Лаура все время вспоминала, как Эмма говорила с Сарой. Закрывая пол в гостиной старыми тряпками, она снова и снова слышала возмущенную реплику дочери: «Я не Джейни!» — и улыбалась.

Утром при встрече с Хизер Лаура рассказала о том, что произошло, и психотерапевт предложила, чтобы Сара приехала на занятие вместе с Эммой. Лауру это озадачило. Сару это совершенно собьет с толку. Даже предложение пойти погулять в другую сторону приводило Сару в замешательство. Саре необходимо было видеть вокруг себя привычные вещи. Но, может быть, Лаура сумеет ее уговорить. И, возможно, это поможет Эмме.

Девочка устроилась посередине гостиной, разложив рядом специальные смывающиеся краски для рисования пальцами, чем она, собственно, и занималась. Лаура не успела ей сказать, что приедет Дилан и поможет красить стены, но сейчас это необходимо сделать. Дилан мог появиться в любую минуту.

— Эмма! — позвала она дочь, снимая крышку с одной из банок со светло-кремовой краской.

Та подняла голову от рисунка. Ее пальцы были синими, и по всей комнате распространился запах краски.

— Скоро приедет Дилан. Он поможет мне выкрасить гостиную.

Эмма тут же снова занялась рисунком. Известие ее не обрадовало.

— Я знаю, что ты считаешь, что он плохо обошелся с тобой, когда мы были у него дома, — продолжала Лаура. — Но я надеюсь, ты поймешь, что Дилан испугался за тебя. Ружье могло выстрелить. Дилан беспокоится о тебе.

Эмма продолжала размазывать синюю краску по верхней части листа бумаги, словно не слышала слов матери. Лаура начала красить стену возле кухонной двери.

Скрип гравия возвестил о приезде Дилана. Вытерев руки тряпкой, засунутой в карман шортов, Лаура встретила его у дверей. Эмма осталась сидеть на полу.

— Ты уже начала, — сказал Дилан, посмотрев на стену. — Приятный цвет. О! Эмма тоже занята красками.

Девочка даже не подняла голову.

— Я надеялся, что Эмма сможет нам помочь. — Дилан достал маленькую кисточку из кармана и присел на корточки рядом с дочерью. — Как ты думаешь, ты сумеешь помочь нам покрасить стены? — спросил он Эмму.

— Думаю, она еще мала для этого. — Лауре не хотелось мешать Дилану, но она знала, что Эмма не справится с такой работой. К ее немалому удивлению, Эмма взяла кисточку и встала.

— Хочешь начать отсюда? — Дилан подвел ее к дальней стене, легко положив руку ей на плечо. — Ты будешь наносить первый слой краски. А мы с твоей мамой будем наносить второй поверх того, что ты сделала.

Лаура закусила губу, глядя, как ее девочка медленно мажет краской стену. Хотя она очень старалась, все придется переделывать, но это не имело значения. Она смотрела, как Дилан учит Эмму правильно обращаться с кистью и снимать излишек краски, и у нее стало тепло на душе.

Они втроем проработали почти до вечера, хотя Эмма закончила немного раньше и отправилась играть с Кори в свою спальню.

— Сколько у них Барби? — поинтересовался Дилан, увидев, что соседская девочка пришла с пластиковой сумкой, полной кукол.

— Едва ли тебя это интересует на самом деле, — рассмеялась Лаура. Ей отчего-то стало трудно говорить с ним теперь, когда Эмма ушла. Предполагалось, что Дилан приехал общаться с Эммой, а не помогать ей красить. — Ты можешь уехать, когда захочешь. Не стесняйся. Покраска стен не входит в отцовские обязанности.

— Нам осталось совсем немного, — ответил Дилан, отходя назад и оценивая их работу. — А потом, если у вас с Эммой нет других планов на вечер, мы могли бы поехать покататься на коньках.

— На коньках? В августе?

