Гарри считал головы на танцполе, когда к нему подлетел вприпрыжку здоровенный детина со словами: «Черт побери, старина, глазам своим не верю».

Гарри поднял глаза и увидел перед собой лицо в обрамлении кучерявых волос, расплывающееся в широкой улыбке — настоящий белый африканец, большего сходства нельзя и найти. Гранджевая бородка. По подсчетам Гарри, парень был ростом никак не меньше десяти футов, а из-за прически казался и того выше. Увидев такого раз, нескоро забудешь. Гарри только пожал плечами.

— Парень, ты должен меня помнить, я Моби. Прошлый год в Гоа… ты был там с командой Йони, а я с Арно… Егалем. Вспомнил? Ну, все эти ребята…

Гарри кивнул. Возможно. И ответил: «Все мы братья-путешественники, идем по знакам».

А что еще здесь скажешь. Музыку не перекричать. В любом случае, это было в Гоа, Гоа, в прошлом. Белые пляжи, белая жара, растворяющая белизна. Он умиротворенно улыбнулся и повернулся к танцполу. Он подсчитал, что среди танцующих не менее пяти процентов были вооружены, в основном, ружьями, но попадались и механические пистолеты. Гарри был маньяк подсчетов. Процент стрелков он воспринял как соответствие и подтверждение пророчества. Эту пятерку он считал апостольским процентом. Это был вопрос математики и веры: пять процентов зажигали свечи, десять задували их, а остальные восемьдесят пять оставались навсегда потерянными для борьбы и света.

А этот Моби все крутился рядом, пытаясь заглянуть ему через плечо и дотянуться до уха: «Ну как, жутковато?»

— А?

— Ну, видеть всех этих ребят с автоматами.

Он говорил с типичным плюс-акцентом, то есть с местным акцентом, к которому добавляется американская жесткость. Он даже говорил по-американски: сказав «ребята», он имел в виду и девушек.

Мимо прошла девушка в военных шортах и бикини. На плече у нее висел автомат, свободный конец патронтажа был пристегнут к стволу эластичным ремнем. Моби улыбнулся ей и показал «пять», а потом повернулся к Гарри:

— Моя подруга. С тех пор как она мобилизовалась, я ее совсем не вижу. Просто беда.

— Всегда надо быть готовым, — отозвался Гарри.

— Верно, — кивнул парень, мол, ничего уж тут не поделаешь.

А Гарри думал: «Быть готовым? Разве это не клубный девиз? Здесь явно какая-то несостыковка». В голову лез всякий бред.

Но тут парень опять обратился к нему:

— А ты давно в Израиле?

— Я приехал поза: поза… вчера. — Гарри решил, что парень сам сообразит сколько дней назад это произошло.

— Что? Двадцать седьмого? А откуда?

Гарри попытался что-то сообразить, но в голове у него была путаница дат и мест без названия.

Парень захохотал, «Черт, парень, ты не помнишь! Не знаю, под чем ты, но должен это попробовать. Вы, англичане, совсем сумасшедшие.»

Гарри уклончиво усмехнулся. Не сумасшедший, а просто выбившийся из ритма. Бывает, что и мелодия выпадает из синтезатора. Цифры сложились не в ту частоту. Может быть танец здесь поможет.

Вернувшись к бару, Моби рассказывал своей подружке: «Этот чувак — просто нечто невероятное. Он даже не знает, откуда приехал. Говорит, что просто дико выпал из контекста».

Моби обернулся и показал на него. Гарри пересекал танцпол как шагающий экскаватор, размахивая в воздухе руками. Клуб находился в подвале двухэтажного здания на Яффа-Роуд в центре Иерусалима. Здесь тесновато, но мест, где играют транс очень немного. Во всяком случае, Моби здесь нравилось. Он всегда говорил, что здесь можно встретить отвязанных ребят, как раз таких, каких он встретил во время последних своих каникул в Гоа. Моби ходил в клуб раз в неделю, приезжал на машине предков из Абу Гоша, в тринадцати километрах оттуда.

— Этот парень везде побывал, — рассказывал Моби, — в Ко Пан Га, Гоа, в Лунных Горах. И приехал сюда, чтобы встретить новое тысячелетие.

Илли кивнула и посмотрела на часы. Музыка напрягала, а утром ей надо быть на базе. Она поправила свой узи, переместив его на спину, встала и сказала: «Моби, мне пора».

