* * *

Денис медленно очнулся, открыл глаза, осмотрелся и рывком встал.

— Где мы? — задал вопрос в воздух Денис.

— Место назначения номер три, заданные координаты в блоке управления полетом. Сообщить координаты? — ответил услужливый голос Ирины.

— Нет, — понял бесполезность заданного вопроса человек, — что снаружи происходит?

— Вывести изображение на экраны?

— Да, — Денис снова сел в вернувшееся в обычное положение кресло.

Словно в окнах, Денис увидел, что происходило снаружи. В маленьком, по-сравнению с базой, ангаре, ютились еще три таких же малых транспорта и явно боевой корабль, слишком красив он был для транспорта. Хищная, но изящная форма носа и плавные линии корпуса приглашали восхищаться своей опасной красотой. Снаружи сновали туда-сюда гуманоиды всех мастей: тут были лонуны, курпаны, трагоны, абсолютно неизвестные Денису инопланетяне. Все что-то таскали, осматривали и общались друг с другом. Вот к транспорту, на котором прятался человек, подошел высокий курпан и что-то прокричал, звук экраны не передавали.

— Вот сдался я тебе! — уныло пробормотал Денис, снова посмотрел на потолок и обратился к Ирине: — Мы можем улететь обратно, в то место, откуда прилетели сюда?

— Да, конечно, — тут же откликнулся искуственный интеллект, — как только будет произведена процедура полной смены энергоносителей. Снаряженные полностью истощены.

— Великолепно, — еще более уныло протягнул Денис, — кто бы сказал, что делать?

Курпан, не дождавшись ответа, снова что-то прокричал и стукнул по корпусу корабля рукой, благо длина позволяла. У курпана не было татуировок, и в голове у Дениса родился гениальный план: взять языка.

— Откройся, — четко произнес Денис, приготовившись бежать.

Часть стены словно вывалилась вперед, быстро превращаясь в трап, по которому сбежал Денис и прыгнул к инопланетянину. Застывший от изумления гуманоид даже не рыпнулся, пока Денис бежал к нему реализовывать свой план. Прыгнув, чтобы достать до головы, Денис сильным ударом в челюсть отправил в нокаут курпана и подхватил его падающее тело. Но гениальный план сразу дал трещину. Инопланетян в ангаре было не много, но они были и сразу заметили маневр человека. Тут же закричали, замахали руками, но приближаться не стали, бросив свои дела и рассматривая Дениса, замершего с нокаутированным курпаном в руках.

— Ну вот как так? — задал сам себе вопрос Денис и, от нахлынувшего бессилия, взмахул руками, забыв, что в них был курпан, благодаря чему курпан грохнулся на пол. — Упс.

Никакой тревоги объявлено не было, но к Денису уже бежали татуированные гуманоиды, выхватывая оружие. Выбирая место для боя, первым делом Денис подумал о корабле, но когда развернулся, трап уже был поднят.

— Откройся, — обратился он к малому транспорту, но тот молчал, — ну пожалуйста, откройся.

Но корабль не реагировал на команды, словно погрузившись в сон. Тогда Денис встал спиной к космическому кораблю и вытащил клинки.

"Как в плохом кино, — отстраненно подумал человек, — так и напрашивается фраза: "он приготовился дорого продать свою жизнь", — невесело усмехнулся сам себе Денис и действительно приготовился показать все, на что способен.

Гуманоиды уже образовали полукруг вокруг Дениса, недоуменно осматривая нетатуированного наглеца. Вот вперед вышел наголо бритый рагул, которого он видел на Ритоки: по-настоящему злые глаза, перекошенный в презрительной гримасе рот и крепко держащая меч рука. Рагул не торопился и медленно обходил человека по кругу сначала в одну, потом в другую сторону, давая окончательно осознать, что это конец.

— Я узнал тебя, — прошипел рагул, — ученичок Корнашара. Ты выступил против моего народа в войне, которая не была твоей. Ты сделал свой выбор, — рагул шипел так, что Денис не удивился бы, если бы у того изо рта высунулся раздвоенный язык, — я убью тебя медленно.

Наконец, вдоволь насладившись зрелищем и произведенным впечатлением, рагул перешел в атаку. Резкими, быстрыми ударами разметал выставленные в обороне клинки Дениса и с силой пнул его ногой в живот. От удара человека бросило на корабль, потемнело в глазах и перехватило дыхание. Удара такой силы Денис не получал никогда, он не мог не то что поднять клинок, он судорожно и безуспешно пытался вздохнуть. Сейчас его можно было просто брать голыми руками, никакого сопротивления он бы не оказал, но рагул не собирался заканчивать бой так быстро и стоял в нескольких шагах, ожидая противника. Через несколько секунд Денис пересилил себя, встал и поднял клинки. Рагул осклабился и ситуация повторилась: быстрые, сильные удары раскидали клинки пытавшегося защититься человека и снова удар ногой в то же место, выбивающий остатки дыхания, но тут появился одно отличие от предыдущей атаки, рагул не ограничился ударом ноги и рубанул клинком по предплечью Дениса, заставляя левую руку повиснуть плетью. Отдышавшись, Денис поднялся на ноги, сжав до боли ребристую рукоять своего меча правой рукой, посмотрел на одиноко лежавший на полу второй клинок и пошел на рагула, понимая, что ничего не изменить, и жалея, что он не смог хотя бы ранить противника.

Как ни странно, все это происходило в полной тишине, никто не кричал, не поддерживал своего, все просто смотрели на это избиение, потому в полной тишине отчетливо был слышен удар рагула и стук падающего деревянного меча из раненой правой руки человека. Ощущение беспомощности было так велико у стоящего без оружия Дениса, без возможности даже пошевелить рукой, что ему просто хотелось расплакаться, но он стоял, гордо подняв голову и смотрел в глаза рагулу, отводящему руку для удара.

Это был не крик, просто громко сказанная короткая фраза. В небольшом ангаре не было эха, однако голос прозвучал словно отовсюду.

— Не убивать!

Денис вздрогнул от неожиданности и поежился от силы этого голоса.

Гуманоиды, все еще стоящие полукругом, раздвинулись и вперед вышел еще один инопланетянин. Выше Дениса на голову, шире в плечах и мощнее, гуманоид казался огромным из-за распирающей его изнутри силы. Такой же, как на Денисе, простой тренировочный комбинезон с оторванными рукавами не мог скрыть силу инопланетянина, огромные жгуты мышц не перевивали голые руки с коричневой кожей, но смотря на них, казалось, что металл они порвут, словно картон.

