Старший десятник Бюро всеобщего блага оу Игиир Наугхо

Хмурое низкое небо придавливало к земле с такой силой, что это заставляло спотыкаться даже двужильных верблюдов и опускало людям веки измученных глаз вопреки их собственной воле. Хотя, конечно, небо тут было ни при чём. Усталость. Невыносимая усталость заливала тела людей и животных свинцом, делая тяжёлыми и неповоротливыми не только мышцы, но даже мысли. Вот уже двенадцатый день отряд Даарской пограничной стражи преследовал очередную банду лесовиков, и все, и люди, и животные, кажется, уже достигли предела своих сил, так и не добившись какого-то результата.

— Когда же это всё кончится? — вяло подумал прикомандированный к отряду стражи десятник Бюро всеобщего блага оу Игиир Наугхо. Усталость была такой, что даже злиться толком не было сил, и вместо злобы голову заполняла какая-то безнадёжная обида на жизнь. Проклятый Даар, самый дальний и бесполезный угол Сатрапии. Ни степь, ни лес, ни горы, но бестолковая смесь всех этих природных ландшафтов, подходящая разве что для выпаса местных неприхотливых овец, а также идеальное место для засад, так что приходится каждую секунду быть начеку, не расслабляясь ни на одно мгновение.

А главное, какой во всём этом смысл? Даже если нагоним мы сейчас эту банду и покрошим её в клочья, уже завтра на её место придут ещё две из леса и одна с гор, и вся эта бесконечная карусель начнёт новый круг бессмысленного движения из века в век. Всё равно что пытаться вычерпать ложкой море…

Море… — Игиир закрыл на несколько секунд глаза, и там, за покровами век, сразу заплескалось оно — такое родное и привычное, и такое безнадёжно далёкое…

Раздавшийся характерный свист заставил Игиира встрепенуться и выпрямиться в седле, положив руку на ложе притороченного к седлу мушкета. Быстро сориентировавшись, он посмотрел в сторону, куда указывал один из стражников. Несколько лежащих на земле трупов — весьма характерная для Даара картина.

Из доклада оу Вииту Маатаасику, заместителю директора БВБ по Северно-Восточному округу Мооскаавской Сатрапии, от начальника Даарского отдела Бюро всеобщего блага сотника оу Миития Гратху

…осмелюсь напомнить вашему превосходительству о тяжелейших условиях, в которых нам приходится тут исполнять свой долг перед монархом.

С севера провинция Даар граничит с Северными лесами, а на западе расположены Великие Горы. Имеющихся на данный момент в провинции регулярных сил армии и пограничной стражи совершенно недостаточно для того, чтобы отбивать участившиеся набеги лесных племён и банд горских псоглавцев, коих валкалавские удихи, в нарушение всех договоров, щедро снабжают оружием и припасами.

Постоянный угон людей и скота, а также разграбление жилищ и имущества подданных Сатрапии грозят привести к тому, что скоро этот край и вовсе обезлюдит. В связи с чем прошу срочно прислать хотя бы два-три полка конных или верблюжьих егерей, коли уж полноценный усмирительный поход в леса или горы на данный момент не представляется возможным.

…

…в заключение, хочу также сообщить о некоем происшествии, показавшемся мне выбивающимся из обычной рутины наших дел. Во время преследования одной из банд лесовиков отряд пограничной стражи, возглавляемый старшим десятником БВБ оу Наугхо, наткнулся на пять трупов, предположительно бандитов из преследуемой банды. Все они были убиты из огнестрельного оружия необычайно мелкого калибра, стреляющего очень странными пулями продолговатой формы, состоящими из медной оболочки с залитым внутрь свинцом. Кои и были извлечены из трупов стражниками, а также выковыряны из коры росшего рядом дерева в количестве восьми штук. Помимо необычайности пуль, присутствуют и следующая странность: характерное расположение трупов создаёт ощущение, что все лесовики были скошены одним залпом, произведённым минимум дюжиной хорошо обученных мушкетёров, однако, по утверждению опытного следопыта из числа пограничных стражников, стрелявший был только один, что представляется явным абсурдом, ибо даже опытному стрелку, пусть и имеющему дюжину заранее заряженных колесцовых пистолетов, понадобилось бы гораздо больше времени, чтобы произвести дюжину выстрелов, нежели матёрым бандитам-лесовикам пустить в ход своё оружие. Однако и сам десятник оу Наугхо, имеющий немалый опыт работы, и остальные члены отряда, тщательно осмотревшие место схватки, подтвердили наличие следов только одного человека, а также что оружие лесовиков (на которое, кстати, убийца даже не позарился) было заряжено, но они так и не успели пустить его в ход.

Ещё одна странность: на месте боя найдено несколько весьма странных предметов неясного предназначения в виде цилиндров из жёлтого металла длиною чуть менее перста и диаметром примерно в три линии [1] . На торце каждого из цилиндров выбиты буквы и цифры, схожие с теми, что употребляют в Сатрапии. Однако смысл этих знаков неясен. Удивляет высокое искусство изготовления данных цилиндров и их невероятная схожесть друг с другом. Также, стоит отметить странный запах, который исходит от этих предметов. Отдалённо похож на сгоревший порох, но не столь едкий и с каким-то незнакомым оттенком.

 

Десятник оу Игиир Наугхо (примерно месяц спустя)

Очередное преследование закончилось… Ну, в отчётах это будет названо «громкой победой», а в сущности-то удалось отбить часть полона, да подстрелить парочку отставших от основного отряда псоглавцев. На этом преследование и завершилось. Освобождённые пленники были измучены голодом, холодом, постоянным движением и жестокими побоями. Так что ни о каком дальнейшем преследовании банды не могло быть и речи — пришлось поспешно возвращаться назад, да ещё и постоянно оглядываясь через плечо из опасения, что псоглавцы решатся попробовать вернуть свою добычу. Несчастным подданным Сатрапии снова пришлось весьма нелегко — их опять гнали будто скот, полуголодных, раздетых, безжалостно подгоняя ударами плетей. А что поделаешь? Оставаться на месте означало бы только множить число умерших от ран и голода. Только в ближайшем городке им могли оказать какую-то помощь и обеспечить безопасность, а до него ещё надо было добраться, и тут уже было не до сантиментов и жалости.

И вот, наконец, унылые потрёпанные ветром и дождями глинобитные стены крохотного городка, заброшенного на самый край вселенной. Низкая и тесная, но зато хоть тёплая казарма и родной отдел Бюро, выглядящий едва ли не дворцом по сравнению с окружающими его халупами. Осталось только составить отчёт об операции, и можно поставить опостылевший мушкет в оружейный ящик, скинуть сапоги и провонявшую потом одежду и завалиться спать… Спать, спать, и спать. До тех пор, пока начальство не изволит распихать его и послать в новую бессмысленную погоню.

— Присядь, — кивнул Игииру на старый рассохшийся стул, считавшийся тем не менее признаком большой роскоши в этом забытом всеми богами месте, его непосредственный начальник полусотник оу Зиир, подслеповато всматриваясь в листы переданного ему доклада. — Согреться не желаешь? Вон жаровня, а где вино, ты и так знаешь, так что обслуживай себя сам.

— Спасибо, Затиий.

Хотя полусотник был значительно старше его и по годам, и по званию, между двумя благородными людьми установились вполне дружеские отношения, позволяющие общаться без излишних церемоний. Не приподнимаясь со стула, Игиир потянулся к заветному кувшину, стоящему на боковом столике и, налив немного в старую серебряную джезву, поставил её на решётку жаровни. Тут же рядом был и набор баночек со специями и немного сахара. Игиир, священнодействуя, добавил все положенные ингредиенты в строгой очерёдности и начал помешивать варево специальной ложечкой.

Оба сотрудника Бюро происходили хоть и из благородных, однако изрядно обедневших, если не сказать обнищавших семейств, так что от обычных стражников их отличали разве что более изысканные манеры, да знание подобных вот ритуалов, принятых в благородной среде.

— Проклятый Даар! — наверное, уже тысячный раз за день подумал Игиир. — На всю провинцию не найдётся и полусотни людей благородного происхождения. Скоро и ты, приятель, тут так одичаешь, что станешь неотличим от простолюдина. Увы, но это неизбежно, смирись с этим.

— Ладно. Тут всё понятно, — откладывая прочитанные листы, усмехнулся Затиий. — Составлять рапорты ты научился. В меру правды, в меру… небольшого преувеличения. Наверху будут довольны. Слушай… — полусотник на мгновение замялся. — Помнишь ту историю, месяц назад?

— Какую историю? — Игиир уже успел сделать пару изрядных глотков горячего крепкого вина и несколько разомлел от усталости и внезапно возникшей где-то в глубине брюха волны тепла.

— Ну ту, с трупами и непонятными пулями.

— А, эту… — в жизни сотрудника БВБ, постоянно разъезжающего по Даарским пустошам, хватало всяких удивительных, а то и вовсе мистических приключений, так что странная необъяснимая смерть пяти бандитов не стала для него чем-то особенным, но лишь легла в ряд других необъяснимых явлений этих диких мест. — Помню, а что?

— Ею заинтересовались в столице, — коротко пояснил полусотник оу Зиир.

— Откуда о ней вообще могли узнать в столице? — туповато глядя на начальство, поинтересовался десятник. — Да ещё так быстро?

— Стечение обстоятельств, — пожал плечами Затиий. — Я отправил твой доклад в Даар в числе других на следующий день, а там, видать, его так же быстро переправили в столицу. Но это мелочи. Самое главное, этот случай заинтересовал чуть ли не самого оу Лоодиига. Ты понимаешь, что это значит?

— Большой ушат дерьма, который выльет на наши головы сам директор Бюро?

— Может и так, — усмехнулся полусотник. — А может, если повезёт, это шанс выбраться из этой проклятой дыры. Твой шанс!

— Этот шанс попахивает целым ушатом дерьма… — упрямо набычившись, недовольно буркнул Игиир, справедливо подозревая, что долгожданного отдыха ему не светит.

— Может и так, — покладисто согласился с ним начальник. — Однако завтра ты, особо не залёживаясь, возьми с собой пару стражников, да езжай-ка на то самое место. Ещё раз хорошенько осмотри всё вокруг, поспрашивай народ в округе. Если остались какие-нибудь следы, попробуй пройтись по ним, куда бы они ни вели. У этого расследования гриф «приоритетное», так что перед отъездом зайди в канцелярию, тебе дадут бумагу с полномочиями, действующими на всей территории Сатрапии. Если придётся уехать достаточно далеко, отчёты будешь оставлять в отделениях БВБ любого города, составляя их на имя заместителя директора по Северо-Восточному округу. Вот тут вот пара сотен сатрапов, часть в золоте, часть в серебре… — Заатий достал из ящика стола приличных размеров кошелёк и пододвинул его в сторону своего подчинённого. — Пересчитай и распишись в получении. Человек ты уже опытный и, думаю, сам понимаешь, что за каждую потраченную тобой медную монетку казна тебе всю душу вымотает, так что… В общем, будь разумен. Удачи тебе, парень!

Из циркуляра центрального отдела Бюро всеобщего блага, обязательного к распространению во всех отделах Бюро Мооскаавской Сатрапии.

…А также незамедлительно докладывать обо всех странных и выбивающихся из нормы событиях…

 

Хееку Барс, стражник, следопыт

Мир словно бы кричал: «Поберегись, Хееку», и я услышал этот крик, но… Куда деваться — служба.

Во-первых, ночью я слышал вой барса. Чтобы барс летом ушёл так далеко от гор? Такого не было уже, наверное, лет двадцать. Так что, думаю, вовсе не барс был это, а дедушка Веего, да будет его жизнь за Кромкой легка и радостна, приходил о чем-то предупредить меня. А тут ещё и Соотииак захромал, пришлось оставить его и взять Ваараака. Ваараак, конечно, верблюд молодой и сильный, но он не Соотииак.

Впрочем, всё это были знаки неясные, и могли они означать и что-то плохое, и что-то хорошее. Следовало бы, конечно, принести жертву и устроить гадание, но десятник оу Наугхо был словно лисицами покусанный, только что пену изо рта не пускал: «Едем немедленно!». А куда, спрашивается, спешить? В Дааре спешка — это верный путь к плохой смерти. Так что всё это можно было считать ещё одним знаком, только тут уж без гаданий понятно: плохим.

Нет, вообще-то, он нормальный, этот десятник оу Наугхо. Хоть и из благородных, но нормальный. И в походе, и в бою ему можно доверить свою спину, и как командир он тоже хорош, без лишней дури и чванства. У него, конечно, не забалуешь, но и невозможных приказов вроде «за сутки перейти пустыню» или «галопом атакуем вон ту крепость» от него не услышишь. Опять же, советом опытного человека, пусть тот и простой стражник, не побрезгует, не то что некоторые, думают, будто приставка «оу» перед именем их умнее других делает. Нормальный, в общем, такой командир, хотя и из благородных. Но сегодня он был будто лисицами покусанный.

А ещё он зачем-то третьим Рааста взял — совсем глупый поступок! Нет, Рааст, конечно, с виду весь из себя этакий вот… Ростом чуть ли не с верблюда, и силы, как у пещерного медведя. Потому что он из клана Медведей как раз и происходит, хотя и тоже полукровка, как и я. А Барсы с Медведями всегда на ножах были. Хотя для меня тут это и не так важно — это там, в горах мы Барсы и Медведи, а тут мы стражники, у нас тут свои обычаи и свои законы. Только я ведь полукровка правильный, мой отец мою мать честь по чести в свою хижину ввёл, а у Рааста… В общем, родился он через девять месяцев после того, как его деревеньку посетил отряд замирителей, и кто именно из всего этого отряда был его отцом — думаю, этого и его мать сказать не смогла бы, даже не помри она при родах. Родной клан мальчишку не принял, и в конце концов он, помыкавшись по миру, и сам оказался в числе стражников-замирителей. Придёт ему срок идти за Кромку — куда он пойдёт? К каким предкам? А коли нет у тебя стыда перед Старшими за свои дела, то как тебе вообще доверять-то можно? Вот я этому Раасту и не доверяю.

 

Оу Игиир Наугхо, десятник

— Кажется, это здесь было? Тогда стоп. Рааст, займись лагерем. Хееку, начинай осматривать место, как я говорил — каждую травинку чтоб в лицо знал. А я проедусь по окрестностям, осмотрюсь.

Все занялись делом. А десятник Наугхо неторопливо проследовал дальше, внимательно вглядываясь в каждую тень на траве и каждую мошку на горизонте. Места тут были дикие, и нарваться на неприятности можно было в любой момент, так что приходилось быть бдительным.

Он уже смирился со своей участью. И даже, немного выспавшись, начал находить в полученном задании светлые стороны. Хотя на первый взгляд всё это, конечно, походило на «пойди туда не знаю куда, найди то не знаю что» из сказки. Но если присмотреться чуть более тщательно — хоть какое-то разнообразие на фоне обычной служебной рутины, бесконечных погонь за ветром и расследований краж скота. Разгадать настоящую загадку — это настоящая работа для офиценра БВБ. Опять же, шанс! Если правда, что этим делом заинтересовались на самом верху, то, представив существенные результаты, можно обратить на себя внимание самого, пожалуй, могущественного, после сатрапа, конечно, человека в стране. Говорят, оу Ваань Лоодииг куда больше ценит в своих сотрудниках таланты и энергию, нежели капиталы семьи или даже древность рода. Так что шанс действительно есть, надо только суметь не упустить его.

* * *

Все занялись своим делом, стараясь с толком использовать остатки недолгого северного дня. И только вечером оу Игиир Наугхо наконец смог собрать свой отряд у костра и подвести первые итоги поисков.

— Я нашёл ещё четыре таких вот штуки, — Хееку Барс протянул к нему раскрытую ладонь, на которой лежало несколько жёлтых цилидриков. Больше всего в них поражала тонкая работа и то, что все они были похожи друг на дружку, словно зёрнышки из одного колоса.

— Хм… Как ты думаешь, что это? — Игиир взял один из цилиндриков и начал разглядывать его в свете костра.

— Никогда ничего этакого не видал, — пожал плечами Хееку. — Возможно, эти штуки как-то связаны с гаданием или с жертвой богам. Там у них на донце знаки какие-то непонятные вырезаны. Сам не знаю, почему мне так кажется, но уж больно вид у них какой-то неземной. Но то, что такие ценные вещи раскидали по земле и не стали собирать… Видать, значит, их прежний владелец торопился очень. Мы ведь и в прошлый раз таких целый десяток нашли.

— Дорогая вещь, — вдруг зачем-то подал голос Рааст. — Блестящие все и одинаковые. Можно ниткой связать — хорошие бусы будут, любая девка за них на месяц твоей будет. Вон тут и прорезь специальная есть.

— Может, и так, — не стал возражать Хееку, хотя и язвительно подумал, что приличные люди дарят бусы своим невестам, а не девкам. — Только в прошлый раз из них пахло как-то странно, будто бы даже порохом сгоревшим, хотя и по-другому как-то… Очень странные штуки.

— А ещё в них свистеть можно, — словно бы не слушая, продолжил Рааст. — Может, если собрать таких несколько разной длины, получится что-то вроде флейты, вот и прорезь специальная. Хм… Зуб даю, что эта прорезь для того, чтобы несколько таких вот штук в одну связку собирать, нужна. А вот для чего — я не знаю.

— Ладно, — подытожил Игиир, завёртывая найденные предметы в лист бумаги и пряча его в дорожную сумку. — А ещё что-нибудь нашли интересного?

— Там в роще родник, — опять влез в разговор Рааст. — Я когда воду набирал, след заметил. Очень старый след, и очень странный.

— И что в нем такого странного?

— Там подошва очень странная, вроде не гладкая, как у всех, а будто бы в ней борозды прорезаны. А ещё там буквы какие-то, цифры и знаки, как на этих вот штуках, — вступил в беседу на правах следопыта Хееку. — Прошлый раз мы следы только на дёрне видели, потому и не обратили внимания, а возле ручья — грязь.

— Кто-то написал буквы на следе? — удивился оу Наугхо. — Зачем?

— Нет, — мотнул здоровенной башкой Рааст Медведь так, что до его собеседников долетели колебания воздуха. — Там три следа, и все одинаковые, на каждом будто кто на подмётке буквы вырезал.

— Хм… А слово-то какое там написано? — на мгновение задумавшись, поинтересовался Игиир. — Буквы обычно ведь в слова складываются.

— Я буквам не обучен, — зло буркнул Рааст. Даже для Даара подобная необразованность была делом необычным, в Сатрапии ещё с Имперских времён даже забитые крестьяне постигали азы грамотности. У неграмотного стражника шансов пробиться хотя бы до должности старшины не было ни малейших.

— Буквы не очень понятные, — кивнул Хееку. — Вроде и на наши похожи, а слово какое-то не наше складывается. Вот, я срисовал. — Он протянул командиру кусок заячьей шкуры с нарисованными на ней знаками.

— ДОНОБУВЬ, — задумчиво произнёс тот. — И цифры. 270 и 42. Цифры-то наши, всё понятно. А вот ДОНОБУВЬ… Может, это что-то означает на удихском? Или на языках Южных земель? Ладно, перерисую на отдельный лист и вложу в доклад. Авось, столичные умники разберутся. Что-то ещё?

— Я так думаю, — ответил Хееку, — что он, судя по следам, с севера из-за рощи пришёл, а лесовики с юго-востока, по обычной тропе шли. Столкнулись лоб в лоб, и тут он из свой штуки пальнул и уж не знаю как, а умудрился сразу пятерых скосить. Лесовикам такое, ясное дело, не понравилось, сзади мы наседаем, а спереди этот вот… Ну, они и дёрнули, сначала назад, а потом к северу по степи, а он, значит, в рощу ушёл… Я так думаю, что он встрече тоже не рад был.

— Почему именно в рощу?

— А куда ему ещё от конных убегать?

— А зачем ему вообще убегать, коли у него такая штука, что зараз дюжину пуль выпускает? — Рааст всё никак не унимался со своими вопросами.

— Так, видно, перезаряжать её долго. На один заряд в мушкете сколько времени потратишь, а тут — дюжина… На открытой местности возиться — подстрелят, а в роще можно между деревьев поплутать, да где-нибудь в овражке затаиться, — всё же счёл должным ответить Хееку. Путь им ещё предстоял долгий, и начинать его с конфликта, пожалуй, не стоило.

— Ну а дальше-то куда он двинул? — это уже спросил офицер, и потому Хееку прилежно ответил:

— Я так думаю, что в противоположную от лесовиков сторону, к югу. По тропе, думаю, вряд ли двинулся, потому как по ней лесовики шли, опасно, можно опять с ними столкнуться. Назад по тропе тоже не пошёл, иначе бы мы его встретили, уж следы бы точно нашли. На север — лесовики побежали… В общем — ему на юг.

— А вот ещё такое дело… — опять встрял в беседу Рааст. — Он что же, пешком ходит? Следов ни коня, ни верблюда нет. Кто же по пустошам на своих-то двоих ходит?

— Ну… Те, у кого конь или верблюд пал, — задумчиво ответил на это Игиир, видимо сочтя вопрос подчинённого вполне разумным. — Однако далеко ли бы он ушёл? Припасов у него, судя по всему, с собой не много. Ну да в пустошах, в конце лета, с голоду помереть сложно. А вот что тут с водой?

— Воду найти можно, если, конечно, знаешь, как. Да и если не знаешь, местные тут по осени скот на юг перегоняют, чтобы там продать, значит. Можно водопои по старым следам найти.

— Значит и нам на юг, — подытожил Игиир. — Будем этого странного стрелка искать.

— А как же мы его искать-то будем? — несмотря на то, что командир уже высказал своё мнение, Раасту всё же зачем-то понадобилось влезть с ненужным вопросом, на что Хееку только поморщился.

— Вот так вот… — оу Нратху изобразил рукой не то плывущую рыбу, не то ползущую змею. — Пойдём большим зигзагом, пока опять не наткнёмся на след странного чужака. Что у нас с едой?

— Дней на десять поисков хватит, — отвечал Рааст Медведь, выбранный Игииром в экспедицию как раз за свою физическую силу и хозяйственную смекалку. — Потом остаток можно будет ещё дней на пять растянуть, чтобы до Лоорига добраться и запасы пополнить. Ещё охотиться можно, конец лета, дикое зверьё жирок нагуляло, куропатки всякие, дрофы там, а то можно и бычка завалить. А верблюды и так прокормятся, травы ещё много… А может, сразу в Лоориг идти? Это ведь самый ближний город отсюда, если этот на юг двинулся, то кроме как в Лоориг, ему пути нет.

— Городок хоть и небольшой, да через него все караваны ходят. Чужака там отыскать не так-то просто будет, — покачал головой Игиир. — А чем больше мы о нём по следам узнаем, тем проще нам его потом найти будет. Ладно. На этом всё. Первый в караул заступает Хееку. Я тебя сменю, когда луна созвездие Большой Верблюдицы закроет. А под утро — заступает Рааст, заодно и завтрак приготовишь.

 

Игорь Рожков. Мл. лейтенант ВВ России. (примерно месяц назад)

Твою дивизию! Твою …!!! Охренеть, я на Земле-2!

Скажи мне об этом кто ещё пару часов назад — я бы только рассмеялся в ответ. Нет, в общем-то, нас к чему-то подобному вроде как готовили, и я даже, чего греха таить, фантазировал насчёт своих приключений в чужом мире, но, честно говоря, не думал, что попаду туда раньше чем через пару лет, если вообще попаду. Это ведь как в космос полететь, а может, ещё круче. Про космос-то я знал с детства и даже, как все нормальные дети, в своё время переболел мечтой о «бездонных просторах вселенского вакуума». Да и не такая уж в наше время это и экзотическая профессия — космонавт, чай не в двадцатом веке живём. А вот насчёт Земли-2… Ещё полгода назад я считал это чем-то из области набивших оскомину фантазий бесконечной чреды самодеятельных графоманов — интернет-писателей. И когда мне предложили «послужить в самом крутом спецназе России», я подумал о чём угодно, но точно не о путешествии в параллельные миры и не о том, что в «самом крутом спецназе России» придётся осваивать фитильные мушкеты и фехтование на шпагах… Ага. А ещё езду на лошадях, как ухаживать за верблюдом и кучу других экзотических навыков.

Собственно, не так я крут и замечателен, как, возможно, могло бы показаться на основе слов о «приглашении в самый крутой спецназ». Это мне быстро объяснили, сообщив, что выбрали меня в основном из-за характерной внешности и за некоторый талант к языкам.

Откуда на физиономии парнишки-блондина из захолустного провинциального городка Тверской губернии появился татаро-монгольский разрез глаз? Вот даже и не знаю — история у страны богатая, чего в ней только не было. Семейные предания этот вопрос никак не освещали. Да и, честно говоря, пока «купец», «сватавший» меня в «самый крутой спецназ России» этот вопрос не заострил, я над ним и не задумывался — даже в нашем уездном захолустье, наверное, надо было быть негром или пигмеем каким-нибудь, чтобы резко выделяться на фоне местных жителей экзотической внешностью.

А насчёт всего остального… Если у меня и были какие-то иллюзии собственной крутизны, то наш инструктор Эвгений (именно с «Э») Сидорович эту дурь из нас всех быстро повыбивал. Угу, одним взглядом.

Занятный, надо сказать, персонаж, этот Эвгений через «Э» Сидорович. Нас тогда на плацу, наверное, пара десятков молодых и чрезвычайно борзых щенков собралось. Все только либо училище закончили, либо успели где-то уже срочную отслужить и чем-то привлечь внимание вербовщика. И тут появляется этакий могучий старик, седой как лунь, но со спиной прямой… нет, даже не как палка, а как копьё, такое боевое, отведавшее немало крови копьё. И одним взглядом… Вот честно говорю, лично у меня как-то сразу даже коленки подогнулись, когда он оглядел нас своим свирепым взором. А уж потом… Старику, говорят, хорошо за девяносто было, а с любым холодным он любого из нас уделать мог, как маньяк с бритвой девочку-первоклашку. Звучит жестоко? Но примерно так всё и было, когда Эвгений Сидорович выходил против любого нашего чемпиона с кинжалом, шпагой или мушкетом с примкнутым штыком. Схватка не длилась и нескольких мгновений. На дольше его, наверное, и не хватило бы, — всё-таки, старенький он уже был раунд за раундом железом махать. Но, как говорится, опыт не пропьёшь, убивцем Эвгений Сидорович был отменным.

У нас даже ходили слухи, что он будто бы и вовсе с Земли-2 родом был, и вроде как даже «работал» там на должности местного Чингисхана, пока его, чуть ли ещё не в пятидесятых годах прошлого века, на нашу Землю не перетащили. Уж не знаю, правда это была или обычные байки, однако дядька был изрядно занятным. И если тут таких убивцев за каждым кустом десяток…

Впрочем, стоп. Хватит уплывать в воспоминания. Нас про это предупреждали — что-то вроде защитного механизма психики, лишь бы о страшном настоящем не думать. А как раз сейчас надо сосредоточиться на реальности и на текущем моменте, иначе до следующего момента можно и не дожить.

Да уж, попал я сюда, прямо скажем, по-дурацки. Ни экипировки нормальной, ни в полной степени знаний об этом мире — говорю же, нам ещё готовиться года два надо было. А я вот… Короче, типичный попаданец, как в книжках, только и остаётся, что плюнуть да выругаться.

 

Оу Игиир Наугхо, десятник

Четыре дня маленький отряд двигался без особых происшествий и приключений. А на пятый они заметили с высокого холма охотничий стан одного из местных полудиких племён.

Подъехать поговорить? Всё не так просто. Ведь это Даар, который тысячелетия цивилизации словно бы обошли стороной. Вечные пустоши, где нет иных законов, кроме законов Необходимости и Силы. Хочешь, чтобы с тобой говорили — покажи силу. Покажи, что попытка ограбить тебя обойдётся врагу большой кровью. И это будет кровь его рода, а живущие в суровых пустошах даарцы не любят терять родню. А значит, десяток охотников с одной стороны и три солдата с другой — силы вполне равные. Ведь солдаты приучены не жалеть ни себя, ни товарищей. Так что на этот случай и существует веками отработанный ритуал. Оу Игиир Наугхо за время своих почти четырёхлетних блужданий по Даару уже успел выучить его, и потому, как вождь, первым выехал навстречу чужакам. Его подчинённые за ним не последовали, а, разъехавшись в стороны, как бы невзначай достали мушкеты и подсыпали порох на полки — часть ритуала включала в себя «показать зубы», с явной жертвой никто бы и говорить не стал.

Ехал Игиир демонстративно не торопясь и не скрываясь, и замедлился, когда до стана оставалась примерно дистанция прицельного мушкетного выстрела. Остановился. Подождал предводителя охотников. Небольшой разговор, обмен глотками из фляжек — древний ритуал разделения воды в знак добрых намерений, и можно, тайком облегчённо выдохнув, махнуть рукой, призывая своих подчинённых разделить гостеприимство новых друзей.

* * *

— Не очень хороший нынче год, — Киив Лисица, предводитель охотников, состроил печальную рожу и многозначительно покачал головой, при этом не переставая активно рыться своими грязными пальцами в большом общем блюде с обжаренным на веточках мясом, выбирая лучшие куски. — За зиму четыре верблюда сдохло. Весна долго не начиналась. А на севере нынче от лесовиков совсем жизни не стало. У нас в начале лета двоих убили, лабазы разорили и девку увели. Братья девки да ещё пара молодых парней отправились мстить. Отомстили, но и потеряли одного, а ещё один калекой жить будет. Оно, конечно, обиды спускать нельзя. А кто семьи убитых кормить будет? Да и пороха со свинцом скока извели, мушкет и почти новый тесак потеряли, а вражьи скальпы в Лоориге на товары не поменяешь…

Да и лесовики теперь тоже мстить придут… Пришлось нам раньше времени на юг откочевать. Зверь сейчас ещё на севере, много мяса, много жира, шкуры хорошие. А мы вот на юге, объедки подбираем. Зиму, наверное, впроголодь придётся жить. Много детишек да стариков, верно, помрёт. Совсем род Лисицы слабым станет. И чего наш Большой Батька из Мооскаа солдат своих не пришлёт лесовиков побить?.. В другом месте наши старые земли у кредонцев отбивал? Оно, конечно, дело достойное. Обиды спускать нельзя… Тока вот год нынче совсем плохой был…

— А кого ещё в степи встречал? Необычного? — воспользовавшись паузой в причитаниях Киива, спросил Игиир, аккуратно выбирая кусок, не удостоившийся чести быть облапанным хозяйскими руками.

— Хм… А ты кого ищешь, начальник? — дикарь-дикарём, однако предводитель Лисиц свою выгоду чуял лучше, чем зверь-предок его рода спрятавшуюся в снегу куропатку.

— Да вроде ходил тут один по степи, — туманно высказался Игиир, по собственному опыту зная, что с местными надо держать ухо востро: надуть чужака, взяв плату и отправив того по ложному следу, у них считалось делом благородным. — Примерно с месяц назад.

— След такой чудной… — хитро прищурившись, покивал головой Киива и, не ходя вокруг да около, с ходу рубанул: — Пороха бочонок дашь?

— Не дам, — категорично отказал Игиир, но выдержав паузу, добавил: — Коли выведешь на след или стоянку чужака, полсатрапа серебряного дам. На него в Лоориге ты себе сам бочонок пороха купишь.

— Договорились!

 

Хееку Барс, стражник

Эти Медведи всегда малость дурные были, видать, оттого мы, Барсы, с ними и не ладим. То на сатрапа и пограничную стражу молиться готовы, а то бунт подымают. То в горы лезут охотиться да камни добывать, то в степь скот пасти. Никакого постоянства.

А этот Рааст, наверное, самый дурной из медведей. Хотя понятно, его же толком ничему не учили, тыкался башкой куда попало, так и науку жизни постигал… Постигал-постигал, да не постиг. Родное племя его выродком считает, так он решил в стражу приткнуться. Выслужиться хочет. Дело хорошее, да только понять, что одних хотелок тут мало, ума-то видать и нет.

Вот чего он всё время к командиру со своими вопросами да замечаниями лезет? Надо будет, тот сам спросит, а так — только раздражение одно. Командиры, они, даже самые хорошие, шибко умных солдат не любят. Потому как от солдата в первую очередь послушание требуется, а не мысли мудрые высказывать, на то старики да жрецы есть. А для солдата главная наука — по приказу под пулями стоять и не думать, что в следующий миг случиться может.

