По утрам Иден занималась хозяйством, что вполне устраивало Бена. Теперь он просыпался от звуков, доносившихся с его маленькой кухни: Иден нарезала фрукты, готовила кофе, а один раз даже испекла в духовке ароматные булочки с корицей. Обычно он подкладывал под спину подушку и наблюдал за тем, как она возится на кухне.

Каждую ночь они занимались любовью – подвиг, на который он считал себя уже не способным. Сначала в их ласках было больше нежности, но потихоньку они начали раскрепощаться. Иден читала ему соблазнительно-провокационные отрывки из любимых книг, и Бен не без удовольствия размышлял о том, что потерял Майкл Кэрри.

Они практически не ссорились. Бен был человеком уживчивым, а Иден оказалась на редкость скромна в своих запросах. Она будто забыла о том, что у нее есть дом на берегу моря и что ее без труда узнают на улицах любого города. Она сама покупала продукты, стирала руками белье и развешивала его на веревке, натянутой меж двух деревьев. Ей и в голову не приходило жаловаться на крохотную ванну или отсутствие кондиционеров. Она сама сшила для кукольного домика крохотные занавески и сделала из тряпок маленькие коврики на пол. Все в ней очаровывало Бена, и прежде всего умение довольствоваться самым простым.

К сценарию она больше не возвращалась, но и Нине пока не звонила. Бен ее не торопил, поскольку понимал, что ей нужно самой прийти к какому-то решению. Дневник, который Кайл оставил тут неделю назад, так и лежал на кофейном столике. Порой Иден смотрела на него долгим взглядом, но на этом все и заканчивалось.

Обходили они молчанием и тот факт, что Иден больше не работала на раскопках. Пару раз Бен пытался уговорить ее повидаться с Кайлом. Ему не нравилось, что сам он оказался как бы меж двух огней. Кайл звонил несколько раз – передавал послания от Нины и Майкла, но Иден отказывалась с ним говорить.

Кайл чаще обычного стал приходить на раскопки. Единственный неловкий момент возник между ними на следующий день после того, как Иден перебралась к Бену. В то утро Кайл пришел к яме около девяти, когда Бен уже работал.

– Что, Иден сегодня не будет? – Кайл старался не смотреть Бену в глаза, и тот проникся жалостью к старому другу.

– Нет. Она хочет съездить за покупками. К тому же она пока не настроена встречаться с тобой. Дай ей немножко времени.

– Я надеялся, она сможет меня понять. Но это, видимо, не так-то просто. – Кайл взял листок со схемой, лежавший на краю ямы. – Ну, что у нас тут?

Бен показал ему находки предыдущего дня и объяснил, где они располагаются на схеме, но мысли Кайла витали где-то далеко.

– Не стоило мне говорить ей, – промолвил он наконец.

– Тебе все равно пришлось бы.

– Она зла на меня.

– Пока что да. – Бен произнес это так, будто не сомневался в том, что со временем Иден перестанет сердиться.

Кайл бросил на него быстрый взгляд:

– Ты тоже на меня сердишься?

– Кайл, я вовсе не пытаюсь спрятать ее от тебя. Мне бы хотелось, чтобы Иден поговорила с тобой.

Кайл сунул руку в карман.

– Тут пара билетов в парк Вульф-Трэп, на воскресенье. Дают «Трехгрошовую оперу». Вряд ли мы с Лу будем в настроении, так почему бы вам не сходить вместо нас?

Бен взял билеты. Раньше он жил не хуже остальных, так почему бы ему и теперь не показаться на людях с женщиной? Может, судьба наконец-то улыбнется ему, и он сможет вернуться к обычной жизни.

* * *

В воскресенье утром Иден вела себя до странности тихо. Она молча сидела на диване, сжимая в руках закрытую книгу.

– О чем это ты задумалась? – спросил Бен, отрываясь на мгновение от кукольного домика.

– Я должна решить, что мне теперь делать, – взглянула она на него.

– То есть? – Он не был уверен, говорит она о сценарии или о Кайле.

– На следующей неделе приезжает Кэсси, – пояснила она. – Я не смогу жить с тобой, пока она тут. Придется вернуться к Лу и Кайлу или переехать в гостиницу. С другой стороны, я больше не работаю над фильмом, так что мне вовсе нет смысла оставаться здесь. Пора уже возвращаться домой и подыскивать себе новое занятие.

У Бена больно сжалось сердце, что, должно быть, отразилось и на его лице. Иден не сводила с него глаз.