— Ты слышала о психоделической новогодней вечеринке в Негеве?

Она слышала, только в эту ночь у нее дежурство. И вообще, она не была уверена, что хочет праздновать тысячелетие. Она еще не решила. Она прочитала статью, где говорилось, что для израильтян это не имеет значения. Потом несколько политиков подняли в Кнессете вопрос о бойкоте. Потом они сказали тоже самое уже вне парламента, в теленовостях. Илли считала, что раз она на службе, то не ей решать, является ли встреча тысячелетия богопротивной, антиизраильской или чем-то в этом роде.

Она потянула Моби за руку, и тот поднялся: «Пошли».

Моби пошел за ней, надеясь, что англичанин увидит, как он машет ему рукой. Когда он догнал Илли у дверей, он вспомнил, что у него оставалось еще немного голландского хэша. «Хочешь, поедем в Шореш и там покурим?»

— Давай.

Гарри покинул клуб часом позже, но не успел далеко уйти. Он забрал свой проигрыватель из камеры хранения, и теперь сидел на нем верхом на Сионской площади. После клубной душегубки, ночной воздух доставлял истинное наслаждение. Ему говорили, что в Иерусалиме декабрь жаркий не по сезону. Стояла хорошая погода, совершенно как в Англии весной. На площади было полно людей, рассыпанных группками или по парам. К нему подошел худой жилистый парень и спросил, не англичанин ли он. Гарри кивнул утвердительно.

— Ну и как тебе здесь нравится?

— Чистая история, итог десяти тысячелетий.

Теперь парень кивнул. «Да, приближается. И все это произойдет здесь. Средоточие, пуп земли, центр чертова мира.»

— Чертова космоса, — поправил его Гарри.

— Точно. Так что ты хочешь: кислоту, экстази, кетамин. У меня есть немного хэша и еще местная трава. Он запустил руки в карманы, поигрывая их содержимым. Чтобы Гарри не пожелал, все было упаковано и готово к употреблению. Гарри решил взять две таблетки кетамина и спросил, что из себя представляет кислота. Парень сказал, что довольно мягкая вещь, не дает таких галлюцинаций, чтоб с ног валила. Особенно она популярна в армии, потому что под рок-н-ролл идет с тем же успехом, что и под транс: «Легко можешь вообразить, что ты снова в Гоа или во Вьетнаме. Каждому свое. Универсальная вещь, каждому дает свой кайф». Он нагнулся над ладонью Гарри и положил две круглых таблетки кетамина.

— Ты их хочешь сейчас.

— Нет, подожду тысячелетия, — ответил Гарри.

— А, ну да. Ты идешь на рэйв в пустыне, про который тебе Моби говорил?

Гарри понадобилось несколько мгновений, чтобы воскресить этот образ. Он кивнул, да, длинный такой, мы действительно разговаривали. И теперь он точно вспомнил, что парень говорил о мероприятии в пустыне. Но тогда Гарри не совсем понял, шла ли речь о рэйве, фестивале или каком-то духовном воссоединении.

Пушер сказал:

— Если хочешь, Моби тебя подвезет. У его родителей Чероки — много места, и так ты точно не останешься на мели.

И после паузы снова спросил:

— Ты где остановился?

У Гарри была бумажка с адресом.

— Улица Сала эд-Дин, — прочитал он вслух.

— У арабов? Ну ладно, бледнолицый, ты будешь в безопасности, — оскалился пушер. — Только попроси Моби, чтобы подвез тебя. У его предков занятный дом. Частью средневековый замок, частью космодром. Его старик — израильский Билл Гейтс, или кто-то в этом роде.

Дело было сделано. Но когда пушер кивнул и повернулся, чтобы уйти, Гарри окликнул его.

— Слушай, где я могу найти адаптер.

— В три часа ночи — нигде. А что?

— У моего проигрывателя вилка английского стандарта.

И Гарри постучал по проигрывателю, на котором сидел. Парень нагнулся, чтобы разглядеть нечто похожее на квадратный ящик или на гигантскую косметичку. Диск был обтянут красной кожей. Потом парень заметил регуляторы настройки и круглые надрезы, оставленные иглой. Это был старый монопроигрыватель, типа «Дансетт».

— И ты привез его с собой?

— Это «Елизаветианский Астронавт» — Гарри показал на табличку над ручками настройки — название в стиле научной фантастики шестидесятых.

