Оторвались мы от погони практически сразу за скалами. — Подул сильный южный ветер, на море началось волнение, и легкие кожаные лодки начало сносить к берегу, в то время как наша деревяшка, стойко держалась на курсе, легко перепрыгивая с волны на волну.

А вот до бир’кекова поселка, возвращались мы куда дольше чем плыли сюда. Отходняк накрыл всех, а у меня еще и воспалились рубцы на спине от плетки, а из мед препаратов была только забортная вода. — Увы, но моя медицинская сумка, миновав закрома Дос’тёка, канула где-то на просторах аиотеекского лагеря. …Подозревая где-то в «подвалах Лубянки», сиречь, — хижины Хииовитаака.

…Интересный он кстати малый, этот Хииовитаак. — Судя по имечку, не чистокровный оуоо, у тех, как я уже понял имя обычно заканчивается на «-сик». А у этого имя явно простолюдина-оикия. Однако живет в «кремле» с оуоо, и ведет себя как один из них.

Я даже его настоящую специальность не уточнил. — С перепугу решил что контрразведчик, однако Дос’тёк уверенно говорит что с пришлыми купцами дела всегда вел именно он. Вот и гадай. — То ли это интендант с замашками контрразведчика. То ли контрразведчик, косящий под интенданта.

…Да и вообще, подводя итоги этого сумбурного приключения. — Прихожу к выводу, что миссия моя закончилась полным провалом.

Ну пусть и не так чтобы совсем полным. Но уж про успех говорить точно не приходится. Узнал я на удивление мало. — Численность врага? — ее мы и так знали от взятого еще во время засады пленника. Какие-то особенности крепости? — Ага, — про яму-зиндан и стенку-колодки, мы раньше не ведали. Теперь вот знаем. Про местность вокруг? — Как ни знали особых подробностей, так и продолжаем не знать.

Короче, — с точки зрения информации, — полный провал. Ну вот разве что восемью скальпами обзавелись, да один труп под воду канул раньше, чем мы до его шевелюры добрались. …Лодку в «морском бою» испытали. С местными кой-какой контакт наладили. Ну и у крепости часть стены сожгли. — Воспеть все это в балладах не проблема. А вот какую-то реальную пользу извлечь…

…Кстати о местных. — Дос’тёк, мы тебя вон на том пляже высадим, не против? Тебе отсюда до дома как раз сутки топать. Аиотеекам соврешь что сбежал от нас во время ночлега.

…Ну что ты смотришь на меня, будто я у тебя корову со двора увел… Ну подумаешь, — сокровищницу мы твою малость разграбили. Так сам виноват. …А-а-а, — ты насчет обещания!

Короче, смотри — делаешь бочонок типо тех в которых мы жир держали… Закупориваешь его наглухо, и варом все щели промазываешь, чтобы вода не просочилась. Потом закрепляешь на бочонке веревку, а на другой конец веревки, груз потяжелее. Вот этими бочонками и обозначаешь проход в свою бухту.

…Допустим, — белого цвета будут по левую сторону, а красные… ну или какую еще краску поярче найдешь, — по правую. Можно еще наверху глиняную лампадку закрепить. И если будете ее каждую ночь зажигать, — то к вам и в темноте чужие лодки заплывать смогут.

…Что такое «лампадка», и какая нечисть по ночам по морю плавает? — Ну раз нечисть, так и про лампадку знать не обязательно. А то и впрямь, заврался я что-то. Еще бы маяк тебе предложил сделать. Фаросский.

В общем, дальше мы не пойдем, уж больно прибой сегодня сильный. И так доплывешь. …Да, кстати. Хииовитааку, если спрашивать будет, скажи что мне у него совсем даже не понравилось, потому как он с гостями плохо обращается. И потому мы в его земли дальше не пойдем. Мы все товары лучше будем тем самым ирокезам продавать. Или в Улоте. А уж он потом пусть у них втридорога выкупает. …А еще по всему побережью порочащие его слухи распространим, чтобы вообще никакие купцы к нему не плавали. …Ну все. — прощевай!

Долго прощаться проливая слезы печали, почтенный староста не стал, а шустро шуганув за борт, поплыл к берегу. Легко выскочил на пляж и… вот ведь поганец, — погрозил нам вслед кулаком. Вот тебе и налаженный контакт.

А с другой стороны, после того как скучающий возле лодки Дор’чин, переправил половину его захоронки на нашу посудину, — на что-то другое рассчитывать и не приходилось. …Опять же, — моя вина. Надо было предусмотреть такой вариант, и предупредить капитана чтобы соблюдал умеренность. А я наоборот, сказал ему, — «Забрать наши вещи, ну и что еще в пути пригодится, прихватить». Вот он и давай хватать…

Но с другой стороны, мы вроде как показали местным прибрежникам, что помимо аиотееков, в мире существует и какая-то другая сила. Так что если теперь сможем грамотно этим знанием распорядиться, они один хрен встанут на нашу сторону, или хотя бы будут сохранять нейтралитет. Потому как грабеж, это дело житейское. А вот переть против Силы, — как раз не житейское. В смысле, — можно жизни лишиться.

Так что, хоть кулаком Дос’тёк, ради успокоения собственных нервов, нам и грозил. Однако есть большая надежда, что своим хозяевам, он скажет все так, как мы и договаривались. В конце концов, это в его интересах, поскольку я лично разработал для него отличную систему отмазок от всех обвинений. Так что, если только конечно не попадется под горячую руку, — будет жить.

Ну да рано или поздно, а дорога из пункта А, заканчивается в пункте Б. Вот знакомые отмели и мыс, а за ними поселок нашего дорогого и весьма негостеприимного друга Бир’кека. А вон уже и знакомые ирокезские рожи высыпали на берег нас встречать.

— Уй блин… Осторожнее обнимайте сволочи. У меня спина не железная… И по плечам нехрен хлопать так сильно, каждый удар, электрическим разрядом проходя по спине, отзывается аж в пятках ног.

— Эх… Где это тебя так? — Сочувственно спросил Лга’нхи.

— Аиотеекская плетка. — С видом знатока заметил Тов’хай, чья спина тоже хранила на себе следы знакомства с этим девайсом доисторических педагогов. — Тебя поймали?

— Так надо было. — Гордо ответил я, невольно морщась от боли. — Чтобы враги не поняли с кем имеют дело. И вообще, — чего на солнцепеке болтать, пошли-ка лучше в тень. Да и пожрать бы не мешало.

Рассказы, расспросы, уточнения, завирания и заверения что «Все так и было», продолжались до самого вечера.

В который раз узнал насколько же я крут и нереально ужасен. — Всех обманул, а кого не обманул, тех зарезал. Пришел на помощь друзьям, в самый печальный момент их жизни, и всех спас. А потом еще и испепелил вражескую крепость, фактически одним своим колдовством… с крохотной помощью коровкиного жира и огня. Но коровкин жир, был нужен оказывается исключительно как подношение духам, а огонь возник сам собой, почти-что и не пришлось камнями друг о дружку стучать.

