Кто-то держал ее за руку. Шептал ее имя. Лейси попробовала поднять веки, потом быстро опустила их снова. Свет в комнате был слишком ярким.
– Вот так, Лейси, – сказал мужской голос. – Давай же, очнись.
Она с усилием открыла глаза и увидела Тома, над плечом у него свисал его светлый конский хвост из вьющихся волос, а лицо его было очень близко к ее лицу, и она подумала, что она, должно быть, лежит на полу в студии, где они вместе работают.
– Ты пришла в себя, моя сладкая.
В его глазах стояли слезы. Она почувствовала, как он гладит рукой ее голову и волосы.
Потом она вспомнила пасть Волка, приближающуюся к ней. Морда не была видна совсем; он был одной гигантской пастью, заполненной зубами, и воспоминание об этом заставило ее вздрогнуть. Она услышала хныканье, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что звуки эти издает она сама.
– Это… студия? – прошептала она Тому.
– Студия? О, нет, детка. Нет.
Он опять погладил ее по голове от виска и дальше по волосам своей большой шершавой ладонью. Она знала, что Том является ее отцом, уже больше десяти лет, но никогда не чувствовала его отцовства сильнее, чем в этот момент, когда он гладил ее по волосам, едва сдерживая слезы.
– Ты в больнице, сладкая моя, – сказал он. – Эта псина куснула тебя пару раз.
Больше, чем пару, она знала об этом. Все тело у нее болело и горело. Как будто кто-то зажал тисками ее конечности и крутит так сильно, что лопается кожа.
– Больно… – прошептала она.
Он кивнул.
– Я позову медсестру. – Он собрался встать, но она протянула руку, чтобы схватить его, и успела поймать за рукав его майки правой рукой.
– Не уходи, – попросила она испуганно. В голове у нее все путалось. Если он уйдет, Лейси боялась, она снова погрузится в странный темный мир, из которого только что вышла.
– Ладно, – сказал он, присаживаясь снова.
Она вспомнила Маккензи, вспомнила кровь на песке.
– Маккензи? – затаила дыхание она. Лейси была не в силах произнести больше, чем одно-два слова за один раз.
– Ты спасла ей жизнь. – Том широко улыбнулся. – Детка, ты была такой храброй. Я всегда знал, что ты замечательный ребенок, но чтоб сделать такое. Я бы не смог.
Даже для меня? – хотела спросить Лейси, но это было слишком много слов, да и потом, она знала ответ. Он бы сделал это. Том все для нее сделает.
– Там была кровь… песок… – Лейси с трудом подбирала слова, чтобы сознание и речь работали вместе. – Маккензи.
– Она отделалась одним сильным укусом в ногу, – сказал Том, – и несколькими синяками. Ей даже не пришлось остаться на ночь в больнице.
– А мне? – спросила она, и Том снова улыбнулся ей.
– Ты здесь уже пару дней, моя сладкая, – ответил он. – Мы все по очереди сидим с тобой – Алек, и Оливия, и Джина, и Клей, и Бобби – и я, тот счастливчик, которому повезло находиться здесь, когда ты пришла в себя.
– Пару дней? – спросила она. Как она могла потерять два дня?
– Они думают, что ты, наверное, ударилась головой об угол собачьей конуры или что-то в этом роде, – сказал Том. – Отключилась. Что, может быть, было лучше всего, потому что ты не сознавала, что этот проклятый пес делал с тобой.
Теперь понятно, откуда у нее эта острая, как нож, боль в затылке.
– Он не убил меня, – произнесла она в изумлении и легкой эйфории.
– Он бы убил, если бы Бобби не приехал домой вовремя, – скорбно покачал головой Том.
– Сколько укусов… на самом деле?
Том поколебался, потом, как видно, решил сказать правду.
– Девять, – сказал он. – Девять больших и несколько не таких серьезных.
– Мои ноги?
Ноги у нее горели, и Том кивнул.
– Твои ноги. Попа. Левая рука. Но твое красивое лицо – просто замечательно.
– Собаку умертвят?
– Это уже сделано, – сказал Том напрямик. – Они провели аутопсию. У собаки была какая-то… не знаю… какая-то разновидность эпилепсии или еще чего-то. Твой отец места себе не находит из-за того, что не воспользовался связями, чтобы ускорить тот неврологический осмотр. Они, возможно, смогли бы ему помочь тогда.
Она закрыла глаза, услышав это.
– Бедный пес.
– Знаешь что? – было видно, что ему хочется сменить тему разговора.
Она взглянула на него, слишком усталая, чтобы задавать вопрос.
