала до 10% из 100;

2. Принятие тело увеличилось на 50%;

3. Влияние триггеров упало на 90%;

4. Ощущение «чужого» тела умерло.

Я снова работаю сама с собой без психолога: мне разрешили дойти до «финиша» самостоятельно. Восстановление реально! Временами оно может быть очень и очень больным, но то, что вы получите в конце, перекроет всё, что переживёте.

Самые тяжёлые месяцы восстановления были с ноября 2015 по март 2016 года. Ощущение, что меня тошнило ОРПП и мне было безумно плохо от того, что мне нужно с ним попрощаться насовсем. Я обращалась к Алёне Ставровой: нечасто, когда уже совсем было невыносимо. Каждый день меня ели мысли, правильно ли я делаю. Я чувствовала, что «моя фигура» каждый день «уплывает» от меня. Каждый день я писала мужу, пока он был на работе, подругам. Каждый день меня успокаивали и просили есть, не бросать.

Я ощущала себя в чужой коже в прямом (!) смысле. Мне хотелось говорить всем: «Не смотрите на меня! На самом деле у меня есть сила воли. Это просто чужая „шуба“ из жира! Это не моё, я другая. Это не я, просто со мной происходит что-то страшное!»

ОРПП очень мучительно умирало в тот период. Я психологически страдала и считала, что во мне погибло всё прекрасное, а я полетела в грязную яму со скоростью света: там я уже стану никому не нужна.

Я не представляла свою жизнь без расстройства: «Это мой друг! Я его люблю, и он меня любит: заботится, чтобы я оставалась стройной и красивой».

Но в тот период я думала, что «убивала» друга и переживала, что это ошибочный шаг. Я не хотела, чтобы во мне что-то умерло. В рекавери ОРПП как будто вылетало изо рта, будто меня рвало: клочьями, кусками. Оно уходило, и я не могла быть к этому равнодушной: расстройство было вживлено в мозг – появилось ощущение, что отрывали кусок от моего тела.

Тысячный раз повторю: без помощи психолога я бы вряд ли прошла восстановление. С приходом Полины мне будто вкололи анестетик. ОРПП начало уходить ещё быстрее, но я уже не чувствовала это так болезненно: как будто я жила с анестезией в центре тела, которая не давала мне тревожиться. Потом её убрали – сеансы с психологом закончились, но у меня уже практически ничего не болело, как будто моя «рвота» прекратилась и из меня уже всё вышло.

P.S. Мне помогала @celestebarber в «Instagram», которая вообще никак не связана с ОРПП, но, если увидите её аккаунт, то поймёте, в чём была её помощь. Обалденная женщина.

 

*

Мы погостили у деда Андрея, потом поехали в дом к его родителям. Там накрыли стол, отмечали приезд, болтали. Я невыносимо скучаю по тому времени. Оно напоминает мне детство, когда не было никакой ответственности, и, единственное, о чём ты переживал, было то, с кем ты побежишь с утра гулять.

Здесь никто не знает об ограничениях (до тринадцати человек за всё время). Муж за общим столом сказал: «Мы наконец-то взялись за голову». Я как представила, что нужно будет объяснить, просто отшутилась и свела всё на «Нет».

Вся родня, все люди вокруг меня за последние 2 дня не знают, что у меня расстройство (кроме Андрея). Они не смотрят #thinspo и #fitspo картинок; здесь нет Wi-Fi: я пользуюсь мобильным интернетом, чтобы что-то опубликовать. Так как сейчас идут праздники, то мама много готовит и приглашает за стол буквально каждые 1.5—2 часа, и в этом ничего страшного не видят (я тоже не вижу).

У меня салат! Садимся пробовать!

Шашлык отец сделал! Садимся!

Чай пить! Кулич! Режу! Садимся!

Холодец! Садимся!

– Ма, чай хочу…

– Так! Сахар! Печенье! Бутерброд! Кулич! Колбаса! Сейчас достану, подожди!

– Ма, 11 часов вечера же.

– И что? Не хочешь есть?

– Нет.

– Ну, ладно.

Подобные ситуации прекратились в детстве, когда моей матери не стало, и сейчас я погружена в то, что мне «недода ли»: когда тебе предлагают что-то и могут отрезать ЗА тебя, а не ты сам, когда за столом куча родственников и стоит гвалт голосов, все передают то салаты, то хлеб, то какое-то мясо, причём еда является побочным явлением, главное – поговорить, посмеяться, увидеться.

Ты в помине не видишь «пэпэ-режим»: в окружении находятся люди, не знающие, что это. Они едят, когда они хотят. Все они – среднего либо крепкого телосложения. Сестра мужа – единственная, кто как раз попадает в число худых людей от природы. У неё нет ОРПП: принципы ИП у неё действуют автоматически. Её парень активно тренируется в спортзале, но, видимо, он не предрасположен к тому, чтобы активировать тот самый «спусковой механизм» и начать ограничения.

За столом я не видела у любого человека странного пищевого поведения. Вообще такое ощущение, что я за всеми слежу и раздаю диагнозы. В любом случае, это наблюдение помогает мне вспоминать, как я ела без анализа, просто так.

Психолог: чем ближе к ремиссии, тем меньше мы обращаем внимания на то, как едят другие. И чем ближе к ремиссии, тем лучше мы можем себе сделать, активно внедряя в свою жизнь другие схемы мышления. Куда можно смотреть, если не в чужую тарелку? О чём можно думать, если не о том, как и кто ест? Мозг привык мыслить определённым образом – помогите ему перестать. Повторюсь: на стадии Страшного Голода думать почти только о еде – нормально.

Когда вы вмешиваетесь в работу естественных сигналов голода и насыщения, вы портите их и забываете, как они работают сами, автоматически.

Здесь я ощущаю «безопасную зону», в которой совсем нет триггеров, и иногда, короткое время, я чувствую, что мой мозг работает, как здоровый. Страшный Голод отсутствует. Тревоги нет – мне небольно в солнечном сплетении. Я ем, когда хочу, что хочу и в любом количестве. В Москве же каждый день я сталкиваюсь с факторами, которые могут тянуть назад. Каждый.

Здесь никто не сказал мне, что я «стала больше» – хотя это очевидно. Никто не сказал, что моё питание кардинально изменилось за все годы. Мама подарила мне домашние футболку с шортами 46-го размера, хотя все предыдущие годы покупала мне 42. Благоприятнее места пройти healing (рус. «исцеление») я не вижу – живу каждой минутой.

В обед отец Андрея жарил шашлыки сзади дома в огороде, а потом была огромная тарелка с жареным мясом. Во дворе лаяла собака, кот валялся в пыли на асфальте, бегали куры. Дома было прохладно и приятно. Все постоянно общались абсолютно обо всём, здесь просто не было места мыслям о еде: здесь никто не анализировал её. Все просто жили и ели, когда хочется.

 

*

На тот момент я уже не тренировалась с фанатичным рвением делать выпады и покачать пресс в 6 утра, поэтому дома у родителей было спокойно. Я ела всё, не подсчитывая калории (я уже просто забыла, как это делать), со всеми рядом. Я видела, как люди едят со спокойным выражением лица и болтают: это успокаивало меня, я перенимала их поведение и мне было комфортно.

Я считала калории с августа 2012. С 17 февраля 2016 года я решила перестать делать это. Меня начало жутко раздражать: «Почему я строю себе рамки и сама страдаю?» Думала, всё будет просто. Брошу и всё. О, да, конечно.

Голоса ОРПП в голове не дают вам перестать вести подсчёты, и это не ваши мысли. Отделяйте «чужой» голос от собственного! До расстройства разве вам кто-то нашёптывал: «Давай считать, надо высчитывать калории, чтобы не потолстеть»? Такого не было.

Меня ломало, как наркомана. Я съедала завтрак, и голоса поступали. Я говорила себе: «Нет, нельзя считать». В обед и ужин они усиливались. Я перестала подпитывать связь «съеденная еда = посчитанные калории». Пока вы «укрепляете» это равенство, мозг будет подсказывать вам неверное действие (подсчёт), так как вы запрограммировали его делать это.

Перестаньте подпитывать негативную связь, стройте новую: переобучайте свой мозг. Сложно учить самог о себя, но возможно. Ешьте и отвлекайтесь на что угодно, но не считайте калории! Из раза в раз.

Спустя две недели самостоятельного переобучения моя привычная корреляция «еда-подсчитанные калории» начала отмирать, но всё ещё проступала.

• Март 2016. В 80% случаев моя новая связь «еда – вкусно – пошёл дальше по делам» работает. Я продолжаю переобучать себя.

• Апрель 2016. Отрицательная связь «еда – подсчитай калории» умерла.

• Май 2016. Я не могу досконально вспомнить то, что съела за день.

Психолог: вот только несколько способов перестать считать калории – есть с другими людьми и отвлекать внимание разговором; просить кого-то замазывать этикетки и класть вам еду в тарелку; покупать на развес, на рынке, в незнакомых магазинах; есть домашнюю еду; петь; обрывать себя, как это делала Настя. И прежде чем вы начнёте мне объяснять, почему это невозможно, вспомните, что «невозможное Х» означает следующее: «я буду продолжать считать калории».

Уход от подсчёта калорий зависит от вас, естественно! От ваших стараний. Просто так говорить: «Я не могу перестать считать, оно само!» – не вариант. Вы не очень-то хотите напрячься и сломать установку, которая со временем проела ваш мозг. Это неприятно, да. Когда курильщик только что бросает сигареты, то пачка сигарет в руке может спровоцировать его на возврат к вредной привычке. В случае подсчёта калорий ваша «пачка сигарет» постоянно у вас «в голове» и «взять» её слишком просто – буквально миг. Это усложняет ситуацию в разы, но не означает невозможности её решения.

Терпите. Переустанавливайте свои понятия, как новые приложения. Это не будет приятным, но конечный результат даст вам свободу.

 

*

В мае мы так же жили в Новогиреево, я заканчивала ходить на сеансы к Полине, чувствовала себя всё лучше, я ездила к Мишке, Страшный Голод заканчивался. У Андрея был отпуск: каждый май он уезжает в деревню к деду помогать ему с домом и хозяйством. Это занимает 2 недели. Я решила, что поеду жить к отцу с братом, пока мужа не будет: от их дома добираться до ребёнка 25 минут, да и просто погостить у папы было здорово.

Я приехала в квартиру, где, когда я жила когда-то, бичевала и ненавидела себя. Я проходила рядом с зеркальным шкафом-купе, в котором я себя рассматривала с вечным недовольством, спала на кровати, на которой раньше я не могла заснуть от холода и голода, а также от перманентных мыслей о еде. Я каждое утро ела на кухне, где все мои бинджи начинались и заканчивались. Та квартира значит для меня и хорошее, и неприятное. Но, вернувшись туда, уже пройдя несколько месяцев рекавери, я чувствовала, что справляюсь с плохими воспоминаниями: они умирают. Это улучшение, это хорошо.

Мне пришлось встать перед выбором всё прекратить или в мучениях продолжать: я дошла до точки, я не могла идти дальше, я сгорала. Я пришла к психологу с убитым, усталым выражением лица и глазами, полными страха от того, что происходит со мной: «Спрашивайте любые немыслимые вопросы, залезайте в мой мозг и копайтесь во всей моей жизни, я расскажу всё, что вы спросите, как никому не расскажу. Я сделаю всё, что вы скажете, я буду ходить к вам сколько угодно, я буду слушать каждое ваше слово, но спасите меня! Дайте мне жить, дайте мне чувствовать, дайте мне проснуться!»

Я была готова к страху, тревоге, вине, к любому неприятному действию – только помогите мне. Моя цель была «зубами вырвать ремиссию»: я была готова драться за неё.

Расстройство не разрешало мне даже радоваться на собственной регистрации брака. Я была подавлена, угнетена, как будто прижата к земле; будто лежала с грузом на животе и плакала от боли. Из-за этого переживал Андрей рядом: он сам не мог снять с меня тяжёлое. Расстройство убивало меня морально и физически. В течение пяти лет ОРПП каждый мой день был днём Сурка.

Я занималась с психологом 2 месяца с конца марта до конца мая. Каждую встречу я говорила столько, сколько могла сказать по максимуму; я вспоминала всё, что было у меня в жизни, я никогда столько не рассказывала о себе за 1 час. Я отдавала всё, что я знаю.

Я очень хотела уйти от психического расстройства. Я расстраивалась до горьких слёз, если уезжала и не могла вовремя попасть на встречу с Полиной: я не хотела, чтобы «лечение» приостанавливалось: я хотела, чтобы расстройство быстрее «выковыряли» из моего мозга.

Я не хотела искать другие способы восстановления. Психолог поддержала меня в прохождении рекавери по протоколу HDRM. Она не уговаривала меня следовать ему, я сама решила это делать: я была готова потерять любые свои «достижения» в пэпэ и спорте; я люто хотела сбежать с этой убийственной «правильной» тусовки. Если я почувствую, что мне нужна поддерживающая терапия, я пойду к психологу снова сразу же.

Я хочу быть здоровым человеком. Я готова пройти восстановление через любые чувства, эмоции и чужие слова.

 

*

Буквально осенью 2015, полгода назад, я фотографировала себя в зеркале в квартире отца в активной стадии болезни, крутилась и выискивала «идеальный ракурс», одновременно находила «косяки» и расстраивалась. Ограничивала себя во всём подряд. Сейчас я встала перед зеркалом совсем другой – во всех смыслах.

Психолог: и снова о помощи своему мозгу. Да, мысли, которые нашёптывает нам ОРПП, не подчиняются контролю. Но есть и другие – те, которые мы можем подумать сами. На что вы можете обратить внимание, кроме своего тела? На то, какие у вас красивые колготки, в которых вы пойдёте в театр? На украшение, которое подарила вам подруга, чтобы оно приносило вам удачу? На кофту, которую можно было бы погладить, но именно так она кажется особенно уютной? На обувь, в которой вам максимально удобно, и вы сможете пойти с друзьями на прогулку? На причёску, которую можно было бы пригладить, ну да ладно? Да, это не помогает принять тело. Это помогает думать ещё о чём-то, кроме него.

Я вешу больше, но мой мозг иногда начинает работать, как здоровый.

• Нет «страшной» еды;

• Нет ненависти к себе;

• Нет cravings (безумное желание съесть что-либо здесь и сейчас);

• Есть восстановленный цикл;

• Принятие тела в большинстве случаев;

• Я ем то, что захочу.

 

*

Я была рада временному переезду. К Мишке я теперь ездила на автобусе, не пользуясь метро. Дома радовался отец, так как всё было, как в старые добрые: я приезжала к нему каждый вечер, и мы могли проводить время вместе.

В конце июня 2016 мы решили переезжать ближе к работе Андрея. Я тогда всё ещё преподавала по «Skype», и мне было непринципиально расположение нашей квартиры, но мужу надоело толкаться в метро из Новогиреево на работу у Нагатинской. Он уже начал просто это ненавидеть.

Тем более от нашей квартиры до метро быстро пешком не дойдёшь – нужно ехать на автобусе, а с утра автобус застревал каждый раз в мёртвых пробках. Я понимала Андрея, когда ездила с утра в «N» в своё время: выйдешь вовремя, а приезжаешь опоздавшим. Некрасиво и неприятно. К тому же после росписи мы уже почти 4 месяца жили всё ещё вместе с другом – пора бы и начинать жить вдвоём.

Мы искали квартиры для съёма, которые максимально близко расположены к работе мужа. Может, был сезон (июнь): квартир было достаточно, чтобы выбирать. В одну мы ходили вместе, там была странная бабулька с обшарпанной квартиркой в воняющем сыростью подъезде; сейчас у этого дома буквально за окном находится МЦК. Хорошо, что мы отказались от того варианта. Это была однокомнатная квартира со старой мебелью и… как будто там всегда жили бабушки.

Как-то Андрей написал, что он нашёл неплохую двушку и съездит посмотреть. Не помню, почему я не могла быть вместе с ним в тот день. Вероятно, я была с Мишей. Я сказала, что если квартира ему понравится, то пусть соглашается и заключает договор – я доверяю ему.

Он написал мне, что «посмотрел» вариант в 5-этажке: всё хорошо, ему очень нравится. Я сказала, что, значит, и мне понравится. Андрей подписал документы на съём. Мы должны были въехать с вещами 22 июня 2016.

С лета 2016 я стала делать вид, что нравлюсь себе. До этого времени я всё пыталась как-то начать себя любить, что-то найти в себе хорошее. Выходило криво и… не то. Я плюнула и просто сделала вид: «Я такая всегда была и есть, у меня ничего другого не было. Не было „52 килограммов“, ничего не было, ничего не помню».

На удивление я начала принимать своё тело. Я быстро набрала 10—15 килограмм в начале рекавери и не могла привыкнуть к этому факту долгое время. По мере того, как я прикинулась, что «всё так и было», я начала свыкаться с новыми руками, ногами, животом и вообще общим видом тела.

На работе все впервые увидели меня уже с набранным весом, они не спрашивали меня ни о чём, не видели моего периода Страшного Голода. Я свыклась. Я привыкла к телу. Может, это не «тот самый путь», но он мне помог. «Я такая, я не менялась» – мозг сам начинал в это верить.

Мозгу всё равно, во что верить: скажете вы ему ложь или правду.

До лета я жила с мыслями: «Ты была худой, а теперь ты поправилась. Как теперь с таким жить-то. Ты же такая большая. Ну, ладно, это же, наверное, временно. Надо подождать». Потом я дала себе установку: «Это не временно, ждать ничего не нужно, ты такая была всегда, чуть больше/меньше. Это твоё тело. Именно в таком состоянии ты стабильно здорова, Настя. Эти руки, ноги, живот, спина – всё твоё, это не чужое, это не то, что тебе временно дали. Не жди. Начинай жить ».

Я принимаю и понимаю себя сейчас. Я не стремлюсь себя любить и обожать. Если придёт – хорошо. В моём сегодняшнем состоянии мне гораздо комфортнее, чем когда я чувствовала себя собственным врагом. Сейчас моя голова та, в которой нет раздвоения в мыслях на ложное «ты хочешь сделать мне плохо (голос ОРПП: «не ешь торт, это ужасно вредно!»)» и правдивое «я хочу есть, дай мне еды, не запивай голод водой!», которые я к тому же запутаю, перепутаю и не смогу выгнать. Мысли не мешают мне жить.

Увы, в рекавери мне не помогли бодипозитивные аккаунты в качестве наглядности. Это мой путь. Мне помогло именно это: сделать вид, что так всё и было, а затем свыкнуться с этим и найти в себе своё чудо и особенности.

 

*

Я нянчилась с Мишей последние дни, потому что затем Нина сказала, что скоро моя помощь не потребуется. Я начала неспешно рассылать резюме по организациям, чтобы снова ездить по офисам и искать постоянную работу. Мне предложили приехать на собеседование… на метро Нагатинская. Тогда я ещё не знала, что наша квартира окажется в пяти минутах ходьбы от неё (как и работа Андрея).

Я прошла собеседование и меня взяли на должность «копирайтер» в интернет-магазин. Я так радовалась, что просто не передать словами: «Моя первая в жизни полноценная работа!» Все вокруг меня радовались: после ВУЗа я не могла найти своё место год, и порой были времена, когда я всё-таки заморачивалась и расстраивалась, что я никому не нужна, как работник.

Мне сказали, что мой первый рабочий день будет именно 22 июня. 20-го и 21-го мы с Андреем перевозили вещи, эксплуатируя его друга и моего отца, а 22-го мы встали на час раньше обычного, чтобы забрать самое последнее из квартиры в Новогиреево и увезти всё в дом на Нагатинской самостоятельно, а потом каждый бы пошёл на свою работу.