Я впрочем тоже не отставал, и нахваливал своих подельников на всю широту своей фантазии, раздувая в эпический подвиг, вовремя подхваченное из воды весло, или самую быструю пробежку от крепости до моря.

Все привычно делили в уме сказанное не десять… и все равно продолжали восхищаться нашей храбростью, мужеством и смекалкой. Все-таки хорошо находиться в окружении настоящих друзей, и что не менее важно, — отлично понимающих тебя и твое нынешнее состояние. Когда после дикого напряжения нервов и мышц, тебя постепенно начинает отпускать, и ты становишься необычайно болтливым, или наоборот, — уходишь глубоко в себя, и только лестные речи твоих товарищей, способны достучаться до твоего сознания в эти минуты, и вытащить их наружу. Когда сдерживаемые ранее чувства, слова и эмоции, начинают бить из тебя фонтаном, и ты хочешь поделиться ими с друзьями, потому что только друзья смогут понять, оценить, и поддержать.

Ведь они не то что сидящие у экранов телевизоров или за книжками, «объевшиеся» зрелищ, зрители, которым простого, десяток раз отрепетированного и просчитанного прыжка с крыши одного многоэтажного дома на другой, уже недостаточно для щекотки нервов. — «Подумаешь, — они в кино еще и не такое видели», хотя сами подчас не решатся даже канаву перепрыгнуть. Вот кабы герой в прыжке еще десяток сальто сделал, беспрерывно паля по врагам из пулеметов, или расшвыривая в разные стороны заковыристо выточенные сюрикены… Вот это бы было круто. А так…

Драка одного с парочкой злодеев тоже оставляет их равнодушными, — Брюс Ли и другие киногерои и по нескольку десятков зараз лупили. Так что подавай им что-нибудь позрелищнее да поэффектнее, чтобы можно было забыть как они сами убежали от хулигана, на голову ниже себя ростом.

А вот эти, что сидят сейчас вокруг меня. Вот они-то реально понимают, что такое выйти один на один с врагом, зная что поединок окончится смертью кого-то из участников, а может быть и обоих. …Они понимают как непросто в пылу сражения, высунувшись из качающейся на волнах лодки, выхватить из воды весло. И сделать это без десятка репетиций, сотни расчетов и множества дублей. …И что такое пробежка по ночному лагерю врага, когда любой подвернувшийся под ноги корень растения или камень, могут стать для тебя смертным приговором, — они тоже прекрасно понимают, ибо испытывали все это на собственной шкуре.

Вот так и рождается боевое братство, на основе общего опыта, общих переживаний, и общего понимания. И потому с ними так легко и просто сидеть в одной компании, рассказывая байки и завирушки. — Они разделят все сказанное на десять… и поймут.

— Так мы с тобой выходит, близкая родня? А чего раньше молчал? Нехорошо это как-то!

— Так дед не велел говорить…

…Утром, первым делом, я решил совместить приятное с полезным. …Ну может не так чтобы очень приятное, но нужное. Да и «полезное», чувствую было просто необходимым, потому как даже несмотря на усталость, пол ночи я провел ворочаясь на свой циновке, — спина болела не выносимо.

К счастью, запас лекарств у меня был, а вот рук специальной конструкции, которые бы смогли обработать мою спину, я себе пока еще не отрастил. Так что на должность своего помощника, я временно назначил кого…? — Правильно. — Одного из самых молодых, но очень ответственных работников ножа и топора, в нашей бригаде головорезов и скальподобытчиков. — Естественно, я говорю о Завгуре.

Высвистал его в сторонку, снял с себя рубаху, и велел описать что он там видит.

Как я и думал, — увидел он сильно воспаленную кожу, и даже несколько нагноившихся рубцов. Горько пожалел что сейчас тут нет со мной Оилиои, или хотя бы Витька, и начал давать указания молодому, что и как надо делать. — Боли натерпелся предостаточно, пока сей начинающий эскулап, неумело чистил мои раны. Но после того как все рубцы были протерты йодовой примочкой, а поверх замазаны мазью на основе «горькой травки», мне вроде как даже полегчало. Скорее всего, чисто психологически.

— Так значит ты родня Леокаю? — Наугад выстрелил я, почти не сомневаясь в ответе.

— Ну да, он мой дед. — Согласно кивнул Завгур. — Только моя бабка не была его женой, а легла с ним когда он проезжал через наш поселок, и так зачала моего отца. Только Леокай тогда еще не был Царем Царей. Но когда он узнал об этом, его отец прислал роду моей бабки дорогие подарки. А когда аиотееки убили моего отца, который был простым воином в отряде посланным в Спату, — Царь Царей взял меня к себе.

…Тут признаться, я мало что понял. Нет, не в том плане откуда внуки берутся. А в точном соотношении статуса этого Завгура в племенной родовой иерархии.

У степняков бы все было очень просто. Кто родился, тот и сын. А как, да от кого… это уже дело десятое, потому как по-любому, все дети это собственность племени, его продолжение и надежда.

А вот у горцев, дела обстояли малость сложнее. — То что проезжающему мимо сыну Царя Царей подсунули девицу, — это дело естественное и обычное. И дорогому гостю спать не так скучно, и для девицы почет и уважуха, с автоматически повышающимся рейтингом на рынке невест, (сын Царя Царей на кого попало не позарится), да и для ее родни, — шанс породниться с сильным и богатым, (в первую очередь запасами Маны), родом.

Но вот присланные подарки, как я мельком слышал, означают что-то вроде откупа роду матери. …Там вообще какая-то мутная и малопонятная материя начинается, потому как родившийся ребенок, вроде и считается сыном отца, но в тоже время, как бы не совсем. …Сказал бы что «урезан в правах» и «лишен наследства», но это не совсем так. Там как-то все опять же, на отношениях с духами завязано, и еще куча всякой лабудени и предрассудков.

Я признаться никогда всерьез этой темой не интересовался, так что сейчас мне оставалось лишь делать понимающее лицо и сочувственно кивать. Тем более что вот это последнее «взял меня к себе», тоже своеобразная формула усыновления и принятия в род. Я это точно помню, потому как примерно так же мы с Лга’нхи «взяли к себе в род» Осакат, а нас таким же макаром приняли в род Мордуя и Леокая.

Хотя признаться, вероятно под воздействием мельком просмотренных мыльных опер, (ясное дело «мельком», я же всегда был крутым пацаном, который такую муру не смотрит), невольно вырисовывается сюжетик, о первой любви королевича к пастушке, или хотя бы первом ребенке данного персонажа, от какового ребенка, расчетливый и умный дедушка, решил откупиться парочкой мотыг и стеклянными бусами.

…Бред конечно, однако, судя по всему, за этим своим отпрыском, Леокай все-же приглядывал, хотя и не был обязан делать это. А внучка так даже и сумел протащить в свой Род. …Осталось понять «почему?». — Увидел ли он во внучке что-то особенное. Или это просто дань сантиментальным чуйствам престарелого правителя, и ностальгия по его ушедшей молодости.

