Год спустя

В вестибюле больницы было прохладно, и Жаннин надела свитер, который принесла с собой.

— Почему из их кондиционеров дует такой холодный воздух? — спросила Донна. — Разве они не знают, что для больных людей это может быть вредно?

Она расположилась через несколько сидений от Жаннин с журналом в руках, но Жаннин знала, что как минимум в течение часа она не перевернула и страницы. Фрэнк был не менее рассеян. Он пытался читать одну из своих книг о Гражданской войне, но взгляд его все время возвращался к двустворчатой двери в конце вестибюля.

— Я не знаю, мам, — ответила Жаннин. — Хочешь надеть мой свитер?

— Нет, спасибо, — отказалась Донна. — Если в ближайшее время не будет никаких новостей, я налью себе еще одну чашку чая.

Неожиданно из коридора в вестибюль вбежала Софи с банкой кока-колы в руках. Следом появился Лукас, неся две чашки кофе.

— Никаких новостей пока? — спросила Софи, бухнувшись в кресло рядом с матерью.

Жаннин вспомнила, как год назад этот же вопрос был у всех на устах, когда Софи потерялась в лесу.

— Пока нет, — ответила Жаннин и, взяв чашку из рук Лукаса, благодарно улыбнулась ему.

— Донна, Фрэнк, вы точно не хотите, чтобы я вам что-нибудь принес? — спросил Лукас.

— Ничего не надо, спасибо, — ответил Фрэнк.

— Разве что немного тепла в эту комнату, — поежилась Донна.

Ее мать всегда была любительницей пожаловаться, но в последнее время, подумала Жаннин, Донна стала к ним более внимательна и добра. И все это благодаря Джо, который обратил внимание ее родителей на то, что, если бы не скрытность Лукаса и не упорство Жаннин, их внучки уже не было бы в живых.

Софи подрагивала, то ли от прохладного воздуха, то ли от кока-колы, то ли от причастности к столь важным событиям. Жаннин потерла озябшие руки дочери и сняла со спинки стула розовый свитер Софи.

— Вот, — сказала она. — Давай оденемся потеплее.

Софи поставила кока-колу на край стола и встала, чтобы надеть свитер. Лукас помогал ей свободной рукой, а Софи не унималась с вопросами.

— Никогда не думала, что нужно столько времени, чтобы родился ребенок. А сколько времени потребовалось, чтобы я родилась?

— Около двенадцати часов, — ответила Жаннин.

— Bay! — воскликнула Софи с удивлением. — Извини, мам.

Жаннин засмеялась:

— Ты стоила каждой минуты.

— Лучше для разнообразия находиться здесь, а не там.

Софи кивнула на двустворчатую дверь.

— Это на самом деле здорово, — подхватил Лукас и сел по другую сторону от Жаннин.

— Совершенно верно, — согласился Фрэнк, закрывая свою книгу о Гражданской войне, — ему, очевидно, надоело делать вид, что он читает.

Софи была госпитализирована всего лишь раз с тех пор, как оправилась после несчастного случая в лесу прошлым летом. Три месяца назад из ее живота убрали катетер. Он был больше не нужен. Софи проходила второй этап лечения Гербалиной, и уже более полугода она вообще не нуждалась в диализе.

Жаннин обратила внимание на газету в руках женщины, сидящей напротив, и прочитала выделенный жирным шрифтом заголовок: «Зои видели в Канкуне!» Не сдержав улыбки, она подумала о том, что от бульварных газет правды, как всегда, не дождешься.

Марти Гарсон весь прошедший год провела в психиатрической клинике, и было маловероятно, что она когда-либо оттуда выйдет. После того как вертолет высадил их у больницы в Мартинсбурге, Зои обратилась в полицию. Она надеялась, что ее Марти не просто заберут из хижины и отправят в тюрьму, но и окажут ей необходимую помощь.

Потом Жаннин потеряла след Зои, так как сконцентрировалась на проблемах собственной очень больной дочери, и только спустя какое-то время странная история в новостях снова привлекла ее внимание. Официальная версия была такова. Когда Зои и полиция подошли к хижине, Марти запаниковала и забаррикадировалась изнутри, угрожая убить всех, включая себя. Согласно докладу шерифа, она открыла беспорядочную стрельбу, и одна из пуль убила ее мать.

Была также и другая версия — более предпочтительная для Жаннин: Зои еще раз сыграла свою кончину и жила в счастливом уединении где-то в горах Западной Виргинии, подальше от пристального общественного внимания и глупостей бульварных газетенок. Или, возможно, подумала теперь Жаннин, в Канкуне.

