повествующая о том, как за одну ночь Сунь Укун изготовил целебное снадобье и как на пиру правитель Пурпурного царства рассказал про злого оборотня

Итак, Сунь Укун вместе с приближенными правителя и дворцовыми евнухами отправился в опочивальню правителя и у входа остановился. Тут он дал евнуху три золотистые нити и сказал:

– Пусть кто-нибудь из наложниц, жена государя или какой-нибудь дворцовый евнух обвяжут одним концом каждой из трех нитей левую руку государя в трех местах, где прощупывается нижний, средний и верхний пульс, а второй конец каждой нити просунут мне через оконную решетку.

Евнух сделал все, как ему было велено: попросил царя сесть на своем ложе, обвязал тремя концами золотистых нитей кисть левой руки государя в трех указанных местах, а второй конец каждой нити просунул через оконную решетку Сунь Укуну. Сперва, зажав одну нить между большим и указательным пальцем правой руки, Сунь Укун проверил нижний пульс, затем, прижав средним пальцем к большому другую нить, проверил средний пульс и, наконец, прижав большим пальцем к безымянному конец третьей нити, проверил верхний пульс. После этого он велел отвязать нити на левой руке государя и обвязать ими, в таком же порядке, правую руку. Проверив в той же последовательности биение пульса пальцами своей левой руки, Сунь Укун встряхнулся и, превратив золотистые нити в шерстинки, водворил их на место. Проделав все это, Сунь Укун сказал, что главная причина болезни государя – тоска, вызванная одиночеством, а сама болезнь называется «две птицы, потерявшие друг друга».

Правитель государства слышал все, что сказал Сунь Укун, и сердце его встрепенулось от радости. Он воспрянул духом и громко крикнул:

– Совершенно верно! Этой болезнью я и страдаю! Очень прошу тебя приготовить мне снадобье!

Дворцовый евнух тотчас же сообщил остальным придворным радостную весть.

Когда Сунь Укун появился в тронной зале, Танский монах бросился к нему с расспросами.

– Я проверил пульс, – ответил Сунь Укун, – а сейчас займусь изготовлением снадобья.

– Что же это за болезнь такая у нашего правителя? – наперебой спрашивали придворные, обступив Сунь Укуна.

– Жили-были две птицы, – смеясь, отвечал Сунь Укун, – самец и самка, они были неразлучны и вместе летали. Но вот разразилась буря, разметала их в разные стороны, и теперь они друг о друге тоскуют. Это и есть болезнь двух птиц, потерявших друг друга.

Царедворцы, услышав эти слова, пришли в радостное изумление и не переставая восклицали:

– Вот уж поистине святой монах! Волшебный врачеватель!

Присутствовавший здесь главный дворцовый лекарь обратился к Сунь Укуну с такими словами:

– Болезнь ты определил, какое же дашь снадобье для лечения?

– Любое, – отвечал Сунь Укун. – Какое под руку попадется.

– Как же так? – удивился лекарь. – В книгах по врачеванию сказано: «Снадобий есть восемьсот восемь, а болезней – четыреста четыре». У человека не могут быть одновременно все болезни. Почему же ты говоришь, что годится любое снадобье?

– Еще древние говорили, что надо принимать то лекарство, которое помогает, – отвечал Сунь Укун. – Вот я и хочу собрать все лекарства: одного взять поменьше, другого – побольше и по собственному разумению приготовить снадобье.

Выслушав Сунь Укуна, главный лекарь не стал больше ни о чем спрашивать, а отправил во все лекарственные лавки города людей, чтобы те доставили Сунь Укуну по три цзиня разных лекарств, какие только имеются.

– Здесь неподходящее место для изготовления снадобья, – сказал Сунь Укун. – Нельзя ли все лекарства, а также всю посуду и приспособления, необходимые для того, чтобы их изготовить, отправить на постоялый двор? Там их примут мои младшие братья.

Лекарь послушался, и все восемьсот восемь лекарств, каждого по три цзиня, а также всевозможные терки, сита, ступки и пестики велел отправить на постоялый двор.

Сунь Укун хотел вернуться на постоялый двор вместе с наставником, но государь не отпустил Сюаньцзана, сказав, что на следующее утро, после того как избавится от недуга, щедро отблагодарит монахов, выдаст им подорожное свидетельство и сам проводит в дальнейший путь.

