Решение сформировать Национальный фронт во главе с Сиануком имело для карьеры Салот Сара два последствия. Одно из них состояло в том, что после семи лет жизни в подполье, он в свои сорок пять лет стал военным вождем камбоджийских коммунистов, участвовавших в общенародном объединении. Другое последствие заключалось в усиленной военной поддержке, которую стали оказывать вьетнамцы. Эти два фактора означали, что он получал возможность контролировать рост Коммунистической партии Камбоджи. Одновременно его люди могли проходить подготовку под руководством закаленных в боях вьетнамцев.

Салот Сар не вышел из подполья, и лишь больше года спустя его узнали как должностное лицо Сианукского Национального фронта. Внутри страны власть была возложена на одного из «Трех призраков» — Кхьё Самфана, который якобы действовал от имени Сианука. Вьетнамские коммунисты в свою очередь открыто признали их союз с принцем, однако ни словом не обмолвились о своих отношениях с камбоджийскими коммунистами и о пребывании вьетнамских войск на территории Камбоджи.

Моделью для этих запутанных договоренностей — метко названных Элизабет Беккер «зеркальным залом» — послужил Фронт национального освобождения в Южном Вьетнаме. Его социалистическая программа и связи с Северным Вьетнамом скрывались от вьетнамской общественности и даже от некоторых самых преданных участников фронта. Сианук, укрывшийся в Пекине в компании шеф-поваров, придворных и прихлебателей, являлся с самого начала подставным лицом. Китайские покровители, включая премьер-министра Чжоу Эньлая, сердечно поддерживали его, а фронтовые газеты, финансировавшиеся и издававшиеся Китаем, создавали такое впечатление, что партизаны в Камбодже сражаются за принца.

По подсчетам американской разведки, на момент переворота у красных кхмеров было меньше трех тысяч вооруженных людей. Немногие были организованы в подразделения крупнее взвода, и мало кто из них был подготовлен к боевым действиям. Их знание марксизма-ленинизма было фрагментарным, и немногие имели даже отдаленное представление о международных аспектах движения. В начале 1970 года они были небольшими группами разбросаны в лесистых приграничных областях Камбоджи — в Компонгспы, Кампоте, Баттамбанге, Кратьэх и на северо-востоке.

Салот Сар возвращается домой

Пока «Брат номер один» находился во Вьетнаме и Китае в 1969–1970 годах, партийным штабом на северо-востоке руководил Нуон Чеа. Иенг Сари отвечал за дополнительную базу в Ратанакири. Вскоре после переворота, но еще до того, как Салот Сар вернулся домой, в лагерь Сари прибыли вьетнамские офицеры, чтобы просить у камбоджийцев помощи. Согласно признанию Кхеанг Сим Хона, «они просили поддержки для своих бойцов, просили помочь с кадрами всех уровней и нашего содействия в строительстве госпиталя. [Иенг Сари] пытался уклониться от этих просьб, но у него не получилось, и командир вьетнамской дивизии, утверждавший, будто сотрудничает с Салот Саром, заночевал на базе и не ушел».

Согласившись удовлетворить просьбы вьетнамцев, кхмеры позволили им обучать своих солдат. В других районах страны вьетнамцы действовали более грубо. Не посовещавшись с местными камбоджийскими коммунистами, они агитировали жителей камбоджийских деревень «бороться за Сианука» и начинали командовать молодежью, которую удавалось собрать. Они надеялись воспользоваться неразберихой, возникшей после переворота, и популярностью Сианука, рассчитывая на то, что при таких условиях их базы и пути снабжения в Камбодже останутся в безопасности. На этом раннем этапе сопротивления, как писал Бен Кирнан, «революционное управление было, по сути, творением вьетнамских коммунистов и кхмеров, работавших… с ними».

Тем временем, по сведениям «Livre noir», Салот Сар и его соратники, направлявшиеся из Пекина в Камбоджу, были тепло приняты в Ханое. Впоследствии Пол Пот писал, что на одном из банкетов в Ханое, который устроили в честь их приезда, «камбоджийскую делегацию все время осыпали похвалами… Вьетнамцы ощущали крайнюю необходимость в дружбе с камбоджийцами, в их помощи и содействии». Ближе к истине было прямо противоположное мнение. На самом деле, Пол Потсам во многом это признал, написав, что на данном этапе вьетнамцы предложили ему смешанное боевое командование, пять тысяч ружей и поддержку в виде международной пропаганды. От этих предложений он не мог отказаться. Однако в 1978 году он написал, что отказался быть подчиненным и твердо заявил об этом вьетнамцам. «Для тех, кто отвечал за Вьетнам, — фантазировал Сар, — проблема освобождения Южного Вьетнама была не самой важной. В их глазах проблема Камбоджи была куда более существенной»(курсив добавлен автором).

В апреле 1970 года Сар отправился из Ханоя в Камбоджу по Тропе Хо Ши Мина. Путешествие заняло полтора месяца. Двигаясь на юг через Северный Вьетнам, Лаос и северо-восток Камбоджи, Сар наверняка был поражен увиденным. Потропе громыхали тысячи грузовиков с оружием, боеприпасами и другими поставками для войск вьетнамских коммунистов; через регулярные отрезки пути были оборудованы стоянки. Водители иногда подвозили Сара и его товарищей. В остальное время они шли быстрым шагом под прикрытием леса, страдая от малярии и бомбежек. Позднее Чхим Самаук говорил о том, что они останавливались в «более чем двадцати местах» и время от времени отбирали у местных жителей слонов, чтобы продолжать путь. Должно быть, для Салот Сара это было захватывающее путешествие. Он прибыл на границу Лаоса и Камбоджи к концу мая. По словам Чхима Самаука, во время перехода Сар дважды болел: первый раз малярией, а второй — отравившись ядовитыми «павлиньими грибами» (псуткнгаоук). На лаосско-камбоджийской границе Сар официально поздравил с возвращением камбоджийских добровольцев, разделивших с ним тяготы пути из Ханоя, а затем вместе с ними отправился в партийный штаб на северо-востоке.

В «Livre noir» утверждается, что поначалу в Камбодже Сар отбивался от требований вьетнамцев сотрудничать с ними. Заявления вьетнамцев о том, что Иенг Сари согласился удовлетворить их просьбы (это подтверждается в признании Кхеанг Сим Хона), объявляются в «Livre noir» «ложью». Весомость этого доказательства говорит о том, что Сар поддержал идею помощи вьетнамцам и одобрил принятое ранее Иенг Сари решение принять их помощь.

На этом этапе камбоджийской революции у Сара не было выбора. Вскоре после своего прибытия на Базу 102 Сар той же тропой отправил Иенг Сари в Ханой, чтобы сделать его партийным связным. Там он присоединился к Кео Меасу, направленному с тем же заданием в Ханой в 1969 году. Это событие, подтверждаемое многими источниками, указывает на то, что красные кхмеры по-прежнему в полной мере — тактически и тайно — сотрудничали с Северным Вьетнамом.

Сразу после свержения Сианука, пока Салот Сар еще находился в Пекине, в нескольких провинциальных городах разразились восстания в поддержку принца, организованные и раздутые камбоджийскими коммунистами и членами вьетнамской партии. Демонстрации отразили неподдельный шок, испытанный многими кхмерами, лишенными единственного политического лидера, которого они когда-либо знали. Выступления были безжалостно подавлены армией и полицией Лон Нола. До конца войны в поддержку Сианука в Камбодже не состоялось больше ни одной демонстрации. Зато после восстаний сотни молодых кхмеров ушли к партизанам, чтобы «воевать за Сианука». Большинство из них вскоре попало под смешанное командование вьетнамских и кхмерских коммунистов.

Вторжение США и Южного Вьетнама в Камбоджу в апреле-мае 1970 года побудило камбоджийских коммунистов расширить антиамериканскую пропаганду. Зависимость режима Лон Нола от американского военного снаряжения и от политической поддержки американцев была на руку коммунистам. С другой стороны, многие беспартийные, особенно в городах, считали теперешний конфликт продолжением более раннего вторжения Северного Вьетнама в их страну. Тысячи молодых людей добровольно записывались в отряды Лон Нола, наивно надеясь за несколько недель освободить Камбоджу. Сотни из них вскоре погибли или были ранены. В октябре 1970 года Лон Нол переименовал страну в Кхмерскую республику, поставив точку на традиции монархического правления, существовавшей в Камбодже около двух тысяч лет. После этого борьба между правительством и коммунистами продолжалась еще четыре с половиной года.

В этих условиях красные кхмеры перенесли свой штаб поближе к центральному командованию вьетнамцев. Теперь штаб кхмеров находился около Пномсантука на границе провинций Кратьэх и Компонгтом. Вскоре после этого Сар созвал руководящих членов партии из других районов страны на учебно-подготовительную встречу, совпавшую с девятнадцатой годовщиной партии. На встрече были уточнены функции руководящего состава партии и обсуждался союз партии с Северным Вьетнамом.

