— Уходите отсюда, мы не хотим иметь с вами никаких дел!

— Да мы только…

— Бир’кек, ты ли это? Неужели ты меня не узнал, это ведь я, — Кор’тек. Я проплывал тут несколько лет назад и еще обменял у тебе овцу на бронзовый наконечник для остроги.

— …Все равно уходите. Нам нельзя с вами разговаривать!

Собственно говоря, первые три недели плаванья, прошли достаточно спокойно. Разве что наводили тоску развалины поселков прибрежников, да рассказы Кор’тека, какое это было оживленное место… раньше. Иногда к этим рассказам подключались и другие ирокезы или бородокосичники, раньше так же проживавших в этих местах, или хаживавших вдоль этих берегов. А вот потом, пошли совсем другие земли.

Пусть не поселки, но некоторые уцелевшие жилища и хуторки, мы встречали и раньше. Не могу сказать что легко, но рано или поздно наладить диалог с их жителями получалось. В конце концов, у нас половина войска была прибрежниками, знающими обычаи и правильные слова, способные убедить убежавших в степь, и спрятавшихся где-то в рощах и холмах людей, что мы не желаем им зла и готовы сотрудничать. Да у нас даже специальный фонд был приготовлен, для подарков населению. — Опять же, — Кор’тек подсуетился. — Мотки тонкой бечевки для вязания и ремонта сетей, те же наконечники острог, грузила, крючки. — Рыбаку это важнее дорогих тканей или роскошных украшений, и пусть отдарки за эти подарки были чисто символические, (что взять с бедноты?), — искренняя благодарность в глазах очередного семейства, получившего бесценный дар в виде новой сети, которая позволит им не помереть с голоду, того стоили.

Так что мы плыли извещая о себе всех встречных, либо подтверждая свою репутацию тем, кто уже слышал про Ирокезов и их странные обычаи и привычки. — Наводили так сказать, мосты дружбы и взаимопонимания, попутно присматривая удобные места и бухточки, в которых можно будет поставить новые поселки

И вот, уже изрядно удалившись от привычных мест, и приблизившись к цели своего плаванья, мы наткнулись на жесткое неприятие чужаков со стороны местного населения. И, что было особенно странным, со стороны тех, кого не только Кор’тек знал раньше, но к тому же и рекомендованных нам во встреченном ранее поселке.

Нам там так прямо и сказали, что вот мол, — проедете высоких холм на котором растет дерево с расщепленной вершиной, а там, через день плавания, как раз и будет стоять поселок мужа моей двоюродной сестры Бир’кека. Так вы ему привет передавайте, и скажите чтобы ежели будет рядом, не забыл бы вернуть весло, которое его отец одолжил, когда приезжал сеструху мою сватать.

Мы привет передали, а тут такой прием. …Но ведь не из-за какого-то сраного весла же, все мужское население поселка, в количестве одиннадцати человек, высыпало на берег и потрясая оружием пытается прогнать нас, не слушая никаких увещеваний? Да и оружие-то у них, прямо скажем, — деревянные весла-дубинки, да колья-копья. Неужели они всерьез надеются на что-то, в противоборстве с пятью десятками, одетых в кожаные панцири, и вооруженных бронзовым оружием, вояк?

— Лга’нхи, — обратился я к нашему Верховному Вождю. — Их бы как-нибудь того…

Спустя минут десять «того» закончилось. Разоруженный и слегка отлупленный противник, сидел на берегу, и даже не смея ругаться, лишь постреливал на нас суровыми взглядами.

Как я и просил, — обошлось без крови, и даже существенных проблем. Лишь один парнишка, лет четырнадцати-пятнадцати проявил излишнюю резвость, что при его легкости, стоило ему вывихнутого ударом щита, плеча.

Плечо я быстренько вправил, не обращая внимания на писки пациента, и ненавидящие взгляды его сородичей, вероятно решивших что злобный враг уже приступил к пыткам, или каким иным жутким ритуалам и фулюганствам, свойственным дикарям-каннибалам и прочим исчадьям ада.

— Так это ты Бир’кек? — Обратился я к явному лидеру этих обормотов, накладывая фиксирующую повязку на плечо мальчишки. — Почему ты так плохо нас встретил? Ведь мы привезли тебе послание от твоего родственника, и подарки от себя!