— На стадионе в Аппервилле. Ты что, никогда там не была?

— Я даже не подозревала о его существовании.

— Это немного в стороне от привычных маршрутов. Там тренируются все серьезные фигуристы, живущие неподалеку. Но самое приятное — это пицца. Мы сможем там поужинать. Может быть, Эмма захочет поехать.

Лаура помедлила с ответом, не зная, как прореагирует Эмма.

— Она ни разу не каталась на коньках.

В холодильнике лежали куриные грудки, которые можно было приготовить, да и спина у нее болела. Но ей понравилось неожиданное предложение, и радовало то, что Дилан будет рядом целый вечер. Он не останется с той женщиной в своем доме. Лаура испытала при мысли об этом настоящее облегчение и удивилась сама себе.

— Давай попробуем, — согласилась она.

— Ей нравится, — Лаура смотрела, как Эмма скользит по льду впереди них. Она думала, что у Эммы будут дрожать коленки, но девочка словно родилась на коньках. Она иногда возвращалась, чтобы взять Лауру за руку. Очевидно, ей требовалось ощутить, что все в порядке. Но ей нравилось кататься одной. А Лаура была просто счастлива при виде такой независимости.

— Эмма раньше не занималась спортом, — призналась она. — Рэй мог ей почитать, сводить в музей. Он был не слишком… спортивным.

— А он научил Эмму кататься на велосипеде? — спросил Дилан. — Плавать? Играть в мяч?

— Нет. — Лаура вспомнила, сколь блестящ Рэй был в споре, его необыкновенную остроту ума, и ей стало стыдно за то, что она умаляет его достоинства перед Диланом. — Когда Эмма родилась, Рэю уже исполнилось пятьдесят шесть. Он был скорее интеллектуалом, а не атлетом. Он не мог заниматься с ней ничем подобным. Не мог отвести на каток. Я научила ее кататься на трехколесном велосипеде. Прошлым летом я научила ее плавать. Хотя, судя по всему, она уже разучилась. Теперь Эмма боится воды.

— Может быть, я смогу ей в этом помочь, — предложил Дилан. — Мы можем ходить плавать все вместе. На озере есть пляж?

— Маленький есть.

— Я схожу с ума от неподвижности, — признался Дилан. — У меня обязательно должна быть какая-то физическая нагрузка, иначе мне не по себе. — Он описал на льду красивую дугу, словно в подтверждение своих слов, и Лаура рассмеялась.

Некоторое время они катались молча. Лаура не сводила глаз с Эммы, пытавшейся объехать мальчика постарше, отрабатывавшего движение назад. Девочка крепко сжала губы от усилия, и у нее все получилось. Лаура подумала об обещании Дилана научить ее плавать.

— Надеюсь, у тебя нет ощущения, что я тебя использую? — спросила она.

— Это невозможно, — сказал Дилан, — я никогда не делаю того, чего не хочу.

— Ты мне всегда казался убежденным холостяком, который ведет именно такую жизнь, как ему хочется, и который будет продолжать жить именно так, что бы ни случилось.

— Ты верно меня обрисовала.

— Если не считать того, что ты почему-то очень привязался к моей дочери.

Дилан остановился около бортика и изумленно посмотрел на Лауру.

— Она и моя дочь тоже, — сказал он.

— И все же. Ты не был обязан это делать. Девочка явно мешает твоему привычному образу жизни.

Дилан оттолкнулся коньком и знаком попросил Лауру следовать за ним. Они ехали рядом некоторое время, потом он снова заговорил:

— Мой отец ушел из семьи, когда мне было семь.

