Разбудил меня зов природы. Заворочавшись, потянулась и поняла, что моим ногам что-то мешает. Открыв глаза, обнаружила Вэйланда, сидящего в ногах моей «кровати» и крепко спящего, его даже не разбудили мои невольные пинки.

— Тссс! — услышала со стороны второго сиденья и, оглянувшись, увидела Россину, держащую палец у губ. Поняв, что я её вижу, она указала на Вэйланда, потом на своего дракончика, который «спал» на её подушке, заботливо укрытый одеялом, а потом снова поднесла палец к губам: — Тссс!

Меня уже не удивляла смышлёность Россины, я мало что знаю о трёхлетках, но порой она казалась старше своего возраста. Может, дракончики взрослеют немного раньше, по сравнению с человеческими детьми? Нужно будет у кого-нибудь спросить.

Удивило меня другое — Россина сознательно издала звук. Пусть это было всего лишь шипение, но всё равно — прежде сознательно она звуки не издавала. Конечно, она плакала вслух или взвизгивала от восторга, но это были инстинктивные звуки — немой-то она не была. А сейчас малышка издала звук специально — и это было замечательным знаком! Может, чувство, что теперь она под защитой драконов, которое уже помогло ей победить страх перед мужчинами, поможет преодолеть и запрет на слова? Ну, вдруг?

Вряд ли она сразу начнёт болтать, но… Первый шаг сделан. Обязательно обрадую Вэйланда, когда он проснётся.

Шёпотом спросила, хочет ли Россина в кустики, но она помотала головой и показала на дракона, та же реакция на предложение чая с булочкой. Похоже, сегодня, пока я спала, за няньку была Вэлла.

Натянув платье прямо поверх рубахи — переодеваться при мужчине, пусть и спящем, не рискнула, — сбегала в кустики, где заодно нормально оделась, и, быстро умывшись, подошла к костру, возле которого Реарден допивал чай. Глен и один из кучеров укладывали в багажный сундук палатки, второй заканчивал запрягать лошадей в нашу карету, первая была уже готова.

Старый король предложил мне чашку чая и булочку. Он же рассказал, что ждали лишь, пока я проснусь и позавтракаю — Вэйланд не разрешил меня будить и сам позаботился о дочери, — чтобы тронуться в путь.

— Пусть мой внук идёт в нашу карету — и поедем. Дорогой немного поспим, — и Реарден сладко зевнул, прикрыв рот ладонью. — Ночь была какой-то слишком короткой.

Быстро дожевав булочку — за это время кареты были окончательно готовы к отправке, — пошла будить Вэйланда. Кстати, старый король никак не прокомментировал то, что в руке у меня была рубаха его внука, которую я пристроила на колене, пока завтракала, а потом забрала с собой вместо того, чтобы отдать ему или положить в первую карету, где находился багаж Вэйланда.

Это теперь моя рубашка! В ней так сладко спится, а сменной ночной рубахи я лишилась. Скажут отдать — отдам, а сама — ни за что!

Сцена, которую я застала, заглянув в карету, заставила меня застыть на месте и расплыться в улыбке умиления. Вэйланд примостился на моей «кровать», видимо, как сидел, так и лёг, его ноги остались на полу, под боком у него «спал» тряпичный дракончик, а Россина старательно укрывала эту парочку своим одеялом. Не в силах испортить такую идиллию, я вернулась к Реардену и предложила отправляться — Вэйланд прекрасно сможет поспать и в нашей карете.

И он, действительно, проспал почти до обеда. Ему было вполне удобно, в какой-то момент он подтянул ноги на сиденье и свернулся калачиком, прекрасно уместившись на моём спальном месте. Я подумала было снять с него сапоги, но побоялась разбудить. А простынка всё равно уже испачкалась, ничего, я в багаже видела пару запасных. А если вспомнить те два месяца, что бродила по лесам и спала на земле, то вообще было странно переживать из-за каких-то сапог. Вэйланду они спать не мешают — ну и ладно.

А я забралась с ногами на «кровать» Россины — по-другому на ней сидеть не получалось из-за бортика, — и мы привычно провели это время за играми в куклы, чтением книги и рассказыванием сказок. В сегодняшней сказке дракон всю ночь охранял сон куклы-девочки от вредных бессонников — неких лохматых противных существ, выдуманных мною прямо на ходу, — которые любят отсыпаться днём, а ночью балуются, шумят и не дают нормальным людям спокойно спать. Дракон всю ночь прогонял бессонников, и девочка могла сладко спать в своей кроватке. А утром дракон отсыпался, а девочка играла тихо-тихо, чтобы дать выспаться своему защитнику.

