Семья Ванг забыла выплатить отступные копам из наркоотдела Корпорации, и я едва сумел унести ноги. В данных Лондонской сети этот случай значится как «выяснение вопроса юрисдикции». Очередное происшествие, несчастный случай и все такое прочее. Вы эти песни знаете.

Списки пострадавших в больнице Святого Фомы не выдают. У большинства пострадавших не было идентификационных данных. Затерялись где-то в цифровых джунглях. Так что в окончательных отчетах они не учитываются, capische?

Ночь выдалась паршивая для тех, у кого весь смысл жизни заключен в наркотиках и плясках. Но, с другой стороны, ради этого и стоит так долго торчать в Англии. Похоже, впрочем «Ю-Эс-Эй Глобал» интересуют другие истории. Например, то, какая из враждующих партий, держащих руку очередной выродившейся королевской семьи Европы, будет всем заправлять из Вестминстерского дворца. Или то, как Лондонская Палата потеряла кучу бумаг на фьючерсном рынке.

Ерунда это все. Понимаете, в этих новостях нет места для настоящих, больших событий — для тех еженощных жертвоприношений, которые и заставляют вращаться колесо власти. Потому-то я и живу сам по себе в Южном Лондоне с моей камерой «КАМнет».

У меня тогда был выбор. Я мог заскочить в любое из веселых заведений, которых в индустриальных районах Южного Берега хоть отбавляй — Крусификс Лэйн, Клинк Стрит, Тинворт Стрит, Годинг Стрит, Бондвэй, Найн Элмз Лэйн… Однако мои источники в Киото сообщили, что «экстази» можно найти на Баттэрси Парк Роуд: там его хоть отбавляй. Заодно там же его и производят.

Так я и оказался в «Бэт'с Хэт» в одиннадцать вечера. Это место похоже на Вестминстер, старый добрый островок на Темзе. С другой стороны, оно совсем непохоже на древнее место коронаций, такое далекое от общинных храмов и оккультных сообществ Лондонского Сити: Баттерси и Южный Берег всегда были сточной канавой империи.

Копните поглубже, возьмите образчик из самой сердцевины этих мест. Вернитесь назад — забудьте о мусоровозах, электрогенераторах, заправочных станциях и железнодорожных депо, оставьте позади печи для обжига извести, химические заводы и ветряные мельницы. Пройдите еще дальше — к фермам, ярмаркам и болотистым местностям, поросшим лесом. Все дальше и дальше… везде наследие изгоев и трущобных владетелей неистребимо, оно подобно темной метине.

Я хорошо усвоил, что незачем отказывать себе в удовольствиях. А на Южном берегу всегда находились фабрики удовольствий, прячущиеся в корпусах закрытых предприятий.

Голубые лазеры прорезают ночное небо, вокруг шум и движение: барабаны Лондона, звучащие подземным гулом. Сегодня вечеринка — как и каждый вечер с конца тысячелетия. Некоторые просто не знают, когда следует остановиться. Они тысячами собрались со всего Лондона — с захламленных пустырей Брикстона и Стоквелла, из трущоб Уайтчепела, Плэйстоу и Боу, с тротуаров Фулхэма и из дешевых квартирок Холловэй Роуд. Старая электростанция, прилепившаяся к берегу Темзы, стала для них маяком, сулящим независимость, приключения и секс.

Но у некоторых из нас есть еще и работа. Я бывал на плавильнях Сан-Паулу и в военных зонах Требона. Здесь не было ничего нового для меня.

Поток несет меня через этот жалкий и грязный город, жмущийся к развалинам, через город, ставший домом для народа безумных, потерянных и изгоев. Бритые головы, глаза-лазеры, антенны, похожие на гигантские кнуты, выпирающие из индустриальных отложений… Житие бездомных одинаково во всем мире. Полотнища полиэтилена, спортивные цвета, переработанная техника… Единственное отличие здесь заключается в том, что это роскошный мусор. Помните ваши «ягуары», «мерсы» и «БМВ»? Вот и они: выгоревшие остовы, приспособленные под импровизированные жилища, покрытые разномастным ярким барахлом — битой плиткой и кафелем, металлическими брусьями, расколотым мрамором — обломками прошедшего двадцатого века.

Вы видите то же, что и я? Видеокамера мигает красным глазком, аппаратура наблюдения «Си-Си-Ди» фиксирует все.

