Ну что же, начнем с самого начала. Хью Лори — а точнее, Джеймс Хью Калум Лори (хотя он никогда не пользуется своим первым именем Джеймс) — появился на свет в Оксфорде, Англия, 11 июня 1959 года. Он был самым младшим из четырех детей. Его отец Уильям Джордж Ранальд Манделл Лори — в семье просто Ранальд — был практикующим врачом и в свое время закончил Кембриджский университет. Мать Патриция занималась домом и воспитанием Хью, его старшего брата и двух старших сестер.

Сейчас из многочисленных интервью актера понятно, что в детстве характер Лори в немалой степени формировался под влиянием матери, вернее, отношений с ней. Она умерла, когда Хью было двадцать девять. С отцом же у него складывались совсем иные отношения.

В июне 2005 года Лори дал интервью британскому изданию Mail on Sunday — перед премьерой «Хауса» на британском телевидении, — в котором он публично поведал о своих взаимоотношениях с родителями.

«У меня были проблемы с матерью, как и у нее со мной, — признался он. — Я был ужасным и довольно несчастным ребенком. Она же ожидала от меня слишком многого, и обычно я не оправдывал ее ожиданий. Я постоянно разочаровывал мать, и бывали такие моменты, когда я ей не нравился. Под моментами я подразумеваю достаточно длинные промежутки времени — например, месяцы».

Лори рассказывает, что у его матери случались хорошие периоды, когда ее переполняло отменное настроение. Тогда она изливала на близких душевное тепло, сыпала шутками. Но чаще все обстояло иначе, она была не из тех, «кто стремится к таким вещам, как счастье, легкость или комфорт. Она даже не любила этих слов. В хорошем настроении она была очень яркой, веселой, а потом ее будто выключали — тянулись дни, недели и даже месяцы, преисполненные жалобами и недовольством».

С отцом же отношения у Хью развивались совсем по иному сценарию, они были отмечены взаимным уважением и глубиной, хотя общались отец и сын намного меньше.

Так или иначе, Лори закончил Dragon School — известнейшую подготовительную школу в Оксфорде, а затем Итон — один из самых престижных публичных, или, пользуясь американской терминологией, частных колледжей Великобритании, прежде чем поступить в Кембриджский университет.

Сам Лори рассказывал также, что его отец, ставший доктором медицины только в сорок лет, — до этого он служил в армии и воевал во время Второй мировой войны, — конечно, надеялся, что сын пойдет по его стопам. Однако медицина мало интересовала Хью при поступлении в Итон.

«Мой отец возлагал на меня определенные надежды, он мечтал, что я тоже пойду по медицинской части, — сказал Лори в интервью Mail on Sunday. — Я в общем-то не возражал и даже собирался выбрать нужные дисциплины, но в конце концов все-таки забросил это дело. Медицина — адски тяжелая работа, и надо быть действительно очень толковым малым, чтобы сдать все эти экзамены. И меня до сих пор гложет чувство вины».

Конечно, подобное совпадение — молодой человек, не оправдавший ожиданий отца-врача, через много лет сыграл доктора в популярнейшем телевизионном шоу, — да, такое совпадение не могло пройти незамеченным. Тем более для человека такого склада, как Хью Лори.

«Одна из вещей, которые заставляют меня чувствовать себя виноватым, — это то, что мой отец был хорошим врачом, свято верившим в клятву Гиппократа. Он был благородная душа, — говорит Лори. — Быть может, это и было бы утомительно — если бы каждый сын пытался жить согласно принципам своих родителей, — но я красуюсь с трехдневной щетиной на лице, притворяясь доктором, в то время как мой отец был по-настоящему хорош в этой профессии. Получается, что я зарабатываю больше, являясь просто фальшивой версией своего отца».

По его собственному признанию, школьные годы были отмечены не только недостатком интеллектуальности, но и отсутствием хотя бы намека на жизнерадостность, или, говоря современным языком, на «драйв».

В остроумной, заметке, которую он написал для британской Daily Telegraph в 1989 году, Лори так подводит итоги своей школьной юности:

«Нет, правда, я был ужасным ребенком. Ничего похожего на „книжность“ — большую часть времени я проводил, зажав в зубах сигаретину, жульничал на контрольных по французскому. Я носил башмаки на платформе с латунными черепами и перекрещенными костями, прическа моя была сущим позором, и я каким-то образом изобрел отвратительный способ выглядеть одновременно и жирным и тощим. Если бы вы повстречали меня на улице в те прыщавые годы, уверяю, вы бы как минимум ускорили шаг, чтобы быстрее меня миновать. Думаете, преувеличиваю? Ничуть. Просматривая недавно свои школьные доклады, я обнаружил, что слова „ужасно“ и „безнадежно“ в отзывах встречаются особенно часто».