Пусть в памяти Россины ночное происшествие из нападения разбойников превратится всего лишь в шалости вредных, но, по сути, неопасных существ. Так оно легче забудется или трансформируется в сказочное приключение. Сейчас-то все её мысли заняты встречей с настоящими драконами, но вдруг позже откуда-нибудь вынырнут воспоминания о странных и, если честно, страшных на вид мужчинах, появившихся на поляне. Ещё кошмары видеть начнёт! Лучше уж заранее направить эти воспоминания в другое русло.

Когда-то то же самое для меня делала Руби. Придумывала сказки, в которых мои страхи превращались в нечто незначительное, а порой и весёлое. Например, мои сёстры до сих пор боятся грозы, а я с раннего детства знала, что это небесные люди, живущие на облаках, что-то празднуют. Молнии — это их фейерверки, не разноцветные, как у нас, а просто белые, потому что у облачных людей всё белое. А гром — это звук барабанов, под которые они танцуют. И хотя теперь-то я понимала, что это всего лишь сказка, грозы не боялась. Всё благодаря сказкам Руби.

Так же, я не боялась мышей и лягушек, шорохов и скрипов, которые порой слышались с чердака, темноты, кладбища, крови — в общем, всего того, от чего приличной леди нужно падать в обморок.

Как падали мои сёстры. В отличие от Руби, няньки, наоборот, запугивали их страшными сказками про ведьм, привидения, бабайку и ещё множество опасностей, подстерегающих тех девочек, которые плохо себя ведут и не слушаются взрослых. Однажды я слышала, как Руби ругается с нянькой младшей сестры из-за того, что та запугивает свою подопечную, а та ответила: «Зато у меня с ней никаких хлопот нет. Сидит себе тихонько, в уголочке, вышивает, а ты со своей непоседой ещё намучаешься».

Лишь став взрослой, я осознала, как же мне повезло с моей няней. И лишь благодаря ей, у меня получается общаться с Россиной, помогать ей. И в основном — именно с помощью сказок.

После истории про «бессонников», я в очередной раз рассказала малышке её любимую сказку о Папе-Драконе и его Любимой Дочке. Сегодня добавила ещё парочку деталей — описала дом Папы-Дракона, который мысленно срисовала с замка Реардена, с его высокими башнями, острыми крышами и окружающими холмами, а так же ввела нового персонажа — Бабушку. Это была пожилая женщина, она тоже обожала украденную Дочку, которая доводилась ей внучкой, и очень любила её обнимать.

Нужно же хоть немножко подготовить ребёнка к тому, что его вскоре ожидает!

А ещё я рассказа Россине одну удивительную вещь о драконах. То, что они иногда носили платья, а иногда брюки, она уже знала. Но оказывается, при этом у них менялось ещё и имя. А раз Вэлла теперь была в брюках, значит, её зовут уже не Вэлла, а Вэйланд. Когда малышка ткнула в меня пальцем и вопросительно подняла брови, я открыл ей своё второе, «брючное» имя — Элай.

О том, что она сама является маленьким драконом, решила ей пока не говорить. Открытий на сегодня уже достаточно. Может быть, завтра расскажу. Но сначала дракончиком окажется Любимая Дочка из сказки. Нам ещё пару дней ехать, а то и дольше, успею рассказать. Да и делать это лучше вместе с Вэйландом, а не когда он спит.

О том, что дракон проснулся, мы поняли, когда он заворочался, попытался вытянуться и слегка стукнулся макушкой о стену кареты. Открыв глаза, удивлённо осмотрелся и заметил нас, наблюдающих за его пробуждением.

— И долго я спал? — чуть смущённо спросил мужчина, садясь и потягиваясь. Его широко раскинутые руки едва уместились в пространстве кареты, а я вновь залюбовалась выпуклостями, которые двигались по его груди и рукам. Жаль, что он снова в рубашке, но и сквозь неё всё хорошо видно.

— Несколько часов, и это хорошо. Ночь у тебя была бессонная, да и утро — тоже.