Когда один из сановников сообщил об этом Танскому монаху, тот сильно встревожился.

– Брат мой! Выходит, меня оставляют здесь заложником, – сказал он Сунь Укуну. – Если ты вылечишь правителя, нас проводят, если же нет, живым меня отсюда не выпустят. Ты уж постарайся, чтобы все было в порядке.

– Не беспокойся! – посмеиваясь, ответил Сунь Укун. – Помни, что я прослыл первым лекарем во всем государстве!

Сказав так, Великий Мудрец простился с Танским монахом и, поклонившись всем придворным чинам, направился прямо на постоялый двор.

– Ты, видно, решил не идти на Запад, а остаться здесь и открыть лекарственную лавку, – сказал Чжу Бацзе. – Шутка ли! Сюда притащили восемьсот восемь разных лекарств, каждого по три цзиня, а всего две тысячи четыреста двадцать четыре цзиня! Неужели так много нужно, чтобы вылечить одного человека?

– Дело в том, – ответил Сунь Укун, – что придворные лекари глупы и невежественны, поэтому я и велел принести столько разных лекарств, пусть ломают себе голову. Все равно никогда не узнают, какое из лекарств мне сгодилось для моего снадобья.

Пришли смотрители, принесли еду. Пока монахи трапезничали, наступил вечер.

– Ночью, когда все вокруг стихнет, мы начнем готовить снадобье, – сказал Сунь Укун.

Смотрители принесли множество свечей и светильников, после чего им велено было удалиться. Городской шум стал понемногу стихать, настала полночь.

– Брат, какое же снадобье ты будешь готовить? – спросил Чжу Бацзе. – Давай быстрее примемся за работу, а то меня что-то клонит ко сну.

– Возьми один лян ревеня, – сказал Сунь Укун, – и мелко разотри.

– Ревень горький, – промолвил Шасэн. – Он быстро действует и сразу выводится из кишечника. Он разгоняет тоску, предохраняет от завалов в желудке. Лекарство это очень хорошее, не знаю только, можно ли его принимать больным, ослабленным долгим недугом.

– Ты не знаешь, мудрый брат мой, – сказал Сунь Укун. – Ревень также очищает дыхательные пути, разгоняет жар, скапливающийся в кишечнике. Не вмешивайся в мои дела, возьми лучше один лян семян бадоу, сними с них кожуру и пленку, отожми ядовитое масло и хорошенько разотри.

– Бадоу – острый на вкус, – сказал Чжу Бацзе, – он быстро действует, помогает при запорах и простуде легких. Но пользоваться им надо очень осторожно.

– Премудрый брат мой! – произнес Сунь Укун. – Ты тоже ничего не знаешь. Это лекарство очищает желудок, помогает при расширении сердца и лечит от водянки. Занимайся лучше своим делом.

Монахи тотчас же принялись растирать оба лекарства, а затем спросили:

– Братец! Сколько еще лекарств тебе понадобится?

– Больше ничего не надо! – ответил Сунь Укун, взял фарфоровую плошку, разрисованную цветами, и обратился к Чжу Бацзе: – Брат! Натри полплошки сажи, которую наскоблишь с днища котла, и принеси сюда.

Чжу Бацзе наскоблил полплошки сажи и мелко растер ее. Сунь Укун передал ему плошку и сказал:

– А теперь сходи к нашему коню и набери полплошки конской мочи. У нас ведь конь не простой, он раньше был драконом в Западном море. Если он согласится дать свою мочу, уж будь уверен, государь сразу исцелится.

И Чжу Бацзе отправился к коню. Конь в это время спал. Чжу Бацзе растолкал его и подлез под брюхо с плошкой. Но конь и не думал мочиться. Тогда Чжу Бацзе побежал назад и сказал Сунь Укуну:

– Брат! Забудь о правителе и займись лучше лечением нашего коня! Он не может мочиться!

– Пойдем вместе! – сказал Сунь Укун.

– И я с вами, – произнес Шасэн.

Все трое подошли к коню. Конь стал брыкаться и вдруг заговорил по-человечьи.