Да и силу и удаль свою лишний раз показывать… Это на празднике весны хорошо, чтобы девки смотрели, а их бы истома пробирала: какой ладный молодец — быка с ног свалил да на столб за сапогами залез, как бы от такого да дитё бы прижить. А в страже… В страже выскочек не любят. Тут любят, чтобы в строю все смотрелись ровно да одинаково. Потому что в той одинаковости и есть наша главная сила. Мне-то в своё время это дядька Гиин объяснил. Он мне хоть и очень дальней роднёй доводится, а ведь тоже из Барсов родом, и когда я в стражу пришёл, он меня опекать взялся, всем солдатским мудростям обучил, познакомил с кем надо, да и вообще, благодаря ему я в страже сразу своим стал. А Рааст-дурень, сколько головой ни бьётся, а в общество его принимать не хотят, потому как дурной, и чего ждать от него, непонятно… Может, мне, пока мы тут поисками чужака занимаемся, ему навроде дядьки стать? Потому как мы тут в пустошах всего втроём бродим, и коли этот дурень дров наломает, то и мне огребать придётся. Только ведь этому дурню ещё объяснять, что я ему добра желаю, ить он же каждый мой совет в штыки принимает, думает, я над ним изгаляюсь… Нет, всё-таки оу Наугхо хороший командир, но чего это ему взбрело в голову Барса и Медведя рядом ставить?

А в остальном пока всё удачно складывается. Ровно так, как всякая хорошая охота. Это ведь только дурни вроде Рааста думают, что коли только отошёл от лагеря, а тут сразу императорский олень тебе бок под выстрел подставил, это удача большая. А опытные люди, вроде меня, знают, что это либо насмешка богов, либо испытание от предков. Боги, они ведь любят этак вот — сначала лакомым куском поманить, а как рот разинешь, снизу по челюсти вдарить, чтобы язык прикусил… Нет. Хорошая охота, это когда ты того оленя полдня выслеживаешь, ноги оттаптываешь, на брюхе к нему ползёшь, а уж потом — бах! Одним выстрелом. Да, полдня это хорошо. Сутки-трое — нормально. А вот когда неделя за неделей, и ничего, это уже значит, боги тебе кукиш показали.

Я тут, намедни, отлучился чуток в холмы, да камешки-то гадальные и пораскинул. Камешки хорошо легли — ровно. И белые, и чёрные одинаково в круге выпали. А это значит, что и удачи и бед тоже будет одинаково, и это хорошо!

То, что мы охотников этих встретили — несомненная удача. Они тут уже с месяц зверя добывают, все окрестности обошли и, ясное дело, следов чужака не заметить не могли. Однако я так осторожненько спросил у Киивы Лисицы, а чего мол, чужак-то один, а вы — не того… Хоть стареньким ножом или тряпками разжиться… Коли год неудачный, так в хозяйстве всё сгодится. Да и самого одиночку можно отловить, да тем же лесовикам продать — дело прибыльное. А Киива сначала долго молчал, потом посмотрел на меня эдак задумчиво, и говорит, мол, хотели мы спервоначалу за тем чужаком мужиков послать. Да приметили, что уж слишком нагло себя чужак ведёт. Не таится, костры разводит большие, чтобы всю ночь горели, хотя костровища и прячет, но как-то уж больно неаккуратно. Подстрелил оленя — только лучшие куски вырезал, а тушу бросил, и шкуру даже снимать не стал, кто так делает? Да, мол, и приметы нехорошие были, так что решили мы держаться от чужака этого подальше. Нам, охотникам, вся эта морока даром не нужна. Тем более, что в одном костровище бумажку странную нашли, а на ней знаки непонятные. Видать, большой шаман или жрец этот чужак — колдовство своё творил и свитки колдовские жёг. С таким свяжешься — проблем не оберёшься. Так что вы вот люди служивые, вам с ним и разбираться, а мы от лиха подальше в стороне постоим…

 

Игорь Рожков. Мл. лейтенант ВВ России

А тут не жарко… Даже как-то очень не жарко, хотя и не сказать, чтобы совсем холодно. По рассказам инструкторов я всегда представлял себе Землю-2, как довольно тёплое местечко, что-то вроде земного Средиземноморья. Нас ведь даже специально обучали, как переносить жару, найти воду в пустыне. Опять же, верблюды…

И вообще, давно бы пора пораскинуть мозгами о том, куда я попал. А так же в когда. Потому как нам, вроде, намекали, что время — штука очень такая нестабильная. И, дескать, даже были случаи, что при переходе через границу миров люди попадали в разные эпохи, так что если сейчас из-за угла вдруг вылезет динозавр…

Впрочем, углов тут пока не видно, динозавров тем более. Скорее, это что-то вроде степи или тундры, ландшафт такой… Суровый. На лекциях нам объясняли, что на Земле-2 существуют как минимум три континента, хотя, учитывая, что этот мир ещё толком не пережил свою эпоху географических открытий, и на карте полным полно белых пятен, про три континента информация малость недостоверная. В том смысле, что Северное полушарие-то изучено довольно хорошо, а вот на югах тут ещё, может, где-то и прячется своя Австралия. В том смысле, что меня, может, вообще закинуло в такую задницу, откуда и не выбраться…

А экипирован я хреново. Из оружия только бизончик, да пара карманных ножей. Бизон-2, он же ПП-19, машинка, конечно, хорошая. Особенно в плане шнекового магазина на шестьдесят четыре патрона и присущей семейству калашниковых (хоть он и не самая ближняя родня) надёжности. Но машинка эта хороша для города, а вот в степи, да ещё и против динозавров, полуторасотенная прицельная дальность стрельбы и пистолетный патрон на девять миллиметров, пожалуй, слабоваты будут. Ножи — китайская подделка под викторинокс и старая добрая «крыса», в смысле, «Онтарио Рат-1». Модель надёжная, проверенная временем, но достаточно дешёвая, чтобы быть по карману даже курсанту военного училища. В том смысле, что таскаю я его в кармане ещё с тех самых курсантских времён. А как швейцарский китаец у меня в кармане завёлся, я уже и не вспомню. Есть такие предметы-паразиты, которые, случайно попав в карман, поселяются там на долгое время. Вот и этот недоножик — то ли нашёл я его где-то, то ли купил по пьяни и сунул в карман. И теперь вроде как талисман, без него уже и неуютно себя чувствуешь. Опять же, есть штопор!

Ну а в остальном, одежда — обычный армейский комок, еды никакой, вода отсутствует, даже фляги или хотя бы кружки нету, потому как попал я сюда прямо с дежурства около Зоны-1, то есть, из закрытого помещения.

Зона-1. Жутковатое, надо сказать, место. Говорят, оно и появилось-то всего пару лет назад в результате каких-то жутких экспериментов по перекидыванию человека через границу миров. Подслушал я как-то во время дежурства болтовню техников, что дескать, раньше, чтобы человека перекинуть, необходим был чуть ли не целый завод оборудования и вся мощь атомной электростанции, что под Спецкомплексом упрятана. А эта Зона-1, дескать, как-то вот непонятно как существует и сама себя поддерживает. Вроде как прореха в пространстве-времени. Только очень хитрая и капризная такая прореха: то может пропустить, то наглухо закрыться, а то и вовсе — затянуть. И потому за ней всё время приглядывать надо.

Приглядывают, ясное дело, специально обученные люди. Ну а мы, вояки, приглядываем, чтобы кто чужой возле неё не ошивался. Или из неё не выскочил. Поскольку штука эта жутчайше секретная, то и радость сторожить её выпала тем, кто этот секрет знает — нашему «охранному подразделению». Мы ведь официально всего лишь охранники, повально увлечённые исторической реконструкцией. И оттого всё свободное время, которого у нас почему-то оказалось охренительно много, возимся с древними мушкетами и звеним шпагами. А при чём тут лошади и верблюды — у них и спросите! Может, мы ещё и животноводы-любители…

В общем, я же говорю — жуткая секретность, даже несмотря на то, что построен Спецкомплекс в таких сибирских далях, про которые и местные таёжные народности не знают.

И вы, небось, думаете, мы там на Зоне-1 с автоматами сидим? Фига! Штатное оружие при охране Зоны-1 — обычный деревянный шест и наручники. Потому как выползет из зоны чудо-юдо какое, ты в него с перепугу очередь, а это безобидным туземцем, а то и вовсе своим же сотрудником оказаться может. И у обоих — гигабайты бесценной информации в голове. Так что эту голову надо беречь, и даже шестом бить исключительно по конечностям и корпусу, потом аккуратно запаковываешь в браслеты и вежливо сдаёшь компетентным органам.

Но, конечно же, на всякий случай в караулке и стойка со стволами посерьёзнее есть. Там-то я, собственно, своего бизончика и прихватил, когда те двое сбежать намылились.

Ну вот, и их не остановил, и самого затянуло, да и выкинуло куда-то сюда… Ещё бы понять, куда?

 

Оу Игиир Наугхо. Десятник

След, конечно, был почти месячной давности, но конец лета выдался сухим, дождей почти не было, так что преследовать чужака оказалось делом несложным. А чего там сложного, если он шёл по веками протоптанной овечьей тропе, двигаясь строго на юг? И правильно решил — на тропе, по которой кочевники веками перегоняли скот на юг, без проблем можно найти источники воды, топлива, а что касается еды, то сурков да сусликов тут хватало. В общем, помереть с голоду в пустошах в конце лета — для этого надо быть совсем уж безнадёжным неумёхой.

Чужак двигался на юг. Отряд оу Наугхо двигался за ним, отслеживая в основном стоянки чужака. Всё-таки костры, которые он разводил, были несколько своеобразные. Складывалось ощущение, что этот человек своим в степи не был — уж слишком беспечно он тратил топливо. Пусть в этой, северной части Даарской степи, рощ и перелесков хватало, однако тот, кто всю жизнь кочует по этим унылым просторам, к источникам тепла относится куда бережнее.

Невольно напрашивался вопрос: он лесовик? Идёт с севера, со стороны лесов. А то, что он вступил в бой с другим отрядом лесовиков, ещё ничего не значит. Эти лесные дикари, говорят, режутся между собой ещё более жестоко, чем с жителями Сатрапии.

Но что забыл лесной вояка на юге? Учитывая, как там относятся к ему подобным, это поход за смертью. Какой-то изгой? Сумасшедший, решивший с помощью своего невероятного оружия убить как можно больше подданных Сатрапии и героически умереть в бою? Всё может быть, только откуда у него это невероятное оружие и странная обувь? Что-то раньше лесные дикари в изготовлении хорошего огнестрельного оружия замечены не были, предпочитая покупать его в более цивилизованных странах. Да и следы, что оставляют их кожаные поршни или сплетённые из коры лапти, сильно отличались от следов подмёток чужака.

Но если не лесовик, то кто он и почему идёт на юг? И, что ещё важнее, почему так всполошились в самой Мооскаа, узнав о непонятном происшествии, случившемся в далёком медвежьем углу? Или там уже встречались с чем-то подобным, и эти встречи настолько их напугали? Так в пасть к какому чудищу, спрашивается, нас отправили?

* * *

Оу Игиир Наугхо трусом не был. И даже за намёк на подобное предположение лет семь-восемь назад он бы, не медля ни минуты, вызвал обидчика на дуэль. Сейчас, побывав в сотнях разных переделок на суровых и полных опасностей равнинах Даара, он, в ответ на обвинения в трусости, наверное бы только рассмеялся и посмотрел на обидчика с презрением и жалостью. Ему уже давно не надо было ничего доказывать самому себе.

В детстве, как все нормальные отпрыски благородных родов, юный Игиир мечтал об армии. Увы, состояние его семьи… Говорят, когда-то оно и вправду было, но уже его отец этого состояния не застал. Но отцу-то хотя бы повезло, во времена его пятнадцатилетия шла большая война с удихами, и он без проблем смог поступить в Офицерское Училище. Правда, не имея возможности приобрести патент или сунуть взятку более высокому чину, так всю жизнь в лейтенантах и прослужил, содержа семью лишь на грошовое жалование да средства, извлечённые из мелких махинаций с ротной казной. Юный Игиир, как и обе его младшие сестры, с детства усвоил, что быть голодным — это нормально. Что перешитому из старого, с расползающейся в руках тканью, отцовского мундира «новому» платью надо радоваться, сапоги — невиданная роскошь, и что единственное наследство, которое ему светит — старая отцовская шпага и умение ею владеть. И что шансов попасть в Офицерское Училище у него немного. А всё из-за дурацкого роста. Всего пары вершков не хватает до негласно принятого стандарта. Официально, конечно, брать в училище невысоких кадетов никакого запрета не было. Но ненаписанные правила обойти ещё сложнее, чем те, что вырублены на гранитной плите и освящены в Храме.

До последнего мгновения он всё надеялся дорасти до заветных полутора саженей, но и отец у него великаном отнюдь не был, да и питание «через раз» давало о себе знать. Оу Игиир Наугхо был невысокого росточка, в плечах не сказать чтобы широк, хотя и не так чтобы узок. Гибок, быстр, искусен в боевых дисциплинах и танцах, лицом довольно-таки пригож, а его буйная рыжая шевелюра истинного потомка древнего рода весьма даже нравилась девушкам. Но всего этого явно было недостаточно, чтобы поступить в Офицерское училище.

Так что пришлось идти в Бюро. Тоже, конечно, достойное поприще. Но это не армия! И если к армейскому офицеру всегда авансом относятся с почтением и благожелательностью, то служащего Бюро всегда, авансом же, подозревают в чём-то нехорошем и предпочитают держаться подальше.

М-да… А фамильная нищета не обошла его стороной даже на службе в Бюро, отправив после училища в Даар — самый глухой и занюханный угол Мооскаавской Сатрапии.

* * *

— Командир, — Рааст Медведь грубо влез в воспоминания своего начальника. Как всегда, это было крайне неуместно, однако этот могучий верзила почему-то нравился оу Наугхо, возможно, как раз своим упрямством и тем, что, несмотря на службу в страже, в нем ещё осталось многое от живого и независимого в своих суждениях человека. — А может, нам сразу в Лоориг двинуть? Если пойдём напрямую, будем там дня через четыре. А если так и будем по следу плутать — можно и десять провозиться. А ить ему-то, кроме как в Лоориг, идти-то и некуда! И судя по следам, опережает он нас уже недели на две. Так что чем быстрее мы там окажемся, тем скорее его отыщем.

В словах Рааста был смысл, Игиир и сам уже думал о чем-то подобном, но и в училище, и на службе в Бюро его учили скрадывать добычу неспешно и обстоятельно. Так что он просто сказал Медведю: «Нет. Продолжай искать»… И очень обрадовался этому вечером, когда ходивший по дальнему кругу Хееку принёс пренеприятнейшее известие.

— Командир, ваша милость. След чужака пересёкся со следом каравана. Сдаётся мне, он к нему пристроился.

 

Рааст Медведь, стражник

Не знаю, чего этот старый хрыч вечно бурчит недовольно? Лично мне это наше нынешнее задание нравится. Ну да, ему, небось, только бы в казармах безвылазно торчать, делишки свои прокручивая, да монетки семье отсылать. Такое вот незатейливое стражницкое счастье. А мне вот в казармах душно, мне и в страже-то, честно признаться, душно. А уж когда тебя ещё и запирают в тесных крепостных стенах, и из всех развлечений только караулы, пьянка да игра в кости, тут вообще от тоски убиться можно. Нет, лучше уж бегать по пустошам за всякими бандюками, ежечасно подставляя башку под пули, чем сгнить заживо в тёплой вонючей норке, как какой-то червяк.

Но сейчас — ещё лучше. Едем целый день, сами не знаем куда, ловим неведомо кого, но ведь от этого же ещё интереснее! Еды вдосталь, хотя можно и поохотиться, вокруг простор и, самое главное, нету рядом этой мерзкой солдатни с их тупыми подколами и высокомерными рожами, которые так уже достали за два моих года службы в Даарской пограничной страже.

Ну, есть, конечно, Хееку — тоже тот ещё мозгоклюй, но по сравнению с остальными Хееку ещё можно терпеть, он хотя бы не злобный, хоть и нудный… Всё пытается меня жизни учить, да советы даёт, как солдатскую лямку тянуть. А чего вот, иной раз хочется мне его спросить, ты сам, друг Хееку, в жизни-то добился? Старик ведь уже, скоро тридцатник стукнет, а всё простым стражником числишься. Ну да, конечно, другая солдатня и даже начальство тебя уважают, потому как следопыт ты и впрямь лучше не бывает. И в обществе ты, говорят, не последний человек, через чего и на службе разные послабления имеешь, и лишняя денежка в твой карман капает. Да только всё равно ведь, стражник — он стражник и есть. И любой капрал тебе в морду за просто так может дать, а офицер — заставить сапоги свои чистить да плевки оттирать. А ты мне всё говоришь «знай своё место». Да я из родного племени ушёл, потому что мне там тоже всё на моё место указывали. Ага, был у нас такой дедушка Врууд-мудрец — «Только тогда ты, Рааст-медвежонок, счастье обретёшь, коли своего места держаться будешь. А коли выше попытаешься полезть — вся твоя жизнь страданиями обернётся, ибо кто рождён по земле ходить, тому в небе делать нечего. И коли ниже себя спихнуть позволишь, опять же через это несчастлив будешь». Только куда вот ниже? Мне и так родня всю жизнь батраком быть определила, за еду, спины не разгибая, вкалывать. И все, сколько себя помню, говорили, что это-то и есть моё место… Вот пусть и засунут себе это место в кой-какое другое место, чуток пониже поясницы да повыше коленей! Когда я уходил, мне вслед кричали, что с голоду помру, на коленях обратно приползу и буду у них в ногах валяться, умоляя принять меня обратно. А я вот ничего, в жизни как-то и без их «опеки» устроился, а придёт время — и ещё большего добиться смогу. А этот Хееку мне всё про «место» твердит. Ненавижу!

Вот начальник наш, десятник Наугхо, мне нравится. Хоть росточком-то он и невысок, зато… Чем-то хорька мне напоминает. Нет, не в плохом смысле слова, что, дескать, вонюч. А в том, что хоть и мелкий, да шустрый, цепкий и злой до добычи. Ежели уж он кому в загривок вцепится, так пока глотку не перегрызёт, хоть огнём его жги, не отстанет! И надменности этой «благородной» в нём нет. В смысле, держит-то он себя правильно, никакого панибратства или там страха перед подчинёнными. Но и чтобы специально унизить, или ещё как поизгаляться, этого ни-ни. Может, оттого, что сам безвылазно с нами в пустошах ошивается, за вражинами разными гоняясь. Там все из одного котла едят, да спину сотоварищу от вражеской пули оберегают. Тут уж особо не поважничаешь и не поизгаляешься, а то ведь и того — спину могут и не уберечь, а уж из вражьего мушкета та роковая пуля вылетит или из стражницкого, о том поди догадайся. Но я думаю, десятник наш такой не оттого, что за спину свою опасается, а просто сам по себе человек он правильный. С таким командиром и зануду Хеека потерпеть можно.

…Скоро в город придём, пара дней всего. Этот, по следу которого идём, к каравану присоединился. И, судя по отсутствию следов боя, как-то сумел с караванщиками договориться. В этом на Хееку можно положиться, уж этот-то зануда чуть ли не каждую травинку в округе обнюхал, ни трупов, ни крови, ни следов пуль не нашёл.

Чудное дело! Чтобы караванщики, встретив в пустошах незнамо кого, да взяли его с собой — это что же им сказать-то такого надо? Или что показать? В пустошах-то закон известный: чужой — значит, враг! Коли ты слаб — сожрут. Силён — будут с тобой разговаривать и, может быть, договорятся. Потому как в пустошах места много, а умирать без причины не хочется никому. А умирать, скорее всего, придётся, потому как у каждого, почитай, родня есть, а закон мести священен! Даже, небось, за меня, хотя я и из клана Медведей ушёл, а случись чего, мстить будут, потому как татуировки племенные на мне есть, и коли кто решит, что можно Медведя убить и остаться неотмщённым — сожрут Медведей! Может, не сразу, но сожрут.

А этот чужак, стало быть, одиночка. Да ещё и в обувке какой-то странной, а может, и остальная его одёжа такая, замысловатая, что в нём втройне чужака выдаёт. Как он смог уговорить караванщиков взять его с собой? Или это они его пленили? Так ведь не похоже. Коли он лесовиков аж пятерых ухлопать умудрился, то и караванщикам бы от него точно досталось. Встретились-то они, по утверждению Хееку, всего дней десять-одиннадцать назад — стало быть, следы бы какие-нибудь остались. Сонного взяли? Тоже не похоже, коли уж он от охотников Киивы прятаться умудрялся, то уж от караванщиков бы точно укрыться смог.

Честно говоря (не дай боги, командир мысли мои прочитает), уж очень хочется мне, чтобы в Лоориге мы чужака того не поймали. Чтобы он уже к этому времени, как мы дотуда дойдём, дальше на юг двинулся, а мы, стало быть, за ним. Потому как я южнее Даара, который город, столица нашенской провинции, никогда и не был. А если мы этого чужака и дальше не поймаем… Так и будем идти за ним на юг, и дойдём до самого моря! Никто ещё из Медведей моря не видел. Ну, по крайней мере, память о таком не сохранилась. Я буду первым!

 

Оу Игиир Наугхо, десятник

Путь чужака перёсекся с путём каравана… Оу Игиир специально приказал Хееку и Раасту как можно тщательнее обследовать местность, где это произошло — следов боя обнаружено не было. Не было и признаков того, что чужак пытался спрятаться от караванщиков. Наоборот, Хееку утверждал, что он добровольно вышел навстречу людям, а потом следы чужака были найдены на месте следующей стоянки каравана. И судя по всему, пленником он не был. По крайней мере, обувку у него не отобрали, Хееку уверял, что в ней по-прежнему ходит человек того же роста и веса. А уж Хееку-то в подобных вопросах можно было верить. А судя по странной подошве, обувь эта наверняка довольно-таки дорогая. Коли уж так поизгалялись, прорезая рубцы и даже буквы и цифры на подошве, то даже страшно представить, как разукрасили остальную часть сапог или ботинок. Уж пленнику-рабу такую обувь точно бы не оставили. У местных вообще есть традиция сразу снимать с пленников обувку. Считается, что с голыми пятками они далеко не убегут.

И из всего этого вытекает следующий вопрос: была ли эта встреча случайна или запланирована заранее? Вот главная загадка из целого созвездия других загадок, что крутились сейчас в голове у молодого десятника. Специально ли чужак проделал такой немалый путь из леса, чтобы встретиться с конкретно этим караваном? Если да, то отыскать его дальше может быть очень непросто. Караванщики — это, считай, отдельный народ. Очень непростой народ, беспрестанно кочующий по всему континенту, живущий по собственным законам и обычаям. Границы других стран они пересекают, словно бы и не ведая, что такие существуют. Между двумя державами может идти затяжная жестокая война, но караванщики по-прежнему будут возить свои грузы, разве что изменив слегка привычные маршруты, чтобы на пути не спотыкаться о трупы погибших солдат. Да, у них свой, отдельный мир, и сдавать чужакам своих они не станут. Даже за деньги. Даже под угрозой пыток. А сведения, полученные в результате пыток, мягко говоря, не достоверны.

Да и достаточно будет чужаку сменить обувь — он растворится среди других караванщиков, как капля в море. А больше мы о нем, считай, ничего и не знаем. Рост — вполне обычный. Комплекция, судя по всему, тоже. Ни худой, ни толстый. Судя по походке, молодой, здоровый и, вроде как, боец… Так таких среди караванщиков большинство. И кого тогда, спрашивается, вообще тащить на пытки?

Нет, сам-то караван будет вычислить несложно. Ну сколько караванов за последние десять дней пришли в Лоориг? Три, четыре, максимум — шесть. Судя по направлению следов, шёл караван из Кредона, это, думается, ещё отсеет два-три варианта. Ну а дальше Хееку без проблем найдёт нужный караван по следам верблюдов и людей. Он это может. Но что потом?

Если караван кредонский… Хоть сейчас республика и изрядно получила по зубам, однако лишний раз связываться с ней никто не захочет. И если попытаться без всяких доказательств арестовать главного караванщика, а уж тем более отправить его на свидание с палачом, скандала не избежать. А если караван из Сатрапии, скандала будет ещё больше — местные купцы и покрикливее будут, да и на предмет кого подмаслить у них уже все дорожки проложены. И даже если потом выяснится, что арестован правильный человек, такая грубая работа поставит крест на карьере оу Наугхо. В Бюро не любят тех, кто машет топором там, где надо работать иглой… А чужак тем временем просто присоединится к другому каравану, потому что эти бродяги всегда прикрывают своих. А чем дальше вглубь Сатрапии он будет удаляться, тем сложнее станет его искать — больше народу, пестрее смесь обычаев, одеяний и говоров.

А если чужак — чужак и для караванщиков? Как он смог тогда уговорить взять его с собой?

Нет, в принципе, такое возможно. Рабство в Сатрапии под запретом и, коли караван направляется вглубь страны, то пленник становится лишней обузой, так что чужака проще взять пассажиром, если у него есть чем заплатить, или даже работником на время перехода до ближайшего населённого пункта за грошовое жалование или вовсе за еду. Хотя, конечно, запреты запретами, но коли есть нужные связи, сбыть пленника можно не то что в Лоориге, но хоть и даже в самой Мооскаа! А у караванщиков наверняка такие связи есть.

А может, чужак пригрозил своим жутким оружием и заставил караванщиков себе подчиняться? Но ведь всякому человеку надо спать, а оружие спящего человека спит вместе с ним. На первом же привале, заснув, проснулся бы чужак уже в цепях.

Нет. Определённо, надо исходить из того, что чужак заранее знал о проходящем в этих краях караване и заранее имел договорённость с его главой о том, что его подберут и доставят вглубь Сатрапии.

 

Игорь Рожков, лейтенант

Двинулся я на юг. Почему на юг? Потому что мне в моей хэбэшке и так не жарко, так что двигаться на север желания нет ни малейшего. Восток или запад? Слишком сложно делать выбор. В том смысле, что так и будешь идти день за днём, думая о том, что вот пойди я в противоположную сторону, уже давно бы наткнулся на людей, которые накормят, напоят и в кроватку к сисястой девице уложат. Да и мудрость веков и преподавателей учит нас, что население на юге гораздо более плотное, чем на севере, потому как прокормиться проще, так что на людей там наткнуться шансов гораздо больше… Это, конечно, если ты не в южном полушарии очутился. Ну да пошли они, эти мысли. Начнёшь их думать — вообще с места не сдвинешься. Так что мы пойдём на юг!

Шёл три дня. В первый прошёл всего ничего — километров пять, не более. Сначала надо было «вжиться в ландшафт», да и вообще, инструктора нас обучали, передвигаясь по незнакомой местности, да ещё и на вражеской территории, выбрать самую медленную скорость из возможных, а потом идти ещё медленнее. Сделал пару десятков шагов, внимательно огляделся, выбрал следующий ориентир, дошёл до него, огляделся. Смотреть надо и под ноги, и до самого горизонта. Изучать траву, деревья, небо, землю и конечно же, живность. Приучать свой глаз к местным краскам, характерным особенностям ландшафта и растениям, научившись реагировать на любой нехарактерный для данной местности объект или явление. Вдумчивое такое занятие, почти медитация. Но это, пожалуй, единственно возможная манера поведения в подобных условиях полной неизвестности.

Уже ближе к вечеру сумел добыть местного сурка. Зверь тут был совсем непуганый и едва ли не сам шёл ко мне в руки, так что я, экономя патроны, просто подбил его палкой. Убивать зверушек и даже есть их сырыми нас научили во время тренировок на специальном полигоне где-то на границе с Казахстаном. Но я извращаться не стал и, поскольку там же, на околоказахстанском полигоне, нас приучили всегда таскать с собой источники огня, просто собрал хворост, чиркнул зажигалкой и зажарил зверушку на вертеле. Съел и понял, что жить тут можно. Вот только с водой был напряг, в том смысле, что носить её с собой мне было не в чем и я всегда пребывал в неуверенности, смогу ли найти её в месте ночлега. Это ещё больше сдерживало скорость моего движения.

Так и шёл три дня, и — бинго! Возле ручья, как раз недалеко от удобного схода к воде, наткнулся на костровище. Старое, возможно ещё год или даже более назад тут кто-то останавливался. Вроде и не много, но это уже внушило немало надежды и развеяло множество страхов. В том смысле, что костёр явно разжигали люди, а мудрая история учит нас, что в одну геологическую эпоху люди и динозавры не живут! Ну а главное — что люди тут всё-таки есть, а значит… М-да… Конечно, слышал я, что на земле были народности, весьма гостеприимно встречавшие чужаков — те же вон полинезийцы, говорят, приплывших к ним европейцев и кокосами накормили, и местной кокосовкой напоили, и местных девиц с сиськами как зрелые кокосы им в кроватку положили. Но куда чаще бывало наоборот — в том смысле, что чужаку били морду и обращали в рабство лишь за то, что он чужак, и это в лучшем случае. А могли ведь и того — кокос в жопу запихать, дубиной по голове, и запечь на угольках… Те же вон, полинезийцы, говорят, были людоедами, и Кука скушали не из-за «большо-о-ого уважения», как пел какой-то древний бард, а потому что чужой — он навроде свиньи, не человек, а кормовая база человека.

В общем, если я попал в то же время, что и предыдущие попаданцы, то у нас сейчас на носу век шпаги, мушкета и вроде как просвещения. То есть, режутся между собой как дурные, и на гуманность местных особо рассчитывать не приходится. Но с другой стороны, раз эти предыдущие попаданцы или, вернее сказать, засланцы, тут как-то умудрились выжить, значит, и у меня-то уж точно шанс есть!

Взять ту же девицу, что нам лекции про обычаи и законы разных государств Земли-2 читала. Судя по тому, насколько она в теме, знания свои явно не в библиотеке получила. Ведь даже на самый заковыристый вопрос эта самая Офелия могла дать очень подробный и компетентный ответ. А покажите мне книжку, в которой бы так подробно излагали особенности… ну, допустим, матерной русской речи? А ведь она нам, помнится, целую лекцию прочла о «ругательствах, допустимых в обществе, допустимых между приятелями, допустимых с врагами и не допустимых даже с врагами». Тут ведь тоже, попробуешь использовать чисто наши аналогии — можно нарваться на большие неприятности. Вроде того как петух — у французов символ нации, а у нас — как бы совсем даже нет… Это я всё к тому, что коли эта девица смогла выжить на Земле-2, пройдя даже по таким местам, где используют «брань, не допустимую даже с врагами», то уж мне-то точно сам бог велел выжить и вернуться, я ж вам не девица какая-нибудь.

А для этого, прежде всего, эту самую девицу и её приятеля найти надо. Ведь это я из-за них во всё это безобразие влип. Вот пусть они меня отсюда и вытаскивают.

* * *

А вот на день четвёртый я уже влип гораздо конкретнее. Как раз обходил весьма приятную на вид рощицу и начал делать мучительный выбор — то ли заночевать в ней, то ли использовать остатки светового дня, чтобы пройти ещё с десяток километров. Но вот будет ли по окончанию этого «десятка» столь же удобное место для ночлега — с водой и бесконечным запасом дров?

Так я этим вопросом озаботился, что даже не сразу заметил отряд всадников, вынырнувших из какого-то оврага примерно в полукилометре от меня. Тут уж конечно я, первым делом, по привычке нырнул в траву. Но быстро сообразив, что, судя по тому, что они остановились и пристально смотрят в мою сторону, меня тоже заметили, встал и, перекинув автомат на грудь, пошёл им навстречу. Ноги, признаться, немного подрагивали. Словно в далёком детстве, когда идёшь мимо чужого двора, где засела компания других мальчишек. В том смысле, что кто их там знает, может, это вполне нормальные ребята, анекдоты друг дружке травят. А может, гопота местная, желающая покуражиться над тобой только потому, что ты неместный и один. В общем, шёл я к ним и внимательно рассматривал. Тринадцать человек и небольшой табунчик лошадей с ними. Одеты в какие-то живописные лохмотья цвета местной пыли, и все с оружием, а рожи! Рожи, прямо скажем, у них весьма и весьма злодейские, аж мороз по коже.

Подошёл я к ним метров эдак на пятнадцать-двадцать и остановился. Подходить ближе не было ни малейшего желания, словно кто за ноги держал. Тут-то их вожак и рявкнул, как я понял, что-то вроде «Иди сюда, скот. Повинуйся мне и останешься жив»… Ну, насколько мне хватало знаний «стандартного имперского наречия», как называли это наши преподаватели.

Как-то это было очень грубо и не внушало надежд на налаживание дружеских связей. Так что, когда эта местная гопота только сделала первые шаги в мою сторону, нервы у меня окончательно не выдержали, и я полоснул по ним длинной очередью.

Удачно это у меня получилось. И в смысле метко, и в смысле вовремя. Они ещё стояли довольно плотно, только начав разъезжаться, охватывая меня полукругом. Очередь прошлась как раз над головами их мохнатых лошадок, и несколько человек сразу кулём свалились из сёдел, а ещё несколько дико заорали от боли. Но самое главное, опоздай я хоть на мгновение, дав им ринуться в атаку, и, думаю, вражин бы уже было не остановить. Может быть, половину из них я бы и смог положить, но уж оставшиеся до меня бы точно добрались, и ничего хорошего это мне не сулило. А тут — вроде как махнуть джебом перед носом противника, приготовившегося к атаке. Это сбивает ему настрой и заставляет переходить в защиту, и об атаке он уже не думает. Вот и сейчас, успев заметить и оценить тот урон, что я внёс в их ряды буквально за первые же две секунды нашей битвы, они благоразумно предпочли отскочить подальше в степь. Ну а я, соответственно, рванул в рощу, потому как там у меня в противостоянии со всадниками шансов было куда больше.