— Что толку мне от ваших подарков, — грустно ответил мне вышепоименованный Бир’кек. — Коли нас всех убьют, за то что мы разговаривали с вами?

— Аиотееки? — Догадался я. — Они запретили вам разговаривать со всеми кто приплывает с востока?

— Нет. Только с теми кто носит на голове гребни… Вот такие как у тебя.

— А вот с этого момента уже поподробнее. — Оживился я. — Так значит, к тебе приходили аиотееки, и запретили разговаривать с такими как мы… А что они еще тебе про нас говорили?

Да, что ни говори, а оратором и мыслителем Бир’кек не был ни разу. Потому проще изложить общий итог моих мучений по вытягиванию из него полезной информации, чем передавать его прямую речь, щедро сдобренную чесанием в затылке, кряхтеньем, беканьем и меканьем.

И суть этих «меканий», сводилась к следующему. — Жили они, на берегу моря, не тужили… Ну может быть, — почти не тужили, потому как во время затяжных штормов конечно бывало что приходилось ему и его родне сидеть впроголодь, но в целом, никто особо на жизнь не жаловался.

От первой Орды аиотееков они как-то сумели увернуться. — Беглецы с запада вовремя принесли весть о нашествии жуткого врага. И благоразумный Бир’кек, чей род и поселок никогда не был обременен лишним имуществом, которое было бы жалко бросить, — погрузил свой немногочисленный скарб в свою главную ценность, — пару утлых лодочки, и долго болтался по морю, удирая от супостатов.

Спустя год, пришла весть о новом нашествии, — скарб зарыли где-то в песчаных холмах, куда ни один нормальный пастух свой скот не загонит, лодки с запасом сухой рыбы и бурдюками воды стояли наготове, но на этот раз нашествие их вроде как миновало. — Передвигавшиеся на демонах чудовища, почему-то предпочли двинуть по Реке на север. …Видать спознали что народ там живет хоть подлый да сволочной, зато шибко зажиточный, потому как хорошее дерево на лодки, веревки-нитки, кожи, ткани, мед и какие-то корнеплоды, которые как я понял были тут аналогом не то картошки не то репы, выменивает задорого, оставляя бедных несчастных рыбаков, буквально без штанов!

Так что это нашествие прошло по разряду справедливого наказания жлобам и скрягам, и весьма порадовало сердце хорошего парня Бир’кека.

Но тут, через год, — вот напасть, опять из-за моря заявились неведомые демоны, и несмотря на надежды Бир’кека, и общечеловеческие представления о справедливом возмездии негодяям, почему-то вместо Реки, опять пошли вдоль побережья на восток. Опять разрушили, в поисках чего-нибудь ценного, его убогую хижину, опять заставили отсиживаться на лодке в море… Ну да, по всему видать, их Духи за то и покарали, наслав на них еще более злейших демонов и мерзавцев… Э-э-э — …я хотел сказать подведя их под вашу карающую длань!

Весть об этом, до поселка Бир’кека, донесли многочисленные, (не меньше двух десятков человек), возвращающиеся этой осенью и зимой на родину беглецы из той самой разгромленной Орды… я так понял, что из числа «забритых».

Но это было уже потом. А до этого, как раз вскоре после прохода последней орды, — в один прекрас… в смысле, — ужасный день, возвратившиеся с уловом родичи нашего гостеприимного хозяина, вдруг были окружены, не пойми откуда взявшимися черноволосыми, (вот вроде как у тебя), и одетыми в странные одежды (наподобие ваших, ткнул он пальцев в мой кожаный панцирь), люди. Тыкающие в мирных рыбаков длинными острыми копьями, (вот вроде как у вас), и крутящие у них перед носом бронзовыми кинжалами и топориками, (навроде ваших).

Было их совсем немного… Чуть больше чем пальцев на руках, (чего? Какая оикия? Я и слов таких не знаю). Но зато их предводитель приехал на верблюде, и еще с собой парочку вел, нагруженных какими-то тюками.