Посмотрите на то, что осталось от собора, когда-то построенного в Баттерси Лондонской Энергетической Компанией. Раскрошившийся кирпичный фасад, обнажившаяся стальная арматура, с которой свисают клочья неопрена и пластика, внутренняя арматура генераторов, поворотные круги и лампы… Только четыре ребристых трубы из железобетона, возвышающиеся над развалинами как парные ракеты, которым никогда уже не взлететь, по-прежнему взрезают небо. Они похожи на угасшие факелы Прометея.

Парни из Южного Лондона называют это место «Бэт'с Хэт». Для них это источник обновляемых ресурсов и храм плотских наслаждений. Потому я здесь и оказался. Для местных помещиков-беглецов все выглядит совсем иначе. Семья Ванг наблюдает за этой далекой полоской земли у реки со своего вращающегося спутника слежения так же лениво и раздумчиво, как и за прочими трущобными владениями, пришпиленными к обратной стороне их портфеля всемирных инвестиций. Проглядывая последний свод отчетов семьи Ванг в «Эйч-Кей», я видел, что с Баттерси в Лондоне они сделали то же, что и с остальными не окупающимися земельными угодьями в Бомбее, Санкт-Петербурге и Куала-Лумпуре. Передали управление лондонской ветви семьи, расплатились с местными предводителями, уладили проблемы с наркодельцами и попытались по быстрому срубить капусты, пока не восстановится рынок.

Ветвь банды Ванг из Сохо уже давно здесь все разрулила. Или, по крайней мере, так им казалось. Танцы семь вечеров в неделю, привилегии с наркотиками; Мет закрывает глаза на нарушение установлений безопасности и охраны здоровья за долю в доходах, брикстонские «ярдиз» усмирены… Они действительно создали для себя нишу. Жаль только, что не обращали внимания на то, что происходит между Короной Англии и Лондонской Корпорацией к северу от Темзы. Многим придется заплатить за это упущение своими жизнями.

Однако пока что ничего такого я не чувствовал. Скорее, было предощущение некоего события. Кэбы и рикши мчатся вниз и вверх по Баттерси Парк Роуд; гуляки и выпивохи в масках, облегающей одежде от Версаче и светящихся ботинках на танкетке потоком вливаются в двери увеселительных заведений; лимузины с дымчатыми стеклами движутся сквозь толчею на подземные автостоянки. Какая-то компания под кайфом отрубилась прямо у танцзала. Вы видите то, что вижу я? Торговцы наркотиками в костюмах от «Реплэй» и «Шевиньон» выкрикивают свои предложения («Приход! Крэк! Вас обслужили?») Индуски сидят на жестких циновках, они торгуют чаем, сигаретами и лепешками «наан». Торговцы «костюмами виртуальной реальности» и пиратскими компакт-дисками загораживают проход. Парамедики устанавливают палатки срочной помощи. Парней Мета нигде не видно.

Это был особый вечер. Уж это-то я, по крайней мере, понимал. На этот день в местном языческом календаре выпадает праздник огня. Пятое ноября. Семья Ванг зарезервировала место на фасаде здания под обычную разношерстную рекламу водопроводных компаний, поставщиков наркотиков и фирменные знаки студий звукозаписи. Логотипы «Тэмз Вэлли Уотер», «ГлаксоУэлкам», «ТДК» и «Сони» словно бы прожигают выкрошившийся кирпич, как ставшие зримыми воспоминания. Здесь нет ничего нового.

Необычными были сообщения-картины, проглядывающие между строками рекламы, словно подсознательные напоминания об утопическом прошлом. Местные ви-джеи выдавали картинки-пожелания всему Вестминстерскому сборищу — и пожелания эти не отличались добротой. Сцены сожжений, повешений и расстрелов вились под изображением старой королевы. Изображение было откровенным китчем. Впрочем, королева все равно мертва. Так что — какая разница?

Правда, как выяснилось, разница таки была…

К массивным фигурным воротам и дальше, в танцевальный зал. Вымогательство у дверей. Бандиты тай-чи в утепленном камуфляже «Антарктика» и розовых очках от Оукли, стальной блеск рукоятей из-под мышки: сразу видно крутых парней. Досмотр — нет ли оружия; кредитная карта вставляется в аппарат и тут же извлекается; дополнительная плата за видеокамеру. Все закончилось, и я уже внутри.

Итак, вы хотите знать, что происходит в Лондоне?