– Старший брат, неужто ты не знаешь, какая у меня моча! – сказал он. – Проглотив ее, рыба может превратиться в дракона, трава, орошенная моей мочой, становится грибом линчжи, а линчжи приносит долголетие отрокам, которые прислуживают отшельникам, собирающим лечебные травы. Как же я могу в таком мирском месте извергнуть из себя свою чудодейственную влагу?

– Мы находимся не просто в мирском месте, а в царстве, расположенном в Западных краях, – отвечал Сунь Укун, – и твоя моча нужна для исцеления правителя этого царства. Если же мы не исцелим государя, нам не выбраться из этой страны.

Тут конь вскричал:

– Обожди, я сейчас!

Он подался вперед и стал бить землю передними копытами, потом присел на задние ноги, пятясь назад и громко лязгая при этом зубами. С огромным трудом он помочился чуть-чуть, не набралось и полплошки.

После этого трое монахов вернулись в дом, смешали все лекарства, добавили туда конской мочи и скатали три большие пилюли. Пилюли они уложили в коробочку и, как были, не раздеваясь, легли спать.

Уже давно рассвело, когда правитель призвал к себе своих близких сановников и велел им отправиться на постоялый двор за лекарством.

Сановники поспешили исполнить приказ правителя, прибыли на постоялый двор и пали ниц перед Сунь Укуном.

– Наш повелитель, – промолвили сановники, – велел поклониться тебе и попросить у тебя чудотворное снадобье.

Сунь Укун велел Чжу Бацзе подать коробочку, снял с нее крышку и вручил сановникам три пилюли, сказав при этом:

– Эти пилюли называются «черными», и запивать их надобно отваром, приготовленным из ветров, которые пускают вороны на лету, из рыбьей мочи в быстрой воде, из пудры царицы Неба Сиванму, из золы тигля, в котором мудрец Лаоцзюнь приготовляет пилюли бессмертия, из трех лоскутков ветхой головной косынки Яшмового владыки и еще из пяти волосков, выдранных из усов дракона. Только в этом случае пилюли помогут больному.

– Рыбью мочу и все остальное нам не сыскать в целом свете, – уныло отвечали сановники. – А чем еще можно их запивать, эти пилюли?

– Водой, не имеющей истоков, – сказал Сунь Укун.

– Ну, это легко достать, в народе говорят так: если нужна вода, не имеющая истоков, надо взять плошку или чашку, отправиться к колодцу или к реке, зачерпнуть воды, сразу же повернуть обратно и принести домой, не ставя ее на землю и ни разу не оборачиваясь назад. Такую воду дают больным запивать лекарство.

– Вода в колодцах и реках имеет истоки, – промолвил Сунь Укун. – А я говорю о воде, падающей с неба. Да такой, которая еще не коснулась земли.

– Тогда надо обождать, пока пойдет дождь, – сказали сановники, поблагодарили Сунь Укуна и, взяв пилюли, отправились во дворец.

Там они отдали пилюли государю и слово в слово передали ему все, что сказал Сунь Укун.

Между тем Сунь Укун уже пожалел о том, что сказал сановникам про воду, падающую с неба. Ведь неизвестно, сколько времени придется ждать дождя.

И Сунь Укун решил действовать.

Он произнес заклинание, и в следующий момент перед ним предстал на черной туче сам царь драконов Восточного моря Ао Гуан.

– Прости, что потревожил тебя, – сказал Великий Мудрец, – но мне срочно нужна вода без истоков.

– Что же ты, Великий Мудрец, когда вызывал меня, не сказал, что тебе нужна вода? А я не взял с собой никакой дождевой посуды, нет при мне также ни ветра, ни облака, ни грома, ни молнии. Как же я вызову дождь? – произнес царь драконов.

– Да мне нужно всего несколько глотков, – отвечал Сунь Укун. – Чтоб запить лекарство.

– Ну, если так, – сказал царь драконов, – то обожди, сейчас я чихну раза два и один раз плюну, этого вполне хватит, чтобы запить лекарство!

– Прекрасно! – воскликнул Сунь Укун. – Чихай, только побыстрее!

Почтенный дракон опустил ниже черную тучу, приблизился ко дворцу и плюнул. Слюна его тотчас превратилась в благодатный дождичек. Во дворце все возликовали.

