9 августа, день сорок восьмой

Разделить жизнь? Он сказал — разделить с ним жизнь? Но ведь именно так драконы называют свадьбу, или я что-то путаю? Не в силах поверить в такое чудо — дракон, сказочно прекрасный дракон готов жениться на мне, крестьянской дочери, няньке, — я всё же робко переспросила.

— То есть… ты на мне жениться хочешь?

— Да. Если по вашему — то да, я хочу на тебе жениться. Ты согласна, моя девочка?

— Взаправду жениться? — я всё равно не могла поверить.

— Взаправду, — рассмеялся Фолинор и чмокнул меня в нос. — В самую-рассамую взаправду. Ты согласна?

— Да!!! — я подпрыгнула и повисла у него на шее. — Да, я согласна, конечно, согласна! Да, да. ДА!!!

— Девочка моя! — Фолинор подхватил меня на руки и закружил. Потом посерьёзнел, опустил меня на ноги и нежно поцеловал. — Дай мне руку и встань радом.

Оказавшись лицом к алтарю, на том самом месте, где в прошлый раз стоял Бекилор, я слегка растерялась.

— Прямо сейчас? А… а кто же нас поженит?

— Я. Не забывай, я всё еще старейшина, и могу сам провести обряд. И да, прямо сейчас. Ждать дольше я уже не в силах.

— Аааа… — я оглядела пустую скалу, потом — ночной остров, такой же пустынный, а потом пожала плечами и кивнула: — Я готова.

И не важно, что я всегда представляла, что выйду замуж в храме, а рядом будет куча народа, вся деревня, и все будут меня поздравлять. Правда, в последний год мечтать я перестала, смирилась с участью перестарка, да и, если подумать — какая разница, будут ли на моей свадьбе гости или нет, главное, кто стоит рядом со мной. А рядом именно тот, кого я люблю, с кем хочу разделить свою жизнь, и это важнее всех гостей на свете.

В это время Фолинор крепче сжал мою руку и заговорил медленно и размеренно:

— Сегодня я, Фолинор, сын Беринейла, разделяю жизнь с Аэтель, дочерью…

— Хротгара, — подсказала я.

— Дочерью Хротгара. Благослови этот союз, Камень Судьбы, освети наш совместный путь в этом мире, даруй нам разум и силу, мудрость и любовь до конца дней наших, а так же раздели магию.

— Мне нужно повторить? — прошептала я, когда Фолинор замолчал.

— Нет. Слова призыва говорит старейшина, разделяющие жизнь молчат, — шепнул Фолинор в ответ.

Совсем молчат? Как странно. У людей хотя бы спрашивают согласие. Но, наверное, у драконов и так понятно, что согласны, мне же говорили, что их браки только по любви. Никого не заставляют насильно или угрозами, никто не женится по расчёты. Хотя, когда по расчёту — всё равно же говорят «да», верно?

И в этот момент всякие посторонние мысли о человеческих обрядах вылетели у меня из головы, потому что из алтаря снова выплыл синий камень. Я, словно зачарованная, смотрела, как он подлетел к нам и сделал круг, словно рассматривая. Летающие вещи были для меня давно не в новинку, но этот камень словно бы летал сам, как будто умел думать, а не подчинялся чьей-то магии. Это было удивительно и необычно, поэтому я замерла и следила за камнем глазами, почему-то не решаясь обернуться, когда он облетал нас сзади.

Наконец, словно бы что-то для себя решив, камень взлетел над нашими головами и замер, а потом стал пропускать сквозь себя лучи, как когда-то с Лани, только на этот раз они были не такие яркие, потому что свет был не солнечный, а от луны. И по нам тоже забегали «лунные зайчики», совсем бледные, но всё равно было видно, что они разного цвета — красные, белые, голубые и коричневые. Наверное, это оттого, что Фолинор владел магией всех четырёх стихий.

И тут Φолинор вдруг притянул меня к себе и впился в губы жарким поцелуем. Я как-то сразу забыла и про камень и вообще — про всё вокруг, только губы моего… уже, наверное, мужа? Только его руки, обнимающие меня и крепко прижимающие к его груди. Я, уже привычно, обвила руками его шею, встав на цыпочки, и полностью отдалась поцелую. Не знаю, сколько прошло времени, но когда мы, наконец, отстранились друг от друга, камня над нами уже не было. Лишь луна заливала всё вокруг ровным белым светом, никаких «зайчиков».