«Скверный, нечистый, нечистый и злой!»

Скрытые усилители выплевывают кашу невнятных звуков. Напыщенный ди-джей путается на одной из танцевальных площадок: мне его отлично видно. Я с трудом удерживаюсь на ногах. Резкие тени, клинья света и мрака. Я попадаю в настоящий живой пресс на входе в здание. «Видеоглаз» портативной камеры слепнет. От удушливого басовитого гула, кажется, дрожит фундамент здания, на меня обрушивается чудовищный шквал звуков.

«Да, да, да, да, Лондон Таун.»

Рокот барабанов сотрясает мое тело; я оступаюсь и едва не падаю.

Да, здесь мне придется нелегко.

Время сориентироваться и перестроиться. Я вытаскиваю карты господ К. С. Аллотта и Сына, которые были инженерами в Манчестере еще в те времена, когда украинцы умели строить висячие мосты, железные дороги и дамбы. Проверяю восточное направление, западное и снова восточное. Вижу две бойлерных, два турбинных зала, две распределительных комнаты. Мне нужна операторская над турбинным залом с западной стороны; пора вернуться к реальности и свернуть влево. Я не знаю, куда иду. Попытка ориентироваться по старым картам бессмысленна — слишком сильно изменилась внутренняя архитектура.

Время сдаться на милость толпы: пусть ее поток сам несет меня. Видите, как меня тащат по лабиринту импровизированных танцплощадок, похожих на наросты на обглоданных останках завода? Отблески света на балках из нержавеющей стали, на кирпиче из Уостершира, на электрических кабелях, по которым давно уже не течет ток, на обломках «кевлара» и поливинилхлорида, алюминиевых лонжеронах и неопреновых плоскостях.

Мимо. Проход камеры по одному из этажей. Ди-джей, возвышающийся на подиуме, закованный в пиджак из металлических пластин, с золотым украшением в носу и костяным кольцом в ухе. Две тысячи танцоров у его ног, разодетые в перья, драгоценности и светящиеся полоски ткани, повторяющие движения его рук. Кружится голова от качания помостов над головой, от осыпающихся лестничных колодцев, от яростных вспышек света. Пространство наполнено тяжелым гулом басов, грохотом барабанов и обрывочными фразами, представляющими собой прекрасный образчик лондонского сленга. «Локхид Ф-117», аэрокосмические «саламандры», «Ю-Эй-Ви» без иллюминаторов проносятся на экранах над головой ди-джея.

Голоса продавцов наркотиков и разносчиков шампанского звучат как призывы сирен, но — позже! Я пробираюсь по темным извилистым коридорам, пока мне не удается отыскать надпись над дверью бывшей операторской. ХРАМ ИЗИДЫ: голографическая надпись светится огненно-красным, рядом мерцает Око Гора. Я прохожу через звукоизолированный шлюз и шагаю в хаос движущихся тел, громыхания и безумных барабанов.

В ноздри мне бьет едкий запах героинового дыма. Танцоры сбились разношерстными группками по краям площадки и «заправляются», покуривая изящно сработанные турецкие трубки. Из замаскированных канистр с бутаном высоко в воздух вырываются длинные языки пламени. Сквозь проломленную крышу видны звезды.

Даю панораму комнаты. На сенсорных дисплеях, встроенных в покрытие из черного бельгийского мрамора, которое чудом уцелело на стенах, видны тотемные изображения и граффити. Знаки бродяг, адреса интернетовских сайтов, цепочки буквенно-цифровых кодов. Астронавты с головами собак, бредовые ангелы, стилизованные письмена майя. Изображение «Бэт'с Хэт», перевернутое вверх ногами, подогнувшее «лапы», как насекомое, которое собирается распахнуть крылья. Планеты, звездные знаки, компьютеры. Изображение Изиды, выполненное аэрозолем на носу барки аэродинамической формы: с каждой стороны от богини стоит прислужница. Сырой материал для моих коллег из Киото. Им этого хватит на год.

«Для всех жаждущих свободы, безумцев и бродяг. Унесите это на ту сторону.»