Некий документ, перехваченный в Кратьэх и, возможно, созданный в ходе этой встречи, пестрит записями типа «революционная этика», «краткосрочная стратегия» и «солидарность с Вьетнамом». Документ озаглавлен «Схема революции». Но дальше следует малопонятное заявление о том, что «революционеры находятся посередине. Революционные организации стоят за революционерами, а массы окружают организации». Здесь, вероятно, имелось в виду, что партийная элита — Салот Сар и его ближайшие соратники — были надежно укрыты, могущественны и хорошо охранялись. В следующем параграфе, озаглавленном «Поведение революционера», отмечается: «Революционер должен быть добр и проявлять сочувствие по отношению к народу; революционер должен всегда использовать добрые слова в беседах с людьми. Эти слова не должны причинять вреда, они должны располагать слушателей к говорящему, звучать вежливо в любых обстоятельствах, нравиться всем и каждому и радовать слушателей». Заманчиво полагать, что эти предложения исходили от Салот Сара, чьим манерам данные рекомендации, похожи, соответствовали.

В следующем месяце, согласно «Livre noir», Салот Сара и Нуон Чеа вызывали на встречу с высшим командованием вьетнамских коммунистов для обсуждения «проблемы укрепления солидарности и сотрудничества». Это обсуждение, которое со стороны вьетнамцев якобы приняло форму требований, продолжалось в течение недели. По сведениям «Livre noir», двое камбоджийцев с гордостью отказались от дальнейшей помощи вьетнамцев.

И вновь «Livre noir» переворачивает все с ног на голову. В 1970 году вьетнамцы расширили свою поддержку камбоджийским коммунистам и способствовали уничтожению армии Лон Нола как военной силы. Несмотря на искажающий смысл подход «Livre noir», становится ясно, что к середине 1971 года, если не раньше, советы вьетнамцев и зависимость от них стали вызывать возмущение у руководителей красных кхмеров. Поскольку у них не было возможности выразить свои чувства открыто, они продолжали маскировать их. Время от времени между красными кхмерами и вьетнамцами случались ненамеренные столкновения, однако первые все еще нуждались в военной помощи и техническом содействии последних. Более того, вьетнамцы по-прежнему были гораздо сильнее красных кхмеров и не торопились уходить.

Национальная Демократическая Революция

В 1971–1972 годах с Лон Нолом в основном сражались вьетнамцы и камбоджийцы под их командованием. За это время военные силы камбоджийских коммунистов выросли и стали лучше организованы. Уверенность людей окрепла. В июле 1971 года на «встрече партшколы для всей страны» в партийном штабе в «лесу Северной Зоны» собралось более шестидесяти членов партии. На заседании председательствовал Салот Сар. Он назначил членов расширенного Центрального Комитета и объявил, что Коммунистическая партия Камбоджи вступила в новую фазу своей истории, а именно — в национальную демократическую революцию, нацеленную на свержение феодализма и империализма.

Встреча предоставила лидерам красных кхмеров возможность показать контроль над партией и сопротивлением. Некоторые направления новой политики были разъяснены в теоретическом журнале партии, выпущенном в этом же году. Здесь довольно бессвязно излагалась история «строительства партии» начиная с 1963 года, когда Салот Сар стал секретарем Центрального Комитета. Здесь отмечалось, что революция должна «соответствовать нашей стране», и говорилось, что вожди партии, должны руководить «всеми аспектами революции». Впоследствии делегаты утверждали, что на встрече звучали выступления, побуждавшие к быстрой коллективизации и критиковавшие вьетнамцев. Беженцы, в 1972–1974 годах перебравшиеся из юго-западных районов Камбоджи в Южный Вьетнам, сообщали, что с конца 1971 года партийные кадры в Камбодже стали больше напирать на лозунг «Камбоджа для камбоджийцев».

Тот факт, что Сар мог созвать руководителей партии из многих регионов (к примеру, Ху Ним и Чоу Чет прибыли на встречу с юго-запада страны), предполагает, что он не чувствовал угрозы со стороны Лон Нола. Впрочем, пока проходила встреча, Лон Нол начал амбициозное, хотя и плохо реализованное, наступление, известное под названием «Ченла II», и «все члены партии, особенно отвечавшие за военный сектор, поспешно уехали, чтобы бороться с врагом». К декабрю 1971 года наступление захлебнулось, и силы Лон Нола были разгромлены. Больше всего ущерб армии Лон Нола нанесли вьетнамские части. После поражения его армия перешла в оборону, позволив красным кхмерам сосредоточиться на социальной политике, наборе новых бойцов и подготовке.

В нескольких документах, созданных камбоджийскими коммунистами после «Ченла II», утверждается, что они сами одержали победу в войне. Так, например, на учебной встрече, состоявшейся в декабре 1971 года, один из выступавших (возможно, сам Салот Сар) отметил следующее:

«Если мы примем во внимание размеры вооруженных сил, их мощь — самолеты, тяжелые орудия, военные суда — выставленную против нас, то враги окажутся гораздо сильнее нас. Тогда почему же мы разбили врагов [в ходе «Ченла II»]? Эта важнейшая победа была победой воли, преобразованной в атаки на неприятеля… Эти штурмовые атаки (вай самрок) стали победой для бойцов, политики и экономики».

Кое-кто из участников встречи мог воспринять отсутствие упоминания о союзе с Вьетнамом как безобидную попытку укрепить уверенность красных кхмеров. Однако другие делегаты могли принять восхваления кхмерского героизма за чистую монету и поддержать «штурмовые атаки» на врагов, проблемы и кризисы, с которыми сталкивалась «революционная организация» (ангкар падеват) по мере того, как партия оформлялась в независимое объединение. Именно на эту аудиторию и было нацелено выступление Сара. Подобно Сиануку и Лон Нолу, Салот Сар неоднократно повторял или намекал на то, что в действительности камбоджийцы превосходили чужаков и были невосприимчивы к иностранному влиянию.

Это позволяло ему отринуть зарубежные модели и утверждать, что революция отличалась самостоятельностью, а также предсказуемостью.

Ввиду ослабевания угрозы со стороны армии Лон Нола Салот Сар и Коммунистическая партия Камбоджи занялись политическими и организационными делами. В январе 1972 года Сар писал: «У нас есть воля к победе. Но этого недостаточно. Нам нужны правильный курс, правильная политика и правильные методы». Без них, подчеркнул Сар, «революция была похожа на слепого, переходящего с места на место». Вербовка и подготовка членов партии стала еще одной насущной необходимостью. Не менее необходимым было пробуждение сознания у рабочих и крестьян, которым было предназначено вести революцию. В другом документе того же периода указывается на то, что, хотя 80–90 % камбоджийцев «любят революцию», им нужно объяснить, что в ней хорошего. «Крестьяне и рабочие должны учиться, — как заметил один из членов партии, — вертеть колесо истории [конг прават’сасс]».

Хотя членам партии предписывалось хорошо обращаться с народом, который являлся «основой революции», надлежащим образом, нередко бойцы, входя в камбоджийские деревни, вели себя грубо. Много лет спустя один беженец из Компонгспы так описывал это: «В 1972 году красные кхмеры захватили мою деревню. Я не знаю, как они там оказались. Я просто увидел их, когда они вошли. Понятия не имею, где они жили. Я лишь видел, как они ходили вокруг; они не сказали мне, где они живут. Они могли зайти и дать тебе указания насчет того, что делать и как жить… Ты не мог отказаться делать то, что тебе велели».

Между тем правительство Лон Нола переживало упадок. Когда в Пномпень хлынули сотни тысяч беженцев, работа городских служб разладилась и качество жизни в городе ухудшилось. Несколько сельских районов недалеко от столицы были захвачены, отбиты и обстреляны артиллерией обеих сторон. Похоже, началась полномасштабная гражданская война. Войска коммунистов были более дисциплинированы, чем отряды Кхмерской республики, однако и те, и другие грабили гражданских лиц, досаждали им и устраивали на них облавы. Зато ни одна из сторон не брала пленных. К концу 1971 года малонаселенные части страны отошли коммунистам, как и густонаселенные районы на юго-западе. Территория, подконтрольная республике, сокращалась, здесь процветала коррупция. Губернаторы провинций и военные офицеры продавали продовольствие, оружие и медикаменты противникам. Во многих подразделениях армии Лон Нола платежные ведомости раздувались за счет приписок, чтобы получить дополнительную помощь от американцев. У коммунистов такой проблемы не возникало: они все воевали даром.

Соединенные Штаты, в свою очередь, с головой ушли в отступление из Южного Вьетнама. Политика Никсона в Камбодже была нацелена на то, чтобы отстрочить победу коммунистов и тем самым дать американским войскам благополучно выбраться из Вьетнама. Для выполнения этой задачи Никсон выбрал Лон Нола, а тот действовал медленно. К концу 1971 года американцы и их союзники терпели в Камбодже поражение, однако при этом гибли одни камбоджийцы. Бессильная камбоджийская элита, сидевшая в городах, утратила всякую надежду; беднейшие слои крестьянства были доведены до отчаяния; экономика страны находилась в упадке.