— А где камень? — оглядываясь, спросила я.

— Он сделал своё дело — благословил нас, — и вновь вернулся в скалу, где будет ждать, когда снова понадобится.

— Мы что, уже женаты? — как-то слишком быстро и просто всё прошло, у нас обычно намного дольше бывает.

— Да. По нашим законам ты — моя жена, а я — твой муж. Отныне и навеки. Но, если хочешь, когда мы будем в городе, то зайдём в ваш храм и поженимся по человеческому обряду.

— Хочу, — кивнула я. Конечно, я верила, что здесь, на острове, мы уже муж и жена, для всех драконов это так. И я была уверена, что Фолинор никогда не оставит меня. Но всё равно, где-то в глубине души, я хотела того, чего ждала с детства — обряда в храме. Без этого мне всё же было… неуютно.

— Тогда мы это обязательно сделаем как можно скорее, — внимательно вглядевшись в моё лицо, кивнул мой… муж — до чего же непривычно звучит, но так приятно! — Пожалуй, послезавтра и поплывём, завтра всё же вряд ли. Нам предстоит первая брачная ночь — думаю, завтра нам будет не до поездок.

О… Первая брачная ночь. Я слегка растерялась — всё происходило так быстро. Но Фолинор подхватил меня на руки, поцеловал — и вся моя растерянность куда-то делась. Потому что я вдруг поняла — весь прошедший месяц, все наши уроки, были подготовкой именно к этому. И именно об этом я умоляла его, сгорая под самыми смелыми ласками — не останавливаться. Продолжать. Дойти до конца, подарить мне то, о чём я лишь смутно догадывалась. И осознав это, я лишь теснее прижалась к Фолинору, который широко шагал к нашему одеялу, неся меня так легко, словно я не тяжелее Лани.

К моему удивлению, он прошёл мимо одеяла и вдруг взмыл ввысь, а я поняла, что сижу на ладони огромного золотого дракона. Взвизгнув, я крепче вцепилась в когтистый палец. Наверное, я никогда не привыкну к тому, как мгновенно драконы меняют свой облик, совершенно невозможно заметить, как это происходит.

Оглядевшись, я поняла, что мы летим вовсе не к нашей скале, а куда-то совсем в другую сторону. Когда Фолинор начал снижаться, я поняла, что это соседний посёлок, в котором драконы не так давно чистили кладовые. Один раз Нивена приносила нас с девочками сюда, мы подобрали немного одежды для малышей. Но зачем мы летим сюда сейчас?

Ещё несколько минут — и Фолинор, вновь в человеческом обличье, стоит на выступе перед входом в одну из пещер, снова держа меня на руках. Решительно войдя внутрь, он вскоре оказался в одной из комнат — просторной, с большой, высокой и даже на вид мягкой кроватью. Я огляделась, в льющемся из широкого окна лунном свете замечая ковры на полу и стенах, большое зеркало над маленьким столиком, уставленном разноцветными пузырьками, полки с книгами, лёгкую, почти прозрачную занавеску на окне, которую чуть колыхал ночной ветерок.

— Где мы? — шепнула я.

— Я приметил эту комнату, когда мы очищали кладовые, — пояснил Фолинор. — И сразу представил нас здесь, вместе. Тебя, с распущенными волосами, разметавшимися по подушке, лежащую передо мной на этой кровати… ты распустишь для меня волосы, жена моя.

— Да, — кивнула я, не раздумывая. Раньше он не просил меня об этом, только один раз, давно, сказал, что когда-нибудь… Я дёрнула за ленту, развязывая её. — А почему ты раньше не приносил меня сюда? Здесь гораздо теплее и уютнее, чем на Скале Солнца.

— Я сам, можно? — посадив меня на кровать и перехватив мои пальцы, которые уже начали расплетать косу, попросил Фолинор. — Я так давно об этом мечтал. — Его пальцы ловко начали распускать мои волосы. — А почему не приносил? Потому что просто не удержался бы, пошёл дальше. На Скале Солнца я всё же сдерживался, алтарь с Камнем Судьбы служил мне напоминанием, что я пока не имею на это права. Но теперь, когда ты — моя жена…

Он не договорил, но я и так поняла, видя, какими горящими глазами он на меня смотрит. Мой муж. Мой золотой дракон. Могла ли я ещё месяц назад хотя бы просто мечтать об этом? Нет. Но это случилось, каким бы чудом мне это не казалось — мы женаты.