 

*

Я ещё ни разу не видела места, которое выбрал Андрей, но я знала, что оно мне понравится и будет хорошим. Мы приехали на Нагатинскую, дошли до дома, я зашла в квартиру. Понимаю, что я что-то ощущаю, но что? Стою в квартире, понять не могу, почему мне в ней так… странно? Я обхожу комнаты и начинаю соображать, что планировка точь-в-точь такая же, которая была у квартиры на Алтае.

Я стояла в шоке. Как будто спустя 8 лет после того, как я уехала из своей дома, меня привезли снова в него, только я находилась здесь, в Москве. Я не расстроилась в любом случае: квартира была прекрасной. У нас было 20 минут, чтобы «отдышаться» и нужно было идти на работу: каждому по 5 минут, но в разные стороны.

Вся большая комната была завалена пакетами, сумками, вещами. Мы побросали их, как были, и ушли в офис: времени разбирать что-либо вообще не оставалось.

Открытия в моём рекавери продолжают «щёлкать» в голове. Недавно я поняла, что ем 4—5 раз в день. Я не ем больше 10-ти раз в сутки, как это было на начальных стадиях восстановления. Сейчас я ем привычные завтрак, обед, ужин и что-либо между ними. Оно само пришло. Я не ждала такого: просто жила, работала, ела, спала и прочее без ожидания «ну, когда?!» Страшный Голод может прийти в период ПМС, что вполне нормально. Также я ем больше после тренировок (длительность 20—30 минут, 1—3 раза в неделю, как пойдёт).

Я просто чувствую, что мне нужна еда: иду и ем.

 

*

Перед тем, как идти на работу, я очень переживала, что у меня нет ИНН – я хорошо помню это – и, я думала, что вот сейчас раз! – и всё оборвётся, хотя меня почти взяли. Я много нервничала, но одновременно была очень рада.

Я пришла в офис. Он был на втором этаже, и, когда открываешь дверь с нужной табличкой, то попадаешь в просторный зал, но который намертво заставлен мебелью, кругом куча людей, какой-то гвалт, из окна шумит шоссе, все бегают, говорят, у стен стоят какие-то столы, стулья, вазы, посуда. Я ничего толком не понимала, но я была так впечатлена тем, что это моя первая работа, что не обращала внимания ни на что: «Когда уже меня возьмут на работу и дадут задач, чтобы я их выполняла??»

Меня провели в кабинет, дали трудовой договор. Я всё прочла и подписала. Отксерокопировали нужные документы, а вот про ИНН даже не спрашивали, существует ли такой у меня вообще. Меня это обеспокоило: всё-таки им интересуются в любом случае, существует он у меня или нет, но тут – тишина.

Меня посадили на такое место, что буквально в метре (!) от меня находились микроволновка и холодильник. Сначала я была в восторге от нового места и того, как в моей жизни всё сразу перевернулось, так что не обращала внимания на минусы. Но потом я как будто проснулась. Едой постоянно воняло, вечное хлопанье дверью холодильника было прямо у моего уха. Все ходили через моё место и говорили: «Насть, подвинься, пожалуйста, мне надо пройти».

Пространство было обустроено так: прямоугольник помещения был поделён двумя обычными ширмами (!), чтобы было видно, что здесь 3 отдела: колл-центр, водители с логистом и айтишники. Выходило, что колл-центр постоянно разговаривал (если не орал), водители громко обсуждали, куда и что везти, постоянное «бу-бу-бу», и ты в этом всём сидел весь день.

Для копирайтера это очень плохая рабочая обстановка. Да, безусловно, можно попробовать абстрагироваться. Но эта ситуация напоминала мне, будто я села прямо посередине воскресного рынка на асфальт и сказала: «Ну, вот здесь я и буду писать свои тексты!»

Буквально на 3-й – 4-й день моей работы к нашему IT-отделу подошла начальница и сказала, что на следующей неделе мы переезжаем. Я так обалдела, честно говоря. Я думала, я буду работать в такой обстановке непонятно сколько времени, пока мне не надоест и я не сбегу.

Первый рабочий день моя голова гудела. И от колл-центра с водителями за ширмами, и от новой информации. Я пришла домой, посмотрела на Эверест из сумок. Андрей писал, что он сегодня задерживается на работе примерно до 9 вечера. Я решила разобрать всё сама. Включила сериал и начала бегать по квартире, разыскивая подходящие места для привезённых вещей.

 

*

Квартира очень светлая и хорошая. В ней даже не нужно было добавлять что-то своё, чтобы чувствовать себя, как дома. Что удивительно, новая обстановка помогла мне в рекавери тоже: квартира не ассоциировалась с первой половиной восстановления, которая была для меня самой тяжёлой из всего срока – новый дом был чистым листом.

Когда пришёл Андрей, в квартире уже не было завала, я всё «раскидала» по местам, было чисто и просторно. Я рассказала мужу про первый рабочий день и добавила, что мне вполне неплохо.

Вчера было нечто. Я заметила, что в середине цикла я резко хочу чего-то определённого. Иногда прямо до марки продукта знаю, что мне нужно. Вчера после работы я ужинала роллами, которые я макала в «ткемали» (соус из сливы) и заедала оливками (да!). Мне хотелось чего-то солёного, кислого, чтобы вкус был какой-то едкий. В общем… странное сочетание.

Перед сном я ела творог с цукатами и заедала… снова оливками. Я не знаю, почему мне так хочется. Но я съела, и прямо счастье. Ещё, может, недели 3 назад, я возжелала «селёдки под шубой». Не надо никаких шоколадок и тортов, дайте только её. Мне было, честно, лень делать этот салат, а покупать жаба душила. Дорого. В итоге желание наросло такое громадное, что я потратила сотню на 200 грамм салата.

Пришла домой, сразу хватаю вилку, начинаю есть и прямо ловлю кайф с этой «вилки». Я так не балдела с тортов, печенья, от сахара в принципе. Я подумала, что «селёдка под шубой» – самое вкусное в мире. И я так обрадовалась, что могу съесть, что я хочу. В прямом смысле, без всяких «я хочу это, но съем вот в такое время». Пошла и съела. Это просто прекрасно.

Мне уже 2 дня хочется докторской колбасы именно утром, и я ем кусочки колбасы – мне здорово. Мне резко захотелось… «Роллтона». Я купила несколько пачек. Не знаю, почему хочется. Просто такие странности.

Психолог: «не знаю, почему хочется» – очень здоровое состояние. «Знать» – это вообще не про голод, логическое начало тут ни при чём.

Я покупаю и ем. ЖКТ всё принимает, живот не вздувается. Здорово понимать, что хочешь съесть. Ешь, забываешь о еде и живёшь себе дальше.

 

*

В офисе, спустя несколько дней, мы переместились на этаж выше – это были небо и земля. Нас теперь разделили по комнатам, и в отделе айтишников была теперь гробовая тишина, зато колл-центр за стеной копошился, как всегда, но нас это уже не трогало. Я сидела в самом «удачном» месте, где никто тебе не может посмотреть в монитор, но зато в кабинете ты видишь всех.

У организации было (и есть?) свыше 10 сайтов, на каждом нужно было что-либо писать каждый день. Сначала я тратила все рабочие часы и даже не успевала что-либо делать, а потом я наловчилась так, что успевала сделать все ежедневные задачи до 12—13 часов дня. В остальное время я втихаря занималась иностранным языком и делала свои дела под видом работы. Всех всё устраивало.

Каждый день я вижу человека в офисе, который ест еду в контейнерах в определённое время. Он смотрит на часы, плюс/минус одна минута до назначенного времени – и он бежит есть свою порцию. Он считает, что если он так есть не будет, то (дословно цитирую) превратится в свинью, и все его мышцы сгорят.

Каждый день я вижу этого человека и мне его жаль. Одновременно мне радостно за себя. Он терпит минуты до того, как ему «можно» поесть, а я ем тогда, когда меня попросят где-то «внутри». У меня (теперь) работают сигналы голода и насыщения, и я не жду часов и минут, когда мне «можно» будет съесть что-то запланированное. Я вижу себя прошлую со стороны, и мне становится страшно.

Я смотрю на того человека и чувствую себя свободной. Я ем любую еду, я не думаю «когда мне нужно остановиться», я ем в любое время, когда желудок этого попросит. Это так просто, с одной стороны.

Если человек вторгается в данную ему от рождения интуитивную систему питания, пытаясь себя переучить есть «по режиму, правильно», он теряет синхронизацию сигналов голода и насыщения и не знает, когда ему нужно есть, когда нужно остановиться и сколько ему брать еды.

Такой человек уверяет себя каждый день режима, что теперь так будет всегда – схема питания и я, «а по-другому я так весь мир съем».

Он может попытаться создать искусственную систему интуитивного питания, но так как его собственная врождённая система в полнейшем разладе, у человека не получается есть «как раньше, не думая», и он начинает мучиться, переходя от системы режима к режиму «интуитивного питания». Его бросает то в одну сторону, то другую.

Мозг вдруг цепляется за спасительный круг «нам можно всё, но чуть-чуть» и даёт сигналы есть больше. Человек начинает переедать (что логично и нормально после ограничений), но начинает и переживать: «Мне подходит только режим, я не умею держать себя в руках». Выдуманная тюрьма в голове. Не желаю её никому.

Всё это происходит не потому, что «он безвольная свинья», а потому, что естественное умение организма питаться интуитивно человек потерял и механически живёт «по программе» – что ему ещё остаётся?

Когда вы всё «отпускаете», вы едите, вероятно, очень и очень много, ваши сигналы разобщены, и вам нужно их вернуть, тотально доверяя себе = есть, когда угодно, что угодно и сколько угодно. Именно так я получила синхронизацию обратно. Я начала рекавери год назад (октябрь 2015), корректные сигналы начали возвращаться уже в июне-июле 2016.

 

Заканчивался мой первый месяц работы. Как-то раз в кабинет к нам заходит начальник отдела (парень лет 27-ми) и раздаёт всем белые конверты, потом говорит мне: «А тебе письмо счастья попозже». Я вообще не поняла, о чём он. Какие ещё письма, что это за конверты? Потом до меня дошло. Всю зарплату выдавали в конверте.

Меня это не особо волновало: посижу, опыта наберусь и уйду, а деньги… какая разница, как мне их платят? Главное же, что вообще платят. Так я работала до января 2017. Это было очень удобно. 5 минут до дома, зарплату дают вовремя, работаю, по сути, до 12. Неплохо.

Мы все в отделе замечали, что в колл-центре огромная текучка. Там постоянно менялись девушки, мы их даже не могли запомнить. У нас, айтишников, с этим дела обстояли лучше, но в ноябре будто сработал «принцип домино». Сначала один коллега поругался с начальством и ушёл, потом, из-за навалившейся работы ушедшего на других, уволилась вторая сотрудница. Ещё в сентябре руководство нашло нового начальника, так как «предыдущий, может, и нормальный сотрудник, но не очень-то справляется». «Предыдущий» остался заместителем, хотя сначала хотел уйти: на него обрушивался каждодневный прессинг по поводу того, что ничего не работает, и виноват в этом один он.

 

*

В середине июля Андрей снова уехал в отпуск. Так как я начала работать, то отпуска у меня летом не было, я оставалась в Москве, и муж уехал к родителям один. Две недели я жила с Элей в нашей квартире на Нагатинской. Было весело, хотя иногда у нас и были недопонимания.

Листала переписку: вот, что нашла. Это я писала мужу 25 июля 2016: «Я съела 3 конфеты, выпила 2 стакана лимонада и съела 4 бутерброда с колбасой на ужин. А Эля – 2 яйца, 1 бутерброд с колбасой и лимонад. И я сижу и сравниваю». Страшного Голода не было, но аппетит был ещё высоким. Мы жили тогда с подругой, пока Андрей был в отъезде, и я болезненно реагировала на её порции.

Сейчас читаю и мне смешно. Так переживала, бедная. Старайтесь как можно меньше смотреть, кто сколько ест. Иначе вы можете начать «подстраиваться», особенно когда вы проходите этап Страшного Голода. Я уже давно вышла из «ах, почему ты съел/а меньше меня?!» – это не за 1 день проходит.

Нужно много времени и работы со своими старыми установками. Не торопитесь получить всё сразу.

Мы ходили с Элей на рынок, покупали много черешни, овощи, конфеты, делали салаты, болтали по вечерам, она залетала будто ужаленная домой в 8 вечера и рассказывала, что случилось на работе, а я слушала и смеялась. Я не бросала преподавать уроки по «Skype», всё так же занималась ими, но после основной работы по вечерам. Подруга слушала за стеной, как я это делаю, и иногда пела песни, несмотря на мои занятия.

Я боялась покупать конфеты больше, чем 3—5 штук за раз. Ведь у меня не получалось их «есть неделю или месяц». Купила 100 грамм – съела 100 грамм. Купила 3 конфеты – съела 3 конфеты. Купила килограмм – съела килограмм. Где-то за 1—2 дня мной всё уничтожалось – на большее не хватало. Я не покупала «много» до мая 2016.

Потом стало лень постоянно бегать за тремя конфетами: я начала покупать по килограмму, по полкило сладкого «на будущее». Я не заметила, как мой Страшный Голод ушёл. Лежат конфеты, ем по 2—4 штуки в день и всё. Съела, спокойно ушла от пакета. И как-то оно… само. Я даже не сразу это всё заметила.

Спустя 5 лет живучего убеждения «я не умею есть сладкое, меры нет, ела бы его всю жизнь, если бы можно было», оно ушло. Не хочу я сладости есть всю жизнь. Не представляю сейчас, как можно питаться сладким весь день. Я ем обычную еду, а сладкое могу уже съесть после, и то, мне не хочется его есть по полкило за 1 присест. Сейчас килограммового мешка конфет хватает на долгое время.

Здесь снова дело в понимании «всё делать для того, чтобы мозг вам поверил». «Всё делать» – это есть еду когда угодно, какую угодно и сколько угодно, не тренироваться и постоянно напоминать себе: « Я больше не стану худеть ».

 

*

В то время я всё ещё была чувствительна к триггеру «что едят другие», поэтому я каждый день сравнивала, что ест Эля, а что – я. Это не означало, что я злилась и ругала себя, совсем нет. Каждый ел, сколько хотел, но будто на автомате мне «нужно» было понять, больше съела я или она.

У меня есть несколько «находок» в моём питании на сегодняшний день.

1. При КД мету конфеты так, что мама не горюй. Горстями. Вечно голодная. Все 5 лет, когда у меня не было КД, у меня не было даже такого критерия, как повышенный аппетит при ПМС. Была тотальная тишина.

2. Я, оказалось, уже неделю ем овсянку. Я это поняла недавно. Я как-то просто намешала обычные геркулесовые хлопья, арахис, изюм и йогурт, съела и пошла на работу. Следующее утро так же. Потом я докупаю арахис и изюм и понимаю, что я же ем овсянку, чёрт возьми, которую я возненавидела ещё с октября 2015 в начале рекавери. Овсянка мне нравится. Именно неварёная, не замоченная на ночь. Я была удивлена. Надоест – опять перестану её есть.

3. Я всё запиваю водой в большинстве случаев. Вероятно, лень здесь примешана тоже, но пью я именно воду. Не знаю, почему так. Возможно, потому что она нейтральная и не перебивает вкуса. Чтобы, например, запить сладкое, я беру молоко. Причём во рту какое-то ощущение: «Бери это и это». Для пирожного я беру сок. Как-то само выбирается.

Я понимаю, что всё, что я описываю, очевидно. Слишком. «Ну и что, что ты так пьёшь? Ну и что, что ты так ешь?» Но ещё в июне 2016 я удивлялась, как так у меня получается есть еду, когда я голодная. Такое действие для человека без нарушения пищевого поведения совсем «скучное» и вовсе не особенное.

Так, как вы питаетесь в рекавери (Страшный Голод, только сладкое/фастфуд и так далее), не будет продолжаться всю жизнь. Это временный этап. Не нужно пытаться есть сбалансированно: всё придёт само, без вашего участия. Не вмешивайтесь правилами в процесс восстановления сигналов голода и насыщения!

 

*

Как-то я ехала по городу, и мне было так хорошо на душе, будто я никогда не жила с психическим расстройством. Я удивилась и подумала, вдруг я поймала ремиссию за хвост? Или что это такое? Я так привыкла, что ОРПП постоянно тыкало меня в бок и мне было очень больно, что я даже не верила, что вот так неожиданно я почувствую, как можно жить здоровым, и у тебя не болит в солнечном сплетении от тревоги.

Обсуждая ощущение «ремиссия или нет» с психологом, я пришла к выводу, что даже пусть ремиссия и наступает сейчас, и я не могу понять, она это или нет (а это вообще нужно понимать?), нужно радоваться и жить с ней. Кто знает, сколько это продлится – неделю или год. Даже если я, сама не зная того, преувеличиваю – моё состояние сейчас очень приближено к тому, которое было до моего расстройства.

Последнее время я делаю ролики и пишу посты с чувством «у меня это прошло», и что я уже сторонне это говорю, всё это уже не во мне.

• Тревоги почти нет, возникает в 2% из 100;

• Я вернулась к телу, которое у меня всегда было (плюс-минус);

• Самовосприятие: я себя прямо не «обожаю-преобожаю», но принимаю с уважением – да;

• Я ем всё, не зная, «сколько калорий в том, что я ела 5 минут назад»;

• Меня не волнует, что кто-то тренируется и зад у него чудесный, кто-то худой и носит 42-й размер – всё равно;

• Сигналы голода и насыщения синхронизированы в большинстве случаев.

Это удивляет меня, так как я настраивалась, что начну приходить к этому позднее, гораздо позднее. Поэтому «полуремиссия» уже это или нет – я живу и радуюсь. Всё чаще я чувствую себя так, будто у меня нет расстройства.

Если на начальных этапах рекавери или в его середине вы ощущаете, что вам настолько здорово, что кажется, что вы полностью восстановились – это прекрасно, но будьте аккуратны с этим ощущением. Помните, что рекавери в среднем занимает 1.5 года (или даже больше), и, если вы резко решите, что с восстановлением «пора завязывать», вы можете остаться с ОРПП, которое не устранили до конца.

Перед тем, как я пришла к ремиссии (май 2017), я устраивала десятки проверок и сотни раз себя спрашивала, где у меня «не так», где я мыслю «нездорово». Я могла сказать, что нахожусь в ремиссии ещё в марте, но я ещё несколько недель пыталась как можно точнее это выяснить.

 

*

Когда оставалось 2—3 дня до приезда Андрея, был выходной, мы с Элей сидели дома, каждый занимался своими делами. У меня резко щёлкнуло в голове: «Хочу изучать новый язык!» Я испугалась этого, так как учить иностранный – это много времени и терпения, а также осознание, сколько предстоит вложить в голову, поначалу очень пугает.

Но мне так захотелось, что я подскочила к ноутбуку и начала выяснять на форумах, какой самоучитель подойдёт для изучения испанского языка. Почему испанский? Не знаю! Возможно, потому, что он был у меня на слуху. Спустя час поисков, я заказала книгу. Мне сообщили, что привезут её через 2 дня. Я так её ждала. Я была готова снова потратить годы, чтобы заговорить на новом языке.

Когда курьер привёз мне самоучитель, я прыгала от счастья. В рекавери у меня появилось желание всё читать и учить, понимать и знать. Возврат концентрации был таким мощным, что я удивилась, как никогда: «Я люблю учиться? Серьёзно?!»

Сейчас моё расписание – 9 часов изучения испанского в неделю. Распределяю часы, как удобно. Это даёт мне достаточно быстро продвигаться дальше, не позволяя забывать пройденное.

Я учу испанский по самоучителю. Вообще их громадное количество, я долго читала отзывы. Как и английский, я полностью учу испанский самостоятельно. Я люблю учиться одна, я люблю сама себя учить (и других), и я очень строга к себе в этом. Мне помогает только Интернет: в 99% случаев он мне всё объясняет.

