— Ты неправильно мешаешь спагетти!

Критическое замечание Марка было ею проигнорировано. По дороге Юля купила спагетти, мясные фрикадельки и чесночный соус. Хозяин дома позаботился о хлебе и вине.

Когда в магазинчике она попросила соус без чеснока, продавец поднял ее на смех, объяснив, что к спагетти другого соуса не бывает.

«Ладно, у нас есть эликсир», — мрачно думала она, запихивая покупки в пакет.

Прислонившись к косяку, Марк держал бокал вина.

— Наверняка уже готово.

Вилкой Юля подцепила одну макаронину и попробовала:

— Нет, пожалуй, еще жестковаты.

Он сделал глоток французского «Мерло».

— Не люблю разварившиеся спагетти.

— Помню. А почему ты такой нервный?

— Ничего я не нервный.

Он нервничал. Да еще как! Потому и придирался по мелочам. Так он себя всегда ведет перед презентацией солидного клиента. В такие дни ему не нравится абсолютно все.

Юля тоже не находила себе места, так как просто-напросто боялась. Вскоре ей предстоит целовать человека, который может оказаться ее суженым. А он всего-то хочет помочь другу. Почему же он так озабочен?

— Ты вовсе не обязан меня целовать.

Он выпрямился.

— С чего это вдруг?

— С того, что ты бесишься.

— Да не бешусь я ничуть, — ответил он, думая, что таким бешеным еще никогда себя не ощущал.

Не говоря ни слова, она уселась на стул и отпила вина. Напряжение в воздухе все росло. Марк не выдержал и забегал по кухне. Вдруг он схватил кастрюлю с плиты и опрокинул содержимое в дуршлаг, который стоял наготове.

— Они еще не сварились. — Он попробовал. — По крайней мере не разварились. — Он сделал, что называется, руки в боки и вызывающе бросил: — Это ты бесишься. Потому что это моя идея. Не твоя.

Ей захотелось расхохотаться ему в лицо. Она действительно преуспела в своем коварстве. Но волнение не утихало. Отчего? Речь всего об одном поцелуе.

— Может, поцелуемся, и дело с концом? — предложил Марк.

— Прямо сейчас? — Юля сделала слишком большой глоток и поперхнулась. Откашлявшись, она спросила: — У тебя на кухне новые стулья?

Он покосился на стулья, служившие ему верой и правдой много лет, и покачал головой.

— Они выглядят как-то иначе.

— Ты попросту тянешь время.

— Верно.

Оба замолчали и опять обратились к вину.

Квартира у Марка была большая, с высокими потолками и поделена на зоны. Белая стена отделяла жилую и спальную зоны. За спальней была еще одна стена, за ней — ванная. Обставлена квартира была солидной мебелью и говорила об успешной карьере владельца.

Особенно Юле нравилось, что над элегантным диваном висят карикатуры Лизы, для которых она сама заказывала изящные паспарту. Она долго грозила Марку всяческими карами, если он их не развесит. Некоторые были цветными, другие — черно-белыми.

— Хочешь пойти на попятный? — спросил он тревожно.

Нет, чего она не хотела, так именно этого. Слишком далеко она зашла. Сначала надела это алое платье с голой спиной, потом взгромоздилась на высоченные шпильки и даже сделала макияж. А в довершение всех подвигов — на глазах почтенной публики флиртовала с голубым, чтобы вызвать ревность Марка. Нет, жребий брошен — теперь и не поднять!

Настало время жатвы.

— Нет, — кратко ответила она и отпила еще глоток. Поставив бокал на стол, встала и решительно объявила: — Я готова.

— Я тоже. — Он опрокинул вино, как водку, и предложил: — Может, нам сесть на диван?

— А как мне там встать на цыпочки? Правда, не знаю, где и как все произойдет. Может, нам надо испробовать несколько вариантов? — («Какая я сообразительная! Если с первым поцелуем что-то не получится, то есть основания для второго».)

— Мы же не на чемпионате по поцелуям.

Марка совсем не устраивало, что их первый поцелуй она рассматривает как пробный. Пусть он ничего и не значит — все-таки поцелуи им в новинку.

Ну, если быть скрупулезно честным, то не совсем в новинку. Тогда, на новогодней вечеринке, у него закружилась голова от шампанского и от ее прелестной улыбки. Она стояла напротив и улыбалась ему, была гордой и счастливой — как сейчас с нежностью припомнил он. Ему редко доводилось видеть гордость на лицах тех, кому суждено было любить его по праву рождения. По нему тогда еще прокатилась теплая волна — чувство, изведанное им впервые. Он почувствовал себя очень сильным и властно взял в ладони ее лицо. Наклонившись к ней, чтобы поцеловать, — в последнюю минуту, однако, одумался и поцеловал в лоб.

— И я не хотела бы вступать в конкуренцию с другими. — Голос Юльки вырвал его из воспоминаний.

«Да тебе это и не нужно», — подумал Марк. Она так долго жила со своими сестрами, что это довело ее до комплекса неполноценности.

— Я знаю, — мягко ответил он. — Ну давай же!

Она подошла к нему вплотную.

Он испытующе посмотрел ей в лицо. Она глаз не отвела. Сердце его отчаянно заколотилось. Сначала он решил, что впадает в панику, но тут же понял, что ошибается: его снедало неистовое желание.

