Когда легионы телевизионных фанатов, любящих изводить друзей изложением пустяковых фактов о малом экране за пивом и попкорном или засорять форумы в Интернете деталями о малоизвестных ситкомах или актерах, окинут взглядом самые значительные моменты истории телевидения, они вполне могут вспомнить курьезную историю об актере, сыгравшем небольшую роль человека по имени Ян (мы так и не узнаем его полного имени), администратора нефтяной компании, в триллере 2004 года «Полет Феникса».

Не то чтобы «Полет Феникса» (ремейк одноименной картины Джеймса Стюарта 1965 года) был особо успешной авантюрой — равно как в глазах критиков, так и по части кассовых сборов. И не то чтобы актер, о котором идет речь, — Хью Лори — сыграл особо большую или запоминающуюся роль в этой истории о падении самолета. Скорее уж это было нечто такое, чем занимаются в свободное время, работа в стиле «уже-предвкушаю-следующий-проект». Именно во время съемок «Полета Феникса» в южноафриканской стране Намибии Лори совершил шаг на следующую ступень.

После продолжительного съемочного дня Лори решил попробоваться на пилотную серию американского сериала, несколько сценарных выдержек ему прислали по факсу из Штатов. Он взялся за пробу без каких-либо больших ожиданий. «Тогда я еще думал: „Это пилотная серия, в конце-то концов. Может быть, десять или двенадцать дней работы“. У меня и мыслей не было, что дело пойдет дальше. Как правило, оно не идет».

Вообще-то, называть это кинопробами значит выдать желаемое за действительное. На самом деле Хью при помощи своих экранных партнеров по «Полету Феникса», Джейкоба Варгаса и Скотта Майкла Кэмпбелла, державших камеру, просто зачитал реплики из полученного факса прямо посреди намибийского сортира.

«Единственным источником света в этой уборной было зеркало, — вспоминает Хью. — Мне тогда с самого начала стало понятно, что этот проект — нечто особенное. Даже на основе нескольких страниц я подумал: „Это действительно хороший материал“».

Хью даже решил не переодеваться и остался в грязной, пропыленной одежде, которую носил во время съемок. Бриться он тоже не стал.

Возможно, все это было частью изощренной стратегии — в надежде, что небритость и неопрятная одежда дадут ему преимущество над другими неизбежно ухоженными соискателями. Хотя съемки пробной записи в костюме из «Полета Феникса» вполне могли быть просто следствием слишком большой усталости, чтобы помыться и переодеться, — и в самом деле, Лори действительно извиняется за свой внешний вид в отснятом материале.

Как бы там ни было, Хью твердо вознамерился как можно лучше подать свои таланты продюсерам пилотного шоу.

«Мне не хотелось вновь провалить пробы, которые, я знал, могу сделать хорошо, — сказал Лори в интервью. — Поэтому я поработал над ними и таки сделал все как надо». Прибегнув к своему первоклассному американскому акценту, отточенному в «Стюарте Литтле» и отдельных ролях в различных скетчевых комедийных шоу, Хью вооружился тем немногим, что он знал о роли, и приложил усилие, достойное старого гребца-чемпиона, — как в подготовке, так и в исполнении.

Конечно, не повредило и то, что даже в ранних набросках роль доктора Грегори Хауса была сложной и многослойной.

«Он уже весь был в тех страничках, что они прислали мне, — вспоминал Хью в интервью незадолго до начала третьего сезона „Хауса“ осенью 2006-го. — Я уже слышал его в своей голове — ритм его речи. То, что он прятал за скаредностью и сарказмом. Я очень четко представлял его с самого начала».

Каким-то образом студенческие постановки, телевизионные шоу, фильмы и все остальное сошлось воедино в тот день в намибийской уборной. Проба Лори на роль причудливого американского доктора — довершенная акцентом Нью-Джерси — оказалась лучшей.

