Алек вытащил из стенного шкафа чемоданчик с инструментами Анни и ее точильный камень и отнес все это в кабинет. Чемоданчик был сделан из мягкой коричневой кожи. Он запылился, и одного его вида оказалось достаточно, чтобы у Алека защемило в груди. Он вытер пыль тряпкой, потом раскрыл чемоданчик на рабочем столе Анни. Его словно парализовало от знакомого запаха, запаха Анни и ее инструментов.

Инструменты не были разложены по ячейкам и валялись в беспорядке, как оставила их Анни. Стеклорезы, кусачки, рулоны стеклянного припоя и медной фольги, ножницы с тремя лезвиями. Алеку стало неловко, что Оливия увидит этот беспорядок, поймет, что Анни не была ярой сторонницей порядка. Он сразу же представил, как жена сидела в кабинете, поминутно отбрасывая рукой волосы, мешавшие ей работать. Она собирала пряди, скручивала и перебрасывала за спину. Это был бессознательный жест. Алек впервые увидел его, когда они только встретились на берегу у Киссриверского маяка. Пусть Оливия возьмет нужные инструменты, пусть пользуется ими, пусть подарит им вторую жизнь.

— Зачем ты вытащил мамины инструменты?

Алек повернулся и увидел Лэйси, стоявшую в дверях. Ее волосы отрастали, сочетание черных и рыжих прядей было почти комическим.

— Оливия Саймон заедет и возьмет некоторые из них на время.

— Почему она не может пользоваться инструментами Тома?

— Том теперь не дает ей уроки, и Оливии нужны собственные инструменты. Я предложил ей заехать и взять то, что нужно.

— Врачиха приедет сюда? — У Лэйси округлились глаза. — Я думала, ты с ней больше не встречаешься.

— На самом деле я с ней никогда не встречался, то есть не ходил на свидания. Оливия мой друг. Я уже объяснял тебе.

Алек задумался, не совершил ли он ошибку, пригласив Оливию в дом. Он мог и сам завезти ей инструменты, но тут в памяти всплыло то, что произошло между ними в ее гостиной, и покачал головой. Правда, Алек мог забросить их ей на работу.

Зазвенел звонок у двери, и Алек услышал, что Клай открыл дверь и поздоровался с гостьей. С сыном он уже поговорил раньше, предупредил, что Оливия заедет, и объясни; зачем. Клай всем своим видом продемонстрировал отцу мужскую солидарность. Алек услышал голос Оливии в гостиной, ответный смех Клая.

— Мне надо заниматься, — объявила Лэйси и прошла на кухню, а не в гостиную, чтобы подняться по лестнице на второй этаж, не встречаясь с Оливией.

Клай и Оливия вошли в кабинет.

— Я ухожу, папа, — предупредил Клай.

Алек поднял голову от чемоданчика с инструментами.

— Повеселись как следует, — напутствовал он сына.

Оливия с улыбкой смотрела вслед Клаю. Она была в платье с заниженной талией в розовую и белую полоску. Отличная маскировка, оценил про себя Алек. Никто не поймет, что она беременна.

— Твой сын так похож на тебя, совершенно невероятное сходство. — С этими словами Оливия поставила сумку на стул у стены и увидела чемоданчик с инструментами. — Вот это да!

— Здесь некоторый беспорядок, — поторопился объяснить Алек. — Анни бы с легкостью нашла все, что тебе нужно, а я тут совершенно беспомощен.

Думаю, я сама разберусь. — Оливия подняла на него глаза и через открытую дверь кабинета увидела овальные окна гостиной. — О Алек! — Она прошла в гостиную, подошла к витражам. На улице было достаточно светло, чтобы как следует рассмотреть рисунок и игру цвета. — Они прекрасны.

Алек остановился рядом с ней.

— Твой муж тоже был ими поражен.

— В самом деле? — Оливия указала на простое стекло в одном из окон и поинтересовалась: — Почему Анни оставила это окно без витража?

— Это я разбил его пару недель назад. Запустил в него стаканом.

Оливия внимательно посмотрела на него.

— Я не думала, что ты можешь буянить.

— Обычно я на такое не способен.

— Ты в кого-то целился?

— В господа бога, я полагаю. Теперь Том пытается реставрировать его для меня. — Алек направился в кухню. Оливия пошла следом. — Хочешь чаю со льдом? — предложил он.

