Это было самое приятное пробуждение в моей жизни, потому что проснулась я от поцелуя. Совсем лёгкого, губы Вэйланда — а чьи же ещё? — едва касались моих, потом перешли на ушко, целуя которое, шепнули:

— Пора вставать, моя хорошая.

Открыв глаза, широко улыбнулась дракону, склонившемуся над моей кроватью. Прежде я и помыслить не могла, что в моей спальне окажется мужчина, не являющийся моим мужем, но я теперь тоже дракон, пусть и не совсем настоящий, а у драконов всё по-другому.

— Прости, что разбудил, но Россина проснулась. Она согласилась, чтобы её одела няня, когда я пообещал, что схожу за тобой.

Вздохнула. Похоже, вместе нам опять побыть не получится. Хорошо, что у детей есть дневной сон. Вчера она спала днём совсем чуть-чуть, нам с Вэйландом и побыть наедине не удалось. Но сегодня почти все его родственники улетают, и меня, как диковинку, уже не будут постоянно расспрашивать и просить показать «фокус». И, возможно, получится снова поцеловаться.

А пока — меня ждёт малышка.

После завтрака в детской, мы как раз успели спуститься во двор, чтобы проводить улетающих — короля и Силинду с мужем и сыновьями. Или это они нас дождались? В любом случае, мы с Россиной получили кучу объятий — Вэйланд почему-то хмурился, глядя, как меня обнимают его кузены, — приглашений в гости и обещаний ещё прилетать.

— Опять на учёбу, — вздохнул Орвилл. — Единственная радость возвращения — снова смогу полюбоваться, как Бастиан чистит свинарник. Ох, какие рожи он при этом корчит! Вначале вообще регулярно убегал пробле… хмм… с завтраком попрощаться. Хотя сейчас-то может и привык. Я всего несколько дней на него смотреть ходил, а потом мы сюда улетели — ждать вашего возвращения.

— Надеюсь, не привык. Так ему и надо, — к моей ненависти из-за того, что этот мерзавец сотворил с Вэйландом, добавилось и то, что он сделал с Россиной. — Жаль, что я не могу ему ещё раз врезать. Снова он на меня не набросится, не дурак же, а первой бить принца крови — государственное преступление.

И я тяжело вздохнула. Вэйланд приобнял меня за плечи.

— Знаешь, я и сам мечтал отлупить его до полусмерти. А потом подумал — в этом случае он окажется жертвой и будет вызывать жалость. Даже если тоже надену ошейник — всё равно буду сильнее. Мы не раз проверяли это, Бастиан постоянно вызывал меня на соревнования, и я всегда выигрывал.

— Может, он ещё и поэтому тебя возненавидел? — предположил Тиарнан.

— Всё возможно, — пожал Вэйланд плечами. — Ничего, думаю, если мы прилетим понаблюдать за тем, как его высочество копается в свином навозе, это станет для него ещё худшим наказанием, чем если бы я просто его отлупил.

— А когда? — я была готова лететь хоть сейчас.

— Пока Траэрн не осмотрит Россину, нам лучше оставаться с ней здесь. А там уже — что он скажет. Но Бастиан ещё минимум месяц будет отбывать своё дополнительное наказание, успеем.

— Хорошо, — он был прав. Сейчас главное — малышка.

— Я передам ему от тебя привет, — захихикал Орвилл.

Вспомнила, сколько ненависти было во взгляде осуждённого принца, почему-то посчитавшего, что во всём виновата я, а не его собственные поступки, невольно поёжилась. Впрочем, ближайшие тридцать лет он мне не страшен, да и драконы меня в обиду не дадут, в этом-то я была абсолютно уверена.

Наконец, восемь драконов, включая троих стражников королевской охраны, взлетели и направились в сторону столицы. А во дворе сразу стало как-то пусто.

— Россина, внученька, хочешь поиграть с бабушкой? — королева тут же попыталась привлечь внимание девочки, которая сидела на руках у отца и махала вслед улетающим драконам. Малышка задумалась. — Мы можем устроить кукольное чаепитие или уложить твоих куколок спать. А ещё в библиотеке есть много-много детских книжек со сказками, когда-то я читала их ещё твоему папочке.

Малышка полезла в специальную сумочку, которая была пристёгнута к её поясу, достала тетрадку, полистала и указала на картинку — дракон несёт в руке маленькую девочку.

Дедушка и бабушка Вэйланда с улыбкой рассматривали картинку. Его сложно было назвать шедевром, но рисунок был вполне понятен, а персонажи — узнаваемы, большего нам было не нужно.

