Вашингтон, округ Колумбия
Припарковаться Клэр удалось лишь за три дома от Марвин-центра. Оставив машину на парковке, она шагала по тротуару, тщательно обходя грязные лужи. Время от времени она нервно поглядывала на часы, понимая, что к началу симпозиума уже не успевает.
Она напрочь забыла об этом мероприятии, которое должно было пройти в университете имени Джорджа Вашингтона. За день до этого она позвонила Джону, чтобы узнать, не разрешит ли он ей работать в фонде на условиях частичной занятости. Тот с готовностью согласился. Еще он поблагодарил Клэр за предложения, касающиеся выездного семинара, сказав, что намерен использовать большинство из них. Во время беседы он упомянул про симпозиум, и Клэр будто током ударило – еще несколько месяцев назад было решено, что они с Джоном выступят на его открытии. Они всегда работали сообща, и теперь ей казалось, будто она предала его.
– Прости, Джон, я совсем про это забыла, да и ты ничего не сказал…
– Все в порядке, не переживай, – чувствовалось, что его этот вопрос беспокоит куда меньше, чем Клэр.
Поначалу Клэр не собиралась ехать на симпозиум, но после завтрака, сидя на кухне у Рэнди, она почувствовала непреодолимое желание отправиться в Вашингтон. Этим утром она проснулась с мыслями о Джоне, что было вполне естественным, если учесть, что накануне она так долго говорила о нем с Рэнди. Клэр не сомневалась, что Рэнди намеренно затеял этот разговор: он хотел быть уверенным в ее чувствах. Хотел, чтобы она не пряталась от мыслей о Джоне, но при этом все-таки выбрала его, а не мужа. Рэнди не понимал, что для Клэр это никогда не было вопросом выбора.
Дорога от Мак-Лин до университета занимала около двадцати минут, однако из-за аварии движение на шоссе было медленней обычного. Джон планировал начать свою речь в девять, но было уже девять пятнадцать, когда Клэр ступила на порог Марвин-центра. В коридоре рядом с аудиторией сидели три женщины, блондинка и две брюнетки. Они разместились за длинным столом, на котором лежали рекламные брошюрки и карточки тех участников симпозиума, которые еще не успели приехать.
Клэр остановилась, чтобы отряхнуть зонтик. Женщины выжидательно смотрели на нее. Как же ей попасть внутрь? Она больше не докладчик и даже не простой участник. С подобным затруднением ей еще не приходилось сталкиваться.
Глянув на дверь аудитории, она шагнула к женщинам.
– Я не зарегистрирована, но мне бы хотелось послушать главного докладчика, – сказала она, расстегивая плащ. В помещении было очень тепло.
Блондинка за столом покачала головой.
– Мне очень жаль, но вход только по билетам.
– Всего на полчасика, прошу вас. Я не собираюсь сидеть здесь целый день.
Женщина вновь покачала головой.
– Ничем не могу помочь.
Из аудитории донесся взрыв смеха. Джон, должно быть, успел наладить контакт с публикой.
– Мой муж выступает сейчас с речью, – сказала Клэр. – Я просто послушаю его, а потом уйду, хорошо?
Одна из брюнеток удивленно охнула:
– Вы – Клэр Харт-Матиас!
– Верно, – улыбнулась Клэр.
Блондинка встала и с неожиданной робостью протянула Клэр руку.
– Прошу прощения, – сказала она, – я понятия не имела, что это вы. Проходите.
Клэр признательно кивнула и направилась к двери в аудиторию.
В комнате было не протолкнуться. Вдоль стен стояли инвалидные кресла. На некоторых сидели люди, другие стояли сложенными, поджидая возвращения своих хозяев. Симпозиум был посвящен людям с ограниченными возможностями и их семьям. Оглядевшись, Клэр сразу поняла, что среди собравшихся были не только люди с травмой позвоночника. Белые трости указывали на слабовидящих. Ну, а девушка, чье изображение виднелось на двух больших экранах, переводила слова Джона для глухих и слабослышащих.
В дальнем конце аудитории находилась пара свободных стульев, и Клэр осторожно опустилась на один из них. Уж здесь-то Джон ее точно не заметит.
Сам он сидел в своем кресле посреди пустой сцены. Никакой кафедры – только он и публика. Никаких листков с заметками – Джон никогда не использовал их в своих выступлениях. Единственным подручным средством был микрофон, который он держал в руке.
Для этой встречи Джон выбрал розовую рубашку, серые брюки и серую твидовую куртку. Галстука на нем не было. Даже с такого расстояния Клэр разглядела, что он сильно похудел. Держался он совершенно непринужденно, что всегда отличало его выступления на публике.
Сразу было видно, что Джон находится в своей стихии. Присутствующие неотрывно смотрели на этого красивого мужчину в инвалидном кресле. Время от времени они согласно кивали и улыбались.