— Спасибо, с удовольствием.

Алек достал из холодильника кувшин с чаем, а из шкафчика над мойкой — два зеленых стакана из толстого стекла.

— Так как все-таки поживает Оливия? — спросил он, разливая напиток. — Я по-настоящему не разговаривал с тобой после той поездки в Норфолк.

Она взяла у него из рук стакан с чаем и прислонилась к рабочему столику.

— Оливия несколько сбита с толку. — Она опустила глаза, и ее ресницы казались удивительно черными и густыми на фоне светлой кожи. — После нашего последнего разговора произошло много всякого, если не считать того, что я стала самым непопулярным врачом на Внешней косе.

Алек сочувственно кивнул.

— Мне жаль.

— Но позавчера я получила заманчивое предложение. Главный врач Мемориальной больницы Эмерсона в Норфолке предложил мне перейти к ним.

— Правда? — Алек растерялся и не знал, что ей на это сказать. — И ты собираешься принять это предложение?

— Не знаю. Мне нравится здесь и понравится еще больше, когда мне снова станут доверять больные. Но это не все. — Оливия сделала глоток чая и посмотрела на Алека поверх стакана. Ее глаза были такими же зелеными, как толстое стекло ручной работы. — Пол вернулся из командировки совершенно другим человеком. Он был очень внимательным ко мне.

Улыбка Алека застыла.

— Это замечательно, Оливия. Он покончил со своей.. как там ее звали?

— Не думаю, что Пол совсем вычеркнул ее из памяти, но он по-настоящему старается. По его словам, проблема в том, что Внешняя коса все время напоминает ему о ней. Поэтому Пол хочет, чтобы мы отсюда уехали.

— Вот как. Значит, работа в Норфолке становится идеальным вариантом. — Алек взял свой стакан и направился в кабинет. — Я так и думал, что вы помиритесь, — сказал он. Ему хотелось знать больше, знать, занимались ли они любовью. — Ты рассказала ему о ребенке?

— Пока нет.

Они снова стояли в кабинете над чемоданчиком с инструментами Анни, и от их вида Алеку вдруг стало не по себе.

— У вас все получится, Оливия, — бодро сказал он. — Пол такой романтик. Когда ты ему скажешь…

— Я не могу.

— Но твой муж скоро и сам все поймет.

Оливия посмотрела вниз, на розовые и белые полоски своего платья.

— Неужели уже заметно?

— Если только смотреть, то пока ничего не заметно. Но… я думал… Он же твой муж. — Алек смутился и замолчал.

— Пока я не позволяю ему настолько приближаться ко мне.

— Понятно. — Алек переставил сумку Оливии на стол. — Садись, пожалуйста.

И тут зазвонил телефон на письменном столе. Алек снял трубку и узнал, что необходима его срочная помощь. В лечебницу привезли собаку с поврежденным глазом.

Алек закончил разговор, объяснил ситуацию Оливии, улыбнулся.

— Ты сама уговорила меня вернуться на работу, — пожал плечами он. — Не спеши, — Алек махнул рукой в сторону инструментов. — Не знаю, как скоро я вернусь, так что, если задержусь, можешь меня не дожидаться. Если тебе что-нибудь понадобится, Лэйси дома.

Он поднялся наверх предупредить дочь, что уходит. Девочка сидела на кровати в окружении тетрадей и учебников, орало радио.

— Меня вызывают в клинику, — Алек постарался перекричать грохот. — Оливия еще разбирается с мамиными инструментами. Я не знаю, когда вернусь.

— Папа! — взвизгнула Лэйси. — Пусть она уйдет! Я не хочу с ней оставаться!

— Но Оливия только что приехала, Лэйси. Я позвоню, если буду надолго задерживаться.

Алек вышел из комнаты, прежде чем Лэйси успела придумать новые возражения, и спустился вниз. Он остановился на пороге кабинета, но Оливия была так увлечена, что не заметила его. У нее на коленях лежал лист миллиметровки, и она склонилась над ним, закусив губу. В руке она держала ножницы. Алек тихо вышел, не стал ее беспокоить.

На крыльце он глубоко вдохнул влажный соленый воздух. «Вольво» Оливии покрылась мелкими каплями воды, блестевшими в лучах заката. Алек погладил еще теплый бок машины, направляясь на улицу к своей «Бронко».