Он наклонился к ней, и его нос зацепил ее очки. Они оба невольно повернулись и сразу же столкнулись носами.

— Не лучше ли будет снять их, — предложил Марк.

Она принужденно улыбнулась.

— Наверное, все равно они не понадобятся — я закрываю глаза.

Несколько прядей упало ей на лицо. Он улыбнулся. Новая прическа действительно шла ей, а без очков ее милое лицо можно рассматривать в свое удовольствие и без помех.

— Юльчик, — вздохнул он.

Нет, их первый поцелуй не будет прелюдией к поцелуям ФФ. Это их поцелуй.

Он взял ее лицо в свои ладони и прижался губами к ее губам, нисколько не удивившись, какие они мягкие и сладкие.

Что-то пошло не так. В ее планы не входило соблазнять его. Она хотела только поцеловать его, чтобы выяснить, не возникнет ли между ними волшебство, которое многие называют простой химией.

Ответ был однозначен: да! Да! И еще раз да!

Но что теперь?

Что-что? Теперь ясно как день: они просто созданы друг для друга.

А что с Марком? Почему он не шелохнется? Уж не уморила ли она его ненароком? Может, лучше не давить на него? Она немного отодвинулась от него. Он вздохнул. Слава Богу, жив!

«Интересно, а что чувствует он?» Он все еще молчал. Нехороший знак. Может, ей надо сказать что-то первой? Нельзя делать вид, что ничего не случилось.

— А сейчас мы можем поесть? — («Более глупого не придумать даже ей!»)

Он взглянул на нее одним глазом. И тут же закрыл его, застонав.

Юлька решилась встать, но ноги не держали ее, и она плюхнулась на ковер.

Марк подкатился к краю постели и посмотрел вниз:

— Что ты там делаешь?

— Представления не имею. А ты что?

— Думаю, нам надо объясниться.

Для нее существовало только одно объяснение. Но у него, кажется, наготове другое.

— Все вышло из-под контроля, извини, — промямлил Марк.

— М-м?

— Очевидно, мы выпили слишком много.

— Не морочь голову — всего чуть-чуть, и то красного вина.

У нее подступили слезы: на его лице читается явная паника. Он дает понять, что все произошло случайно и не надо придавать этому большого значения. Главное событие ее жизни он хочет приписать воздействию вина.

Юля лихорадочно собирала свои вещи.

— Если мы посмотрим на случившееся как взрослые люди, то увидим, что это событие никак не повлияет на наши деловые отношения…

Она уставилась на него. Этот идиот хочет убедить ее в том, что в их занятиях любовью — самой настоящей любовью! — нет ничего необычного и они не должны повлиять на их деловые отношения! Она сейчас убьет его!

А она так любит его!

Собрав вещи, она исчезла в ванной.

— Юльчик, что же ты молчишь? — донеслось из спальни.

Она выскочила из ванной и ударила его полотенцем.

— За что? — завопил он.

— Ничтожество!

— Звучит очень даже по-детски! — ухмыльнулся Марк.

— Ну и что? Не волнуйся, через пару дней я тоже буду над этим смеяться!

В безумной спешке она искала туфли.

— Ты не хочешь быть разумной?

Разумной?! После того как простой поцелуй привел к самой потрясающей ночи любви в ее жизни?! Наверняка сестры или та же Ларисон были бы разумны в такой ситуации, но только не она! Увольте!

Ей захотелось умереть. Но сначала она найдет эти проклятые туфли. А, вот одна. Она натянула ее и, прихрамывая, забегала в поисках другой.

— Давай поговорим!

— Мне нечего сказать тебе! — Отыскалась наконец и вторая. — Если хочешь, я поблагодарю тебя за науку. Спасибо! Но больше в твоей помощи не нуждаюсь!

Марк побагровел от гнева. Она видела его всяким. Но таким злющим никогда.

Поймав ее за локоть, он возмущенно потребовал:

— Забери свои слова назад!

Но Юля была так обижена и расстроена, что крепче сжала зубы, давая понять, что и в мыслях у нее нет брать что-то назад.

— Если ты думаешь, что готова к свиданию с ФФ, то сильно заблуждаешься!

— Почему бы и нет?! Я намеревалась только целоваться с ним, но теперь я знаю, как это бывает, когда перестаешь контролировать себя! Кстати, а как ты считаешь? По десятибалльной шкале я заслуживаю хотя бы оценки семь?

— Помолчи! Пойми!.. Я не могу…

Ей совсем не хотелось слушать, что он там может или не может!

Ей хотелось только одного: уйти как можно скорее!

— Отпусти меня! — процедила она сквозь зубы. Марк не сдвинулся с места. — Ну, пожалуйста.

Он ослабил хватку. Юльчик выскочила за дверь, захлопнув ее с оглушительным треском.

Ему срочно необходим холодный душ. Иначе не разобраться.

На глаза ему попалась ваза. Подарок матери на новоселье. Ваза была льдисто-голубой и такой же холодной, как его родственники. С яростью он запустил вазой в стену. Не полегчало.

Стоя под ледяными струями, Марк лихорадочно соображал, как же получилось, что он затащил в постель именно Юльчика, единственную женщину, которая ему небезразлична. Как же им теперь быть? Как строить отношения, когда оба знают, как им хорошо в постели.

На эти вопросы у него не было ответа.

Но один вопрос встревожил его больше других.

Уж не влюбился ли он?