Вот то, ради чего я проехал через три континента и множество часовых поясов. Ради того, чтобы стать свидетелем этого. Оргиастический культ Изиды на пике его развития, танцевальное безумие, охватившее тысячи людей, подобно землетрясению потрясшее информационные сети планеты в последний год. Три десятилетия принуждения, давления и насилия, исходящих из районов к северу от Темзы, привели к тому, что коренные жители Лондона взбунтовались единственным известным им способом. Вы об этом слышали. Они изобрели доморощенный культ «карго» из того мусора, который выбрасывало на берега империи — культ, в котором смешались элементы древних американских и африканских мифов, гаитянские ритуалы Вуду, фантазии на темы межпланетных путешествий и оккультные «техно-науки». Они хотели не просто заявить о себе на обезлюдевших после эвакуации лондонских пустырях; им нужно было большее. Они пошли дальше. Они хотели исчезнуть.

Одному из них это даже удалось. Но ведь вы же в это ни за что не поверите, верно? Амбалы из Корпорации Лондона конфисковали мою камеру прежде, чем я успел смонтировать фильм. Но это не значит, что я забыл то, что видел своими глазами. Сейчас, сидя в арендованной комнате в Воксхолле за клавиатурой, я и сам с трудом верю в это. Но это было. Больше ничего сказать я не могу.

Все дело в том, что последователи Изиды действительно верили, что смогут добраться до иного мира при помощи одного камня, лондонских богов и архива с записями барабанного боя, который должен был направить их по верному пути. У них все это было вычислено и расписано. Пунктом назначения был Сириус Си, недостающая планета в созвездии Большого Пса (источник информации: мифы племен Догон в Мали); покровителями — Изида, богиня телепортации, и старый демон Начальник Порта с берегов Темзы (источник: местная мифология); 2012 год был определен как время, когда исполнятся сроки, когда будет нажат космический выключатель и возникнет новая планетарная кива (источник: календарь майя).

Храм Изиды возник в начале года. Одиннадцать месяцев спустя он все еще продолжал существовать и работать. Время уходило. Я был свидетелем экстатических ритуалов культа, подобного тем, что возникали в конце тысячелетия: время истекало, а надежды все не было. Танцоры, затянутые в прозрачные «костюмы виртуальной реальности», в «виртуальных очках», покрытые дикарской татуировкой, весь прошедший год взывали к Изиде, пытаясь вырваться из объятий гравитации и совершить полет в «электронном эфире». Их задачей было превратить архаичные руины «Бэт'с Хэт» в межпланетный корабль, который должен был подняться ввысь над лондонским запустением и найти тот туннель, который привел бы верующих к Сириусу Си. Кто скажет, что они не способны были сделать это на самом деле? Да любой скажет, разумеется. По счастью, ваш верный корреспондент обладает не столь ограниченным мышлением. Кому-то приходится думать иначе, понимаете?

Две сотни жителей Лондона вертят бедрами, их руки взлетают вверх и падают вниз, их ноги чертят на полу сложные геометрические узоры. Их тела, находящиеся в состоянии сексуального возбуждения (что хорошо видно сквозь прозрачную, прошитую металлическими нитями ткань костюмов), сплетаются, сливаются в единое целое, обращаются в шторм танца в виртуальном мире.

Странные звуки синтезатора, похожие на стоны, плывут по храму, басы затихают, но в этом затишье чувствуется угроза — словно хищник припал к земле, затаился, готовясь к прыжку. Недолгая пауза — и барабаны взрываются яростным грохочущим ритмом: зверь ожил и прыгнул. Танцоры отшатываются, пригибаются, словно там, в виртуальном пространстве, они попали под обстрел. Кто-то уже упал.

Я отодвинул в сторону глазок видеокамеры, вытащил пару «виртуальных очков» и надел их. Передо мной развернулся ландшафт, заросший бархатными травами, по которому метались безумные фигуры — недолговечные аватары, проекции, созданные из иллюзорных частей тел и причудливых стержней механических конструкторов — и проносились мимо меня на скорости 170 ударов в минуту. Я быстро моргнул и перешел на широкий обзор: теперь я видел далекую планету в окружении незнакомых звезд. Планета была покрыта сетью пурпурных нитей, быстро обживаемых множеством аватаров. Вы спрашиваете, что они делали? Совершенно очевидно было, что они готовятся к полету. Одна из звезд, по всей вероятности, в южном полушарии, настойчиво и призывно пульсировала, ее биение явно совпадало с оглушительным грохотом барабанов. Это был сигнал точки назначения, навигационный код, необходимый кораблю для его невообразимого путешествия.