Я думаю, я отношусь к себе в разы строже, чем к своим ученикам по «Skype» с английским. Я готова отдавать изучению языка несколько лет. На испанский – до 5 лет (на английский до уровня разговорного ушло ~4 года). Для меня «выучить язык» – это не «я занимаюсь им в свободное время, когда могу». Нет. У меня чёткое расписание. 9 часов в неделю. Ни больше, ни меньше. Взялась – делай. Даже если я хочу позаниматься больше – не позволяю себе и делаю по плану: так я не устаю от учёбы.

У меня всегда есть:

1. Тетрадь для правил;

2. Тетрадь-словарь;

3. Тетрадь для упражнений.

Пока я не выучу слова определённого куска урока и всё точно не пойму («вроде ясно» не считается: учи и разбирайся) – дальше я не иду.

Бывают ли мысли бросить? Никогда. Это огромнейший пласт знаний, где, я осознаю, у меня будет очень много сложностей, и пасовать на какой-то я не собираюсь.

Иногда я успеваю за одно занятие сделать только 2—3 упражнения, так как они сложные для меня: тогда кажется, что я ничего не успела выучить и ползу, как черепаха. Медленно, но до английского разговорного я-то уже дошла. Я знаю, что так будет и с испанским.

 

*

Андрей вернулся в конце июля и сообщил, что его дед в очень плохом состоянии. Ему становилось всё хуже и хуже – он тяжело болел. Муж боялся, что дед умрёт, но всё равно поехал в Москву и не остался там. На следующий день с утра ему позвонила мама и сказала, что деда больше нет. Нужно было собираться и ехать на похороны. Андрей успел побыть дома буквально 1 день.

Для меня это был стресс, но я помню, что он был не слишком большим. Мы уезжали к родителям буквально на 3 дня – туда-обратно – и затем снова вернулись в Москву, взяв пару отгулов на работе.

1. Я сама пью воду! Предупреждаю, что это не 2 пресловутых литра. Я просто её пью. С начала восстановления я перестала её признавать, как будто «перепила» в режиме.

2. Уже 3-й или 4-й цикл ловлю себя на том, что примерно за две недели до месячных я безумно начинаю хотеть жирной скумбрии и селёдки. Я обязательно раз в месяц покупаю 1—2 рыбы. В течение пяти лет отсутствия месячных я не хотела есть ничего в отдельности (кроме как наедаться на 10000 калорий). Кстати, уже заканчивается 6-й цикл. У меня больше нет больших отёков.

3. Оказывается, я не покупала плитку шоколадки с апреля или даже марта. Сейчас я покупаю конфеты («Птичье молоко», халва в крошечных индивидуальных упаковках и так далее), но шоколад я не беру. Совсем. Любой. Во времена «нельзя» я только и бредила скупить 20 плиток и откусывать от них по очереди, пока не умру. В период Страшного Голода я скупала плитки, как одно из «нельзя есть», и ела по 2—3 штуки в день.

4. Я наедаюсь 1—3 конфетами. Неужели я дошла до этого времени? Когда-то я писала, что мне хватает уже половины плитки за раз. Не отрицаю, что иногда меня «накрывает» сильный голод, и я могу съесть много сладкого, но в обычном моём пищевом поведении килограммы конфет уже забыты.

5. Я больше не ем на завтрак мороженое + запечённые мюсли. Помню, отрез а ла кусок – грамм 200 – пломбира, сыпала на него гору мюсли и ела. Это вкусно, не отрицаю до сих пор, но я этого не ела уже с весны – само ушло. Не заметила, как перестала делать это. Утром я ем среднюю порцию: яйцо, каша, бутерброд – что-то из этого.

Мой психолог говорит, нужно всегда отдавать себе отчёт, почему ты что-то не ешь. Честно себе отчитываюсь, если отказываюсь что-то есть. Если понимаю, что не ем, так как «здесь много калорий» – общаюсь с психологом или ем, не слушая голос «не ешь такое!» В день рождения моего отца все съели по одному куску вишнёвого торта, я – два, потому что Андрей свой не съел. Вкусно было. Меня никто не осудил, никто не возмущался, а брать третий кусок уже не хотелось.

6. Я купила 3 пачки творога. Ела иногда, смешивая со сладким йогуртом, орехами, изюмом. Нормально, но всё равно не буду есть это каждый день – вкуснее другое. Поняла, что это не моя любимая еда.

7. Я вспомнила случай. Как-то мы пришли с мужем в кафе на обед – там подавали просто гигантские порции (чему Андрей был безумно рад). Я так испугалась, что смету всё («у меня же нет меры, я не умею останавливаться»), что сказала мужу, что мы уходим и здесь не едим. Там ещё и макароны были… «Нет, мы едим в другом месте».

 

*

Сейчас моё тело перешагнуло тот вес, который был. Ненамного совсем. Но я вижу, что на животе и бёдрах есть целлюлит – они не такие упругие. Килограммы одни и те же. Но одно – когда организм с ними живёт все годы и привык, другое – когда я заставила его убрать «Х» килограммов, и теперь он не может свыкнуться, что ему снова их «вернули». Вы говорите себе: «На, тело, извини, что так вышло, я одумался, держи те килограммы, что я забирал на X лет», и оно отвечает: «Куда мне их? Пусть пока  вот так  полежат».

Тут возникает «у меня в рекавери большой живот, бока, а ноги и руки – тонкие (и похожие ситуации)». Потому что всё «накидали кучей» в одно место, организм думает: «Я попозже разберусь с этим, я не привык к тому, что сейчас появилось». Помните, что в восстановлении происходит перераспределение жира: организм «очухивается» и начинает равномерно распределять жировую ткань по телу. Это может занимать несколько месяцев.

Сожалею ли я о похудении? Да, иногда. Я могла бы не проходить этапов «набор, перераспределение» и прочих «радостей».

Нормально, когда есть «плохие дни» в рекавери – оно неидеально. Я не могу быть счастлива в восстановлении 24/7 – это невозможно. Нормально чувствовать и радость, и отрицательные эмоции.

Недавно подруга сказала мне: «У тебя в „Instagram“ и на „YouTube“ такое счастье!» Да, но иногда я и пла чу, ною, общаюсь с психологом, если чувствую, что ОРПП напоминает о себе. Всё это – хорошо. Я продолжаю идти.

 

*

Я замечала, что я не заморачиваюсь над тем, какую мне выбрать еду. Но, изредка «оборачиваясь» на приёмы пищи, которые уже съела, я понимала, что выбираю не промышленные сладости и бургеры (как всегда думала будет после рекавери), а обычную, домашнюю еду. Это немного пугало (вдруг опять ОРПП?), но и успокаивало, что я спокойно ем всё.

Я против «чистого» питания, оно вообще не нужно, иначе голова начинает «болеть» очень тяжело, долго и мучительно. К тому же нигде не доказано, что 100% здоровая пища гарантирует вам 100%-ное здоровье и здоровые мозги. Если человека начинает «заносить»: «Я ем только органические продукты; никогда не ем конфеты – только сухофрукты» и так далее, то дела обстоят не лучшим образом.

Когда я пыталась соблюдать режим, то, конечно, я старалась есть только «правильную» еду и её определённое количество: «Не хватило 50 калорий для обеда, всё уже распределила? Ешь кашу без масла. Ну, что я сделаю, день сегодня такой! Пресная каша вкусная, я уверена». Здоровая еда? Можно сказать, что да. Мне было вкусно? Нет. Я бы съела такое ещё раз? Нет. Прибавляет мне это желания хотеть такую еду? Нет. Так было в большинстве случаев.

Я ела макароны холодными. Потому что тогда они были якобы «безопаснее» (я сходила с ума уже на самом деле). Были вкусными те макароны для меня? Нет. А ещё я ела конфеты на сахзамах: «Полезно, сахара же в них нет!» Серьёзно?

Простые продукты можно приготовить вкусно, но на них не нужно «застревать» так, что можно свихнуться и стать помешанным. Нужно есть всё: конечно, в том количестве, котором захотите, и в любое время.

Недавно я купила килограмм говядины, нарезала его кусочками, потушила в соусе и отварила к говядине картошку. Вредно что ли? Не думаю. Это обычная еда. Не считаю, что нужно сходить с ума и уговаривать себя «не варить картошку, там крахмал, а как же фигура», да и соус я приготовила из порошка. Ну а что?

Например, я ем сайру (консерву), по сути – это рыба в банке. Но некоторые, помню, так мне втирали, что «консервы – это мёртвая еда, такое опасно есть, купи свежую рыбу, приготовь, что, так сложно тебе что ли». Но сайра в банке – рыба как рыба, она ядом не является. Эти консервы вкусные в конце концов. Хочу – ем!

• Сварили макароны? Добавьте масла, не давитесь пресной едой.

• Сделали кашу? Добавьте к ней что-нибудь вкусное, а не спартанскую опцию в виде сухого куска курицы, от которого вас уже воротит.

• Хотите сладкого – куп и те, допустим, шоколадный батончик, что в нём кошмарного? От этого вы не станете больны и не станете хуже других людей. Вам будем вкусно и хорошо.

У меня дома есть шоколадки, злаковые батончики, халва и козинаки. Обычные, с сахаром. Зачем мне сладкое на с/з? Я не диабетик. Сахар вредный? Да ладно вам, перестаньте. Я не хлещу газировку по 10 литров в день и не грызу рафинад килограммами несколько лет подряд 24/7.

Моё сегодняшнее состояние – это что-то среднее, «между». Я ем всё, мне нравится есть всё. Меня больше не отбрасывает от овсянки, курицы, яиц и прочих составляющих бывшего «пищевого режима», как было в начале восстановления, так как я не использую эту еду «против себя».

Вариативность питания без рамок даёт вам [поначалу пьянящую] свободу выбора, при этом не возникает страданий «хочу есть и не толстеть». Вы и так едите всё, в то время как организм находится в балансе энергии, нервы спокойны и мозги не «кипят» от подсчёта калорий/пропущенной тренировки и прочей ерунды, при этом тело поддерживает сет-поинт – свой природный диапазон веса.

 

*

В рекавери в период с июня по август 2016 года у меня творилось в голове не совсем ладное, но, я считала, что со мной всё хорошо. Это не было релапсом, но это была стагнация, я топталась на месте: понять, что я делаю не так, в то время почему-то мозгов мне не хватило.

У меня уже произошло столько улучшений и радостных моментов в рекавери, что я просто не замечала и не хотела принимать то, что со мной может случиться что-то плохое.

На работу я носила контейнер с обедом и батончик мюсли. Такого количества еды мне совершенно не хватало, но я просто до безумия стеснялась есть даже столько. В офисе приходилось есть прямо на рабочем месте: мне казалось, что все на меня смотрят и осуждают, хотя коллеги сами ели перед компьютером тоже. Порой мой голод доходил до ужасного состояния: я готова была умереть с болью в желудке. Я сидела и терпела: моя рука как будто не могла залезть в сумку и вытащить оттуда еду.

Так я жила 2 месяца. Я говорила себе: «Ну и что, что ты стесняешься? Зато ты приходишь домой и покрываешь дефицит огромнейшим ужином!» Технически я была права, но в рекавери это называется «отсрочка еды», что означает ОРПП-привычку. Я не знала об этом, но в августе начала подозревать что-то нехорошее.

Несмотря на то, что я ела достаточное количество калорий, я питалась по некому «расписанию», наедаясь вечером, но не давая себе есть в течение дня, сколько я хочу. Я написала Полине, что хочу к ней прийти на сеанс снова. Мне нужно, я чувствую, что мне тяжело. Что-то идёт не так!

Всё время в рекавери мне помогала одна песня. Это Sia – Unstoppable. Она является очень мощной музыкой для меня, которая будто говорит: «Не ной, а вставай и иди дальше». Когда мне было тяжело в некоторые дни, я слушала её. Когда я шла к психологу, то слушала её на репите (так как общаться с психологом я шла с превеликой радостью и с некоторым страхом одновременно). Когда я хотела худеть снова – слушала её. Когда ОРПП говорило мне: «Ты недостойна проходить рекавери» – слушала. Мне помогала именно Sia. Сейчас, когда я включаю этот трек, в голове сразу мысль: «Я иду к психологу», так как привязка идёт именно к Полине.

Я не знаю, как так получилось, но именно Sia с этим треком давала мне силы переступать барьеры в восстановлении. Я слушаю её с ноября 2015 – всё ещё помогает.

 

*

Мы определили встречу с Полиной на 11 сентября. Я помню, сажусь в кресло в её кабинете, смотрю на неё. Понимаю, что опять та же самая обстановка: я буквально нахожусь в том же окружении вещей, в котором была в апреле-мае здесь, на Охотном Ряду. Меня это не испугало, наоборот, обрадовало: «Сейчас Полина мне поможет разобраться, я пойду дальше. Я снова рада её видеть».

Я сдавала ей своё ОРПП с концами, как бы оно ни умоляло меня молчать. Я рассказала, что я весь день не ем, а потом «ну очень много ем», чтобы не создавать дефицита калорий. Рассказала, что подозреваю себя же в том, что делаю. Мы разговаривали с Полиной 4 сеанса, по одному разу в неделю. Этого было достаточно, чтобы дать мне нужные мысли и силы идти дальше.

Теперь моя задача заключалась в том, чтобы есть любую еду перед всеми, носить с собой достаточное количество перекусов/контейнеров, а лучше – больше, чтобы я всегда могла поесть, когда проголодаюсь во время работы. Пусть лучше я домой принесу «лишнее», чем буду страдать, что еды мне не хватило.

Мне очень не хотелось это делать. Точнее, это говорило мне ОРПП: «Не нужно тебе столько еды; будешь постоянно есть, вдруг вес наберёшь, он же и так вроде наконец-то „стоит“; нормально же всё, а ты собираешься ещё много еды таскать». Но я начала носить. Я поставила себе челлендж: нужно выполнять поставленные условия каждый день, чтобы быть ближе к ремиссии. В «Instagram» я писала пока немного о другом. То, чем я делилась, было правдой.

Сидела я на работе, работу работала, пришла мысль: «Арахисовая паста! Хочу!» Я поняла, что могу пойти в магазин без страха и взять эту банку с полки (что я сижу-то и столько времени не иду?!).

Как же я боялась и одновременно любила ходить в отделы сладкого в супермаркетах. Я смотрела на всё жадными глазами, могла зависать у одной полки по 2 часа, рассматривая печенье и пирожные: «Это тебе нельзя, извини, творог через час съешь и спать пойдёшь». Как будто сама себе дала пощёчину: «Не смей».

Как-то в режиме я купила банку арахисовой пасты, подумав: «По чайной ложечке в день с утра будешь есть: и вкусно, и полезно». А потом как срубила полбанки за раз, меня как скрутило, думала, умру. Перестала её брать. Успешно забыла, что такая еда в принципе существует.

В период Страшного Голода я не набрасывалась на орехи и арахис, как бешеная (моими фаворитами были «пластилиновые» плитки шоколада и промышленные сладости), я даже не вспоминала, что могу купить арахисовую пасту. Только сейчас поняла, почему я её не ем-то?! Я же люблю её. Куплю как-нибудь.

 

*

Из раза в раз я доставала еду с некоторым стыдом и смущением и ела её перед монитором в офисе. Было страшно и неприятно.

Когда на работе я чувствовала голод, говорила себе: «Можешь ныть сколько угодно и искать миллион причин, чтобы не брать еду, но быстро руки от клавиатуры оторвала и взяла себе поесть!»

Так я «учила» себя есть при всех месяц или два. Потом стало гораздо легче: я уже могла жевать еду, которая громко хрустит, при этом не чувствуя себя идиотом в гробовой тишине. Этот этап стагнации в рекавери был пройдён, благодаря психологу, и я не видела ничего плохого в том, что я обратилась к Полине повторно.

В офисе зашёл разговор о соответствии одного продукта к другому (как они друг друга могут заменять). У меня вдруг возникло желание подсчитать калории одного и другого (и это опасно для меня). И тут… я поняла, что я забыла калорийность N. Напрочь. Я не знаю, сколько это. Могу прикинуть, но я не помню точного количества. Ради интереса я пыталась вспомнить калории других продуктов, но всё это стёрлось из памяти. Стёрлось! В моей жизни присутствовали ежедневные подсчёты с августа 2012, но с февраля 2016 я сказала калорийной математике «Хватит».

Та информация, которой я не пользуюсь, забывается.

Не так давно у начальника отдела был день рождения. На следующий день после пицц, суши-сетов и прочего остались несколько кусков торта. Как только с утра сладкое увидела главный бухгалтер через жалюзи, она подскочила и прибежала к нам в отдел, чтобы взять себе порцию. Она с наисчастливейшими нотами в голосе воскликнула: «Какое же это удовольствие!» – схватила кусок торта и с горящими глазами убежала за своё рабочее место.

Вчера был день рождения у ещё одного сотрудника. На сладкое были эклеры и торт. Обычно бухгалтер приходила последней, в этот раз было точно так же. Она подошла к общему столу, посмотрела на всё оставшееся.

Ей: «Хотите торт?»

Она (в раздумьях): «Торт?..»

Ей: «Сзади вас ещё эклеры стоят!»

Она (с восхищением): «А! Есть эклеры! А я к ним попой встала, совсем неправильно!» – с воодушевлением схватила эклер и убежала к компьютеру.

Психолог: восстановление – это не полное очищение еды от эмоций. Это просто возвращение еды на своё место – там, где она доставляет удовольствие, порой служит просто подпиткой, порой становится приятным сюрпризом и так далее.

Пока мой мозг «цепляется» за реакцию здоровых людей на еду. Мне интересно за этим наблюдать. Надеюсь, и это от меня «отвалится» позже. [Это произошло ближе к весне 2017.] Я замечаю здоровые реакции людей и вспоминаю, что это такое. Люди радуются: им халявный кусок торта достался.

P.S. А с каким удовольствием бухгалтер бегала в предыдущий день к нам за роллами! Само счастье.

 

*

Помимо проблемы «еды на людях», я также обращалась к психологу с проблемой боязни темноты. Я сначала не могла поверить в это, но Полина сказала, что страх с еды может «перепрыгнуть» на что-либо другое. Немного расстроившись, я продолжила воевать с этой «прыгающей блохой».

Мне очень мешал мой новый страх. Я уже могла есть любую еду без тревоги и холодящего ужаса, но если мне нужно было пройти по темноте из одной комнаты в другую, то мой мозг проецировал столько страшных мыслей, что я готова была забиться в угол, чтобы меня никто не трогал.

В моей голове придумывались очень странные вещи:

• Я начала бояться мыться в душе, мне казалось, что я закрою глаза, а кто-то зайдёт и покалечит меня или вообще убьёт;

• Я закрывала дверь спальни в другую комнату, если муж ложился позднее. Мне казалось, что иначе тогда ко мне зайдёт монстр и прикончит меня. В комнате было ужасно душно, но я ни за что не соглашалась сама с собой на открытую дверь;

• Когда муж однажды отсутствовал дома, я не спала примерно до 4-х часов утра, так как боялась закрыть глаза;

• Доходило то того, будто меня буквально парализовало, и я боялась даже перевернуться с боку на бок. Я лежала, не шевелясь, слушая любой звук, а в душе был страх из ниоткуда.

Помню ночь, когда я сообразила, что нужно идти к психологу и рассказывать ей всё. Я легла спать, начала слушать звуки в квартире. Естественно, я закрыла дверь спальни. Я понимала, что схожу с ума: мне казалось, что с минуты на минуту ручка двери повернётся и ко мне зайдёт некий ужас, который будет очень страшным, уродливым и отвратительным.

Я смотрела на дверь и действительно этого ждала. О каком ночном походе в туалет или на кухню за стаканом воды можно было говорить? В этот момент до меня дошло, что в моей голове что-то явно работает не так и мне нужна психологическая помощь. Мой страх был таким большим, что я чувствовала боль в районе солнечного сплетения.

С Полиной мы разобрались и с этим «скачком» тревоги. Я перестала бояться темноты и начала учить себя есть на людях после месяца посещений. Я могла идти дальше.