Лэйси остановилась на пороге кабинета. Оливия подняла на нее глаза и поразилась, насколько старше своего возраста выглядит дочка Алека.

— Привет, Лэйси. Как поживаешь?

— Нормально. — Девочка скользнула в кабинет, взяла кресло от письменного стола и поставила рядом с рабочим столом. Она уселась, обняла колени, подтянув их к груди, поджала босые ноги. Оливии было нелегко удержаться от улыбки при взгляде на ее волосы. — Над чем вы работаете? — спросила Лэйси.

Оливия на минуту задумалась. Она не хотела говорить, что делает витраж для детской. Лэйси не стоило знать о ее беременности, если даже собственный муж Оливии об этом не подозревал.

— Это витраж для одной из спален, — нашлась Оливия.

— А у вас есть рисунок? Мама всегда работала по рисунку.

— Есть. — Оливия подняла миллиметровку с колен на стол. Возможно, воздушные шары покажутся Лэйси простенькими после витражей, созданных ее матерью.

Но девочка улыбнулась:

— Симпатичный узор, — и ее оценка показалась Оливии искренней. Лэйси смотрела, как Оливия достает из чемоданчика рулон медной фольги. — Вы не сказали моему отцу, что видели меня в больнице.

— Не сказала.

— Почему?

— Потому что все происходящее в отделении неотложной помощи конфиденциально. — Оливия взглянула на Лэйси. — Как поживает твой друг? Тот парень, которые употреблял крэк?

Лэйси сморщила нос.

— Он не был моим другом. Ник уехал обратно в Ричмонд Настоящий козел.

— Он подвергал свою жизнь большому риску.

— А ему плевать. Жизнь некоторых людей так запутана, что им все равно, что с ними будет. — Лэйси взяла кусочек олова и принялась вертеть его в пальцах. Ее ногти были обгрызены почти до мяса, заусенцы покраснели и воспалились. За вызывающей внешностью скрывался напуганный подросток.

— Твой отец говорил, что у тебя есть коллекция старинных кукол, — Оливия решила продолжить разговор.

— Ага. — Лэйси не подняла головы. — Раньше мама мне дарила их на день рождения.

— Можно посмотреть?

Девочка пожала плечами, встала и вышла из кабинета. Оливия поднялась следом за ней по лестнице. Они прошли мимо большой спальни, сквозь приоткрытую дверь была видна внушительных размеров кровать, покрытая лоскутным одеялом. Лэйси открыла дверь своей комнаты, и Оливия не удержалась от смеха.

— Лэйси, это нечто! — воскликнула она.

Вдоль стены на высоте роста Лэйси была прикреплена длинная полка, на которой восседали чопорные куклы в роскошных нарядах. Над куклами и под ними красовались постеры с рок-музыкантами, полуодетыми, затянутыми в кожу, патлатыми, с серьгами в ушах и устрашающим гримом на лицах.

Лэйси улыбнулась ее реакции.

— Твоя комната соответствует тебе? — поинтересовалась Оливия.

— Вы о чем?

— Наполовину ангел, наполовину дьявол.

— На три четверти дьявол, я так думаю.

Оливия увидела учебники на кровати.

— Чем ты занималась? Лэйси застонала.

— Биологией и алгеброй.

Оливия взяла учебник по биологии, перелистала страницы, вспоминая, с каким удовольствием она сама учила биологию в старших классах школы. Она прочитала учебник от корки до корки уже к концу первой учебной недели.

— И что тебе задали?

— Что-то там по генетике. — Лэйси двумя пальцами взяла листок с какими-то схемами. — Вот мое домашнее задание. Ненавижу! Предполагается, что я должна изучить мою родословную и составить какую-то таблицу. Я ничего в этом не понимаю.

Оливия посмотрела на задание, потом на Лэйси.

— Давай я тебе помогу. Девочка залилась краской.

— Вы не обязаны это делать.

— Мне бы этого хотелось. — Оливия скинула туфли, села на неприбранную постель Лэйси и похлопала по одеялу рядом с собой. — Садись сюда.

Лэйси устроилась поближе к ней, и Оливия принялась рассказывать о наследственности, доминантных и рецессивных генах. Она объясняла до тех пор, пока Лэйси не поняла, что к чему. Они сравнивали мочки ушей, высовывали языки и пытались свернуть их трубочкой. У Оливии это получилось, а у Лэйси нет. Это продолжалось до тех пор, пока снизу не раздался лай Трехлапого.