Хотя недостаток амбиций, который, по мнению Лори, помешал ему даже попробовать заняться медициной, был, похоже, и впрямь характерен для его юности, так или иначе, Хью все-таки не скатился на самое дно. И от амплуа последнего бездельника Лори спасло весьма неожиданное увлечение, которому он посвятил в результате достаточно значительный отрезок своей юности. Именно это занятие и сделало его существом упорным и дисциплинированным, что оказалось немаловажным для дальнейшей успешной карьеры. Этим занятием стала академическая гребля.

Доголливудская профессиональная и личная жизнь многих знаменитостей, сделавших себе имя уже после переселения в США, часто является предметом скрупулезного изучения как журналистов, так и обожающей публики. И порой сделанные открытия действительно несколько ошарашивают исследователей — их удивляет, что Пенелопа Круз, Мел Гибсон или Антонио Бандерас были настоящими звездами у себя на родине задолго до своего появления в Голливуде. Сейчас американские журналы и ТВ-репортеры тратят галлоны чернил и кучу времени, расписывая, как Хью нежился в лучах славы еще до того, как достиг оглушительного успеха в роли доктора Хауса. Но более всего воображение американцев поразил удивительный факт из биографии Лори: в свое время он был одним из лучших молодых спортсменов-гребцов Великобритании и входил в мировую десятку юниоров.

Если вас действительно интересует, что же представлял собой этот актер в юности, то его увлечение академической греблей поможет дать ответы на большую часть вопросов. Этому занятию он посвятил десять лет жизни, именно гребля определила выбор университета и помогла ему развить те качества, которые в дальнейшем способствовали становлению Хью Лори как актера.

Хорошо известно, что занятия спортом часто способствуют сценическому успеху. Взять хотя бы Брюса Дерна (бег), Криса Кристофферсона и Берта Рейнольдса (футбол), Джину Дэвис (стрельба из лука) — напарницу Хью по фильму «Стюарт Литтл». Этому существует вполне разумное объяснение. Спорт действительно помогает развитию навыков, необходимых для успеха в актерской профессии, — это и готовность часами тренироваться, и уверенность в своих силах, и способность психологически переживать поражение и взлет. Все эти качества, безусловно, одинаково нужны как спортсменам, так и актерам.

Однако спортивные достижения как-то плохо согласуются с образом хромого и неряшливого брюзги-наркомана. Хотя если смотреть «Хауса» внимательно, то в момент, когда добрый доктор «закатывает рукава», собираясь приступить к операции, можно увидеть нечто весьма похожее на отлично развитую мускулатуру.

В юности, и особенно в годы учебы в Кембридже, Хью Лори являлся одним из лидеров в этом виде спорта. Будучи студентом Итона, он упорно тренировался, что привело его к победе на национальном чемпионате Великобритании среди юниоров (в паре с Дж. С. Пальмером), а также к завоеванию четвертого места на чемпионате мира среди юниоров в Финляндии в 1977 году.

Да что говорить, даже его выбор места учебы и специализация были обусловлены занятиями греблей. «Я поступил туда, чтобы грести. Я был захвачен этим, — скажет он потом. — Именно за этим я туда и отправился, а антропология просто оказалась наиболее занимательным чтением в перерывах между тренировками на реке, где я проводил по восемь часов в день».

Лори поступил в Кембридж в 1978 году и выступал на соревнованиях как за команду колледжа Селвина, так и за университетскую сборную, хотя болезнь в 1979-м ненадолго прервала спортивную карьеру. Выздоровев, в 1980 году он вернулся в команду — чтобы поучаствовать в знаменитой гонке между Оксфордом и Кембриджем. Надо объяснить, что для английских студентов это что-то вроде футбольного матча между Гарвардом и Йелем.

Итак, в этой гонке он находился в лодке своей команды, которая эффектно неслась по реке в отчаянной попытке преодолеть небольшой перевес соперников. Ненавистные оксфордцы выиграли с весьма незначительным преимуществом, однако Лори получил престижную награду. До настоящего времени Лори вспоминает этот проигрыш как сильнейшее впечатление.

«Я был четвертым гребцом в лодке на этих состязаниях, — рассказывает он. — Результатом стал проигрыш Кембриджа — нам не хватило каких-то пяти футов, что я воспринял как личное поражение. Наверное, я не должен говорить этого, поскольку до сих пор не хочу доставлять удовольствие противнику. Но это правда — жутко обидное поражение».

Несколько месяцев спустя двойка Лори-Пальмер приняла участие в легендарных соревнованиях Королевской регаты, где заняла второе место, уступив американской команде.