Распустив мои волосы, Фолинор вновь начал меня целовать. Я с жаром отвечала на его поцелуи, чувствуя, как руки дракона понемногу снимают с меня одежду. Наверное, нужно было бы застесняться, но ласки, которые доставались моей голой коже, были такими приятными, что я забыла о стыде. И не заметила, как оказалась совершенно раздетой, лежащей на кровати, а мой муж лежал рядом со мной, творя волшебство своими умелыми руками и губами. Многие ласки были мне уже знакомы, но прибавились новые. Фолинор ласкал и целовал все места, прежде скрытые одеждой, и я стонала от удовольствия и извивалась на гладких прохладных простынях, желая ещё, ещё…

Боль заставила меня вынырнуть из сладкого дурмана, я вскрикнула и дёрнулась, но Фолинор поцелуями и ласками заставил меня забыть о боли, а когда она стала стихать, вновь начал двигаться, и понемногу я стала чувствовать, что это приятно, очень приятно. Через пару минут Фолинор застонал и излил в меня своё семя. А потом скатился с меня и притянул в свои объятия, поглаживая и целуя в макушку.

Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, отдыхая и стараясь отдышаться. Я подумала, что зря не верила раньше подругам, что от блуда, ой, то есть, секса, может быть так приятно. Раньше это казалось мне чем-то гадким, наверное, потому, что если и представляла рядом с собой мужчину, то кого-то вроде Годфрита или вдовца Идгара. Меня чуть тошнить не начинало, когда я думала, что папенька согласится отдать меня одному из них, и придётся ложиться с ними в постель и позволять делать всё это с собой.

Но я и представить не могла, что это окажется так замечательно. Ласки Фолинора, то, что он со мной делал — только приятно, и ни капельки не стыдно и тем более — не противно. Наверное, так и должно быть, когда рядом тот, кого любишь. И когда он так умел и заботлив, как мой муж. Ой, мамочки, муж! Я замуж вышла! До сих пор не верится.

И теперь он мой. Навсегда. И чем я заслужила такое счастье? Не знаю, но рада, так рада, что просто слов нет. Вот оно, счастье моё, большое, тёплое, вспотевшее, тяжело дышащее, лежит рядом и сжимает меня в объятиях, как самую большую драгоценность. Я крепче прижалась к своему любимому дракону. Никому не отдам!

— Девочка моя, прости, я сделал тебе больно, — отдышавшись, шепнул Фолинор мне в волосы.

— Так первый раз всегда же больно, — пожала я плечом. — Подружки вообще такие страсти рассказывали — жуть. А оказалось — ничего, терпеть можно. Палец порезать больнее. Зато потом было прия-а-атно, — и, счастливо улыбнувшись, я потянулась, словно кошка, потом вдруг поняла, что совсем голая и, ойкнув, съёжилась и прикрылась руками.

— Не надо закрываться, — тихонько засмеялся Фолинор и, отведя мои руки, положил их себе на грудь, которую я тут же стала оглаживать, восхищаясь его сильным телом. — И я рад, что тебе было приятно. Хотя, конечно, настоящего удовольствия ты не получила. Пока не получила.

— Разве? А что, есть что-то ещё? Ещё приятнее?

— Есть. Только в первый раз сложно получить настоящее удовольствие, боль сбивает весь настрой. Но когда у тебя всё заживёт, я покажу тебе истинное наслаждение.

Я уже почти не чувствовала боли, так, чуть-чуть, но когда представила, что снова… туда… вот прямо сейчас… Ой, нет, хорошо, что Φолинор решил подождать. Сестрица Итгит рассказывала, что в первую ночь муж на неё три раза залазил, потом горело всё огнём, и ходить было трудно. Какой же у меня муж заботливый, но я всегда это знала.

Прижавшись щекой к груди Фолинора, я стала тереться об неё, словно кошка, ещё чуть-чуть — и замурлычу. Ладони мои продолжали оглаживать мужа, а сама я не могла скрыть восторга — какой же он у меня всё-таки чудесный. Волшебный! Но чему удивляться — он же дракон, с нашими мужиками не сравнить. Мои руки спустились к животу, обводя симпатичные выпуклые мышцы, потом подкрались к пупку и были остановлены ладонью Фолинора.

