— Может, станешь девушкой, а?

Что?

Не зная, как реагировать на подобные слова, я просто застыла в ступоре. Стать девушкой — не проблема, но все уверены, что я — парень, который просто притворится девушкой. И как теперь сказать — если вообще сказать, — что я девушка на самом деле? Ведь получится, что я всё это время всех обманывала? Но я же не специально, я просто не думала, что окажусь у драконов, думала — верну им Вэйланда, и снова в путь. И не было смысла говорить им правду, раз уж морочила голову Вэйланду все эти дни. И чем дальше — тем сложнее было признаться, а теперь это вообще невозможно, я даже не представляю, как это сделать, я просто плыла по течению, и всё. Не думала — что же будет дальше? А признаться после слов королевы — это вообще… не знаю… вот как?

Мысли метались, я не знала, как выйти из этого неловкого положения, что ответить, но Вэйланд меня выручил.

— Бабуль, ты хоть сама понимаешь, что предлагаешь?

— А что? Метаморфы ведь могут менять пол.

— Но это не меняет их суть. Другая внешность — это всего лишь «маскарадный костюм», просто более правдоподобный. Это всё равно, как нарядить дедушку в платье, уложить ему волосы в причёску, назвать Реарденой и попытаться выдать за Савьера замуж.

— Я представил. Это жутко, — пробормотал Савьер.

— Дед, ты бы согласился?

— Да ни за что в жизни! Я — мужчина, даже если нарядить меня в платье.

— Ох, Вэйли, что за ужасы ты говоришь? Даже в платье, твой дед останется мужчиной. А метаморфы меняются полностью.

Ах, если бы… Снимите с меня штаны — и увидите, до какой степени я НЕ мужчина.

Но хорошо, что Вэйланд за меня вступился, у меня самой способность к речи, кажется, пропала от шока.

— Ладно, другой пример. Представь, что перед тобой женщина-метаморф. Она родилась женщиной, росла женщиной, всю жизнь была женщиной. Но вот прямо сейчас она превратилась в мужчину. Настоящего, не отличить просто. Скажи, ты бы с таким мужчиной поцеловалась?

— Я замужем! И с другими мужчинами не целуюсь.

— Ох, бабуль, как с тобой сложно!

— Давай-ка я попробую, — Реарден решил помочь внуку, а заодно и мне. — Вводная — ты не замужем. Юная девушка, к которой посватался красавец-мужчина. Он всем хорош, и ты просто влюбляешься в него. А потом узнаёшь, что это женщина-метаморф, принявшая личину. Ты бы вышла за него замуж?

— Конечно нет, это же женщина!

— А мне парня сватаешь, — укоризненно покачал головой Вэйланд.

— А… Ну… — у королевы, похоже, кончились слова. — Да-а… И правда, что же я такое предложила?.. Прости, Элай! Я просто… Из тебя получилась такая милая девочка, а я так давно мечтала ещё об одной внучке…

И драконица тяжело вздохнула. На этот раз — непритворно. Мне стало ей жалко.

— Если хотите, я могу и дальше превращаться в девочку- дракончика. Мне не сложно.

— Правда? — обрадовалась королева.

— Да. — И тут меня осенило. — Я теперь знаю, чем драконы-самцы отличаются от самок, но просто не подумал превратиться в мальчика, взял уже знакомый облик. Я ведь всего лишь хотел из замка выйти, и всё. Я вообще-то собирался орлом в окно вылететь, но не сумел его открыть. А лететь по коридору побоялся — мог ведь разбить что-нибудь крыльями. У меня орёл немного больше обычного получается — хотя я и могу менять свой вес, но ненамного.

— О, я так рада! Спасибо, Элай! — и драконица снова прижала меня к щеке. — И не нужно тебе превращаться в мальчика, я много мальчиков понянчила, я девочку хочу.

— Ну, вот и славно, — улыбнулся Реарден. — Будет у тебя внучка и без женитьбы Вэйланда или Эверилла.

— Но я с ним всё же поговорю, — решительно кивнула драконица.

— Сколько можно одному жить, это неправильно. Ладно — молодёжь, может, и правда не нагулялись. Но наш сын давно остепенился, так что, эта отговорка не принимается. Да, нужно поговорить, пока не улетел!