— Так мы с тобой выходит, близкая родня? — На всякий случай уточнил я. И быстренько возмутился, чтобы прикрыть такое удивительное для говорящего с Духами, шамана, незнание. — А чего раньше молчал? Нехорошо это как-то!

— Так дед не велел говорить…

— Так ведь все и так знают… — Снова наугад бросил я.

— Дед мне сказал чтобы я вел себя как простой воин, и даже не заикался о своем роде. И коли я смогу выучиться у вас правильному бою, и прославить себя подвигами, будучи простым оикия, — со временем он поставит меня во главе всего войска!

…Хе-хе… А глаза-то у мальчишки горят этаким дурным огоньком, а спина выпрямлена так, — аиотеек-оуоо позавидует. Видать честолюбия Завгару не занимать. Да и прошлая жизнь, особо его не баловала. …Особенно когда попал во Дворец. Наверняка там нашлось немало желающих проверить очередной «проект Царя Царей» на вшивость, и указать ему его истинное место. — Отличная мотивация для переполненного гормонами и подростковой дурью, вьюноши.

Теперь он будет задницу рвать, лишь бы выбиться в люди, и оправдать оказанное ему высокое доверие. Да и со старыми обидчиками, наверняка разобраться не прочь. — Ай да дедушка Леокай, какого предводителя опричников для своего войска готовит!

Но с другой стороны, — пока парнишка ведет себя вполне разумно, происхождением, необычайно высоким для нашего «быдла» не кичиться, как само собой разумеющееся принимая все традиционные наезды и поручения от «старших», и вкалывает на тренировках и в бою, от всей души.

Уж не знаю, — Леокай ли ему так мозги вправил. Или парнишка от рождения смышленый… Впрочем, зная доброго дедушку, можно не сомневаться что с гнилым материалом он работать не станет. Но и дельный материал, — подвергнет жесточайшей обработке. Но так или иначе, а к этому Завгару, надо хорошенько присмотреться и подружиться. — Может и не Царем Царей… но уж одним из первых лиц Улота, он со временем точно станет.

— Хм… Завгар. — А Грамоту с Арифметикой ты знаешь? — Это великая сила и колдовство! Если хочешь, то я тебя, как близкого родственника, научу этому. …Вот смотри, это буква «А»…

Увы, но вопроса, «Брать или не брать крепость», на этом заседании Совета, не стояло. — Ясное дело брать, потому как там наших ребят обидели, и такую обиду мы стерпеть не можем. Вопрос был только, «как брать».

Два пути, — по морю и по суше. И у каждого куча своих «за» и «против».

По морю мы пройдем достаточно безопасно, — наши лодки, на поверхности этого моря, самые крутые и опасные хищники. Но вот по суше, есть шанс подобраться к крепости незаметно…

…Но так же немало шансов нарваться на засаду аиотееков, — они тоже не дураки, и умеют выслеживать добычу. Зато если пойдем по воде, то пока пройдем камни, пока догребем до берега, — аиотееки будут знать о нас все и успеют подготовиться.

…Итак, — вопрос?

Ругались мы долго и старательно. …Опять каюсь, — наверное в этом отчасти была и моя вина.

…В том смысле, что после всех моих свершений, тупо хотелось отдохнуть и расслабиться. В то время как у большинства из наших, явно уже наотдыхавшихся на этом бережку до тошноты, шило в заднице свербело и вибрировало, подавая в мозг сигналы скорее бежать куда-то, и бить морды кому-то. И пока они ругались, я тупо приходил в себя.

Ну а потом… не то чтобы отдыхать надоело, просто чуток совесть пробудилась, и я наконец-то тоже попробовал врубиться в суть их споров.

Все понятно. — За морской путь ратовали мореманы, которых среди нас было большинство. А за сухопутный, — степняки, которых и было числом поменьше, зато у них был наибольший авторитет.

Так что наблюдалось явное равновесие, и даже Лга’нхи не мог перерубить сей гордиев узел, своим простым командирским решением. Тут, у нас, блин, — военная демократия, а не царизм царей, какой-нибудь!

Так что все бросают взгляды на, явно пребывающего, (судя по отсутствующему взгляду), в мире Духов, шамана Дебила, и ждут когда он им озвучит единственно-правильное решение Прадедушек, по этому вопросу.

А что мне им сказать? — Что так, что этак, однохренственно. Есть и свои плюсы и свои минусы, и думать да оценивать эти плюсы и минусы, не хочется ни в какую. …Но надо!

— Итак, господа-товарищи, прикинем расклады. — Начал я свою речь с сильного заклятья, сразу переходя на шаманские подвывания, потому как все что я дальше буду говорить, пока еще проходило тут по разряду магии, под названием «Арифметика» и «Логика». — Нас тут сорок семь человек. А у аиотееков три оикия коренных… было, да четыре «забритых». Да еще, даже после того как мы ту дюжину замочили, — думаю еще с десяток оуоо осталось.

Ну да скальпы, которые мы в эту нашу последнюю поездку добыли, кроме одного, все черные, А два, один у Вик’ту, а другой у Логи’фтака, — так еще и с аиотееков-оуоо сняты… — Я сделал паузу, дабы сидящие рядом с этими героями, могли отметить их подвиг хлопками ладоней по плечам и одобрительным гудением.

(…И кстати, ведь и правда, — если смотреть этой точки зрения, — девять человек пошли на дело, добыли восемь скальпов, и один упустили, и все девять вернулись домой, даже без серьезных ран! — По местным меркам, — немалая победа. Может стоит… Хотя нет, теперь аиотееки будут настороже, и прокрутить подобный трюк по второму разу не позволят).

— … И того получается, что коренных оикия, осталось около тридцати человек, да еще с десяток оуоо. А «забритых» мы видели, они пока воины слабые, их всерьез в расчет брать не стоит. Так что силы примерно равные.

Однако… — Я опять сделал драматическую паузу. — Духи поведали мне, что коли враги будут сидеть за оградой, то это сильно им в бою поможет… А значит из-за ограды, мы их должны выманить!

И снова за бортом плещется море…

Почему именно море? — Так ведь трава плескаться не умеет. …А-а-а, вы про «почему?».

Ну дык, я раскинул мозгами, и решил что надеяться застать аиотееков врасплох, после того как мы напинали им по задницам, разбудив тем самым осторожность и бдительность, — пожалуй не стоит. Тем более что за время своего пребывания в поселке, они уже наверняка сумели разведать все подступы и подходы к своему форпосту. Ибо хрен я поверю, что такой ушлый малый как Хииовитаак, о подобном не позаботился. Так что и засады там уже поставлены, и наблюдение наверняка ведется, в ожидании когда мы такие наглые и самодовольные, припремся заставать их врасплох.

Опять же, исходя из соображений, что… Впрочем, пусть это пока будет секретом, что именно мы сейчас везем в своих лодках, и чего нам, (мне), было лень тащить по степи в руках.