— Вложи его оружие ему в ножны, — гуманоид подошел почти вплотную к Денис, поэтому ему пришлось повернуться, чтобы посмотреть на рагула.

Рагул стиснул зубы и сжал губы так сильно, что синекожее лицо посветлело, но распоряжение выполнил.

— Иди за мной, — спаситель Дениса повернулся к нему спиной и спокойно пошел, не оглядываясь, уверенный в том, что Денис следует за ним. Видно было, что он привык приказывать и повелевать.

Как только инопланетянин повернулся к нему спиной, Денис увидел укрепленные крест-накрест два клинка, на которые раньше не обратил внимания. Не смотря на рагула, он прошел мимо него, в тот же миг почувствовал, что гуманоид развернулся и яростным шагом пошел прочь, сильным ударом снова отправляя в нокаут только что поднявшегося курпана, которого Денис безуспешно пытался взять в плен.

Лидер Этинуалов, а в том, что это был их лидер, не было никаких сомнений, довел Дениса до медицинского отсека.

— Через час чтобы был как новенький, — инопланетянин говорил вроде без угроз, но маленький трагон в белом халате сглотнул прежде чем кивнуть, — проводишь его ко мне.

Гуманоид еще раз посмотрел на человека, кивнул каким-то своим мыслям и молча ушел.

— Это кто был? — спросил Денис у трагона, который уже начал запускать саркофаг.

— Вестиар, — коротко и недоуменно глянул на него доктор: как можно такие вещи не знать? — Ложись.

— Помоги ножны снять, — ошарашенный Денис сел на ложе саркофага. — Это был вестиарец?

— Вестиар, — повторил низкорослый трагон, снимая ножны с человека.

Улечься на ложе без помощи было трудно, руки не слушались, удары рагула рассекли мышцы, а симбиот еще не успел регенерировать, поэтому Денис еще раз прибег к помощи доктора, скрипя зубами, терпел боль, каждый раз, когда трагон прикасался к его израненным рукам.

"Значит вот они какие, вестиары" — успел подумать Денис, прежде чем саркофаг погасил сознание человека.

* * *

Очнулся Денис свежим и абсолютно не чувствовавшим ран, как всегда после лечебного саркофага. Даже вечно ноющая грудь его не беспокоила. Он еще только вставал с ложа, а трагон уже протягивал ему ножны, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

— Иду, иду, — сказал Денис, надевая ножны.

Привычная обстановка медицинского отсека, саркофаг и поступок вестиара успокоили Дениса, и он чувствовал себя намного уверенней, понимая, что никто его убивать не будет. Не желая мучать маявшегося ожиданием доктора, Денис кивком указал на дверь и пошел вслед за своим проводником. Шли они по коридорам, точным копиям тех, которые были на базе, только, пожалуй, дверей поменьше. Наконец они дошли до нужного места. Здесь маленький трагон замешкался и как-то неуверенно произнес: "откройся". Дверь в точности выполнила инструкции и открылась, позволяя Денису увидеть, куда же его привели. Проводник посмотрел на вестиара и, не дожидаясь хотя бы кивка, побежал обратно, явно обрадованный выполненным без сбоев приказом.

— Проходи, — сказал на своем языке вестиар.

Денис аккуратно переступил порог и внимательно осмотрелся. Спартанской обстановку назвать было нельзя, но и особого шика тоже не было. Стол, несколько удобных кресел, на одном из которых и сидел лидер Этинуалов, довольно большой экран на стене, напротив него — некое подобие дивана, стоящего на одной ножке, и еще одна дверь за спиной хозяина помещения.

— Здравствуйте, — Денис вежливо поздоровался и сел в указанное кресло.

Вестиар все не начинал разговора, рассматривая Дениса, так что Денис тоже решил внимательнее изучить своего спасителя, тем более, что в его облике что-то изменилось. Через несколько секунд Денис понял, в чем дело: в ангаре он видел бойца, готового голыми руками разметать всех присутствующих, пыщущего силой и властью, а сейчас напротив него сидел уставший инопланетянин, без каких-либо чувств рассматривающий человека.

— Почему вы меня спасли? — все же решился начать разговор Денис.

— Ты еще слишком молод, ты даже не прошел свою первую детскую Арену, — спокойно ответил гуманоид.

— Понятно, "солдат ребенка не обидит", — и, увидев искру непонимания, объяснил: — так, поговорка на моей планете. Вы меня отпустите?

— Конечно, отпущу, зачем мне надо было тебя спасать тогда? — удивился вестиар.

— Спасибо, — искренне поблагодарил его Денис, вспомнив, что еще не говорил слов благодарности за свое спасение, — большое спасибо, вы спасли мне жизнь.

— Я знаю, — в глазах гуманоида снова появилась скука.

— Можно вопрос? — несмело спросил человек.

Вестиар внимательнее посмотрел на человека и утвердительно кивнул.

— Вестиары же создали Арену, вы чуть ли не правители Всеселенной, что вы тут делаете?

— Создали, — странно, но в голосе была горечь и чуть ли не сожаление, — но Арена превратилась в тотализатор, а ее участники готовы на любую подлость ради победы. Не того хотели создатели Арены. Не того.

— А чего они хотели? — Денис осмелел настолько, что позволил себе перебить вестиара.

— Воспитать воинов, благородных и сильных. Лучших! — инопланетянин не обратил внимания на бестактность человека. — Ну и конечно, нужны были соперники. Ты хочешь услышать историю народа Вестиар?

— Конечно, — Денис замер в предвкушении.

— История долгая, слушай. Я не буду рассказывать, как мы вышли к звездам, не буду рассказывать о расцвете моего народа, я расскажу о его падении.

Вестиар подобрался, голос стал заметно жестче, но в глазах все равно была тоска.