— А что говорят в твоем отеле, когда ты заводишь эту штуковину.

— Ничего. Я его еще ни разу не включал.

Было семь часов утра, когда раздались призывы муллы. Комната Гарри находилась на одном уровне с вершиной ближайшего минарета. Он мог разглядеть парня, который распевал свои псалмы, надрываясь как резанный. Но Гарри не думал жаловаться. Ему не хотелось тратить время на сон. Открытый «Елизаветианский Астронавт» стоял на столе перед окном. Гарри вновь сложил книги в коробку. Они аккуратно разместились на вертушке вокруг оси. Потом он снес все это вниз, в центральный холл.

Портье поздоровался и, взглянув на проигрыватель, спросил «Keef alak?!»

«Именно», — ответил Гарри.

Он был настолько осторожным, что в день приезда заплатил за свою комнату вперед, чтобы никто не мог подумать, что он забирает с собой все вещи. Вся шутка в том, что он забронировал комнату до 2 января 2000-го, а по плану должен был съехать еще вчера вечером.

«Electrical shop?» — спросил Гарри.

— А, электричество.

Гарри продемонстрировал воображаемое бритье электробритвой, после чего вопросительно кивнул.

— А-а, — протянул портье и вышел из-за стойки. Из арабского на нем был только короткий белый пиджак, в остальном он был одет в обычные брюки и итальянские ботинки. В дверях своего отеля он указал Гарри направо и сказал «Ворота Колона», а потом разрезал воздух рукой. «Прямо. Электрический магазин».

Было яркое прохладное солнечное утро, рассвело совсем недавно, и стены Старого Города все еще отражали розовый свет. Ближайшим ориентиром была мечеть, которую называли Каменный Купол. Казалось, ее позолоченный купол, усыпанный световыми вкраплениями, вращался, как гигантский блестящий шар. Взглянув на него, Гарри вновь обрел ориентиры.

Парень в отеле указал направление вниз по дороге, в сторону вторых ворот, ведущих в галерею бистро и музыкальных магазинчиков, перед самой автостанцией. Гарри ничего не знал об автобусах, похоже, все пользовались такси, и стоянка была рядом. Такси, все до единого — длинные мерседесы, непонятно по какому поводу выкрашенные в цвет одежды для сафари. Было раннее утро, и машины уходили полупустые. Стоило кому-нибудь из шоферов взглянуть на Гарри, как они понимали, что он собрался в дорогу. «Иерихон? Рамалла? Вифлеем?» — кричали они ему.

Гарри качал головой, он путешествовал во времени, а не в пространстве. Несколько кусков электропровода — это было все, что ему нужно. Он перешел дорогу и через ворота вошел в каменный муравейник Старого города. Самые оживленные улицы, были не более двенадцати футов шириной, похожие на траншеи, прорытые между древними зданиями. Стесанная, а местами и вовсе разрушенная, брусчатка мостовой сверкала как стекло. Самые глубокие ямы и трещины были заделаны самодельным цементом. Гарри нигде не видел электрического магазина, в любом случае, из четырех только один был открыт. Остальные стояли как гаражи с наглухо запертыми ставнями, информации о часах работы не было и в помине, виднелись только арабские граффити, явно политического толка.

Гарри пошел по дороге Эль-Вад, главной улице. После долгой серии поворотов он очутился в защищенной части города. Магазины медленно оживали, некоторые выставляли на улицу стенды с открытками и сувенирами, в остальных продавали еду; основные продуктовые марки, товары для дома. В лавке пряностей были порошки всех грязевых оттенков, рассыпанные по коробочкам размером с горошину. Следующая дверь была украшена гирляндами губок, тех, которыми чистят сковороды, влажно струящимися, как морские анемоны. Потом попался магазин битком набитый разной обувью; в другом продавались ковры, в третьем видео и аудиокассеты. И везде базарная заваль соседствовала с первоклассными марками.

Эта оживленная улица проходила по холму, взбираясь большими плоскими ступенями. Чем выше поднимались ступени, тем ниже казались крыши домов. Гарри прибавил ходу, и выйдя на открытое пространстве, очутился на Виа Долороза. Он прочитал указатель и решил, что это место вполне подходит для привала. Он поставил «Елизаветинского Астронавта» и занял вторую от креста позицию: часовни Проклятия и Упадка. Потом сел и стал наблюдать за посетителями, пытавшимися разобраться, куда идти, направо в упадок или налево в проклятие.