— Стаканы и груши у меня получились намного лучше, — чуть смущённо пробормотал художник.

— Я и стакан нарисовать не умею, — утешила его, даже не покривив душой. Ни стакан, ни грушу, и уж точно не дракона.

— Главное — всё понятно, — улыбнулся Реарден. — Ты хочешь полетать, Россина?

Та закивала.

— Вот и хорошо, бабушка тебя покатает! — обрадовалась королева. — Ты знаешь, что тут, неподалёку, пасутся овечки? Хочешь посмотреть на маленьких ягняток?

Перед таким соблазном малышка устоять не смогла и тут же согласилась. Я подумала, что Реарден, как и в прошлый раз, возьмёт в лапу жену с девочкой на руках, но оказалось, драконы уже давно приспособились носить своих малышей. Слуги вынесли во двор странное кресло — небольшое, мягкое и без ножек, зато всё в ремнях — спереди они были почти такие же, как те, что мужчины носили на поясе, а с обратной стороны — шире, чем мои растопыренные пальцы.

— Что это? — спросила, наблюдая, как Вэйланд усаживает дочь в это кресло и пристёгивает к нему ремнями.

— Самый безопасный способ возить детей. Взрослого можно просто взять в лапу, он будет сидеть спокойно. А малыши юркие и вёртки. И очень хрупкие — лишний раз не сожмёшь. А вот в таком кресле они, даже если вниз головой зависнут — не вывалятся. Россина, хочешь повисеть вниз головой?

Малышка рассмеялась и закивала. А я вспомнила, как сама в детстве по деревьям лазила, как висела вниз головой на ветке, зацепившись коленками, как мне было весело, ведь я чувствовала себя в полной безопасности, знала, что Руби мне не даст упасть, поймает. А если немного оцарапаюсь — не беда, оно того стоило.

Королева, обратившись в драконицу, просунула ладонь в те странные, широкие ремни, а потом обхватила кресло с Россиной пальцами и подняла его вверх, к своей морде.

— Видишь, даже если бабушка случайно разожмёт пальцы, кресло не выпадет.

— Как здорово всё придумано! — восхитилась я, видя, как драконица медленно перевернула кресло с хохочущей девочкой вверх ногами, а потом развернула обратно. Та замахала руками, прося повторения. Поймала себя на мысли, что тоже так хочу. Жаль, что в это кресло я не умещусь.

— Его веками усовершенствовали, — пояснил Реарден, наблюдая за улетающей женой. — Сначала детей, и правда, носили в лапах, потом стали использовать что-то вроде мешка. А лет пятьсот назад кто-то из родителей придумал вот такое для своего ребёнка. Всем так это понравилось, что и себе стали делать такие же. За это время только ремни немного переделали, не больше. Очень удачное изобретение.

— Я бы на таком покаталась, — призналась почти шёпотом. — Только не умещусь… Ой, вот я глупая! Я ведь могу стать не больше Россины!

— Это не обязательно, — тихонько засмеялся старый король. — У нас где-то есть такое же кресло для взрослых.

— Мамино, — пояснил Вэйланд. — Если найду — покатаю.

— Ладно, молодёжь, у вас есть где-то час-полтора, не больше, чтобы побыть вдвоём, — усмехнулся Реарден. — Не теряйте время.

— Дед? Так вы это всё специально?

— Нерисса будет наслаждаться каждой минутой, но да, специально. Мы, может, и старые, но не слепые. И ещё помним себя молодыми. Надеюсь, вы с пользой распорядитесь этим временем.

И старый король ушёл со двора с очень довольным видом и, кажется, даже насвистывая.

— О чём это он?

— Дедушка понимает, как мне хочется тебя… хм… затискать, вот и даёт нам возможность дать волю инстинктам, — усмехнулся Вэйланд, потом огляделся и предложил: — На крышу?

Конечно, я согласилась. И спустя пару минут мы вновь стояли на небольшой площадке, крепко друг к другу прижавшись, только сейчас мне было не до окружающих нас красот.

И слов нам тоже не понадобилось. Я так изголодалась по губам моего дракона — и когда только успела привыкнуть? — что сама потянулась к ним, уже точно зная, чего ждать и что делать. И через некоторое время уже не понимала, где я и кто я, где заканчиваюсь я, и начинается Вэйланд. Мои ладони блуждали по его плечам, жалея, что рубашка мешает прикоснуться к коже, находили эту кожу на шее, путались в волосах, снова возвращались к плечам, цепляясь за них, чтобы не упасть, потому что ноги вдруг ослабли так, что почти не держали.