— Об этом мало кто знает, но народ вестиар родом с планеты Ролуолл. В каждом из нас с рождения присутствовал симбиот и это было вполне объяснимо, иначе выжить на нашей планете было нельзя. Что говорить о зверях, если у нас даже деревья умели убивать, чтобы выжить. Ролуолл слишком маленькая планета, чтобы вместить всех желающих жить, поэтому выживали только сильнейшие, — вестиар говорил короткими предложениями, после каждого делая глубокий вдох. — Опасность была повсюду и всегда, даже дети спали с оружием в руках, не говоря уже о взрослых. Звери убивали нас, получая наш симбиот, наше же племя не пило кровь и сильнее не становилось. Добывать металл становилось все сложнее, и однажды клинок был вырезан из дерева. У одного сильного и благородного воина сломался его клинок так, что часть осталась в теле зверя, тогда воин срезал ветку дерева, под которым хотел заночевать, и кинжалом вырубил из нее клинок. Так родился первый меч Олуна. Когда воин понял, что, убивая врагов, он становится сильнее, он сошел с ума. Начал убивать всех подряд, не видя разницы, кто перед ним: зверь, вестиар, ребенок или старик. В каждом существе планеты Ролуолл был симбиот, и он его получал. Вскоре о такой способности его клинка догадались и другие воины, и сделали себе оружие. Война длилась около двух лет, наших лет, а наш год намного больше твоего, земного. Война окончилась лишь потому, что убивать стало некого. Оставшиеся в живых звери прятались, этинуалы были почти полностью истреблены, из вестиар осталось лишь пятеро воинов, только теперь осознавших, что же они наделали. Тот, кто начал эту войну, первый узнавший о необычайных способностях Олуна, предложил дать клятву, что никогда они больше не будут убивать. Пятеро поклялись на своей крови, смешав ее в маленьком сосуде и закопав под святилищем нашего бога. Мы не могли находиться на своей планете, где все напоминало о погибших, и улетели к другим звездам. Но истинные воины не могли без боев, мы были еще слишком молоды, чтобы отложить оружие, но и клятву нашему богу нарушить не могли. Так родилась Арена.

— Но род вестиар же продолжился? Вы же здесь, — вставил фразу Денис.

— Нет, род вестиар не продолжился. Он умрет вместе с последним из нас пятерых. — горько сказал вестиар.

— Вы один из тех пятерых? — Денис чуть не вскочил с места.

Вестиар ничего не ответил, лишь убрал руку со стола и Денис увидел неглубокие вмятины от пальцев на металлическом столе.

— Но сколько же вам лет? — вдруг сообразил Денис. — Вестиары так долго живут?

— Много, я уже и считать устал. Наш обычный срок жизни давно истек, мы думаем, что это из-за трансформации. Во мне слишком много симбиота, мое тело не стареет. Вообще. Я сейчас точно такой же, каким был на своей планете.

— Трансформации? Я что-то слышал о ней, но думал это легенда.

— Нет, трансформация не легенда, каждый из нас подвергся ей. Мы не знаем почему, но в один прекрасный момент симбиот начинает перестраивать тело. Делая его еще быстрее, сильнее и защищеннее.

— Понятно, но зачем вы создали Этинуалов? Это же бандиты, они чуть не уничтожили народ ритонов? — Денис спросил и задумался, что было бы, если б вестиар принял участие в атаке Этинуалов, и тут же содрогнулся от этих мыслей.

— Это мой путь к свободе. Мы слишком долго живем и давно уже не встречали соперников, которые смогут нас победить и сменить. Я ищу своего соперника среди тех, кто не боится противопоставить себя системе.

— Вы хотите, чтобы вас убили? — Денис перестал понимать, что происходит.

— Мы пятеро — все разные, но все сходимся в одном: то, что мы сотворили, — ошибка. Мы выбрали не тот путь, и я боюсь, что Арена приведет к тому же. Поэтому я хочу найти достойного преемника, который не допустит повторения нашей ошибки.

— Как это вяжется с побоищем, которое вы устроили на Ритоки? — повторил вопрос человек, внимательно глядя на вестиара.

— Мы выбрали свой путь, каждый из нас. Я выбрал свободу, чего будут стоить мои убеждения, если я сам же начну их нарушать? Найм обсуждался, и мне это не понравилось, но я не могу заставить идущих за мной, поверивших в мои идеалы, не могу ограничить их свободу. Но и так немногие последовали за Роркатом, хоть он и один из нас.

— Роркат? Это рагул? Враг Корнашара?

— Ты смотришь на этот вопрос однобоко, — вестиар внимательнее посмотрел на Дениса, — каждый из нас кому-то друг, а кому-то враг. Ты помогал Корнашару, друзья Рорката помогали ему. Где ты видишь несправедливость?

Денис открыл рот, собираясь высказать все об убитых ритонах, о разгромленной Элории, но вспомнил сожженные города рагулов и их потери, закрыл рот и решил немного подумать, подобрать правильные аргументы.

— В чем-то вы, конечно, правы, но нельзя оправдать невмешательство в убийство тем, что вы не хотите ограничивать чью-то свободу. Этим вы разрешаете то, что могли бы запретить и уменьшить зло хоть на чуть-чуть.

— Уменьшить зло? Добро и зло всегда идут рядом друг с другом. Если бы я запретил Роркату брать с собой друзей, то для тебя это было бы добро, а для него зло. А справедливость… справедливость и так восторжествовала. Насколько я знаю, Роркат единственный оставшийся в живых рагул, наделенный симбиотом. Так что твой друг Корнашар победил.

— Все равно вы не правы. — Денис несмотря на все, казалось бы, убедительные аргументы мотал головой.

— Может быть, может быть, — инопланетянин встал, заканчивая разговор, — пойдем, тебе пора.

Вестиар открыл дверь за своей спиной. В комнате оказался аппарат струнного туннеля. Инопланетянин кивнул Денису и вернулся за стол.

— До свидания, — вежливо попрощался Денис.

Затем Денис быстро вошел в комнату, встал в телепорт и ввел координаты. Перед переходом он еще раз посмотрел на вестиара и удивился своим чувствам. Старый, уставший инопланетянин вызывал у него жалость, что было странно, ведь он был сильнее человека в разы, а сильные личности не вызывают жалости, но тут сработал туннель, и Денис очутился в знакомой комнате с точно таким же аппаратом перехода.

* * *

Еременко сидел в своем кабинете в здании корпорации "Пламя" в подмосковном Солнечногорске и размышлял: "Всю жизнь думал, что люблю город, его ритм, запах, силу и адреналин, а тут на тебе: любуюсь природой и счастлив", — тут же сам себе усмехнулся, но не оторвал взгляда от раскинувшегося за окном леса с мерно раскачивающимися на ветру верхушками деревьев. Его лирическое настроение прервал вызов с коммутатора.

— Да, — слегка раздраженно бросил в трубку Еременко.

— Александр Евгеньевич, — голос в трубке показался подполковнику сильно смущенным, — тут на проходной Черешников Илья Николаевич, просит вас встретиться с ним.

— Кто?! — обычное хладнокровие изменило фээсбэшнику. — Пропустить, немедленно. В комнату для особых гостей.

— Есть, — голос охранника уже успокоился: свою задачу он выполнил, теперь решения принимал не он, и это было хорошо.

— Дима, — подполковник тут же набрал своего заместителя, — встретишь Черешникова, устроишь ему обыск по полной. Обращай внимание на все, даже на пот, понял?

— Так точно, товарищ подполковник, — Дима был невозмутим, да и не впервой ему такие приказы выполнять: специфика службы.