После учебно-подготовительной встречи 1971 года Салот Сар создал особую административную зону к югу и западу от Пномпеня, включившую в себя сектора 15 и 25. Руководить новой зоной он назначил своего давнего товарища Сок Туока (Ворн Вета). В своем признании, сделанном семь лет спустя, Вет высказал предположение о том, что Сар хотел усилить авторитет красных кхмеров и уменьшить власть членов вьетнамской партии и камбоджийцев, прошедших подготовку в Северном Вьетнаме. Проблема, с которой он при этом столкнулся, заключалась в малочисленности хорошо обученных местных кадров.

Партийные школы в Камбодже были основаны в 1972 году. Молодые люди и девушки привлекались туда на местном уровне как бойцы и члены партии. В то же время многие утратившие иллюзии учителя, инженеры и студенты из Пномпеня стекались в «освобожденную зону» и поступали на службу партии. Двое молодых преподавателей, Ит Сарин и Куонг Лумфон, а также французский социолог Серж Тион оставили ценные свидетельства о тамошней жизни. Во время короткого посещения Тион был поражен тем, как много ему разрешили посмотреть. Ему оказали хороший прием, и он уехал, убежденный в том, что там создается действительно новое общество. Двое камбоджийцев покинули зону с другими впечатлениями. После нескольких месяцев обучения они вернулись в Пномпень, потрясенные непреклонностью и пылом своих товарищей-коммунистов.

Большую часть 1972 года Салот Сар провел в своем штабе на севере. В марте 1972 года в Китае было объявлено, что Сар возглавляет военное управление вооруженными силами Национального фронта Сианука. Его заместитель Нуон Чеа был назван руководителем политического управления армией. Не похоже, чтобы в обязанности Сара входило ежедневное принятие военных решений; это оставили командирам в регионах. Несомненно, Сар был ответствен за стратегические решения, такие, как, например, отказ от прекращения огня, предложенного в 1972 году Северным Вьетнамом и Кхмерской республикой, «стратегические штурмовые атаки» на Пномпень в 1973–1974 годах и последнее наступление на столицу в следующем году.

После 1971 года классовый анализ камбоджийского общества в партийных документах становится более настойчивым. В них подчеркивалось, что новых членов в партию нужно привлекать из беднейших слоев крестьянства, из бедняков и середняков, а также из рабочих. Считалось, что упор на эти социальные категории гарантирует исчезновение феодальных и капиталистических элементов. Превосходство рабочих и крестьян, как и превосходство самого коммунизма, было предметом веры, хотя пророки этой веры — Маркс и Ленин — никогда не назывались и редко цитировались. Партийные документы являлись регалией нового, всемогущего режима, который претендовал на тотальный контроль. Те, кто теперь пришел к власти, происходили из других слоев общества, чем те, кто правил прежде, однако вскоре они начали действовать по тому же принципу: к примеру, казнили и репрессировали неугодных.

Цель партийных документов состояла в развитии «революционного сознания» слушателей. Как таковые, они отражали преподавательское прошлое Салот Сара, а так-же его влияние в партии. Воочию видится, как он читал эти проповеди в партийных школах: с минимумом жестов, без конспектов, наизусть, и в его низком, чуть глуховатом плавном голосе звучало истинное приглушенное красноречие (воха).

От прекращения огня — к бомбардировкам

Как мы увидели, успехи красных кхмеров всегда зависели от событий, происходивших во Вьетнаме. Вплоть до конца 1972 года войска Салот Сара вооружали, обучали и нередко возглавляли вьетнамцы. Успех красных кхмеров — или отсутствие такового — в значительной степени контролировался вьетнамцами.

Теперь на переговорах между американцами и вьетнамцами в Париже, шедшими с 1968 года, вьетнамские делегации увидели кратковременную выгоду в том, чтобы принять предложение США о прекращении огня в Индокитае. Американцы очень хотели достичь соглашения до ноябрьских президентских выборов в США. Так что время работало на вьетнамцев. Большая часть американской армии была выведена из Вьетнама. Остатки предполагалось вывести после вступления, в силу соглашения о прекращении огня. В этот момент вьетнамцы могли приготовиться к атаке на Сайгон, не опасаясь угрозы американской интервенции, и сосредоточиться на подрыве южновьетнамского режима. Американцы заявили, что в случае отказа подписать соглашение бомбардировки возобновятся. В январе 1973 года вьетнамцы согласились принять условия американцев.

Для Камбоджи это соглашение означало, что вьетнамцы отведут большую часть своих войск с ее территории. Вьетнамцы убеждали Салот Сара присоединиться к соглашению о прекращении огня, но тот почти наверняка отказался. В «Livre noir» он утверждает, что именно так и сделал. Подобное давление американцы оказывали и на Лон Нола, чье правительство дискредитировало себя скандалами, неверными решениями и военными поражениями. Лон Нол неохотно согласился в надежде положить конец войне. Соглашение о временном прекращении огня вступило в силу в конце января 1973 года, но практически сразу было нарушено.

Согласно «Livre noir», Сар и его соратники отвергли просьбы вьетнамцев по нескольким причинам. Во-первых, решили, что способны выиграть войну самостоятельно. Во-вторых, они не желали возвращаться к политической борьбе без военной поддержки Вьетнама. Это означало сговориться с Лон Нолом разделить власть с его войсками в сельской местности и возродить легенду о том, что лидером фронта являлся Сианук. Ни один из этих сценариев не прельщал красных кхмеров. Они предпочитали гражданскую войну, бомбардировки и подпольную деятельность.

Кроме того, они рассматривали соглашение Вьетнама с Соединенными Штатами как предательство. В конце концов, с 1963 года они честно выполняли свои обязанности, когда речь заходила о Вьетнамской войне. Им не хватало политически подкованных кадров, чтобы управлять территорией, оставленной пномпеньским режимом, и военного штаба, который координировал бы действия крупных подразделений. Кроме того, они нуждались в оружии и боеприпасах, чтобы осуществить наступление на Пномпень. Вдобавок из-за отказа прекратить военные действия они оказались совершенно беззащитны перед воздушными бомбардировками Соединенных Штатов.

Идеальный вариант

После того как вьетнамцы ушли из Камбоджи, между некоторыми их подразделениями и камбоджийскими войсками произошли небольшие столкновения. Камбоджийцы были рассержены тем, что вьетнамцы захватили с собой свою боевую технику и снаряжение. Камбоджийские коммунисты из Ханоя, которых красные кхмеры всегда подозревали в двуличии, попали под наблюдение. С 1970 года они были бойцами, специалистами и военными советниками. В некоторых районах они провели полезную политическую работу. Однако начиная с 1972 года их стали тихо разоружать и удалять от власти. Как вспоминал один из них, «на учебно-подготовительных сессиях они называли нас «ревизионистами»… Нас отстранили от работы; некоторых отправили выращивать перец или пасти скот». На других были устроены отдельные засады. В начале 1973 года некоторые из них спаслись бегством, примкнув к вьетнамским отрядам, покидавшим Камбоджу. Оставшиеся были казнены красными кхмерами.

В начале 1973 года войска камбоджийских коммунистов атаковали правительственные подразделения по всей стране, чтобы установить контроль над территорией и запустить в действие свои социальные программы. Особенно пристальное наблюдение велось за юго-западными районами страны. Принятые здесь меры включали внедрение кооперативных (коллективных) хозяйств, принудительное выдворение некоторой части населения, подавление буддизма, формирование молодежных групп, для чего детей забирали из семьи, искоренение народной культуры и введение «дресс-кодов», согласно которым каждый должен был постоянно носить повседневную крестьянскую одежду (она представляла собой хлопчатобумажную робу черного цвета). В результате жестокости, с которой проводилась эта политика, более двадцати тысяч камбоджийцев нашли убежище в Южном Вьетнаме. Эта политика вытекала из решений, принятых Салот Саром на учебно-подготовительной встрече в 1971 году. Безусловно, она реализовывалась с его одобрения, причем после апреля 1975 года — в общегосударственном масштабе и с большим радикализмом, вылившимся в отмену денег, рынка, школ и эвакуацию целых городов и крупных городских центров.

Упрямство камбоджийских коммунистов побудило Соединенные Штаты нанести бомбовые удары по красным кхмерам. Камбоджа стала «идеальным вариантом», если цитировать одного американского чиновника. Бомбардировки начались в марте 1973 года и были остановлены решением американского Конгресса пять месяцев спустя. За это время четверть миллиона тонн взрывчатых веществ было сброшено на страну, которая не воевала с Соединенными Штатами и на территории которой не было американских солдат. Предположительно, бомбы сбрасывались на военные комплексы и деревни, где, как считалось, укрывались отряды коммунистов. При этом использовались устаревшие карты, тогда как картографическое отображение самих бомбардировок показывает, что они сосредотачивались на густонаселенных пригородах Пномпеня. Количество погибших в результате бомбежек так и не было точно подсчитано. Высказываются разные предположения — от тридцати тысяч до четверти миллиона жертв. Свыше десяти тысяч убитых из них воевали на стороне коммунистов.

