День третий

— Но Дарёна взрослая! — возмутился Фаилан, явно чувствуя свою правоту. А вот я, быстро встав и отойдя от обрыва, съёжилась под суровым взглядом мужа, пусть и направленным не на меня. На Фаилана, кстати, эта суровость особого впечатления не произвела.

— Дарёне — двадцать лет, — пояснил мой муж, бросив на меня быстрый взгляд.

— Правда? А выглядит она как взрослая, — мальчик удивлённо оглядел меня. — Но почему ты на ней женился, если ей всего двадцать?

— Люди взрослеют раньше, — голос короля звучал уже не так сурово, да и скрещенные руки он опустил и больше не выглядел так устрашающе.

— Значит, она взрослая, — сделал вывод Фаилан. — И она принадлежит к нашему роду. Что я сделал неправильно, папа?

— Всё ты сделал правильно, — вздохнул король и потрепал по макушке бесстрашно подошедшего к нему сына. Я же всё ещё опасалась пошевелиться, чтобы снова не вызвать гнев мужа. — Я просто испугался за вас, когда узнал, что вы одни отправились к каньону.

— Но пап! Мы же не дурачки, чтобы падать. Дионил научил меня подползать к краю, а Дарёна нашла безопасное место, смотри.

— Да, действительно, — оглядев барьер из камней, кивнул король.

— И я наблюдаю и учусь. Я уже знаю, что не нужно пытаться руками махать, а нужно отдаться инстинктам. Я научусь летать быстрее всех!

— Наверное, я погорячился, — вздохнул король, глядя на меня. Захотелось зажмуриться. — Ладно, можешь ещё посмотреть, пока я здесь. Это и правда полезно.

Довольный Фаилан тут же опустился на четвереньки, подполз к камням и снова стал наблюдать за уроком, больше не обращая на нас внимания. Король же шагнул ко мне, и я всё-таки зажмурилась. Слишком рано я решила, что больше его не боюсь. Просто раньше я его сердитым не видела, муж всегда был добр ко мне, и я стала забывать, что он — король. Боги, король! Тот, кто правит огромным королевством драконов, кому эти гигантские, сильные, магически одарённые существа подчиняются беспрекословно. А я посмела сделать что-то, что вызвало его гнев!

Ведь чувствовала, что не нужно было соглашаться. Но Фаилан так упрашивал, а мне так хотелось покататься на лошади и оказаться хоть где-то… снаружи.

— Простите, ваше величество, — сумела выдавить из себя.

Большие ладони опустились на мои плечи, а потом меня прижали к крепкой, широкой груди. Так крепко, что я услышала под ухом стук сердца, как сегодня ночью.

— И ты прости, что напугал, — шепнул дракон мне в макушку. — Я просто испугался за вас. Вы оба… такие хрупкие и беззащитные.

Я в изумлении распахнула глаза. Король просит прощения? Значит, он не сердится?

— Я больше не буду выходить со двора, — со вздохом пообещала на всякий случай. Даже если он уже не сердится, сначала-то рассердился, значит, я всё же сделала что-то неправильно. И лучше в будущем этого избегать.

— Ну что ты, Дарёна, ты же не пленница. И, как очень вовремя напомнил мне мой сын — уже взрослая. — Он отстранился и, так и держа за плечи, заглянул мне в глаза. — Ты так сильно хотела посмотреть на обучение новообращённого дракона?

— Мне было любопытно, — призналась честно. — Но больше хотелось просто верхом покататься.

— Любишь кататься?

— Раньше любила. Ну, дома ещё, у людей. А здесь ни разу не получалось.

— Почему? — кажется, он искренне удивился.

— А куда? Я со двора-то не выходила. А здесь — лес рядом, и никого нет.

— Не совсем никого, — король посмотрел в сторону каньона, в котором продолжался урок. Отсюда драконов было не видно, но прекрасно слышно.

— Никого из тех, кто людей не любит.

— Понятно, — король вздохнул. — Дарёна, я думаю, что ты уже достаточно взрослая и благоразумная, чтобы не наделать глупостей. Поэтому, можешь брать лошадь, когда захочешь, и ездить, где хочешь. И не только по лесу.

— Спасибо! — я не смогла сдержать восторга, глядя на своего мужа. Чувства метались, словно качели. Только что я его боялась, теперь снова подумала, что он совсем не страшный. Просто голова кружится от таких перепадов.