— Ушел? Ты хочешь сказать…

— Он бросил семью. Мать, меня и мою девятилетнюю сестру. До этого он был по-настоящему хорошим отцом, отчего нам было еще тяжелее. Отец много времени проводил с нами. Я его боготворил. Но как-то утром он просто взял и ушел. — Дилан щелкнул пальцами. — Моя мать была потрясена. — Он грустно улыбнулся и заговорил о другом: — Посмотри на Эмму. — Девочка пыталась изобразить пируэт на льду. Она упала, какой-то мальчик помог ей подняться, и она храбро покатилась дальше. — Мне она кажется такой естественной. — Дилан улыбнулся. — Мы превратим ее в настоящую спортсменку. — Он посмотрел на Лауру и умерил свой пыл. — С твоего разрешения, разумеется.

Лаура расхохоталась.

— Если ты сумеешь получить ее разрешение, то мое получишь автоматически. — Она помолчала. — Так почему все же ушел твой отец?

— Прошло какое-то время, прежде чем все части головоломки встали на свои места, — ответил Дилан. — Оказалось, что в другом штате у него есть женщина и двое детей от нее. Его работа была связана с частыми разъездами, и отец вел двойную жизнь. Та, другая, женщина знала о нас. В конце концов ей надоело мириться с таким положением, и она предложила ему выбирать. Что отец и сделал. Мы проиграли.

— Он с вами больше не виделся? — спросила она с искренним сочувствием. — Ты хотя бы виделся с ним по праздникам или…

— Отец бросил нас и никогда больше не возвращался. Мы узнали о нем от его двоюродного брата. Мой отец уже умер. Скончался в пятьдесят лет от сердечного приступа. Надеюсь, я не в него: у меня нет ни болезни сердца, ни его непорядочности, ни его двуличия, ни его лживости. — В голосе Дилана прозвучали горькие нотки. — Теперь ты понимаешь, почему я не мог оставить своего собственного ребенка без отца? Тем более если я могу помочь ему?

— Да, понимаю, — откликнулась Лаура.

— Я ненавижу своего отца и тем не менее храню его коллекцию ружей, потому что это единственное, что у меня осталось от него. Оружие я тоже ненавижу. — Он рассмеялся, но Лаура услышала боль за этим вымученным весельем.

— Нелегко это — расти без отца.

— Нет, не очень, — Дилан пожал плечами, словно отказываясь от ее сочувствия. — Я стал сильнее, только и всего. Но я бы предпочел приобрести эту силу другим путем, а не сражаясь с той обидой, которую оставил в моей душе отец.

Лаура задумалась над собственной жизнью. Она потеряла мать в том же возрасте, что и Дилан отца. Хотя в этой потере обвинять было некого. Отец научил ее любить науку, и она никогда не ощущала пустоты. Он бросал ей вызов, подталкивал, вдохновлял, иногда контролировал, но никогда не бросал.

— А Эмма понимает, что случилось с Рэем? — неожиданно спросил Дилан. — То есть, я хочу сказать, она знает, что такое смерть?

— Хизер говорит, что дети начинают осознавать, что такое смерть, всю ее необратимость, годам к семи. Так что я не думаю… — Лаура вдруг ощутила себя совершенно беспомощной. — Честно говоря, Дилан, я не имею ни малейшего представления о том, что она понимает, а что нет, что ее пугает, о чем она думает, потому что она со мной не разговаривает.

Дилан взял ее под руку.

— Эмма заговорит, — сказал он с такой уверенностью, что Лаура позавидовала ему. — Раз она уже говорила с Сарой, то сейчас это просто вопрос времени.

Какое-то время они катались молча, и Лаура ощущала приятное тепло его руки.

— Я собираюсь привезти Сару на следующее занятие у Хизер, — наконец призналась она. — Хотя мне кажется, что это нечестно по отношению к Саре. Я боюсь, что это собьет ее с толку, огорчит.

— Знаешь, ты слишком беспокоишься о других людях. — Неожиданные слова Дилана смутили Лауру. — Ты беспокоишься о том, чтобы не запятнать память Рэя. Ты беспокоишься о том, что используешь меня. Ты беспокоишься о Саре, потому что тебе кажется, что ты ее огорчаешь. Видишь ли, и я, и Сара, мы можем отвечать за себя, за то, что мы делаем или не делаем.

