из которой вы узнаете о том, как распутная волшебница обольщала Танского монаха и как он, скрепив свою волю, устоял перед ее чарами

Итак, налетел ураган и Танский монах исчез. Его ученики стояли в полной растерянности, не зная, что делать. Затем Сунь Укун взлетел ввысь, сел на облако, внимательно осмотрелся и увидел вдали вихрь. Тогда он позвал Шасэна и Чжу Бацзе, и втроем, прихватив коня и поклажу, они устремились в северо-западном направлении на поиски учителя.

Они мчались с быстротой молнии вслед за вихрем, который унес наставника, и настигли его у высокой горы. Но тут вихрь исчез, ветер стих, и вокруг воцарился покой. Вдруг монахи приметили внизу тропинку и спустились на землю. Они долго шли и пришли наконец к стене, сложенной из темного блестящего камня. Она была похожа на щит, предохраняющий внутренний двор от злых духов. Ведя на поводу коня, монахи пошли дальше и увидели высокие каменные ворота, а над ними надпись: «Пещера Цитры в горе Гибель Врагам».

Тут Сунь Укун произнес заклинание, встряхнулся и принял вид пчелки. После этого он пролез в щель в первых воротах и полетел ко вторым воротам, но по пути приметил среди цветов небольшую беседку, а в беседке злую фею и разнаряженных служанок с причудливыми прическами. Женщины оживленно беседовали и выглядели очень веселыми. Сунь Укун подлетел поближе и стал прислушиваться к разговору. В это время в беседку вошли две прислужницы и принесли блюда, на которых лежали пышущие жаром лепешки с начинкой.

– Приведите сюда названого брата Танского владыки! – распорядилась фея.

Служанки бросились во внутренние покои и вскоре вывели оттуда несчастного Сюаньцзана. Вид у него был ужасный. Лицо пожелтело, губы побелели, будто у мертвеца, из глаз непрерывно катились слезы.

Чародейка покинула беседку и пошла Сюаньцзану навстречу. Она нежно коснулась рукой его плеча и промолвила:

– О, будь великодушен ко мне, старший брат мой! Не взыщи, что у меня не так роскошно, как во дворце силянской государыни. Зато здесь ты сможешь молиться Будде и читать священные книги. Мы проживем сто лет с тобой в мире и согласии.

Танский монах молчал.

– Не сердись и не печалься, – продолжала волшебница, – отведай моего угощенья. Вот лепешки. Одни с постной начинкой, другие – с человечиной. Ешь, какие тебе по вкусу.

– Я монах и буду есть с постной начинкой, – отвечал Сюаньцзан.

– Эй, девушки! Принесите горячего чая! – распорядилась волшебница.

Одна из служанок поднесла Танскому монаху чашечку с ароматным чаем, а волшебница протянула ему лепешку, разломив ее пополам.

Сюаньцзан тоже взял лепешку и, не разламывая, подал волшебнице.

– Царственный брат мой, – кокетливо смеясь, спросила она, – почему же ты не разломил лепешку?

Почтительно сложив ладони, Сюаньцзан смиренно отвечал:

– Потому что я не мирянин, а монах.

Опасаясь, как бы Танский монах, соблазненный волшебницей, не осквернил себя, Сунь Укун принял свой настоящий облик, занес над головой посох и заорал:

– Бесстыжая тварь!

Увидев Великого Мудреца, злая фея выдохнула пламя, которое тотчас охватило всю беседку, и приказала служанкам увести Танского монаха.

После этого она вооружилась волшебным трезубцем, выскочила из беседки и крикнула:

– Ах ты, невежественная обезьяна! Как осмелилась ты проникнуть в мой дом! Сейчас я тебя проучу!

И вот между ними начался бой. Сражаясь, они не заметили, как очутились за воротами пещеры. Тут Чжу Бацзе схватил свои вилы и тоже ринулся на злую фею.

Тогда фея пронзительно взвизгнула, из носа у нее вылетело пламя, изо рта повалил густой дым, она встряхнулась и метнула в Чжу Бацзе свой трезубец. В тот же момент у нее появилось столько рук, что и не сосчитать.

– Я знаю тебя, Сунь Укун, – вопила фея, – и твоего покровителя, Будду Татагату, знаю! Даже он боится меня. Теперь вам от меня не уйти! Каждому достанется по заслугам!

И вот между ними тремя разыгрался доселе невиданный бой.

Долго сражались противники, но так и нельзя было сказать, кто из них победит. Вдруг фея выбросила вперед руку и ударила Сунь Укуна по голове.

– Ой! Больно! – завопил Сунь Укун и бросился бежать.