Последствия бомбардировок для сельских жителей были просто катастрофическими. Некоторые ученые доказывают, что американские бомбардировки помогли красным кхмерам заполучить тысячи преданных и горящих жаждой мести новобранцев. Существуют кое-какие свидетельства, подтверждающие это мнение. Совершенно ясно, что, помимо прочего, бомбардировки ускорили разрушение крестьянского общества и облегчили коммунистам путь к установлению политического контроля. Вдобавок они подтолкнули десятки тысяч сельских жителей к переселению в города. Этих запуганных мужчин и женщин камбоджийские коммунисты считали не людьми, а «врагами». Предубежденность партии против городского населения еще больше возросла. В конечном итоге, воцарившийся хаос сыграл на руку коммунистам. Однако, если рассматривать непосредственные последствия, своими бомбардировками американцы все же достигли желаемого результата: коммунисты больше не окружали Пномпень со всех сторон. Война продолжалась еще свыше двух лет.

В конце февраля 1973 года, когда бомбежки американцев усилились, Сианук покинул Пекин и исчез. Сопровождаемый своей женой принцессой Моникой (Monique) и Иенг Сари, он совершил продолжавшуюся месяц поездку, во время которой по Тропе Хо Ши Мина он переместился в Северную Камбоджу, а затем западнее — в Ангкор; в поездке его снимали и фотографировали китайские кинооператоры. Принц и его жена находились в Камбодже в течение трех недель. Этим покровители Сианука в Пекине и Ханое хотели продемонстрировать заинтересованность в принце как в политической силе. Кроме того, поездку и отснятый материал можно было использовать для того, чтобы повысить престиж единого фронта, показать его стремление к национальной независимости и препятствовать принятию мандатов Кхмерской республики в Организации Объединенных Наций. Возможно, вьетнамцы использовали эту поездку и для выражения своего неодобрения независимой, антисианукской политики, которой следовали красные кхмеры. Так или иначе, принц играл предписанную ему роль. Так же поступали и лидеры Коммунистической партии Камбоджи. Глядя на фотографии и кинопленку, отснятые в ходе поездки, невозможно было догадаться, что для коммунистов Сианук оставался неизменным «врагом номер один», что Салот Сар руководил Коммунистической партией и что среди тех, кого обнимал принц, находились люди, которых несколько лет спустя он приговорит к смерти. Сианук и коммунисты, напряженно улыбавшиеся друг другу, предприняли совместную поездку.

На границе Камбоджи с Лаосом принца приветствовали «Три призрака» — Кхьё Самфан, Хоу Йоун и Ху Ним. Они сообщили ему, что отвечали за сопротивление. Через два дня, в штабе партии в северной зоне, Сианук также встретился с Кхьё Поннари, Сон Сеном, секретарем северной зоны Кой Туоном и Салот Саром, державшимся наравне со своими соратниками. Не зная, кто он такой, невозможно было догадаться о его высоком положении. Наверное, эта шарада забавляла Сара. Кроме того, он хотел понаблюдать за Сиануком вблизи, не раскрывая своего инкогнито. Он даже развлекался, наблюдая за своими подчиненными.

Салот Сар со своими подчиненными и гостями позировал для фотографов на фоне водопадов, лесных просек, ангкорских храмов и во время фольклорных представлений. Принц и его жена ходили в свежевыстиранных крестьянских костюмах. Войска восставших, на всякий случай переброшенные в северную зону, были строжайше проинструктированы, не вступать в разговоры с Сиануком в неформальной обстановке. Впоследствии принц пожаловался на то, что во время визита он был изолирован от своих «детей».

Сложно представить, что скрывалось за всеми этими улыбками, объятиями и позированием перед фотокамерами. Сианук находился не в том положении, чтобы задавать какие-то прощупывающие вопросы. Руководители партии не горели желанием делиться с ним своей социальной программой и называть имена партийных функционеров. Опасаясь связей Сианука, разговаривали в основном о дипломатических аспектах войны. Позже Сианук, например, утверждал, будто Кхьё Самфан сказал ему, что вьетнамцы недавно «разорвали» союз с камбоджийскими коммунистами.

Чтобы представить освобожденные зоны в привлекательном виде, Салот Сар и его коллеги субсидировали концерты популярной музыки, призвали несколько монахов (или солдатов, переодетых монахами), чтобы принцу было с кем поболтать, разместили его в комфортабельном доме, который его жена назвала «нашим Белым домом в освобожденной зоне», и обращались с ним как с наносящим визит главой государства. Возможно, Сианук подозревал, что «Три призрака» являлись лишь ширмой, прикрывающей других, менее симпатичных ему людей. Он не верил красным кхмерам, когда те убеждали его в своей преданности и говорили, что народ Камбоджи сражается с его именем на устах. Но делал вид, будто принимает все за чистую монету. Что еще ему оставалось? Принц находился полностью в их руках. Этот визит Сианука окутан каким-то ореолом мрачности, как это чувствуется по оставшимся фотографиям и фильмам. Все было ложно, за каждым словом приходилось следить. За исключением горстки остававшихся в тени лидеров, все остальные находились под наблюдением, подозрением и контролем. В этом смысле визит Сианука предвосхищал политическую атмосферу Демократической Кампучии.

Подготовка к последнему штурму

После отъезда Сианука Салот Сар с головой ушел в решение военных вопросов. Военные операции приняли форму трех последовательных штурмовых атак в 1973,1974 и 1975 годах, нацеленных на захват Пномпеня. Первая атака, отраженная благодаря американским бомбардировкам, проходила под командованием Салот Сара. Последовавшее за этим нападение на Компонгчам также не увенчалось успехом. Обе атаки доказали, что камбоджийские коммунисты превратились в дисциплинированную боевую силу, способную причинить серьезный урон. Согласно подсчетам, в распоряжении коммунистов находилось примерно шестьдесят тысяч вооруженных мужчин и женщин.

Первое наступление было драматичным и дорого обошлось восставшим. В мае — июле 1973 года их войска ринулись вперед, подталкиваемые мечтой освободить Пномпень и разгромить Соединенные Штаты. Потери, которые понесли коммунисты, главным образом, в результате американских бомбежек, были самыми большими за всю войну. Одной из причин выбора подобной стратегии могло стать желание Сара ошеломить вьетнамцев, захватив Пномпень до освобождения Сайгона. Однако это лишь домыслы. Наверняка известно, что в мае 1973 года число зафиксированных «военных столкновений» достигло своего пика. Большая их часть произошла вблизи столицы. В июле американские самолеты Б-52, вылетевшие с острова Гуам, и истребители-бомбардировщики Ф-111, вылетевшие из Таиланда, сбрасывали бомбы на цели, расположенные в менее чем пятнадцати милях от Пномпеня. Территория вокруг города была вся изрыта снарядами. Под прикрытием с воздуха войска Лон Нола сражались довольно хорошо. Воздушные налеты могли продолжаться месяцами, однако они были остановлены по решению Конгресса: конгрессменов ужаснуло бессмысленное разрушение, к тому же они откликнулись на антивоенные настроения в США. После прекращения бомбардировок и наступления сезона дождей подразделения повстанцев, осаждавшие столицу, отступили. Жителей Пномпеня охватила небольшая паника. По словам одного автора, «крушение Камбоджи», свидетелями которого стали десятки западных журналистов, «отсрочилось».

Наступление на Компонгчам было предпринято, вероятно, затем, чтобы воспользоваться сложившимися обстоятельствами. Находившиеся неподалеку вьетнамские отряды ничем не помогли камбоджийским коммунистам. В какой-то момент войска красных кхмеров продвинулись на несколько сотен метров вглубь центра города. При отступлении они прихватили с собой несколько тысяч местных жителей, следуя обычаям войны, характерной Для доколониальной Юго-Восточной Азии, совпадавшим с их собственной политикой «истощения народонаселения, на которое опираются враги». Эти действия предвещали то, что армия красных кхмеров сделает в Пномпене и других крупных и мелких городах Республики в 1975 году.

Отступление вьетнамцев в 1972–1973 годах усилило антивьетнамские настроения у камбоджийских коммунистов. В 1972 году Коммунистическая партия Камбоджи организовала демонстрации против вьетнамских войск в тех районах, где размещались последние. Иногда члены партии называли вьетнамцев «врагом, переходящим из поколения в поколение». Насколько пристально за этой кампанией следил ЦК партии, определить невозможно, однако один из членов комитета, Та («Дедушка») Мок, военный секретарь на юго-западе страны, несомненно, являлся яростным противником вьетнамцев. Другие члены партии, в частности, начальник Мока Чоу Чет, занимали более умеренную позицию. С другой стороны, отступление вьетнамцев позволило камбоджийцам открыто критиковать их и казнить тех, кто обучался во Вьетнаме и не ушел вместе с вьетнамцами.

