в которой рассказывается о том, как в храме-пагоде было совершено телесное и духовное омовение, как доставили на суд правителя оборотней и как паломники решили совершить еще одно доброе дело

Итак, паломники продолжали свой путь. Уже чувствовалось приближение зимы.

Долго шли путники и однажды увидели впереди город. Своими огненными глазами Сунь Укун рассмотрел вдали дворец.

По высоте строений и числу ворот – их было более десяти – Сунь Укун сразу понял, что это дворец правителя.

Вскоре путники приблизились к городским воротам, прошли по мосту через крепостной ров и вошли в город. На улицах шла бойкая торговля, люди здесь были богато одеты.

И вот среди этой нарядной толпы паломники вдруг приметили человек десять монахов, – в рубищах, с колодками на шее, прикованные друг к другу длинной цепью, они ходили от дома к дому, прося подаяние.

Глядя на этих несчастных, Танский монах тяжко вздохнул и сказал Сунь Укуну:

– Пойди разузнай, за что их так наказали.

Сунь Укун подошел к монахам и спросил:

– Вы из какого монастыря и за что отбываете наказание?

Монахи разом опустились на колени и, отбивая поклоны, отвечали:

– О добрый господин! Мы из монастыря Золотое сияние… Невинно пострадали…

– А где находится ваш монастырь?

– За углом, совсем близко. Пойдемте к нам, и мы все вам расскажем. А то здесь разговаривать опасно.

Сунь Укун подвел монахов к наставнику, и они все вместе отправились в монастырь Золотое сияние. Там паломникам открылась картина полного запустения.

Танский монах не смог сдержать слез. Между тем монахи открыли двери храма и предложили Танскому монаху поклониться изваянию Будды.

Сюаньцзан вошел в храм, огляделся и сразу же вышел во двор. Здесь он увидел нескольких отроков, тоже скованных цепью. Тем временем у настоятеля собрались все монахи.

Один из них сказал:

– Все вы идете из великого Танского государства, из восточных земель, а друг на друга ничуть не похожи.

– Как ты узнал, что мы идем из восточных земель? – спросил Сунь Укун.

– Всем нам ночью приснилось, будто пожалует к нам из восточных земель Танский монах и избавит нас от незаслуженного наказания. И вот сегодня когда мы тебя увидели, то сразу поняли, что сон в руку.

Услышав это, Танский монах очень обрадовался и спросил:

– Скажите, как называется ваша страна и за что вас обидели?

Монахи опустились на колени, и один из них стал говорить:

– Этот город – столица государства Благодарственных поклонений. Некогда сюда со всех сторон варвары несли дань. Несли добровольно, почитая само государство, которое никогда не вело войн, хотя правитель государства не отличался высокой добродетелью, а военные и гражданские сановники – мудростью и добротой. Все дело было в том, что священная пагода в нашем монастыре излучала дивное сияние, которое по ночам было видно на расстоянии десятков тысяч ли, а днем переливалось всеми цветами радуги, озаряя даже соседние государства. Жители этих государств были уверены, что наш город священный, поэтому и несли сюда дары. Но вот три года тому назад в день новолуния, в самом начале осени, ровно в полночь вдруг хлынул кровавый дождь, и пагода перестала излучать сияние. После этого никто больше не вез в наше государство даров.

Правитель хотел было пойти войной на соседние страны, но сановники сказали ему, что во всем виноваты монахи, что будто это они украли золото, которым была покрыта пагода, и с той поры она перестала излучать сияние. Неразумный правитель наш поверил коварным сановникам. Нас стали пытать, требуя признания. Те, что постарше, не вынесли пыток и погибли. Будь нам судьей, отец наш! Сжалься над нами, спаси нас! Ведь мы такие же монахи, как и ты.

Сюаньцзан выслушал монахов и сказал:

– Одного я не понимаю, почему вы сразу не сообщили правителю, что пагода потускнела от кровавого дождя.

– Отец наш! – отвечали монахи. – Даже старшим из нас такое в голову не пришло, а уж нам и подавно.

Тут Танский монах обратился к Сунь Укуну:

– Отправляясь на Запад, я дал обет возжигать во всех буддийских храмах благовония, поклоняться изваянию Будды во всех буддийских монастырях и очищать все буддийские пагоды, которые мне встретятся на пути. Прошу тебя, раздобудь мне метелку, я приберу пагоду. Тогда легче будет разобраться, почему она перестала излучать сияние, и я смогу вступиться перед правителем за этих несчастных.

Когда Сюаньцзан и его ученики поели, уже стало смеркаться. В это время монахи принесли две новенькие метелки.

Сюаньцзан надел рубаху с коротким рукавом, подпоясался шнуром, обул мягкие туфли, вооружился метелкой и вместе с Сунь Укуном направился к пагоде.