Рядом пристроился какой-то мужчина. На нем была английская шляпа, вроде шляп для игры в крокет, но говорил он с американским акцентом. Спросил у Гарри, был ли тот паломником. И Гарри ответил, что, скорее всего, да, но в более глубоком смысле.

— Знаешь, сегодня мир закончится, — сказал мужчина.

— Знаю, — ответил Гарри.

— Что ты собираешься делать?

У Гарри были свои планы.

— Я пока еще не решил, — это было все, что он мог сказать.

— А я вот пойду на Голгофу, буду ждать Его суда.

— Звучит неплохо, — одобрил Гарри.

Мимо проходила группа монахов, они шли, подняв вверх лица, как пришельцы из «Звездных войн» и пели потусторонними инопланетными голосами. Увидев их, американец повернулся к Гарри и сказал:

— Пожалуй, я последую за этими джентльменами.

— А я попробую это направление, — показал Гарри.

Гарри нашел магазин электротоваров пятью минутами позже. Продавцу понадобилось немало времени, чтобы сообразить, что именно Гарри искал. Когда он, наконец, понял, то посоветовал Гарри туристическую лавку, где хозяином был его кузен. Без проблем, он вызвался его проводить и даже помочь с переводом. Шнур с вилкой был спрятан в корпусе Елизаветинского Астронавта. Гарри открыл его, чтобы показать хозяину магазина.

— Нужно, чтобы он подходил.

В руках у него был трехзубый штепсель. Торговец потрогал зуб заземления, повертел штепсель в руках, и пошел в глубь магазина. Он вернулся с адаптером в руках. Гарри попробовал, подходит ли. Он подходил.

Первый парень, из магазина электротоваров, спросил:

— Хочешь попробовать?

На стене как раз была розетка. Парень широко и обнадеживающе улыбнулся. Попробуй сейчас, чтобы точно знать, что не ошибся.

Гарри покачал головой:

— Не здесь.

— Нет проблем, мой брат не платит за электричество, — и он выхватил провод из рук Гарри и был уже у самой стены.

— НЕ ЗДЕСЬ!!!

Два парня опешили от такой ярости. Они были оба здоровенные, и им всякое пришлось повидать. Но они не знали, что им делать с этим тощим английским пацаном. Наверняка это был один из тех безумцев, которые приезжают в Иерусалим, чтобы оторваться по полной программе. Гарри расплатился, вышел и зашагал вниз по дороге Эль-Вад в сторону Горы Храма, и тогда они решили послать вслед за ним мальчика. Если в квартале сумасшедший, лучше будет предупредить патруль.

На Горе Храма, которую евреи называют Святая Святых, потому что храм здесь выстроил Соломон, теперь возвышались две мечети, Эль-Акса и еще более прекрасный Купол Скалы. Гарри воспринимал это место как средоточие всех пророчеств, все здесь было проникнуто тайным смыслом. И вот Гарри был на подходе, он бежал вприпрыжку. Когда он заворачивал за угол, его чуть не сбил с ног парнишка лет десяти. Он несся как на всех парусах. Он бежал косолапо, молотил руками и шарахнул Гарри по ноге. Впереди виднелись тяжелые железные ворота Горы Храма. Ворота были заперты, а посетители проходили через небольшую дверь, прорезанную в их правом крыле. Парнишка с трудом затормозил и прыгнул руками вперед, буквально нырнул, в дверной проем. У дальней части ворот и стояла группа патрульных-добровольцев. Когда Гарри проходил в ворота, пацан стоял с патрульными, среди которых некоторые были чуть постарше его, но большинство — взрослые мужчины. Все они в упор смотрели на Гарри.

— Мы вынуждены проверить, что у вас в ящике, сэр, — обратился к нему плотный усатый мужик. Его голова с одной стороны была помята, пулей или дубинкой. Он хлопнул по столу: «Безопасность, сэр».

Гарри посмотрел на пацаненка, потом на остальных. Он взгромоздил «Елизаветинского Астронавта» на стол, поднял задвижки и предоставил одному из охранников ознакомиться с содержимым. Очевидно, этого было недостаточно. Ему следовало самому поднять крышку.

Охранники уставились на сложенные внутри книги. Гарри смотрел в сторону, на мощеные мрамором укрепления и выше — на купол Свода Скалы. Солнце поднялось и золотой купол сиял еще ярче.