Такой впечатляющий контраст между совсем неатлетическим Хаусом и блестящими спортивными достижениями актера может стать более понятным, если пролить свет на одну интересную историю.

Лори уже вовсю наслаждался заслуженной спортивной славой, когда неожиданно узнал важный факт из биографии отца. Оказывается, Ранальд завоевал золото в возрасте тридцати трех лет в парной гребле (двойка распашная без рулевого) в 1948 году на лондонской Олимпиаде. Лори узнал о спортивном подвиге отца, роясь как-то в картонной коробке, набитой всякой ерундой навроде старых носков. То олимпийское золото оказалось историческим — пройдет сорок лет, прежде чем пара английских гребцов сможет повторить этот успех.

«Мой отец был очень скромным, — сказал Лори в интервью Mail on Sunday. — Он никогда не рассказывал мне о своем олимпийском золоте. Это была всего лишь пластина из олова, покрытая тонким слоем золота, дело ведь происходило сразу после войны. Тогда не принято было развешивать награды в рамках по стенам или выставлять в стеклянных витринах, да и вообще, не могу себе представить, чтобы у нас в доме имелось специальное место для всякой памятной всячины. Это поразительный пример скромности людей того сорта, который сейчас редко встречается».

Сегодня фотография старшего Лори и его партнера, выпускника Кембриджа Джека Вилсона, получающих медали, стоит на столе Хью в его английском доме.

«Джек — гибкий и удалой, а отец — человек с твердым характером, они заслуживают внимания, — говорит Лори, описывая фотографию. — Они замечательные люди. Твердые, скромные, благородные, и, думаю, они никогда не стремились обратить в выгоду события своей жизни. Исчезающая порода людей, я полагаю».

Ну что же, теперь, пожалуй, уже не так удивительно, что этот блестящий спортсмен прячется за личиной склонного к саморазрушению и далеко не атлетичного доктора. Ведь и его отец, доктор самый настоящий, не счел нужным распространяться о своих успехах в том самом виде спорта, которым был увлечен сын. «Скромность, — говорит Лори, — всегда была божком нашей семьи».

Несмотря на то что гребля якобы явилась единственной причиной для поступления в Кембридж, это не помешало Хью благополучно окончить университет со степенью бакалавра третьего класса по антропологии и археологии. Ну и кроме того, поклонникам Лори по всему миру следует быть благодарными уважаемой системе высшего образования Великобритании за перевоплощение тощего гребца в актера.

Именно в Кембридже, в тот короткий период, когда он вынужден был из-за здоровья приостановить тренировки, Лори протоптал дорожку в университетский любительский театр — почтенную театральную труппу, образованную еще в 1883 году и известную под именем «Рампа». Для тех, кто не знает, как много дала эта труппа английскому миру искусства, публикуем список ее участников: писатель Дуглас Адамс, автор книги «Автостопом по Галактике»; актер Саша Барон Коэн, известный благодаря своим персонажам; драматург и актер Алан Беннет; члены знаменитой комик-группы «Монти Пайтон» Грэм Чэпмен, Джон Клиз и Эрик Айдл; легендарный телеведущий Дэвид Фрост; писательница и телеведущая Жермейн Грир, известная своими феминистическими взглядами; писатель и критик Клайв Джеймс; замечательная актриса Эмма Томпсон и, конечно же, национальное сокровище Британии по имени Стивен Фрай.

Сам Лори утверждает, что участие в любительском театре было совершенно обычным делом среди студентов Кембриджа в 80-е. «Я был весьма беспокойным молодым человеком, из тех, кто любит переспрашивать и вообще выставлять себя дураком, — вспоминает он в интервью 2002 года для издания Chicago Sun-Times. — Актерство — это не слишком „английское“ занятие, совсем не то, что могут посоветовать школьные учителя детям в качестве серьезного дела. А даже если и посоветуют, то вряд ли будут смотреть на это одобрительно. „Ну ладно, ты хочешь поиграть, но потом надо вырасти и найти настоящую работу“. Чем-то в этом роде я и собирался в конце концов заняться».

Неудивительно, что ощущение, будто актерство — это скорее развлечение, а не дело, достойное хорошо образованного истинного англичанина, не могло не беспокоить Хью, особенно в свете достижений его отца на поприще медицины и спорта. Однако парадоксальным образом актерство оказалось именно тем занятием, в котором у Лори все получалось, несмотря на его заявления: «Мир не нуждается больше в актерах… еще один олух вроде меня, занимающий место в хвосте длинной очереди, вовсе не является так уж необходимым».