20 мая 1973 года, в период, когда бомбардировки американцев усилились, во многих районах, контролировавшихся коммунистами, прошла коллективизация. Частная собственность была упразднена, а людей согнали в группы по несколько семей. Коллективизация должна была гарантировать достаточное количество продовольствия для военных сил восставших, внедрить социалистические институты и развивать независимый революционный стиль действий. Проводя социалистические мероприятия, красные кхмеры надеялись подчеркнуть резкое различие между штурмовыми атаками Китая и более осторожной политикой вьетнамцев.

В начале 1974 года силы повстанцев перегруппировались и окружили Пномпень в ходе подготовки ко второй штурмовой атаке. Поскольку их больше не устрашала перспектива американских бомбардировок, коммунисты стали чаще атаковать город. Им не удалось захватить столицу — второе наступление закончилось в апреле 1974 года. Однако к концу года они перекрыли дорогу из Пномпеня в портовый город Компонгчам. Теперь снабжать столицу всем необходимым нужно было по воздуху или через Меконг. Конвои, сопровождавшие грузы по реке, обстреливались из артиллерийских орудий, минометов и стрелкового оружия.

Военные столкновения стали происходить еще чаще, чем в 1973 году, и войска республики сражались лучше, чем раньше. Обе стороны несли существенные потери. Восставшие столкнулись с плохим снабжением и ослаблением политической поддержки в тех районах, где они поспешно насаждали жестокие программы социального контроля. Как и бомбардировки американцев в 1973 году, эти программы заставили тысячи сельских жителей искать пристанища в Пномпене. К концу года население столицы превысило два миллиона человек.

Двадцать третья годовщина основания Коммунистической партии Камбоджи праздновалась 30 сентября 1974 года в городе Амлеанг (провинция Кандал). За торжественной встречей, проводившейся по этому поводу, наблюдал шпион, подосланный правительством Лон Нола. Его рукописный отчет всплыл в 1980 году; он был найден в бывшем центре допросов, принадлежавшем красным кхмерам и известном как Туолсленг. Это донесение вызывает интерес по двум причинам. Во-первых, там утверждается, что Салот Сар (названный «секретарем партии») посетил торжество, однако, по-видимому, не выступал там. Главное обращение было озвучено Хоу Йоуном. Он писал историю партии и назвал ее предшественниками Демократическую партию и движение Иссарак, а не сопротивление французам, которым руководили вьетнамцы.

Во-вторых, список присутствовавших на праздничной встрече указывает на то, какими уверенными стали красные кхмеры к сентябрю 1974 года: члены Центрального Комитета и несколько военных командиров посетили полуоткрытую встречу в двадцати милях от Пномпеня! Учебно-подготовительное заседание, куда были приглашены лишь члены партии, в донесении не упоминается, возможно, потому, что агент республики не смог туда попасть.

Вскоре после празднования годовщины Салот Сар сильно заболел: «половина тела онемела», как впоследствии писал Чхим Самаук, «онемела и одна сторона лица, у него озноб». Так продолжалось несколько дней. Самаук снова выходил Сара, как и в 1966 году. Пока Сар находился у власти, он болел по несколько раз в год, страдая от приступов малярии и кишечных расстройств.

В 1974 году красные кхмеры распространили пересмотренную и исправленную историю своей партии. Большая часть текста не отличалась от предыдущего варианта, захваченного солдатами Лон Нола в 1973 году. Впрочем, отражая растущее отчуждение между Коммунистической партией Камбоджи и Вьетнамом, в новом документе умалялось значение периода, прошедшего под влиянием вьетнамцев. Ссылки на Ту Самута и Сьё Хенга, а также на Маркса и Ленина были пропущены. В пересмотренном издании подчеркивалась самостоятельность камбоджийской революции — тема, часто возникавшая в годы пребывания партии у власти. Интересно, что о времени, проведенном Салот Саром на Базе 100, во Вьетнаме и в Китае, когда революция в Камбодже как раз застопорилась, не упоминалось в обоих изданиях, однако «уроки», завершавшие оба документа, звучат одинаково. Задачи, на выполнение которых должна вдохновлять история партии, остаются неизменными: организовывать, обучать, пробуждать политическое сознание, выбирать хороших вождей и т. д.

Ближе к концу 1974 года Чоу Чет, секретарь юго-западной зоны, встретился с Салот Саром в сельской провинции Компонгчхнанг, где тот координировал планы третьей штурмовой атаки, намеченной на 1975 год. В 1977 году Пол Пот объявил, что решение об этом последнем наступлении Центральный Комитет принял на заседании в июне 1974 года. «Мы отважились на это наступление, — писал Пол Пот, — потому что полностью контролировали и ситуацию противника, и свою собственную». Другими словами, правительство Лон Нола валилось с ног от усталости, а американцы ушли. Вскоре после своей победы Пол Пот расхвастался, сказав, что «ни один человек в целом мире не верил в нас. Все твердили, что нападение на Пномпень станет нелегким делом, что атака на американских империалистов — задача трудная; нам не хватало оружия и боеприпасов. Никому и в голову не приходило, что мы можем это сделать».

Последний штурм был запланирован на сухой период 1975 года. В конце 1974 года Сар посетил воинские подразделения, чтобы «проследить за подготовкой и размещением войск» перед наступлением. Его стратегия всегда была нацелена на то, чтобы сначала изолировать Пномпень и лишь потом добить противника. В 1975 году сложились подходящие условия для выполнения этого замысла. К концу 1974 года все дороги, ведущие к столице, были перерезаны, и в ночь на 1 января силы повстанцев начали обстрел города. Республиканские войска, находившиеся на восточном берегу Меконга, вскоре отступили в Пномпень. В этом же месяце восставшие привезли из Китая плавучие мины и запустили их в Меконг. После затопления нескольких кораблей правительство запретило судоходство по этой реке. Тогда Сар сказал своим отрядам, что «существует возможность одержать полную победу над врагом».

Примерно в это же время Центральный Комитет решил, какие действия предпримут коммунисты после победы. Самое важное мероприятие заключалось в эвакуации населения Пномпеня и всех других городов, находившихся под контролем республики. Городских жителей, число которых превышало два миллиона человек, предполагалось переселить в сельскую местность, где они не представляли бы угрозы для партии и, теоретически, могли заняться производительным трудом. Подобное рассредоточение «врагов» поражало своей простотой. Тогда же ЦК решил отменить деньги, рыночные отношения и частную собственность по всей стране. Членов партии известили об этих решениях лишь накануне последнего штурма.

В феврале и марте американские грузовые самолеты еще доставляли в столицу Камбоджи рис и боеприпасы, однако в конце марта Пномпеньский аэродром попал под ракетный и артиллерийский обстрел, и воздушное сообщение прекратилось. Несмотря на лоббирование преемника Никсона Джеральда Форда, американский Конгресс отказался оказывать дальнейшую помощь Кхмерской республике. Попытки в последний момент сблизиться с Сиануком тоже провалились. В начале апреля удрученный Лон Нол сбежал из столицы. Несколько дней спустя на вертолетах были эвакуированы американский посол Джон Гюнтер Дин, персонал посольства и иностранцы, пожелавшие покинуть Пномпень. Чуть больше чем за два часа 276 человек, 82 из которых были американцами, уехали из столицы. Для Салот Сара и его сторонников, стоявших на подступах к городу, эта эвакуация не означала отъезд остатков американской миссии; нет, она символизировала окончательное поражение «самой крупной, самой губительной империалистической державы в мире», причем нанесенное красными кхмерами. Руководители Коммунистической партии Камбоджи отнесли победу за счет своего мастерства, жертвенности, силы, скрытой усталости американцев, помощи вьетнамцев и неизлечимой болезни Кхмерской республики.

17 апреля войска камбоджийских коммунистов — тяжело вооруженные, молчаливые и, что тревожило, с огромным числом молодежи — появились на бульварах Пномпеня и собрались в центре города. Горожанам, заполонившим улицы, чтобы приветствовать коммунистов, красные кхмеры казались пришельцами с другой планеты. Победители, в свою очередь, смотрели на городских жителей с затаенным презрением, ведь они были «врагами» (кхманг) и «капиталистами»(най тун), отказавшимися присоединиться к революции. В течение двадцати четырех часов молодые бойцы приказали всем жителям Пномпеня покинуть город.

Красные кхмеры считали, что победа принадлежала армии, партии, а также рабочим и крестьянам. Те, кто не внес в это вклад, были объявлены врагами. После победы им не могло быть пощады. О моральной стороне дела никто не помышлял. Тех, кто приветствовал победу коммунистов, подобная политика целенаправленной ненависти привела в замешательство. Большинство жителей Пномпеня составляли сильно нуждавшиеся беженцы из деревень. Они были готовы помогать красным кхмерам. Теперь, когда война закончилась, все жаждали мудрого руководства и справедливости. Однако, как в 1977 году заявил Пол Пот, победа была обеспечена «классовой и национальной ненавистью», а не перспективой строительства справедливого и счастливого общества. Исходя из этих представлений, ненависть следовало поддерживать, а с врагами обращаться так, как они того заслуживали. Неожиданно они превратились в «новых людей», или «людей 17 апреля». Это означало, что они сделались париями безо всяких привилегий и прав.