Когда губы Вэйланда оторвались от моих, я недовольно захныкала и потянулась за ними, но получила лёгкий чмок в нос, а потом эти самые губы, тяжело дыша, зашептали мне на ушко:

— Элла, хорошая моя, нам нужно притормозить.

— Почему? — это же так приятно — целоваться и гладить друг друга. Впрочем, гладить я могу и сейчас, что я и сделала. Но Вэйланд почему-то перехватил мои ладони, не позволяя скользнуть ниже — а я так ещё ни разу и не потрогала те интересные выпуклости на его животе.

— Потому что я — не железный.

— Сейчас — нет, — согласилась с ним. — Вот когда ты в дракона превращаешься, тогда да, как железный, а пока — нет. Ты же сам меня вчера как раз поэтому попросил обратиться — дракона не так приятно трогать.

Вэйланд прижался своим лбом к моему и тихонько застонал.

— Ну, вот как мне быть, а? Ты же не знаешь элементарных вещей.

— Каких вещей? Я многое знаю!

— Да, конечно. Вот только есть одна тема, в которой ты — словно котёнок новорожденный. Не понимаю, почему вас, девушек, в таком неведении держат? Впрочем, учитывая, что вас в жёны просто продают, вряд ли вам расскажут о страсти и желании — такого у вас в браках, видимо, не бывает.

Я задумалась, даже гладить Вэйланда перестала. Он сказал «в браках» и в чём-то прав — я, действительно, многого не знала. Например, как появляются дети. Но считалось, что незамужней девушке знать это просто незачем. А вот что такое «страсть» и «желание» — я знала, только причём здесь брак? Желать — это значит хотеть что-то, например, какую-то вещь, а страстно желать — очень сильно хотеть.

Я объяснила это Вэйланду. Он тяжело вздохнул и поднял глаза к небу.

— Да, ты понимаешь значение этих слов. Но что, если я скажу, что страстно желаю… тебя? Твоё тело.

— Меня? Тискать, да? Твой инстинкт?

— Да, — как-то обречённо вздохнул Вэйланд. — Вот уж не думал никогда, что придётся вести подобный разговор. Знаешь, Элайора, у нас есть два пути. Первый — попросить мою бабушку поговорить с тобой и рассказать то, что любая наша девушка узнаёт ещё подростком.

— Я бы хотела. А она мне расскажет, как дети заводятся в животе?

— Обязательно, — дракон криво улыбнулся.

— Но ты сказал — есть два пути. А какой второй?

— Я бы мог сам тебе показать.

* * *

— Я бы мог сам тебе показать.

— О! Покажи! Это даже лучше. Руби всегда говорила — лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Ты уверена? Хотя, о чём я… Как ты можешь быть уверена в том, о чём понятия не имеешь. Хорошо, я покажу тебе. Только сначала задам один вопрос, и от твоего ответа будет зависеть, я тебе всё объясню или бабушка.

— Задавай. Но я всё равно хочу, чтобы ты.

— Задам. Обязательно. Сегодня вечером. Когда мы снова окажемся одни. А пока… — он посмотрел куда-то вдаль, поверх моей головы, — похоже, у нас не было и часа. Бабушка возвращается. Но оставшееся время я хотел бы потратить с пользой, если не возражаешь?

Конечно же, я не возражала, и мы снова целовались, пока мимо нас не пронеслась огромная драконица. Вздохнув, последовали за ней. Но прежде, чем выпустить меня из объятий, Вэйланд шепнул мне:

— Сегодня. Вечером. Один вопрос.

Это прозвучало как обещание. О чём же он хочет спросить? И как теперь дожить до вечера, не умерев от любопытства?

Мне показалось, что этот день тянулся гораздо дольше, чем обычно. Мы играли с Россиной, рисовали — она впервые видела акварельные краски, но изобразила вполне симпатичное солнышко из жёлтого пятна и тянущихся от него во все стороны кривых полосок. Вэйланд добавил несколько предметов в тетрадь дочери — овечку, кресло, в котором она летала, и несколько разноцветных платьев, чтобы она могла сама выбирать, как одеваться. Ну а я сидела рядом и любовалась этой парочкой и их талантами.