Согласно хаусовской легенде, когда исполнительный продюсер Брайан Сингер увидел запись пробы Лори, он пришел в восторг: «Вот именно такой тип сильного американского актера я и искал!» По правде говоря, Сингер и другие члены продюсерской команды, включая ведущего сценариста Дэвида Шора, Пола Аттанасио и Кэти Джейкобс, уже утвердили на роли половину актеров шоу до того, как они посмотрели запись Хью. Изначально Дэнис Лири, Роб Морроу и Патрик Демпси рассматривались на роль, и даже Шор, который был знаком с прежними работами Хью, сперва сомневался, что тот подойдет. «Я был поклонником его комедий, — сказал Шор, — но, клянусь, никогда бы не подумал, что эта роль для него».

Стоит упоминания, что Лори не знал — по крайней мере, поначалу, — что роль, которую он зачитывал в Намибии, была главной в сериале. Мысль, что он пробуется на роль второго плана, была довольно логичным предположением, так как раздражительные доктора обычно не командуют парадом в высокобюджетных вечерних сериалах.

«Я не мог поверить, что Хаус был главным персонажем, — вспоминает он. — По традиции американского телевидения герой всегда морально безупречен — что также означает, что он хорош собой, так как привлекательная внешность и нравственность идут рука об руку в Голливуде. А в этом персонаже не было ни того ни другого. Я не мог поверить, что кому-то вздумалось воткнуть его в центр часовой драмы».

И хотя Хью утверждает, что ему недостает смазливости главной звезды шоу, — точка зрения, с которой легион его поклонников может поспорить, — тем не менее следует признать, что он выработал определенную, очень характерную внешность для своего героя. Этот потрепанный вид из «Полета Феникса» не только сильно помог Лори заполучить роль доктора Грегори Хауса, но также утвердил раз и навсегда широко известный неряшливый вид Хауса: щетина, джинсы, мятый пиджак или старая кожаная куртка, кроссовки — все это останется частью эстетического шарма героя, начиная с самого первого эпизода.

Конечно, идеальное сочетание таланта Хью и характера его персонажа, к которому так стремились продюсеры, очень помогло Лори. Но и для команды создателей «Хауса» это сочетание было не менее приятным.

«Хью вошел в комнату, и я сказал: „Хорошо, это именно то, что я написал!“ — вспомнил Шор летом 2006-го, проводя мастер-класс по сценарному мастерству в родной Канаде, и добавил, что для сценариста работать с универсалом Лори означает возможность совместить комедию, драму и сугубо медицинские элементы в одном сильном ведущем актере. — Он позволяет тебе написать практически что угодно, — сказал Шор слушателям. — У вас может быть самая драматическая, тяжелая и эмоциональная сцена, и вы можете бросить посреди нее остроту, и он запросто все это сыграет. Люди будут смеяться, и в то же время сохранятся все драматические эмоции, что действительно невероятно».

Впрочем, согласно Шору, влюбиться в Лори после его пробы — это одно, а вот сделать так, чтобы в немолодого 45-летнего актера влюбились представители компании «Фокс», — это уже другое. Не стоит к тому же забывать, что в 2003-м Хью уже начал играть в сериале «Сорокалетние» пап среднего возраста, коим он, строго говоря, и являлся в жизни. В стремительно молодеющем мире вечерних шоу команда «Доктора Хауса» понимала, что «Фокс» придется подкупать глубиной и актерской многогранностью Хью.

И «Фокс» решилась на этот невероятно смелый шаг — смирилась с главным героем, которому за сорок. «Сценарий не так уж сильно изменился, после того как его утвердили, — припоминает Шор. — Главное, что Хью удалось воплотить все это. Очень легко сидеть в комнате и писать: „Персонаж высок и в то же время кряжист, он резок, но обаятелен“. Тебе хочется сложных и запутанных персонажей, переполненных внутренними противоречиями. Написать это легко, но сыграть — отнюдь».

Шор также воздал должное исполнительному продюсеру и режиссеру Брайану Сингеру — за успешный старт шоу и за возможность для Хью и других актеров разрабатывать роли так, как им видится. Быть может, Сингер пока еще не такая большая шишка, как флагманы блокбастеров вроде Спилберга, Кэмерона или Люка, но он, несомненно, набрался опыта в таких боевиках, как трилогия «Люди Икс» и «Супермен возвращается».