Это было уже слишком. Я швырнул очки на пол. Тяжелые быстрые удары барабанов сотрясали бывшую операторскую, пока я пробирался к шаткому подиуму из обломков металла, где и располагался ди-джей. Она возвышалась над толпой последователей, как жрица Вуду, взывающая к богам звездных кораблей, или как авиадиспетчер, управляющий множеством находящихся вдалеке воздушных судов. Ее длинные пальцы с острыми иглами на ногтях, казалось, касаются атомов вокруг нее, сплетают невидимые нити, свивают их в кокон. Ее барабаны должны были бить всю ночь.

Я неподвижно стоял перед ней.

Значит, это и есть Вуду Рэй. Слава о ней широко распространилась по сети. Поговаривали, что она может вызывать духов из их убежищ в камнях, машинах и деревьях, что она — хранительница ключей, открывающих людские сердца. Я наблюдал за ней. Ее черное лицо подобно монашескому плату обрамляли наушники «Сеннхайзер» и облегающий капюшон; на ее губах была улыбка экстаза. Пот лил с ее лба, собираясь на оправе «виртуальных очков», скрывавших ее глаза. Она была похожа на языческую святую, на слепую пророчицу. «Видеоглаз» моей камеры фиксировал все это.

Пол под моими ногами вздрагивал в такт барабанам. Мне нужно было покурить героина: это был мой способ войти во сны Лондона, влиться в общую попытку осуществить заново открытые шаманские способы перелетов, покинуть рассыпающуюся скорлупу «Бэт'с Хэт». Но, как я уже и говорил, у некоторых из нас есть еще и работа. Мне нужно было сохранять голову ясной.

Вы просите меня конкретно описать технику, которой был набит Храм Изиды? Хорошо. Как и мифология Храма, его оборудование было собрано из множества разномастных находок. Пункт первый. «Бэт'с Хэт» выпадала из электрического пояса Лондона, и вся энергия имела своим источником генераторы, сгрудившиеся вне здания на импровизированной рыночной площади. Пункт второй: Костюмы и очки были доставлены сюда из секс-галерей в Сохо (семейные связи старой семьи Ванг). Пункт три. Все виртуальные образы-аватары были созданы в компьютерных подвалах Брикстона. Пункт четыре. Адептам культа удалось прибрать к рукам кое-что из программного обеспечения Лондонской Палаты, и теперь они путешествовали по задворкам ее банка графических изображений. Для них не имело значения то, что стелящиеся шелковые травы, пурпурная планета и мерцающие звезды являлись закодированным отображением старых финансовых транзакций. Однако для Лондонской Корпорации это имело значение.

Хотите, чтобы я продолжал? Ладно, так и сделаем. Пункт пятый. Ряды компьютеров устаревшего семейства «СПАРК» образовывали локальную сеть, одновременно погружавшую всех танцующих в одно и то же виртуальное пространство. Нити «запоминающих» сплавов, вплетенные в ткань их «костюмов виртуальной реальности», создавали механизм обратной связи, который был замкнут на Вуду Рэй. Она была церемонемейстером. Ее собственный аватар был путеводной звездой в киберкосмосе, звездой, которая сводила воедино ритмы планетарной массы, раскинувшейся перед ней. Теперь понимаете?

Напряжение растет. Пункт шесть. Весь виртуальный пакет был построен таким образом, чтобы совпадать с аудио-тактильным полем, создаваемым компьютером. Инфракрасные сенсоры, встроенные в костюмы, посылают на «СПАРКи» закодированные сигналы, в основе которых лежат движения танцоров. Эти сигналы поступают в петлю обратной связи и направляются обратно в физическое пространство движениями рук Вуду Рэй. Движения у нее как у актеров в театре «кабуки». Пункт семь. В черном ящике «Камек» у подножия подиума располагался ДАТ-стриммер фирмы «Мацушита»; герметичный корпус устройства был покрыт календарными символами тольтеков и египетской надписью, исполненной в соответствии с ритуалом. Именно здесь Вуду Рэй хранила старые записи в цифровой обработке.

Пункт восемь. Динамики, выплевывавшие грохочущие звуки, которые Вуду Рэй извлекала из архива ДАТ мановением рук. Ее острые ногти заканчивались инфракрасными иглами, сверкавшими как когти, царапавшими воздух, чертившими странные знаки. Перед ней было выборочное пространство. За ней было игровое пространство. А она была объединявшей их программой.

Я пробрался ближе к ее возвышению.

«О, мой Бог. Лондон Таун. Да, да, да, да, да, да, ДА!»