– Ты этого хочешь? – спросил он.

– Нет.

– Так чего же ты хочешь?

– Тебя, – ответила она. – Я так счастлива с тобой, что хочу сохранить тебя на любых условиях.

– Тебе придется дорого заплатить за то, чтобы остаться со мной.

– Плевать.

– Я даже не знаю, где мне найти новую работу. А жить на твои деньги я не намерен.

– В Калифорнии полно работы для археологов. У меня много связей, и я помогу тебе устроиться. Но для начала нам нужно снять с тебя обвинения в домогательстве. У меня хороший адвокат. Он…

– Иден! – Он положил на стол кусок дома, над которым работал. – Оставь эти пустые мечты. Тебе не удастся снять с меня обвинение. Прими это как факт, хорошо? Потому что он тоже должен повлиять на твое решение.

Она отвела глаза и судорожно сглотнула. А Бен продолжил, намереваясь испытать ее до конца:

– В этом нет никакой логики, поскольку я все равно не могу видеться с Блисс, но мне не хотелось бы уезжать от нее на другой конец континента. И я не хочу в Лос-Анджелес с его пронырливыми фотографами и прочими назойливыми личностями.

– Ты любишь меня? – Ее голос дрогнул, как будто она с трудом сдерживала слезы.

– Очень люблю. Ты же знаешь это.

– Тогда мы с Кэсси отправимся туда, где ты найдешь новую работу. Мне на самом деле все равно, где жить. Мне приходится много путешествовать по делам фонда, да и во время съемок, но я постараюсь сократить эти поездки до минимума.

По пути в Вульф-Трэп они говорили о Кэсси. С одной стороны, Бен боялся слишком сильно привязаться к малышке – что ни говори, ему не хватало присутствия в жизни маленького ребенка. С другой – не забывал он и о том, что стало причиной всех его бед.

Иден была настроена более оптимистично. Ей бы хотелось, сказала она, чтобы Бен и Кэсси подружились. И не нужно переживать из-за прошлого: она не сомневается в том, что он невиновен. Будет здорово, если он станет почаще повторять это себе.

Сцена в Вульф-Трэп располагалась прямо на открытом воздухе. У них с Иден были билеты на зеленую лужайку, которая находилась позади обычных сидений. Здесь они расстелили свои одеяла, и Иден принялась распаковывать корзинку для пикника, в то время как Бен налил им по стакану вина.

– Мама, тут Бен!

Он обернулся на звук детского голоса. Всего в нескольких метрах от них сидели Алекс и Лесли Пэрриш, а их дочь Ким бежала к нему, сияя радостной улыбкой. Ким. Его крестная дочь, так и не получившая мебель для своего кукольного домика.

Алекс и Лесли беспомощно наблюдали за тем, как Ким нагнулась, чтобы обнять его. Бен неловко обнял ее в ответ. Он чувствовал, как кровь отхлынула у него от лица.

– Кимми, немедленно вернись! – резко бросила Лесли.

Ким взглянула на Иден, затем вновь на Бена.

– А где Блисс? – спросила она.

– Ее тут нет. Ким, это – Иден. А это – моя крестница Ким. Лучший восьмилетний футболист во всем Аннаполисе. Ей просто нет равных среди нападающих.

– В этом году я играю за вратаря, – расплылась в улыбке Ким.

– Правда? И как успехи?

Бен взглянул в сторону Алекса и Лесли. Те что-то напряженно обсуждали – должно быть, кому из них идти выручать Ким. Наконец Алекс встал и зашагал к их одеялу. Он здорово погрузнел с момента их последней встречи. В черных волосах появилась седина.

– Привет, Алекс, – сказал Бен, когда тот был уже в двух шагах.

– Бен. – Он протянул руку дочери: – Идем, Кимми.

– Присядь на минутку, – сказал Бен. – Иден, это – Алекс Пэрриш. Алекс, это – Иден Райли.

Иден с улыбкой протянула Алексу руку, которую тот и пожал. Было видно, он ошарашен тем, что застал Бена в компании Иден Райли.

– Мы не можем задерживаться, – сказал он. – Лесли хочет передвинуть одеяло поближе к сцене.

«И подальше от меня», – подумал Бен, глядя в спину Алексу и Ким.

Иден положила руку ему на плечо:

– Это он был твоим лучшим другом?

– Да.

– И он так холодно держится с тобой?

– Он думает, я виновен, – пожал плечами Бен.