Она рванула было к замку, который был уже совсем рядом, но притормозила, тяжело вздохнула и, вернувшись, протянула меня Вэйланду.

— О таком нужно разговаривать с глазу на глаз. Но у нас ведь будет ещё возможность пообщаться, верно, Элай?

— Да, ваше величество.

— Зови меня бабушкой. По крайней мере — пока ты в этом облике. Мне будет приятно.

— Хорошо, ваше… бабушка.

— Спасибо, моя дорогая внученька, — и драконица, помахав нам лапой, улетела в сторону замка.

— Полечу-ка и я, — хмыкнул старый король. — Боюсь, моему сыну может понадобиться помощь. Прости, Элай, за такую настойчивость Нериссы, но она у меня такая — если уж что-то в голову пришло, с пути не свернёт. Захотела тебя во внучки — так или иначе, но получила. И Эвериллу теперь тоже придётся нелегко. Надеюсь, он не узнает, кто подбросил его матушке эту идею.

— Я буду молчать, — ухмыльнулся Савьер.

— Я тоже, — это уже я пискнула.

— Ну, вот и славно, — и Реарден улетел следом за женой.

— Ещё кружок? — предложил Вэйланд. — Хочу налетаться про запас, неизвестно, когда удастся в следующий раз размять крылья. Кстати, если хочешь, можешь тоже полетать.

— Если только немножко.

И я полетала. Геройствовать не стала, несколько минут вполне уверенно продержалась в воздухе и при первых признаках усталости опустилась на ладонь дракона, который всё это время неторопливо летел за мной, готовый подхватить, если я начну вдруг падать.

Что ж, в целом неплохо. А учитывая, что дар у меня потихоньку развивается, то со временем мой дракончик будет расти и крепнуть. Не думаю, что когда-нибудь вырасту со взрослого дракона, но даже трёхлетние дети бегают так, что не каждый взрослый догонит, поэтому, если я максимально вырасту размером лишь с трехлётнего дракончика, то всё равно смогу летать без особых проблем.

Правда, будет это ещё не скоро, а пока я с удобством устроилась на лапе дракона, рассматривая с высоты красивые пейзажи. Пожалуй, я была бы не против полетать здесь и одна, орлом или совой. И, подумав об этом, вспомнила об одной странности.

— А почему у меня в комнате окно не открывается? Ручка есть, петли есть, но не открывается, а никакого запора я не нашёл.

— Запор есть, просто магический.

— Как это?

— Любой взрослый дракон легко откроет окно, не прилагая практически никакого усилия, а вот маленькие дети, чья магия ещё не проснулась — не смогут. Это такая защита для малышей, чтобы из окна не выпали.

— А в замке много детей?

Если да, то почему тогда королева так в моего дракончика вцепилась?

— Сейчас — ни одного, — покачал головой Вэйланд. — Но замки строятся на века и тысячелетия. Сейчас нет, но были прежде и будут позже. Когда-то, в древности, были случаи, когда малыши, удравшие от мам и нянек, например, проснувшись среди ночи, выпадали из окон. И не всегда успевали обратиться, да и крылья не всех могли удержать от падения. Получали травмы, а кто-то даже погиб. Страшная трагедия. Вот тогда-то и пришла кому-то в голову светлая мысль — ставить на окна не механический, а магический запор. И теперь именно так оборудованы абсолютно все окна в нашем королевстве, независимо от того, есть рядом дети или нет.

— Понятно… Значит, мне окно не открыть?

— Я для тебя его открою. Сниму защиту совсем. Даже без магического замка оно закрывается достаточно плотно, от сквозняка не распахнётся.

— Спасибо. А что ты ещё умеешь? Я просто читал, что драконы владеют магией, но что конкретно это означает? Что вы можете?

— У меня, как и у всех мужчин королевской семьи, больше всего развита боевая и защитная магия, ну и бытовая по мелочи, то, что умеют все. Те же окна, например.

— А почему именно боевая и защитная? Она врождённая?