Сперва они вошли в главную залу и там зажгли глазурные светильники. Танский монах воскурил благовония и, совершая поклоны перед изваянием Будды, произнес:

– Я, твой скромный последователь Чэнь Сюаньцзан, получил повеление государя великого Танского государства в восточных землях направиться к Чудодейственной горе – Линшань, предстать перед Буддой Татагатой и попросить у него священные книги. Ныне я достиг государства Благодарственных поклонений и нахожусь в сем монастыре, именуемом Золотое сияние. Здешние монахи рассказали мне, что пагода осквернена и сияние ее померкло, а правитель страны по навету сановников наказал монахов – будто бы за то, что они украли золотую кровлю пагоды. Дело сие трудное и запутанное. Я, твой верный ученик, движимый искренними помыслами, явился в эту пагоду, дабы очистить ее от скверны, и умоляю тебя, великий Будда, дай мне прозрение, дабы я смог отличить правду от лжи и восстановить справедливость.

Закончив молитву, Танский монах вместе с Сунь Укуном открыл дверь, ведущую на лестницу, и стал мести пол, переходя с нижних ярусов на верхние.

Ко времени второй ночной стражи он уже добрался до седьмого яруса и почувствовал усталость.

– Учитель! Дай я немного помету, а ты отдохни!

– Сколько же всего ярусов в этой пагоде? – спросил Танский монах.

– Пожалуй, все тринадцать, – отвечал Сунь Укун.

Превозмогая усталость, Танский монах сказал:

– Нет, я все сделаю сам, раз дал обет.

Он прибрал еще три яруса, но тут поясница и ноги у него заныли так, что он невольно опустился на пол.

– Не могу больше, – произнес Танский монах, передавая Сунь Укуну метелку.

Сунь Укун приосанился и полез на одиннадцатый ярус. Вскоре он уже был на двенадцатом. Вдруг с крыши пагоды до него донеслись голоса. «Странно! – подумал Сунь Укун. – Кто в столь позднюю пору может здесь разговаривать? Не иначе как нечисть. Пойду погляжу!»

И вот Сунь Укун, тихонько ступая, с метелкой под мышкой, подобрав полы одежды, подкрался к дверям и сквозь щель увидел на тринадцатом ярусе двух оборотней, перед которыми стояли тарелка с едой, чашка и чайник. Оборотни играли в пальцы.

Проигравший должен был выпить штрафную. Сунь Укун отбросил метелку, вытащил из-за уха иглу, превратил ее в посох, встал в дверях и крикнул:

– Оборотни проклятые! Так вот, оказывается, кто похитил сокровища пагоды!

Оборотни вскочили на ноги и запустили в Сунь Укуна тарелку, чашку и чайник. Но тот заслонился посохом и сказал:

– Я убил бы вас здесь, на месте, но кто предстанет перед судом?

С этими словами он своим посохом прижал оборотней к стене с такой силой, что они даже пошевельнуться не могли, будто вросли в стену, и лишь робко молили:

– Пощади, пощади! Мы не виноваты, но мы знаем, кто похитил богатство пагоды.

Тут Сунь Укун одной рукой схватил оборотней и поволок на десятый ярус к Танскому монаху.

– Наставник! Я поймал разбойников, которые ограбили пагоду. Они сидели на последнем ярусе, играли в пальцы и распивали вино. Теперь ты можешь учинить им допрос и узнать, кто похитил сокровища пагоды.

Сунь Укун поставил оборотней на колени, и они во всем признались. Одного из них звали Бэньборба, он был оборотнем речного сома, второго – Баборбэнь, он был оборотнем черной рыбы.

Оказалось, что их послал караулить пагоду царь драконов Ваньшэн с озера Лазоревые Волны, которое расположено на горе Каменный Хаос. У дракона есть дочь, прекрасная, как цветок, как молодая луна. Так вот ее муж, Девятиголовый, два года тому назад вместе со своим тестем, царем драконов, явился в этот город и вызвал кровавый дождь, от которого потускнела пагода. Мало того, они выкрали великую драгоценность – останки Будды, которые здесь хранились. А царевне, дочери дракона, удалось пробраться в небесные чертоги, где она украла у богини Сиванму чудесный линчжи с девятью листами. Теперь она выращивает его на дне озера в своем дворце, который и днем и ночью излучает золотое сияние. Но вот недавно прошел слух, будто здесь должен пройти какой-то Сунь Укун, который направляется на Запад за священными книгами и по пути карает всех, кто творит зло. Вот царь драконов и отрядил сюда двух оборотней, чтобы, как только появится Сунь Укун, они доложили об этом своему повелителю.

Когда монахи узнали, что пойманы оборотни, рассказавшие, кто похитил сокровища пагоды, они очень обрадовались. А Чжу Бацзе, смеясь, сказал:

– Эх, до чего же хочется поесть сома! А из черной рыбины можно бы наварить ухи и накормить всех невинно пострадавших монахов.

Сунь Укун велел крепко-накрепко связать оборотней и хорошенько их стеречь. После этого Танский монах и его ученики легли спать, а утром отправились во дворец, чтобы обменять дорожное свидетельство.