— Да уж, надеюсь, больше такая «весёлая» ночка не повторится, — он ещё раз потянулся, тряхнул головой, словно прогоняя остатки сна, и улыбнулся своей, чуть кривоватой улыбкой, которую я просто обожала. — Чем занимались, девочки?

Мне пришлось пересказать ему сказку про «бессонников», чтобы был в курсе. И про разные имена для платьев и брюк. Про то, что Россина сознательно издавала звуки, решила рассказать позже, во время дневного сна девочки. К тому же, она уже забралась к нему на колени и стала тыкать пальцем то в него, то в игрушечного дракона, а потом показывать на рот Вэйланда. Последний жест означал просьбу рассказать что-нибудь, — показывая на свой рот, девочка сообщала, что голодна, — а вот что именно рассказать, приходилось лишь догадываться.

— Хочешь, чтобы я рассказал тебе сказку о драконе? — Малышка замотала головой и снова ткнула в него пальцем. — О себе? — Кивнула и снова ткнула в игрушку, потом помахала руками, словно крыльями. — Я не понимаю, — это уже мне, жалобно.

— Россина, ты хочешь, чтобы Вэйланд рассказал тебе о своём драконе? — Снова кивок и махание руками. — Как он летает? — Кивок и довольная улыбка. Ну, наконец-то!

Вэйланд рассказывал всё оставшееся до обеда время. Как прекрасно чувство полёта, когда ветер держит тебя, а ты медленно машешь огромными крыльями и плывёшь по воздуху, любуясь красотой земли, которая осталась далеко внизу. Какими маленькими, почти игрушечными, кажутся сверху деревья и дома, какое чувство свободы испытываешь во время полёта.

Малышка слушала Вэйланда, словно зачарованная, впитывая каждое слово и явно мечтая оказаться на месте дракона там, в вышине. Наверное, собственный дракон всегда тянул её ввысь, но ошейник мешал тому, что было в её природе, заперев, словно в клетке. Оставалось лишь мечтать.

Я сама заслушалась этим рассказом, слегка завидуя той лёгкости полёта, которая доступна взрослым драконам. Сама я могла лишь мельтешить крылышками, изо всех сил стараясь удержаться в воздухе, мне уж точно было не до красот внизу или чувства умиротворения от полёта. Но я ведь не только драконом летала! И если вспомнить чувства, испытанные мной, когда превращалась в орла — очень похоже.

Когда мы остановились на обед неподалёку от очередного придорожного трактира, малышка, впервые за всю дорогу, попросилась наружу. Не в кустики, а просто погулять. Мы с Вэйландом переглянулись — и решили попробовать. Трактир был чуть в стороне, даже если возле него и окажутся мужчины, они будут достаточно далеко. А после вчерашней ночи отношение к ним Россины явно изменилось. Страх-то, может, ещё не ушёл, но появилось чувство защищённости, которое оказалось сильнее страха.

Ладно, рискнём.

Риск себя оправдал. Малышка с удовольствием бегала возле кареты, лишь иногда поглядывая на трактир и мелькающие рядом немногочисленные мужские фигуры. Конечно, мы были довольно далеко от них, но такое спокойствие всё равно радовало. Когда из трактира вышел Глен с большой корзиной в одной руке и кувшином в другой, и стал приближаться, Россина остановилась и стала чуть настороженно за ним наблюдать. А когда до него оставалось шагов десять, то подошла к Вэйланду и взяла его за руку. Ни крупицы страха не промелькнуло на её лице, хотя огромный дракон мог заставить насторожиться кого угодно своими габаритами.

— Это Глен, он тоже дракон. Принёс нам обед, — пояснил Вэйланд, и этого оказалось достаточно.

Девочка тут же выпустила его руку, бесстрашно подбежала к гиганту и с любопытством заглянула в корзину. И я даже не стала возражать, когда она вытащила из корзины грушу и стала с удовольствием её жевать, хотя обычно обед мы начинали с горячего. Кажется, одна из проблем Россины решилась сама собой — драконов бояться она не желала. Драконы — хорошие, это она для себя решила раз и навсегда. И драконы всегда защитят, рядом с ними нечего бояться.

Кажется, нападение разбойников принесло нам неожиданную удачу. Ведь без этого Россина ещё не скоро узнала бы, что окружена драконами, по крайней мере — не в эту ночь.

Держа грушу в одной руке, она указала на Глена, потом помахала рукой, как крылом, и вопросительно на нас уставилась.