— Нет. Мы все рождаемся с одинаковым магическим потенциалом, но развиваем его в разных направлениях. Невозможно уметь всё, приходится выбирать. Чаще всего это связано с семейным занятием, дети часто выбирают путь своих родителей, но бывают и исключения. Если, например, у сына плотника есть стремление и предрасположенность к садоводству, его магия будет развиваться именно в этом направлении. И обучать его будут именно тому, к чему лежит его душа.

— Да? А у нас сын пахаря всегда будет пахарем, сын сапожника — сапожником, сын воина — воином. И даже если захочет выращивать цветы — кто ж ему позволит? Семье нужен помощник, отцу — подмастерье. У нас так все живут.

— Но у вас нет нашей магии, которая, порой, играет решающую роль. Если есть стремление к чему-то, предпочтение, ещё говорят — дар, талант, то магия будет подстраиваться в этом направлении. И переориентировать её сложно. Поэтому лучше с ней не спорить.

— Подстраиваться? Переориентировать?

— Элай, ты знаешь, что такое магия?

— Это то, что помогает нам меняться, а вам — открывать окна и… снимать ошейники.

— Верно. Но, не знаю, как у вас, а у нас, драконов, изначально магия нейтральна. Она просыпается постепенно, по мере того, как ребёнок растёт, и это хорошо, иначе он может по неразумью натворить бед.

— У нас тоже постепенно. Лет в пять-шесть — четвертая категория, если она, конечно, есть. Две следующие у меня проявились через два и полтора года. А высшая — аж через девять лет. У других промежуток может быть больше или меньше, но к десяти годам уже понятно, чего ребёнок стоит. Именно в этом возрасте знатные родственники забирают одарённых детей из простых семей, а бездарных — наоборот, сплавляют подальше.

— Это ужасно!

— Да. Если бы категорию можно было определит ещё у младенцев — было бы проще, они не знали бы другой жизни. Но когда тебя, в десять лет, просто вышвыривают из семьи к едва знакомым людям, которым ты особо не нужен, но тебя терпят, потому что родители платят за содержание…

— Я такого не понимаю! Как можно отдать своего ребёнка?

— Бездарный ребёнок в знатной семье — это хуже, чем бастард, уродец или умственно-неполноценный. Позор, от которого нужно избавиться. Счастье ещё, что у нас в семье все имеют хотя бы четвертую. Но я волнуюсь за Акерлея, с ним пока ничего не ясно. Я слышала, что такой ребёнок однажды родился даже в королевской семье. Бедняга, представляю, каково ему было.

— А одарённые, которых берут «наверх» и делают наследниками? Им, наверное, проще?

— Наверное. В бытовом плане. Но попасть из родной семьи в чужую, где тебя, конечно, сделали наследником, но ненавидят те, кого ты этим ущемил, а ущемлены все, кроме приёмного отца, да и для него ты лишь приобретение, не более… А порой ненавидит и он, потому что пришлось сделать наследником чужое дитя — таковы правила. Каково ребёнку жить в подобной семье?

— Но зачем родители его отдают? Одно дело — избавиться от позора, хотя мне никогда такого не понять, и совсем другое — отдать одарённое дитя.

— Продать, — уточнила я. — Никто бесплатно одарённого ребёнка не отдаст. По закону отдать обязаны, но по этому же закону тот, кто забирает, тоже обязан отдать кругленькую сумму за престижного наследника.

— Как всё это сложно и… неприятно, — дракона заметно передёрнуло. — Как можно торговать своими детьми? Погоди, так вот что имел в виду дед? Тебя тоже продали? Только почему же так поздно? — Я молчала, не зная, что ответить, не выдав себя, но Вэйланд сам сделал вывод: — Ах, да! Высшая категория проявляется намного позже. Кстати, а после второй тебя почему не забрали?

— Мой отец — виконт. У крестьян меня забрали бы уже с третьей, со второй — у кого-то из нетитулованной знати. Но не у виконта.

Я почти не врала. То, что я рассказывала, соответствовало нашим обычаям, просто меня не касалось. Дочерей не забирали в наследники, от них не избавлялись, сбагривая бедным родственникам. Их продавали в жёны, поэтому, при любой категории, они оставались в семье до брака. А вот с кем будет тот брак, с герцогом или свинопасом — зависело от дара девушки. И неизвестно, кому было хуже, одарённым или нет.

