«Войска наши стояли на склоне, обращенном к неприятелю, так что с самого начала перестрелки пули английской пехоты , зуавов и стрелков стали бить в самые резервы».

Чтобы понять ход Альминского сражения, необходимо пристально посмотреть на расположение войск примерно так, как шахматист смотрит на расстановку фигур перед началом партии с трудным и непредсказуемым соперником, планируя последовательность своих последующих ходов.

 

РАЗМЫШЛЕНИЯ КНЯЗЯ МЕНШИКОВА ПЕРЕД АЛЬМИНСКИМ СРАЖЕНИЕМ (ВЕРСИЯ)

Попытаемся подумать за русского главнокомандующего. Это, конечно, не рекомендуется, но давайте рискнем. О замысле мы уже говорили. Вероятнее всего, князь, располагая войска на Альминских высотах, рассчитывал не только отбить атаку противника и удержать его, но и при возможности контратаковать. Например, генерал- лейтенант Квицинский и князь П.Д. Горчаков об этом говорят совершенно точно. Квицинский: «По поручению главнокомандующего, князя Меншикова, войска при Альме были расставлены по высотам с левой ее стороны, частью внизу по отлогому скату с сильным занятием стрелками садов и различных строений по противоположному берегу. Намерением его светлости было удерживать заречную часть только по надобности, а в сопротивление вступить предпочтительно у самой переправы».

Горчаков: «Это расположение было сделано с тем, чтобы надежно расстроить неприятеля при переходе через реку, стремительным ударом отбросить его назад, о чём всем …было приказано князем и… частным начальником напоминаемо неоднократно».

Свидетели событий и современные авторы справедливо отмечают сосредоточение сил на правом фланге и в центре и открытый левый, ближний к морю фланг. Но так ли это? Давайте вернемся к замыслу. Почему многие считают левым флангом русской позиции одинокий 2-й батальон Минского полка? А не вернее ли будет считать левым флангом Тарутинский егерский полк? Если мы посмотрим на его расположение на карте генерала Богдановича, то только укрепим мнение, что левый фланг русской армии не упирался в море, а после последовательного подхода Минского и Московского полков был загнут под углом к побережью. И сам генерал Богданович не без основания считает, что именно в этом была суть замысла. А дотошность этого великого мастера военной истории общеизвестна. Так, в 1855 г. он даже имел смелость прекратить «за недостатком сведений» публичные чтения о Крымской экспедиции союзников, порученные ему приказом №187 от 29 апреля начальника штаба гвардейских и гренадерских корпусов. Так что к нему нужно прислушиваться.

Батальон же Минского полка не мог служить средством защиты левого фланга: «выставление одного батальона к деревне Аклес мы считаем за меру наблюдения за доступами с моря в тыл нашей позиции, а не за участком левого фланга нашей позиции». Добавим к этому уже приведенное выше утверждение генерала Н. Обручева о значении Луккульской балки.

Что касается построения, то русские традиционно использовали две линии с выделением резерва. Притом не потому, что оно было единственно оптимальным, а потому, что оно облегчало работу не обремененным разрушительной силой мысли генеральским головам. Это «гениальное» изобретение русской военной мысли, конечно, упрощало работу начисто лишенных инициативы полковых и дивизионных командиров, но в то же время при ведении боевых действий против современных армий было более вредным, чем полезным.

«Менее всего поддается точной формулировке бой, и всякие попытки в этом смысле могли бы привести к самым печальным последствиям; в этом отношении как западно-европейские армии (особенно в VIII столетии), так и наша (например, в эпоху Крымской кампании) пережили тяжелые испытания и дорого поплатились за стремление установить неподвижные нормальные формы для боевого порядка и системы ведения боя».

Что касается общей схемы, то по расположению на местности Меншиков разделил войска на левый и правый фланги, каждый под своим командованием (генералы Горчаков и Кирьяков).