— Есть кто дома? — окликнул женский голос с кухни.

— Это Нола, — сказала Лэйси. Потом крикнула: — Мы наверху.

Они услышали шаги на лестнице, и спустя несколько секунд на пороге комнаты Лэйси появилась привлекательная блондинка в темно-синем костюме. В руках она держала пирог. Оливия вспомнила, что, по словам Алека, именно эта женщина имела на него виды.

— Прости, Лэйси, я не знала, что у тебя гости, — извинилась Нола.

Оливия протянула ей руку и представилась:

— Меня зовут Оливия Саймон.

— Она папина приятельница, — добавила Лэйси.

Я всего лишь помогаю Лэйси с биологией. — Оливии казалось, что она должна объяснить ситуацию Ноле. — Алека срочно вызвали в лечебницу.

— Вот как! — Нола явно расстроилась. Она заправила прядь платиновых волос за ухо. — А я принесла ему пирог Ты скажешь папе об этом, Лэйси?

— Конечно.

— Я оставлю пирог в кухне. Это его любимый, с клубни кой и ревенем.

Нола — вышла из комнаты. Оливия и Лэйси молчали пока внизу не хлопнула дверь.

— Нола мать моей лучшей подруги, — объяснила Лэйси. — Думаю, она хотела бы стать и моей матерью тоже.

— То есть… ваша соседка хочет выйти за твоего отца?

— Точно.

— А тебе бы этого хотелось?

— Ну да, примерно с тем же удовольствием я бы рассталась с жизнью, затоптанная стадом слонов.

Оливия расхохоталась.

Лэйси водила пальцем по тетради.

— Не думаю, что мой отец снова женится.

— Почему?

Девочка покачала головой.

— Он слишком любил мою маму.

Оливия посмотрела на изящных кукол на полке. Они следили за ней и Лэйси огромными, внимательными глазами, и это казалось пугающим.

— Хорошо, что у тебя есть эти куклы, чтобы ты не забывала о маме, — сказала Оливия. — У тебя есть любимица?

Лэйси встала, подошла к полке и сняла красивую черноволосую куклу. Плюхнувшись обратно на кровать, она усадила ее Оливии на колени. И почти сразу же они услышали шум колес на гравии подъездной дорожки.

— Папа приехал, — определила Лэйси, но не двинулась с места.

— Оливия? — раздался голос Алека из кабинета.

— Мы наверху, — хором откликнулись Лэйси и Оливия. Девочка хихикнула.

Алек поднялся на второй этаж и, заглянув в комнату дочери, не сумел скрыть удивления, увидев, что они сидят рядом, как закадычные подружки, — Лэйси с тетрадкой в руках, Оливия с куклой на коленях.

— Ну… Привет. — Он улыбнулся.

— Как собака? — поинтересовалась Оливия.

— Жить будет.

— Оливия помогла мне сделать домашнее задание по биологии, — поспешила сообщить Лэйси.

— И еще заходила Нола и оставила для тебя пирог, — добавила Оливия. У нее возникло странное ощущение принадлежности к этой семье, она чувствовала себя как дома. — Сказала, что испекла твой любимый, с клубникой и ревенем.

— Неотразимая Нола до крови поранила пальцы, очищая для тебя клубнику от веточек, и все ради тебя, папочка.

— Лэйси, не язви, — попытался усовестить дочь Алек, но было видно, что он едва сдерживает смех. Он посмотрел на Оливию. — Как насчет пирога?

— Конечно, она не откажется, — Лэйси сорвалась с кровати. — Пойду порежу.

Алек посмотрел вслед Лэйси, потом повернулся к Оливии.

— Моя дочь ведет себя как нормальный человек, — поразился он, чуть сжав локоть Оливии. — Что ты с ней сделала?

Оливия возвращалась домой в отличном настроении. Подъезжая к дому, она что-то мурлыкала себе под нос, улыбалась, поднимаясь на крыльцо.

Оливия едва не споткнулась о роскошную цветочную композицию, стоявшую у самой двери. Она опустилась на колени, чтобы прочитать карточку, прислоненную к вазе, и аромат цветов ударил ей в голову.

«Жаль, что я не застал тебя. Так хотелось вручить это лично. Я люблю тебя, Лив.

Пол.».