Следующий час я, скажу честно, сидел и трясся от переизбытка адреналина в крови и накатывающихся волн запоздалого страха. И не только. Я ведь сейчас убил впервые в жизни и впервые в жизни поучаствовал в хоть и коротеньком, но настоящем бою. Не то чтобы какие-то «кровавые мальчики в глазах» и тому подобные книжные страсти овладели мной, но впечатлений была уйма, и их надо было как-то пережить.

Пережил. Когда ноги перестали быть ватными, пошёл на шум журчания воды и пил из ручья, пока брюхо не раздулось. Потом меня потянуло на место схватки. И тут меня накрыло снова. Не так сильно, как в прошлый раз, но…

Воняло кровью и дерьмом. И мёртвыми враги почему-то уже не казались особенно страшными. Вон тот, ближайший. Пожилой, лицо всё в морщинах, и бросается в глаза откинутая в сторону кисть руки — мозолистая, корявая, носящая следы ежедневного тяжёлого физического труда. У моего деда, всю жизнь отпахавшего в колхозе, были такие же руки… А вон тот — совсем ещё мальчишка, лет наверное шестнадцать, не больше, моя пулька вошла ему в горло, и он умер не сразу, судорожно пытаясь закрыть ладонями рану… А может, это вовсе и не злодеи какие-то были? В том смысле, что обычные работяги, пастухи-охотники. А что лица страхолюдные, так ведь тут, чай, не модельное агентство. А что этот их вожак мне орал… Так ведь я «стандартным имперским наречием», судя по тому, что и половины сказанных мне слов не разобрал, видать, владею не слишком хорошо. Так что вполне мог и неправильно понять…

Но стоп. Нас, в общем-то, этому тоже учили. О сделанном не жалеть! И всяческими там интеллигентскими рефлексиями не увлекаться. Так что посылаем все мысли куда подальше и быстрее удираем отсюда, пока друганов убитых тоже не потянуло на место схватки.

Вот я и пошёл. По-хорошему, мне бы следовало хорошенько ободрать трупы, забрав всё ценное и необходимое для дальнейшей походной жизни. Это было бы мудро, и именно так нас и учили поступать, действуя в глубокой автономке. Но душевных сил на это уже не было. Я только и смог, что, сдерживая тошноту, подхватить мушкет и снять перевязь с боеприпасами и пояс с тесаком с трупа старика, да подхватить чей-то свалившийся плащ. Мелькнула мысль о четырехногом транспорте. Но, видать, коняшки убитых ускакали вслед за собратьями, унося, кстати, с собой и все сколько-нибудь ценные припасы вроде котелков, фляжек и запасов еды. Крутым героем-победителем я себя как-то не чувствовал.

Ночью костра на всякий случай решил не разжигать. Завернулся в трофейный плащ, и… проворочался почти всю ночь без сна. Во-первых, плащ жутко вонял. Во-вторых, он отомстил мне за смерть своего предыдущего хозяина посредством натравливания полчищ блох. Ну а в третьих, мне не давала покоя мысль, не совершил ли я большущую ошибку, начав со страха стрелять вместо того чтобы разговаривать. В том смысле, что нам ведь про это тоже лекции читали. Объясняли, что мы теперь не просто вояки-головорезы, но в первую очередь учёные-исследователи. Мы не можем себе позволить ограничить свои контакты с местными взятием языка и экспресс-допросом оного.

Нет, конечно, я сильно подозреваю, что готовили нас именно для силовой поддержки возможных экспедиций. Хотя полкан наш как-то проговорился, что, дескать, «пытались посылать исключительно учёных, да у них на Земле-2 срок годности быстро заканчивался». Это такой мир, где одной книжной науки недостаточно. Нужны ещё и кулаки, желательно с надетыми на них кастетами. «Так что вы, ребятки, осваивайте местные языки и обычаи. Если повезёт, заключите долгосрочный контракт и отправитесь на Землю-2 уже в качестве исследователей».

Тут у нас один умник и спросил, а что, дескать, нам вообще от этой Земли-2 нужно?..

 

Оу Игиир Наугхо, десятник

Последние версты до Лоорига они проскакали наперегонки с солнцем. Потому как городские ворота закрывались с последними лучами этого светила, и всех, кто не успел к тому времени оказаться по ту сторону городской стены, ожидала ночёвка снаружи. А «снаружи» было плохо. Даже хуже, чем в степи, потому что грязно и потому что обидно. Хотя стражники и гордились своими умениями выносить суровые условия жизни в пустошах, ночёвка под крышей и ужин, приготовленный не на костре, а в нормальной печи, после долгих блужданий по Даарской степи казались истинными дарами богов.

Успели в последний момент. Да и то, охрана у ворот не хлопнула створками прямо перед их носом только потому, что заметила на подъезжающих всадниках хорошо знакомые каждому даарцу меховые шапки с подвешенными с левой стороны волчьими хвостами, с владельцами которых лучше не ссориться.

Задерживаться возле ворот, чтобы расспросить стражников, Игиир не стал: и бесполезно, да и он сам и его люди устали зверски. По той же, второй причине, они и не стали связываться с городскими казармами, а приткнулись в первый же встреченный на дороге постоялый двор. Казармы, это, конечно, хорошо и совершенно бесплатно, но сначала придётся представиться дежурному гарнизонному офицеру, оформить квартирный билет в канцелярии, и всё это — чтобы лечь спать на голодный желудок, потому как время вечерней раздачи пищи давно прошло, и ради двоих стражников и одного офицера Бюро никто очага разжигать не станет. Так что в лучшем случае им предложат на ужин холодные объедки, а в худшем угостят добрыми пожеланиями и неискренними сожалениями. А вот на постоялом дворе горячей едой можно разжиться даже среди ночи. Если, конечно, хорошенько заплатить. Так что — постоялый двор!

Однако и утром Игиир торопиться не стал. Жизнь в Дааре вообще быстро отбивает привычку суетиться по пустякам, зато приучает ценить хотя бы малые крохи комфорта и удовольствий, нечасто выпадающих на долю местных жителей. Для начала, он дал себе и подчинённым хорошенько выспаться. Потом — плотный и разнообразный завтрак, включающий в себя всё, чего они были лишены в пустошах: свежий хлеб, молоко, яйца и, чего уж там греха таить, сладости, к коим все трое имели определённую слабость. Вроде, такая мелочь, но после почти месяца довольствования, в лучшем случае, обжаренным на вертеле мясом оленя, а куда чаще — обычной кашей, заправленной солониной, это было райским пиром.

Затем — бани. Это даже не столько для удовольствия, сколько долг. Даже в Уставе прописано «…омывать тело не менее раза в неделю, ежели войска в казармах квартируются или в летних лагерях стоят, и при всяком удобном случае во время действий военных или в дальних походах». Хотя, к чему скрывать очевидное, после почти месяца омовений в холодных речушках и ручейках посещение нормальной городской бани стало настоящей отрадой для тела и для души.

Как во всяком приличном (или считающим себя таковым) городе бывшей Империи, в Лоориге, конечно же, была общественная баня. И конечно же, это были не отделанные мрамором и покрытые позолотой храмы-дворцы юга Сатрапии, где к услугам посетителей были и горячая вода, льющаяся из труб, и полы с подогревом, парилки, бассейны, массажные кабинеты, цирюльни, харчевальные залы и даже библиотеки. Тут, на самом краю известного мира, всё было куда скромнее, но всё же и в скромных банях крохотного Лоорига можно было отдать свою одежду в чистку и воспользоваться услугами цирюльника. И все эти удовольствия, как и везде в Сатрапии, людям, состоящим на службе у Сатрапа, обходились в полцены — ещё одно благословенное наследие Империи.

Так что если поздним утром в баню зашла троица грязных, вонючих и обросших бородами дикарей, от которых встречные шарахались даже несмотря на знакомые всем горожанам мундиры стражников, то спустя пару часов оттуда вышли вполне себе благонадёжные подданные Его Величества, ничем кроме выправки и бравого вида не привлекающие внимания пугливого обывателя. Учитывая возможную слежку за обитателями караван-сараев, которая им предстояла, эта пара часов была потрачена отнюдь не напрасно.

— Хееку, начинай обходить постоялые дворы и тому подобные заведения. Осторожно порасспрашивай о прибывших недавно караванах и присмотрись к следам. Кто знает, может и повезёт встретить знакомые. Рааст, ты на рынок. Закупи всё необходимое для дальнейшей дороги. Потом, ты говорил, что один из заводных верблюдов захромал. Обменяй его на здорового. Возможно, уже завтра утром нам придётся тронуться дальше, мы должны быть к этому готовы. Хееку, тебе я отсыплю серебра на один золотой сатрап. Это на выпивку в кабаках и на подкуп слуг. Рааст, ты получаешь три сатрапа, один на припасы, два остальных на верблюда. Однако не забывайте, что за каждый медный грошик с нас спросят. Так что не тратьте понапрасну и будьте готовы написать отчёт в канцелярию. Я, если что, буду общаться с местным начальством. Так что ищите меня либо в штабе, либо в гарнизонной канцелярии, либо в местном отделении Бюро. Перед ужином собираемся на том же постоялом дворе. Если не удастся выбить из местного воеводы оплату наших расходов, придётся перебираться в казармы, так что будьте готовы и к этому. Всё, расходимся.

* * *

По давней, ещё имперской традиции, все вооружённые части в городе и окрестностях подчинялись единому центру. Хотя со временем эта традиция и обросла множеством условностей, поправок и оговорок. Те же сотрудники БВБ, хотя формально и обязаны были выслушивать приказы местного воинского начальника, на деле, как правило, игнорировали его и отчитывались только перед собственным центром.

Однако, тем не менее, в любом городе Сатрапии все наиболее важные государственные учреждения были сосредоточенны в одном квартале, а то и в одном здании, если это был небольшой городок размером с Лоориг.

Так что оу Игиир Наугхо, раньше не имевший чести посещать этот населённый пункт Сатрапии, без каких-либо колебаний отправился в центр городка и, выбрав наименее обшарпанное здание из всех стоящих на площади, смело двинулся к нему. Висящая возле дверей доска с гербом Сатрапии подтвердила правильность его выбора. Что, однако, к возможному удивлению неосведомлённого наблюдателя, лишь вырвало тягостный вздох из груди бравого офицера. Увы, знаменитая мооскаавская бюрократия, вызывавшая ужас и сердечный трепет ещё у подданных Империи, после развала некогда великой державы отнюдь не пришла в упадок, но совсем даже наоборот, расцвела ещё более пышными и колючими ветвями, прорваться сквозь которые было подвигом, воистину достойным героев древности. И сейчас бравому сотруднику Бюро предстояло броситься с головой в эти заросли, прикрываясь одной лишь бумагой, выданной ему его непосредственным начальником, которую, кстати, особо светить было нежелательно из соображений секретности.

Поскольку кабинет местного резидента Бюро оказался закрыт, свой первый визит наш герой нанёс коменданту гарнизона — чиновнику, сжимавшему в своих могучих дланях бразды правления всеми вооружёнными отрядами города Лоорига. Хотя порученное десятнику задание никоим образом не касалось сего высокого государственного мужа, сделать это было необходимо по целому ряду причин. И первая из них — легализация. Если он сам, как сотрудник БВБ, ещё мог спокойно шляться по городу, поплёвывая на претензии и вопросы городских стражников, то вот его подчинённые, коли он не выправит для них соответствующие документы, рисковали попасть во множество мелких, но от того ещё более досадных неприятностей. Так что нужны документы. А ещё лучше, целый комплект документов на все случаи жизни. Ну а во-вторых, так или иначе, но всё равно придётся налаживать связи с городскими головами. Если затеял поиски иголки в стоге сена, то не мешает для начала поговорить с хозяином стога. Хотя бы для того, чтобы он не мешал поискам. А то ведь отдалённость городков, подобных Лооригу, от административных центров Сатрапии весьма способствует развитию самодурства у чиновников, их возглавляющих. Когда ближайшее начальство отрезано от тебя сотней вёрст безлюдных степей, не так сложно вообразить себя царём и богом и начать вставлять палки в колёса другому чиновнику, посмевшему выполнять свой долг, не испросив на то высокого соизволения мелкого прыща на ровном месте.

Правда, как вскоре выяснил оу Игиир, местный комендант к подобному типу начальников не принадлежал. Хотя, пожалуй, ещё неизвестно, что хуже — откровенное самодурство или преизбыточное гостеприимство? Оу Баар Гоор, уже довольно пожилой первый лейтенант пограничной стражи, занимавший кресло коменданта округа Лоориг, так обрадовался появлению в своём окружении нового лица, что никак не хотел отпускать от себя «благородного и перспективного молодого человека». Поминутно рассыпаясь в любезностях и заваливая гостя кучей вопросов не столько служебного, сколь светского характера, он весьма навязчиво пригласил того на обед и столь многозначительно пообещал познакомить с семьёй, что немедленно вызвал у проницательного сотрудника Бюро подозрение о наличии у этого достойнейшего государственного мужа как минимум трёх дочерей.

Увы, но даже добродушное расположение к нему высокого начальства не смогло избавить оу Наугхо от прохождения через канцелярский ад при выправке всех необходимых документов. Местные чиновники, впрочем, тоже были настроены к нему весьма доброжелательно, но правила есть правила, да и ход дел в провинции весьма располагает к неспешности и лёгкой рассеянности. Так что вырваться из этого царства бумаг и печатей оу Наугхо смог только спустя два часа — взъерошенный, раздражённый и готовый в одиночку схватиться хоть с целой бандой лесовиков, лишь бы не видеть больше в жизни ни единого официального бланка и не слышать очередную трепотню ни о чем, коию мающиеся от безделья канцелярские чиновники почему-то почитают за светскую беседу.

И только после всего этого он наконец смог добраться в пенаты родного Бюро и, вздохнув с облегчением, приступить к своим непосредственным обязанностям.

 

Хееку Барс, стражник

Для меня это никогда не казалось чем-то сложным, а вот другие удивляются. Ну, допустим, южане-то ещё понятно, они народ порченный. В смысле, привыкли там у себя в городах жить, ничего не видя, но ведь и из наших многие только языками цокают — «Как ты хорошо, Хееку, следы видишь!». А чего их, спрашивается, не видеть, вот же они, на земле! Вы же тоже, коли вам пальцем укажешь, видите, чего же, спрашивается, раньше не замечали?

Ну да это в степи или горах. Там ведь каждая сломанная веточка, каждая примятая травинка словно бы кричит тебе «тут вот олень шёл, а тут — человек», а в городе… Гнилое все-таки это место — город. Сколько уж лет и сам в городе живу, а всё не перестаю удивляться, как тут всё неправильно. И люди и вещи тут словно бы мельчают. Вон, у нас в предгорьях, коли человека встретил, так это же целое событие! Ты с ним и поговоришь по душам, и новости узнаешь, в дом свой пригласишь. А может, и войну начнёшь. Но всё равно, человек — это очень много и важно! Да что человек — там каждую малую птаху в лицо и по голосу различать учишься, а в городе… А тут в городе мимо тебя за день сотня человек пробежит и вскоре ты с незнакомцами даже здороваться перестанешь и внимание на них обращать.

А вещи? Вот у нас в доме топор был. Так я ж про тот топор столько всего знал! И что прадед мой его выменял на две медвежьи шкуры и бочонок мёда. И что топор этот он родителям невесты в числе других необходимых для женитьбы вещей показал, доказывая свою состоятельность как будущего мужа. И как потом дом для прабабки моей строил, и этим вот самым топором крышу рубил. И как дед потом этим же вот топором, когда Хорьки из-за хребта на наше селение набег устроили, двоих вражин зарубил. И как… Да много историй я знал об одном только этом топоре. Да и не только топоре — почитай, у каждой миски в доме своя история была. Каждая царапинка на ней свою тайну хранила, а вы говорите, «Как ты, Хееку, следы умудряешься видеть?» Коли с детства рос, понимая важность каждого скола на миске, каждой царапинки на топорище, или щербинки на лезвии ножа — следы-то, они что? Следы, они сами с тобой разговаривать начинают.

А в городе пойдёшь на базар, а там целый ряд лавок стоит с топорами, а мисок в кабаках по пьяни бьют больше, чем у рода Барсов с изначальных времён было. Вот поэтому и мельчают там и люди, и вещи, что много их, и оттого не ценится ничего.

К чему это я всё? Да к тому, что хреново в городе следопыту. Натоптано-перетоптано тут так, что глаза разбегаются — хоть на четвереньки вставай и ползи, носа от земли не отрывая. И то бестолку, след тут долго не лежит, не успеешь оглянуться, а уж кто-то сверху натоптал, да ещё и не по одному разу, так что…

Ну да впрочем, приказ он и есть приказ. Так что взял я тот кисет с монетками, да и отправился по постоялым дворам шастать. Только потом сообразил, что зря я один на это дело отправился, надо было верблюда с собой взять. Животных-то в городе всё равно меньше, чем людей. Так что если караван тот разыскивать, то уж лучше по верблюжачьим следам, а там уж можно и к людям присмотреться. Только вот когда я пеший заявляюсь, да начинаю возле стойл или кормушек вертеться… Народ-то у нас в Дааре какой? Коли прижмёт их, так все давай орать «Стража, стража!», а как отпустит слегка, они нашего брата-солдата первым вором и жуликом почитают… Не без основания, правду сказать — жизнь-то такая, что иной раз чужой барашек, а то и девка пригожая, сами в руки идут. А подвластны мы только суду военному, так что коли сразу за руку не поймают, то хрен ты с нас потом за того барашка или девку спросишь. Тут, главное, наглеть не надо, потому как с наглецами свои же и разберутся — нам с местными зазря ссориться тоже резонов нету.

Ну да, ведь одного барашка упрут, а народ переврёт, что целую отару украли да ещё и пастухов с десяток вырезали, и пойдут байки по миру гулять. Вот и когда я, значит, к кормушкам или там стойлам подходил, за мной сразу с десяток глаз взглядами будто прилипали, а то и окрики начинались, дескать, шёл бы ты, мил человек, подобру-поздорову, а то у меня верблюд такой кусачий, что намедни троих воров ножом зарезал. Мне-то все эти окрики, ясное дело, что писк мышиный. Народ у нас в Дааре, конечно, горячий, но при свете дня стражника убивать не станет. Но десятник наш строго приказал искать по-тихому, внимания к себе не привлекать. А тут за тобой чуть ли не десяток глаз глядит, какое уж тут «по-тихому».

Так что прошлялся я почти целый день, ноги гудят, от пива в брюхе расстройство, а без всякой пользы. Ну, правда, с городом познакомился, к людям присмотрелся. Дело полезное, не вызнав местности, охоту начинать нельзя. Все бы ничего, да тут Рааст-дурилка отличиться сумел. А мне это вроде как в укор.

 

Игорь Рожков, лейтенант

Утром при свете дня сумел толком осмотреть трофеи. Мушкет оказался под стать тем, с которыми мы тренировались в Спецкомплексе. Только что сделан более грубо и тяжеловеснее, что ли. Тут как бы всё понятно. В том смысле, что хотя у нас и пытались делать вещи наиболее приближенные к этой реальности, а все-таки сотни лет технологического отрыва просто так в унитаз не спустишь, потому, когда даже и старались делать похуже, всё равно получалось лучше, чем в этом времени. Тут вот, к примеру, мушкет по сути своей бронзовая труба, прикреплённая к слегка обструганному деревянному брусу, приклад как лопасть весла и замок — крючок без особых технологических изысков. А то, что на оружие была намотана толстая перевитая серебряная проволока, делало вещицу ещё более тяжеловесной и безвкусной, хотя наверняка бывший хозяин сего карамультука искренне полагал это признаком богатства и крутости. В общем, от всей этой конструкции разило чем-то таким дикарско-первобытным. Судя по тому, что нам рассказывали об уровне технологий Земли-2, тут умели делать вещи уровня века так XVIII нашей Земли и уже вовсю переходили на ударно-кремнёвые замки, а это, похоже, была поделка мастерской одного из отсталых народов, которых тут тоже хватало.

Перевязь с воткнутыми в неё газырями и пояс с кучей подвешенных сумочек и тесаком. Что тут сказать? С кожей эти ребята явно работать умели, сделано очень даже на уровне, а тиснённый на коже узор вполне мог бы украсить и какой-нибудь ультрамодный ремень современного мне щёголя. А вот газыри были деревянными, хотя и тоже достаточно тонкой работы — стенка тонкая, крышка подогнана очень плотно. Внутри пенальчиков хранился запас пороха как раз на один выстрел, насколько я помню наши упражнения в Спецкомплексе; пули и пыжи держались в отдельных сумках; один фитиль был намотан на приклад, и ещё три хранились в отдельной сумке. Пулелейка, маслёнка, какой-то непонятный крючок, возможно, прочищать запальное отверстие — всё хранится в кармашках на поясе. Надо отдать должное, при видимой примитивности оружия вся оснастка была сделана продуманно и с любовью. Когда я надел сбрую на себя и немного потренировался, вскоре мог не глядя извлечь пулю или рог для подсыпания пороха на полку, достать запасной фитиль или трут с кресалом.

Изучил и тесак… М-да, то ли сказки про высокий уровень металлообработки на Земле-2 это более чем сильное преувеличение, то ли мне достался далеко не самый лучший образец. Работа жутко грубая, да и форма… Даже не столько меч или сабля, сколько мачете. Простенькая рукоятка без гарды и лезвие, сильно расширяющееся к концу. Рубить таким, конечно, можно, но вот фехтовать… А сталь, прямо скажем, убожество редкое. Даже мой китайский швейцарец, и то умудрился оставить на этом тесаке глубокую зарубку. Похоже, это и сталью-то не назовёшь — железо железом.

И тем не менее, ничего из трофеев я выбрасывать не стал. Мне ведь тут ещё надо как-то легализоваться, и для этого необходимо уж если не сойти за местного, то хотя бы выглядеть не слишком странно. Да и не только. Конечно, мой крохотный автоматик даст фору любому самому совершенному местному мушкету, пусть хоть даже сделанному на заказ для очень крутой шишки. Но выглядит он, по местным меркам, очень даже несолидно. А как нам говорил Эвгений Сидорович, «человек без оружия — раб». А когда такие вещи говорит Эвгений Сидорович, то уж поверьте мне, этому веришь. Мушкет этот мне нужен не столько для защиты, сколько как символ моего статуса и положения. Вполне может быть, что те мужики, которых я перестрелял, узри они в моих руках оружие, повели бы себя совсем иначе. А коли человек в степи, да без оружия — ясен хрен, что он и не человек вовсе, а добыча. Вот и кончилось всё… печально.

Плащ тоже выбрасывать не буду. Хотя этот рассадник блох и вонюч без меры, однако, завернувшись в него, я хотя бы издали могу сойти за местного. Вблизи это, конечно, не прокатит. Вблизи, скорее всего, не прокатит даже если я где-нибудь раздобуду полный костюм местного жителя. Потому как любую одежду мало иметь, её ещё и надо уметь носить. Это нам на соответствующих лекциях тоже объясняли. Любой вояка новобранца от старослужащего вмиг отличит уже только по тому, как тот форму носит. А какого-нибудь Васю-сантехника из ЖЭКа хоть в костюм от Армани наряди, один чёрт он будет сантехником смотреться. У нас хотя и было несколько лекций о шмотках Земли-2, но до более подробного изучения этого вопроса дело так и не дошло. В иномирных шмотках ходили только старики, которых уже отобрали для заброса, а мы, салаги, пока только слушали да на ус мотали. Так что вопрос со своим внешним видом ещё придётся решать.

О! А вот это уже серьёзно: один из мешочков на трофейном поясе оказался кошельком. Монетки — это бездна информации. Правда, тут половина кошелька забита просто кусочками серебра, но присутствуют и пять медных кружочков с полустёртыми изображениями, две серебряные и две золотые монеты. Золотые монеты завёрнуты в отдельные кусочки шкуры — видимо, как особая ценность. Так, и что же у нас тут есть? Судя по надписям, два золотых сатрапа! Приличная, между прочим, сумма. А серебряные? Это, кажется, кредонские боллары. Медные монетки почти не читаются. Однако на одной из них я, кажется, разглядел герб Удихской орды, на двух других — всадника на верблюде, закалывающего тигра — это опять Сатрапия, а ещё две были абсолютно нечитаемы.

Итак, что из всего этого следует? Скорее всего, я на Северной Земле — так называется самый большой материк Земли-2. Возможно, на территории Мооскаавской Сатрапии либо Кредонской республики. А вот время… На золотой монетке профиль довольно симпатичного молодого человека и надпись — «Ваася Седьмой». Кажется, эта самая Офелия что-то про данного монарха рассказывала, так что, скорее всего, я и во время правильное попал.

* * *

Ну да сидеть на попе — толку мало. Собрался, навьючил на себя дополнительные килограммов восемь-девять бесполезного груза и пошёл дальше. И шёл примерно так дней десять. Поначалу двигался словно по минному полю, с оглядкой, осторожненько, прощупывая и продумывая каждый свой шаг. Потом немного освоился, привык к местности, узнал её немного лучше, и идти стало чуток полегче. Больше уже не приходилось тратить столько времени на охоту, на поиск воды и дров, как раньше, и это сильно облегчало жизнь и ускоряло скорость движения на юг.

Охота у меня, правда, была та ещё, добывал в основном местных сурков да сусликов. Зверушки эти были непуганые и спокойно подпускали к себе на уверенный бросок камня или палки. Так что хоть и ощущал я себя, питаясь грызунами, этаким кошаком-переростком, но с голоду не помирал, хотя, к собственному удивлению, вскоре понял, что мне жутко не хватает хлеба, макарон или каш — того, до чего дома я особым любителем никогда не был. Но всё это было мелкими неудобствами по сравнению с возможной голодной смертью. Хотя, по собственным ощущениям, за время пребывания на Земле-2 я уже сбросил килограммов пять-шесть.

А на десятый день я испытал большое искушение и… поддался ему. Олень. Здоровущий, с красивыми разветвлёнными рогами и стекающими с боков капельками жира (ну, тут я, возможно, немного преувеличил), он нагло стоял прямо на моей тропе и пожёвывал какую-то травку… Я, в принципе, понимал, что он для меня чересчур. Столько я не съем и с собой не утащу, да и шкура его мне не пригодится, потому что её сначала надо обработать, задубить, а у меня на это нет ни времени, ни соответствующих материалов, ни соответствующих умений. Но я уговорил себя, что мне необходимо опробовать свежедобытый мушкет. В том смысле, что вдруг придётся стрелять, а я даже толком не знаю, как далеко из него пуля летит. И вообще, для меня и для оленя это будет «русской рулеткой», потому что шансы, что я попаду на таком расстоянии из неизвестного и сделанного весьма убого оружия, примерно равны тому, что этот чёртов мушкет разорвётся у меня в руках, так что всё по-честному. Тем более, что пока я буду заряжать и раскочегаривать эту дульнозарядную базуку, у олешки будет куча времени, чтобы сбежать. А если уж не сбежит — значит, судьба его такой!

Так, как там учили? Приклад к ноге, достать газырь, высыпать порох в ствол. Сверху пыж, и кидаем пулю… М-да, скорее маленькое ядро, миллиметров пятнадцать в диаметре, по нашим меркам это уже почти артиллерия. Хотя, судя по тому, как легко пошла, диаметр пули меньше диаметра ствола наверное на полтора-два миллиметра, представляю, как она будет болтаться в полёте. И забиваем сверху ещё один пыж. Теперь подсыпаем… Хотя нет, сначала надо запалить фитиль и вставить его в специальные крепления на курке. Хорошо хоть, есть зажигалка и не придётся возиться с огнивом. Пока бы я долбил кремнём об железку, сбежал бы не только олень, но и вообще вся живность в округе сообразила бы дать дёру. Так… Готово. А вот теперь подсыпаем порох на полку, слегка повернём мушкет на бок и постучим, чтобы крупинки пороха дошли до основного заряда. Теперь… Хм, ты, рогатый, ещё здесь? Тогда целимся под лопатку… Нет, целиться надо ниже, почти под ноги животинке. Даже наши, сделанные в двадцать первом веке мушкеты сильно подбрасывало вверх, а этот хреново сбалансированный убивальный агрегат, возможно, вообще к небесам подлетит. Так, плавно нажимаю спуск… Хреново получается насчёт «плавно» но… Шипение сгорающего на полке пороха, и всё это время надо продолжать держать тяжеленную конструкцию, наводя её на нужное место. Ба-бах! Сука блин! А если бы в глаз? Сгорающая порошинка влетела мне в бровь и неплохо там порезвилась — завоняло палёным волосом. На будущее, стреляя из мушкета, надо будет все-таки закрывать глаза, и хрен там с этим прицелом, здоровье дороже. Да уж, а отдача у этого пыточного агрегата та ещё. Как-то в училище дали пострелять из мосинки. Думал, там отдача сильная, но у этой вот хрени отдача вообще навевает мысли об артиллерии. Так, а что у нас с целью? Сейчас дым развеется и… Не мой ли это ужин сейчас удирает по степи? Выходит, промазал? Ан нет. Сделав ещё пару прыжков, олень вдруг споткнулся и рухнул на землю. Попытался встать, но у него ничего не получилось, и он остался лежать окончательно. Но мне предстояло ещё дойти до него и перерезать своим тупым тесаком животному горло… Крови-то скока, и какие печальные у зверюги глаза, лучше бы опять сурка изловил.

Впрочем, всё это не помешало мне набить брюхо мясом до состояния раздувшегося воздушного шарика. Свежее, парное, слегка обжаренное на углях снаружи и истекающее кровью изнутри. Жрал без всякой соли, а всё равно было безумно вкусно. Так что съел намного больше, чем сам ожидал. Думал даже, что поплохеет, но, к собственному удивлению, всё обошлось — вот что значит свежим натур-продуктом питаться.

Ещё несколько кусков обжарил получше и, завернув от мух в какой-то местный аналог лопуха, отложил про запас. Утром нажарил ещё мяса и опять налопался, уже впихивая в себя еду через силу. И двинулся в путь, оставив за собой почти целую тушу, от которой я не смог отожрать и десятой части — то-то местным волчкам радость-то будет… Нет, определённо, дальше только сурки и суслики.

* * *

М-да. Не иначе, дух оленя решил отомстить мне за бессмысленное и расточительное убийство. Пройдя едва ли километров пять, наткнулся на свежий след. Настолько свежий, что даже я без проблем прочитал его, хотя особыми талантами к следопытству никогда не обладал, за что даже в своё время удостоился пары презрительных взглядов от Эвгения Сидоровича. Два верблюда. Судя по тому, что следы шли параллельно, это не парочка верховой-грузовой, а два верховых. Два всадника посреди пустыни, относительно налегке, в смысле, без большого количества груза. Скорее всего, это не купцы, не кочевая семья, а два воина. Возможно даже из той компашки, которой я посредством своего Бизона доказал преимущество технологий двадцать первого века над технологиями средневековья. Те, правда, все на коняшках были. Но кто их знает, может там только часть отряда засветилась, а остальные… Впрочем, это ведь могут быть и совершенно другие ребята. В смысле, племенной принадлежности, а вот нравы и представления о гуманности у них наверняка те же. А я вчера устроил пальбу из своей артиллерии, да ещё и костёр всю ночь жёг, половину степи освещая. А следы-то тут оставили как раз примерно в то же время, что я вступил на скользкий путь истребления рогатых. Слышали они меня или нет? Карамультук-то мой, конечно, грохочет громко, но и пять километров — дистанция тоже немалая. Правда, тут, в степи, не то что в городе — такая тишина стоит, что кажется, будто даже комариный писк за километр слышен, так что…

Как-то сразу стало очень неуютно и захотелось зарыться куда поглубже. И пулемёт. Видения прячущихся за каждым кустиком потомков Эвгения Сидоровича, кровожадно алчущих схватить меня и наказать за акт браконьерства в их владениях, бодрости как-то совсем не придавали. Так что на всякий случай перекинул автомат на грудь, сгорбился, инстинктивно пытаясь стать ниже ростом, и зашагал дальше медленно и с оглядкой.

Так и шагал дня, наверное, четыре, а может, и пять. Ещё пару раз наткнулся на следы людей и верблюдов, а однажды даже нашёл место, где, поохотившись, чужаки разделывали добычу. Что характерно, птички вывели, уж больно дружно они вились над пятном свежепролитой крови и грудой костей. И это заставило меня стать ещё более осторожным.