— Кстати, если хочешь, можешь ещё посмотреть на урок, — король кивнул головой в сторону каньона. — Только помни, Леикон пока вынужден раздеваться перед обращением. Собственно, они все трое пока не овладели магией в полном объёме, но Ваорину и Раэгону не нужно обращаться именно здесь. А вот Леикону — придётся.

— Ой! Я забыла! — обхватила руками заалевшие щёки. — Я не буду больше смотреть. Просто тут постою, подожду Фаилана. Ему полезно учиться, а я уже всё увидела, что хотела.

— Раз уж я здесь, то могу сам последить за сыном. А ты, если хочешь, можешь покататься, раз уж так это любишь. Не обязательно стоять и ждать.

— Спасибо, ваше величество!

— Дарёна, меня зовут Эльрион, — напомнил мне король. — И ты меня уже так называла. Когда мы наедине, не нужно никаких величеств, договорились?

— Хорошо… Эльрион, — с трудом выговорила под ожидающим взглядом мужа. Конечно, страх вроде бы ушёл, но скованность и смущение никуда не делись. Может быть, когда-нибудь я и научусь произносить это имя… просто так, но не сейчас. Для меня мой муж — это король, его величество. А имя… сложно это. Очень.

Дракон улыбнулся мне — едва заметной улыбкой, которая не затронула глаза, как улыбался всё время с тех пор, как узнал, что я — человек, — а потом направился к обрыву. Я вернулась к Ласточке и стала кататься вдоль края леса — не хотела исчезать из поля зрения короля, вдруг опять рассердится. Он, конечно, разрешил мне ездить, где захочу, но вновь обретённая свобода была для меня чем-то, к чему нужно привыкать. Поэтому я пока не решалась слишком раздвигать горизонты.

Я рассматривала окрестности — каменные неровности, скрывающие глубокий карьер, и более высокие горы чуть дальше, любовалась деревьями, вдоль которых, по невысокой траве, неторопливо выступала Ласточка, и радовалась, если удавалось заметить белку или птичье гнездо.

Иногда бросала взгляд на парочку у обрыва — король что-то объяснял сыну, делая лишь им одним понятные жесты рукой, мальчик кивал в ответ. Драконы вообще очень трепетно относились к своему потомству, я давно это заметила, и мой муж не был исключением. Несмотря на то, что у короля всегда найдутся какие-то важные дела, он остался и занимался с сыном, хотя, наверное, мог бы просто велеть ему ехать домой.

Наконец, когда я накаталась, даже немного устав с непривычки, и успела проголодаться, король с Фаиланом встали, дружно отряхнули колени — младший явно копировал старшего, — и направились к привязанному Серому. Я слегка пришпорила Ласточку, чтобы не задерживать их, и тут из невидимого мне с опушки каньона вылетело два чёрных дракона, один держал в лапах кресло с Леиконом. Лошадь вздрогнула, слегка присела на задние ноги и прижала уши. Странно, вообще-то, лошади здесь драконов не боялись, привыкали к ним с рождения и обращали внимания не больше, чем на птиц.

Хотя… Вспомнила, как ещё дома каталась с сестрой по убранному полю и прямо из-под ног моей кобылки выпорхнула какая-то птаха, прячущаяся в стерне. И моя очень спокойная и даже невозмутимая Буланка — батюшка ни за что бы не разрешил мне или Любаве сесть на норовистую или непослушную лошадь, — встала на дыбы от испуга и неожиданности, чудом меня не сбросив.

Видимо, и с Ласточкой было то же самое. И это подтвердилось, когда, усадив сына на Серого, мой муж отошёл чуть в сторону, обратился и взлетел. Видя взлетающего дракона, моя кобылка никак не отреагировала — значит, и правда, от неожиданности испугалась.

Ужин был совсем не в том зале, в котором проходили свадебные торжества, но и не там, где я ела утром. Муж привёл нас с Фаиланом на второй этаж главного крыла, где обнаружилась небольшая, по сравнению с остальными, комната с одним столом, за которым свободно уместилась вся королевская семья — все четырнадцать драконов, я пятнадцатая.

Наконец-то я увидела всех ещё незнакомых мне членов семьи. Точнее — прежде я их, скорее всего, уже видела среди гостей на свадьбе, за праздничным столом, а кого-то — ещё и в виде драконов. Но теперь хотя бы определила, кто из них брат короля, кто — старший сын, а кто — старший племянник, и то, исключительно потому, что они сидели рядом со своими жёнами.