Салот Сар, творец штурма Пномпеня, не появлялся в городе в течение недели после захвата, пока люди, которые могли его узнать, не были отосланы с глаз долой. Из всех решений, принимавшихся камбоджийским правительством за последние 30 лет, решение о принудительной эвакуации городского населения имело самые серьезные последствия. Для руководителей красных кхмеров это стало не столько жестоким и необдуманным мероприятием, сколько демонстрацией независимости и продолжением победоносной кампании. С этого момента в Камбодже запрещалась всякая иностранная продовольственная помощь. Нуждавшиеся люди отказались перейти на сторону победителей. В городе было полно людей, выступавших против революции. Им нельзя было доверять. Поэтому новой Камбодже предстояло начинать все с нуля, в опустевшем городе.

Последовавшие за этим события были описаны многими из тех, кому удалось остаться в живых. Сотни тысяч мужчин, женщин и детей выгнали из города и заставили плестись пешком. За несколько следующих недель тысячи из них умерли от потери сил, солнечных ожогов и голода. Особенно страдали старики и маленькие дети. В давке и неразберихе члены семей теряли друг друга, порой это было к лучшему. Через неделю в столице, Баттамбанге и в других городах, раньше контролировавшихся республикой, не осталось никого.

Салот Сар возвращается в Пномпень

Салот Сар появился в Пномпене 23 апреля, его прибытие держалось в тайне. На протяжении последних двенадцати лет он вел войну против этого города и всего, что он олицетворял. Победа, которую коммунисты стали называть «славным 17 апреля», подорвала авторитет Пномпеня. Должно быть, Салот Сар с трудом сдерживал восторг, пока объезжал столицу и видел тлеющий мусор, дохлых кошек, заброшенные магазины, опустевшие дома и безлюдные улицы. Он остановил империализм, пока тот еще не успел пустить глубокие корни. Он заставил американцев уйти. Два миллиона врагов революции были рассеяны по сельской местности. «Агенты ЦРУ» и «американские марионетки», скрывавшиеся среди врагов, были изгнаны. Впервые почти за двадцать лет никто больше не угрожал Салот Сару. Его партия пришла к власти. Победа стала доказательством того, что тактика и стратегия, которой следовали коммунисты, верны. Но даже с учетом этого секретарь партии продолжал скрываться. На вокзале Сар устроил временный штаб и организовал оборону по всему периметру обезлюдевшего города.

Сар не стал выяснять, что стало с его братом Лот Суонгом и женой брата Чеа Сами. По-видимому, уже с 1960 года они прекратили что-либо значить для него. Кроме того, у него накопились куда более важные дела. В свою очередь, Суонг и Сами ничего не знали о высоком положении Сара. Он исчез из города еще в 1963 году, и с тех пор о нем ничего не было слышно. 18 апреля вместе с сотнями тысяч других жителей Пномпеня они отправились в ссылку. Старший брат Сара, Салот Чхай, тоже был с ними. Больше месяца они шли пешком в восточном и северном направлениях. Условия были ужасными, и Чхай, как и многие другие изгнанники, умер в пути. Суонг и Сами добрались до своей родной провинции Компонгтом и стали заниматься там крестьянским трудом. Благодаря тому, что они не высовывались и скрывали свои дворцовые связи, им удалось выжить.

Для Салот Сара апрель и май 1975 года пролетели, как один день, за бумажной работой, болезнью и официальными заграничными визитами. Осуществление власти требовало других талантов, чем те, что были необходимы для ее захвата. Однако Салот Сар верил, что штурмовые атаки и революционный пыл, которые привели его к победе, обеспечат ему такие же успехи и в мирное время. Он также считал, что для руководства государством, построенным с нуля, человеку требовались сверхчеловеческие способности. Должно быть, время от времени Сар улыбался, делая перерыв в работе. Однако многочисленные дела утомляли его. «Он работал целый день, — вспоминал впоследствии Чхим Самаук. — Обычно засиживался до одиннадцати или до двенадцати, а иногда и до часу ночи». Коммуникации находились в примитивном состоянии, и поставок не хватало. По словам Чоу Чета, «мухи летали повсюду; никто не знал, откуда бралась вода, которую мы использовали». Не хватало порой самого необходимого, в аппарате царила полная неразбериха.

Более того, Салот Сар и его соратники по-прежнему испытывали страх перед врагами. Они не доверяли «новым людям», иностранцам или кому бы то ни было, не входившему в партию. От напоминаний прошлого следовало избавляться. В мае 1975 года свыше ста офицеров республиканской армии было собрано в Баттамбанге. Им велели готовиться к возвращению Сианука. Их загнали в грузовики, увезли в глушь и расстреляли. Та же участь ждала многих служащих Кхмерской республики, включая рядовых солдат. В других районах страны, особенно в восточных, тысячи бывших офицеров и чиновников были помещены в тюрьму и находились там больше года.

Коммунистическое руководство беспокоили и другие проблемы. К примеру, армия красных кхмеров была по-прежнему раздроблена на региональные подразделения, централизованное управление ею еще не было установлено. Еще одной проблемой была неуверенность руководства относительно намерений Вьетнама и Таиланда. Вдобавок ко всему нужно было расселить и контролировать целых два миллиона «людей 17 апреля». Во многих сельских районах царил беспорядок, причем именно тогда, когда нужно было собирать урожай риса. Поразительно, как новый режим вообще выжил.

В мае 1975 года, американское грузовое судно «Маягез» было задержано камбоджийскими властями вблизи побережья Камбоджи и освобождено только после того, как американцы нанесли бомбовые удары по камбоджийским портам. Сар в то время был «полностью измотан головными болями, болями в ушах, руках и ногах; он не мог есть». Эта болезнь продолжалась «три-четыре дня»; когда Сар выздоровел, кризис с «Маягез» уже миновал.

Вскоре после этого Сар приветствовал в Камбодже несколько сотен китайских специалистов, прибывших поддержать его режим. В конечном итоге, в Камбоджу приехало работать несколько тысяч китайцев, однако их пребывание в стране никогда открыто не признавалось. Сар также посетил Ханой. Он пробыл там «пять-шесть дней» вместе с Нуон Чеа, присутствие которого указывает на то, что в Ханое обсуждались партийные дела, равно как ситуация на границе, экономические отношения, договор о дружбе и отвод вьетнамских войск с территории Камбоджи. Сара сопровождал Чхим Самаук. На короткое время Сар вернулся в Пномпень, а затем отправился в Пекин, где его сфотографировали с Мао Цзэдуном и сказали, что Китай обеспечит Камбодже экономическую и военную помощь на сумму в один миллиард долларов. В то время ни о визитах Сара в Китай, ни о помощи китайцев в прессе не сообщалось. Из Китая Сар совершил непродолжительную поездку в Северную Корею. Там ему обещали военную помощь. По возвращении в Пекин он прошел курс лечения.

До конца 1975 года Сианук оставался номинальным главой государства; однако партийные лидеры, никогда ему не доверявшие, не пытались вернуть его на родину. Под давлением китайцев, которые хотели, чтобы с принцем обращались должным образом, в сентябре 1975 года красные кхмеры разрешили Сиануку вернуться в Камбоджу. Какое-то недолгое время Сианук прилежно работал над предписанными ему протокольными заданиями. Через неделю после его прибытия вьетнамцы вновь открыли свое посольство в Пномпене. Возможно, назначение послом Вьетнама в Камбодже Фам Ван Ба, который двадцать два года назад ввел Салот Сара в Коммунистическую партию Индокитая, казалось вьетнамцам каким-то священнодействием. Сведений о реакции Пол Пота на появление в Камбодже человека, который в свое время был его руководителем, не сохранилось.

У вьетнамцев были причины стремиться к примирению: в апреле-мае 1975 года камбоджийские подразделения атаковали и оккупировали несколько вьетнамских островов в Таиландском заливе. По-видимому, это было частью попытки пересмотреть морские границы Камбоджи и предъявить требования на нефтяные месторождения в береговой зоне. Вьетнамцы, ответившие захватом, по меньшей мере, одного камбоджийского острова, не хотели идти на территориальные уступки, но в то же время перспектива открытой конфронтации их не прельщала.