— И устрой ему "рентген".

Рентгеном в "Пламени" называли небольшой коридор, через который должен был пройти объект. Коридор был оснащен кучей всякой аппаратуры, "просвечивающей" клиента до самых костей, впрочем, даже в костях он не смог бы пронести взрывчатку или что-то подобное, если кому-то такое могло прийти в голову. Хотя существуют же протезы, и в "Пламени" никогда об этом не забывали.

— Будет исполнено, — Дима подождал секунду, услышал привычное "выполняй" и положил трубку, тут же решительным, но неторопливым шагом отправился исполнять.

Черешников вел себя словно у себя дома, совершенно спокойно перенес процедуру обыска, без каких-либо возражений полностью разделся и ждал, пока оперативники исследуют одежду на наличие в ней различных примесей, по отдельности неопасных, но стоит соеденить — и получится взрывчатое вещество, или ядовитый газ, или какое-нибудь психотропное вещество. С таким же спокойствием отдал на исследование небольшую прозрачную папочку с несколькими листами бумаги, такую папку можно было купить в любом канцелярском магазине за двадцать рублей.

Успешно пройдя обыск, Черешников оделся и пошел вслед за Димой. Дима довел его "рентген"-коридора и жестом пригласил пройти первым. Черешников улыбнулся и спокойно вошел в коридор, но в коридоре все-таки не удержался, поднял руки и повернулся несколько раз, показывая свою осведомленность. Все это в камеры наблюдения прекрасно видел Еременко, привычным к аналитической работе умом прорабатывая причины прибытия Черешникова. Одним волевым приказом успокоив мозг, работающий в бешеном темпе, подполковник ФСБ встал из кресла и открыл дверь подошедшим Черешникову и своему заместителю.

— Добрый день, Александр Евгеньевич, — Черешников явно был доволен произведенным эффектом. Все-таки он был позер.

— Такой ли он добрый, раз вы тут, Илья Николаевич, — Еременко жестом указал начальнику аналитического отдела Лизарда на кресло, Дима в это время уже сел в свое обычное место, по правую руку от начальника.

— Добрый, еще какой добрый, — Черешников открыто улыбнулся, — но разговор предстоит конфиденциальный, и весьма конфиденциальный, — намекнул на присутствие заместителя аналитик.

— Никого лишнего здесь нет, — четко проговорил Еременко, прекращая разговор на эту тему.

— Ну что ж, как скажете, но еще я бы посоветовал выключить камеры, поверьте, — Черешников чуть нагнулся к Еременко, надеясь на свое умение в разговоре пользоваться психологическими приемами, вызывающими то чувство у собеседника, которое в данный момент необходимо Черешникову, — это стоит знать как можно меньшему количеству людей.

Еременко на секунду задумался, но встал и подошел к компьютеру. Подвигав мышкой, он выключил стационарные камеры наблюдения в кабинете, но направил на Черешникова подключенную только к его компьютеру небольшую камеру, которая использовалась для общения через интернет с семьей.

— Эта пусть пишет, — подполковник сел в свое кресло и посмотрел на Черешникова.

— Хорошо, — аналитик вздохул, словно собираясь с силами, и начал свою речь. — Вы еще не знаете, но меня уволили из "Лизарда", — в голосе Черешникова прорезались хорошо скрываемые, но все-таки заметные нотки злобы, — из-за провала с операциями по Новикову. Из-за ваших операций по уничтожению наших отрядов, из-за провала операции "Возмездие". Меня сделали "козлом отпущения". Но вас я не виню, наши… — Черешников замялся, по привычке назвав корпорацию "Лизард" своей, и поправился: — ваша и бывшая моя корпорации постоянно дрались между собой, по-другому и не было никогда. Вы просто делали свою работу, но Новиков, — вот тут у аналитика злоба просто через край полилась, — это он во всем виноват, из-за него я лишился работы. Любимой работы.

Аналитик замолчал, успокаиваясь, а Еременко, не веря ни единственному слову бышего или настоящего начальника аналитического отдела Лизарда, молчал. Еременко не повернул головы, чтобы обменяться взглядами с заместителем, не отвел взгляда, он вообще не двигался и не менял позу, он все так же смотрел на Черешникова.

— Я пришел сюда не просто так, не жаловаться на судьбу, да и я прекрасно понимаю, что вы мне не верите, — аналитик грустно усмехнулся. — Это не просто ваше право, это ваша обязанность. Я докажу свою лояльность, но об этом позже. Сначала я хочу объяснить причины своего появления здесь. Я хочу уничтожить Новикова. И не просто уничтожить, а лишить главного его козыря. Я хочу ему отомстить.

— И вы пришли с таким заявлением ко мне? — Еременко усмехнулся в ответ. — С просьбой помочь вам убить моего подчиненного?

— Не убить, нет, — тут Черешников улыбнулся так сладостно, словно встретил любимую девушку после долгой разлуки, — лишить его бактерий-мутагенов. И это не просьба, а предложение. У меня есть что предложить вам взамен.

— Предложить взамен? Секреты Лизарда? Информация? — Еременко отрицательно покачал головой. — Нет.

— Информация, — тоже покачал головой Черешников, но, в отличие от Еременко, утвердительно, — но какая информация!

Аналитик и психолог выдержал небольшую паузу, подогревая интерес к своим следующим словам.

— Я дам вам такую информацию, — Черешников протянул свои листочки, которые до сих пор не выпускал из рук, — которой нет даже в Лизарде. И теперь не будет, благодаря разгромленному вами аналитическому отделу. Здесь работал лично мой отдел, которому только я отдавал приказы и указывал, в каком направлении работать. Вы же не получили никакой информации, даже захватив компьютеры и моих людей?

— Продолжай, — Еременко не стал отвечать на вопрос, но в памяти всплыли лица ученых с пеной на губах, выступавшей как только к ним применялись любые способы получения информации: психотропные, болевые или любые другие. Мозг ученых мгновенно превращался в своеобразную кашу, а сами ученые в идиотов.

— Конечно не получили, — Черешников заулыбался, — это тоже мои разработки, психоблоки, реагирующие на любое внешнее воздействие. Это, конечно, несколько опасно, потому как они срабатывают, например, при автомобильной аварии, в любой момент наступления сильной боли, но такова цена.

— Так вот, — продолжил бывший аналитик Лизарда, — тут формула и описание одного препарата, который разработал мой отдел. Все, в том числе и вы, наверное, — аналитик выделил последнее слово, но Еременко мгновенно принял решение еще раз прошерстить всю корпорацию в поисках крота, — бросились исследовать эти самые бактерии-мутагены. Я же после очень недолго их изучения понял, что это слишком длинный путь, и направил свой отдел на исследование именно гена АР-3112, гена Арены. Но, как часто бывает, помог в успешных исследованиях мне все же случай.