Более того, я теперь окончательно запомнила, что именно Таода — жена моего старшего пасынка, поскольку возле неё стояло высокое кресло с малышом, лет трёх на вид, которому она помогала расправиться с некоторыми блюдами, резала ему мясо помельче, например. Прежде, хотя девушки и говорили, кто из них кто, — я этого не запомнила из-за того, что на меня разом обрушились все имена мужчин. Я имена этих четверых — включая малыша, — до сих пор не запомнила, но хотя бы теперь по лицам смогу различать, кто с кем в каком родстве.

Ничего, я и так за сегодня шестерых запомнила, и вчера двоих. Хорошо, что хотя бы имя Леикона давно на слуху было, благодаря Неаре. Вот попрошу её записать мне, кто есть кто, и буду зазубривать по имени в день. И скоро перестану путаться и теряться, слыша незнакомые и непривычные для меня драконьи имена, о которые язык сломать можно.

Разговор за столом в основном шёл о том, как новообращённые драконы учились летать. Леикон хвастался успехами, Неара, которая занималась намного меньше, — радовалась тому, что уже легко обращается в дракона и обратно и научилась двигать крыльями, хотя очень непривычно управлять новой парой конечностей, которых прежде не имела. Силда с улыбкой напомнила ей, что есть ещё и хвост, которым тоже нужно управлять, — он нужен, чтобы удерживать равновесие в полёте, поворачивать и тормозить.

Муж Таоды, смеясь, заявил, что его братец пока тормозит об стену каньона, поскольку управление хвостом ещё не освоил, а ведь это не сложнее, чем попой повилять. И что он уверен — Неара научится этому гораздо быстрее Леикона, потому что у девушек виляние попой в крови. Лиора укоризненно на него взглянула, и он тут же уткнулся в тарелку, бормоча извинения.

Брат короля сказал, что велел слугам обустраивать в левом амбаре гнездо для Неары, поскольку со дня на день они с Леиконом научатся летать настолько хорошо, что можно будет откладывать яйцо. Об этом говорили спокойно и деловито, как о чём-то обычном и нормальном, и хотя когда-то, впервые узнав об особенностях размножения драконов, я была удивлена и даже немного ошарашена подобным, сейчас тоже воспринимала всё как само собой разумеющееся.

Дело в том, что после «обмена», а точнее — после первого обращения, драконица начинала источать запах, безумно привлекательный для самца, означающий, что она готова к тому, чтобы отложить яйцо. И если все последующие разы это длится примерно неделю и само собой проходит, если даже драконица не зачала, то в первый раз так не получится. Нельзя переждать это время, потому что оно заканчивалось лишь после зачатия яйца, и никак иначе.

А пахнущая самка не могла свободно пользоваться крыльями, разве что в специальном месте, куда самцам ход запрещён, и то её туда и обратно относили в двуногой форме. Конечно, кому такое понравится? Обрести крылья и не иметь возможности ими пользоваться!

Вот и старались драконицы отложить первое яйцо как можно раньше. У них, собственно, и выбора-то не было, не то что с последующими детьми. Все драконьи первенцы вылуплялись в первый же год брака, это было так же привычно, как, например, после свадьбы перебраться в дом мужа.

Поэтому, как только Леикон сможет самостоятельно донести кресло с Неарой до специального укромного местечка где-то в горах, а она — долететь оттуда драконицей, они отправятся туда вдвоём, а когда вернутся, она снесёт яйцо в том самом «амбаре» для переодевания, где ей устроят гнездо. Так стали делать в последние двадцать шесть лет, поскольку священные места общих кладок теперь считались небезопасными, а «амбары» оказались самым подходящим местом — были достаточно закрытыми, близкорасположенными и подходили по размерам.

Поначалу, ещё у красных, когда я слышала разговоры о подготовке гнезда и обо всём остальном, меня слегка коробило оттого, что все знали, куда и зачем улетает пара молодожёнов и чем они там будут заниматься. А потом до меня дошло, что это мало чем отличается от той же первой брачной ночи, о которой вообще знают не только члены рода, но и все гости и соседи. И это кажется обычным и нормальным. Так чем хуже зачатие яйца?

Так что сейчас я слушала рассуждения о том, какое сено нужно взять и не лучше ли настелить вниз солому, а сено сверху, и спокойно ела. Дело житейское. Зато потом Неара сможет летать, где и когда захочет. Счастливая! Мне бы тоже так хотелось. Правда, сначала пришлось бы сделать с драконом то, от чего дети… то есть яйца, бывают. Мысленно содрогнулась, а потом задумалась. Я ведь тоже была бы драконом, мы были бы одинаковые.