«Мне, как сценаристу, было чертовски приятно иметь такого режиссера, который говорит с актерами о том, что происходит в сцене и в чем суть персонажа, — вспоминает Шор. — К тому же он находил нечто такое в моем собственном материале, о чем я даже не догадывался. И мне приходилось говорить: „Да, здорово, выходит совсем неплохо“. Он действительно очень глубоко проникся сценарным материалом».

Корни этого «материала» прорастали из идеи Пола Аттанасио, еще одного из исполнительных продюсеров сериала, придумавшего основную концепцию фильма о диагностах после того, как прочел статью о загадочных заболеваниях. Аттанасио и Шор объединили усилия. Шор рассказал журналу Writer's Guild: «Мы знали, что кинокомпания ищет процессуальный сериал, и Пола озарила идея о медицине, которая сродни полицейскому расследованию, где подозреваемые — бактерии. А я тогда сразу понял, что вся изюминка — в персонажах. Ведь бактерии на их роль не годятся, у них нет мотивов».

Конечно, чтобы стать шоу, которое с руками оторвет любая компания и вложит в него миллионы, идею следовало разработать. «На философском уровне фильм ставит вопрос: что важнее — доброта или правда?» — объясняет Шор, писавший эпизоды для таких сериалов, как «Полиция Нью-Йорка», «Практика», «Строго на юг» и «За гранью возможного».

А поскольку в «Докторе Хаусе» предстояло столкнуть этику, медицину и вопросы о жизни-и-смерти с наукой, то необходимо было противопоставить сугубо научную сторону лечебным процедурам, выполненным просто ужасающе, поскольку таков уж герой Лори. И команда Шора пригласила специалиста, «научного редактора», который и отвечал в первых эпизодах за точность медицинского действа, дабы убедить зрителя, что Хаус и его помощники — всамделишные доктора, работающие во всамделишном госпитале.

«С нами над шоу трудится доктор Дэвид Фостер, — объяснил Шор, добавив, что центром каждой серии изначально являлось некое заболевание. Этот сценарный прием в результате и стал основой всего сериала. — В каком-то смысле мы работаем задом наперед. Мы начинаем болезнью и через нее выходим на доктора Хауса».

Но было бы ошибкой придавать слишком большое значение медицинскому аспекту в успехе сериала. «Конечно, там наличествует сугубо медицинское исследование, — сказал Сингер, — но если бы Хаус занимался только тем, что лечил болезни каждую неделю, он бы довольно быстро всем наскучил».

Ответственность за то, чтобы избежать этой скуки, и легла на плечи Хью Лори. Хотя, возможно, в те первые дни было ошибкой перекладывать всю ответственность за успех или провал «Хауса» на Лори. Ведь была серьезная надежда, что достойная режиссура и предпосылки к первосортному лицедейству у других исполнителей — Омара Эппса, Лизы Эдельштейн, Роберта Шона Леонарда, Джесси Спенсера и Дженнифер Моррисон — вдохнут в проект жизнь, чтобы преодолеть барьер пилотной серии.

Когда «Фокс» впервые поставили «Хауса» в эфир во вторник в девять часов вечера осенью 2004 года, рейтинги оказались вполне приличными, но не феерическими. Но по мере продвижения первого сезона зародилось ядро фанатов. Структура каждого эпизода первого сезона довольно стандартна: приходит пациент со странным, но серьезным заболеванием; диагностическая команда вычисляет при помощи метода дифференциальной диагностики доктора Хауса, что не так с пациентом; предложенное лечение поначалу срабатывает, а потом все идет наперекосяк; тогда в дело вступает Хаус и сам доходит до верного диагноза, как кажется, случайно, основываясь на чьей-то реплике или туманном предположении, оброненном другом или родственником пациента; затем Хаус и команда лечат пациента, часто при помощи простейшей процедуры, и все движется к счастливой развязке; Хаус подводит итог серии, отклоняя все похвалы и не забывая напоследок обругать пациента за вредные привычки, которые и навлекли на него болезнь.