Короче, — раннее утро еще прикрыто туманной дымкой, сквозь которую пробиваются первые солнечные лучики. И даже море в эти часы, кажется особенно умиротворенным и благостным, не ревя, а лишь мурлыкая, вспениваясь о рифу и скалы около входа в бухту. Мирно выходящие на свой ежедневный промысел караван рыбацких лодок, так и просятся на картину Айвазовского. — Идеалистическая картинка одинаковая для всех времен и эпох. Пройдет тыща, две, три, лет, а все так же, каждое утро из этого рыбацкого поселка, из этой бухты, будет выходить караван лодок на промысел рыбы насущной. И так же, за эти две-три тыщи лет, в нравах и быте этих рыбаков, не произойдет никаких существенных перемен. Разве что лодки станут чуточку побольше и повместительней, а дома покрепче и попросторней. А в остальном, — изо дня в день, из века в век, — вечно повторяющаяся картинка, утреннего выхода в море, чтобы проверить сети, или поставить новые.

Ну вот разве что иногда, какие-нибудь заезжие ребята, смогут внести разнообразие в эту многовековую рутину.

— Погодите чуток. — Останавливает ухватившихся было за весла ирокезов, адмирал Кор’тек. — Пущай чуток дальше отойдут. — Сегодня волна пологая, да мелкая, так что зуб даю, они морских быков ловить вышли, значит сейчас аккурат в нашу сторону к мысу направятся, тут отмели для морских быков, самое оно… Во… во… еще чуток. Все, сейчас нас заметят. Ну-ка поднажмите чтобы до скал перехватить!

Наши острогрудые челны, вылетают фактически из-за острова, пусть он и величиной с небольшую скалу, зато на самый стрежень, (никогда не знал что это такое, но звучит красиво), и устремляются к своей добыче. У добычи сначала небольшая паника, выраженная в попытке убежать, а потом, наступает просветление и узнавание. — Ага, это мы, те самые ребята, от которых хрен убежишь!

— Здорово Дос’тёк, здорово мужики. — Приветствую я старых знакомых, подсветляя утро своей лучезарной улыбкой. — …Да это же я, — Манн’наун’дак, именуемый также просто, — Великим Шаманом Дебилом. Не слышали о таком? — Значит еще услышите!!!

Ну-с. — как говорится у нас, Великих Шаманов, — «Самолет летел, колесы стерлися. Вы не ждали нас, а мы преперлися!». …Что означает, — «Всем стоять, меня бояться!».

— Какой злой демон опять притащил тебя к нашим берегам!?!?. — Даже сплюнул в море, почтенный Старшина, хотя у прибрежников такой поступок, могущий разозлить морских Духов, крайне не приветствовался. — Чего тебе от нас надо?

— Да поговорить для начала. — Давайте-ка, плывите вон к той бухте. А не то, — ты меня знаешь, — начнем ваши лодки топить!

И вот. Уже ближе к обеду. Когда лодкам пора возвращаться обратно, и толпа женщин и детей стоит не берегу в ожидании прихода своих мужей и отцов, чтобы помочь им выгрузить улов, или сходу утащить самую лакомую добычу для семейной трапезы…

Все как обычно, — караван рыбацких лодок входит в бухту. …Только почему и откуда эти нервные движения и суета, которую привычные к морским расстояниям глаза прибрежных жителей, замечают издалека?

А что это за огромные посудины преследуют несчастных рыбаков? А не похожи ли они на ту лодку, что была тут буквально несколько дней назад, и принесла столько расстройств и огорчений как жителям рыбацкого поселка, так и их самопровозглашенным хозяевам?

Может, кстати, от греха подальше, послать кого в крепость рассказать про лодки? — А впрочем, — человек оттуда, который с недавних пор все время бдит за бухтой, и так уже побежал туда.

…Вот, кожаные лодки несутся к своему обычному место стоянки, а вот вражеские, почему-то свернули в сторону, на самый край… Оттуда выскакивают какие-то здоровенные и, на вид весьма злобные, мужики, и начинают какую-то странную и малопонятную возню.

Стоп!!! А это что еще за хрень?!?!

В общем, мы подошли к берегу, и начали наспех выгружать из них заготовленные заранее ежи, вбивать в песок колья, и рыть ямки, готовясь к встрече врага. Потому как в самые ближайшие минуты, на нас может свалиться вся вражеская армия, и если нам не будет чем остановить их атаку, — сомнут в одно мгновение, ведь нас тут всего три десятка человек. К сожалению. К сожалению что не меньше, — как-то не хочется пугать врага своей многочисленностью.

— Лодки из воды не вытаскивать. — Напомнил я Кор’теку. — Привяжите их к камням, чтобы не утянуло прибоем, но пусть будут готовы в любую минуту…

— Да знаю я. — Оборвал мои нервные подсказки адмирал. — Своими делами лучше занимайся!

…Ну я и занимаюсь, хотя все вроде бы уже десяток раз отрепетировано еще задолго до выхода в море. И как ежи расставлять, и как колья веревками опутывать. Раз пять-шесть репетировали в поселке Бир’кека высадку и оборудование позиции, и каждый вояка точно знал что ему надо делать.

А вот на берегу появляются и первые верблюды с всадниками на горбатых спинах. Пока лишь только наблюдающих за нами.

А вот и остальное воинство притопало.

Встали так, красиво, перед нами, — семеро рыцарей-оуоо; две полных оикия коренных; и три «забритых». Последних легко отличить от массы профессиональных воинов. — Никаких доспехов, и деревянно-каменное оружие. Но тем не менее, вся эта масса воинов, нависающих над нашей хиленько позицией, смотрелась весьма грозно.

Однако, — обломитесь! — Теперь нас так просто не взять! Со спины и на правом фланге, у нас море, с накатывающимся прибоем. Слева, — усыпанный крупными булыжниками и каменюками пляж, через которые верблюды не полезут. Да и оикия, строем не пройдет, особенно после того как мы «обработали» наиболее проходимые места.

Так что если атаковать, то только в лоб! А лоб прикрыт свежеизготовленной стеной колючек и рогаток.

Впрочем, «верблюжачьей» атаки, аиотееки сходу не предприняли. Им хватило мозгов, для начала послать вперед парочку оикия «забритых» чтобы разобрать заграждения. Но и мы это предвидели, — пусть и казалось что ежи разбросаны хаотично, но там оставлено несколько проходов чтобы выйти вперед, и ударить. Что несколько наших, наиболее опытных, а главное, — рослых, степняков с самыми длинными копьями, и делают.

Не очень-то это удобно, — выдергивать колья и двигать рогатки, одновременно отмахиваясь и уворачиваясь от длинных копий, находящихся в руках мастеров, способных приколоть этим инструментом прямо на бегу, небольшого суслика. Что уж говорить о полностью бездоспешных воинах с деревянными кольями в руках, неспособных пробить наши панцири и шлемы? — Ранить кого-то из ирокезов, они могли только чудом. А если еще учитывать, что подобная тактика была уже отработана на недавних тренировках…

..Я специально заставил своих побывать и на той и на другой стороне, и в обороне и в нападении, чтобы лучше ощутить все преимущества и слабости такой позиции. (Наши решили что это магия такая, — сначала победить врагов в своем воображении, а потом только, на поле боя. …Я не возражал против такой трактовки. Лишь бы тренировались).

