Четыре дня подряд Лейси звонила ей в полночь: дважды из дома и дважды откуда-то еще. Просыпаясь, Оливия чувствовала слабость и легкую тошноту, но не собиралась говорить Лейси, чтобы та не звонила.

– Папа сказал, что я не обязана вам звонить, – сказала Лейси в первую ночь. Она была в гостях у подруги, и до Оливии доносились музыка и смех.

– Ну, что ж, он прав. Ты действительно не обязана, но мне бы этого хотелось. Если ты будешь звонить, я не буду беспокоиться о тебе.

– Ладно, – легко согласилась Лейси. – Я буду звонить.

После того, как они поспорили из-за часов, Алек звонил ей раза два. Он извинился за свою несдержанность, и она простила его. Тем не менее неприятный осадок остался – совсем незначительный, но вполне достаточный, чтобы удержать ее от слишком большой близости с ним. И она считала, что это – хорошо.

На пятый день с тех пор, как Лейси начала звонить ей, Оливия проснулась в полночь уже по привычке и потянулась к телефону прежде, чем сообразила, что он не звонил. Может быть, Лейси осталась дома. Возможно, что она цела и невредима и безмятежно спит в своей постели. Оливия следила за зелеными неоновыми цифрами, выскакивавшими в часах на ночном столике. Наконец в половине первого телефон все-таки зазвонил. Она сняла трубку и на другом конце провода услышала всхлипывающую Лейси, бормотавшую что-то нечленораздельное. Оливия села, сосредоточив все свое внимание на телефонной трубке.

– По-моему, ты слишком много выпила, Лейси. Лейси некоторое время плакала в трубку, издали слышались взрывы хохота.

– Я боюсь, – сказала она в конце концов.

– Чего?

Снова повисла пауза, пока Лейси собиралась с силами.

– У меня задержка.

– Господи! Сколько дней?

– Я точно не знаю. Я не следила за календарем.

– Где ты, Лейси? Я приеду и заберу тебя.

Лейси не сопротивлялась. Она дала Оливии запутанные указания, как добраться до дома у Кисс-Ривер, и сказала, что будет ждать на улице перед ним.

Дорога была почти пустынна, и Оливия почувствовала облегчение, когда заметила впереди луч маяка, разрезающего темноту. Она сбавила скорость, помня, что где-то здесь поблизости пасутся лошади. Она нашла перекресток, о котором ей говорила Лейси, и свернула на грунтовую дорогу, молясь, чтобы машина не забуксовала. Можно себе представить удовольствие застрять здесь среди ночи.

По указаниям Лейси ориентироваться было трудно, но, проехав несколько сот ярдов по песку, Оливия услышала музыку. Двигаясь на звук, она подъехала к маленькому дому, где Лейси в одиночестве сидела на ступеньках бетонного крыльца. Когда Оливия въехала на заросшую травой подъездную дорожку, она подняла взгляд, встала и пошла навстречу машине.

Оливия открыла ей дверцу. Лейси явно была пьяна, от нее сильно пахло пивом и табаком. В машину она забралась лишь с третьей попытки, села и закрыла глаза, откинув голову на спинку сиденья.

Оливия наклонилась, чтобы пристегнуть ее ремнем.

– Ты пила что-нибудь кроме пива?

– Угу.

– Тебя тошнило?

Лейси кивнула, с трудом приподняв веки.

– Три раза, – прошептала она.

– Скажи, если снова затошнит – я остановлю машину.

– М-м-м, – Лейси снова закрыла глаза.

Она проспала почти всю дорогу до дома Оливии. Оливия устроила ее в комнате для гостей, решив разговор о задержке месячных отложить до утра. Она вернулась в спальню и позвонила Алеку.

– Это Оливия, Алек. Извините, что разбудила.

– Все в порядке, – голос его был хриплым со сна. – Что случилось?

– Лейси здесь, у меня.

– Почему?

– Она была на вечеринке, выпила слишком много и позвонила мне в расстроенных чувствах. Поэтому я забрала ее и привезла к себе.

Она услышала в трубке его тяжелое дыхание и представила себе, как он сидит на кровати с голой грудью, растирает лицо и пытается проснуться.

– Я заеду и заберу ее, – сказал он.

– Нет, не надо. Она уснула. Я привезу ее утром.

– Я не хочу, чтобы вы возились со всем этим.

– Ничего страшного. У меня завтра выходной. Отправляйтесь обратно в постель, Алек. Мы поговорим обо всем утром.