— Это, сэр? Что это?

— Гарри оглянулся. Начальник охраны держал в руках книгу по нумерологии. Гарри тяжело кивнул, он никогда с ней не расставался. И ответил: «Это моя Библия».

— А это? — спросил патрульный, показывая на книгу в клеенчатой обложке с полированным крестом.

— Ну, да, это Библия. Но без книги-ключа, она — ничто.

Гарри всегда говорил, что Библия содержит в себе сырую информацию, и читать ее просто так — все равно, что разгуливать в солнечных очках в сумерки. Она требует дешифровки. Именно поэтому Гарри носил с собой книгу по нумерологии — чтобы всегда иметь доступ к тридцати шести смысловым уровням. Со временем он хорошо научился объяснять концепцию. Он обратил к охраннику просветленный взор и изрек: «Каждый знает, что Библия — это Слово, но это еще и Число. И это скрытое знание, и поэтому здесь нужна вторая книга».

Начальник охраны швырнул книгу на стол и недоуменно посмотрел на своих товарищей. В проигрывателе лежало еще пара книг, вместе с зубной пастой и чистой парой носков, но никто не проявлял к ним интереса. Они не чувствовали математики: ни слов, ни их числовых соответствий. Гарри решил оставить их во тьме невежества. Оставалось так мало времени, и далеко не каждый мог присоединиться к пяти процентам. У охраны больше не было вопросов, только прощупали бегло его одежду. Гарри оглянулся на укрепление: люди группами толпились у ворот Мечети Эль Акса напротив Купола Скалы. Похоже, что начиналась служба.

— Оставьте это здесь, — вновь вмешался начальник охраны.

— Что?

— Если хотите продолжить визит, оставьте свой проигрыватель здесь. Заберете его на выходе.

— Нет, это невозможно.

— Вам решать. С этим предметом вы сюда не войдете.

Гарри смерил его взглядом, этого охранника и его команду, и попытался представить, каковы его шансы, если он возьмет ящик, сделает вид, что убирается восвояси, и внезапно побежит в сторону Купола Скалы с Астронавтом под мышкой. Он смог бы пробежать так ярдов двадцать пять не больше, короб был слишком тяжелый.

И он попробовал новый заход:

— Вы что, думаете, что здесь бомба?

Парень пожал плечами.

— Вы что, думаете, что я вот так вот ходил бы с бомбой? Рискуя снести себе башку в самый канун двухтысячного года? Будто я ищу смерти за день до Конца?

Никто не проронил ни слова.

— Чувствуете иронию. И все это, чтобы пропустить чертов Финал.

— Убирайся, — сказал начальник охраны.

— Что?

Его ребята пришли в состояние готовности, скрутили ему руки за спиной и стали подталкивать к выходу.

— Почему вы меня выставляете! — орал Гарри. — Проклятые дебилы, я вам ничего не сделал. Отцепитесь!

Его приподняли над краем двери и буквально выбросили на улицу. Он прижал «Елизаветинского Астронавта» к груди для безопасности, потому и не смог удержать равновесие. Он завалился на бок, ударившись плечом о древние камни мостовой, продолжая орать: «Дебилы, чертовы дебилы!».

Охранники последовали за ним на улицу, взяв его в клещи. Но ему удалось прорваться, и он побежал от них вниз по дороге Эль-Вад. Будь он столь же безумен, как его вопли, он и впрямь смог бы выкрикивать свои теории до конца света. Толпа, сгрудившаяся у входа мечети перед началом молебна смогла понаблюдать за началом злоключения. Сержант Алави, начальник дружины добровольцев, мог сдержать своих людей, но он не смог бы ничего поделать с толпой, подумай она, что перед ней один из лунатиков-фундаменталистов, убежденных, что судный день не настанет, пока Гора Храма не будет очищена от мусульман.

— Числа, читайте числа! Три шестерки. Три и шесть. Две тысячи поделить на три, получаются одни шестерки, поделенные на шесть, и получаются тройки. Это Ваш суд, негодяи. Об этом вам говорят Числа. Две тысячи поделенные на тридцать шесть — получаются пятерки. Это и есть те пять процентов, кто знает о наступлении Его суда. Так что готовьтесь, дауны!

— Уберите его отсюда, — обратился сержант Алави к одному из своих людей, — я не хочу чтобы его забили насмерть во время моего дежурства.

— Правильно, шеф, — согласился тот, собрался идти, но вернулся.