Черешников откашлялся, взяв себе секундную паузу, посмотрел на Еременко, который так и не взглянул на распечатки, и продолжил.

— Этот препарат полностью копирует воздействие гена Арены на организм человека, — Черешников уставился прямо в глаза Еременко. — Вы понимаете, что это значит? Это значит, что любой из нас сможет стать таким же, как Новиков, как Джонс, как Сухте. Мы можем стать суперлюдьми, — Черешников с удовольствием отметил про себя первые изменения в мимике Еременко, — нам нужны всего лишь носители мутагена. И первым будет Новиков, все его бактерии-мутагены должны быть у него забраны. Это условие, по которому я передаю вам эту формулу.

Еременко молчал, переваривая услышанное. Он, конечно, втайне надеялся на то, что такое станет возможно, но был очень сильным человеком и не позволял себе даже думать об этом, зная, как это может повлиять не только на его работу, но и на отношение к Новикову и ему подобным. Такие надежды подсознательно заставляли ненавидеть более сильных, с ненавистью смотреть в спину начальнику, с преданностью в глазах глядя тому в лицо. Еременко был тщеславным, но настолько хорошо умел прятать свои эмоции, что штатные психологи ФСБ не смогли найти это качество, и такой поворот событий заставил всколыхнуться слишком многое, надежно, как полагал сам Еременко, укрытое под замками волевых приказов.

Еременко молча встал и подошел к компьютеру, выключил камеру и специальной программой удалил файл съемки, многократно перезаписав бессмысленную связь единичек и ноликов на место этой записи, чтобы даже лучшие специалисты отдела "К" не смогли восстановить эти данные. В этот момент Черешников мысленно поздравил себя с победой.

— Дима, — задумчиво сказал Еременко, мозг которого, в отличие от медлительности его хозяина, работал быстрее суперкомпьютера, — Алябьева и Вертихина отдели от основной группы и передай им это. Пусть воспроизведут формулу, остальным запрети использовать оставшуюся кровь с симбиотом, — Еременко намеренно не уточнил при Черешникове, что у них есть образец крови Мэй Линь, — допуск к лаборатории уровня "ноль". Ну и доведи до умников — так в "Пламени" между собой называли ученых — уровень секретности. Выполняй.

— Будет исполнено, — мягким движением заместитель встал и стремительно вышел из кабинета своей бесшумной походкой.

— Илья Николаевич, — обратился к Черешникову Еременко, — пока мои ученые будут воспроизводить вещество и проводить эксперименты, вы будете моим гостем, после чего мы продолжим разговор.

— Гостем? — усмехнулся Черешников, прекрасно понимая, что это значит.

— Гостем, — утвердительно кивнул Еременко, — именно гостем, о безопасности которого будут заботиться мои люди. Вы уверены, что о вашем визите ко мне не знает ваше руководство? Бывшее руководство, — поправился улыбнувшийся Еременко, показывая, что окончательно еще не поверил в слова Черешникова.

— Меры предосторожности я принимал такие, что отследить меня было невозможно, но против небольшой "охраны", возражать, конечно, не буду, — принял условия игры аналитик.

— Хорошо, тогда вы можете передвигаться по гостевому уровню здания в сопровождении двух моих людей. За территорию, уж извините, — картинно пожал плечами подполковник, все еще строя из себя радушного хозяина, заботящегося о безопасности гостя, — вы выйти пока не можете, мало ли что.

— Да, конечно. Меня проводят в отведенные мне аппартаменты? Я бы хотел принять душ, в самолете душно, да и вчера не было возможности ополоснуться, стряхнуть службу безопасности Лизарда все-таки не так просто.

Еременко взял трубку и нажал одну единственную клавишу на аппарате.

— Подготовь для нашего гостя двести третий номер, — выделив слово номер сказал Еременко, — и пусть Саша и Дима зайдут ко мне.

— По вашему приказанью… — громко начал рапортовать о прибытии вошедший боец, но Еременко жестом прервал его.

— Саша, ну мы же не в армии, — подполковник ФСБ улыбнулся гостю. — Проводите Илью Николаевича в двести третий, и впредь сопровождайте его везде. Но Илья Николаевич сильно устал с дороги и собирается отдохнуть, верно? — повернулся он с очень толстым намеком к Черешникову.

— Да-да, — аналитик встал, склонил голову в шутливом поклоне хозяину дома и вышел, вслед за одним охранником, предоставляя второму следовать за ним.

Следующим утром один из "умников" попросился на прием к Еременко.

— Александр Евгеньевич, мы в точности воссоздали вещество из переданных нам документов, но смесь летуча. Мы всю ночь экспериментировали, но не добились результата. Формула не полная, не хватает катализатора, — у ученого под глазами набухли мешки, подтверждая слова о бессонной ночи.

— Ясно, чего-то подобного я и ожидал, — тихо, практически по себя, пробормотал Еременко, вызывая своего заместителя.

— Дима, доставь сюда Черешникова, — сказал в трубку подполковник и по обыкновению сразу отключился.

Ученый встал, глазами указывая на дверь, спрашивая, уйти ли ему, но Еременко так же глазами указал ему на кресло. Через несколько минут в кабинет вошел выспавшийся и улыбающийся Черешников, с таким видом, словно он действительно отдыхает в каком-то пансионате.

— Повторите то, что вы мне сказали, — ответив кивком на приветствие аналитика, обратился к ученому глава корпорации "Пламя".

— Смесь летуча, не хватает катализатора, — лаконично сказал ученый.

— О, ну конечно, — сказал Черешников и замолчал.

Еременко прекрасно понял причину паузы бывшего лизардовца.

— Иван Алексеевич, подождите в приемной, и попросите ко мне Дмитрия, — своим обычным, не терпящим возражений тоном произнес подполковник.

Как только заместитель вошел, Черешников продолжил.

— Александр Евгеньевич, — разведя руки, произнес аналитик, — вы же не думали, что я сразу отдам вам всю формулу? Сначала мне хотелось бы гарантий, что мои условия будут выполнены. Вы ведь понимаете, что сведения из моей головы вам не получить, у меня стоит точно такой же психоблок, немного доработанный, правда. Так что либо я добровольно выдам вам всю информацию, либо вы не получите ее никогда.

— Так, — Еременко посмотрел на улыбающегося Черешникова, — ну давайте уточним, чего же вы хотите.