По вечерам я теперь не стеснялся выкапывать ямки под костёр, чтобы не высвечивать своё место ночёвки — благо, окапываться нас ещё в училище научили, а мачете-тесак худо-бедно справлялся с обязанностями малой сапёрной лопатки. Костры разжигал только чтобы приготовить еду, хотя спать под плащом-вонючкой было слегка зябко. А поутру тщательно маскировал своё место ночёвки и вообще следил за тем, чтобы оставлять как можно меньше свидетельств своего пребывания — нас этому ведь тоже учили!

…Вроде бы, учили неплохо. Видать, всё-таки сумел я обхитрить местных и остаться для них невидимым. По крайней мере, никто за моим скальпом не пожаловал и спустя пять дней я несколько осмелел и снова начал двигаться уже в приличном темпе, не шарахаясь от каждого пучка травы. Хотя, конечно, и о полученном уроке осторожности не забывал.

Возможно, это в очередной раз и спасло мою шкуру. Как-то раз, прокравшись на самый высоких холм округи, я заметил с него ползущих по линии горизонта дюжину муравьишек и висящее над ними облачко пыли. Судя по всему, это был либо очередной отряд вояк, либо идущий караван. Наступило время решать, как жить дальше — продолжать прятаться или всё же рискнуть и пойти на контакт с местными?

 

Рааст Медведь, стражник

Закупать припасы — дело такое, ответственное. Его кому попало не поручат. А то ведь выйдешь в пустоши, ан крупа-то и с червями окажется, а солонина — прогорклой! В лучшем случае придётся назад возвращаться, а потом начальство расследование учинит, просто ли ты дурак, или ещё и вор вдобавок, решивший с общего котла нажиться. Куда хуже, если, обнаружив этакое безобразие, начальство решит «в степь прогуляться». И впрямь, пойдёт офицер в степь погулять, а тебя оставит наедине с разозлёнными «товарищами». А потом в отчёте напишут, мол, змея укусила, или волки задрали, и никому не будет дела до ещё одной груды костей, валяющейся где-то посреди пустыни… Потому как для солдата собственное брюхо — дело святое, и осквернять эту святыню дерьмовой жратвой он кому попало позволять не станет. Тут и офицеру-интенданту пуля невзначай прилететь может, а уж своего брата стражника никто точно жалеть не станет.

Да, такие случаи бывают. И куда чаще, чем кажется на первый взгляд. И дело тут даже не в жадности иных закупщиков, а в хитрожопости некоторых купцов. Ты товар справный покупаешь, десять раз проверишь да посмотришь. А он, сволота, извернётся, да и подменит мешки при погрузке, и поди потом попробуй чего доказать.

Я ведь почему про это говорю? Да потому, что в бытность свою, когда из племени ушёл, а в стражники ещё не записался, прибился я на базаре в городишке одном к банде малолеток вроде меня. Мы как раз тем и подрабатывали, что где-чего погрузить-разгрузить, туда-сюда сбегать, там-сям посмотреть да вызнать. Ну и не без того, чтобы где кого надуть. Откровенно-то не воровали, за такое мужики из общества воров могли и на нож насадить. А вот по мелочи, да по указанию самого купчины…

Так что уловок я знал множество, и в первый же месяц службы в страже мне эти знания очень даже пригодились. Как раз проезжали мы через городишко один, и десятник послал нас запасов подкупить. Сержанта послал, а тот меня взял — не самому же ему мешки ворочать! Ну вот я и подметил, что мешки те нам подменить пытаются. Сказал сержанту, тот малость на купчину наехал — так мы ещё и в прибыли остались. Вот меня с тех пор и стали к таким делам привлекать, хотя в общество всё равно не брали, поскольку за меня поручиться было некому.

Так что закупки — это дело серьёзное и ответственное. И то, что десятник наш его мне доверил, а не Хееку-зануде, как я считаю, говорит о многом. Ну да и мне тут оплошать никак нельзя, так что я к делу отнёсся очень даже ответственно. Обошёл весь рынок, присматриваясь и к товару, и к рожам торгашей. Выбрал одного — и лавка у него солидная, да и сам он достойное впечатление производил — такой из-за пары грошей надувать не станет. Поторговался хорошенько, пощупал товар… Взять-то мне не так много надо было — пару мешков крупы, бочонок солонины, соли там, муки, приправ разных, овощей квашеных пару малых бочонков, чтоб с тоски от однообразной еды не подохнуть, фруктов засахаренных, лекарств кой-каких, ну и ещё там по мелочи всякого. Пустоши-то, они пустоши и есть. Если вдруг чего хватишься, на базар не сбегаешь. Так что приходится заранее всё продумывать.

Одно у меня плохо — со счётом я дружу не очень. Тут меня легко надуть могут. Оттого обычно-то денег мне и не доверяют. А тут — доверили, так что хоть разорвись, Рааст, а доверие оправдай! Но вроде бы нормально всё вышло — сторговался я поменее, чем на выделенный десятником сатрап. Но всё же, пока с купчиной товар отобрали, пока о цене договорились, а семь потов с меня сошло, и в душе этакая неурядица образовалась, что решил я, когда к верблюжьему загону шёл, в оружейные ряды завернуть. Уж не знаю почему, но вид разного колющего да стреляющего железа на меня очень даже успокаивающе и умиротворяющее действует. Да… У меня ведь в детстве нож единственным другом и опорой был. Раз есть нож, значит, ты не раб, а всё-таки воин. Значит, терпи, Рааст, обиды и насмешки, придёт время, всем обидчикам отомстим.

Всем, конечно, не отомстил… Да вообще, почитай, никому не отомстил, потому как обидчики те — какая ни есть, а родня, а родне мстить негоже, предки такое не одобрят и удачи не дадут. Но оружие я всё равно люблю. Впрочем, а кто его не любит?

М-да… Правду сказать, оружейные ряды в Лоориге — и не ряды вовсе, а так, закуток малый. И места чуток занимают, да и выбор товара невелик. В основном — тесаки, ножи, секиры, что тутошние кузнецы из привозного железа мастрячат. Немного мушкетов, с юга привезённых и тамошних же шпаг. Порох, пули, фитили и всяческая справа для огненного боя, это добро обычно в Дааре делают. Ну и как обычно, разный железный хлам вроде поделок лесовиков и псоглавцев, военной добычи или извлечённых из дедовых закромов «сокровищ».

Ну, на местные образцы я даже и смотреть не стал — скучно. Мушкеты… Наши армейские, думаю, получше будут. Потому как в степи их шибко уважают, и за один армейский вполне можно выменять два мушкета из мастерских Даара. Шпаги — это не по мне, это для благородных. Видал я как-то, как наш десятник с полусотником с ними упражняются. Шустро, быстро. Я бы, пожалуй, без лишней надобности с этими двумя в драку бы не полез. Особенно с оу Наугхо нашим — та ещё змеюка, быстрый, ловкий, гибкий, будто и впрямь змеиного племени. Но — не моё это. Я потом спросил у него со всем почтением, мол, а нельзя ли и мне так выучиться? А он говорит, что дескать, чуть ли не с младенчества со шпагой упражнялся, да по нескольку часов в день. Ты, говорит, тоже, конечно, можешь — но… Потом даже дал шпагу свою подержать… Нет, не моё. Моё — чего потяжелее, потому как силушки у меня немеряно, а вот шустрости, чтобы со спицей этой управляться, пожалуй что и маловато будет.

Да и, прямо скажем, дороговат весь этот товарец-то для меня. А вот в железном хламе интересно порыться бывает, а иногда и купить чего можно, старьё всякое из хорошей стали встречается, или чего замысловатое, что лесовики своими дремучими мозгами изобрели, али псоглавцы из-за гор притащили. Так что я пристроился к малой лавчонке выставленный на прилавке мусор перебирать и тут увидел его…

Вообще-то, я эти складные ножи не уважаю совсем. Дурь сплошная, забава дурацкая для городской шпаны, которая боится своё оружие на поясе носить, как нормальные мужчины. Так что в ту сторону, где эти уродцы сложены были, я почти и не смотрел. Но уж больно рукоятка та яркая была — красная, как не знаю что, и белый значочек нарисован вроде клейма. Только кто же клеймо на рукоятке-то делает? Рукоятку ту, может, поломаешь да выкинешь, а вот сам клинок — до последнего хранить будешь, на нём и полагается клеймо ставить. В общем, подошёл посмотреть.

— Вижу, храбрый воин, что тебя заинтересовал этот удивительный нож заморской работы? — хозяин, щуплый такой старикашка, завидев мой интерес, начал разливаться соловьём.

— Забавная штука, — поддержал я беседу. — И где такие делают?

— О!.. В дальних, очень дальних странах. Надо переплыть великий Западный океан, пересечь Тооредаанское королевство, которое, как ты знаешь, воин, нынче наш большой союзник. Затем пересечь дикие джунгли, что лежат за ним, в которых обретается множество ужасных чудовищ и ядовитых растений. Пересечь горы, которые иные учёные мужи почитают самыми высокими в мире. Потом опять спуститься в джунгли и идти по ним многие дни и месяцы… Там, в диких джунглях, живёт странный и удивительный народ. Все сплошь свирепые воины, которые, однако, ходят в юбках. Ещё они пожирают сердца своих врагов, а многие из них — могучие колдуны, познавшие удивительные тайны богов и духов. Но живут среди них и опытные мастера, способные изготовлять самые необычные вещи на свете. Вот, посмотри внимательно — вроде, обычный складной нож. Не велик, правду сказать, размерами. Однако вот посмотри, если зацепить и открыть тут, появляется вилка. А это, как ты видишь, штопор. А тут вот… Э-э-э, тоже, наверное, очень нужная вещь. Зато тут — удивительно — маленькие ножницы! Ты где-нибудь видел что-то подобное? И таких удивительных предметов в этом вот ноже таится аж двенадцать штук. Что ты об этом думаешь, храбрый воин?

— Хм… Дурацкая вещь, — честно ответил я. Хотя и видно было по хитрой роже, что купчина про леса-океаны да дальние страны мне врёт. Однако врал он складно, я такое послушать люблю. Но вот попытавшись воспользоваться «удивительными ножницами», я, прямо скажем, не сильно преуспел, потому как руки у меня здоровые, а ножницы и впрямь махонькие. Да и вообще, весь этот «нож» в моей ладони исчезал, будто комар в роще. Я даже разозлился немного и потому высказался купчине:

— Для чего вся эта мелочёвка? Уж точно не для моих пальцев!

— Подари их своей невесте! — быстро нашёлся хозяин лавки. — Любая девушка помрёт от счастья, если получит такой ценный подарок.

— Хм… Невесте… — пробормотал я, думая о том, что нормальной невесты и семьи у меня, скорее всего, никогда не будет. Если только городскую брать, да какая из городской жена? Впрочем, вещица эта чем-то меня заинтересовала. Зацепила чем-то. Что-то в ней было — и знакомое, и в то же время… Хм… А ведь и правда, чем-то похожа. И непонятный материал рукоятки, и неправдоподобно гладкие и блестящие лезвия, выдвигающиеся из своих гнёзд и почти не качающиеся, в отличии от обычных складных ножей. И весь этот нож был… Чем-то он напоминал те самые штуки, что мы нашли возле следов чужака. Даже не могу сказать, чем, но чем-то напоминал — возможно, именно своей странностью и необычностью. А может, тем, что пустейшая, по сути, вещь была сделана так тщательно и дорого. Да и вообще, уж больно подозрительное это дело, что в городе, где мы ищем странного чужака, вдруг появляется странная вещь.

— Не-е… — твёрдо заявил я хозяину лавки. — Твой товар мелкий, как дерьмо суслика, и такой же дерьмовый. Готов спорить на медяк, что он у тебя тут уже год лежит, а на него так никто и не позарился.

— А вот и ошибся! — возразил мне купчина, и глаза его заблестели азартом и предвкушением. И видать, только мой рост и ширина плеч удержали его от добавления чего-то вроде «дурачина». — Этот удивительный нож лежит у меня всего четыре дня. И уже многие им интересовались!

— Слово купца — как ветер в пустыне, каждый раз дует, куда ему удобно. Почему я должен тебе верить? Можешь назвать человека, который принёс его тебе?

— Это был погонщик одного из караванов, что пришли из пустошей, — купчина немного смутился, потому как сказать «погонщик», всё равно что сказать «пролетавшая мимо птица», поди найди его, чтобы подтвердить сказанное. Однако он быстро воспрянул духом. — Можешь спросить у моих соседей. Сначала тот человек предложил нож им, а потом уж…

— А они, значит, его не взяли, — громко расхохотался я. — Только ты оказался таким дураком! Вот же потеха!

— Да… — моё меткое замечание явно вызвало досаду у хозяина лавки, и он даже смерил меня этаким взглядом. Но за время нашего разговора я меньше ростом не стал, да и уже в плечах тоже. Так что старик ограничился лишь: — Некогда мне тут с тобой разговаривать, воин. Или покупай, или проваливай.

— Ты насмешил меня, старик, — я и правда стал чувствовать себя намного веселее. — Сколько ты хочешь за свою игрушку?

— Двух золотых сатрапов будет достаточно, — быстро ответил мне он.

— Я дам тебе десять медяков.

— Один золотой и десять медяков.

— Двадцать медяков, и то только из уважения к твоим сединам.

Спустя полчаса торга мы сошлись на восьмидесяти медяках. Я отдал один из выданных мне на доплату за нового верблюда новеньких золотых сатрапов, получил сдачу и забрал свою покупку. Как ни странно, но сомнений у меня не было, почему-то я был уверен, что десятник оу Наугхо ругаться за самоуправство на меня не станет.

Однако всё равно пришлось возвращаться к стойлам, немного потолкаться там, узнавая цены и приглядываясь к продававшимся животным. Потом забрал нашего хромоножку, вернулся на базар и навьючил на него купленный ранее товар.

…Я оказался прав: Оу Наугхо на меня не ругался.

 

Оу Игиир Наугхо, десятник

На сей раз двери кабинета Бюро всеобщего блага были открыты, но… Вид, а главное запах, исходивший от сидевшего за столом пожилого офицера, отнюдь не порадовал оу Наугхо. Помятое, красное обрюзгшее лицо, торчащие клоки волос вокруг ярко блестящей капельками пота лысины и стойкий запах дешёвого вина… Судя по виду, вчерашний день этот достойный офицер закончил хмельным забытьём, а сегодняшнее утро у него началось с попыток прогнать последствия прежнего возлияния новыми дуновениями винных паров. И, чего уж там греха таить, оу Наугхо сразу понял, что подобный цикл для данного собрата по оружию был скорее нормой, нежели редким исключением. Увы, но беспробудное пьянство для многих представителей армии и чиновничества стало самым естественным выходом из полной бесконечной скуки и тоски жизни на краю цивилизованного мира. Тяжёлое серое небо, бесконечная унылая степь, однообразие людей и событий и осознание полной бесперспективности своей службы подкашивали людей быстрее, чем пули дикарей. Оу Наугхо, давно уже переборовший свой юношеский максимализм, ныне относился к подобным людям скорее с сочувствием, нежели осуждением. И подчас с содроганием размышлял, не ждёт ли и его столь же бесславный финал. Однако сейчас всё это было весьма некстати. Какой-либо существенной помощи от этого пьяницы ждать не стоило, а действовать безо всякой поддержки в чужом незнакомом городе было весьма проблематично.

— Имею честь представиться — оу Игиир Наугхо. Старший десятник Бюро, — перестав разглядывать хозяина кабинета, счёл должным отрекомендоваться по всей форме оу Наугхо. — Выполняю особое задание руководства.

— Оу Тааниир Каб, вечный полусотник… — поморщившись от громких звуков, нарушивших его полузабытьё, недовольно пробурчал хозяин кабинета. — Чем, собственно говоря?..

— Разыскиваю человека…

— И чем же этот человек заслужил такую честь, что на его поиски отправили аж целого старшего десятника? Да ты присаживайся. Вот, не желаешь выпить?.. Сраный небесный верблюд! Вино кончилось. Ты один или с людьми? Можем послать в кабак.

— Благодарю, — вежливо кивнул оу Наугхо, садясь на предложенный стул и старательно подавляя желание брезгливо поморщиться — запашок, исходивший от пьянчуги, был, мягко говоря, неприятен. Однако от этого опустившегося типа зависело выполнение задания, а значит, и дальнейшая карьера оу Наугхо, так что с ним надо было постараться установить если не приятельские, то хотя бы рабочие отношения, так что благожелательную улыбку на лицо, и самым дружеским тоном: — Со мной есть два человека — стражники, но сейчас они, к сожалению, заняты в других местах. Может, чуть позже и удастся опрокинуть рюмочку-другую в приятной компании. Лучше после того как закончим дела.

— Ладно… — покладисто, хотя и без всякого энтузиазма согласился с этим предложением оу Каб. — Давай.

— Чего? — даже слегка отшатнулся от протянутой в его сторону руки бравый десятник.

— Розыскной лист, естественно. Кого ты там ловишь-то?

— Э-э-э… Розыскного листа на этого человека ещё не выписано, — Оу Наугхо немного замялся, размышляя, стоит ли предъявлять свои особые полномочия этому опустившемуся типу.

— Хм… Бывает. Ну тогда имя, сословие, профессия, место рождения, словесный портрет, во что одет, особые приметы, в чём виноват? — Видно было, что даже несмотря на беспробудное пьянство, оу Каб ещё окончательно не растерял былую хватку.

— Э-э-э… Неизвестно, — только и смог промямлить в ответ оу Наугхо.

Впервые в поднятых на него глазах оу Каба Игиир разглядел вяло тлеющие искорки неподдельного интереса.

— Так как же ты его ловить-то собрался? И что он вообще такое?

— Хм. Сам толком не знаю. Но приказ найти его пришёл из самой Мооскаа, так что…

А дальше Игиир вкратце рассказал, на кого охотится и что ему известно об объекте охоты.

— Да… Сочувствую, парень! Нет, определённо нам надо выпить. Собирайся, пойдём в кабак! — Оу Каб поднялся и решительно начал выбираться из-за стола.

— Может, всё-таки, после того как сделаем дело? — предпринял вялую попытку возразить оу Наугхо, понимая впрочем, что ничего у него не получится и судя по всему, если не обострять ситуацию, он надолго застрял в компании этого пьянчуги. Но с другой стороны, если обострить, можно нажить врага, который в силах сделать его поиски куда более проблематичными.

— Совсем молодой… — полусотник печально покачал головой и, склонившись, похлопал коллегу по плечу, попутно обдав его ароматами перегара и несвежего дыхания. — Не понимаешь, что мы собираемся праздновать окончание твоей карьеры?

— Это ещё почему? — насторожился оу Наугхо.

— Это старый трюк, — невесело рассмеялся оу Каб. — Если кто-то проявляет чересчур много резвости, создавая угрозу для своего начальства, ему поручают важное задание, которое просто невозможно выполнить. Хе-хе… Я вот так и застрял в вечных полусотниках. А ты, видать, станешь вечным старшим десятником… Что, успел отличиться в ловле бандюков? Кто там твой непосредственный… Оу Заатий Зиир? Не помню такого, но, видать, ушлый мужик.

— Причём тут оу Зиир? — возмутился Игиий, ему слова оу Каба о его непосредственном начальнике, к которому он сам испытывал исключительно уважительные чувства, были крайне неприятны. — Приказ пришёл из самой Мооскаа. Из Центрального управления Бюро!

— Угу, и подписал его, небось, сам оу Лоодииг? — откровенно расхохотался вечный полусотник. — Или кто рангом пониже? Засылаешь кошелёчек начальству, оно отгребает чуток себе и пересылает его дальше… А обратно возвращается нужная бумага. Всё, уверен, сделано так, что и комар носа не подточит, повод и правда важный — пять дикарей убиты из неизвестного оружия! Брось, парень. Пошли в кабак, и я немножко растолкую тебе, как проворачиваются подобные дела. Заметь, исключительно по доброте душевной, ибо ты заплатишь только за вино. А это сущие гроши по сравнению с тем, чем мне пришлось заплатить за подобные знания!

Оу Наугхо подчинился и следующий час провёл в грязном кабаке, слушая пьяные излияния опустившегося офицера. Вопреки смутным надеждам, ничего существенного он не сказал, утопив однако молодого коллегу в море служебных баек и жалостливых историй. Однако просто встать и уйти было невозможно — проклятая внутренняя дипломатия! Этот старый полусотник, проторчавший в одном звании более двух десятков лет, тем не менее за годы службы наверняка успел обзавестись множеством друзей и приятелей в Бюро. Наверняка среди нынешних глав департаментов и отделов было немало его однокашников по училищу или бывших сослуживцев. И если такой вроде бы незначительный тип, вдруг обидевшись, поставит себе цель нагадить своему молодому коллеге, возможности для этого он изыщет. И тогда уж оу Наугхо до старости, а вернее, до первой точной пули придётся гоняться по степи за дикарями из леса да бандюками с гор.

И не то чтобы эти перспективы так уж ужасали благородного оу Наугхо. Кабы это зависело только от него, он бы вполне мог смириться с жизнью вечного степного вояки, куда больше зависящего от резвости своего верблюда, твёрдости руки, сжимающей шпагу, да меткости мушкета, нежели от прихотей начальников, перипетий политических дрязг и карьерных интриг. Но на его попечении остались две сестры. Старшая, вероятно, так уже и останется старой девой, ибо все сроки замужества вышли. Но у младшей ещё есть шанс, коли единственный братец сподобится накопить ей на приданое. Увы, пока что оклада обычного старшего десятника Бюро всеобщего блага хватало лишь на то, чтобы трое отпрысков благородной фамилии могли хотя бы изображать, будто ведут достойный их положения образ жизни. Так что приходилось быть любезным даже с этим вот… Вечным полусотником.

— Хм… Благодарю за то, что поделились со мной своим бесценным опытом, — заметив, что выпитое спиртное наконец подействовало на оу Каба, сделав его речь бессвязнной, а глаза мутными, прервал его Игиир. — Однако, к сожалению, я вынужден вас покинуть, ибо комендант оу Гоор изволил пригласить меня к себе на обед… Сами понимаете, надо поддерживать связи с военными. От них тут многое зависит.

— Старый упырь Баар? — пробормотал оу Каб. — От него тебе пользы не будет…

— Ну, может быть, хоть какие-то сведения о караванах?..

— Этот старый дурак способен думать только о том, как пристроить своих дочек… Ты, кстати, не вздумай там… Оу Гоор — такой же нищий вечный лейтенант, как и я вечный полусотник. За ними приданого — только пара бабкиных платьев, десяток овец, да горстка медных грошей. Ты хороший парень и умеешь уважить старого ветерана. Так что я тебе сам помогу насчёт караванов. Пойдёшь в мясные ряды. Найдёшь там лавку Фиба Суслика. Скажешь ему, что ты от меня. Этот пройдоха знает всё, что происходит в городе. Не вздумай ему платить! Никому не надо платить. А то народишко испортится. Когда ты закончишь тут дела — подойдёшь ко мне, я тебе сам скажу, кому и сколько надо сунуть монеток. Ты мне отдашь, а я уж сам и суну! А бумагу на расходы мы тебе справим такую, что и комар носа не подточит! Закажи ещё кувшин и иди.

Оу Куб пьяно подмигнул оу Наугхо, дождался новой порции пойла и, кажется, полностью забыл о его существовании.

* * *

Как и ожидал оу Наугхо, дочек у коменданта оказалось целых три. И целых три часа пришлось их развлекать игрой в светское общество после вполне сытного, хотя и не блиставшего особыми изысками обеда.

Нет, кабы не лежащее на душе горящими углями невыполненное задание, пожалуй, Игиир и сам бы счёл эту игру не лишённой приятности. И он сам, да и эти девицы свои знания о светской жизни почерпнули из дешёвых романов да доносившихся из высших сфер до простонародья слухов и сплетён. Так что играли они вполне на равных, и все достаточно чётко осознавали — это всего лишь игра, что позволяло избегать неловких моментов. Да и сами девицы не были лишены женской привлекательности, особенно для человека, не видевшего молодой женщины благородного происхождения уже почти полгода. А их слишком явное желание понравиться и произвести впечатление на потенциального суженого не могло не льстить самолюбию ещё достаточно юного офицера. Увы, но роль завидного жениха выпадала ему нечасто.

Но когда оу Игиир стал ловить себя на мысли, что уже начал оценивать стоимость домашней обстановки и размеры предполагаемого состояния будущего тестя, он понял, что надо срочно бежать из этого дома. Тем более, что оу Каб оказался полностью прав — комендант любую попытку заговорить о деле сводил к разговору о своём городском доме, небольшой усадебке (кажется, обычный огород) за городской чертой и конечно же, ненаглядным дочерям.

Когда наконец удалось выбраться из этой обители гостеприимства, солнце уже начало клониться к закату. Оу Игиир Наугхо готов был скрипеть зубами от злости и досады — фактически целый день был потрачен впустую на бюрократию, бессмысленные разговоры, пьянку и еду. Оставалось только надеяться, что его подчинённые провели этот день более продуктивно. Впрочем, для него, пожалуй, тоже ещё не всё было потерянно — оставалось время сходить на рынок и разыскать там пресловутого Фиба Суслика. Может, удастся хотя бы расспросить его об обстановке в городе и набросать общие черты плана поиска таинственного чужака.

* * *

Мясные ряды попахивали, привлекая к себе легионы мушиного войска. Народу тут уже было немного. Большинство покупателей успели закупиться свежей убоинкой ещё до обеда, попутно приобретя вволю солонины, копчёностей и колбас. И сейчас лишь редкие посетители бродили между рядами, вяло ковыряясь в выставленном на прилавки товаре. А хозяева лавок уже понемногу начинали прибираться в своих владениях, готовясь к закрытию, так что разыскать Фиба Суслика не стало большой сложностью. Первый же попавшийся мальчишка-прислужник вызвался довести десятника до нужной тому лавки за мелкую монетку.

— Фиб Суслик? — дождавшись, когда любопытно таращащий уши мальчишка уберётся прочь, спросил оу Наугхо.

— Да. Чего изволит ваша милость? Вот прекрасные…

— Оставь это. Меня прислал к тебе оу Тааниир Каб.

Услышав это, Фиб, чем-то и правда напоминающий зверька, имя которого носил его род, ссутулился, испуганно огляделся по сторонам и едва ли не зашипел на оу Наугхо.

— Сударь, зачем же так громко?

— Если я буду шептать тебе на ушко, это будет выглядеть ещё подозрительнее, — усмехнулся в ответ Игиир. — А полусотник оу Каб мог послать меня к тебе и за твоим чудесным, хоть и вонючим товаром. Он же у тебя регулярно покупает?

— И всё же, сударь, — чуть успокоившись, заметил Фиб. — Не стоит слишком привлекать к себе внимание. У нас тут маленький городок, и слухи расходятся мгновенно.

— Тогда расскажи мне, что ты слышал о караванах, пришедших в город за последние две недели?

— Я могу навести справки, ваша милость, но придётся кое-кому заплатить…

— Оу Каб сказал мне не давать тебе ни гроша.

— Хм… Это жестоко, сударь. Впрочем, как скажете. Насколько я знаю, за последние две недели Лооригу посетило десять… Э-э-э нет… Одиннадцать, да, ровно одиннадцать караванов.

— Немало.

— Сезон, сударь. Одни купцы спешат на юг, где началась уборка урожая. Другие — в горы, на ежегодные ярмарки. Есть и те, что идут на север закупать у лесовиков мёд и шкуры. Опять же, те, кто ходит в Валкалаву, торопятся перейти перевалы, пока их не засыпало снегом. Какие интересуют вас?

— Те, что пришли с северо-запада по овечьей тропе.

— Таких, сударь, будет… Э-э-э… Четыре… Нет… Впрочем, да — четыре! Это тех, что пришли со стороны Кредона. Есть ещё парочка, что возвращались с гор, они тоже частенько заступают на овечью тропу… Вы кого изволите ловить, шпионов или контрабандистов?

— Те, что пришли из Кредона, — проигнорировав вопрос Фиба, едва ли не рявкнул Игиир, уставший за сегодняшний день от пустопорожней болтовни. — Расскажи подробнее, когда, сколько народа, кто главный караванщик, где остановились и если уже ушли, то куда?

— Первый, сударь, был аккурат тринадцать дней назад. Большой караван. Три дюжины верблюдов и с десяток коняшек. Хозяин — Каагий Уун, человек известный. Он через Лоориг раза четыре за год проходит, а останавливается всегда у папаши Мстоя — самый большой караван-сарай в Лоориге. Ходит он обычно в горы. Туда везёт ткани, стекло и всякое барахло для обмена. А оттуда — медь и самоцветы. Подрабатывает и контрабандой слегка. Так, по мелочи — оружие, порох для горцев, пыльцу забвения для удихов, ну да этим все караванщики балуются. Пробыл в городе четыре дня, продал тут партию зеркал купцу Жооги Южанину, отдохнул, порадовал местных шлюх, закупил харчей и ушёл дальше, к горам.

Второй караван пришёл… Да. Где-то через пару дней после того, как Уун ушёл. Караванчик так себе, одно название — пять верблюдов всего. Караванщика не знаю, но он из наших, из степняков. Товар — кажется, овечья шерсть, шкуры, рога и копыта. Наверное, какой-то род решил расторговаться раньше времени. Такое бывает, коли им на зимовье далеко кочевать. Если надо, то подробнее можно порасспросить перекупщиков на постоялых дворах. Обычно такие мелкие торгаши на рынок даже не суются. Останавливался он… Вот врать не буду, точно не знаю. Скорее, где-нибудь на восточной стороне, там подешевле будет, и степняки обычно там и останавливаются. Когда ушли, тоже не ведаю. Но кажется, на день Неупокоившихся Душ их в городе уже не было.

Третий — аккурат неделю назад пришёл. Дюжина верблюдов. Хозяин — какой-то кредонец, имени не знаю. Везёт, вроде, специи, курительные и лечебные травки из заморских владений Кредонской республики. Товар дорогой, охраняется хорошо. Хотя вроде и ходили слухи, что у него беда приключилась, и несколько человек от чего-то внезапно померли. Ну да о таких делах особо не распространяются, потому как в карантин угодить можно. Так что насколько это правда, не знаю. Товар он свой везёт, разумеется, на юг. Может, даже до самой Мооскаа. Останавливался тоже у папаши Мстоя. Ушёл из Лоорига два дня назад.

Ну и последний — Маак Куница. Жулик известный и плохой человек. Несмотря на то, что Куницы род сильный, они ему своих людей не дают, так что он набирает пришлых со всей степи и держит их в ежовых рукавицах. Караван у него тоже где-то с дюжину верблюдов да с дюжину лошадок. Торгует всем, что под руку попадётся. По кочевьям в основном разъезжает — где купит, где продаст, а где и ограбит. Ходят слухи, что и с бандитами якшается, и с людоловами, собственную мать за медный грош продаст. Он, как и все степняки, тоже на восточной стороне останавливается всегда. Насколько я знаю, ещё вчера был в городе…

Вот, пожалуй, и всё. Если хотите больше, то надо доплатить. Потому как расспрашивать придётся, а люди забесплатно даже человеку из БВБ правды не скажут.

Доклад Фиба Суслика оказался на удивление дельным, и потому оу Наугхо, указав пальцем на аппетитно пахнущую связку колбас, заплатил сказанную хозяином цену, почти не торгуясь, переплатив явно вдвое. Так можно было и поощрить дельного информатора, и в то же время избежать обвинений в переманивании агентов. Многие сотрудники Бюро к подобным вещам относились куда ревностнее, чем к целомудренности собственных дочерей.

Назад оу Наугхо возвращался в приподнятом настроении в сопровождении мальчишки, несущего за ним большущую связку ароматных колбасок, завёрнутых в плотную вощёную бумагу. Будь они в степи, Игиир бы и сам не побрезговал потрудиться. Но в городе благородному человеку не пристало таскать в руках ничего тяжелее кошелька или портфеля с бумагами. Так что мальчишке придётся заплатить. Настроение как-то сразу стало портиться. Остаётся надеяться, что всё это удастся списать на служебные расходы (печальный вздох), если оу Каб не забудет своё обещание оформить соответствующие бумаги. И если казначей соблаговолит их подписать. А иначе даже этот проклятый медный грош добавится к тому грузу, что утопит замужество его младшей сестры. Оу Наугхо ещё раз печально вздохнул. Жизнь была бы прекрасной, если бы не давящая нищета, отсутствие шансов сделать карьеру и чисто даарская тоска.

А тут ещё, возвратившись в гостиницу, он невольно подслушал, как Хееку отчитывает Рааста за растрату казённых денег. Вошёл в комнату подчинённых. Потребовал доклад. Сначала докладывал старший — пусть не по званию, но по возрасту и авторитету. Доклад Хееку едва не сбил оу Наугхо с ног. Он почему-то доверял Раасту и никак не мог предположить, что тот наберётся наглости и глупости, чтобы потратить целый золотой сатрап на какую-то, по словам Хееку, глупую игрушку.