Они неспешно ели свой ужин, но Бен продолжал поглядывать в сторону Алекса и Лесли. Сколько раз за эти годы они вместе ходили на пикник. Он даже знал, что находится сейчас в их корзинке: жареная курица, салат из фасоли, а на десерт – фруктовый пирог.

Внезапно Лесли и Ким встали и направились к рекламному стенду. Бен тоже поднялся.

– Я сейчас вернусь, – сказал он и начал протискиваться сквозь толпу к одеялу Алекса. Здесь он, не дожидаясь приглашения, сел.

Алекс взглянул на него с явным удивлением:

– Бен, я не думаю…

– Ты хотя бы представляешь, что это значит – потерять лучшего друга? – прервал его Бен.

– Вполне представляю. Я ведь тоже потерял своего.

Выглядел Алекс просто ужасно. Он начал стремительно стареть, как будто этот год лег на его плечи непосильным бременем. Лицо у него обрюзгло. А может, оно и раньше было таким, просто Бен не привык видеть его без улыбки.

– Ты мог бы и не терять меня.

Алекс покачал головой и взглянул на него с едкой ухмылкой:

– Иден Райли, да, Бен? Кайл дает тебе работу, а в качестве бонуса – еще и племянницу? Пожалуй, мне стоило бы совратить собственного ребенка, чтобы узнать, что я за это получу.

Бен с трудом сдержал желание ударить его. Алекс поболтал вином в своем стакане, затем глянул в сторону стенда.

– Нам и правда не о чем разговаривать. Возвращайся-ка к своему одеялу и своей кинозвезде.

Бен не двинулся с места.

– Ты виделся в последнее время с Блисс? – спросил он.

– Вчера, – ответил Алекс после секундного замешательства. – Мы вместе ходили в бассейн.

– Как по-твоему, она выглядит счастливой?

– Что ты хочешь услышать, Бен? Что она страдает из-за того, что потеряла такого отца, как ты? Нет, она вполне счастлива.

– Что представляет собой Джефф?

Алекс пожал плечами:

– Нормальный парень.

– Можешь ты хотя бы на секунду поставить себя на мое место?

– Нет, Бен, не могу, – рассмеялся тот. – Я не в состоянии представить, что это такое – бесконтрольная тяга к собственной дочери.

– Я невиновен, Алекс. И меня больше всего убивает то, что ты даже не попытался поговорить со мной. Ты судишь обо мне исключительно на основании слухов да того, что написали газеты.

– Я был на суде, Бен.

– Правда?

– День за днем. Устраивался в задних рядах, слушал свидетельства. Видел, как ты перепугался, когда собирались допросить Блисс. Слышал, как ты признался. И чему, по-твоему, я должен верить? – Он снова глянул в сторону стенда. – Лучше тебе уйти. Лесли даже имени твоего слышать не хочет.

Бен встал.

– И еще кое-что, – взглянул на него Алекс. – Не бойся, я не собираюсь выдвигать никаких обвинений, но мне нужно знать. Помнишь, пару лет назад Кимми жила какое-то время у вас с Шэрон, когда мы с Лесли ездили к ее матери?

Бен кивнул.

– После этого ей начали сниться кошмары. И я хочу знать, ты тогда делал что-нибудь с ней?

Бен сглотнул, а затем развернулся и направился к своему месту, где его ждала Иден.

Он пересказал ей разговор с Алексом, но затем погрузился в молчание. Иден успокаивающе держала его за руку, поглаживала по плечу. Когда они добрались наконец до домика, Бен, притормозив, повернулся к ней.

– Я рад, что это случилось, – сказал он. – Это реальность, Иден, и нам с тобой нужно было увидеть ее. Хватит фантазировать. Хватит считать, что мы сможем зажить с тобой нормальной жизнью. Тебе стоит как следует подумать над тем, во что ты втягиваешь Кэсси и себя…

– Ш-ш-ш. – Она обняла его за плечи. – Я люблю тебя. И мне уже поздно отступать.

Дома Иден усадила Бена на постель и бережно раздела его. Пальцы ее легонько касались его кожи. Он не думал, что сможет заниматься сейчас любовью, но Иден проявила терпение и настойчивость. Он не думал, что сможет заснуть, но сны пришли быстро – легкие и светлые. Только раз он пробудился посреди ночи. Иден сидела на диване, на коленях у нее лежал открытый дневник. Бен услышал приглушенные всхлипывания, заметил в ее руке скомканный платок и вновь погрузился в сон.