На следующее утро Лейси проснулась бледной, с красными глазами. Она сидела за столом в своих вонючих джинсах и футболке, насыпая в кофе сахар ложку за ложкой, серьезная и притихшая. Оливия поставила перед ней тарелку с гренками и села за стол напротив.

– Вчера ночью по телефону ты сказала, что у тебя задержка и ты волнуешься.

Лейси испуганно вскинула глаза.

– Я так сказала?

Оливия кивнула. Лейси застонала и откинулась на спинку стула.

– Не могу поверить, что я это сказала.

– Ты знаешь точно, когда они должны были начаться?

Лейси закрыла глаза и покачала головой.

– Ты занималась сексом после последних месячных?

Лейси потупилась и покраснела.

– Я не могу разговаривать с вами об этом.

– Хорошо, тогда просто скажи мне, есть ли вероятность того, что ты могла забеременеть?

Лейси кивнула.

– Сейчас мы поедем в отделение скорой помощи и сделаем тест.

Лейси открыла глаза и в упор посмотрела на Оливию.

– О Господи, Оливия, а если я беременна? Я должна оставить его. Не думаю, что когда-нибудь смогу сделать аборт. Мама просто убила бы меня, она ненавидела аборты. Она говорила, что это убийство.

– Вы с мамой разные люди.

Эта мысль, казалось, удивила Лейси.

– Все равно, – она покачала головой, – я не думаю, что смогу это сделать.

– Давай не будем торопиться и выясним, с чем мы имеем дело, Лейси. Не нужно нервничать раньше времени.

Они ждали в кабинете Оливии, пока Кейти Брэш делала тест. Лейси не хотелось разговаривать. Она сидела у окна на стуле, играя со шнуром жалюзи, и подскочила, как ужаленная, когда зазвонил телефон.

Оливия подняла трубку.

– Отрицательный, – сказала Кейти.

Оливия поблагодарила и повесила трубку. Она посмотрела через стол на Лейси.

– Ты не беременна.

Лейси закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Я так перепугалась, – всхлипывала она, – больше ни о чем не могла думать. Я чуть было не рассказала вам все, когда оставалась у вас ночевать. Я хотела рассказать, но боялась, вы подумаете, что я какая-нибудь потаскушка.

Оливия покачала головой.

– Мое мнение о тебе не изменилось ни на йоту, Лейси. – Она облокотилась на свой стол. – Посмотри на меня, – сказала она.

Лейси опустила руки на колени и посмотрела на Оливию.

– Ты должна все рассказать своему отцу. Покрасневшие глаза Лейси широко открылись:

– Рассказать ему что?

– Ну, то, что ты думала, что, возможно, беременна.

– Но я не беременна! Зачем мне его расстраивать? У меня нет абсолютно никакой причины рассказывать ему.

– Есть очень хорошая причина: он – твой отец. Он должен знать, насколько все серьезно.

– А что, если я ему не скажу?

– Тогда я скажу.

Лейси вскочила со стула.

– Я была уверена в вас!

– Ты можешь быть уверена в том, что я сделаю все, что считаю для тебя наилучшим.

– О Господи, какая же вы стерва! – Лейси снова упала на стул. – Он убьет меня, Оливия. – Она покачала головой, слезы ручьями текли по ее щекам.

Оливия встала.

– Он должен знать, Лейси, – она достала из сумочки ключи от машины. – Поехали.

Лейси покорно последовала за ней. По дороге она безучастно смотрела в окно, изредка кидая на Оливию сердитые взгляды.

– Но я даже не беременна, – ворчала она. – Я думала, что могу доверять вам!

Лейси проскочила в дом перед Оливией и проскользнула мимо отца наверх, в свою комнату. Алек выжидающе смотрел на Оливию.

– Мы можем пройти в кабинет? – спросила она. Он кивнул. Они прошли в кабинет, и Алек сел за свой стол. Она устроилась за рабочим столом.

– Она боялась, что беременна, – начала Оливия.

На мгновение по лицу Алека скользнуло удивленное выражение, потом он покачал головой.

– О нет!

– Она не беременна. Сегодня утром в отделении скорой помощи я сделала тест. Она знает, что я расскажу вам об этом и не больно-то рада этому, но по-моему, вы должны знать.

Алек кивнул.

– Господи, – он посмотрел в потолок, и, когда продолжил, в его голосе звучала ярость. – Ну, что, Энни, что же мы теперь будем делать?

Оливия встала.