Однако, ознакомившись с самой игрушкой и выслушав сбивчивые пояснения Рааста, Игиир пришёл к выводу, что не всё так плохо. А может быть, даже и совсем наоборот — очень даже хорошо!

 

Игорь Рожков, лейтенант

Ребята тут, надо отдать им должное, глазастые и службу знают. Стоило мне только приподняться из травы, как среди караванщиков сразу началась какая-то суета.

Вернее, не какая-то, а вполне деловая. Несколько человек мгновенно отделились от общей группы и выдвинулись в моём направлении, растягиваясь широкой цепью по степи, а остальные остановили верблюдов и, кажется, начали сбивать их в плотную группу.

Я немного нервным движением поправил мушкет на плече и плащ, чьей обязанностью было выполнить две прямо противоположные задачи — во-первых, максимально скрыть одежду, слишком уж выдававшую мою чужеродность, а во-вторых, позволить без промедления извлечь и пустить в ход висящий на груди автомат, — и неторопливо пошёл навстречу подъезжающим всадникам.

Они столь же неторопливо двинулись ко мне, грамотно загибая края дуги по флангам, и от этого становилось как-то крайне неуютно. Если что, одной очередью я уже полдесятка не положу. Похоже, та предыдущая моя победа стала результатом не столько превосходства военной мысли жителя Земли-1 над жителями Земли-2, сколько всего лишь невероятным везением.

Как и в прошлый раз, остановился я, когда до потенциального противника/союзника осталось метров пятнадцать-двадцать. Всадники, двигавшиеся посреди цепи, также остановили своих животных, но боковым зрением я заметил, что фланги продолжают замыкать кольцо окружения.

— Да будет ровной степь под ногами ваших верблюдов! — я не был уверен, что правильно использую данное приветствие, которому нас, в числе нескольких других, научили на уроках языков Земли-2, и насколько оно вообще уместно именно в этой части мира. Но уж коли как минимум половина моих противников сидит на верблюдах, оно показалось мне вполне подходящим.

— И тебе добра, незнакомец, — поприветствовал меня важного вида дядька, выехавший откуда-то из-за спины своих нукеров на невысокой, но выглядящей очень дорого лошадке. — Кто ты и откуда? Где твой верблюд? Почему ты один?

Вот так вот, резко. Сразу к делу. В том смысле, что ни тебе о погоде поговорить, ни про здоровье троюродного дедушки расспросить, что среди негородского населения почти во всех мирах является обязательным проявлением вежливости. Как-то это не радует.

— Моя имя Игорь Рожков. Я идёшь… Очень из далеко. Такая получись, что отбивайся от моя каравана. А не сказать ли и ты моя своя имя, почтенный? — от волнения все знания «стандартного имперского» как-то внезапно по-предательски покинули голову, но фразу, тем не менее, я, кажется, построил вполне грамотно… Хм… А заодно как-то проглядел, что верблюды со всадниками на спинах незаметно, словно бы между делом перебирая длинными ногами, приблизились ко мне ещё метров на десять, сократив расстояние между нами почти вдвое.

— Я Миишь Лоэко, первый караванный страж уважаемого торгового дома оу Моовиг. Так ты точно один, чужеземец? Потому что если вдруг откуда-нибудь из-за холма вдруг выскочат твои друзья, ты умрёшь первым.

…А вот зачем три всадника спешились и такой вот неторопливой походкой приближаются ко мне?

— Я один, — уверил я этого Мыша. — Моя воин хорошо. Не бояться одна ходить. Если что, пять-шесть врагов я убивать.

Типа такой тонкий намёк, что связавшись со мной, потеряешь больше, чем получишь. Но, кажется, не убедил. Два амбала, счастливо так скаля зубы, начали заходить ко мне с двух сторон, а третий остановился шагах в пяти, как бы невзначай направив в мою сторону мушкет, якобы контролируя ситуацию. За оружие, что характерно, эти двое не хватаются, но вот их дальнейшие действия безобидными назвать никак не получается.

Чего тебе надобно, старче? Хочешь посмотреть мой грозный карамультук? Да бери на здоровье. Он всё равно не заряжен, хотя в губках курка и закреплён тлеющий фитиль. А тебе чего? Интересно, из чего сделан рукав моей хэбэшки или просто захотелось подержать меня за руку? Зачем же ты в неё так вцепился? Капитана Таманцева на тебя нет — инструктора по рукопашке в нашем училище. Ты же так свою собственную возможность двигаться сковываешь. Я ведь всё равно не собираюсь вырывать свою руку из твоих волосатых лап. Наоборот, подскользнуть полшажка вперёд, немного развернуть и согнуть руку, затем поворот корпуса. Я один меленький шажок, ты пару меленьких шажков, пытаясь удержать меня, и вот уже твоя тушка встала между мной и наиболее опасным противником с огнестрелом. А теперь делаем р-раз! И вот уже твоя могучая волосатая лапка у меня на болевом, а сам ты стоишь на цыпочках, неестественно прогнувшись в спине, и лицом изображаешь обиду… Это, надо тебе сказать, очень неустойчивая позиция. Поэтому достаточно сделать длинный шаг вперёд, толкнув тебя всем корпусом в сторону человека с мушкетом, и ты врезаешься в него, как чугунный шар в стену сносимого здания. А теперь, в лучшем стиле незабвенного Брюса Ли, удар ногой в сторону. Йока-гери, говоря по-нашенски, по-японски. С этаким небольшим подскоком, позволяющим приблизиться к противнику и усилить удар массой всего тела. Того дурачка, что лапал мой карамультук, просто уносит на несколько шагов. Говорите, Брюс Ли в фильмах по яйцам не бил? Так и у нас тут не кино, чтобы ногами выше головы махать. Зато противник, судя по всему, выведен из строя надолго. М-да, а мой «чугунный шар», врезавшись в своего приятеля, так всё и стоит, обнявшись с мушкетоносцем. Оба, кажется, размышляют, откуда это у них вдруг появилась такая внезапная тяга друг к другу, а про меня совсем забыли. Обидно… Быстро подскочить, одного отоварить по почкам, второго — прямым в челюсть. Оба лежат. Но останавливаться на достигнутом мы не будем. Подскакиваем к коварному Мышу, и — вот она, наука Эвгения Сидоровича, как одним рывком выкинуть всадника из седла. Хе-хе, пришлось самому в своё время полетать и с высоты конской, и с высоты верблюжьей спины… Так, дядя, а вот дёргаться не надо. Хочешь верь, хочешь нет, а вот та штука что упирается тебе в голову — это тоже своего рода мушкет. Так что сиди смирно.

— Уважаемая, зачем твоя так? Моя твоя говорить, что моя воин хорошо! — вежливо и изысканно так, будто какой-нибудь граф на светском приёме, осведомился я у Мыша. — Скажи твоя люди, чтобы стоят на месте. А то моя твоя стреляет.

Мыш что-то послушно рявкнул, и все действия на сцене временно замерли. Рявкнул, кстати, то ли на другом языке, то ли что-то специфически-военное — я слов не разобрал. Ну да ладно. Сейчас не до обновления словарного запаса, хотя его скудность именно в этой ситуации ощущается как никогда сильно. Надо разруливать ситуацию дальше, потому как сейчас она несколько тупиковая. Со мной противник ничего сделать не может. Пока. Но и я, прямо скажем, прикован к своему пленнику. Бежать некуда — от конного, да ещё и вооружённого огнестрелом, в степи не сбежишь. Воевать тоже бессмысленно — победу по очкам тут не присуждают. Пару-тройку противников я, возможно, и завалю, а дальше всё будет печально. Вот с пленником, значит, и будем разруливать эту неприятную ситуёвину.

— Моя твоя зла не хотеть, зачем твоя моя нападать?

— Мы на тебя и не хотели нападать, чужеземец. Это ты первым напал на моих людей.

— Твоя говорить попроще. Моя плохо понимать, когда длинный слово. Но твоя нападать первым. Не обманываешь моя.

— Произошло недоразумение. Ошибка. Твоя понимать? Твоя моя отпускай?

— Твоя не спешить. Моя твоя отпускай, а твоя люди моя стреляй.

— Я готов разделить с тобой воду, и тогда мои люди твоя не стреляй.

…Ну да. Нам эта самая Офелия про такой обычай говорила. Дескать, у степняков угостить друг друга водой, это что-то вроде договора о ненападении. Вот только насколько можно верить этим ребятам? Та же Офелия говорила, что любой договор существует до тех пор, пока он выгоден обеим сторонам или одна сторона может силой заставить другую сторону его соблюдать. Ладно. Попробуем сделать наш договор выгодным.

— Если твоя моя обманываешь, моя убивать много твоя людей. Твоя это не надо! Понятный?

— Да не беспокойся. Я сдержу слово.

Я ещё немного помедлил, ибо, если честно, было немного страшновато. Но поскольку деваться было некуда, отпустил заложника и сделал пару шагов назад, всё ещё держа автомат наготове.

Мыш, несмотря на довольно солидный возраст, довольно бодро вскочил на ноги, поднял руку и вновь прокричал что-то своим людям, чего я не понял. Потом отряхнул одежду, поднял и надел свалившуюся шапку, отстегнул с пояса флягу, открыл её, отпил глоток, потом протянул мне.

Облом-с… У меня-то фляжки нету, а как я помню, в основе церемонии лежал именно обмен водой.

— Моя… Вода где… В чём… В куда наливай, нет, — я извиняющеся развёл руками. Потом подумал немного, вынул из перевязи один газырь, высыпал оттуда порох, налил воду из фляжки, также отпил глоток и передал Мышу. После чего выпил уже из его фляжки и вернул хозяину.

Хотя, честно говоря, я не особо верил в эти церемонии, но по слегка изменившемуся лицу Мыша понял, что древняя магия сработала. Из его глаз вдруг резко пропало напряжение, и даже тело будто расслабилось. Сдаётся мне, он искренне верил, что все эти ритуалы что-то значат. Попытаюсь поверить и я.

— Как так получилось, чужак… Иигрьржкоов, что ты идёшь по степи пешком и даже без фляги?

— Моя идти с караван. Налетать много-много благородный люди. Большой бой. Я теряется от основной караван.

— Хм… Откуда в Дааре взяться много-много благородных оу? Может, это были солдаты? — кажется, мои слова сильно встревожили Мыша. Понять бы ещё, чем? Хотя, кажется понял — «оу» тут означает и просто всадника, и кого-то вроде наших дворян, воюющих верхом на конях или верблюдах. Вроде как в романских языках сохранились разные там «кабальеро», ставших, перекочевав в русский, «кавалерами». Наверное, я как-то неправильно употребил этот термин, вот мой новый приятель и всполошился.

— Нет, не… — из-за скудности словарного запаса я не смог подобрать подходящего слова и вместо этого изобразил этакий церемонный поклон, какой нам показывали на занятиях по этикету. — Просто которая… Лошадь сидишь, ездишь.

— А-а-а… Понятно, — Мыш явно успокоился, хотя его взгляд и изменился. Стал каким-то уж слишком пристальным. — Так куда ты направляешься, Иигрьржкоов?

— Юг, — коротко ответил я. Потом подумал немного и добавил: — Твоя моя звать просто Игорь.

— Хорошо, Иигрь. Предлагаю тебе побыть моим гостем. Обещаю, что никто ничего плохого тебе не сделает. Мне очень интересно узнать, откуда ты такой взялся и что с тобой произошло.

* * *

Честно говоря, было довольно неуютно, когда меня окружила толпа бородатых мужиков с довольно зверскими физиономиями, в грязноватых пёстрых одёжках, но все — со здоровенными ножами на поясах. Тут уже не то что самбо-карате, тут даже пулемёт не поможет, если они вдруг решат дружно кинуться на меня. Но надо отдать должное, несмотря на рожи отпетых бандитов, вели себя «злодеи» довольно прилично. Пялились, конечно, как на вислоухого гиббона в зоопарке, но пальцами не тыкали, окурками не кидали и конфетами сквозь прутья ограды кормить не пытались.

Меня подвели к некоему гордо восседавшему на белоснежном верблюде почтенному аксакалу лет сорока с выражением лица на морде «я шах персидский, а вы все гавно», и Мыш представил нас друг другу. Аксакал оказался самим оу Моог Моовигом. Судя по уровню почтительности, с которой Мыш обращался к сему важному господину, на сей раз приставка «оу» обозначала не существо, едущее верхом на другом существе, а именно представителя того самого благородного дворянства, которое в этом феодально-сословном обществе считается круче варёных яиц и может свысока поплёвывать на девяносто процентов остального населения. А ещё, как я понял, он и был владельцем каравана, а Мыш при нём — кем-то вроде начальника охраны.

Что-то ещё… Ага, когда нам рассказывали о политических устройствах разных стран, отдельно упоминали о Кредонской республике, где благородные люди вовсю занимаются бизнесом, что в большинстве других стран для благородного человека считается западло. Значит, я на территории Кредонской республики? Хм… Почему-то наши лекторы говорили о ней в несколько негативных тонах. Что-то там у них с этой республикой было связанно нехорошее… Впрочем, ладно.

После представления мне предложили присоединиться к каравану — «хотя бы до вечера, будь нашим гостем» — и даже подвели невысокую лошадку, статями скорее напоминающую страдающего анорексией ослика.

Собственно говоря, почему бы и нет. В том смысле, что раз они двигаются на юг, то почему бы и мне не двинуться вместе с ними? Правда, не очень понятно, на каких правах, но, как тонко намекнул наш Великий Вождь и Руководитель товарищ Моог Моовиг, все эти вопросы будут решаться на привале, а сейчас, мол, надо торопиться пройти положенное дневное поприще, а иначе придётся ночевать в степи, без воды и дров, в тоске и печали.

Сел на свою супермодельную лошадку и, убедившись, что её стройные ножки не подламываются под моим весом, не спеша поехал.

Двигались мы и правда медленно. Для такой скорости мне, пожалуй, и лошадкины ноги не понадобились бы — слава богу, гоняли нас, что в учебке, что в отряде, хорошо, я и на своих двоих смог бы угнаться за караваном, и не пришлось бы мучить животное. Хотел даже было слезть и доказать это на деле. Но решил лишний раз не раздражать местных собственной загадочностью. Как-то быстро я понял, что медленно мы двигаемся не просто так. Не менее пяти местных вояк не спускают с меня глаз. А ещё несколько разъехались по степи уж слишком широко и буквально прочёсывают глазами траву и кустарники перед собой — не выскочит ли, мол, оттуда очередной непонятный хитрован в странной одежде. А перед парочкой подходящих для устройства засады мест караван вообще останавливался, и вперёд высылалась разведка. Похоже, Мыш своё дело знал и моим уверениям что «один я, один» не больно-то поверил. Ну да это его проблемы.

Уж не знаю, из-за меня ли, или это у них обычный график, но только когда солнце уже почти коснулось горизонта, мы наконец остановились около приятного вида речушки, берега которой поросли высоким кустарником. Так что проблем с дровами и водой у нас не возникло. Караванщики начали привычно суетиться, разбивая лагерь. А я… Сначала, было, столь же привычно ринулся помогать, а потом, оглядевшись, просто расседлал свою лошадку, обтёр её потную спину сухой травой и, за неимением попоны, накрыл собственным плащом. А дальше просто сел чуть сбоку, чтобы с одной стороны никому не мешать, а с другой — быть на виду у охраны, которая только делала вид, будто ставит палатки, а в сущности, по-прежнему не спускала с меня глаз.

А тем временем в котлах уже забулькала вода, в которую была засыпана какая-то мелко-дроблёная крупа и порубленная крупными кусками солонина. Над лагерем закружились дивные ароматы сдобренной дымком еды, и некое таинственное существо, живущее в животе, забурчало, требуя своей доли.

А тут уже и всевидящий заботливый Мыш притащил мне отдельную миску и ложку, а вот уже и каша подоспела… И вкусная, надо отметить, каша, хотя вкус её был мне не знаком, ну да что вы хотите — чужой мир! Потом мне выдали оловянную чашку с отваром каких-то корешков, по вкусу напоминающих цикорий, обозначив сей напиток почти знакомым по моему миру названием «гове». В общем-то, тоже вполне себе. Земля-2, оказывается, не так уж и ужасна, как рисовалось в худшие из проведённых тут дней.

— Пойдём…

О! Замечтавшись, не заметил, как ко мне подошёл Мыш, и теперь стоит рядом, делая какие-то приглашающие жесты. Поставил кружку на землю и пошёл за ним.

Зря кружку оставил. Поскольку его высоковеликолепие Моог Моовиг, изволивший позвать меня для беседы, восседал на шёлковых подушечках, прихлёбывая из белоснежной фарфоровой чаши, формой и размерами напоминающей ночной горшок. А мне, стало быть, пришлось сидеть перед ним с видом собачки, заглядывающей в рот хозяину. Облом-с!

Опять началось «моя — твоя, понимай — не понимай». Нет, на этот раз я волновался уже куда меньше и, вспомнив всё-таки некоторые основы стандартного имперского, сообразил, что могу говорить куда грамотнее, да и слов успел вспомнить побольше. Но — нафига?

В том смысле, что нафига мне это показывать? Печеньку за старание всё равно не дадут, а так, можно избежать ненужных подробностей и скрыть незнание реалий этого мира. Так что…

— Из далеко… Очень-очень… Россия… Это там, за горы, за море, за пустыня, большой деревня! — неопределённый жест куда-то в сторону надвигающейся с востока тьмы. — Караван шла. Всадник много-много. Стреляй в моя. Моя стреляй всадники. Караван иди. Моя стой и стреляй. Потом моя туда, а караван туда. Всадник между тут и тут. Верблюд в стреляй. Моя идти сам, без ничего совсем… Моя — травка… Собирай. Знай много-много травка, которые… Болит когда. Много травка знай там — Россия. Тут знай не много. Некоторые знай, много не знай. Ходить — учить. Да. Нет, не воин. Воин раньше. Сейчас травка учить. Посылать моя тут, учить важное, много-много! Да! Правильный слово! Студент! Университет. Учить травка, много-много!

Последний ход подсказали мне сами Моог и Мыш, начав тихо переговариваться и строить предположения о том, что я за зверушка такая. А вот до собирателя травок я, признаться, додумался сам. У нас ведь там, в Спецкомплексе, специальный курс был по целебным травам Земли-2. На тот случай, чтобы, ежели попадём в какую заварушку здесь, могли бы оказать себе посильную медицинскую помощь. Помню даже, специальная брошюрка была издана, с цветными картинками. А тут тебе не там. В том смысле, что «самый крутой спецназ России», как и любой другой отряд космонавтов, это вам не средняя школа, где отметка «три» считается вполне удовлетворительной. Если не хочешь на всю жизнь так и застрять в сторожах, а хочешь всё-таки получить шанс отправиться в иной мир, старайся! Так что брошюрку ту я выучил назубок и соответствующие зачёты сдал на отлично. И, путешествуя по Земле-2, уже успел отыскать среди местной флоры немало знакомых персонажей. Что, собственно говоря, и навело меня на мысль.

А почему именно специалист по травкам, а не вояка по основной профессии или там звездочёт? К тем, кто лечит нас от болячек, люди относятся совершенно по-другому. С большим почтением, некоторой опаской, и в то же время — доброжелательностью. Опять же, вояку быстро к основному занятию припрягут. А мне, знаете ли, мушкетные пули или, того пуще, ядра грудью встречать, да в штыковую ходить — как-то не очень хочется. Не в том смысле, что я трус. А в том смысле, что я сюда не за медалями прибыл, а совсем даже за другим. Да и вообще, спецназ в штыковую не ходит. Не для того нас так долго учили, чтобы использовать как пушечное мясо. А у врача, даже во время битвы, куда больше шансов в тылу отсидеться.

Звездочётом или кем-то ему подобным (назовите любую местную профессию — хоть золотаря) я быть тоже не могу, ибо не обучен. Схемы местного неба нам, конечно, тоже показывали, но лишь в общих чертах. Так что доведись мне общаться с любым местным грамотеем, разоблачат меня в доли мгновения. Тут даже просто знаний астрономии недостаточно — нужно ещё владеть и своеобразным научным жаргоном, знать имена авторитетов и научные труды, на которые нужно ссылаться в спорах, даты важнейших открытий и вообще тысячи мелочей, которые известны только специалистам.

Примерно по той же причине я не могу назваться и местным доктором, хотя кое-какие навыки по полевой медицине у меня и имеются. А травники — они народ такой, малопонятный. Не то дремучие шарлатаны, не то постигшие бездны мудрости учёные, не то просто юродивые. Бродят, где хотят, бормочут себе под нос заклинания да наговоры. Над ними добродушно посмеиваются, пока здоровье крепкое, но как припечёт — прибегают и молят о помощи. У нас на окраине городка жил такой дед Филат. Его образ произвёл неизгладимое впечатление на мою детскую психику. Вот сейчас я и решил косить под него.

Кажется, сработало. Не знаю, на сколько процентов поверили мне мои новые начальники, но…

Начальниками они мне стали, предложив место охранника в своём караване. Пока. Пока не дойдём до югов. Попутно подкинули идею называться студентом, что вообще было бесценным подарком. Теперь у меня есть законная легенда, чтобы добраться до местных центров цивилизации и задавать множество вопросов. Сопляк из дремучего захолустья, отслужив срочную, пошёл в мир за знаниями — история не новая и характерная, наверное, почти для всех времён. Студенты — это тоже своего рода юродивые, шарлатаны и мудрецы в одном лице. У окружающих они вызывают доброжелательное и покровительственное отношение. Ибо всякий, осознав, что перед ним Ученик, мысленно представляет себя Учителем.

 

Оу Игиир Наугхо, десятник

— Этот, что ли?

— Да, ваша милость. Этот вот самый.

— Купец Ваакаар Барсук. Чем могу быть полезен вашей милости?

— Это ты продал вот эту штукенцию моему человеку?

— Да, ваша милость. Прекраснейшая и очень редкая вещь. Необычайно тонкая работа, и…

— Откуда она у тебя?

— Всё законно, ваша милость. Купил у какого-то погонщика. Я так много своего товара покупаю. Всё законно. Бюро совершенно не о чем волноваться…

— Что ты ещё у него купил? Есть что-нибудь похожее? Игрушка мне понравилась, хотелось бы что-нибудь ей в комплект…

* * *

Это утро началось довольно рано — Игииру не терпелось скорее приступить к поискам чужака, так что отлёживать бока в кровати в его намерения на сегодня не входило.

— Хееку, сегодня опять пойдёшь по постоялым дворам, — начал он отдавать приказы, едва его подчинённые закончили с лёгким завтраком. Самому Игииру еда с утра вообще в глотку не лезла, сыщицкий нюх подсказывал ему, что чужак где-то совсем рядом, возможно, прямо в соседнем доме или через два дома от него, а вместе с чужаком там же прячется и блестящая карьера, служба где-нибудь в столице, благополучие, уважение и почёт. — Особое внимание удели караван-сараю дядюшки Мстоя, а потом осмотри заведения на восточной стороне. Чего искать — сам знаешь. А мы с Раастом пойдём навестим этого оружейника. Надо будет допросить его лично… Кстати, Рааст, что там с верблюдом? Ты ведь так и не нашёл замену? Разберись с этим сегодня же.

* * *

— Старик, от сорока до пятидесяти… Судя по одежде и внешности, из осевших в городе степняков, — оу Наугхо, как учили в Школе Бюро, начал мысленно составлять словесное описание внешности купца сразу же, как они подошли к нужной лавке, «прокачивая» его образ, чтобы выбрать наиболее подходящую тактику допроса-беседы. — Купец, скорее всего, едва сводит концы с концами. Рост средний, телосложение щуплое. Седой, но раньше, кажется, был блондином. Глаза голубые, лицо вытянутое, морщинистое, нос прямой, губы узкие, оттопыренные уши, козлиная бородка. Одет в поношенный, но ещё вполне приличный камзол, под ним рубаха льняная, неотбеленного полотна, жилета нет, на ногах широкие портки и мягкие войлочные полусапожки с кожаными галошами — деревенский стиль, не очень соответствует остальному костюму… Больные ноги? Пояс широкий, кожаный. Хм… Ещё одна нехарактерная для степняка черта — прямой кинжал горской работы. Возможно, тут целая история, а возможно, просто способ рекламировать свой товар…

Дальше… Лавка. Выбор не богат. Товар в основном достаточно дешёвый. Почему чужак пришёл продавать свой нож сюда? В лавке побогаче ему, вероятно, и заплатили бы побольше, всё-таки, действительно вещь необычная. В Мооскаа за такую диковинку можно было и десяток золотых урвать, а если хорошенько поторговаться, то и сотню. Но да это в Мооскаа, там дураков с шальными деньгами много… Впрочем, Рааст вроде бы говорил, что в других лавках нож покупать отказались? Интересно, почему? Вещь не настолько уж дорогая, чтобы побояться потерять деньги при её перепродаже. Возможно, дело не в лавочниках, а в самом чужаке? Он запрашивал слишком большую цену или не умеет торговаться? Хорошо бы тоже это выяснить… Теперь линия поведения… Пожалуй, ничего особенного придумывать не надо. На мне всё равно офицерский мундир БВБ. Побольше надменности в лице и угрозы в голосе — должен сломаться.

Хозяин и правда поплыл, едва оу Наугхо начал его расспрашивать с видом неумолимой и вездесущей государственной машины. Ничего нового. Когда сотрудник Бюро начинает задавать вопросы, даже самый честный человек мысленно перебирает все свои грехи, пытаясь понять, чем прогневил богов… Теперь немного отпустим удавку и даже намекнём на возможную выгоду. О как глазки забегали… по собственному товару. Выбирает, что бы такое впарить наивному лоху, который ещё секунду назад был божьей карой. Подтянем удавочку…

— Не лгать! — внезапно рявкнул он. — По миру пущу! В каталажке сгною! На дыбе сдохнешь!!!

…Вот так вот. Дивный цвет лица — бело-зелёный. Да ещё и Рааст хорошо подыгрывает, так и навис над несчастным купчишкой, как медведь над зайчонком. Всё-таки есть от этого парня толк.

— Д-да й-й-я, в-в-ваша м-м-милость… Н-н-нее…

…Похоже, перебор. Как бы ценный свидетель копыта не откинул раньше времени. Хотя… Почему такая реакция? Купчина, судя по всему, достаточно ушлый, не должен бы вести себя как томная барышня перед разбойниками… Рыльце в пушку?

— Рааст, пойди за прилавок, налей хозяину водички, — приказал оу Наугхо, слегка подмигнув подчинённому.

Рааст, всё-таки, действительно сообразительный парень. Не дав купчине очухаться, мгновенно перемахнул прилавок и стал там старательно суетиться, «ища воду», словно бы позабыв о висящей на поясе фляге.

— Оппаньки! — довольно прогудел он, доставая из-под прилавка замотанные в рогожу предметы весьма знакомых очертаний. Развернул обёртку… — Наши! Свеженькие. Наверняка ворованные. Вон, в месте, где штык крепиться должен, как блестит. Зачем охотнику штык?

— А скажи-ка, любезный Ваакаар Барсук, — очень ласковым голосом спросил оу Наугхо. — Откуда у тебя в лавке взялись два армейских мушкета?

— В-ваша милость… — как это обычно и бывает, попавшись, злоумышленник немного успокоился и пришёл в себя. — Бесы попутали… Недосмотрел. Думал, покупаю обычные, а оказалось…

Врёт. В лучшем случае, перепродаёт ворованное из гарнизонного арсенала оружие. А в худшем — бывшие владельцы этих мушкетов мертвы. Впрочем, ничего теперь не докажешь, а контрабанда оружия хоть и считается серьёзным преступлением, но, как правило, тут, на границе, на неё смотрят сквозь пальцы. Так что купчина понимает, что теперь он у меня на крючке, захочу — дам делу ход, и купчика ждут большие проблемы. Захочу — «поверю», что «недосмотрел»… Надо бы, по-хорошему, и впрямь прижать гада. В допросной он быстро расскажет и у кого взял оружие, и кому собирался продать. Ну а уж между делом и про чудной нож и его хозяина всё выложит, но… Я не на своей территории и не знаю, какие люди замешаны в этой контрабанде. Если оружие ворованное, то «вечный полусотник» Тааниир Каб не может быть не в курсе. А тогда и уважаемый комендант Гоор, скорее всего, тоже при делах, а мне с ними проблемы не нужны.

— Недосмотрел, говоришь? Ладно. Может, я тебе и поверю, но ты мне будешь должен. Нет. На кошелёк даже не смотри, он у тебя недостаточно велик, чтобы меня купить. Но вот если мне вдруг понадобится у тебя что-то узнать или выполнить какое-то поручение…

— Да-да, ваша милость. Не извольте сомневаться. Я всегда готов сделать всё, что вы потребуете…

— Ладно, — тон Игиира внезапно стал куда более благодушным, словно бы он от дел служебных перешёл к обычному трёпу. — Так что там с ножом тем? Есть ещё похожие вещички?.. Нет?! А где хоть найти того бродягу, у которого ты его купил?.. Плохо, что не знаешь. А когда это хоть было? Каков он из себя? Во что одет?

— Четыре… Нет, уже пять дней назад. Погонщик… Да обычный такой. Не из наших, правда. Скорее на горца похож, откуда-то очень издалека. И говорит так, будто языка толком не знает, больше молчит, да на пальцах показывает. Роста высокого, но не слишком. Этого вот, вашего, примерно на голову пониже будет. Телом крепок, по ухватке видно, что воин. Волосом светел, как солома. Да — волосы короткие очень, даже удивительно. Лицо — обычное такое. Борода тоже короткая, но нестриженая, такая, будто недавно выросла… Нет, ни шрамов, ни родинок не заметил. Обычное такое лицо. Хотя… Гладкое уж больно, и обветренное так, будто у горожанина с юга. Это у ваших, когда они в Даар только приезжают и впервые с нашими ветрами познакомятся, такие лица бывают. Одет… Вот знаете, ваша милость, только сейчас понял — он во всё новое одет был. Но тоже ничего необычного. Куртка степняцкая, кожаная, под ней вроде рубаха, портки суконные, шляпа. Перевязь и пояс работы лесовиков. Вот эти, как раз, старые были, но очень дорогие, тиснёная кожа. В перевязи газыри, двенадцать штук, пулевая сумка, рог, но мушкета при нём не было. Оно и понятно, с мушкетом ему по городу шляться не дадут. На поясе тесак, тоже от лесовиков, дрянненький. Да — ни ножа, ни кинжала. Я ему предлагал у меня купить. Он вроде как начал присматриваться, к шпаге вон той примеривался, но потом сказал, что, мол, и так обойдётся… Да, вполне уверенно шпагу держал… Нет, на обувь его я как-то внимания не обратил, мне из-за прилавка и ваши сапоги сейчас не видно… Где в городе готовую одежду купить можно? Так в суконном ряду, ясное дело… Нет. Один он был. Седельные сумки на плече весели, забиты довольно плотно, и даже в руках свёртки какие-то… Ну так на то он и базар, чтобы покупки тут делать… Нет, больше я его не видел… Да-да, ваша милость, никому ни слова. Не извольте сомневаться… Э-э-э, кому мушкеты хотел продать? Да родня попросила, дальняя. Я-то из лооригских Барсуков, а они по-прежнему кочуют. Сами понимаете, тут без хорошего мушкета никак. А армейские лучшими считаются. Вот я и… Родня же ведь! Как это конфискуете?! Помилосердствуйте, ваша милость, по миру ведь пустите! …Молчать так молчать, как знал, что не надо с этим дылдой связываться, одни неприятности от него будут.

М-да… Хозяин остался в расстроенных чувствах после потери контрабандного товара. Так что теперь, если его вдруг будут спрашивать, первым делом он вспомнит о мушкетах, и только потом о странных вопросах про внешность какого-то там погонщика. А с мушкетами этими… Возможно, стоит поговорить с полусотником Кабом, если все эти сделки проворачивают за его спиной, он это оценит. А с другой стороны — может, стоит попридержать информацию? Каб пьёт без меры, так что сам виноват, что контрабандисты на его территории распоясались. А мне свой человек в Лоориге не помешает… Возможно, никогда и не понадобится, но и не помешает. Как там говорили в Школе? Хороший сыщик — это в первую очередь связи и агентура.