Кажется мы успели убить, или серьезно ранить, примерно десяток, прежде чем они резко отшатнулись назад. Наткнулись там на заградотряд из коренных, опять шатнулись вперед, а потом, оставив еще три-четыре корчащихся на песке тела, прыснули по сторонам, пытаясь как можно быстрее, оказаться как можно дальше от этой, нафиг им не сдавшийся, битвы бронзовых монстров. …Нет, трусами они не были, но и навязанная роль пушечного мяса в чужой драке, им видать тоже не нравилась.

Так что пришлось вступать в дело коренным. С этими было сложнее. Опыт, тренированность, и сыгранность оикия, давали им немалое преимущество. Впрочем, мы тут им ни в чем не уступали, даже в количестве.

…Я как раз стоял на правом фланге, пытаясь щитом прикрывать свой бок, и бок товарища, от бьющих в нас копий, одновременно стараясь как-нибудь дотянуться через рогатки, да уязвить стоящего напротив аиотеека, своим протазаном. Увы, но мой агрегат тут был не слишком удобен, — коротковат и тяжеловат. Так что максимум что я мог, это изображать фехтование на шестах, отводя в сторону вражеские удары. Вот разве что попробовать…

С пятого или шестого раза удалось поймать копье противника в щель между топориками и острием своего оружия, и резко вывернув его вокруг свое оси, опустить копье оппонента вниз, навалившись локтем и плечом. Стоявший рядом Тов’хай, этого момента не упустил, и быстро выкинув свое «кавалерийское» копье, пронзил вражескую руку в районе запястья, следующим ударом воткнув два десятка сантиметров отточенной бронзы, в горло, ослепшего от боли, противника. А я резко бросив щит в сторону, поймал им тянущийся к телу товарища вражеское острие откуда-то справа. — В этих разборках строй на строй, лучше не зевать!

На место убитого, мгновенно заступил новый воин из второго ряда, и вся эта смертельная свистопляска началась по-новому.

Наконец, один из оуоо, пропел сигнал, и аиотееки отступили на десяток шагов. Замерли. По их рядам прошло какое-то движение. — Видать заменяли раненных и убитых.

Я тоже осмотрел своих. — Схватка продолжалась относительно недолго, и мы тут отделались только одним убитым, да парочкой раненных, которыми я поспешно и занялся велев оттащить их к морю. Впрочем, аиотееки тоже не понесли существенных потерь, — к трупам забритых, лежащим на песке пляжа, добавилось еще только два тела в доспехах. — Так обычно и бывает, когда дерутся равные по силам, и хорошо экипированные воины.

Короче, — ситуация патовая. — Аиотееки не могут выковырять нас из-за ограды, но и нам оттуда не выбраться. Разве что погрузиться в лодки и слинять к чертям собачьим, если только аиотееки не ударят нам в спины в этот момент.

А значит что? — Правильно. Нужно заставить нас постоять на солнцепеке несколько часов, нависая постоянной угрозой, и не давая расслабиться, имитациями атак.

Аиотееки отошли еще назад… На край поселка, в тень хижин. Вместо них напротив нас остались «забритые» и оуоо. Впрочем и эти могли бы идти отдыхать в тень. — Если мы начнем разбирать рогатки, чтобы выйти на оперативный простор, — они двадцать раз успеют построиться и ударить по нам.

…Стоим. Смотри друг на дружку. Ух ты, а кто же это там вон с краешку примостился? — Да это же мой добрый приятель Хииовитаак, собственной персоной. Прям как самый всамделишный оуоо на верблюде сидит, весь доспехами увешанный, с длинным копьем в руке.

Только вот «прям» да не «прям»… Если приглядеться, то видно что держится он как-то на отшибе. Да и доспехи у него не самые лучшие.

Интересно все-таки, кто он, — дослужившийся до немыслимых высот оикия? — Нет, вряд ли, — это как, какой-нибудь русский крепостной мужик, «дослужившийся бы» до графа. Слишком невероятно. А вот что-то вроде незаконнорожденного сына, — в это как-то больше верится. Может у папашки всех других сынишек перебили, или не было вовсе, вот и был вынужден усыновить этого. Но остальные аиотееки-оуоо, один хрен считают его ублюдком.

…Попробовать нешто подразнить, чтобы вышел из себя и сделал какую-нибудь глупость? — Если даже и не получится, так хоть душу отведу, мстя за прошлые обидки. Да и скучно стоять на солнцепеке. Хоть еще и утро, солнышко-то пригревает вовсю.

Надо пожалуй про происхождение евоное пораспрашивать, — чисто из академического интереса. Ведь интересно же, а то еще убьют одного из нас, а правды так и не узнаю.

— Эй Хииовитаак! — Как-то внезапно даже для самого себя, перешел я от размышлений к делу, окликнув своего старого обидчика, и даже помахав ему рукой. — Как там у тебя дела? Не захромал ли верблюд? Всегда ли в достатке еды на твоем столе? Довольны ли тобой твои жены? Или жен тебе не полагается, чтобы ты и дальше не портил благородную кровь оуоо?

Дистанция между Хииовиитааком и остальными оуоо, до того едва заметная, вдруг как-то резко разрослась до размеров ущелья. Все они уставились на него, как бы спрашивая, — «Откуда эта мразь, знает твое имя? Какие еще делишки ты крутишь с врагами всех благородных оуоо, жалкий ублюдок?».

— Эй Хииовитаак, разве ты не узнал меня? Разве ты не помнишь как я оставил тебя в дураках, сделав посмешищем? Как же ты жалок! Плешивая коза с хворостиной, усевшаяся на спину верблюда, и то больше бы походила на настоящего оуоо, чем ты со своим копьем. …Ты хоть умеешь им пользоваться? Зачем ты притворяешься воином? — Даже «забритые» смеются над тобой!

Дистанция между Хииовиитааком и остальными увеличилась еще больше. Они откровенно посмеивались надо моими словами, глядя на этого бедолагу.

…Уверен, он прекрасно понимал что я пытался сделать. И будь мы наедине, — легко бы смог меня игнорировать. Но перед лицом всего аиотеекского воинства, он должен был дать мне отпор даже ценой своей жизни. — Рыцарская гордыня не терпит подобных оскорблений. Особенно если происхождение рыцаря, слегка сомнительно.

Внезапно Хииовиитааков верблюд, едва ли не прыгнул вперед, в считанные секунды оказавшись у линии рогаток, а его всадник стремительно ткнул в меня копьем. …И надо сказать, — воякой этот контрразведывательный интендант был отменным, — даже ожидая какого-то подвоха, я почти не успел среагировать. Лишь в последнюю секунду слегка дернулся в сторону, и если бы не шлем у меня на голове, — даже полученный вскользь удар, в лучшем случае, оставил бы приличный шрам на моей голове.