Отчетливо просматривается самостоятельность центра позиции, но его подчиненность запутана. Затянувшиеся на несколько лет споры по этой теме между двумя вышеуказанными военачальниками еще раз подтверждают слабое понимание ими замысла главнокомандующего, равно как и собственной роли в его исполнении. Меншиков же об этом не проронил ни слова.

 

РАСПОЛОЖЕНИЕ

Диспозиция сражения была объявлена войскам 6 сентября.

Основная задача в таких условиях ложилась на плечи артиллерии, которая в соответствии с требованиями ее боевого применения должна была открыть огонь с предельной дистанции. По мере приближения противника, меняя прицел и виды используемых боеприпасов, огонь нескольких батарей готовил возможность пехоте контратаковать и штыками отбросить неприятеля. Всё стандартно.

16-я пехотная дивизия. Правый фланг

Основу войск, расположенных на правом фланге русской позиции, составили войска 16-й пехотной дивизии 6-го пехотного корпуса, которой командовал генерал- лейтенант О.А. Квицинский.

Обязанности начальника штаба корпуса исполнял полковник Николай Васильевич Исаков.

Генерал-лейтенант Квицинский Онуфрий Александрович, начальник 16-й пехотной дивизии. Родился в 1794 г. Из дворян Виленской губернии. В 1810 г. выпущен из 2-го кадетского корпуса подпоручиком в Лейб-гвардии Егерский полк. В 1816 г. перешел в 11-й егерский полк, а в 1818 г. — в Самогитский гренадерский, в котором прослужил до назначения в 1827 г. командиром 47-го егерского полка. Во главе этого полка он принимал участие в войне против польских мятежников в 1831 г. Был контужен. В 1836 г. произведен в генерал-майоры и получил должность командира 2- й бригады 17-й пехотной дивизии, а в 1845 г. назначен командующим 16-й пехотной дивизией. На Альме дважды ранен в руку и ногу и контужен в бок с переломом ребра. За храбрость, проявленную 8 (20) сентября 1854 г., получил орден Св. Александра Невского и денежную награду, но вследствие тяжелых ран должен был оставить строевую службу и зачислен в запасные войска. Умер в 1862 г.

Существует мнение, что Квицинский был поставлен на правый фланг прежде всего как наиболее способный и деятельный генерал для подстраховки Горчакова.

Суздальский пехотный полк

Крайнее положение на правом фланге занимал Суздальский пехотный полк. Всё, что нам нужно знать о его положении, мы можем найти у дотошного генерала Богдановича. Притом не только место, но и построение, совершенно отличное от других полков: «…частью в ротных колоннах, образовывавших одну линию по склону Курганной высоты, частью в колоннах к атаке, с легкими батареями №№ 3-го (в эполементе) и 4-го 14-й артиллерийской бригады». Полком командовал полковник Федор Иванович Дараган — опытный офицер, храбрый начальник, уже награжденный золотым оружием за переправу через Дунай. Судя по позиции, суздальцы прикрывали правый фланг против обхода или охвата его противником. Линия батальонов отстояла от берега реки на 700 сажень.

Стрелки полка расположились вдоль берега Альмы напротив деревни Тарханлар. Ими командовал поручик Неелов, выделявшийся своей черной повязкой на лице, прикрывавшей незажившую рану. 8 сентября 1854 г. Неелов, будучи офицером Могилевского пехотного полка, был прикомандирован к Суздальскому пехотному полку, причем сам вызвался командовать цепью застрельщиков полка в сражении. За несколько дней до боя офицер «поехал к князю Меншикову и исходатайствовал у него распоряжение о принятии его в Крымскую армию».

Трудно говорить о численности полка с точностью до человека, но если не считать какого-то количества личного состава, находившегося вне строя по различным причинам (болезнь, тыловое обеспечение и проч.), в соответствии со штатом 1840 г. она должна была составлять примерно 2800–3000 человек. Не более. Эта цифра вполне применима и к остальным полкам 16-й дивизии.