— Не так много, — Черешников не стал опускаться до фраз типа: " разговор не мальчика, но мужа", или " вот это говорит деловой человек", понимая, с кем разговаривает. — Новые документы у меня есть, деньги тоже, но они никогда лишними не бывают. Так что первое условие весьма банально — деньги. Я считаю, что пять миллионов долларов будет вполне адекватной суммой за такую информацию.

— Дальше, — Еременко никак не отреагировал на цифры, благодаря чему Черешников убедился, что все верно рассчитал.

— Дальше Новиков! — улыбка сползла с лица аналитика. — Новиков должен лишиться всех бактерий-мутагенов. Кому вы их передадите, меня не волнует: себе, своему заму… — Черешников кивнул на Диму. — Главное, чтобы Новиков стал обычным человеком.

— Хм, — единственное, чем ответил на второе условие Еременко.

— Я сам психолог, — успокоился Черешников, и даже слегка улыбнулся, — и свое состояние характеризовал бы как манию, но ничего поделать с этим не могу, — аналитик вновь развел руки, — и не хочу. Я хочу отомстить тому, из-за кого моя карьера полетела к чертям.

— Почему вы не предложили формулу своим? — внезапно задал вопрос не по теме Еременко.

— Потому что эмоциям подвластны все: и я, и даже Совет Лизарда, — невесело ухмыльнулся Черешников, — меня даже слушать не захотели, а вторую попытку пообщаться мне помешала сделать гордость. Пусть они и не знают, что теряют, но теряют они очень много, и если мы договоримся, то я буду доволен.

— Ну и каких гарантий вы хотите? Договор? — позволил себе пошутить Еременко.

— Бросьте, Александр Евгеньевич, мы слишком долго были противниками, чтобы не изучить друг друга как самих себя, — и Черешников отнюдь не льстил себе, он действительно был опасным противником, и Еременко знал о нем все. — Мне достаточно будет вашего слова. Вы его никогда не нарушите, но в какой форме дать мне обещание, я выберу сам…

Черешников знал о виртуозном умении Еременко находить слабые места в обещаниях, и, формально не нарушая их, обходить данное слово. Эта привычка выработалась как раз благодаря тому, что Еременко ни разу в своей жизни не нарушил данного слова, но и не давал его по пустякам.

— Это все условия? — уточнил фээсбэшник.

— Ну и последнее, пожалуй, самое безобидное: вы не охотитесь за мной, пока я не выступлю против вас, — аналитик без улыбки посмотрел на Еременко, — мне нужны гарантии моей безопасности.

— Я вас услышал, — Еременко по коммутатору вызвал охрану. — Отдыхайте, я вас вызову, когда приму решение.

Черешников встал и вышел уверенной походкой, заставив охранника посторониться, пропуская гостя вперед. Еременко, проводив взглядом своего "гостя" бросил в трубку: "Алябьев свободен", затем положил трубку и посмотрел на заместителя.

— Что думаешь? — Еременко принял позу, запечатленную Роденом.

— В порядке сложности: безопасность гарантировать можем, он нам не нужен будет после того, как передаст остаток формулы, да и вряд ли он укажет одним из пунктов то, чтобы мы не сообщали его местонахождение Лизарду. Думаю, достать всегда сможем, это не проблема, — Еременко кивнул, соглашаясь с доводами. — Насчет денег можно поторговаться, главный пункт в его плане все-таки Денис, — еще один кивок главы корпорации, — насчет Дениса. Насчет Дениса, — зам машинальным жестом погладил затылок, — если формула будет работать, то, по большому счету, какая разница, кого исследовать? А если преимущества этих бактерий получит наш человек, то будет совсем хорошо.

— Ну, примерно так же мыслю и я, — в третий раз кивнул Еременко. — Сначала убеждаемся в работоспособности формулы, потом выполняем условия Черешникова. И еще надо решить, что делать с лишенным бактерий Денисом, скандал нам не нужен.

— Я понимаю, — многозначительно посмотрел на начальника Дима, — думаю, вопрос решим.

— Хорошо, зови Черешникова, будем договариваться.

* * *

24 сентября. Четвертый этап Арены. 09 часов 01 минута. Время местное.

Джонс вышел из телепорта в большом коридоре, освещенном синим светом, который позволял видеть на большее расстояние, чем при обычном солнечном. Быстро вытащив клинок, он вызвал по нанофону Сухте и Стивенса одновременно, воспользовавшись способностью нанофона создавать нечто вроде конференц-связи. Не разрывая контакта, все трое побежали в круг, на арену, как они его называли.

По пути они не встретили никого из уменьшившегося числа соперников, ведь ни ритоны, ни рагулы, ни самый опасный для Джонса противник — Денис Новиков, участия в этом этапе Арены не принимали. Выбежав в круг, Джонс увидел Сухте, выходящего из соседнего коридора, и Стивенса, оказавшегося на противоположной стороне арены. Стратегия была давно уже обговорена и вдолблена им военными стратегами и инструкторами, и Стивенс, не раздумывая, бросился к своим по прямой, не обращая внимания на на что и ни на кого. Но люди, полностью принадлежавшие Лизарду, первыми появились в большом круге, и Стивенс благополучно добежал до своих товарищей, тут же почувствовав себя увереннее.

— Все как планировали, — Джонс отключил связь по нанофону, произнеся эти слова вслух, — убиваем всех появившихся как можно быстрее, не давая объединиться в группы.

Действительно, новый начальник аналитического отдела, бывший заместитель Черешникова, все отлично рассчитал. Пока нет основного соперника, Новикова, а рассчитывать на то, что Новиков пропал навсегда, Тодовски не стал, необходимо было победить как можно больше соперников, которых и так в этом этапе было не очень много, и забрать их симбиота, чтобы, если все же Новиков объявится, взрастить из Джонса достойного соперника.

Но размышлять над указаниями руководства Джонсу было некогда, да и не любил он это делать, и как только из коридора слева показался лонун, Джонс коротко скомандовал: "За мной", и стремительно побежал к первому сопернику.