В августе 1975 года Салот Сар в сопровождении небольшой группы партийных товарищей посетил бывшую военную мастерскую к западу от Пномпеня. Машинное оборудование здесь обслуживалось бывшими инженерами республиканской армии и несколькими китайско-кхмерскими ремесленниками — все они были «людьми 17 апреля» — набранными вскоре после освобождения благодаря опыту и навыкам. Политика такого набора действовала несколько месяцев. В 1989 году один из ремесленников красочно описал этот визит:

«Салот Сар вошел в мастерскую и попросил нас собраться вокруг него. Он спросил, есть ли у нас какие-нибудь идеи насчет создания и разработки новых машин. Он сказал, что, поскольку Камбоджа использует устаревшую технологию, у нас до сих пор нет новых машин. Он говорил медленно и показался нам прямым, честным и добрым человеком. Он держал в руке маленький веер, время от времени раскрывал его, обмахивался и складывал, словно персонаж из китайской оперы. Он говорил, расхаживая взад и вперед, обмахиваясь веером, — было так жарко! Он открывал и складывал веер [и указывал им на нас] вот так, для выразительности. На нем была простая черная одежда; никакого галстука или шарфа».

Эти наблюдения перекликаются с отзывами людей, знавших Сара как учителя. Способ, которым представлялся Сар, — медленно произносимые слова, веер, полузакрытые глаза — кажется театральным и фальшивым, словно под этой маской скрывается безнравственная личность. Считать так было бы ошибкой, поскольку подобное мнение не учитывает кхмерскую традицию спокойного авторитаризма, обнаруживающуюся в буддийской и светской манере преподавания, которая в сочетании с видимой теплотой Салот Сара/Пол Пота делала его таким привлекательным. Своим дружелюбным поведением и самообладанием он добивался уважения и вдохновенного повиновения. Его выступления перед небольшими группами людей зачастую звучат более резко, чем те, которые он произносил перед более многочисленными собраниями. Однако при этом никогда не создавалось впечатления, что он повышает голос или теряет самообладание. Тиоунн Мумм, часто видевший Сара в этот период, описал его, процитировав характеристику, которую Г. Аксельрод дал Ленину: «Он был революционером двадцать четыре часа в сутки, а когда спал, ему снилась революция».

Создание Демократической Кампучии

Революционные движения плохо подходят на роль действующих режимов: революция — это болезненный и противоречивый процесс. В конце концов, революционные движения сосредотачиваются на захвате государств, а не на управлении ими; они ведут к войне. Революционерам, по большей части, недостает навыков, которые есть у управленцев, и они пренебрежительно относятся к «правительству». Эти препятствия, стоявшие на пути нормального управления страной, по сути, не помешали лидерам Камбоджи считать, что революционный задор и поражение, нанесенное американцам, были лучшими верительными грамотами, чем любой опыт государственной службы. Их настойчивое желание продолжать бой и поддерживать ненависть в сочетании с недостаточным опытом привело к гибельным последствиям.

Коммунистам потребовалось больше года на формирование правительства. До этого они принимали секретные решения. Однако, к счастью, семнадцать важнейших документов этого периода все-таки дошли до нас. Это были протоколы заседаний постоянного партийного комитета, проводившихся с октября 1975 по июнь 1976 года. На тот момент было подготовлено лишь пять копий протоколов; в них отражено менее 10 % заседаний, состоявшихся за указанные восемь месяцев. Но даже с учетом этого ограничения протоколы позволяют бросить беглый взгляд на крошечное руководство Камбоджи и пролить свет на его деятельность после освобождения Пномпеня.

Пол Пот в Пномпене, декабрь 1978

Камбоджа (карта)

Павильон Чан Чхая, Королевский дворец, Пномпень

Памятник Независимости, Пномпень, 1971

Вид Пномпеня с воздуха, с бывшим Королевским дворцом на переднем плане, 1970

Пол Пот и его жена Кхьё Поннари с принцем Сиануком в Пномкулене, Камбоджа, 1973

Пол Пот на театрализованном представлении для Сианука, 1973

Туолсленг

В помещении для допросов в Туолсленге

Пол Пот в Пекине в октябре 1977 с китайским премьером Хуа Гофеном

Пол Пот с китайской оперной труппой, Пекин, октябрь 1977

Пол Пот дает интервью, Таиланд, январь 1980

Пол Пот в Таиланде, начало 1980-х

Пол Пот на тайской границе, 1979

Пол Пота ведут к стулу во время суда над ним, который состоялся в камбоджийских джунглях 25 июля 1997

Пол Пот сидит и слушает, как его обвиняют в убийстве соотечественников

Пол Пот идет давать интервью в октябре 1997

Пол Пота уводят после интервью

Большая часть текстов звучала помпезно. В нескольких местах Салот Сар или один из его коллег говорили о неповторимости камбоджийской революции и выражали надежду на то, что более многочисленные нации будут учиться на революционном опыте Камбоджи. Причиной такого настроения стало отсутствие информации о внешнем мире. Сар и его соратники не читали газет и мало что знали о событиях за рубежом. Они подпитывались своими собственными документами, разговорами, радиопередачами и материалами других компартий. Поскольку в Камбодже революция победила, красные кхмеры полагали, что похожее произойдет и в других странах.

В вынесенной на заседание комитета 9 октября 1975 года повестке значились следующие пункты: «распределение заданий и рабочих дел», «повсеместные мероприятия» и «обсуждение ряда особых заданий». Коммунистическая партия, скрытая за вывеской Революционной Организации (именно под этим названием ее знали камбоджийцы) по-прежнему официально пряталась за Национальный фронт Сианука, которой якобы являлся главой государства. Целый набор разнообразных масок, подпольные клички и тайные заседания защищали Салот Сара от обвинений простых людей. Члены партии, на которых были возложены новые обязанности, работали инкогнито. Сложная система скрывала реальное распределение государственных должностей, при помощи чего высокопоставленные члены партии разделили зоны патронажа и контроля.

На одном из заседаний, состоявшихся в октябре 1975 года, одиннадцать мужчин и две женщины были назначены на должности, напоминавшие министерские. «Товарищ секретарь» Салот Сар стал отвечать за экономику и оборону; «товарищ заместитель секретаря» Нуон Чеа — за организационную работу в партии и сферу образования; Иенг Сари назначили заведовать иностранными делами, касавшимися как государства, так и партии. Кхьё Самфан остался осуществлять связь с Национальным фронтом, т. е. с Сиануком. Ему также поручили следить за «бухгалтерской отчетностью и ценообразованием в торговле». Эта обязанность перекликалась с той должностью, которую он занимал в правительстве в 1960-е годы. Кой Туон стал ответственным за внутреннюю и внешнюю торговлю, а Сон Сен — командовать охраной и военным Генеральным штабом. Кроме того, новые назначения получили Ворн Вет (промышленность, железные дороги и рыболовство), Соё Ва Си (политические функции Центрального Комитета), Нон Суон (сельское хозяйство) и Чхим Самаук (премьер-министр). Сём Сон, впоследствии ставший послом в Северной Корее, отвечал за информационную секцию ЦК. Жена Иенг Сари, Кхьё Тирит, стала отвечать за социальное обеспечение, а жена Сон Сена, Юн Ят, — за культуру, образование и пропаганду.

Похоже, революционеры распределили «министерские портфели» так, как это делалось до революции. Хотя восемь из этих тринадцати должностных лиц сохраняли свой авторитет в движении Пол Пота и в 1990-е годы, пятеро из них погибли в ходе чисток в 1976–1978 годах. Другими словами, Салот Cap/Пол Пот позаботился о том, чтобы примерно треть его кабинета была убрана в течение трех последующих лет, что указывает на неустойчивость его власти. Некоторые из убитых, например, Чхим Самаук и Ворн Вет, на протяжении многих лет были его ближайшими товарищами.

В остальных октябрьских протоколах обсуждалась роль наблюдателей, которую следовало сыграть членам постоянного комитета партии. В них подчеркивается необходимость «строить и защищать» (косанг нунг капеа) страну, необходимость организации национальной армии и отправки людей за границу для прохождения технического обучения. Хотя Вьетнам и Таиланд в тексте не упоминались, в договорах акцентировалась важность защиты от нападения наземных и морских границ Камбоджи, а также защиты партии от врагов.

Роль Сианука в рамках нового правительства была неясна; но пока китайцы поддерживали принца, красным кхмерам было трудно предпринимать против него какие-либо действия. Однако в январе 1976 года в Пекине после продолжительной болезни скончался самый давний покровитель Сианука — китайский премьер-министр Чжоу Эньлай. К тому моменту были обнародованы Конституция Демократической Кампучии и новые уставные документы партии, хотя новое правительство еще не приступило к работе. Сианук оказался в неопределенном положении.

В начале марта принц решает уйти в отставку, хотя его об этом не просили. Постоянный комитет собрался для того, чтобы решить его будущее. На том же заседании обсуждалась проблема «восточной границы». Интерес представляют два документа, отражающие это заседание. Дискуссию о судьбе Сианука открыл Кхьё Самфан, сказав, что принц направил «организации» два письма на французском языке. В первом говорилось, что он уходит в отставку по состоянию здоровья, а в другом, адресованном камбоджийскому народу, его отставка датировалась 20 марта 1976 года, днем, на который были назначены выборы в национальный совещательный орган под названием Собрание народных представителей.