– Сам Небесный владыка пришел на помощь нашему государю, – говорили придворные.

Правитель распорядился:

– Достать все сосуды и собрать дождевой воды!

Тут все гражданские и военные придворные чины, независимо от старшинства и ранга, три тысячи прелестных придворных дам из всех дворцов, восемьсот пленительных красавиц, придворных танцовщиц, выбежали со всевозможными сосудами, чашами и мисками в руках, чтобы набрать целебной воды.

В это время почтенный дракон повис над дворцом и не двигался с места. Так прошло больше часа, после чего царь драконов распростился с Великим Мудрецом Сунь Укуном и отправился в обратный путь.

Все придворные чины и дамы возвратились во дворец, бережно неся сосуды. Кому посчастливилось собрать пять капель, кому одну или две, некоторым ни одной. Все капли слили в один сосуд, и набралось более трех полных чарок, которые и были поставлены на столик перед правителем. Сразу же в зале Золотых колокольцев разлился изумительный аромат, который распространился по всему дворцу.

Правитель государства взял черные пилюли, благодатную дождевую воду и удалился во внутренние покои. Сперва он проглотил одну пилюлю и запил ее целой чаркой воды, затем проглотил вторую пилюлю и тоже запил целой чаркой и, наконец, проглотил третью пилюлю, запив ее всей оставшейся благодатной дождевой водой.

Вскоре в животе правителя так заурчало, что казалось, там загрохотали колеса нескольких телег. Ему сразу же подставили стульчак, и он сходил подряд раза три, а может, и пять, после чего испил немного рисового отвара и возлег на ложе. Две придворные дамы проверили царский стул. Не пересказать даже, сколько там оказалось грязи и слизи, причем был целый комок непереваренной пищи из клейкого риса. Дамы подошли к ложу государя и доложили:

– Корни вашей болезни удалены!

Правитель еще больше обрадовался от этих слов и с аппетитом съел чашку риса.

Вскоре он почувствовал облегчение в груди, дыхание его стало ровным, и кровь заиграла в жилах. Он воспрянул духом и ощутил силу в ногах. Сойдя со своего ложа, он облачился в парадные одежды и сам, без посторонней помощи, направился в тронную залу. Увидев Танского монаха, он сразу же повалился ему в ноги и принялся благодарить. Танский монах поспешил в свою очередь поклониться правителю. Когда церемония поклонов была закончена, правитель, поддерживая Танского монаха, подозвал к себе самых важных сановников.

– Напишите скорей приглашение, – приказал он, – и отправьте гонцов на постоялый двор за тремя высокочтимыми учениками благочестивого наставника. Мы устроим пир в честь дорогих гостей.

Радуясь и ликуя, наши три монаха отправились во дворец.

Придворные чины встретили их с почетом, провели в восточную залу, где их давно уже ожидали Танский монах, правитель Пурпурного царства и все важные сановники-царедворцы, которые приготовились пировать. На почетном возвышении в зале стояли четыре стола, уставленные всевозможными постными блюдами, до того аппетитными, что глаза разбегались, глядя на них. Впереди стоял еще один стол со скоромными блюдами, такими же аппетитными. Справа и слева были расставлены в строгом порядке четыреста, а может, и пятьсот небольших столиков.

Пир был в самом разгаре, когда правитель, высоко подняв чарку, поднес ее Сунь Укуну и обратился к нему с такими словами:

– Преосвященный благочестивый монах! Твоя милость ко мне так же велика, как гора Тайшань. Не знаю даже, чем отблагодарить тебя за исцеление. Уж как хочешь, но выпей эту большую чарку, и я кое-что расскажу тебе.