А так, наконечник копья, проскрежетав по бронзе, ушел в сторону. Зато копья наших ребят, очень быстро показали моему обидчику, что их обладатели могут быть не менее резкими и быстрыми. — Хииовиитаак как раз разворачивал своего верблюда, едва ли не поставив его на дыбы, как сразу парочка копий дотянулась до него. Одно, — точно помню вошло в ногу, а второе, кажется ткнулось куда-то в поясницу. — Все это произошло столь стремительно и быстро, что мой взгляд едва успел зафиксировать события.

Хииовиитаак рухнул с верблюда, а кто-то из наших молодых, подцепив его за сапог крюком протазана, попытался утянуть на нашу сторону рогаток, — не пропадать же скальпу и прочему добру!

Такого глумления уже не могли стерпеть аиотееки-оуоо. — Пусть при жизни этот жалкий ублюдок, и был среди них чужаком, однако прикончить его и содрать скальп, — это уже плевок в лицо всем рыцарскому братству! Все шестеро оставшихся оуоо, ринулись вперед…

Я, услышав команду, только и успел присесть на одно колено, как над моей головой что-то хрякнуло, свистнуло, а краешек глаза успел засечь стремительный полет бумеранга-биты. Еще команда… кажется кто-то пинает меня по заднице, (надеюсь не специально), но я бросаюсь вперед, буквально проползаю меж рогатками, предварительно перерубив протазаном скрепляющие их веревки, и успеваю встретить сбитого ударом бумеранга, и вновь поднимающегося на ноги аиотеека, острием своего оружия.

Дальше следует небольшая заварушка. Мои, просто перескочившие через рогатки, длинноногие сослуживцы, активно месят верблюжачьих всадников. Я тоже бросаюсь вперед, пытаясь дотянуться до чьей-то одетой в халат, спины.

«Забритые» замерли в растерянности. А коренные…

Тут надо немного отойти назад в нашем повествовании, и рассказать про рыбаков, и встречающих их женщин и детей.

В общем, когда лодки подошли к берегу, и из них начали выгружаться экипажи, жители деревеньки с удивлением увидели что многих их родных в лодках нет, зато их место заняли обвешанные оружием мужики, нагло косящие под прибрежников. Причем некоторые из этих пришельцев, были просто-таки огромного роста, так что в лодках сидели свернувшись калачиком и накрытые сверху сетями.

Впрочем, вылезший одним из первых Староста Дос’тёк, предупредил начавшуюся было панику, пусть и не слишком вежливыми, но вполне доходчивыми словами. Попутно объяснив что этих вот, сволочей пришлых, надобно слушаться, потому как иначе они побьют тех правильных «люди», которые остались у ентих гадов в заложниках.

Как я и ожидал, у баб и детей была выработана привычка подчиняться приказам Старосты. Так что они быстро угомонились и лишь продолжали испуганно тесниться, тараща глаза на появившихся чудо-йуд.

А те, так же не особо обращая внимания на местных, осторожно прячась за хижинами, так чтобы их не увидели из крепости, или с пляжа на краю деревни, куда внезапно проследовало аиотеекское воинское формирование, — ведомые Старостой Дос’тёком, обошли дома и попрятались в крайних хижинах.

…В общем, едва аиотееки-оуоо рванулись на нас, на отдыхающих коренных, внезапно набросился неизвестно откуда взявшийся отряд. — Лга’нхи все-таки хватило терпения, дождаться идеального момента. А потом еще и подбежали, уже успевшие раскидать рогатки, незадействованные в избиении оуоо, наши ребята.

Тем не менее, хотя на сей раз все преимущества были на нашей стороне, драка все равно была жаркой. — Пусть аиотееки даже толком не успели встать в строй, а в индивидуальной схватке, нашим степнякам не было равных… Пусть и численное преимущество, на сей раз, тоже было на нашей стороне, потому как коренные, едва завидев как хреново приходится их хозяевам, — сразу покидали оружие наземь, и припустились бежать.

И тем не менее, — задешево отдавать свои жизни, аиотееки были не приучены. А воинами они были хорошими, и бились до последнего.

А потом… Ну вот вы представляете себе глаза ребенка, которому, единственному из всей детсадовской группы, не досталось набора конфет в пластиковом Дед Морозе, на новогоднем утреннике? — Вот примерно так же выглядели глаза троицы молодых вояк бородокосичного воинства, которых злой Шаман Дебил отловил, и заставил помогать себе с раненными, пока другие, более удачливые и счастливые детишки, побежали дальше, штурмовать крепость и добивать оставшихся врагов. А этим бедолажкам, вместо участия в общем празднике, пришлось топтаться по пляжу, таская тела своих товарищей, по ходу дела отделяя раненных от живых. Да еще ломать рогатки и колья, с помощью которых, еще способные двигаться вояки, поддерживали пламя нескольких костров, подогревающих воду в медных котлах. Или мертвой хваткой фиксировать на месте дергающиеся и скрежещущие зубами тела товарищей, над которыми бяка-шаман, вершил свои целебные изуверства… — Тоска!!!

Знаю что «тоска», только мне, чувствую, сейчас будет еще тоскливее. — Как это обычно и бывает, сразу после битвы на меня навалился груз самых тяжелых моих обязанностей, а с ними и беспросветный депресняк.

Хотя нам вроде как и удалось нейтрализовать все сильные стороны аиотеекского войска. Хоть и получилось вроде, обмануть и застать их врасплох, обеспечив себе максимальные преимущества, однако и без жертв с нашей стороны, не обошлось. И этих жертв уже было не мало, а будет еще больше, потому как…

Впрочем, — интуиция мне подсказывает что для расстройств и печалей, поводов у меня еще будет предостаточно, так что пока надо гнать тоску от себя как можно дальше, и надеяться на лучшее.

— Не парьтесь. — Подбодрил я, бросающий на меня печальные взоры, молодняк. — Вряд ли вы чего-нибудь упустите существенного. Аиотееки же в крепости запрутся, и их надо будет еще оттуда выковырять! Зато, благодаря вашей помощи, многие их наших товарищей останутся живы. А от этого, поверьте старому шаману, Мана прибавляется еще куда сильнее, чем от десятка добытых скальпов! Пусть эти дурошлепы бегают с копьями вдоль забора, зато Предки даруют вам троим невероятную удачу, и все ваши труды окупятся сторицей!

Несчастные верили мне, кивали головами, но даже у смертельно раненных пациентов, которых, поверьте, на этом пляже хватало, — глаза, и то не были такими тоскливыми.

Ну вот, как я и говорил…

— Там эта… Шаман Дебил, — аиотееки в своей крепости заперлись… Ну той, что внутри другой крепости. — Вождь Лга’нхи меня позвал, тебя на совет звать… — Спустя так примерно минут сорок после того как я приступил к обязанностям шамана-лекаря, сообщил мне Риги’тгу, — молодой еще вояка из ирокезов, спешно пролетевший сквозь поселок прибрежников, от осажденной крепости.