– Я думаю, Бобби к тебе неравнодушен, – продолжил он. – Сильно неравнодушен. Он практически поселился здесь с тех пор, как тебя привезли сюда.
Лейси попыталась улыбнуться, но не была уверена, что это ей удалось.
– Это взаимно? – спросил Том.
– Я… – Она облизнула губы. Они у нее пересохли. – Я с этим борюсь.
– Почему, родная?
– Много причин. – Она хотела рассказать Тому о том, как Бобби давал пачку долларов худой блондинке на парковке, но знала, что никак не сможет связать так много слов вместе.
– Эй! – Голос раздался откуда-то из комнаты, и Лейси, повернув голову, увидела своего улыбающегося отца в дверях палаты.
– Привет, Алек, – обернулся на звук Том, поднимаясь и отступая от кровати, чтобы дать место человеку, который был ее отцом во всех отношениях, кроме генетического фактора.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Я так рад видеть, что ты очнулась. Ты потрясла нас всех, и очень сильно.
Том положил руку на плечо Алека.
– Я пойду, – подмигнул он, но Лейси была совершенно уверена, что ему не хочется уходить, просто ему нужно было дать ей возможность побыть наедине с Алеком.
– Рад, что ты был здесь, – сказал Алек Тому, и мужчины пожали друг другу руки.
– Пока, Том, – сказала Лейси, тронутая немногословной сердечностью между ними.
Она знала, как тяжело было им обоим последние десять лет, как каждый из них боролся со своими демонами, изо всех сил стараясь не ставить ее в трудное положение, и она знала, что любовь каждого из них к ее матери была чистой, притом что любовь Анни к ним была вовсе не такой однозначной.
Ее отец не сразу сел на освободившееся место на стуле. Сначала он поднял простыни, прикрывавшие ей ноги, и проверил повязки, потом сделал то же самое с левой рукой. Она закрыла глаза, пока не готовая увидеть свое тело.
– У тебя останется несколько шрамов, дорогая, но врачи считают, что функции нигде не будут нарушены, и это – прекрасная новость. Тебе повезло. Один укус пришелся слишком близко к бедренной артерии, чтобы не побеспокоить тебя. И раз уж мы об этом заговорили, как боль?
– Изматывает, – сказала она.
Его лицо помрачнело. Он потрогал пакет, висевший на подставке возле кровати, прочел то, что было написано на этикетке.
– Я пойду переговорю с медсестрой и узнаю, что она сможет сделать для тебя.
– Пока не надо. – Лейси боялась, что от лекарств опять отключится, а она еще не была готова забыться. Если она испытывала боль, значит, по меньшей мере, была жива.
– Том сказал, вы умертвили Волка.
Алек покачал головой, наконец усаживаясь на стул возле кровати.
– Нам не пришлось делать этого, – пояснил он. – Об этом позаботился Бобби.
– Что ты имеешь в виду?
– Том тебе не сказал?
Она с усилием припомнила разговор с Томом, но он уже был чем-то смутным в ее сознании.
– Ты скажи, что?
– Бобби въехал на стоянку в Кисс Ривере как раз тогда, когда Волк напал на тебя, – вздохнул отец. – Он ворвался в загон, схватил пса за ошейник, поднял его и швырнул на собачью конуру, сломав ему шею. Волк умер мгновенно.
– О господи. – Лейси закрыла рот рукой. – Я бы умерла, если бы он не приехал в тот момент.
– Я не хочу об этом думать! – запротестовал Алек. – Но, признаюсь, я ему очень благодарен. Ты стала местной героиней, однако. Спасла жизнь Маккензи. В этом нет никакого сомнения.
– Это то, что сделала бы мама, а?
Он отстранился назад, сложив на груди руки.
– Твоя мать не была только хорошей или только плохой, Лейси, – ровным голосом сказал он. – Ты старалась избавиться от ее хороших качеств наряду с плохими. С того дня, как она умерла, ты всегда рассматриваешь каждый свой поступок в сравнении с тем, что сделала бы Анни в этом случае. Вначале ты пыталась быть Святой Лейси. Потом, когда узнала о ее… непорядочности, ты старалась быть как можно меньше похожей на нее.
– Я знаю, – прошептала Лейси с болью.
Ее отец наклонился вперед, глядя на нее своими голубыми, полными любви глазами.
– Это твой второй шанс, Лейси, – ободряюще сказал он. – Забудь о том, что сделала бы или чего не сделала бы твоя мать в данной ситуации. Все, что от тебя нужно, – это просто быть Лейси.