Неожиданно в дверях появился Джо, на его лице была широкая улыбка, обращенная к Софи.

— У тебя маленький братик! — воскликнул он.

— Урраа! — Софи подбежала к нему и обняла его.

— Замечательная новость! — захлопала в ладоши Жаннин.

— Поздравляю! — пожав руку брата, Лукас обнял его за плечи.

— Как Паула? — спросила Жаннин.

— Замечательно, — сказал Джо.

Он не смог бы не улыбаться, даже если бы очень постарался, подумала Жаннин и встала, чтобы поцеловать его в щеку.

— Папочка, с ним все в порядке? — спросила Софи.

На ее лице было беспокойство.

Джо слегка сжал ее плечо.

— Они собираются сделать анализы, когда отнесут его в детскую, — сказал он.

Они с Паулой отказались от тестирования, которое могло бы определить, унаследует ли их ребенок ген, вызывающий такую же болезнь почек, как у Софи и Лукаса. Им было не важно, унаследует он его или нет. Они теперь знали, что существует эффективное лечение этой болезни.

— Мы можем пройти сейчас в детскую, если хотите, — предложил всем Джо. — Софи, ты сможешь увидеть своего брата.

Они последовали за Джо по коридору и, выстроившись в ряд перед длинным окном детской, увидели, как медсестра подкатила к окну пластиковую колыбель с фамилией «Донохью» на карточке у основания колыбели, в которой спал темноволосый маленький ангелочек, завернутый в пеленки.

— Посмотри на эти волосы! — воскликнула Донна.

У ребенка определенно были черные волосы Паулы, но нос и губы были, как у Софи, с уверенностью подумала Жаннин.

— Он такой маленький! — удивлялась Софи. — Могу я подержать его, пап?

— Очень скоро, — пообещал Джо.

Прозвучало еще несколько замечаний о хорошем цвете кожи ребенка, его крошечных кулачках и безмятежном сне. Молчаливое созерцание прервал Джо.

— Мы назвали его Люк, — сказал он, не отрывая взгляда от новорожденного сына.

Жаннин не удивилась такому имени: Паула сказала ей несколько недель назад, что, если родится мальчик, они назовут его в честь Лукаса. Но Лукас об этом не знал, и Жаннин почувствовала в нем прилив эмоций, когда он схватил ее за руку.

Софи и Жаннин переехали к Лукасу, когда перепланировка его дома, обвитого зеленью, была закончена. Они надстроили второй этаж, добавив спальни с видом на тюльпанные тополя. Сейчас, когда они были в цвету, Жаннин, просыпаясь, каждое утро видела их в окна своей спальни. Еще один тюльпанный тополь рос под окном спальни Софи.

За ночь до того, как Софи должны были удалить катетер, Лукас и Жаннин пришли к ней в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи. Они ожидали увидеть ее взволнованной из-за предстоящей процедуры, и Лукас беспокоился по поводу того, что на тюльпанных тополях сейчас нет цветов и ему нечего дать Софи, чтобы она положила под подушку.

Пока Жаннин стояла в дверном проеме, Лукас сел на край кровати Софи и сказал, что ей больше не нужно класть под подушку цветок с дерева мужества, так как она теперь живет в доме, окруженном такими деревьями.

— Я больше не верю в дерево мужества, — проговорила Софи, и Жаннин почувствовала легкое разочарование из-за слов дочери.

— Ты больше не веришь? — удивился Лукас.

— Нет, не верю, — сказала Софи. — Волшебства не существует. Дерево мужества просто заставляет тебя думать, что ты получаешь мужество от него, но на самом деле мужество внутри самого тебя все время.

Лукас улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее лоб:

— Какая ты мудрая девочка.

Никто из них не любил вспоминать минувший июнь, когда их жизнь была полна страха, волнения и слишком большого количества тайн.

Только Софи, казалось, вышла невредимой после пережитого. Традиционная поездка в лагерь скаутов Кочабен должна была состояться через пару недель, и, ко всеобщему удивлению, Софи изъявила желание поехать. Она говорила о том, что нужно купить новый спальный мешок, и о том, что на этот раз она сможет купаться в озере, так, будто никто и не подумает отказать ей в этой поездке. Джо сразу дал свое согласие, Жаннин же взяла время на размышление.

Теперь, наблюдая за тем, как вся ее семья смотрит сквозь окно детской на новую жизнь, она поняла, что должна отпустить Софи. И она поклялась, что заглянет глубоко в себя и найдет то мужество, которое все время было там.