 

Мооскаа. Главное управление Бюро всеобщего блага. Директор оу Ваань Лоодииг

Оу Лоодииг, директор Бюро всеобщего блага и фактический правитель Мооскаавской Сатрапии, закрыл лежащую на столе папку, откинулся на спинку кресла, устало прикрыл глаза и задумался. Дела в Сатрапии шли… М-да. Шли… Вроде бы, всё хорошо и благополучно, но… Как обычно и бывает, у такого большого государства, да ещё и расположенного в самом центре пересечения мировых торговых путей и граничащего с парочкой весьма больших и агрессивных соседей, проблем хватало. Ещё вроде бы совсем недавно праздновали великую победу над Кредонской республикой, которой удалось добиться даже не столько военной силой, сколько удачным дипломатическим манёвром, а уже приходится пожинать и горькие плоды той же победы. Вдохновлённое своими успехами на военном поприще, королевство Тооредаан возомнило о себе невесть что, и теперь лезет в исконные зоны интересов Сатрапии. Валкалавские удихи, обеспокоенные усилением соседа, не устают пакостить. Республика пока затихла, но Кредон он и есть Кредон, поганые торгаши умеют бить в спину, когда от них этого меньше всего ждёшь. А уж их изобретательности насчёт пакостей удихи могут только позавидовать. Они не станут плевать тебе в суп, но с удовольствием угостят ядом. А ещё этот Великий Союз Государств — та ещё головная боль. С одной стороны, прекрасный инструмент контроля и управления почти всем регионом Срединного моря. А с другой… Приходится вытанцовывать вокруг каждого туземного князька, уговаривая его положить свой голос на нужную чашу весов.

А самое противное, это сумасшествие, которым заразился монарх Ваася Седьмой. Проклятье! Оу Лоодииг возлагал такие надежды на этого одарённого и перспективного молодого человека. Едва ли не с пелёнок лично оберегал, учил и натаскивал на роль Великого Сатрапа. Именно в его правление и должно было начаться возрождение Империи со столицей в Мооскаа… Не какой-то там «западной» или «южной». А самой настоящей Старой и Единственной Мооскаа… И что? Будущий первый император возрождённой Империи предпочитает ковыряться в земле в поисках древних черепков и монеток и пишет научные труды! Может, зря он, Ваань Лоодииг, не давал ему в детстве вволю навозиться в грязи, заставляя вместо этого корпеть над трактатами по истории и политологии? Неужели это его вина?

А ещё эта его пропавшая невеста! А ведь его, старого дурака Вааня, предупреждали, что от этой девицы будут одни неприятности. Но он тогда только рукой махнул. Дескать, первая любовь что порох — горит ярко, да сгорает быстро. А препятствия на пути первой любви только подбрасывают топливо в огонь. Так что попробуешь запретить мальчику любить сомнительную авантюристку, и это только укрепит его желание быть с нею. А так — быстро перегорит, одумается, и ещё сам придёт за советом, как бы получше избавиться от опостылевшей невесты… Да так бы оно всё и было. Но эта девица умудрилась куда-то пропасть три года назад. Да ещё так таинственно, что даже он, Ваань Лоодииг, до сих пор не может разгадать эту загадку и выбросить из головы проклятую девицу. А уж Ваася…

И тут на ум невольно приходит мысль: а не происки ли это всё его дорогого коллеги, первого союзника и злейшего конкурента — главного цензора Тайной службы королевства Тооредаан, верховного жреца оу Риишлее? Ведь что повальное увлечение ковырянием в земле, что эта девица-авантюристка — все они прибыли в Сатрапию из этого королевства.

Да и само королевство, уж очень подозрительно оно ведёт себя в последнее время. Унылая окраина мира, раскинувшаяся на огромных, но почти диких землях. Несколько больших городов на побережье и непроходимые джунгли в паре сотен вёрст вглубь страны. Патриархальные нравы, почти нулевой вес в международной политике, бесконечная война с Кредоном за кусок безжизненной пустыни… И вдруг этот унылый край света забурлил новыми идеями, начал проводить какие-то реформы, создавать армию и флот по новому образцу, выигрывать сражения и войны!

Нет, было бы ещё понятно, если бы в королевстве появился новый король или хотя бы новый советник возле короля. Но так ведь нет. Йоодоосик третий правит уже почти два десятка лет, и команда его советников и министров тоже сформировалась довольно давно, и уже почти полтора десятка лет в ней не было никаких существенных изменений. Разве что… Но нет, те двое — птицы слишком невеликого полёта, чтобы всерьёз рассматривать их влияние на политику королевства. Хотя, надо отдать должное, личности это весьма загадочные, и как-то умудрялись постоянно оказываться в ключевых точках сколько-нибудь существенных событий последнего времени. А если ещё учитывать, что один из них пропал вместе с невестой Сатрапа…

М-да… Неужели старые легенды говорят правду? Неужели есть некий проход в удивительные волшебные миры, откуда приходят к нам весьма непростые люди, способные поставить с ног на голову привычный порядок жизни и вещей?

Оу Ваань Лоодииг позвонил в колокольчик и приказал появившемуся в дверях секретарю: «Принеси-ка, любезный, мне красную папку».

«Красная папка» была размерами примерно так со средних размеров сундук. Неудивительно — три года назад, после пропажи невесты сатрапа, оу Ваань Лоодииг приказал собрать в одном месте все документы о таинственных и необъяснимых случаях, происходивших в Сатрапии и Империи со времён основания последней, то есть, за несколько тысяч лет. Мооскаа, конечно, извечно славилась своим бардаком и разгильдяйством, однако архивное дело, особенно в ведомствах, подобных Бюро, было поставлено весьма на твёрдую ногу, и документов хватало. Да-с, в том числе и времён воистину баснословных, ещё даже доимперских. В том числе и записки самой таинственной личности в истории Империи — злобного карлика Манаун’дака. Хотя теперь, ознакомившись с документами, оу Лоодииг начал искренне сомневаться, что этот знакомый с детства по сказкам и легендам персонаж был карликом, в более древних записях о нём упоминали просто как о человеке невысокого роста. И даже злобность его тоже стала вызывать сомнения. М-да… Весьма странная и неоднозначная личность. По одним легендам, этот карлик выступал чуть ли не как основатель всех наук на свете, у которого даже боги и демоны не брезговали учиться. По другим, это был великий мистик и шаман, едва ли не ногой открывавший дверь за Кромку, умевший превращать людей в зверей и совершать другие невероятные чудеса. Ну а по третьим — он только и делал, что путался под ногами у своего младшего брата, великого воина и царя Лга’нхи и, завидуя его славе, пытался всячески вредить ему и его окружению… Оу Лоодииг и не пытался бы копаться во всех этих загадках трехтысячелетней давности, благо, хватало насущных проблем, если бы этим персонажем так активно не интересовался один из загадочных тооредаанских игроков — некий оу Готор Готор, тот самый, что пропал вместе с невестой сатрапа.

* * *

Но на сей раз оу Лоодииг не стал лезть на самое дно «папки», зарываясь в глубины веков, а ограничился сводкой необычных происшествий, случившихся за последние пару месяцев.

Что у нас тут? Морской змей в количестве аж девяти штук. Пять в Срединном море и четыре в Западном океане… Сколько раз указывалось, на донесения о появлении морского змея не реагировать? И всё равно пихают в папку этот мусор… Ну да, конечно же — «сведения из крайне достоверного источника». Кто-то из знатных путешественников или уважаемых капитанов кораблей Флота решил отличиться. Со времён пропажи невесты Сатрапа пошла мода на всё таинственное… А тут что? Двухголовый телёнок. Родился мёртвым. Печально, но неинтересно… Молния ударила в храм. Несомненно, какое-то знамение, но пусть с этим разбираются жрецы… На торговой площади Твеерии неизвестный факир показывал невероятные чудеса… Жена городского головы Граона пропала при загадочных обстоятельствах… Дочка… Сноха… Племянница… О, даже тёща! Теперь каждую пропажу особы женского пола стало модно считать загадочной и извещать об этом Бюро… Пять трупов лесных разбойников, убитых непонятным образом… Голуби, обычно пасущиеся на городской площади Туулыы Заозёрной, внезапно все разом взлетели в воздух, сделали три круга над городом и опустились обратно. Кто вообще этот бред прислал, а главное — догадался включить в Красную папку? Поставлю пометку о своём недовольстве!.. Возвращавшемуся поздно вечером настоятелю храма Предков явилась демоница Оилиоои в образе прекрасной женщины в белых одеждах. Что, по его мнению, неизвестно как, но как-то точно связанно с исчезновением невесты сатрапа… В городе Магиира зафиксировано необычное нашествие крупных пауков. М-да, в количестве аж двенадцати штук за десять дней!.. Вдове купца всю неделю до праздника Неупокоившихся Душ являлся призрак её умершего год назад мужа, от коего призрака она и понесла… по её словам… Труп неизвестного морского чудовища выбросило на берег… Найдена рыбацкая шхуна, целая, но без экипажа, пропавшего загадочным образом… Странное свечение неба… Непонятные объекты, летавшие в небе над побережьем…

А ведь это только те донесения, что прошли отбор работающей с Красной папкой группы специально отобранных архивариусов. А так, их наверняка в десятки раз больше — сколько же чудес проходит мимо нашего внимания! Вызвать, что ли, начальника группы и спустить с него стружку? С другой стороны, он, Ваань Лоодииг, никаких чётких критериев отбора им не давал, потому что и сам не знает, что надо искать, вот людям и приходится хвататься за всё подряд, отсеивая только разве что откровенную чушь. Хотя, конечно — голуби, пауки, вдовушка… Да и с настоятелем храма — стоит, пожалуй, приказать местному отделу БВБ расследовать, не из кабака ли он возвращался поздно ночью, что ему демоницы начали мерещиться. Хотя со жрецами, богами и особенно с Оилиоои, матерью всей медицины, шутить не стоит… Что там ещё — пропажа женщин? Местные власти наверняка уже расследуют. Шхуна — это, пожалуй, интересно. Моряки люди серьёзные, и без существенных причин пропадать не станут. Надо велеть отделению бюро при Флоте внимательнее отнестись к этому случаю. Что там ещё — разбойники? Хм… Кажется, это явная пустышка, но пожалуй, можно… А-а, уже расследуют? Ну и славно. Можно немного подтолкнуть-поощрить. Хуже точно не будет. Поставлю соответствующую пометку.

Заместителю директора БВБ по Северо-восточному округу, оу Маатаасику

Подпись: Оу Ваань Лоодииг.

Прошу внимательнее отнестись к случаю убийства пяти разбойников неизвестным оружием. Обо всей новой информации по этому делу незамедлительно докладывать в секретариат директора.

От заместителя директора БВБ по Северо-восточному округу, верховного темника оу Вита Маатаасика, начальнику отдела БВБ по Даарскому округу, сотнику оу Миитию Гратху

Срочно. Особо секретно.

Необходимо со всей тщательностью расследовать случай применения неизвестного оружия в даарских пустошах. Бросить на это лучшие силы и выделить дополнительные ресурсы, как финансовые, так и человеческие.

Еженедельно докладывать о ходе следствия специальным курьером.

В случае провала расследования, все виновные понесут строгое наказание.

От начальника Даарского отдела БВБ сотника оу Миития Гратху, полусотнику ВБВ оу Зиитию Зииру

Срочно. Совершенно секретно.

Почему до сих пор не поступил доклад о ходе следствия о деле применения неизвестного оружия? Это недопустимо, и все виновные должны понести строгое наказание.

Жду немедленного доклада о том, какие силы брошены на это расследование и каких результатов удалось добиться.

Расследование должно получить статус приоритетного. Обеспечьте группе, ведущей его, неограниченное финансирование (в разумных пределах) и необходимую помощь со стороны Бюро и войск пограничной стражи.

Снабдить группу почтовыми голубями и обязать слать еженедельные доклады, шифруя их текущим кодом Даарского отдела БВБ.

 

Хееку Барс, стражник

Начальник, конечно, человек хороший, но — порченный. Нет, не в плохом смысле слова, просто южане все порченные, потому как живут неправильно. От того и суеты в них много, не хватает основательности, степенности, правильного понимания, что важно, а что не очень.

Вот мы, к примеру, уже второй день в городе, а в храм так и не сходили. В баню сходили, на рынок сходили, а в храм — всё некогда. Бегаем, суетимся, всё ищем чего-то. Будто торопливость да суета помогут в поисках, коли боги удачи не пошлют.

Так что я, получив задание по караван-сараям пройтись, для начала пошёл в храм. Лоориг — городок маленький, но и тут целых четыре храма есть. Два из них посвящены южным богам, там мне делать нечего. Храм Оилиоои — другое дело, матушка-целительница добра, она и в других делах охотно помогает тем, кто почитает её и не творит зла понапрасну. Но сегодня мне в храм Предков дорога. Потому как Предки — это наша, северная вера.

Все честь по чести — купил белую курицу у входа и пролил её кровь на алтаре. Потом тут же, в храме, купил чистый свиток, заплатил жрецу, чтобы он в него мои последние благие дела записал да просьбы об удаче и благополучии и, как положено, возложил на специальные полочки в храме. Потом быстро, чтобы жрецы не заметили, раскинул гадальные камешки. Легли хорошо, суля большую удачу. Вот теперь можно и мирскими делами заняться.

Для начала я решил сходить на южную сторону, где караван-сарай дядюшки Мстоя располагался. Потому как уже выяснил, что на восточной стороне этих караван-сарайчиков аж штук пять-шесть находится. Мелкие, одно название что караван-сараи, но их много, и пока их все обойдёшь, пока с каждым хозяином поговоришь — дня-то уже и нет. И спросит меня командир вечером про дядюшку Мстоя, а я и сказать ему ничего не смогу, и буду стоять дурак дураком, мекая да объясняя, дескать, много, трудно, долго… Начальство такое не любит. А так, бодренько рапортую, что, дескать, успел и по южной стороне пройтись, и по восточной, хотя на восточной ещё и не всё оглядел. Совсем по-другому звучит. Рааст, дурачина, подобных тонкостей не понимает, оттого и быть ему вечно в самых младших.

Да. Этот караван-сарай и впрямь был местом солидным. Тут тебе и стойла для животных, и сараи для товаров, и большой жилой дом для людей. Ну и конечно, кузня, шорная мастерская, баня, цирюльня, харчевня — целый посёлок. Сразу видно, что дядюшка Мстой — человек основательный и правильный.

Поговорить с ним меня, ясное дело, не пустили. Ну да тут я не в обиде — понятно, что у хозяина такого солидного заведения хватает дел помимо того чтобы со всякой солдатнёй болтать. А поговорил я с мужиком, который за конюшни отвечает. Прикинулся, что, дескать, ожидается прибытие большого количества войск, и потому приглядываю место, где офицеры квартироваться будут. Под это дело и расспросил насчёт того, кто, сколько, да когда… Чтобы, вроде как, правильное количество возможных постояльцев определить. Из нового и интересного узнал только что тут, за городской оградой, только малая часть животных располагается. А большая часть — за городом, на специальных выгонах пасётся. Потому, ежели мне следы знакомые искать надо, то лучше сразу туда и идти. Ну да я человек служивый, и у меня другой приказ. Потому пошёл я на восточную сторону.

Да, тутошние караван-сараи даже сравнивать с заведением дядюшки Мстоя нельзя. Да это и караван-сараями назвать было трудно — так, просто сараи да навесы. Тока чтобы было где переночевать, животных поставить да товары положить… Оно и понятно, для степняков большего и не надо. Это ведь купцы всякие городские в город заходят, чтобы отдохнуть. Ну, помимо того, что товары продать. А для степняка выезд в город — это вроде как для нашего брата стражника в рейд на лесовиков сходить. Тут уж не до бань с цирюльнями, быстрее бы все дела сделать, да назад, домой, в степь.

Постоялый двор, где квартировался караван Маака Куницы, я нашёл без особого труда — отловил первого же попавшегося пацана, да и спросил его. Они ведь тоже тут не просто так на каждом углу торчат, ищут, где подзаработать. А хочешь заработать — держи глаза открытыми. Так и денежку в семью принесёшь, да и выучишься чему… Пустяшное, конечно, это занятие, но для городских такая наука впору. Им след оленя в траве не искать, бычьи туши не разделывать, а вот где чего вынюхать, да кого объегорить… Да, говорил я, неправильное это место — город…

Если в заведении дядюшки Мстоя можно было болтаться без дела, почти не привлекая к себе внимания, то в этой ничтожной сараюшке меня сразу на прицел взял с десяток насторожённых глаз. Ну да я ведь тоже не дурень, и терпения у меня хватает. Перед тем как пойти в указанный постоялый двор, я сначала в парочку соседних зашёл и там расспрашивал хозяев на предмет постоя для войск. Отвечали мне, ясное дело, неохотно. Это у дядюшки Мстоя я мог офицеров в постояльцы обещать. И пусть и там расквартирование воинских частей оплачивается из сатраповой казны, а значит, весьма скудно и прижимисто, но с офицеров-то хоть за прочие услуги можно копеечку урвать. А тут пришлось про нашего брата-солдата толковать. А кто ж нас, хе-хе, солдатню-то, любит? Что сопрём — то пропьём, а что не пропьём — то сломаем во время запоя. Ну да куда им деваться было? Мне командир ещё вчера бумагу важную дал с печатями и подписями больших начальников. Выглядит очень солидно, от человека с такой бумажкой уже не отмахнёшься, даже если очень хочется. Так что со мной разговаривали, и весьма почтительно, а тут уж знай, тяни поводья в правильную сторону… То есть, разговор в нужную сторону переводи. Стоило мне только намекнуть, что мол, можно и не к тебе, а к соседу, как сразу хозяин добрел и выкладывал всё, что про соседей своих нехорошего знает… Тоже ведь городская гниль это. У нас, в предгорьях, пусть сосед тебе даже злейший враг будет, но чужаку ты про него трепаться не станешь. Потому как враг — он твой, а чужак, он и есть чужой, и не след ему в ваши дела нос совать. А в городе… В городе мельчает всё. Даже вражда или родственные связи, а уж про то, чтобы сосед с соседом друг за друга держались, как бойцы в одном строю, — такого и вовсе нету. Вот и торопились мне городские всё про соседа выложить, лишь бы беду от себя на чужой двор отогнать.

А знали они немало, так что и про хозяина постоялого двора, и главное, про Маака Куницу этого я много всякого узнал… Не любили его даже тут! Видать, и правда пустейший это человек. Так что наговорили мне всякого, за что можно уже за микитки хватать, да в пыточную на правёж тащить. Ну да это сейчас не моё дело, хотя кой-чего я запомнил и вечером обязательно командиру доложу, а уж он пусть сам решает, что с этими сведениями дальше делать.

Поглядел я и на сам караван Куницы. Самого Куницу не застал, а вот людей, верблюдов, а главное, следы — поглядел. Следов чужака так и не нашёл, а вот один знакомый лошадиный — углядел. Правда, только один, а все остальные верблюды и лошадки мне незнакомые были. Можно бы было на один след внимания и не обращать. Мало ли, обменяли лошадку уже в городе. Да только лошадка та не простая была. Ещё там, в степи, я след чужака всё время рядом с её следом видел. Так может, это чужак в другой караван перешёл?

Торопиться бежать доносить оу Наугхо я не стал. Суета никому не нужна. Сперва обошёл остальные постоялые дворы на восточной стороне, вроде как насчёт постоя войск сведения наводя. Это, во-первых, для того, чтобы чужака раньше времени не спугнуть. А во-вторых, мне каждый хозяин, чтобы я, значит, поменьше жилых мест у него указывал, а то и вовсе от напасти избавил, малую мзду давал. А я не дурак, чтобы от денег отказываться, коли они сами в руки идут.

 

Игорь Рожков, лейтенант

Ночь мне дали поспать нормально. А с раннего утречка началась служба. Разбудили ещё до рассвета. Вернее, сам проснулся, когда суету вокруг себя учуял. Народ уже был на ногах, готовил еду, вьючили животных. Я тоже из себя барина корчить не стал, а пошёл к Мышу, вроде как за ценными указаниями. Ну Мыш мне и указал… Вот даже не знаю, просто ли захотел подгадить, или у него какие свои мысли на этот счёт были, но поставил он меня в команду как раз с теми самыми ребятами, которых я вчера слегонца отпинал.

Мужики встретили меня… Да в общем-то нормально. Обнимацца-целовацца, конечно, не полезли, но и предъяв за вчерашнее кидать не стали, хотя видно было, что досталось им хорошо. Один, которому я по… ниже пояса влепил, ходил как-то неуверенно, у другого на челюсти расплылся здоровенный синяк, проступающий даже сквозь бороду, а третий всё время морщился, когда правой рукой пользовался, и пару раз хватался за почки. Мне даже слегка неуютно стало, но они делали вид, будто ничего не произошло, и я тоже тему эту поднимать не стал.

Представились — познакомились. Я по-прежнему оставался Иигрем, потому как они по-человечески моё имя выговорить почему-то не могли. А они — обиженный в челюсть назвался Шооргом Вабииком, с почками — Риишем Оленем, а уязвлённый ниже пояса — Лоутом Гаастом.

Потом пожрякали, можно сказать, из одного котла. В том смысле, что котлов-то на караван и так всего два было, просто Шоорг, который в этой троице вроде как за главного был, сводил нас к этому самому котлу, где каждый и получил свою пайку вчерашней каши, а потом мы и есть сели в общий кружок. Разговоров особых не было, все быстро двигали челюстями, заряжаясь для долгого и напряжённого дня.

Потом быстро седлать лошадку, и вперёд, на подвиги. В смысле, впереди каравана, на разведку… Думаете, мне уже настолько начали доверять? Хренушки! Довольно быстро я понял, что меня по-прежнему старательно пасут, дав, однако, некую видимость свободы. Мол, попробуй, птичка, улети. Тут-то мы тебе заряд дроби в задницу-то и засадим.

Ну да и я не дурак такую возможность им давать. Вёл себя смирно и правильно. Службу тянул исправно, в бега не пускался, провокации не устраивал… Ну, по крайней мере, старался. Да только где-то часа через три-четыре нашего движения моя, модельной внешности, лошадка, которую мне явно выдали как раз для того, чтобы я не смог воспользоваться ею как средством для бегства, начала покрываться каплями пота и заметно дрожать. Выносить страдания животного сил больше не было, так что я слез с неё и пошёл пешком. И сразу же возле меня нарисовались Риишь с Лоутом, а Шоорг замаячил где-то сзади и почему-то снова с изготовленным для стрельбы мушкетом в руках.

— Лошадь, больная, совсем нехорошо, — пояснил я свои странные действия.

— Это да, — внезапно вполне добродушным тоном заявил Лоут. — Траванулась она, овёс со спорыньёй нам подсунули, сволочи… Неделю не жрала ничего, зато дристала, как не пойми чего. Мы уж думали, она, как и остальные, помрёт, а ничего — выкарабкалась. Эти степнячки — скотинки живучие. А ты ничего так, с лошадками управляться умеешь.

— Моя… Я, ногой ходить. Лошадь пусть пока… Отдыхай. Я быстро, за вами… Успевать.

— Ладно. Мушкет на седло повесить можешь. С ним бегать несподручно. А эта твоя пистоля хоть заряжена?

— Заряжена, — ответил я, не сразу сообразив, что под «пистолей» имеется ввиду мой автоматик. Да, пистолеты этого времени, типа тех, с которыми нас учили обращаться, по размерам, наверное, мало уступали моему ПП-19, так что градом вопросов о том, что это за странную штуку я с собой таскаю, вопреки моим опасениям, местные меня не забросали. А что видок у него был дюже странный — так времена штучного производства на дворе. Каждый мастер лепит свои изделия в меру собственных талантов и представлений о прекрасном и удивительном. Тут тебе и пистолет, совмещённый с топором, и с кинжалом, и даже саблей, и всяческие многостволки, и замки невероятных конструкций. А уж про изыски дизайна я вообще молчу, тут тебе и курки в виде чёртика, и всяческая резьба да гравировка. А ещё нам на занятиях показывали точную копию хранящегося в Оружейной палате шестизарядного кремнёвого револьвера, работы аж начала семнадцатого века. И даже дали желающим попробовать пострелять из него, хотя и предупредили, что попав на Землю-2, таких конструкций лучше избегать — уж очень ненадёжная штука! Так что, при необходимости, я и из своей «пистоли» могу несколько раз подряд стрельнуть… Ну, если только очень прижмёт, конечно. Так-то лучше не светить сразу все её возможности.

* * *

Уж не знаю почему, но ход с лошадкой оказался крайне удачен. Видать, для этих ребят их животины, таскающие грузы и хозяйские задницы, значили чуточку больше, чем просто живые механизмы для переноски тяжестей. И то, что я проявил к лошадке жалость и сочувствие, прибавило мне очков в глазах сослуживцев. Так что на обеденном привале мы уже общались вполне по-дружески, без прежнего холодка и насторожённости.

Ну как общались? Пытались общаться. Они со мной говорили, а я по-прежнему бекал-мекал, переспрашивал по двадцать раз и мучительно подбирал слова для ответов. И тут уже дело было вовсе не в актёрстве и хитрой стратегии, просто реальная речь этих людей и тот «классический имперский», которому учили меня, разнились довольно сильно. Мужики в караване ботали на какой-то своей фене, в которой я уверенно понимал дай бог каждое пятое слово. Впрочем, иногда это приносило и определённую пользу. Начав разговаривать со мной, как с лошадью или собакой — то есть, существом хоть и одушевлённым, но лишённым речи, мужики порой позволяли себе чуть больше откровенности, чем если бы думали, что я их хорошо понимаю. А я, хоть и улавливал меньше половины, однако интуитивно заполнял лакуны, умудряясь быть в курсе смысла беседы. Все-таки, определённая способность к языкам у меня была всегда, да и язык тела читать нас тоже учили на соответствующих курсах.

— Лихо ты драться навострился. А мы, признаться, поначалу-то хотели тебя того… Скоро в городишке одном будем, а там у нашего оу Моовига есть выходы на лихих ребят. Тебя в колодки, а там в лес куда-нибудь запродать — самое милое дело. Прибыток не велик, да копеечка к копеечке, глядишь — а уж и капитал… Но Миишь на тебя в деле посмотрел и решил, что такого шустрого малого в плену держать — проблем не оберёшься, зато на свободе хороший боец нам и самим пригодится. А то ведь у нас этот поход не дюже счастливый выпал. Не только лошадки овсом поганым потравились — двое охранников и трое погонщиков померли. Пыльца забвения им хреновая попалась, а может лишнего перебрали, вот они и того… Мучились — жуткое дело. Пену изо рта пускали, в судорогах бились. Двое сами померли, а троих добить пришлось. А жаль, хорошие ребята были. Так что люди надёжные нам нужны. С погонщиками-то ещё куда ни шло — вслед за караваном верблюда гнать, а на стоянках его разгрузить-обиходить в этих краях любой мальчишка может. А вот хороший охранник, да чтоб ему спину в бою доверить можно было, это товар штучный. Вот ты, к примеру, где так драться выучился? Да понятно, что «моя воин хорошо», где служил-то, говорю? «…Бе-ме…». Тьфу. Чурка ты, Иигрь, безъязыкая!

— Да ты ему помедленнее говори, вишь, как он глазами лупает. Дурак дураком!

— Дурак-то дурак, да не больно так, — вступает в беседу наш сержант Шоорг. — Видал, как он в дозоре глазами по траве и окрестностям шарит? Сразу видно, что не в первой ему караваны охранять. Да и походка евоная… Не солдатская это ухватка. Солдат, он ноги в землю вбивает, начальство радуя, а этот — будто скользит. Такому у нас зуурские егеря, а в этих краях разве только что пограничные стражники обучены.

— Хм… А ить он же, считай, с полудня на своих ногах бежал, да и мушкет, как ты советовал, на седло не повесил, так в руках и таскал, и даже не споткнулся ни разу. А ведь и на лошадке ладно сидел, жопу себе не натёр, значит, не простая он пехота.

— А обувку ты его видал? Уж больно чудная. Слышь, Иигрь, что это у тебя за боты такие непонятные? Боты, говорю! Вот эти вот, которые на ногах? Брцы-мрци… Надо его языку обучать, а то так ничего и не вызнаем, что нам Миишь велел.

— Гы. А куртка евоная и штаны тебя не удивляют? Ты такие раньше где-нибудь видел?

— А плащ-то, однако, да перевязь с ремнём — лесная работа! Видать, из тех краёв он.

— Не. Думаю, трофеи это, как и мушкет с палашом. А вот одёжа да пистоля — евоные.

— Чудно больно. Как это у него из всего скарба только портки да пистоля сохранились, зато трофеями разжиться сумел?

— Ну, в бою всякое бывает… Надо бы, кстати, проверочку ему устроить. Как он с оружьем своим обращается. По ухваткам воинским многое понять можно.

— Да. Вечерком проверим. А то кулаками махать да ногами лягаться каждый вышибала кабачный может. А ты вот поди с мушкетом управься. Помню, как на экзерцициях с меня по десятку потов сходило, а уж сколько палок капрал об меня обломал… Да и тесачок — тут тоже выучка нужна. Это тебе не в подворотнях пером расписываться.

— А кулачками-то он машет знатно. Я вон, до сих пор кровью ссу.

— Гы-гы… А ты у него травки спроси. Он же вроде говорил, что травник знатный. Слышь, Иигрь, ты нашему Риишу травки не подыщешь? Травки, говорю. Почки… Которые вот тут, бо-бо, шибко. Твоя травка давай, бо-бо больше нету… Башкой кивает, чисто лошадь, будто понял чего. Может, и мне чего подыщешь? А то влепил ты мне вчера… Скоро в городе будем, а так и на бабу не залезешь, от каждого шага простреливает… Не, кажись, не понял ни хрена!

* * *

Да понял я. Понял. Не всё, конечно, но основной смысл уловил. Хм… Травки. Я тут кровоостанавливающую знаю и заживляющую. Ну и так, ещё от разных там несложных болячек, вроде маеты животом, простуд и тому подобного. Что-то серьёзное лечить — это не ко мне. Впрочем, думаю, серьёзного лечения от меня тут и не ждут. А парни эти и так молодые да здоровые, на них все болячки заживут как на собаках, без всякого лечения. А от травок никто обычно мгновенного действия и не требует. Так что…

Короче, пока двигались до вечерней зари, набрал общеукрепляющий сбор. Выбирал тщательно, по принципу «не навреди». Не, кое-что и из этого могло бы навредить, страдай, например, кто-то из этих оболтусов от высокого давления или там перебоями сердца. Но как я уже говорил, ребята выглядели здоровыми и помирать, судя по всему, в ближайшее время не собирались. Так что я довольно смело заварил свои пучки сена в отдельном котелочке и, предварительно напоказ выпив сам, преподнёс своим новым друзьям по чарочке. Ну и ещё заживляющую травку Шооргу с Лоутом выдал, объяснив на пальцах, что её надо разжевать и примотать к больному месту. Шоорг вежливо отказался, дескать, борода мешает, да и с повязкой на морде ходить неудобно. А Лоут… Не знаю, приматывал или нет, особой охоты ему в штаны заглядывать как-то не было. Однако, глядя на незатейливые рожи соратников, я понял, что ещё несколько очков отыграл и версию свою подтвердил.

А после ужина — новая забава. Мне устроили испытание… Ну, это нормально. Хотя в спецназах устраивать обкатку официально запретили ещё чуть ли не до моего рождения, неофициально каждого нового человека по-прежнему подвергают серии испытаний, в том числе и банальным мордобитием. Ничего не поделаешь — традиция древняя. Настолько древняя, что, думаю, уходит корнями ещё в нашу обезьянью древность.

Впрочем, прошёл нормально. Сначала мне устроили что-то вроде строевой. Мне! Выпускнику российского военного училища!

Поскольку команд я не знал, то Шоорг вроде как демонстрировал нужные строевые эволюции и экзерции с оружием, а я за ним должен был повторять. Ну да нас в Спецкомплексе гоняли и по артикулу Петра I, и по более поздним российским версиям, и даже, кажется, что-то из местного давали. Так что лицом в грязь не ударил, и даже, кажется, Шоорга посрамил. Ну, по крайнем мере, «фи» мне никто не высказывал и даже советов давать не пытался.

Потом велели стрельнуть пару раз… Гы-гы… В овечью шкуру, растянутую шагах в тридцати. Правда, и палил я не из СВДэшки, и даже не из калаша, так что для местных стрелятельных агрегатов это были вполне нормальная дистанция и мишень. Я, разумеется попал, но точность доисторического гладкоствола была такова, что всадить ровно в середину шкуры, как я хотел, да чтобы обе дырки от пули можно было ладонью накрыть, у меня не получилось. Впрочем, кажется, местные экзаменаторы оценивали не столько точность стрельбы, сколько скорость и правильность заряжания мушкета. Немаловажное дело — надо выполнить десятка полтора разных последовательных действий. В спокойной обстановке у меня всё, вроде бы, получалось нормально. Но, скажу честно, не хотел бы я заниматься этим на поле боя, когда вокруг свистят пули и летают ядра. Впрочем — чур меня, чур. Я доктор, ну ладно — санитар. Мне на передовой делать нечего, я лучше в тылу отсижусь.