Помнится, то, что происходит в супружеской постели, прежде тоже казалось мне странным, стыдным и неприятным. Я не могла поверить, что от такого можно получить удовольствие. А вот прошлой ночью мой муж показал мне — да, можно. Наверное, и у драконов так же? Пока сам не испытал, кажется — бррр. А вдруг это тоже так же чудесно? Особенно, если дракон опытный, как мой муж?

Взглянула на короля, сидящего рядом и спокойно слушающего разговоры родственников, и встретилась с его внимательным взглядом. И что-то было в его глазах, от чего вдруг сжался странный комок в животе и жаром опалило щёки — нахлынули воспоминания о прошлой ночи. Вот так же он на меня смотрел в постели, даря ласки, от которых я собственное имя вспомнить не могла.

Какое-то время мы так и сидели, глядя друг другу в глаза — я почему-то не могла отвести взгляд, словно меня приворожило, — а потом король решительно отставил в сторону кубок и встал.

— Поздно уже, день был нелёгким, пожалуй, мы пойдём спать, — сказал он и протянул мне руку.

Удивившись — рано же ещё, спать только часа через два-три пора будет, — всё же послушно вложила руку в большую ладонь, встала и, пожелав всем спокойной ночи, пошла из столовой, ведомая мужем. За спиной услышала:

— Нам с Неарой, пожалуй, тоже пора.

— Сладких снов, братец!

— Умаялся, бедный, крыльями махая, с ног валится.

— Спать теперь будет без задних лап.

— Сейчас кто-то тоже отправится спать без сладкого, и не посмотрю, что взрослые!

— А мы и не против, правда, Истла?

— Уймитесь, скоморохи!

Потом дверь закрылась, и я не слышала, о чём дальше разговаривали драконы. Я шла, не оглядываясь, слыша за спиной шаги другой пары, потом — как хлопнула дверь их спальни, и понимала, что все прекрасно знают, куда меня уводит муж, и что сейчас будет делать. Это смущало, но в то же время заставляло сладко сжиматься низ живота. Потому что я была бы совсем не против повторения прошлой ночи, тем более что точно знала — ни больно, ни страшно от неизвестности уже не будет.

Когда за нами закрылась дверь королевских покоев, муж неожиданно подхватил меня на руки и буквально взбежал по лестнице в спальню. Поставив меня возле кровати, он начал расплетать мою косу, а потом снимать с меня всю одежду, всю, до последней ниточки, покрывая моё тело поцелуями и бормоча, что ждал этого весь день, и как жаль, что он не мог остаться со мной этим утром, но теперь его золотая девочка снова с ним, и он не может удержаться.

Половину слов я не поняла или не расслышала, просто стояла в растерянности от его напора, позволяя делать всё, что он хочет, послушно поворачиваясь и поднимая руки, чтобы удобнее было меня раздевать, и в какой-то момент поняла, что вновь начинаю плавиться под губами и руками, ласкающими каждый обнажающийся кусочек моей кожи. К тому моменту, когда оказалась полностью раздетой, я уже с трудом стояла, поскольку ноги подгибались от странной слабости, неведомой прежде.

Раздев меня, король вновь подхватил на руки, уложил на кровать, а потом стал быстро стягивать одежду, бросая на пол — хотя вчера аккуратно складывал на стул, — не сводя при этом с меня глаз. А я тоже, как заворожённая, смотрела на него, даже не подумав как-то прикрыться — просто забыла, что совсем голая и должна бы стесняться. Слишком кружилась голова от только что испытанных ласк, слишком интересно было то, что открывалось моим глазам.

Вчера я уже видела мужа раздетым до пояса и нашла его красивым, хотя и пугающим своей мощью. Сегодня уже не боялась — ночь, проведённая в его объятиях, показала, что эти сильные руки могут очень нежно ласкать, а могучее тело вовсе не пытается раздавить, и к нему так уютно прижиматься потом, после, когда приходишь в себя от только что изведанного наслаждения.

Но сегодня я увидела кое-что новое. Прошлой ночью мне так и не удалось увидеть мужа полностью. Он либо сливался со мной воедино, либо крепко прижимал меня к себе, либо… я спала. А вот сейчас — увидела. Ох! Мои глаза распахнулись, наверное, на пол-лица. Я, конечно, знала, что там должно быть, и даже видела у младшего брата и племянника, когда помогала их купать и менять штанишки. Но мой муж не был маленьким мальчиком, у него вообще ничего маленького не было.