— То есть, тебя должны были забрать в ещё более знатную семью? — уточнил Вэйланд.

— К герцогу Кенастонскому, — я это даже скрывать не стала, зачем? Дракон никогда не встретится с моим несостоявшимся тестем, я ничем не рискую.

— И тебе настолько не хотелось стать наследником герцога, что ты решился на побег?

Я подняла голову, взглянула прямо в глаза дракону и честно ответила:

— В той семье я бы долго не прожил. А жить очень хотелось. Лучше всю жизнь скрываться и терпеть лишения, чем пара лет в роскоши — и смерть.

— Поня-атно, — протянул дракон. — Вряд ли прежний наследник потерпел бы подобную конкуренцию.

— Сам ли он приложил бы руку или нанял кого-то, но «несчастный случай» со смертельным исходом мне был гарантирован. Я ведь не первый такой.

* * *

— Ну и хорошо, что сбежал, для них потеря, а для меня — удача. Я обязан тебе жизнью, и поверь, не позволю кому бы то ни было причинить тебе вред. Никакой ваш герцог, даже открой люди границу, до тебя не доберётся. За тебя горой встанут оба короля, да и я не последний дракон в нашем королевстве. — Вэйланд усмехнулся. — Да, кстати, я говорил, что являюсь самым сильным боевым магом среди драконов?

— Нет. Это значит, что ты сильнее всех?

— Можно и так сказать. Ты рассказал о вашей магии, но у нас всё иначе. Магия драконов — это что-то вроде нейтральной энергии, которая дарована каждому в той или иной степени. Изначально мы можем использовать её по-разному, но, как правило, она подстраивается под занятие своего хозяина. Я — боевик, использую эту энергию для нападения. К счастью, только на тренировках — мы уже более двадцати тысяч лет ни с кем не воюем.

— Тогда зачем она, если не воюете?

— Так потому и не воюем, что развили в себе эту способность. Когда-то, в стародавние времена, на наше королевство нападали, и не единожды. Да, мы сильны в нашей крылатой ипостаси, но нас было мало, а наши земли — такой лакомый кусочек. Они очень плодородны, а недра таят множество полезных ископаемых. Люди, оборотни, орки — многие народы пытались нас победить, в какой-то момент мы были уже на грани исчезновения, пока не научились вот этому.

Мы как раз пролетали над тем полем, где, по словам Вэйланда, молодёжь тренировалась использовать свою магию. Дракон вытянув свободную лапу, и на ней вдруг появился странный, полупрозрачный шар, похожий на огромный мыльный пузырь с огнём внутри. Размахнувшись, дракон швырнул шар в центр поляны, и он взорвался, расшвыряв куски земли и языки пламени на четверть поляны, оставив после себя воронку, раза в два больше самой большой из тех, что там уже были. Я вздрогнула и вжалась в ладонь, робко выглядывая между огромными пальцами — мне показалось, что языки пламени могут долететь даже до нас.

— Не бойся, Элай, на нас же защита. Я бы никогда не подверг тебя опасности.

— Защита? — огляделась, помахала лапкой, ничего не увидела и не почувствовала.

— Энергетический щит невозможно заметить тому, кто не владеет защитной магией, — усмехнулся дракон. — Смотри. Видишь тот куст.

Проследила за пальцем с огромным когтём, кивнула. Палец сделал какой-то жест.

— А теперь, смотри!

Дракон опустился ниже, завис прямо над одиноким кустом и выпустил струю пламени. Поляна полыхнула огнём, а когда он потух, я увидела, что на ней появилась огромная проплешина, в центре которой, к моему удивлению, продолжал стоять невредимый куст в кругу такой же невредимой травы.

— Я накрыл куст защитой. И, как видишь, она сильнее моего огня.

— Здорово! — восхитилась я. — Какой у тебя сильный огонь. Но ты и сам огромный. А вот у меня он слабенький, хотя лесной пожар устроить я всё же умудрился.

— Твой огонь?

— Да. Хочешь — покажу? — Дракон кивнул. — Сними защиту с куста.