В общем-то, пришлые эти обошлись с семейством Бир’кека вполне по-божески. — Из вещей брать ничего не стали, (кому нужно это бедняцкое барахло). Правда баб малость поваляли, ну да от них не шибко убудет, главное что сети и лодки не тронули. …А вот плохо только что сына забрали. Но обещали, что коли тот стараться сильно будет, так еще может и вернется родню навестить, а может и подарков богатых притащит. …А еще сказали что будут приезжать два раза в год, по осени и к началу лета, и чтобы он, Бир’кек, к этому времени насушил им по два большущих мешка рыбы, а еще, хоть усрись, раздобыл бы полного человека (два десятка), блестящих круглых камешков, что иногда находят в раковинах моллюсков. И чтобы те крупные были. Не меньше ногтя на мизинце.

С тем и уехали. Визит и его последствия были конечно малоприятными, но зато не смертельными. И два здоровенных мешка рыбы, для такого опытного рыбака как Бир’кек, (не чета евоному шурину, который уже который год все про весло трындит. …Уж сеструха его двоюродная давным-давно родами померла. А он все не уймется).

В общем, — два мешка и жемчуг, семейство прибрежников заготовило без особого труда, и когда по осени за ними пришли — «…эти самые, которые себя аиотееками кличут», — расставание с товаром, особой трагедией не стало. …Вот только племянницу жалко. Она как раз в возраст замужества вошла. Можно было бы на нее небось целую сеть, или стопку шкур, — лодку починить, выменять. А тут, просто так забрали. Разве что моток шнура, да пару крючьев отдали… так ведь это же почитай что и ничего. Зато повелели, на следующий год, уже три мешка рыбы, и полного человека жемчуга и еще две руки, заготовить. И сказали что коли будут местные жители шибко стараться, они еще товаров привезут, и будут на жемчуг выменивать.

…И да, напоследок сказали, что коли приплывут люди, которые волосы над ушами выбривают, а оставшуюся посередь головы шевелюру, торчком ставят… Вот чтобы с ними ни Бир’кек, ни кто из его семейства, даже словом перемолвиться не смел. А иначе аиотееки про то спознают. (а они точно спознают, потому как разве можно что скрыть от тех, кто даже демонов приручает?), то короче, — вырежут весь бир’кековкий род, включая того черноволосого младенца, что родился намедни у второй бир’кековой жены.

Поначалу-то, он Бир’кек, особого внимания на это не обратил. — В жизни своей не видывал он таких странных людей с такими чудными прическами, и очень шибко сумлевался, что когда-либо встретит. С таким же успехом, ему могли запретить с говорящими рыбами беседовать, или на летающих крокодилов охотиться.

А вот потом, потянулись возвращенцы, а с ними и слухи, про то как какие-то очень-очень-очень злые парни, наваляли аиотеекам люлей. Отобрав попутно у них весь скот и прочие богатства.

В общем, опять начал Бир’кек жить с оглядкой… теперь уже на море, в ожидании плохих вестей и гребенчатоголовой нечисти, которая видать и впрямь чистый ужас, раз ее даже аиотееки боятся

А буквально в начале месяца, (это выходит не далее чем дней десять назад), опять приезжал большой отряд этих бисовых аиотееков, да все сплошь на демонах. Останавливался во-о-он за теми холмами, но заодно уж навести и Бир’кеково семейство, чисто с дружеским визитом. Забрали по-дружески весь улов, ну и баб вниманием не обошли… тоже чисто по-дружески. И еще раз повторили свой строгий наказ, коли появится в окрестностях какая гребенчатая зараза, — в гости ее не звать, новостями не обмениваться. А лучше садиться в лодочки, да чесать в Змеиную Бухту, где теперь стоит большой поселок аиотееков, и доложить о незваных гостях. …Даже награду за такое дело обещали!

…Так что садились бы вы мужики в свои лодки, да валили бы куда подальше, потому как он Бир’кек к нашим разборкам с аиотееками никакого отношения не имеет, и иметь не хочет, и потому нехрен его под монастырь подводить! (А сам при этом на свои лодочки косится… То ли боится что украдем, то ли прикидывает насчет награды).

Вот такие вот пироги. — И что из всего этого следует?

1. Похоже аиотееки решили прочно осесть на Реке и теперь медленно но упорно, подгребают под себя все окрестные земли, включая побережье. Вон, даже в Змеиной Бухте, какой-то свой не то форпост, не то факторию организовали.