Сунь Укун выпил, и государь стал говорить:

– Были у меня три государыни. Одну я звал Цзиньшангун, Золотая, потому что была она мне дороже всех, вторую, вдовствующую государыню, звал Юйшэнгун – Яшмовая, а третью, наложницу, Иньшангун – Серебряная. Сейчас у меня остались только две государыни: Серебряная и Яшмовая… Три года назад, как раз в праздник Лета, мы вместе с Золотой государыней и придворными прислужницами находились в Гранатовой беседке дворцового сада, развертывали там пирожки с рисом, запивая крепким желтым вином из фиалкового корня чанпу, в которое обмакивали листья полыни для отвращения злых духов, и смотрели лодочные гонки. Вдруг налетел сильный ветер и в воздухе показался оборотень, который назвался Сай Тайсуй – сильнейший из всех злых духов. Он заявил, что обитает в пещере Чудесного оленя-единорога, на горе Диковинного носорога, сказал, что ему нужна жена, и потребовал, чтобы я отдал ему мою любимицу, Золотую государыню, не то он сожрет меня, моих придворных, а также всех жителей столицы. Что было делать? Во имя спасения моей страны пришлось отдать ему Золотую государыню. Вот тогда-то я и занемог от испуга, причем рис, который я ел во время праздника, так и лежал у меня комом в желудке. Вдобавок меня одолела тоска, от которой я не мог избавиться ни днем ни ночью. И вот ты меня спас! Теперь я чувствую себя совершенно здоровым и бодрым, словно и не было у меня никакого недуга.

Выслушав правителя, Великий Мудрец взял в руки огромный кубок в виде рога, в два приема осушил его и спросил у правителя:

– А не хочешь ли ты, чтобы твоя Золотая царица снова вернулась к тебе?

У царя навернулись слезы на глаза, и он ответил:

– Все думы мои о ней, но разве могу я надеяться на ее возвращение?

– А что ты скажешь, если я приведу в покорность злого оборотня?

Правитель опустился на колени и промолвил:

– Если ты спасешь мою любимицу, я покину дворец вместе со всеми своими царицами и их прислужницами и стану твоим подданным-простолюдином, передам тебе всю страну с ее реками и горами, чтобы ты правил ею как государь.

Глядя на правителя в столь необычной позе, Чжу Бацзе не выдержал и громко расхохотался.

– Вот так царь! – воскликнул он. – Совсем забыл о приличиях! Как можно из-за бабы отказаться от своей страны, от рек и гор, да еще встать на колени перед монахом?

Сунь Укун подбежал к правителю, поднял его с колен и спросил:

– А являлся ли этот оборотень еще раз сюда, после того как похитил царицу?

– Да, являлся, – отвечал государь. – В том же году в десятой луне он явился за двумя прислужницами царицы. В третьей луне прошлого года потребовал еще двух дворцовых прислужниц, в седьмой луне – еще двух. В нынешнем году, во второй луне, – опять двух. Теперь не знаю, когда он снова появится. Я так боюсь оборотня, что устроил себе убежище под землей и, как только налетает ветер, предвещающий его появление, сразу прячусь туда со своими двумя царицами и девятью наложницами.

– А можешь ты показать мне это убежище? – спросил Сунь Укун.

Тогда правитель взял его за левую руку и повел к своему убежищу. Их сопровождала целая свита придворных. Они прошли через весь дворец, вошли во дворцовый сад, но никаких признаков убежища не было видно.

– Где же ты прячешься? – нетерпеливо спросил Сунь Укун.

Как раз в этот момент два евнуха взяли каждый по лому и подсунули их под большую квадратную плиту, лежавшую посреди лужайки.

– Здесь! – отвечал правитель. – В этом подземелье глубиной более двух чжанов расположено девять дворцовых зал. Днем и ночью тут горят фонари.

Только он это сказал, как поднялся ураганный ветер, и правитель полез в подземелье. За ним последовали Танский монах и сановники.

Чжу Бацзе и Шасэн тоже хотели спрятаться, но Сунь Укун их задержал.

– Братья! Не бойтесь! Давайте посмотрим, что за оборотень такой заявился сюда!

Только он это произнес, как показался оборотень.

Вот как он выглядел:

Сунь Укун пристально посмотрел на оборотня и сказал:

– Вы оставайтесь здесь, а я мигом слетаю посмотрю, что это за оборотень и как его зовут, чтобы мне сподручнее было вызволить Золотую царицу и возвратить ее здешнему правителю.

– Делай как знаешь, только нас не впутывай, – ответил на это Чжу Бацзе.

Сунь Укун совершил прыжок и по благодатному лучу взвился в небо.

Победил ли он оборотня, сражаясь с ним в воздухе, изловил ли его и освободил ли из плена Золотую царицу – обо всем этом вы узнаете из следующих глав.