С вашего разрешения задержу внимание на цифрах. Если говорить о численности русской армии при Альме в целом, то, очевидно, приводимая чаще всего историками, исследователями, авторами и указываемая в документах цифра до 34 тысяч человек на самом деле окажется несколько завышенной: «…огромные командировки от строя были положительным бедствием армии».

Князь Урусов в своих очерках писал по этому поводу: «Дрались вообще превосходно, но все ли дрались, все ли выходили в строй? Теперь сделается, может быть, понятным, почему на Альме не было войска, под Инкерманом опять не было и т.д.».

Со временем уменьшение численности частей, особенно пехотных и егерских, стало настоящим бичом русской армии. Уже к осени 1854 г., особенно после Инкерманского сражения, количество дезертиров и просто праздно шатающихся по тылам солдат и даже офицеров измерялось тысячами. Будущий генерал В.И. Ден вспоминал в своих «Записках», что «…значительно начало развиваться у нас мародерство; во всех селениях, отдельных домах, дачах, садах и виноградниках стали показываться праздно шатающиеся солдаты, которых недосчитывались в полках и показывали кого убитыми, кого без вести пропавшими. В одном Бахчисарае, по сведениям, дошедшим до главнокомандующего, таких мародеров скопилось больше тысячи. Это доказывает, какой порядок соблюдался в армии кн. Меншикова и как исправно исполняли свои обязанности корпусные и дивизионные гевальдигеры. Донесение о разных беспорядках, насильствах и даже грабежах побудили, наконец, князя Меншикова командировать меня в Бахчисарай и окрестности и, составляя из них правильные команды, направлять в части, которым они принадлежали. В трое суток удалось мне составить 17 таких команд, благодаря усердному содействию полковника Шостака, бахчисарайского полицмейстера, и возвратить в полки более двух тысяч человек; к сожалению, должно сознаться, что в этом числе были и офицеры…»

Генерал-лейтенант О.А. Квицинский. Начальник 16-й пехотной дивизии. Портреты лиц, отличившихся заслугами и командовавших действующими частями в войне 1853–1856 годов. СПб., 1858–1861 гг.

Подполковник Исаков Н.В. Начальник штаба 6-го пехотного корпуса. Фото конца XIX в. 

Подсчитать численность некоторых русских полков во время Альминского сражения все-таки можно из независимых источников, но только приблизительно. Например, предполагаемая цифра личного состава Бородинского и Тарутинского полков составляла не более 2500–3000 человек личного состава. Конечно, эти полки, как и все другие части на Альме, были «…далеко не в полной численности». Ее можно лишь предположить по отрывочной информации.

Как, например, достоверно известно, что во время движения одного из егерских полков бригады (принимая во внимание их равноценность по количеству) через Евпаторию 2 мая 1854 г. угощали обедом 2300 человек.

Углицкий егерский полк

Участие его в Альминском сражении туманно, на то есть причины, о которых нам, как ни прискорбно, говорить придется. В оценке действий Углицкого егерского полка преобладает открытый или скрытый негатив. Амплитуда колебаний от обвинений в откровенной трусости до восхваления героизма. Поэтому будем последовательны и постараемся не упустить ни одной детали.

Начнем традиционно с Богдановича, который располагает его на южных скатах «…большой горы, во второй линии». Большая гора в данном случае — Курганная высота. То есть полк, что важно, находился вне видимости со стороны неприятеля. Расстояние до оборудованной батареи, по Н. Дубровину, — верста.

Полковая летопись: «Уличане расположились в резерве 16-й пехотной дивизии на правом фланге расположения всей армии в резервном порядке, имея за собой донские батареи №3 и №4, а за ними казаков».

Адъютант главнокомандующего А. Панаев: «…едва успели дотянуться хвосты Московского и Углицкого полков и по мере прихода вступали на приготовленные им места уже в боевой позиции», при том угличане стали левее владимирцев. Еще одно подтверждение, что полк был «вне выстрелов». Уточняет солдат-владимирец, вспомнивший, что полк стоял за их батальоном.