Огромный палец совершил уже другой пасс. Взглянув на недоверчивую морду, я сосредоточилась и выдохнула струю пламени. И спалила кустик вместе с окружающей его травой.

— Вот! Я же говорил, что умею. Мы берём все немагические способности тех, в кого обращаемся. Силу орка, ночное зрение кошки, острый нюх волка, и огонь дракона тоже.

— Элай, огонь — это не физическая способность. Это часть боевой магии.

— О… — слов не осталось.

— Элай, где ты этому научился? — Савьер, всё это время маячивший неподалёку, подлетел к нам, удивлённо глядя на меня.

— Не знаю. В первый раз я испугался разбойников, заорал — и выдохнул огонь. Я же рассказывал! — это уже Вэйланду.

— Ты сказал, что закричал и случайно устроил пожар, — дракон нахмурился, вспоминая. — Я подумал, что ты костёр крылом разметал или дыханием сдул с кострища во время крика.

— Нет, я огонь именно выдул. Думал, это умеют все драконы. Как летать.

— Нет, — покачал головой коричневый. — На уровне бытовой магии мы можем управлять огнём настолько, чтобы зажечь свечи или костёр. Но выдыхают пламя только боевые маги, да и то через несколько лет после начала обучения.

— О… — снова шок.

— Странно это. Ты владеешь частью боевой магии, но при этом не можешь открыть окно, — Вэйланд задумчиво посмотрел на меня, мне же осталось лишь плечами пожать и развести лапками. А что я могу сказать, если и сама ничего не понимала?

— Думаю, со временем это можно будет выяснить, ваше высочество. А сейчас лучше бы нам вернуться — скоро ужин, а потом мы с его величеством улетим в столицу.

— Да, конечно. Я и не заметил, как время пролетело. Возвращаемся.

— А какая у вас магия, Савьер? — я решила ещё немного узнать, пока мы не прилетели, неизвестно, когда ещё выпадет шанс.

— Я тоже боевой маг. Как и все, кто служит в королевской страже. Но до нашего принца мне, конечно, далеко. Он самый сильный маг в королевстве, сильнее даже, чем король.

— И ещё вопрос, можно? — это я уже к Вэйланду. Он кивнул. — А в виде человека магия остаётся?

— Да. Не вся и не в таком объёме, огонь выдыхать я точно не могу. Но не будь на мне ошейника, я бы дал отпор тем разбойникам, даже будучи раненным. Но увы…

— Значит, Бастиан в ошейнике вообще ничего не сможет, да?

— Да, не сможет. Не только защититься или напасть, элементарно свечи зажечь и чашку чая согреть.

— И окно не откроет, — хихикнула я.

— Верно. И ещё многое из того, что для нас настолько привычно, что кажется частью нас самих. Как умение говорить и ходить. Но я не думаю, что он очень уж сильно будет от этого страдать — есть же слуги.

— Всё равно. Ему ведь ещё и свинарник чистить.

— О, да. А отключить запах или зачаровать одежду от грязи он не сможет, а слугам отец запретит. Наказание — так наказание!

Вэйланд переглянулся с Савьером, и они хором засмеялись. А драконы и такое умеют? Потрясающе!

Когда мы вернулись в замок, Вэйланд зашёл в мою комнату и несколько мгновений подержал ладонь на раме одного окна, возле ручки, потом другого. Предложил попробовать, и теперь я легко смогла открыть и закрыть их. После этого дракон ушёл переодеваться к ужину, а я обнаружила, что в гардеробе произошли некие изменения. Висевшие в нем вещи исчезли, а их место заняли другие, моего размера. При этом одежда орка была выстирана, выглажена и скромно висела в углу. Кто бы это ни сделал — спасибо. Мне так спокойнее — знать, что всегда могу принять свою «боевую форму». Конечно, здесь, у драконов, мне опасаться нечего, жениху меня здесь не достать, да и не отдадут меня, Вэйланд пообещал, и я ему верю. Но поговорка «бережёного небеса берегут», за эти месяцы стала моим девизом, сложно сразу отказаться от привычки быть настороже.