Потом было фехтование. Сначала боялся, что заставят рубиться реальными железяками. Но у ребят было всё по-взрослому. В том смысле, что и специальные деревянные сабельки припасены, и даже что-то вроде шлемов и набитых конским волосом курток-кирас, смягчающих удары. Так что рубиться пришлось всерьёз…

Ну что тут сказать? В этой дисциплине мне особо выпендриться не удалось. Местные толк в рубке знали, а Мыш так и вовсе оказался крутым специалистом. Кое-как удалось выкрутиться за счёт владения неизвестными тут приёмчиками и хорошей физухи, так что совсем уж лохом среди местных я не выглядел. Но для себя сделал вывод, что впредь лучше до рукопашки не доводить — разок чего-нибудь отрубят, и это травками уже хрен вылечишь.

* * *

Два следующих дня прошли относительно спокойно. Я привыкал к коллективу, коллектив привыкал ко мне, особых происшествий не было.

Зато вся дружная тройка моих новых сотоварищей начала активно учить меня языку. Сначала в основном командно-армейскому, типа «в атаку», «стоять», «пленных не брать», «мы в жопе, спасайся кто может». Ну и бытовухе, конечно, время уделяли, в основном в процессе общения и хозяйственной деятельности. Я делал заметные успехи. В том смысле, что и правда, окунувшись в языковую среду, начал прогрессировать со страшной силой. На философские диспуты мне пока соваться было рано, однако своих спутников я стал понимать намного лучше и при желании, наверное, и объяснить им смог бы намного больше. Но пока что такого желания не возникало.

Ну а на третий день мы достигли долгожданного города. Ну как города? По меркам даже моей Тверской губернии — обычного большого села, вроде колхозных центров. Но местные уверяли меня, что это город, и я спорить с ними не стал, тем более что селение было обнесено крепостной стеной, правда глинобитной и едва ли способной отразить хотя бы мало-мальски серьёзный штурм. Однако горожане наверняка гордились своей оборонной мощью, а кто я такой, чтобы рушить чужие воздушные замки?

Сам город тоже был… глинобитным. В центре вроде торчала парочка двухэтажных домишек из камня, виднелись несколько куполов, вероятно, местных храмов, а так в основном преобладали строения типа «хижина». Низенькие, серенькие, покрытые соломой. Но окна почти везде застеклённые, что меня несколько удивило, я-то представлял себе что-то вроде слюды или бычьих пузырей, как в книжках писали.

Ещё меня приятно удивили относительно чистые улицы и наличие канализации. Не такой, как у нас, конечно, но дерьмо на улицу, как в нашем средневековье, никто не выплёскивал, и даже то, что оставлял тягловый скот, своевременно убирали. А ещё порадовало, что мне, как дикарю с хрен-знает-откудовска, по приходу в караван-сарай объяснили, как пользоваться сортиром, куда выкидывать отходы и вообще как выглядеть цивилизованным человеком. Чуть позже я узнал, что все эти изыски — наследие Империи, которое даже в таких занюханных городишках, как этот, всё же пытаются сохранять.

Что ещё интересного? На воротах города стояла стража с какими-то допотопными протазанами в руках, экипированная в стиле «я у мамы бомжик» и, как настоящие взрослые стражники, брала мзду за проход в охраняемые владения. Всё как в книжках писали. Работали мужики вдумчиво и неспешно, из-за чего перед воротами образовалось даже некое подобие очереди. Хотя, скорее, очередь появилась из-за нас, ибо при виде каравана стражники как-то нехорошо оживились. Весь наш груз, животных и людей тщательно пересчитали, а потом оу Моовиг с Мышем долго ругались со бомжеватыми стражниками из-за размеров въездной пошлины.

Кстати о бомжах, обратил внимание, что тут все одеваются достаточно расхлябанно и выглядят чуток грязновато, ибо, как нам объясняли на курсах Там, местная одежда — достаточно дорогое удовольствие. Потому как и ткани ткут, и тряпки шьют по большей части вручную, так что менять костюмчики каждый день слишком накладно и мало кому по карману. Одежду тут берегут, штопают, ставят заплатки и частенько даже передают по наследству. Потому-то мода тут тоже весьма неспешна, и для девицы надеть бабушкино платье — дело вполне нормальное.

Ещё тут вручную же стирают, а уж о процессе глажки лучше вообще молчать. Как нам объяснили, даже допотопные утюги, в которые надо засыпать вытащенные из печки угли — это, как правило, роскошь только для очень богатых. А беднота пользуется разными там деревянными катками-роликами, или просто вывешивает своё мокрое барахло на верёвки, надеясь, что земное притяжение вытянет лишние складки. Это не то что у нас — закинул грязные шмотки в стиральную машинку и пошёл к компу по Интернету шариться. Тут, если хочешь быть чистым, приходится либо немало повкалывать самому, сдирая руки о стиральную доску и студя их в холодной воде, либо заплатить кому-то нехилые денежки за подобную работу. Потому-то чистота — это тоже привилегия богатых и знатных.

Да… Средневековье! Впрочем, помню на лекции, услышав наше хмыканье, лектор, какой-то крутой профессор-историк, рассказал нам, что ещё в начале двадцатого века в России, до внедрения массового пошива одежды, крестьянин или рабочий шили себе парадно-выходной костюм раз в жизни, и этот костюм надевался исключительно в торжественные моменты. Хранился костюм с большой аккуратностью, а в случае повреждения — зашивался или ставилась заплатка. Быть похороненным в подобном костюме — своеобразное мерило успешной жизни. У тех, кто победнее, костюм переходил по наследству к следующему поколению. Так что в этом отношении средневековье и у нас закончилось совсем недавно.

Нам, молодым лбам, привыкшим, что мода меняется как минимум по два раза за год, а значит, вещи особо беречь не надо, и заплатки видевшим только на картинках, это, конечно, понять было сложно. Но если бы не те лекции, я бы, наверное, не обратил внимания, как аккуратно обращаются со своей одеждой мои новые товарищи. На коленки тут, чтобы раздуть костёр, никто не вставал. Лучше на корточках, извернувшись буквой «зю», лишь бы не продрать ткань в наиболее опасном месте. А когда Мыш потерял пуговицу, мы искали её всей командой охранников, презрев послеобеденный отдых. Пуговица оказалась сделанной из какого-то полудрагоценного камня вроде нефрита. По мне, так глупость несусветная, но для здешних в этом была своя логика — дорогая вещь требует дорогого обрамления, ведь по ней люди будут судить о тебе.

Из всего этого я сделал вывод, что первым делом мне надо одеться как местный, иначе буду везде выделяться как белая ворона среди негров-шахтёров.

Выбраться в город в первый же день мне не удалось. Пока зашли в караван-сарай, пока расположились, пока сортировали товары и животных, пока отгоняли часть наших верблюдов куда-то на выпасы за городом — уже и наступила ночь. И пол этой ночи мне выпала честь простоять в карауле, охраняя сарай с товарами, так что половину следующего дня я отсыпался. Но хотя остаток дня у меня и выпал относительно свободным, сразу выбраться в город опять не удалось. Потому как сначала я решил разрулить вопрос с собственными финансами. Те монетки и серебришко, что были в трофейном кошелёчке, пока лучше было попридержать. В том смысле, чтобы был какой-то быстрореализуемый задел на чёрный день. Так что чтобы купить новую одежду, надо было либо стрясти с начальства часть обещанной зарплаты, либо что-то продать. А как говорил кто-то из мыслителей древности (сейчас уже, хоть убей и не вспомню кто — возможно Конфуций или Лао-цзы), «Чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно сначала купить что-нибудь ненужное». Ненужного у меня, вроде как, хватало, но… Оно мне всё было нужно. Ведь, к примеру, продай я этот идиотский мушкет с боеприпасами или дурацкий тесак, и кем я тогда становлюсь в смысле статуса? Да никем. Убогим мальчиком на побегушках, которого даже погонщиком верблюдов не возьмут, потому как это важная специальность.

Тогда, может быть, продать автомат? Нет, пусть даже и удастся задавить жабу и расстаться с оружием двадцать первого века, благо, запас патронов не вечен, да только кто мне даст за него реальную цену в этом убогом городишке? А ведь по местным меркам он наверняка стоит миллионы.

В общем, вместо того чтобы заниматься чем-нибудь полезным, пришлось принять приглашение своей троицы и ещё четырёх непонятно откуда взявшихся друзей-охранников и пойти с ними в кабак. М-да… Разорился на пару кусочков серебра, проставляясь для всей компании. Хватило на пару больших кувшинов неплохого вина и весьма приличную закусь. Вот честное слово, даже не ожидал, что тут умеют так разнообразно и вкусно готовить. Разные сыры, копчения, колбасы, маринованные овощи, даже икра была… Классная закусь! А уж как хорошо пошло горячее!.. Похлёбка, кажется из рыбы, острая как бритва и жутко ароматная. К ней подавались постные, ещё горячие булочки, отлично оттенявшие остроту блюда. Потом что-то вроде рагу из мяса, овощей и грибов, тоже залитое острым соусом. А ещё пироги — с мясом, ягодами, фруктами, грибами, сыром — всё идеально свежее и обалденно вкусное! И с десяток мисочек с разными соусами на столе, которые мои сотрапезники, кажется, восприняли как некую банальную данность вроде солонки и перечницы на каждом столе в нашей столовой. Нет, определённо, в этом мире знают толк в жратве! Так вкусно и обильно я в жизни не ел, и всего-то за два кусочка серебра.

Когда уже второй кувшин подходил к концу и пришлось распустить пояса, дабы суметь впихнуть в брюхо остатки пирожков, выбрал момент и посоветовался с Шооргом, где бы раздобыть денежек на новые шмотки и снаряжение. А он посоветовал мне посоветоваться с Мышем, или, на самый крайний случай, поклянчить у него задаток в счёт будущей оплаты. Хотя и тонко так намекнул, что «Миишь, конечно, человек хороший и командир надёжный. Но скряга каких мало, так что особо надеяться на это не стоит».

После плотного перекуса разгорячённые мужики, радостно перемигиваясь, решили отправиться в бордель. А меня с собой не взяли, поскольку Шоорг, довольно ухмыляясь, заявил, что ночью мне опять в караул: «Ты, Иигрь, самый молодой, ты ещё своё урвать успеешь. А мы ветераны, у нас заслуги, так что в городе мы караул не несём, а оттягиваемся»… Да, дедовщину не в Советской армии изобрели. Но, в общем-то, не больно-то и хотелось… Нет, в смысле, хотелось, я ж всё-таки мужчина в полном расцвете сил и к прекрасному полу отношусь более чем благожелательно. Но за деньги я как-то не привык. Брезгую. Да и заразы боюсь. Ну да ничего, как у нас говаривали, курсант военного училища должен успеть за одну увольнительную и познакомиться, и по…любиться, и разойтись на вечные времена. Я, в общем-то, успевал. Пусть не каждый раз, но частенько. Это в нашем-то мире, где девушки весьма придирчивы и требовательны. А уж тут-то, в средневековье, говорят, нравы куда проще. Вон как служанок в кабаке по задницам хлопают, а они только довольно повизгивают и ещё амплитудней булками вертеть начинают. И чтобы тут такой парень как я, да не нашёл себе «перепихон по-любви»? Я вас умоляю! Но первым делом — самолёты, ну а девушки — потом.

* * *

Мыш и правда, стоило мне только заговорить о деньгах, состроил такую рожу, словно я у него печень, в футбол ею поиграть, попросил. Но я начал напирать на то что, мне, дескать, нужна экипировка, те же фляжка или кружка с ложкой, да и пороха со свинцом подкупить не мешает, иначе какой от меня толк, как от вояки? Вздыхая, словно идущий на казнь, Мыш полез было в свой кошелёк, но потом вдруг отдёрнул руку и строго так поинтересовался, почему я не хочу продавать проволоку со своего мушкета. Нет, он понимает, что это бесценное украшение, и наверняка ужасно дорого мне как память о каких-то великих победах, одержанных мной в прошлом. Но уж коли приспичило, так почему бы и нет?..

А я-то, признаться, про эту проволоку и позабыл. Она ж серебряная! Наверняка кой-какую копеечку стóит. Мышь подтвердил, что да, стóит. Правда, не так много, как мне хотелось бы, но на новые шмотки и вполне приличный скарб наверняка хватит. Заодно дал пару полезных советов, где именно лучше продать свой товар, а чужой — купить. И что именно мне просто жизненно необходимо купить. И примерно сориентировал по ценам. Список моих будущих покупок существенно расширился — например, на седло и сбрую, которые, по уверения Мыша, у меня должны быть собственными, запасы гове, специи и сладости, которые якобы у каждого уважаемого охранника тоже должно быть своими, ибо в общий рацион питания не входят, и ещё кучу разных мелочей, о которых я не задумывался, привыкнув в армии к централизованному снабжению. В общем, скрягой мой новый начальник и впрямь оказался изрядным, но мужик, вроде, толковый.

* * *

И вот, только на третий день, отоспавшись после проведённой в карауле второй половины ночи, я наконец смог выбраться в город по своим делам. Где тут базар, нашёл довольно быстро. Городишко маленький, и главный центр его жизни можно было вычислить по доносящемуся негромкому гулу людских голосов, криков животных и топота ног.

Пошляться по базарам, рынкам, барахолкам всегда было одним из любимых моих развлечений. Тут тебе и вызывающие слюноотделение запахи свежего хлеба, и острый аромат солений и маринадов, рыбы, копчёного мяса, сыров, и вдруг тебя накрывает запах пряностей, свежей клубники или яблок. Нос так и дёргается вслед каждому дуновению ветерка, а глаза разбегаются при виде ярких цветов и чудных натюрмортов, составленных из фруктов и овощей, тщательно отобранных и выставленных напоказ с самой лучшей своей стороны. Забавные безделушки, антикварное старьё, полезные, а иногда и странные предметы, о существовании которых ты и не подозревал до тех пор, пока не увидел. Или тряпочный ряд, где на дистанции десятка шагов можно оглохнуть от самый удивительных и непредсказуемых писков моды, доносящихся из далёких китайских, вьетнамских и турецких мастерских. Но главное — это целая портретная галерея характерных лиц и фигур, иногда величественных, иногда карикатурных, уродливых и прекрасных… Хочешь понять город, страну, мир, время — иди на базар. Именно тут сконцентрированы почти все образы и персонажи, характерные для изучаемого тобой объекта.

Ещё там, у нас, мальчишкой, я любил шляться по рынку, расположенному в конце моей улицы и, рассматривая людей, придумывать им судьбы и биографии. Как потом мне сказал психолог в отряде, очень полезное занятие, помогает обострить наблюдательность и научиться лучше понимать людей.

Вот и тут, к примеру. Вон тот вот мужик, яростно торгующийся из-за пучка каких-то овощей — явно работяга, чуть сутулая спина и характерные ладони рук, изуродованные… Хотя, что это за штамп такой дурацкий — «изуродованные»? У работяг очень красивые, я бы даже сказал, харизматичные руки, умелые и подвижные. У меня они вызывают ассоциацию с танками и другой боевой техникой. Каждый изгиб, выступ, каждая неровность на них — не плод дизайнерских изысков изнеженных офисных «творцов», а суровая необходимость, обусловленная спецификой применения в бою или работе. Ну а мозоли — как блоки динамической защиты поверх танковой брони — добавляют ладоням солидности и загадочности. Так что ладони не «изуродованные», а украшенные постоянным трудом. Одежда не богатая, без особых изысков, но опрятная, достаточно чистая, а единственная заплатка поставлена так умело, что её почти и не видно. Значит, мужик семейный. В семье царит лад и понимание, наверное много детей. Хотя, конечно, возможно, что он с утра до ночи лупит свою жену, чтобы она его этак обихаживала. Но нет, лицо у мужика хоть и суровое, но доброе, даже когда он яростно трясёт пучком то ли редиски, то ли репы перед физиономией продавца, так что я голосую за лад в семье и кучу довольных детишек.

А вон старушка пирожками торгует. Мир тут суровый, про пенсии ещё не слыхали, так что, вероятно, торговать бабке, пока ноги ходят, а как перестанут ходить — помирать с голода. Хотя вроде бы особо несчастной бабка не выглядит. Да и судя по количеству и разнообразию товара, пирожки, вероятно, печёт не сама, а есть у неё дочки, невестки и целый выводок внучек, корпящих день-деньской возле жаркой печи среди россыпей муки, квашни с тестом и мисок-тазиков с начинкой. Ну а бабке предоставлена самая почётная и непыльная работа. Сидеть целый день у лотка, продавая товар, да перетирая с соседкам и подругами городские сплетни. Обеспеченная и сытая, а главное, осмысленная старость, наполненная чувством востребованности и собственной полезности. Такую ни один пенсионный фонд гарантировать не сможет.

М-да. А вон той парочке, сразу видно, в жизни не повезло. Старик со старухой. Не то чтобы нищие, но где-то очень рядом. Копаются в груде выброшенных подгнивших овощей, выбирая то, что ещё можно употребить в пищу. Дети — может, бог не послал, а может, забрал раньше времени. Вот и приходиться доживать век в печали и нищете.

Ну а вон того персонажа узнаешь в любом наряде. Будь то официальный мундир, демократичный костюм с галстуком или как у этого, расшитый кружевами камзол. Чиновник! Весь из себя важный и переполненный чувством собственной значимости. Смотрит на окружающих с этакой усталой брезгливостью, словно говоря: «Как же вы все, убогие смертные людишки, надоели своими мелкими и ничтожными просьбишками и суетными заботами мне, блюстителю государственных интересов и вершителю человеческих судеб». Да, перед такими персонажами бессильны времена и эпохи — они вечны!

А вон-вон, за прилавком, ну точно как у нас на рынке — типичный кавказец, торгует овощами-фруктами. Пусть этот и блондин с чуть раскосыми глазами, но до чего же узнаваемый типаж. Этот не просто стоит за прилавком и продаёт свой товар. Нет, он живёт на базаре. Тут его стихия, естественная среда обитания. Тут он гоняет чаи с другими приятелями-торговцами, ведёт с ними солидные беседы или играет в нарды. Источая радушие и счастье, здоровается с постоянными клиентами, подмигивает вдовушкам, картинно-почтительно уважает стариков. Он ест в местных харчевнях и перекусывает купленными у старушки пирожками. Ведёт светские беседы и деловые переговоры, перебирает-раскладывает товар, медитирует-дремлет, усевшись в тени навеса своей лавки. Но что бы он ни делал, он всегда бдителен и настороже и, стоит только потенциальному покупателю приблизиться к зоне его ответственности, пикирует на него стремительным коршуном, и начинается: «Брат, земляк, ты у меня сегодня первый покупатель, даю скидку. Такого товары ты нигде больнее не увидишь. Мамой клянусь!»

А вот… Хм… А вот, кстати, и вполне себе симпатичная девица. Рыженькая, как я люблю. Судя по простоватой мордашке, университетов не заканчивала, да и три класса едва ли осилила. Но надо отдать должное, мордаша приятная, да и всё остальное при ней, фигурка аппетитная, хотя ножек и не видно под длинным цветастым платьем. Что же ты, ласточка моя, бродишь тут одна-одинёшенька? Отбилась ли от стайки таких же милых смешливых подружек? Или тихонько слиняла от строгой мамаши, ибо было у тебя предчувствие, что сегодня к тебе подкатит бравый пришелец из иного мира, весь из себя таинственный и прекрасный?

— Что за дивный ангел спустился с небес в этот забытый уголок мира? — фраза, вроде, составлена вполне грамотно, хотя, конечно, недостаточное знание языка не позволило мне придумать что-нибудь более куртуазное. Но это фигня, бравая выправка и мужественный вид, в сочетании с завлекательной улыбочкой и лучащимися сексуальностью глазами легко компенсируют не слишком хорошее владение языком. Провинциалочка не сможет устоять перед такой бездной обаяния.

— Мама! Мама! Этот грязный дикарь обозвал меня нежитью, вылезшей из-за кромки. Чего он дразнится?!

— Ах же ты сволочь немытая. Стоит тут, глазами своими бесстыжими лупает, да приличных девиц непотребными словами поносит! Понаедут тут всякие. Катись в свои леса, пенёк чащобный… Не слушай его, девонька моя, ты у меня самая наипервейшая раскрасавица.

…М-да. Кажется, облом. Пора произвести срочную ретираду, пока народ, привлечённый криками внезапно появившейся мегеры, не начал меня бить.

* * *

Да, неловко как-то получилось. Видать, что-то я не то девице сказал, а может, нарушил какое-нибудь правило местного этикета, о котором нам наши лекторы забыли поведать.

Ну да ничего. Зато сей конфуз вывел меня из созерцательного состояния в состояние деловой активности. Итак, что у нас там первое по списку, продать проволоку? Зашёл в рекомендованную ювелирную лавку и худо-бедно объяснил, чего мне надо. Хитромордый дядечка с рожей и комплекцией не столько ювелира, сколько ярмарочного борца долго мял её в руках, взвешивал, пробовал на зуб и даже капал какой-то химией. Потом озвучил цену… Надо сказать, раза в три меньше той, что называл Мыш. Так что я это предложение гневно отверг и потребовал своё богатство назад. Мужик посмотрел на меня несколько удивлённо, однако проволоку не отдал, но чуток надбавил цену, попутно объяснив, что серебро грязное, сама проволока неровная, а я — сволочь неблагодарная. Я продолжил настаивать на своём, и… В общем, спустя полчаса я вышел из лавки, сжимая в руках новый кошелёк, забитый монетками. Правда, ту сумму, о которой говорил мне Мыш, так и не удалось выторговать. Я поднял цену всего лишь вдвое. Но… Мыш ведь тоже не знает всей коньюктуры рынка, да и чисто приврать мог, чтобы я у него аванс не требовал, так что…

Впрочем, хватит об этом думать. Упущенного уже не вернёшь. Теперь — одежда! Хотя нет. Первыми, пожалуй, будут седельные сумки, которые мне настоятельно порекомендовал купить мой босс. Рюкзак или хотя бы ранец, наверное, были бы поудобнее и привычнее, но с другой стороны, сумки можно перекинуть через седло, а можно и через плечо повесить. Скажете, будет перетягивать на одну сторону? Так на другом плече мушкет висит. Зато в случае заварушки легко сбросить ношу на землю и приступить к стрельбе.

М-да… В кои-то веки подвернулся повод сказать доброе слово о преимуществах торговли в двадцать первом веке. Как же там всё просто и хорошо. Пришёл, выбрал, заплатил, ушёл. А тут… Нет, я, конечно, слышал, что в средневековье везде было принято торговаться. Об этом и в книжках написано, да и Офелия эта немало про торговлю рассказывала. Только вот забыла она упомянуть, как же много времени на это уходит. И как хреново торговаться, не зная языка. Ну да ничего, такая мелочь не сможет помешать российскому спецназовцу выполнить поставленную задачу. Ещё там, в отряде, отбирая кандидатов в путешественники по параллельным мирам, нам дали задание объясниться с собеседником посредством жестов и мимики. А потом мы неоднократно отшлифовывали эти навыки и умения, так что как-нибудь разберусь и сейчас.

Эх, если бы ещё не эта жаба проклятая… То, что мне нравится, для неё, видите ли, слишком дорого. А то, что подходит ей, это просто барахло одноразовое, такое покупать — проще сразу деньги выбросить. А как же ещё раздражает, что нет возможности сначала прикинуть стоимость всего списка покупок и рассчитать сумму, которую можно потратить на ту или иную вещь. Ведь за каждую дрянь потом предстоит торговаться отдельно, и во что тебе всё это обойдётся — тёмный лес.

…В общем, сумки я себе кое-как купил. Не те, что хотелось бы, но и так сойдёт. А потом начался ад. Нет. Никогда я не был фанатом шопинга. Ну, допустим, одну-две вещицы купить, это ещё куда ни шло. Но мотаться по всему базару с целым списком покупок…

Ведь там, у нас, как всякий нормальный человек, сколько-нибудь существенные вещи я предпочитал покупать через Интернет. Есть возможность не спеша выбрать, сравнить характеристики и цены, почитать отзывы. Без всей этой толкотни, суеты и криков. А в магазинах и на рынке я разве только что продукты покупал, или так, по принципу «что подвернётся».

Нет, абсолютно не умею я это делать, так что если вначале ещё и пытался тщательно выбирать нужные мне вещи и максимально сбивать названную продавцом первоначальную цену, то под конец вся эта канитель так мне надоела, что я стал хватать первые попавшиеся товары, не особо разбираясь в качестве и не торгуюсь так же яростно, как это того заслуживало. В результате, когда уже под конец тяжкого шоппиногового дня мне осталось купить только седло и упряжь, обнаружил трагический недостаток средств. Так что пришлось быстро сворачиваться и возвращаться в караван-сарай, словно побитый пёс. Я всегда подозревал, что бизнесмен из меня выйдет хреновый. Но не думал, что настолько.

 

Оу Игиир Наугхо. Десятник

После допроса купца настроение оу Наугхо резко улучшилось — след был горячий. И его чутьё подсказывало ему, что чужак где-то рядом, а значит, его поимка и рывок в карьере — это только дело техники.

— Рааст, — обратился он к своему подчинённому. — Иди, наконец уже, обменяй верблюда. Мушкеты прихвати с собой, отнесёшь на постоялый двор, они нам ещё пригодятся. Потом зайди в караван дядюшки Мстоя. Потолкайся там, присмотрись к караванщикам. Описание ты слышал. Не слишком подробное, но глаз у тебя острый, да и удача, похоже, на твоей стороне. Уж коли умудрился найти этот ножик в груде остального железа, то и человека, думаю, не пропустишь. Если встретишь Хееку, сообщи ему, что знаешь, а я наведаюсь в Бюро. Вечером, как обычно, отчитаетесь мне на постоялом дворе… И да, всё-таки будь поосторожнее с деньгами. Один раз тебе повезло. Но в ином случае, сам знаешь, отведала бы твоя спина плетей. Целый золотой сатрап — это не те деньги, с которыми можно шутить.

Они расстались, и оу Наугхо отправился в отделение родной конторы, благо, торговые ряды располагались совсем рядом с центральной площадью города, на которой стояли все главные здания Лоорига, включая храмы и кабак. Впрочем, в этом городишке всё было рядом.

Как ни странно, «вечный полусотник» оу Каб всё ещё торчал в своём кабинете, вместо того чтобы похмеляться в кабаке. Но что ещё удивительнее, там же находился и комендант оу Баар Гоор, весьма тепло поздоровавшийся с молодым офицером.

— О-о! Оу Наугхо! — неестественно радостно воскликнул полусотник, приветствуя своего юного коллегу. — Мы с лейтенантом как раз говорили о вас. Я уже собирался послать кого-нибудь на ваши поиски. Как успехи в расследовании? От этого пройдохи Фиба Суслика была какая-нибудь польза?

— Да, благодарю… — тон Каба был уж слишком радушен, а проявлять интерес к следствию в присутствии чужака вообще было крайне неправильно. И всё это насторожило оу Наугхо. — Он дал мне весьма развёрнутую справку о прибытии караванов в Лоориг.

— Ещё что-нибудь удалось нарыть?

— Да так… — то, что этот вопрос был задан в присутствии коменданта, заставляло подозревать, что эта парочка и впрямь вертит какие-то свои делишки, пользуясь служебным положением. И это заставило Игиира быть осторожным в выборе слов. — Есть некоторые намётки, мои люди их сейчас проверяют.

— Ну-ну… — как-то неопределённо бросил оу Каб. — Кстати, вот, тут вам почта пришла. К тому же, полагаю, вам не помешает и ознакомиться с циркуляром центрального отделения Бюро провинции.

Переполненный самыми нехорошими предчувствиями, оу Наугхо взял протянутые ему документы и начал читать. Содержание обоих бумаг было примерно одинаковым. И немного объясняло присутствие коменданта и внезапную откровенность полусотника. Документы отчасти вдохновляли честолюбивого десятника, ибо подтверждали, что порученное ему расследование действительно важно и им интересуются на самых верхах. Но и вызывали изрядную досаду: о его деле прокричали на весь свет. И теперь, помимо потери столь приятной сердцу самостоятельности и отвлечения внимания на неизбежную бюрократию, под ногами у него ещё и начнёт путаться множество посторонних лиц, включая даже гражданских чиновников, желающих отличиться. Да и существует большая опасность, что какие-нибудь честолюбивые офицеры БВБ попробуют сунуть свой нос в расследование и перехватить все лавры за его раскрытие. Так что Игиир мысленно поздравил себя с тем, что был осторожен и немногословен с полусотником оу Кабом.

— Что ж… — старательно сохраняя спокойствие, сказал он внимательно наблюдающим за ним офицерам. — Я тут как раз за тем, чтобы отправить запрашиваемые отчёты. И поверьте, я упомянул в них о той помощи, что оказали мне вы в этом деле. Не сомневаюсь, что если бы мне понадобилась ещё какая-нибудь помощь, я бы получил её от вас обоих и без всяких циркуляров из Даара… Однако что вы обо всем этом думаете, господа? — Игиир постарался частично сменить тему. — Не слишком ли всё это… масштабно? Я вот, признаться, пока и сам не очень понимаю, зачем охочусь за этим человеком. Его оружие, конечно, довольно впечатляюще, однако едва ли уж на сотую долю настолько эффективно, чтобы внедрять его в армии или где-то ещё. В конце концов, многоствольные ружья и пистолеты известны довольно давно. Однако в армии особого распространения не получили, ибо мощность залпа компенсируется долгим временем заряжания. Да и не пытался бы чужак быть таким скрытным, коли и правда обладал бы настоящим чудо-оружием.

— Хм… Возможно, оружие тут как раз и ни при чём, — усмехнулся полусотник оу Каб. — Вы, юноша, слышали, что нынче Мооскаа обуяла мода на всяческие чудеса и загадки? И даже будто бы наше Бюро не осталось в стороне от этого поветрия?

— Думаете, моё дело может каким-то образом быть связано с пропажей невесты Вааси Седьмого? — изумился оу Наугхо. — Однако ж, где Даар, а где сатрап? И при чём тут какой-то дикарь с непонятным оружием?

— Некоторые вещи нашему брату лучше вообще не знать, — усмехнулся полусотник Каб.

— А я вот, признаться, как-то вообще не сильно знаком со всей этой историей, — вдруг влез в разговор комендант. — До нашей глуши порой даже сплетни не доходят… Хм, может просветите? Перескажу вечером своим девочкам, они будут в восторге.

— Да я, тоже, знаете ли, не слишком осведомлён, — осторожно ответил оу Наугхо, к которому комендант явно и адресовал свою просьбу… Весьма подозрительную просьбу. Ибо болтать о делах, а уж тем более о сердечных делах монарха и его семьи было делом небезопасным. Один донос, и оу Наугхо отстраняют от дела, которое благополучно перехватывает какой-нибудь офицер Бюро, оказавшийся поблизости — полусотник оу Каб, например. Но и не ответить, сославшись на незнание — тоже чревато. У коменданта и полусотника, внезапно подозрительно сблизившихся, хватало возможностей напакостить молодому офицеру. — Хотя, конечно, когда появилась эта таинственная девушка и очаровала нашего монарха, я ещё был в Мооскаа, в Училище, и не мог не слышать разговоров. Благо, Мооскаа это гудящий улей из сплетён, болтовни и вранья, а тамошним жителям будто и других дел нет, кроме как почесать языки о жизни высшего света. Там каждый подмастерье или мальчишка-лоточник с таким небрежным видом упоминает в разговоре имена герцогов и графов, будто сам является переодетым принцем. А каждая нищенка готова забросить все свои дела, чтобы обсудить с подружкой, кто с кем из обитателей Двора спит и кому при этом изменяет. Одно слово, столица!

— Ну так что там про эту… Одивию, кажется?

— Ну, говорят, она из древнего валкалавского рода Ваксай, иммигрировавшего после известных событий в Тооредаан, — начал излагать оу Наугхо наиболее приличную из слышанных им версий. — Будто бы там эта семья, состоявшая в родстве со старыми Императорами и царями, из гордости отказалась принести клятву верности королю, древность рода которого не могла сравниться с древностью их фамилии, и потому была вынуждена заняться торговлей, превратившись в обычных купцов… Своеобразное, конечно, проявление гордыни, но я их отчасти понимаю. В этом есть особый шик — предпочесть опуститься в грязь, лишь бы не быть вторыми после тех, кого считаешь недостойными быть и третьими.

Но, в общем, и став купцами, эти Ваксай весьма преуспели и смогли обрести немало влияния даже при дворе. Что подтверждает тот факт, что Одивию Ваксай сопровождали два наиболее известных в Тооредаане героя — некие оу Ренки Дарээка и оу Готор Готор, наделавшие немало шума в свой прошлый приезд в нашу столицу и, по слухам, даже входящие в близкий круг тооредаанского короля. Даже царственным особам лестно общаться с подлинными героями. Эти двое, чисто из лихости и с целью развлечься, помогли студентам украсть знаменитый котёл Знаний из Университетского хранилища Мооскаа, чем изрядно повеселили мооскаавцев. А потом отыскали древний клад Оилиоои, что произвело ещё более сильное впечатление на жителей столицы и даже привлекло внимание нашего монарха к их персонам.