Лаура никогда не думала о себе так, ее внимание к другим людям казалось ей совершенно естественным. Нет, он все-таки не понимал сути проблемы.

— Ты отвечаешь за себя, согласна, — ответила она. — Но Сара во многом ничуть не лучше ребенка. Она не может сказать: «Нет, извините, я не хочу идти с вами». Она даже не поймет, о чем я ее прошу. — Голос Лауры предательски дрогнул. Дилан сжал ее локоть.

— Ты очень славный человек.

Никто и никогда не называл Лауру славной. Ей на память пришли строчки статей, написанных о ней. Ее описывали как «блестящего астронома», «преданного своему делу ученого», «не знающего усталости, упорного наблюдателя за небом». Славная? Дилан просто плохо знает ее.

— Я думал о твоем отце и Саре, — нарушил молчание Дилан. — Возможно, они действительно встретились во время круиза. Возможно, Сара лечила твоего отца, но ведь она была медсестрой на корабле.

Лаура остановилась.

— Правильно! Сара могла даже спасти ему жизнь, необязательно во время круиза.

— Поэтому твой отец считал себя обязанным ей.

— Я все равно никогда ничего не буду знать наверняка. — Лаура обреченно вздохнула и снова оттолкнулась коньком ото льда. — Сара не сможет вспомнить.

Она посмотрела на Эмму — девочка явно устала. Пора собираться домой.

— Прости меня, тогда вечером я тебе помешала своим телефонным звонком.

— Ты нисколько не помешала.

— Просто ты говорил, что в твоей жизни нет женщины.

— Я этого не говорил. Я сказал, что ни с кем не связан. Никаких серьезных отношений. Ни одной постоянной, единственной женщины.

— Вот оно что… Значит, ты встречаешься со многими женщинами?

— Со многими — это громко сказано. — Он рассмеялся.

— А они не возражают, что ты встречаешься с кем-то еще? — спросила Лаура. — Или они об этом не знают?

— Они все знают, — уверенно ответил Дилан. — Этого принципа я придерживаюсь всегда, чего бы мне это ни стоило.

Честность была его несомненным достоинством. Дилану можно было доверять.

— И ты права, — продолжал он, — некоторых женщин это не устраивало, поэтому они просто отвечали мне отказом, когда я приглашал их куда-нибудь сходить в следующий раз.

— Не могу представить себе женщину, которая бы смирилась с таким положением вещей.

— Ты удивишься, если я скажу тебе, как много женщин не хотят быть связанными с одним мужчиной.

Дилан поставил ее в тупик. Лаура предполагала, что неудачный брак родителей отвратил Дилана от желания самому создать семью. Да, ведь потом была еще «длинная печальная история», на которую он намекнул во время их разговора несколько недель назад.

— Она устала, — Дилан указал на Эмму.

— Знаю.

— Думаешь, нам пора собираться?

— Самое время, — ответила Лаура, надеясь, что не слишком досадила Дилану расспросами о его личной жизни. Она смотрела, как Дилан подъехал к Эмме, присел перед ней на корточки, что-то сказал, потом выпрямился и вернулся к Лауре.

— Она согласна ехать домой, — объявил он. — Во всяком случае, мне так кажется. Она не кивнула, но и не покачала головой. — Он рассмеялся.

Эмма обернулась и помахала им рукой.

— Ты хорошо ладишь с детьми, — сказала Лаура и подумала, не показался ли этот комплимент ему таким же странным, как ей его определение «славная».

Он и в самом деле расхохотался.

— Мне никогда никто раньше такого не говорил.

— Что ж, возможно, раньше тебе было все равно. — Лаура испугалась собственной прямоты, но Дилан лишь кивнул головой в знак согласия, легко улыбнулся и заскользил вслед за Эммой.

— Вероятно, все дело в этом, — сказал он, ступая со льда на дорожку.