Клэр пропустила значительную часть его выступления, но она и так знала, о чем он поведет речь. Перед такой аудиторией Джон наверняка затронет различные моменты жизни тех, кого принято называть физически неполноценными – как, впрочем, и их близких. В прежние годы они с Клэр выступали на публике вдвоем, свободно перемещаясь между его перспективой и ее.
Упомянул он скорее всего и о той авиакатастрофе, которая унесла жизни его родителей, а его самого оставила калекой. После этого он обычно говорил о Клэр. Интересно, скажет ли он о ней и на этот раз, хотя ее нет рядом с ним на сцене? Хотя они уже не живут вместе?
Клэр недолго мучилась этими вопросами.
«Наверняка вам часто приходилось слышать, – промолвил Джон, – как человек, оказавшийся в положении инвалида, говорил о ком-то или о чем-то, что стало для него своего рода катализатором, вывело его на путь обновления. В моем случае это была моя жена Клэр, которая вытащила меня из ямы бесконечных переживаний и помогла увидеть то, что мне дано, а не то, что я утратил».
Клэр не раз слышала, как Джон произносил эти слова, однако впервые на глаза навернулись слезы.
«Но бывает и так, что мы любим кого-то слишком сильно», – промолвил внезапно Джон. Клэр в удивлении замерла: раньше ей не доводилось слышать подобного.
«Конечно же, это не редкость и в тех случаях, когда наш партнер физически здоров, – продолжил Джон. – Но особенно трудно избежать этой ловушки, когда близкий вам человек в чем-то ограничен. Вы любите его, и вам хочется сделать для него все, что только в ваших силах. В конце концов, он и так много страдал, и вы намерены всячески ограждать его от дальнейших страданий».
Публика в зале одобрительно закивала, а Клэр оставалось только удивляться, с какой целью Джон повел этот разговор.
«Те из вас, у кого нет проблем со здоровьем, знают, о чем я говорю. Вы видите, как близкий вам человек пытается пересечь комнату, чтобы выключить телевизор. Ваше первое побуждение? В конце концов, вам достаточно двух секунд, чтобы оказаться у телевизора, тогда как у вашего партнера может уйти на это не одна минута. Вы легко можете уберечь его от траты сил и времени. Но за это ему тоже придется заплатить. Если вы всегда и все будете делать за своих близких, они никогда не научатся делать это самостоятельно. Более того, они никогда не ощутят гордости за то, что смогли достичь чего-то сами. Если же в один прекрасный день вас не окажется рядом, они не смогут даже позаботиться о себе. А ведь дело не только в физических ощущениях. Вы пытаетесь избавить своих близких и от эмоциональных страданий. Они же так много пережили! Но ведь только боль заставляет нас расти».
Джон наклонился вперед, словно бы пытаясь сблизиться с аудиторией.
«Не избавляйте нас от боли, – с напором произнес он. – Дайте нам испытать ее. Предоставьте нам возможность расти и развиваться, – Джон перевел дыхание. – Еще я хотел бы обратиться к тем из вас, кого принято называть инвалидами, или людьми с ограниченными возможностями. Вы ведь тоже склонны поступать схожим образом, разве нет? Вам тоже хочется уберечь от страданий тех, кого вы любите. Иногда мы с таким усердием заботимся друг о друге, что в итоге причиняем друг другу лишь худшую боль».
Было видно, что Джон задел аудиторию за живое. Люди кивали и перешептывались. Мужчина, сидевший перед Клэр, обнял за плечи свою соседку.
Джон перешел к заключительной части, но Клэр его уже не слушала. Ей вдруг страшно захотелось прикоснуться к нему. Она даже подумывала, не выйти ли ей на сцену, чтобы дополнить его выступление, чтобы просто положить руку ему на плечо. Возможно, ей стоило позвонить Рэнди и отменить совместный обед, а потом остаться здесь и помочь с симпозиумом.
Но она не стала делать ни того, ни другого. Что ни говори, у нее больше не было прав на Джона. Да и он, судя по всему, уже не нуждался в ней.
Клэр хотелось перелистать календарь на несколько месяцев назад, чтобы вернуться в тот снежный январский день. Они бы заночевали в гостинице, так и не встретившись в итоге ни с Марго, ни с ее братом. Клэр хотелось быть рядом с этим умным и чутким мужчиной, который сидел сейчас на сцене. Как жаль, что не он помог ей справиться с мучительным наплывом воспоминаний!
Поднявшись со своего места, она поспешила к выходу. На улице моросил дождь, но Клэр даже не подумала открыть зонтик. Добравшись наконец до машины, она скользнула внутрь и включила обогрев.
Промокнув глаза, она поправила расплывшийся макияж. Пора возвращаться. Сейчас она поедет в ресторан, чтобы провести этот день с Рэнди – с человеком, который не любил ее так сильно, чтобы уберечь от боли.