— Сообщим евреям?

Сержант Алави задумался.

— Да, бегите на полицейский пост у Стены и дайте им описание беспредельщика, чтобы и они его взяли под контроль.

— Я получил его, послание пяти процентов! Уберите руки, ублюдки!

Парень с дикими усами и безумной шевелюрой оттаскивал Гарри за руку в сторону старого города. Гарри пытался отпихнуть его, но вдруг прочел нечто, заставившее его задуматься. Парень повернул его голову, заставляя оглянуться на Гору Храма, и спросил что-то типа:

— А тебе действительно необходимо остаться?

Гарри увидел, что вход был сплошным месивом тел, карабкавшихся друг на друга, чтобы посмотреть на него. И он решил уйти, временное отступление перед боем.

Восточный Иерусалим лежал во тьме, фонари на улицах не горели, отчего и местность приобрела мрачный нетуристический вид. В Западной части и в Старом Городе все было иначе. Электричество работало без перебоев, и толпы стекались на свет. Омерзительнейшая толпа ошивалась у Храма Гроба Господня в ожидании очередной службы. Здесь не обошлось без инцидентов: американский турист забаррикадировался в одной из часовен. Когда его вычислила израильская полиция, торжества уже начались. Часовня была выстроена на платто, которое считалось частью Голгофы, местом Распятия. Американец рассудил, что место смерти Христа станет первым местом его Второго Пришествия, и хотел быть первым в очереди за благословением. Единственный доступ в часовню был через лестницу, и американец держал эти два пролета под непрерывным автоматным огнем.

Илли Эред находилась в военном лагере в туристическом местечке Ар-Ома за Вифлеемом. Она была на радиосвязи, когда поступили новости из Иерусалима. Илли они не удивили. Она уже слушала о похожем случае в Храме Рождества Христова в Вифлееме, недалеко от ее лагеря. Один парень, кажется бразилец, разработал теорию, что Иисус должен вернуться в места, где родился. Насколько ей было известно, сейчас он находился на попечении палестинских властей. Вифлеем был на палестинской территории, так что если бы капитан хотел устроить брифинг, пришлось бы спрашивать разрешения у палестинцев. А она была уверена, что командир никогда туда не пойдет. Сегодня ночью Вифлеем ожидал два миллиона паломников, большинство которых собиралось на площади Мангер у Храма Рождества. Согласно плану, сначала они должны были смотреть фейерверк, а потом на крыше храма должны были появиться патриархи православной и католической церквей и вознести молитвы. Илли подумала, что это будет самый подходящий момент для появления Яссера Арафата. Что вполне походило на правду: Арафат обожал фотографироваться с местными патриархами. При таком раскладе, вмешательство израильских сил было мало вероятным.

В 10.45 она услышала сигнал тревоги, взвод был приведен в состояние боевой готовности. Половина его была убеждена, что они будут атаковать Вифлеем. Один парень, он сидел в глубине грузовика, так разошелся, что стучал себе автоматом по голове. Часовые отворяли ворота, когда капитан заглянул вглубь фургона. Увидев парня, стучавшего себе по голове автоматом, он схватил его за шиворот:

— Кретин!

— Ну что, мы выступаем, да. Вставим, бля, этому подонку Яссеру по первое число, сэр?

— Заткнись! — и капитан обратился к Илли. — Какие новости?

На Илли были наушники, но перевернутые, так что одно ухо оставалось открытым.

— Нас посылают в Негев, остальные приказы поступят позже, — отозвалась она.

Тем временем мозгодолб бормотал: «Никаких, никаких, никаких чертовых маневров в пустыне, пока яссеровские молодчики не нассут нам в лицо.»

— Это не маневры, — возразила Илли.

Стоило ей это сказать, как все обернулись, разинув рот от изумления.

— Охланите, — вмешался капитан, — мы пока не знаем, что происходит.

Но можно было предположить, что чертовы египтяне вновь пошли в наступление.

Илли трясло

— Не египтяне, а израильские поселенцы, они напали на рейверов, — все, что она могла сказать.

Она могла думать только о Моби, который отрывается в Негеве, беззащитный и, возможно, с напрочь снесенной крыше. Как ему спастись?

Дальнейшие детали поступили на следующем витке пути, когда грузовик, преодолев пустыню, повернул в сторону Хеврона. Сейчас они не столько слушали сообщение военной радиостанции, сколько одиннадцатичасовые новости, всем взводом припав к крошечному транзистору, а грузовик несся вперед по трассе.