— Ты хочешь увидеть дракона Глена? — предположила я. И угадала.

— Глен такой же большой, как и я, — пояснил Вэйланд. — Здесь ему просто негде развернуться — лес подступает к самой дороге. Он просто застрянет, — малышка захихикала. — Но немного подальше начнутся луга. Там мы обязательно покажем тебе своих драконов. Договорились?

Россина кивнула, потом снова указала на Глена, показала на свою косичку, на Вэйланда, снова на Глена. Вот тут уже я растерялась. Зато догадался Вэйланд.

— Нет, Глен не чёрный, он коричневый. Как его волосы. Мы все такого же цвета, как наши волосы, и он, и я, и Элла.

Малышка задумчиво посмотрела на меня. Огляделась. Хитро прищурилась. Потом ткнула в меня пальцем, показала рукам что-то небольшое, а потом помахала «крыльями». На этот раз не понять её желание было невозможно. Я оглянулась на трактир, пожала плечами и кивнула.

— Хорошо, я покажу тебе своего дракона. Только сначала поедим, ладно? А то я такая голодная.

Мы поели прямо под деревом, на расстеленном покрывале, и это было гораздо приятнее и даже вкуснее, чем в надоевшей карете. А потом я нашла кусты погуще, разделась и вышла обратно уже дракончиком. Россина была в восторге. Меня долго обнимали, рассматривали и ощупывали, я послушно поворачивалась то одним боком, то другим, поднимала и опускала крылья, даже немного полетала над дорогой, вызвав радостный смех малышки и восторженные крики посетителей таверны, высыпавших на улицу, но наблюдавших за нашими играми издалека.

* * *

Я даже покатала малышку, словно лошадка. Сложенное в несколько раз покрывало стало чем-то средним между седлом и попоной — всё же, чешуйки у меня были далеко не мягкими. Я неторопливо прохаживалась возле кареты, а Вэйланд шёл рядом, готовый в любой момент подхватить дочь, начни она падать. Впрочем, я и сама растопырила крылья так, чтобы не дать девочке свалиться на землю.

Но Россина оказалась прирождённой наездницей. А я возблагодарила небеса за то, что у меня в этом облике очень крепкая кожа, и детские ручонки, вцепившиеся в мою шею, не в силах меня придушить.

В какой-то момент, набегавшись, напрыгавшись и накатавшись, малышка просто уснула у меня на спине. Только что радостно смеялась, пришпоривая меня пятками — и вот уже лежит, прижавшись щекой к моей шее, и сладко сопит.

Вэйланд осторожно поднял дочь и понёс в карету. Я уже хотела идти обратно в кусты, переодеваться, когда ко мне подошёл Глен.

— Госпожа Элла, можно просьбу?

— Конечно.

— Разрешите вас… погладить.

— Что?! — А вот этого я точно не ожидала.

— Понимаете, — высоченный дракон смущённо переминался с ноги на ногу, — я никогда прежде не видел такого очаровательного ребёнка. Я понимаю, что по человеческим меркам вы уже взрослая, но когда вижу вас такой… Руки просто чешутся.

— Жениться тебе надо, да своих заводить, — хмыкнул Реарден, подходя к нам.

— Они всё равно не будут такими крошечными, — покачал головой Глен. — Можно?

А почему бы и нет? С меня не убудет, а ему радость.

— Можно, — кивнула, и тут же была затискана и заглажена. Меня, кажется, даже в детстве за щёчки не трепали с таким умильным выражением лица.

— Не удивляйся, девочка, — подмигнул старый король. — Привыкай, что такую реакцию ты вызываешь не только у моей жены.

И почесал меня под подбородком.

Если честно, я сидела и млела, позволяя двум драконам чесать мои мини-рожки, гладить шею и спину и да, трепать за щёчки, похоже, они им особенно приглянулись.

— Эй, теперь моя очередь! — с шутливым негодованием воскликнул появившийся из кареты Вэйланд.

Да-да, теперь его очередь! Пусть меня Вэйланд гладит. Да, вот так! И тут пусть почешет. Ещё немного, и я плюхнусь на спину и подставлю под его руки своё пузико, как щенок, который был у меня в детстве, недолго, пока его не забрали на псарню, чтобы растить настоящую охотничью собаку. Так вот, я сейчас хвостом вилять начну, как он!