Лонун оценил ситуацию и развернулся, чтобы исчезнуть в коридоре, из которого появился, понимая, что с тремя противниками ему не справиться, но сзади уже его настигал трагон, хищно скалясь своим огромным, полным страшных зубов ртом. Тогда лонун, его звали Коони, но это никого не интересовало, побежал влево, спасаясь от людей. Но Коони не повезло: трагон оказался ближе, чем люди, и связал его боем, не обращая внимания на крики лонуна, призывающего его встать плечом к плечу против нового соперника. Полагая, что его противник врет, надеясь приглушить бдительность, трагон, не различавший ничего за шумом быстро сталкивающихся его клинка и глефы лонуна, сильными ударами сбивал круговые движения глефы, лишая тем самым лонуна превосходства в скорости вращения клинка, а соответственно, в силе удара. Почуял неладное трагон лишь тогда, когда почувствовал движение за спиной. Быстрым перекатом он ушел от направленного в спину удара Джонса. Трагон хотел развернуться лицом к новому сопернику, взяв лонуна в союзники, но злопамятный лонун не дал ему такой возможности и не прекратил атаковать. Маленький трагон взвыл, понимая, что проигрывает первый же бой, и бросился на лонуна, надеясь пробить оборону и убежать от людей, а там будь что будет. Но Джонс не дал ему такой возможности и быстрым ударом клинка пронзил насквозь плотное тело инопланетянина, прерывая его прыжок.

Хитрый лонун крутил глефу, не давая подойти никому из соперников, но Сухте уже обежал его справа, отрезая путь к центру арены, Стивенс обошел слева, закрывая собой коридор, а Джонс, едва трагон растаял в воздухе, бдительным Наблюдателем перенесенный в медотсек, уверенным шагом победителя шел прямо на лонуна.

— Осталось двадцать три участника, — раздался приятный голос Наблюдателя.

— Счет открыт, — кровожадно ухмыльнулся Джонс, кивком головы отправив своих бойцов в атаку на обреченного лонуна.

Лонун закрутил глефу, двумя лезвиями успешно отбивая атаки ослабевших после передачи симбиота Сухте и Стивенса, но Джонс не собирался давать гуманоиду ни шанса на надежду. Несколько секунд помедлив, огромный боец уловил ритм движений инопланетянина и стремительным движением сблизился с ним, поймав на смене приемов, схватил руку Коони и сжал ее изо всех сил. Огромный чернокожий боец и до появления в его теле симбиота мог похвастаться недюженной силой. В спортзал он пошел не по собственному желанию, всего лишь потому, что туда пошел его друг, но, показав отличные результаты, втянулся и полюбил тяжелую атлетику. Услышав, как хрустнула кость инопланетянина, Джонс еще ближе придвинулся к гуманоиду, перехватил длинную руку ближе к телу и воткнул свой клинок прямо в сердце Коони. Наставник Джонса объяснил ему, что несмотря на то, что после удара в сердце Наблюдатель перенесет противника в безопасный медотсек гораздо быстрее, симбиота за такой удар получаешь больше. Организм впадает в состояние шока, рассылая команды каждой клеточке спасать сердце хозяина, уменьшая потребление крови, чтобы увеличить приток кровяных телец к самому сердцу. Эти же сигналы получают и бактерии Ролуолла, тут же оказываясь в месте ранения, то ли пытаясь спасти хозяина, регенерировав рану, то ли пытаясь сбежать из его тела, но клинок Олуна впитывает огромное количество симбиота, награждая своего хозяина за удачный удар.

— Осталось двадцать два участника, — снова раздался голос Наблюдателя, а лонун, с искривленным от боли лицом, растворился в воздухе.

Конечно, каждый из участников хотел заключить хотя бы временный союз, чтобы подольше продержаться, а то и выиграть, но везло не всем. Вот Мэй стремительным движением Сияющего во тьме отправила курпана заживлять раны в медицинском саркофаге…

— Остался двадцать один участник.

…вот Чунь, боец Гейко, не успел соединиться с Мэй и Фэном…

— Осталось двадцать участников.

…на этом быстрые победы закончились, оставшиеся — трое людей Лизарда, брат и сестра Мэй и Фэн из Гейко, курпаны, трагоны и лонуны — соединились в группы.

Пятеро курпанов отбивались от четверых длинноруких лонунов, практически не двигавшихся, но руки которых с удивительной скоростью мелькали то тут, то там, норовя либо ударить клинком, либо зацепить назащищенное мсто, с целью сбить равновесие. Вот к этому бою и приблизился огромный Джонс с соратниками. Быстро уравняв количество противников в группах нападением со спины, Джонс не дал опомниться и атаковал еще одного курпана. Бой на два фронта могли выдержать единицы, и этот курпан был не из таких, потому практически сразу Джонс всадил ему клинок в сердце.

— Осталось семнадцать участников, — известил голос Наблюдателя.

"Кого-то я пропустил", — с неудовольствием подумал Джонс.

Джонс хоть и не блистал интеллектуальными способностями, но понимал, что добив курпанов, они останутся втроем против четверых лонунов, а это было чревато проигрышем. Поэтому Джонс быстро сместился, имитируя атаку на курпана, но сам пробросил свое тело к ближайшему лонуну и сильным ударом сбоку пробил того насквозь.

— Осталось шестнадцать участников.

В ближнем бою слишком длинные руки лонунов больше мешали, чем помогали, и Джонс не раздумывая воспользовался этим: он ухватился за вытянутую конечность инопланетянина, одним сильным рывком подтянул к себе лонуна, насаживая его тело на меч. Теперь уже курпаны превосходили количеством лонунов, но люди не дали ситуации стабилизироваться и снова атаковали. Наконец повезло Стивенсу. Он сместился за спину одному из курпанов, дождался, пока тот отвлечется на контратаку, и, ударив снизу вверх, пробил худое тело инопланетянина.

— Осталось четырнадцать участников, — не забывал о своих обязанностях Наблюдатель.

Мэй и Фэн вышли из коридора и застали развязку боя Джонса с инопланетянами. Трое людей немного отошли, выжидая, но и двое курпанов не торопились убить оставшихся двоих лонунов. Вот пятерка трагонов, также по нанофону договорившись о встрече, вышла в круг.

Джонс, дав соратникам знак, зарычал и рванулся к лонунам, посчитав их наиболее сильными соперниками, оставив курпанов напоследок. Стивенс, Сухте, Джонс и двое курпанов не оставили длинноруким гуманоидам никаких шансов, за считанные мгновения растворив их в воздухе. Люди тут же повернулись к оставшимся противникам, торопясь их уничтожить до того, как пятеро трагонов добегут до них. Успели.

— Осталось десять участников, — подвел итог этого непростого боя голос.

Трагоны бежали небольшим полукругом, вогнутым внутрь, чтобы напасть сразу со всех сторон, но Джонс скомандовал отступление и люди убежали в коридор, заняв более выгодную с точки зрения обороны позицию. Джонс не понял, было ли это планом инопланетян, или они на ходу это придумали, среагировав на отступление людей, но пятерка резко развернулась и бросилась в сторону Мэй и Фэна, крыльями полукруга отрезая тем возможность попасть в коридор.

— К стене, — резко бросил Фэн.