Женский голос говорил: «До сих пор не удалось прояснить, почему патрульная группа поселенцев открыла огонь по рейверам. Судя по слухам, причиной был их протест против всякого празднования третьего тысячелетия Общей Эры».

Илли вслушивалась, не будет ли упоминания кого-нибудь из рейверов или местоположения празднества, думая, что в любом случае место вряд ли будет ей знакомо. Она пыталась вспомнить, о чем говорил Моби перед тем как отправиться в Негев.

— Сообщения о пятнадцати убитых остаются неподтвержденными.

Треск в наушниках Илли прервал сводку новостей.

— Направляйтесь в Иерусалим. Повторяю, поворачивайте и направляйтесь в Иерусалим.

Капитан поймал выражение ее лица и попытался прочесть его. «В чем дело?» — кричал он. Илли покачала головой. Она прижимала наушник рукой, чтобы лучше расслышать подтверждение приказа. Паролем сегодняшней ночи было «Мордехай». Она услышала его, повторила и рухнула на заднее сиденье водительской кабины.

Шофер развернул грузовик на 180 градусов и они понеслись по центральной дороге. Вифлеем был позади и перед ними зиял первый объездной туннель. Иерусалим был от них в десяти минутах пути, по ту сторону горы.

Голос диктора продолжал: «В Негев прибыли военные врачи…, — туннель поглотил остаток сообщения, но все продолжали напряженно слушать, — все поселенцы убиты».

И тут один из солдат, взводный, заорал: «Значит мы убиваем израильтян? Я не собираюсь убивать израильтян!!!»

Капитан приказал ему замолчать. Остальные не проронили не слова. Они приближались к Восточной части Иерусалима.

— … Предположения, что рейв был организован солнцепоклонниками или сатанистами расходятся с донесениями, что рейв был спланирован наркодельцами в сотрудничестве с так называемой Израильской пляжной Гоа-мафией.

Грузовик въехал во второй, самый длинный туннель, и радиотрансляция прервалась.

— Эред, что происходит в Иерусалиме, — спросил капитан. — Ты что-нибудь слышала?

Илли была совсем не на той частоте, она искала волну подразделения Южного Негева.

— Эред!

— Да, капитан, — опомнилась она.

— Солдат, слушайте Иерусалим.

— Прошу прощенья, сэр.

Она сосредоточилась, пытаясь заставить себя классифицировать произошедшее, отнести Моби к разряду «гражданских» и закрыть страницу.

Наконец-то поступило сообщение из Иерусалима: «Кто-то ворвался на территорию Горы Храма, сэр. Если это перерастет в беспорядки с арабскими нелегалами, городской полиции может понадобиться поддержка.

Снова Иерусалим, сержант израильской полиции получил сообщение от сержанта Алави.»

— Я узнал вас, меня проинструктировали, — сказал он.

— Спасибо, ваше лицо мне тоже знакомо, — ответил Алави.

Они вместе пересекли укрепления горы Храма, и израильский сержант указал на вершины стен: «Я могу расставить здесь снайперов».

— Тогда нам точно не избежать беспорядков. В прошлый раз, когда израильтяне поставили снайперов, те открыли стрельбу по палестинцам.

— Как же быть?

— Не знаю. Я даже не знаю, можно ли вам здесь находиться. Главный раввин запретил евреям вход сюда, якобы в это в слишком святое место.

— Все переменилось, — перебил израильский сержант, — закрыт доступ только в Свод Горы.

— Очень плохо. Лазутчик находится в Куполе Скалы. Он сидит на самой вершине скалы.

— И что он там делает?

— Ждет, что небеса снизойдут на его проигрыватель.

Сержант был потрясен. Никогда ему не приходилось слышать нечто столь запредельное.

— И как он там очутился?

— Сейчас важнее, как его оттуда убрать.