 

*

В тот период из-за вопросов к собственному восприятию тела я перепугалась тоже и решила рассказать свои мысли Полине. Я увидела, что у меня спадают отёки и уходит целлюлит. Я уже привыкла к своему телу: что оно бугристое, рыхлое, очень мягкое. Я смирилась с ним. Но тут вдруг оно начинает меняться. Эффект «Это что, мне?! Это подарок?? Я даже не ждала» продолжался примерно до февраля 2017. Я не могла поверить, что тело ещё не закончило свои изменения.

Я пришла к психологу ещё раз, так как заподозрила в себе «не те» мысли: я начала себя фотографировать каждый день. Всё было так: в рекавери до августа я наоборот не пыталась смотреть на себя в зеркало и даже начала понемногу к этому привыкать. С конца лета я начала замечать, что всё начинает меняться так, как я совершенно не ожидала.

Начиная рекавери, я знала, что могу набрать любой вес, я не знаю всех особенностей моего тела: может, наберу 5 килограмм, а может – 20. Но так как я устала от самоненависти и «качелей» в стиле «биндж-ограничение», я была готова получить и 20 дополнительных килограмм.

Летом 2016 года отёки начали спадать: талия стала у же, руки меньше. Как-то я заметила это и сфотографировала. Месяц за месяцем я понемногу «сдувалась» и начинала щёлкать себя на телефон каждый день. Я решила снова посещать психолога. Я поняла, что во мне происходит что-то не то – я стала волноваться об этом. Я так часто не фотографировалась даже в режиме.

Когда я начала рассказывать всё Полине, развивая свои мысли, я начала говорить то, что не могла сама себе сказать:

«Я не ждала такого внешнего вида, я готовилась к тому, что я буду жить „в большом теле“ и мне нужно будет работать над принятием себя такой. Полина, я думаю, я пытаюсь запечатлеть себя сейчас, потому что я чувствую, как будто мне подарили подарок. Я не рассчитывала на него, я ждала другого. Вдруг у меня это временно и скоро всё заберут? Вероятно, я таким образом хочу это оставить себе. Я смотрела истории восстановления и готовила себя к тому, что я буду всегда больше, чем была. Не знаю, так было в моей голове изначально. Но тут я вижу, что моя форма тела „разворачивается“ туда, куда я себе сказала, что она не „развернётся“. Полина, я не верю, что мне её дают, я её не ждала. Я не ждала, что в конце рекавери я буду выглядеть так . Я фотографирую то, что вижу, и спрашиваю себя: „Это что, мне?“»

Этот этап «привыкания» у меня всё ещё не закончен, хотя количество фотографий в телефоне существенно снизилось. Я больше не пытаюсь «сохранить» увиденное каждый день. Я начала привыкать к тому, что ко мне «приходит».

Фокус с еды («что бы мне съесть, я так давно не ела вот это и это, у меня Страшный Голод, что делать») перемещается на тело, так как вопрос с пищей уже решён. Я знаю, что пройдут месяцы и это уйдёт, и здесь, главное, не скатиться на обочину.

Сейчас я делаю акцент на том, что тренируюсь, так как для меня это тоже открытие. Я могу тренироваться так, чтобы себя не убить, а только уйти в плюс. Я не чувствую себя безвольной скотиной, когда после тридцати минут активности я всё сворачиваю – мне хватит.

Я понимаю, что мне нравится поднимать и опускать свои гантельки по 2 килограмма, я отвлекаюсь от суеты и думаю о чём-то своём при этом. Я ненавидела физическую активность из-за того, что заставляла себя заниматься ей «на выживание». В режиме меня даже физически тошнило от понимания, что надо тренироваться.

 

*

Всё остальное лето мы были с Андреем дома. Выходили гулять, ходили в торговый центр вдоль Варшавского шоссе, ездили в парк и к отцу. В рекавери не происходило ошеломительных открытий, всё шло тихо, но вперёд. Я кормила себя по любому сигналу, к новому телу уже начала привыкать и не ругала себя.

Сейчас заканчивается 10-й месяц рекавери, и я начала делать физические нагрузки. Все изменения в восстановлении я координирую со своим психологом, я слежу за тем, что мне «говорят» в голове, чтобы не уйти обратно в расстройство. Мы обсуждали с Полиной мои тренировки и выяснили, что я делаю их без ОРПП-голоса.

Чем я конкретно занимаюсь? 20—30 минут в день, канал «Fitness Blender» на «YouTube», дополнительный вес – максимум 2 килограмма в одной руке. Я анализировала все свои мысли перед началом ввода нагрузок, в том числе главную мысль: «Для чего?» Я не хотела уйти в релапс и мучиться от рекавери-симптомов снова.

Моё желание двигаться начиналось ещё с июня. Я могла, лёжа в постели, поднимать и опускать ногу, руки. До меня доходило, что моё тело пытается двигаться, не сразу, а спустя минуту-две.

Во время рекавери с апреля 2016 я забыла о физической активности полностью. Даже не вспоминала, что такое существует: «Не для тебя, успокойся». В начале августа мне в голову ударило сильнее. Моя работа – в офисе, у меня болела спина, затекали ноги. Желание двигаться нарастало, но я боялась дать себе зелёный свет: вдруг опять по 1.5 часа занятий до тошноты и похудизм?

Я тренировалась 10 минут с такой улыбкой: «О, наконец-то, моё тело двигается, тянется!» Я анализировала свои мысли о том, что я думаю о своём теле в момент нагрузки. Я делала шаги вместо бега и приседания вместо прыжков, недолго стояла в планке на коленях. Я никогда не была счастлива от тренировки так сильно. Без пульсометра, без режима «5 раз в неделю». Не хочу – не делаю, хочу – делаю. Ем, как и ела. Ничего менять не собираюсь. При нагрузках тело просит есть больше – я знаю это и ем.

Пожалуйста, будьте аккуратны в тренировках в период рекавери: они могут увеличить продолжительность Страшного Голода! Не давайте себе заниматься, если вы не уверены, ради чего это нужно. Мой СГ прошёл ~в июне, и я продолжала ничего не делать до августа, запрещая себе тренироваться. Мои тренировки похожи на лёгкую зарядку, но я очень рада, что они появились у меня.

 

*

Осенью, одним утром, новый начальник заходит в кабинет, кидает папку с бумагами на свой стол и говорит заму: «Принимай смену!» Я пишу начальнику в мессенджер: «Ты уходишь?! Ты только 2 месяца работал!» Он сказал, что больше такого терпеть не может. Он ушёл с такой улыбкой на лице, как будто его выпустили на волю. Сначала я его не поняла. Как так? Вроде всё было тихо-мирно, а сейчас непонятно что. Взял и вышел из офиса насовсем. Мы же все только недавно к нему привыкли?!

Я помню, что осенью, особенно ближе к ноябрю, обстановка на работе была очень напряжённой. Да, меня лично это не трогало, как сотрудника, но я видела, как люди уходят и приходят. Я только привыкну к одному – он уйдёт и приходит новый. Это давило.

Почему-то я сама толком не замечала, что обстановка на работе обрастала всё новыми и новыми выдуманными правилами. Может, потому что мне было легко выполнять то, что говорили, либо я вообще не обращала внимания на некоторые «надо»? Не знаю. Например, до того, как я пришла в офис, радио никогда не играло. Всем казалось, что это что-то ужасно неправильное, ведь на работе надо тупо работать. Просто. Работать. Не отрываясь от монитора. Даже сбегать в туалет считалось некой роскошью. Что-то похожее на рабство, в общем.

Мы начали включать музыку – в отделе айтишников стало веселее. Мы слушали разные треки, могли что-то из них обсудить, посмеяться. Как-то в отдел резко залетела начальница и начала что-то говорить заму. Практически сразу же она остановила свою пулемётную речь, прислушалась и сказала: «Это что у вас? Радио?! Чтобы выключили немедленно, оно отвлекает, так вы не работаете нормально!!» Мы удивились, ОК, ладно.

До этого случилось тоже странное: нам сказали, что можно выходить из офиса только по одному, «иначе так все уйдут по туалетам и на улицу курить, кто будет за вас работать?» В итоге все под страхом расстрела сидели у ноутбуков (которые, к тому же, были раритетом) на обычных стульях (какие кресла, о чём вы?) и выходили только тогда, когда могли удостовериться, что все были на месте. Я выходила, даже если кто-то уже вышел до меня – я не могла выполнять подобное условие. Может, мне ещё ночной горшок под столом держать надо было?

Правил становилось всё больше и больше. Для контент-менеджеров придумывали всё более и более нереальные задачи: вместо привычных 30 пунктов за рабочий день с них требовали 150, что было просто-напросто невозможным. Нам говорили, что мы друг для друга должны быть конкурентами «кто больше сделает» (хотя к копирайтеру это не относилось), «а вы, наоборот, только друг друга и поддерживаете, вы так на рынке не выиграете, вы должны драться за результат!» Один плюс – зарплата была всегда вовремя.

 

*

Что касается рекавери, то лето 2016 года было сезоном открытий в моём восстановлении. Практически каждый день я осознавала, что мне всё лучше и лучше.

Недавно сама за собой заметила, что иду мимо полки со сладким в магазине и мне плевать, что там лежит. Я обычно подхожу к конфетам, насыпаю несколько горстей и иду дальше. Нет желания купить торт, разные виды шоколада или печенья. Я поняла, что печенье не покупала с весны, хотя всегда считала себя ужасной сладкоежкой.

Я осознала, что покупаю что-нибудь из конфет для того, чтобы в случае «хочу сладкого» дать себе нужную порцию. Мне, походу, особо и вид, и вкус уже неважны. Главное, дать, что просят, и пойти по делам дальше.

Как было раньше? «Ну, раз мне можно всё, возьму-ка я всё и буду есть понемногу». Вот стоишь такая счастливая на кассе с корзиной шоколадов и печеньев: «Смотрите, я-то вот всё умею покупать, да, и есть всё умею!» – а потом это сладкое откусываешь по 20 грамм в день в течение нескольких месяцев.

Психолог: это – вариант восстановления, и если вы примеряете «У меня так? У меня не так?» – вы ещё явно в пути. Когда вы восстановитесь, у вас отпадёт необходимость мерить себя по Насте или кому-либо ещё. Возможно, у вас будет джем любимой марки. Возможно, вы вообще не будете есть сладкое. Возможно, вы будете относиться к нему нейтрально – лишь бы было сладко. Возможно, ваш рацион будет содержать обязательные сладкие компоненты в каждом приёме. Но что скорее всего – каждый день будет разным.

Сейчас иначе: «Лишь бы дома было сладкое, мне неважно, что». Я не переживаю что это – печенье, шоколад или зефир.

Я не живу с разнузданностью в еде. Я придерживаюсь адекватных, но не наистрожайших ограничений. Например, я не разрешаю пить себе газировку на голодный желудок – у меня будут боли. Я не позволяю себе жирное запивать холодным – меня будет тошнить. Я считаю нормальным то, что делаю.

Я не пью газированные напитки на сахзамах, а только с сахаром. Я делаю это потому, что от химозы я начинаю чесаться, как блохастый кот. На ночь я не ем тяжёлого, но если я ужасно хочу съесть что-то определённое и знаю, что от него мне будет некомфортно, то я всё равно это ем.

Я не ем фритюр. Потому что я не переношу фритюр. Даже если я всё-таки что-то подобное съела (например, возможности выбора у меня не было) – я пережила это и всё. Бывает же. [Важно! В период Страшного Голода таких замечаний у меня было ноль. Я позволяла себя есть через пень-колоду, лишь бы всё прошло и восстановилось.]

Теплорегуляция. Я вспомнила случай летом 2015 года. Мы ночевали с будущим мужем в высотке на Арбате. Всё бы чудесно, но я жутко мёрзла, хотя было 20—25 градусов. Андрей включал кондиционер на +30°, я вставала под горячие потоки воздуха и мне… было просто немного тепло. У мужа были вот такие глаза: О__О Сейчас моя теплорегуляция в норме по ощущениям.

Концентрация. Только на 10-м месяце рекавери ко мне вернулся интерес. Я начала изучать новый язык. Я откладывала это почти все годы расстройства, говоря, что я буду знать только английский, мне больше ничего не надо. На самом деле я понимала, что мне просто не хватит сил на всё это, как моральных, так и физических. Но я хотела. Я захотела читать книги, к которым у меня умер интерес в 2011—2012 годах. Я хочу многое узнать и впитывать новое, как губка.

Чувства возросли в половину. То положительное, что я чувствовала в расстройстве, выросло в 2 раза. Отрицательное снижено. Вы не представляете, как я обожаю преподавать английский язык, с каким упоением я учу людей новому. Да, я получаю за это деньги, но я вкладываю себя в это как ни в какое другое дело. Также, как и людей, я обучаю саму себя.

Подавленность. В 2014—2015 годах я хотела, чтобы все люди отстали от меня. Отвалите. Не лезьте ко мне. Что вы все меня трогаете постоянно? Что вам надо? Это касалось всех: реальная жизнь или же Интернет. Мне было глубоко всё равно на то, что окружало меня.

– Настя, где найти в «Instagram» твой рецепт того-то?

– Ищите под фото сами.

– Настя, где пост про *****?

– Где-то в профиле, листайте лучше.

Сейчас, если я и начинаю ныть о своей фигуре или возникают какие-либо сложные моменты «непринятия», то это уже спокойные мысли и слова. Я знаю, что не стану худеть и «уходить» в режим, знаю, что не буду бешено делать тренировки в надежде «надо вернуть, надо всё вернуть». Я могу просто порассуждать и попереживать о том, что сейчас есть – затем всё становится на свои места. Без истерик, паники. Это спокойные разговоры, которые не провоцируют меня на релапс. Я верю, что и они меня оставят.

У меня есть жир. Я знаю, вы хотели это услышать.

 

*

Однажды к нам в IT-отдел зашла бухгалтер и сказала: «Вот ты, ты и ты – распишитесь в бумагах потому и потому». Мне она ничего подписать не дала. «Ну, хорошо, может, просто потому что я новый сотрудник» – подумала я и забыла. Потом уволилась и бухгалтер. Начало происходить что-то странное. Уходили те, кто работал давно, один за одним приходили новые сотрудники, на них вешали кучу задач от предыдущих работников. Атмосфера была очень неприятной. Я продолжала работать.

Я чувствовала, что понемногу не могу уже переносить то место. Да, 5 минут от офиса до дома в Москве – это больше, чем сказочно, но это ухудшало моё моральное состояние, а оно лучше пусть будет стоить часа на метро, но до хорошего места, где мне было бы комфортно.

Меня уже тошнило от ежедневных одинаковых задач – это не развивало меня, а только отупляло. От этого устаёшь тоже. Ты чувствуешь, как каждый день деградируешь.

 

*

В субботу мы проходили с мужем мимо магазина здорового питания. Я беру там арахисовую пасту. Она у них очень вкусная и нетяжёлая для пищеварения (моего, по крайней мере), в отличие от тех, которые сто я т в больших банках с добавлением каких-то масел в супермаркетах.

Я впервые была в этом магазине, хотя по моему орторексичному прошлому можно подумать, что он – моё пристанище №1. Но нет, впервые я в нём появилась только в прошлую субботу. Я зашла найти ту самую банку с пастой.

Нахожусь я прямо посередине между нескольких полок и понимаю, что мне интересно! Мне нравится отсюда всё. Я хочу это есть, я хочу всё тут посмотреть. Если бы я располагала горой денег, я бы ради интереса скупила какие-то хлебцы в виде печенюшек, все эти ореховые пасты с урбечами, запеканки, зефиры и прочее. У них ещё мясо лежит, хлеб – это мне неважно. Мне хотелось то, чего я не найду в своём супермаркете у дома.

Мне нравятся такие магазины по сей день. Я не смотрю на калории на упаковках – не ради них я хочу это купить. Например, я не знаю, сколько калорий будет в ложке арахисовой пасты, когда положу её себе в кашу. Мне нравится есть что-то одно-, двух-, трёхкомпонентное. Что-то простое. Я испугалась всего этого – это я поняла посередине магазина. Мне так захотелось многое купить. Я пыталась разобраться – это звонок из прошлого? Насколько я понимаю, нет. Я ем всё. Ограничиваю себя в калориях? Нет. Да я даже не знаю, сколько я их ем. Я не хочу питаться продуктами только из «правильных» магазинов и кафе.

Оказывается, я хочу есть простую, обыкновенную еду, не приторную, не жаренную в ведре жира. Я люблю салат, курицу, я с радостью ем как хлеб, так и хлебцы, козинаки, «Альпен Голд» и 99%-ный шоколад, овсянку, запечённые мюсли, конфеты. Что, баланс, привет?

 

В конце осени моё психологическое состояние оставляло желать лучшего. Каждый день мне давался сложно, но это не перескакивало на рекавери и не активировало расстройство. Из-за включённого стресса моя экзема проснулась. Кожа становилась всё хуже и хуже. Месяц или даже два я не посещала дерматолога, надеялась, что всё пройдёт само, но становилось только страшнее. На фоне стресса происходили и другие неприятные вещи.

В ноябре-декабре 2016 года в моей жизни было очень много стресса. Я пила успокоительное и не могла нормально работать – концентрации не было. То, что я делала обычно 2 часа, я делала весь рабочий день. Я перманентно находилась в стрессе, на нервах.

Неосознанно, не думая, будет ли это для меня безопасно, я начала тренироваться каждый день. Буквально 10—15 минут – я не сжигала этим еду. Я нашла способ успокоения в физической активности и даже не задумалась об этом. В еде я ничего не меняла.

Когда критические дни должны были наступить и не пришли, я испугалась и расстроилась: «Как?! Цикл был восстановлен, я ем всё, как надо, что не так?!» Я начала проходить по тем трём пунктам, о которых всегда говорю: еда, стресс, тренировки . Стресс! Он был очень высоким. Я поняла, что нужно снижать его, как угодно. Потом я будто проснулась: «Настя, что ты делаешь, ты тренируешься каждый день?!» Я сразу же бросила это, начав искать другие способы успокоения.

КД пришли с задержкой в 2 недели, когда я насильно уходила от переживаний и пыталась переключать себя на разные задачи от навязчивых мыслей о происходящем. Вместе с этим моё налаженное расписание прихода месячных «полетело»: мой лоб был в мелких противных высыпаниях, кожа стала очень жирной. Я намеренно не пошла к гинекологу, я бы всё равно отказалась от приёма гормональных препаратов.

«Внешне» я лечилась у дерматолога, «внутренне» – никак, я просто ждала, чтобы тело наладило всё само (не призываю так делать, но я посчитала для себя это лучшим выходом). Внешний уход слабо поможет, если внутри не всё в порядке. Я просто ждала, всегда соблюдая сказанные 3 пункта.

Несмотря на задержку, КД у меня приходят каждый месяц всё равно такой же длительности, только теперь даты сдвинулись. Прошло почти 4 месяца, и мой лоб стал чистым. Мы оправились! Это было отличным уроком для меня.

Не только «свободная» еда, но и стресс очень влияют на цикл.

В тот период здоровье начало портиться. «Я же в рекавери столько времени! Что не так?!» Я начала посещать дерматолога. 5 месяцев мы лечили мою кожу и вылечили. Под конец лечения мы с врачом даже сидели и смеялись над моим «гемоглобином как у здорового мужика». С проблемой цикла я успокоилась. Питание всё время оставалось неизменным, но стресс меня очень сильно пошатнул.

 

*

Дерматолог прописала мне диету (я атопик, поэтому посещаю врача время от времени) и сказала пить 2 литра воды – она мне напоминает это с начала декабря. Так как я буквально автоматически следую её рекомендациям, то меня это не напрягает. Я ем умеренно и пью тоже.