— Нет, девочка моя, раз мы решили подождать, тебе не стоит этого делать.

Подождать? Да, конечно. Но что, и приласкаться нельзя? Мне так нравилось изучать тело мужа, всё же прежде я видела его только без рубашки, а вот под брюками оказалось столько всего интересного.

— А до когда подождать?

— «До когда»? — чуть натянуто усмехнулся Фолинор. — Как минимум — до утра. Но если ты и дальше будешь так меня трогать — я не удержусь. Для меня было мало, слишком мало. Но я не хочу сделать тебе больно.

— А как можно трогать? А смотреть можно? — мне, правда, было интересно.

— Смотреть можно, — улыбнулся мой муж и откинулся на спину, чтобы мне было лучше видно.

А потом случилось то, чего, наверное, ни у кого никогда не бывало в первую брачную ночь. Урок анатомии. Потому что я внимательно рассматривала то, что лежало у моего мужа внизу живота, и расспрашивала, как там всё устроено, и почему этот его пенис — я запомнила слово! — то лежал спокойно, а то вдруг становился большим и крепким, и вставал. Фолинор подробно, как он всегда делал, отвечал на все мои вопросы, а потом, хотя я ничего не трогала, его пенис вдруг начал сам по себе подниматься.

Чертыхнувшись, мужчина вскочил и сказав: «Я ненадолго», куда-то умчался. Ну, раз ненадолго — подожду. Устроившись поуютнее и натянув на себя покрывало — без мужа в постели было как-то зябко, — я начала уже проваливаться в сон, когда Фолинор вернулся. На его теле кое-где поблёскивали капельки воды, пенис снова уснул, а в руке было полотенце. Криво улыбнувшись, он приподнял покрывало, обнажая меня.

— Извини, девочка, мне нужно было сразу о тебе позаботиться, — и с этими словами он раздвинул мне ноги и протёр там мокрым краем полотенца, а потом — сухим. И я снова забыла, что вроде бы нужно стесняться. Там всё было липким, а когда Фолинор вытер — стало приятно.

Отбросив полотенце, муж скользнул в кровать и накрыл нас обоих покрывалом.

— Почему ты такой холодный? — удивилась я. — Снова было лень подогреть воду в ванной.

— Я её не то что не грел, я её почти заморозил, — печально усмехнулся мужчина. — Мы, конечно, не боимся прохлады, но мороз всё же чувствуем. Надеюсь, это была последняя ледяная ванна в моей жизни.

Последние слова он пробормотал совсем тихо, словно бы не для меня.

— Но зачем? Я не понимаю — зачем специально себя морозить? — мне захотелось обнять его крепче, растереть, согреть, но что-то мне подсказывало, что от этого будет еще хуже. Не просто же так он в ледяной воде сидел.

— Холод убивает желание. Ненадолго, но… Это помогает.

— Так вот почему ты после уроков всегда мыться уходил! — наконец до меня дошло.

— Да. Как еще я мог удержаться, и не утащить тебя в постель после всех наших поцелуев, ласк? Меня даже наши разговоры возбуждали. Приходилось нырять в ледяную воду — только этим и спасался в последний месяц.

— Мне бы тогда тоже холодная ванна не помешала, только я об этом не знала, — призналась я, зевая.

— Давай спать, девочка. Ты устала.

— Прямо здесь? А Лани?

— Дома более чем достаточно нянек. Сегодня я попросил Леонейла с Нивеной остаться в нашей пещере. Не волнуйся и спи. А утром…

— Ты научишь меня, как получить наслаждение?

— Научу? Да, пожалуй, можно и так сказать. Спи, моя маленькая девочка, моя самая лучшая ученица, моя жена. Спи.

Я почувствовала, как меня целуют в макушку и прижимают к широкой груди, хотя и проложив между нами покрывало. Жаль, ткань мешала прижаться к обнажённой коже Фолинора, а мне это так понравилось. На этой мысли я и уснула.

Разбудил меня луч солнца, упавший на лицо, что было непривычно, ведь я обычно вставала на дойку ещё до рассвета, и лёгкие поцелуи на обнажённой груди, что было ещё непривычнее — я никогда не спала без нижней рубашки. Никогда, кроме… Я резко распахнула глаза и встретилась с улыбающимся взглядом Фолинора, продолжающим осыпать поцелуями моё совершенно голое тело.