Но поскольку всерьез контролировать побережье им пока явно не по силам, то пока только, подобно русским князьям, аиотееки ходят на полюдье. Да и берут сущие крохи. — Два мешка сушеной рыбы и горсть жемчужин, для семейства где одиннадцать взрослых мужиков, это и впрямь весьма необременительный налог. Но по всему видать, аиотееки опытные эксплуататоры, и понимаю, что коли сразу взяться за дело ежовыми рукавицами, потенциальные налогоплательщики тупо разбегутся. А вот если их приучать платить налоги понемногу да по чуть-чуть… — Глядишь лет через десять можно уже и по три шкуры драть.

Ну и попутно, начали местное население ставить в зависимость от привозимых товаров. — Ежели пофантазировать, — то регулярно поднимая количество необходимого для уплаты налога жемчуга, — можно заставить прибрежников оставить рыбную ловлю, и вплотную заняться именно его добычей. А харчи и прочие товары закупать, привезенные аиотееками, платя за них все тем же жемчугом. Так что вскоре, — нету жемчуга, — сидишь голодным. Не приехали аиотееки с товарами, — опять же, — подыхай с голоду.

Может это все конечно лишь фантазии, излишне продвинутого во всяких там подлянах жителя 21 века, и таких замыслов наши черноволосые друзья не таят. …Но что-то похожее, явно происходит!

2. Про нас они знают. Причем узнали даже несколько раньше, чем мы успели надрать задницу Большой Орде. — Вопрос, — откуда?

Видать даже несмотря на беспокойное время, (будто тут оно спокойным бывает), караваны вдоль побережья все-таки ходили. …Может даже из самой Вал’аклавы. А может наоборот, — в Вал’аклаву. Так что кой-какой информацией, в том числе и про нас, смогли разжиться.

Вопрос намба ту? — Случайно ли аиотееки узнали про нас? Или у них есть какая-то служба, которая опрашивает проезжающих мимо купцов, да собирает сплетни по окрестным землям? — Тогда, может так получиться, что караваны в Вал’аклаву, ходят не просто так, а в каждом из них сидит некий смышленый парнишка, работающий на врага. Который, например проплывая мимо Улота или нашей Ирокезии, перебазарил с парой-другой рыбачков, и те естественно поделились с ним новостями об очередной дурацкой затее этих беспокойный ирокезов. А в том что половина побережья про нее знает, можно даже не сомневаться, — хранить тайны, местные ребята по-прежнему не умеют.

…Скажете бред и паранойя? — Однако, судя по всему, у Мит’окока такая служба была. У дедушки Леокая точно есть, причем функционирующая весьма умело. Вот насчет Мордуя не знаю, однако он тоже как-то умудряется довольно быстро, по местным меркам, узнавать все новости. Так что чувствую, что Ортай, там не только говорильней да раздачей подарков занимается. — Так почему бы подобной Службе не быть и у аиотееков?

Потому-то пожалуй, стоит крепко задуматься, — случайно ли не более чем десять дней назад, тут появился дозорный отряд аиотееков-оуоо?

Для начала расспросил Кор’тека, потому как никого, кто ведал бы больше его о творящихся на море делах, я не знал. — Кор’тек, суть моей идеи ухватил быстро. Оказалось что для него все это никакое не откровение, и точно не ноу-хау. И регулярно плавая с караванами Улота, он делал что-то похожее для дедушки Леокая. Так что как на полного идиота, (чего я, признаюсь опасался), он смотреть на меня не стал, а пошевелив извилинами, подтвердил что пара-тройка прошедших мимо нас караванов, — вполне могут вызывать законное подозрение.

Да и без этого, — скорость распространения слухов по побережью, столь высока, что лично он, не сколько не сомневается что живущие на Реке люди, знают о существовании нашего племени.

— Знают, не знают… — Вклинился в разговор Лга’нхи. — Чего об этом раздумывать? — Тут целое поселение аиотееков рядом, — возьмем языка, и хорошенько расспросим.

— А еще те, что в степь ушли. — Подключился Нит’кау. — Надо бы их выследить, а то нехорошо, когда за спиной кто-то ходит.