Чжу Бацзе, видя, что дело плохо, тоже пустился наутек, волоча за собой свои вилы.

А волшебница, торжествуя победу, возвратилась в пещеру.

Между тем голова у Сунь Укуна разламывалась от боли.

– А ты еще хвалился, что голова у тебя крепче камня, – смеясь, сказал Чжу Бацзе.

– Она у меня и в самом деле крепче камня, – ответил обиженно Сунь Укун. – Не знаю, чем эта злодейка меня стукнула, что голова раскалывается от боли.

Шасэн осмотрел Сунь Укуна и сказал:

– Ни одной царапины, даже шишки нет. А что с наставником, тебе удалось разузнать?

– Наставник цел и невредим, – отвечал Сунь Укун. – Боюсь только, как бы эта негодница его не совратила. От угощенья он не стал отказываться, съел одну лепешку. Неизвестно, чем все это кончится. Кстати, эта чародейка все знает про нас. И про то, что учитель попил воды из реки Мать-и-дитя, и про пир во дворце. Интересно, откуда ей это известно?

– Совратить учителя ей все равно не удастся, – сказал тут Шасэн. – Он тверд и непреклонен в своем монашеском долге. Давайте сегодня отдохнем, а завтра подумаем, что делать дальше.

Мы не станем рассказывать, как отдыхали монахи, а вернемся к волшебнице.

Возвратившись с победой, она позвала служанок, велела прибрать опочивальню, зажечь там свечи.

Когда служанки привели Сюаньцзана, фея взяла его за руки и сказала:

– Давай проведем эту ночь как муж с женой.

Танский монах, стиснув зубы, молчал. Он был в таком отчаянии, что даже не заметил роскошного убранства опочивальни, великолепных нарядов, украшений, шкатулок.

Он не слышал страстных речей волшебницы – словом, вел себя, как и полагается истинному монаху.

Так и не смогла чародейка обольстить Сюаньцзана, как ни старалась, и глубокой ночью, разозлившись, велела служанкам связать его и бросить под террасу.

Вскоре огни были погашены, и все улеглись спать.

Между тем Сунь Укун проснулся утром и обрадованно сказал:

– Голова у меня нисколечко не болит, будто ничего и не было.

– Вот и хорошо, – ответил Шасэн, – теперь можно отправляться на расправу с волшебницей.

– Мы пойдем с Чжу Бацзе, – сказал Сунь Укун, – а ты пока оставайся здесь.

Вдвоем они подошли к пещере. Сунь Укун превратился в пчелку и проник за ворота. Там он увидел двух молодых привратниц, которые сладко спали, положив под голову сторожевые колотушки. Сунь Укун полетел дальше, к цветочной беседке, и там тоже увидел, что служанки крепко спят, хотя уже наступил день, – притомились, наверно, за ночь. Пролетев еще немного, Сунь Укун вдруг услышал, что кто-то стонет, огляделся и обнаружил под террасой крепко связанного по рукам и ногам монаха.

Сунь Укун сел учителю на голову и тихонько сказал:

– Наставник!

Услышав голос ученика, Танский монах обрадовался.

– Спаси меня! – стал он умолять.

От наставника Сунь Укун узнал, что волшебнице не удалось его соблазнить и тогда она со злости велела связать его и бросить под террасу.

В это время волшебница проснулась, соскочила со своего ложа, подбежала к монаху и принялась его корить:

– Эх, ты, даже не сумел показать себя, как подобает порядочному мужу.

Сунь Укун отпрянул от наставника, вылетел из ворот и принял свой настоящий облик.

Он рассказал Чжу Бацзе обо всем, что успел узнать от наставника, а Чжу Бацзе, выслушав его, воскликнул:

– Молодец наш учитель, устоял перед соблазном! Вот это настоящий монах!

И, схватив свои вилы, Чжу Бацзе изо всех сил швырнул их в каменные ворота. Раздался страшный грохот, и в воротах появились трещинки. Привратницы проснулись и закричали:

– Те двое монахов, что приходили вчера, ломают ворота!

Из своих покоев вышла волшебница и стала отдавать приказания:

– Подайте горячей воды! Расчешите мне волосы! А монаха унесите в заднее помещение, только не развязывайте!

Приведя себя в порядок, волшебница вышла из ворот с трезубцем в руках и стала ругать Сунь Укуна и Чжу Бацзе.

– Эй ты, мерзкая обезьяна! – кричала фея. – И ты, грязный кабан! До седых волос дожили, а ума не нажили. Как смели вы сломать мои ворота?