Сама я рисовать не рискнула, не моё это. В своё время даже Руби признала это, хотя старательно занималась со мной. Наверное, всё, что мне небом отпущено из талантов, ушло в дар, потому что ни вышивать, ни петь, ни, тем более, музицировать, я так и не научилась. Впрочем, никого это особо не волновало. Одна только моя «третья» категория перевешивала любые таланты моих сестёр с четвёртой.

Пока малышка спала после обеда, который прошёл в узкой компании — мы трое и дедушка с бабушкой Вэйланда, — он вновь унёс меня на крышу. Только мы почти совсем не целовались. Вэйланд снова непонятно говорил о том, что опасается сорваться, а место и время неподходящее. Вот когда у него будет ответ на мой вопрос и целая ночь впереди, тогда можно будет себя не сдерживать.

На моё возражение, что это я должна бояться сорваться, а драконам падение с высоты не страшно, лишь усмехнулся и поцеловал меня в макушку. Свой таинственный вопрос тоже задавать отказался, повторив лишь:

— Вечером.

А когда я напомнила ему, что мы уже целовались, и не единожды, и тогда он не боялся, покачал головой:

— Я не ожидал, что ты так страстно откликнешься на мои прикосновения и поцелуи, а мне настолько сорвёт от твоего отклика голову. Ты просто какое-то маленькое чудо, феномен. При полной неосведомлённости, ты такая чувственная, что я просто поверить не могу своей удаче. В каком-то смысле, я уже знаю ответ на свой вопрос, но всё же должен задать его вслух и получить ответ. И тогда…

— Что тогда?

— Вечером, всё вечером. Когда нас уже никто и ничто не побеспокоит и не прервёт.

Так мы и просидели этот час на парапете в обнимку, и всё, что позволил себе Вэйланд — целовать меня в макушку, а всё, что было разрешено мне — прижаться щекой к его плечу и гладит по груди. Не ниже. И через рубашку.

Мы болтали о всякой ерунде, вспоминали детство, я призналась, что лишена каких-либо талантов, он заверил меня, что если захочет послушать музыку, то позовёт для этого музыканта, а у меня много других достоинств. Было так приятно это услышать, я едва не замурлыкала, словно кошка.

А вот в коридоре, возле комнаты Россины, Вэйланд меня всё же поцеловал. Совсем коротко, но так сладко!

Когда, чуть позже, мы гуляли по двору, давая девочке побегать, к нам вышла королева в сопровождении лакея, несущего довольно большую корзину.

— Вы бы лучше на пикник слетали, пусть Россина по травке побегает, а то, что за радость — в каменном дворе играть, — предложила она нам, и мы дружно согласились.

И вскоре уже летели к той самой полянке, на которой вчера целовались с Вэйландом. Точнее — летел он, а мы сидели на его ладонях, Россина в кресле — на одной, а я, в обнимку с корзиной, на другой. Дракон рассказывал дочери, как сам в детстве любил играть на той поляне, что там, неподалёку, есть родник, а в одном из деревьев было дупло, в котором жила белка, возможно, она и сейчас там живёт.

Всю дорогу малышка радовалась предстоящему пикнику, улыбалась, кивала на вопрос, хочет ли увидеть белочку, смеялась над рассказом дракона о его детских проделках. Но стоило нам опуститься на землю, как её словно бы подменили — надулась, обняла себя руками, на глазах слёзы. Спасибо заветной тетрадке, а то бы долго понять не смогли, в чём дело. А так — Россина ткнула пальцем в розового дракончика, и мы с Вэйландом сообразили, что игрушка, с которой малышка не расставалась, так и осталась сидеть на парапете, окружающем двор, куда была посажена, пока Россина бегала. И продолжать пикник без дракончика девочка решительно отказывалась.

— Летим обратно? — со вздохом спросила я, уже понимая, что прогулка не задалась.

— Не обязательно лететь всем, — возразил Вэйланд. — Россина, — он присел перед дочерью на корточки, — я быстренько слетаю и принесу твоего дракончика. А вы с Эллой пока поищите дупло белочки. Хорошо?

Немного подумав, малышка кивнула. Губки всё ещё были недовольно надуты, но слёзы уже исчезли.

— Я мигом, — быстро поцеловав дочь в лоб, а меня — в губы, мимолётно, едва коснувшись, чёрный дракон взмыл ввысь и умчался в сторону замка. Это Вэйланд хорошо придумал, без нас он мог лететь на максимальной скорости, значит, и правда, быстро вернётся.

