Он приехал в долину в тот самый момент, когда солнце взобралось на гребни холмов, окрасив кукурузные поля своим розовым утренним светом. Поставив машину на обочине узкой дороги, он выпрыгнул из кабины и размеренной трусцой побежал в сторону Колбрука. Надо сказать, он уже давно не совершал подобных пробежек, а ведь когда-то это было его страстью. В Аннаполисе он поднимался с утра пораньше, пока Шэрон и Блисс еще спали, и бегал вдоль реки, даже не считая миль. Для него это было время раздумий – главным образом приятных.

Не оставил он этой привычки и в первые недели своего пребывания в тюрьме. Тогда еще он надеялся пережить этот опыт, не утратив привычной бодрости духа. Он пообещал себе, что останется в форме. Будет читать хорошую литературу, учить французский и испанский. Однако безразличие подкралось так быстро, что порой даже приходилось удивляться, не подсыпают ли им в еду каких-нибудь наркотиков. Если раньше он почти не смотрел телевизор, то теперь был знаком с сюжетом едва ли не каждого сериала, а сны его оказались пересыпаны той чепухой, которую обрушивали на них в телешоу. Остатки энергии он тратил на то, чтобы сохранить в тайне от сокамерников причину своего заключения. А потом, когда секрет перестал быть секретом, – на самозащиту, поскольку даже здесь его преступление было не в почете.

Он не мог не радоваться тому, что сегодня ему вновь захотелось пробежаться. Это значило, он вновь возвращается к жизни – как утопающий, который оказывается вдруг на поверхности воды. Ему не потребовалось на это много времени. Хватило нескольких бесед с женщиной, которая обращалась с ним не как с преступником, а как с обычным человеком.

Эти два дня он ее не увидит. Сегодня она собиралась посидеть в архивах Винчестера, а завтра у нее состоится встреча с добровольцами Детского фонда из Ричмонда. Иден сказала ему, что всегда старается посещать местные штаб-квартиры фонда. Она и его приглашала с собой, но Бен отказался. Там ей пришлось бы представить его кучке лиц, которые работают с детьми. Наверняка среди них найдется тот, кому известно его имя. Иден и так сказала ему, что после «Сердца зимы» она едва не потеряла свою должность в этом фонде. Там ей сообщили, что новой ролью она запятнала свой безупречный доселе образ. Вот и знакомство с ним вряд ли пойдет на пользу этому образу.

Добежав до почтового отделения в Колбруке, он слегка отдышался, после чего проверил свой почтовый ящик. Там его ждал большой конверт от Сэма. Вновь выбравшись на улицу, он случайно глянул в витрину и увидел там свое отражение. Ну и видок! Бен быстро пригладил волосы. Больше всего он походил сейчас на стареющего хиппи.

Бен поспешил в парикмахерскую, где невысокий пожилой человечек с удовольствием постриг его даже короче, чем он просил. Следующей в его списке была булочная Миллеров. Там он купил себе пончик и кофе, с которыми устроился за квартал отсюда – в парке, прилегающем к Колбрукскому музею. Здесь он присел на скамейку, с наслаждением отхлебнул кофе и вскрыл конверт.

Внутри лежали три копии журнальных статей и маленькое письмо от Сэма. Бен вновь заглянул в конверт в смутной надежде, что с первого раза он мог не заметить фотографии Блисс. Сэм порой посылал их ему, хотя и делал это за спиной у Джен: та считала, что от подобных напоминаний Бену может быть только хуже. Да уж куда хуже-то?

Он взглянул на заголовок первой статьи: «Дискредитация свидетеля». Покачав головой, Бен вновь сунул статью в конверт. Он уже говорил Сэму, чтобы тот забыл о подобных фокусах, но брат продолжал копать во всех направлениях. Вторая статья была посвящена схожей теме. А вот заголовок третьей сразу привлек его внимание: «В интересах детей: целебная сила визитов».

– Да! – произнес Бен вслух. Прожевав кусок пончика, он внимательно прочел статью, после чего взялся за письмо Сэма. На адвоката пока особой надежды нет, писал тот. Вопрос об апелляции сейчас даже не поднимается. Максимум, на что можно рассчитывать, – это визиты в присутствии социальных работников, которые могут начаться уже в январе. Но для этого необходимо получить одобрение судьи Стивенса. Бен едва не застонал. Стивенсу лишь с трудом удалось стереть с лица торжествующую улыбку, когда он зачитывал Бену обвинительный приговор. Но Бену не стоит беспокоиться, писал Сэм. Сейчас появляется все больше и больше свидетельств того, что подобные визиты пойдут во благо Блисс. А это значит, что при желании все можно устроить.

Кстати говоря, добавил в постскриптуме Сэм, Шэрон и Джефф сообщили ему, что кто-то названивает им домой, а потом вешает трубку. Они подозревают, что это Бен, и намерены получить новый номер. «Если это и в самом деле ты, братец, то слегка притормози».

Ладно, придется оставить эту маленькую хитрость. Толку от нее все равно не было, поскольку трубку всякий раз брала Шэрон. Бен звонил где-то раз в неделю в надежде на то, что ответит Блисс. Он вовсе не собирался разговаривать с ней (не настолько уж он был глуп!). Просто ему хотелось услышать ее голосок. Как-то он попросил Сэма и Джен записать разговор с Блисс и переслать эту запись ему. Бен страшно переживал из-за того, что стал забывать, как звучит ее голос. «Не думаю, что это такая уж хорошая идея, Бен, – заявила Джен. – Любые напоминания о ней принесут тебе только вред».

Сэм и Джен звонили ему раз в неделю, по субботам. По очереди рассказывали о том, что у них новенького. Говорили, как продвигаются их планы по усыновлению, какой спокойной и довольной выглядит в последнее время Блисс. Расспрашивали Бена о его работе. Он пока не сказал им, что уже в декабре раскопкам придет конец, – просто не хотел беспокоить.

Порой Сэм звонил ему в будние дни. Это значило, что он будет изображать психиатра. «Как ты спишь? – расспрашивал он. – Как у тебя сейчас с аппетитом?» Однажды он поинтересовался у Бена, не возникает ли у того мыслей о самоубийстве. Бен лишь рассмеялся в ответ, так что Сэм потом долго извинялся за подобную глупость. Бен не собирался рассказывать правду. Сэма это только встревожило бы. Или, не дай бог, он определил бы брата в больницу. Хуже варианта и не придумаешь.

Но этим утром пузырек с таблетками находился в десяти милях от его тела и в тысяче – от его мыслей. Бен встал и растер онемевшие мышцы ног. Пожалуй, большую часть пути до машины ему придется прошагать, а не пробежать. Да и пончик, видимо, был лишним. Впрочем, начал он с легкой трусцы, а когда магазинчики Колбрука скрылись за спиной и вокруг вновь потянулись кукурузные поля, перешел на бег.