Я оторвался на мгновение, чтобы вытереть предплечьем пот со лба. Лучше не стало, — окровавленные по самые плечи руки, — плохая салфетка. Да еще мухи и прочая насекомая гнусь, привлеченная запахом крови, и вывороченных внутренностей, обильно роились над полем боя, не брезгуя, заодно уж, отдать визит вежливости и мне.

Поглядел на Риги’тгу, старательно делавшего равнодушное лицо, изображая что его нисколечко не волнует тяжелая атмосфера военно-полевого госпиталя, стоны, и вид ран, на телах его недавних сослуживцев. А с лица-то, эвон как сбледнул…

Впрочем, — не удивительно, это же тот самый приемный сын Гит’тевека, которому я после Большой Битвы плечо врачевал. Небось как окунулся в эту атмосферку, — так сразу и накатили воспоминания.

— Да уж… — Одно дело ворочать копьем посреди драки, мечтая о героической, воспетой в балладах смерти, и совсем другое, столкнуться вот с этой, крайне неприглядной, и совсем не героической стороне воинской жизни… Так что атмосферка у нас и впрямь, — та еще!

И кровь да мясо, это еще не все радости этой стороны. Частенько, схлопотав повреждение, кишечник автоматически опорожняется, чтобы не создавать своему хозяину дополнительных проблем во время выздоровления. Так что запашок тут стоит… не как в магазине парфюмерии. Вот на парня и накатило.

Впрочем ладно. — Все это лирика. — …Так о чем он там говорит?

..Ага. Ясное дело, наши вояки добежали до крепости, безрезультатно потыкались в ограду и запертые ворота, как стадо баранов, и теперь требуют Шамана на совет.

Ведь одно дело, — сказать что «ни фига не знаю что делать», потому как никогда раньше не то что не брали, но даже и не видели подобных крепостей. И совсем другое, — солидно пригласить на Совет. А уж на Совете, — Шаман по-любому, словесного поноса сдержать не сможет, и изложит все что ему Предки наподсказывают.

А я бы и рад на совет, потому как без моего присмотра эти гении еще тех дел наворотят! Да тут у меня еще четверо раненных не осмотрены. И еще один, с пробитым брюхом, — осмотрен и отложен на потом, потому как, возиться с ним долго, а тут люди кровью истекают. А мы и так уже восьмерых потеряли безвозвратно, да еще как минимум пятеро, под большим сомнением, — выживут или нет. И просто раненных, — полтора десятка. И это еще не считая тех, кто не счел свои раны серьезными, и не обратился за помощью. …Какая однако расходная, с точки зрения человеческих жизней, эта штука, — война. Даже когда вроде и побеждаем, все равно несем огромные потери. И абстрагироваться от них, переведя человеческие жизни в статистические данные, у меня никак не получается. — Это какому-нибудь маршалу-генералу будущих времен, командующему многотысячными, а то и миллионными армиями легко, — полк туда, дивизию сюда, допустимый процент потерь… А я со всеми этими, еще очень молодыми, в сущности, ребятами, из одного котла ел, у одного костра спал… для меня все они, далеко не статистические единицы.

…Впрочем, не уверен, что и генералам-маршалам легко. …Черт. — Опять не о том думаю. А думать надо о том чем занять своих вояк, пока я тут раненных обрабатываю. А то ведь полезут сдуру штурмовать крепость в лоб, и добавят мне работы.

— Шесты заготовьте. — Бросил я, распуская наспех поставленный жгут на руке очередного пациента, смывая с раны запекшуюся крови, и готовя новую иглу с ниткой. — Толстые… в руку толщиной. — Крышу разломайте какую-нибудь, или забор…

— Зачем эта?

— Лестницы будем вязать.

— Чегой-та?

Вот ведь блин. — Крепости они собрались штурмовать. А у самих, в смысле, — степняков и прибрежников, даже слова-то такого «лестница» в языке нет. Раве что у горцев… — Только вот сколько раз пользовался лестницами в горских царствах, где они бывало встречались, но так и не соизволил узнать их местное название. И ведь не нарисуешь, пачкая руки в песке.

— Доставайте шесты. — Бросил я раздраженно. — И ремней побольше, или веревок. …А еще можно большое бревно взять. …Надо будет прикинуть как к нему ручки какие-нибудь приделать, или петли. — таран будет. …А еще плетни где-нибудь выломайте, — надо будет что-то вроде больших щитов изобразить. Я скоро подойду и объясню что со всем этим делать. Лга’нхи передай, чтобы без меня не начинали!

Эй… Погоди. — Окликнул я уже было припустившегося бежать назад молодого. — Они ведь там заперлись за той оградой, что внутри другой ограды стоит? …Тогда еще передай Вождю Лга’нхи, что ее окружить надо со всех сторон, чтобы аиотееки, убежать не могли. …Я скоро приду.

Скоро не скоро, а наверное час с лишним, я еще провозился. Раненного в живот пришлось добить, и еще один, с раной на ноге, сам истек кровью, сколько ни крутил я жгут, и ни зажимал рану тряпочными тампонами. Видать повредило ему вражеское копье, какую-то важную артерию.

Так что количество безвозвратных потерь, уже достигло десяти человек. — А ведь это, — одна пятая всего, вышедшего в этот поход воинства. Да еще, как минимум трое, под большим сомнением… Ненавижу войну!

Подошел к «кремлю», где меня уже нетерпеливо поджидали, ненавоевавшиеся детишки. Едва ли не приплясывают, поглядывая с надеждой что я покажу им как перелезть через ограду, чтобы схлопотать там еще парочку-другую-третью, ранений!

Ну да хоть, подходящих шестов наломали… И вообще, — материала заготовили даже с избытком, небось пол дос’тёковского поселка в щепы разнесли. Хотя нет, это мне так с усталости да с непривычки, кажется.

Показал как надо лестницы вязать, делая зарубки на длинных шестах, вставляя в них короткие перекладины, и плотно привязывая веревками или ремнями. А пока соплеменники вкалывают, — обошел укрепление по периметру.

…Может оно и хорошо что придется сейчас эту крепость штурмовать. — Мои поучатся как это делается. Уж лучше тут, чем на каком-нибудь, более серьезном объекте. Если я хоть что-то в жизни понимаю, то сейчас в «кремле» заперлось не больше десятка человек. А скорее и того меньше, — человек пять-семь. Так что больших трудностей вроде как не предвидится.

Однако все равно, — действовать будем по полной программе, чтобы испытать на практике, мои теоретические знания, в свое время щедро начерпанные из интернетовской помойки.

…Нет, — зигзагообразные окопы, по методу маршала Вобана, копать ясное дело не будем. — Меня конечно все тут любят и шибко уважают, однако предложи я им такую чушь, — в этом самом окопе и закопают, предварительно переломав все кости, чтобы вписался в зигзаги. По этим же соображениям, думаю и начинать строить катапульты с осадными башнями, не стоит. Но вот все остальное…

Итак, что у нас имеется. — Ограда, высотой метра два с небольшим. Ну а перед ней ров-канава и небольшой земляной вал.