Несмотря на то что действие разворачивалось в рамках этих довольно предсказуемых перипетий, критикам понравился созданный Хью Лори в первом сезоне образ доктора-мизантропа. Многие заметили, что сериал больше смахивает на детектив, нежели на стандартный медицинский фильм. А некоторые телесценаристы сравнили Хауса и его трость с детективом Питера Фалька и его плащом в «Коломбо». Другим пришлась по нраву глубина главного героя шоу — результат превосходного сценария Шора и отличной игры Лори.

«Грегори Хаус сродни супермену, этакому ницшеанскому сверхчеловеку, — писала Мэри Макнамара в Los Angeles Times в своей превосходной аналитической статье. — В конечном счете он всегда выходит победителем; он просто использует свой разум и наблюдательность вместо „Бэтмобил“ или рентгеновского зрения. Что делает его куда более привлекательным для современных работающих девчонок-феминисток, но сложным для сценаристов, ведь если растягивать человека-загадку на множество серий, он должен приоткрывать что-то о себе, чтобы не стать статичным, но не слишком много, в противном случае он превратится в банальность». Помимо прочего, Макнамара отметила, что, несмотря на самоуничижительные ремарки относительно своей внешности, Хью Лори удалось выработать этакую неприметную сексуальность, не прошедшую мимо внимания зрителя. «Сексуальность уместно подчеркивалась развитием сюжета (не допускающим, впрочем, даже поцелуя — поцелуй следует беречь для совершенно особенного эпизода, например рождественского), — пишет Макнамара, — но этой сексуальности нельзя становиться основой шоу, в противном случае тонкое очарование абсолютно не романтичного главного героя будет мигом утеряно».

Толковость сценария и сексуальность героя не ускользнули также и от внимания людей, вручающих телевизионные награды. В сентябре 2005-го — как раз когда стартовал второй сезон, который уже смотрели 16 миллионов зрителей, — «Доктор Хаус» получил премию «Эмми» за лучший драматический сценарий. Лори хоть и был номинирован на лучшего актера — награду, которую, как думали многие, включая, что неудивительно, команду создателей «Хауса», у него был неплохой шанс отхватить, — но ничего не получил.

«Не думаю, что шоу попало бы в эфир, не будь у нас Хью в этой роли, — сказал Шор. — Этого персонажа тяжело сыграть, а тем более сыграть хорошо. Я и предвидеть не мог, когда писал все это, что Лори превратит этого героя в одного из самых сексуальных персонажей на телевидении».

Итак, в первом сезоне Лори и «Доктор Хаус» стартовали отлично. С солидными рейтингами, премией «Эмми», с хвалебными отзывами равно как поклонников, так и критиков. Но обмозговывая второй сезон, представители «Фокс» сделали гроссмейстерский ход, который сыграл весьма и весьма заметную роль в раскручивании шоу до статуса мегауспешного и возвел Хью Лори на пьедестал крупнейших звезд в телевизионной вселенной.

Шаг этот заключался в том, чтобы поставить «Доктора Хауса» сразу за немыслимо популярным «Американским идолом». Не знакомым с особенностями составления графиков вещания крупных американских сетей подобное размещение «Хауса» может показаться незначительным моментом. Однако, запуская сериал следом за другой, чрезвычайно популярной программой, можно добиться колоссального эффекта по той простой причине, что люди, любящие одно шоу, часто предпочтут остаться на диване перед телевизором, если следом им предложат другой аппетитный продукт. Это спаривание с «Американским идолом» позволило обратить, целую новую группу зрителей в фанатов сериала и персональных фанатов Хью Лори.

«У нас был костяк последователей, обнаруживших наш сериал самостоятельно, еще до того, как его запустили после „Идола“, — поделился исполнительный продюсер Джейкобс. — Но мы и не представляли, что у нас будет настолько громадная аудитория».