Вчера она задавала вопросы и речь зашла о цикле. Я возьми ей и скажи, что цикл у меня только первый год идёт после 5-летней аменореи. Врач посмотрела на меня огромными глазами, как на 8-е чудо света и спросила: «Стимуляция?» Я: «Нет, я просто начала есть». Тут её глаза стали ещё больше. Я: «Я ничего не делала, кроме как просто ела и поправилась».

Ладно ещё дерматологу слышать такое в новинку, но с такой реакцией, думаю, будет много и гинекологов. За 5 лет лечения моей вторичной аменореи мне говорили всё, кроме совета начать есть:

• «У вас блокировка в мозгах»;

• «У вас скоро климакс или он уже наступил»;

• «Эндометрий маленький, принимайте гормоны»;

• «Да нормальный у вас вес, просто надо попить вот эту траву»;

• Меня лечили даже аскорбинкой.

Сколько было слёз, паники, чувства безысходности.

Если после ограничений вы потеряли месячные – Просто. Ешьте. Еду. Не тренируйтесь и старайтесь снизить стресс до минимума.

Главное, не бойтесь еды, не бойтесь взять столько, сколько вы хотите. Когда я читала книгу Elisa Oras «BrainwashED» (единственная и любимая книга в моём рекавери), порой я не верила ей, как сейчас некоторые при Страшном Голоде не могут поверить мне: «Неужели я привыкну есть 5000—10000 ккл в день, я же уже так ем „Х“ месяцев! Неужели я буду уметь автоматически, без долгих раздумий останавливаться, когда наемся?! Мне кажется, это со мной навсегда».

Элиса писала, что после рекавери она не умеет есть больше, когда сыта. Я не верила ей: ведь даже обычные люди могут переедать. Но я делаю сейчас так, как она, и я не могу объяснить это! Чёрт возьми, да, это правда! Переедания бывают , но это происходит слишком редко, совсем не каждый день.

Я не могу есть больше, когда сыта – физически не могу. Мне противно. Я могу отложить буквально 10 грамм еды: у меня точный сигнал «это больше не нужно есть». Я знаю, сколько мне нужно конфет, мяса, гарнира в определённый приём пищи. Мозг регулирует всё сам.  Сам .

Это правда: после рекавери вы идёте есть без мыслей о калориях и самой еде, без мыслей «объесться», если вы у большого стола. Вы едите и сразу же перестаёте есть, когда телу достаточно. Вы не сможете есть 5000 – 10000 ккл в день всю жизнь (тело само прекратит процесс Страшного Голода), потому что вы будете в балансе энергии и все системы будут восстановлены.

Ешьте по любому сигналу – это работает.

 

*

В конце декабря на работе все ушли на новогодние каникулы. Мы с Андреем поехали к родителям ещё 28 декабря, пораньше. Я уже чувствовала, что перестаю жить с расстройством. Его во мне практически не существовало. Я радовалась, что приеду, буду есть конфеты, салаты, фотографироваться с пухлым котом и настоящей сосной в игрушках в доме.

Я вернулась к виду тела, который у меня был до ОРПП. Я не худая, но спортивная, в отца: даже набрав вес, внешний вид «как будто ты в качалку ходишь» не исчезает насовсем. Рекавери – это 2 стороны. Физическая и психологическая. Я чувствую, что они больше не разрушены. Может, я уже в ремиссии? Не знаю, вряд ли это можно угадать. Если и так – я счастлива. В любом случае, рядом я или уже нахожусь на финише – это было моей голубой мечтой.

Я горжусь своим телом: организм пережил очень сложный период по моей вине и простил меня.

В те каникулы не произошло ничего интересного. Мы отмечали праздники: Новый Год, потом день рождения матери Андрея, Рождество. Мне всегда хорошо в том доме, спокойно и не хочется уезжать. Мы затискали кота, побегали (=погуляли) по морозу -30°, наелись конфет из кульков. Было здорово.

В ОРПП я не чувствовала ничего. Ни положительных, ни отрицательных эмоций. Мне было на всё плевать. Если что-то происходило (неважно, что), то я встречала это с покер-фейсом и закатыванием глаз. Я была толстокожим слоном и как будто разучилась смеяться и плакать. Я умела только злиться из-за того, что у меня не получается «соблюдать правила режимной жизни» в нужное время.

В рекавери ощущения и чувства начали возвращаться. Первые – спустя 3—4 месяца после начала восстановления. Спустя ~1 год рекавери, я чувствовала, что «вернулась» – это максимум: весь спектр эмоций во мне уже есть. Сначала я радовалась, конечно. Так как я начала снова чувствовать всё, то я снова начала ощущать обиду, ревность, разочарование, грусть и другие неприятные вещи.

Я уже отвыкла, что такое бывает, а тут я могу всё это проживать. Я даже вспоминала, что, с одной стороны, хорошо было быть камнем несколько лет – проблем меньше. Я радовалась своему улучшению, но мне было тяжело одновременно.

В декабре 2016 был пик. Мне как будто дали попробовать всё, от чего может быть сложно. Я понимала, что ощущать такое означает продвижение рекавери, но если не брать его в расчёт, то моё психическое состояние было безрадостным. Я начала пить успокоительное, так как всё это ощущать было тяжело, но при этом тревога не проявлялась. Я плохо спала, и моя концентрация упала: я была в шоке, что я будто ожила и могу чувствовать, я даже толком не могла работать.

Да, я теперь много смеюсь и улыбаюсь, но из-за того, что ко мне пришёл весь спектр эмоций, я увидела и другую сторону медали. Я пытаюсь (и у меня часто выходит) искать в этом хорошее. Я рада, что теперь я могу чувствовать, только сейчас это может доставлять и боль тоже.

 

*

Я понимала, что я начинаю всё больше и больше уважать себя в том теле, которое у меня есть. Я начинаю осознавать, что мой сет-поинт, вероятно, находится где-то около текущего веса. Я смотрела на себя в зеркало с гордостью, что «я такая».

«Смотришь на тебя и понимаешь, что рекавери – это нестрашно, что тебя не разнесёт». Увы, можно ошибиться в последнем.

Каждый проходит восстановление по-разному. Набранное количество килограммов в рекавери не ограничено определённым регламентом или правилами. Природой заложено, сколько вы можете набрать килограммов при определённом питании.

Если взять меня и ещё двух людей и ради эксперимента каждому из нас есть по 5 тысяч калорий в сутки 1 месяц, разве вы думаете, что мы, все трое, наберём от такого питания одинаково? Нет. Совсем нет. Кто-то наберёт 2 килограмма, кто-то 4, кто-то 6 (условно говоря), потому что у каждого человека свои метаболические процессы, гормональный фон, генетика и прочее – мы наберём вес по-разному. Так происходит в восстановлении: кто-то наберёт 5 килограмм, кто-то – 10, кто-то – 30.

На длительность рекавери влияет ваш «стаж» расстройства (=степень повреждений).

«Конечный» вес невозможно угадать, и от этого страшно. Что касается меня, то, когда я начинала восстановление, я готова была смириться с тем, что я буду «в теле» или «пухлой», но мне больше хотелось стать человеком со здоровой головой. Я не знаю, сколько я набрала.

Каждый набирает своё. Кто-то «получает» овершот (вес вырастает больше сет-поинта), кто-то – нет. Чей-то сет-поинт оказывается 60 килограмм, чей-то – 90.

Это факты, как и то, что кто-то «предрасположен» к широкой спине, кто-то – к круглому животу, кто-то – миниатюрный всю свою жизнь. Поэтому, если один человек, допустим, набрал 10 килограмм в период восстановления – это ничего не значит для других людей.

 

*

Я отметила про себя, что мама Андрея готовит всё на масле. Я поняла, что в моём рационе нет масляной еды не из-за «лишних» калорий, а потому что мне противно её есть. Потом меня, вероятнее всего, будет тошнить, а в желудке будет ощущение «шара для боулинга».

Мама готовила котлеты в (не «на») масле, мариновала курицу в майонезе, а потом жарила её на масляной сковородке. Всё было вкусно, но безумно жирно. Андрей тоже не любит такую еду, и он часто отказывается от такой. Мы жили у родителей 2 недели и «находили» масло с майонезом в каждом приёме пищи.

Мы приехали из городка родителей в Москву в час дня на машине. Я не спала с четырёх утра. Спать я пошла? Нет, я, сломя голову, побежала в супермаркет у дома за этим : я уже сутки прожужжала мужу все уши о том, что я хочу овощное рагу. Вкусное. Овощное. Рагу.

Потому что неделю мы жили у мамы, а у неё всё готовится на масле. Всё вкусно, очень, она здорово готовит, но еда у неё «тяжёлая». Также мы ели конфеты из новогодних подарков. Мой желудок уже так «устал», что под конец я начала скулить про что-либо лёгкое, а готовить своё в её доме – обижать мать. Поэтому сон после 9 часов дороги как рукой сняло: с магазинных полок я хватала всё, что когда-то росло.

Сейчас тушу овощи и предвкушаю, как это вкусно. Мама уже приготовила суп… с обжаркой на сливочном масле. Ещё сделала котлеты из свинины, но я физически уже не смогу это есть. Мы с Андреем привыкли к «лёгкой» кухне, что гораздо проще для наших желудков. У меня очень давно не было такого чека: я исскучалась по «золотым» не по сезону овощам, конечно, вовремя.

 

*

Когда я вернулась на работу, руководство понемногу набрало новых людей на «пустые» должности – стало проще. Примерно на 2-й день работы после праздников к нам в отдел зашла новый бухгалтер и сказала: «Вот я разбираюсь с бумагами, так как только пришла… Не понимаю… Скажите мне свои фамилии, я проверю, числитесь вы в организации или нет». Оказалось, фамилии «Чекмарева» в списках не было, как и ещё двух других.

В тот момент я как будто оглохла. Я работала уже более полугода здесь, и сейчас, по чистой случайности, так как бухгалтер нашла какую-то бумажку, я узнаю, что на самом деле я не работала здесь, хотя мне платили деньги и забрали трудовую книжку. Меня начало трясти, я начала писать Андрею и сразу же продумывать, когда и как я отсюда уйду.

Я подходила к начальнице, но она просто меня отсылала и говорила: «Подойди потом, завтра/послезавтра» и так далее. В итоге я дождалась разговора 12 января. Ох, я знала, что мой механизм «серьёзный разговор-слёзы» работает при любом раскладе. Так что меня не удивило, что я ревела перед ней и пыталась выговорить: «Зачем это было сделано? Это незаконно!»

Она отправила меня обратно за рабочее место, а позже попросила подойти снова и предложила не увольняться, а такие условия, что смысла соглашаться вообще не было, особенно с учётом произошедшего. Я сказала, что подумаю. Подошла к своему компьютеру, скинула все свои написанные работы себе на почту, удалила все пароли и личные данные. Потом пришла к ней в кабинет и попросила отдать мою трудовую.

Её глаза надо было видеть. Она не ожидала, что я откажусь «от таких шикарных условий». Сказала мне, чтобы я пришла завтра в 12 часов дня за трудовой книжкой (в которой стаж прописан не будет), а расчёт она переведёт мне на карту. Я не хотела с ними разбираться через суд, они мне стали безумно омерзительны. Когда я была в кабинете с начальницей, она практически напрямую мне угрожала. Я была готова получить деньги за декабрь и забыть эту паршивую контору.

В тот же вечер, позже, мне написала «VK» новая сотрудница из нашего отдела, которая проработала буквально 1 месяц в организации: «Ты ушла, начальница сразу же залетела в отдел, села за твой комп и начала всё удалять, чтобы ты не могла иметь доступа к сайтам, а потом я не выдержала и сказала, что я тоже ухожу. Я не могу больше терпеть этот режим, где нужно есть только за рабочим столом, практически не вставать из-за рабочего места куда бы то ни было, за каждую ошибку выслушивать её ор. Она удивилась и сказала мне, что я ничего в своей жизни лучше не найду. Я ответила, что у меня всё будет хорошо. Тогда она сказала приходить забирать свою трудовую вместе с тобой завтра в 12».

В пятницу 13-го мы пришли в тот офис в последний раз. Нам отдали трудовые, я собрала свои вещи со стола и была счастлива, что я оттуда ухожу. Я поняла своего бывшего начальника: ты, правда, будто сбежал из тюрьмы. Уже не было сил на разбирательства и ругань, мы просто всё забрали и ушли. На нас смотрели непонимающе: «Потерять место в начале года! Успешно у вас 2017-й начался». В том-то и дело, что ДА! Я начала искать себе работу заново.

 

*

Все эти события совершенно не трогали моего восстановления. Всё оставалось в порядке, шло своим чередом. Зимой 2017 я уже точно поняла, что нахожусь на финишной прямой. Всё, остаются «последние метры», и я закончу свой путь.

Когда поезд дальнего следования подходит к нужной платформе, он замедляет свой ход и буквально «ползёт». Состав едет очень медленно, ты собираешь последние сумки, складываешь постельное бельё, мысленно прощаешься с «жизнью в поезде», так как ты уже успел вжиться в эту атмосферу, а не просто ехал, привыкнув к некоторым неудобствам (ты знал, что они закончатся).

Ты проверяешь чемодан, сумки и видишь, как твой вагон «приползает» к перрону. Ты сидишь на нижней полке и ждёшь последние минуты пути. Ты доехал и сейчас тебе выходить. Ты привёл себя в порядок и просто смотришь в окно. Помните это чувство? У меня сейчас именно такое ощущение: всё, мне сейчас сходить, я больше не еду.

Меня приободряло это, но я знала, что расслабляться нельзя: ОРПП может «подскочить» в любую секунду. Так случилось буквально пару месяцев назад: я пришла после работы голодная, открыла холодильник, достала всё, что нашла, на стол, начала есть. Я не чувствовала при этом тревоги. Я хотела есть, и я села есть. Но когда я уже заканчивала свой ужин, наевшись шоколадных конфет с чаем, то вдруг в моей голове произошёл щелчок, будто всё откатилось: я посчитала калории съеденного. Просто так. Раз! – и за секунду. В следующий миг я начала тревожиться.

С учётом того, что в рекавери на тот момент я была уже больше года, и калории я не считала дольше, чем 6 месяцев, то я очень сильно расстроилась. «Неужели всё зря?! Все эти месяцы рекавери зря? Как так получилось, что я посчитала калории?? Почему мне страшно, что со мной?!»

Я так испугалась, что моё рекавери полетело в трубу, что я сразу же написала Полине, спросив, почему так произошло. Почему я долго в рекавери, и уже всё, казалось бы, устаканилось, но вдруг всё само посчиталось, и я испугалась, что съела «Х» ккл за 1 раз? Я так расстроилась, что начала плакать прямо на месте. Мне было страшно за себя.

Полина буквально за несколько сообщений успокоила меня, и я «пошла» в рекавери дальше. Оказалось, что ничего ужасного не было: если подобная «вспышка» случается, это не означает, что всё потеряно.

Питание и боди-имидж: «хороший» день – «плохой» день. Наверное, по моей странице может сложиться мнение, что моё рекавери проходит идеально. Ну, нет. Конечно, нет. Например, сейчас у меня проходит период «я ничего не хочу». Я не знаю, что мне есть. Я голодная, но понятие «любимая еда» отключилось. Такое случается. Я хочу сказать, что об этом переживать не стоит – это временно.

Если вы сталкиваетесь с тем, что вы не хотите есть что-то определённое, вы не знаете, что бы такое съесть, что бы вам понравилось – это значит, что пока вы проходите этап, когда еду следует рассматривать, как топливо. Со стороны моего опыта: я ем в такие периоды, чтобы просто не быть голодной. Я хочу есть, но не знаю, что именно. Голод я терпеть не буду. Поэтому я ем хоть что-нибудь для комфортного самочувствия. Это называется «еда – топливо».

Такие моменты у меня в рекавери наступали от одного дня до двух недель. Что делать при этом? Ничего особенного: ешьте хоть что-то, чтобы не голодать, и просто перетерпите это время. Не пугайтесь, это не означает ничего плохого. Как говорит Каролин Дюнер: «Если у вас нет любимой еды, значит, вы умерли». Всё вернётся.

Второй момент – «плохой» день в восприятии себя. И… Та-даам! – это тоже нормально. Когда я посещала психолога, я могла прийти к ней и сказать: «Полина, вчера я ещё так себе нравилась, а сегодня я смотрю в зеркало, думаю: „Блин, что за живот, что за ноги…“ Здоровый боди-имидж ведь такого не предполагает, человек с нормальным восприятием всегда себя любит! А у меня перед КД вечно: „Ооо, я опухла, теперь я похожа на подушку“».

Я не понимаю, как меня можно было слушать с таким гундежом. Полина мне сказала фразу, и я вылупилана неё глаза:

«И у обычных людей, которые не страдали ОРПП, случаются плохие дни».

В рекавери у меня всё было накручено по максимуму: «Боди-имидж? Каждую секунду нужно себя обожать! Здоровый человек без ОРПП? Ни единой ничтожной мысли об овощах, ведь он всё равно ест всё, зачем ему какие-то овощи?!» Я делила всё только на чёрное и белое.

Если вчера вы «себя любили и себе нравились», а сегодня «ну почему я такой?!» – это нормально. По мере выздоровления «плохих» дней будет всё меньше, но если они будут появляться в единичном варианте – всё в порядке.

Рекавери – это не «только хорошо» или «только плохо», это «как только не бывает». Не переживайте, что сегодня вы себе не понравились. Не «уход и те» в самоненависть и не злитесь на себя, продолжайте работайть с восприятием тела.

P.S. Я видела кучу аккаунтов, где девушки оскорбляют сами себя. Вот здесь совет «это пройдёт» смысла давать нет, так как человек не делает ничего, чтобы себе помочь.

 

*

Когда у меня был «день с плохим настроением», я уже не расценивала его как что-то ужасное и плохое. Вероятно, не зная того, что дала мне Полина, я бы считала, что «порчу» своё рекавери в подобные периоды, но сейчас моё отношение было кардинально другим.

Вы знаете фразу «It’s OK not to be OK»? Её нужно помнить.

Сегодня такой день, когда моё настроение плохое. Оно грустное, внутри как будто тянет и колет. Невозможно улыбаться каждый день и излучать 100%-ное счастье, ведь вы не машина.

Вы имеете право чувствовать всё, что угодно. Счастье, радость, грусть, обиду. Их можно чувствовать! Это ваши чувства.

Когда у меня наступают подобные дни, честно, я не ищу, чем бы «забить» неприятное ощущение. Я его пропускаю через себя. Я не имею права чувствовать обиду? Кто сказал? Я не имею права радоваться за какого-либо человека, ведь он мне чужой? Кто это сказал? Настроения будут меняться. Я просто ощущаю то, что сегодня у меня есть.

Всегда есть «плохие» и «хорошие дни». У всех.

Сейчас моё настроение не зависит от рекавери, наверное, уже месяца 4, но и в самом восстановлении Полина помогала мне ощущать всё. От радости («мой Страшный Голод спадает!») до досады («почему я с такими ногами?!»), не убегая от себя самой. Ведь в любом случае я шла дальше, причём пытаясь дойти до ремиссии, во что бы мне это ни стало.

Я боюсь плохого настроения? Нет. Я чувствую его и жду, когда придёт хорошее, слушая Sia.

 

*

Январь – начало периода, когда открытия посыпались на меня одно за одним. Я люблю приводить ассоциацию, где говорю, что под конец рекавери вы будете словно «ловить подарки» и находиться в приятном шоке от того, сколько «плюшек» вы получаете. Зимой 2017 у меня «подарки» и начались. Я столько открывала нового!

Уже 3-й или 4-й день я не хочу сладкого. Я не ем ни единой конфеты. Я не хочу чувствовать сладкий вкус в принципе. Я перестала жевать жвачку, потому что она с подсластителем. Я даже кофе с молоком практически пить перестала, потому что, хотя и пью его без сахара, но оно всё равно сладковатое.

В еде почёт сыру с яблочным соком, хумусу с авокадо и другим интересным сочетаниям. Временно и странно. Сок сладкий, но именно его я хочу пить. Даже после тренировок аппетит не повышается. Интервалы голода увеличились в 2 раза. Не самое лучшее время, но я пережидаю.