— Потрясающе! — раздался за моей спиной смутно знакомый мужской голос. — Наследный принц целуется с мужиком, который притворяется бабой! Не ожидал подобного от своего, такого правильного братца.

На поляну вышел тот, кого увидеть здесь я ожидала меньше всего.

— Бастиан, — практически выплюнула, чувствуя вновь поднимающуюся во мне ненависть. — Как ты сюда попал?

— Странный вопрос, — голос мужчины звучал издевательски. — Я всё же дракон. Прилетел, конечно.

— На тебе ошейник, — указала на очевидное, инстинктивно становясь так, чтобы прикрыть юбками Эллу. Сама я Бастиана не боялась, в ошейнике он мне не соперник, но малышка может узнать «Злого Колдуна», который когда-то так испугал её, и неизвестно, чем это закончится.

— Этот? — ухмыльнулся дракон и легко снял ошейник, сунув в карман. — Бутафория. Это чтобы никто не догадался, что настоящий ошейник с меня давно сняли.

— Кто? — выдохнула я, отчаянно пытаясь сообразить, что теперь-то делать. Против дракона я бессильна, а Бастиан вряд ли явился, чтобы пожелать мне здоровья. Слишком злые у него глаза, хотя сам вроде как даже улыбается.

— Не всё ли тебе равно? Рассказать-то никому не сможешь. Да, метаморф, можешь начинать прощаться с жизнью, я именно за ней сюда и явился. Ты загубил мою, я заберу твою. Всё по-честному. А заодно и у этой милой крошки. Я ничего лично против неё не имею, но свидетели мне не нужны.

И вот теперь я испугалась по-настоящему. Тон Бастина из насмешливого стал убийственно серьёзным.

Вэйланд, поторопись!

— И всё же, — спросила, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Мне интересно, кто решился пойти против королевского приговора.

— Тянешь время? Напрасно. Я вырос здесь и прекрасно знаю, сколько нужно, чтобы долететь до замка и обратно. Поэтому вполне успею превратить вас в пепел и исчезнуть.

— Вэйланд этого так не оставит. Он отомстит за дочь! — я чувствовала, как малышка прижалась к моей ноге и всхлипывает. Вряд ли она понимала весь наш разговор, но осознавала, что происходит что-то страшное.

— Кому отомстит? Бедному узнику в ошейнике, который даже отлучиться никуда не может — крыльев-то лишён. Я каждое утро чищу этот проклятый свинарник у всех на виду, я даже одежду не зачаровываю, чтобы пачкалась. Всё, что я себе позволяю — поставить заслон против этой мерзкой вони. Поэтому никому и в голову не придёт, что позже я прилетаю сюда в ожидании удобного момента, и что только жажда мести помогает мне выносить это ежедневное унижение. Зато на меня даже тени подозрения не падёт, когда мой братец-недодракон обнаружит на этой полянке лишь кучку пепла.

— Ребёнка хотя бы пожалей. Она немая, никому не расскажет!

— Может, и не расскажет, но пальцем в меня ткнуть разума хватит. Ладно, довольно болтать, время закончилось. Можешь глаза закрыть, если страшно. Не бойся, это будет очень быстро, — и в руке Бастиана появился огненный шар. Как тот, который мне показывал Вэйланд на поляне для тренировок. — И, кстати, я всё же исполню последнее желание приговорённого — удовлетворю твоё любопытство. Запомни, мальчик, на каждый королевский приговор найдётся любящая мать, пожалевшая своего сыночка, который поклялся ей, что раскаялся. Моя — не исключение.

И с этими словами он швырнул в нас шар. В ту же секунду я обратилась в дракончика и, прикрыв крылом малышку, пыхнула в ответ огнём. Шар, столкнувшись с моим пламенем, растворился в нём и исчез, но и мой огонь не причинил мерзавцу никакого вреда — обтёк появившийся над ним защитный купол, досталось лишь кустам позади него.

— Даже так? — Бастиан ошеломлённо смотрел на моего дракончика. — И даже огонь? Надо же. Но это тебе не поможет, против моего огня ты не выстоишь, малыш.

И в ту же секунду на его месте появился огромный, светло-жёлтый дракон. Набрал полную грудь воздуха и выдохнул в нас целую стену пламени.

Я упала на Россину, закрывая её от огня всем телом, укутывая крыльями, даже хвостом. Сжалась в комок над ней и зажмурилась, ожидая неминуемой смерти, надеясь лишь на то, что моё тело сможет защитить ребёнка.

Как жаль, что я так и не научилась ставить защиту…