— Однако разведку посылать надо. — Согласился с ним Лга’нхи, радостно блестя глазами в предчувствии очередной резни. — Вы давайте с Тов’хаем идите в степь, ищите следы, да смотрите куда аиотееки пошли. Три дня вам сроку, потом вернетесь и расскажете.

А ты Кор’тек, кого из своих, посмышленее, отправь посмотреть на тот поселок что в Бухте Змеиной стоит… (Почему название такое плохое?). Лодки у этих возьмите, наши пока тут оставьте, а то они дюже приметные.

А Дебил пусть с этими еще поговорит… по своему, может еще чего ценного скажут.

— Ты там эта… — Обратился я к Кор’теку, торопясь внести и свою лепту в монолог, внезапно раскомандовавшегося (причем по делу), Лга’нхи. — Выбери кого похитрее, чтобы значит, коли к аиотеекам попадутся, — прикинулись бы жителями дальнего поселения, узнавших про награду за сведения о нас, и поехавших ее получить. Пусть ко мне подойдут, я им расскажу что говорить.

Следующие несколько дней мучительного ожидания, текли словно целые столетия. …Помню, кажется не то в начале, не то в середине 19 века, кто-то из английских ученых, кажется даже по заказу Адмиралтейства, взялся проверить скорость текучести смолы, которой смолили доски кораблей. Налил ее на две сдвинутые дощечки и стал ждать. К тому времени, когда протекла первая капля, по морям уже вовсю бегали пароходы, а к тому времени когда его последователи дождались второй капли, — суда с деревянными корпусами уже стали экзотикой.

Вот и я казался себе таким же ученым, наблюдающим за тем как капля густой смолы медленно просачивается сквозь едва заметную щель в деревяшке, пока жизнь проходит мимо. — Бедолага Бир’кек, и вся его родня, при виде меня уже начинала скулить и мелко трястись, то ли от ужаса, то ли от ненависти. — Так я допек их многочисленными допросами, по сути так и не давшими никакого положительного результата. — Ну ни знали эти ребята, ничего чтобы могло оказаться полезным для меня. Они и аиотееков-то вблизи, видели только три раза в жизни. …Но ведь должен же я был что-то делать, чтобы не опухнуть от беспокойства и ожидания?

Наконец, появились Нит’кау с Тов’хаем. Закадычные приятели, и пожалуй одни из лучших следопытов нашего племени. Для них проследить путь большого отряда аиотееков-оуоо, было не сложнее, чем для меня найти по указателям нужник в супермаркете.

— Ага. Восемнадцать человек, — бодро отрапортовал молодой, и потому более продвинутый в числах Тов’хай, (ох уж эти молодежные понты, хоть тут от них какая-то польза).

— И еще два верблюда, просто с грузом идут. — Добавил тумбочкообразный Нит’кау который несмотря на свою внешность, как я знал, был неутомимым и выносливым марафонцем. — Мы бежали по следу два дня, а на третий повернули назад. Они сначала еще немного на восток прошли, а потом свернули на север, и дальше уже двигались только туда. …Постоянно поднимались на высокие холмы, — видать оглядеться хотели. Наши тоже так делают, когда аиотееков высматривают. Только мы на своих ногах бегаем, а они на верблюдах ездят.

Так… Если эти два степняка, бежали по следу два дня, то вероятно пробежали за это время километров сто пятьдесят, а то и двести. — Верблюды ходят медленнее чем бегают степняки, так что думаю, раньше чем через четыре-пять дней, нам возвращения супостатов ожидать не стоит. …Да и если я понимаю чего-нибудь в тактике дозоров, — ребята ходят по определенному маршруту. И высматривают скорее всего не столько подкрадывающихся нас, сколько следы нашего появления в этой местности.

Думаю если бы было время проследить за ними до конца маршрута, то можно было бы определить северную границу территории, которую контролирую аиотееки. Но времени у нас на это нет. Надо ждать возвращения нашей военно-морской разведки.

…Еще пара дней мучительного ожидания. И вот, на Большом Совете, выслушиваем очередной доклад.

— Приплыли мы туда. Как Кор’тек и говорил, потому эту бухту Змеиной зовут, что вход в нее уж больно петляет, и всяких камней подводных много, того и гляди днище лодки распорешь. Так что ночью мы туда идти остереглись. А пристали к берегу не доходя немножко, лодку спрятали, и зашли со стороны степи.