На мой взгляд, — смотрится все это не слишком устрашающе. Но и такая «оградка» может стать серьезной преградой. — Даже через простой сельский жиденький плетень, — попробуй перелезть, особенно когда с противоположной стороны в тебя копьями тыкают. Недаром, — крепости, как надежный вид укреплений, дожили аж века до 19, а в нашу, «доцарьгороховскую» эпоху, это практически непреодолимая преграда.

…Кстати о копьях… Когда был внутри, посмотреть не догадался, не до того было… А впрочем, — в моем полном распоряжении, внешняя ограда, так что могу изучать конструкции защитных крепостей аиотееков, на ее примере.

Прошелся по, за один день так внезапно обезлюдевшему лагерю. Да уж. — Еще только утром был полон жизни, и людей, на что-то надеявшихся, строивших какие-то планы, а теперь, — большая часть из них мертва, кому-то удалось сбежать, а еще горстка — запершись в укрытии, готовятся умереть.

К черту. — Вот стена. А вот, как я и думал, — «стрелковая ступень» вдоль нее. Конечно стрелки там не стоят, — извивы местной идеологии, распространившейся почему-то аж на оба берега моря, подобного не одобряют. Но тем проще копейщику, — можно высунувшись над оградой почти по пояс, колоть тех кто пытается перемахнуть через стену, не боясь схлопотать стрелу. Ну да на это у нас бумеранги имеются.

— Вот обвязывай вот так вот… — Подсказывал я своим ребятам, еще спустя пол часа. — Чтобы хвататься было проще. И чурбачки вставляйте… Да вяжите поплотнее, потому как ежели сорвется, пальцы вам в кашу раздавит. …Сделали. Ну-ка, давайте вон на той хижине попробуем… Хлипкая хижина… даже скорее, просто шалаш, ударам тарана подалась не сразу, — гибкие прутья, из которых она была сделана, очень неплохо амортизировали удары бревнышка, которым размахивало восемь человек. Но тем даже и лучше, — пусть набираются опыта, с воротам тоже будет непросто.

— Слушай, Дебил. — Прервал мои размышления Лга’нхи. — Может хватит с деревяшками возиться. Может уже пора начинать драться?

— Нет. — Твердо возразил ему я. — Драться мы начнем… завтра. Ага. — завтра на рассвете.

— Дык ведь…

— …Ибо это не единственная крепость, которую ирокезам предстоит еще взять штурмом в будущем. — Не слушая его доводов и резко переходя на высокопарно-шаманский стиль, продолжил я. — А Духи, каждый раз подсказывать не станут. Так что все Это, надо будет опробовать сейчас, чтобы потом мы могли научить этому остальных!

— Так что же нам, — еще прикажешь посреди битвы, обедать начинать? — Вспылил брательник, потому как для него, подобная странность, — прервать битву, отложив ее для более подходящего времени, казалось чем-то немыслимым и непонятным. Тут уж если начинали биться, то бились до конца. Потому как, пока еще больше уповали на свою звериную ярость, чем на строгую дисциплину и выдержку, солдат более поздних эпох.

Ничего. К этому тоже будем приучать. Потому что в этом, — тоже сила.

— А что, — пожалуй и стоит людей покормить. — Согласно кивнул я головой. — А после того как поедим, я всем сразу и расскажу что делать будем. — Согласился я.

Специально не стал атаковать на рассвете, чтобы мои вояки могли видеть что происходит, запомнить и пересказать внукам.

Зато всю ночь, кто-то из караульных, время от времени подходил к воротам или стенке, и начинал стучать по ней палкой, или перекидывал связку хвороста или травы. — Сон для осажденных, должен быть недоступной роскошью!

А вот утречком, когда солнце уже встало…

Начали мы с ворот. Под прикрытием больших плетней-щитов, — фактически выдранных секций местной ограды для скота, — к воротам подошли десятка полтора бородокосичников, и начали лупить по ним тараном.

Затем, с западной стороны, в бой пошли ирокезы, усиленные остатками войска союзников.

Словно на каких-то показательных учениях, — сначала в ров полетели фашины, (хотя по хорошему, наши и так перепрыгнули бы его на раз), на них настелили мостик, по которому, на вал взлетела штурмовая оикия, с парой лестниц на перевес. (сколько времени я вчера потратил, на обучение измерения высоты стены, по тени, которую она бросает на землю. …И сколько нервов!).

Но первыми за стену пошли не наши вояки, а бумеранги и мои спец-средства. …Хреновенькие надо сказать спец-средства, — всего-лишь связки сухого хвороста, смоченные в жире коровок, в середину которых было напиханы пучки местных водорослей. — Полусырые мясистые стебли и листья, давали много едкого и противного дыма. …Правда прогорали они довольно быстро, но по моему замыслу, — и этого времени должно было хватить, чтобы на несколько секунд отвлечь внимание противника, заставив его чихать и тереть глаза.

А вот уже следом… Первым над забором естественно взлетел Лга’нхи вздымая над головой свой Волшебный Меч. И с боевым кличем скаканул вниз. А ведь я предупреждал его что с той стороны могут быть какие-нибудь сюрпризы и действовать надо осмотрительно. Но видать треск распахнувшихся ворот, пробудил в нем какие-то соревновательные инстинкты.

За ним полезли и остальные вояки, затюкав и отпихав своими могучими локтями и плечами, от Лестниц к Славе, Великого Шамана Дебила. …Так что в крепость я попал, фактически когда уже там все кончилось. Как говорится, — кто не успел, тот опоздал.

Да я особо и не рвался. — Пусть молодые вперед лезут, а мне всякой там Маны и Славы, и так хватает. Меня интересует совсем другое. — …Вот это кто например? — Голова так раздробленна, что и не сразу поймешь какого цвета была шевелюра при жизни. …Впрочем, — такие раны обычно наносит только меч моего брательника, сжатый его могучими дланями. Так что это скорее всего враг.

Как и этот, — истыканный сразу несколькими копьями. …Вот нахрена было панцирь в клочья рвать?! — Лиходеи!

А вот это уже наш. — Кровь обильно сочится из пореза от нижней челюсти до виска, заливая красным цветом соломенную бороду с косичкой. …А вот рядом и его враг лежит. — Копье все еще в брюхе. Оба живы хотя и пребывают в шоке, и пялятся друг на дружку, словно в гляделки играют. Только вот рука аиотеека судорожно царапает кинжал на поясе.

Ну его нафиг, — от греха подальше, подошел и прижав пальцами руку бородокосичника к древку, резко вырывал копье слегка задирая в сторону и вверх. — Это если и не убило, то заставило супостата потерять сознание. А поскольку оружие было в руке победителя, — Духи не перепутают кому адресовать положенную пайку Маны. А главное, — ко мне претензий не будет.

Дай-ка я на твою голову посмотрю? — Сколько пальцев видишь? Куда сознание теряешь?

Вроде не так сильно тебя и порезали… Ладно. Привяжем к физиономии тампон из тряпок, примотаем бинтом и пойдем дальше. — Искать живых.