– Забудьте и думать о том, что сделала бы Энни, что подумала бы. Энни или что почувствовала Энни. Вам когда-нибудь приходило в голову, что и Энни могла быть неправа? – Оливия схватила свою сумочку, подошла к двери кабинета и обернулась, чтобы посмотреть на Алека. – Ваша дочь, которой едва исполнилось четырнадцать лет, и которая все это время росла сама по себе, думала, что она беременна. Забудьте об Энни. Сейчас Лейси нужны вы. Ей нужен Алек.

Она выскочила на улицу, по дороге чуть не сбив Трипода. Уже сидя в автомобиле, она взглянула вверх, на окно Лейси, и спросила себя, не потеряла ли она за последний час и Алека и его дочь.

Алек долго сидел в кабинете, прислушиваясь к тишине в доме. «Она боится того, что будет, когда вы останетесь вдвоем», – разве не это говорила ему классная руководительница Лейси? Он поднялся и отправился наверх.

Он постучал и открыл дверь. Лейси сидела, скрестив ноги, на своей кровати, прижимая к груди темноволосую фарфоровую куклу. Выглядела она ужасно. Двуцветные волосы всклокочены, на лице следы от слез, от нее пахло несвежим пивом.

– Прости меня, папа, – сказала она.

Он сел на кровать, притянул ее к себе и впервые за долгое время она не попыталась вырваться. Она плакала у него на плече, и ее спина вздрагивала под его ладонями. Он гладил ее по волосам, боясь говорить, боясь, что голос сорвется.

В конце концов он отстранился, достал из ящика ночного столика платок и прижал его к ее носу.

– Ну-ка, давай, – сказал он.

Она высморкалась, а затем посмотрела на него голубыми глазами Энни, ожидая, чтобы он заговорил.

– Должно быть, ты перепугалась, когда подумала, что беременна?

Она кивнула, быстро опустив глаза, и слезы с ее ресниц упали на тыльную сторону его ладони.

– Это от того парня? От Бобби?

– Я не знаю, от кого, – сказала она, не поднимая головы.

Что-то перевернулось в груди Алека, но он старался говорить, не поднимая голоса:

– О Лейс, – он снова прижал ее к себе. Прежде чем продолжить, он подождал, пока у нее кончится очередной приступ рыданий. – Нам придется кое-что изменить.

– Что именно?

– Я хочу, чтобы ты приходила в двенадцать по пятницам и субботам, и не позже десяти в остальные дни недели.

Она отодвинулась, недоверчиво разглядывая его:

– Папа, но сейчас же лето.

– Все равно, у тебя нет причин приходить позже. И я хочу знать, куда ты идешь. У меня должны быть номера телефонов, и я также хочу познакомиться с ребятами, с которыми ты общаешься.

– Я знала, что ты поступишь так! Ты хочешь засадить Меня в тюрьму. Ты не сможешь удержать меня от секса.

– Я знаю, – сказал он спокойно. – Но я бы хотел, чтобы ты этого не делала. Ты просто не знаешь… Возможно, ты просто еще не понимаешь, что делаешь. Это должно быть чем-то особенным, Лейси. Что же это будет для тебя значить, когда ты встретишь человека, которого полюбишь?

– Но для мамы ведь это что-то значило, несмотря на то, что она стала заниматься сексом очень рано. Она рассказывала, что с тобой она наконец достигла завершенности.

Алек вздохнул. Ему казалось, что Энни со своей открытостью вредила любой его попытке как-то повлиять на Лейси.

– Ну, ладно, если ты собираешься продолжать это, ты не должна поступать безответственно. – Он поднялся, чувствуя себя побежденным. – Хотя, конечно, в таком возрасте садиться на таблетки – не самая хорошая идея. И ты не должна курить, если будешь их принимать… И, черт побери, Лейси – почему? Тебе всего лишь четырнадцать. Неужели потому, что Джессика этим занимается?

– Нет.

– Ты боишься, что не будешь нравиться мальчикам, если скажешь «нет»?

Она опустила взгляд на куклу.

– Я понятия не имею, почему я это делаю.

Ее тон ужасно его расстроил. Он шагнул к кровати и наклонился, чтобы поцеловать ее в макушку.

– Может быть, тебе стоит немного поразмыслить по этому поводу, вместо того, чтобы просто этим заниматься. – Он пошел к двери, но снова повернулся к ней. – Ты можешь получить все, что тебе нужно для предохранения от беременности. Но, пожалуйста, сделай мне одолжение и хоть немного подумай об этом. Твоя ценность слишком велика, чтобы растрачивать себя просто так.