Переступив порог мечети, израильский сержант почувствовал, как холодок пробегает по спине. Он, хоть и считал себя атеистом, знал, что ни один еврей не может войти в Храм, место, которого коснулись первые лучи после сотворения света Господом. И как ему говорили, это место осветится вновь в момент прихода Мессии. Ему уже казалось, что он слышит небесную музыку. Пойдя в центр мечети, он узнал голос Карен Карпентер: «Calling Occupants of Inter Planetary Craft/Обитатели межпланетного пространства, объединяйтесь». В центре огромного круглого холла он остановился на краю баллюстрады и посмотрел вниз, в пролет на древние пещеры. Он был удивлен, когда обнаружил, что у них нет ничего общего с обычными пещерами… так богато они были украшены тонким орнаментом. Единственным, что обнаруживало их естественное происхождение, была огромная плоская скала, расположенная внизу под ними: та самая Скала, где Авраам чуть не принес в жертву собственного сына, и где позже витала душа Мухаммеда перед тем, как отлететь на небеса. Сейчас на вершине ее восседал глупого вида парень с красным кожаным кофром в обнимку.

Гарри поднял голову и, увидев людей, смотревших на него сверху, помахал им рукой. Потом одним движением он повернул усилитель громкости. Музыка подхватила его. Он почувствовал, что почти оторвался от Земли, преодолев силы притяжения, и продолжал подниматься, становясь бесконечным. В идеальных сферах, среди всевозможных чисел, он станет бесконечностью…

Он ощутил острый шок, и сразу после — боль, растекавшуюся по телу. Он никогда не думал, что телепортация может быть такой болезненной. Но потом, когда голос Карен Карпентер понизился до шепота, он увидел вспышку света прямо перед собой. Он ощутил, как уплывают прочь его мысли, постепенно сглаживаясь, мысли, что выписывали зигзаги, как на осцилограмме. Он становился одной единственной частотой, одной прямой линией, уходящей вдаль…

В 12.03, на третьей минуте третьего тысячелетия от Рождества Христова, или третьего тысячелетия нашей эры, Илли стояла плечом к плечу с людьми, которые, насколько ей было известно, были обученными солдатами палестинского правительства, даже если официально считалось, что в Иерусалиме таковых нет. Их шеф, человек по фамилии Алави, отдавал приказы — блокировать выход со стороны дороги Эль-Вад. Как только приказ Алави был подтвержден капитаном, взвод Илли приступил к исполнению.

Позже, когда они встретились, Моби спросил ее:

— Что произошло?

Хотелось бы знать, — ответила она. Они выносили что-то тайком из храма Горы. Некоторые ребята утверждали, что это было тело. Кто-то был убит в мечети. Но ты же их знаешь — в каждом встречном они видят заговорщика. Самой ей показалось, что палестинский сержант нес покореженный чемодан, со старомодной деревянной отделкой и покрытием из кожзаменителя.

В любом случае, это было что-то важное, раз и арабы вмешались, — заключила она. И потом, посмотрев на Моби, добавила: «Я была уверена, что тебя убили».

Моби недоуменно развел руками: «С приближением полуночи, мы все устремили взоры к небу и, наблюдая за скольжением прожектора по лику Луны, считали секунды. Внезапно на окрестных скалах появились эти лунатики и открыли огонь из своих сраных ружей. Ублюдочные психопаты, ортодоксальные дауны. Пришли, якобы они самые просветленные, все постигли. Пришли, чтобы попытаться убить нас. Я тебе скажу, я их вот этими, вот этими тяжелыми говнодавами помесил как следует. Все, что у нас было в пустыне, и это — гораздо одухотвореннее, чище… Ты понимаешь, что я имею в виду?»

Илли пыталась понять. Она чувствовала, что не в силах провести черту и понять, когда Моби начинает нести бред. Но после стрельбы на нем не было ни царапины — и это настоящее чудо.

Моби снова попытался объяснить: «Как сказал тот парень, с которым я говорил в клубе прошлой ночью. Помнишь?»

Илли кивнула, кажется, она вспомнила.

— Он говорил, что мы находимся на пороге новой реализации. Если у тебя есть глаза, тебе стоит лишь раскрыть их, потому что числа все выстроились в один ряд.

— Да?

— Он сказал, что мы первые, а не последние, кому дано понять. Скоро каждый поймет, что человек может свободно парить между Небом и Землей, как астронавт.

С этими словами Моби вытащил из кармана клочок бумаги.

— Вот, я даже записал. Он сказал, что когда исчезнет первый человек, возможно, что никто не осознает, что он отправился в путешествие. Но, когда мы соберемся все вместе, все станет возможно. Усилием воли человек сможет подняться и парить между Небом и Землей, как тот первый астронавт.

— Ты действительно так думаешь?

— Да, я так думаю, а почему бы и нет. Такова моя философия.