Она стояла на помосте как маленький колосс, расставив ноги; под блестящей прозрачной тканью костюма между ног видна была влажная полоска, ягодицы двигались так, словно она оседлала громыхающий шквал звуков и скакала на нем верхом. С ее губ срывались мантры вперемешку с капельками слюны. Стремительными движениями она, казалось, выхватывала из воздуха отдельные звуки, ее руки взлетали, кружились, метались, словно ткали саван, словно она стремительно подключала невидимых абонентов телефонной станции. Казалось невозможным, что кто-то может двигаться так быстро.

Именно тогда я и понял все. Подиум Вуду Рэй был алтарем в этом храме звука, цифровой панелью, позволявшей подключиться к богам Лондона. К башне из металлического хлама, на которой стояла она, были прикреплены смарт-карты с изображениями местных святых из СМИ — Джими, Джеральда, Джезебель. Под ее ногами лежал грязный кусок известняка, казавшийся капитанским мостиком этого здания. Это была ее сцена, ее эшафот, ее помост. Это была платформа, с которой она должна была шагнуть в неизвестность.

В мешанине железа и стали ящик «Камек» похож на добровольного пленника или свидетеля, находящегося под защитой. Видите ли вы то же, что и я? Машина в плетеной корзинке.

Я перестал танцевать. А что мне еще оставалось? Когда барабаны зазвучали со скоростью 220 ударов в минуту, это был единственный способ сохранить рассудок. Посмотрите. Вот почему сейчас камера так вздрагивает. Совершенно очевидно, что ситуация начала выходить из-под контроля.

Ритмы, острые, как иглы, вспарывают мою голову; я пытаюсь не отстать от их безумной скачки. Когти Вуду Рэй почти невидимы — так быстро движутся ее руки. Барабаны грохочут все быстрее, все громче, словно в панике. Я знаю, что смогу проанализировать все это, если сосредоточусь… но потрясение слишком велико. Мое тело безвольно подчиняется содроганиям музыки, на мгновение я теряю сознание. Ритм барабанов похож на бег — все выше, выше — в лабиринт звука врываются стремительные цветные стрелы — мне кажется, что я могу протянуть руку и коснуться их… Внутренняя архитектура фантастического корабля снов. На пленке ничего этого не осталось.

Посмотрите; вы видите, что происходит? Толпа обезумела, она словно захвачена вихрем противоречивых желаний; люди раскачиваются, кружатся, вскидывают руки. Кто-то упал и катается по земле. У кого-то идет носом кровь, кто-то болтает без умолку, у некоторых наступил спонтанный оргазм. Как вы думаете, может быть, что-то действительно надвигается?

Тут-то громилы Корпорации и устроили свой большой выход. По периметру «Бэт'с Хэт» установили временную карантинную зону и перекрыли все выходы еще до начала празднества. На Баттерси Парк Роуд стоят кордоны. СМИ молчат. В небе стрекотали вертолеты «Чинук», вооруженные ракетами «Эксосет». Были выписаны ордера на арест за пиратское использование компьютерных программ и контрабанду наркотиков. Энергостанция Баттерси была объявлена автономной частью Лондонского Сити. Корпорация могла делать все что угодно.

Вы слышали историю о том, как они выпустили ракету? Я не знаю. Это могли быть барабаны.

«Да, да, да, да. Пусть все обрушится.»

Вуду Рэй… Она переводит барабанный бой на еще более высокий уровень. Чтобы уследить за ней, придется замедлить воспроизведение…

Именно тогда мои чувства отказали. Пол танцевального зала выскользнул у меня из-под ног, и я упал.

Всеобщая паника, ужасная неразбериха. Корпорация удерживает ломящуюся наружу толпу постоянными атаками. По толпе молотят «Хеклер и Кош», радио кричит на разные голоса, на стенах — кровь. Чего именно они хотят? Внутри оцепления появляются люди в белых костюмах биозащиты, их лица скрыты страшной печатью Корпорации Лондона, рубчатые кабели на их спинах похожи на красный драконий гребень. Они дышат своим кислородом. Словно больше всего боятся какого-то чудовищного вируса.

Они двигались к каменному помосту, на котором танцевала Вуду Рэй. Она бросила против них своих компьютерных богов; невидимые языки пламени лизали белые костюмы. Барабаны визжали и вскрикивали, словно в день Страшного Суда. Человеческий организм не выдерживал этого. Но люди в белых костюмах ничего не слышали. Звукоизоляция. В чем они действительно разбирались, так это в безопасности.