…В общем, — там поселок. Большой, домов двадцать будет. Только, аиотееки в нем не живут. — Они себе отдельный поселок, в степи, подальше от моря разбили. Там шатры в основном стоят, несколько очень больших. Не таких больших как у Вождя Лга’нхи, а таких как у шамана Дебила. В тех шатрах, — аиотееки-оуоо живут, потому как видели как они за верблюдами своими ухаживают. А еще там стоят палатки да хижины. — в них, по всему видать оикия располагаются. — три оикия, явно коренных, а еще четыре, видать собраны из «забритых», потому как и вооружение у них дрянное и одежда, а коренные шпыняют их сутки напролет по хозяйственным делам, или муштруют до посинения, делая из прибрежного сброда настоящих солдат.

А лагерь крепкий. Даже крепче того что мы тогда в Большой Битве приступом брали. Обнесен весь частоколом, а перед ним канавы прорыты, вроде тех «каналов», что у нас от озера до дальнего поля прорыты. Хотя на том дальнем поле, аиотеекскую кашу один черт не сажают, а овощи всякие и без всяких там каналов растут. Но Дебила типа, никто за то что он нас эти каналы рыть заставил, не упрекает, просто к слову пришлось.

В общем, как тот лагерь брать, это сплошная загадка. Потому как частокол высоченный, аж в полтора человеческих роста, не перепрыгнешь. А войти-выйти в лагерь, можно только через пару ворот. Одни к берегу обращены, а другие в степь. Только те ворота шибко охраняют, а из-за канав этих, к ним в строю даже и не подойдешь. …В общем, — совсем неприступная крепость. Почти как у Мордуя, или Мокосая!

И тут все дружно так посмотрели на меня. — Ну ясен хрень, моя задача, — быстренько связаться с Духами, получить от них инструкции по взлому вражеских укреплений, передать их соплеменникам, и сидеть дальше, молчать в тряпочку. А вот хрен вам!

— А вы чего ребята, непременно хотите с аиотееками подраться? Мы ведь вроде сюда на разведку приплыли, зачем нам с ними драться? Нафига нам вообще нужно эту крепость захватывать-то? Что в той крепости может быть такого нам полезного? — Шатры, верблюды да оружие? — Так ведь на лодки все это богатство все равно не запихаешь. А тащить это барахло по берегу… — Это небось только к следующей весне в наши края и доберемся, если вообще доберемся, потому как всю дорогу от тех же аиотееков небось отбиваться придется.

Да и коли навьючим мы себя такой тяжестью, — то о том чтобы дальше на Реку идти, да аиотееков смотреть, уже и речи не будет, только назад. Так что задание свое, мы так и не выполним. А пленника, можно ведь и без всяких штурмов крепости взять!

Все слегка впали в ступор непривычной им задумчивости. Потому как, хоть формально я вроде как и был прав, тем не менее они чувствовали тут какой-то глубоко зарытый подвох.

Не могли не чувствовать. И признаюсь, тут отчасти был и мой косяк. — На совете-то ведь присутствовали почитай одни ирокезы. А я ведь сам бросил идею, что в поход должны пойти только наиболее шебутные и неуемные. Которым прошлых драк было мало, и приключения еще не стали вызывать тошноту. Так что доводов убедить их рискуя жизнью и неся немалые потери, штурмовать крепость, искать было не нужно. А вот найти основания чтобы этого не делать, — вот это было намного сложнее.

Эх, — были бы среди этих живчиков, хотя бы половина тех, кто остался в Ирокезии спокойно заниматься хозяйством, да растить детей. — Они бы меня поддержали. …Даже не так, — они бы создали в коллективе атмосферу рассудительности и разумной осторожности. — Но тут ведь собрался коллектив искателей приключений на собственные задницы. Которые (в смысле искатели, а не задницы), уже почти год ни с кем всерьез не дрались, и от того чувствовали себя неуютно и тоскливо. И вообще, уже настроились на «подраться», и отказываться от своего намерения явно не желали.