— Думаю, пора ехать, — послышался голос Реардена, и рука Вэйланда исчезла. Ну, вот, всё удовольствие испортил!

Мысленно вздыхая, я убежала в кусты, откуда вновь вышла девушкой. Ехать, конечно, надо, но ещё пять минут можно было и подождать. Э-эх…

Вэйланд вдруг хлопнул себя по лбу.

— Ох, чуть не забыл! — и нырнул в первую карету, откуда показался спустя минуту, держа в руке что-то небольшое. И уже в нашей карете протянул мне кошель. — Держи, это твоя доля.

Заглянув в мешочек, увидела десяток или больше золотых монет. Ух ты! Я такой суммы и не видела прежде, даже у отца стянула меньше.

— За что?

— За разбойников. Ты не представляешь, какая огромная награда была назначена за главаря, ну и остальные тоже кое-чего стоили. Глен от своей доли отказался, говорит, мол, он на службе и всего лишь выполнял свой долг, а нам с дедом, как ты понимаешь, это не нужно. Поэтому мы поделили деньги между тобой и кучерами. Твоя часть больше, ведь это ты поймала главаря, едва не погибнув при этом, — дракон содрогнулся от воспоминаний, я тоже. — Но и их не обидели, кучерам такую сумму и за год не заработать.

— Спасибо, — всё, что могла сказать.

У меня ещё были деньги, те, что унаследовала от разбойников и выручила за лошадь, потратила я из них лишь одну серебрушку на платье служанки, а больше тратить было не на что, всё необходимое мне давали драконы — еду, одежду, жильё. Я ни в чём не нуждалась, но иметь свои деньги было приятно. От этого спокойнее становилось.

— Знаешь, что меня удивляет? — спросила я, уже привычно пристроив голову на плече Вэйланда, к сожалению — в рубашке. — Россине всего три, но… Ты заметил, какая она сообразительная? Как умудряется объяснить без слов, что ей нужно? Я, конечно, вообще в детях не разбираюсь…

— Я бы не был так категоричен, — со смешком перебил меня дракон.

— Да у меня опыта-то — наблюдение за младшим братом, с которым мы общались нечасто, да воспоминания о собственном детстве. Но, мне кажется, я и в пять не сумела бы того, что удаётся твоей дочери.

— В этом нет ничего странного. Дед как-то упоминал, что человеческие дети развиваются несколько медленнее нас, драконов. Он в своё время много с людьми общался, да и вообще — представляешь, какой у него опыт?

— Ещё бы! — собственно, мне даже жизненный опыт Вэйланда казался запредельным, учитывая, что ему хорошо за сотню. Но Реарден — это было что-то невероятное. И, конечно же, старый король был очень мудрым, я в этом не сомневалась ни мгновения. — Только я бы предпочла другую формулировку — дети драконов развиваются быстрее человеческих. Лучше звучит, правда? Не так… унижающе.

— Я не хотел никого обидеть, извини, — чуть крепче прижал меня к себе и… да-да, чмокнул в макушку. Извиняюще чмокнул, но всё равно! Почти настоящий поцелуй! — Просто повторил слова деда, сказанные когда-то. Для меня в сообразительности Россины нет ничего необычного, я ещё помню сестру в этом возрасте, да и племянников тоже.

— Интересно, когда можно будет начать учить её грамоте? Меня вот с шести лет начали, но если дракончики развиваются быстрее — может, пора? Она не говорить, но сможет написать. А то вдруг ей что-то будет нужно, а объяснить не сможет.

— Можно, конечно, попробовать, — в голосе Вэйланда прозвучало сомнение. — Но даже если начать прямо сейчас, пройдёт слишком много времени, прежде чем малышка сможет писать так, чтобы её поняли. Даже для нас три года — это рано для обучения. К тому же, нужно будет учить Россину управлять своим драконом, контролировать его, не допускать спонтанных обращений. Да и просто влиться в нормальную жизнь ей будет не так-то легко. Её выдернули из привычной среды, чтобы поместить пусть в гораздо лучшие, но всё же чужие условия. Для неё столько всего нового будет происходить. Не думаю, что стоит её ещё и грамотой нагружать.

— Ты прав, — вздохнула. Идея с письменностью была неплоха, но на девочку и правда столько всего навалится. И без грамоты справиться бы. — Значит, будем надеяться, что сможем понимать её знаки.