Ужин прошёл в том же составе, только на этот раз за едой шла лёгкая беседа. Не обязательная, с соседом по столу, а общая. Король посетовал, что придётся огорчить брата печальным известием, Вэйланд рассказал, что у меня, точнее — моего дракончика, есть зачатки боевой магии, Реарден посоветовал ему потренировать меня, вдруг что-то ещё «проснётся», как он выразился. Я помалкивала, но мысленно с ним согласилась — меня привлекала не столько боевая, сколько защитная магия, вдруг и она хоть чуть-чуть проявится? Уж очень меня впечатлил купол, защитивший куст от драконьего огня.

После ужина мы вышли проводить короля, который улетал вместе с коричневыми — своей охраной. Глядя на огромную, чёрную драконью морду, я поняла, что, хотя издалека король с сыном и правда очень похожи, но вот в лицо, точнее — в морду, я их легко смогу различить. Взглянула на коричневых — и опознала среди них Савьера. Оказалось, они и правда разные, а ведь ещё полдня назад я различала драконов лишь по цвету чешуи. Кстати, о чешуе.

— А почему его величество весь чёрный, у него же седина на висках? — спросила, глядя вслед четырём драконам.

Королевская чета переглянулась и фыркнула, Вэйланд покачал головой.

— Нет у отца никакой седины.

— Но я же видел!

— Это морок. А вообще-то, волосы у него от моих не отличаются.

— Зачем? — вообще непонятно!

— Для солидности, — хихикая, просветил меня Реарден. — Моему сыну более полутысячи лет, и ни единого седого волоска.

— Так это же хорошо.

— Хорошо. Но ему кажется, что с сединой он выглядит солиднее. Вот и наложил морок.

— Но… Так дракон-то чёрный?

— Вот это-то и смешно. На дракона морок наложить невозможно, такова уж наша особенность. И все прекрасно понимают, что седина нашего короля ненастоящая. Но он продолжает её накладывать. Это часть его образа, и подданные принимают эту малую слабость своего короля.

Как мило. Помню, братец Акерлей закатывал истерику своей кормилице, требуя штанишки вместо платьица, которое носят малыши до шести лет. Ему казалось — надень он брюки, и все сразу будут считать, что он старше своих четырёх. Похоже, у короля драконов то же самое.

Вечер я провела в библиотеке. Вэйланд отвёл меня туда и показал полку, на которой лежали учебники по овладению боевой магией. Предложил пока ознакомиться с теорией, потому что мой огонь не давал ему, да и мне тоже, покоя.

Если честно, я мало что поняла из описаний потоков энергии, но упражнения по медитации, чтобы научиться ловить эти потоки, постаралась запомнить. Оказалось, что всё это очень сложно. А я-то думала, что будет, как у меня: захотела — обратилась, захотела — выдохнула огонь. И никакой гарантии, что моя дракошка сумеет хоть чем-то ещё овладеть, возможно, огонь — это случайность. Но заняться всё равно больше нечем, почему бы не попробовать?

Я как раз продиралась сквозь описание способов дыхания при медитации, когда раздался негромкий стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в библиотеку вошёл Реарден. Усевшись в кресло напротив, он оглядел меня, книгу в моих руках, хмыкнул и, без предисловий, выдал:

— И как же тебя зовут на самом деле, девочка?

Я испуганно оглянулась на дверь.

— Не бойся, я поставил полог тишины, нас никто не услышит, даже если мы будем орать во все горло. Стоп. Зря я спросил, не отвечай.

— Почему?

— Потому что, узнав твоё настоящее имя, я буду мысленно называть тебя именно так, и могу нечаянно оговориться вслух. Но мне всё же любопытно, «Элай» — близко по звучанию к твоему настоящему имени?

— Часть его.

— А, тогда понятно, почему ты так легко на него отзываешься, — покивал старый дракон. — С выдуманным именем поначалу были бы проблемы.

— Ваше величество, — не выдержала я. — А как вы поняли, что я девушка? Остальные до сих пор не догадываются, но у вас, похоже, и сомнений не возникло. Когда вы поняли?

— Как только узнал, что ты — метаморф.

— Но как? Почему?

— Как? Это долгая история. Если хочешь — расскажу. — Я закивала, и дракон поудобнее расположился в кресле, откинувшись на спинку. — Это случилось очень давно…