– Бессовестная тварь, потаскуха! – заорал Чжу Бацзе. – Хочешь совратить нашего наставника? Ничего не выйдет. Не будь я Чжу Бацзе, если не разнесу твою гору своими вилами и не обрушу ее на тебя!

Разумеется, волшебница не могла стерпеть такого поношения. Из носа и изо рта у нее повалил дым, вылетели языки пламени, а рук выросло столько, что и не сосчитать. Поэтому она легко отбивала удары противников, сыпавшиеся на нее со всех сторон.

Вдруг волшебница изловчилась и чем-то с силой ударила Чжу Бацзе в самое рыло. Не стерпев боли, он бросился бежать, одной рукой волоча вилы, а другой держась за ушибленное место. Следом за ним побежал и Сунь Укун.

Они возвратились к Шасэну и стали толковать о том, как им быть дальше.

В это время вдруг появилась старуха с корзинкой, сплетенной из бамбука. Видно, возвращалась со склона горы, где собирала лекарственные травы.

Сунь Укун пристально посмотрел на старуху и увидел сияние вокруг ее головы, да и вся она была окутана благовонной дымкой. Сунь Укун сразу же догадался, кто эта старуха, и вскричал:

– Скорей становитесь на колени и кланяйтесь! К нам пожаловала сама богиня Гуаньинь!

Тут старуха вдруг вознеслась на радужном луче в небо и там предстала перед монахами в своем настоящем виде, с корзиной для рыбы в руках. Сунь Укун тоже вознесся ввысь и, поклонившись богине, промолвил:

– О богиня! Помоги нам одолеть волшебницу, которая захватила нашего учителя!

И богиня сказала:

– Я знаю эту волшебницу! Она обладает великой силой. Ее трезубец – клешни, а колет она хвостом с крючком на конце. В своем первозданном виде эта волшебница – скорпион. Когда-то, слушая, как Будда толковал священные книги в храме Раскатов грома, она ужалила его в большой палец левой руки и скрылась, а теперь обитает на этой горе. Даже я не в силах ее одолеть. Если хотите спасти учителя, отправляйтесь к Восточным вратам Неба, во дворец Лучистого сияния, к повелителю созвездия Мао. Он один может усмирить волшебницу-скорпиона.

Сказав так, богиня превратилась в сверкающий золотой луч и вернулась в свою обитель на Южном море.

А Сунь Укун, не теряя времени, оседлал облако и помчался к Восточным небесным вратам. Там он прошел во дворец Лучистого сияния и увидел повелителя созвездия Мао.

Вот как он выглядел:

Узнав, зачем пришел Сунь Укун, повелитель созвездия промолвил:

– По правде говоря, я должен был явиться с докладом к Яшмовому владыке, но раз ты, Великий Мудрец, пожаловал ко мне с такой просьбой, да еще по указанию богини Гуаньинь, я тотчас же последую за тобой и помогу одолеть злого духа, даже чаю не стану тебе предлагать.

Сказав так, властитель созвездия Мао вместе с Сунь Укуном отправился в женское царство. Чжу Бацзе очень обрадовался, увидев их, и стал просить властителя созвездия избавить его от боли – Чжу Бацзе по-прежнему держался за рыло и охал.

Властитель созвездия потер больное место, и все как рукой сняло.

После этого Сунь Укун с Чжу Бацзе отправились к пещере и через дыру, которую Чжу Бацзе пробил в каменных воротах, влезли внутрь.

Как раз в это время волшебница велела развязать Танского монаха и собиралась поить его чаем и кормить разными яствами. Услышав, что ворота разбиты, она выскочила к цветочной беседке, схватила свой трезубец и, вращая им в воздухе, стала наступать на Чжу Бацзе. Тот пустил в ход свои вилы, а Сунь Укун наносил волшебнице удары посохом. Мало-помалу они выманили чародейку за ворота, и тут Сунь Укун позвал властителя созвездия. Властитель мигом очутился на склоне горы, принял свой настоящий вид, превратившись в огромного петуха с двойным гребнем, что-то крикнул волшебнице, и та сразу превратилась в громадного скорпиона. Петух еще раз что-то прокричал, скорпион весь как-то обмяк и тотчас сдох прямо у склона горы.

А властитель созвездия обернулся золотистым лучом и умчался. После этого Сунь Укун с Чжу Бацзе вошли в пещеру, освободили Танского монаха, Шасэн подвел ему коня, и все вместе они продолжили свой путь на Запад.

Если хотите узнать, сколько лет еще пришлось странствовать Танскому монаху, прежде чем его причислили к лику святых, и что случилось с ним дальше, прочтите следующую главу.