— Я всё ещё надеюсь, что она заговорит. Ты заметила, что сегодня она смеялась вслух?

— Конечно! И не только это. Сегодня она сказала мне «Тссс», чтобы я не шумела и тебя не будила. Два раза сказала! Это ещё не слово, но ведь почти, правда?

— Правда. Она заговорит, я уверен. Как только окончательно расслабится и почувствует себя в полной безопасности — заговорит.

— И драконы ей в этом помогут! Как помогли перестать бояться мужчин.

— Здесь немного сложнее, — теперь вздохнул уже Вэйланд. — Мужчины — нечто видимое, материальное. То, от чего могут защитить драконы. А вот страх, который мешает ей говорить — нематериален. Неосязаем. Его нельзя увидеть, потрогать. И потому нельзя прогнать. Но время и любовь обязательно вылечат мою дочь, я в это верю.

— Я тоже.

Какое-то время мы сидели молча. Я снова слушала дыхание Вэйланда, вдыхала его неповторимый аромат и наслаждалась тем, как его рука машинально и уже тоже привычно, поглаживает мои волосы.

В карете немного посветлело, и, взглянув в окно, увидела, что лес отступил от дороги, и теперь мы едем вдоль обещанных Вэйландом лугов. Значит, скоро Россина увидит больших драконов, тут-то они точно не застрянут. Вот проснётся и увидит. А может, даже полетает в лапе своего Папы-Дракона. Надеюсь, ей понравится. Должно понравиться, ведь полёты у неё в крови.

Тут в голову пришла новая мысль, заставившая поднять голову и выглянуть в другое окно. Слава небесам, с той стороны лес никуда не делся и всё так же подступал почти к самой дороге. А то отсутствие кустиков могло стать большой проблемой.

— Что случилось?

— Да нет, всё нормально, — я снова пристроила голову на плечо дракона. И правда, но говорить же истинную причину своего волнения. — Я вот что подумала. У вас есть кто-нибудь, кто хорошо рисует? Или не так чтобы хорошо, но понятно?

— Понятно?

— Ну, так, чтобы было видно, что именно на рисунке, стол или чашка.

— Так даже я смогу. Но вообще-то, бабушка очень неплохо рисует. Ты хочешь брать уроки живописи?

— Что? Не-ет, я в этом деле совершенно безнадёжна. Просто подумала — а что, если сделать для Россины тетрадь с картинками. Ну там, кровать, кукла, платье, печенье… Разное. И она сможет показать, что именно хочет. Просто откроет тетрадь, ткнёт пальцем, и мы поймём, яблоко она хочет или грушу.

— Грушу, — усмехнулся дракон.

— Да, неудачный пример. Ладно, как Россина сможет показать, что хочет именно компот, а не молоко? У неё есть жест «хочу пить», а что именно? Не придумывать же жест для каждого блюда. И потом, это же всем окружающим вызубрить нужно будет, чтобы её понимать. Если бы малышка на всю жизнь осталась немой, например, у неё не было бы языка — это имело бы смысл, но она же обязательно заговорит. Ты ведь говорил, что у вас есть маг, который страхи лечит — и её вылечит.

— С отсутствием языка было бы проще, — хмыкнул Вэйланд. — Достаточно было бы снять с неё ошейник, и вырос бы новый. Но ты права, картинки могут стать выходом на первое время. Обязательно нарисую их, как только вернёмся, на куклу или грушу моих умений хватит.

Ещё какое-то время мы обсуждали, как лучше и понятнее сделать рисунки. Не обязательно делать их очень реалистичными. Тот же компот, например, можно изобразить как стакан, а над ним — ягода, и это будет означать, из чего именно тот компот сварен — из клубники или смородины. Идеи из нас так и сыпались, и за разговором время дневного сна пролетело незаметно.

К тому времени, как малышка проснулась, у нас уже было продумано почти всё, мы мысленно разбили тетрадь на разделы, облегчающие поиск нужной картинки, и покрасили поля в разный цвет, означающий эти самые разделы. Я уже заранее предвкушала, как обрадуется Россина возможности выражать свои мысли так, чтобы её понимали.

Вэйланд постучал в стенку кареты, и она остановилась. Обычно в это время у нас была прогулка с играми и беготнёй, чтобы ноги размять, но на этот раз мы посвятим её немного другому.

— Россина, — обратился Вэйланд к дочери. — Хочешь увидеть моего дракона?