— Да чего тянуть? С пятью нам не справиться, — резонно произнесла Мэй, мысли которой были заняты отсутствием Дениса, но к стене отошла.

— Попробуем хоть кого-нибудь достать, — Фэн покрутил мечом и сделал несколько глубоких выдохов, сбрасывая напряжение.

Трагоны приблизились на расстояние удара и, не мешкая, атаковали. Слишком близко расположившись друг к другу, нетерпеливые трагоны хотели побыстрее разобраться с легкой добычей в виде двух людей, и поэтому мешали друг другу. Мэй увидела столкнувшиеся в атаке руки невысоких инопланетян и рванулась вперед, быстрым движением Сияющего во тьме отбила два клинка, на какую-то долю секунды пересекших траекторию друг друга, и, перехватив клинок обратным хватом, с хрустом вонзила Сияющего во тьме в трагона. Мэй была невысокой и легкой, поэтому скоростью превосходила неуклюжих, но сильных трагонов. Выдернув меч из раны еще не растаявшего соперника, отбила удар трагона, но еще один удар отбить уже не успевала.

Фэн видел удачный рывок Мэй, видел тающего трагона, но на него наседали двое, поэтому в следующий раз он повернулся к сестре лишь после ее короткого вскрика. Увидев телепортацию Мэй и оскалившегося инопланетянина, Фэн бросился на него с желанием отомстить, затмившем здравый смысл, но противников было слишком много. Слишком много, чтобы упустить такой удачный момент, и сразу несколько клинков пронзили не успевшего дотянуться до врага Фэна.

— Осталось семь участников, — без всяких эмоций отсчитывал выбывших приятный голос Наблюдателя.

Джонс обрадовался потере одного из трагонов, что увеличивало его шансы на победу, но тем не менее он несколько растерялся. Мысли в его голове бродили разные.

"Может, убить этих двоих, — размышлял он, — помощники из них все равно никакие, хотя из них бактерии я и так получу, лучше одного из этих инопланетяшек завалить".

Для не очень сообразительного Джонса эти мысли были вершиной его интеллектуальных способностей. Именно из-за отсутствия привычки использовать мозг Джонс в те редкие моменты, когда о чем-то серьезно задумывался, останавливался, не умея делать два дела одновременно. Вот и сейчас, очнувшись после таких серьезных рассуждений, Джонс обнаружил четверку трагонов совсем близко. В отличие от мозга тренированное тело отреагировало мгновенно, приняв боевую стойку.

— Стоять, только попробуйте мне побежать, я вас, как клопов, передавлю, — не скрывая злобы, прорычал сквозь стиснутые зубы Джонс.

Стивенс привык к такой манере общения и сдался, полностью поддавшись влиянию Джонса и Аларии, Сухте же был более стрессоустойчив и горд, чтобы подчиняться "тупому животному" Джонсу, но эти мысли Сухте затаил до поры, полагая, что придет и его время.

Немного отойдя в коридор, так, чтобы трагоны при атаке тоже в него вошли, Джонс остановился со словами: "стоять насмерть". Тут же четверо инопланетян неторопливо вошли в коридор. Для четверых места тут было слишком мало, его как раз хватало, чтобы трое стоящих в ряд соперников не мешали друг другу. Не желая совершать ошибку, которая уже привела к потере одного из своих, гуманоиды, быстро посовещавшись, выделили одного, который резко развернулся и убежал, торопясь обежать через соседний коридор людей. Оставшаяся тройка не собиралась ждать, пока их товарищ покажется за спинами людей, и напала. Невысокие, но крепко сбитые трагоны использовали свой любимый прием, основанный на превосходстве в силе — мощные удары сверху вниз. Но для Джонса это была наиболее удобная тактика, силой двухметровый амбал превосходил даже мощных трагонов. Отбив несколько ударов инопланетянина, доставшегося ему, Джонс перешел в атаку. Вкладывая в удары всю силу, он, абсолютно не заботясь о том, попал он по своим бойцам или нет, размашистыми ударами теснил своего противника. Оттеснив противника на достаточное расстояние, Джонс аж зарычал от вкладываемой в удар силы и пробил оборону невысокого гуманоида, разрезав тому кончиком меча плечо. Тут же развернулся вправо и снизу вверх рубанул по противнику Стивенса, отсекая тому руку с мечом. Не желая отдавать даже небольшую каплю симбиота, Джонс прыгнул на обезоруженного противника и пронзил его мечом, даже не подумав о том, что оставляет Сухте одного против двоих трагонов. Но Сухте помог Стивенс. Понимающий, что тут ему ничего не светит, он быстро обогнул чернокожего громилу, впитывающего симбиот инопланетянина, и, успев до вмешательства раненого Джонсом трагона, рубанул противника Сухте в бок. Трагон скривился от боли и раскрылся под удар индуса, тут же покончившего с ним. Раненый трагон, оттесненный Джонсом далеко назад, не успел остановить разбег и дождаться товарища, который вот-вот должен был выскочить из коридора, и попал на двоих соперников, пусть слебее его, но все таки двоих. Продержаться хоть сколько-нибудь долго он не смог и пал под натиском воспрявших духом лизардовцев.

Витаро бежал изо всех сил, стремясь как можно быстрее помочь друзьям, и очень удивился, выбежав в коридор и увидев троих спокойно его ожидающих людей без каких-либо следов его соплеменников. Наблюдатель телепортировал в медотсек все связанное с проигравшим, будь то кровь, упавший клинок или оторванная часть комбинезона, поэтому ничто не напоминало о прошедшем бое, лишь затухающий в голове голос:

— Осталось четыре участника.

Распахнувший глаза трагон успел выставить клинок, чтобы отбить удар Джонса, но сил Витаро не хватило, а Джонс, с огромным количеством адреналина в крови, просто поднял одной рукой тело Витаро, нанизанное на меч.

— Осталось три участника.

— Ну, что будем делать? — подошел к Джонсу Стивенс, опуская клинок и вытирая пот.

— Умирать, — злобно рассмеялся Джонс и воткнул клинок в сердце напарнику.

Стивенс успел только скривиться от боли, как исчез, тут же появляясь в медицинском отсеке. Джонс развернулся к Сухте, который успел отреагировать и отбить в сторону направленный в него клинок, но Джонс уже был рядом и схватил тщедушного индуса за горло, одной рукой приподнимая его над полом, второй, на всякий случай, выбивая меч из руки. Джонс хотел показать "мелкой обезьяне", кто тут хозяин, но адреналин, приток симбиота и врожденная кровожадность не позволили ему этого сделать, и он машинально проткнул не имеющего возможности к сопротивлению Сухте.