Представ перед правителем, Танский монах обратился к нему с такими словами:

– Я, бедный монах, пришел сюда из восточных земель, из великого Танского государства. По велению Танского владыки я направляюсь на Запад, в индийские земли, чтобы поклониться Будде и попросить у него священные книги. Путь мой лежит через твое государство, но я не смею пройти его самовольно и прошу тебя взамен старого дорожного свидетельства выдать мне новое.

Правитель выслушал Танского монаха, велел провести его в парадную залу Золотых колокольцев и усадил в кресло. Затем он взял у Танского монаха подорожную, прочел ее от начала до конца и сказал:

– Когда твой государь занемог, ему посчастливилось найти такого, как ты, праведного монаха, который не побоялся трудностей пути и отправился на поклон к Будде за священными книгами. А вот у меня монахи – негодяи и разбойники: только и помышляют о том, как бы погубить государство и своего правителя.

При этих словах Танский монах молитвенно сложил ладони и воскликнул:

– И ты уверен, что у твоих монахов столь преступные помыслы?

– Представь себе, что это правда! – отвечал правитель. – Да будет тебе известно, что мое царство прежде занимало первое место среди прочих государств в западных землях. Сюда постоянно наезжали чужеземцы из разных стран с богатыми дарами. И все это благодаря пагоде с золотой кровлей в монастыре Золотое сияние. Но два года назад разбойники-монахи похитили все сокровища пагоды, и пагода больше не излучает сияния. Поэтому чужеземцы перестали являться сюда со своими дарами. Ух и зол же я на этих монахов!

Сюаньцзан снова сложил ладони и промолвил:

– Да будет долгим твое царствование! Но дозволь мне слово молвить. Вчера поздно вечером я прибыл в твою благословенную страну, но, едва войдя в ворота, увидел монахов с колодками на шее. Я спросил, за что они несут наказание, и они ответили, что страдают совершенно невинно. Тогда я отправился к ним в монастырь, ночью вместе с моим учеником стал убирать пагоду, и ученик изловил там на тринадцатом ярусе двух оборотней. От них мы и узнали, кто похитил сокровища пагоды.

– Где же эти разбойники? – спросил правитель.

– Мы связали их, и они сейчас в монастыре, – отвечал Танский монах.

Правитель тотчас же приказал стражникам отправиться в монастырь Золотое сияние и доставить оттуда во дворец оборотней-разбойников.

– Желаю тебе десять тысяч лет царствовать! – сказал тут Танский монах. – Но прошу тебя вместе со стражниками отправить в монастырь и моего ученика. Так будет надежнее.

Правитель велел подать паланкин и усадить в него Сунь Укуна.

Тотчас же был подан паланкин и большой желтый зонт. Восемь носильщиков подняли паланкин, а восемь сменных носильщиков бежали рядом, прокладывая путь в толпе зевак и разгоняя их грозными окриками. Процессия проследовала прямо в монастырь Золотое сияние.

Там Сунь Укун велел Чжу Бацзе взять одного оборотня, Шасэну – второго, сам он сел в паланкин, и процессия двинулась в обратный путь, во дворец. Улицы запружены были народом – всем хотелось поглядеть на диковинного вида монахов и оборотней-разбойников.

Когда они прибыли во дворец, Сунь Укун предстал перед правителем и доложил:

– По вашему повелению разбойники доставлены.

Правитель сошел с трона и в сопровождении Танского монаха, а также многочисленной свиты из гражданских и военных чинов вышел поглядеть на оборотней. Один из них был остромордый, с черной спиной и острыми клыками, другой – толстобрюхий, гладкий, с огромным ртом и длинными усами.

Правитель учинил оборотням допрос, и они во всем признались.

После этого правитель приказал стражникам отвести оборотней в тюрьму и издал указ о помиловании монахов из монастыря Золотое сияние.

В честь Танского монаха и его учеников был устроен роскошный пир, и на том пиру правитель обратился к ним с просьбой изловить разбойников, похитивших сокровища пагоды.

– Кто из вас, праведные монахи, поведет моих воинов для поимки разбойников? Сколько потребуется вам людей, коней и какое оружие?

– Нам не нужны ваши люди и кони, – сказал Чжу Бацзе. – И ваше оружие нам тоже не нужно. Прямо с пира мы с моим старшим братом отправимся на поимку разбойников и притащим их прямо сюда!

– Об одном прошу тебя, – обратился к правителю Сунь Укун, – прикажи стражникам выдать нам оборотней, которых мы изловили в пагоде. Мы возьмем их с собой в качестве проводников.

Вскоре из тюрьмы привели обоих оборотней. Сунь Укун схватил одного, Чжу Бацзе – другого, они уцепились за порыв ветра и исчезли из виду в юго-восточном направлении.

Если хотите узнать, удалось ли им изловить главарей разбойников, прочтите следующую главу.