Последнее движение Вуду Рэй. Она разворачивается на 180 градусов и демонстрирует наступающим легионам свою спину. Только теперь я замечаю татуировки под ее прозрачным костюмом. Семь из них спускаются от ее затылка по позвоночнику до низа спины; татуировки похожи на разъяренную змею или на закрученные языки пламени. Это последнее, что она может сделать, чтобы защитить себя.

Она припадает к камню, широко раздвинув ноги, и в последний раз взывает к своим богам. Ее татуировки похожи на странные запутанные диаграммы, на переплетенные символы Вуду, впечатанные в угольный пласт. Инфракрасной иглой, прикрепленной к указательному пальцу левой руки, она быстро очерчивает каждый из знаков. Ее рука легко пробегает по позвоночнику, словно она хочет расстегнуть свой костюм, освободиться от него — и в то же время управляет барабанами; лавина ударов превращается в нечто чудовищное. По телу Вуду Рэй пробегает дрожь наслаждения.

Все это слишком странно для громил Корпорации. Совершенно ясно, что они ничего не поняли. Кто-то спускает курок, и начинается беспорядочная стрельба.

«Стойте, стойте, СТОЙТЕ!» Это мой собственный голос. Последнее, что я успел сказать, прежде чем моя камера превратилась в лом, и мне расшибли голову. Вы видите то, что вижу я? Идентификационный номер того громилы, который приканчивает меня: его просто нет. Вззз! Конец записи.

Я был ошеломлен и истекал кровью. То, что произошло дальше, можно назвать необъяснимым феноменом. Потому что совершенно ясно: это не было моей галлюцинацией.

Вуду Рэй все еще на помосте; она опустила голову между коленей. Крови на ней нет. Ее не зацепило. По-прежнему грохочут барабаны. Это чудо. Вуду Рэй царапает камень иглой, рисуя символ, который, должно быть, прозревает внутренним зрением. Ее лицо превратилось в маску чудовищного осознания. Может быть, ее призывают? Громилы Корпорации смыкаются вокруг нее: они готовы убивать. Кровь у них кипит. Что им за дело?

Я так и думал, что кого-нибудь застрелят.

На мгновение кажется, что танцевальный зал теряет опору. Сумма вибраций. Отчаянный треск автоматов. Вуду Рэй возносится в небеса в дыму.

Позвольте мне сформулировать это по-другому. Голубой столб света вырос из камня, облек ее усталое тело сияющим коконом. Она подняла руку жестом прощания. Словно бы она живой возносилась на небо. Она переносилась; атомы ее тела рассеивались.

Я увидел, как татуировки на ее теле загорелись красным, словно вплавлялись в ткань костюма. Когда свет угас, костюм упал на камень, как сброшенная с плеч мантия, как небесный покров.

Вознесение.

Рев барабанов вскипает яростным проклятием. Этого не должно быть.

«Прости…»

… Потом нужно было просто убрать хлам. Разумеется, у «Бэт'с Хэт» не было будущего. Корпорация провела эвакуацию здания и взорвала все, что осталось. Думаю, там оставались какие-то свидетельства, которые они не хотели оставлять.

Что странно во всей этой ситуации. Массовые аресты, но никаких обвинений. Те, кто выжил, были оставлены на Баттерси Парк Роуд — ошеломленные, растирающие затекшие запястья, — а в это время трубы энергостанции сложились внутрь и обрушились в облаке пыли. Вскоре Корпорация сняла оцепление территории и передала ее Короне. Вывела войска так же быстро, как и ввела их. В местных новостях всему этому происшествию было уделено десять строк. «Мышиная Шляпа» — смертельная ловушка. Изида: культ Вако. И так далее, и так далее. Черные, стволы и наркотики.

Чуть больше — на НЕК Вайп Нет. Еще одно этническое столкновение в ходе Европейской гражданской войны. Семья Ванг подает в суд за потерю доходов. После всего этого остается один неразрешенный вопрос. Сколько человек было убито Корпорацией Лондона? Где они похоронены и как их имена?

Информацию по этому вопросу найти крайне сложно.

Одно я знаю, наверное. Вуду Рэй может числиться в списках погибших. Но в молитвах компьютерных шаманов ее имя будет жить вечно.