Боди-имидж: ещё лучше, чем было. Недавно вечером я написала подруге, даже не задумываясь, «VK»: «Я в себя влюбилась». Представьте, какой нарцисс! Но для меня это была невозможная вершина, я всегда себя не любила с 2011 года. Я начала фотографироваться в полный рост. Даже в жесточайшем режиме я этого не делала, так как всегда считала себя «всё ещё не идеальной».

Отёки и целлюлит – не навсегда! Я начинала рекавери в октябре 2015 года, целлюлит появился в ноябре 2015 и был со мной до лета 2016. Помните, что телу нужно дать время для того, чтобы вылечить себя изнутри, а затем и «поправить снаружи». Вы сделали ему плохо, так что не ждите, что за «пару недель всё пройдёт».

Тело в период восстановления будет меняться, и, конечно, вам это нравиться сначала не будет. Оно будет отекать, вероятно, появится выраженный целлюлит. Когда всё наладится внутри (работа органов, психика) – внешний вид «поправится» тоже. У каждого он «исправляется» по-своему – это может занять далеко не 1 месяц.

За январь мне несколько человек сказали: «Тебе так лучше, чем…» – при этом вытягивая губы трубочкой и втягивая щеки. Ребята, я не узнаю себя, мне хочется писать об этом и делиться. Я подружилась с новой девочкой на работе за 2 дня. Это невероятно и невозможно для меня. Я не могла нормально подружиться в ВУЗе с людьми всё своё обучение (4 года) в период ОРПП. Сейчас я не бука, я улыбаюсь, смеюсь, шучу, умею поддержать разговор. Психика, думаю, оправилась.

 

*

После релапса в рекавери я всегда старалась признаться себе максимально честно о происходящем. Если возникает ОРПП-мысль – нужно срочно её убрать и заменить на здоровую. Порой мне очень не хотелось этого делать, потому что расстройство могло диктовать свои условия.

Чем ближе вы подходите к ремиссии и чем дальше уходите от ОРПП, тем легче вам подавить голос расстройства, а в дальнейшем он исчезнет насовсем.

Когда я посещала психолога в марте 2016 года, она мне сказала: «Настя, в ремиссии ты будешь знать, как устранить проявления расстройства за минимально короткий срок, и они не будут приносить тебе дискомфорт». «В ремиссии ты будешь…» казалось чем-то заоблачным и вряд ли вообще про меня.

Я реагировала на проявления ОРПП очень плохо, я их принимала, они меня «ели», я с ними жила. Случаются ли они у меня сейчас? Да. Другое дело, что редко. Как и говорила мне Полина, я быстро научилась на них реагировать, нейтрализуя «вспышки» за несколько секунд, причём иногда автоматически.

Примеры для наглядности.

• Я практически всегда ела овсяноблин с арахисовой пастой, так как для меня это было быстро и сытно. Недавно он мне надоел – мне захотелось другого. Я пожарила яичницу, сосиски. Я почувствовала, что где-то во мне была тревога: «А как же привычная еда, ты ведь…» СТОП! Мысли ушли. Раньше я поддавалась им, раскручивала «спираль», могла подсчитать калории.

• Обычно я не ела конфеты утром, мне их просто не хотелось, но одним утром я взяла две штуки. «Ты же не ела их раньше, ты…» СТОП! Я беру и ем конфеты.

• Я обычно тренируюсь примерно 30 минут. Один раз у меня проскользнула мысль «а давай ещё 15 минут, а то ты…» СТОП! Сняла кроссовки, убрала коврик, пошла в душ.

• Я готовила яичницу вечером. Было 5 яиц – мне и мужу. Мысль: «А зачем желтков так много, может…» СТОП! Все 5 желтков было на сковороде.

• Я хочу есть, понимаю, что, значит, сейчас надо идти и есть. «Ты же ела не так давно, может…» СТОП! Встаю, иду есть.

• «Тебе же всегда хватало 2 конфеты, а сегодня уже шестая и…» СТОП! Ем шестую конфету.

Говорить «СТОП!» сейчас себе гораздо легче и делать всё наоборот проще, чем это было в 2016. Нет сильного противостояния внутри. Ты сам себя научил. Частота таких мыслей редкая, эти ситуации произошли не за неделю или месяц. Эти внутренние «стопы» работают, причём молниеносно. Я сразу же ловлю ОРПП-мысль и пресекаю её, я не анализирую её даже 10 секунд. Я говорю себе «СТОП!» и продолжаю делать то, что делала.

Начните говорить себе «СТОП!» при каждой мысли расстройства. Сначала у вас будет слабое желание делать всё наоборот, вы будете думать: «Может, нет… Может, и не делать ничего, вероятно, всё само пройдёт». Будьте категоричны с этим. Отметайте уговоры расстройства уверенно, сразу же.

Ближе к ремиссии вы удивитесь, насколько быстро будете отказываться от редких неприятных «вспышек», и их будет всё меньше и меньше.

Понемногу я свыкалась с телом, которое я считала «временным». Я понимала, что да, это моё, у меня это не заберут, «подарив на неделю». Мне становилось всё приятнее быть самой с собой. Теперь мне не требовалось сиюминутное присутствие мужа для нытья после того, как я много съедала.

 

*

Некоторые люди в «Instagram» мне не доверяли, но я отметила для себя, что мне всё равно. Я очень этому удивилась. Раньше я всегда бурно реагировала на это, вплоть до рёва. «Как же им доказать, что я права??» Но зачем что-то доказывать?

1. Меня радует, что сейчас появляются комментарии в стиле «Анастасия, вы, по-моему, в откате» (потому что тело какое-то «не после восстановления» и так далее). Люди понимают, что всё это такое: «рекавери», «релапс» и прочее – это прекрасно. Хотя сейчас и ошибаются: моё восстановление продолжается. Такая реакция меня радует потому, что когда я действительно ушла в релапс в феврале 2016, то меня только все хвалили за это («Снова пэпэ, ты молодец!», «Ой, ну, слава богу, ты одумалась!»).

2. Я не трясусь над телом, что у меня есть, как это было раньше: «Как же я хорошо выгляжу! Хоть бы не объесться и не съесть что-то неправильное, а то всё пропадёт! Хоть бы отёков с утра не было!»

3. Я ничего не делаю для того, чтобы поддерживать какую-то «особенную» форму. Я сейчас больше своего «идеального» в ОРПП веса на килограмм 10, если не больше, но мне это нравится (да).

4. Помните, я говорила, у меня было будто отторжение от сладкого? Позавчера съела полплитки «Милки» и кучу конфет – всё вернулось. Период «ничего не хочу» прошёл, длился где-то дня 3—4. Было неприятно, но нужно было просто перетерпеть.

5. Есть ли у меня складки на животе? Да, целых 3. Это нормально. Переживаю ли я об этом? Нет.

6. Тело после рекавери у каждого человека приобретает свой уникальный вид – в конце #truerecovery вы это примете. Насколько я могу понять себя, моё тело ещё work in progress. Хотя сама я над ним work не провожу.

7. Теперь я умею говорить «Я люблю тебя», «Я скучаю», «Ты мне нужен/нужна». В расстройстве я не имела желания это произносить, ненавидела это делать. От меня никогда было не дождаться таких слов: я была камнем. Я не говорила их никому. Могла пробубнить что-то раз в год, и то, когда поздравляла с днём рождения. На сегодняшний день я умею это произносить вслух, и говорю, если ощущаю это, в любой день.

Меня просто поразило, что теперь я могла открывать рот, чтобы сказать эти слова. Для меня фраза «Я люблю тебя» была просто потрясающе сложной. Я всегда предпочитала отмалчиваться. Когда мне говорили: «Я так скучаю по ней/нему», я вообще не понимала, как такое возможно. Если, например, мой отец уезжал на пару недель из города, я не чувствовала ничего. «А что мне надо чувствовать, чтобы понять, что я скучаю? Или что я люблю?»

Когда я слышала в свою сторону «Я люблю тебя», я смущалась, пыталась сказать что-то вообще на другую тему, лишь бы не ответить тем же. Я была бесчувственной: внутри будто всё выжгли и существовала только видимая оболочка.

Теперь я начала это говорить практически каждый день: я готова была говорить всем, кого люблю, что они мне нужны, я их ценю и обожаю. Более того, я пыталась всех обнять, подержать за руку. Не помню, кто сказал мне: «Когда ты начинаешь любить себя, ты готов отдавать свою любовь и другим».

 

*

Я не хочу и не имею права обижать и предавать своё тело ограничениями.

Я не ограничиваю любую еду, если моё тело меняется.

Моё настроение и отношение к себе неизменны, если я вижу, что на вид я «больше».

Я горжусь собой.

Я люблю себя.

Я уважаю себя.

Вам не обязательно приходить к беззаветной любви к себе, но к уважению и принятию в конце восстановления вы дойдёте: это один из важных итогов рекавери.

 

*

Моё отношение к виду тела стало совсем иным по всем параметрам. Ещё осенью, когда сидела на сеансе у психолога в кресле, я говорила, что принимаю себя и понимаю, но когда тело опухает или вижу целлюлит и прочее, то я расстраиваюсь. Но ведь… так не должно быть? Я понимала, что здесь есть «косяк», так как с обычным восприятием тела человек говорит: «Ну, и что теперь?» Со временем всё чаще я начинала отвечать себе именно это.

Перед КД у меня отёки такие большие, что одежда отпечатывается на коже. И это нормально! Моя куртка даже на попу не налезает, но я всё равно в ней хожу и смеюсь прямо по дороге. Да, вряд ли кто-то заметит, что куртка топорщится у меня странным образом, но мне самой смешно, что у меня так выходит, и я становлюсь такой «подушкой».

Я не гноблю себя, не ругаю, не ограничиваю молочные продукты, соль или углеводную пищу. Я больше не буду делать своему телу плохо, я больше не хочу себя обижать последней ерундой. Я хочу поделиться, что сейчас у меня «отпало», и это – жутко расстраиваться, что тело временно отекает и выглядит иначе, что раньше меня приводило к панике. Мне это даже повышает настроение, когда я одёргиваю куртку. А отпечатки от свитера на руках – вообще последнее нестрашное дело, какое может быть.

Когда мне в панике задают вопрос в стиле «какой кошмар растяжки что делать почему куда деться?!!», я теряюсь. Потому что я никогда с ними ничего не делала. Они были у меня в ОРПП и сейчас. В ОРПП – потому что худела с 64 до 50 килограмм. Сейчас – набрала до 60+. Ну и что? Меня совершенно они не волнуют. Это моя кожа, она так выглядит. Вы можете использовать средства ухода, в любом случае это не запрещено, но я не делала толком ничего.

Как и ничего я не делала, чтобы убрать целлюлит. Он у меня всегда будет, больше или меньше. Я просто устала за все годы ОРПП бороться с этим. Я до того разозлилась на все эти крысиные бега, что крикнула себе: «Всё, хватит, меня это достало!» – и перестала гнаться за чем бы то ни было.

Идеальная фигура? Хватит, бесит. Ноль целлюлита? Отстаньте. Нет растяжкам? Серьёзно? Только пэпэ и спорт? Нет, с меня достаточно. Кому надо, пусть бежит за «идеалом». Я не делаю ничего. Поэтому на вопрос о целлюлите и растяжках мне всегда нечего сказать. Я приняла то, что имею.

Складки на животе – это нестрашно. Мне требовалось много времени, чтобы привыкнуть к этому. Когда я очень долго сижу, у меня остаются заметные красные полосы на животе. Ну и что? Это нормально! Удивительно, что сейчас я смотрю на те самые складки (которые меня всегда раздражали) и… ничего отрицательного не чувствую. Это же я!

«Вот тут ещё немного убрать… О, здесь буквально полсантиметра лишние… Почти идеальна… Ещё месяц надо „чисто“ поесть и будет отлично…» ААААА!!

Я больше не хочу и не имею права себя обижать. Я благодарна своему телу за то, что оно простило меня. Оно пережило 5 лет расстройства и более года рекавери. Оно справилось со Страшным Голодом, отёками, восстановило мой цикл после его 5-летнего «молчания». Тело «разбудило» ЖКТ, а волосы и ногти стали сильнее.

Моя психика перевёрнута с ног на голову – я смогла это сделать. В моём мозге больше не существует тревоги, страха и ненависти к себе. Я не смогу больше сказать телу «я буду худеть» – это будет самым подлым решением.

Жир, который у меня есть – это орган. Он нужен.

Я всё ещё очень удивлена и не могу до конца поверить, что я люблю себя сейчас, уважаю и принимаю после всего, что было.

 

*

Я начала иначе относиться к окружающему миру. После года рекавери акцент с еды сместился на тело, а затем и на мою психику. Всё происходило поэтапно, но я этого не чувствовала. Я просто жила и помогала сама себе. Я делала всё, что от меня требуется.

1. Меня не покидает ощущение, что из интроверта я превращаюсь в экстраверта. Это похоже на магию, потому что в вопросе своей природы я перестала сомневаться очень давно. Недавно была на профосмотре, так пока я его проходила, я пообщалась с людьми из разных очередей, даже с парой врачей, пока у них находилась. Я бы никогда так не сделала в расстройстве (ну, и не делала).

2. Вчера я искала нужный трамвай и начала спрашивать о нём на остановке разных людей. Так мне начала вся остановка рассказывать, и я рассмеялась.

3. Я рассмешила кассира в супермаркете – просто пошутила.

4. Вчера я устроила трансляцию в «Instagram»: какое же счастье было разговаривать, вы не представляете.

5. На работе с сотрудницей уже на второй день общения у нас были разговоры, как будто мы 200 лет знакомы, мы болтали и вместе пили чай.

6. Заметьте, с какой скоростью я пишу сейчас публикации и сколько я ставлю смеющихся смайликов.

У меня потребность в общении. Мне нужно говорить и писать, нужно видеть людей, как будто меня «прорвало». Возможно, этот эффект спадёт, не знаю (несмотря на то, что иногда я люблю быть дома одна, чтобы никто не трогал – я думаю, это у всех порой случается).

В ОРПП я не разговаривала с людьми (исключительно по делу), моё лицо выражало «уйди отсюда, ты меня уже достал/а». Я не знала, что мне делать, где много людей, не знала, о чём говорить с человеком, я терялась и стеснялась. Общение было одной из моих главных проблем годы и годы.

 

*

В своём «идеальном» весе я была живым трупом.

Я не выглядела, как «клинический случай»: я всегда была «с мышцами», 52 я килограмма или 63. Я считала изнемождённый вид красивым и, чёрт возьми, идеальным, но это не мой вес и не моя комплекция (168/52).

Мне хочется разрыдаться от фотографий того времени. Мне хочется вернуться к той «убитой» девочке в 2015-м и трясти её за плечи, чтобы она проснулась. Человек в расстройстве ходит с «искажающим зеркалом» во весь рост. Когда он смотрит на себя в обычное зеркало, он видит «недостаточно худого» через то самое стеклянное искажение. Я разбила своё стекло в рекавери и пришла в шок от своих заблуждений о теле.

У меня больше нет психических расстройств: анорексии, спортивной булимии и орторексии.

Это хороший знак, что под фразой «Мне хочется разрыдаться от фото того времени» я не имела в виду, что я скучаю по тому периоду, а совсем наоборот. Я ощущала, что то время было кошмарным, и будто это случилось даже не со мной. Словно я смотрела со стороны на всё это, а потом решила рассказать, как это страшно. Теперь, если я вспоминаю ОРПП, то не чувствую ничего, кроме редкой жалости к той себе.

Покажите мои сегодняшние фото в «Instagram» мне 2 года назад, и я скажу, что эта девушка – толстая, и она ничего недостойна. Я скажу, что так нельзя, это неправильно, она неправильно питается и непонятно чему радуется.

Скажите мне тогда: «Зато смотри, как она улыбается». Я скажу, что всё это ложь, это невозможно, значит, эта девушка чего-то не знает о своей фигуре, у неё заблуждения.

Скажите мне 2 года назад, что я наберу больше 10 килограмм и буду любить то, что имею. Я закачу глаза и скажу: «Что вообще за бред вы несёте?!»

Скажите мне в 2015-м, что я буду на этой странице – где раньше всё было о режиме и правильной еде – рассказывать о том, что надо есть всю еду и как пройти восстановление после анорексии/орторексии/булимии. Вероятно, я бы разозлилась и сказала, что полностью здорова и «мне не нужно разбираться с каким-то ОРПП».

 

*

Всё чаще и чаще ко мне приходило чувство, что рекавери закончено. Я не давала себе согласия на эти мысли. Нужно быть уверенной на 500%, что оно завершено, и я давала себе время. Я что, тороплюсь с ремиссией? Нет. Оборачиваясь на прошлое, я ясно видела, какой была больной и как далека была в тот период от настоящей, полноценной, нормальной жизни здорового человека.

Моя страница в «Instagram» создана 27.04.2014, и всё время, что я говорила здесь о еде до 2016 года, здесь были какие-то ужимки и уловки.

• Я ем всё, но считаю свою дневную калорийность.

• Я ем торт, но потом у меня интенсивная тренировка ног.

• Я ем всё, но с акцентом на правильную еду.

• Я ем всё, но маленькими порциями.

Но, но, но, но – это было всегда. Я всегда видела «я ем всё», а на остальную часть фраз плевать хотела. Я думала, что у меня нет проблем с едой. Теперь в моей жизни ноль трюков с приёмами пищи – это огромное счастье.

Ах, эта громкая фраза: «Избавление от пищевой зависимости». Вы же человек, вы всю жизнь зависимы от еды, чёрт возьми! «Избавлю от пищевой зависимости» звучит как «Я вас убью». Просто ешьте еду без оправданий и уловок.

*

Под конец рекавери я начала замечать, что мой аккаунт становится площадкой, на которой людям не страшно сказать, что у них есть расстройство. Не стыдно рассказать, как они избегали встреч с близкими из-за еды, считали каждые калорию и грамм; они спрашивали вопросы о рекавери, кто-то начинал проходить восстановление тоже.

Я была удивлена, что появляются люди, которые мне верят. Я ничего им не доказывала. Они могли сами принять решение, браться им за восстановление или нет. Девушки помогали отвечать другим девушкам на вопросы, они начинали понимать, что устранить ОРПП реально; парней, можно сказать, совсем не было.

Так как я психологически стабильна и могу слушать о проблемах других в расстройстве, никак не реагируя на них в своём (пищевом) поведении, сейчас я помогаю людям чаще, чем когда-либо. У каждого человека свои сложности, и ответить ему, касаясь именно его жизни – важно. У меня есть время дать обратную связь только в метро, примерно за час до сна и 15 мин до выхода из дома.

Когда болела я – задать вопрос мне было практически некому (так я и ушла в релапс). Тогда я помнила только об Алёне (автор сайта о рекавери), затем появилась Полина (мой психолог, 2-й автор сайта): но такого сообщества, как здесь, не было. Я не видела, что есть и другие люди, которые проходят рекавери и чувствуют похожее.

На сайте «VK» я отвечаю в порядке очереди: иногда сообщения ждут ответа неделю, так как я тоже человек и не даю себе работать на износ. Я пропускаю тренировку, которую я очень хочу сделать, чтобы наснимать видео на 2 недели вперёд, иначе обновления на канале встанут. Я провожу прямой эфир, если могу, и рада, что помогаю некоторым выйти из релапса.

Спасибо, что доверяете мне, несмотря на то, что я не врач и не психолог с профильным образованием. Мне приятно слышать новости от вас, что вы справляетесь со сложностями.

 

*

Раз о восстановлении стали узнавать больше людей, соответственно, пошли «волны» создания рекавери-аккаунтов в «Instagram». Девушки начинали их, сами толком не понимая для чего. Это запутывало других людей, как и самих владельцев страниц. Я, смотря на всё это, понимала, что ничего не чувствую к таким людям.