Что касается построения угличан, то единственный, кто говорит об этом — капитан Ходасевич: «в колоннах побатальонно в две линии».

Командовал полком генерал-майор Василий Тимофеевич Славин, один из «ветеранов» службы в этой должности с 1844 г.

А теперь поговорим о неясном. Итак, Богданович ставит полк во вторую линию, полковая история — в резерв. В тексте Богдановича перед полком — батальоны суздальцев. В его же схеме — полк ну никак не мог их видеть, а располагался почти в затылок Владимирскому, составляя …третью линию, то есть тот самый резерв. Дальнейший ход событий покажет, что именно так оно и было.

Генерал-лейтенант П.Д. Горчаков, Командующий 6-м пехотным корпусом. Портреты лиц, отличившихся заслугами и командовавших действующими частями в войне 1853–1856 годов. СПб., 1858–1861 гг.

Владимирский пехотный полк

О владимирцах в Альминском сражении сказано столько, что, казалось бы, остальные участники должны им только завидовать. Но вот участь их 20 сентября была не столь завидной. Не думаю, чтобы кто-либо другой пожелал оказаться на их месте. Об этом успеем, пока о том, где всё начиналось. И вновь традиционно начнем с Богдановича, который ставит его во вторую линию: «На южном скате большой горы, во второй линии, стояли в колоннах к атаке Владимирский и Углицкий полки, а позади Владимирского полка, в лощине, — донские батареи: батарейная № 3-го и легкая резервная № 4-го». Что такое большая гора, мы знаем.

Все остальные не возражают. Мы лишь очень слегка, одним мазком подкорректируем картину: Владимирский полк стоял за юго-западными скатами Курганной высоты.

Но попробуем добраться хотя бы до некоторых из его батальонов. 1-й батальон, по словам поручика Н.А. Горбунова, находился непосредственно за батарейной №1 батареей. Об этом же говорит и солдат-владимирец в записанных А.Ф. Погосским с его слов воспоминаниях об Альминском сражении.

«Батальон наш стоял так. Почти перед нами, немножко правее, был порядочный взгорок, на нем расположилась артиллерийская батарея (легкая №3 батарея — С. Ченнык). Еще правее, за взгорком, виден был казачий полк (57-й — С. Ченнык). Впереди, левее от нас, егеря стояли — батальоны в колоннах к атаке, все в одну линию (Казанский егерский полк — С. Ченнык), через интервалы виднелась впереди их артиллерия (батарейная №1 — С. Ченнык). Влево же от нас шел к самой реке овраг, или балка; на краю его, позади нас, стоял полк, говорили — Углицкий. С нашей стороны из фронта почти только и можно было видеть что касается размещения войска.

Внизу, под нами, текла река Альма. Почти везде оба берега засажены виноградниками, а перед нами берег был открытый: ни садов, ни виноградников с нашей стороны не было. Правее, за Альмой — деревня татарская Тарханлар, вся в садах; левее — деревня Бурлюк, тоже в садах. А под Бурлюком — мост деревянный».

Прямо чудеса какие-то! Простой солдат рассказал схему построения дивизии лучше, чем любой титулованный исследователь! Удивительно, но до сегодняшнего дня ни один из историков не обратил внимания на столь близкий источник. Может быть, потому, что относятся к Погосскому как к простому журналисту? Но ведь он все свои заметки основывал только на том, что записывал лично, то, что слышал из уст непосредственных участников, не подкорректированное и не прикрашенное. И совпадает с тем, что увидел А. Панаев — фронт Владимирского полка был сориентирован примерно на мост, несколько правее его.