И любопытно, опять-таки невзирая на эти рассуждения, что актерство оказалось настолько выгодным в финансовом плане, что большая часть однокашников Хью, обладателей «серьезных» профессий, могут только мечтать о таких доходах. Упомянем, что, по утверждению Entertaiment Weekly, гонорар Лори летом 2006 года составлял около 300 000 долларов за съемки в одном эпизоде «Доктора Хауса»… и получается, около 7 миллионов долларов за сезон! Однако «серьезные» деньги!

Лори заканчивал университет, уже будучи президентом театрального клуба, вице-президентом была Эмма Томпсон. Комедийные ревю позволили Лори освоиться на сцене и стали в дальнейшем кирпичиками для строительства актерской карьеры. Что касается серьезных ролей, то Кембридж отнюдь не дал Лори возможность получить опыт классического театра.

«Люди предполагают, будто бы я очень хорошо натренированный актер, поскольку извел годы и годы на отработку шекспировских ролей. Между тем я понятия не имею, как играть в классических пьесах, и за университетские годы Шекспира играл всего лишь однажды. Но если люди хотят этому верить, что ж, я счастлив притворяться таковым».

Но нельзя и преуменьшать роль этих лет, проведенных в «Рампе», — они, конечно же, были важным этапом его актерской карьеры, тем более что именно в студенческом театре произошло его знакомство с другими юными дарованиями, включая, кстати, и Эмму Томпсон, которая одно время даже была его девушкой. (Сама Томпсон описывает Хью как «скорбного скользкого угря с большим членом» и «самого забавного человека из всех встреченных мной в этой жизни».) Этим юным дарованиям совсем скоро суждено будет стать звездами британской сцены, кино и телевидения. И это, в общем-то, обычное для «Рампы» дело, что именно здесь Лори встретит одного из самых важных для себя людей, с которым будет связан дружбой и профессией все последующие десятилетия.

У «Рампы» есть давняя традиция: время от времени театр отправляется в турне. И как-то раз во время таких гастролей Эмма Томпсон представила Хью Лори начинающего драматурга и актера по имени Стивен Фрай. Фрай в 1980 году написал пьесу «Латынь!», которая произвела на Лори сильное впечатление, и он попросил Томпсон их познакомить. На сегодняшний день Стивен Фрай известен не меньше своего друга Лори, критик журнала «Нью-Йоркер» Джон Лар назвал его Актером с большой буквы.

Появившись в свое время на сцене Лондона в пьесе Cell Mates, Фрай неожиданно и необъяснимо был так потрясен, что покинул не только театр, а даже и Англию, проведя некоторое время в Дании в попытке избавиться от того, что он сам охарактеризовал как «разновидность липкого ужаса — чувство невыполнимости». (Со времени своего так называемого «фиаско» Фрай написал несколько книг, сыграл в нескольких фильмах, снял несколько документальных лент, стал ведущим знаковых британских телешоу, но на сцену так никогда и не вернулся.)

Однако вернемся в 1980-й. Фрай и Лори составляют отличную парочку стремящихся к развлечениям юнцов, развивающих свои актерские приемчики. Они вместе работают над пьесой под названием The Cellar Tapes, с которой и дебютируют на знаменитом Эдинбургском театральном фестивале в 1981 году. Их скетч получил премию Perrier Pick of the Fringe, награда эта позволила им прокатиться с туром по Англии, провести трехмесячные гастроли в Австралии и в конце концов получить контракт на телетрансляцию спектаклей из лондонского театра Вест-энд.

Путешествие по Австралии сплотило дуэт Фрай-Лори. «К моменту нашего возвращения, — шутит Эмма Томпсон, — они уже были женаты». Да, 80-е годы были отмечены для Лори началом большой дружбы и настоящего сотрудничества. В 1982 году Лори, Фрай, Томпсон и другие члены «Рампы» снимаются в комедийном сериале «Ревю кембриджской рампы».

«Он абсолютно блестящ и настолько же болезненно самокритичен, — говорит Фрай о своем друге в интервью Los Angeles Times. — Не припомню, чтобы мне хоть раз довелось от него услышать, что он доволен сделанным, за исключением каких-то реальных событий жизни — например, дружбы, отцовства или любви. Он совершенно замечательный человек, а более мудрого друга я просто не знаю».

С тех пор минуло тридцать лет, и эта дружба выдержала испытание временем, пусть их сотрудничество и закончилось в середине 90-х годов. Однако профессиональные пути их по-прежнему иногда пересекаются — как, например, в Лос-Анджелесе в начале 2007 года.

«Он оказался здесь, чтобы сняться в паре эпизодов сериала „Кости“ — объяснил Лори журналистам из Men's Vogue появление Фрая в мистическом триллере по романам Кэти Рейхе. — И мы оказались в одной студии спустя двадцать шесть лет и на расстоянии восьми тысяч миль от того места, где мы начинали, да еще работая для американских шоу. Очень странно».