Я не хотела сразу же под каждой фотографией написать, что «это неправильно, надо есть вот так и вот так» и прочее – я листала ленту дальше. Я не желала быть матерью Терезой и спасать всех и каждого – так бы я растратила и потеряла себя.

Не раз я попадала на аккаунты, где люди пишут «NO anorexia/orthorexia/bulimia» и тому подобное, при этом они едят «по голоду» мелкими порциями, фотографируют еду и прочее, считая себя здоровыми. Они, я уверена на 95%, сами не в курсе, что они не там, где хотят быть.

Средний срок восстановления от ограничительных расстройств – 1.5 года! Полтора! Не неделя или месяц.

Если вы «поели» месяц и сами себе сказали: «Стоп!» – это ничего не означает, кроме того, что вы остаётесь с ОРПП. Рекавери – это ежедневная работа, которая не будет постоянно радужной и радостной с мыслью «как мне здорово».

Те, кто впервые видят мой аккаунт сейчас, наблюдают уже концовку восстановления. Это тот самый хэппи-энд. К сожалению, пока не знаю русскоязычных аккаунтов здесь, кто бы подошёл к завершению #realrecovery, как и я. Я знаю нескольких людей, которые находятся в ремиссии, но никогда подобных аккаунтов не вели.

На странице в «Instagram» и на «YouTube» я часто говорю, что моё восстановление не завершено (почти 1 год и 4 месяца). Я не пытаюсь обмануть в первую очередь себя.

Психолог: самый сложный момент честности с собой – понять, когда вы уже можете оценивать свой прогресс. Когда вы слышите хотя бы тень своего голоса, а не только голос ОРПП. «Я привык есть яблоко в день» – это не про честность с собой.

Да, я «на финише», у меня есть все признаки ремиссии, но я знаю, что ещё не закончила восстановление. Осталось очень мало, я чувствую это.

 

*

У меня сейчас интуитивное питание? Да. Только без шкалы голода, различения сигналов и прочее. Если я чувствую любой сигнал голода – я ем. Столько, сколько хочу, когда хочу и что хочу. Растёт ли при этом мой вес? Нет. Организм просит столько, сколько ему требуется для поддержания здорового сет-поинта.

Если вы хотите вспоминать о еде тогда, когда голодны, есть до чувства сытости (не пытаясь его услышать каждые 10 секунд) – отвечайте любому сигналу голода и ешьте, сколько вы хотите. Всё восстановится само. Восстановится ваше интуитивное умение питаться, которое заложено природой.

Мои сигналы голода и насыщения вернулись, спустя 8—9 месяцев рекавери, потом они устанавливались месяца 2—3. То есть примерно год я следовала разрушенной синхронизации голода и насыщения, чтобы вернуть умение есть, каким оно у меня было до расстройства.

Просто. Ешьте. Еду.

У человека с ОРПП в мозге «механизм», который не даёт ему есть, сколько нужно. Я не верю аккаунтам, где ещё неделю назад было ОРПП, а уже сегодня – «идеальное интуитивное питание по книге». Почему не верю?

Как может разрушенная  естественная  система ИП функционировать? Никак. Конец.

 

*

Происходили очень и очень редкие «вспышки» ОРПП-мыслей, которые я уже умела очень быстро устранять. Иногда возникали ситуации, когда я начинала вспоминать прошлое и думать, а не расстройство ли со мной играет.

Недавно в «Instagram» я попросила рецепт батончиков-мюсли. До этого момента я ела покупные батончики, и они уже начали меня раздражать. Я немного боялась, что приготовлю всё это, во мне проснётся «фууу, невкусно» – так как всё, что считалось «правильным», в начале рекавери я возненавидела. Но мне хотелось чего-то с овсянкой, и я решила это сделать.

Я сыпала всё «на глаз»: овсянку, финики, семечки, орехи; добавила банан. Всё это дело запеклось и стало хрустящим – вышло вкусно. Я даже удивилась, так как, видимо, раньше делала «овсянка + банан + „хватит, и так много калорий; чем проще, тем лучше“», и мне было «не то». Я сделала 8 батончиков, и, наивная, посчитала, что мне этого на работе на 2 дня хватит. Ага! Мне они так понравились, что половину я съела дома с молоком.

Экспериментируйте в восстановлении: давайте себе пробовать любую пищу, чтобы понять настоящую, не гипотетическую реакцию на тот или иной продукт. Возможно то, что вы раньше не любили, стало для вас вкусным или наоборот.

Не надо есть обезжиренный творог, если вы любите 5 или 9% жирности, не надо есть овсянку на завтрак, если вы хотите бутерброд. Если в рекавери у вас явное физическое отвращение к еде – всё нормально: просто не ешьте её.

 

*

Когда я только начинала ходить к Полине, то до меня дошёл тот факт, что я теперь не смогу стать на 100% той же самой, какой была до расстройства. Я говорила своему психологу: «Полина, я так мечтаю вернуться в то самое состояние, где не думаешь о еде; хочу стать такой беззаботной, простой: не вспоминаешь, что надо есть, а что не надо».

Да, ремиссия случится, но ваша сердцевина будет уже иной.

Вы не станете после рекавери «таким, как раньше». Вы не будете абсолютно идентичным. Это невозможно. Будет новая версия вас же, но не вы «тот самый». Сначала меня это угнетало, я расстраивалась («зачем мне тогда восстановление, раз я всё равно не стану прежней»), мы общались с Полиной об этом. Я поняла, что это – не  плохо.

Вы будете иметь «обновление», и у него есть свои плюсы: их нужно принять и ценить, с ними можно жить! ОРПП будет в вашем анамнезе, и, если появятся его сигналы, вы уже будете в курсе, что с этим делать. Вы будете знать больше, чем знали до ОРПП, у вас будет опыт восстановления после расстройства. Может, это и грустно, но это и хорошо для вашего настоящего и будущего.

 

*

Февраль 2017. Крошечные улучшения продолжают появляться, всё остальное стабильно. Восстановление «не отъезжает назад», ОРПП-мысли не появляются. Я чувствовала, что у меня много сил, я устойчиво «стояла на ногах», меня не трогало ничего из прошлого. Тем не менее, я продолжала обеспечивать себе безопасную среду.

Я заканчиваю рекавери, но это не означает, что я ради интереса прыгаю на весы, обмеряю себя («хм, сколько после восстановления я прибавила в животе?») и так далее.

Я выстраиваю вокруг себя безопасную зону, в которой даю своему мозгу привыкнуть к спокойному отношению к еде и собственному телу, и говорю, что так будет всегда. Это похоже на завершающий косметический ремонт дома, который восстанавливали из 4-х голых стен. Все основные этапы рекавери пройдены.

Как я прохожу восстановление сейчас (1 год и 4 месяца)?

1. Даже ради интереса я не разрешаю себе смотреть этикетки с калорийностью. Вчера мы с Машей ели пиццу. Она почти перевернула коробку, чтобы посмотреть количество калорий. Я выдернула картонку из её рук. Я не буду смотреть, и ей нельзя смотреть. Даже если бы мы узнали, что в куске *** ккл, мы бы всё равно наелись пиццы. Но зачем давать мозгу старую информацию?

2. Никаких взвешиваний. Больше года я не знаю свой вес. Я не встану на весы даже «по приколу».

3. Разговоры о калориях/диетах/тренировках? Что? Что это такое? Я даже не знаю, не спрашивайте, я здесь незнающий человек.

4. Тренировки 1—3 раза в неделю, если хочу и успеваю. Хочу больше? Всё равно «нет».

5. Лента «Instagram». Рекавери-аккаунт весь в еде/нытье «хочу в релапс»? Сразу же кликаю на «Отписаться» – я думаю о себе в первую очередь. Я молча (и уже безразлично) смотрю на профили девушек, которые убивают себя режимом. Это их жизнь – меня лезть никто не просит. Если вы хотите помогать выбираться из ОРПП другим тоже, оказывая моральную поддержку, сначала думайте о себе. Даже если это звучит по-геройски «спасу всех и сам слягу». Ерунда.

6. Я не фотографирую еду – я заимствую фото блюд и сладостей у девушки, которая любезно разрешила мне их брать для страницы в «Instagram». Я не позволяю себе фотографировать еду даже «ради красоты». Мне пока нужно совсем не вспоминать, что я могу фотографировать тарелку перед тем, как с неё есть.

В рекавери нет компромиссов. Вы либо воюете с расстройством, либо оно гладит вас по голове.

 

*

Я вышла на новое место работы 6 февраля 2017. Перед этим было вот что.

Уволившись 13 января, со следующего дня я начала править своё резюме (в чём мне, кстати, невероятно помогла Алёна Ставрова) и раскидывать его по должностям на сайтах поиска работы. Я рассылала резюме везде – полная занятость или нет: пусть я отправлю, кто мне запрещает?

В день я получала 1—2 отклика от работодателей, но мне всё казалось не тем: то уж очень далеко, то зарплата не та, то ещё что не так.

Я со спокойной душой отказывалась от того, что мне не нравилось. В этом заключался один из итогов работы с Полиной.

Раньше я бы пыталась усидеть на всех стульях и ухватиться за всё: «Как же, раз меня выбрали на собеседование, надо съездить в любом случае, даже если организация совсем не нравится». Я никому ничего не обязана: хочу и не еду по вашему приглашению. Поняла я эту простую истину совсем не сразу.

Так я просидела, отказывая, примерно неделю или полторы дома. Я пыталась выжать из этого весь максимум: я отдыхала, продолжала изучать испанский язык, смотрела фильмы, пыталась дать телу максимум спокойствия и лежания на диване. Почему бы нет?

Каждое утро я обновляла резюме и рассылала его на свободные вакансии. Помню свою мысль, когда я наткнулась на один из крупнейших отелей (причём уже раз в пятый в списке компаний): «Ну, место находится далековато, конечно, но почему бы и нет. А вдруг меня туда возьмут? Оно слишком часто у меня мельтешит, вышлю своё резюме, посмотрим». Взяли!

 

*

В конце февраля я получала новый СНИЛС. Помню, забрала из МФЦ готовую зелёную карточку, иду домой, радостная. Звонит телефон, я беру трубку. Это был мой будущий начальник: он сказал, что вышлет мне техническое задание для написания текстов. Я согласилась.

Я решила не филонить и сделать тестовое задание так, будто это самая ответственная задача в моей жизни. Ну, а что? Всё равно я сижу весь день дома без работы, можно и постараться просто так. Не отрываясь от монитора, я писала тексты часа 2, по-честному сверяясь с требованиями, которые нужны для материала.

Я отправила начальнику отдела (Николаю) свои тексты на почту и подумала: «Если посчитают, что мои материалы – ужас ужасный, то я ни разу не соглашусь; я за них драться готова – я обалденно написала!»

 

*

Собеседование было назначено на пятницу, 12 часов дня. Я помню, как собиралась на него. В отличие от того, как это бывало в расстройстве, это было что-то совершенно иное. Обычно я очень нервничала, переживала: «Вдруг я их не устрою, вдруг я им не понравлюсь» и так далее. Теперь я ехала с другим настроем: «Не возьмут – ну и ладно, других найду». Я была уверена в своих текстах на все 200%, я готова была доказывать нужность каждого предложения. В своих способностях я была уверена тоже: «Но если и не понравлюсь – что с того?»

Моя уверенность была непоколебимой – такого никогда со мной не случалось.

Я танцевала перед зеркалом дома, пока одевалась, у меня было отличное настроение в тот день. Я приехала в отель, поднялась с Николаем в офис. Мы общались не больше часа. При этом оба смеялись, шутили, говорили о том, о чём обычно говорят на собеседованиях, но это было так, будто он мой друг и я его знаю уже 100 лет точно.

Под конец собеседования начальник выдержал 10-секундную паузу и затем сказал: «Анастасия. Ваши тексты лучшие из всех, что мне писали кандидаты». «Оценили, отлично!» – подумала я и сказала, что я писала их аж 2 долгих часа. На что мне пришёл ответ: «Это же так мало времени!» Ну, тут я вообще возгордилась своим талантом.

Собеседование заканчивалось, я уже думала, что сейчас соберусь, мне скажут «мы вам позвоним» и я уйду. Николай улыбается: «Ну, что? Идём в кадры?» Я аж опешила, думая: «Чего?? В смысле? Как это? Уже? Меня готовы брать? Вот так просто?» Начальник сразу перепугался: «Вы передумали у нас работать?!» Я сказала, что хочу работать, но с собой нужных документов не брала, так как не планировала, что меня с ходу примут на должность.

Кто знал, что устройство в отель будет стоить стольких хлопот: я собирала необходимые бумаги 2 недели, перед тем, как приехать, наконец, работать. В любом случае, я не жалею об этом. В итоге меня «отвели» в кадры в 20-х числах января, но я начала работу только с 6 февраля.

 

*

Как-то мы пили чай в офисной кухне, и коллега меня спросила: «Насть, а о чём вы говорили с Николаем на собеседовании?» Я ответила, что мы постоянно смеялись, разбирали моё резюме: всё, как обычно. Надя округлила глаза: «Да? А то все женщины, которые приходили на копирайтера, у него вообще проверок не проходили. Он постоянно задавал им какие-то вопросы, они не отвечали, он их вечно браковал и всем говорил, что перезвонит». Естественно, мне стало очень приятно в тот момент.

Я начала работать в отеле копирайтером. Мне нравилось и нравится здесь. Люди добрые, дружелюбные, простые, весёлые.

Из офиса никто не ест так часто, как это делаю я. И это нормально! У нас на работе едят 3 раза, а я… раз 6—7. Я не боюсь этого делать. Мне помог челлендж: каждый день я назло страху ела перед всеми, когда становилась голодной. Я ходила на кухню, шуршала бумажками, пищала микроволновкой. Сначала было даже стыдно, а теперь «И что?»

Я ем, когда хочу есть, а этого угадать нельзя. Даже если во мне противится «но сейчас никто же не ест» – я ем. Я начала этот челлендж ещё в сентябре 2016 года, и теперь ем без стыда, когда хочу. Я не хочу мучиться, ограничивая себя в еде просто потому, что «все едят 3 раза».

Каждый хочет есть по-разному, по-своему.

Хочу заметить, что когда я опубликовала этот текст в Сети, то одним из комментариев был: «Да вы едите, как утка! Зачем так часто есть?!» – и я рассмеялась на это. Мне стало искренне смешно от такого замечания, где почему-то вспомнили… утку. Это был ещё один знак, который показывал, что я обосабливаюсь от слов других и не воспринимаю их по отношению к себе как что-то правильное, настоящее, моё.

 

*

Только под конец рекавери я начала понимать, что мне не с чем было сравнить моё восстановление: я смотрела только на себя. Я не считала, что я «хуже», так как у меня улучшалось здоровье с определённого времени, хотя «у других вообще-то было лучше» и прочее. Когда я начала замечать тенденцию, что люди в рекавери себя сравнивают даже здесь, я очень удивилась, что так, оказывается, можно было делать.

Нет хорошего и плохого восстановления, правильного и неправильного.

Моё рекавери – только моё. Примерять его на себя абсолютно бессмысленно. К кому-то приходит Страшный Голод, к кому-то нет. Кто-то не испытывает тревогу от еды с сахаром, а у кого-то панические атаки. Кто-то на первых месяцах «подтягивает» боди-имидж, кто-то – позже. Всё это – нормально.

Нужно быть уверенным в своей будущей ремиссии, но не нужно рвать и метать уже на 2-м месяце рекавери: «Я же столько ем, почему мои сигналы голода ещё испорчены?!» Не торопитесь. У каждого свои сроки.

На примере своего восстановления я показываю, как можно облегчить этот процесс и пройти его менее болезненно. Но я не объясняю, каким должно быть идеальное рекавери.

Моё восстановление неидеально.

Любое восстановление неидеально.

 

*

На собеседовании Николай мне говорил, что на моей должности без критики никак, ошибки будут постоянно обсуждаться, и… готова ли я к такому? Я сразу же сказала: «Без проблем, критикуйте».

Во время работы, когда начальник вычитывал мои тексты и считал, что «нужно поправить здесь и здесь», то я воевала (и воюю) за каждое предложение. Я не боюсь критики и слов «Выбрасывайте вот это, что за ерунда?!», я иду в наступление: «В смысле? Почему? Это нужно, потому что…» – и я говорю. Сначала для меня это было огромным открытием, потому что раньше я могла разреветься прямо на месте от «У вас тут ошибка!»

Мой перфекционизм умирал вместе с прохождением рекавери. В расстройстве я ненавидела ошибаться, не понимая: «Что за глупость – „учитесь на своих ошибках“? Их вообще делать нельзя, это же кошмарно. Нужно, чтобы всё было идеально!»

Если я допускала ошибку, будучи в «тяжёлой» стадии ОРПП, я как будто вся воспалялась и горела. Я не пыталась «что-либо исправить и делать дальше», я пыталась быть к себе в миллион раз строже, и, если ещё раз повторится такая ошибка, готова была в прямом смысле бить себя по рукам за такое.

На этой работе я поняла, что не боюсь ошибок, а, допуская их, я получаю опыт, с которым иду дальше. Это начало успокаивать меня, я стала меньше нервничать на этой почве.

Стресс очень негативно влияет на тело – переживания «изнашивают» человека, поэтому я чувствовала, что с умением себя прощать я набиралась сил.

 

*

Мне очень нравится моя работа. Я понимаю, что другим я бы заниматься не хотела. Я начала покупать книги по копирайтингу, чтобы больше в этом разбираться и затем практиковать различные приёмы и методы написания текстов. Это были хорошие работы известного копирайтера. Причём то, что он писал, подходило не только для моей деятельности, но и для всей жизни в целом.

Я недавно прочитала про правило малых кусков, оно мне так понравилось. Ещё я поняла, что я сама ему следую, и оно мне помогало в рекавери тоже.

В чём суть? Когда вы стои те перед «монолитом» восстановления в самом начале, вы думаете: «Это так долго, сложно, много; у меня не получится» – это неправильный подход.

Рассматривайте восстановление не как огромный булыжник, с которым вы не сможете тягаться, а как маленькие части того, что вам нужно преодолеть. Сначала вы проходите неделю рекавери. Потом ещё одну. Потом – ещё. Из недель складываются месяцы восстановления, и оно уже не кажется таким страшным и большим.

В свой первый месяц рекавери на фразу «восстановление занимает в среднем 1.5 года», я всегда вздыхала и говорила: «Обалдеть, как же это долго… Я же только 4 недели в этом всём». Это никак мне не помогало.

Просто идите дальше. Каждый день. Ешьте еду. Разбивайте рекавери на мелкие периоды.

P.S. Кстати, таким образом я учу языки. Да, выучить язык – монолит, это очень много, но ежедневные занятия по 2 часа продвигают меня вперёд в любом случае.

 

*

По сей день я ни на секунду не пожалела о том, что посещала психолога. Мне было плевать на привитые стереотипы «пошёл к психологу – ты последний дебил», «с психологом занимаются совсем неженки, которые сами ничего сделать не в состоянии!», «психолог – деньги на ветер!» Я получила помощь, без которой бы я не продвинулась вперёд. Мне не стыдно.

Стыдно ли мне, что у меня были ограничительные расстройства пищевого поведения? Стыдно ли мне, что в моём прошлом были спортивная булимия, анорексия и орторексия?

НЕТ.

Сказать о том, что мне плохо и у меня проблемы – не стыдно. Рассказать, как можно себя спасти – тем более.

В период моего рекавери мне указывали несколько раз на это: «Как так можно рассказывать о том, что у тебя проблемы с какой-то едой? Тут вокруг люди гибнут, войны идут, а у тебя „как же мне тяжело, я еды боюсь!“ Что за ерунду ты себе придумала?» Я даже ничего не объясняла. Мне не стыдно: я хочу, и я говорю.

Мне не стыдно, если человек узнает о моём прошлом и не сможет меня понять.