…Надеяться на Лга’нхи тоже не имело смысла, — молодой еще по сути парень, волею судеб, взваливший на себя бремя заботы об огромном (по нашим меркам) племени. Такой груз подкосил бы и куда более зрелого и опытного человека. Но брательник уверенно, или делая вид что уверенно, но тащил его на своих могучих плечах. И надо сказать, — справлялся вполне неплохо.

А тут у него, — будто каникулы у школьника начались. — Всех подчиненных, — пять десятков таких же сорвиголов как и он, а всех проблем, — как надрать задницы врагам. — Да это же просто какой-то первобытный Диснейленд для отморозков. О какой разумной осторожности тут вообще можно вести речь?! …Тем более, что полагаю у него есть еще одна причина, столь демонстративно доказывать свою мужественность. Впрочем, — об этом не сейчас.

Да. Я уже понял в какое скопище проблем сам себя загнал, так что препятствовать шиловзадости своих спутников не стану. И вовсе не потому что боюсь что побьют. А просто понимаю что бесполезно, да и для репутации небезопасно. В истории человечества еще не было ни одной эпохи, в которой лидеры коллектива внезапно начинающие переть против желания народных масс, хорошо бы заканчивали. Это только кажется что мы кого-то куда-то ведем. — Мы просто идем первыми и максимум что в наших силах, это чуточку скорректировать движение толпы. А попробуй только остановиться или пойти обратно, — мигом затопчут!

…Но и помогать этим охламонам лезть голышом в муравейник, я тоже не собирался. Кто-то ведь должен, время от времени выливать бочонок холодного освежающего разума, на их разгоряченные приключениями головы?

— …Ты, видать, Великий Шаман Дебил, нас испытываешь. — После долгого молчания подчеркнуто важно и пафосно наконец провозгласил Лга’нхи. — Но я понял, к чему ты речь ведешь, мы должны понимать, за чем пришли.

Не за шатрами, тряпками, верблюдами, или бронзой! Ибо недостойно воина думать о такой дряни, во время битвы с врагами.

Но ведь у нас тут целое войско, целый новый народ, которых ты объединил узами братства. …По сути ведь, — живущие будто младенцы без одежи, без собственной Маны и собственной Славы.

У них есть Знамя, но на нем нет ни единого скальпа врага. Они воины, но про них не поют баллад. У них хорошее оружие. Но они не взяли его с тела убитого врага, а получили в дар от Царя Царей.

Так что ты Дебил прав. — Не за шатрами мы пойдем в этот бой. И не за верблюдами, тканями или кашей. Ибо не дело это, — идя в боевой поход, обременять себя всем этим лишим грузом. — Мы пойдем в бой, как это делали наши предки, лишь ради того чтобы добыть вражеские скальпы порадовав Духов, и воспеть в балладах свои подвиги! Ведь коли первым делом воинов Леокая станет небывалое, — помощь ирокезам в захвате вражеской крепости, — Слава о них пойдет великая!

…Вот ведь гаденыш! — Как извратил мои слова. Хотя конечно, в чем-то он прав. Да и мотивацию для ребят Скивака хорошую придумал. — У нас ведь тут куча «необстрелянных» воинов, и пока можно только догадываться как они поведут себя в бою. Ведь, хотя конечно большинство из них уже служило аиотеекам, и даже участвовало в Большой Битве у Озера, — но одно дело воевать из-под палки, не имея шансов увернуться от битвы. И совсем другое, — делать это по собственному желанию. Ребятам надо реально поднабрать Маны, сиречь, — жизненного опыта, почувствовать уверенность в себе и в стоящем рядом товарище.

…Вот только лучше бы делать это, в соотношении десять против одного. А у нас тут, расклады явно в другую сторону превалируют. — Как минимум, двое аиотееков, против одного нашего, да еще и либо сидящие на верблюдах, либо в хорошо укрепленном месте.

…Но пусть не «хорошо», — это только местным, частокол и канава перед ним, кажутся серьезными укреплениями, но все же, даже эта фигня, дает противникам явное преимущество.

Следовательно, — как я обычно и делал, — врагов надо сначала разделить и отлупить по частям, потом выманить остатки из укреплений, и добивать уже в удобном для нас месте.

— Э-э-э… — Задумчиво пробормотал я. — А приведите-ка, ко мне Бир’кека…