Глядя, как зачарованная, на мужской орган, подумала — хорошо, что вчера этого не видела. Перепугалась бы до смерти, мало мне остальных вчерашних страхов было! А вот сейчас я понимала, что не всё так страшно, что природа не глупа и сделала женщин и мужчин идеально подходящими друг другу, как же иначе? Но всё равно — я впечатлилась. Неужели всё это во мне помещалось? Удивительно, но так ведь и было.

Все эти мысли ураганом пронеслись в моей голове, потому что, едва избавившись от одежды, король оказался рядом со мной в кровати и вновь зацеловал всю, заласкал, удивительно быстро довёл до беспамятства и, под мои мольбы не останавливаться, овладел мною, вновь доказав, что наши тела словно созданы для подобного слияния.

Позже, когда мы лежали, обнявшись, приходя в себя и выравнивая дыхание, я вдруг вспомнила утренний разговор и советы, которые давала нам с Неарой Лиора. Интересно, помогло ли это моей подруге, рискнула ли она поговорить с мужем, объяснить, что именно ей нравится? А сама-то она это знает? Решится попросить о том, что я ей рассказала? И не спросишь ведь, хотя и любопытно. Ну, надеюсь, она сама завтра расскажет, если получится. Или не получится…

Вот мне, например, нравилось всё, что делал король, но кое-что — особенно, намного больше, чем всё остальное. Только я никогда ему этого не скажу — стыдно! Он ведь всё равно это делает, без всяких просьб.

Вспомнила и другой совет Лиоры. Самой мужа ласкать. Тоже страшновато, но… Про другое-то она права оказалась, когда про опытность своего сына говорила, не станет же она в этом обманывать?

Открыла глаза, оглядела мужа, то, что смогла. Он пристроил мою голову на своей руке, так, что я у него где-то под мышкой лежала, а он меня одной рукой поглаживал, то по плечу, то по спине, а второй — волосы мои перебирал. Это было приятно.

Может, так же попробовать? Ну, до волос его мне сейчас не дотянуться, до спины тоже, плечо гладить неудобно, нужно руку задирать. Но вот грудь — вся у меня под носом. Красивая, широкая, выпуклая, вздымается ровно, а ещё совсем недавно ходуном ходила. И соски на ней — маленькие, совсем не такие, как у меня.

Интересно, зачем мужчине соски, они же грудью не кормят. Да, но у драконов и женщины детей не выкармливают, а грудь и соски у них тоже есть. Наверное, для красоты и удовольствия, я только теперь поняла, как это приятно, когда грудь ласкают. А мужчинам тоже приятно?

Подумала-подумала — и решилась. Медленно подняла руку и осторожно провела кончиками пальцев по груди короля, готовая отдёрнуть их, если ему не понравится. Король напрягся, и я замерла, потом попыталась убрать руку, но ладонь мужа мне помешала.

— Продолжай, — чуть повернувшись и всё так же прижимая мою ладонь к груди, он заглянул прямо мне в глаза.

— Можно? — на всякий случай уточнила я.

— Да, — выдохнул мужчина и выпустил мою руку, разрешая делать всё, что я захочу.

На многое мне смелости не хватило. Я лишь немного погладила грудь, удивляясь твёрдости мышц под гладкой кожей — впрочем, чему удивляться, я и так знала, что король очень сильный, просто могучий, вон как со мной на руках по лестнице взбежал, — а потом рискнула прикоснуться к соску. Тот вдруг сжался под моими пальцами, а король застонал, напугав меня и заставив отдёрнуть руку.

На этот раз муж не пытался её удержать, он как-то молниеносно переместился, нависнув надо мной, впившись горящим взглядом. А к низу живота прижалось то, что недвусмысленно указывало — меня хотят, и сильно.

— Так быстро? — поразилась я. Даже вчера второй раз был не так скоро.

— Мне всегда тебя мало, — шептал муж, снова покрывая меня поцелуями. — И всегда будет мало. Я не хочу расставаться с тобой, моя золотая девочка, выпускать тебя из своих объятий, из своей постели, из своей жизни. Как жаль…

Он не договорил, склонившись над моей грудью, но я поняла. Я — человек, и скоро из его жизни исчезну. По драконьим меркам — очень скоро. Но пока я здесь, он хочет меня. И… и я его тоже хочу, кто же не захочет получать такое удовольствие?

Это было моей последней связной мыслью перед тем, как наслаждение, вызванное умелыми ласками мужа, снова заставило меня забыть, как думать, и всё, что я могла — только чувствовать.