У Богдановича батальоны Владимирского полка расположены в линию. Позволю себе с этим не согласиться, тем более, что у автора и Тарутинский егерский полк так же расположен в линию батальонов, хотя все участники сражения свидетельствуют о том, что все-таки линий было две, и батальон московцев потерян, и еще много чего другого. В то же время, будем справедливы и не углубимся в бессмысленную гонку за ошибками — генерал Богданович совсем немного ошибся, ему следовало на схеме буквально метров на 100 отодвинуть «старшие» — 1-й (находился прямо за батареей) и 2-й батальоны.

Егерский Его Императорского Высочества великого князя Михаила Николаевича полк

Тут всё просто. Полк занимал левый фланг первой линии 16-й пехотной дивизии. Батальоны по два в две линии находились справа и слева от батарейной №1 батареи. А. Панаев говорит, что полк стоял против моста на Альме. Если смотреть по направлению фронта — это почти так.

В дальнейшем тексте для простоты будем иногда разрешать себе именовать его более поздним названием — Казанский.

Кавалерия правого фланга

У Курганной высоты находились два донских казачьих полка: 57-й (подполковник Степан Степанович Тацын) и 60-й (подполковник Григорий Алексеевич Попов 5-й).

Общее командование войсками правого фланга и центра, включавшие упомянутые выше части, осуществлял генерал князь Петр Дмитриевич Горчаков, командующий войсками 6-го пехотного корпуса. Перед началом сражения он вместе с командиром 16-й пехотной дивизии генерал-лейтенантом О.А. Квицинским и адъютантами находился на Курганной высоте.

Командующий 6-м пехотным корпусом генерал-лейтенант Петр Дмитриевич Горчаков. О генерале Горчакове обычно ничего хорошего не говорят. В общем-то, в какой-то степени справедливо. Родной и старший брат Михаила Дмитриевича Горчакова;. Хотя военную карьеру сделал, но вершин младшего на этом поприще не достиг. Как сказал о нем капитан-лейтенант Д. Ильинский: «…старец, давно вышедший из линии действительной военной службы».

Родился в 1789 г. Из дворян Московской губерний. В феврале 1807 г. поступил на службу юнкером в Лейб-гвардии артиллерийский батальон. Был в боевых походах против Швеции (1808 г.) и Турции (1810 г.). Участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии, которые провел «с отличием». Отличился в сражениях при Полоцке, под Люценом и Бауценом, при Дрездене, Лейпциге и Париже, за что был награжден орденами Св. Владимира 4-й ст., Св. Анны 2-й ст., Золотой шпагой с надписью «За храбрость», а также прусским орденом «За достоинство», австрийским орденом Св. Леопольда малого креста и Баденским военным орденом малого креста. 20 июля 1814 г. произведен в полковники. В 1815–1818 гг. служил в 15-й и 20-й артиллерийских бригадах. 29 июня 1818 г. назначен командиром 41-го егерского полка. В 1820 г. П.Д. Горчаков участвовал в подавлении восстания князя И. Абашидзева в Ханском ущелье. В том же году произведен в генерал-майоры. В 1820-х годах служил на Кавказе, участвовал в войне с Турцией. 28 января 1836 г. назначен командиром Отдельного Сибирского корпуса и генерал-губернатором Западной Сибири. В 1839 г. Горчаков перевел свою резиденцию из Тобольска в Омск. В 1854 г. генерал-лейтенант П.Д. Горчаков назначен в распоряжение главнокомандующего Крымской армией князя А.С. Меньшикова. Оставался в рядах этой армии до 1855 г. В кампании себя не проявил. Наивысшим достижением была личная храбрость в сражении на р. Альме. В остальных событиях кампании каких-либо военных дарований не выявил. Судя по всему, длительные «колониальные» войны прекратили его военное совершенствование. Основные недостатки: отсутствие военного предвидения, способности трезво оценивать ситуацию, неумение планировать действия своих подчиненных и нерешительность. Как это часто было в русской армии, личная храбрость Горчакова никогда не способствовала успеху сражения, а вела исключительно к совершенно напрасной гибели сотен людей.

В 1855 г. уволен в отставку и назначен членом Государственного Совета.