В общем, говорят, эта девица Ваксай весьма древнего и благородного рода, прекрасно образована, не лишена множества талантов и достоинств и, конечно же, прекрасна и обаятельна. Наш монарх благородный Ваася Седьмой не смог устоять перед её чарами и предложил ей стать свой супругой. Очень красивая и благородная история, достойная баллад древности.

Дальнейших событий я уже не застал, ибо отправился на службу в Даар. Однако слышал, что сатрап, даже несколько пренебрегая заботами о государстве, отправился вслед за своей невестой в путешествие за море на поиски очередных кладов. И смог отыскать там некоторые древние регалии своих предков, что вызвало бурные восторги обожающего его народа. Однако потом его благородная невеста, отправившаяся с важной миссией куда-то в верховья Аэрооэо, пропала при таинственных и загадочных обстоятельствах. Вот, собственно говоря, всё, что мне известно.

— Да-а-а… — протянул оу Каб. — Каких только удивительных и возвышенных вещей не случается в мире! Однако боюсь, мне придётся спустить вас, господа, на низменную землю. Десятник оу Наугхо, вы уже составили смету своих расходов? Мы с лейтенантом как раз говорили о том, что всё можно оплатить за счёт городской казны, коли уж нам пришёл столь грозный циркуляр.

— Пока ещё нет, — чуть виновато ответил Игиир. — Мои люди в первую очередь заняты выполнением задания. А уж заботы о личных нуждах идут во вторую. Так что не все покупки ещё сделаны.

— Да-с… Ну что ж, может, это и к лучшему. Раз теперь вы так щедро финансируетесь, то пожалуй, можно не слишком стесняться, проставляя цены за купленный товар. К тому же, вам теперь понадобятся почтовые голуби. Увы, тех, что закреплены за гарнизоном, сразил какой-то мор. Так что предлагаю вам купить их самостоятельно. Мы подскажем вам, где найти подходящего человека, содержащего голубятню. Очень благонадёжный подданный, да и птицы у него прекрасные. Правда, очень дорогие. Но поверьте, они того стоят.

 

Рааст Медведь. Стражник

А лихо мы то дело с купчиной сварганили! Я, правда, чуть было дурака не свалял… Ну, когда мне десятник велел купчину водичкой попоить. Стоял так, глаза вылупив, и понять не мог, с чего это он вдруг таким добряком заделался. Уж обычно-то, наш Игиир добычу из когтей не выпустит, а тут… А потом гляжу, как он мне подмигивает, ну и сообразил, что вовсе даже не водичку искать-то надобно, а чем за задницу купчишку прихватить можно. Ну и нашёл, благо, не больно-то и спрятано было. В общем, когда мы расставались, я чувствовал, что командир мной доволен, хе-хе, даже похвалил.

Ну а я тоже премного доволен был. Не, не только тем, что меня похвалили. Сама работёнка понравилась. Этак вот лихо, да с подвывертом, раз — и уцепили злыдня. Всё из него вытрясли, да ещё и при добыче остались. Мушкеты-то армейские — в наших краях это ценность немалая. Эх, вот бы здорово было и мне в Бюро на службу пристроиться… Как бы у командира, под хорошее настроение, выспросить, как это устроить можно. Тока сначала отличиться надо, так и у командира настроение хорошее будет, и у меня репутация что надо! А потому руки в ноги и вперёд, выполнять приказ.

С верблюдом разобрался быстро. Я в них хорошо разбираюсь, да и кто в Дааре в верблюдах, лошадях или овцах не разбирается? Так что меня даже и надуть не пытались, потому как разводки всякие, это для городских, а у меня на морде написано, что я из предгорий. Поторговаться, правда, пришлось. Так что с полчасика мы друг на дружку поорали, верблюдов несчастных наших с верху донизу общупали, обругали их, как последнюю падаль и порасхваливали, как невесту-перестарка. И только потом по рукам ударили, весьма друг дружкой довольные. А куда деваться, так из веку заведено!

Потом бегом на постоялый двор, а оттуда, даже не пожрамши, хотя время уж к обеду было, в караван-сарай дядюшки Мстоя. Солидное такое заведение, караван-сарай этот. Чем-то даже нашу казарму напоминает, и размерами там, и всяческими строениями да коновязями… Тут-то я, торопыга неумный, и сдурил, как распоследний деревенский олух, начал просто шляться вокруг домов да сараев, да глядеть во все глаза, не мелькнёт ли кто подозрительный. Ну меня быстро и прихватили за одно место. Ну, не то чтобы прихватили, хрен они бы меня прихватили, я бы им… Впрочем, коли тебя заметили и приставили мужиков-сторожей за тобой ходить-глядеть, как бы ты чего не спёр, это, видать, и значит в моей новой работе — «прихватили». Ну, а когда терпение местных вконец иссякло, ко мне мужичина такой солидный, в приказчицком кафтане, подошёл и спросил, чего мол, тебе, служивый, надо, и не пойтить бы тебе отселя куда подале, потому как не нравишься ты нам тут, такой красивый.

Ну да я тоже не дурак — догадался ляпнуть, что мол, сослуживца ищу, должон он был к вам сегодня зайти. А у меня дело до него — начальство требует.

— Ну, был тут один такой, по поводу постоя расспрашивал, — понятливо кивнул мужичина, и глаза у него вроде как подобрели. — Разминулся ты, милок. Иди, где в другом месте о нём поспрашай.

В общем, выпроводили меня. Вежливо так, но настойчиво. Оно, в общем-то, понятно, — мужики своё дело делают, добро приезжих гостей оберегают, но обидно, знаете ли, я ить тоже при деле, и оно у меня поважнее ихнего будет. Да и служу не дядюшке Мстою какому-то там, а самому государю нашему…

Ну да не на того напали. Обежал я караван-сарай, да около другого выхода невдалеке пристроился и стал всех ходящих-выходящих разглядывать. Кто как одет, как выглядит. Потом к другому входу перешёл, и уже там всех разглядывал. Но, правда, быстро сообразил, что это вроде как тока для прислуги ход, гостей там почти и не бывает, так что пришлось опять возвращаться к первым воротам. На всякий случай, отошёл подальше, купил у лоточника пирожков с потрохами и вроде как пристроился под деревцем пополудничать, и тут… Я даже пирожок недоеденный выронил. След! Тот самый! Вёл от караван-сарая вдоль улицы. Свежий совсем, иначе бы затоптали давно. Не иначе, пока я вокруг забора тут бегал, чужак его и оставил. Эх, думаю, и впрямь, видать, дедушка-медведь благоволит тебе, Рааст-медвежонок! Удача так и сыплет валом… И это хорошо! Что бы там ни бубнил зануда Хееку.

Быстро пробежал по следу. Увы, он оборвался буквально через десяток шагов, когда дорожка свернул на мощёную булыжником мостовую. Тогда быстро пробежал по нему же назад. Быстро поздоровался со сторожами на воротах караван-сарая, поинтересовался, не приходил ли мой сослуживец, а заодно, скосив глаз, рассмотрел возле лужи краешек следа с очень знакомой подошвой. Значит, чужак вышел отсюда. И пошёл… Пару раз пробежал по мощёной улице, внимательно разглядывая каждое пятно грязи, опять никого интересного не углядел. Тогда вернулся, тихонько оглянувшись, перебрался через невысокий заборчик, тянущийся возле какого-то домишки, забрался в дровяной сарайчик и стал внимательно наблюдать за воротами в заведение дядюшки Мстоя. Так и проторчал в том сарае до самой ночи. Голодный, но настроенный на лучшее.

 

Хееку Барс. Стражник

— Да не было там ничего такого!

— А я говорю — был!

— Уж я-то там всё оглядел. Кабы был там наш след, уж я бы то его точно не пропустил!

Мы уже вечером собрались на постоялом дворе, и, как водится, отчитались командиру о выполнении заданий. Я-то, грешным делом, думал сегодня отличиться. Да тут дурень Рааст влез и вывалил свою новость, меня, вроде как, во вторую шеренгу оттерев. Оно конечно, след от обувки лошадкин след на раз кроет. Вот и не выдержал я, сдуру в спор этот влез… Ругался я с дурачиной Раастом, а сам чувствовал: нет, не врёт. Опять этому верзиле зверообразному повезло. И главное, где? На том самом месте, где я был на несколько часов раньше него, но так ничего и не нашёл! С чего бы это вдруг, дурню да такая удача? Или это меня сглазили? Надо бы камешки пораскинуть, да в храм опять сходить, да ведь теперь, небось, не до этого будет. Совсем как-то нехорошо на душе стало.

— Так ты же там когда был! — горячась, едва ли не начал тем временем кричать Рааст. — Утром ещё. А я же говорю — ткнулся носом, а тут он, свеженький совсем… Когда в ворота входил, не видел следов. А когда меня оттудова выперли, нашёл. Точно говорю, там чужак этот и сидит, у дядюшки Мстоя.

— А чего же тогда я следы его лошадки на восточной стороне видал?

— Ну так мало ли. Коли, как ты говоришь, хилая та лошадёнка была, так может, её обменяли. Или чужак зачем-то на восточную сторону ездил. Или, к примеру…

— Стоп, — прервал наш спор десятник оу Наугхо. — От вашей ругани никакого толку. Вы оба молодцы, и всё сделали правильно. Коли два следа найдены, оба придётся отработать. Утром ты, Рааст, отведёшь Хееку на ту улицу и след ему покажешь. Может, он чего найдёт, чего ты не разглядел. Потом мы с тобой, Хееку, вместе пройдёмся по караван-сараю дядюшки Мстоя, якобы собирая дополнительные сведения для квартирьерской службы. А Рааст пойдёт в тот караван-сарай, где ты лошадиные следы видел, и попробует выяснить что-нибудь про саму лошадку и про её хозяина. Хееку там уже успел примелькаться, а ты человек новый — подозрения не вызовешь.

В обед собираемся на центральной площади, я выслушиваю ваши доклады и решаю, что будем делать дальше. А теперь — спать, завтра встаём до рассвета, будет много работы.

* * *

Да, и впрямь хлопотный денёк выпал. По улице той я пробежался. Да про какие следы тут говорить, коли везде сплошной камень? А где не камень, там за день по сто раз пройдут и всё на свете затопчут. Только в одном месте, возле ворот у лужи, где Рааст и говорил, смог я разглядеть остатки нашего следа. Специально кошелёк пришлось рассыпать, а потом, ползая, собирать монетки, чтобы хорошенько разглядеть тот отпечаток. Отпечаток-то оказался правильным, а вот одну монетку я так и не нашёл, видать, сторожа упёрли, хотя я вроде за ними и приглядывал.

Настроение и так никакое, а тут ещё оу Наугхо наш заявляется. Увидел меня, ползающего на коленях, поставил по стойке смирно и давай словами всяческими ругательными поносить. Дескать, позорю честь мундира и всё такое… Оно понятно, любой бы офицер на его месте так же сделал бы. Вот и ему, хотя наверняка понимал, зачем я на коленках да в грязи ползаю, а пришлось меня отчитать, да ещё прямо перед ухмыляющимися в бороды сторожами… А всё равно ведь обидно!

Ну да потом удача к нам вроде как лицом повернулась. Начали мы заведение обходить, да всюду нос сувать, дескать, смотрим, как да что. И вот, в обеденном зале меня будто торкнуло. Я даже, слегка позабывшись, командира своего локотком в бок ткнул и глазами ему показал. Мужик. Роста, как и в описании — высокого, но не очень. Волосом бел, крепыш, двигается вполне себе по-воински. Вот, правда, одежда и оружие… У того, как мне сказали, обычные для караванщиков куртка да портки. А этот — в дорожном, но дорогом камзоле, шпага на бедре. Короткая, правда, как купцы носят, но шпага. Кинжал на поясе, явно не местной работы. Но самое главное — обувка его! Я такой ещё никогда не видывал! Ботинки не ботинки, сапоги не сапоги. Будто, хе-хе, взобрался сапог на ботинка, и ублюдка ему сделал, вроде нашего Рааста-дурилы. Правда, как и наш Рааст, ублюдок славный уродился… Я это хорошо разглядел, потому как Игиир наш, хитрый лис, мою же ухватку перенять решил, да на свой манер. Когда проходили мы возле того мужика, он вроде как невзначай с его стола стоящую с края миску, уже пустую, свалил. Да так ловко это у него вышло, что я подбирать бросился, даже и не подумав — привычка солдатская, не самому же офицеру нагибаться. Ну и только согнувшись, догадался ботинки те повнимательнее осмотреть. Что сказать… Уж не знаю как, а как-то понял я, что ботинки эти ублюдские с теми цилиндриками и ножиком непонятным в родстве состоят. Вот даже не знаю, как и понял. Может, швы — мелкие и одинаковые, такие в наших краях ни один сапожник не сделает. То ли отделка, никаких украшений, но множество мелких деталек вроде блеснувших металлом кончиков на шнурках — это ж надо, такую мелкую работу для обувки делать!

А командир наш тем временем разливался перед мужиком этим в извинениях. Ну, таких, какими оу перед друг дружкой извиняются. Со стороны, так будто подерутся сейчас, ибо у них в обычае «извини» говорить, задрав нос да грудь выпятив.

Но ничего, тот вроде извинения принял, тем более, что я ему евоную миску обратно на стол положил. Ан вот тут-то он и прокололся ещё раз. По-нашенски мужик говорил, с трудом подбирая слова! Как и тот чужак. Споймали мы, стало быть, голубчика! Не помогло и то, что одёжу он сменить успел.

Ну да суть да дело, а время уже к обеду, да и торчать далее в караван-сарае уже было неловко. Так что пошли мы на главную площадь, а там нас уже Рааст поджидает.

— Ушла, — говорит, — сегодня та лошадка, с караваном. Ежели прям щас выехать, то может, к вечеру и нагоним. А то ведь уйдут в пустоши, и хрен потом их там отыщешь.

…Опять след раздвоился. Ну да слава богам, не мне выбирать, по которому идти. На то у меня командир есть.

 

Игорь Рожков. Лейтенант

Ребята, кажется, со мной согласились. В том смысле, что лох я наипервейший. Впрочем, глумиться не стали, а даже вроде как посочувствовали, что дескать, «вечно купчины нас, вояк, объегоривают». Но и помощь тоже никто не предложил. Хотя бы сходить, помочь безъязыкому поторговаться. Нет, это вовсе не потому, что они, сволочи такие, друг другу не помогают, а просто я для них ещё был недостаточно свой.

Это сложно объяснить… Понятия «боевое братство», «взаимовыручка», «воинский долг» в устах всяких там бардов-трубадуров звучат фальшиво и пафосно. Но для тех, кто живёт с оружием в руках и от него же кормится, все эти понятия воспринимаются вроде как приземлённее и проще, но в то же время и куда серьёзнее. Для них это не красивые картинки и звонкие фразы, но законы выживания, нарушать которые весьма чревато. Сегодня ты не придёшь на помощь однополчанину, а завтра он не прикроет твою спину. Не пойдёшь под пули спасать товарищей, и весь твой отряд-армия будут разбиты из-за отсутствия слаженности и взаимовыручки. Но тут есть и другая сторона: попасть в это «боевое братство» не так-то просто. Тут одинаковой формы, единой присяги и даже соседних коек в казарме недостаточно. Кандидат должен пройти серию проверок на вшивость, доказав свою надёжность как перед лицом врага и тяжёлых нагрузок, так и перед ликом начальственным, прежде чем товарищи начнут ему по-настоящему доверять.

А я, в общем-то, был среди этих ребят человек случайный. Попутный студент. Вчера пришёл, завтра уйду, так что относились ко мне вполне благожелательно, но своим не считали.

Нет, при других обстоятельствах они бы и «чужаку», скорее всего, охотно бы помогли. Нам психологи на курсах говорили, что один из действенных способов завоевать расположение человека — попросить его оказать тебе какую-нибудь несложную услугу. Он при этом ощущает себя очень важным и подсознательно благодарен тому, кто дал ему возможность это почувствовать. Но… Заход в город для моих новых приятелей был чем-то вроде долгожданного праздника. Есть возможность напиться, развлечься со шлюхами, а главное, скинуть с себя бремя вечной напряжённости и ожидания опасности. Тут уж не до возни с беспомощным студентом.

В общем, пришлось выкручиваться самому. Тратить деньги из трофейного кошелька мне принципиально не хотелось. В нашем попаданском деле, я считаю, заначка на чёрный день — это святое. Неизвестно, как жизнь сложится, когда настанет пора удирать, давать взятку, а то и жизнь свою выкупать, так что горсточка монеток, припрятанная за пазухой, никогда лишней не будет. Но раз нельзя тратить неприкосновенный запас, значит, придётся расставаться с чем-то другим. После долгих раздумий решил загнать свой китайский ножик и берцы.

Ножик, в общем-то, фигня, не жалко. Большинством из кучи запрятанных в нём инструментов я так никогда и не пользовался. А штопор… Для настоящего российского спецназовца преград не существует, особенно между глоткой и содержимым бутылки. Хе-хе, шутка. Попробуйте выдержать марш-бросок или пройти полосу препятствий, коли организм со вчерашнего отравлен алкоголем. Ну да это всё лирика. А вот с берцами расставаться — и правда, жаба давит. Такую обувку тут ещё лет триста-четыреста днём с огнём не найдёшь. С другой стороны, новые сапоги я себе уже купил и даже начал разнашивать. Конечно, не так удобно, как мои чудо-ботинки, но и не так ужасно, как я опасался. Но ведь, коли уж пытаюсь косить под местного (хе-хе — это с моим-то знанием языка), то хотя бы все демаскирующие детали туалета лучше бы убрать. Поэтому я себе даже нижнее белье местное купил, хотя, честно говоря, все эти кальсоны на завязочках и «ночнушки» чуть ли не до колен — то ещё уродство, пока штаны снимешь, десять раз обосраться успеешь. И конечно же, хотелось оставить привычные трусы и майку, но… У нас тут тесный мужской коллектив. Уединения практически никакого. Помыться, переодеться, да даже в кустики отойти — в кочевой жизни никто особо не стесняется, практически всё приходится делать на глазах у других, так что рано или поздно мои иномирные вещи привлекут внимание остальных, и начнутся неудобные вопросы… Да. А уж берцы в подобной ситуации будут выделяться, как жабо и ботфорты средневекового дворянина в сочетании с камуфляжем, броником и разгрузкой. А просто хранить их как память — слишком накладное удовольствие, если всё твоё имущество должно уместиться в двух сумках. Так что продавать, однозначно. Да и в случае чего, будет хорошая отмазка, если кто спросит «куда дел — зачем продал?» Деньги нужны были, сами знаете, вот и продал!

…И началась новая эпопея «продай — купи». И новый холодный душ от осознания, насколько же я не понимаю этот мир и ценность вещей в нём. Честно говоря, думал что ножик удастся загнать за хорошие деньги. Все-таки, вещь довольно клёвая, а сталь у него, по местным меркам, вполне себе качественная. Но… В оружейном ряду народ вертел мой чудо-ножик в руках, хмыкал-гыкал и предлагал за него сущие гроши. Дескать, забавная игрушка, но чего с ней по жизни-то делать? — «…Ну да, сталь и впрямь хорошая, вот кабы из неё кинжал, а лучше шпагу сковать… А эта-то твоя ковырялка на что пригодна?» Угу. Посмотрел я местные ножики, у самого коротенького лезвие сантиметров пятнадцать было. И то, он бабским считался, для хозяйственных работ. А у моего китайца лезвие не более семи сантиметров, на фоне других выглядит ужасно несолидно… В общем, я и торговаться пытался, и демонстрировал чудеса крутости своего девайса, однако облом. Не удалось выручить за него и половину той цены, на которую надеялся.

А вот берцы зато ушли за очень даже приличную цену. Первый же попавшийся купчина долго их вертел, разглядывая со всех сторон, щупал подошву, исследовал стельки, цокал языком, оценивая металлические колечки вокруг дырок для шнурков, и удивлённо водил пальцами по самим нейлоновым шнуркам, спрашивая у меня, из чего это они сделаны. Потом назвал цену… Больше той, что я надеялся получить. Но и я уже не был таким лохом, как вчера — обрадовался, но вида не подал и назвал свою цену, вчетверо выше первоначальной. Сторговались на тройной цене — аж целых двух золотых монетах! А это легко покрывало стоимость седла и сбруи. Которые я и приобрёл без особых проблем. И, поскольку всяческие мелкие покупки типа гове, сластей и прочей хозяйственной фигни были куплены ранее, довольный как слон вернулся в караван-сарай. И только потом вспомнил, что город так толком и не осмотрел, а ведь собирался же! А на завтра уже намечено продолжение пути.

 

Мооскаа. Главное управление Бюро всеобщего блага. Директор оу Ваань Лоодииг

— И вот, извольте, прибыл доклад по интересующему вас делу. Прислали голубиной почтой, тут расшифровка.

— Меня многие дела интересуют, уточните, о чём вы говорите, оу Маатаасик, — раздражённо потребовал оу Лоодииг, с неудовольствием глядя на угодливо изогнувшего спину заместителя директора Бюро по Северо-Восточному округу… Весьма ценный работник, хороший организатор и делопроизводитель, однако страдает излишним чинопочитанием и лизоблюдством, в связи с чем оставаться ему до конца службы на вторых ролях.

— Касаемо Красной папки. Об убитых разбойниках в Дааре, — ничуть не обидевшись на грубость начальства, поспешил уточнить оу Маатаасик. — Кажется, есть существенные результаты.

— Положите здесь, потом прочитаю. Вы свободны.

Выпроводив подчинённого из кабинета, оу Лоодииг приступил было к разбору текущих дел, но его взгляд то и дело скашивался к углу стола, где лежала довольно полная для своей категории папка с результатами Даарского расследования, одним своим видом щекотавшая любопытство директора Бюро. Во-первых, поступила она слишком быстро, он ведь не так давно распорядился вплотную заняться этим делом, а во-вторых, обычно подаваемые ему отчёты после расследований дел, связанных с Красной папкой, состояли из одного листка, на котором коротко говорится, что «сведения не подтвердились». Конечно, настоящие отчёты намного полнее и толще, однако всю шелуху отсеивают ещё в канцелярии, доставляя ему лишь краткую выжимку из множества документов. И коли оу Маатаасик, человек опытный и осторожный, решился допустить до его светлейших глаз подробный отчёт какого-то даарского оперативника, в нём просто обязано быть что-то действительно интересное.

Тем не менее, оу Лоодииг, которого, что там греха таить, именно чрезмерное любопытство и интерес к чужим тайнам в своё время и привели на службу в Бюро, сначала дисциплинированно разобрался с текучкой, и только потом позволил себе приступить к десерту.

— Хм… — пробежав глазами несколько листков, в полный голос сказал он сам себе, что случалось с оу Лоодиигом только в минуты сильного волнения или глубокой задумчивости. — А ведь, кажется, в этом и правда что-то есть…

После чего ещё раз, уже куда более внимательно перечитал доклад, даже не столько вникая в его содержимое, которое он прекрасно запомнил и по первому прочтению, сколько пытаясь уловить интонации и настроение писавшего и вычитать между строк правду.

— Кажется, не врёт, — сделал вывод оу Лоодииг. — Возможно, заблуждается, но не врёт. Вруны обычно берут детали и сюжеты для своего вранья из всем известных легенд, а тут же что-то новенькое — непонятные цилиндрики, странная подошва обуви, складной нож — с виду довольно бесполезный, однако весьма тонкой и качественной работы. Фантазёра, способного выдумать такие детали, он бы, пожалуй, оставил на службе в любом случае. Да и вообще, написано толково, логично и грамотно — даже немного странно для офицера, задвинутого на службу в Даар. Сначала излагаются факты, потом выводы, сделанные на основе фактов, и далее описываются действия, предпринятые исходя из сделанных выводов… Обещано прислать обнаруженные улики — уже весьма любопытно. Обычно дела из Красной папки состоят лишь из протоколов допросов очевидцев, а материальные свидетельства встречаются довольно редко…

Что ещё радует? Прямо офицер (как там его? Старший десятник оу Наугхо) этого не говорит, однако чувствуется, что он уже весьма близок к своей добыче. Много конкретики, и почти отсутствуют размытые и двоякочитаемые формулировки. Это либо признак излишне самоуверенного болвана, либо охотника, плотно севшего на хвост добыче.

Неужели дело о пропаже невесты сатрапа наконец-то сдвинется с места? Конечно, не будем излишне оптимистичны, вероятность удачи невелика, однако это куда больше, чем было у нас раньше. Теперь бы ещё понять, какое именно блюдо можно приготовить из подстреленной дичи… Труп нам не нужен однозначно, эту мысль надо донести до этого оу Наугхо как можно убедительней… А вот в клетке или на привязи?.. Этот оу Готор Готор, другой предполагаемый выходец из иных миров, пожалуй, не та птица, которая бы стала петь в клетке. Судя по тем крохам информации, что дошли до нас, в Тооредаане он уже попадал в клетку, но надолго там не задержался. И это ещё удача тамошних коллег, что вырвавшись, он не затаил обиду на их королевство, а даже наоборот, активно пошёл на сотрудничество… Человек из иного мира… М-да… Зачем они вообще приходят в наш мир? Вполне можно допустить, что сотрудничество и налаживание контактов с властями наиболее могущественных стран входит в их задачи. Иначе зачем бы этому оу Готору Готору повышать боеготовность армии Тооредаана, и уж тем более, организовывать Союз Государств, если бы он был просто разведчиком, посланным на предназначенные для завоевания территории? Итак, будем исходить из теории сотрудничества, хотя стоит приготовиться и к худшему варианту.

А с кем сотрудничал оу Готор Готор тут? Оу Ренки Дареека и Одивия Ваксай, пропавшая невеста Сатрапа — вот, пожалуй, наиболее близкие из известных ему людей окружения оу Готора Готора.

— А что я вообще знаю об Одивии Ваксай и её пропаже? — по старой привычке опытного следователя оу Лоодииг решил вернуться к истокам и вновь рассмотреть всё дело в свете новых открывшихся обстоятельств. — До сей поры в этом деле приходилось полагаться только на слова оу Ренки Дарээка, весьма уважаемого офицера и прославленного храбреца, хотя и тоже человека с тёмным прошлым. Не всякий потомок одного из древнейших родов Империи может «похвастаться» пребыванием на каторге. Таких обычно закон вообще обходит стороной. Впрочем, ещё недавно Тооредаан, по меркам старой Империи, был довольно диким и отсталым королевством, где могло твориться всё что угодно. Но даже и там… Интересно, это правда было наказанием за убийство, или результат каких-то интриг недоброжелателей отпрыска древней фамилии? С одной стороны, вроде всё чисто. Специально посланные люди подтвердили, что убийство было, и тому есть множество свидетелей, которые охотно готовы поделиться с любым чужаком байками про своего местного героя, и даже точно указать место «где они сидели» и «куда упало тело…» Да и отпрыск древнего рода на тот момент времени, кажется, был почти нищим и не имел влиятельных родственников, так что удивляться строгому приговору, вроде, тоже не приходится. Но с другой стороны, каторжник, который меньше чем за десять лет не только «смыл вину кровью», но и дослужился до полковника, и даже вошёл в близкий круг короля?.. Должность и жизненный опыт оу Лоодиига заставляли его искать тут какой-то подвох… Надо распорядиться ещё раз хорошенько покопаться в прошлом этого оу Дарээка, — мысленно сделал он для себя отметку.

Впрочем, пока об этом хватит. Итак, отыскав древний клад и расставшись с монархом, которого призывали домой неотложные дела государственного характера, экспедиция кладоискателей отправилась дальше, якобы к истокам реки Аэрооэо. А «по пути» фактически сменили власть в государстве Аэрооэо. Ну да, шахиншах там остался тот же, однако всё его окружение и политика государства претерпели сильные изменения. Похожий фокус они провернули чуть ранее в другом городе-государстве, фактически прямо на глазах Вааси Седьмого. Угу, невинные учёные, не интересующиеся ничем кроме древних черепков. Так я в это и поверил, коллега оу Риишлее — начальник Тайной службы Тооредаана!

У истоков Аэрооэо они якобы тоже собирались искать некую древность, и вот тут-то вот и начинаются главные загадки… Поначалу, объяснения пропажи невесты Сатрапа были слишком путанные и, мягко говоря, не совпадали с информацией, переданной внедрёнными в их экспедицию агентами оу Лоодиига. А пара групп следователей, посланных самостоятельно найти истину, столкнулась с сильным сопротивлением местного населения, препятствовавшего их работе. И он уже было решился, уступив требованиям Вааси Седьмого, прервать все отношения с Тооредааном и, наплевав на союзнические договоры с Аэрооэо, отправить к истокам реки небольшую карательную армию, которая сможет, перевернув каждый камень на указанном месте, найти если не саму невесту, то хотя бы ответы на гложущие монарха вопросы. Но тут этот самый оу Дарээка опять заявился в Мооскаа, испросил аудиенции у сатрапа и рассказал ему и, естественно, присутствующему там же оу Лоодиигу, самую бредовую и невероятную историю из всех, что доводилось им когда-либо слышать. Якобы, эта таинственная древность, что искала экспедиция, есть ни что иное, как тот самый легендарный Амулет Манаун’дака, пропавший тысячи лет назад. И якобы они смогли его отыскать, и он оказался ключом к воротам, открывающим проход в иные миры. Якобы, оу Готор Готор и был человеком из одного из этих иных миров, и он, воспользовавшись Артефактом-ключом, смог вернуться в свой мир, а невеста Сатрапа, Одивия Ваксай, последовала за ним, по… непонятно каким соображениям, но только не романтическим, в чём он, оу Ренки Дарээка, готов был поклясться. И ещё долго убеждал сжигаемого ревностью монарха в том, что отношения между оу Готором Готором и Одивией Ваксай скорее можно назвать братско-сестринскими, нежели какими-нибудь иными.

Потом он заявил, что попытка штурма плато, где хранится загадочный Амулет, являющийся для местных чем-то вроде святыни, может привести к разрушению или безвозвратной потере этого ценного артефакта. И тогда уж ворота закроются навсегда, и ни Одивия Ваксай, ни оу Готор Готор больше никогда не смогут вернуться в наш мир, и потому он просит отложить задуманное и не посылать армию или даже просто отряды «добровольцев» на поиски потерянной девушки.

Звучало всё это, конечно, абсолютно безумно, но… Лично он, оу Лоодииг, почему-то сразу поверил оу Дарээка. Во-первых, если бы этот человек пытался врать, он бы смог придумать куда более убедительную историю. В конце концов, можно же просто было сказать что, мол, «заблудилась в горах» или «упала с лодки и утонула», не придумывая столь фантастического бреда. А во-вторых, лично он, оу Лоодииг, за долгую практику в Бюро научился чувствовать ложь буквально по дрожанию голоса и едва заметным изменениям лица говорящего. Оу Дарээка говорил правду, либо искренне верил сам, что говорит правду. Сатрап, для которого оу Дарээка был героем и одним из его кумиров, также поверил молодому офицеру и, скрепя сердце, приказал отменить поход армии. На этом дело о пропаже невесты фактически и закончилось, перейдя в фазу канцелярской работы.

Итак, представим, что дело наконец-то сдвинулось с мёртвой точки, и в их мир снова прибыл если не сам оу Готор Готор, то ещё один посланец иных миров… Хм… Опять же, зная оу Готора Готора, пожалуй, стоит исключить любую грубую работу с объектом. Но и хитрить… Этот пришелец был тем ещё пройдохой, однажды сумевшим надуть даже его, оу Лоодиига! Но грубую работу чаще всего уже нельзя исправить. А вот проколовшись в хитрой игре, можно попытаться исправить положение, применив грубость. Так что…

— Вызовите мне оу Маатаасика, — приказал он прибежавшему на звук колокольчика секретарю.

— Итак, любезный, — начал он, едва указанный чиновник пересёк порог его кабинета. — Я хочу, чтобы вы отправили этому десятнику оу Наугхо следующие распоряжения от моего собственного имени — чтобы он почувствовал всю важность полученных инструкций. Первое: объект его поиска должен оставаться в живых, любой — повторяю — любой ценой! Второе: ни в коем случае не пытаться его арестовывать или как-то воздействовать на него силой. Если будет возможность, надо негласно проследить за чужаком, сообщая о его местонахождении голубиной почтой. И будет совсем замечательно, если оу Наугхо сможет войти с ним в контакт и завязать если не дружеские, то вполне приятельские отношения. Мне очень хочется, чтобы этот — назовём его, допустим, «Стрелок», — вошёл в мой кабинет исключительно по доброй воле. Если оу Наугхо сможет это обеспечить, его ждёт существенное повышение по службе и достойная награда. А если провалит дело, то Даар покажется ему Небесными равнинами Предков по сравнению с тем адом, куда я его законопачу… И да, доставьте мне личное дело этого офицера, желательно чуть более подробное, чем обычно: где родился и в каких условиях рос, почему решил поступить на службу в Бюро, как учился и как служил всё это время.