Добровольный жест Сианука, вероятно, направленный на то, чтобы угодить красным кхмерам, взбесил их вождя, который посчитал, что принц высокомерно отнесся к ним. «Комментарии Организации», последовавшие за выступлением Самфана, предоставляют редкостную возможность мельком увидеть невежливого «Брата Пола». Заявления об отставке, заявил Сар, бессмысленны. В конце концов, «Сианук не сейчас уходит в отставку; он уже сделал это в 1971 году», т. е. тогда, когда Иенг Сари отправился в Пекин наблюдать за принцем. Сар видел две причины отстранить Сианука от должности. Первая заключалась в «классовых противоречиях между ним, его женой и революцией». «Он не может жить с нами», — сказал Салот Сар. Во-вторых, присутствие принца неизменно мешало красным кхмерам. По словам Сара, партия больше не нуждалась в Сиануке, и принц сам понимал, что с ним все «кончено». С другой стороны, размышлял Сар, если держать принца в Пномпене, то таким образом можно проучить вьетнамцев, «которые говорят нам, что мы леваки». Если Сианук покинет страну по собственному желанию, продолжал Сар, это может «привести в замешательство китайцев», но если он останется, на его жалобы можно еще целый месяц не обращать внимания. Все-таки принц был «патриотом», решил Сар. Сар предложил, чтобы Самфан встретился с Сиануком. При личной встрече его можно было притворно похвалить, велеть забрать прошение об отставке и не возобновлять его до тех пор, пока не потребуется. Партии было важно, чтобы принц хранил молчание.

Спустя два дня Самфан сообщил, что Сианук «ползал на коленях и умолял» позволить ему уйти в отставку, утверждая, что и не думал своими добровольно написанными письмами сбивать организацию с толку. Принц был напуган. Предвкушая победу, Салот Сар предложил не разрешать Сиануку выезд из страны. Вместо этого Совет министров Национального фронта должен был ратифицировать его отставку. От принца потребуется сделать заявление о том, что он поддерживает режим, и эти слова будут записаны на магнитофон. Сианук был «старым тигром, все еще нагоняющим на кого-то страх», признал Сар, но раз уж он присоединился к революции, убивать его не стоило. Сианук вышел в отставку 2 апреля 1976 года. Последующие тридцать три месяца он провел под домашним арестом на территории Королевского дворца в Пномпене.

Между заседаниями по поводу участи Сианука постоянный комитет собирался и для обсуждения Вьетнама, войска которого все еще оккупировали территорию Камбоджи на северо-востоке. Руководителей партии расстраивали не юридические последствия вторжений вьетнамцев для ситуации с границами (которые, как утверждали вьетнамцы, были проведены «империалистами»), а тот факт, что вьетнамцы постоянно проникали на территорию Камбоджи. Лаосский прецедент («Вьетнам контролировал революцию в Лаосе и захватил его территорию; мы получили много уроков от Лаоса») обескуражил кхмеров, однако тогда все же сохранился хрупкий мир.

Один из выступавших на этом заседании отметил, что Сианук спутался с Францией, Соединенными Штатами и Китаем и был «не способен отдалиться» (дохминруок). То же самое относилось и к Камбодже после освобождения («мы еще не отдалились»), хотя ее руководитель, с которым она была связана (возможно, Вьетнам), не был назван. Чтобы решить эту проблему, сказал докладчик, Камбодже нужно было искать собственных сателлитов, «в Африке, например. Немного погодя мы станем гораздо сильнее, и революция в Юго-Восточной Азии — тоже. Мы можем решить эту проблему [Вьетнама]. Если революция в Юго-Восточной Азии окажется успешной, мы сможем бороться [за лидерство?]. Наши друзья понимают нас. Они помогают нам. Если мы будем действовать правильно, то сможем оказывать влияние на страны, которым не хватает достижений нашей Партии». Под «друзьями» в этой фантазии подразумевались те люди в Китае и Северной Корее, которые поддерживали ускоренные, независимые революционные войны в Таиланде, Бирме и Малайзии. В случае их победы, а Сар свято в это верил, Вьетнам был бы окружен. В противном случае Вьетнам занял бы господствующее положение в регионе. К счастью, «в этот момент», сказал Салот Сар, «Вьетнам очень озадачен», и поэтому по тропе революции Камбоджа «двигалась быстрее» Вьетнама. Оптимистические представления Сара насчет коммунистического движения в других странах Юго-Восточной Азии показывают, насколько скудную информацию он получал со своими соратниками. В их руки попадал лишь материал, созданный коммунистами, в котором говорилось о том, что вся Юго-Восточная Азия, как и остальной мир, находилась на пути к революции. На самом деле коммунистические движения, на поддержку которых Салот Сар, по-видимому, рассчитывал, были слабыми, плохо организованными и изолированными от мира вооруженными силами тех режимов, которые они безнадежно хотели свергнуть.

Появление Пол Пота

За несколько дней до этих дискуссий Центральный Комитет партии собрался обсудить выборы в Собрание народных представителей. Салот Сар отметил, что, хотя за образец принимались выборы в капиталистических странах, выборы в Камбодже проводились, главным образом, для того, чтобы «враги не могли воспользоваться преимуществами против нас». Выборы организовывались для мирового сообщества. Ни о какой пользе, которую они могли принести народу, не упоминалось.

«Людям 17 апреля» голосовать не разрешалось. Все 250 кандидатов проходили по спискам от крестьян, солдат и рабочих, а не от конкретных районов. Профессиональная принадлежность некоторых кандидатов просто озадачивала. Так, например, Кхьё Тирит и Юн Ят назвались «работницами с пномпеньского завода». «Работников с каучуковых плантаций» представляла еще одна неясная фигура — Пол Пот, который вскоре будет назван премьер-министром Демократической Кампучии.

Хотя известно, что Салот Сар прибегал к псевдониму «Пол» еще в 1950-х и снова начал им пользоваться в 1975 году на заседаниях ЦК, никаких указаний на добавление «Пот» до 1976 года не обнаруживается. Так что первое публичное появление «Пол Пота» произошло в ходе объявления имен кандидатов. Насколько его товарищи по партии оказались готовы к появлению нового человека и к исчезновению Салот Сара, остается неясным. В Париже старый друг Пол Пота Тиоунн Празит сообщил сторонникам нового режима, что «Пол Пот» родился на границе Камбоджи с Вьетнамом, сражался с японцами и работал на Мемотской каучуковой плантации. Хотя и заманчиво рассматривать это объяснение как попытку сбить людей столку, возможно, Празит, не располагая более полной информацией, просто сфабриковал биографию Пол Пота. Более вероятно, что ему рассказали эту «легенду», скрыв реальные сведения. В этом случае интригует тот факт, что Сар решил особо не распространяться о подробностях своей жизни — например, о времени, проведенном на восточной границе в 1953–1954 годах, о тех двух годах, когда он был полузаложником вьетнамцев на Базе 100, находившейся поблизости от Мемотской плантации, — и в то же время скрыл свое настоящее имя и деятельность в качестве лидера Коммунистической партии Камбоджи. Возможно, новое имя было взято для того, чтобы провести своеобразный ритуал, отражавший изменение статуса. В 1977 году посол Камбоджи в Пекине сказал одному из посетителей, что «товарищ Пот всегда пользовался этим именем; товарищ Салот Сар погиб на войне».

Это непостижимо, но характерно для Салот Сара — прибегать к псевдониму как раз тогда, когда можно было ожидать, что он выйдет на публику под своим именем или под каким-нибудь псевдонимом, который будет известен обычным людям (как «Хо Ши Мин», например). Ни один из других членов правительства не взял себе новое имя, хотя свои настоящие имена они тоже не разглашали.

Возможно, любовь Пол Пота к анонимности проистекала из осознанного желания создать непритязательный и незапятнанный образ, подобно образам Сталина и Хо Ши Мина, которые ради революции отказались от всего, включая прошлую жизнь. «Пол Пот» был олицетворением революции, это было революционное имя (как «Хо» или «Сталин») без индивидуального прошлого.

Собрание народных представителей сформировалось в середине апреля 1976 года. Оно утвердило новое правительство Демократической Кампучии и разошлось на неопределенный срок.

Приступив к управлению Демократической Кампучией, Пол Пот ощущал себя так, словно выполнил свое предназначение. Он получил все, о чем мечтал, когда в 1952 году стал коммунистом. Возможно, он чувствовал себя непобедимым; кроме того, его могло страшить то, что ждало его впереди. Безусловно, он достиг предела своих способностей, служивших ему верой и правдой, пока он имел дело с небольшими группами людей, которые, как и он сам, мало читали и не обладали опытом в управлении и налаживании промышленности. Тем не менее Пол Пот и его товарищи по коллективному руководству с энтузиазмом принялись за осуществление программы по преобразованию своей страны. В апреле 1976 года бедствия, которые обрушатся на коммунистический режим и миллионы кхмеров, еще не заявили о себе.