Ахнув, я резко села и, прикрыв грудь руками, растерянно оглядела незнакомую пещеру, широкую кровать, на которой сидела, и голого, совсем-совсем голого дракона, растянувшегося рядом.

— Так это был не сон? — воспоминания всплывали не сразу, слишком уж резко я проснулась и пока еще плохо соображала. — Мы на самом деле поженились?

— Конечно, не сон, — Фолинор приподнялся и заключил меня в объятия. — Жена моя, я рад, что ты проснулась, и теперь я смогу исполнить данное тебе обещание.

— Обещание? — мои руки, словно сами собой, обвились вокруг мужа, в то время как я пыталась сбросить, наконец, сонный морок и вспомнить, что же за обещание он мне давал. Воспоминания о прошлой ночи возвращались урывками, но всё же я сообразила. — А, это обещание!

— Конечно, моя девочка, — усмехнулся Фолинор, и впился поцелуем в мои губы, одновременно укладывая меня обратно на постель.

Прошлой ночью всё прошло слишком быстро, я плохо понимала, что происходит, воспоминания были какие-то скомканные. Но в этот раз я почувствовала всё — каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждую ласку. Фолинор не торопился, он уделял много внимания даже тем местам, которые вроде бы и не ласкают, по крайней мере, в рассказах замужних подруг или старшей сестры такого точно не было. И я никогда бы не подумала, что даже ямка на сгибе локтя, пальцы ног или кожа за ухом могут оказаться такими чувствительными. Сколько раз я трогала их сама, когда мылась или расчёсывалась — и ничего, кожа и всё. Но губы Фолинора умудрялись так прикоснуться, поцеловать, лизнуть, легонько прикусить, пососать, что я взвизгивала от пронзающего меня удовольствия, разбегавшегося по коже от места прикосновения губ моего мужа.

Фолинор творил со мной что-то невероятное, вертел, как куклу, обцеловывал всю, с макушки до пяток, спереди и сзади, гладил, ласкал, вызывал стоны и заставлял ёрзать и цепляться за него в страхе, что он отстранится и прекратит дарить мне такое наслаждение.

Мне казалось, что прежде я уже всё узнала о ласках и тех чувствах, которые они вызывали. Сколько раз я таяла под руками своего дракона там, на скале Солнца, и даже не догадывалась, что можно чувствовать еще сильнее, гореть еще жарче, хотеть ещё неистовее.

Когда Φолинор, наконец, вошёл в меня и стал двигаться, медленно и неторопливо, давая прочувствовать каждое своё движение, я чуть не сошла с ума от этой его неторопливости. И, больше не в силах оставаться неподвижной, позволяя ему всё делать самому, я начала подаваться навстречу его толчкам, стремясь к чему-то неведомому, что было уже совсем рядом, но всё время ускользало от меня. Поняв моё желание, мужчина стал двигаться быстрее, резче, жёстче, заставляя волны удовольствия всё быстрее проноситься по моему телу, расходясь от того места, где мы были соединены, по всему моему телу.

А потом эти волны вдруг превратились в одну огромную волну, которая нахлынула, поглотила меня, унесла куда-то ввысь, к солнцу, меня охватило такое ослепительное наслаждение, что я не сдержалась и громко закричала. Фолинор, чуть отстав, тоже закричал, почти зарычал, и, излившись в меня, рухнул рядом, чтобы не придавить.

Я лежала, не в силах пошевелить даже пальцем, тяжело дыша, вся покрытая потом. Сердце стучало где-то в ушах, сладкие спазмы — отголоски пережитого наслаждения, — зарождались между ног и прокатывались по всему телу, постепенно затухая. Так вот оно — то самое удовольствие, о котором говорил вчера Фолинор, которое обещал мне показать, обещал научить. Как же мне повезло — мой муж оказался ещё и лучшим учителем на свете.

— Ты сдержал своё обещание, муж мой, — промурлыкала я, когда дыхание успокоилось настолько, что я смогла говорить.

— Я рад, жена моя, — голос Фолинора всё ещё срывался, но в нём ясно слышалась улыбка. Я не видела его лица, потому что он подгрёб меня к себе в объятия и уткнулся носом мне в макушку. Наверное, мои распущенные волосы ему в рот лезли, но если ему так нравится, то и ладно.

И с этими мыслями я снова уснула.