Безусловно, партнерство с «Американским идолом» явилось чрезвычайно важным для «Хауса». Но подобное объяснение раннего успеха шоу — лишь половина правды. О другой половине, полностью завязанной на усердной работе, увлеченности и, конечно, странных одержимостях главного героя, лучше всего рассказывают экранные товарищи Лори.

Из свидетельств задействованных в сериале актеров становится очевидно, что Хью почитает себя за кого-то вроде помощника режиссера в сериале — по меньшей мере.

«Хью сорежиссирует каждую нашу серию, — говорит Роберт Шон Леонард, играющий доктора Джеймса Вилсона, онколога и, похоже, единственного настоящего друга Хауса на всем белом свете. — Это не преувеличение. Он на самом деле спрашивает: „Ты собираешься монтировать этот кадр с вот этим? Потому что если да, то получится неуклюже“».

Со своей стороны, Хью — у которого, в конце концов, действительно имеется опыт по обе стороны камеры — не пытается отрицать, что ему нравится быть вовлеченным в процесс создания «Хауса» не только в качестве актера.

«Я пытался оказывать влияние, — признает он. — И пока успех шоу все растет, все возрастающее бремя возлагают на… нет, звучит как-то помпезно. Скажем так, я просто лезу не в свое дело».

Эти вмешательства осложнялись тем, что работать Лори приходилось в рамках съемочного графика, сильно отличающегося от британского, где шесть серий в сезон — это норма, в отличие от двадцати двух, принятых в Америке. К тому же Лори, присутствующему в подавляющем большинстве сцен «Доктора Хауса», почти всегда нужно находиться перед объективом.

«Я объявляюсь в студии каждую неделю и снимаюсь в восьми сценах, — делится Леонард. — А Хью аж в сорока. Я бы на его месте застрелился. Для Хауса есть масса определений в стиле „неуживчивый“ или „брюзгливый“. Это все прекрасно, но очень утомляет, если человек не получает от этого удовольствия».

Дженнифер Моррисон, играющая героиню второго плана, доктора Кэмерон, иммунолога, настолько же нравственного и заботливого, насколько Хаус аморален и циничен, вторит мнению Леонарда о том, как сложно приходится Лори.

«Вы знаете, для Хью съемки вовсе не сводятся к тому, чтобы прийти и выдать свои реплики, — говорит она. — Он постоянно оперирует медицинскими терминами, ему надо помнить об акценте, хромать и успевать при этом сообразить, как обращаться с реквизитом, используя лишь одну руку. Еще он постоянно жонглирует словами — а это страшно тяжело, когда ты лицедействуешь».

Сам Лори часто шутит, что он «забыл прочитать контракт», подписываясь на столь тяжелую роль, и что его работа в «Докторе Хаусе» не столь уж сложна — как-никак, это всего лишь актерство. Но если изучить его карьеру и его жизнь, со всеми взлетами и падениями, становится ясно, что кропотливый труд на съемочной площадке на самом деле и является тем, что делает Лори счастливым, — по крайней мере, настолько счастливым, насколько это вообще для него возможно.

«Быть может, я боюсь счастья, потому что не знаю, что будет после него, — поведал он в интервью 2007 года. — Сказать „Я достиг чего-то“ или „Я смотрю вокруг и вижу, что моя жизнь нравится мне“ для меня сродни смерти. Если вдруг все станет распрекрасно, то что же мне делать дальше? Я хотел бы заставить замолчать часть своего мозга, которая вечно задает подобные вопросы. Или вовсе удалить».

Исполнительный сопродюсер Джейкобс подтвердила, что экзистенциалистская дилемма «незнания, что делать после» обитает не только в голове Хью, а, скорее, является драмой, за разыгрыванием которой приходится наблюдать всей съемочной команде «Доктора Хауса» на регулярной основе.

После первого сезона перед создателями встал обычный в таких случаях «вызов второкурсника»: дать критикам и поклонникам новую порцию того, что они ждут от шоу, и даже превзойти эти ожидания. Но чтобы по-настоящему утвердиться в качестве подлинной звезды американского телевидения, во втором и последующих сезонах Хью Лори придется применять свой набор трюков еще виртуознее.