Не нужно прятаться по углам, говоря: «Я больной человек, я ничего не заслуживаю, люди с анорексией/булимией/орторексией вряд ли с этим справляются, это слишком сложно». Не стыдно начать говорить об этом: не стыдно общаться с психологом и не стыдно рассказать, если нужно, об ОРПП своему другу.

На встрече группы поддержки людей с ОРПП (22.02.17) я сидела всё время, улыбаясь. Потому что я слышала, что люди знают, что ответить на тот или иной вопрос об ограничениях. Хотя в прошлом году на таком мероприятии говорила по сути только я. Людям не стыдно поделиться своим опытом и знаниями, раз они приходят сюда.

Не стыдно проходить восстановление, потому что оно спасёт вас и откроет вам жизнь без расстройства.

 

*

С каждым месяцем я была ближе к ремиссии. Я чувствовала это и знала. Не могу объяснить это ощущение, но оно было устойчивым и таким понятным. Те люди, которые обращались ко мне с проблемами расстройства, совсем «не трогали» меня: я не хотела обратно, «где они». Я пыталась дать понять, что и как можно сделать, чтобы рекавери протекало легче.

Сейчас мне пишут много вопросов «про весну». Общий посыл такой: уже март, а тело «не готово», я в рекавери, большая отёчность, появилась «гора целлюлита», вес увеличился, все в зал пошли, а мне нельзя и так далее.

Когда мне это говорят, у меня ступор. Потому что мой Страшный Голод был всю весну 2016 года: каждый день тысячи и тысячи калорий. Я даже не мыслила, что я чем-то хуже людей вокруг. Я прохожу восстановление, я выздоравливаю. В моей голове всегда была мысль, что я пройду всё это раз и навсегда и больше не вернусь в ОРПП – я перетерплю всё . Мне было плевать на сезон в течение всего рекавери, поэтому я не совсем понимаю подобных вопросов. В чём ваши приоритеты?

Лучше пережить изменения в теле 1—2 весны/лета и пройти восстановление, чем всю жизнь циклично страдать и растрачивать каждый свой день на то, чтобы гнобить и ненавидеть себя.

Вы не туда см о трите, развернитесь! Весна в джинсах 40—42 размера и с ОРПП в голове – классная штука? Лето в зале с палочкой сельдерея в руке – «у меня же фигура» – когда друзья едят мороженое и ходят на шашлыки по выходным – действительно зд о рово? Вы готовы делать это всю жизнь? Каждую неделю. Каждый месяц. Каждый год. Всю. Жизнь.

Когда я осознала это в режиме, я стала мучиться каждый день, как будто лежала под грудой камней. Я не хочу тратить свою жизнь на всё это! Я хочу есть любую еду и не думать об этом после. Я хочу жить без расстройства. Я не хочу, чтобы оно убивало меня каждый день.

ОРПП – это медленное самоубийство. Вы в нём – самоубийца.

Рекавери не займёт у вас 10—20 лет, если вы с уверенностью будете идти вперёд с мыслью «я достигну ремиссии»: не бойтесь поставить эту цель, она достижима. 2 года восстановления стоят того, чтобы всю оставшуюся жизнь быть без психического расстройства? ДА. Поэтому меньше философствуйте о сезоне – это совершенно неважно.

 

*

При устройстве на работу мне сказали, что сотрудники скоро переезжают в другой офис и вообще отделов будет теперь два: технологическая поддержка и «отдел weber-ов», то есть тех, кто будет заниматься продвижением нашего отеля в Интернете (я в их числе). Мы должны были переехать 10-го марта на этаж ниже – новый офис был прямо под нами – на 5-м этаже.

Помещение, в котором я успела проработать больше месяца (так как переехали мы в итоге в 20-х числах), было прекрасным. Это был обычный люксовый номер, но в котором стоит не привычная комнатная мебель, а столы с компьютерами, офисные кресла, принтеры и прочее. У нас была ванная, кухня, всё, как надо, из окна был вид на пруд: естественно, никто не хотел переезжать отсюда!

Когда нам разрешили сходить на 5-й этаж, чтобы посмотреть, как идёт ремонт, мы расстроились: это были маленькие комнатки, как нам показалось. Окна были под потолком, а коридоры этажа… зелёные. Сейчас, проработав здесь несколько месяцев, я понимаю, что мы зря хаяли новые кабинеты: они хорошие, светлые, в них уютно. P.S. Хотя сравнивать их и офис на 6-м этаже всё равно категорически нельзя.

На работе мы обедаем в час дня все вместе на кухне. Большинство из нас любит майонез. То есть неважно, что едят, сверху нужно добавить майонез либо просто горкой сбоку положить. Я майонез не ем – он мне не нравится. Майонезный соус – по настроению, но майонез в чистом виде – нет. Поэтому когда у всех «горка», у меня – ничего.

Коллеги знают о моей странице в «Instagram» но не следят за аккаунтом (что логично – тема специфичная). Был такой разговор:

Ж: «Как-то на смене я хотел есть: пришлось есть варенье, так как больше ничего не было».

Д: «Так у нас есть хлеб тут ещё, масло, майонез».

Я говорю: «Да, на батон бы майонез намазал и съел, нормально же».

Н: «Ты?? Ты чё, это сказала?»

Я: «Что я сказала?»

Н: «Надо было это записать! Ты чё, ешь майонез?? Узнали бы твои подписчики, ушли бы все 100 тыщ!»

Ж: «У неё вроде 25 тыщ, 100 бы не ушло».

Я как давай смеяться в голос, и они сами сидят, заливаются.

В обед были пирожные.

Д: «Ну, ты, если такое ешь, бери, вот. Они с кремом».

Я: «Да я их ем, просто не обожаю. Я всё ем».

Я не знаю, откуда коллеги взяли, что я адепт ЗОЖ. Из-за майонеза и отсутствия большой любви к сладкому?

Я сказала: «Тогда раз будете есть торт, намажьте мне хлебец вареньем немного, мне и так сойдёт, ага» – сидим, смеёмся.

Хорошо то, что люди ежеминутно не тычут мне, когда я ем с ними: «Ты что, торт взяла? И пирог? Это колбаса??» Все всё ели дружно. Люблю свою работу и коллег.

 

*

Мы продолжаем жить на квартире на Варшавке. Теперь домой я прихожу ближе к 19-ти часам. Сначала мне это было непривычно, я была недовольна. Кучи людей в метро, почти час езды. Потом, естественно, устаканилось. Мне теперь кажется, что и такая дорога для большого города вполне себе божеская и мне должно быть стыдно возмущаться из-за ~50-ти минут.

Вчера вечером мне в голову стукнуло простое, но такое мощное открытие. Прямо перед сном. Я закончила трансляцию в «Instagram» в 22 часа, потом валялась на кровати, страдала всякой ерундой. Резко в голове: «Надо конфет! Конфет, быстрее».

Я сразу же встаю, иду на кухню. Беру горсть шоколадных конфет, достаю из холодильника пачку молока. Сижу за столом, ем сладости и пью молоко прямо из пакета. Я привыкла есть и идти дальше, не анализируя ощущений, но в этот раз я сижу, стол в бумажках, я наелась конфет на ночь… и мне хорошо. То есть то, что приносило мне боль и тревогу – не приходит (и уже долго, я просто не обращала внимания на это). Я счастлива, что наелась вкусных конфет!

Я почистила зубы, легла в постель на спину и просто пыталась прислушаться к тому, что во мне, что ощущаю сейчас после того, как съела бывшую «страшную» еду в «страшное» время. А во мне ничего. Ни капли тревоги. Как будто я выжгла расстройство из себя. Во мне тишина и спокойствие.

Поражает то, что я не выпила ни одной таблетки за время рекавери, чтобы убить ОРПП (так как таких просто-напросто не существует): грубо говоря, тело под моим руководством спасалось от этого само.

Открытие было в следующем. Я вспомнила, как часто говорила: «Если вам тревожно после еды, это монстр-ОРПП умирает внутри вас».

Я поняла, что во мне глобальная тишина. Это значит, что во мне нет этого «монстра». Во мне больше не живёт расстройство.

 

*

В начале марта 2017 я решила перенести все свои рекавери-записи из «Instagram» на сайт блогов, потому что всё-таки, во-первых, во мне был страх, что вдруг моя страница «полетит», её взломают или вдруг что ещё – все тексты хотя бы сохранятся в другом месте, так как больше их нигде, кроме как в «Instagram», не было. Во-вторых, так людям, которые только приходят в мой аккаунт, будет проще понять, о чём я говорю, и они смогут сразу начать читать то, что их волнует больше всего.

Каждый день я копировала и переносила записи в блог. Я даже не думала, что так много написала за период больше года. Иногда меня это очень раздражало: «Блин, да сколько же я накатала текста! Я уже заколебалась это делать!» Я ныла Рюмовой об этом, но продолжала нажимать ctrl+C и ctrl+V, попутно озаглавливая каждый пост, давая ему нужные теги и оформляя сами страницы на сайте.

Прошла примерно 1 неделя. Полина, пока я создавала блог, предложила мне свою помощь, взяв документ со всеми моими записями из «Instagram» и добавив свои комментарии к ним, где считала уместным. Она выделила важные, на её взгляд, фразы, озаглавила по-своему каждый пост.

Она выслала мне тексты обратно со своими правками. Я уже была готова публиковать их в Сети, как удобный инструмент для восстанавливающихся, но в конце марта 2017 одним утром мне резко щёлкнуло в голове: «Книга! Это же твоя основа для книги! Ты написала уже 70%, допиши её!»

Мне много раз предлагали писать книгу, но я всегда говорила «нет». Я представляла, что это гора работы и огромное количество моральных сил. Для начала это означало «скопировать все длиннопосты», и я не хотела всё начинать. Но в то утро, как говорится, «день настал», и я поняла, что готова написать о расстройстве и рекавери всё.

 

*

Время от времени у меня случаются некие «нападки» на еду. Причём я не назову это Страшным Голодом, так как я не ем продукты пачками и килограммами. Это просто «больше, чем обычно». Это может произойти со мной в обед, вечером или на ночь. Когда угодно. Я отвечаю себе. Всегда.

Если я доверяю своему телу, то даю ему есть столько, сколько оно просит. В любое время дня.

Когда я впервые обратила внимание, что после того, как наелась на ночь сладкого, не чувствовала ничего, меня как будто ошарашили: «Насть, смотри, ты здорова, у тебя не болит». Я была удивлена: «Я здорова! Мне нравится, что я ем. При этом я съела столько, сколько хочу и счастлива». Для человека, который имел ограничительное расстройство пищевого поведения, такое открытие является настоящим «освобождением из карцера».

В режиме «правильной еды по часам», если я съедала горсть конфет, я говорила себе: «Всё, день запорола. Давай объедаться!» – и мела всё сладкое в доме, как бешеная. При этом я чувствовала себя отвратительно, кошмарно: я ненавидела себя за «такую слабость».

 

*

Как говорит Элиса Орас (Elisa Oras) в своей книге «BrainwashED», при ОРПП в мозге активированы нейронные связи, которые объединяют еду вместе с отрицательными эмоциями, с угрозой. Когда человек в расстройстве съедает определённый вид пищи либо просто съедает больше, чем планировал, мозг реагирует на это неправильно, поэтому человек чувствует тревогу и страх: «Опасность!»

Когда мозг проходит восстановление, он начинает строить новые нейронные связи, которые реагируют на еду, как на что-то приятное, хорошее, важное и нужное. Связи строятся долго и сложно, но при ОРПП вы же строили «отрицательные пути» годами? Поэтому дайте себе время.

Чтобы понимать себя при тревоге лучше, я придумала ассоциацию, которая помогает пережить это неприятное чувство после того, как вы что-либо съели. Она работает, несмотря на то, что похожа на сказку. Информация о нейронных связях в мозге или же эта ассоциация – используйте то, что вам ближе.

Представьте, как громко визжит человек. Как он визжит, когда его тащат за руку, но он не хочет. Какие противные пронзительные визги виснут в воздухе, как вам «режут» уши эти звуки, как искажается лицо у человека, который орёт в свистковом регистре. Визжащий объект – это ОРПП.

Когда вы едите еду, оно начинает визжать (нарастание тревоги и мыслей о «неправильности» происходящего; появление чувств бесконтрольности, безвольности). Это происходит громко и противно: вы делаете расстройству больно, вы «тащите его за руку, но оно не хочет». В восстановлении эти визги пугают, и вы говорите ОРПП: «Ладно, не визжи только, я не буду столько есть!» – расстройство успокаивается, а вы нах о дитесь в ограничениях.

Чтобы пройти рекавери, нужно терпеть визги каждый день: вытягивать из себя ОРПП и терпеть противный крик. Чем дальше вы проходите восстановление, тем слабее кричит расстройство. В итоге оно потеряет свой голос и умрёт.

Некоторые пугаются начинать рекавери, так как боятся слушать противные звуки, терпеть тычки и моральную боль, которые оставляет ОРПП, когда начинает умирать. Но за ремиссию нужно драться .

 

*

Как-то недавно я спросила Андрея: «Как ты думаешь, какие у меня цели и стремления?» Он посмотрел мне в глаза, подумал и сказал: «Выздороветь!» Мне стало даже забавно. Вероятно, я уже всем и вся прожужжала уши о том, что буду здоровой. Он видит меня каждый день, видит, что я делаю, и может сравнить мои действия с годами ранее. Муж говорит мне, что данная цель почти достигнута.

Порой моё окружение не может понять некоторых вещей, которые я устраиваю себе, как «проверки», но это понимать необязательно. Главное, чтобы я эти тесты прошла.

Недавно я лью молоко, не задумываясь, как всегда, в кофе с утра. Мысль: «Почему ты постоянно берёшь 1.5% жирности? Калорий так меньше выпьешь?» Вечером я пошла в магазин и купила молоко 3.2%. Причём когда я лила его в кофе, я вообще забыла, что это 3.2% – выпила и пошла. Позже только дошло, что «я же другое молоко купила, чтобы посмотреть на свою реакцию». А никакой реакции не было, я вообще не посчитала важным обратить на это внимание.

Ещё мы всегда едим с мужем разный хлеб. Он всегда ест белый батон, а я ем любой хлеб, кроме белого. Не обращала внимания, выбирала только тёмный. Я спросила себя: «Ты из-за калорий так делаешь, из-за пользы?»

Тем днём мы поздно ужинали у отца. Были салаты, нарезки и белый батон (другого хлеба не было). Я ела белый хлеб и только потом сообразила, что просто откусывала и жевала его без анализа, без мыслей. Я поняла, что просто люблю тёмный хлеб больше.

Проверяйте свои мысли особенно часто на первых сроках рекавери.

Если вы понимаете, что ОРПП «советует» вам заменить еду, урезать калории, не есть определённый продукт – делайте наоборот.

Это поможет вам идентифицировать голос расстройства и прогрессировать. Я проверяю себя время от времени до сих пор.

Я прохожу эти тесты, причём не со скрипом, «еле как, на троечку» – я даже забываю, что отслеживаю свою реакцию, и иду дальше. Это прекрасный результат, значит, мне совсем нет дела до определённого типа еды: «страшного» или «нестрашного», «калорийного» или нет. Наверное, это одни из последних радостей в моём рекавери, которые пришли. Я прохожу те челленджи, которые не могла проходить годами. Это даже не кажется мне испытанием – это уже ничто.

 

*

За все полтора года рекавери я менялась каждый день, но это не проявлялось стремительно каждые сутки. Такое заметно только тогда, когда оглядываешься от текущего момента примерно на полгода или год назад.

Восстановление невозможно увидеть сразу, оно сначала происходит внутри вас. Когда тело начинает налаживать свою внутреннюю работу, восстанавливает гормональный фон, «лечит» все системы, органы, кости и прочее, внешне со временем это начинает быть заметным.

Вы вживляете восстановление в свою жизнь, оно переплетается с вашими хобби, учёбой, работой, личной жизнью. Оно порой незаметно – вы просто едите еду и радуетесь дню, иногда вы явно ощущаете, что расстройство умирает и рекавери работает – вам тревожно после еды и вы понимаете, что это означает шаг к выходу из ОРПП. Ближе к ремиссии вы осознаёте, что те мелкие, незаметные день ото дня изменения сложились в один большой монолит. Вы ощущаете себя сильным и здоровым.

Обернувшись в своей жизни на 1.5—2 года назад, я вижу, что жила в чужой оболочке, которая сейчас ссохлась и отвалилась от меня. Будто я жила в коконе, который не могла «сломать» и была не в состоянии выйти из него. Кроме того, у меня были проблемы с восприятием тела, тревога из-за еды и количества калорий, перфекционизм, который портил мне всё даже из-за незначительной ошибки.

За время рекавери во мне всё медленно переворачивалось, я давала понять своему мозгу, что мои нейронные связи со старыми установками больше не нужны, и я ими не буду пользоваться. Мой мозг создавал новые пути, которые «сообщали» мне, что еда – это прекрасно, а моё тело – красивое.

Восстановление после ОРПП меняет не только ваши связи в мозге, но и вашу жизнь в целом. Первым делом вы начинаете иначе относиться к себе, а затем и к окружающим. Вы принимаете всё разнообразие телесных форм и понимаете, что ваша фигура – это одна из вариаций, каким может быть красивое, особенное, уникальное тело.

Рекавери – это тот путь, который постепенно показывает вам, что ваше тело умнее любой машины и оно хочет жить:

1. Гормональный фон налаживается;

2. Улучшается настроение;

3. Вы становитесь стабильнее, вы меньше злитесь и расстраиваетесь без причины;

4. Либидо повышается;

5. Если цикл был потерян (женщины) – он возвращается;

6. Вы набираете вес не только жировой тканью, но и мышечной тканью, которую ваше тело «съело» в период голодания;

7. Ваши кости становятся крепче;

8. ЖКТ начинает свою работу, вырабатывая нужные ферменты для всех видов пищи;

9. Вы оживаете в прямом смысле.

 

*

Теперь я могу смотреть на себя в полный рост в зеркале, не говоря, что «я недостаточно идеальна», у меня «тут и тут лишнее».

Жир – орган, он не может быть лишним.

Я люблю себя как отёкшей, так и нет, с полным животом, так и без. Безусловно люблю. Я ем еду без тревоги и страха. Я не ругаю себя за съеденные граммы и калории. Я разучилась считать калорийность, я просто не знаю её в том или ином продукте – эта информация стёрлась в мозге, так как я не пользовалась ей очень долго.

Я тренируюсь в своё удовольствие 1—3 раза в неделю, а иногда и совсем ни разу. Кому какая разница? Я делаю это для себя.

Никто не в праве осуждать меня за то, что я решила съесть сегодня 2 шоколадки, а потом мне расхотелось пойти тренироваться. Это я так хочу.

Моё отношение к окружающим людям стало проще: более открытым, искренним, радостным – это касается и знакомых, и незнакомых. Я рада разговаривать с людьми (что раньше ненавидела делать), смеяться и улыбаться.

Кстати, я всё ещё преподаю английский по «Skype». Я не оставила его. Я провожу занятия после основной работы – мне нравится быть учителем.

 

*

Ближе к середине мая 2017 я начала осознавать, что нахожусь в ремиссии. Случилось так, как я всегда и говорила: невозможно в один прекрасный день «поймать» ремиссию и сказать себе, что ты полностью здоров именно с даты «Х». Я пришла к этому выводу не за сутки.

Сначала присутствовал эффект новизны: я постоянно удивлялась, что живу обычной жизнью, нет всяких проверок, челленджей, борьбы с самим собой. Я просто ем, как человек без расстройства, и люблю своё тело. Затем это ушло, я привыкла к происходящему, многое из больного прошлого мозг стёр из памяти. Иногда мне может казаться, что ОРПП и рекавери были не со мной: будто это просто чей-то чужой рассказ.

P.S. Какое удивительное наше тело. Оно делает всё, чтобы жить.